Рыбаченко Олег Павлович : другие произведения.

Детективы на космических просторах

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
   Принцип самонаказания: при согласии суда любое лицо, признающее себя виновным в совершении преступления, может выбрать наказание, которое считает подходящим. (Народ против Килгора, 3380, 84 Un. 793)
   Пол Килгор был терранским пилотом, который должен был совершить первый одиночный прыжок на сверхсветовом корабле с Плутона на Альфу Центавра. Отмечая предстоящее событие в универсальном шарнире, пристанище космонавтов на Марсе, он встретил бывшего товарища по кораблю. На суде он свидетельствовал, что после туманного количества паровых коктейлей Венеры он согласился высадить своего друга на Плутоне.
   Килгор сказал, что, когда они проходили через пояс астероидов между Марсом и Юпитером, он обнаружил, что клапан комплекта, прикрепленного к его униформе, открыт. С тревогой он пошарил в кармане. Было пусто. Его допплеровские таблетки, приготовленные специально для запланированного полета, пропали. Он показал, что обыскал весь корабль и не смог найти таблетки. Затем, с растущим подозрением и яростью, он посмотрел на своего храпящего пассажира.
   Он потряс обмякшую фигуру своего друга и сердито спросил, не проглотил ли тот таблетки. Друг ничего не ответил, кроме глупой ухмылки. Килгор утверждал, что это было слишком для него. В мстительности он засунул своего друга в скафандр и сбросил его на один из астероидов толщиной в 50 000 или более миль. Каждая пилюля, по свидетельству Килгора, могла поддерживать обмен веществ на расстоянии 130 световых лет. Килгор сказал, что задолго до того, как действие наркотика перестанет действовать, кто-нибудь наткнется на его спящего друга.
   Все еще злясь, Килгор вернулся на Марс за новым запасом таблеток. Его первой остановкой был универсальный шарнир. Он показал, что бармен, казалось, был рад его видеть и вручил ему маленькую коробочку с таблетками.
   Бармен сказал, что Килгор уронил его туда.
   Когда пришло время судье выносить приговор, Килгор попросил разрешения наложить собственное наказание. Судья был удивлен, но выслушал Килгора. И он санкционировал наказание, более суровое наказание, чем он намеревался наложить. Килгор провел остаток своей жизни, охотясь за спящим телом человека, которого он выбросил на один из бесчисленных астероидов.
   Психическая вина: подгонка наказания к преступнику важнее подгонки наказания к преступлению. (Народ против Ники, 3286, 70 Un. 1245)
   В вестибюле юпитерианского общежития, в котором он остановился, Бор Ника, Стрелец, столкнулся с другим гостем, антарейцем. Антареец, не привыкший к гравитации Юпитера, упал и сильно ушибся. Однако, когда он снова с трудом поднялся, вместо того, чтобы упрекнуть Нику за то, что она его толкнула, и не предложить помочь ему встать на ноги, он легко отделался от инцидента. Он уже собирался снова прыгнуть в путь, когда Ника в безумной ярости сразила его ударом. На этот раз падение было смертельным. Ника, вместо того чтобы попытаться сбежать, выжидательно ждал рядом с телом, пока пятицентовик не привел его на задержание. (Примечание: к 2012 году UE инфляция заставила никель заменить медь в качестве обозначения офицера закона.) Там он и оставался, счастливо ожидая суда, пока до него не дошли слухи, что вдова убитого им антарианца не питает ненависти к его и действительно простил его.
   В ярости Ника вырвался из своей камеры, нашел вдову и убил ее тоже. Он снова ждал рядом с телом своей жертвы. И снова он не только не сопротивлялся аресту, но как бы приветствовал его.
   Улыбаясь, он признал себя виновным в обоих убийствах и с нетерпением слушал приговор. Но судья отложил вынесение приговора до тех пор, пока социологи не смогли изучить биографию Ники в поисках ключа к его, казалось бы, нелогичным действиям.
   Они обнаружили, что общество Ники стабилизировалось на массовом психозе. Из-за зверств, совершенных его народом в своей истории, они накопили огромный неоплаченный долг вины. Это так тяжело давило на них, что каждый нормальный человек в обществе Ники был вынужден искать наказания.
   Судья изучил этот отчет. Он рассудил, что величайшим наказанием, которое может получить Ника, будет полное отсутствие наказания. Любое наказание, которое он мог бы наложить, только удовлетворило бы Нику, а не наказало бы его.
   Поэтому он освободил Нику. В бешенстве Ника обжаловала решение суда, но тщетно. Галактический Трибунал постановил, что он не может подвергнуть себя двойной опасности. Джовианцы депортировали Нику на его родную планету. Там он оставался изгоем из-за унизительной неспособности добиться наказания, которого все они добивались. Его честь не была восстановлена до тех пор, пока он не подкупил проходящего Лебедя, чтобы тот застрелил его в тщательно спланированной охоте.
   Пропорциональное вынесение приговора: сроки каторжных работ должны основываться на сравнительной ожидаемой продолжительности жизни. (Народ против Гунда, 3286, 70 Un. 1245)
   В парке на спутнике для отдыха, вращающемся вокруг Альтаира VII, находилось тело вегана, забитого до смерти. Рядом с ним лежала туша его любимца улулу, тоже забитого до смерти. Эрдо Гунд, процион, добровольно сдался. На суде показания Гунда, которые он подписал, отпечатав отпечаток своего носа, были представлены прокурором в качестве доказательства.
   В этих показаниях Гунд признал, что убил хозяина питомца, но не питомца. На самом деле, заявил он, его мотивом для убийства хозяина был гнев, который он испытал, когда увидел, как Веган жестоко избивает питомца. Он сразил Вегана, когда кумулятивный эффект почти двухчасового наблюдения за жестокостью хозяина и болью питомца оказался невыносимым.
   В этот момент судья прервал чтение показаний. Он сказал, что понял мнение других свидетелей о том, что смертельное избиение веганцем улулу длилось не более десяти минут.
   Прокурор сказал, что его честь был прав в своем понимании. Но, по его словам, показания тоже были точными. Он объяснил судье, что для терранского наблюдателя продолжительность жизни проциони составляет в среднем два земных года. За это время Проционы прожили - субъективно - столько же, сколько столетний землянин.
   Прокурор далее заявил, что с учетом всех обстоятельств, по его мнению, Гунд не может признать себя "невиновным по причине временного помешательства". Однако, добавил прокурор, он попросит Его Честь проявить снисходительность и учесть временную разницу.
   Судья последовал рекомендации прокурора и приговорил Гунда к 30 земным часам психической вины.
   Семантическая юриспруденция: та отрасль права, которая систематизирует судебные дебаты по вопросам значения. (U. of Venus v. Vac. Inc. et al., 2937, 63 Un. 8451)
   Vac., Inc., была терранской корпорацией, поставлявшей космический вакуум для использования в лабораторных исследованиях. На своем заводе на Луне они изготовили свой продукт, сварив две полусферы из дюраллоя кромкой к кромке и таким образом герметизировав вакуум внутри образованного ими шара.
   Один контейнер из партии, отправленной в Университет Венеры, оказался бракованным. Университет предъявил иск о возмещении ущерба в результате внезапного отказа встроенного клапана. Эти повреждения включали в себя разрыв локтевой бороды приезжего ганимедского профессора, которую засосало в земной шар.
   Адвокат ответчиков просил отклонить иск на том основании, что вакуум ничего не значил, и что, когда обе стороны иска оговорили потерю вакуума, истец фактически ничего не потерял. В поддержку этого утверждения адвокат ответчиков выставил рекламный слоган Vac., Inc.: "Ничего, кроме самого лучшего!"
   Адвокат истца выступил против ходатайства об увольнении, заявив, что если это правда, то ответчики признаются в несправедливости того, что ничего не давали в обмен на наличные деньги. Однако адвокат истца утверждал, что абсолютного вакуума не существует во всем космосе, в самых пустых местах содержится минимум двенадцать молекул на кубический фут. Поэтому, утверждала она, во Вселенной нет ничего, что можно было бы назвать "ничем".
   Последнее утверждение, презрительно ответил адвокат подсудимых, самопротиворечиво. "Ничего" не существует , сказал он; пространство между молекулами - это "ничто".
   Адвокат истца тут же воскликнул, что теперь ее ученый оппонент выступает на стороне ее клиента, соглашаясь с тем, что "ничто" - это что-то.
   В этот момент судья устало прервал заседание, заявив, что намерен заглушить свои мозговые волны с помощью тонической аккордовой терапии.
   Как только суд вновь собрался, судья спросил, возражает ли какая-либо из сторон против приведения к присяге группы семантиков. Возражений не было. Итак, перед тем, как принять решение по ходатайству об увольнении, судья представил проблему на рассмотрение коллегии.
   С отрядом дородных судебных приставов, следивших за порядком среди маститых семантиков, вопрос, наконец, был поставлен на голосование.
   Большинство решило, что вакуум - это "что-то".
   Судья отклонил ходатайство ответчиков об увольнении, рассмотрел дело и вынес решение в пользу истца. Он присудил университету 40 миллионов кредитов. Но судебные издержки и негативная огласка обанкротили Vac., Inc.
   Это ничего не платило.
   Закон тождества: любое решение суда является верным во всех последующих случаях при тех же обстоятельствах. (Смит против Генерала Телетота, 3016, 24 Un. 612)
   Джейк Смит, служащий филиала First Solar Bank & Trust Co. на Титане, подал гражданский иск против General Teletote. Он требовал возмещения убытков за травмы, которые он получил при использовании средств пассажирского подразделения этой фирмы.
   По правительственному приоритету класса F (его сердце не выдержало нагрузки от путешествия на космическом корабле) он вернулся на свою родную Терру с помощью телетота. Он обвинил генерала Телетота в том, что он исказил его при передаче.
   Компания General Teletote признала, что ее трехмерный сканер неправильно собрал Смита.
   Фирма также признала, что ее терранский оператор был в пьяном виде, оставив средства управления рецепторами без присмотра и неправильно отрегулировав их, что привело к попаданию электронного снега на пегого Смита.
   Но хотя он и признал свою небрежность, General Teletote решительно отказался от какой-либо ответственности. Это привело к обычному отказу от прав, который Смит подписал перед передачей, освобождая General Teletote от всякой ответственности за несчастный случай в пути и / или при приеме.
   Смит ответил, что, поскольку теперь он явно не тот человек, который подписал отказ, его условия не имеют для него обязательной силы.
   Генерал Телетот ответил, что, если Смит не был тем же человеком, он не мог требовать возмещения убытков от имени другого.
   Изучив отчеты, Галактический Трибунал постановил, что даже подписав отказ, человек не может лишить себя своего неотъемлемого права на собственную личность.
   Смит только что выиграл свое дело, когда появился "призрачный образ" Смита, требующий аналогичного вознаграждения. Чтобы доказать эти утверждения, призрачное изображение представило свидетелей, которые свидетельствовали о том, что Смит-2 вышел из рецептора вскоре после Смита-1, хотя в записях не было никаких других передач, запланированных на это время и место.
   Smith1 боролся за единоличное владение своей личностью. Он встал на сторону General Teletote в его попытках опровергнуть внешность Smith2, заявив, что последний был просто частичным альбиносом, который увидел хороший шанс нажиться на случайном сходстве.
   Битва внезапно закончилась однажды в суде, когда вмешался судья, указав, что оба имеют одинаково веские доказательства, что нет никаких сомнений в том, что это один и тот же человек, и попросил их прийти к компромиссу. В противном случае, пояснил судья, дело зайдет в тупик. Smith1 и Smith2 быстро пришли к соглашению.
   Эти двое создали партнерство на собранные кредиты и основали фирму, которая стала главным конкурентом General Teletote.
   Доктрина простительного мошенничества: обман, приветствуемый пострадавшей стороной, подпадает под действие предостерегающих искушений. (На основании отмененного обвинительного акта, 3426 UE)
   До того, как он совершил свой великий переворот, Конвей Лимбек был мелким преступником, охотившимся на легковерных и вороватых сердцем. Он продал доли в формуле синтеза сахара-амбидекстрозы. В течение многих лет он процветал на этой формуле, которая была больше, чем могли претендовать его жертвы. В то время, когда он придумал свой блестящий ход, он был старшим стюардом на борту лайнера, направлявшегося на Сириус. Благодаря поддельным документам он убегал самым комфортным образом.
   Пока лайнер приближался к Сириусу XIII, пассажир дал Лимбеку чаевые в размере пятидесяти кредитов. Лимбек изучил записку. Это дало ему идеи. Он прокрался в штурманскую и подрезал пустые края астронавтических карт. На этих пластиковых полосках была вшита официальная маркировка. Затем Лимбек украл достаточно фотоматериалов, чтобы подделать полоски в банкноты на сумму Cr. 3 трлн.
   Когда лайнер приземлился на Сириус XIII, Лимбек поспешил в президентскую хижину. Убедительные полномочия, свидетельствующие о том, что Лимбек является полномочным представителем Io Trading Trust, обеспечили ему немедленный прием. После того, как обменялись церемониальными сальто, Лимбек объявил, что Трест уполномочил его вести переговоры о выпуске тумула в этом сезоне.
   У президента был неприятный запах, пока переводчик не донес, что Лимбек наконец-то сделал предложение Кр. 2 1/2 трлн. Когда он дал волю своему большому удовлетворению, президент чуть не сбил Лимбека с ног.
   Лимбек зафрахтовал судно со своим оставшимся Cr. 1/2 триллиона и взлетел со своим драгоценным грузом. Едва его корабль вышел из синергии, как сириюты поняли, что Лимбек направил на них быстрый корабль. Патруль Сириуса XIII перехватил судно Лимбека и высадился на него. Сердце Лимбека упало, когда он столкнулся с абордажной группой. Затем, к своему изумлению, он учуял, что сириуты весело смеются. Их лидер передал Лимбику новое соглашение для подписания. Это был контракт на тумульный фьючерс.
   В недоумении Лимбек прочитал условия. Они были чрезвычайно благосклонны к нему, особенно прямое условие, что он должен был платить только поддельными кредитами.
   Сириутес сказали ему, что ценят подделку больше, чем настоящую. Они объяснили, что этот их фетиш восходит к темнейшим векам их истории, когда тиран обманом завладел собой. Революционный пыл, с которым они наконец свергли его, воспламенил в них страсть к скептицизму. По этой причине они ценили символы неверия.
   Лимбек был более чем счастлив подписать контракт.
   Но новости о ситуации с Сириусом опередили его корабль, и GBI пригвоздило его. Однако у галактического правительства не было доказательств, с помощью которых можно было бы обвинить Лимбека в подделке, поскольку гордые обладатели подделок спрятали их и не собирались выдавать. Самое большее, что могло сделать правительство, - это затормозить его будущую деятельность: оно запретило ему заниматься подделками.
   Сириус XIII потребовал от Лимбека выполнения контракта. Галактический Трибунал постановил, что контракт был незаконным и недействительным.
   Но министр обороны Галактики в частном порядке сообщил Лимбеку, что он очень хочет, чтобы сделка состоялась, так как тумул был жизненно важен для обороны. Лимбек, конечно, был равен проблеме.
   Он устроил тайное рандеву в глубоком космосе. Сириутес и Лимбек обменивались тумулом и валютой. После отъезда Лимбека сириуты заметили, что в каждой из заметок начала появляться надпись. Надпись гласила: ПОДЛИННОЕ - ПРИНЯТО ЗА ПОДДЕЛКУ.
   Это двойное мошенничество вдвойне обрадовало сириутов, и они с благодарностью удостоили Лимбека своей высшей награды.
   Медаль, разумеется, была изготовлена из синтетической платины.
   DragNeuroNet, Джон Грегори Бетанкур
   Первоначально опубликовано в More Whatdunits (1993).
   В тот день я занимался автоцидом в доме престарелых для автомобилей Ride-O-Joy. Кучка малолеток-панков похитила "Линкольн Гэлакси" и проехала на нем через стеклянную витрину гастронома. Затем они кувалдами взломали разумную кассу. И "Гэлакси", и кассовый аппарат были мертвы по прибытии на свалку: микросхемы памяти сгорели и расплавились, даже шанса на пересадку не было.
   Конечно, дети были настоящими любителями, жаждущими веселья и мелочи. Я поймал их в течение часа, основываясь на подсказках, которые они оставили: половина бейсбольной карточки Майами Марлинс 1997 года, пожеванная пачка жевательной резинки Double-Yummi и бумажник, который Бак О'Грэйди случайно оставил в комнате. заднее сиденье Галактики.
   Столкнувшись на популярной местной дискотеке Dance Macabre, Бак признался и назвал своих сообщников. Открыть и закрыть корпус; некоторые легче, чем другие.
   Теперь я снова был в доме престарелых "Райд-О-Джой", утешая жену Галактики, хитрую маленькую ягуарку, которая знавала лучшие времена.
   "Я не понимаю их мотивов, - продолжала она. "Почему мой муж? Почему . . . Почему . . . Почему . . . ?"
   Она начала замыкаться в себе, бесконечно повторяя вопрос. Я слышал это тысячу раз прежде. Почему, она хотела знать? Потому что люди иррациональны, вот и все. Такова жизнь в большом городе.
   Это тяжело, но я полицейский. Я привык к этому сейчас.
   В 14:04 поступил мой следующий звонок.
   - Отчет об убийстве в вашем секторе, - сказал робот-диспетчер. Он дал мне адрес, поместье в шикарном жилом районе. "Проверь это".
   - Десять четыре, - сказал я. "Приступаем сейчас".
   Как можно вежливее высвободившись из все еще почему-то "ягуара", я вытянул колеса и выехал из дома престарелых. Я ехал по Брод-стрит вверх по Голдберг-Хилл на максимальной скорости, мигая фарами и завывая сиренами.
   Люди всегда будут жестоки к своим машинам, точно так же, как к ржавчине и налогам. Поскольку разумным машинам были предоставлены полные законные права граждан США, у нас не было ничего, кроме неприятностей - как на улицах, так и в частных домах. Что будет на этот раз? Печь с электрическим током? Разбился смарт-ТВ?
   Способов человеческого насилия над машинами было множество. Я рассмотрел только восемьсот двенадцать возможных сценариев убийства, когда добрался до адреса трехэтажного викторианского особняка, стоящего далеко от дороги, в окружении вековых дубов и трехметрового забора из колючей проволоки, наэлектризованной электричеством.
   На подъездной дорожке я убрал колеса и переключился в режим интервью, встав прямо, приняв более гуманоидную позу. Так люди лучше взаимодействовали со мной.
   Я позвонил в звонок. Мне не пришлось долго ждать.
   Как люди пошли, блондинка, открывшая дверь, была настоящим нокаутом. У нее было длинное худощавое телосложение, большие украшения на лбу и платье с глубоким вырезом, расшитое блестками, которое больше открывало ее ноги, чем скрывало. Это казалось довольно непрактичной одеждой, но ведь люди не ржавеют, и поэтому им не нужно защищать свою кожу так, как это делаем мы.
   - Что, во имя небес, - сказала блондинка, глядя на меня, - ты?
   "Я - подразделение по расследованию роботов. Согласно разделу 33-B пересмотренного Юридического кодекса города Нью-Йорка, я воплощаю в себе все полномочия, ответственность и юридическую силу полицейского-человека. Сообщается о преступлении в этом доме. По закону вы обязаны помочь мне в расследовании. Вы имеете право на юридическое представительство, прежде чем отвечать на любые вопросы, которые я задаю, и ваши разговоры со мной и в моем присутствии записываются в качестве юридических доказательств".
   - Понятно, - сказала она с легкой улыбкой. - В таком случае, входите прямо, офицер - Байрон получит от вас настоящий кайф. Видите ли, произошло убийство.
   "Спасибо." Я прошел мимо нее и оказался в большом просторном фойе. На стенах висели гобелены; пол состоял из черных и белых мраморных квадратов, расположенных в шахматном порядке.
   - Туда, - сказала блондинка, указывая на большую открытую дверь.
   Я прошел в гостиную, а блондинка шла за мной по пятам. Шесть человек, четыре мужчины и две женщины, сидели на диванах или стульях. Никто не выглядел счастливым. Одна из женщин плакала.
   Повернув козырек, я сфотографировал их всех. Щелкни, щелкни, щелкни. Я загрузил на участковый компьютер; Отчеты и отчеты начали свой анализ, присваивая имена изображениям и файлам именам.
   С точки зрения людей, это была странная группа: трое седовласых мужчин, один почти лысый мужчина, одна брюнетка средних лет, одна поразительно рыжеволосая женщина в столь же ярком красном платье и светловолосая женщина позади меня. Плакала рыжая, ее длинные завитые волосы качались вверх и вниз в такт ее рыданиям.
   Я подумал, что они не из тех людей, которые обычно принадлежат друг другу. Что-то необычное привело их сюда. Какая? Когда файл каждого человека будет загружен в мою память, возможно, ответ появится сам собой. Или я всегда мог спросить.
   "У него никогда не было врагов на свете", - твердила плачущая самка. Она была европеоидной расы, лет 25-30, "Никогда не было врага на свете..."
   Она замолчала, увидев меня. Затем она начала дрожать, ее бледно-голубые глаза стали такими же стеклянными, как и у Галактики, только со слезами вместо стекла. Должно быть, убили ее прибор, подумал я. Люди часто привязаны к своим любимым машинам; однажды я видел, как мужчина бросился в мусоровоз, когда его мертвую видеосистему увозили на переработку.
   - Извините, мэм, - сказал я ей. - Здесь поступило сообщение об убийстве.
   Она снова начала плакать. Я сделал паузу, ожидая, пока она закончит, и еще раз оглядел остальных в комнате. Когда я впервые вошел, я заметил изменения в языке их тела: сначала один, потом другой напрягся. Некоторые заставили себя расслабиться. Я не видел ничего, что указывало бы на машинного убийцу.
   - Пошли, Салли, - сказал один из седовласых мужчин европеоидной расы. Он нежно коснулся ее плеча. "Все будет хорошо".
   - В этом доме поступило сообщение о преступлении, - сказал я. - Могу я узнать, кто подал этот отчет?
   - Да, - ответила впустившая меня блондинка. Она закурила сигарету и выпустила дым в мои протоки.
   "Имя?"
   "Эббот. . . Никола Эбботт". Ее голос понизился до шелковистого шепота. - Но вы можете звать меня Никки, офицер. Миссис Карлайл кажется немного не в себе. Это преступление?
   - Нет, это не так, - сказал я. - Спасибо, Никки.
   К тому времени я скачал файл Николы Эбботт. Похоже, она была юристом, нанятым Бракманом, Бронаном, Бимером и Шмидтом. Это все, что он сказал; она провела свою жизнь на правильной стороне закона, по крайней мере, до сих пор.
   Я обратил внимание на миссис Карлайл, которая деликатно шмыгала носовым платком. R-&-R тоже загрузил ее файл в мою память. У г-жи Салли Полетт Карлайл, 24 лет, было два непогашенных нарушения правил дорожного движения, оба за превышение скорости более чем на 15 километров в час, оба были совершены почти два с половиной года назад. Не имеет значения. Я поместил информацию в кратковременную память, но решил не упоминать об этом. Моя работа - убийство, а не управление дорожным движением.
   - Мэм? Я сказал.
   - Я просто не понимаю этого, - сказала она. "У него никогда не было врагов..."
   - Мэм, пожалуйста, - сказал я. - Если я увижу жертву?
   Мужчина рядом с Никки Эббот шагнул вперед. Несмотря на то, что он был седым, он вел себя как боец, и у него была красивая внешность, обычно ассоциируемая с видеоактёрами... только он не улыбался в камеру и не продавал зубную пасту, обувь или холодильники.
   Он прорычал: "Чертова железяка, прояви хоть немного уважения! Разве ты не видишь, что она в шоке? Мы платим налоги! Почему бы тебе не вернуться на свалку и не вызвать сюда настоящих полицейских!
   "Ваше имя?" - спросил я.
   "Байрон ван Остерланд. Я сказал --"
   - Я слышал вас, - вмешался я. За эти две секунды я провел его полную проверку: никаких неурегулированных требований или ордеров на его арест, хотя два года назад ему было предъявлено обвинение в инсайдерской торговле (дело так и не дошло до суда). ). - Пожалуйста, садитесь, сэр. Вы и остальные должны оставаться здесь, пока не будет получено иное указание.
   - Мы важные люди... - бушевал он.
   "Вы находитесь в присутствии подразделения по расследованию роботов", - начал я и повторил всю свою юридическую полицейскую болтовню. "Если вы решите проигнорировать мои инструкции, - сказал я ему, - вас могут задержать в отделении полиции по обвинению в препятствовании официальному полицейскому расследованию. Однако вы имеете право на юридическое представительство, прежде чем отвечать на любые вопросы, которые я задаю, и ваши разговоры со мной и в моем присутствии записываются как юридические доказательства. Вы понимаете свои законные права и обязанности?"
   - Лучше послушай, - сказала Никки. "Это не шутка. Он может на законных основаниях посадить вас в тюрьму, если вы встанете у него на пути".
   Ван Остерланд упрямо стиснул зубы.
   "Байрон. . . пожалуйста , - сказала миссис Карлайл.
   - Вы понимаете свои законные права? - спросил я его снова.
   "Да." Ван Остерланд опустился в мягкое кресло, на его лице смешались смешанные эмоции. Гнев и разочарование казались преобладающими. Враждебен расследованию. Этот факт я тоже загрузил в свою память.
   Я спросил других людей, понимают ли они свои права. Все сказали, что сделали. Обычно я жду, когда увижу мертвую машину, прежде чем переходить к юридическим вопросам, но, учитывая реакцию ван Остерланда, этот момент кажется подходящим.
   - Послушайте, - сказал один из седовласых мужчин. "Я действительно не могу позволить себе быть вовлеченным в какой-либо скандал. Как насчет того, чтобы вы отпустили меня, и если я вам понадоблюсь, мой адвокат свяжется с вами?
   "Имя?" Я попросил.
   "Дмитрий Попадоус".
   Я получил доступ к его файлу. Как выяснилось, Попадоус был богатым жителем Нью-Йорка греческого происхождения в возрасте 49 лет, у которого не было никаких требований или ордеров на его арест. Он владел большим судоходным флотом и щедро жертвовал на многие благотворительные организации... и многие политические кампании. Он пожертвовал более миллиона долларов на первую кампанию нынешнего президента. Политический маклер, заключил я. Это дело определенно не было типичным бытовым машинным убийством.
   - Ты пока останешься здесь, - сказал я. Я повернулся к миссис Карлайл. - Пожалуйста, покажите мне жертву.
   Протирая глаза, она встала и на мгновение пошатнулась. Я заметил, что у ее туфель были большие прозрачные каблуки с плавающими в них рыбками. Слегка цокая огромными каблуками по деревянному полу, она провела меня обратно через фойе в торжественную столовую. Хрустальная люстра над головой наполняла комнату светом. Стол под ней был приготовлен для званого обеда: белая кружевная скатерть, изысканный бело-золотой фарфор, матерчатые салфетки, вино охлаждалось в электрических ведерках, наполненных искусственным льдом. Служба была назначена на восемь.
   Тело тоже было там.
   И это была не машина.
   Миссис Карлайл тяжело вздохнула. "Вот он - мой муж. Мертвый .
   Долгое время - может быть, целых три секунды - я вообще ничего не делал. Я не мог. Масштабы ошибки были шокирующими.
   Ни одной машине никогда не поручали расследовать человеческое убийство. Люди с их притупленными чувствами, медленными рефлексами и громоздкими методами сбора информации считают, что они гораздо лучше раскрывают преступления, связанные с людьми: они бормочут такие вещи, как "человеческая интуиция" и "человеческая природа", чтобы оправдать сохранение своей славы.
   В конце концов, роботы-следователи были добавлены к полицейским силам только как символический жест - подачка, брошенная толпам разумных машин. Роботы-полицейские вроде меня - хорошие копы, лояльные силовикам, умнее и быстрее любого человека - получают нудные детали, которые не нужны людям. Как машинные убийства.
   Могут ли машины быть горькими? Многие из нас в полиции, такие же хорошие копы и члены профсоюза, как и я, считают, что люди должны заниматься тем, что у них получается лучше всего: совершать преступления, а не раскрывать их.
   А теперь меня случайно назначили на убийство человека. Это был шанс всей жизни.
   Конечно, я собирался доить его изо всех сил.
   - Как зовут покойного? - вежливо спросил я.
   "Джеймс Форд Карлайл".
   Есть определенные имена, которые при вводе в отчеты и отчеты выводят полицейские процедуры из их обычного автоматизированного цикла. "Джеймс Форд Карлайл", конечно же, было одним из таких особых имен. Я знала это еще до того, как сообщила об его убийстве и запросила в архивах и отчетах его дело.
   Я уже слышал о нем. Джеймс Форд Карлайл : видный сенатор Соединенных Штатов от Северной Америки, активист-эколог, филантроп-мультимиллионер. Его жизнь состояла из длинного списка общественных работ, благотворительности и служения своему народу. Скорее всего, он был бы нашим следующим президентом.
   Я медленно двинулся вперед. Карлайл, пожилой мужчина европеоидной расы, сидел в дальнем конце стола, наклонив голову под острым углом. Ручка ножа для стейков торчала из нижней части его челюсти; точка поселилась где-то в его мозгу. Два маленьких металлических диска, оба немагнитные, лежали на его глазах. Температура тела была зарегистрирована на уровне 23,2ўС, что на несколько градусов выше комнатной. Он был мертв уже как минимум час, а может, и больше.
   Тем не менее, вместо его файла, следующее, что я получил из участка, было сообщением о медленных, как человеческие, рефлексах. Он набирался вручную на немой компьютерной консоли: RIU-3827, ПОКА ВЫ ПРОДОЛЖАЕТЕ СОБИРАТЬ ИНФОРМАЦИЮ. СКОРО БУДУТ РЕЗЕРВНЫЕ КОПИИ, ЧТОБЫ ВЗЯТЬ НА РАССЛЕДОВАНИЕ SON/XXX. ПРИЗНАНИЕ.
   Узнав, я выстрелил в ответ. У меня было около пятнадцати минут, прежде чем прибыли жаждущие славы люди. Тем не менее, я мог многое сделать за пятнадцать минут.
   И, поскольку это было первое дело об убийстве человека, которое когда-либо расследовало подразделение по расследованию роботов, и оно было крупным, я знал, что мне лучше разобраться с ним правильно, если я ожидаю другого... если какая-либо машина ожидает другого. Офисная политика - это офисная политика; когда вы получаете шанс на власть, вы должны принять его, каким бы ни было ваше тело. Теперь мне нужно было спешить.
   - Как давно он мертв? Я попросил.
   - Не знаю, - всхлипнула миссис Карлайл. - Мы нашли его около получаса назад.
   - Кто его нашел?
   "Дмитрий Попадоус..." нюхать, нюхать, "- и Дэви Эддингтон. Они оба проводят здесь выходные.
   "Какое отношение они имели к умершему?"
   - Я... я думаю, вы бы назвали их политическими сторонниками. Джим готовился баллотироваться в президенты и настоял, чтобы я пригласил их всех сюда". Она высморкалась. "Он сказал, что ему нужна их поддержка, чтобы победить на следующих выборах..."
   Отчеты и отчеты уже загрузили файл на Эддингтона: Дэвис Джереми Эддингтон, мужчина европеоидной расы, 54 лет, был миллиардером-коневодом из Кентукки, который, как известно, жертвовал большие суммы денег на политические кампании.
   "Пожалуйста, приведите сюда всех в доме", - сказал я миссис Карлайл. - Я хочу взять у них интервью.
   - А слуги? она спросила,
   - Я начну с них.
   Сглотнув, она кивнула. Она вышла через другую дверь, а не через ту, в которую мы вошли, более спокойная теперь, когда перед ней стояла определенная задача.
   Я осмотрел мертвого человека более внимательно. Подняв визор на длинном металлическом стержне, я сфотографировал Карлайла с нескольких ракурсов. Металлические диски на его глазах оказались старыми монетами. На обоих были цифры десятки, даты 1968 года и буквы, которые я идентифицировал как греческие. Когда я попытался получить информацию о них из Записей и Отчетов, я обнаружил, что моя линия передачи данных была "временно прервана"... люди, похоже, не хотели, чтобы я раскрыл дело без них. Типичный.
   На теле было два удара ножом в грудь, несомненно, смертельные раны. Затем нож осторожно вставили через челюсть в мозг, а монеты приложили к глазам. Довольно необычно.
   Я пропылесосил пол прямо вокруг трупа, подобрав немного пыли, несколько волокон одежды и кусочки пуха: ничего особо впечатляющего. Затем я разжал два сжатых кулака жертвы - он мог бы вырвать пуговицу или кусок ткани с одежды своего убийцы.
   И действительно, в левой руке трупа были зажаты три коротких седых волоса. Я увеличил увеличение волос. Нет корней; все были оторваны от более длинных нитей. Я счел маловероятным, зная человеческие волосы и то, как они растут, что три волоска могли отломиться таким образом во время драки.
   Затем я осмотрел рукоять ножа. На нем была кровь, но голого дерева было достаточно для быстрого ультрафиолетового сканирования. Не было ни отпечатков пальцев, ни пятен от перчаток. Он был вытерт начисто.
   Салфетка рядом с тарелкой трупа была сдвинута с места. Я перевернул его и обнаружил большое пятно крови с другой стороны. Убийца использовал салфетку, чтобы вытереть рукоять ножа от отпечатков пальцев - на нем не было перчаток. Это означало, что убийство не было преднамеренным. Импульсивные преступления, как правило, небрежны, с уликами повсюду. Но как это сочеталось с монетами на глазах и обломанными седыми волосами в левой руке трупа?
   Горло откашлялось позади меня. Мужчина и женщина, оба латиноамериканского происхождения, возрастом около 30-35 лет, стояли в дверном проеме, через который прошла миссис Карлайл несколько минут назад. Мужчина был одет в белый костюм повара, женщина - в униформу горничной. Мужчина придержал дверь открытой; комната позади него была заполнена кухонным оборудованием.
   - Назовите свои имена, - сказал я.
   - Хосе и Хулия Лопес, - сказал мужчина. "Я повар. Моя жена - горничная".
   Я объяснил их права, и они признали их.
   "Можете ли вы объяснить, где вы были и что делали последние два часа?"
   "Мы оба были на кухне, - сказал Хосе Лопес.
   "Готовим ужин", - добавила Джулия Лопес.
   "Вместе?"
   - Да, - сказала Джулия. "Я всегда помогаю с едой".
   - Ты что-нибудь слышал?
   - Нет, - сказал Хосе Лопес. "Все комнаты в доме звукоизолированы, чтобы разговоры не подслушивали подслушивающие устройства. Когда мы ему понадобились, мистер Карлайл нажал кнопку под углом стола.
   Я посмотрел. Кнопка была там, все в порядке. Я счел безопасным отказаться от этих двоих; они казались маловероятными подозреваемыми.
   - Возвращайся к своим обязанностям, - сказал я. - Вас вызовут, если потребуются дальнейшие показания.
   Затем семь человек, которых я видел ранее, вошли в комнату, словно присяжные, готовые вынести обвинительный вердикт. Все они выглядели сердитыми и расстроенными. Я не был удивлен; это казалось нормальным психическим состоянием большинства людей, которых я встречал.
   Я уже прочитал досье на Салли Карлайл, Николу Эбботт, Байрона ван Остерланда, Дмитрия Попадоуса и Дэвиса Джереми Эддингтона. Когда я проверил свою память, я обнаружил, что файлы на двух других были загружены до того, как моя связь с Записями и Отчетами была прервана.
   Джоан Веракрус-Эддингтон, женщина европеоидной расы, 55 лет, дважды привлекалась к ответственности за вождение в нетрезвом виде. Однако не было текущих требований или ордеров на ее арест, и у нее не было списка профессий. Была замужем за Дэвисом Эддингтоном.
   Пол Тренч Лонгфелло, мужчина европеоидной расы, 48 лет, также не имел никаких требований или ордеров на его арест. У него тоже не было профессии. Я полагал, что они редко нужны богатым.
   Все семеро нервно стояли у двери. Я рассказал им о том, что я нашел до сих пор, монеты и три случайных волоса.
   - Греческие монеты? - спросил ван Остерланд удивленным голосом. - Разве "Попадоус" не греческое имя?
   Дмитрий Попадоус посмотрел на него. - Если вы намекаете, что это преступление совершил я...
   "Нисколько!" - сказал ван Остерланд. "Греческие монеты на его глазах... мне это просто кажется любопытным. Это все."
   "Миссис. Карлайл! - сказал Дмитрий Попадоус. "Как ваш гость, я должен протестовать против такого обращения!"
   Миссис Карлайл просто рыдала в носовой платок. Ее рыжие волосы каким-то образом оставались элегантно уложенными.
   - В доме есть запас старинных греческих монет? Я попросил.
   Никки затянулась сигаретой и снова пустила в меня дым. "Все знают, что Карлайл собирает... собирает ... монеты со всего мира. Я бы удивился, если бы у него не было парочки из Греции.
   "Я знаю, что да", - сказал Дмитрий Попадоус. - Он показал их мне прошлой ночью. Должно быть, он понял, как это звучало, потому что вдруг добавил: "Он думал, что я могу рассказать ему о них больше, я, э-э, думаю. Я не мог. Я американец, никогда в жизни не был в Греции. Тебе известно."
   - Где он хранит эти монеты? Я попросил.
   - В своем кабинете, - сказал Попадоус. "На полке за его столом, в больших кожаных папках".
   - Они легкодоступны?
   - Думаю, да, - сказал он.
   Никки сказала: "Кто угодно мог зайти и взять несколько, если ты это имеешь в виду. Это место снаружи - крепость, но внутри оно широко открыто". Она пустила в меня еще дыма; она повисла между нами серо-лиловой пеленой. "Карлайл говорил, что ненавидит жить в тюрьме. Он был довольно холоден для сенатора, и поверьте мне, я знавал сенаторов! Она подмигнула мне и низко усмехнулась.
   - Да, - сказал я. "Я верю тебе."
   - А волосы? - сказал ван Остерланд. - Наверняка этого достаточно, чтобы раскрыть дело, не так ли?
   - Да, это ключ, - сказал я. "Лаборатория судебной экспертизы может сравнить белки, содержащиеся в них, с белками в волосах любого подозреваемого". Я посмотрел на Дмитрия Попадоуса. "Если бы азартные игры были здесь законными, я бы поспорил, что белки в этих волосах совпадают с вашими, сэр".
   Он зашипел от ярости. "Как ты смеешь --"
   - Пожалуйста, пожалуйста, - сказал я успокаивающе. "Это легко проверить. У меня есть небольшая встроенная криминалистическая лаборатория. Могу я пропылесосить вашу голову, чтобы убрать выпавшие волосы?
   Дмитрий Попадоус шагнул вперед и согнулся в поясе. - Поторопись, чертова машина! - прорычал он. "А когда это кончится, я выкуплю тебя в городе и сам отнесу к тебе топор!"
   Я пропылесосил его голову, поймав в свою корзину для сбора два целых волоса, вместе с корнями, плюс один сломанный волос, вроде тех, что были взяты из руки сенатора Форда. Я быстро провел сканирование белка для сравнения. Как я и предполагал, волосы совпали. Ошибки быть не могло.
   Я распечатал отчет на встроенном лазерном принтере. Когда я передал ее Дмитрию Попадоусу, он прочитал ее, а затем уставился на меня, потеряв дар речи.
   - Да, - сказал я. "Белки точно совпадают".
   Дмитрий Попадоус, судя по реакции остальных, вполне мог оказаться мошенником-санитаром. Они отвернулись от него с брезгливыми взглядами. Дэвид Эддингтон защищающе держал свою жену; Байрон ван Остерланд держал Салли Карлайл.
   Попадоус посмотрел сначала на одно лицо, потом на другое. - Пожалуйста, - сказал он. "Вы все меня знаете! Я... я этого не делал! Я едва знал сенатора...
   - Еще несколько вопросов, и мое расследование будет завершено, - сказал я. "Г-н. Попадус, жертва была правшой или левшой?
   "Какая? Я не знаю --"
   - Все знали, - жестко сказала Джоан Веракрус-Эддингтон. "Он был левшой. Миссис Карлайл вчера вечером пошутила по этому поводу - о странных каракулях, которые сделал сенатор Карлайл, когда писал свое имя.
   - Верно, - быстро сказал Байрон ван Остерланд. - Салли сказала, что банк продолжал сомневаться в подписи Джима. Мы все рассмеялись".
   - Еще один вопрос, - сказал я. "Г-н. Попадус, ты расчесываешь волосы после купания?
   - Какое это имеет отношение к чему-либо? - спросил Байрон ван Остерланд.
   - Да, - выдохнул Дмитрий Попадоус, и на его лице отразилась надежда. "Да, я расчесываю волосы!"
   - Расследование завершено, - сказал я. "Кусочки головоломки все на месте, кроме одного. Позвольте мне объяснить последовательность событий.
   "Убийца попросил о встрече с сенатором Карлайлом наедине. Они вошли в столовую, чтобы поговорить. Что бы они ни обсуждали, это приводило их обоих в ярость. Порывисто убийца схватил нож и дважды ударил мистера Карлайла ножом в грудь. Затем он в страхе выбежал из комнаты.
   "Через несколько минут он вернулся. Он хотел, чтобы все выглядело так, будто преступление совершил кто-то другой. Он решил обвинить г-на Попадуса. Он взял две греческие монеты из коллекции сенатора Карлайла, приложил их к глазам сенатора и вонзил нож в челюсть мистера Карлайла. Таким образом, это выглядит как преднамеренное убийство в стиле казни. Затем он поместил три волоска, взятые из расчески мистера Попадуса, в левую руку трупа в качестве подсказки.
   "Звучит довольно фантастично!" - сказала Никки.
   - Верно, - ответил я. "Однако преступник допустил ряд ошибок. Сначала он взял волосы с расчески. Все волосы на руке трупа были сломаны жесткой щеткой; они не могли оторваться в борьбе. Возможно, расческа оставит отпечатки пальцев; наш убийца не верил в ношение перчаток. Поскольку преступник думал, что господина Попадоуса арестуют, у него не было причин скрывать свое прикосновение к расческе. Он, несомненно, очистил коллекцию монет.
   "Но что, если он стер свои отпечатки пальцев с расчески?" - спросил Дэвис Эддингтон. "Что тогда?"
   Я продолжил: "Его второй ошибкой было вытереть рукоять ножа. Это не только означало, что действие не было преднамеренным, это означало, что его отпечатки пальцев были там, на ноже, с самого начала. Кроме того, это означает, что он должен был испачкать руки кровью. Хотя он, несомненно, вымыл их, крошечные следы крови все же остались; судмедэксперты осмотрят руки у всех после того, как вас всех доставят в полицейский участок".
   Повернув забрало, я посмотрел на Байрона ван Остерланда. По моему опыту, небрежные убийства обычно связаны с человеческими эмоциями, наиболее частыми из которых являются любовь и ревность. Судя по тому, как он держал миссис Карлайл знакомым образом, я подумал, что у них вполне может быть роман.
   Я спросил ван Остерланда: "А будет ли необходима судебно-медицинская экспертиза, сэр?"
   "Нет." Он прикусил губу и покачал головой. - Я забыл вытереть расческу, как ты и сказал.
   Все в комнате потрясенно вздохнули. Миссис Карлайл оттолкнулась от ван Остерланда, теперь она плачет, слезы текут по ее щекам, ее дыхание становится прерывистым. Пол Лонгфелло позволил ей опереться на его плечо. - Тсс, - сказал он, - ну вот, Салли. Все будет хорошо..."
   "Я обязан арестовать вас за убийство сенатора Карлайла, - сказал я ван Остерланду.
   Никки вручила ему визитную карточку. "Позвоните мне, если вам понадобится адвокат", - сказала она.
   Я начал информировать его о его правах как раз в тот момент, когда раздался звонок в дверь. Человеческие полицейские прибыли... слишком поздно, чтобы захватить славу.
