Ружникова Ольга : другие произведения.

Волчья ягода. Часть первая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 9.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мальчик и девочка вместе растут и влюбляются друг в друга. Но у девочки есть сестра - любительница красивой жизни. Кто может обеспечить такую жизнь? Тот, кто потом отнимет всё. Если твоего парня застали над телом твоей сестры - его могут осудить. Если его осудят, а ты от него не откажешься, - тебя могут возненавидеть. Твои одноклассники, соседи, даже мать. Выдержишь ли ты это? Если твоя мать попала в аварию, а тебе еще нет восемнадцати, - твой младший брат приговорен к детдому. Твоя тетя может помочь, но она отнюдь не бескорыстна. Если ты хочешь вытащить из тюрьмы своего парня, а кому-то не нужно, чтобы туда попал настоящий виновник, - жди беды. А если твой парень погиб - ты захочешь отомстить.
  Волчья ягода.
  Помнишь, Женька, лучшие дни,
  Сладкий дым родной стороны,
  Облака и белый причал,
  Плеск речной волны.
  А по Волге вверх теплоход,
  А по Волге вниз теплоход,
  Кто-то ждал, а кто-то встречал
  Дальние огни.
  Помнишь, ты сказала сквозь грусть:
  "Я уеду и не вернусь,
  К тем зовущим, ярким огням
  Что горят во мгле".
  А по Волге вверх теплоход,
  А по Волге вниз теплоход,
  А на нем гуляет народ
  С ночи до утра.
  А когда нам время пришло
  Покидать родное крыло,
  Были в чемодане твоем
  Песни да стихи.
  А по Волге вверх теплоход,
  А по Волге вниз теплоход,
  Да по холмам малиновый звон,
  Платой за грехи.
  И, хлебнув столицы до дна,
  Ты шагнула, Женька, с окна,
  И погасли в синих глазах
  Ясные огни.
  А по Волге вверх теплоход,
  А по Волге вниз теплоход,
  Лишь осталось имя твое
  В памяти моей.
  Леонид Азбель.
  
  Часть первая. Преступница.
  Если весь мир будет ненавидеть тебя и считать тебя дурной,
  но ты чиста перед собственной совестью...
  Элен Бернс. Шарлотта Бронте. "Джен Эйр".
  
  Пролог.
  1
  Зорку ждали за школой. Пятеро. Бывшая лучшая подруга Вика, ее новая подруга Дашка и трое парней. С одним, Генкой, Зорка когда-то вместе ходила на студию, но он бросил через полгода.
  - Разговор есть! - преградила дорогу Вика.
  Плечистые напарники кивнули с видом братков из "Бригады": есть и еще какой. Весьма серьезный и обстоятельный.
  - О чём? - равнодушно бросила Зора.
  Вчера их здесь было трое. Без Дашки и старого знакомого.
  - Как у тебя хватает наглости появляться в школе?! - выпалила Вика.
  - Она тут - единственная.
  Наверное, всё это - заслуженно. В прошлом году новенькая девчонка из мелкого поселка, Ленка, бросилась под машину. Затравили.
  А Зорка этого даже не замечала. Носилась по олимпиадам, бегала по студиям, любила Никиту.
  Заслужила.
  - Такие, как ты, не должны учиться! Такие жить не должны! Поняла?
  - Даже так?
  - Именно! Я бы на твоем месте свалила из города! Прихватила своего вшивого брательника и свалила! Ты что - не понимаешь, как здесь всем противно тебя видеть?!
  А Зорка думала: наоборот - приятно. Есть шанс и шакалами побыть, и правыми остаться.
  Самая страшная грешница мира, не размениваясь на новый ответ, молча прошла вперед. Просто отодвинула Вику с дороги.
  - Мы тебя предупредили! - крикнула вслед отверженной бывшая подруга. - И твоего брательника...
  - Вшивого, я помню, - обернулась Зорка. - Только троньте его - ты сдохнешь первой. Мне терять нечего. Я ведь дрянь, помнишь?
  Интересно, у кого Вика теперь списывает? У тупой, как пробка, Дашки?
  Следующая компания караулила у подъезда. Тоже пятеро. Только без девушек. Старше предыдущих. Если и знакомы, то смутно. Кажется, трое после армии.
  - Эй, подстилка зэковская! - бритый здоровяк с бородкой в ниточку преградил Зорке дорогу.
  Девушка молча попыталась его обойти.
  - Не торопись! - железная хватка стиснула плечо.
  Те, что сзади, с похабными смешками подступили ближе.
  "Ха-ха-ха", "хи-хи-хи" и "разденешься сама или помочь?"
  - Такие, как ты, живут по понятиям, да? А в "зоне" знаешь, что принято? Тебе будет в кайф!
  - А тебе - нет, - коротко объяснила Зора.
  Вопли, стоны и приглушенные ругательства долетают откуда-то со стороны. Будто очень издалека.
  Маловато вас пришло, ребята.
  - Мы еще твоего щенка достанем! - вопил здоровяк, удирая первым. - Ему тоже место в "зоне"!
  Тишина. Никто не орет, не угрожает и не машет кулаками. Передышка.
  Только в окне первого этажа мелькнул грязно-белый платок. Баба Зина. Завтра потребует у "бесстыжей прости Господи" "впредь фулюганить в другом месте!"
  Завтра. Или сегодня. Если не постесняется в квартиру позвонить. Там ведь ее есть, кому поддержать. И почти так же громко.
  
  
  
  2
  Тяжело дыша, Зора прислонилась к обшарпанной стене подъезда. Идти домой - неохота, оставаться на улице - опасно. И мерзко. Не стоит лишний раз высовываться - если тебя ненавидит весь Сосноельск.
  Иногда кажется, за пределами города - больше ничего нет. И во всём мире не осталось никого, кроме Жени и Никиты, кто не желал бы Зорку прикончить. Немедленно.
  Или наоборот - медленно и как можно мучительнее. И как принято у древних диких народов - скормить труп собакам. Или лучше шакалам.
  А подловить Женьку эти паскуды надеются зря. В школу он больше не ходит. Несмотря на все звонки из школы и угрозы привести принудительно.
  Братишка ждал на кухне. И оттуда уже доносится вкусный запах жареной картошки. Ее он научился жарить еще года три назад. Вкуснее всех в семье.
  - Я видел, как ты их! - присвистнул мелкий. - Можно, я в следующий раз выскочу и помогу?
  - Я тебе выскочу! Сказала же: сиди дома. А насчет этих шакалов - ничего сложного. Как сказали бы на их любимой "зоне" - бакланы.
  - Ты всё равно осторожнее, - посерьезнел Женька, поправив на носу роговые очки. - Еще оглушат сзади по голове. А менты к нам на помощь не поедут. Или специально опоздают...
  - Сейчас я их сзади подпущу! Обижаешь! - усмехнулась Зорка. Потрепала отрастающие братишкины лохмы - стричь пора. Уж самой - как получится. - Наш тренер - мировой мужик. - Хоть за такую вступаться и не станет. - А менты - да, еще и посмеются. Где мама?
  - У себя в комнате. Закрылась. Лежит.
  Уже нет. К сожалению.
  - Ты опять дралась.
  - Как видишь!
  Стряхнуть с кулаков чужую кровь. Обернуться. Не опустить глаз. Привычно.
  - Мы только защищаемся! - влез Женька, зачем-то вновь поправляя очки.
  - От тех, кто говорит правду? - Она всегда начинает тихо. Повышая голос с каждым звуком. От шепота - до звериного вопля. - От нормальных людей?
  - Мама...
  Хочется швырнуть в стену тарелкой. Осесть по стенке, заплакать. Да что там - постыдно разреветься...
  Нельзя. Незачем пугать братишку. Он должен видеть, что сестра - сильная! Несмотря ни на что. Потому что права - она.
  - Мне жаль, что в живых осталась ты, а не Дина. Это ты должна сейчас лежать в могиле. Ты, не Дина!
  Это страшно - жить бок о бок с когда-то близким, а теперь ненавидящим тебя человеком. Каждый день, каждый миг. Такая ненависть жжет тебе душу. Больнее любой другой.
  И надо выдержать. Еще и это.
  
