На оборотной стороне его лежало месиво; из чего-то отставного, бывшего когда-то гладким и вполне прилизанным, а теперь - торчащее, бурлящее, неопределенного цвета, размера и запаха... Одно слово - месиво! Впрочем, сзади него не могло поместиться что-либо более мелкое или массивное. Ну, то есть, среднеобыкновенное это было месиво, лежало себе и вживалось в мир, вбулькивалось.
Не так просто, однако, было лежащему: были ведь они, дни, - и все в нихбыло! Даже казалось порой булькающему теперь месиву, что оно не такое уж гладкое и противное. Казалось порой... Но сейчас пора была не какая-нибудь, не особенная в чем-то, но другая, последняя... Все перемешалось и было вполне готово лишь к одному этому, неизвестному и страшному.
А что там, без него? Отлипну и упаду.., ведь обязательно об асфальт или камень какой-нибудь - "бум". "С крещеньицем" - отмочит еще дзен-неравнодушный наблюдатель, - и пропала новая: опять в слизь, глубоко-глубоко, где не наблюдают...
А как же оно без меня, не высохнет?
Месиво бредило: все, что оно ощущало своей стороной, было безразмерным, ровным и гладким; было вечным, просто было, не могло не быть. И что там, за ним, не знало даже оно. Да ничего, пожалуй, и не было...
Куда уж - высохнет!: разбухнет еще больше, и все будет всасывать, впитывать.., а зачем это ему - незачем вовсе, выплюнет все равно, пережует и выплюнет... и
Ха-Ха-ха!! Слои поплыли! Эта тупая боль... Бухнуло, шмякнуло.., брызги чего-то родного полетели в стороны... "Мама!" - взвопило непонимающее, но слизь взамен, размазываясь, отделилась от него, а, следовательно, их больше ничто не связывало; более того - месиво уже лежало, распластавшись, на мокром асфальте, до конца еще не веря в происходящее, булькая, однако, с каждой минутой все меньше и тише.
Мысли вдруг свалявшимся песком отхлынули и растворились в наполняющем пространство воздухе; асфальт распростерся нагим жарко пахнущем матрасом, вовсе не таким жестким, как это принято было думать. Солнце еще не подтянулось к своей высшей точке, небо было синим и почти без туч. Мир жил: предметы, впервые для внезапно упавшего нечто, наполнялись цветами, в ощущения вторгались звуки и запахи. Музыкой в сладостной улыбке кристаллизующегося месива отразился летящий по свежему опьяняющему ветру чей-то неравнодушный, но, уже не страшный, и даже, казалось, мертвый оклик: "С крещеньицем..."
Пошел мелкий дождь. Его мокрые капли проникали до какой-то степени в перебурлившие останки, хотя их, конечно, было недостаточно, чтобы полностью растворить месиво. Оно уже ничего не чувствовало, ни ветра, ни красок весеннего дождя, вплетающихся в него; сквозь день, создавая нечто совершенно новое, не объяснимое да и просто невозможное за родной гладкой стороной, нечто живущее...