   * * * *
   Как позже выяснилось, у Байрона ван Остерланда и Салли Карлайл был бурный роман за спиной сенатора Карлайла. Хотя он был почти в три раза старше ее, его привлекала ее поразительная красота. Ее в равной степени привлекали его власть и деньги. Но затем она связалась с гораздо более молодым и богатым Байроном ван Остерландом. Это был любовный треугольник, достойный скандальных сайтов.
   В конце концов Салли Карлайл планировала уйти от мужа к Байрону ван Остерланду. Ван Остерланд, давний друг сенатора, хотел сохранить их политические и деловые отношения как можно более дружескими. Двое мужчин обсуждали ситуацию наедине в столовой. Вспыхнул спор; ван Остерланд в слепой ярости ударил сенатора Карлайла ножом, а затем попытался скрыть это. Это было так просто.
   В деле было все, чего только могли желать СМИ: секс, власть, деньги, друг, предавший друга. Все это плюс новый ракурс: робот-полицейский устраивает арест.
   Излишне говорить, что я получил довольно много внимания как первый отдел расследований роботов, расследовавший крупное дело об убийстве, и я раскрыл его в течение двадцати минут после прибытия на место преступления, несмотря на поддельные улики.
   На той неделе я стал настоящим героем. Конечно, я использовал свое эфирное время, чтобы привести несколько статистических данных... как RIU раскрывали девяносто пять процентов своих дел в течение двадцати четырех часов (по сравнению с человеческой полицией, раскрывающей восемьдесят четыре процента в течение шести месяцев). Как вы не могли успешно угрожать, подкупать или убить RIU. Как мы спасали человеческие жизни, уводя полицейских с улиц и помещая их за столы, где им и место.
   Вы никогда не можете сказать, каким будет конечный результат, но сейчас общественное мнение, похоже, в пользу того, чтобы разрешить подразделениям по расследованию роботов проводить все полицейские расследования - человеческие или машинные. Конечно, мы быстро объясняем, нам нужно оставить всех нынешних полицейских-людей на работе для дополнительных документов, которые мы будем генерировать, с нашей дополнительной эффективностью и скоростью. Это справедливо. В конце концов, нас обязали вступить в Братское братство полицейских, и мы строго законопослушные полицейские. А это значит следить за нашими братьями-полицейскими, что бы мы о них ни думали.
   НЕ ПОЛЬЗУЙТЕСЬ ТЕХНАТАЛОМ, Рон Рейнольдс
   Первоначально опубликовано в Futuria Fantasia летом 1939 года.
   Несколько мгновений Стерн зловеще смотрел на свою пишущую машинку, размышляя, стоит ли произнести невыразимое. Окончательно:
   "Проклятие!" - взревел он. "Я больше не могу писать! Смотри, смотри на это!" Он вырвал лист из роликов и смял его в кулаке. "Если бы я знал, что так будет, - сказал он, - я бы не голосовал за это! Технократия все портит!"
   Белла Стерн, занятая вязанием, в ужасе подняла глаза. - Какой нрав, - воскликнула она. - Ты не можешь говорить потише? Она возилась со своей работой. "Ну вот, - воскликнула она, - из-за тебя я сорвала стежок!"
   "Я хочу быть писателем!" - сокрушался Сэмюэл Стерн, мрачно глядя на жену. - А Технейт испортил мне веселье.
   "По тому, как ты говоришь, Сэмюэл, - сказала его жена, - я действительно верю, что ты хочешь вернуться к тому варварству, которое было распространено в темные 30-е годы!"
   - Звучит как чертовски хорошая идея! он сказал. "По крайней мере, мне было бы о чем написать прилично или неприлично!"
   - Что ты имеешь в виду? - спросила она, откинув голову назад и задумавшись. "Почему ты не можешь писать? Есть просто куча вещей, о которых я могу думать, которые можно прочитать".
   Что-то вроде слезы скатилось по щеке Сэмюэля. "Больше никаких гангстеров, никаких ограблений банков, никаких больше ограблений, никаких старых добрых краж со взломом, никаких преступных группировок!" Его голос становился слезливым, когда он продолжал бесконечную строку "никаких нравов". - Нет больше печали, - почти всхлипнул он. "Все счастливы, довольны. Нет больше борьбы и тяжелой работы. Ох уж эти дни, когда для меня в заголовках новостей была резня бандитов!"
   "Туш!" фыркнула Белла. - Ты снова выпил, Сэмюэл?
   Он мягко икнул.
   - Я так и думала, - сказала она.
   "Я должен был что-то сделать", - заявил он. "Я схожу с ума из-за отсутствия сюжета".
   Белла Стерн отложила вязание и подошла к балкону, задумчиво глядя вниз, в зияющий каньон нью-йоркской улицы пятьдесятю этажами ниже. Она повернулась к Сэму с напоминающей улыбкой.
   "Почему бы не написать историю любви?"
   " ЧТО! Стерн вскочил со стула, как угорь на крючке.
   "Почему бы и нет", - заключила она. "Хорошая история любви была бы очень приятной".
   "Любовь!" В голосе Стерна звучал сарказм. "Почему у нас нет даже приличной любви в эти дни. Мужчина не может жениться на женщине из-за ее денег, и наоборот. Все под Технократией получают одинаковое количество кредитов. Больше никакого Рено, никаких алиментов, никаких нарушений обещаний или судебных исков! Все вырезано и высушено. Времена светских свадеб и выездных вечеринок прошли, потому что все равны. Я не могу писать политическую критику о взяточничестве в правительстве, о трущобах и ужасных условиях жизни, о бедных голодающих матерях и их младенцах. Все в порядке, в порядке, в порядке, - его голос всхлипнул и замолчал.
   - Что должно сделать тебя очень счастливым, - возразила его жена.
   - От этого меня очень тошнит, - проворчал Сэмюэл Стерн. "Послушай, Белл, я всю жизнь хотел быть писателем. Хорошо. Я пишу для глянцевых журналов уже пару лет. Верно? Хорошо. Потом пишу морские рассказы, гангстеры, политические взгляды, первоклассные шутки. Я счастлив... Я в своей стихии. Затем - бинго! - приходит Технократия, которая делает всех счастливыми - бум! выходит меня! Я просто терпеть не могу писать то, что люди читают сегодня. Все - наука и образование". Он взъерошил свои густые черные волосы пальцами и посмотрел на него.
   "Вы должны радоваться, что население работает и делает то, что хочет", - просияла Белла.
   Сэм продолжал бормотать себе под нос. "Они первым делом убрали с рынка все секс-журналы, все публикации о гангстерах, убийствах и детективах. Они воспитывали детей и делали из них образцовых граждан".
   "Как и должно быть", - закончила Белла.
   - Вы понимаете, - вспылил он, грозя ей пальцем, - что за два года в городе не больше дюжины убийств? Ни одного самоубийства или бандитской войны... или...
   "Небеса!" вздохнула Белла. - Не будь доисторическим, Сэм. Ничего по-настоящему криминального не было уже двадцать лет. Вы знаете, это 1975 год". Она подошла и нежно похлопала его по плечу. "Почему бы тебе не написать что-нибудь научно-фантастическое?"
   - Я не люблю науку, - выплюнул он.
   "Тогда твоя единственная альтернатива - это любовь", - твердо заявила она.
   Губами он произнес презренное слово, а затем: "Нет, я хочу чего-то нового и другого". Он встал и подошел к окну. В пентхаусе внизу он увидел полдюжины роботов, которые быстро двигались, работая. Его лицо внезапно просветлело, как у тигра, высматривающего свою добычу. "Прыгающие джигвилы!" воскликнул он. "Почему я не подумал об этом раньше! Роботы! Я напишу историю любви о двух роботах".
   Белла задушила его. "Будьте благоразумны, - сказала она.
   "Это может случиться когда-нибудь, - возразил он. "Просто думай. Любовь, смазанная маслом, сваренная, сделанная из металла, соединенная проводами для звука!" Он торжествующе засмеялся, но это был низкий смех, странный тихий звук. Белла ожидала, что следующим он будет бить себя в грудь. "Роботы влюбляются с первого взгляда, - объявил он, - и взрывают аудиотрубку!"
   Белла снисходительно улыбнулась. "Ты такой ребенок, Сэм, я иногда думаю, почему я женился на тебе".
   Стерн опустился, медленно горя, багровый румянец выступил на его лице. Всего полдюжины убийств за два года, подумал он. Нет больше политики, больше не о чем писать. У него должна была быть история, просто должна была быть она. Он сойдет с ума, если что-то не произойдет в ближайшее время. Его мозг яростно щелкал. Каллиопа мыслей звенела в его подсознании. У него должна была быть история. Он повернулся и посмотрел на свою жену Беллу, которая стояла у окна и смотрела, как пролетает воздушный транспорт, перегнувшись через подоконник и глядя на улицу пятьдесят этажей ниже...
   ...и затем он медленно и тихо потянулся за своей атомной пушкой.
   МОЗГОВАЯ БИБЛИОТЕКА, Дэвид Х. Келлер, доктор медицины
   Первоначально опубликовано в Amazing Stories , май 1931 года.
   ХОТЕЛ. Пятьсот выпускников колледжей, мужчин, для выполнения приятной секретарской работы. Зарплата адекватная занимаемой должности. Контракт на пять лет. Адрес Љ 23 А, Нью-Йорк Таймс.
   * * * * *
   ХОТЕЛ. Три библиотекаря, прекрасно разбирающиеся в мировой литературе. Контракт на пять лет. Адрес Љ 23 А, Нью-Йорк Таймс.
   * * * * *
   Эти две рекламы привлекли большое внимание. Рынок предложения для выпускников колледжей был переполнен; и было много молодых людей, которые были готовы выполнять почти любую работу за любую зарплату, не говоря уже о зарплате, которую называли адекватной. Письма хлынули в ящик 23 А, и были предприняты все усилия, чтобы установить личность рекламодателя, чтобы можно было подать личное заявление; но все напрасно.
   Каждый из тысячи претендентов получил длинную анкету. Каждый получатель заполнил свою бумагу и отправил ее в пронумерованный почтовый ящик в почтовом отделении Нью-Йорка. У тех, кому повезло, была личная беседа с проницательным бизнесменом, который признался, что просто занимается подбором 503 человек, способных выполнять определенную работу и желающих выполнять ее в течение пяти лет.
   Наконец, пятьсот три человека были отобраны. Им дали билеты и деньги на поездку в изолированный город в штате Мэн. Им сказали, что там им объяснят весь объем их работы, а затем, если будут нежелающие подписывать окончательный контракт, им разрешат уйти.
   Небольшими группами по двадцать или меньше коллеги покинули Нью-Йорк. Их отсутствие почти не было замечено. До сих пор ни один из них не мог заниматься ничем другим, кроме как окончить курс бакалавриата в каком-нибудь университете. В основном это были трудоголики: хорошие люди, но не блестящие.
   Город в штате Мэн был просто городом в штате Мэн. Включая две гостиницы, пансионы и частные дома, он мог бы, за счет тесноты, позаботиться о необычном потоке посетителей. Методистская церковь была арендована для однодневного собрания. Было понятно, что встреча состоится, когда все соберутся.
   Наконец, пятьсот три человека были в церкви. Молодые люди были, мягко говоря, слегка взволнованы. До сих пор они не имели ни малейшего представления о том, что им надлежит делать. Пятилетний контракт с адекватной зарплатой был привлекательным, но, с другой стороны, работа могла быть настолько непривлекательной, что ее нельзя было рассматривать.
   Трое мужчин, выбранных на должность библиотекарей, сидели с одной стороны, впереди, в углах Аминь. Остальные заполнили церковь. Двери были заперты. И тогда спикер вышел перед кафедрой. Он был известным пиарщиком из Бостона по имени Гейтс. Он объяснил, что его просто наняли, чтобы представить им определенное предложение, и что он не имеет никакого отношения к предложенной работе после того, как они подписали свой пятилетний контракт.
   Он объяснил, что его клиент был человеком, интересующимся литературными исследованиями. Он работал над новым планом универсального знания, который требовал чтения сотен и тысяч книг всех описаний и по крайней мере на трех иностранных языках, хотя большинство книг должно было быть на английском языке. Все, что попросят пятьсот молодых людей, - это проводить определенное количество часов в день за чтением. Никаких записей и экзаменов не будет. Они должны просто читать книги, которые им дали. Три библиотекаря, согласно инструкциям, должны были управлять библиотекой, выпускать книги и вести тщательный учет книг, прочитанных каждым мужчиной. Если у читателя было хобби, такое как математика или биология, это хобби должно было учитываться в его задании по чтению. Для упражнений должны были быть предоставлены соответствующие условия, а жалованье должно было составлять десять тысяч в год в течение пяти лет; но в течение этих пяти лет читатели не будут общаться с миром. Если бы они захотели, то могли бы считать, что находятся в прославленной тюрьме или в отличном отеле на необитаемом острове. По прошествии пяти лет у каждого из них будет пятьдесят тысяч долларов и солидная надбавка к их образованию. Каждый библиотекарь будет получать по двадцать тысяч в год или по сто тысяч через пять лет.
   Быстро возникла сотня вопросов, требующих ответа. Мистер Гейтс ответил на них в меру своих возможностей. Некоторые секреты, объяснил он, нельзя разглашать. На самом деле во всем этом деле были некоторые вещи, о которых он сам совершенно не знал. Фермерский банк в Филадельфии сообщил ему, что человек, стоявший за планом, стоит не менее двадцати пяти миллионов долларов, и ни у кого не должно быть никаких сомнений относительно получения его жалованья. Он не знал, где библиотека, где будут читать; но он знал, что все возможное будет сделано для удобства читателей. Конечно, это означало бы изоляцию, но при таком жалованье изоляция была предпочтительнее контактов и вездесущей возможности бедности и настоящей голодной смерти.
   Все, что нужно было сделать заявителям, - это подписать контракт. Затем им будут даны инструкции относительно их пункта назначения.
   Все как один бросились вперед, чтобы расписаться на пунктирной линии. Все они были серьезными молодыми людьми, и работа казалась им привлекательной, даже несмотря на грозящую изоляцию. Когда они расписывались, каждому мужчине давали билет до Бостона и конверт, который нужно было открыть по прибытии туда.
   Их путешествие в Бостон было куда более радостным, чем путешествие в отдаленный городок в штате Мэн. Это условие было по крайней мере одним из условий жизни. Они получили высшее образование, и теперь они сделали хорошо. Они были белыми воротничками, но у них был гарантированный доход, который обеспечил бы им легкую жизнь через пять лет.
   В Бостоне каждый мужчина открывал свой конверт. В нем был билет до другого города, деньги на дорогу и еще один запечатанный конверт, который нужно было вскрыть по прибытии туда. И каждый билет был в другой пункт назначения . Их не должно было спрашивать, почему; но каждый втайне был уверен, что в конце своего путешествия найдет новую библиотеку и свою пятилетнюю работу.
   Запечатанный конверт рассказал другую историю. Еще один билет, еще одна сумма наличными на дорожные расходы, еще один пункт назначения. На этот раз цели у всех были одинаковые. Руководящая рука преднамеренно отбросила пятьсот три человека в пятьсот три части Соединенных Штатов и Канады, а затем отбросила их обратно в одно и то же место. В его цели не было никаких сомнений. Секретность!
   В течение нескольких месяцев риелторы Страудсбурга были взволнованы известием о том, что пенсильванское поместье на вершине Поконо наконец-то продано. В течение нескольких лет это было источником беспокойства. Построенный в тщательно продуманном масштабе, чтобы обеспечить увеселительный курорт для шестисот гостей, он не смог выплатить необходимые проценты на инвестиции и оставался закрытым. Его прекрасный бальный зал, поле для гольфа и четыре тысячи акров земли были бесполезны и ничего не стоили. Теперь он был продан, и, несомненно, курортный бизнес оживился. Ходили тысячи слухов, десять тысяч досужих сплетен. Все догадывались, и никто не знал правды.
   Вокруг четырех тысяч акров был огорожен высокий проволочный забор, а затем прессе было дано голое заявление о том, что поместье должно использоваться как убежище для интеллектуалов, место, где образование будет играть роль религии и где, вдали от остального мира утешение можно было искать в более высоком интеллектуальном развитии.
   Вся эта информация очень сильно разочаровала жителей Страудсбурга. Они хотели, чтобы поместье было заполнено шестью сотнями искателей удовольствий, у которых была только одна идея - тратить деньги. Мысль о том, чтобы превратить это место в монастырь, с единственной целью получить высшее образование и отгородиться от мира железными воротами и стальным забором, была совсем не тем, чего хотели деловые люди общины. Тем не менее, это было, и они должны были извлечь из этого максимум пользы.
   В главном здании Усадьбы произошли некоторые изменения. Самым поразительным было превращение бального зала и примыкающих к нему комнат в библиотеку. Книги привозили в Усадьбу грузовиками, книги тысячами, почти сотнями тысяч. Расстановка полок, расстановка книг, карточная каталогизация - все это было сделано быстро и эффективно командой обученных библиотекарей. Когда работа была сделана, рабочие оставили прекрасную библиотеку. Это была далеко не самая большая библиотека в Соединенных Штатах, но мало кто мог сравниться с ней по объему информации, которую она охватывала.
   Кухня была открыта; и слуги, хорошо обученные и умелые, были поставлены. Поле для гольфа и теннисные корты были приведены в идеальный порядок. Гостиная была приспособлена для кинозала. Там было все для комфорта, но не было почты.
   Один за другим молодые люди прибыли в Пенсильванское поместье. Им отвели удобные спальни. Им были даны устные инструкции очень простого характера. От них были получены дополнительные данные о курсах, которые они изучали во время учебы в колледже, и их предпочтениях в чтении. Трое приехавших библиотекарей выразили восхищение безупречным порядком в своей мастерской и сразу устроили свою часть пятилетней программы. Каждому человеку давались задания в таком разнообразии, что весь круг человеческих знаний охватывался их чтением. Каждый мужчина должен был читать по триста книг в год. Это означало полторы тысячи книг на человека, или в общей сложности 750 000 книг за пять лет.
   Это количество книг, три четверти миллиона, отнюдь не было самой большой коллекцией в мире. Библиотека Британского музея содержала два миллиона книг и более пяти миллионов отдельных печатных материалов, а Императорская библиотека в Петрограде содержала почти два миллиона книг. Даже в Нью-Йоркской публичной библиотеке хранился миллион восемьсот тысяч книг и сотни тысяч брошюр.
   Но это была замечательная коллекция книг, учитывая то, что она была собрана в спешке для неизвестной цели. Она была куплена в основном в букинистических магазинах, которые с трепетом, который бывает раз в жизни, опустошили свои сокровищницы в пенсильванское поместье.
   Последовали тихие дни. Активность присутствовала постоянно, но почти бесшумно. После завтрака читатели разными группами отправлялись в разные отделы библиотеки и сдавали прочитанный накануне том, чтобы получить новую книгу для чтения нового дня. Одни читали утром и вечером, а днем занимались спортом, а другие посвящали упражнениям утренние часы. Время, в течение которого книга читалась, было произвольным для человека, единственное требование заключалось в том, что книга должна быть усердно и медленно прочитана в течение двадцати четырех часов.
   Молодые люди были тщательно отобраны. Все они были методичными, прилежными, серьезно относились к жизни и чувствовали бы себя оскорбленными, если бы кто-нибудь посмел за ними присматривать. Каждый день читалось по пятьсот книг, каждый день пятьсот возвращались и еще пятьсот выдавались на свои места.
   Библиотека регулярно и систематически использовалась. Библиотекари были заняты; читатели были заняты. Это была далеко не самая большая библиотека в мире, но ею пользовались очень часто.
   Работа, проделанная этими людьми, была однообразна по своему характеру, но разнообразна по своим масштабам. Ежедневная книга была новой книгой, и это означало, что нужно было прочитать на одну книгу меньше, прежде чем через пять лет можно будет завоевать новую свободу. Прошел год, потом два. Pennsylvania Manor перестал быть новинкой для случайного дачника. Это уже не было любопытством; он почти прекратил свое существование в округе Монро. Летнее солнце обожгло горы Поконо; зимние ветры сметали их со снега только для того, чтобы принести еще больше снега; сезон следовал за сезоном, но читатели продолжали читать.
   В течение нескольких лет деятельность в Pennsylvania Manor привлекала внимание начальника секретной службы Соединенных Штатов, штаб-квартира которого находилась в Вашингтоне, округ Колумбия. Он был человеком, который верил в предотвращение преступлений, а не в их раскрытие, и ничего ему нравилось больше, чем заглядывать в будущее, видеть, что преступление было заранее спланировано, а затем немедленными действиями предотвратить завершение заговора.
   Среди его различных коробок с картотеками была одна, которую он назвал ящиком для вопросов. Здесь каждый на отдельной карточке перечислял подробности необычайных происшествий и событий в народной жизни, которые он не мог объяснить. Он утверждал, что за каждой из них кроется преступление против общества, и проводил долгие часы в двух формах изучения этих карт, просматривая их медленно, одну за другой, пытаясь подготовиться к будущему, во-первых, по их истории, и, во-вторых, сравнивая детали нераскрытых преступлений, возвращаясь к истории, рассказанной на картах.
   Он был на такой работе, когда объявили звонящего. Он взглянул на карточку: Тэн из Сан-Франциско.
   "Интересно, кто он и чего хочет? Какой-то чудак, судя по его карточке, - сказал он.
   "Что ты хочешь?" - спросил он. - У меня сегодня занятой день, и я не могу уделить вам много времени.
   "Вы послали за мной. Я думал, ты узнаешь по моей визитной карточке.
   "Хм! Это мне ни о чем не говорит".
   "Должно. Вы телеграфировали начальнику Секретной службы Сан-Франциско, чтобы он одолжил ему своего шафера; и вот я".
   "Значит, лучшее, что у них есть, это Тейн?"
   "Это выглядит именно так".
   - Я никогда о вас не слышал.
   "Это может быть правдой. Но некоторые из моих лучших работ не транслировались. Я женился на дочери вождя. Он нравиться мне. Конечно, она тоже, но она сейчас занята, поэтому старик послал меня. Хочешь меня?"
   Вождь посмотрел на человечка, стоящего перед ним на ковре. Ростом немногим более пяти футов, довольно коренастого телосложения, с детскими чертами лица и пышными щеками, голубыми глазами и светлыми волосами. Это было лицо, которое трудно описать и еще труднее запомнить. Силы характера в нем не было, а в глазах мало интеллектуального блеска.
   Начальник хотел что-то сказать, но не знал как. Наконец он выпалил:
   - Ты не убийца, не так ли?
   - Этого ты хотел? И поэтому послали в наш город за этим?"
   "Просто шутка, - извинился человек из Вашингтона, - и, полагаю, не в лучшем вкусе. Садись и покури".
   "Спасибо, я никогда не курю. Я обнаружил, что никотин повреждает нежную эмаль зубов, и когда он исчезнет, все вскоре последует".
   Шеф пошел к своим файлам и вернулся с папкой бумаг. Он вытащил одну карточку из ящика для вопросов.
   "Прочитайте этот материал еще раз и скажите мне, что вы об этом думаете".
   Тейн начал читать. Прошел час, потом два. Шеф продолжал свою работу, а мужчина из Сан-Франциско разбирал и читал газетные вырезки.
   Наконец вождь не выдержал.
   "Что вы думаете об этом?" он спросил. - Обо всех этих книгах, и заборе, и этих молодых людях?
   "Должно быть, за этим стоит кто-то с кучей денег и любящий книги", - сказал мистер Тейн.
   "Очень оригинально! Ты действительно так думаешь?
   "Иногда я думаю о вещах похуже".
   "Как бы вы хотели поехать туда на год или два и узнать, что это такое?"
   - Это займет так много времени?
   "Откуда я знаю? Возможно, вам придется остаться на всю жизнь. Я искренне верю, что там, наверху, происходит что-то неладное, но вся информация, которую мы получаем, делает его совершенно безобидным. В то же время вам не повредит, если вы подниметесь, переодевшись, и доложите мне об этом".
   "У меня есть сама идея. Подходящей маскировкой для такого случая было бы что-нибудь литературное, что-нибудь вроде Британской энциклопедии. Ну, думаю, мне лучше уйти. Если у меня возникнут проблемы, я дам вам знать. В противном случае я сообщу, когда дело будет закрыто".
   Он вышел из кабинета еще до того, как шеф успел ответить.
   Начальник задумался:
   - Либо он дурак, либо я!
   Тейну пришлось труднее, чем он ожидал, разбить ворота Пенсильванского поместья. Он ожидал, что каким-то образом устроиться на работу будет легко, но на его вежливые расспросы о работе у главного входа просто встречались столь же вежливые отказы. Он следил за главными воротами в течение трех дней, но единственными людьми, которые могли войти, были несколько водителей грузовиков, и они вышли, как только разгрузили свои грузовики. В конце концов Тейн был почти убежден, что единственный способ войти - это войти, замаскировавшись под сверток с книгами.
   Но удача была с ним. Маленький итальянец вышел на четвертый день, держась за челюсть. Он направлялся в стоматологический кабинет в Страудсбурге. Тэн попросил подвезти его до города на одном автомобиле с итальянцем, и его просьба была удовлетворена. Удаление зуба и шанс поехать в Нью-Йорк со стодолларовой купюрой в кармане были слишком велики для маленького иностранца, чтобы сопротивляться. Обмен одеждой и удостоверениями был легким делом. Тэн задал сто вопросов по-итальянски, пока красился, не много, но все, что было необходимо.
   Итальянец сел на первый поезд в Нью-Йорк. Тэн встретил автомобиль из Поместья и вернулся на нем к воротам, но на этот раз проехал. Его документы были удовлетворительными. Он был новым официантом за шестью столиками в столовой Пенсильванского поместья.
   Он оставался в таком положении шесть недель, а затем у него развился тяжелый приступ аппендицита. Человечество требовало его освобождения от рабства, удерживавшего всех мужчин за забором. Его отправили в Скрэнтон для операции. В больнице он исчез. Двадцать четыре часа спустя он был на совещании с Шефом в Вашингтоне.
   "Я провел шесть недель в поместье, - сказал он, - и усовершенствовал себя в работе официанта. Я не думаю, что хотел бы провести всю жизнь за такой работой, но для разнообразия это очень приятное времяпрепровождение. Когда пришло время, я ушел. И какой-то другой мальчишка теперь обслуживает меня, или, по крайней мере, я так полагаю.
   Начальник посмотрел на него несколько растерянным взглядом и несколько резковатым тоном спросил:
   - Что ты узнал?
   - Там пятьсот молодых людей, вождь, и каждый читает по книге в день. Кажется, у них есть девиз: "Книга в день избавляет от невежества". Есть трое мужчин, которые просто действуют как библиотекари и следят за книгами, которые каждый читатель читает каждый день. Они просто читают книги. Конечно, они и едят, и спят, и играют в гольф, но их главное занятие в жизни - чтение книг. Подумай об этом! Это не очень большая библиотека, в основном подержанные книги, но представьте себе пятьсот книг, которые читаются день за днем! Я имею в виду разные пятьсот каждый день.
   - Ты в этом уверен?
   "Абсолютно. Я говорю вам, почему я так уверен. Как только книга прочитана, она сожжена. Они согревают пенсильванское поместье уже более четырех лет благодаря уничтоженным ими книгам, и вы должны увидеть эту библиотеку! Четыре пятых полок пусты; на самом деле, они сносят многие из них и возводят новые перегородки".
   "Это чертовски странно! Человек должен быть дураком!"
   "Должно быть. Скажи, что я думаю. Он сжигает книги, потому что они ему больше не нужны. Вот для чего книга, знаете ли, для чтения. Конечно, я всегда храню свои книги или раздаю их на рождественские подарки, но его способ - лучший".
   "Кто стоит за этим?"
   "Никто не знает; по крайней мере, никто не скажет. Вот еще один момент: мужчины были помолвлены по пятилетнему контракту, но отпускать их собираются начать раньше, в конце пятидесятого месяца, если они прочтут полторы тысячи книг, предусмотренных контрактом. Они начнутся в марте следующего года и будут выпускать читателей по пять штук в день. Это значит, что где-то в следующем июле место будет пустовать, а все книги сожжены.
   - Им будут платить?
   "Они так думают. Пятьдесят тысяч каждому, подлежащие уплате в Нью-Йорке.
   "Это приведет к деньгам".
   "Это несомненно; настолько много, что я сомневаюсь, что бедные читатели соберутся. Но они хорошо проводили время, и их образование, безусловно, было на подъеме".
   Шеф выглядел озадаченным, когда сказал:
   "Что-то позади этого".
   - Я уверен в этом, и я уверен в другом.
   "Какая?"
   "Что я собираюсь выяснить, что это такое. Это самое интересное дело, над которым мне приходилось работать, и я буду заниматься им, пока не раскрою его. Думаю, мне лучше оставить тебя сейчас. Занятой человек и все такое.
   Это был ультиматум Тейна.
   "Каковы ваши планы?"
   - Нет. Просто буду дрейфовать, пока не попаду в основное течение, а потом меня унесет вперед, в Великое Неизвестное".
   Он вышел, не сказав больше ни слова. Шеф отдал ему должное за то, что он был, по крайней мере, необычным, возможно, чудаком, граничащим с безумием.
   * * * *
   Винг Лу, возможно, не был величайшим хирургом всех времен, но он думал, что он им был, и это примерно одно и то же. Он ехал в Америку не из-за денег, которые ему предложили, а из-за возможности, которую ему выпало принять участие в одном из величайших экспериментов всех времен. Возможно, он исполнил ее в Китае. Однако он был хирургом, а не ученым-электриком, и человек, который должен был поставить большую часть оборудования, жил в Соединенных Штатах. Так в страну варваров Винг Лу отправился. Он не знал всех подробностей эксперимента, но то, что он узнал из переписки, убедило его, что его ждет приятное времяпрепровождение.
   Во время рейса в Сан-Франциско здоровенный моряк упал и сломал себе череп. Винг Лу, узнав об аварии, предложил свою помощь и действовал в шторм. Это была опасная операция, проводившаяся с величайшими трудностями, и она так привлекла внимание газетного репортера на борту корабля, что он по радио сообщил о ней в газету Сан-Франциско. В этой статье он назвал китайца "величайшим нейрохирургом из ныне живущих" и намекнул, что направляется в Америку, чтобы прочесть серию лекций перед различными национальными хирургическими организациями.
   Статья была опубликована, когда Wing Loo находился в открытом море. Он сразу же отказался от большей части этого, когда на него обратили внимание в Сан-Франциско. Его отрицание объяснялось скромностью.
   Не теряя времени, он поехал на "Транс-Континенталь" в Нью-Йорк. Там он переоделся в европейскую одежду, поехал в Хобокен, взял D., L. & W. в Страудсбург, а оттуда на машине в поместье Пенсильвании. Там он пообедал с тремя библиотекарями, просмотрел картотеки и к темноте был в Филадельфии.
   Темнота везде неприятна; в Филадельфии тем более. В Чайнатауне моросил дождь, а на Восьмой улице было грязно. Не теряя ни секунды, Винг Лу вошел в чайный магазин Хуп Синг, прошел в главную комнату и вернулся через дверь, где его ждал мужчина.
   - Вы Вин Лу? - спросил мужчина.
   - Да, если вы Чарльз Джефферсон.
   "Я Джефферсон. Садиться. я не ужинал; давайте есть. Я заказал лучшее, что есть, и надеюсь, что этого будет достаточно. Мне поговорить?
   "Я жду твоих слов, как невеста ждет шагов любимого".
   "Я надеюсь, что ей не придется долго ждать. Жизнь так коротка даже при самых благоприятных обстоятельствах. У меня есть миллионы, но я не могу продлить свою жизнь. Это была моя мысль. Краткость жизни и невозможность осуществить то, чего я желаю, в отведенные мне дни".
   "Когда-нибудь с человеком можно будет обращаться так, что он никогда не умрет".
   "Ты так думаешь?" - спросил Джефферсон. "Мне говорили, что ткани можно сохранять живыми годами. Это правда?"
   "Это. У меня почка в стекле. Работает уже двадцать лет. Я верю, что это будет продолжаться".
   "Ты можешь сделать это с другими частями тела?"
   "Я могу."
   "Так меня проинформировали. Я хочу, чтобы вы помогли мне с экспериментом. Если это удастся, мы - ты и я - войдем в историю как величайшие известные ученые".
   "Это было бы замечательно!"
   "Это было бы. Вот что я хочу, чтобы вы сделали..." И Чарльз Джефферсон, величайший в мире специалист по электричеству, а также самый странный ученый своего времени, изложил план эксперимента, который перевернет мир. Он закончился словами:
   "Я буду нести ответственность за все, кроме операций и сохранения тканей живыми. Это будет твоя провинция. Я оплачу стеклянную посуду и все необходимое, а когда эксперимент будет завершен и вы выполните свою часть работы, я дам вам миллион долларов".
   - Вы говорили о добавлении к деньгам черного жемчуга императрицы?
   "Я добавлю их".
   "И всего пятьсот операций! Пять в день?
   - Да, но ты должен сохранить им жизнь.
   "Это будет моим самым большим желанием. Я понимаю, что весь план провалится, если один из них умрет. Когда я могу начать?"
   "Очень скоро. У меня подготовлено место в Нью-Йорке. Молодые люди придут туда за своими деньгами. По мере оплаты они будут переходить из одной комнаты в другую. Вы будете к ним готовы. Образцы могут быть доставлены в поместье по пять или шесть за раз, в зависимости от размера необходимой вам стеклянной посуды. Если вы дадите мне спецификации, я изготовлю свои полки и установлю все насосное оборудование. Я не хочу начинать настоящий эксперимент, пока ваша работа не будет завершена. Я ясно выразился?"
   "Очень. Облака, покрывающие мои сомнения, рассеялись благодаря солнечному свету твоего разума. Чего я не знаю, я могу догадаться, и я всегда верю в твою мудрость. Когда же поспешат ноги юношей к награде своей?"
   "Первые пять прибудут первого марта. После этого они будут приходить по пять человек в день".
   - И каждому будет выплачено по пятьдесят тысяч долларов?
   "Да, но одни и те же деньги можно использовать снова и снова".
   "Естественно. Я легко вижу, что молодые люди не захотят использовать свое золото. Очень умно, мистер Джефферсон.
   - Это стоило мне достаточно, и они провели несколько замечательных лет - и получить разрешение принять участие в этом эксперименте...
   - Это, - пробормотал восточный хирург, - величайшая награда.
   * * * *
   Первого марта пятеро юных читателей покинули Pennsylvania Manor, а еще пятеро последовали за ними на второй день. И вот, день за днем, молодые люди уезжали, уверенные в том, что жизнь стоит того, и все рвались к новым и более активным областям умственной деятельности. Они собрали деньги, а затем прошли через дверь.
   Седьмого июля начальник Национальной секретной службы получил шифрованное сообщение. В расшифровке это читалось так:
   "БУДЬ У ГЛАВНЫХ ВОРОТ PENNSYLVANIA MANOR В ПОЛНОЧЬ ДЕВЯТОГО ИЮЛЯ. ПРИХОДИТЕ ОДИН И БЕЗ ВООРУЖЕНИЯ. ТЭН.
   "Я думал, что мальчишка дурак, но он провалил игру", - воскликнул Вождь. - Хотя есть вероятность, что это может быть приманкой. Тейн может быть заключенным, и они могут захотеть взять меня следующим. В каком-то смысле это дурацкая телеграмма, отправленная дураком. Думаю, мне лучше уйти. Но бесполезно идти без защиты.
   В ночь на девятое он остановил такси в четверти мили от главных ворот поместья и остаток пути прошел пешком. Была полная луна, и это была действительно очень красивая ночь. Даже непоэтичный Вождь почувствовал влияние вечера. У ворот он остановился и подумал, какой же он дурак, что остался при свете полной луны, но у него не было причин бояться. Тейн был там, как раз по другую сторону ворот. Они обменялись рукопожатиями через решетку.
   "Здравствуйте, шеф! Хорошо, что ты пришел. Не обвинил бы вас, если бы вы этого не сделали, но это будет платить вам. Вы удивитесь, шеф. Надо увидеть, чтобы поверить. Дай мне открыть ворота".
   - Что такое, Тейн? - спросил встревоженный вождь.
   "Теперь не позволяйте себе нервничать. Если кто-то доберется до этого, я буду тем. Я просто люблю время от времени трястись и дрожать, стучать зубами, поднимать волосы дыбом и все такое. Заходи. Здесь, в горах, даже в июле холодно.
   Он проложил путь в библиотеку. Посреди большой комнаты стоял маленький столик, а по обеим сторонам стола стояли два маленьких стульчика с лубочным основанием. Остальная часть комнаты, кроме стола, была заполнена черными тенями. Вождь воскликнул:
   "Это просто кит, Тейн!"
   "Так и должно быть. Сначала это был бальный зал, затем в нем разместилась одна из крупнейших библиотек в мире, а теперь это лаборатория для одного из величайших научных экспериментов, когда-либо проводившихся в истории человечества".
   Тейн достал электрический фонарик и осветил большую комнату.
   - Видишь те стеклянные банки? он спросил. - Как вы думаете, что в них? Ну, вы бы не догадались, но я думаю, мы узнаем это завтра. Я уложу тебя спать за этой ширмой. Там вы будете в безопасности. Соблюдайте тишину. Завтра в девять начнется эксперимент, и вы сможете его посмотреть; но не волнуйтесь и не выходите слишком рано. Вот почему я попросил вас не брать с собой пистолет. Если вы выстрелите, то можете кого-нибудь ранить, а мне нужны полные показания этого человека, сделанные в вашем присутствии".
   "Какой мужчина?"
   - Человек, которого мы хотим арестовать.
   - И ты собираешься оставить меня здесь?
   "Я; и я не хочу, чтобы вы переезжали до девяти. Тогда вы можете очень спокойно смотреть в щель и видеть, что происходит. Но не стреляйте. Что бы ни случилось, не стреляйте".
   - Но вы просили меня не приходить с оружием!
   - Я знаю, но я не думаю, что ты последовал моему совету. Вы держите свой пистолет, но не используете его. Смотри на меня."
   - Почему бы тебе не рассказать мне об этом побольше, Тейн?
   - Вы мне не поверите, шеф. Кроме того, я должен пройти через это сам".
   И это было все удовлетворение, которое человек из Сан-Франциско мог дать. Он уложил Шефа на удобную койку и оставил его там за ширмой.
   Ему было трудно это сделать, но он сдержал данное Тэне обещание и не выглядывал в щель в ширме до девяти утра следующего дня. И то, что он увидел, дало ему повод для многих тревожных мыслей.
   В центре библиотеки стоял большой стол из белого мрамора, из которого торчали тысячи маленьких черных точек. Прямо перед столом сидел мужчина средних лет, лицом прямо к ширме, скрывающей Шефа. Детектив мог отчетливо видеть его лицо, но не мог опознать его. Сбоку от него, тоже лицом к экрану, сидел китаец в развевающемся восточном костюме. На одном конце стола стоял ящик из красного дерева. На другом конце было что-то, прикрытое белой простыней.
   "А теперь, - сказал один человек, - пришло время для последнего эксперимента. Я попросил тебя быть здесь, Вин Лу, потому что это твое право. Без вашей замечательной помощи я не смог бы двигаться вперед. Мои познания в электричестве были бы бесполезны, если бы не твое знание хирургии головного мозга.
   "Весь этот эксперимент был начат заявлением выдающегося психолога, который сказал, что в области знания никогда ничего не теряется, что все, что когда-то было воспринято человеческим мозгом, сохраняется в нем до тех пор, пока организм не будет уничтожен. Это заявление заставило меня задуматься.
   "В течение многих лет меня беспокоили две вещи: краткость человеческой жизни и моя неспособность узнать все, что нужно было знать. Подумай об этом! Один человек, работая так быстро, как только может, все же не смог бы за всю жизнь узнать все, что нужно знать. Я кое-что узнал об электричестве, но понял, что совершенно невежествен в десяти тысячах других форм знания. И я мог жить только так долго - и тогда я должен был умереть.
   "Тогда мне пришла в голову идея. Отсюда появились другие идеи, как маленькие пузыри, вырастающие из центральной; но я понял безнадежность этой идеи, пока не услышал о вас, Вин Лу, и о вашей чудесной операции.
   - Я рад, что твой слуга смог участвовать в твоем величии.
   "Да, ваша операция и способность сохранять части тела живыми были необходимым дополнением к моему плану, и вот что я сделал. Я привлек пятьсот читателей. Каждый из них должен был прочитать полторы тысячи книг. Их книги должны были быть тщательно отобраны. Один должен был читать биологию, другой - химию и так далее во всех различных аспектах человеческой деятельности по разгадке тайн жизни. И книги, которые каждый читал, должны были быть тщательно проиндексированы как по теме, так и по читателю. У каждого человека был номер, хотя он и не знал его, и каждый читал каждый день по книге. Три библиотекаря продолжали свою работу.
   "Я привозил сюда книги сотнями тысяч, и когда они читались, я сжигал их. В моем эксперименте они больше не были нужны, потому что отпечатались в извилинах мозга пятисот читателей.
   "Все это время я работал над электродинамической частью эксперимента. Мне пришлось протянуть тонкую проволоку от каждого из пятисот стеклянных сосудов. Эти пять сотен проводов, наконец, соединились, а затем снова разошлись и присоединились к избирательным черным столбам, которые вы видите перед собой. У меня есть другие аппараты, усилители и радиоприемники, и все это заканчивается тем маленьким радиоприемником, который вы видите с другой стороны стола.
   "А теперь, предположим, я хочу знать все, что нужно знать о поганках? Я хочу через несколько минут и без промедления услышать тысячесловный синопсис познания мира на поганках. Я пишу слово на маленькой пишущей машинке посреди стола. Затем я хожу вверх и вниз среди тысяч маленьких черных точек, которые вы видите там, каждая из которых имеет имя, и нажимаю те, которые меня интересуют, такие как "Пища", "Токсикология", "Ботаника", "География", "Общие интересы" и некоторые другие.
   "Теперь я полностью готов. Я попросил свою машину о том, что я хочу. Я взмахиваю этим рычагом, и начинается доставка информации, которую я запрашиваю. Я сижу здесь, в своем кресле, и слушаю эссе из тысячи слов о поганке. Если я захочу, я могу взять такой предмет, как антропология, и слушать его несколько дней. Я могу взять одно стихотворение, например "Ад" Данте, и прочитать его мне. На самом деле, я могу получить все, о чем попрошу, и все, что мне нужно сделать, это знать об этом достаточно, чтобы задать вопрос и нажать на нужные точки. Вся информация во всей этой библиотеке принадлежит мне; все, что мне нужно сделать, это управлять этой машиной. Мне не нужно читать ни одной зацепки, но у меня есть знания, полученные пятью сотнями человек, работающими почти по пять лет каждый".
   "Как прекрасно, что я могу помочь тебе во всем этом!"
   "Ваша операция сделала это возможным. Вы взяли мозги у пятисот читателей и трех библиотекарей и благодаря своему мастерству сделали возможным, чтобы эти мозги оставались живыми и функционировали в течение многих лет. Вы поместили их в пятьсот стеклянных кувшинов и организовали откачку жидкости, чтобы поддерживать их жизнь. Люди мертвы, но их приобретенная мудрость живет; и я выгодоприобретатель. Теперь я самый образованный человек в мире.
   "И я сделал все это - мы сделали все это, без помех. Никто не имеет ни малейшего представления о том, что мы делали".
   - Вы ошибаетесь, - ответил китаец. "Жил человек по имени Тейн. Он что-то подозревал, но не знал что. Он приходил сюда слишком часто. Рано утром я поймал его. Его мозг доставит мне огромное удовольствие. Нечасто мне приходится вскрывать мозг совершенного дурака. Вот он, немного под кайфом, но очень живой".
   И в этот момент он сдернул простыню, и там сидела Тэн, жалкая маленькая, ошеломленная, накаченная наркотиками и привязанная к стулу веревкой. Американец начал смеяться.
   "Это лучшая часть эксперимента, Вин Лу. По крайней мере, это самая нелепая часть. Ты прав. Лучше добавьте его в коллекцию. Предположим, мы начнем с проверки эксперимента?