  
  
  Глава первая.
  1
  Мама Дины, Зоры и Женьки вышла замуж еще на первом курсе. За Динкиного отца. А через год он утонул на рыбалке... не совсем трезвым. Столь же нетрезвые ("да мы в тот день типа почти не пили") друзья не смогли вытащить.
  Зорка родилась после его смерти - спустя десять месяцев. Мама рассказывала, что очень любила ее отца. Но были обстоятельства...
  Наверняка - были. Они всегда есть, когда кому-то нужно оправдаться. Или самооправдаться.
  В общем, дочь сего достойного джентльмена ни разу в жизни не видела. Даже на фотокарточке. Знала лишь имя - Владимир. И то, что Зориной ее придумал назвать именно он. Или мамина выдумка.
  За отца Никиты мама вышла замуж, когда Никите было шесть, Дине - пять, а Зорке - три. Родился Женька.
  Вначале Зора любила приемного отца... пыталась. Но, как и любое чувство без взаимности - это тоже угасло быстро. Может, ее беда в том, что она не умела быть красивым, ласковым ребенком? Как Дина. С такими приятно играть, их приятно баловать и умиляться. Дина знала, что ее должны любить. Зора - что любовь нужно заслужить. Наверное, в этом и ошибка.
  Зорка взрослым не нравилась. Факт. Мама откровенно выделяла старшую дочь. Отчим глубоко плевал на обеих. Мамины подруги предпочитали сюсюкать с Диной.
  В раннем детстве Зора нередко видела во сне родного отца. Такого, каким представляла. Какого ждала.
  Увы - просыпаясь, она не могла вспомнить даже его лица. И горько рыдала. Как же они встретятся, если дочь не знает, как он выглядит?
  А не встретиться они не могут. Где-то же он есть и обязательно ее ищет! Папа - самый лучший на свете. И уж он-то точно будет любить дочь не меньше, чем Дину.
  Потом мечты растворились в прозе жизни. Зорка начала задумываться, почему такого замечательного папы нет рядом. А те сны... прекратились. Просто-напросто. В последних улыбка отца была такой грустной...
  Появлялись подруги, подрастал Женька - ее верный хвостик. А Никита... С ним они стали неразлучны. Ему тоже было неуютно и одиноко. Если Зоре его отец был отчимом, то Никите ее мать - мачехой. А быть любимой игрушкой взрослых он умел не лучше Зорки.
  В детстве они не раз удирали вдвоем. К самой разной дальней родне. Пока не умер папа Никиты. Женьке тогда было четыре с половиной. И он чем дальше, тем хуже помнил отца. И подолгу вглядывался в фото, чтобы не забыть окончательно.
  Тогда всё стало еще хуже. Как ни слаба была для Никиты отцовская защита - теперь он лишился и ее. И в ход пошло всё. И в школу-то пошел в семь лет, а не в шесть - слабоумный неудачник! (Можно подумать, Ник сам это выбрал!) И учился-то на тройки.
  И, можно подумать, там ну все поголовно младше Никиты. И вообще класс под завязку набит вундеркиндами!
  И, можно подумать - у Динки троек нет. Кстати, между прочим, у Никиты четверок - больше половины!
  Светлое будущее приемного сына мать тоже живописала во всех подробностях. Повторяя почаще - чтобы уж точно проникся и запомнил. Угроза сдать в детский дом повторялась всё чаще и чаще. Зорка грозила попроситься туда же. Помогло бы это или нет - неизвестно. Но помощь пришла с неожиданной стороны. Еще совсем мелкий Женька грудью встал на защиту брата.
   В итоге младший даже гордо отказался стать шестилеткой. В знак протеста и за компанию с Никитой. Герой... Зора бы не посмела. Как можно лишиться шанса поскорее покончить со школой? И свалить из родительского дома куда подальше. С концами!
  Впрочем, Женька не рисковал ничем. Зорка твердо пообещала, едва встанет на ноги - забрать брательника к себе.
  Шепотков за спиной она тогда не замечала. "То ли брат и сестра, то ли нет... И в одном доме - как удобно!" Город и школа истекали ядом, а Зорина витала в облаках.
  Кто же знал, что потом придется падать? Тем ниже, чем выше летала прежде.
  Они с Никитой вместе ходили в школу и обратно. Вместе записались на карате - жаль, он потом бросил. Вместе - за грибами и на рыбалку. Вместе делали уроки.
  А Дина? Хоть они с Никитой и учились в одном классе - за пределами дома практически не общались. Школьная красавица-сестра всегда была маминой любимицей. И знала, что от "неудачников" нужно держаться подальше. Дина знала себе цену. С раннего детства. Зорку она считала скучной занудой, Никиту - презирала, Женька ее раздражал.
  Зора воспринимала это как данность. К примеру, все вещи покупаются для Дины. И потом (когда надоедят) переходят к младшей сестре. Те, что подойдут.
  Увы, Зорка переросла Дину еще в конце шестого класса. Чем дала лишний повод для упреков мамы: "Девушка должна быть миниатюрной и изящной. А ты - долговязая и тощая, как лошадь. Ужасно!"
  Зорка даже пыталась поменьше есть. Отощала еще больше. Но, увы - расти не перестала.
  Мамины подруги и знакомые в один голос восхищались именно Диной. В раннем детстве Зора и сама восхищалась. Белокуро-золотистыми (как у мамы) волосами, потрясающе-зелеными (как у мамы!) глазами.
  Еще бы - если сама Зорка не в мать, не в отца, а в проезжего молодца. Про дурной характер вообще умолчим. О нем Зорка наслушалась с детства. И не могла определить лишь одно - он у нее с рождения или с момента зачатия.
  К тому же, натуральные блондинки - штучный товар. А брюнеток - пруд пруди. А уж если твои глаза меняют цвет в зависимости от настроения... "Хамелеон..." - морщилась мама.
  Тоже наверняка папа наградил. И где он сейчас шляется? Кого чем награждает?
  Да, красота Дины - достойна восхищения. В отличие от ума. Лет с десяти Зорка начала считать сестру попросту недоразвитой. Дина способна думать лишь о себе, своей неотразимости, шикарной внешности. Искренне считая, что за это окружающие должны подарить ей как можно больше. И столь же искренне изумляясь, если этого не происходит.
  Учеба Дины давно полетела бы в тартарары. Если бы вечерами сестричка не начинала одну и ту же песню:
  - Ну, Никитушка, ну помоги! Ты же уже всё решил, да? Ну, Зоренька, ну попроси его...
  Или:
  - Ну, напиши сочинение! Ты же это уже читала.
  Читала. Куда денешься, если мама попросила? Ей же не объяснишь, что не обязана учиться за сестру. И в девятом классе писать сочинения за одиннадцатый. Должна же быть от "ботанички" какая-то польза.
  В любое другое время ни "Зоренька", ни "Никитушка" для Дины не существовали. Существовали "мальчики" на "тачках" - дети местных "куркулей" и начальства.
  Просыпаться в три часа ночи, чтобы впустить сестру, стало нормой жизни. Ключ у Динки был, но в том виде, в каком она являлась, - воспользоваться им не могла. Говорить с ней было столь же бесполезно, как и жаловаться маме. Последнее Зорка и не пыталась.
  А мама, обрадовавшись, что дети подросли, воспарила на крыльях "уходящей" молодости. И сама появлялась дома с двух дней на третий. И не то, чтобы сильно надолго.
  Зора быстро навострилась расписываться в дневниках - своем и Женьки. А с остальным привыкла справляться и раньше. Все-таки иногда полезно быть неизбалованной. На деле, а не на словах. Вслух-то избалованность Зорки, которой "слишком много позволяют", - мамина любимая тема.
  Да и без пустопорожних задушевных разговоров дел хватало. К примеру, готовка и уборка. И попытки воспитания Женьки - жуткой смеси вундеркинда с трудным подростком. Для которого сестра когда авторитет, а когда и - по настроению.
  
