у девушки раскрыли рот, и на язык полилась раскаленная жидкость. Не просто жар, но и мерзость, вроде кипящего гноя. Мирабела завыла, ее живот поджаривал огонь, многоцветное пламя преисподней. Музыка играла, то набирая темп, то наоборот замедляясь. Так продолжалось до тех пор, пока от тела не осталось одно кровавое месиво, смешанное с раскаленным металлом. Потом по нему били молотки, сделав подкову. Причудливая форма для неведомого монстра, а не коня: устрашающий авангардизм. Которую затем расплавили, остудив в жидком гелии. Жуть: после огня в студеное пекло. Девушка пересыщенная негативными эмоциями, с трудом пришла в себя:
- Ну как? Нравится! Мучайся красавица! Это изобретение Малюты и Берии! А как на счет того что испытать стульчик самого папаши Мюллера, главы Гестапо!
- Каковы господа, таковы и слуги. - Философски заметила Мирабела. Видимость хладнокровия, далась ей с трудом.
- Вот вы тоже должны, брать пример с Малюты Скуратова. Он был очень угодлив и вежлив перед новыми хозяевами. Но тебе видимо, не терпится узнать, что стало с остальными людьми, ну что мы тебе покажем. Но сначала чтобы усмирить твою гордыню, мы окунем тебя в мерзкий кошмар.
связали, скользкими змеями и колючими гусеницами, поддели за крюк и окунули в помойную жижу. Практически сразу на гнойные раны девушки обрушились черви и прочая мерзость. Они столь активно грызли отчаянную воительницу, что спустя несколько минут от Мирабелы: остался только один скелет. Потом, отправившись, "вырыгав" зловонную блевотину: мясо наросло удивительно быстро, они снова продолжили пожирание девичьего тела. Но самое паскудное не это, а когда они(разных размеров, форм и видов - общее только жуткое впечатление, полное отсутствие эстетики и гармонии в телах воплощающих болезни и разложение) ползали в ранах, зуд стоял не терпимый. Так зверски, по адски чесалось, бегали не только твари, но и миллиарды бактерий. Спустя некоторое время: Мирабела сама стал раздирать эти раны, рвать артерии и жилы. Как только она не сошла с ума, но рассудок вполне мог повредится.
- Ладно, заканчивай, а то видишь, блаженствует ублюдочная блядь. Давай шалава поработай!
Мирабелу подхватили, набросили на шею веревку и поволокли. Петля из колючей проволоки, безжалостно ее душила, не хватало воздуха истерзанным легким. А спину терзали плети. Каждая плетка, нестоящее произведение искусства истязания, столько в ней различных вкраплений: вызывающих боль:
- Что собачка ошейник жмет. Не надо быть строптивой.
Мирабела оказалась в пустыне, там она увидела ужасающе иссохших людей, многие из них особенно женщины, не могли не вызвать страшную скорбь. Вот пятерка совсем юных ребят, практически детей волочет пятидесяти тонную глыбу. Такого не должно быть по всем физическим законам, сидящий на стремени черт бьет их нейтронным, испускающим крохотные, выедающие глаза молнии( то чего свет может быть противным) хлыстом. Видно нечеловеческое напряжение каждого мускула, жилы готовы лопнуть, тонкие косточки трещат. С тощих, рабских, зверски истерзаных тел капает пот, попав на песок он дымиться.