   - Есть одна вещь, которую ты забыл. Как насчет моего миллиона и черного жемчуга императрицы?
   "Они у меня здесь. Сто из них. Возьми их сейчас, если хочешь. Пожалуйста, не задерживайте меня. Видите, я объясняю образование. Теперь я касаюсь следующих черных точек: Австралия, статистика, финансы, история. И вот я качаю рычаг, и по радио поступает информация".
   Он быстро прошел через различные шаги. В ясном тоне прозвучали слова:
   "Настало время всем хорошим и верным людям прийти на помощь своей партии".
   "Это очень интересно! И это объединенная мудрость пятисот трех мозгов?"
   - Это чертов детектив! - завопил разъяренный ученый. "Я собираюсь убить его! Вы можете делать с его мозгами, что хотите.
   "Нет!" - крикнул голос. "Руки вверх! У меня есть капля на вас обоих. Сядьте и не делайте никаких неверных движений, и держите руки поднятыми.
   Начальник секретной службы наткнулся на пространство между экраном и столом. В том, что он имел в виду дело, сомнений не было.
   - Думал, ты собираешься убить одного из отряда, не так ли? - усмехнулся он. - Может, и дурак, но он все равно сыщик, и мы держимся друг за друга. Я развяжу тебя, Тэн, как только надену браслеты на этих убийц. Ад! Ушли пятьсот три хороших человека! Эти парни, должно быть, сошли с ума.
   Сначала он надел наручники на ученого, а потом повернулся к китайцу.
   "Ты следующий, Вин Лу. Руки протяни и не вмешивайся в всякие мартышки".
   - Разве вы меня не знаете, шеф? вздохнул востоковед.
   "Да. Я знаю тебя как убийцу.
   "Почему, вождь! После всего, что я сделал для тебя. Дать вам хорошую раскладушку для сна и позволить арестовать величайшего ученого того времени, Чарльза Джефферсона; а потом ты хочешь надеть на меня наручники.
   - Кто ты, черт возьми, вообще такой? - прогремел разгневанный, но озадаченный детектив.
   - Я Тэн из Сан-Франциско.
   - Тогда кто это там, привязанный к стулу?
   "Это Вин Лу. Я полагаю, что он лучший нейрохирург в мире, но за последние три месяца у него было так много просвета, что его мозг работает неправильно. Он весь во сне уже много дней. Приходилось держать его таким, чтобы контролировать его.
   - Так это он убил всех этих людей?
   "Нет. Он человек, который собирался. Он никогда не убивал ни одного из них".
   Чарльз Джефферсон жадно следил за разговором. Он больше не мог стоять.
   "Ты лжец!" он крикнул. - А как насчет тех пятисот трех мозгов в этих стеклянных банках? Как насчет пятисот мертвых читателей?
   - Те мозги в банках - просто восковые мозги, - ответил Тейн. "Я был уверен, что вы не заметите разницы. Ты действительно ребенок, несмотря на всю свою ученость. Вы с китайцем не убили ни одного человека, и я не уверен, что вы нарушили хоть один закон; хотя, конечно, вы не дали читателям того, что обещали".
   - Просто восковые мозги? - простонал Джефферсон. "Ой! Мой прекрасный эксперимент и мои потерянные годы!"
   "Не беспокойтесь. Ты можешь пойти в библиотеку и почитать собственные книги".
   - Я не могу ждать, Тэн, - умолял вождь. - Пожалуйста, расскажи мне, что ты сделал и как.
   "Это не займет много времени. Я был в Сан-Франциско со своей семьей. Да, теперь есть семья. У жены есть ребенок, маленькая девочка, и мы все очень этому рады. Однажды я прочитал в газете о великом китайском хирурге Вин Лу и его приезде в Америку; но никто не знал, для чего. У меня было предчувствие, которое я хотел бы узнать. Такой человек не путешествует только ради развлечения. Было легче, когда я узнал, что он путешествует один. Я встретил его, накачал его люминалом, а остальное было легко. У него были письма с указаниями о встрече с Джефферсоном. В то время я не знал, кто такой Джефферсон, но подумал, что мы должны прийти на встречу. Итак, я переоделся в доктора и привел с собой Вин Лу как очень опасного эпилептика, которого нужно было все время держать в сумеречном сне. Я поместил его в частную нью-йоркскую больницу; и я взял его одежду и встретился с Джефферсоном в Филадельфии.
   "После этого я остался в Нью-Йорке, и, когда молодые читатели пришли за своей зарплатой, я устроил им песню и танец - сказал им, что они работали на сумасшедшего, но что если мы сможем собрать для них что-нибудь, мы бы. А пока они должны быть благодарны, что он не убил их. Я сказал им всем, чтобы они молчали, если они хотят когда-нибудь получить причитающиеся им деньги, и для многих я нашел работу. Тем временем я заказал пятьсот три мозга, сделанных из воска, купил несколько стеклянных банок и несколько искусственных насосов и принес их сюда. Джефферсон оплачивал все мои расходы, включая два хороших шоу в неделю, хотя и не знал об этом. Билеты были в восковых мозгах, только он их не видел. Его мало интересовали мозги, он даже позволил мне присоединить концы проволоки к середине мозгов. Я не думаю, надо отдать должное дьяволу, что он был в восторге от идеи убийства, но он просто должен был сделать это, чтобы закончить свой эксперимент. В какой-то степени мне было его жаль, поэтому я вставил в радио портативный фонограф, чтобы он мог передать свое первое мозговое сообщение.
   - Когда все было готово, я послал за вами, шеф. Я сказал Джефферсону, что мы можем выступить в девять утра десятого июля. Затем я совершил специальную поездку в Нью-Йорк и спас китайцев из больницы. Ему пришлось нелегко, шеф. Он похудел, и ему было тяжело. На вашем месте я бы посадил его на корабль и отпустил обратно в Китай. Он хороший человек, только чересчур восторженный. Я привела его сюда, одела в свою одежду и немного подкрасила ему лицо, чтобы он был похож на меня. Я думал, что вы захотите настоящего признания, и я знал, что Джефферсон сойдет с ума, если подумает, что детектив вышел на его след. Итак, вот ваши двое детей, и вы можете делать с ними все, что хотите. Что касается меня, то я покончил с тайной Мозговой Библиотеки. Вы можете убрать мусор. Я возвращаюсь к жене и ребенку".
   - А как же твоя зарплата, чувак? - спросил почти ошеломленный Шеф.
   "У меня есть эти черные жемчужины. Они стоят королевского выкупа. Я заработал их честно и знаю, что Джефферсон не будет возражать, если я их заберу; и вы можете отправить мне чек, если хотите. У меня нет особого смысла в деньгах; но... ну, я женат, и Милдред понимает, что с этим делать. До свидания. Позаботься о моих друзьях.
   "Я уверен, что оставляю их обоих в очень хороших руках".
   СЕКРЕТНЫЙ АГЕНТ ПЯТИ ПУТЕЙ, Мак Рейнольдс
   Первоначально опубликовано в Analog Science Fiction/Science Fact , апрель-май 1969 г.
   ГЛАВА I
   Рекс Бадер достал из аптечки две бутылочки в своей эффективной ванне и вытряхнул одну таблетку и одну капсулу. Он с отвращением посмотрел на капсулу. Теоретически последействия не было, но это была теория. Ускорьте темп, с которым вы могли усваивать знания, и когда действие лекарства проходило, у вас было ощущение опьянения, если хотите, похмелья. Таблетка, казалось, была другой природы, восприятие было шире, понимание быстрее, и он был бы проклят, если бы мог найти какую-либо отдачу в противном случае. Рекс Бейдер не был фармакологом, но он понимал, что второе лекарство имеет отдаленное отношение к мескалину.
   Он смыл их обоих водой, подошел к своему письменному столу в том углу гостиной-спальни мини-квартиры, который он называл своей библиотекой, сел перед экраном-усилителем телебиблиотеки и надел на уши наушники своего ученика. Он провел пальцем по клавиатуре машинки, вздохнул и набрал номер урока испанского на этот день.
   Он щелкнул кнопку включения и настроился на центральный школьный компьютер-учителя.
   Вначале он продвигался довольно медленно, запоминая, когда требовалось заучивание, цитируя, когда требовалось для практики произношения. Его несколько раз резко вызывали по этому поводу. В возрасте тридцати с лишним лет, не имея никакого другого языкового образования, кроме английского, у Рекса Бейдера были проблемы с такими вещами, как прокручивание "р" и освоение кастильского шепелявости.
   Когда таблетки и капсулы, которые он проглотил, подействовали, он ускорил уроки, а затем снова ускорил их.
   И раздражался, когда дверь звенела.
   Он посмотрел на экран идентификации и увидел там неизвестного. Очень опрятная, внушительная и благополучно выглядящая неизвестная, но неизвестная.
   Рекс Бейдер вздохнул, снял гарнитуру, оставил на экране урок, на котором в данный момент находился, и встал, чтобы открыть дверь.
   Снаружи, с очень дорогим портфелем в руке, другой излучал еще большее процветание. На самом деле, решил Рекс Бейдер про себя, это, возможно, самый богатый персонаж, с которым он когда-либо сталкивался. Не то чтобы другой был щеголева в одежде, он просто был богато одет, и Рекс смутно задавался вопросом, откуда у одного из них нежно-серая ткань костюма другого; Англия, наверное. Где бы вы ни приобрели его, граждане с экономическим уровнем Рекса Бейдера не приобрели его.
   Новичок сказал: Рекс Бейдер? Меня зовут Темпл Норман.
   "Хорошо, входи. Что я могу для тебя сделать?" Рекс направился к дивану в гостиной, который в ночное время трансформировался в кровать, жестом пригласил другого сесть и занял свое место в удобном кресле.
   Темпл Норман поставил свой портфель на колени, активировал открывающий механизм и погрузился в него за горстью факсимиле. Он быстро пролистал сноп, несколько раз кивнул и сказал: "Конечно".
   Было слишком рано предлагать другому выпить из автобара. Рекс откашлялся и сказал, слегка указывая на бумаги: - Что это, если вы не возражаете, если я спрошу?
   Другой посмотрел вверх. - Ваше досье из Национального банка данных, мистер Бейдер.
   "Мое досье! Что вы делаете с моим досье? Вы сотрудник компьютерных банков данных?
   Темпл Норман покачал своей прекрасно подстриженной головой. "Нет. Однако, мистер Бейдер, возможно, хотя и несколько дорого, получить досье любого человека, если у него есть соответствующие связи.
   - И у тебя есть нужные связи, чтобы влезать в мою личную жизнь, а?
   - Предприятия, на которых я работаю, работают, мистер Бадер.
   Рекс вздохнул. "Хорошо. Давайте перейдем к делу. Что я могу сделать для вас?"
   - Возможно, вам предложат работу, но сначала несколько вопросов, если позволите. Он оглядел мини-квартиру, слегка вздернув ноздри. Рекс Бадер ждал его. У другого были внушительные ноздри, очень аристократичные.
   "Прежде всего, мистер Бадер, при меритократии прагматизм - это слово. Ваш IQ и ваше образование указывают на человека с потенциальными способностями. Однако ваше заведение указывает на то, что вы существуете на уровне, немного отличающемся от уровня безработного, живущего на NIT, его отрицательный подоходный налог".
   Рекс терпеливо сказал: Норман, три вещи необходимы, чтобы занять место под меритократией. Во-первых, достаточно высокий IQ; во-вторых, достаточно хорошее образование..."
   - А три? - сказал другой, слегка нахмурившись, как будто не знал, что есть третий.
   Рекс сказал: "Термин IQ, который мы обычно используем в наши дни, является неправильным. Наши психологи толком не оценивают всесторонний интеллект, такого понятия нет. Они оценивают качества, необходимые для получения высшего образования. И ранние тесты IQ были дополнены другими, которые проверяют ваши вербальные способности и беглость речи, ваши пространственные способности, способности к числам, способности к восприятию, способности к памяти, способности к вождению, склонность к авариям, ловкость пальцев, способность к аналогии, механические способности, канцелярские способности, эмоциональная зрелость, тональное различение, даже сексуальное влечение, вкусовая чувствительность, дальтонизм, аккуратность, настойчивость, невроз и наблюдательность. Но есть только одна вещь, которую они не проверяют и не могут проверить, и это третья вещь, необходимая для успеха при меритократии".
   Другой все еще хмурился в замешательстве.
   Рекс сказал: "Удачи".
   "Ах. И вы чувствуете, что удача прошла мимо вас?
   "Скажем, пока. Я все еще пытаюсь. Когда я закончил университет, мистер Норман, я изучал авиацию с намерением стать пилотом".
   "Самый неудачный выбор".
   "Не так ли? К тому времени, как я закончил авиашколу, практически все самолеты были автоматизированы. Те рабочие места, которые еще оставались, достались старожилам, многоопытным профессионалам-ветеранам. Так что я вернулся в школу и прошел еще несколько курсов, которые, как я полагал, заставят меня работать по дому в нефтяной промышленности".
   "Я понимаю. Несомненно, как раз вовремя для внедрения дешевой энергии из ядерных источников".
   "Верно. Так что это была вторая область, из которой меня лишили технологии. Я решил, что в следующий раз буду слишком умен для них и займусь чем-то, чего технология не коснется. Я всегда был заядлым читателем саспенсов, детективов и романов о международных интригах, так как я был мальчиком, читая Яна Флеминга и Джона Д. Макдональда. Так что я прошел курсы, благодаря которым я смог подать заявку на получение лицензии частного сыщика. И вот где я сейчас".
   "Сбор отрицательного подоходного налога?"
   "Да."
   "Почему?"
   "Почему? Потому что спроса на частных детективов практически нет. С появлением универсальной кредитной карты и безналичным и безчековым использованием псевдодоллара девяносто пять случаев из ста, с которыми имел дело частный детектив, были устранены. Преступность, какой мы ее знали в старые времена, практически стерта. У нас даже больше не так много разводов. Как можно развестись, если в наши дни так мало людей женятся?"
   "Я понимаю. Значит, вы сдались?
   "Нет. Моя детективная черепаха еще не вышла, но параллельно я изучаю разные другие предметы".
   Другой посмотрел на досье на коленях. "Итак, я вижу. Испанский среди прочих. Почему?"
   Рекс нетерпеливо пожал плечами. "Потому что, хотя авиация в Штатах почти повсеместно автоматизирована, все еще есть некоторые из более отсталых стран, особенно в Южной Америке, где наши корпорации все еще используют пилотов-людей".
   - Значит, вы не возражаете против работы за границей?
   "Я не против работать где угодно".
   - Даже в Советском комплексе, мистер Бадер?
   Рекс посмотрел на него.
   Безупречный мистер Норман мягко кашлянул и сказал: "Но это может произойти позже. Итак, я отмечаю, что вы не имеете никаких политических взглядов.
   "Я перестал интересоваться политикой, когда решил, что между основными партиями нет никакой разницы, и они настолько запутали законы о выборах, что появление третьей партии было практически невозможно".
   "Э-м-м-м-м. Не замужем. Нет близких родственников. Умеренный потребитель алкогольных напитков".
   - Скажи мне, о чем все это?
   Мистер Норман проигнорировал вопрос, поднял глаза и сказал: Бадер, что вы думаете о меритократии как о социально-экономической системе?"
   "Я не знаю. Что тут об этом думать? Никак не могу придумать альтернативу. Я только хотел бы быть немного выше на тотемном столбе, вот и все.
   Новичок вдруг сунул стопку бумаг обратно в портфель и щелкнул кнопкой, закрывающей автоматическую молнию. Он поднялся на ноги.
   - Очень хорошо, пойдем в путь.
   Рекс сказал: "Вы не возражаете, если я спрошу вас, где и почему?"
   "Да."
   Рекс Бейдер сделал обеими руками жест покорности. "Хорошо, я полагаю, что все дело в дневной работе, и Господь знает, что мне может понадобиться работа. Подожди, я возьму свою куртку. Вы, конечно, понимаете, что я беру почасовую оплату, и при таких обстоятельствах мое время начинается прямо сейчас".
   - Если вас сочтут подходящим для этого задания, мистер Бейдер, вы получите вознаграждение, превосходящее ваши скупые мечты. Если вас не сочтут подходящим, ваше время будет оплачено по вашему обычному тарифу - по крайней мере".
   - Очень красивые слова, Незнакомец, - пробормотал себе под нос Рекс Бадер, разыскивая свою куртку.
   У лифтов Рекс Бейдер повернулся к другому. "Какой уровень?" он сказал.
   - На уровне улицы, - сказал ему Норман. "Моя машина припаркована там".
   "Еще его машина ", - подумал Рекс, внутренне пожимая плечами. Он сказал в экран телефона лифта: "Уровень улицы".
   - Уровень улицы, - ответил голос робота, и купе начало подниматься.
   На уровне улицы Темпл Норман лидировал. Когда они вышли из выбранного им входа, он посмотрел на стодесятиэтажные башни-близнецы с алюминиевой обшивкой многоэтажного жилого дома.
   - Скажите мне, мистер Бейдер. Почему вы решили жить на восьмом этаже под землей, когда мне казалось, что апартаменты выше - чем выше, тем лучше - были бы более желательны? По моим прикидкам, в здании такой величины можно было бы разместить не менее двух тысяч квартир разной площади; конечно, ваш должен быть одним из наименее привлекательных с точки зрения местоположения.
   - Это так, - криво сказал Рекс. "Кроме того, он один из самых дешевых. У меня низкий уровень обслуживания наряду с ультрамаркетом, гаражами и театрами. Но арендная плата за мою мини-квартиру вдвое меньше, чем на любом из десяти верхних этажей. Когда вы на NIT, вы следите за своими псевдодолларами".
   - Понятно, - сказал другой, снова слегка вздернув ноздри. "Мы здесь."
   Рекс Бейдер сделал двойную попытку. Лимузин с электро-пароходом, очевидно, не только принадлежал частному лицу, но и управлялся шофером. Будучи горожанином, Рекс Бадер редко видел частную машину; он никогда раньше не видел машины с шофером, которую мог бы вспомнить.
   Лакей в униформе выскочил из-за пульта управления при их приближении и теперь придержал для них заднюю дверь открытой. Когда они сели, он снова поспешил на свое место.
   - Возвращайся в контору, Мартин, - сказал ему Темпл Норман.
   - Очень хорошо, сэр. Электропароварка плавно пришла в движение под ручным управлением.
   Рекс сказал водителю: "Ближайший въезд прямо примерно в полукилометре".
   - Да, сэр, - сказал шофер, - я знаю. В его тоне была легкая надменность.
   Что такого в слугах очень богатых, спрашивал себя Рекс, что часть комплекса превосходства их хозяев переносится на них?
   Рекс сказал Темплу Норману в порядке притворной беседы: "Я думал, что ввозить частную машину в псевдогород - это нарушение правил".
   Они шли через акры парков и детских площадок, окружавших его дом.
   "Против правил, мистер Бадер, но можно обойти правила, если у тебя есть соответствующие связи, хотя это и дороговато".
   - Я начинаю подозревать, что у вас есть надлежащие связи, - криво сказал Рекс.
   Водитель подъехал к въезду на ультра-автомагистраль и ловко остановился на диспетчере. Он потянулся к приборной доске и набрал то, что, очевидно, было их пунктом назначения, а затем расслабился на сиденье - если расслабился, то это можно было назвать. Его руки были скрещены на коленях в почти воинской позе. Чертовски хороший способ зарабатывать на жизнь, угрюмо решил Рекс.
   Автоматическое управление подземной сверхскоростной автомагистралью взяло верх, и за считанные минуты они достигли трехсоткилометровой границы.
   * * * *
   Они ехали молча, наверное, полчаса, а потом скорость электропарохода начала падать.
   "Почему я?" - сказал Рекс.
   "Извините?"
   "Очевидно, что вы могли бы позволить себе нанять кого угодно в стране для какого бы то ни было вашего таинственного задания. Так почему я?"
   "Мы предъявляем требования к компьютерам, мистер Бейдер. Вы были выбраны. И еще несколько, чтобы у нас был выбор, но пока вы, кажется, удовлетворяете наши потребности. Мы увидим."
   Их скорость снизилась еще больше, и вскоре они свернули с большой дороги, проехали километра три-четыре и свернули на еще меньшую ветку. Еще полкилометра и они подошли к въезду и машина остановилась на диспетчере.
   Мартин снова взял на себя управление, и они продолжили путь, оставаясь под землей.
   Дорога явно была частной, и вскоре они вошли в здание и оказались перед входом. Здание было явно большим, совсем новым и чертовски дорогим. Швейцар, одетый как болгарский адмирал, открыл им дверь и сказал: "Добрый день, мистер Норман".
   Темпл Норман отстраненно кивнул ему и очень быстро направился к выходу. Казалось, вокруг никого больше не было. У Рекса Бадера сложилось впечатление, что это был частный вход, несмотря на его размеры и роскошь. И снова он был впечатлен.
   Внутри было всего два лифта. Рекс последовал за своим проводником внутрь одного из них.
   - Пентхаус, - сказал Норман.
   "Пентхаус. Да, сэр, - сказал голос робота.
   Купе ускорялось, снова ускорялось, снова ускорялось, а затем, по прошествии, казалось, фантастически долгого времени, замедлялось, замедлялось и останавливалось.
   Рекс прочистил горло. "Должно быть, высокий".
   "Да."
   Они превратились в то, что могло показаться частным заведением, а не в офисах. В очередной раз казалось, что вокруг никого нет.
   - Сюда, - пробормотал Темпл Норман.
   Пока они шли по богато украшенному коридору, Темпл Норман косо посмотрел на Рекса. "Вы детектив. Вы уже что-нибудь обнаружили, мистер Бейдер?
   "Да. Ты не босс. Ты секретарь или что-то в этом роде. Мы идем к боссу. Мы идем по маршруту, чтобы меня никто не видел".
   "Ах, я впечатлен. А кто главный?"
   "Очевидно, один из самых богатых людей в Соединенных Штатах".
   - Нет, - улыбнулась Темпл Норман. - Тут вы ошибаетесь, мистер Бейдер. Они подошли к тяжелой двери, и проводник Рекса Бейдера встал перед ее идентификационным экраном и что-то пробормотал. Дверь открылась.
   И Рекс Бейдер шагнул в самую привлекательную комнату, в которой он когда-либо был в своей жизни.
   * * * *
   Без какой бы то ни было хвастовства в нем были все удобства, о которых только мог помыслить человек средних лет. Большие, но не слишком, его окна выходили на захватывающую дух даль лесов и ручьев, а также на горы вдалеке. Мебель предназначалась исключительно для комфорта, а не для украшения, как это часто бывает в наши дни. Картины игнорировали нынешнюю школу реалистической абстракции и полдюжины школ, которые были раньше; на самом деле, самым последним был, очевидно, Дега, и у Рекса Бадера возникло ощущение, что это оригинал. Были книжные полки с настоящими книгами, анахронизм в наши дни банков компьютерных библиотек.
   Для меня стало легким сюрпризом то, что в комнате, казалось бы, не было ни экрана телевизора, ни телефона, ни чего-либо еще. И, если уж на то пошло, никакого ящика для доставки, ведущего от ультрамаркета, который, как предположил Рекс, находился в подвале здания. Это была комната из прошлого и, очевидно, убежище от побега.
   Единственный пассажир оторвался от тяжелого кожаного кресла, в котором сидел, и отложил книгу в сторону. Он поднялся на ноги, мужчина лет пятидесяти пяти, очевидно, в лучшей форме, какой только может быть в этом возрасте. Он был примерно с Рекса Бейдера ростом и телосложением, ростом два метра, весил восемьдесят килограммов, и только легкая седина на висках мешала его волосам быть такими же густыми и темными, как у Рекса. У него было проницательное, насмешливое качество в его открытом лице и серьезном воздухе. Однако его личность проецировалась через всю комнату и захватила вас. Он вызывал симпатию еще до того, как открыл рот.
   Он был одет неформально, в спортивную одежду, которая, казалось бы, хорошо поношенная, даже с туфлями для гольфа на ногах. Он легко подошел вперед, протянул руку для рукопожатия. "Г-н. Рекс Бейдер, конечно.
   Рекс пожал руку.
   "Меня зовут Уэстли, мистер Бадер. Этого будет достаточно на время. Мой дорогой Темпл, выпей, если хочешь. Садитесь, мистер Бейдер.
   Темпл Норман сказал Рексу: "Что бы ты предпочел?"
   Рекс нашел стул напротив того, который занимал Уэстли, и сказал: "Виски мне подойдет. На камнях".
   Норман спросил: "Псевдовиски или настоящий скотч?"
   - Псевдовиски меня не устраивает. Во всяком случае, я предпочитаю его вкус.
   Губы Темпла Нормана слегка скривились, когда он направился к старомодному бару, занимавшему изрядную часть угла комнаты. Он сказал Уэстли: "Сэр?"
   Уэстли мягко сказал: - Псевдовиски подойдет. Я согласен с г-ном Бейдером. Сегодня в наших лабораториях мы производим лучшие напитки, чем когда-либо мечтали шотландцы. Пить старые вещи - это символ статуса. Мне не нужны символы статуса".
   Норман закашлялся, даже когда потянулся за бутылкой и стаканами. "Да сэр. Я чувствую то же самое, конечно".
   Уэстли снова занял свое кресло и посмотрел на Рекса Бейдера. "Г-н. Бадер, - сказал он, - что вы думаете о мировом правительстве?
   Эта кривая пришла немного быстро. Рекс осторожно сказал: "Я думаю, что это отличная идея, но я сомневаюсь, что доживу до этого".
   - Напротив, мой дорогой Бадер, она существует и сегодня, по крайней мере, в зародыше.
   "Ну, ладно, если ты имеешь в виду Воссоединение Наций".
   Но Уэстли отрицательно погрозил ему пальцем. "Нет, конечно нет. Лига Наций, Организация Объединенных Наций и ее развитие, Объединенные нации, не были способны стать шагами к реальному мировому правительству. Организация суверенных национальных государств не является удовлетворительной основой для мирового правительства".
   Рекс непонимающе посмотрел на него. Темпл Норман принес напитки, раздал их по кругу и опустился на стул сбоку.
   Уэстли очень серьезно сказал: "Каждый из членов Воссоединенных Наций в любом реальном кризисе ведет себя как суверенное национальное государство в соответствии со своим пониманием собственных интересов. Каждая дискуссия, каждое выступление, каждое голосование отражают этот факт. Всякий, кто прислушивался к дебатам об Азиатской войне, подтвердит, что ни одно государство не ставило международный порядок выше своих национальных интересов, да оно и не могло этого сделать. Государство по самой своей природе действует в своих национальных интересах и не может поступать иначе. К сожалению, нет никаких доказательств того, что устойчивый эффективный международный порядок может быть построен на политической единице, которую мы знаем как национальное государство".
   Рекс сделал глоток своего напитка и нашел его в превосходной степени. Он поставил свой стакан на маленький столик справа от себя и сказал: "Простите меня, я, кажется, что-то упустил. Вы говорили о мировом правительстве.
   Уэстли кивнул, сделал глоток из своего напитка и тоже отставил его в сторону.
   Он сказал: "Современное национальное государство не такой старый институт, как многие считают. Одни авторитеты относят его происхождение ко времени Реформации, другие - к Французской революции, нанесшей последний удар по европейскому феодализму. Основное определение национального государства состоит в том, что оно может защищать своих граждан от внешних нападений и поддерживать внутренний порядок. Акцент на защите от внешней агрессии наиболее четко задал тон и определил характер современного национального государства, г-н Бадер. Национализм и все, что с ним связано, требует способности сохранять абсолютно суверенное государство. Страх перед завоеванием определяет политическое отношение всех национальных государств к остальному миру.
   "Многие договоры, союзы, пакты о взаимной обороне, конференции по разоружению, мирные конгрессы, договоренности и международные суды, предпринятые по соображениям безопасности, со временем потерпели неудачу. История суверенного национального государства кровава и останется таковой, если позволить продолжаться. Абсолютно суверенное государство, каким его видел Томас Гоббс, - не приемлющее никаких ущемлений своих прав, ограниченное географическими границами, окруженное столь же суверенными врагами, столь же честолюбивыми и предположительно столь же хорошо или лучше вооруженными, - могло только находиться в состоянии войны или готовиться к войне. Национальная государственная система по своей сути нестабильна, и перспектива войны существует всегда. Нынешний баланс ужаса между теми государствами, которые обладают ядерным оружием, и средствами его доставки, не меняет этого основного факта".
   Рекс осторожно сказал: - Я не совсем незнаком с работами Фрэнка Танненбаума, мистер Уэстли.
   Брови другого поднялись, и он посмотрел на Темпл Норман. - Я думаю, что, возможно, мы нашли нашего человека, мой дорогой Темпл.
   Младший кивнул. - Вы помните, сэр, что это досье показало, что он был сыном профессора Бейдера, политического экономиста. Мы могли бы предположить, что кое-что из знаний его отца передастся и ему.
   Уэстли оглянулся на частного детектива. "Очень хорошо, вы узнали источник большей части справочного материала, который я вам даю. Это ускорит дело. Достаточно сказать, что в нынешней ситуации в мире национализма, где национальное государство, большое или маленькое, больше не может защитить свое собственное от уничтожения, где все мифы, хвастовство и аплодисменты, связанные с идеей политического национализма, утратили силу. их смысл в том, что мы больше не можем полагаться на господствующие институты, чтобы предотвратить возможную катастрофу. Даже великие державы в этом отношении безнадежны, хотя они считают, что способны нанести такой ответный ущерб, что сделать нападение слишком дорогим; вера, основанная на равновесии страха и предположении, что разумные люди контролируют инструменты, которые могут разогнать смертоносные бомбы в космос. Как основа прочного международного мира оба эти предположения отражают наивный оптимизм. Мир во всем мире должен, в конце концов, опираться на институциональную основу, безразличную к идее национальной безопасности".
   Рекс Бейдер снова взял свой стакан и недовольно глотнул. Он сказал: "Такая база как что? Честно говоря, вы, кажется, говорите кругами.
   "Вненациональные институты, мистер Бадер".
   Рекс Бейдер задумался. "Вы имеете в виду Международный Красный Крест, религиозные организации, такие как римско-католическая, греко-католическая, еврейская и мусульманская церкви, различные научные организации?"
   Но старший мужчина покачал головой. "Это примеры вненациональных институтов; Я имел в виду космокорпус.
   Рекс Бейдер недоуменно нахмурился.
   "Вненациональная корпорация, многонациональная корпорация. Они наднациональны по самому своему существованию, плану и цели. Их губернаторы, менеджеры, власти мыслят вненационально, а их персонал безразличен к национальному государству, кроме как к помехе. Его право собственности не имеет значения, поскольку владельцы не управляют им и не контролируют его, за исключением юридических фикций, и им могут владеть люди по всему миру. Его руководство привлекается везде, где можно найти компетентность, его технический персонал и его рабочая сила могут быть полностью интернациональными. Его общая приверженность носит вненациональный характер. Его не волнуют национальные интересы, границы, местная культура или региональные особенности, за исключением того, как они могут помешать выполнению его функций.
   "Возьмите либо международную компанию связи, либо международную авиакомпанию. Они безразличны к национальным границам и не заботятся о национальной безопасности. Их слуги участвуют в выполнении функции только там, где она должна быть выполнена, будь то Аргентина, Австралия, Аляска или Андорра. Персонал прибывает со всех земель. Вопросы, волнующие национальное государство, - безопасность, национальные интересы, тарифы, таможня, страх перед вторжением, нарушение границ - вызывают у телекоммуникационных компаний и авиакомпаний вопросы раздражения или безразличия. То же самое относится к международному банку, ко многим крупным коммерческим и дистрибьюторским компаниям, таким как Shell, Standard Oil, Unilever, Philip's Lamp и многим другим".
   Темпл Норман тихо вставила: "С каждым годом все больше крупных корпораций становятся космокорпорациями. IBM, Ford, General Motors, Woolworth - список можно продолжать и продолжать. Это уже не просто американские корпорации, они действительно интернациональны как в собственности, так и в управлении".
   - Верно, - кивнул Уэстли, не глядя в сторону своего подчиненного.
   - Ладно, ладно, - тихо сказал Рекс Бейдер. "Я с вами, пока. Продолжать."
   Уэстли сделал глоток из своего напитка.
   "Космокорпус автономен в пределах государств, в которых он действует, черпая свои материалы, капитал, персонал и навыки везде, где он может их найти. Он служит государствам, в которых действует, но не принадлежит им. Его жизнь будет продолжаться, что бы ни случилось с местными правительствами, когда государство изменило свою природу посредством революции, слияния, аннексии, поражения или чего бы то ни было.
   "Международная коммуникационная корпорация, например, будет существовать независимо от того, как будет выглядеть политическая карта через двадцать лет, поскольку ее функциональная служба более долговечна. Космокорп по-своему суверенен. И особенно у малых наций видно, что национальные государства становятся зависимыми от нее. Зависит от международных банков для промышленного развития, от международных авиалиний для транспорта, от коммуникационных корпораций, от прибыли от аренды нефти, прав на добычу полезных ископаемых и так далее.
   "Мир сжимается при нынешней скорости коммуникаций, повышенной мобильности и распространении науки, при наличии всего, кроме непосредственного транспорта. Сегодня мы имеем промышленно развитый мир, скрепленный космокорпусом. Мы быстро приближаемся к тому моменту, когда большинство нанятых лиц работают в том или ином космокорпусе и обязаны своей функциональной лояльностью этим наднациональным корпоративным органам, не связанным с национальными государствами, гражданами которых они являются".
   Рекс Бейдер сказал: "Хорошо, но какое это имеет отношение к мировому правительству?" хотя он мог более или менее чувствовать, что грядет.
   "Кажется очевидным, что мы строим новый наднациональный порядок, основанный не на государстве с его одержимостью национальной безопасностью, а на вненациональных организациях, которые охватывают людей и государства в большей части мира. В этом новом мире безопасность можно обойти, а национальному государству можно оставить полицейские полномочия для внутренних гражданских нужд и решения других внутренних проблем. Многочисленные космокорпуса день ото дня набирают силу, мистер Бадер, и они больше не могут мириться с войной и с угрозой войны; они мешают эффективному функционированию".
   Рекс Бейдер допил свой напиток и поставил стакан на стол. Он переводил взгляд с одного на другого из двух космокорпусов. - Хорошо, - сказал он. "Полагаю, пришло время задать главный вопрос. Куда мне войти?"
   Уэстли кивнул. "Конечно. Дело в том, мой дорогой Бадер, что сегодня в мире есть элементы, которые хотят помешать этой тенденции по каким-то личным или эгоистичным причинам. Если движение к мировому правительству, основанному на космокорпусе, наднациональной организации, должно продолжаться и в конечном итоге восторжествовать, мы должны объединить все международные организации. Все."
   Рекс Бейдер посмотрел на Темпл Норман. "Вы спросили меня, могу ли я возражать против работы в Советском комплексе".
   Уэстли вопросительно посмотрел на своего подчиненного. Темпл Норман покраснела.
   Уэстли сказал: "Кажется, Темпл немного поторопился. Однако, вкратце, мистер Бейдер, мы хотим, чтобы вы выступили в качестве нашего связного с равными по численности людьми за тем, что когда-то называлось железным занавесом.
   ГЛАВА II
   Рекс Бейдер посмотрел на него. "Я предполагаю, что правительство советского комплекса является одним из элементов, которые не особенно заинтересованы в развитии этой наднациональной организации, основанной на международной корпорации".
   Уэстли сказал: "Несомненно, в правительстве советского комплекса есть элементы, которые выступают против этой тенденции. Хотите еще выпить, мистер Бейдер?
   - Держу пари, что есть, - мрачно сказал Рекс. "Спасибо, не надо. Скажите, есть ли элементы в американском правительстве против этой тенденции?"
   - Я уверен, что есть.
   Рекс сказал: "Смотри. Навскидку, можете ли вы назвать какое- либо правительство любого национального государства, которое поддерживает эту тенденцию, о которой вы заявляете?"
   "Знающие граждане национальных государств меньшего размера, те, кто был бы пешками в игре, если бы ядерная катастрофа была ускорена, отчаянно ищут какие-то средства, чтобы выйти из нынешней международной крысиной гонки".
   - Не сомневаюсь, но ты не ответил на мой вопрос, - сказал Рекс. Он поднялся на ноги и глубоко вздохнул. "Спасибо, не надо. Как частный оперативник, я готов пойти на разумный риск. Но противодействовать советскому правительству, плюс американскому правительству, плюс любому другому правительству в мире, я не вижу особого смысла".
   Уэстли тихо сказал: - Вы не спросили, каково будет вознаграждение. Насколько я понимаю, сейчас вы живете за счет NIT, вашего отрицательного подоходного налога".
   - Я не хочу знать, каким будет вознаграждение, - мрачно сказал Рекс. "Это может сделать меня достаточно глупой, чтобы передумать. Спасибо за напиток. Кто-нибудь может сказать мне, как выбраться отсюда?"
   - Ты трус? - выпалила Темпл Норман.
   Рекс посмотрел на него и фыркнул. - Почему бы тебе не взяться за работу? он спросил.
   Безупречный Темпл Норман был взволнован. "Я... у меня нет квалификации".
   - Я тоже, - отрезал Рекс. "Я не знаю, какую квалификацию, по вашему мнению, вы нашли, когда подкупили кого-то, чтобы он предоставил вам досье о моем Национальном банке данных, но участие в свержении правительств всех стран мира не входит в их число".
   Уэстли смиренно вздохнул и тоже встал. Он сказал, все еще излучая ауру дружелюбия: Бейдер, пожалуйста, подумай. Ввиду ваших нынешних чувств я не буду раскрывать дальнейшие подробности. Однако мы не ожидали отправить вас без надлежащего прикрытия и мер безопасности. Между тем, вы обнаружите, что, я уверен, вы почувствуете адекватное вознаграждение за ваше время, проведенное здесь сегодня днем, переведенное на ваш кредитный счет.
   - Счета нет, - сказал Рекс. "Я ничего не сделал. И я сомневаюсь, что передумаю".
   Темпл Норман сказал: "Я прослежу, чтобы была вызвана машина, чтобы вы могли вернуться в свои... покои, мистер Бадер".
   Рекс посмотрел на него. "Я скорее буду сидеть в своей мини-квартирке , чем оказаться в канаве где-нибудь на Украине", - прорычал он.
   * * * *
   Он обдумывал это в течение нескольких дней, к несчастью. По правде говоря, это было первое серьезное задание, которое ему предложили в качестве частного сыщика. И это был, несомненно, его большой шанс, его введение в ряды мериткратов. В чем бы ни состояло это задание, оно, несомненно, привело бы к другим, столь же выгодным. Что сказал Темпл Норман? Платите сверх его мечтаний о жадности. У Рекса Бадера были далеко идущие мечты о жадности.
   Он был слегка удивлен, что остальные больше не связались с ним. Однако он все равно отказался бы от этого предложения. Он мог просто представить себя играющим в кошки-мышки с советской шпионско-контрразведывательной организацией. Черт, он даже не говорил по-русски. Почему они вытащили его имя из коробки?
   Он не мог сосредоточиться ни на испанском, ни на других уроках, с таблетками или без них.
   С отвращением на второй день он вышел на улицу и вышел в обширные парки, окружавшие высотный жилой дом, в котором он жил, на прогулку. Почему он не мог устроиться на какую-нибудь приятную простую работу, например найти своенравную девочку-подростка, сбежавшую из дома любящих родителей?
   Почему? - внутренне зарычал он. Потому что в наши дни универсального удостоверения личности и кредитной карты, встроенной в ваш карманный телевизионный телефон, не было такого понятия, как сбежавший подросток. Полиция с помощью компьютеров могла немедленно установить связь с любым карманным телефоном и определить местонахождение человека с таким идентификационным номером с точностью до нескольких квадратных ярдов. И дело даже не в том, чтобы выбросить свой карманный телефон. Вы не могли бы существовать в современном мире без карманного телевизора, телефона, кредитной карты и идентификационного номера. Нельзя было купить плитку конфет или покататься на метро, не говоря уже о том, чтобы купить еду в автокафетерии или снять номер в гостинице.
   Он прошел через парк, который в это время дня был относительно пуст, хотя на детских площадках было довольно много кричащих детей. Он избегал детских площадок, ворчливо удивляясь, почему дети не дома, не ходят в школу или не смотрят телевизор.
   Двое незнакомцев пошли ему в ногу, по одному с каждой стороны. Он не заметил, откуда они материализовались.
   Они были так же дорого одеты, как Темпл Норман на днях, но, возможно, не так безупречно. Они выглядели эффектной парой, но не такими эффективными, как космодесантник. На самом деле, в них была какая-то тяжеловесность, как будто им не хватало того неуловимого чего-то, что когда-то называлось размножением. Им было, возможно, около тридцати, и они были почти одинаково сложены, оба весили примерно на десять килограммов больше, чем Рекс Бейдер.
   Тот, что справа, сказал разговорчиво: "Привет, Рекс".
   Рекс Бейдер переводил взгляд с одного на другого и обратно. Он сказал: "Хорошо. Теперь мы установили, что вы знаете мое имя. Продолжим."
   Тот, что слева, сказал ровным голосом: - Можешь звать меня Гарри, а это Луис.
   "Хорошо, как дела, Гарри и Луис?"
   Луис сказал: "Давай сядем на эту скамейку".
   В стороне от дороги стояла металлическая скамейка в парке.
   Рекс Бейдер спросил: "Почему?"
   Луис сказал: "Мы похожи на парочку клоунов? Потому что это кажется хорошей идеей, вот почему.
   Рекс Бадер сказал: "Хорошо". Он сел на скамейку и скрестил ноги. "Это твоя резинка, начинай ее растягивать".
   Тот, кого звали Гарри, достал из внутреннего кармана пиджака свой телетелефон, откинул крышку и сказал что-то в экран, чего Рекс не понял. Он закрыл телефон, напоминавший обтянутый кожей портсигар, и вернул его в карман.
   Рекс сказал: "О чем все это, джентльмены?"
   - Обыщите меня, - довольно любезно сказал Луис. - Нам осталось немного подождать.
   "Ждать чего?"
   "Вот увидишь."
   Рекс начал подниматься на ноги.
   Гарри сказал ровным голосом: "Нет".
   Рекс начал угрожающе говорить: "Посмотрите сюда..."
   Но в этот момент перед ними плавно затормозил электропароход-лимузин. Во второй раз за неделю Рекс Бадер стал свидетелем того, как частное транспортное средство с шофером незаконно двигалось по псевдогороду.
   Луис встал, подошел и открыл заднюю дверь. Рекс и Гарри тоже встали, Рекс моргнул.
   Девушка - ну, женщина, - которая появилась, была, возможно, самой красивой из всех, кого он когда-либо видел, если не считать нынешних секс-символов на телевидении Три-Ди. И он не стал бы делать ставки на то, что она, возможно, не одержала бы победу над большинством из них, учитывая конкурс красоты.
   Он стоял как вкопанный, а она подошла к нему с немного перекошенным выражением лица. Она по-мужски протянула руку в перчатке для пожатия и сказала: "Пожалуйста, извините за бесцеремонное обращение с вами, мистер Бейдер".
   Она была невысокого роста, судя по его предпочтениям в женщинах, смуглой, как будто, возможно, француженки или испанки по происхождению. Ее волосы были такими черными, как смоль, что вызывало подозрения, но косметикой она пользовалась, если вообще пользовалась, то в немодном минимуме. Ее простое платье явно было оригинальным и, несомненно, из одного из ультрашикарных магазинов Рима, Копенгагена или, возможно, Будапешта. Ее украшения состояли исключительно из довольно сложного египетского ожерелья, подобного тому, которое когда-то украшало шею Нефертити из восемнадцатой династии. До Рекса Бейдера дошло, что это, вероятно, тоже оригинал.
   Рекс вздохнул и сказал: - Ты имеешь в виду Луиса и Гарри? Они были очень очаровательны.
   Лимузин улетел.
   Новичок посмотрел на Гарри и Луиса, и Гарри сказал: "Да, мисс Анастасис", и они отошли к следующей скамейке, где их не было слышно, но все еще было видно.