  
  
  2
  Выпускной не обещал ничего выдающегося. Просто Дина и Никита закончили одиннадцатый класс, а Зорка - девятый.
  Поступать в университет Дина воспарила на крыльях маминых похвал и ее же надежд. И провалилась с треском - ее более чем средненькие баллы не впечатлили никого. Несмотря на всех нанятых репетиторов - раскошелился очередной мамин бойфренд.
  Порыдав вволю и посетовав на злобных преподов, предвзятую комиссию (все они там взяточники!) и несправедливость жизни, мама взяла устрашающих размеров кредит. И пристроила дочь в один из лучших колледжей Питера... в платную группу на бухгалтера. После чего заявила, что раз так - никаких денег Никите никто уже не вышлет (учиться должен тот, у кого мозгов больше). Или пусть живет на стипендию (аж целая тысяча с хвостиком рублей!) - как в советские времена. Тогда ведь жили - чем он теперь лучше?
  Никите пришлось забрать документы из техникума, вернуться домой и поступить в местное ПТУ на тракториста.
  Он в очередной раз выслушал привычное, что второгодник и неудачник. И вообще - должен быть благодарен, что рос не в детдоме, а в приличной семье. А то некоторым вообще светил интернат для слаборазвитых. Или колония - с его-то характером. И это, кстати, и сейчас актуально - вот вызовет мама сейчас милицию и заявит, что он ее обворовал.
  В следующие минуты Зорка уже летела вдогонку за хлопнувшим дверью Никитой - по знакомой до последнего буерака, яростно-светлой улице. Белая ночь освещала весело орущую пьяную компанию на лавочке, обжимающуюся парочку - на другой, неизвестно чьих детей-младшеклассников - всё еще играющих во дворе в догонялки. А Никиты - не было.
  Нашла его Зорка через два дома - на веранде детского сада. Парень рыдал, уткнувшись лицом в столб. И не услышал, как подруга неслышно подошла сзади.
  - Никита... - ее рука неловко легла ему на плечо. - Никит, ты не слушай ее...
  - Отстань! - глухо проговорил он.
  Но рыдать - прекратил. Только плечи напряглись - ждет, когда Зорка уберется куда-нибудь.
  - Никита, помнишь, как ты мне когда-то говорил, помнишь? Я тебя еще спрашивала, почему нас никто не любит? А ты ответил: "А разве они умеют любить?" Я тогда еще Грина не читала и решила: это ты сам придумал. А еще ты сказал: "Неважно, что они думают, и неважно, что о нас говорят. Главное - мы сами любим друг друга!" Помнишь?
  Неподалеку орет очередная тусовка. Разновозрастная - алкоголь сближает. На соседней деревянной улице привычно перебрехиваются собаки. Городок гуляет. Как почти каждую ночь. Ловит теплые деньки.
  Никита резко обернулся к подруге, карие глаза зло сверкнули. Зло и обиженно:
  - Зачем тебе какой-то неудачник? Я же человек второго сорта! Ничтожество. Быдло! Как говорит твоя мать: "Оденься, накрасься - и лучше найдешь!"
  - Нет! - яростно переорала его Зорка.
  И какого черта она - родная дочь мамы?! Были бы они с Никитой оба детдомовцами... Проще и честнее. Всё равно - никому не нужны.
  - Ах да, я же вообще не человек! Это ты хотела сказать? - в дрогнувшем голосе прорвались еле сдерживаемые рыдания. Резкие и еще более злые. - Я - неблагодарное животное, которое не может оценить, что его всё еще не выкинули на улицу!
  - Никита!..
  - Я не хочу тебя слушать! - резко отвернулся он. - Ты уйдешь, или уйти мне?
  - Нет, ты выслушаешь меня! - Зорка вцепилась парню в руки и так неожиданно развернула к себе, что он не успел воспротивиться.
  А вот теперь - сцапать его за футболку на груди! Так удобнее трясти! Яростнее.
  - Я - такая же, как ты! Ничем не лучше, понял? И я хорошо тебя знаю и прекрасно понимаю, что ты решил прямо сейчас уйти из дома! В чём был! Ночевать под забором, сдохнуть с голоду - и пусть всем будет хуже, да? Так вот - этого не будет! Потому что это - трусость, а ты - не трус! Помнишь, как мы в прошлом году по улице вечером шли, а те четверо к нам пристали, помнишь? Ты же один - против четверых... - голос оборвался, горло перехватило.
  Не зареветь бы самой! Под аккомпанемент ржущих парней на лавочке. Под чью-то байку, где не маты - одни предлоги.
  - Помню, - криво усмехнулся Никита. - Если б через пару минут мимо не шли наши с секции, из больницы я вышел бы не скоро. А ты на того, что сзади на меня напал, налетела - прямо амазонка!
  Тогда было ничуть не страшно. Главное, что вместе! Плечом к плечу. Хуже, когда ты - против целого мира один. А двое - это уже стая.
  - А когда мне было восемь, помнишь? - Теперь главное - не прерваться. Говорить и говорить. Как когда заговариваешь боль или укачиваешь маленького ребенка. Голос, не подведи! - Мы еще на дачу на рыбалку ездили, и я в прорубь провалилась. Кто меня вытаскивал, а потом на руках нес? А когда мы пять лет назад с Женькой в лесу заблудились - кто нас всю ночь разыскивал?
  - Ты же меня тоже почти тогда и спасла, - неуверенно улыбнулся Никита. - В ту же зиму. Когда я в капкан попал, и мне самострелом ногу прострелило. Ты меня шесть километров по зимнему лесу волокла, там - сугробы, я всё отключался, у тебя - слезы градом. Ревешь, руки замерзли, а еще меня утешаешь. А самой - от земли толком не видно.
  - Ничего себе, не видно! Мне было целых десять лет. И низенькой я не была никогда... Женька тогда уже в больнице лежал...
  - С гнойной ангиной. А в лес мы поперлись, потому что пообещали ему шишек. В подарок от белки. Чтобы он побыстрее поправился.
  Когда Зорка брела по зимнему лесу, озябшие ноги вязли в сугробах по колено, плечи и руки разламывались, а лицо промерзло до костей - в живых держало, что иначе Женька тоже не выживет. Ему будет незачем - если в этом лесу замерзнут все, кого он любит!..
  - Не только! - наморщила нос девушка. - Лично я собиралась еще поймать ему живого зайца. Самого ушастого в лесу. И самого смешного. А потом отпустить, когда Женька выздоровеет.
  А до тех пор - держать в больнице и кормить морковкой! И капустой. Квашеной. А то свежую уже в таком виде завозят...
  - А в результате я угодил в соседнее крыло. Со стрелой в колене. Меня вся палата Индейцем звала. Только племя каждый день менялось...
  - А шишек Женьке я все-таки принесла.
  Из ближайшего сквера. Там случайно оказалось единственное хвойное дерево. Маленькая такая елочка. Потом ее кто-то тайком срубил - себе на Новый Год. Так жалко было. И Женька ревел ревмя...
  Зорка как-то у нее веточку тихонько срезала и поставила дома - под серебристый дождик. А кому-то ветки показалось мало...
  Парни с лавочки наконец убрались - к какой-то "Маринке", у которой "заначка". Слава Богу!
  - Только с зайцем - не получилось. Зато я нашла котенка... Он мне тогда сразу понравился - серенький такой, взъерошенный, мокрый. На нас похож. А врачи подняли хай - зараза, в больнице! А Женька - хап и не дает. Пришлось оставить.
  - А чего ты его Тиберием назвала? Это же тиран такой был.
  - Откуда ж я тогда знала, что тиран? Мне имя понравилось - загадочное такое.
  И необычное. Странное. Как у нее самой. Когда странные имена сразу у двоих - уже легче.
  Приятно вместе хохотать во всё горло. Особенно вспоминая лица того врача, медсестры и трех санитарок, умоляющих больного отдать им пушистую "заразу" - хотя бы, чтобы вымыть. Но Женька был не лыком шит и коварству стерильной братии в белых халатах не поддавался.
  И до сих пор не известна та скотина, что забросала уже взрослого, четырехлетнего кота камнями. Превратила в окровавленный, серый комочек.
  Скотина... Нет, скоты! Их наверняка было много. Люди - они такие. Подлости предпочитают делать в компании. Чтоб не мучили остатки совести. И чтоб уж точно ничего за это не было.
  Зорка подавилась смехом, коварный комок дождался своего часа - вновь подкатил к горлу. Опять захотелось реветь - долго и вволю. Нельзя. Не сейчас!
  - Никита, а давай мы знаешь что сделаем? - Страшно вновь затрагивать эту тему но деваться - некуда. Лучше уж так, сразу. - А давай уедем вместе? Вдвоем?
  - А Женька? Ты сможешь оставить его одного?
  С мамой. Но Никита прав: это почти то же, что одного. И что делать?
  Что бы они все трое делали, если б были не вместе? А так - не страшно. Справимся! Прорвемся.
  - Тогда... тогда ты закончишь наше училище, я - школу, а через два года мы вместе уедем в Светлогорск. Или даже в Питер. Будем работать и учиться. А за это время нормально выясним, как всё лучше сделать. И Женька подрастет. Согласен?
  - Согласен. Но домой я не вернусь. При ПТУ есть общага, там будут кормить и одевать - полное гособеспечение.
  Да уж, обеспечение там! Ладно, до осени что-нибудь придумаем. Главное - отодвинуть беду сейчас. Чтобы было время придумать нормальный план спасения.
  - Мы ведь с тобой уж точно - не глупее Дины. Ты только продолжай заниматься. Мы с тобой еще в ВУЗ поступим, вот увидишь. Динка с зависти помрет.
  - Меня еще в армию заберут.
  - Так ведь всего на год.
  Ага. Умница, Зорка. Деловая такая. Не тебе же идти...
  - И там сейчас уже нет тех ужасов... - неуверенно закончила девушка.
  - Да я нормально, - улыбнулся Никита. - Все служат, а я что - рыжий, что ли? Или блатной? Просто год потеряется.
  - Куда он потеряется - жизнь длинная. Будем каждый день друг другу письма писать... А давай завтра на дачу уедем, а? На утреннем автобусе? И - на всё лето? Давай?
  И уже завтра - с удочками на озеро. Отдохнуть. Успокоиться!
  Никаких родственников, скандалов, ссор! Только - вода, свежий воздух, лес и они сами.
  - А твоя мама скажет, что я в чужом доме обосновался? И явится со скандалом?
  - Пусть только попробует! - возмутилась Зорка. - Дом этот вообще-то - твоего папы. У тебя на него больше прав, чем у нее. Так что это я буду в чужом доме, - ухмыльнулась она.
  - Всё мое - твое, Зора, - улыбнулся Никита. - Только своего у меня почти ничего нет, кроме меня самого.
  Уф, кажется, грозу пронесло. Окончательно! На сегодня - так точно.
  А завтра - уже точно всё будет хорошо. Надолго!
  - Ладно уж - забираю, что есть, - скорчив удрученную рожицу, Зорка крепко обняла Никиту. Крепко-крепко.
  Теперь - можно. Как же ты сложна, любовь!
  Она угадала момент - парень отчаянно прижал подругу к себе. Как утопающий - спасательный круг.
  Скандала не будет точно. Мама вот-вот умотает на море. Лечить нервы - свои и Динкины. Сама упоминала недавно. Да и когда она такое пропускала - за последние-то лет пять?
  Поскорее бы уж восемнадцать лет! Или хотя бы шестнадцать. Так надоела эта беспомощность! За что вообще человеку придуман период "несовершеннолетия" и лишь "частичной правоспособности"? В наказание за грехи прошлой жизни? Рождаться бы сразу взрослыми!
  - Где мы завтра увидимся?
  Мечтай!
  - Я что - глупее тебя? Сам смылся, а мне - выслушивай всю ночь этих двух мегер?
  Вызывай для хватающейся за сердце мамы "Скорую" (ничего не найдут - у симулянтов ЭКГ в порядке), слушай упреки ("Это ты довела мать!") сестры...
  - Значит, будем эту ночь гулять по городу?
  - Будем. - Лучше общество окрестных алкашей, чем родственников. - Да здравствуют белые ночи! А утром я туда забегу за деньгами на билет. Быстро - минута от силы.
  - Лучше не надо, - вновь попытался взмыть на дыбы Никита. Но уже не так уверенно и нестрашно.
  - Не городи ерунды, - Зорка шутливо щелкнула его по носу. - Это - мои сбережения, в конце концов. С какой радости мы должны пехом тридцать километров чесать? Не бойся, куплю только в один конец. А обратно мама нас сама привезет - если захочет.
  
