Аннотация: Пародия на рассказ Чехова "Ванька". Письмо молодого художника к Илье Ефимовичу Репину об Уорхоле, Малевиче и жизни.
ВАНЬКА ЖУКОВ. НАШИ ДНИ.
Ванька Жуков, выпускник " Репы", три года назад окончивший свое обучение в этих великих стенах, в ночь под рождество не ложился спать. Он сидел, упершись взором в экран компьютера. Лазить по всемирной паутине уже надоело, да и настроения особого не было. Вчера пришло письмо из приемной комиссии. В очередной раз его картину отказались взять на выставку. Ванька заглянул в свой почтовый ящик. Писем не было, один спам. Бесчисленные предложения от мелких фирм выставить его картины или опубликовать их в каталогах за деньги. Вот парадокс, во всем мире арт-деятели зарабатывают деньги на покупателях картин. И только в России они зарабатывают деньги на художниках, которые эти картины пишут.
Ванька кликнул на кнопке "написать письмо", посмотрел с тоской в окно и начал...
"Милый Илья Ефимович! - писал он. - Поздравляю вас с рождеством и желаю вам всего...".
Ванька снова перевел глаза на окно. В нем отражалась вся его комната, заваленная рамами и картинами. Он живо вообразил себе своего кумира. Репин был небольшого роста, худенький. Острые маленькие глаза смотрели внимательно и пытливо. Остроконечная бородка. Совсем как ярославский мужичок, себе на уме. Говорили, что когда он шел по академии голос его был слышен уже издали, низкий, полнозвучный как колокол.
Ванька вздохнул и продолжил писать.
"Милый Илья Ефимович, сделайте божескую милость, возьмите меня отсюда. Нету никакой моей возможности... Кланяюсь вам в ноги и буду вечно любить, заберите меня отсюда, а то сопьюсь. Не нужна здесь никому ни живопись реалистическая, ни рисунок академический. Скучно, говорят, не модно, не интересно. Удивлять публику нужно. Новых классиков в пример ставят.
Самый великий художник у нас теперь не Леонардо и не Микеланджело. Самый великий теперь Малевич - философ и мыслитель. Помните, как вы каждый раз смеялись, пересказывая историю о молодых модных художниках кубистах, появившихся в ваше время. Как однажды вы сидели на террасе и с любопытством разглядывали многозначительное лицо молодого поэта Хлебникова, затем сказали ему:
- Надо бы написать ваш портрет.
Хлебников веско ответил:
- Меня уже рисовал Давид Бурлюк.
И погрузился в молчание. А потом задумчиво прибавил:
-В виде треугольника.
И опять замолчал.
- Но вышло, кажется, не очень похоже.
Так вот Малевич из этих. Написал он черный квадрат. Смотрят сейчас все на его черный квадрат, подолгу смотрят. Теории вселенские подводят. Лоб морщат, умные лица делают. Ясное дело, никому не хочется прослыть лаптем и дурнем, вот и стараются. А про себя половина думает: "Господи, какая хрень!" Но молчат.
Да, в ваше время они небыли еще покрыты бронзой величия и вы могли спокойно говорить о них все, что вы думали. Каждый раз, смотря на их работы и работы их последователей, вспоминаю ваши слова:
"Ох, это господство дилетантизма, которое царит теперь во всей Европе. Наплодят такого искусства и обдурят столько голов, что после будут руками разводить перед всем этим хламом бездарностей, ловких пройдох, умевших так ловко одурачить меценатов своего времени. Никакие благие намерения автора не остановят меня перед плохим холстом. В моих глазах он тем противнее, что взялся не за свое дело и шарлатанит в чужой ему области, выезжает на невежестве зрителей. И еще раз каюсь, всякий бесполезный пустяк, исполненный художественно, точно, изящно, со страстью к делу, восхищает меня до бесконечности, и я не могу достаточно налюбоваться на него - будь то ваза, дом, колокольня, костел, ширма, портрет, драма, идиллия".
Зря, Илья Ефимович, вы боролись, статьи писали о падении мастерства и господстве дилетантизма. Они все равно победили.
Уорхол еще есть. Он ведь, подлец, даже не писал. Фотографии на холсте распечатывал и краской в двух-трех местах подкрашивал. Продают его дороже Рембрандта и Веласкеса. И ведь берут. Куда денешься - престиж. В офис вешают. Офис - это контора по-старому. Пусть все видят, что контора солидная, денег много, что у хозяина конторы вкус тонкий и взгляды прогрессивные. А у самого дома Фрагонар на стенах висит.
А еще фаллографию придумали. Срамным местом, акварелью цветные пятна ставят. По видимому, масляная краска "инструмент" разъедает, а темпера присыхает намертво. Если не верите, могу прислать вам ссылку, сами можете сходить посмотреть.
Ванька вздохнул тяжело, потер уставшие от яркого экрана глаза. Перечел все еще раз и ткнул кнопку "проверить орфографию". Приятно удивился, что ошибок не так уж и много. Правда, компьютерному мозгу не понравились слова "Уорхол" и "фаллография". Вот ведь "железяка", а и ему не нравится.
"Дорогой Илья Ефимович, заберите меня отсюда. Хочу лица умные писать, на открытые среды к вам в Пенаты приезжать. Тошно мне здесь и скучно".
Подумав немного, Ванька написал адрес: penaty@repinu.ru В теме письма поставил: "Илье Ефимовичу от потомков". Стукнул по клавише и письмо ушло.
Успокоенный тем, что смог излить душу, он час спустя крепко спал. Ему снилась терраса на даче у Репина. Илья Ефимович сидел в кресле. В саду гуляли его гости: Чуковский и Матэ. В открытых окнах столовой мелькала фигура Наталии Борисовны, жены художника и страстной поклонницы вегетарианства. Сколько разочарования было каждый раз у молодых художников, приезжавших к Илье Ефимовичу по средам показать свои новые работы, когда их угощали вегетарианским обедом. Их, живших иногда неделями на хлебе и воде, эти капустные салаты и свекольные рагу всегда расстраивали. Но вот уже звенят тарелки и столовые приборы. Скоро позовут к ужину. Сегодня жаркое из морковного зайца.