   Рекс Бейдер взял руку в дорогой перчатке для протянутого рукопожатия и все еще держал ее.
   Она сказала: "Меня зовут София Анастасис".
   - Ты, очевидно, знаешь мою, - сказал он, неохотно отпуская руку.
   - Пожалуйста, садитесь, мистер Бейдер. Они сели, и она целую минуту рассматривала его. - Ты совсем не похож на человека с плащом и кинжалом, - сказала она. - Недостаточно зловещий.
   "Одна из моих сильных сторон как следователя, - сказал он. "Я втягиваю их своим мальчишеским обаянием". До него уже дошло, что это работа. Довольно странный подход к одному, но работа. Ему может пригодиться работа. Особенно от кого-то, кто был так же явно загружен, как мисс Анастасис.
   Очевидно, она приняла решение и сказала: "Я представляю компанию "Интернэшнл диверсификед инкорпорейтед", мистер Бадер".
   "К вашим услугам." Рекс Бейдер смутно слышал, что эта корпорация входит в двадцатку лучших или около того. Если он был прав, они были особенно сильны на международных курортах, в сетях отелей, сетей ресторанов, сетей ночных клубов. Некоторые из ультра-курортов, такие как Нуэво-Лас-Вегас, практически принадлежали им.
   "Ваше досье , мистер Бейдер, предполагает, что у вас может быть некоторое экономическое образование. Ваш знаменитый отец, профессор...
   "Мое досье...?" Рекс протестовал. - Только не говорите мне, что вы - еще один человек, у которого достаточно связей, чтобы копаться в моем досье.
   Она даже не удосужилась ответить, а взяла новый трек. Она сказала: "Г-н. Бадер, вы знакомы с историей роста меритократии?
   "По крайней мере, смутно. Я прошел несколько курсов по социоэкономике, когда учился в университете, и, конечно же, прочитал все книги отца. Тем не менее, это не та тема, которая меня действительно привлекала. Я не книжный червь".
   Она оценивающе оценила его телосложение, и в ее глазах мелькнул юмор. - Я вижу, что это не так. Однако давайте подведем итоги для протокола. Мы называем нашу нынешнюю социально-экономическую систему меритократией, но на самом деле это просто продолжение капитализма, когда-то известного также как свободное предпринимательство". Она сухо добавила: "Он потерял свободу некоторое время назад, намного раньше, чем многие думают. Во всяком случае, капитализм - это социальная система, в которой средства производства, распределения, транспорта, связи и т. д. в значительной степени находятся в частной собственности. Полученная прибыль идет владельцам. Или, по крайней мере, они когда-то сделали. Чтобы поддерживать существование общества, даже в первые дни необходимо было отбрасывать значительную часть прибыли в виде налогов на поддержку государства, содержание полиции и судов, ведение войн и так далее. Шли годы, налоги росли, особенно после создания NIT".
   "Мисс Анастасис, мы не должны быть такими простыми ".
   Она проигнорировала его. "В прежние времена страной управляли капиталисты-предприниматели. Они в значительной степени владели им и, следовательно, могли дергать за ниточки. На словах они поддерживали демократию и двухпартийную систему, но на самом деле, поскольку именно они контролировали обе политические партии, не имело большого значения, кого выберет электорат. Фактически, часто эти старые семьи самого высокого уровня сами вступали в должность. Примеры восходят еще к Тафту, но совсем недавно высокие политические посты заняли такие миллионеры и мультимиллионеры, как Рузвельты, Кеннеди, Леман, Меллон, Гарриман, Рокфеллер.
   "Однако это было в старые времена. С приходом Индустриального Государства, как назвал его Гэлбрейт, и Постиндустриального Общества, как назвал его Кан, произошли перемены. Корпорация выросла до такой степени, что отдельный капиталист больше не мог позволить себе ни владеть всем этим, ни управлять им. Такие корпорации, как Форд, например, стали слишком большими, чтобы оставлять произвольные решения в руках одиноких людей, таких как старый Генри. Началась управленческая революция, проявилась меритократия. Ни один человек, каким бы гениальным он ни был, не в состоянии усвоить все факторы, необходимые для принятия решений. Принятие решений было передано высококомпетентным командам мериткратов".
   - Хорошо, - сказал Рекс, просто чтобы что-то сказать.
   "И право собственности больше не было в руках частных лиц. Возьмем, к примеру, семью Рокфеллеров, чей доход к середине двадцатого века в три раза превышал валовой национальный продукт Мексики. Однако еще в 1929 году Рокфеллерам принадлежало менее пятнадцати процентов Standard Oil of Indiana, что было обнаружено, когда они пытались сместить полковника Роберта У. Стюарта, председателя правления, во время скандала с Teapot Dome.
   "Нет, даже к тому времени владение "Стандард ойл" было делом международным, и тысячи, десятки тысяч, а иногда и сотни тысяч человек владели акциями крупных корпораций. Что касается управления корпорацией, то она попала в руки меритократии.
   Рекс Бейдер посмотрел туда, где сидели Луис и Гарри, по-видимому, праздно наблюдая за выходками белки. Он оглянулся на нее.
   - Послушайте, мисс Анастасис, все это довольно просто даже для меня.
   Она кивнула, соглашаясь с этим. - Хорошо, - сказала она. "Это правда, что космокорпус захватывает власть в нашем мире и управляется Меритократией. Предположительно, они управляют корпорациями в интересах акционеров, но на самом деле у них есть свои собственные утюги в огне, свои собственные мотивы. Сегодня не богатые пользуются наибольшим авторитетом в крупнейших странах, а высокопоставленные члены меритократии. Выборы? Когда-то мультимиллионер мог доминировать в политике своего государства, а группа - в политике нации. Больше никогда. Доллар за голос, то есть заработанный доллар за голос, - это нынешняя система. Человек, который зарабатывает пятьдесят тысяч псевдодолларов в год, имеет пятьдесят тысяч голосов, но тот, кто получает сто миллионов в год в виде дивидендов, ренты или чего-то еще, не имеет ни единого голоса при меритократии.
   "Я понимаю, что есть несколько способов обойти это", - сказал Рекс.
   "Не так просто, как некоторые думают", - сказала она. "Во всяком случае, престиж и контроль больше не находятся в руках предполагаемого владельца средств производства. Они в руках меритократии.
   "У меня такое чувство, что мы приближаемся к определенной точке".
   "Да. И дело вот в чем. Не все из нас, представителей старых семей, стояли на месте для этих событий. Говард Хьюз был ранним примером. Один из самых крупных предпринимателей, он держал свои интересы до победного конца. У него были свои команды, свои эксперты, свои ученые и техники, но он принимал решения. Другой пример - Форды. Сын и внуки старого Генриха сами стали членами меритократии и заняли высокие руководящие посты".
   " Нас? - вежливо сказал Рекс.
   - Да, мистер Бадер. International Diversified Industries по-прежнему полностью находится в руках некоторых старых семей, и мы не заинтересованы в том, чтобы меритократия захватила власть".
   - Хорошо, - заинтригованно сказал Рекс. "Теперь я вижу, что мы действительно подходим к делу. Суть в том, что ты хочешь от меня?"
   Она кивнула. "Космокорпус, возглавляемый в основном меритократами, заинтересован в дальнейшем расширении своих сил. Они мечтают о всемирном контроле, охватывающем даже советский Комплекс".
   Он посмотрел на нее с опаской.
   Она сказала: "Мы все еще рассматриваем последствия, но наша первая склонность состоит в том, чтобы поверить, что это не будет в интересах нас, старых семей".
   "Я понимаю. А также...?"
   Она глубоко вздохнула. "Вам дали задание действовать в качестве связующего звена между мериткратами здесь, в Соединенных Штатах, и тем, что составляет их эквивалент в Советском комплексе. Мистер Бейдер, мы готовы хорошо заплатить, если вы будете отчитываться перед нами, а также перед вашими нынешними работодателями.
   Он долго смотрел на нее и наконец сказал: - У машины только одно колесо, мисс Анастасис. Видите ли, я отказался от этой работы.
   Она посмотрела на него. - Я тебе не верю.
   Он встал. "Извините, но именно так крутится йо-йо".
   Явно раздраженная, ее рот сжался. Она несла небольшую сумочку. Она резко открыла его, достала дорого выглядящий телевизионный телефон, включила его и просто щелкнула: "Питер!"
   Она встала и подошла к бордюру. Рекс Бейдер смотрел ей вслед. Ее фигура была подтянутой, как подтянутая.
   Лимузин подъехал к тротуару всего через несколько секунд после того, как она его вызвала. Она не стала ждать, пока водитель откроет ей дверь. Она рывком открыла его и нырнула внутрь. Она смотрела прямо перед собой. Насколько она знала, Рекс Бейдер был мертв.
   Он стоял, глядя ей вслед, пока пароход тронулся.
   Голос позади него сказал: "Рекс, ты сделал какую-то ошибку".
   Он повернулся, и жестокий удар пришелся ему в живот.
   * * * *
   Кто-то держал его за руку и помогал подняться на ноги. Его тошнило и болело во многих местах.
   Голос сказал: "Кажется, мы пришли как раз вовремя".
   Другой голос сказал: "Они начали давать тебе пинка. Мерзкие мальчики".
   Рекс простонал: "Послушай, ты не мог бы помочь мне добраться до моей квартиры?"
   "Конечно. Вот, Тэг, возьми его за другую руку.
   Он ковылял между ними, чувствуя себя немного лучше с каждой минутой. Они вывели его из парка, пересекли улицу и вошли в многоквартирный дом. По-прежнему поддерживая его с обеих сторон, они спустились на восьмой уровень и, в конце концов, в его квартиру.
   Они позволили ему рухнуть в удобное кресло, и один стоял, глядя на него сверху вниз, а другой подошел к автобару.
   - Тебе нужен доктор? - спросил стоявший над ним.
   - Я... я так не думаю. Подожди, я отдышусь.
   Тот, кто ушел в бар, вернулся с тяжелой рюмкой и протянул ее ему. - Чистый ром, - сказал он.
   Рекс заткнул его.
   Он посмотрел на них. Они были довольно обычной парой, примерно одного возраста с Рексом Бейдером; тем не менее, оба демонстрировали бдительность, и так или иначе у вас не сложилось впечатления, что они офисные работники.
   Тот, кто вручил ему ром, сказал: "Я Тэг Дермотт, а это Джон Микофф".
   Рекс глубоко вдохнул воздух, отчего у него заболели легкие, и сказал: - Рекс Бадер. Я хочу поблагодарить вас, мужчины". Он вдохнул еще немного воздуха, а затем сказал: - Откуда ты знаешь, что я живу здесь, на восьмом уровне? Вы рванули к моей квартире, прежде чем я сказал вам, где она находится.
   Они посмотрели на него вопросительно, но пока ничего не сказали.
   Рекс сказал: "Мне приходит в голову, что ты появился в парке не случайно".
   - Нет, не было, - сказал Дермотт. "Это жесткие клиенты, Бадер. Почему они переработали тебя?
   "Черт возьми, если я знаю. Очевидно, потому что их начальница не получила от меня того, что хотела".
   - Чего она хотела?
   "Кто ты?"
   Тот, кого звали Джон Микофф, нетерпеливо сказал: "Очевидно, мы доберемся до этого. Чего она хотела?
   "Она думала, что я устроился на работу, и хотела сделать ее двойной работой. Когда я сказал ей, что отказался от задания, она мне не поверила".
   - Я ее не виню, - сказал Микофф, садясь на диван напротив Рекса. Дермотт присоединился к нему. Из них двоих Микофф казался более спокойным, в Дермотте была какая-то смутная угрюмость.
   Микофф добавил: "София Анастасис обычно получает то, что хочет".
   "Ты знаешь ее?" - удивился Рекс.
   - Я знаю о ней.
   - Что значит, ты не винишь ее?
   - Я думаю, ты тоже взялся за эту работу.
   Рекс мог только смотреть на него. "Что ты имеешь в виду?"
   Джон Микофф протянул руку. - Могу я взглянуть на ваш карманный телефон?
   Нахмурившись в замешательстве, Рекс порылся в своей куртке, достал кредитную карточку из карманного телефона и, не зная, зачем ему это нужно, отдал ее.
   Микофф положил его на экран телетелефона сбоку от кресла Рекса и сказал: "Проверьте баланс кредитного счета, пожалуйста".
   Через несколько секунд голос робота произнес: "Пять тысяч двести шестнадцать псевдодолларов и четырнадцать центов".
   Джон Микофф сухо сказал, даже возвращая карманный телефон: "Неплохой баланс для того, кто обычно собирает NIT".
   Рекс Бадер, чувствуя себя лучше, был ошеломлен. - Но... я... на моем счету чуть больше двухсот долларов!
   Тэг Дермотт сказал: "Это было до тех пор, пока кто-то не переключил на него пять тысяч. Откровенно говоря, для нас это похоже на слугу, Бадер, и я полагаю, что и для Софии Анастасис.
   - Ну, не было. Рекс потер ушибленное место на бедре и застонал. - Какая-то девушка, - сказал он.
   "Девушка" - не совсем то слово, - сказал Джон Микофф. "Согласно ее досье в Национальном банке данных, София Анастасис никогда больше не доживет до сорока. В этот день перманентного косметологического искусства любой человек, находящийся в таком же благополучном положении, как София Анастасис, может выглядеть как двадцатипятилетняя девушка, пока не свалится с ног".
   - Значит, какая-нибудь женщина, - с горечью сказал Рекс. - И она сказала, что она из одной из старых семей.
   "Старые семьи!" - выпалил Дермотт. Он начал кисло смеяться.
   Рекс посмотрел на него. - Что смешного?
   Джон Микофф тоже усмехнулся. - Ты думаешь, она имела в виду Асторов, Карнеги, Ротшильдов?
   Рекс нахмурился.
   - Старые семьи, старые семьи, - сказал Микофф. - Вы частный сыщик...
   Рекс вздрогнул от этого термина.
   "...Разве вы не знакомы с International Diversified Industries?"
   "Я слышал о них. Большой наряд".
   "Большой наряд - это правильно. Однако они не тратят деньги на рекламу себя, а наоборот. Каждый год они тратят миллионы на то, чтобы скрывать природу своей корпорации".
   Тэг Дермотт вступил во владение. "Бадер, мафия, семьи Коза Ностры или Синдикат, если хотите, зародились в Соединенных Штатах еще до Первой мировой войны. Тем не менее, они не работали до Сухого закона. К тому времени, когда этот эксперимент провалился, они уже были в седле не только пива и выпивки, но и дюжины других видов рэкета, включая азартные игры, женщин, наркотики, трудовой рэкет. Мальчики в то время были тяжеловесами, такими как Аль Капоне, и действительно имели очень плохой общественный имидж. Те, кто поумнее, поняли это и начали немного приспосабливаться. Счастливчик Лучано ухитрился выглядеть там совершенно джентльменским ближе к концу. Но времена менялись. Второе поколение наших разгильдяев отправили в колледж и сами получили образование. Тем временем семьи Коза Ностры расширялись в более законные области, где они не были так уязвимы для правоохранительных органов. Они свернули свои проекты проституции, за исключением тех областей, где это было законно или, по крайней мере, власти не замечали этого. Они установили свои интересы в сфере азартных игр в таких штатах, как Невада, где не было нарушено ни одного закона. Их пивоварни получили лицензию, а винокурни стали акционерными обществами, зарегистрированными на Нью-Йоркской бирже. Они также проявляли большой интерес к курортам, ночным клубам, модным ресторанам, спорту и развлечениям.
   "Хорошо. Это было второе поколение. К тому времени, когда появился третий, они хорошо укрепились и никогда, никогда не прибегали к чему-либо незаконному. Конечно, они наняли лучших юристов страны, чтобы они посоветовали им, насколько близко к краю закона можно кататься на коньках. К этому времени они устранили остатки грубых элементов старой мафии, и семьи Коза Ностры стали в высшей степени респектабельными. У них также был под рукой для синдикативных операций невероятный капитал".
   Джон Микофф сказал: "Например, Бадер, ты знаешь, кому принадлежат Багамские острова?"
   - Багамские острова?
   "Хм. В старину существовали так называемые города греха; такие места, как Танжер, Панама-Сити, Сингапур. Но в прошлом у них никогда не было страны греха. Багамы были сидячей уткой. Компания International Diversified Industries, Incorporated въехала и буквально купила Багамы. Они купили не менее девяноста процентов всей собственности, всей земли, всей промышленности, включая отели, курорты, рестораны - все. И при этом, конечно же, купило правительство. Навскидку, я не могу придумать ничего незаконного на Багамах сегодня, если у вас есть цена. Проституция легальна, разрешены большинство наркотиков, включая марихуану, легализован гомосексуальность, а законодательство Багам даже не включает в британский закон эту оговорку о согласии взрослых. Все известные формы азартных игр являются законными. Где кончаются ночные клубы и начинаются ультра-бордели, вопрос спорный. Извращенец, имея деньги, может найти любой грех, который только может придумать. О, Багамы в моде в наши дни.
   Дермотт снова вошел. "И они не одни. Для тех, кто не хочет путешествовать так далеко, или кому не нравится климат, или что-то еще, всегда есть остров Мальта в Средиземном море. Он также был полностью куплен нашей компанией International Diversified Industries и дублирует открытость Багамских островов. На днях я узнал, что наши друзья собираются распространить ту же операцию на остров Макао, прямо напротив Гонконга".
   Рекс Бейдер свистнул сквозь зубы. - Нельзя ли с ними что-нибудь сделать?
   "Какая?" - спросил Микофф. "Они законны. В этой стране им и в голову не придет нарушать законы. Все их операции законны. В каких бы странах они ни работали, они соблюдают правила. На Багамах и Мальте по-прежнему соблюдают законы, но в таких случаях они сами их создают. Что ты должен понять, Бадер, так это то, что когда преступление становится достаточно большим, это уже не преступление. Бывшие преступники в состоянии купить законность".
   - Неудивительно, что мисс Анастасис не заинтересована в создании международного мирового правительства, - с горечью сказал Рекс.
   Брови двух напротив него поползли вверх.
   Рекс сказал: - Я не должен был этого говорить. Я не соглашался на эту работу, но это связано с предательством доверия".
   - Не совсем так, Бейдер, - сказал Микофф.
   - Я не имел в виду доверие мисс Анастасис.
   - Мы знаем, что вы имели в виду, Бадер.
   Рекс посмотрел на них двоих. "Хорошо, давайте перейдем к нашим делам. Вы, кажется, очень много меня знаете.
   Словно репетируя, они встали одновременно.
   Джон Микофф сказал: "Мы пришли просить вас явиться завтра в десять часов в офис Джона Кулиджа в Октагоне".
   "Джон Кулидж!"
   Дермотт кивнул. "Вот так. Директор Межамериканского бюро расследований".
   ГЛАВА III
   В ту ночь Рекс Бейдер спал беспокойно.
   Дермотт и Микофф больше ничего ему не сказали. Его попросили явиться завтра в офис легендарного Джона Кулиджа в лабиринте Октагона. Хорошо, но почему? На него напали потомки мафии, организации, о которой он читал, но в которую никогда не мог до конца поверить; это было немного далеко от того, чтобы быть правдоподобным. Ему предложил фантастическую работу человек, явно занимавший высокое положение в рядах американских мериткратов. Почему он? Кто-то, вероятно, Уэстли, положил на его счет пять тысяч псевдодолларов. Еще раз, почему? Пять тысяч псевдодолларов могли быть годовым доходом для такого, как Рекс Бадер.
   К шести часам и рассвету он был в состоянии полусна-полубодрствования. Накануне вечером, после ухода Дермотта и Микоффа, он выпил на два или три стакана больше, чем нужно, в надежде, что они помогут нейтрализовать удары и пинки, которые он получил от Гарри и Луиса.
   И в полусне к нему пришла идея. Напротив, общепринятое мнение, что Рекс Бадер не верил, что у вас когда-либо были оригинальные творческие идеи во сне. Во сне можно было подумать, что приходят новые замыслы, но в снежном пробуждении на рассвете они неизменно оказывались бедными встрясками. Однако в полусне, сонливом, вялом промежутке, когда вы пытаетесь решить, полностью ли проснуться и погрузиться в новые дневные испытания, или отступить обратно в окончательный побег от реальности, в сон, это было возможно. получить интуитивное что-то пройти.
   Он резко сел и уставился в изножье дивана-кровати.
   Он встал, одетый только в верхнюю часть пижамы, которая была его неизменной ночной одеждой, и провел языком по зубам в неудачной попытке смыть остатки гадости, оставшейся после вчерашнего напитка, и направился к бустеру своей телебиблиотеки.
   Он почесался и зевнул, набирая статистику. Он подумал об этом и снова набрал номер, сужая круг. Он получил сотню крупнейших корпораций мира, сузил список до высокопоставленных чиновников этих корпораций, сузил до фотографий и кратких биографий таких высокопоставленных чиновников.
   И нашел Уэстли.
   Его звали не просто Уэстли.
   Его звали Фрэнсис Уэстли Роже, и он был председателем правления компании International Communications, Inc., зарегистрированной, по сути, в Швейцарии. Зарегистрирована везде, где это имело хоть какое-то значение, в том числе и здесь, в Соединенных Штатах.
   Рекс Бейдер позволил себе закрыть глаза в коротком спазме боли из-за того, что отказался от работы, предложенной председателем правления крупнейшей корпорации, которую мир когда-либо видел или мог увидеть. Пять тысяч псевдодолларов за несколько часов работы нищего так называемого частного сыщика? Вероятно, дело даже не в мелкой наличности.
   Но Темпл Норман был прав. Фрэнсис В. Роже не был одним из самых богатых людей в мире. Он мог быть одним из самых могущественных и влиятельных людей в мире, но он был наемным работником, работающим за жалованье.
   С появлением спутников связи и развитием микроэлектроники до такой степени, что карманный телевизионный телефон для каждого гражданина стал практичным, ICI, International Communications, обошла даже Amalgamated Autos по валовому годовому доходу. В наши дни для всех практических целей каждый мог быть в мгновенной связи со всеми в мире. По крайней мере, так было в передовых постиндустриальных обществах Запада и советского комплекса. В более отсталых районах Африки, Азии и Южной Америки карманные телефоны были только у более образованных классов. Если на то пошло, в Соединенных Штатах считалось правонарушением не носить при себе карманный телефон; через него федеральное правительство находилось в мгновенном контакте с каждым гражданином индивидуально или коллективно.
   На всякий случай Рекс Бейдер вернулся к своему экрану и проверил другого рейтинга Meritcrat ICI. И да, он был значительно ниже по списку, но занимал место вице-президента и специального помощника председателя правления. Темпл Норман.
   Норман. Норман. Рекс Бейдер задумался. Он набрал номера библиотечных банков, набрал Густавуса Майерса, набрал "Историю великих американских состояний" в ее последнем исправленном издании. Как оказалось, семья Норманов ушла далеко в прошлое. Вернёмся во времена так называемых баронов-разбойников развития американского бизнеса. Они были сильны как в железных дорогах, так и в телеграфной связи. Что ж, железные дороги исчезли с появлением вырезанных лазером подземных сверхмагистралей, теперь уже автоматизированных. Тем не менее, семья Норманов, очевидно, все еще была сильна в общении. И, да, здесь упоминается Темпл Норман, внук, несколько раз удаленный от оригинального Жюля Нормана, который начал свое состояние еще в период Гражданской войны.
   Ну, так много для Фрэнсиса У. Роже и так много для Темпл Норман. И так для праздного любопытства.
   Рекс Бадер вошел в ванну, нанес крем для бритья для депиляции и вытер бороду полотенцем для лица, которое затем бросил в мусоропровод. При этом он снова подумал о целесообразности удаления растительности на лице навсегда. Но нет, в бороде было что-то психологическое. У мужчины была борода. Так что снимать его каждое утро было головной болью, но кто мог сказать? Возможно, когда-нибудь снова появятся густые бороды. Если это так, вы бы потонули. Посмешище. Чудак.
   Он активировал предварительно установленный душ и перешел от своего стандартного теплого к горячему, а затем медленно вернулся к холодному, а затем к резкому холоду. Автоматически включилась сушилка, и через несколько мгновений он вернулся в свою гостиную-спальню, чтобы одеться.
   Он мрачно посмотрел на свой костюм. Он носил его всего неделю, но какого черта, у него было пять тысяч псевдодолларов, на которые он не рассчитывал. Он отнес костюм вместе с рубашкой и нижним бельем в ванную и выбросил все в мусор, а затем вернулся к своей коробке с заказами и набрал другой наряд из ультрамаркета в недрах здания.
   Он закончил одеваться, прошел в свой обеденный уголок, сел за стол и набрал свой стандартный завтрак, грейпфрутовый сок, яйцо всмятку, кофе и тосты из авто-ресторана, также расположенного несколькими этажами ниже.
   Пока он ел, он задавался вопросом, что такого в завтраке, что можно есть одно и то же каждое утро в течение года и это никогда не надоест. Если бы вам приходилось есть, скажем, китовое рагу каждый обед в течение хотя бы трех-четырех дней подряд, вы бы ополчились. Он не был настолько голоден, чтобы съесть тарелку и посуду, а также салфетку, поэтому выбросил их в мусорное ведро.
   Он набрал время и решил, что ему лучше идти. Расстояние до Большого Вашингтона составляло около пятисот километров. Ему потребовалось больше часа, чтобы добраться до октагона и встретиться с Джоном Кулиджем. Он знал о бюрократе, сколько себя помнил. Еще когда Рекс Бейдер был мальчишкой, Кулидж был директором IABI, Межамериканского бюро расследований, объединения всех полицейских и разведывательных организаций Соединенных Штатов.
   Транспортная станция его дома находилась на два этажа ниже того, на котором он содержал свою мини-квартиру. Он спустился на лифте и пошел по коридорам к входу в метро. Он доехал на первом микроавтобусе до центрального терминала города, а там пересел на двадцатиместный экспресс до терминала в Большом Вашингтоне. Автоматизированный автобус вез их за добрых пятьсот-шестьсот километров до места назначения. С каждым годом дела шли быстрее. Придется модернизировать разгонные кресла, решил Рекс, либо сгладить достижение полной скорости и торможения.
   На вокзале Большого Вашингтона он обнаружил, что до Октагона можно доехать на микроавтобусе.
   Едва он сел в нее, как зазвонил его карманный телефон. Он достал его и активировал, и голос робота спросил: "Пожалуйста, куда вы направляетесь?"
   Рекс сказал: "У меня назначена встреча с Джоном Кулиджем, директором IABI".
   "Один момент, пожалуйста." А затем: "Подтверждено".
   Рекс Бейдер пожал плечами и расслабился. Вот вам и безопасность Октагона. Им даже не пришлось спрашивать его имя или идентификационный номер. Когда он положил свой карманный телефон в кассу микроавтобуса, они автоматически проверили его.
   * * * *
   Микроавтобус остановился у терминала Октагона, он вышел и огляделся. Прямо перед ним стоял ряд стоек регистрации.
   Он подошел к одному из них и сказал в экран: "Рекс Бейдер. Встреча с Джоном Кулиджем из IABI в десять часов.
   Экран сказал: "Один момент, пожалуйста".
   Там стоял Рекс Бейдер. Через пару минут появился маленький двухместный поплавок, и на его экране было написано: "Мистер. Бейдер, пожалуйста.
   Он сел на сиденье и позволил ему нести его туда, куда нужно. Он никогда раньше не был в октагоне, но столько раз видел его на шоу Tri-Di, что чувствовал себя как дома.
   Офисы IABI находились всего в нескольких километрах от транспортного терминала, на который он прибыл. Поплавок пронес его прямо через акры наружных офисов к лифту и поднялся на несколько этажей. В конце концов он остановился у двери, которая почти сразу же открылась. В кабинете был всего один письменный стол.
   Тэг Дермотт поднял взгляд, приветственно хмыкнул и сказал: "Привет, Бейдер. Ты точно вовремя. Он встал и подошел пожать руку.
   Поплавок развернулся и взлетел.
   Рекс Бейдер сказал: "Хорошо, о чем все это?"
   Тэг Дермотт сказал: "Шеф ждет вас. Ну давай же." Он повернулся и направился к другой двери в дальнем конце приемной и встал перед идентификационным экраном.
   Он сказал: "Бейдер и Дермотт", и дверь тут же открылась.
   Большой кабинет за ним имел спартанское качество; однако Рекс Бейдер чувствовал себя как дома. Он видел это, по крайней мере, десятки раз. Джон Кулидж не раз пользовался случаем, чтобы поговорить с гражданами Соединенных Штатов в своем эквиваленте беседы у камина. Обычно, кисло подумал Рекс, об угрозе подрывной деятельности, исходящей от Советского Комплекса или Китая. Большую часть века они били в этот барабан. По личному убеждению Рекса Бадера, Советский Комплекс был так же заинтересован в подрыве Запада, как и Запад в подрыве Советского Комплекса, и, за исключением нескольких чокнутых, заинтересованность была почти нулевой.
   Несмотря на то, что Рекс Бейдер был знаком со знаменитым главой IABI почти тридцать лет, для него было легким удивлением, что директор полиции был таким пожилым. Очевидно, макияж спроецировал его на Три-Ди на целых пятнадцать или двадцать лет моложе, чем он был на самом деле. Должно быть, Рекс понял, что ему уже семьдесят пять.
   Он сидел за огромным письменным столом, на котором не было ничего, кроме батареи телеэкранов. Он был грузным, с квадратным лицом и широким жестким ртом, чем-то напоминавшим Джорджа Вашингтона. И он так явно рассчитывал доминировать на любом собрании, на котором присутствовал.
   В комнате сидели еще трое. Двоим было, наверное, за шестьдесят, другому был мужчина помоложе, который сначала производил впечатление непринужденного, но затем возникло неприятное ощущение волчьего поведения.
   Тэг Дермотт сказал: Рекс Бадер, сэр.
   Кулидж кивнул. Он сказал: "Г-н. Бейдер, сенатор Хукер, адмирал Вестовер. Он не попытался представить молодого человека.
   Бейдер сказал: "Джентльмены", и кивнул каждому по очереди. Это была их волчка, они могли начать крутить ее, когда захотят.
   Сенатор Хукер был смутно знаком Рексу как старый профессиональный политик. Блеф, откровенный, с репутацией человека, способного засунуть ногу в рот, но также сохраняющего способность вовремя вытащить ее, чтобы избежать катастрофы. Сенатор был ультраконсерватором, первым громко и долго протестовавшим против такой меры, как увеличение суммы отрицательного подоходного налога или, с другой стороны, увеличение корпоративного или подоходного налога для оплаты такой благотворительности. Он и Джон Кулидж также играли в ногу в своих бесконечных предупреждениях о подрывной деятельности из-за границы.
   Адмирал, о котором Рекс никогда не слышал, но, хотя теперь он был одет в штатское, он явно оставался морским псом. В его глазах был солнечный прищур, когда он смотрел на Рекса с ног до головы. Долгие годы на мосту? Ему было немного за шестьдесят, но его физическая форма была не хуже, чем у Рекса.
   Кулидж сказал: "Это пока все, Дермотт. Мистер Бадер, пожалуйста, садитесь. Много лет назад я однажды провел вечер с вашим отцом, профессором.
   "Ой?" - сказал Рекс. Он занял указанное кресло. Тэг Дермотт вышел из комнаты.
   Кулидж кивнул, его лицо по-прежнему ничего не выражало. "Это был банкет, устроенный аналитическим центром, как их тогда называли. Они только что закончили задание при тогдашнем президенте. Обед был в форме празднования. Я был спикером вечера".
   Рекс недоумевал, к чему он клонит.
   Джон Кулидж сказал: "Помню, во время наших сигар и портвейна ваш отец сделал следующее замечание. Он сказал: "Когда дело доходит до политики, я склоняюсь к левому борту, особенно после небольшого количества портвейна".
   Рекс посмотрел на начальника IABI. Боже мой, представьте, что вы помните об этом все эти годы.
   Кулидж спросил: "Вы левый, мистер Бейдер?"
   Рекс фыркнул. "Нет, как и мой отец на самом деле. Боюсь, он не удержался от остроты ".
   Все четверо продолжали оценивающе смотреть на него.
   Рекс откашлялся и сказал: - Я всегда считал этот термин немного бессмысленным. Если мне не изменяет память, это происходит от того, что во время Французской революции в Национальном собрании радикалы сидели слева от председательствующего, более консервативные - справа. Когда появились ленинские большевики, они унаследовали этот ярлык и якобы были настолько левыми, так называемыми, насколько это возможно. Мягкие либералы якобы были немного левее, социалисты разбавленного типа Дебса и Нормана Томаса были чуть левее, радикальные социалисты типа ДеЛеониста были еще левее и так далее и тому подобное. Позже, когда Советы начали вести себя хладнокровно, было решено, что коммунисты Мао были более левыми, чем русские, и что кубинцы Кастро были еще более левыми. Здесь, в Штатах, якобы демократы были более левыми, чем республиканцы, и это стало еще более глупым, поскольку южные демократы были, если уж на то пошло, более консервативными, чем республиканцы. А у вас якобы были либеральные республиканцы, которые считались левым крылом партии. И кто из них был выдающимся? Нельсон Рокфеллер, гордость, возможно, самой богатой семьи в стране". Рекс завел его. "Этот термин не имеет особого смысла".
   Молодой человек, опасно крутой вид, которого Кулидж не представил, издал хриплый смешок, но сенатор Хукер надул щеки.
   "Какая у тебя политика, Бадер?" - спросил он.
   Рекс посмотрел на него. - У меня их нет.
   Сенатор с легким оттенком нетерпения сказал: "Конечно, вы голосуете?"
   - Нет. Я совсем не политик. Несколько лет назад я пришел к выводу, что не сфальсифицированных выборов не было более полувека".
   "Сфальсифицированные выборы!" - рявкнул Кулидж. "Ты с ума сошел? В Соединенных Штатах?"
   Рекс покачал головой. Он не имел ни малейшего представления о том, что они от него хотели или почему разговор принял такой оборот, но, опять же, это была их вершина, и они крутили ее, как им хотелось.
   Он сделал отрицательный жест правой рукой. "Я не имею в виду, что голосование неправильно подсчитано или что голосование сфальсифицировано любым из других различных методов, используемых в старые времена". Он достал из кармана свой карманный телефон, удостоверение личности и посмотрел на него. "Возможно, это было одним из плюсов в выпуске этих вещей. Это не только телевизионный телефон, но и моя кредитная карта. Это мой идентификационный номер, это мой доступ к Национальным банкам данных. Это также моя кабина для голосования. Мне даже не нужно было регистрироваться, когда я достиг совершеннолетия. Компьютеры автоматически зарегистрировали меня. Когда приближаются выборы, я могу проголосовать, и мой голос учитывается вместе со всеми остальными. И никто не играет в халтуру. Голосование честное. Один голос за один заработанный доллар".
   - Тогда о чем, черт возьми, вы говорите, молодой человек, - сказал адмирал.
   Рекс посмотрел на него. "Подтасовка происходит еще до того, как дело доходит до голосования. Власти как в меритократии, так и в бюрократии решают, кем должны быть кандидаты, и эти кандидаты исходят из их собственных рядов. Какая небольшая разница, за кого я голосую, все они стоят за одно и то же. Предположим, например, что я хочу проголосовать за себя в качестве президента Соединенных Штатов. Как бы я поступил?"
   Кулидж сказал: "Вы примете меры, чтобы вас выдвинула одна или другая партия".
   "Хм. И какие у меня были бы шансы на это, учитывая нашу нынешнюю установку на один заработанный доллар и один голос? Я обычно на NIT. Даже когда я зарабатываю достаточно, чтобы не зарабатывать, у меня очень мало голосов по сравнению, скажем, с вами".
   Кулидж хмыкнул. Он сказал: "Во всяком случае, все это не очень уместно". Он посмотрел на один из экранов своего телевизора. "Несмотря на ваше нынешнее финансовое положение, кажется, что вы одновременно амбициозны и агрессивны в своих попытках улучшить свое положение".
   Итак, подумал Рекс, кто-то копался в его досье в Национальном банке данных. Ну, по крайней мере, Кулидж в его положении имел на это законное право. Однако он ничего не сказал, просто продолжал смотреть на друга.
   Кулидж сказал: "Бейдер, на первый взгляд, возможно, правительство и политико-экономическая система Соединенных Штатов кажутся наиболее стабильными. Однако происходят движения, которые, скажем так, угрожают всему, что было сделано на пути прогресса за последние несколько десятилетий. Я полагаю, что вам, как сыну вашего отца, знаком термин "классовая борьба"?
   - Вы имеете в виду в смысле Маркса и Энгельса?
   "Если вы будете. В прошлых социально-экономических системах конфликт был между рабом и рабовладельцем, позже между крепостным и феодалом, а затем феодалом против вновь возникающего среднего класса. При классическом капитализме так называемая классовая борьба велась между капиталистом и пролетарием. Но, Бадер, при меритократии было добавлено кое-что новое.
   Рекс Бейдер ждал, пока он продолжит. Он просто не понимал этого. Он все еще не имел ни малейшего представления о том, почему он здесь, что от него хотят.
   Кулидж сказал: "В постиндустриальном мире, по Бадеру, так называемый пролетариат, в старом смысле этого слова, в значительной степени исчез. Автоматизация - ультрамация, как ее сейчас называют некоторые, - почти устранила рабочих прошлых лет. Еще вскоре после гитлеровской войны белые воротнички численно догоняли и перегоняли рабочих. Основные занятия, сельское хозяйство, добыча полезных ископаемых, рыболовство, охота, лесоводство и даже второстепенные занятия, связанные с обработкой продуктов основных, были практически полностью автоматизированы. Те рабочие места, которые остались в этих областях, занимают уже не пролетарии с чумазыми руками, а ученые, инженеры, техники, короче, члены меритократии; хорошо оплачиваемый, безопасный, умный, надежный.
   "Классовая борьба между рабочим классом и классом собственников? Мистер Бейдер, ни в одной из ста крупнейших корпораций этой страны не было забастовок за последние двадцать лет, и вряд ли будет забастовка в следующие двадцать.
   "Теперь преобладают третичные, а в последнее время и четвертичные занятия, причем первые охватывают те занятия, которые оказывают услуги первичным и вторичным занятиям, а вторые занятия оказывают услуги третичным занятиям или друг другу. Эта последняя профессиональная группа теперь доминирует, Бадер; занятия в основном сосредоточены в правительстве, профессии, образовании, некоммерческих частных группах".
   - Хорошо, - согласился Рекс. "Значит, классовой борьбы больше нет с нами".
   - Я этого не говорил, - ровным голосом сказал Кулидж.
   Рекс посмотрел на него.
   Кулидж сказал: "Просто у нас новая линейка классов. Новые проблемы. Поскольку большая часть того, что когда-то было пролетариатом, технологически вытеснено прогрессом в нашем компьютерном мире и получает отрицательный подоходный налог, конфликт больше не связан с сокращением рабочего дня, более высокой оплатой, дополнительными льготами и тому подобным. На самом деле, все, за что сегодня борется средний гражданин - и это не совсем борьба, а скорее нытье, - это более высокий NIT". Начальник полиции позволил себе скривить губы.
   Рекс посмотрел на адмирала, сенатора и компетентного незнакомца, которого не представили. Однако они позволили Джону Кулиджу нести мяч и молчали. Рекс оглянулся на директора IABI.
   Кулидж сказал: "На самом деле есть три элемента - назовите их, если хотите, классами - сегодня в основном конфликтуют. Возможно, его природа в значительной степени скрыта, находится под поверхностью, но она есть, Бадер, она есть. И это угроза нашему образу жизни".
   Казалось, они все ближе и ближе подходили к делу, но Рекс Бейдер все еще не знал, что это может быть.
   Кулидж перечислил на пальцах. "У нас есть мериткраты, то, что когда-то называлось управленческим классом, который, по общему признанию, необходим для нашей социально-экономической системы. У нас также есть класс собственников, который, хотя и владеет акциями наших зрелых корпораций, наших космокорпораций, уже не контролирует их напрямую. В-третьих, у нас есть государственный служащий, такой как я, как и эти другие джентльмены. Бадер, кого бы вы назвали крупнейшим работодателем в мире?"
   Рекс пожал плечами: "Ну, я полагаю, Intercontinental Communications. Если нет, то один из других крупнейших космокорпусов.
   Кулидж покачал головой. "Нет. Крупнейшим работодателем в мире является либо правительство Соединенных Штатов, либо правительство советского комплекса. Я на самом деле не знаю, какой. Большая тенденция в государственной службе, вероятно, началась в администрации Рузвельта. Он процветал во время Второй войны, но не упал после нее. В течение двадцати лет после гитлеровской войны занятость на федеральном уровне, в штатах и городах, не считая даже военных и учителей, достигла отметки в десять миллионов человек. С объединением практически всей благотворительности, пенсий, социального обеспечения, страхования по безработице и всего остального в федеральные руки и появлением гарантированной годовой заработной платы, отрицательного подоходного налога это число увеличилось".
   Что ж, Рекс Бейдер знал это. Кулидж сказал: "Наша система работает, Бадер. Никогда еще у многих не было так много. Никогда еще не было такой степени безопасности, которой мы наслаждаемся сегодня. Возможно, в какой-то степени меритократия и федеральное правительство смешиваются, персонал частично совпадает. Если на то пошло, в определенной степени то же самое относится и к другому нашему важному классу - акционерам наших зрелых корпораций. Многие из них, как отдельные лица, работают либо с меритократией, либо с правительством. Но за всем этим, Бадер, стоит конфликт. И именно поэтому вы здесь".
   Это вышло из ниоткуда. Рекс Бейдер моргнул.
   "Что ты имеешь в виду?"
   "Определенные элементы среди меритократов не видят особой пользы в акционерах. Они утверждают, что он больше не служит цели".
   - Проклятые подрывники, - пробормотал сенатор.
   "Другие элементы считают нынешнюю форму правления устаревшей и хотят, чтобы мериткраты в большей степени завладели даже такими областями, как образование, почта, управление автоматизированными ультрамагистралями".
   - Понятно, - сказал Рекс.
   Кулидж наклонился вперед, не сводя глаз с молодого человека. "Вы были наняты, Бадер, группой этих экстремистов, чтобы отправиться в Советский комплекс и проверить там их равное количество. Очень хорошо. Они обречены на провал. Эта наша великая нация будет существовать, она откажется быть поглощенной каким-то утопическим миропорядком. Тем не менее, наш долг - внимательно следить за Фрэнсисом Роже и ему подобными. Они хотят нарушить хрупкий баланс нашего общества. Наш патриотический долг - предупредить их".
   "Слышите, слышите", - подхватил сенатор Хукер.
   Адмирал кивнул в знак одобрения.
   Рекс пробормотал: "О нет, только не снова".
   "Извините?" - сказал Кулидж.
   Рекс Бадер сказал: "Смотрите. Нам не придется растягивать это. Насколько я вас понимаю, вы хотите, чтобы я сообщал вам о любых контактах, которые я устанавливаю в Советском комплексе".
   "Конечно. Это ваш патриотический долг. Вы, конечно, получите щедрую компенсацию. Это прекрасная возможность, мой мальчик.
   Рекс покачал головой. - Вот именно, я не твой мальчик. Кажется, мне никто не верит, но, видите ли, я не брался за работу и не собираюсь.
   Все взгляды были прикованы к нему.
   Незнакомец издал хриплый смешок.
   "Что ты имеешь в виду?" - холодно спросил сенатор.
   "Только то. Мне предложили работу. Я отказался. Я даже не говорю по-русски. Я был бы легкой добычей, если бы отправился в этот район в рамках шпионской экспедиции.
   Джон Кулидж пустым взглядом смотрел в экран телевизора. "Смотри сюда, Бадер. Согласно компьютерам Национального банка, пять тысяч псевдодолларов были переведены из чрезвычайного фонда Фрэнсиса У. Роже, председателя правления Intercontinental Communications, на ваш счет. Почему?"