  
  
  3
  Чистые Пруды, застенчивые ивы -
  как девчонки, стихли у воды...
  
  Странный выбор мелодии для одинокого алконавта в скверике. Зорка поклялась бы, что этот потрепанный жизнью мужик предпочитает другую музыку. Но вот...
  Зорка с Никитой даже невольно задержались неподалеку. Прислушались.
  Белые ночи - прекрасны. Днем город кажется совсем иным, а холодными зимними ночами на улицу носа не высунешь. А уж в гололед, когда ничего толком не посыпано... И только летом, на кратком пограничье, где истончается власть ночи...
  А когда рядом - близкий человек, говорить можно о чём угодно. О прошлом, настоящем и будущем, о близких и родных. О дружбе... и даже, робко - о любви. И дико хочется признаться первой, и лестно - сначала услышать. Зорка и сама не подозревала за собой такого кокетства.
  Утро приблизилось петушиным криком из старых деревянных улочек. А Никита вдруг просто повернулся к Зорке, неловко выдавил улыбку и сказал:
  - Я тебя люблю. Но не как сестру... - быстро добавил он. Отчаянно краснея. Наливаясь свеклой.
  Девушка лукаво усмехнулась:
  - А раньше любил как сестру, что ли? Признавайся.
  А юная заря - уже красит горизонт. Сначала - робко, потом - вспыхнет жарким летним солнцем. Должна вспыхнуть! Лето же...
  
  Лето - это маленькая жизнь...
  
  А зима - маленькая смерть, что ли?
  Нашла о чём думать! Еще гололед опять вспомни.
  - Ну, когда-то... как маленькую младшую сестренку.
  И едва сдерживает ответную усмешку. Уже может шутить! Игра. Вечная как мир. Без победителей и побежденных.
  - Щас как дам в лоб - сначала за "сестренку", потом - за "маленькую", - окончательно расслабилась Зорка.
  - Я жду ответа, - темные брови сошлись в одну. Тоже - шутливо.
  - Какого? - невинно пожала плечиками "младшая сестренка".
  Не перегнуть бы палку.
  - Я сказал, что люблю тебя!
  А вот здесь - шутить хватит! Баста.
  - А я знаю, - улыбнулась Зорка. Искренне и открыто. - Попробовал бы ты полюбить кого другого - я бы тебе показала!
  - Ты?
  - А что? На карате мы вместе ходили, забыл? И я тебе ни в чём не уступала.
  Это еще мягко сказано - она-то секцию не бросила. Но о таком тоже не говорят. Если не хочешь обидеть. Не смертельно, но надолго.
  - Правда? - Никита подхватил ее на руки, закружил...
  Как же здорово, когда вокруг летят дома, деревья, небо! Как потрясающе здорово счастливо смеяться! Вместе! Отныне и навсегда вместе - всё!
  Дома качнулись, резко встали на место. Прохладный, предутренний воздух резануло короткое приглушенное ругательство. Совсем рядом. Незнакомым голосом.
  На кого они натолкнулись?
  А, вот! Подвыпивший невысокий, коренастый мужик средних лет. Очевидно, возвращался "из чужого дома в свой".
  Теперь гуляка растянулся на земле, ругаясь под нос. Негромко. Еще бы - современную молодежь боятся. Даже такую, как Зорка с Никитой. Кто ж их знает-то? Мало ли.
  Парень от неожиданности поставил любимую на землю. Оба, взглянув другу на друга, расхохотались. Теперь всегда всё будет так же - в унисон?
  - Чем ржать - помогли бы встать! - заплетаясь, проговорил пьяница. Безуспешно пытаясь подняться сам.
  Повезло еще - дождя давно не было, и асфальт сухой.
  - Смотри-ка, он - еще и поэт! - фыркнул Никита, оборачиваясь к пострадавшему. - Давай руку, мужик. Молодец. Хоть помнишь, где живешь? Доведем.
  Тот опасливо покосился - нет ли поблизости кого на вид побезопаснее? И постарше?
  Не обнаружил и помощь принял.
  - Помнить-то помню, но если доведете - спасибо... Только у меня денег нет!
  Они что - так похожи на воров? А то и на бандитов?
  - Чего не надо - того не надо! - рассмеялся Никита. - Мы, знаешь, какие богатые? Особенно - сегодня!
  Облокотившись на парня, выпивоха поковылял домой. Ладно хоть всего через три двора.
  Зорка едва сдержала смех. В любви признались ей, а под ручку топают с первым встречным алконавтом.
  Где-то звенят первые будильники - немногие работники спешат на трудовой фронт. Слышимость в домах - идеальная. И форточки по летнему времени - нараспашку. А у кого и окна. Зорка сама никогда не любила спать в духоте...
  - Заходите в гости, если что, - радушно пригласил мужик на пороге квартиры. Хлопнула хлипкая дверь, щелкнула заложка. - Буду спать... - пробормотал пьянчуга.
  Храп застал Никиту с Зоркой уже на первой лестнице. Похоже, спальней мужику сегодня послужила прихожая. А кроватью - сомнительной чистоты пол.
  Только девушка подумала о звукопроницаемости... Из картона тут внутренние стены, что ли? Ощущение, что живешь в романе Замятина "Мы".
  И ладно хоть - не в мире Достоевского. Не настолько.
  Новый приступ смеха застал влюбленных на крыльце облупленного подъезда - долгий, вкусный и такой же дружный. Синхронный.
  - Ну всё, - девушка вытерла невольно выступившие слезы. - Иду добывать деньги. А то на автобус опоздаем.
  Неправильность происходящего настигла на пятом шаге. Зорка резко обернулась - и взгляд встретил взгляд. Притянулся.
  - Никита!
  Нельзя так сейчас уходить - теперь нельзя! Будто ничего и не случилось...
  Ведь!..
  - Зора!
  Она метнулась к нему первая:
  - Я люблю тебя, люблю!
  Его глаза - близко-близко! Глаза и губы...
  И небо - кружится! Вместе с рассветом. Опять. Теперь так будет всегда!
  Отстраниться - потом, спустя целую вечность! - как попасть в другой мир. Нереальный. Только что были серый асфальт в окурках, дурацкая надпись на дурацком заборе, серо-голубое облачное небо, обшарпанно-серая пятиэтажка... А теперь!..
  Солнце и звезды, которых нет. Нет, но должны быть - потому что их видно!
  - Никита! - взвился к небесам ликующий крик. Будя весь квартал только что заснувших гуляк. - Какое же красивое утро! Смотри, смотри! А на горизонте!..
  - Точно! - улыбаясь, прошептал Никита. Зачарованно глядя... нет, вовсе не на небо, а на нее, Зору.
  - Я вам! - заорали откуда-то с верхнего этажа. - Орут как психи, совсем совесть потеряли, хулиганье! Залили глаза с утра пораньше...
  