   Рекс прочистил горло. "Возможно, чтобы произвести на меня впечатление. Чтобы показать бедному человеку, как выгодно подставить шею ради старого доброго ICI. Хорошо, я был впечатлен. Если они хотят произвести на меня впечатление на пять тысяч псевдодолларов, хорошо, у меня есть чувство честности, которое я держу в разумных пределах. Так что я сохраню его и остаюсь под впечатлением, но я все равно не собираюсь брать самоубийственное задание в Советский комплекс".
   Незнакомец, который все это время оставался непредставленным и молчал, тихо сказал: "Это не самоубийство, мистер Бейдер".
   Рекс посмотрел на него. "Кто ты такой, чтобы говорить? Это моя шея, и для меня это звучит как самоубийство".
   Джон Кулидж спокойно сказал: "Бейдер, позвольте представить вам полковника Илью Симонова, главу Чрезвычайной комиссии Большого Вашингтона ".
   Если бы другой был назван гостем с Марса, Рекс не мог бы быть более удивлен.
   " Чрезвычайная комиссия !" - выпалил он. "Советский комплекс разведки-контрразведки".
   Советский полковник легко ответил: "Первоначально Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Однако с самого начала наши обязанности несколько расширились".
   Рекс недоверчиво перевел взгляд с него на директора IABI. - Но это значит, что он глава советской разведки в этой стране.
   Кулидж кивнул. - Верно, Бадер.
   - Ну... ну, почему бы вам не арестовать его?
   "Возможно, по той же причине, по которой Советы не арестовывают равного с ним числа в Москве".
   Адмирал кисло рассмеялся, сенатор, казалось, слегка смутился.
   Кулидж сказал: "Послушайте, Бейдер, современная международная разведка более сложна, чем обычно думают обыватели. Предположим, я арестую полковника. Что, естественно, немедленно привело бы к аресту наших людей в Москве. Затем Советы пришлют замену. У нас могут уйти месяцы, если не годы, чтобы найти его. Помните майора Абеля, прославившегося несколько десятилетий назад? А так мы держим под контролем полковника Симонова, они наших людей в Советском комплексе. Время от времени, если что-то становится слишком открытым, мы арестовываем, они арестовывают. Наконец, мы обмениваемся агентами, даже-стивен, и начинаем все сначала.
   Рекс Бейдер слегка закатил глаза.
   Кулидж сказал: "И у этой ситуации есть и другие преимущества. Сотрудничая, мы можем иногда выгодно обмениваться информацией о Китае или некоторых нейтралах. Иногда мы можем использовать помощь друг друга, как в нынешней ситуации".
   Рекс Бейдер переводил взгляд с полковника Симонова на Джона Кулиджа и обратно.
   - Какая сейчас ситуация?
   "Элементы, которые полковник представляет в советском комплексе, заинтересованы в нарушении хрупкого равновесия в мире не больше, чем адмирал, сенатор и я. Вполне может быть, что если Фрэнсис Роже и его космокорпус Мериткратов преуспеют в своих попытках создать мировое правительство, основанное на международных корпорациях, то такие, как полковник, внезапно окажутся безработными. Какая польза от международных агентов с мировым правительством?"
   Рекс Бейдер медленно поднялся на ноги. Он сказал низким голосом: - И вы тоже можете оказаться без власти, не так ли, мистер Кулидж? А вы, сенатор, ведь кто может сказать, каким может быть местное самоуправление при таком слиянии народов мира? И вы тоже, адмирал. Какая польза от армии в объединенном мире?"
   Он посмотрел на полковника Илью Симонова. - Если я вас правильно понял, вы пустили меня в Советский комплекс, чтобы я мог связаться с теми элементами вашего эквивалента меритократии, которые недовольны вашей нынешней системой. Тогда, конечно, я бы выдал их вашей Чрезвычайной комиссии .
   "Наше правительство было бы признательно, мистер Бадер. Советский комплекс давно перестал быть неимущей нацией".
   - Я уверен, что ты прав, - мрачно сказал Рекс. "Однако нет, спасибо. Чем больше я слышу об этом проекте от всех участников, тем больше он меня пугает. Итак, если вы, господа, простите меня...
   Он резко повернулся и направился к двери.
   Кулидж бросил ему вслед с явным гневом: "Вы понимаете, Бадер, что мое бюро не лишено ресурсов".
   Рекс хмыкнул и сказал через плечо: - Я знаю, знаю, но вы не можете получить плазму из брюквы, мистер Кулидж. Максимум, что вы можете сделать со мной, это отозвать мою лицензию. И я уже на НИТ. Что мне терять?
   * * * *
   По дороге домой у него были другие мысли. Но потом третьи. Все и их двоюродный брат предлагали ему значительные суммы за это задание. Почему его выбрали, он понятия не имел, но вдруг все захотели его в свою команду. Что ж, для него это все равно было похоже на самоубийство. Его просили предать не одна группа, а три разные.
   Роже и его аффилированные лица хотели объединиться с мериткратами советского Комплекса, или как бы они там их ни называли, с намерением в конечном счете обойти правительства Соединенных Штатов и Советского Комплекса. София Анастасис хотела, чтобы он предал Роже и сообщил обо всем ей, чтобы она могла предпринять шаги, чтобы бросить гаечный ключ в работу. Кулидж и его люди хотели, чтобы он сотрудничал с Советами в предательстве всех и точка.
   Он все равно сказал нет спасибо.
   В раздражении он вызвал отдельный электропароход, чтобы отвезти его обратно в Новый Принстон, псевдогород, в котором располагался его многоквартирный дом. Это стоило значительно больше, чем общественный автобус, но ему не хотелось заниматься рутиной пересадок, к тому же он временно был богат на свои пять тысяч.
   Он вышел из машины в терминале своего дома и, вместо того чтобы отправиться в свою мини-квартиру, направился прямо в свой любимый автобар-клуб на уровне десятого этажа под землей. Наверху были более шикарные заведения, но это было самое близкое к его притону.
   В это время дня здесь было пусто, или почти пусто. Было еще трое или четверо, и все они сидели перед экраном Три-Ди, который возвышался над одним концом клубной комнаты.
   Он отошел как можно дальше от экрана с его бесконечным насилием и шумом и занял свободный столик. Он набрал себе синтетического ямайского рома с колой и, когда матовый стакан поднялся к центру стола снизу, мрачно взял его.
   Он задумался, сколько бы он заработал, если бы взялся за Роже, Софию Анастасис, Кулиджа и полковника Симонова по очереди. Состояние, несомненно, состояние, которого хватило бы ему на всю оставшуюся жизнь. То, что было состоянием для него, Рекса Бадера, для любого из них было мелочью. Мелкие, мелкие деньги. Он бессмысленно ругался на себя.
   Незнакомец скользнул в кресло рядом с ним.
   Рекс нахмурился. Другой был веселым, с открытым лицом, лет тридцати пяти. Одет примерно как сам Рекс, то есть как тот, который, вероятно, существовал на свою НИТ, или, самое большее, на жалование пониже. Он был блондином, голубоглазым, судя по внешнему виду, скандинавом.
   И черт с ним.
   Рекс сказал: "Место практически пусто. Есть и другие столы.
   Другой не ответил. Вместо этого он передал Рексу записку, а затем указал на то, что тайно держал в правой руке под столом. Это был черный гирореактивный пистолет, и он был направлен прямо в живот Рекса Бейдера.
   Рекс моргнул. Никогда в жизни ему не приставляли пистолет к животу. Он мог бы прожить еще двадцать лет без опыта и остаться таким же счастливым.
   Он посмотрел на записку. Оно было очень четко напечатано и гласило:
   НИЧЕГО НЕ ГОВОРИТЕ!
   ДАЙ МНЕ СВОЙ КАРМАННЫЙ ТЕЛЕФОН.
   Рекс посмотрел на него.
   Другой слегка махнул пистолетом, и лицо его было холодным и пустым.
   Рекс Бейдер полез в карман, достал карманный телефон и толкнул его через стол незнакомцу.
   Этот достойный поднял его, слегка повернулся на стуле и бросил другому новичку, который занял его место за соседним столиком. До сих пор Рекс не замечал второго.
   Тот подобрал телефон, сунул его в громоздкий на вид портфель, поднялся на ноги и направился в мужской туалет.
   ГЛАВА IV
   Рекс Бейдер сказал: "Лишить гражданина его карманного телефона незаконно".
   - Это точно, - весело сказал другой.
   Он передал пистолет Рексу Бейдеру. Это была детская игрушка.
   Рекс сказал: "Какого черта. Эй, что происходит? Куда он делся с моим карманным телефоном? Он начал вставать.
   Фальшивый стрелок поднял руку, чтобы удержать его. - Он просто убирает это из зоны слышимости. Вы можете получить его обратно в любое время, когда захотите".
   Рекс уставился на него. - Я хочу вернуть его прямо сейчас, черт возьми! Что значит вне пределов слышимости?
   - Ты прослушиваешься, Бадер.
   Взгляд превратился в пристальный взгляд. Рекс стоял там, наполовину в своем кресле, наполовину без него.
   - О чем, черт возьми, ты говоришь?
   - У Кулиджа на вас круглосуточный жук. Разве ты не знал, что карманный телефон любого гражданина можно использовать как жучок? Все, что вы говорите, отныне контролируется. Не обязательно человек на другом конце. Обычно у них есть компьютер, и они полагаются на ключевые слова. Такие слова, как преступление, подрывная деятельность, радикал, демонстрация, оружие, борьба, подполье, революция и так далее, и тому подобное. Если они появляются, компьютер автоматически уведомляет любого агента, занимающегося вашим делом, и воспроизводится весь разговор. Вы под наблюдением, и точка. Не только то, что вы говорите по телефону после того, как активировали его, но и то, что вы говорите, и то, что говорит кто-либо еще в пределах двадцати футов или около того от вас.
   На самом деле, Рекс Бадер смутно слышал, что можно таким образом контролировать речь любого гражданина, но он думал, что власти справляются с этой возможностью с лайковыми перчатками. Было много жары с людьми гражданских свобод по этому поводу. Предположительно, он применялся только к закоренелым преступникам.
   Он откинулся на спинку стула, сбитый с толку.
   "Но почему?"
   - Полагаю, за отклонение его предложения. Я гордился тобой, Бадер.
   " Ты гордился мной. Кто ты? Что здесь происходит?
   "Как насчет того, чтобы зайти ко мне, и я расскажу вам. Есть некоторые вещи, о которых я сомневаюсь, знаете ли вы".
   "Я не хочу знать о них. Все, что я хочу сделать, это сойти с этой чертовой карусели".
   Другой весело сказал: "Сомневаюсь, что сможешь, Бейдер. Он движется слишком быстро".
   Рекс Бейдер снова посмотрел на него. - Кто ты?
   - Зови меня Дэйв, если хочешь. Он стоял. "Приходящий?" Не дожидаясь ответа, он направился к двери.
   На короткое время Рекс Бейдер собирался отпустить его. Но нет, черт возьми, он должен был узнать, что такое другой. Он тоже встал и, горько рыча себе под нос, последовал за ним.
   В коридоре самоназванный Дейв направился к терминалу здания и вызвал двухместный автомобиль. Они вошли в нее, и Дейв набрал номер, приложив удостоверение личности карманного телефона к экрану оплаты.
   Рекс внезапно потянулся и схватил его. Другой не оказал особого сопротивления, просто пожал плечами. Рекс посмотрел на это. Звали его Дэвид Циммерман.
   Циммерман мягко сказал: "Я же говорил вам, что меня зовут Дэйв".
   "Где мой телефон?" - сказал Рекс, возвращая его.
   - Джим следует за ним, - по-прежнему мягко сказал Дэйв Циммерман. "Вы можете получить его, когда захотите. Но, как я уже сказал, он прослушивается.
   - Откуда ты знаешь, что у тебя нет?
   - Я знаю, - просто сказал другой.
   - Ну, по крайней мере, ты другой. Никакого лимузина с шофером.
   - Как это?
   "Ничего такого." Рекс Бейдер погрузился в кислое молчание.
   * * * *
   Поездка заняла у них примерно пятнадцать минут, и в конце концов они оказались в высотном многоквартирном доме, очень похожем на собственный дом Рекса Бейдера. Он специально записал название здания и адрес. Циммерман, казалось, не возражал.
   Они поднялись на лифте на двадцатый этаж, вышли и пошли по коридору в мини-квартиру 218.
   - Вот и мы, - сказал другой. "Снова дома". Он активировал дверь и позволил Рексу идти впереди себя.
   Квартира была на одну комнату больше, чем у Бейдера, и он кисло проворчал, что все сделано хорошо. Циммерман, очевидно, был любителем путешествий и обставил свой дом и украсил его из десятков земель, которые обычно не отличаются хорошим вкусом, но в данном случае это удалось.
   "Идите сюда, в мое убежище", - сказал Дэйв Циммерман. "Может быть, не так щегольски, как у Роже, но, по крайней мере, мы будем в безопасности от любой выборочной проверки нашего разговора".
   Рекс последовал за ним во внутреннюю комнату, сказав: "Выездная проверка?"
   Дэйв посмотрел на него краем глаза, даже когда он пробирался к автобару в комнате. - Для детектива ты слишком наивен, Бадер. Наверняка вы знаете, что власти могут по желанию прослушивать любой телеэкран в стране".
   Рекс Бейдер рухнул на одно из трех удобных кресел в комнате. "Конечно. Если они хотят. Но что это за процедура выборочной проверки?"
   - Псевдовиски? - спросил другой в баре и по кивку Рекса Бейдера набрал номер напитка. "Это относительно недавно. На счастье, IABI периодически и обычно случайным образом проверяет разговоры, происходящие в частных домах".
   "И это должна быть свободная страна!"
   Дэвид Циммерман принес напитки, передал Рексу свой и сел напротив него. Он сказал: "Граждане должны быть всегда начеку, Бадер, иначе их свободы будут угасать, немного здесь, немного там, пока в ваших руках не окажется тоталитарное правительство".
   Он сделал лицо.
   - Выборочная проверка и прослушивание личных карманных телефонов? Это одна из главных причин, по которой каждый, кто может, строит убежище в своем доме. Нет экрана телевизора. Обычно вы даже оставляете свой карманный телефон в соседней комнате, когда входите в святилище. Никакого контакта с внешним миром. Ты можешь расслабиться. Ты можешь говорить. Возможно, но чертовски сложно прослушивать святилище. Практически невозможно в действительно хороших".
   - Тогда откуда вы знаете о моем разговоре с Кулиджем?
   Циммерман ухмыльнулся ему и поболтал льдом в своем напитке. - Я сказал практически невозможно. Кроме того, кабинет Кулиджа не святая святых.
   Рекс допил свой напиток. "Смотреть. Этот мой прослушиваемый телефон. Почему я не могу просто отнести его техническому специалисту и попросить его отключить прослушивающее устройство?"
   "Вы могли бы, но тот, кто следит за вами, сразу узнает, и если они хотят, чтобы вы следили достаточно сильно, они могли бы предпринять другие шаги".
   "Такие как?"
   Циммерман снова потряс льдом. "Если они хотят пойти на крайние меры, они могут даже вживить электронное устройство вам в голову, под скальп и череп. Они делают это с некоторыми преступниками. С таким добром в твоем черепе они могут уронить тебя без сознания - или, если на то пошло, мертвым - в любое время, когда захотят, например, если ты попытаешься удалить его хирургическим путем.
   Рекс Бейдер отказался от этого, по крайней мере, на время. "Хорошо, давайте перейдем к делу. Кто ты? Что ты хочешь?"
   - Я один из тех, кто хочет, чтобы ты принял предложение Роже. Циммерман добавил: "И выполняйте работу по дому или около того для нас, делая это".
   - О нет !
   "О, да."
   "Я знаю. Я знаю. И вы готовы заплатить по-крупному".
   Другой уныло покачал головой и неопределенным взмахом руки указал на комнату, в которой они сидели. - Похоже, что я могу передать большие суммы, Бадер?
   "Тогда зачем мне браться за опасную миссию в Советский Комплекс, когда я уже отказался от полудюжины других, которые предлагали мне... как бы это выразиться... вознаграждение, превосходящее мои скупые мечты?"
   Циммерман слегка улыбнулся и сказал. "Звучит как Темпл Норман. Однако ответ заключается в том, что мы не были уверены, но из того, что мы нашли в вашем досье, мы подумали, что вы можете быть сговорчивы.
   "Мое досье! Кто-то мимеографировал мое досье и начал торговать им на улицах?
   Циммерман усмехнулся. Он сказал: "Наша организация имеет доступ к национальным банкам данных, Бадер. Мы не используем его, если у нас нет очень веской причины. Мы верим в законы, касающиеся конфиденциальности досье гражданина".
   - Какая организация?
   Хозяин откинулся на спинку удобного кресла и засунул руки в карманы. Он медленно сказал: "Рекс Бейдер, вы верите в демократическую этику?"
   "Я верю в это, но я думаю, что в мире его осталось очень мало, если его когда-либо было много".
   Циммерман кивнул. "Я согласен. Бейдер, вы когда-нибудь анализировали меритократию как социально-экономическую систему?
   "В последние несколько дней я проанализировал его для себя, пока он не вылетел из моих ушей".
   "Возможно, в свое время она служила своей цели, как и большинство предшествовавших ей социально-экономических систем. Но его день окончен.
   "Я говорил людям и говорил им, что я не политик".
   - Я тоже, в старом смысле этого слова.
   "Тогда кто ты? Что ты хочешь? И зачем меня в это втягивать, черт возьми?
   Другой сохранил свою расслабленную позу. - Бейдер, ты когда-нибудь читал что-нибудь о технократах?
   - Никогда о них не слышал.
   "Это была организация, которая возникла в 1930-х годах. Парень по имени Говард Скотт был их путеводной звездой. Некоторые из их теорий были основаны на работах Торстейна Веблена".
   - Я читал Веблена.
   "Да, я знаю. "Теория праздного класса" и "Инженеры и ценовая система".
   Рекс Бейдер уставился на другого. - Откуда ты мог это знать? Прошло не менее десяти лет".
   - Ты забываешь, что это компьютеризированный мир, Бадер. Я должен был сказать, что знал, что вы проверили их на экране телевизора-усилителя вашей библиотеки. Другое дело, читали вы их или нет. Но компьютеры ведут учет каждой прослушиваемой книги, в том числе для статистических целей".
   Рекс Бадер удивленно покачал головой. - И ты потрудился проверить каждую книгу, которую я набрал в библиотечном банке?
   - Только с тех пор, как ты стал взрослым. Но продолжать. Технократы выступали за социально-экономическую систему, во многом похожую на меритократию. Они называли гигантские основания своей системы функциональными последовательностями, но нарисованная ими картина была удивительно похожа на сегодняшний космокорпус. И инженеры, которым предстояло управлять этими сверхкрупными отраслями, были похожи на наших нынешних мериткратов и добились своего положения почти таким же образом. Они должны были назначаться сверху; система, разумеется, не имеющая ничего общего с демократической этикой".
   "Какое отношение назначение чиновника в отрасли к демократии?"
   "Мы доберемся до этого. Бадер, у меритократии есть одна встроенная защита от потенциальных врагов. Она возводит в свои ряды лучшие элементы из низших классов и даже соблазняет элементы из старого класса богатых акционеров, которые достаточно умны, чтобы попасть в ее ряды. Потому что зарплата высших элементов меритократии настолько высока, а престиж настолько высок, что лучше принадлежать к меритократии, чем даже к старым богачам.
   - Это новое явление в политической экономии, Бадер. При меритократии как низший класс, так и высший класс теряют своих самых блестящих членов из-за мерикратов и, следовательно, тех, кто наиболее способен возглавить восстание. Например, при феодализме шансы новоявленного среднего класса стать феодалами были малы. В отдельных случаях это было возможно, но маловероятно. Поэтому лучшие умы среднего класса остались в нем и замышляли свержение феодализма. Британцы, почти единственные, оказались достаточно хитрыми, чтобы осознать ситуацию, и посвятили в рыцари или сделали лордами свои лучшие элементы из среднего и даже рабочего класса, пока, в конце концов, в самой Палате лордов не стали доминировать новые пэры, пришедшие из трудным путем, а не просто наследуя древние титулы. Даже главы так называемой Лейбористской партии после выхода на пенсию стали графами".
   Рекс сказал: "Звучит как хорошее заведение. Вы достигаете вершины благодаря своим способностям".
   Дэйв Циммерман кивнул, но на его лице была печаль. "Это было. По крайней мере сначала. Беда вот в чем. Featherbedding не ограничивается профсоюзами. Он широко практикуется в политических партиях, в вооруженных силах, в бизнесе и финансах, государственных и религиозных организациях. Те, кто принадлежит , вознаграждаются за небольшую работу или ее отсутствие, за исключением того, что им говорят делать или говорить.
   "Дело в том, что наше общество стало в сотни раз сложнее, чем все, что было раньше, и методы оценки вклада человека становятся все более сложными. На основных работах легко увидеть, насколько способным является фермер, охотник или шахтер. Даже по второстепенным промыслам можно легко судить о ремесленнике. На третичных работах, на тех, что оказывают услуги начальным и второстепенным, еще можно судить о хорошем учителе, хорошем полицейском или еще что-то, но это сложнее. Когда вы добираетесь до четвертичных занятий, вы доходите до того, что они судят сами себя".
   "Кажется, это неделя моих лекций", - пробормотал Рекс.
   "Извиняюсь. Я постараюсь сократить его. Фаворитизм, кумовство, "ты-почеши-мне-спину-и-я-почешу-твою-изм" не являются чем-то неизвестным меритократии, Бадер, хотя их устранение якобы было основным. Сегодня человеку, занимающему столь эзотерическую должность, как председатель правления космокорпорации, на самом деле не нужно ничего знать о продукте отрасли, которую он возглавляет. Главе отдела международных коммуникаций не нужно ничего знать о телевизионном телефоне, кроме того, как его набрать. Ни следующие три или четыре уровня должностных лиц компании ниже его. Еще хуже обстоит дело с политической бюрократией страны. Относительный идиот, такой как сенатор Сэм Хукер, может занимать самые высокие посты. Если на то пошло, оглянитесь на руководителей этой страны с начала девятнадцатого века. Сколько из них вы считаете действительно умными и честными людьми?"
   - Может, половину, - сухо сказал Рекс.
   "Ты мечтатель, ты, - усмехнулся Дэйв Циммерман.
   "Хорошо. Так какой ответ?"
   "Меритократия с ее одним голосом за один заработанный доллар захватила страну. С высокой оплатой высшего одного процента должностных лиц космокорпуса и тем фактом, что большинство граждан вообще не имеют голосов, поскольку они существуют на NIT и не получают голосов, мы имеем ситуацию, когда эта высшая меритократия самовоспроизводится. "
   "А также?"
   "Ответ, Рекс Бейдер, в том, чтобы вернуться к демократии. Ныне авторитетный в промышленности человек назначается сверху, якобы из числа наиболее квалифицированных. От мастера до руководителя отдела, а то и целой отрасли. Когда попадаешь на самый верх, они назначают друг друга - якобы по заслугам".
   "Значит, вы хотите, чтобы их избирали снизу. От бригадира бригады до управляющего, что ли.
   "Да."
   Рекс Бейдер хмыкнул. "Это синдикализм".
   "Нам не нравится это слово. Это продукт девятнадцатого века, и он больше не применяется в развитой экономике. Кроме того, синдикалисты смешались с анархистами до такой степени, что нельзя было сказать, где заканчивается один и начинается другой. Мы не анархисты. Вся концепция не имеет смысла в постиндустриальном обществе".
   "Хорошо, значит, вы современная версия синдикалистов. Какое это имеет отношение ко мне и к основной идее Роже о мировом правительстве, основанном на космокорпусе?
   - Еще выпить?
   "Нет. Просто ответ".
   Циммерман серьезно, очень серьезно наклонился вперед. "Мы тоже верим в мировое правительство. В этом отношении мы полностью согласны с Фрэнсисом Роже и его группой. Однако мы подозреваем, и это больше, чем подозрение, что наши равные по численности должны существовать в Советском Комплексе. Их эквивалент меритократии, высшая меритократия, состоящая в основном из членов партии, увековечивает себя, сохраняя за собой лучшие рабочие места и высшие политические и военные посты. Ученые, инженеры и техники, которые действительно поддерживают жизнь страны, должно быть, так же возмущены ситуацией, как и мы здесь. Пока вы выполняете это задание от Роже, Бадер, вы будете в выгодном положении, чтобы установить первоначальный контакт с этой группой.
   - С какой целью?
   "Когда произойдет это большое изменение, переход от нынешнего правительства национального правительства к мировому правительству, обязательно возникнет путаница. В то время, если мы и равные нам по численности члены Советского Комплекса будем организованы, мы вполне сможем внести желаемые изменения".
   - Ну вот, опять, - сказал Рекс Бейдер, вставая на ноги. "Слушай, можно мне вернуть мой карманный телефон?"
   Циммерман тоже встал, и впервые его беззаботное обаяние исчезло. Он сказал: "Карьера вашего отца до вас и ваше собственное досье свидетельствовали о том, что у вас было некоторое социальное сознание, некоторое чувство долга перед обществом, в котором вы живете, Бадер".
   "Ок, отлично. А теперь можно мне карманный телефон?
   Другой бесконечно сузил глаза, но затем развернулся на каблуках и направился к двери маленького святилища. Он открыл ее.
   В другой комнате сидел человек, которому он бросил карманный телефон, выманив его у Рекса Бейдера. Циммерман, храня молчание, мотнул головой в сторону Рекса.
   Другой потянулся к громоздкому портфелю рядом с ним и застегнул молнию. Внутренняя часть чемодана, казалось, была покрыта каким-то составом из свинца или другого сероватого металла. Он достал карманный телефон Рекса Бейдера и передал его. Затем приложил палец к губам, указывая на необходимость тишины.
   - Черт, - пробормотал Рекс и направился к двери.
   * * * *
   Он еще не успел все обдумать, когда добрался до здания, в котором располагались кабинеты высших должностных лиц "Интернэшнл Коммуникейшнс Инкорпорейтед". Он прошел к тому же входу, через который Темпл Норман представил его ранее на этой неделе. Тот же швейцар в форме дежурил.
   - Я хотел бы видеть либо мистера Роже, либо мистера Нормана, - сказал Рекс.
   Болгарский адмирал на мгновение посмотрел на него, но затем сказал: "Да, сэр". Он повернулся к экрану, заговорил в него, подождал мгновение, снова заговорил, подождал полных пять минут, снова заговорил.
   Он повернулся к Рексу Бейдеру. - Минутку, сэр.
   Прошло больше мгновения, но, наконец, из богато украшенного сооружения вышла прекрасно ухоженная девушка. ICI знает, как выбрать наемного помощника, решил про себя Рекс Бейдер.
   Она сказала: "Г-н. Бадер?
   "Вот так."
   "Следуйте за мной, пожалуйста."
   Он последовал за ней точно по тому же маршруту, по которому вел его Норман. Конечно, он мог бы найти дорогу и сам.
   В пентхаусе она повела их по коридору, отличному от того, которым пользовалась помощница Роже, и они оказались перед дверью, лишь немногим менее шикарной, чем дверь председателя правления ICI.
   Она посмотрела на экран идентификации и пробормотала: Бейдер, мистер Норман.
   Дверь открылась, вошел Рекс Бейдер, девушка исчезла.
   Когда кто-то достигает такого высокого ранга, как ранг Фрэнсиса Роже, его офис может быть настолько неформальным, что даже не включает в себя письменный стол. Темпл Норман еще не достиг этих головокружительных высот. У него был письменный стол.
   Он поднял глаза и сказал: "Да, мистер Бейдер. Вы передумали, принимая... а, задание мистера Уэстли?
   "Еще нет. Я хочу поговорить об этом с Роже.
   Норман встал. Он был таким же безукоризненным и надменным, как и в первый раз, когда они встретились. Полдюжины поколений аристократии, решил Бадер. Возможно, что-то было в наследственности. Хотя, если подумать, основатель солидного норманнского состояния был немногим лучше бандита.
   Норман сказал: "Я был на связи с мистером..." - и прервал разговор. - Как ты его назвал?
   - Ты меня слышал, - сказал Рекс с отвращением в голосе. - Вы знаете, что я детектив. Насколько сложно, по-вашему, было проверить вашу личность?
   Темпл Норман легонько кашлянул и выглядел так, будто тот не совсем играл в крикет. - Очень хорошо, я связался с мистером, ах, Роже, пока вы поднимались. Он сможет увидеть вас немедленно.
   Они прошли по коридору, завернули за угол и в конце концов оказались у двери, ведущей в похожий на святилище кабинет магната.
   Их личности прояснились, дверь открылась. Рекс Бейдер решил, что это самый отвратительный этаж офиса, в котором он когда-либо был. Кроме швейцара и девушки, он не видел никого другого персонала, кроме Темпл Норман. Как вы могли быть отшельником и председателем правления возможно крупнейшего космокорпуса в мире?
   Сегодня Фрэнсис Роже был одет более официально, даже в костюм, консервативную нежно-голубую рубашку и соответствующий галстук. Он стоял возле окна. Он повернулся, вопросительно посмотрел на Рекса и подошел, чтобы пожать ему руку.
   "Садитесь, мой дорогой Бадер. Вы передумали?
   Рекс сказал: "Возможно ли вообще установить жучки в этой комнате?"
   Глаза магната поднялись. "Почему нет. На самом деле, мистер Бадер, это одно из самых эффективных убежищ. У меня всегда включен скремблер, не говоря уже о других мерах предосторожности. Никакое электронное устройство здесь не сработает".
   Рекс сел. "Я понимаю. Хорошо, слушай, почему я? Почему ты выбрал меня для этой связной работы?
   "Компьютеры выбрали вас, мой дорогой Бадер. Вы были частным сыщиком во всех Соединенных Штатах, который почти полностью соответствовал всем требованиям".
   "Которые были...?"
   "Помимо очевидных вещей, включая характер и здоровье, самым важным из всех было хорошее базовое знание политической экономии. Это квалификация, которой не хватает большинству мужчин в вашей области. Конечно, есть оперативники IABI, хорошо разбирающиеся в социоэкономике, но нам нужен был частный агент, доступный для найма, а не правительственный человек".
   "Я понимаю. Хорошо, на что ты рассчитывал, заплатив мне? Вы упомянули какое-то высокопарное вознаграждение.
   - Действительно. Что бы вы сказали десяти тысячам псевдодолларов в неделю с гарантией хотя бы месяца работы?"
   Рекс Бейдер тихо прошипел сквозь зубы.
   Темпл Норман стоял в стороне, где начальник не мог видеть его лица. Его ноздри вздулись от удовольствия.
   Рекс покачал головой. "Но мне не нужны псевдодоллары. Я хочу, чтобы пакет акций ICI был переведен на мой счет в Швейцарии".
   Роже сердито посмотрел на него. "Но почему?"
   - На случай, если мне придется бежать. Внесите ваши акции на сорок тысяч долларов на мой счет, скажем, в Берне, и я возьмусь за работу.
   Темпл Норман с негодованием сказал: "А какая гарантия, что вы просто не поедете в Швейцарию, не купите акции и не скроетесь с ними?"
   Рекс сухо сказал: "Очевидно, что одним из других качеств, указанных в моем досье, была честность".
   Фрэнсис Роже с нетерпением посмотрел на своего помощника. - Это все, мой дорогой Темпл. Его взгляд вернулся к Рексу. "Очень хорошо, вы в деле. Хотя уверяю вас, в этих предосторожностях нет необходимости. Ваша обложка будет превосходной. Весь этот проект очень тише, тише".
   "Ха!" - пробормотал Рекс.
   "Извините?"
   "Ничего такого. Давай подробности".
   * * * *
   Когда он вышел из здания несколько часов спустя, он нес только что приобретенный портфель. Он сказал швейцару: "Не могли бы вы вызвать для меня машину?"
   "Конечно, сэр." Рыбий глаз исчез.
   Машина была не нужна. Подъехала машина официального вида, и Таг Дермотт посмотрел на него из-за пульта ручного управления. Джон Микофф сидел справа от него.
   Дермотт прорычал: "Садись, Бадер. Шеф хочет поговорить с вами.
   - Я знаю, - сказал Рекс.
   * * * *
   Рекс Бейдер сказал Джону Кулиджу: "Хорошо, есть только одна оговорка".
   - И это? Лицо директора Межамериканского бюро расследований было характерно лишено выражения.
   "Вопреки заверениям полковника Симонова, двурушничество может вызвать некоторое раздражение, а эти люди по уши в деньгах. Они могут купить что угодно. Конечно, отомстить такому мелкому таймеру, как я.
   "Так?"
   "Поэтому я хочу, чтобы мне заплатили вперед. На номерной счет в Швейцарии. И мое жалованье от вас, и любые пожертвования, которые Чрезвычайная комиссия может захотеть сделать через Симонова.
   Кулидж кивнул. "Очень хорошо. Просьба не является неуместной.
   Рекс сказал: "Есть еще одна вещь. Я хочу, чтобы вы перестали прослушивать мой карманный телефон".
   Джон Кулидж долго и холодно смотрел на него. Наконец, "Как вы узнали, что за вами наблюдают?"
   - Я детектив.
   "Как вы узнали?"
   Рекс фыркнул, словно презрительно. "На самом деле, я не знал до этого момента, - солгал он. "Однако я знал, что это возможно, и на случай, если ты это делаешь, я просто обвинил тебя. Ваша реакция подтверждает мои подозрения.
   Кулидж неохотно кивнул. "Очень хорошо. Но почему ты так беспокоишься?"
   Рекс снова фыркнул. "Как бы вы хотели, чтобы за вами следили двадцать четыре часа в сутки? Как бы вы хотели..."
   "Хорошо, хорошо. В любом случае, теперь, когда вы заняли нашу позицию, в этом нет необходимости. Он будет прекращен".
   Рекс мрачно сказал: "Кроме того, я отнесу свой карманный телефон техническому специалисту и позабочусь, чтобы он навсегда отключил ту его часть, которая позволяет осуществлять мониторинг".
   Лицо Кулиджа было холодным, но он лишь кивнул в знак согласия.
   * * * *
   Вернувшись в свою мини-квартиру с новой стопкой бумаг, добавленной к тем, которые предоставил Фрэнсис Роже, Рекс Бейдер на мгновение задумался. Он бросил портфель на кушетку и сел перед экраном телефона в комнате.
   Он сказал: "Международная диверсифицированная промышленность".
   На экране исчезла девушка и сказала: "Интернэшнл диверсифайд индастриз инкорпорейтед". Добрый день."
   - Я хочу поговорить с мисс Софией Анастасис.
   Девушка выглядела слегка испуганной. Она нерешительно сказала: - Я свяжу вас с одним из младших секретарей мисс Анастасис, сэр. Кто, я должен сказать, звонит?
   "Рекс Бейдер".
   Он прошел через два уровня секретарей, очевидно, младших и старших, и, наконец, оказался с опрятным членом парочки, которая напала на него на днях, Луисом. Луис молча посмотрел на него.
   Рекс сказал: "Я хочу увидеть мисс Анастасис".
   - Зачем ты хочешь ее видеть, Бадер?
   - Скажи ей, что я готов пересмотреть ее предложение.
   ГЛАВА V
   Немногим более чем через месяц Рекс Бадер на вертолете вылетел в международный аэропорт в двадцати милях от Лонг-Бич, а там на сверхзвуковом самолете направился в порт в Восточном Средиземноморье, плавая примерно в пятнадцати милях от Канн и Ниццы. Оттуда он сел на шаттл в Геную, а оттуда на электропароход-лимузин в Прагу. Он никогда в жизни не ездил в таком шикарном транспорте, но это было частью его нового имиджа.
   Он потратил немногим больше двух недель предыдущего периода, обрабатывая материал, который Фрэнсис Роже хотел убедиться, что он его понял. Коммуникационный магнат продолжал разыгрывать свои карты очень близко к груди. Темпл Норман занимался большей частью деталей исследований Рекса Бадера, давая ему списки книг, секретные публикации ICI, вырезки и статьи. Трижды Рекса передавали другим для специального инструктажа. Их никогда не представляли по именам, но все они были экспертами в той или иной сфере международных политических или экономических дел.
   Он получил более четкое представление о том, чего хотела группа Роже. Рекс Бейдер должен был первым вступить в контакт с такими же людьми, как и Роже, в Советском комплексе. После этого элементарного соприкосновения умов обмен мнениями станет более обстоятельным, будет определен modus operandi для более изощренного обмена идеями.
   Рекса Бейдера не обманули. Роже играл очень круто. Рекс был расходным материалом. Они бросили его на этих предварительных стадиях, чтобы почувствовать, какие опасности могут существовать. Он, несомненно, собирался заработать свою высокую зарплату.
   Он был с Роже и Темплом Норманом, когда последний вручил ему международную кредитную карту в дополнение к его обычному карманному телефону, включая кредит и удостоверение личности.
   Рекс сказал: "Как далеко простирается мой счет расходов?"
   Магнат ICI сказал: "Он абсолютно эластичен, мой дорогой Бадер. Элементы, с которыми вы, как ожидается, соприкоснетесь, существуют на самых высоких планах Советского Комплекса. Вы вряд ли могли бы войти в качестве туриста, путешествующего эконом-классом. Вы будете вести себя как богатый американец, останавливаясь в лучших отелях, питаясь в лучших ресторанах, прислушиваясь к советам сомелье по поводу лучших вин".
   "Хорошо, звучит здорово", - сказал Рекс. "Однако, как я так быстро достиг этого богатства? Если у ваших оппонентов есть такая же способность копаться в моем досье, как у вас, то они обнаружат, что мой доход обычно состоит из отрицательного подоходного налога".
   "Мы обошли это. На ваш счет поступила крупная сумма. Предположительно, наследство от вашего отца, покойного профессора Бадера.
   Рекс сухо сказал: - Мой отец оставил мне несколько сотен книг, две или три семейные реликвии и немного подержанной одежды. Папа имел пристрастие отдавать все на безнадежные дела. Когда он умер, его привязали. Я продал книги, чтобы помочь мне в учебе".
   Темпл Норман вставила: "Это было несложно устроить. Предположительно, это был трастовый фонд, к которому вы не могли прикасаться, пока не достигли своего нынешнего возраста. Для всех практических целей у вас есть неограниченные средства. Пожалуйста, помните, что у нас есть доступ к Национальным банковским компьютерам. Любые покупки, такие как норковые шубы, шедевры Рембрандта или кольца с бриллиантами, будут немедленно отмечены, а кредитовый перевод запрещен".
   Рекс Бейдер посмотрел на него.
   Роже сказал, отрицательно покачивая пальцем в сторону своего основания: "Это все, мой дорогой Темпл. Мы полностью доверяем мистеру Бадеру. Придираться к расходам вряд ли стоит". Он повернулся к Рексу. "Вкратце ситуация такая. Кое-где мы обмолвились с нашими советскими коллегами на международных конференциях. Все очень аккуратно, конечно. Нигде так не охраняется тайная полиция, как на конференции между Западом и советским комплексом. Надо быть осмотрительным, действительно. Однако, действуя с максимальной осторожностью, мы организовали для вас вход и более подробное обсуждение возможности сотрудничества".
   Рекс Бейдер поерзал на стуле. "Это одна вещь, которая не доходит до меня. Я вижу, как ваш космокорп, возможно, захватит весь Запад, в больших и малых странах. Но переступить через железный занавес?"
   Роже погрозил ему пальцем. "Железный занавес, Бадер, начал ржаветь вскоре после того, как упал. Международное корпоративное тело является естественным функциональным институтом, и его роль может быть удержана только в том случае, если не будет экстенсивного промышленного развития. Вот уже полвека с лишним можно взять телефонную трубку и в мгновение ока позвонить кому угодно в Будапеште, Пинске, Белграде, Ленинграде или в любой другой стране Советского Союза. Первые космокорпусы, вторгшиеся на коммунистические земли, ушли в Югославию, там строили заводы такие корпорации, как Volkswagen и Fiat. Болгария была первой, кто впустил кока-колу в 1967 году. Россия сама уступила примерно в то же время, когда, наконец, решила производить автомобили в массовом масштабе. Fiat пришел, чтобы построить завод. Тогда же в Москву начали приземляться и американские авиалинии. Но прежде всего, мой дорогой Бадер, связь. В прежние времена советские власти пытались глушить радиоприем, но с появлением системы спутниковой связи каждый дом в Советском комплексе может слушать любую телепередачу, которую пожелает. Самый отдаленный поселок в Танну-Туве, Сибирь, может смотреть американские, греческие или аргентинские передачи с местным языком, дублированным компьютерами-переводчиками".
   Рекс пожал плечами. - Я полагаю, ты прав. Это может занять некоторое время, но если ультраиндустриализация охватит весь мир, Россия и Китай тоже в конечном итоге вступят в свои права. Так как же мне связаться с этими вашими будущими друзьями?"
   Фрэнсис Роже постучал кончиками пальцев. "Ты не знаешь".
   Рекс вопросительно посмотрел на него.
   "Они связываются с вами. Едешь сначала в Прагу и ведешь себя как зажиточный турист, совершающий свою первую поездку в Советский Комплекс. Вы делаете все то, что сделал бы любой другой турист. Они связываются с вами".
   - Тогда что мне делать?
   "У вас нет железных указаний с этой стороны, мой дорогой Бадер. Иди туда, куда тебе скажут, послушай, что они скажут. В конце концов, вы вернетесь и доложите.
   - Никаких сообщений по стандартным каналам связи, а?
   "Вот так. Все словесно".
   "Как я могу отличить хороших парней от плохих? Как нам связаться?"
   "Кодовым словом для идентификации тех, с кем вы свяжетесь, будет Байрон . Чтобы подтвердить, вы вернете кодовое слово Shelley . Это абсолютно безопасно. Единственные три человека в Соединенных Штатах, знакомые с этим идентификационным кодом, находятся в этой комнате прямо сейчас".
   * * * *
   Всю следующую неделю Рекс Бейдер провел большую часть своего времени, проверяясь Джоном Кулиджем и полковником Ильей Симоновым.
   На своей последней встрече с ними Кулидж сказал: "Вполне возможно, Бадер, что у нас может быть случай связаться с вами, пока вы находитесь в советском комплексе. В этом случае наш человек будет использовать код, аналогичный вашему нынешнему, но когда он скажет " Шелли ", вы ответите " Китс ".
   Рекс был удивлен. - Я не говорил тебе об этих кодовых словах. Не думал, что для этого есть какая-то особая причина.
   Волчий Илья Симонов фыркнул.
   Кулидж сказал с оттенком самодовольства в голосе: "Рекс Бейдер, в конце концов, я директор Межамериканского бюро расследований".
   Рекс посмотрел на советского полковника. "Как я понял, все собирались держать руки подальше, пока я не вернусь. Если ваши агенты толпятся вокруг, вы можете очень легко все испортить. Эти люди не болваны, и в их распоряжении есть ресурсы, чтобы провернуть что угодно".
   Симонов кивнул. - Ты не увидишь никого из наших людей, Бадер. Мы даже не будем прослушивать ваши сообщения. Я полностью осознаю тот факт, что если мы попытаемся, информация может вернуться к людям, с которыми вы устанавливаете предварительный контакт. Мы останемся далеко-далеко на заднем плане. Новые кодовые слова предназначены только для чрезвычайной ситуации, которая, я уверен, никогда не возникнет.
   "Хорошо, он говорит Шелли, а я говорю Китс, и это подсказывает мне, что я на связи с вашими людьми".
   Кулидж сказал: "Ах, вот еще что. Я даю вашему карманному телефону второй приоритет в национальных банках данных".
   Рекс нахмурился. - Второй приоритет?
   - Возможно, вы не знали о системе. У среднего гражданина есть Приоритет Четыре. Он может использовать банки данных для получения обычных материалов, книг из банков библиотек, разнообразной информации, касающейся повседневной жизни. Третий приоритет предназначен для специализированных граждан, таких как, скажем, врачи, которые могут сканировать чью-либо медицинскую карту при исполнении служебных обязанностей, или полицейские, которые могут проверить вашу судимость при исполнении служебных обязанностей. Приоритет Два, которым вы сейчас владеете, позволяет вам копаться в банках данных на любом уровне, за исключением самых важных секретных материалов, таких как военные и так далее. Это, конечно же, Приоритет номер один, и только горстка мужчин во всей стране придерживается его".