  
  
  Глава вторая.
  1
  Дача всегда была любимым местом Зорки. И самым спокойным.
  Достался им этот домик от Никитиного отца, а тому - от его давно умершей матери.
  Когда-то в этой деревеньке была даже школа-семилетка. Таких заброшенных поселений тянется по берегам Плотицы штук десять. В хрущевские времена "укрупнений" они обезлюдели. Огороды заросли лесом, на бывших полях - трава выше пояса. Вот луга - да, всё еще богатые. Только там уже некому пастись.
  Четыре дачных дома и несколько полуразвалившихся - вот и всё, что осталось от некогда немалого села. Впрочем, малолюдство Зору устраивало. Все самые главные в ее жизни люди - и так рядом.
  "Еще бы, - обычно кривилась мама. - Вы же с этим слабоумным - оба дикие. Вам только в лесу и жить!"
  Это лето принадлежало им. Синяя гладь реки отражает тихо скользящую светло-зеленую лодку - грубую, рыбацкую... удобную. Для старых, полуразвалившихся причалов опустевших деревенек. Такая не облезет от ила и зарослей кувшинок и таких же желтых водных ирисов.
  В детстве Зорка с Никитой, рискуя переломать руки-ноги, облазали здесь все дома в поисках сокровищ. И на этой стороне, и на той, и вдоль по течению, и против. Когда гребешь вдвоем - это быстро и легко. Даже если просто по очереди. Давая отдохнуть друг другу.
  Клад так и не нашли, разве что старые, еще послереволюционные журналы. А как-то приволокли короткую крепкую лестницу - вот она-то потом не раз пригодилась. А журналы просто интересно смотреть, листать. Завораживающе... Свидетельства чужой жизни. Тех, кто их читал, - уже нет. К этим потрепанным страницам прикасались руки людей, живших в начале прошлого века!
  Больше всего Зорка любила речку. В раннем детстве казалось: стоит уплыть на ней подальше - и попадешь в совсем другой, более счастливый мир. Смешно, но до сих пор что-то такое пытается всколыхнуться в душе - при одном взгляде на тихую гладь.
  А еще в теплой воде можно купаться! Плавать наперегонки - с визгом и брызганьем. Можно собирать желтые кувшинки и белые лилии. Или просто любоваться - пусть растут и цветут дальше. Проще дождаться диких ирисов - в них потом вызревают тугие стручки. В детстве Зорине почему-то нравилось их лущить. Никите - не слишком, но игру он поддерживал.
  В трех деревнях неподалеку летом еще жили старики. Скотину здесь не держали, но сено заготавливали с удовольствием - трава растет густая, сочная. А в стога так приятно зарываться...
  А дальше по течению река несет воды в озеро. Там есть остров, а на нем - земляничные поляны. Можно доплыть на лодке, а можно - и так. А потом растянуться на бережку...
  А потом лес начинается полниться грибами. Их тут можно косой косить. Пожарить - вкуснотища!
  А жареная рыба и уха вообще хороши всегда. В любое время года. Кроме зимы - там рыбалка усложняется. Слишком много всего для нее нужно.
  Лето неторопливо плывет к середине - такой же теплой рекой. И вот уже зреет морошка, черника, малина, голубика... А в заброшенных огородах - дикая смородина. Лет десять назад она еще была садовой.
  А скоро такими темпами и брусника вызревать начнет. Осенняя ягода. Поздняя.
  Это всё - и хорошо, и плохо.
  Хорошо - теперь можно продавать на дороге ягоды. Деньги появляются - и на магазин в ближайшем селе, и отложить. Зимой пригодятся. Да и к следующему лету. На новые билеты.
  Плохо - что с каждым днем лето клонится к закату. Всё ближе подступает осень. Медленно крадется, но неотвратимо.
  Беспечные каникулы кончатся. Придется вернуться домой. К новым и старым проблемам. Они ведь никуда не делись.
  Почти два месяца Зорку и Никиту никто не трогал. Мама на месяц ездила на Черное море, потом - на две недели в Анталию. Дину брала с собой везде, Женьку - только на море, так что часть каникул он весело провел на даче. Купался больше всех, загорел до черноты. Как мальчик Том из детской книжки. Про дискриминацию негров в Южных Штатах. То есть афроамериканцев.
  - Да нет там ничего - на этом море! - пожимал вундеркинд плечами. - Вода и вода - такая же, как здесь. Только жарко - кошмар. Днем на улицу носа не высунешь. Даже купаться - только утром и вечером. Жуть, представляете?! И ни одной нормальной книги. Я две с собой взял - так уже на третий день кончились. А еще мамин новый бесит! И Динкины кавалеры. Она их везде найдет...
  - Ни одной нормальной книги - это самое страшное? - подколола Зорка.
  - Не-ет. Самое страшное - это нет Интернета. А у Динки ноут не допросишься!
  Можно подумать, на даче у Женьки Интернет есть.
  ...Когда тридцать первого августа возвращались домой - Зорке хотелось плакать.
  И не ей одной.
  
  
  
  2
  - Почему ты не поехала вместе с Диной? Я бы хоть так за нее не волновалась. Почему ты вечно думаешь только о себе?! Почему у всех - дети как дети, и только у меня - бесчувственная эгоистка?!
  Ну, с Динкой же тебе повезло. Одна хорошая дочь и одна плохая - нормальная статистика, разве нет?
  - Она же у тети, - пропустила всё прочее мимо ушей Зора. Как фон, не имеющий информационной ценности. Слишком уж привычен. В непробиваемых эгоистках Зорка числилась, насколько себя помнила.
  - Тетя - чужой человек. А ты - сестра! Присмотрела бы там за ней. Всё равно ведь никуда не пойдешь - клуша клушей. Вот и занялась бы делом.
  - Я хочу закончить школу.
  - Тебе-то зачем? - искренне удивилась мама. - Всё равно никуда не пробьешься - не с твоими данными. Девять и училище - и хватило бы с тебя. Куда-нибудь на рынок-то торговать...
  Динке - карьеру, Зорке - на рынок? Всё как всегда. Ничего нового.
  - Между прочим, это Динка списывала у меня, а не наоборот.
  Как только поняла, что одиннадцатый класс повторяет программу девятого. Просто - более широко. Но Зорка ведь доучит - с нее не убудет, правильно? С "клуши"-то, которой всё равно заняться нечем? У нее ведь вагон лишнего времени, не то что у нормальных людей.
  - Зато Дина - красавица и симпатяшка, а ты...
  - Зато у меня мозги есть, - вяло огрызнулась Зорка.
  - Только по части зубрежки. И вообще мозги - это для мальчиков. Девочкам, чтобы попасть на хорошую работу, не это нужно. А уж чтоб нормально выйти замуж... Впрочем, тебе ничего, кроме твоего пэтэушника, не светит!
  Успокоилась мама быстро. Как только поняла, что иначе было бы некуда деть Женьку. То есть - дней через пять. Личная жизнь ей необходима как воздух, а за Динкой и в самом деле присмотрит тетя. Бедная тетя...
  Никита вернулся домой спустя всего три недели после начала учебы. Нет, в общежитии (несмотря на все неутешительные прогнозы мамы) было всё в порядке. Да и соседи оказались нормальные - обычные ребята из деревень. Уговорила его вернуться лично мама - решив, что Зоре и Жене лучше вдвоем сутками не оставаться. С Никитой - безопаснее.
  - Толку-то от твоего карате! - безапелляционно изрекла она в один прекрасный вечер. - Любой парень всё равно сильнее.
  Спорить Зорка, ясное дело, не стала. А обижаться на маму - всё равно бесполезно. Хуже только на Дину. Да и то - под вопросом.
  Дочь мама уговорила идти с ней, Женька - потащился добровольно. Против уговоров двух последних Никита устоять не смог, и блудного сына вернули домой. В доме повеселело, и всё нарастающая тревога последних дней августа показалась глупой и надуманной.
  Всё же налаживается! Даже мама стала появляться дома чаще. Нужно было просто преодолеть какие-то испытания... и дальше всё будет хорошо.
  И нет ничего отраднее самых повседневных дел - когда вместе. Здорово даже чистить картошку или готовить уроки. Не говоря уже о прогулках всё темнеющими вечерами.
  - А Женька? - испугалась как-то Зорка. - Я вдруг подумала: как мы его оставим? Ему же будет всего тринадцать!
  Летом казалось, что это - много, а сейчас - уже нет. Они-то с Никитой росли вдвоем, а братишка останется один. А если с дурной компанией свяжется? Или еще хуже - его кто обидит, а заступиться будет некому?
  Страшно!
  И летом Зора не решилась бы поделиться с Никитой таким. Побоялась бы нового срыва. Но ведь теперь всё наладилось...
  Так устаешь всё это обдумывать одной! Так хочется поделиться... И страшно - не вышло бы хуже! Если Никита опять взбрыкнет...
  Иногда кажется - идешь по тонкому мосту над пропастью. Шаг влево, шаг вправо... И кругом - хрупкие предметы, которые так легко столкнуть. И они не стоят, а движутся. И надо следить, чтобы не сбили друг друга. Нечаянно.
  - Как он будет один? - Может, все-таки замять тему? - Кто за ним присмотрит?
  - Может, мама? - пошутил Никита.
  Нет, всё в порядке.
  - Надеюсь! - вздохнула Зора.
  Но всерьез верить в столь голубую мечту можно лишь для самоуспокоения.
  - Ну, нас же всех здесь уже не будет, - рассудительно заметил Никита. Недолгая самостоятельная жизнь явно изменила его. Сделала увереннее. Заставила поверить, что он и без семьи и дома не пропадет. - А с одним Женькой ее, глядишь, и замуж возьмут.
  - Вот бы хорошо! - обрадовалась Зорка.
  В глубине души вину перед матерью она чувствовала. Если б не второй (уже без мужа!) ребенок - та могла бы устроить свою жизнь давным-давно. Но она ведь не сделала аборт и не отказалась от дочери еще в роддоме. Мама совершила практически подвиг, но стоил он ей сломанной жизни.
  - За какого-нибудь хорошего человека, - продолжила девушка. - Он усыновит Женю, и у него наконец-то будет отец.
  Вообще-то если человек - действительно хороший, то ему и прочие дети не мешали бы. Но не будем зацикливаться на мелочах. Настолько "хороших" - просто не бывает, а живем мы в реальности.
  Не будет Женьку вечно шпынять - уже хорошо.
  - У него был отец, - суховато возразил Никита. И Зорка как следует обругала себя. В очередной раз.
  Для кого-то неприятный ей отчим был близким человеком. Нельзя об этом забывать. Нельзя!
  Тонкий, паутинчатый мост. И хрупкие предметы. Живые. Никогда не забывай об этом, Зорка.
  - Был, извини. Но Женька его почти не помнит. Он смог бы полюбить и другого отца.
  - А ты?
  А она - сбежит подальше при первой же возможности. Вместе с Никитой. И часто звонить не собирается. Разве что - Женьке. Да - эгоистка, да - неблагодарная. Но если всё получится так, что впредь обойдутся и без нее - почему не воспользоваться ситуацией? И свободой? Наконец-то.
  - А я-то при чём? Я - практически взрослая. - Вон какая вымахала. - Весной стукнет шестнадцать.
  Еще целых полгода...
  - Просто у тебя отца не было, а с моим... не сложилось. Как и у меня - с твоей мамой.
  - А зачем нам? У нас есть мы, - улыбнулась Зора как можно беззаботнее. Все-таки такие темы с Никитой лучше пока не поднимать. Их и самой-то лучше лишний раз не обдумывать. - Я просто беспокоюсь, что Женька учебу забросит...
  Его ведь под настроение тоже могут записать в "слабоумные". А поддержать будет некому. А он-то назло точно может сделать многое. Чего стоит одна его эскапада "в школу в этом году не пойду!"
  А если "хороший человек" окажется не настолько хорошим? И действительно невзлюбит ребенка от предыдущего брака? Такое ведь бывает чаще, чем наоборот.
  - Может, с собой возьмем? Когда устроимся? Мама отпустит, не сомневайся.
  "Устроимся". То есть - найдем работу, снимем жилье... Не так-то это легко. Не сериал ведь про героиню из глухой провинции, что приезжает, в первый же день находит крутое место с суперзарплатой и дальше решает лишь одну проблему: кого из со всех сторон замечательных кавалеров выбрать?
  
  
  
  Глава третья.
  1
  Первое письмо от Динки пришло еще до возвращения Никиты. Спустя всего-то неделю после отъезда. Куда бы записать? Этак сестрица еще и звонить начнет. И висеть на телефоне часами. Как с собственными подружками.
  Следующие послания вышли намного тяжелее - из-за фоток. И приходили аж пару раз в неделю. А то и чаще. Для примера - так и не освоившая Интернет мама довольствовалась редкими звонками. А сама дозвониться могла далеко не всегда.
  Этак кто посторонний решил бы, что при жизни в родном городке сестры были лучшими подругами. И с детства делились всеми тайнами и секретами. Потому что теперь тайны и секреты Динки посыпались на Зорку горохом. Будто своих проблем мало!
  От кучи имен молодых людей зашкаливало память. А еще чаще Динка писала: "мы с моим...". А на вопрос: "С Мишкой?" (последнее упомянутое имя), отвечала: "Да отстань - этого лоха я давно бросила".
  Кто из кавалеров где изображен - разобраться тоже сложновато. А пояснительными надписями Дина фото не сопровождала. Очередная серия снимков с двумя разными парнями обычно называлась: "Я в кафе и я на шашлыке". Или "смотри, какой прикольный шарфик я себе купила? Мне идет?" Партнер явно работал фоном.
  К середине октября письма сестры обрели новый тон. Куча имен слегка рассосалась, а их место заняло одно - Дима. Писала о нем Динка много, но в основном одно и то же: Дима - "крутой", "клевый" и "навороченный". А еще - здорово дерется, с ним "прикольно" куда-нибудь ходить и "потрясно" в постели. "Не то что с Вовкой - ну я тебе о нем писала". "И красавчик - помнишь, я тебе фотку присылала?" Какую именно, Зора уточнять не стала. Динка всё равно число не вспомнит. Зато написала, что "в принципе, подвисла на Димке". А еще - что у него "крутые" родственники. В каком смысле, Зора тоже особо не заморочилась. Раз речь идет не о самом Диме - значит, они просто с деньгами. Или со связями. Прочее Дине по барабану.
  Собственно, выглядеть Дима может как угодно. Общий портрет Зорка уже составила, и он ей не приглянулся. Впрочем, а когда раньше ей нравились парни Дины?
  Собственно, и сами сестрины письма Зора не читала, а по-быстрому проглядывала - некогда и неинтересно. В конце октября светят сразу две Олимпиады, и обе - не ее специальность. Алгебра и физика. Но ведь от учителей не отвертишься. "Нам больше некого послать" - аргумент убойный. И действует всегда.
  В пятницу, отстреливаясь на последнем "соцсоревновании", Зорка предвкушала, как все выходные проваляется с любимыми книгами. "Три мушкетера" - точно. И Вересовский "Черный ворон" со всеми продолжениями. И никаких писем от Динки. Успеется до понедельника.
  Увы, дома оказалась мама. Встревоженная и "всю ночь не сомкнувшая глаз". Раньше Зорка непременно ощутила бы угрызения совести, что сама этой ночью спала, в то время как более достойные люди...
  - Дина опять не отвечает. Глянь - нет ли чего от нее?
  Опять врать!
  - Я волнуюсь! Девочка там совсем одна. Может, простудилась? Или поссорилась с кем. Диночка у меня - такая впечатлительная...
  Глянуть - придется. Мама ведь не отстанет...
  - Ну что там? У нее всё хорошо? Учится? Тетя Тамара ее не обижает? Мальчик у нее есть? Из хорошей семьи?
  Ага, такой мальчик! Всем мальчикам...
  - Всё в порядке, - ровным тоном отозвалась Зорка. - Учится, замоталась, некогда - совсем короткое письмо прислала.
  "Удалить". На всякий случай. И не заметила бы мама, как трясутся руки. Хорошо хоть - что касается Зорки, она всегда замечала слабо. Или никак.
  "Зора, я всё хотела тебе написать. Знаешь, сколько всяких ужасов рассказывают про ширялово. Так вот - всё это ерунда! Я давно курю марихуану, еще с сентября - и норм. Приеду - и тебе дам попробовать.
  А вот коку не дам - дороговато. Завидуй так!
  Потому что ты не представляешь, что это - улет! Круче герыча!
  Ты не думай, герыч мы употребляем редко. Я же уколов боюсь, помнишь? И почти не хочется. Просто иногда - для настроения!"
  