   - Хорошо, - кивнул Рекс. "Навскидку, я не могу себе представить необходимость погружения в банки данных дальше обычного гражданина, но я предполагаю, что что-то может всплыть".
   * * * *
   Он провел один сеанс с Софией Анастасис, разъезжая на ее машине далеко по сельской местности.
   Они сидели сзади, Гарри и Луис впереди, казалось, не слыша.
   Прекрасная София мало что могла сказать нового. Ее задание было простым. Она хотела, чтобы по его возвращении был полный список всех советских граждан, с которыми он контактировал. Она хотела знать, какие меры были приняты для дальнейших встреч между советскими руководителями и группой Роже. Она хотела знать, насколько советские промышленные менеджеры согласились с предложениями Роже о мировом правительстве, основанном на космокорпусе.
   И она закончила это словами: "О, еще кое-что. У International Diversified Industries уже есть несколько агентов в советском комплексе, для каких целей вам не нужно знать. Отдалённо возможно, что может возникнуть что-то, что заставит нас захотеть связаться с вами. Если это так, мы продолжим тот же базовый код, который у вас уже есть, за исключением того, что он скажет " Китс ", а вы вернетесь с Кольриджем ".
   Он недоверчиво смотрел на нее. - Как ты узнал этот код? - спросил он.
   Впереди Луис весело хмыкнул.
   * * * *
   Не успел он вернуться в свою мини-квартиру, как завибрировал экран телефона. Он сел в свое удобное кресло и активировал его. Нордическое лицо Дэвида Циммермана исчезло, как всегда веселое.
   Рекс Бейдер сказал: "Что вам нужно? Я удивлен, что вы рискнули отследить ваш звонок.
   - За ним не следят, - согласился Циммерман.
   "Откуда вы знаете?"
   "Я знаю."
   - Ну, чего ты хочешь?
   - Уезжаешь завтра, а?
   "Откуда ты знаешь?"
   Другой проигнорировал это. Он сказал: "Мы не в состоянии платить вам за оказанные услуги, Бадер. Однако, если с вашей стороны возникнут какие-либо изменения, мы будем признательны, если вы узнаете, что вы там обнаружите. Есть небольшая вероятность, что один или несколько наших людей...
   - О нет , - начал возражать Рекс.
   - ...Может, свяжусь с тобой. Если да, то та же кодовая система у вас уже есть, но он скажет...
   - Я знаю, - прорычал Рекс. " Роберт Бернс ".
   Брови друга поднялись вверх. "Откуда ты знаешь?"
   "Потому что он практически один остался!" - рявкнул Рекс и выключил телевизор.
   Он недоверчиво уставился на экран. Все это превращалось в фарс. Роже хотел, чтобы он совершил сверхсекретную поездку в Советский комплекс, чтобы связаться с равными ему людьми с конечной целью создания мирового правительства на основе международных корпораций. София Анастасис из International Diversified Industries полагала, что такое мировое правительство нарушит статус-кво в ущерб тому, что когда-то называлось мафией, и хотела получить все подробности. Джон Кулидж и его группа опасались, что такие изменения расстроят правительственную бюрократию и военную машину, и хотели предотвратить это. Полковник Симонов считал то же самое с советской точки зрения и хотел сохранить статус-кво. Дэйв Циммерман был полностью за мировое правительство, но хотел, чтобы меритократия, которая будет управлять им, избиралась снизу вверх в каждой корпорации, а не назначалась.
   И каждый из них думал, что их часть операции секретна.
   Он поднес карманный телефон к экрану телевизора стандартной модели и сказал: "Приоритет два. Мне нужно досье Дэвида Циммермена, личный номер 10-KL-224-200. Он думал, что это правильно. Он запомнил номер еще тогда, когда брал телефон у Циммермана в машине.
   Это было правильно. На экране вспыхнуло досье. Конечно, он мог взять информацию на свой карманный телефон, но этот большой экран был более удобен для подробной печати, такой как эта.
   Он пробежался глазами по материалу. Более-менее стандартный. IQ 138, образование в одной из лучших технических школ, окончание с отличием. Компьютерный специалист.
   Ой ой. Было раскрыто несколько загадок. Друг Дейв Циммерман был техником, работавшим в Национальном банке данных в Денвере. У него, несомненно, был доступ к банкам и доступ к средствам прослушивания и проверки того, кого прослушивают. В любых подобных делах он сидел на месте кошачьей птицы.
   Он пришел, в конце концов, к судимости. Криминальное прошлое Циммермана было скудным. Он подписал несколько петиций о мире еще во время Азиатской войны. Он участвовал в нескольких антивоенных демонстрациях и однажды был арестован во время бунта. Дело прекращено. Ни слова о подрывной деятельности. - недоумевал Рекс. Циммерман, очевидно, имел широкий доступ к банкам данных, мог ли он уничтожить любую подобную информацию? Или, с другой стороны, могло ли быть так, что у IABI была дополнительная информация, которой не было в банках данных? Рекс Бейдер не мог этого знать.
   Следующей была София Анастасис. В ее досье также почти не было сюрпризов. IQ 132. Возраст сорок два. Она точно не смотрела. Получила образование в одной из лучших школ для девочек, а затем прошла бизнес-курс в одном из старых университетов. Докторская степень, не меньше. Она была членом совета директоров International Diversified Industries, но в досье не было ничего, что объясняло бы ее обязанности. Судимость? Никакого, даже нарушения ПДД. В конце досье он наткнулся на свой единственный сюрприз. Дополнительная информация, приоритет один.
   Он, в свою очередь, пытался связаться с Фрэнсисом Роже и Темплом Норманом и получил немного информации, которая не была доступна ему на основе его прежнего четвертого приоритета. Все очень аккуратно, все очень стандартно. Высокий IQ, лучшее образование. Блестящая карьера в бизнесе. Судимости, ноль.
   Рекс хмыкнул и задумался о Луисе и Гарри, телохранителях Софии Анастасис, или секретарях, или кем бы они ни были; вероятно, сочетание того и другого. Он не знал ни их фамилий, ни идентификационных номеров и не мог придумать, как их получить. Не то чтобы это было важно.
   Он долго сидел и, наконец, сказал в экран: "Досье Джона Кулиджа, директора Межамериканского бюро расследований".
   Лицо Тэга Дермотта исчезло на экране, и он кисло ухмыльнулся. - Рекс, Рекс, - сказал он. "Капризный капризный. Это информация первого приоритета".
   Рекс сокрушенно пожал плечами. "Мне просто интересно, как далеко меня заведет этот мой второй рейтинг".
   - Это не заведет тебя так далеко, приятель, - сказал Дермотт. Лицо агента IABI исчезло с экрана.
   На всякий случай Рекс Бейдер сказал: "Досье Тага Дермотта, агента IABI".
   Голос робота сказал: "Информация не записана. Дополнительные данные, пожалуйста. Что такое идентификационный номер?"
   Рекс хмыкнул: "Черт возьми, если я знаю. И у меня есть затаенное подозрение, которое мне не так-то просто выяснить. Он немного подумал, а потом сказал: - Полковник Илья Симонов из Чрезвычайной комиссии . Его досье, пожалуйста. Он ожидал, что и здесь ему помешают, но вместо этого наткнулся на самый обширный материал. В национальных банках данных было гораздо больше информации об Илье Симонове, чем о любом другом, кого проверял Рекс. Его жизнь сводилась к почти ежедневному отчету.
   Помимо стандартных данных о происхождении, коэффициенте умственного развития, возрасте, образовании и многом другом, он также выявил такие мелочи, как тот факт, что полковник получил боевую награду советского героя, которую, как читал Рекс, было почти так же легко получить. как британский Крест Виктории, немецкий Pour le Merit, американская Почетная медаль. Политики и военные на кафедрах таких наград не получают. Вы зарабатываете их трудным путем. Илья Симонов заработал его нелегким путем. Рексу также было интересно узнать, что другой когда-то участвовал в Олимпийских играх, выиграв бронзовый металл по фехтованию, серебряный по пистолетам и еще один бронзовый по стрельбе из винтовки. Без сомнения, он был очень жестким клиентом. Рекс поморщился, увидев количество агентов разведки, контрреволюционеров и других советских врагов государства, чьи жизни приписывают Илье Симонову. Полковник был единоличником. Он также, очевидно, имел все, кроме карт-бланша, от высших уровней советского высшего командования.
   Рексу Бейдеру надлежало не наступать Симонову на пятки, и беда заключалась в том, что именно это он и планировал сделать.
   * * * *
   Ему было приказано отправиться в Прагу и вести себя как очень состоятельный американский турист. Очень хорошо, он впервые в жизни оказался в Праге за железным занавесом, который, по словам Фрэнсиса Роже, теперь в значительной степени проржавел. За несколько лет до этого он совершил стандартную туристическую поездку в Западную Европу, обычный Лондон, Париж, Рим, но Чехословакия, которую он обнаружил, была совершенно другой.
   Он дозвонился на своем лимузине до гостиницы "Новая Ялта" на Вацлавской площади, которая переводилась на Вацлавскую площадь и, очевидно, была центром города. Его апартаменты стали приятным сюрпризом, комнаты были высокими, мебель избегала ультрасовременности, с которой он был знаком дома. У него сложилось впечатление, что чехи, по крайней мере, намеренно держатся за искусство и традиции прошлых лет. Была даже стойка регистрации и живой клерк в холле. Отели были в значительной степени автоматизированы на Западе и особенно в Северной Америке.
   К тому времени, когда он устроился поудобнее, пришло время обеда, и он на мгновение подумал о том, чтобы набрать свой обед и съесть его здесь, в отеле. Но нет. Его приказы должны были распространяться вокруг. С ним нужно было связаться. Он сомневался, что кто-то из тех, с кем Роже хотел его встретить, появится в его гостиничном номере.
   Он спустился в вестибюль и подошел к портье. Рекс сказал: "Ты говоришь по-английски". Больше утверждение, чем вопрос.
   Другой сказал на безупречном английском: "Товарищ Бадер, в наши дни любой, кто посещал школу по всем практическим причинам, говорит по-английски. Возможно, это был не лучший выбор для интернационального языка, но ведь никто не выбирал его намеренно".
   Рекс посмотрел на него, нахмурившись.
   Клерк тихо рассмеялся. "Это была отличная шутка над русскими, но эта тенденция началась слишком давно, чтобы они могли противостоять ей. Сначала британцы, с самой большой и широко раскинувшейся империей, которую когда-либо видел мир. Затем американцы с крупнейшей финансовой и бизнес-империей в мире. Во время гитлеровской войны, с быстрым ростом как морских, так и воздушных перевозок, приходилось использовать некоторый международный язык для инструкций по посадке, для радиосвязи, для кораблей, заходящих в порты и выходящих из них. Поэтому был выбран английский, как уже наиболее распространенный язык. Это означало, что каждый пилот самолета, каждый радист должен был ее изучить. Капитан каждого корабля и его палубные офицеры, если уж на то пошло. Каждый портовый чиновник, будь он русский или грек, бразилец или китаец. Так английский язык стал обязательным предметом в школах каждой нации".
   Рекс весело хмыкнул. - Я полагаю, вы правы в этом. На днях я читал, что, когда Швеция, Норвегия и Дания объединили свои авиакомпании в Систему Скандинавских Авиалиний, им пришлось выбрать общий язык для экипажей самолетов и сотрудников аэропортов. Что они выбрали? Ни норвежский, ни шведский, ни датский. Они выбрали английский язык. Итак, в наши дни любой человек с любым образованием может говорить по-английски. Итак, какой лучший ресторан в городе?
   Чешский портье спокойно сказал: "Конечно, тот, что в этом отеле, товарищ Бадер".
   - сказал Рекс. "Отлично. Но сегодня днем я не хочу есть в отеле. Что лучше?
   Клерк сказал: "Вы можете обратиться в Вальдштейнскую господу . Это переводится как "Таверна Вальдштейна". Это на Томасской 20 - старая гостиница и винный погреб. Очень живописно, товарищ.
   "Хорошо, ваши такси принимают инструкции на английском языке?"
   "Но конечно. Мы не варвары, товарищ Бадер. Также любой другой язык для всех практических целей. Наши автокабинки полностью интегрированы с банками данных и компьютерами для перевода. Как и в вашей стране".
   - Ну, тогда вызови мне такси, пожалуйста?
   Такси подъехало к отелю еще до того, как Рекс Бадер успел покинуть это место. Дверь открылась, и он вошел внутрь.
   "Таверна Вальдштейна, Томасска, 20", - сказал он.
   - Да, товарищ, - сказал голос робота.
   Он оглядел такси. Он был не таким блестящим и богато украшенным, как его равное количество на Западе. Как и отель, он, казалось, немного цеплялся за прошлые годы.
   Рекс сказал: "Кажется, я не вижу слота для оплаты, куда я могу отправить свою международную кредитную карту".
   Голос робота сказал: "Товарищ, в Советском комплексе проезд бесплатный".
   Рекс был ошеломлен. "Это? Почему?" Последнее вышло случайно.
   На этот вопрос требовалось больше времени, чтобы ответить. Когда он пришел, он был несколько другим голосом и более человеческим. "Потому что было сочтено более экономичным не выполнять все вычисления. Это позволило упростить автоматизацию практически всего транспорта Комплекса".
   Бейдеру потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, где это может быть правдой. На родине транспортные компании были гигантскими по размеру и хорошо интегрированными, но они по-прежнему находились в частной собственности и зависели от получения прибыли. Компьютерная работа, должно быть, была потрясающей. Короткий прыжок в автобусе по подземным сверхскоростным автомагистралям, трата менее одного псевдодоллара, должен был быть вычтен из его кредитного счета и аккредитован на счет транспортной компании. И компания, вероятно, обрабатывала многомиллионные такие тарифы в день. Что, черт возьми, случилось бы в постиндустриальном мире, если бы компьютер не появился как раз вовремя?
   * * * *
   Таверна "Вальдштайн" была именно такой, какой ее описывал портье, и в глазах Рекса Бадера она больше походила на музей, чем на автокафетерии псевдогородов Запада. Были даже живые официанты. Рекс Бейдер с трудом мог вспомнить, когда его в последний раз обслуживал живой официант. Не то чтобы шикарных и показных закусочных не существовало дома, но они были для мериткратов и старых богачей, а не для граждан с отрицательным подоходным налогом.
   Он огляделся. Он был одним из очень немногих, кто ел в одиночестве. Очевидно, чехи наслаждались едой и обществом. По крайней мере, все, казалось, смеялись, болтали и поглощали чудовищные порции еды, которая выглядела и пахла превосходно.
   Он не видел никого, кто выглядел бы так, словно он мог бы подойти и сказать краешком рта: "Байрон навсегда" или что-то в этом роде. Рекс пожал плечами. Это была их вершина, они могли начать крутить ее в любой момент, когда захотят. По крайней мере, ему не нужно было беспокоиться о том, что его схватит полиция. Полиции, несомненно, было известно о нем, но они решили, что он на их стороне.
   Когда его спросили, официант, одетый в темный костюм с белым фартуком посередине и напоминавший Рексу характерного актера, играющего роль официанта в "Веселых девяностых", порекомендовал различные чешские и словацкие блюда.
   Рекс вздохнул, совершенно не в себе, и сказал: "Я оставляю это на вас".
   - Очень хорошо, товарищ. А вино?
   В это время дня? Рекс снова пожал плечами. Какого черта, это все было на ICI Роже. Почему бы не прожить это? Он также оставил вино официанту.
   Еда оказалась своего рода игрой. Наверное, олени, решил Рекс, хотя до этого он ел оленей ровно один раз в жизни. Он пришел в виде хорошо проваренного куска, утопленного в густой, богатой подливе, и сопровождался большими клецками из теста, которые официант назвал кнедликами , и зели , которые оказались красной капустой.
   Вино, судя по бутылке, было родом из Братиславы, сорта Райслинг, и, как убедился Рекс Бейдер, оно было сделано из винограда. Ему и в голову не приходило, что в наши дни вино в Советском комплексе на самом деле делают из винограда. Их лаборатории так сильно отставали от западных? Отдавали ли они ценные площади виноградникам в то время? Они сошли с ума? Тем не менее, это было вкусно. Рексу Бейдеру пришло в голову, что, хотя такие напитки, как виски, водка, ром и джин, могут лучше изготавливаться в современных лабораториях и на заводах, чем оригиналы, к вину это, возможно, не относится.
   К пиву это тоже не относилось, как он узнал позже.
   * * * *
   Они не связывались с ним в тот день, и они не связывались с ним на той неделе.
   По его мнению, его прикрытие начало выглядеть немного глупо. Прага была прекрасным городом, настоящим городским музеем. Ему очень понравилась Прага. Ему нравилась еда, ему нравилось питье, ему нравились развлечения, которых гораздо меньше было в консервах, чем дома. Ему также нравились девушки. Особенно германскую Брюнхильду, которую он подцепил в " Викарке ", ночном клубе в Пражском Граде. Его первое впечатление было, что она, вероятно, полицейский агент, которому было приказано проверить его, но не второе. В конце концов он понял, что она была, как гласило старое выражение, падшей женщиной. Он был умеренно удивлен. Он думал, что падших дам в Советском комплексе якобы не существует. Его не особенно интересовали ее высшие предложения, но его интересовал ее образ жизни. Как расплатиться с падшей дамой в век безналичного, безчекового кредитного обмена, как международного, так и любого другого?
   Выяснилось, что вы расплатились подарками. У девушки на советском аналоге НИТ не было трудностей ни с едой, одеждой и жильем, ни с медицинским обслуживанием и прочими предметами первой необходимости. Но роскошь в странах Советов, как и на Западе, была высокой. Рекс купил ей сравнительно недорогой меховой палантин в одном из самых шикарных магазинов на Верхней Вацлавской Намеси . При этом он сухо задумался, что подумает Темпл Норман о счете, когда он пройдет через компьютеры. Ну, к черту Темпл Норман. Часть задания Рекса Бадера состояла в том, чтобы прочувствовать эти страны. Хорошо, он почувствовал.
   Дело в том, что Прага была на степенной стороне. То есть, что касается предполагаемого туриста-холостяка, особенно молодого и богатого. Ладно, он отправился в замок Градчаны, когда-то резиденцию чешских королей, а теперь музей. Он бродил по старой площади, делая снимки таких известных туристических достопримечательностей, как старые городские часы. Он прошел через старую-старую синагогу в бывшем еврейском гетто и в ужасе посмотрел на тысячи и тысячи имен, написанных на стенах, имена еврейских жертв гитлеровского периода. Он сделал несколько фотографий готического собора Святого Вита, где похоронено большинство чешских королей. Большое дело. Но какой состоятельный молодой холостяк в здравом уме пробудет целую неделю в этой атмосфере?
   На восьмой день он достиг. Предполагаемые туристические достопримечательности выдавали. Он ел во всех лучших ресторанах, неплохо напивался в большинстве ночных клубов и пивных. Нет связи. У него было еще одно или два места, которые он мог посетить в качестве туриста. Наиболее подходящим представляется У -Флеку , который в туристической литературе описывается как старинная таверна, впервые начавшая варить свое копченое черное пиво в 1499 году. -Св. Томазе и думал, что они единственные, кто действительно может делать копченое черное пиво. Братья решили, что владелец У-Флеку был учеником дьявола. Казалось, это не сильно его отбросило назад. Обе таверны продолжали работать.
   Рекс Бадер никогда не слышал о копченом черном пиве.
   Он обнаружил, что копченое черное пиво действительно было драгоценным продуктом по сравнению с ультралегким, слабым напитком, который преобладал в стране его рождения. Он поставлялся в керамических кружках размером с пинту, которые раздавали пышногрудые барышни в крестьянских юбках богемного прошлого. Перед тобой поставили блюдце, поставили на него кружку с самогоном и пометили на блюдце карандашом. Каждый раз, когда одна из занятых барышень замечала, что ваша кружка пуста, она сбрасывала пустую и ставила за ней полную, а на блюдце делала еще одну карандашную отметку. Очевидно, когда вы доходили до точки, когда вы больше не могли глотать черное копченое пиво, одна из девушек подходила, подсчитывала ваш счет по пометкам карандашом, и вы расплачивались.
   В " У-Флеку " вы сидели в огромном дворе за огромными столами, сделанными из бревен, да толстых и явно ушедших в прошлое на столетия. За столиками сидело не менее двадцати человек, и большинство из них были разделены и битком набиты. Некоторые размещали одиночек, таких как Рекс; некоторые были романтическими парочками; некоторые были парами или тройками мужчин, которые хотели, чтобы их отшлепали; некоторые были партиями любого числа; некоторые были семейными группами, включая младенцев на руках. Это вызвало много криков, много глотков, много смеха и совсем немного песен.
   Это было, как они говорили, на живописной стороне. Была даже богемная группа из четырех человек, игравшая с большим рвением и в национальных костюмах столетней давности.
   Рекс был очарован. Но, если на то пошло, он был очарован за последнюю неделю. Его первым впечатлением было то, что чехи сильно отстали от Запада. Он начал подозревать, что они впереди. Не имело особого значения, что этот город имел средневековый вид по сравнению с псевдогородами Штатов. Что в самом городе, по крайней мере, действительно мало высотных жилых домов, в которых было бы две тысячи и более квартир и которые были бы почти самодостаточны в ультрамагазинах, театрах и других развлечениях. У них не было блеска здесь, но какое немецкое слово? Гемютлих ? Что-то такое. Во всяком случае, они казались менее неистовыми, чем средний американец, получая больше удовольствия от жизни. В какой-то степени это его раздражало.
   Новичок скользнул на деревянную скамейку напротив него, и через доли секунды перед одной из девушек оказалось блюдце и полная кружка пива. Новый любитель пива глубоко вздохнул и одним глотком осушил половину своей кружки.
   "Ах!" - сказал он из глубины души.
   Рекс ухмыльнулся ему.
   Новичок сделал жест кружкой, как бы в полутосте, и сделал еще глоток. Он сказал: " Vous êtes un étranger ?"
   Рекс сказал, отхлебнув собственного пива: "Извините, я не говорю по-чешски".
   "Ага, ты англичанин. Я думал, ты француз. Я большой поклонник твоего английского. Я изучал вашу литературу в студенческие годы. Я придерживаюсь мнения, что ваш лорд Байрон был величайшим поэтом эпохи романтизма, когда-либо созданным в мире.
   ГЛАВА VI
   Никто за столом, казалось, не замечал их и не подслушивал их разговор. Рекс Бейдер сделал еще один глоток черного копченого пива, опустошив кружку. По волшебству перед ним был еще один, еще один карандашный след на его блюдце.
   Он сказал: "Американец, а не британец. Однако я разделяю ваше мнение о литературе, хотя из поэтов английского романтического периода я предпочитаю Шелли".
   Другой был благополучным, интеллигентным, крепко сложенным мужчиной средних лет. Создавалось впечатление жизнелюба, что, несмотря на высокие достижения, он не прочь зайти в такие заведения, как У-Флеку , за несколькими кружками пива, насладиться хриплой музыкой, может быть, съесть колбасу или блюдо из тяжелый гуляш, который, казалось, был фирменным блюдом.
   - А как вам Прага?
   Рекс сказал: "Очень. Это моя первая поездка в Советский комплекс. Есть много интересного. Меня многое удивляет".
   "А?" Другой заинтересовался. -- А что, например, вас удивляет-с?
   Рекс задумался. Очевидно, нужно было позволить другому руководить разговором. Он сказал: "Ну, во-первых, я не ожидал такого богатства, которого вы добились. Мое чтение натолкнуло меня на мысль, что вы значительно отстаете от Запада по доходу на душу населения".
   Новичок расхохотался. "Мой дорогой сэр, этот термин "Запад " несколько эластичен. Если имеется в виду все страны мира, кроме советских, то издавна такие области, как Чехословакия, перегоняли по доходу на душу населения подавляющее большинство из них. Но даже если вы посчитаете только европейские и североамериканские страны, это все равно не выдерживает критики. Вы слишком огульны, если думаете, что все капиталистические страны имели или имеют более высокий доход на душу населения, чем все советские".
   Он сделал еще один глоток пива, прежде чем продолжить. "Эта отчаянная конкуренция за более высокий валовой национальный продукт и доход на душу населения, по-видимому, впервые поразила мир вскоре после Второй мировой войны. Внезапно все стали осознавать ВНП и доход на душу населения. Некоторые, казалось, верили, что эта статистика в конечном итоге решит, какая социальная система лучше, капитализм или коммунизм".
   - Ну, это в одну сторону, - мягко сказал Рекс.
   Но другой покачал головой, сделав еще один глоток черного пива. "Если так, то с самого начала мало что было доказано. Это оказалось моим хобби, и я знаком с некоторыми цифрами Организации Объединенных Наций с тех пор, как они начали их составлять. Такие так называемые западные страны, как Италия и Япония, не говоря уже о Португалии, Испании и Греции, сильно отставали от Чехословакии, Восточной Германии, СССР и даже Венгрии по годовому доходу на душу населения. Но важно было не столько то, где они были, когда Организация Объединенных Наций начала собирать эти данные, сколько то, насколько быстро они продвигались".
   Рекс неловко сказал: "Ну, конечно, западноевропейские нации развивались быстрее, чем восточные".
   Другой покачал головой. "Некоторые да, некоторые нет. Не знаю, слышали ли вы когда-нибудь о двух ваших соотечественниках, Германе Кане и Энтони Винере из Гудзоновского института, и о написанной ими в 1967 году книге под названием "2000-й год".
   - Я так не думаю. Боковым зрением Рекс Бейдер осмотрел остальных за столом. Никто не обращал внимания на их разговор, у всех были свои разговоры.
   "Это было довольно увлекательно", - сказал чех. "И это очень хорошо подходит для работы в своем роде. У них была одна диаграмма, которая давала доход на душу населения примерно в тридцати наиболее развитых странах и подсчитывала, сколько времени потребуется каждой из них, чтобы достичь ВНП на душу населения в Соединенных Штатах в 1965 году, который составлял 3600 долларов. Было обнаружено, что Швеции потребуется всего одиннадцать лет, Канаде - двенадцать, Западной Германии - шестнадцать, а Восточной Германии - семнадцать. Франции потребуется восемнадцать лет, а Англии - девятнадцать. Чехословакии потребуется двадцать, а Японии двадцать два. Италии потребовалось бы тридцать лет, а Мексике, сдерживаемой демографическим взрывом, потребовалось бы сто шестьдесят два года.
   "Я хочу сказать, что Кан и Винер предвидели, что к 1982 году Восточная Германия будет на уровне или выше Франции и Англии, а Чехословакия, СССР, Польша и Румыния не сильно отставали".
   Рекс сказал: "Но, конечно, тогда, как и сейчас, самый высокий годовой доход на душу населения был в Соединенных Штатах".
   - Нет, на самом деле ты ошибаешься. Самым высоким был Кувейт, арабское нефтяное государство. По общему признанию, население составляло всего около полумиллиона человек, но их доход на душу населения был самым большим в мире. И это, кстати, один из моментов, которые я хотел подчеркнуть. Тот факт, что доход на душу населения в стране высок, не обязательно означает, что население получает от него удовольствие. Эмир Сабах ас-Салим ас-Сабах был абсолютным монархом. Этот доход шел прямо в его карман, более полумиллиарда в год. Сравнительно немногое из этого дошло до араба на улице.
   "Что касается среднего человека, то для него важен не годовой доход на душу населения в его стране, а то, сколько он получает и что он может с ним сделать. Если абсолютный монарх или бюрократическое правительство расходуют валовой национальный продукт на свои собственные проекты, человек может оказаться на уровне бедности. Подумайте, какой процент богатства вашей нации был потрачен на так называемую оборону, на космические программы, на содержание бюрократической машины, нагруженной сверху".
   - Или твой, - защищаясь, сказал Рекс.
   "Конечно. Обе наши страны. Это безумие. Однако есть еще один аспект, который следует учитывать. То есть, как рассчитываются ВНП и годовой доход на душу населения. В прежние времена было сравнительно просто, когда большинство занятых занимались основной или дополнительной работой. Достаточно легко подсчитать количество произведенного молока, количество тонн руды, количество фунтов пойманной рыбы. А во второстепенных профессиях, сколько тонн стали производится из этой руды, сколько сыра производится из молока и так далее. Однако, когда мы начинаем заниматься высшим образованием, мы начинаем сталкиваться с проблемами".
   "Что ты имеешь в виду?" - сказал Рекс. Очевидно, они были так же заинтересованы в таких вещах по эту сторону Занавеса, как и по другую.
   "Ну, вернемся к тем дням, когда битва ВНП была в зачаточном состоянии. В вашей великой стране был артист по имени Роберт Хоуп, очень популярный комик. Его доход, насколько я понимаю, иногда доходил до миллиона долларов в год. В Советском Союзе в то же время находилась Глания Сергеевна Уланова, народная артистка СССР и прима-балерина Ассолюта , обычно считающаяся величайшей танцовщицей в мире. Ее зарплата составляла около двадцати тысяч долларов в год, что для России было очень много. Обе эти суммы, разумеется, были добавлены к ВНП соответствующих стран. Конечно, даже г-н Хоуп никогда не зарабатывал таких сумм, которыми позже пользовались The Beatles в Англии, и их доходы, конечно же, составляли ВНП этой страны. В то же время более чем в шестидесяти городах Советского Союза были филармонии. Все их дирижеры вместе взятые не составляли дохода The Beatles".
   Рекс горько рассмеялся. - Я начинаю понимать вашу точку зрения.
   "Да. Но мы еще не дошли до крайности нелепости. Ибо артисты, в конце концов, третичные работники. Когда мы добираемся до наших нынешних постиндустриальных обществ, большинство работающих заняты четвертичными занятиями. Как можно в денежном выражении оценить усилия президента некоммерческого фонда? Или, скажем, у нас есть известный психиатр, который посвящает свои усилия в основном тем, кто занимает хорошо оплачиваемые четвертичные должности. Он лечит популярного артиста и в конце года присылает ему счет на 25 000 долларов. Не дрогнув, художник расплачивается, а позже продает жене доктора картину за ту же сумму. И вот, валовой национальный продукт увеличился на 50 000 долларов. Как оценить работу художника? Он может научить высотам Пикассо и получить миллион долларов за одну картину, на создание которой, возможно, ушло бы не больше дня. Мне вспоминается молодой парень, который вырастил двух кошек за 25 000 долларов и обменял их на одну собаку за 50 000 долларов".
   Рекс Бейдер громко расхохотался и помахал рукой одной из спешащих официанток, которая проходила мимо с тремя кружками пива в каждой руке. Она остановилась достаточно долго, чтобы надеть одну на его блюдце и поставить карандашную отметку. Рекс Бадер начал немного пристраститься к пиву, но вкус у него все еще был прекрасен.
   Он сказал: "Ну, каков ответ?"
   Другой тоже рассмеялся. "Ответ в том, что все это превратилось в фарс. На самом деле и передовые западные страны, и советский комплекс достигли изобилия. Теперь мы оба производим достаточно, чтобы наши люди могли жить в достатке. Никто не голодает и не остается без надлежащего крова, одежды, медицинской помощи и других предметов первой необходимости, даже самых предметов роскоши".
   Чех вдруг взглянул на свои наручные часы, что немного удивило Рекса Бейдера. Мало кто в Штатах носил часы. Они могли спросить время на своих портативных телефонах.
   Другой встал. Он сказал: "Было очень приятно поговорить с вами, сэр. Я должен идти. Надеюсь, вам понравится вечер в U-Fleku ". Он выглядел так, как будто что-то только что пришло к нему. "Если проголодаетесь, можете попробовать штрудель с колбасой, что-то вроде мясного пирога. Они этим славятся".
   - Спасибо, - сказал Рекс. - Приятно познакомиться.
   Чех, снова взглянув на часы, поспешил прочь.
   Рекс Бейдер снова принялся за пиво. К чему все это было? Он провел большую часть пятнадцати минут, слушая лекцию об относительном валовом национальном продукте Соединенных Штатов и советского комплекса. Что было сделано? Очевидно, этот человек был одним из тех, с кем Роже ожидал, что он свяжется. Очень хорошо, они вступили в контакт. Что теперь?
   Мимо прошла одна из девушек с подносом, на котором лежали порции гуляша и чего-то похожего на выпечку. К нему пришла рекомендация чеха. Пиво вызвало аппетит. Он позвал одну из девушек и заказал один штрудель с колбасой.
   Минут через пять она вернулась с ним, торопливо поставила перед ним тарелку и ушла. Он поднял фаршированное печенье и осмотрел его. Было жарко и пахло чудесно. Он перевернул его, размышляя, как сделать первый укус, принимая во внимание размер лакомого кусочка и жар.
   Внизу было напечатано: "ИДИТЕ В БУХАРЕСТ".
   Он не знал, каким средством было написано, но, несомненно, это его не убьет. Он ел выпечку, писал и все такое. Хорошо, он поедет в Бухарест.
   * * * *
   Вернувшись в отель, он активировал дверь своего номера, прошел в короткий коридор и направился в спальню. Он остановился и посмотрел в пол. Там был небольшой лист канцелярских принадлежностей. Он поднял его. Оно гласило: Комната 1052 .
   Он был на десятом этаже. Предположительно, это была комната 1052. Он взял записку в ванну, разорвал ее на очень мелкие кусочки и смыл. Он открыл дверь своего номера, оглядел холл, никого не увидел. Он пошел по коридору в поисках комнаты 1052 и без труда нашел ее. Он встал перед экраном идентификации, и дверь открылась. Он более или менее ожидал найти чеха, которого встретил в У-Флеку .
   Вместо этого Тэг Дермотт посмотрел на него со стула, на котором он сидел с высоким стаканом в руке.
   Агент IABI сказал: "В последнее время читал Шелли?"
   Рекс хмыкнул и позволил двери закрыться за собой. "Я предпочитаю Китса, - сказал он.
   "Что ты здесь делаешь? Я думал, что теория заключалась в том, чтобы не общаться, пока я не вернусь в Штаты. Я здесь не больше недели. Хочешь раскрыть мое прикрытие?"
   "Произошли некоторые изменения. События развиваются быстрее, чем рассчитывал Шеф. Выпить?"
   Рекс покачал головой. - Я только что выпил. Эта комната была значительно меньше его собственных апартаментов. Он сел на край кровати, лицом к другому. "Какие вещи?"
   "Во-первых, вы уже установили какие-либо контакты с этими шутниками?"
   Рекс медленно сказал: - Не знаю, говорить тебе или нет.
   Агент хмуро посмотрел на него. "Почему бы и нет?" - спросил он.
   "Потому что я не уверен, что происходит и кто что кому сливает во всем этом проекте. Все, кажется, знают предполагаемые секреты всех остальных. Если здесь применимо то же самое, что и в Штатах, то я никогда не встречусь с этими персонажами, с которыми должен встретиться. Они будут избегать меня, как чумы.
   Дермотт все еще хмурился. - К нам это не относится, Бадер.
   "Насколько я понимаю, это относится ко всем. Однако могу вам сказать, что пока у меня нет ни одного имени. Теперь, что все это о каких-то изменениях?
   - Что вы знаете об "Интерспутнике"?
   "Ничего. Это советский комплексный эквивалент нашего Интелсата, не так ли?
   "Вот так. Еще в шестидесятые годы Соединенные Штаты спонсировали Международный консорциум спутниковой связи, и это имело немедленный успех. Через три-четыре года русские не выдержали этой идеи и запустили свою собственную. Их первый спутник "Интерспутник" весил более полутонны, что в четыре раза превышало размеры четырех спутников "Интелсата", но, конечно, это было только начало. Мы только начали движение.
   "Хорошо, какое это имеет отношение к моему заданию?"
   "Еще немного предыстории. Сначала четыре космокорпорации США, ITT, AT&T, Western Union International и RCA скупали время и каналы связи Intelsat и по очереди продавали или сдавали их в аренду клиентам более чем в шестидесяти странах. Они получали от 11 500 до 18 625 долларов за часовую передачу цветного телевидения между Нью-Йорком и Парижем. Что-то в этом роде. Черное и белое было дешевле, но в любом случае они с самого начала приносили неплохую прибыль".
   Рекс все еще был озадачен. - Хорошо, и что теперь?
   "Теперь это гораздо более крупный проект. Это было мелочью. Это превратилось в одну из крупнейших операций, которые когда-либо видел мир".
   "Что вы получаете в?"
   - Разве вы не получали новости?
   "Сюда?"
   Тэг Дермотт был нетерпелив. "Вы можете получать американские новости здесь. Во всяком случае, на днях в Сенат внесли законопроект об объединении "Интелсат" и "Интерспутник". Людям сенатора Хукера, адмиралу Вестоверу и его товарищам это не нравится, как и шефу.
   Рекс задумался. - Есть ли у него шанс пройти?
   - Нет, если сенатор, адмирал и вождь помогут. Они считают, что это первая действительно крупная попытка банды космокорпуса разрушить барьеры между Советами и свободным миром.
   "Свободный мир?" Рекс хмыкнул. "Они все еще используют этот термин? Почему бы не соединить два оборудования для спутниковой связи? Это сделало бы всю операцию более эффективной. Это имеет большой смысл. Это не первое наше сотрудничество. Береговая и геодезическая съемка, метеостанции, исследование Антарктики".
   Дермотт прямо сказал: "В этом есть свои аспекты. Углы с множеством страшных разветвлений с точки зрения наших людей. Это не просто сотрудничество в исследованиях".
   Рекс ждал.
   Тэг Дермотт сказал: "Законопроект предполагает, что все услуги двух систем спутниковой связи будут бесплатными. Доступно для любой страны мира и бесплатно".
   " Бесплатно ?"
   "Вот так. С какой-то сложной системой, где расходы будут нести каждая страна, использующая эту систему, из расчета на душу населения. На этом никто не заработает".
   Рекс зашипел сквозь зубы.
   Агент сказал: "Это был бы шаг к интернационализации крупной отрасли, с которого начался бы этот проект мирового правительства людей из космокорпуса галопом. Очевидно, это тоже только первый шаг. Они не собираются останавливаться на достигнутом".
   - Какой второй шаг?
   "По слухам, вторым шагом будет объединение всех международных перевозок в один космокорпус и объявление их свободными".
   Рекс вытаращил на него глаза. "Но почему ? Все и его двоюродный брат будут колесить по земному шару, проводя время своей жизни на халяву".
   Тэг Дермотт покачал головой.
   "Не спорь со мной . Я не за это. Я сам свободный мальчик. Но они отрицают, что это произойдет. Во-первых, благодаря сверхзвуковым технологиям, которые у нас есть в наши дни, кругосветное путешествие уже доступно практически каждому. Кроме того, большие расходы в путешествии связаны не с транспортом. Это отели, питание и все остальное, когда вы добираетесь из одного места в другое. Некоторое время у них был бесплатный проезд в Советском Комплексе. Думаете, все тратят все свое время на поездки в метро только потому, что это бесплатно? Они утверждают, что это сокращает количество людей, необходимых для обработки документов. Хорошо, этот шаг устранит сотни тысяч людей, вовлеченных во всю чепуху международных поездок. Это их история".
   - А что такое большая чрезвычайная ситуация?
   Тэг Дермотт покачал головой. "Очевидно, что это было бы началом конца. Интернационализируйте мировые коммуникации и транспорт, и до конца десятилетия появится полдюжины других вещей. Космокорп возьмет верх. Не было бы больше Соединенных Штатов, не было бы больше советского комплекса, не было бы больше стран, и точка".
   Рекс Бейдер еще долго думал об этом. Наконец он сказал: "Сомневаюсь, что законопроект будет принят. У слишком многих конгрессменов есть железо в огне".
   Дермотт фыркнул: "Слишком много конгрессменов являются инструментами космокорпуса. В наши дни вы не можете сказать, где кончается промышленность и начинается правительство. У таких людей, как Фрэнсис Роже, в кармане дюжина конгрессменов. В каждом кармане, если уж на то пошло.
   "Советы этого не потерпят".
   "Некоторым не хотелось бы этого делать, но вы понимаете, как мировое мнение было бы за это? Теперь у двух сверхдержав монополия на спутники связи. Все должны платить той или иной стороне. Бесплатные сообщения будут приняты с распростертыми объятиями так называемым третьим миром".
   - Хорошо, - сказал Рекс. - Так как это повлияет на мое назначение?
   Дермотт медленно сказал: - Шефу нужно что-нибудь горячее. Что-то такое, что заставило бы отступить и американский конгресс, и ребят из Кремля".
   Настала очередь Рекса Бейдера хмуриться. "Как что?"
   - Как дело с U-2 в администрации Эйзенхауэра. Как подавление в Чехии в 1968 году или венгерское в 1956 году. Как фиаско в заливе Свиней или кубинское ракетное противостояние при Кеннеди. Что-то, что охладит холодную войну".
   "Холодная война? Это еще один термин, который я не слышал для возраста енота.
   - Что ж, будем надеяться, что вы будете слышать это чаще, - мрачно сказал Дермотт. "Иначе заведешь человека без страны". Он кисло хмыкнул. - Вместе со всеми нами.
   Рекс вопросительно посмотрел на него. "Просто из любопытства, почему ты так против мирового правительства, Дермотт?"
   "Не так ли?" - спросил другой.
   "Я спросил тебя первым. Честно говоря, я еще не принял окончательного решения.
   Лицо другого работало. "Потому что я американец и хочу им остаться. Я не хочу становиться согражданином какого-то необразованного чернокожего, разгуливающего в стрингах по Танзании или где-то еще".
   "Это всего лишь вопрос времени, не так ли, когда этот черный получит достаточно образования и достатка, чтобы носить более ортодоксальную одежду? И это было бы ускорено, если бы весь мир сотрудничал".
   Тэг Дермотт с мрачным лицом встал, подошел к двери и открыл ее. Он сказал натянуто: "Ты получил приказ, Бадер. Шеф хочет, чтобы вы внимательно следили за каким-нибудь способом заставить колесо оторваться от этой попытки сотрудничества. Если вам понадобится помощь, я буду рядом, и через меня будет доступна вся наша организация".
   Рекс Бейдер тоже встал и подошел к двери. Уходя, он сказал: "Вы знаете, я часто задавался вопросом, кто сорвал хвост тому, что летал U-2 Пауэрс".
   Тэг Дермотт хмуро посмотрел на него. "Что это должно значить?"
   "Его приезд в Россию в то время, несомненно, подорвал работу разрядки между Советами и Западом. В то время в Штатах были различные элементы, которые не хотели видеть такой разрядки и чувствовали ее достаточно сильно, чтобы тянуть что угодно, чтобы помешать Эйзенхауэру и Никите Хрущеву сойтись".
   Агент хмыкнул. "Ну, начни думать с точки зрения других гаечных ключей, когда заведешь эти свои контакты, Бадер".
   * * * *
   Рекс Бейдер задумчиво вернулся в свои покои. Он предположил, что причина, по которой Дермотт предпочел, чтобы он пришел в комнату агента, чтобы поговорить, заключалась в том, что комната Бейдера прослушивалась, несмотря на то, что полковник Илья Симонов гарантировал обратное. Но, если уж на то пошло, откуда Дермотт знал, что его собственная квартира не прослушивается? Рекс бессознательно пожал плечами. В эти дни он начал терять сознание. Возможно, у человека из IABI была электронная швабра, и он проверил свою комнату перед встречей.
   Он активировал дверь своего номера и вошел. Пиво в значительной степени выветрилось. Он направился в гостиную с намерением набрать себе сливовицу , жгучую чешскую сливовицу, к которой у него была хорошая переносимость.
   Он резко подтянулся. Луис и Гарри сидели там, явно терпеливо ожидая его.
   ГЛАВА VII
   Луис сказал: "В последнее время читал твоего Китса, Бастер?"
   Рекс уставился на него. "Что это, конвенция? Я думал, что идея заключалась в том, чтобы держаться от меня подальше".