  
  
  2
  Значит, признаться в этом Динка не решалась даже Зорке, которую считает непроходимой дурой. Дура и есть!
  Что делать?!
  Врать Зора умела плохо. Ладно хоть мама умотала на выходные со своим новым боссом. Будет время спокойно поговорить с Никитой. И подобрать слова - даже для этого разговора. Когда прежде не затрагивались и куда более мягкие темы.
  А подбирать - придется. Потому что как решить такую проблему - Зорка не имеет и понятия. Даже как к ней подступиться.
  - Я поеду туда! - немедленно вызвался Никита. - Набью этому типу морду, Динку куда-нибудь устроим лечиться.
  Да, на это мама деньги найдет. Если поверит. Хотя... последствия будут видны быстро. Сомнений не останется.
  Но тогда уже может быть поздно!
  Какой же всё-таки замечательный Никита! Даже никак не высказался в адрес Динки - хоть ему наверняка было, что сказать.
  А ведь там... черт-те что может там быть! Это же всё на самом деле! Всё, о чём пишут в газетах и снимают жуткие передачи!
  - Ты там осторожнее! Вдруг этот Дима ее не отпустит, а у него охрана? Может, мне с тобой?
  И Динку уже заперли в каком-нибудь подвале? И вот-вот продадут в арабский бордель?
  - А Женьку на кого? - резонно уточнил Никита.
  Плохо, что соседи их не любят, очень плохо! Каждого - по своей причине, но исключений нет.
  - Один пару дней побудет - не маленький. Варить умеет, дверь на ночь запирать - тоже.
  Но ночевать один - боится. Хоть и не признается никогда!
  - Двумя днями тут не обойдемся. А он в школу не пойдет. Да и вдруг мама объявится? И у Женьки и спросит, куда мы смотались вдвоем, а его бросили? Врать он не больно умеет.
  Не ездить бы никуда! Остаться бы в безопасности вместе! Ведь так всё было хорошо!
  Нашелся бы кто-нибудь... умный и взрослый, кому можно всё рассказать! Кто бы помог. Или хоть посоветовал...
  Ага, были бы у бабушки усы - и называлась бы она дедушкой...
  - Ты его плохо знаешь - умеет. Как двойку схлопочет - фиг признается... Выкрутится - скажет маме, что мы на даче.
  - А мама поедет и проверит.
  - С чего вдруг именно в этот раз? - возмутилась Зора. - Прежде не волновалась, когда мы по месяцу там ошивались, а теперь вдруг - с чего-то заволнуется?
  Раз уж деваться некуда - ехать надо вдвоем! И никак иначе. Вместе - справятся.
  Взять бы и Женьку с собой!
  Нельзя. Опасно.
  - Грибной сезон прошел.
  - А рыбный - нет. Рыбачить махнули! На острова.
  - А учебу кинули на неделю? Оба?
  Пристроить братишку к его другу Вите? Наврать его родителям?
  Нельзя. Всплыть может, да и... они и так настороженно к их семье относятся. Как бы вообще не запретили мальчишкам дружить.
  - Можно подумать, раньше не кидали. Хватит мне голову морочить! И не отводи глаза. Лучше честно расколись - хочешь, чтобы я у тебя под ногами не путалась, да?
  - Зора, есть сразу три причины, чтобы ты осталась дома, - неожиданно-заумно начал Никита. У нее научился или у Женьки? - Даже четыре. Первая - мама, Женька и учеба. Вторая - тебе негде остановиться. Тетка тебя отродясь не приглашала, а на улице или в мужской общаге тебе ночевать опасно. Третья - билеты дорогие.
  - Все три - несущественны. Гони четвертую!
  - Там - опасно, и мне будет спокойнее, если ты и Женька останетесь здесь, - твердо закончил Никита.
  Опасно? Опасно - и поэтому нужно соваться одному?! Где логика?!
  - Ты меня что - уже к Женьке приравнял? Я тебе кто - младшая сестра? Мы всегда были вместе, забыл? Я тут с ума сойду от страха за вас с Динкой!
  Может, все-таки надо в милицию?..
  Зорка, ты рехнулась? В какую милицию? В ту, где псих Иван Андреевич из соседнего подъезда служит? Тот, что жену смертным боем бьет? Сериалов про нормальных ментов насмотрелась?!
  И чтобы потом весь город знал, что Дина - наркоманка?!
  - Зора! - Никита обнял ее. И ласково, но твердо заглянул в глаза. - Мне будет спокойнее, если ты в безопасности. Тогда, если что - сможешь нам помочь. Во всяком случае - расскажешь маме и сходишь в ментуру. А так - мы рискуем оба, и вытаскивать нас будет уже некому. Не Женьке же! Ты - наш резерв, понимаешь?
  - Понимаю, что ты научился красиво говорить! - вздохнула Зорка.
  - Из твоих же книжек. Сама же рекомендовала читать побольше.
  - Ладно. Отпускаю - езжай один. Только, пожалуйста, будь осторожнее!..
  На вокзале на них пялились все провожающие. Особенно дальние знакомые дальних знакомых. Зорка никак не хотела отпускать любимого, всё норовила поцеловать еще раз.
  - Зор, ну всё, хватит! Ну ты что? Я же сейчас с тобой вместе зареву! Ну что ты, как маленькая?!
  Подколка не подействовала - реветь захотелось втрое сильнее. Пока они были маленькими, Динка наркотиков не принимала. И со всякими подозрительными Димами с "герычем" не путалась.
  - Парень, так ты едешь, или трап убирать? - проворчал пожилой моряк.
  А какая-то бабулька уже ворчит о молодежи, что "совсем распустилась". Вот в ее время...
  - Еду. Зор, ну всё, я же вернусь через пару дней, ты что? Ну, всё, отпусти, дома потом наобнимаемся.
  - Эй, шантрапа, вы едете или как?! - рявкнул поддатый мужик с "полуторкой" в руках. Уже почти пустой. - Молоко на губах не обсохло, а уже...
  На трап Никита шагнул последним. Обернулся к Зорке, виновато улыбнулся...
  "Никита!" - едва не заорала она. Удержалась с трудом. Еще решат, что из дурки сбежала. Или тоже осушила не меньше мужика с "молоком".
  Да что же это с нею происходит?!
  
  
  