   Гарри сказал, как всегда бесстрастно: - Ты должен ответить Кольриджу. Не он ли написал "Старого моряка"?
   Рекс Бейдер с отвращением подошел к барной стойке и набрал напиток, который ему сейчас хотелось вдвойне. Он сказал: "Эрудированность парочки головорезов?"
   Луис сказал: "Эта парочка головорезов получила такое же образование, как и ты, Бастер".
   Со стаканом в руке Рекс вернулся и сел. "Ага? Что ж, чтобы поддерживать этот высокий уровень разговора, что ты пытаешься сделать, подстрелить этого конкретного альбатроса?
   Луис сказал: - Мы выполняем приказы, Бадер, так же, как и ты. Состоялось заседание Совета диверсифицированной промышленности. У мисс Анастасис новые заказы. Вы слышали о законопроекте об интернационализации всех средств связи?
   "Да." Рекс Бейдер опрокинул половину своего напитка. Он намеренно воздерживался от предложения им угощения. Его все еще раздражал разговор с Тэгом Дермоттом. "Какое это имеет отношение к вам, люди?"
   - Все средства связи, - сказал Гарри, словно объясняя что-то глупому ребенку.
   "Так?"
   Гарри сказал: "Послушайте, International Diversified Industries диверсифицирована. Период. У него много интересов. Одной из самых больших является сеть коммуникаций, в которую вовлечены практически все букмекеры мира. Это все, кроме монополии. Ездит во все страны, где законно делать книги о скачках, и даже в те, где это не так, но у местных властей чешутся ладони".
   "Ага, понятно."
   Луис терпеливо сказал: - Мисс Анастасис и Правление отнесутся с неодобрением, если это объединение международных коммуникаций состоится. Это будет просто вопрос времени, когда каждая страна, в которой мы работаем, национализирует, а затем интернационализирует наши предприятия".
   Рекс фыркнул: - По тому, как ты говоришь, Луис, можно подумать, что ты сам съел кусок пирога.
   Луис спокойно посмотрел на него: "Да, Бастер. Маленький кусочек, но кусочек. Не думай, что мы такие же бездельники, как ты.
   Гарри сказал: "Хорошо, давай прекратим это и перейдем к делу".
   Рекс сказал, допивая свой напиток: "Конечно. Так в чем смысл?"
   - Мисс Анастасис полагает, что, поскольку Роже и его межконтинентальная служба связи занимают видное место в этом космокорпусе, вы, скорее всего, свяжетесь с некоторыми здешними шишками связи.
   - Я полагаю, что это возможно.
   "Отлично, Бастер. Как только вы это сделаете, нам нужно имя или имена. Мы хотим знать, кто находится на вершине лестницы с этой стороны, в банде, которой нравится идея интернационализации коммуникаций".
   "Почему? Я должен был отчитаться перед Софией Анастасис, когда вернусь в Штаты, а не перед тобой.
   - Мы дали тебе пароль, Бастер. Нам нужна информация как можно скорее. Мы не можем дождаться, пока ты вернешься домой".
   - А если я не смогу его получить? - аргументированно сказал Рекс.
   - Тогда нам нужно имя какой-нибудь другой крупной шишки, которая поддерживает эту штуку с космокорпом. Кто-то достаточно большой, чтобы, если бы с ним что-то случилось, поднялась бы сильная вонь.
   Рекс Бейдер недоверчиво покачал головой. - Боже мой, - пробормотал он. "Кто-то еще, кто хочет еще один U-2".
   "Какая?" - потребовал Луис.
   "Ничего такого. Хорошо, вы доставили свое сообщение. Почему бы вам не поладить? Каждая минута вашего пребывания здесь увеличивает шансы, что кто-нибудь узнает и почует неладное. Я не должен никого знать в этом городе. Откуда ты знаешь, что эта комната не прослушивается?
   Луис презрительно усмехнулся и вытащил из кармана маленькое устройство. Это была металлическая штуковина размером с пачку сигарет. - Разве ты никогда не видел таких, Бадер? Может быть, они немного выше дешевых частных сыщиков. Это скремблер. Никакие электронные устройства не работают в радиусе двадцати футов.
   Однако и он, и Гарри встали и направились к двери. Рекс Бейдер последовал за ним.
   Как только они подошли к арке, ведущей в энтраду, Гарри внезапно повернулся и сказал: - Нам не очень нравится твое отношение, Бадер. Может быть, тебе нужен небольшой урок о том, на чьей ты стороне.
   Он ударил Рекса Бейдера кулаком в живот, но совершил ошибку, слишком много болтая о своем намерении.
   Рекс качнулся вбок, втянул живот, рубанул правой рукой и ударил другого по запястью. Он отпустил правую ногу назад, развернулся и, используя весь свой вес, вонзил правую руку в бок другого, сразу под грудную клетку. Рука была сжата не в кулак, а с растопыренными, грушевидными пальцами. Гарри рванулся вперед, его лицо побледнело от агонии. Он упал на колени и остался там, пытаясь отдышаться и застонать.
   Рекс Бадер крутился вокруг своего спутника, но Луис не был любителем. Он отступил назад, раз, два, три, и его рука метнулась к левому плечу. Он появился с небольшим гироскопическим пистолетом, уродливым, но эффективным.
   Луис опасно покачал головой. "Достаточно. Гарри был не в духе, но этого достаточно.
   Рекс натянуто сказал: - У меня такое чувство, что вы двое считаете меня немного мягкотелым.
   Луис покачал головой, его рука с пистолетом была очень твердой. "Не после этого. Выпрямись, Бадер. Мисс Анастасис много платит вам. Заслужи это. Мы платим за то, что нам нужно, но мы хотим доставку. Не нужно никакого второго предупреждения. Вы не получите его. И не поддавайтесь мании величия насчет того, что сейчас забрали Гарри. Лучший человек с руками, который когда-либо жил, не смог бы победить профессионала, у которого есть пистолет. Одумайся, Бадер. Вас купили. Оставайтесь купленными, иначе пожалеете. Мы большая компания, Бейдер.
   Рекс Бейдер уставился на него, сложив руки по бокам.
   Гарри, спотыкаясь, поднялся на ноги, его лицо все еще было белым. - Я собираюсь вставить тебе одну, - прорычал он.
   - Я бы не советовал, - сказал Рекс.
   Луис сказал: "Хорошо, вы двое. Давайте забудем об этом. Вы ведете себя как парочка придурков. Давай, Гарри, пойдем отсюда.
   Гарри повернулся к своему спутнику, сверля взглядом. "Конечно, отлично. Он не оскорблял вас. Ты просто стоял там, как...
   - Заткнись, - сказал Луис. - Оставь это на другой день.
   Гарри огрызнулся на Рекса: "Не думай, что другого дня не будет, Бастер".
   Рекс кисло сказал: Запомнить? В парке перед моим многоквартирным домом. Вы оба напали на меня с тыла, когда я этого не ожидал. Я должен любить тебя только потому, что мы работаем на одного босса?
   Луис сказал: "Давай, Гарри. Мисс Анастасис это не понравится.
   - Как она узнает? Гарри зарычал.
   Луис вздохнул, вернув пистолет на наплечник. - Она узнает. Она знает все".
   * * * *
   Рекс Бейдер не сказал им, что на следующее утро едет в Румынию. Если на то пошло, он не сказал Тэгу Дермотту. У него начало возникать ощущение, что его заперли. У него было чертовски предчувствие, что Дэйв Циммерман или Темпл Норман появятся следующими.
   Он мог бы поехать по подземной скоростной дороге в Бухарест, автоматические электропароходы здесь, в Советском комплексе, очевидно, были так же эффективны, как и на Западе. Однако у него было желание увидеть хотя бы немного страны, какой бы маленькой она ни казалась с воздуха. Рекс Бадер считал, что чем более эффективным становится средство передвижения, тем менее оно желательно. Если вы шли со скоростью три мили в час, вы, по крайней мере, видели местность, через которую шли. Ехать на лошади или велосипеде, и то же самое было по-прежнему в значительной степени верно. Но к тому времени, когда вы садились в машину или, в прошлом, в поезд, вы уже мчались вперед со скоростью, не позволявшей окунуться в сельскую местность. А самолет? Вы немного видели, когда взлетали и приземлялись; смотреть вниз было так же полезно, как смотреть на карту. Он решил, что летать на космическом корабле, должно быть, действительно бессмысленно - вы будете лететь быстрее и видеть меньше, чем любое средство передвижения, когда-либо изобретенное человеком.
   Он был во многом прав. Советский сверхзвук летел на высоте, которая в значительной степени не позволяла видеть сельскую местность внизу. Рекс Бейдер сидел с туристической картой на коленях, играя свою роль, и смотрел вниз. В какие-то мгновения они оказались над Чешско-Моравским нагорьем, а на его деньги это вполне могли быть и Аппалачи. Их единственная остановка перед Бухарестом была в Будапеште, некогда столице Венгрии до слияния советских стран. В этом, по крайней мере, были свои элементы, и он решил, что города-побратимы Буда и Пешт на противоположных берегах Дуная могут похвастаться одним из самых красивых пейзажей из всех городов, которые он когда-либо видел, уж точно не уступающим Сан-Франциско или Нью-Йорку.
   Они снова ушли, и в комнату вошел стюард с подносами с маленькими стаканами пльзеньского типа. Он вежливо склонился над Рексом Бейдером. - Барак , товарищ, - сказал он. "Венгерский национальный дух".
   Рекс сказал: "Спасибо" и взял одну. Он понюхал. В букете чувствовался слабый запах абрикосов.
   Он с отвращением решил, что венгерский национальный напиток, очевидно, был сердечным. В основном, он не любил сладкие напитки. Однако...
   Он опрокинул половину слегка желтоватого ликера обратно на миндалины, а затем едва не выплюнул его снова на спинку переднего сиденья. Он закрыл глаза и сказал: "Вау!" Он не мог припомнить, чтобы когда-либо пил что-то настолько крепкое. Он укоризненно посмотрел на стекло. Барак мог быть основан на абрикосах, но он был дистиллирован до такой степени, что сладости не осталось совсем, и до содержания алкоголя, которое, должно быть, превышало двести градусов. Если бы это был национальный напиток, венграм не нужно было бы чистить зубы. Эта штука сама по себе снимает эмаль.
   Внизу открывались новые аспекты пейзажа, и они снова и снова пересекали извилистый Дунай, пока, наконец, он не исчез на юге. Если он правильно следовал своей карте, они теперь пересекали то, что когда-то было нацией Румынии и той ее частью, известной как Трансильвания. Сначала горы Бихор, а затем Трансильванские Альпы. Где-то здесь, решил Рекс Бейдер, располагался Замок Дракулы. На самом деле, время от времени он мог разглядеть бывшие замки на стратегически расположенных холмах или вершинах гор.
   Они въехали в бухарестский джетпорт Бэнеаса ранним днем, и у трапа "Суперсоника" его встретила смуглолицая яркая юноша в опрятной аэропортовой униформе.
   Она весело сказала: " Buna ziua , товарищ Бадер".
   Рекс Бейдер задумчиво посмотрел на нее. Он сказал: "Пончики за доллары дадут вам понять, что Буна значит хорошо. Я немного знаю испанский и знаю, что румынский тоже латинский язык. И, просто угадал, могу поспорить, что второе слово означает либо полдень, либо день.
   Она немного наклонила голову и посмотрела на него краем глаза. - Из вас вышел бы хороший детектив, товарищ Бадер. Я сказал: "Добрый день".
   Он сделал ложный поклон. "На пенсии. Как будто вы еще не знали. Однако вы ошибаетесь. Из меня вышел паршивый частный сыщик.
   Ее смех звенел. "Конечно, у нас есть на вас небольшое досье, товарищ Бадер. Но вам не о чем беспокоиться. Это рутина. Чрезвычайная комиссия сообщает, что вы безобидны".
   - Это грубая ложь, - решительно сказал Рекс. "Я действительно очень опасен. Особенно барышням. Особенно хорошеньким барышням.
   Она прижала правую руку к сердцу и пропела, как бы очень страстно:
   "Вот вздох тем, кто любит меня,
   "И улыбка тем, кто ненавидит;
   "И, какое бы небо ни было надо мной,
   "Вот сердце на любую судьбу!"
   Он начал хихикать, а потом вдруг понял. Он моргнул, на мгновение задумался, потом откашлялся и выдал:
   "Я восстаю из снов о тебе
   "В первом сладком сне ночи,
   "Когда ветры дышат низко,
   "И звезды сияют ярко".
   Она рассмеялась и сказала: "Ты романтик . Но я не думаю, что знаю его.
   Он сказал: "Я был великим поэтом, когда ходил в школу. Это от Шелли. Первая строфа "Индийской серенады". А ваш был, конечно, из "Томасу Муру" лорда Байрона.
   - Конечно, - весело сказала она. Она протянула руку. "Меня зовут Ана Джорджеску. Я из NTO, нашего национального туристического офиса. Моя работа состоит в том, чтобы сориентировать вас, товарищ Бейдер.
   Он пожал руку, найдя ее женственной, но твердой, и сказал: "Ну, хорошо. Как ты узнал, что я приду?
   Они развернулись и направились в сторону административных зданий джетпорта, идя бок о бок.
   Она сказала: "Наша дочерняя организация в Праге, Cedok , позвонила заранее, как только вы забронировали сверхзвуковой самолет. Мы проводим здесь политику приема наших уважаемых иностранных гостей. О... сориентировать их.
   - А я уважаемый гость?
   Она сказала снова полунасмешливо: "Каждый, кто может позволить себе путешествовать в номерах класса "люкс" в Советском комплексе, отмечен, товарищ".
   - Это один из способов решить, - сказал Рекс. "ОК, сориентируй меня".
   - Хм-м-м, - сказала она. - У вас такая манера произношения, которая придает ему ухмылку.
   Он принял ее снова и снова. Брюнетка. Только до плеча в высоту. Широкий, хороший рот и тонкий подбородок. Кремово-смуглый цвет лица и очень легкий пушок на лице выглядел привлекательно. Ей было, скажем, двадцать пять лет, и ее английский был не хуже его собственного. Она была остроумна и, очевидно, хорошо образована, что подразумевало ее способность цитировать Байрона. И каким-то образом она была связана с лагерем, с которым он должен был связаться для Фрэнсиса Роже и его группы.
   Ну, это их байдарка, пусть гребут.
   Она оживленно сказала: "Я рекомендую отель Athenee Palace. Он удачно расположен в центре города. Вы сможете участвовать в фестивале, не выходя из дома".
   "Фестиваль?"
   "Сейчас сентябрь, товарищ Бадер. Фольклорный фестиваль в самом разгаре. Разве ты не знал? В офисе НТО мы предположили, что именно поэтому вы пришли в эту часть Советского Комплекса в это время года.
   Он продолжал нести чушь, до него дошло, что вполне возможно следить за всем этим разговором с точки, находящейся за сотни ярдов. Или, если на то пошло, читатель по губам с биноклем может проверять их. И, конечно, это не обязательно должны быть люди Ильи Симонова.
   Он сказал: "Тогда это будет просто дополнительный интерес. На самом деле, я пришла импульсивно. Я устал от Праги и хотел проверить некоторые из других крупных городов. Я прочитал в одном из путеводителей, что Бухарест называют Парижем Востока".
   Она серьезно кивнула. "Есть много общего: широкие бульвары, множество парков, манера, в которой река Димбовита течет через город почти так же, как Сена в Париже. Затем веселье людей, ночная жизнь, тот факт, что Бухарест является национальным центром искусства. А, вот и мы. Вы предпочитаете подземный или наземный транспорт, товарищ Бадер? Если хотите, я могу вызвать лимузин с электропароходом.
   Рекс последовал за ней в административное здание. С таким же успехом они могли бы оказаться в Большом Вашингтоне, Денвере или Сан-Франциско. Во всем мире есть что-то идентичное в джетпортах; суетящиеся толпы, тележки для багажа, билетные кассы с их автоматизированными экранами бронирования, ряды киосков с сувенирами и товарами для путешественников с их дисплеями и ящиками для заказов, автобары и закусочные, экраны телевизоров, вспыхивающие новостями о прибытии и отъезде.
   Он сказал с некоторым удивлением: "Электропароход? Вы имеете в виду, что разрешаете отдельным автомобилям въезжать в центральные районы такого большого города?
   Она улыбнулась ему. - Это будет официальный лимузин НТО, товарищ Бадер, а не частное транспортное средство. У нас больше нет личного автотранспорта в Советском комплексе. Это оказалось неэффективным способом передвижения.
   "У нас есть несколько в Штатах, немного", - сказал Рекс. "Хорошо, это машина. Это даст мне возможность увидеть город.
   "Если мы сможем пройти через толпы празднующих", - сказала она.
   Они подошли к месту, над которым висела вывеска, указывающая на офис НТО на полудюжине языков, включая английский. Присутствовала одна женщина, одетая так же, как и его проводник, но она даже не удосужилась поднять глаза от телевизора перед ней. Очевидно, что НТО в наши дни так же автоматизированы, как американские экспресс-повара, путешествующие космокорпусами Запада.
   И Джорджеску встал перед другим экраном телефона, активировал его и заговорил на языке, который Рекс не мог понять. Румынский, видимо. Она повернулась к нему и сказала: "Сюда, пожалуйста".
   Она провела его к ближайшей двери и вышла на улицу с противоположной стороны здания, из которого они вошли. К тому времени, как они подъехали к бордюру, лимузин был уже там. Его дверь открылась при их приближении. Машина была идентична нескольким, на которых Рекс ездил в Праге, когда выезжал за город, менее ультрасовременная, чем у Софии Анастасис, или, по крайней мере, менее громкая. До Рекса Бейдера снова дошло, что европейцы, как с Востока, так и с Запада, приложили больше усилий, чтобы сохранить очарование прошлых лет, чем его соотечественники. Желание погрузиться в завтрашний день казалось не таким уж сильным. Он не был уверен, одобряет он это или нет.
   Она давала указания на экран автомобиля.
   Рекс сказал: "Мой багаж?"
   - Будет в вашем номере, товарищ. Она укоризненно улыбнулась ему. - Мы не настолько примитивны, как все это.
   "Нет таможни? Мое международное удостоверение личности не предъявлено?"
   - Вы прошли через это, как и в наши дни, еще в Праге, товарищ Бадер. И, конечно же, в наши дни даже не обязательно открывать багаж, чтобы тщательно его осмотреть. Что касается вашего удостоверения личности, ваше удостоверение личности было проверено еще до того, как вы покинули свою страну. Фактически, как только вы получили бронь, летите на советский комплекс".
   - Время летит галопом, - пробормотал Рекс, а затем добавил, чтобы сохранить разговор на прежнем легком уровне, - хотя иногда мне хочется слезть с лошади - или с мула, или с осла, или с чего бы то ни было.
   Она рассмеялась, хотя острота была не очень хороша.
   Они двинулись по улице, которую Ана назвала Баняса-роуд, и вскоре пересекли реку Димбовита. Рекс уже заметил, что Бухарест более современный город, чем Прага, и в нем гораздо больше высотных квартир западного типа. Он задавался вопросом, сколько времени пройдет, прежде чем псевдогород появится на Балканах.
   И уже он начал видеть свидетельство фольклорного фестиваля. В Праге единственные национальные костюмы, с которыми он столкнулся, были в ночных клубах на артистах или в таких средневековых тавернах, как У-Флеку . Но здесь, на улицах, они были повсюду. И мужчины, и женщины были одеты в богато расшитые народные костюмы красного, зеленого, белого, золотого и синего цветов.
   Толпы их маршировали вверх и вниз по улицам, некоторые из них время от времени держались за руки, распевая во весь голос, независимо от того, было ли у них музыкальное сопровождение или нет. Время от времени машина замедляла ход или даже останавливалась, а народные танцоры, исполнявшие свою роль в центре улицы, расчищали дорогу. Румынские народные танцы были безумными и включали полдюжины различных стилей. Иногда там было до дюжины мужчин, руки друг у друга на плечах, раскачиваясь в темпе, который, казалось бы, не мог поддерживаться более нескольких минут; иногда очередь состояла из женщин или чередования мужчин и женщин. По большей части лица у них покраснели либо от напряжения, либо от пьянства, либо от того и другого.
   Однажды, когда лимузин остановился, к окну Рекса Бейдера подошел шатающийся гуляка с затуманенными глазами, одетый в костюм, сунул в него выпуклую бутылку и пробормотал что-то на незнакомом языке, последнее слово которого прозвучало как лихиор .
   Ана спокойно сказала: "Он приглашает тебя выпить его цуйку ".
   "Что такое tsuica , или как ты это произносишь?" - сказал Рекс.
   - Вот увидишь, - сухо сказала она. "Это дух румынской нации". Она добавила: "Было бы оскорблением не принять".
   Рекс взял бутылку. Верхушки на нем не было. Он приложил его ко рту, сделал глоток и сказал: "Ух..." Это было так же сильно, как и венгерский барак .
   Танцовщица пьяно улыбнулась ему, схватила бутылку и, пошатываясь, пошла прочь.
   - Вы серьезно относитесь к своим фестивалям здесь, не так ли? - сказал Рекс. "Как долго это будет продолжаться?"
   - Всю ночь, - сказала Ана.
   - Начинать так рано?
   "Начиная со вчерашнего дня".
   Они свернули налево, и Ана сказала ему, что это улица Киселева, а Рекс счел бы ее бульваром. Он решил, что Бухарест заслуживает титула "Париж Востока". Толпы становились все гуще, становилось все больше оркестров, групп бродячих музыкантов, некоторые из которых насчитывали по дюжину или больше скрипачей, гитаристов, аккордеонистов и еще кого-то. Некоторые гуляли в одиночку. Многие из них оказались цыганами, решил Рекс; один вел, кроме всего прочего, танцующего медведя.
   Рекс сказал: "После отеля что?"
   - О, мы пойдем погуляем по городу, если хочешь.
   Рекс посмотрел на нее. - Нет никого особенного, с кем бы ты хотел, чтобы я познакомился?
   Она сделала быстрый жест, приложив палец к губам, но затем продолжила, как будто просто подкрашивала губную помаду.
   Она сказала: "Почему нет. Кого вы имели в виду? Боюсь, что в Советском комплексе у нас нет аналога частных сыщиков, отставных или нет, поэтому было бы невозможно познакомить вас с коллегами, с которыми можно было бы поговорить о деле.
   Рекс сказал: "Хорошо, пропусти это. Скажите, в Штатах каждый автомобиль, как частный, так и общественный, автоматически контролируется компьютером через экран телефона. Запись ведется по каждой поездке. Если есть какая-то причина, разговоры, происходящие в любом транспортном средстве, могут быть записаны. Вы настолько автоматизированы здесь?
   - Тем более, товарищ, - ровно сказала она. "В Советском комплексе записывается каждый разговор, происходящий в машине. Наша полиция нашла это очень эффективным методом отслеживания потенциальных подрывников или других врагов народа. Не просто машины, конечно, а каждое общественное здание и почти каждый дом, если уж на то пошло. Это оказалось очень практичным".
   - Держу пари, что да, - мрачно сказал Рекс. "Что вы имеете в виду под почти каждым домом? Какие из них будут освобождены?
   "Высокопоставленные члены партии иногда считают целесообразным обойтись без наблюдения за своим жильем и автотранспортом. Они, конечно, находятся на уровне, где это не нужно. Тот, кто находится на высших уровнях власти, явно не заинтересован в подрывной деятельности. Человек не ниспровергает самого себя".
   "Я понимаю что ты имеешь ввиду."
   Машина продвигалась медленнее сквозь толпы празднующих в крестьянских костюмах. Рекс Бейдер был впечатлен. Очереди танцоров удлинились. Иногда их должно было быть до сотни одновременно, с переплетенными руками.
   Рекс Бейдер был очарован. Он сказал: "Они не одеваются так все время, не так ли?"
   Она смеялась над ним. "Конечно нет. Тем не менее, мы, румыны, возможно, самая сознательная нация в Европе, будь то на Востоке или на Западе. Каждый гордится своим костюмом. Только в особых случаях их достают и надевают".
   Они вышли на большую площадь и медленно прошли через нее. Он должен был восхищаться автоматическим управлением транспортного средства. Площадь была буквально забита.
   - Это Piata Victoriei , - сказала она ему тоном гида. "Можно сказать, площадь Победы. Хочешь, я расскажу тебе, как он получил свое название?
   "Ничего, в каждом городе на Земле, кажется, есть площадь Победы или проспект Победы, сколько бы поражений ни потерпела страна в свое время. И, если подумать, я не думаю, что когда-либо слышал о Площади Поражения.
   Они вышли к широкому бульвару, и она сказала с веселой ноткой в голосе: "Как вы правы. Это Calea Victoriei , что выходит на проспект Победы.
   Она не была так забита танцорами и празднующими, как площадь, но была достаточно забита. Они ползли вперед.
   Наконец они остановились перед богато украшенным входом в отель. Навскидку Рекс Бейдер не мог припомнить ни одного американского отеля старше двадцати лет. Такие дома, как дома, имели обыкновение спускаться, освобождая место для более современного общежития, почти сразу после того, как вводились в эксплуатацию. Возвращение в город, в котором не был десять лет, имело свои сложности. Тебе было трудно найти дорогу. Это место выглядело так, как будто ему было по крайней мере полвека. Но тогда Прага была такой же, или даже больше. Некоторым гостиницам в Чехословакии было несколько столетий. На самом деле, Рекс Бейдер не возражал. В американских ультрасовременных зданиях была какая-то стерильность, которую он особо не замечал, пока не приехал в Европу.
   Они вышли из парохода и направились к выходу. И тут же были окружены двумя отдельными стайками танцующих, кружащихся, кричащих и поющих гуляк. Одна группа окружила Рекса, переплетя руки и летая ногами; другой похитил Ану Джорджеску, выкрикивая смех.
   Тут же она тоже засмеялась и попыталась что-то позвать Рекса, но ее унесли. Последним выражением, которое Рекс увидел на ее лице, была внезапная тревога, но затем она вальсировала на улицу, ее голова была слишком короткой, чтобы ее можно было увидеть из-за одетых в костюмы похитителей.
   Кто-то сунул бутылку в руки Рекса. Девушка, смеясь ему в глаза, схватила его за шею и крепко поцеловала. Это была пышногрудая девка, эффектно одетая в синее, белое и золотое.
   "Привет!" - сказал Рекс.
   Его выгоняли на улицу. Различные прохожие, которые стояли перед отелем, наблюдая за весельем, коротко посмеялись над его дискомфортом, но затем переключили свое внимание на что-то другое, когда его группа, все еще напевая и танцуя, толкала и толкала его на улицу.
   Они кружились вокруг него, крича, большинство из них были красными, потными, некоторые уже показывали своими неровными танцевальными шагами эффект от цуики и того, что они пили. Просто чтобы быть любезным по этому поводу, несмотря на то, что это было все, что он мог сделать, чтобы оставаться прямо, он сделал глоток из бутылки. Это была tsuica , хорошо. Он попытался передать бутылку кому-то еще, но у большинства из них, похоже, уже была своя.
   Они кружили вокруг старомодного цыганского фургона, запряженного лошадьми, ярко раскрашенного, но явно скорее карнавального реквизита, чем антиквариата.
   Рекс начал уставать от мучений, которые он терпел. Если бы он знал танцевальные па, он бы попытался присоединиться к ним на мгновение или два, чтобы сохранить дух происходящего, но это было все, что он мог сделать, чтобы устоять на ногах.
   На мгновение толпа, казалось, еще больше сгустилась, и он оказался у фургона, спиной к его задней части. Юбки и шали вдруг взметнулись выше огромным водоворотом. Он почувствовал, как за его спиной открылась дверь. Толчок спереди.
   И вдруг он оказался внутри. Дверь захлопнулась.
   "Добро пожаловать в Румынию, Рекс Бейдер", - ровно произнес голос.
   ГЛАВА VIII
   Рекс лежал на полу, пытаясь восстановить равновесие. Он сел, потом встал и посмотрел. Их было двое, одетых в гражданское, и оба сидели на деревянной скамье, скамье, которая шла вдоль одной из сторон цыганской повозки.
   - Вы должны простить романтический способ связаться с вами, - сказал первый.
   Рекс сказал: "Хорошо, но я начинаю думать, что зарабатываю свои деньги. Какой пароль?" И, на самом деле, его действительно интересовал ответ. У него достаточно паролей, чтобы заполнить кодовую книгу, как он давно решил.
   - Ну, Байрон, конечно.
   - Шелли, - рявкнул Рекс. - Со мной уже связался Байрон. Что случилось с мисс Джорджеску? Честно говоря, она выглядела лучше, чем любой из вас. Он стряхнул пыль со штанов.
   "С Аной все было в порядке, - сказал второй. - Она привела тебя сюда. Если бы у вас был хвост или если бы за вами следили, мы не могли бы придумать лучшего способа встряхнуть их. И теперь у Аны, конечно же, есть идеальное алиби на то, что она потеряла тебя. Ты можешь появиться в отеле позже, слегка пьяный и перепачканный с фестиваля, мол, и никто не будет думать дважды.
   Рекс оглядел их. На самом деле они были чистоплотными, интеллигентными типами примерно его возраста. Один был белокурый и выглядел как славянин, другой темноволосый и, вероятно, румын, решил он. Не было никаких оснований полагать, что они были не теми, за кого себя выдавали.
   "Откуда вы знаете, что этот автомобиль не прослушивается?" он сказал. "Я дошел до того, что подозреваю, что моя собственная мать прослушивается".
   Они рассмеялись, и белокурый сделал легкий жест, охватив внутреннюю часть фургона, который уже начал движение, копыта лошади цокали даже сквозь пронзительные звуки танцоров снаружи.
   - Это не тот автомобиль, который даже самый ярый полицейский счел бы достойным прослушивания, мистер Бадер. Пожалуйста, садитесь, нам предстоит короткая поездка.
   Рекс сел. В копии примитивного цыганского каравана были окна, но они были сильно занавешены, а вышитые портьеры задернуты. Они хранили молчание, и через десять или пятнадцать минут большая часть звуков веселья исчезла. Копыта лошади стали слышны более отчетливо.
   "Куда мы идем?" - сказал Рекс.
   Брюнет покачал головой, больше ничего.
   Дорога как будто наклонилась вниз, и все звуки улицы исчезли. Рекс Бадер предположил, что они вошли в гараж или какой-то другой вход в здание, и подтвердил свою правоту пару минут спустя, когда один из двух его похитителей, если так можно было назвать их, встал на ноги, когда караван остановился.
   - Вот и мы, - сказал он и открыл заднюю дверь.
   Они вошли в довольно большой гараж рядом с лифтом. В тишине они повели его к одному из лифтов, и когда дверь за ними закрылась, блондин отдал приказы экрану на языке, который, как решил Рекс, был румынским. Они спустились на два или три уровня вниз, и дверь снова открылась. Они вышли в пустой коридор. Брюнетка шла впереди, блондин замыкал шеренгу.
   Они подошли к большой тяжелой двери, и брюнет что-то сказал в ее идентификационный экран. Когда она открылась, темный шагнул в одну сторону, светлый - в другую, и они встали как стражи.
   Ладно, решил Рекс. Мяч был у других, они должны были начать подачу.
   Он был оборудован как конференц-зал. Доминировал тяжелый стол. Около стола сидело около десяти человек, с интересом глядя на него. В дальнем конце сидел полковник Чрезвычайной комиссии Илья Симонов . Дверь за Рексом Бейдером закрылась.
   В конце концов Рекс Бейдер откашлялся и сказал: "Я думал, что вы, люди, должны держаться подальше от меня во время этого задания".
   Хладнокровный и эффективный на вид специалист по устранению неполадок в сфере контрразведки процитировал: "Лучше продуманные схемы мышей и людей сбиваются в кучу, мистер Бадер".
   Глаза Рекса Бейдера не вылезли бы больше, если бы советский суперагент вдруг поднялся в воздух. Это не могло быть совпадением.
   Это звучало глупо, но это вышло. - Ты знаешь, что говоришь? Это цитата Роберта Бернса!"
   - Что я партнер мистера Дэвида Циммермана? Конечно, мистер Бейдер. Возник вопрос, кем вы являетесь соратником?
   Рекс Бадер окинул взглядом десять других, которые до сих пор хранили молчание, с интересом глядя на него. Он вернулся к советскому агенту.
   - Возможно, я не совсем уверен.
   "Кажется, Рекс Бейдер, что вы не просто двойной агент, а по меньшей мере тройной, а если считать меня, и четверной, а если считать американскую группу мистера Циммермана, то вы пятикратный агент, служащий столько противостоящих организаций. Вы обойдитесь, мистер Бейдер.
   На данный момент Рекс проигнорировал это. Все еще стоя у двери, он указал головой на стол. - Кто эти мужчины?
   - Те, с кем вас послали связаться. Однако в сложившейся ситуации они несколько колеблются, прежде чем довериться вам, Рекс Бейдер.
   Рекс посмотрел на них одного за другим. "Вы влиятельные ученые, инженеры, педагоги и так далее, заинтересованные в изучении возможности дальнейшей интернационализации космокорпораций с конечной целью создания на их основе мирового правительства?"
   Один из старших в группе кивнул и сказал: "Я полагаю, это самый лучший способ заявить об этом".
   В конце стола напротив Ильи Симонова стояло свободное кресло. Рекс неторопливо подошел к нему и сел. Он глубоко вздохнул. Впервые он заметил, что чех, с которым он разговаривал в У-Флеку , был среди присутствующих. Тот кивнул ему, получил в ответ веселый кивок, но тот ничего не сказал.
   - Хорошо, - сказал Рекс.
   - Полагаю, пришло время выложить карты на стол. Симонов прямо сказал: - Трудность, кажется, в том, что вы, очевидно, держите пять рук, Рекс Бейдер. Как старый профессионал в области шпионажа и контрразведки, цифра, которая удивляет даже меня".
   Рекс посмотрел на него, нахмурившись, и сказал: "Зачем втягивать меня в это, если ты уже был в контакте с этой группой? Почему ты не мог справиться с этим?"
   - И раскрыть мое прикрытие? другой сказал разумно. "Видите ли, я тоже действовал более или менее как двойной агент. Однако на самом деле с тех пор, как я видел вас в последний раз, я договорился с людьми мистера Циммермана. Я действительно не знал, что они существуют, пока ваша деятельность не дала мне понять этот факт. А теперь, мистер Бейдер, пожалуйста! На кого вы работаете; Мистер Роже, мисс Анастасис, мистер Кулидж, тайная полиция Советского Комплекса или мистер Циммерман? Или какая комбинация из них?"
   - Возможно, для себя, - с горечью сказал Рекс.
   Теперь в голосе другого был опасный элемент. "Г-н. Бейдер, ставки высоки в этой игре, в которой ты упомянул о закрытии карт.
   - Разве я этого не знаю? - горько сказал Рекс. "Так высоко, что когда я хотел бросить учебу, едва игра началась, я боялся".
   Илья Симонов принял его, но пока помалкивал.
   Рекс сказал: "Я сомневаюсь, что моя жизнь была в опасности из-за группы Роже, когда я отказал ему. И хотя Дейв Циммерман, очевидно, может вести себя немного грубо, если того требует случай, я сомневаюсь, что это было от него, даже после того, как он раскрыл свою деятельность. Однако я боюсь Межамериканского бюро расследований. Но не так боюсь, как я, Чрезвычайной комиссии и Интернэшнл диверсифайд индастриз. Я пришел к выводу, что любой или все из них могут решить, что я могу быть расходным материалом. Каждый из них обнажил свою душу, так сказать. Я слишком много знал".
   "Так?"
   "Поэтому никто не стал бы устранять человека, которого, по их мнению, он держал в кармане. Я должен был позволить им всем думать, что, по-видимому, я на их стороне. Когда карточная игра нечестна, полковник, вы дурак, если честно играете сами.
   Самый старший из группы, который, очевидно, был на пути к выступлению, рассмеялся. - Но все же остается вопрос, кого вы представляете? он сказал.
   Рекс Бадер сказал: "Я". И когда все хмуро посмотрели на него, он медленно добавил. "Когда это впервые всплыло, я сказал всем, что я не политик. Ну, вообще-то это больше, чем политическое. И, возможно, отчасти идеализм моего отца передался мне. Я так же, как и любой другой человек, заинтересован в том, чтобы бомбы никогда не падали. Я даже в значительной степени за мировое правительство, рано или поздно. Но вопрос в том, какая из ваших групп более склонна доставить мировое правительство, а не бомбы?
   Они обдумывали то, что он сказал, некоторые все еще хмурились. Они советовались на каком-то языке, которого он не определил, хотя, вероятно, это был славянский язык.
   В конце концов представитель сказал: "Очень хорошо, мистер Бадер. Ваше первоначальное сообщение было от Фрэнсиса Роже из ICI. Пожалуйста, доставьте его".
   * * * *
   Рекс, в конце концов, так и сделал. Время от времени кто-нибудь перебивал вопросом. В конце у всех присутствующих возник как минимум один вопрос. Он ответил, как мог. Роже подробно рассказал о том, что он собирался им сказать.
   Наконец, старший представитель кивнул. "Очень хорошо. В действительности, конечно, есть сравнительно немного того, с чем мы еще не были знакомы. Среди других источников полковник Симонов был источником значительной информации".
   Рекс посмотрел на главного шпионского агента. "Откуда вы взялись за все это? Предположительно, вы находитесь в том же лагере, что и Джон Кулидж.
   Симонов посмотрел на председателя собрания, если его можно так назвать. Он сказал: "Товарищ, может быть, мистер Бейдер должен получить некоторую информацию".
   Старший кивнул. Он сказал: "Я понимаю, что вы не совсем разбираетесь в социоэкономике, мистер Бадер. Однако у вас, на Западе, часто возникает сильное непонимание того положения, которое преобладало и преобладает в советском комплексе как в более ранние периоды, так и в настоящее время". Он откинулся на мгновение и задумался, прежде чем продолжить. Затем "г. Бадера, русская революция 1917 года была случайностью. Этого никогда не должно было случиться. История не была готова к выходу на сцену большевиков. Во многом для последователей учения Маркса и Энгельса, да и для всего мира в этом отношении, это была трагедия. Ситуация была вызвана неразберихой Первой мировой войны и крахом российской армии и правительства. Ленину была предоставлена возможность, которой он никак не ожидал в своей жизни. Однако, когда большевики пришли к власти, он встал перед их первым собранием Верховного Совета и сказал слова о том, что теперь они приступят к созданию первого социалистического государства. Он ошибся, мистер Бадер. Ни этому органу, ни любому другому органу в России было совершенно невозможно построить социализм. Россия была далеко не готова к социализму. Социализм, как бы вы его ни считали хорошим, плохим, смешным или даже невозможным, предполагает высокоиндустриальное общество. Нельзя начинать с меньшего. В России его не было. Они продолжали пытаться пролезть". Он помедлил и посмотрел на Рекса.
   Рекс сказал: "Хорошо, пока ты не сказал мне ничего действительно нового".
   "Конечно нет. Имейте в виду, г-н Бейдер, что эти старые большевики были идеалистами. Революционеры первого поколения, готовые умереть за свои честные убеждения, ошибаются они или нет. Большинство из них в конце концов умерли за них, когда пришло второе поколение во главе со Сталиным. Сам Сталин якобы был одним из старых большевиков, но он был достаточно хитер, чтобы оставаться в стороне от приближающихся оппортунистов и руководить расправой над своими бывшими товарищами. Это было второе поколение бюрократов, взявших на себя задачу модернизации отсталой России, якобы подготавливающей ее к истинному социализму. К тому времени, когда к власти пришло третье поколение бюрократов, они были полностью оппортунистическими, злобными, мистер Бадер. Первоначальные большевики брали себе жалованья не больше, чем получал обычный механик на заводе. Новая порода платила себе так же высоко, как и их эквиваленты на Западе. Они стали Новым Классом, как это было у югослава Милована Джиласа. Более того, они начали увековечивать себя. Они следили за тем, чтобы их дети ходили в лучшие школы, вступали в партию и в конце концов занимали самые прибыльные должности в стране. К четвертому поколению эта ситуация в значительной степени укрепилась. Партия стала правящей кастой".
   - Я все еще с тобой, - нетерпеливо сказал Рекс.
   Старший снова кивнул. "Дело в том, что по мере нарастания индустриализации сложилась ситуация, аналогичная той, что складывалась на Западе. Так же, как капиталистический предприниматель старого типа не мог управлять космокорпусом, политики не могли управлять промышленным взрывом советского Комплекса. Политики не могут управлять промышленностью, мистер Бадер. Требуются ученые, техники, инженеры, квалифицированные механики. Требуется то, что вы называете мериткратами. Нужны мужчины с высоким IQ и энергичностью. Политики часто обладают энергией, но удивительно, как мало у них высокого IQ. Политику, очевидно, это не особенно нужно".
   Следующие вышли медленнее. "Партия и ее бюрократы, искренни они или нет, больше не представляют никакой ценности, мистер Бадер. Мы, представители той стихии, которую вы называете мериткратами на Западе, скорее разочаровываются, чем помогают им. Очевидно, что за космокорпами будущее. Международные границы больше не действуют".
   - Хорошо, - сказал Рекс. - Так что мне сообщить мистеру Роже?
   Председатель оглядел своих коллег, прежде чем ответить. Некоторые потрудились кивать, но все хранили молчание. Рекс Бейдер давно решил, что они не слишком разговорчивы. Председатель повернулся к нему.
   "Это не будет мгновенным делом, но мы должны начать, и чем раньше, тем лучше. Убедите г-на Роже протолкнуть законопроект об интернационализации средств связи через ваш Конгресс. Если и когда он пройдет, хочет того партия или нет, для обсуждения этого вопроса должен быть созван международный съезд. Партия, вероятно, попытается его отвергнуть, но мы, советские мерикраты, приложим все усилия, чтобы протолкнуть его. Мы подозреваем, что популярность этой идеи в конечном итоге приведет к ее триумфу. Когда и если правительства как Запада, так и советского Комплекса согласятся, придется создать космокорпус нового типа, возможно, в Швейцарии. Очень хорошо, мистер Бадер, что космокорпус будет нашей точкой контакта с нашими товарищами на Западе. Там мы будем излагать наши планы на будущие предприятия. Возможно, следующим будет транспорт. Скажите все это мистеру Роже.
   - Хорошо, - сказал Рекс. Потом: "Еще одно: что здесь делает полковник Симонов? Меня немного смущает, что твои секреты обсуждаются в его присутствии.
   Илья Симонов заговорил. "В советской комплексной бюрократии немало таких, как я, Бадер. Видите ли, даже в бюрократии, если вы собираетесь выполнять тяжелую работу, вы должны ожидать роста меритократии. Конечно, кумовство и фаворитизм господствуют в самых высоких эшелонах, но мы, действительно работающие, не можем быть полуидиотами. Многие, многие из нас видят необходимость изменить старое и с нетерпением ждут мирового правительства на базе космокорпуса. Излишне говорить, что я среди них".
   - Но эта связь с людьми Дэйва Циммермана?
   "Все еще находится на ранней стадии, но мы очень заинтересованы в идеях, которые он предлагает. Вы должны понимать, что когда и если партия будет ликвидирована, нам в советском комплексе придется создавать новые институты. Очевидно, что в столь позднее время мы не можем вернуться ни к царизму, ни даже к классическому капитализму. Лично я не особенно доволен вашей американской договоренностью "один заработанный доллар - один голос".
   Рекс сказал: "Вы бы хотели, чтобы безработный копатель траншей имел такое же право голоса в управлении страной, как, скажем, ученый-ядерщик?"
   Симонов покачал головой. "Нет, я признаю тот факт, что все люди не созданы равными в том смысле, что некоторые могут быть и являются более ценными для общества, чем другие. Почему бы не сделать это таким образом? Каждый избиратель начинает с одного голоса. За каждую единицу IQ выше ста ему предоставляется еще один голос. Человек с IQ 101 получит два голоса. У гения с IQ 150 будет 51 голос".
   - Интересная концепция, - кивнул председатель.
   Рекс слегка пожал плечами. "Хорошо, так что на данный момент это все?"