  3
  Прежде Зорка лишь раз позволила себе сорваться - и было это очень давно. Потому что знала - себе дороже. Потом придется исправлять еще и последствия срыва. Лучше перетерпеть.
  Но поехать сразу домой оказалось выше ее сил. Девушка вылезла из автобуса на промежуточной станции. В двух километрах от дачи.
  Летом здесь шумят деревья. А сейчас - осенний лес почти полностью облетел. Даже ало-золотой ковер под ногами уже блекнет. Только тревожным закатом горит рябина. На том берегу - целая рябиновая роща. Эта простоит дольше всех - даже морозы переживет. Листвы уже не будет, а огненная ягода останется. Пока голодные птицы не склюют.
  Когда-то бабушка-соседка по даче назвала рябину "волчьей ягодой".
  - Волчьи - совсем другие, - заспорила восьмилетняя Зорка.
  Хоть и много раз хватала себя за язык не поправлять взрослых. Они любят детей, лишь когда рядом с ними кажутся умными.
  Но бабушка не обиделась:
  - Знаю. Но ту за цвет назвали, а эта - она другая. Все облетят - она останется. Другие в мороз вмиг вянут, а этой - только после заморозка и самый вкус. Не ягода, а зимний волк. Ему тоже по стуже - самая охота. Ноги кормят...
  Грибы уже отошли, а на лугах давно убраны стога. И даже причал выглядит одиноко и бесприютно. А вода... Вроде бы та же, а даже по цвету видно - холодная. Сонная. Готовится к подледному отдыху.
  Зорка присела на деревянные мостки, опустила руку в ледяную стынь. Холод медленно пополз вверх - к плечу.
  Пусть. Сердцу всё равно - холоднее. И душе.
  Дождь заморосил почти сразу. Сначала - чуть-чуть, потом - всё сильнее. Прогоняя гостью в тепло. Иллюзорное.
  Здесь больше нет людей. В старых сказках зима тоже была волчьим временем - да что сегодня эти волки без конца лезут? И люди забивались в дома - до весны.
  А если бы она вдруг не пришла? Хотя... это же сказка. Вызвали на помощь героя - и вмиг решены все проблемы.
  В жизни так не бывает.
  А забиться в домик - самое время. Потому как простывать - незачем. И так проблем хватает, а на руках - Женька. Да и с Никитой связь держать нужно постоянно.
  В избе сохранился запас дров - всегда оставляли. Зорка затопила печку, поставила чайник и уселась за старенький стол. Ожидать, пока веселый треск поленьев вернет настроение. Вытянет из промозглой осенней тоски.
  Увы, тоска не ушла, одиночество - тоже. И бесполезно утешать себя, что Никита вернется через пару дней (ну, может, через три!). Что дома ждет Женька и уже наверняка беспокоится, куда запропастилась еще и сестра. А завтра может зайти мама, и братишка будет так рад... А это лето было не последним, и дождь когда-нибудь пройдет. Вернутся белые ночи, и где-то заиграют "Чистые Пруды". А раннее утро вновь рассветет яркими красками...
  Сердце не слушается. Оно болит. И тревожно колотится. Ему страшно.
  Зора где-то ошиблась. Где, когда - неизвестно, но промах совершен, и теперь осталось только ждать последствий. Ничего уже не изменить и не исправить. Беде - не помешать.
  Динка? Никита не сможет ей помочь? Да, наверное, Динка.
  Только бы... страшно даже произносить - но только бы осталась жива! Дальше они ее вытащат. Вылечат - даже если на это уйдут годы. Будет трудно, но это можно пережить. И не такое переживали.
  Нет. Такого - еще не было.
  Ничего. Всегда страшно - только сначала. Главное - чтобы все были живы. Главное...
  Печка протопилась хорошо, а озноб бьет всё сильнее! Девушка сняла тонкую городскую куртку и плотно закуталась в старую, зато теплую рыбацкую фуфайку. Сразу стало теплее и удобнее. Фуфайка пахнет летом и рыбалкой. А дождь за окном шумит уже почти уютно...
  Звонить Никите отсюда бесполезно. Связи нет. Ни с одним оператором. Проверяли.
  Книг здесь мало и только старые. Но "За лесными шеломами" (дома оказалось две, вот одну и увезли) - вон стоит. Как раз начало клонить в сон. Пожалуй, можно немного почитать, а потом и подремать. До вечернего автобуса еще - уйма времени. Часов пять до выхода из дома. Внутренний "будильник" разбудит. Или внешний завести. Тот, что мобильник...
  Стылый холод осеннего леса, пронзительное пламя рябины, тоскливый волчий вой. Совсем близко...
  ...Проснулась от собственного крика. Что за муть?..
  Видения улетают, ускользают, растекаются тусклым маревом - слишком стремительно. Как мутная вода сквозь песок. Не вспомнить! Осталось лишь ощущение грядущей гадости. Крупной! И той самой, уже неисправимой ошибки.
  Зорка огляделась. За окном начинает темнеть, на старом будильнике - шестой час. Пора собираться. Скоро автобус, надо позвать...
   - Никита... - окликнула она.
  И вспомнила, что впервые за все годы приехала сюда одна. Здесь больше никого нет. Во всём пустом доме. Во всей пустой, холодной, заброшенной деревне.
  Как здесь в одиночестве жила бабуля со странным именем Агния? Пока не умерла. Здесь же. За два дома...
  И вот это Зорка заснула! От того, что прошлой ночью почти не сомкнула глаз?
  И даже, несмотря на дурацкий кошмар, вроде немного отдохнула.
  Вот именно - дурацкий! Нечего на нем зацикливаться.
  
  
  
  4
  В автобусе Зорка честно попыталась снова уткнуться "в "Шеломы". Нужно успокоиться! Вдруг дома мама? Она не должна догадаться! Даже Женька пусть считает, что Никита - на даче.
  С вокзала попыталась позвонить. "Абонент вне доступа". Ясно. Деньги на мобильнике кончились. Бывало не раз...
  Непривычно-вкусные запахи застали еще на лестничной клетке. В доме праздник? Кавалер с бутылкой?
  Точно - пахнет из их квартиры. Пирогами! И чем-то еще... столь же съедобным. Зачем пироги? Кавалеры обычно всё приносят с собой. И торты, и конфеты, и пирожные...
  А в прихожей встретила мама. В домашнем халате и без прически. При ухажере или в ожидании его?!
  И не торопится. Никаких: "Зор, быстрей раздевайся - поможешь на кухне, зашиваюсь!"
  - Зора, - улыбается. - Звонила твоя классная - спрашивала, не заболела ли ты. Тебя не было в школе.
  Дочь поспешила отвернуться. Куртку повесить. А потом - ботинки снять.
  Конечно, классная беспокоится. Там до новой Олимпиады, ноябрьской, осталось всего-то ничего. Меньше двух недель.
  И это не Женька - это Зорка врет из рук вон плохо. А сейчас вообще - не в том состоянии. Промолчать - другое дело. Но мамины улыбка и кулинарные таланты малейшую почву из-под ног выбили.
  - Ты была на даче? - мягко спросила родительница.
  - Да, - честно ответила дочь.
  Хоть здесь можно не врать.
  - А Никита остался там?
  Что она пытается выяснить? И с какой целью?
  И почему Никита не берет трубку?!
  - Да... - Не хватало только мучительно покраснеть! Хорошо, что Зорка сейчас - к матери спиной.
  Но повернуться придется. Раз, два, три...
  - Он сказал, что останется там еще на несколько дней, - почти резко выпалила девушка, ненавидя сама себя.
  Хорошо, что мама так плохо ее знает. А вдруг - недостаточно плохо?
  И вдруг это у Зорки кончились деньги? Надо срочно проверить баланс. Почему сразу не подумала?
  И тогда можно звякнуть с Женькиного.
  - Почему ты так странно говоришь? - Все-таки заметила! А кто бы тут не заметил? - Ты обиделась? Вы поссорились?
  Сейчас начнется! Ну кто мешал сдержаться? Ведь меньше же было бы проблем! Сколько раз говорила себе: "учись следить за лицом! Умей владеть собой!"
  - Нет. Он просто решил порыбачить.
  - А почему - один? Вы все-таки поссорились...
  Срочно сочинить причину? Не получается...
  - Нет! Он просто расстроился...
  И почему?!
   - Это - не страшно, в вашем возрасте такое бывает часто. Я съезжу к нему и поговорю, не волнуйся, - мама мягко коснулась руки дочери. - Вы помиритесь. А в школу я напишу тебе записку.
  Ловите челюсть! Потому что у происходящего - лишь два разумных объяснения. Первое: мама серьезно ударилась головой. Второе (в духе любимых Женькиных фильмов): это - не мама, а ее плохо сделанная копия. Автомат, засланный с какой-то коварной целью инопланетянами или пришельцами из параллельного мира. Только легенду проработали плохо.
  И поскорее бы уже остаться одной! Хоть где-нибудь! Только Женьку из комнаты не выставишь - если он привык ежевечернее ошиваться там. А для таких звонков и он - лишний. Даже если с его телефона.
  - Мама, не нужно, - остановила невесть откуда взявшиеся родительские порывы дочь. Записка бы не помешала, но Мира Васильевна поверит и на слово. - Никита скоро вернется. К тому же, он может уехать на сутки на острова, и ты его просто не застанешь.
  Остается дивиться собственным вдруг проснувшимся талантам к вранью. И откуда что взялось? Оттуда же, откуда и мамина забота?
  - Ты ведь его знаешь... - продолжала плести дочь. Даже не краснея. Взрослеем?
  - Нет, к сожалению, не знаю. Это вы друг друга знаете. Но я хотела бы знать о нем больше. И о тебе.
  - Зачем? - вырвалось у Зоры.
  Она чуть не дернула у матери руку обратно и не отступила назад. Ничем хорошим такое кончиться не может!
  - Я - твоя мать.
  А раньше была кем? Мачехой?
  - А Никите? - уточнила дочь.
  - И ему - тоже. Зора, я... я вернулась. Насовсем. Я осознала свои ошибки и поняла, что нужна моим детям. Зора, всё ведь еще можно исправить? - в маминых глазах - непривычная доброта и какой-то детский вопрос. Детская наивность. Она ведь так до конца и не повзрослела...
  А сердце заполняет СЧАСТЬЕ. Большое. Способное смыть все тревоги. Всё теперь будет хорошо!
  А до Никиты Зорка дозвонится не сегодня, так завтра!
  - Конечно, можно, мама, ты что? - дочь порывисто обняла мать. Ух ты! Оказывается, за годы, что они не обнимались, Зорка переросла и ее - аж сантиметров на семь. - Конечно, можно!
  
  
  
Оценка: 9.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"