   - Вот и все, - сказал председатель и начал подниматься на ноги.
   Остальные тоже встали, как и Рекс и Илья Симоновы, подошедшие к нему. Собрание распалось на болтающие группы.
   Симонов хлопнул Рекса по плечу веселым товарищеским жестом и сказал: Бадер, вы макиавеллиец. Сам Сталин гордился бы вами". Он откинул голову назад и от души рассмеялся. "Пять комбинаций карт в игре? Как ты мог проиграть?"
   Рексу пришлось улыбнуться ему в ответ. - Полковник Симонов, вы, очевидно, сами читали "Князя". Я подозреваю, что вы были в курсе почти каждого разговора, который у меня был за последние несколько недель.
   Агент кисло усмехнулся. "Не совсем все. С ультрасовременными скремблерами, которыми пользуется, скажем, мистер Роже, ни один жучок не сможет пройти. Он презрительно фыркнул. "Меньшие, портативные, такие как два ваших друга, Луис Костелло и Гарри Беллини, не имеют смысла для нашего передового оборудования. Они думают, что взламывают все электронные устройства поблизости. Мы просто расшифровываем их. Мы слушаем все, что говорят эти новоявленные хулиганы".
   Рекс покачал головой и ответил на дружеский хлопок другого, сказав: "Что за бизнес". Затем он нахмурился. Другой был в поясе? Советский агент даже отдаленно не походил на щеголеватого типа.
   Тот достойный истолковал взгляд и снова от души рассмеялся. - Это не корсет, мистер Бадер, а бронежилет. Это трижды спасло мне жизнь. Потребуется лазер, чтобы прорезать".
   - Еще раз, - сказал Рекс. "Что за бизнес. Хорошо, что дальше? Как мне вернуться в отель?"
   -- Так же, как вы пришли, -- резонно сказал Симонов. "По оригинальному трейлеру дома, цыганскому каравану".
   * * * *
   Он предположил, что они вернули его примерно тем же путем, которым пришли. Как и прежде, двое охранников, или кто они там были, сидели в караване вместе с ним. Через некоторое время он услышал снаружи звуки фестивального веселья. Звуки усилились, и в конце концов машина остановилась.
   Блондин сказал: "Теперь ты за отелем Athenee Palace. Мисс Джорджеску встретит вас в вестибюле. Она притворится, что расстроена вашим исчезновением. Вы можете просто посмеяться и сказать, что хорошо провели время. Если хотите, можете притвориться немного пьяным. Вы подниметесь в свои комнаты, и сегодня вечером она снова появится и покажет вам город. Утром вы вернетесь сначала в Париж, а затем в Большой Вашингтон".
   - Так что все для меня устроено.
   "Да."
   * * * *
   Это прогрессировало, как они заявили. Ана Джорджеску была ужасно расстроена и извинялась. Рекс рассмеялся. Они составили план встречи на тот вечер, и он отправился в свой номер, предвкушая ванну, выпивку и смену одежды. Это был насыщенный событиями день.
   Выпивку он вскоре получил в руки, но ванну и переодевание пришлось отложить. Едва он набрал себе цуйку - эта штука уже росла на нем, - как загудел идентификационный экран на двери.
   Он активировал его, и там было лицо Луиса.
   - О черт, - сказал он.
   Он подумал об отказе во въезде. Но нет. Он должен был узнать, чего хочет другой. Он щелкнул кнопку, которая открылась.
   Вошли Луис и Гарри, за ними последовал Тэг Дермотт. Рекса Бейдера забрал третий посетитель. Во всей этой неразберихе были какие-то странные составы, ультра-сумасшедшая двойная игра, но он не ожидал сотрудничества между Межамериканским бюро расследований и потомками мафии.
   - Хорошо, - вздохнул он. - Налейте себе выпивки, если хотите, и садитесь. Чем я обязан этой чести, господа?
   Гарри холодно посмотрел на него. - Никакой сообразительности, Бадер.
   "Извиняюсь." Рекс посмотрел на Дермотта.
   Тэг Дермотт, проигнорировав приглашение выпить, опустился на кушетку и ответил взглядом, его лицо было таким же холодным, как и у двух мужчин из Диверсифайд Индастриз. Он сказал: "Вы были с людьми, с которыми вас послали связаться". Это было утверждение, а не вопрос.
   "Вот так."
   "Что они сказали?"
   Рекс Бейдер на мгновение задумался.
   - Говори, - прохрипел Луис. - Тебе заплатили, Бадер. Доставлять."
   Рекс сказал: "Их заинтересовало предложение Роже. Они хотят встречаться с ним дальше".
   Тэг Дермотт что-то пробормотал себе под нос.
   Гарри тихо сказал: - Как их зовут?
   "Я не знаю. Имена не назывались".
   - Где ты их встретил?
   "Я не знаю. Меня отвезли туда на закрытой машине".
   Тэг Дермотт наклонился вперед. "Послушай, Бадер. У нас есть приказ сорвать все это предложение, пока оно не зашло дальше. Нам нужно имя кого-то столь же высокого, здесь, как Роже дома.
   Рекс задумчиво посмотрел на него. - Знаешь, я сомневаюсь, что ты работаешь на Джона Кулиджа. Такие вещи не в его стиле. Он может быть против космокорпуса, но он не станет мириться с убийством или чем-то, что вы трое имеете в виду.
   Дермотт сказал: "Это не твое дело, Бейдер".
   - Я думаю, ты продался Софии Анастасис.
   Гарри весело хмыкнул. Он тоже занял место. Он сказал: "Посмотрите, кто говорит о продаже. Ты бы свою мать продал за копейки, Бадер. Давай, нам нужно имя. Некого бить. Кто-то достаточно большой, чтобы вызвать такую международную вонь, что это слияние коммуникаций будет отложено. Вы, должно быть, видели там кого-то, кого можно ощупать".
   Рекс сказал: "У тебя работает скремблер?"
   "Конечно."
   - Значит, никто не может это подслушивать?
   - Я же говорил тебе, что это работает.
   Рекс медленно сказал: - Тогда я могу придумать только одно.
   "Он здесь, в Советском Комплексе, большое колесо, и кто-то связан с этой операцией?"
   "Даже очень."
   "Если бы его сбил явно кто-то с Запада, это вызвало бы большую вонь?"
   "Это вызовет адскую вонь и приведет к аресту целой группы американских агентов в Советском Комплексе, за которым последует арест целой группы советских агентов на Западе. Отношения между Востоком и Западом будут в смятении".
   - Отлично, - отрезал Дермотт. "Это кто?"
   "Полковник Илья Симонов. Если у меня есть четкая картина, он один из главных активистов этой схемы, а также высокопоставленный советский бюрократ".
   - Ты знаешь, где он сейчас?
   - Он в городе, где-то в Бухаресте, иначе я не знаю.
   Все трое поднялись на ноги.
   - Мы найдем его, - безразлично сказал Луис.
   Когда дверь за ними закрылась, Рекс Бейдер посмотрел на нее. - Боюсь, мальчики, он найдет вас первым, - сказал он.
   последствия
   Рекс Бейдер снова сидел в кабинете-святилище Фрэнсиса У. Рожета, председателя правления компании International Communications Incorporated. Как и прежде, кроме него присутствовали только сам Роже и его помощница Темпл Норман.
   - Вот и все, - сказал Рекс Бейдер. "Я вернул их деньги и Кулиджу, и его группе, и мисс Анастасис - по телефону, конечно. Я их не видел. Я сообщил правду. Я не знал имен ни одной из групп, с которыми вы хотели связаться. Я не добавлял, что не пробовал. Возможно, я немного соврал, когда сказал мисс Анастасис, что не знаю, что случилось с двумя ее мужчинами, Луисом и Гарри. Она сообщила, что они исчезли. Кулидж был раздражен мной, но не упомянул своего человека, Тэга Дермотта. Возможно, он даже не знал, что Дермотт был в Европе, он, очевидно, продался компании Diversified Industries".
   Рекс прочистил горло и завел его. - Я буду настаивать на нашем соглашении и оставлю ваши запасы, так как полагаю, что сделал то, что вы хотели. Ваш первоначальный контакт был установлен.
   Роже кивнул. "Мы ожидали немного большего, но вы можете оставить себе те запасы, которые мы вам авансировали. Мы ожидали, что вы будете больше путешествовать по Советскому Комплексу, беседуя с целым рядом заинтересованных лиц".
   - Как оказалось, в этом не было необходимости, - сказал Рекс.
   Темпл Норман раздраженно сказал: "Мне кажется, вы очень мало сделали, чтобы заработать свою зарплату".
   Рекс посмотрел на него. - Есть еще одна вещь, о которой я еще не сообщил.
   Роже нахмурился. - Что это, мой дорогой Бадер?
   Рекс Бейдер не сводил глаз с помощника магната. - Вы как-то упомянули в своей высокомерной манере, что я сыщик, и спросили меня, что я обнаружил. Вы когда-нибудь слышали о Шерлоке Холмсе, мистер Норман?
   "Конечно. К чему ты клонишь, Бадер? Ноздри темппл-нормана были наверху.
   "Холмс однажды сказал что-то вроде того, что если исключить невозможное, то останется истина, какой бы невероятной она ни была".
   Фрэнсис Роже недоуменно сказал: "Ну, что кажется таким неправдоподобным, как не правда?"
   - Что ваш ближайший помощник, член одной из богатейших старых семей страны, - предатель, предавший вас одному или обоим - Кулиджу и его группе и мисс Анастасис и ее.
   Темпл Норман замерла от негодования. "Ты с ума сошел?"
   - Я так не думаю. Рекс снова посмотрел на Роже. "Это святилище нельзя прослушивать. Вы сами так сказали. Полковник Симонов тоже, и он должен знать. Вы разумно держали меня и мою миссию в тайне. Я не встречал никого, связанного с вашей организацией, кроме Темпл Норман и вас. Я сомневаюсь, что вы предатель, мистер Роже. Это не имеет смысла. Но кто-то слил все, что ты мне рассказал, включая нашу маленькую систему паролей. Сливать некому, кроме одного из нас.
   Его взгляд снова обратился к Темпл Норман. - Все не так уж неправдоподобно. Налоги на наследство, налоги на прирост капитала, налоги с корпораций и все остальное сводят на нет старые огромные состояния, но они все еще существуют. Вы можете быть странными товарищами по постели, но ни вы, ни мисс Анастасис не заинтересованы в дальнейшем росте меритократии и космокорпуса. Он вернулся к Роже. - Я предлагаю вам найти себе нового помощника, мистер Роже.
   Супермагнат повернулся к своему секретарю-помощнику. - Это все, Темпл. Я рассмотрю это позже".
   - Но, сэр!
   "Убирайся!"
   Другой получил.
   Рекс Бейдер выпрямился. - Я тоже буду ладить.
   "Нет."
   Рекс посмотрел на него сверху вниз. "Работа сделана".
   Фрэнсис В. Роже покачал головой. - История еще не закончилась, мой дорогой Бадер. Только первая глава. У меня есть для тебя еще одно задание".
   "О, нет ".
   ЛИЦЕНЗИЯ НА ВОРОВСТВО, Луис Ньюман
   Первоначально опубликовано в журнале Galaxy Magazine в августе 1959 года.
   История человека становится страшно и удивительно запутанной с появлением межзвездных путешествий. Особый интерес для склонного к юриспруденции студента представляет знаменитое дело Скрргка, которое началось в Галактическом Трибунале с дела " Граждане против Скрргка" .
   Дело и мнение суда можно резюмировать следующим образом:
   Скрргк, уроженец Скннбта (Альтаир IV), где воровство почетно, санкционировано законом и обычаем, иммигрировал на Землю (Солнце III), где воровство противоречит как закону, так и обычаю.
   Проживая в Чикаго, городе в политическом подразделении, известном как штат Иллинойс, часть Соединенных Штатов Америки, одного из древних национальных государств Земли, он услышал, как его домовладелица произнесла фразу "Разрешение на кражу". распространенный разговорный язык в этом районе, который относится к какой-либо особой привилегии.
   Затем Скргк отправился в полицейский участок в Чикаго и запросил лицензию на кражу. Дежурный сержант в шутку выписал документ, якобы являющийся лицензией на кражу, и Скрргк, опираясь на этот документ, совершил кражу, был задержан, предан суду и осужден. По прямой апелляции, разрешенной Галактическому Трибуналу, Суд постановил:
   (1) Все лица обязаны знать и соблюдать законы юрисдикции, в которой они проживают.
   (2) Должностные лица должны воздерживаться от искажения закона юрисдикции незнакомцами.
   (3) Если, как здесь, должностное лицо виновно в таком искажении фактов, требование осведомленности больше не применяется.
   (4) Если, как здесь, неопровержимыми доказательствами доказано, что ответчик законопослушен и готов соблюдать стандарты своего места жительства, искажение закона государственными должностными лицами может быть равносильно провокации.
   (5) Доктрина провокации запрещает штату Иллинойс преследовать этого ответчика.
   (6) Масштаб преступления не имеет значения по сравнению с вовлеченным в него принципом, и тот факт, что необычное обучение подсудимого на Sknnbt позволило ему украсть большое здание в Чикаго, известное как Merchandise Mart, не имеет значения.
   (7) Ответчик, однако, нес гражданскую ответственность за возвращение здания и его обитателей или их стоимости, даже если ему пришлось совершить кражу, чтобы получить это, при условии, однако, что он украл только на и с планеты, где воровство было законным.
   Дело Скргка никоим образом не было завершено решением Галактического Трибунала, но продолжало звучать годами, полевым днем для юристов и "уроком для всех в сложностях современного межгалактического права и общества", - сказал Уинстон. Гарольд С., Герман, профессор истории права, Гарвард.
   Несмотря на то, что Скргк был освобожден по уголовному обвинению в краже, ему все же было предъявлено около 20 000 обвинений в похищении людей, а также гражданская ответственность, возложенная на него решением суда.
   Обвинения в похищении временно были сняты. Не то чтобы похищения не считались возмутительными, но все заинтересованные лица быстро осознали, что, если Скргк постоянно будет участвовать в длительных и дорогостоящих защитах от уголовного преследования, у него не будет вообще никаких шансов получить от него какую-либо реституцию. Перво-наперво, а с терранами это редко означает справедливость.
   Скргк предложил заплатить сверх денег, которые он получил за здание и его обитателей, но это было неприемлемо для землян, потому что они действительно хотели, с типичным для них преувеличенным рвением, при условии, что это согласуется с их финансовыми интересами, было возвращение оригинальных статей. Требовались не только люди, но и само здание имело особое значение.
   Его полное название было "The New Merchandise Mart", и он был построен в точном стиле оригинала и точно в том же месте на южном берегу реки Чикаго, где оригинал стоял до его уничтожения во время Разграбления Чикаго. Для землян это было больше, чем просто крупная коммерческая структура. Это также было символом необычайно быстрого восстановления Терры от Хаоса Империи до ее нынешнего положения лидера в Галактическом Союзе. Земляне хотели вернуть это здание.
   Итак, Скргк, любезный в душе парень, сначала попытался вернуть его, но это оказалось невозможным, поскольку он продал здание Альдебаранской Конфедерации для использования в ее ежегодном "фиесте процветания".
   Доминирующая культура альдебаранской системы является потомком "демонстративного уничтожения" или "потлача", когда ценные предметы уничтожаются, чтобы доказать богатство и могущество разрушителей. По обычаю один раз в альдебаранский год - около шести терран - правительство Альдебарана спонсировало символическое празднование такого разрушительного рода, и оно купило Магазин товаров у Скрргка в рамках своего специального празднования, посвященного первой тысячелетию Конфедерации.
   Следовательно, здание вместе со всем остальным было полностью уничтожено в "костре", охватившем всю четвертую планету от главного альдебаранского солнца.
   Скргк также не смог организовать возвращение на Терру обитателей здания, числом около 20 000 человек, потому что он продал их в рабство Бутеанской лиге.
   * * * *
   Обычно считается, что рабство запрещено по всей Галактике в соответствии со статьей 19 Галактического договора, но это не так. Что на самом деле запрещено, так это "принудительное рабство", и эта ситуация доказала важность этого различия. В деле Сол против Ботеса Галактический Трибунал постановил, что Терра не имеет права принуждать "рабов" отказаться от рабства и вернуться на Терру, если они того не хотят. И, вполне естественно, никто из них не хотел.
   Следует помнить, что бутеанцы, необычайно красивый и добродушный народ, находились в непосредственной опасности расового вымирания из-за пагубных последствий странной ядерной бури, прошедшей через их систему в 1622 году. "Эффект", как его называли, заключался в том, чтобы сделать каждого бутеанца бесплодным по отношению к любому другому бутеанцу, оставив при этом каждого бутеанца в норме способным к размножению, при условии, что один из партнеров в союзе не подвергся ядерной буре.
   Столкнувшись с этой ситуацией, бетесы немедленно предприняли шаги для поощрения широкой иммиграции других гуманоидных рас, в основном терранов, поскольку именно земляне изначально колонизировали Ботес, и поэтому было известно, что межпородное скрещивание возможно.
   Но бутеанцы в своей иммиграционной политике в значительной степени не увенчались успехом. Терра была мирной и процветающей, и ботейцы, будучи плохими рекламодателями, не смогли убедить больше, чем горстку, покинуть относительный комфорт дома и отправиться в далекую ботейскую систему, где, почти все были уверены, за ботейцами уготована какая-то ужасная участь. ' медовые слова. Поэтому, когда появился Скрргк с примерно 20 000 терран, ботцы в отчаянии согласились купить их в надежде избежать запрета на "принудительное рабство" статьи 19, заставив их полюбить его.
   В этом они достигли впечатляющих успехов. С "рабами" обращались с величайшей роскошью и прикладывали все усилия, чтобы удовлетворить любое разумное желание. Их "обязанности" полностью состояли в том, чтобы "держать компанию" с необычайно привлекательными бутеанцами.
   При таких обстоятельствах неудивительно, что из 20 101 оккупанта все, кроме 332, категорически отказались вернуться на Терру.
   332 человека, которые действительно хотели вернуться, большинство из которых были психотиками на грани, были отправлены домой, и Ботес подал в суд на Скргка за их покупную цену, но Суд Галактического Квадранта отклонил его на основании теории, по сути, о Предостережении Эмптора - пусть покупатель остерегаться.
   * * * *
   Суд в деле Sol v. Boötes постановил, что, хотя от взрослых нельзя требовать возвращения на Терру, несовершеннолетние в возрасте до 31 года могут быть возвращены, и еще 569 человек были возвращены в соответствии с этим постановлением, к громкому отвращению членов группы после полового созревания. той группы. Поскольку, по-видимому, возник вопрос об определенных искажениях со стороны Скргка в отношении возраста или семейной принадлежности некоторых членов этой небольшой группы, он согласился на внесудебное урегулирование претензии Ботеса в отношении их покупной цены, тем самым лишив адвоката дальнейшего разъяснения прав двух "добросовестных" дилеров в этой своеобразной сделке.
   Терранцы, конечно, были совершенно недовольны таким результатом. Под предводительством некоторых демагогов и, в меньшей степени, большей частью политической оппозиции существующему терранскому правительству, и напомнив о некоторых реальных примерах из собственной истории Терры, многие пришли к убеждению, что какая-то форма гнусного "промывания мозгов" применялась против "несчастные" земляне-экспатрианты. Возбуждение накалялось, и была даже некоторая агитация за выход из Галактического Союза.
   Столкнувшись с такими беспорядками, правительство Терры предприняло усилия для достижения некоторого урегулирования с Ботесом, несмотря на решение суда по делу Сол против Ботеса , и, наконец, смогло получить в Центаврианском соглашении существенную компенсацию, поскольку в Соглашении было специально оговорено, что деньги должны были быть выплачены иждивенцам, понесшим реальный финансовый ущерб.
   В иске против правительства Терры одной из исключенных семей, чтобы получить для этой семьи долю возмещения, действительность договора, поскольку он применялся для исключения подавшей иск семьи и других в аналогичном положении, была поддержана Соединенными Штатами. Верховный суд штатов.
   Иск был начат до того, как Соглашение было ратифицировано Генеральной Ассамблеей, и Суд указал, что истец проиграл бы из-за длинной череды дел, дающих Президенту Мира определенные неотъемлемые полномочия по ведению иностранных дел. Однако, поскольку вопрос был вынесен на решение после ратификации, Суд заявил, что вопрос о "неотъемлемых полномочиях" является спорным и что Соглашение, получившее статус договора в результате ратификации, должно считаться действительным в соответствии с " Верховенство договоров" статьи 102 Объединенной Терранской Хартии.
   Хотя это не удовлетворило жителей Терры - и их гнев, возможно, способствовал падению администрации Солнечной партии на следующих выборах - Договор обычно рассматривается изучающими предмет как триумф солярианской дипломатии и выдающийся пример межгалактическая добросовестность со стороны Волопаса.
   * * * *
   Конечно, ни демагогия, ни злоба не могли навсегда скрыть истинные факты о том, как ботейцы обращались со своими "рабами", и когда истинные факты стали известны, произошел внезапный поток миграции с Терры в Волопас, угрожавший обезлюдением. Солнечную Империю и утопить Волопаса. Наводнение было быстро остановлено Денебским договором, ограничивающим миграцию между двумя системами. Этот договор считался действительным исключением полицейских полномочий из принципа "свободной миграции" статьи 17 Галактического договора в деле Болеслав против Сола и Ботеса .
   Все это оставило Skrrgck с обязательствами в размере около сорока миллионов кредитов и практически без активов. Как и большинство альтаирцев, он был превосходным вором, но плохим торговцем. Цена, которую он получил за Merchandise Mart и "рабов", хотя и составляла приличное личное состояние, была меньше половины суммы претензий к нему, и из-за прискорбной пристрастия к медленным Aedrils и быстрым Flowezies , он только осталось примерно половина.
   Скрргк, который к этому времени, по-видимому, развил в себе любовь к судебным разбирательствам, равную его любви к воровству, использовал часть того, что у него осталось, в последней попытке избежать ответственности, объявив себя банкротом, шаг, который, естественно, был встречен воем возмущения. его кредиторами и потоком возражений против его петиции, потоком, который чуть не затопил Федеральный окружной суд в Чикаго.
   Трудно представить себе более сложную судебную тяжбу, чем могла бы иметь место, и более поучительную для адвокатуры, если бы ситуация была доведена до логического завершения.
   С одной стороны, была вековая политика терранского и галактического законов о банкротстве. Человек становится не в состоянии платить по своим долгам. Он идет на банкротство. Все, что у него есть, распределяется между его кредиторами, которые должны довольствоваться тем, что они могут получить от его нынешних активов. Они не могут требовать, чтобы он пошел на работу, чтобы заработать дополнительные средства, чтобы платить им больше. Именно для того, чтобы избежать этой формы залога своего будущего, и существует банкротство.
   Тем не менее, здесь было более семи тысяч кредиторов, утверждавших, что долги Скргка не должны быть погашены в результате банкротства, потому что от Скргка могут потребовать украсть достаточно, чтобы полностью удовлетворить их.
   Могли ли кредиторы потребовать от Скргка таких личных усилий для удовлетворения своих требований? Юрист почти наверняка скажет "нет", сославшись на Закон о банкротстве как на достаточное основание, не говоря уже об аномалии, когда терране в терранском суде просят Скргка совершить в их пользу действие, незаконное на Терре и наказуемое тот терранский двор.
   Идея терранского суда, дающего судебную санкцию за кражу, по меньшей мере нова. Действительно, было слышно, как председательствующий судья Гриффин сказал своему другу на поле для гольфа, что он "выкинет всю эту чертову штуку" только по этой причине.
   * * * *
   Тем не менее, несмотря на неопровержимый авторитет мнения, трудно сказать, каким было бы окончательное решение, если бы дело было передано в Галактический Трибунал, поскольку в первоначальном деле Скргк против Иллинойса этот высокий орган будут помнить, специально заявил, что Skrrgck несет ответственность за стоимость здания и его обитателей, "даже если он должен украсть, чтобы получить его".
   Эта поспешная и опрометчивая фраза, безусловно, была dicta и, вероятно, предназначалась только для шутки, так как мнение было написано главным судьей Сссстсом, представителем неуемной расы ящеро-шутников, сирианцев. Но если бы дело действительно предстало перед ними, суд мог бы, так сказать, подняться на собственную петарду и был бы вынужден вынести решение в соответствии со своей прежней "шуткой".
   К несчастью для любопытства юристов, на этот вопрос так и не ответили, поскольку Скргк сделал замечательную вещь, которая сделала весь спор неуместным. Каковы были его мотивы, вероятно, никогда не будет известно. Его характер делает маловероятным то, что он начал процедуру банкротства добросовестно, а позже им двигала совесть. Вполне возможно, что банкротство было просто тщательно продуманной ошибкой. Однако более вероятно, что он просто ухватился за необычную возможность, предоставленную ему публичностью.
   Каковы бы ни были мотивы, факты таковы, что Скргк использовал последние из своих иссякающих ресурсов для покупки одной из недавно разработанных Terran Motors "Птиц времени", на которой он тайно путешествовал на Альтаир. Даже эта первая модель Птицы Времени с ее примитивным дискоординатором мезонного обмена сократила путь от Солнца до Альтаира с недель до дней, и Скргк, тайно приземлившись на своей родной планете, когда его дело о банкротстве все еще находилось в стадии суматохи, смог совершить величайший "переворот" в истории Альтаира. Он никогда бы не смог сделать это без огласки судебного разбирательства. В культуре, где воровство считается почетным, против его совершения принимаются самые строгие меры предосторожности, но кто мог ожидать Скргка? Он был в нескольких световых годах отсюда, пытаясь обанкротиться.
   Итак, в то время как все взоры Альтаира, как и всей остальной Галактики, были с изумлением прикованы к законному цирку, разворачивавшемуся на Терре, Скрргк смог украсть Драгоценности Альтаирианской короны, а также наследного принца Альтаира, и бежать с ними на Сол.
   * * * *
   Реакция была бурной. Галактику охватило почти истерическое веселье. Кредиторы Скргка на Терре были вне себя от радости. Альтаирианцы предприняли одну попытку вернуть свои ценности в судах, но были немедленно отклонены Галактическим Трибуналом, который мудро постановил, что общество, которое делает добродетелью воровство, должно нести последствия своей собственной культуры.
   Таким образом, кредиторы Skrrgck были полностью оплачены. Для этого было более чем достаточно одних драгоценностей, содержащих не менее семи бесценных "камней Вандерстоунов", тех странных кусочков застывшего огня, которые так редко парят в межзвездных пустотах, совершенно невосприимчивых к любому из эффектов гравитации. Альтаир заплатил баснословную цену за возвращение коллекции, а Скргкк тоже потребовал и получил за принца солидный выкуп, пригрозив продать его Волопасу, откуда тот, разумеется, уже никогда не вернется. Быть принцем в демократической конституционной монархии не так гламурно, как вы думаете.
   Его кредиторы были удовлетворены, Скрргк вернулся в Скннбт, прихватив с собой разгневанного наследного принца, то есть рассерженного тем, что он потерял шанс отправиться в Ботес. В "Альтаире" Скрргк был воспринят как популярный герой. Он совершил то, о чем мечтал каждый альтаирианец почти с момента своего рождения, и его широко и радостно приветствовали. На этой волне народной лести он занялся политикой, баллотировался на пост премьер-министра и был избран подавляющим большинством голосов.
   Как только он вступил в должность, он предпринял шаги, в соответствии с альтаирскими обычаями, чтобы стереть "пятно" на своей чести, вызванное тем, что позволил сержанту полиции Чикаго обмануть его знаменитой лицензией на кражу.
   Он возбудил против сержанта иск о расходах на его защиту по первоначальному обвинению в краже.
   Дело было доведено до Галактического Трибунала, который к этому времени уже от души устал от всей этой неразберихи. Очевидно, чувствуя, что сержант был первоначальной причиной указанного беспорядка, суд отклонил его заявление о том, что он просто пошутил.
   Суд сослался на давнее дело из Западной Вирджинии, США - Plate v. Durst , 42 W. Va. 63, 24 SE 580, 32 LRA 404. 1691 г. Однако 1896 г. относится к тысяча восемьсот девяносто шестому году доатомной эры, которую мы, конечно, называем АА - Ante Atomica. первый атомный взрыв, дело на самом деле произошло примерно в 54 году н.э.)
   Суд процитировал заключение по этому древнему делу следующим образом: "Шутки иногда воспринимаются всерьез... неопытными... и если это так, то обманутое таким образом лицо приводится (несет расходы) в полное убеждение и ожидание того, что шутник настроен серьезно, закон также поверит шутнику на слово и даст ему хороший повод улыбнуться".
   * * * *
   Соответственно, сержанту было предъявлено очень большое обвинение. Хотя город Чикаго поплатился за это решение, сержант стал посмешищем всей планеты, поэтому он подал заявку и получил разрешение на исключение из условий Денебского договора и мигрировал в Ботес.
   Там, которого считали настоящим спасителем ботейской расы и избранным орудием бога Волопаса, он был принят как святой. Он умер в 1689 году в окружении своих 22 детей и 47 внуков, разбогатев, став лидером самого чрезмерного культа плодородия, который только сейчас насильственно подавляется ботейским правительством.
   В 1635 году П.А. кто-то на Земле вспомнил об обвинениях в похищении Скрргка, которые все еще оставались невыполненными, и попытался возбудить против них уголовное дело. Однако к этому времени Скргк уже был премьер-министром, главным исполнительным директором "Альтаира", и все вопросы экстрадиции находились исключительно на его усмотрении. Пользуясь этой властью, он отказался выдать себя, и прокурор на Земле, чьи избиратели начали смеяться над ним, отменил обвинения "в интересах межзвездной гармонии".
   История имеет интересное продолжение. В течение беспрецедентных шести сроков пребывания Скрргка на посту премьер-министра (никто другой никогда не служил меньше семи) ему удалось, благодаря неустанному политическому маневрированию, объявить воровство вне закона в системе Альтаириан. По его словам, это "культурная черта, от которой больше проблем, чем пользы".
   ОТЛОЖЕННОЕ ДЕЙСТВИЕ, Чарльз В. Де Вет
   Первоначально опубликовано в журнале Galaxy Science Fiction в сентябре 1953 года.
   Это было просто предчувствие. Джонсон знал это, но его догадки часто приносили плоды в прошлом, и теперь он ждал с терпением большого человека. Пять часов он просидел на деревянных трибунах под смятым брезентом, который концессионеры поставили, чтобы защитить туристов от желтого солнца Марлока.
   Солнце было жарким, и вскоре одежда Джонсона была покрыта большими грязными пятнами пота. Время от времени легкий ветерок обдувал трибуны из туземной секции, и при каждом вдохе его ноздри сморщились в знак протеста против едкого запаха.
   Марлок не был большой планетой. Его единственной претензией на известность была широко разрекламированная лента Мебиуса от Nature. В течение восемнадцати месяцев в году - девять месяцев минусовых холодов и девять месяцев знойного песчаного лета - единственные иностранцы, посещавшие планету, приезжали, чтобы купить ее единственный экспорт - мех пустынного быка. Но в течение двух месяцев осени и двух месяцев весны туристы хлынули, чтобы поглазеть на Стрип.
   Лениво, в сотый раз, Джонсон окинул взглядом туристов, выстроившихся в очередь для своего "захватывающего" путешествия на Стрип. Большинство из них не ушли бы далеко; они только хотели иметь возможность сказать, что они были на нем. К тому времени, как они вернутся домой, они сочинят несколько довольно захватывающих историй об этом.
   Не было никаких признаков человека Джонсона.
   * * * *
   Вечеринка началась на Стрипе. При первом же ощущении головокружения женщины взвизгнули и в большинстве своем повернулись назад. Их люди пошли с ними, тайно вздохнув с облегчением.
   Джонсон равнодушно наблюдал, пока не остались только двое: молодая пара, которую он мысленно обозначил как молодоженов. У девушки была твердость. Возможно, больше, чем молодой парень с ней. Он изображал скучающую браваду, громко смеялся, когда девушка колебалась, но пока он ждал своей очереди, вдоль его подбородка и на висках появились белые полосы.
   Молодая пара ушла уже достаточно далеко, чтобы оказаться на первом изгибе извилистого провала Стрипа. Их тела уже резко наклонялись, поскольку таинственная гравитация Стрипа удерживала их перпендикулярно их пути. С того места, где он сидел, Джонсон мог прочитать тошноту на их лицах.
   Когда они обошли Стрип вокруг, пока не наклонились под углом 35 градусов, девушка, казалось, потеряла самообладание. Она остановилась и встала, схватившись обеими руками за направляющую веревку. Мальчик что-то сказал ей, но она покачала головой. Теперь ему придется продемонстрировать свое превосходство, продолжая, но Джонсон был готов поспорить, что это ненадолго.
   Мальчик сделал еще три шага и остановился. Затем его тело согнулось посередине, и ему стало плохо. С него было достаточно.
   Оба повернулись и поспешили обратно. Толпа туристов, наблюдавших или ожидавших своей очереди, аплодировала. Джонсон знал, что через несколько минут ребенок будет думать о себе как о герое.
   Внезапно Джонсон выпрямился, заметив вновь прибывшего, который крепко сжимал под мышкой коричневый портфель, покупая билет. У него были широкие плечи и черная борода. Пришел человек Джонсона.
   Увидев, как бородатый мужчина вышел со следующей группой, чтобы бросить вызов Стрипу, Джонсон встал и быстро пошел к выходу. Пробравшись локтем, пробормотав извинения, он присоединился к ожидающей группе.
   Человек с худощавым лицом открыл веревочную калитку, и они прошлепали внутрь. Группа должна была пройти пятьдесят шагов, с бородатым мужчиной далеко впереди и Джонсоном где-то посередине, прежде чем желудок Джонсона послал ему первое предупреждение о волнении. Большинство ехавших впереди остановились, и Джонсон осторожно пробрался мимо них.
   Еще двадцать пять шагов, и он оставил остальных позади. Все, кроме бородатого мужчины. Он не остановился и не оглянулся.
   Теперь желудок Джонсона сжался в тугой узел, и в голове стало легко. В ушах раздавался слабый звон.
   К тому времени, как он добрался до конца направляющей веревки, из его желудка в горло подползла тошнота. Это было максимально безопасно; в рекламной литературе было сказано, что это точка невозврата. Впереди его добыча шла наполовину согнувшись, раскачиваясь взад и вперед, как будто он был пьян. Но он не остановился.
   Джонсон повернулся, чтобы оглянуться, и почувствовал, как его завтрак изо всех сил пытается подняться. С его точки зрения, земля и зрители, наблюдающие за ним, качнулись в положение почти перпендикулярно ему. Он чувствовал, что вот-вот улетит в космос. На него накатила волна головокружения, его ноги подогнулись, и он упал на землю - ему было так больно, как никогда в жизни. Теперь он знал, почему человек впереди никогда не оглядывался назад.
   На мгновение Джонсон задумался, стоит ли ему сдаваться. Но пока он спорил, упорство подняло его на ноги и заставило двигаться дальше.
   И теперь к его огромному дискомфорту добавилось что-то новое. Крошечные приступы боли, словно электрические разряды, начали пронзать его ноги, усиливаясь с каждым шагом. Боль нарастала, пока ржавый вкус крови во рту не сказал ему, что он укусил нижнюю губу.
   Единственным утешением Джонсона теперь была мысль о том, что человек впереди него, должно быть, страдает хуже, чем он. С каждым шагом боль нарастала, а звук в его голове превращался в грохот. Хотя он чувствовал, что его жизненные силы исчерпаны, ему удалось продвинуться вперед.
   Внезапно он понял, что почти обогнал человека впереди. Глазами, остекленевшими от боли, он увидел другого, все еще стоящего, но шатающегося от агонии и болезни. Казалось, этот человек собирает свои ресурсы для какого-то сверхъестественного усилия.
   Он проковылял вперед еще два шага, бросился вперед - и исчез!
   Джонсон знал, что если он сейчас сделает паузу, то больше никогда не сможет пошевелиться. Только сила воли и импульс несли его вперед. Он споткнулся и бросился вперед. Жгучая боль пронзила его голову, и он почувствовал, что падает.
   * * * *
   Он был уверен, что никогда не терял сознания. Земля подошла ему навстречу, и он из последних сил повернул правое плечо внутрь. Его щека скользнула по грязи, и он без сил лег на бок. Его ноги двигались вперед в устойчивом дергающемся движении, когда он пытался успокоить свои дрожащие мышцы.
   Постепенно тело Джонсона охватила успокаивающая летаргия. Его боли исчезли, и болезнь покинула его желудок.
   Но что-то было не так, ужасно неправильно!
   Он медленно поднялся на ноги и остановился, оглядываясь вокруг. Он все еще находился на узком рукаве Стрипа. По обеим сторонам от него клубы белых облаков, по консистенции напоминавших густой дым, вздымались и клубились по Стрипу, но каким-то образом они оставляли его путь свободным.
   Джонсон покачал головой. Он предположил, что ошибка была в его собственном уме. Но он не смог определить, что это было. В отчаянии он привел в порядок свои разрозненные мысли. Ничего такого. Он сделал один неуверенный шаг в том направлении, откуда пришел, и, пошатываясь, отшатнулся от стены боли, такой же осязаемой, как бетонная конструкция.
   У него не было выбора, кроме как идти вперед. Он понял, что должен что-то сделать, но что? Вместе с вопросом пришел и ответ на то, что его беспокоило.
   У него пропала память!
   Или, по крайней мере, в нем была пробита огромная брешь, словно вырезанная гигантским лезвием. На короткое время отчаяние угрожало захлестнуть его.
   "Погоди!" Джонсон заговорил вслух, и слова отрезвили его.
   Все страхи становились хуже, когда на них не смотрели. Он должен был вынести это бедствие на открытое пространство, где он мог столкнуться с ним лицом к лицу; где он мог оценить ущерб. Он всегда гордился своим логическим умом, мыслительные процессы которого были ясны и упорядочены, как бухгалтерская книга. Закрыв глаза, он быстро пробежался по своим воспоминаниям, расставив каждое по соответствующей колонке.
   Когда он закончил, то нашел баланс крайне неблагоприятным, но не безнадежным. Что касается актива, он вспомнил: его имя. Дональд Джонсон. Прямо сейчас он был на Ленте Мебиуса Природы, на планете Марлок. Был какой-то человек, за которым он следил... Остальное было на пассиве его баланса.
   * * * *
   Его имя осталось: все другие воспоминания о его собственной личности исчезли. Не было никаких воспоминаний о причине его пребывания на Марлоке, о том, за кем он следил и почему. Это оставляло ему мало работы.
   С другой стороны, размышлял он, он, возможно, никогда не сможет выбраться со Стрипа, так что это не имеет большого значения. Он сомневался, что сможет снова выдержать стресс от проникновения через эту электрическую занавеску. Его тело смогло выдержать наказание в первый раз, потому что сила постепенно нарастала. Возвращение было бы чем-то другим снова.
   Тем не менее он методично планировал свои следующие действия - только так он мог сохранить рассудок. Он решил, что пойдет вперед на один час - он проверил свои наручные часы и обнаружил, что они уже разрядились, - и, если он ничего не найдет, вернется и попытает счастья, чтобы пройти через занавеску.
   Через десять минут он увидел перед собой землю. Когда он сошел со Стрипа, он остановился в изумлении!
   Каким-то образом Стрип развернулся, и он вернулся на исходное место!
   Справа от него была грубая деревянная смотровая площадка без зеленого зонта. Трибуны были пусты, и ни одного человека - ни туриста, ни буфетчика - не было видно.
   Когда Джонсон стоял в недоумении, он почувствовал, как онемение распространяется по его телу. Он поднял руки и увидел, как они медленно синеют от холода. Тут он в порыве удивления понял, что в Марлок пришла зима. А ведь это была весна, когда он вышел на Стрип!
   * * * *
   - Господи, мужик! - воскликнул клерк. - Вы были на морозе без пальто и шапки? Должно быть, ниже тридцати.
   Джонсон не смог ответить. Он бежал со Стрипа - к счастью, он помнил его расположение по отношению к городу, - но до отеля, должно быть, было больше мили. Теперь, топая ногой и колотя по бокам онемевшими руками, он тяжело дышал, вдыхая большие глотки воздуха в свои истерзанные легкие.
   "Подойди, согрейся", - сказал служащий, подводя его к радиатору с горячей водой.
   Джонсон не протестовал. Он позволил теплу проникнуть внутрь, пока оно не обожгло кожу на его спине. Только после того, как холод покинул его тело и сменился сонливой инерцией, его внимание вернулось к приказчику.
   - Ты когда-нибудь видел меня раньше? - спросил Джонсон.
   Клерк покачал головой. "Не то, что я знаю о."
   Джонсон решил, что любое дальнейшее расследование придется отложить до следующего дня. Он смертельно устал, и ему нужно было немного поспать. - Запиши мне комнату, а? он спросил.
   Оказавшись в своей комнате, Джонсон пересчитал свои деньги. Сто пятьдесят четыре кредита. Достаточно, чтобы купить зимнюю одежду и оплатить проживание и питание на неделю. Может два. Что бы он сделал, если бы ничего не узнал о себе до этого?
   На следующий день Джонсон вышел из отеля, чтобы купить теплую одежду. Единственный магазин в городе находился в полквартале дальше по улице - насколько он помнил, это был один из крупных магазинов компании "Интерпланета".
   Джонсон подождал, пока владелец магазина закончит с двумя мохнатыми туземцами, прежде чем отдать свой заказ. Расплачиваясь за покупку, он спросил: "Вы когда-нибудь видели меня раньше?"
   Лавочник с тревогой взглянул на него и переступил с ноги на ногу, прежде чем ответить. - А я должен?
   Джонсон проигнорировал вопрос. "Где я могу найти менеджера?" - спросил он, натягивая тяжелое пальто, которое приготовил для него клерк.
   - Поднимитесь по лестнице у двери, - сказал служащий. - Ты найдешь его в его кабинете.
   * * * *
   Менеджер был пожилым человеком. Старый и черный, с глубокой чернотой, которой обладает только земной негр. Но его глаза сохранили свою юношескую настороженность.
   "Входите и садитесь", - сказал он Джонсону, когда поднял глаза и увидел, что тот стоит в дверях.
   Джонсон подошел и сел на стул слева от менеджера. "Я попал в аварию, - сказал он без предварительного уведомления, - и, кажется, потерял память. Вы, случайно, не знаете, кто я?
   "Никогда в жизни вас не видел", - ответил менеджер. "Как вас зовут?"
   "Дон Джонсон".
   - Ну, хоть что-то помнишь, - проницательно сказал старик. - Вы не приезжали в течение последних шести месяцев, если это поможет. За это время было всего два корабля. Оба компании. Я встречаюсь со всеми кораблями Компании. Если бы вы приехали в туристический сезон, я бы не знал.
   "Где еще я могу навести справки?"
   - Сынок, - ласково сказал старик, - на Марлоке есть трое землян, которых я знаю, помимо тебя, разумеется, - клерк в отеле, мой кладовщик и я. Если вы начали задавать вопросы в отеле, вы сейчас в конце очереди".
   Что-то в выражении лица Джонсона заставило старика продолжить. - Как ты раздобыл деньги, сынок?
   Джонсон глубоко вздохнул. "У меня достаточно, чтобы продержаться около двух недель".
   Менеджер помедлил и внимательно оглядел потолок, прежде чем снова заговорить. "Я всегда считал, что мы, земляне, должны держаться вместе, - сказал он. "Если тебе нужна работа, я найду, чем тебе заняться, и внесу тебя в платежную ведомость".
   Двадцать минут спустя Джонсон устроился на работу - и двадцать лет спустя он все еще работал в Компании. Он работал на них, пока...
   * * * *
   Джонсон был рад, когда пришел первый приступ страха, что он не вызвал паники. Вместо этого оно омыло его тело, обостряя его рефлексы и пробуждая мышцы к действию.
   Он никогда не переставал удивляться этой способности, которую он приобрел для ощущения присутствия опасности. Он не сомневался в том, что он начал действовать под влиянием окружающей среды. Но это, должно быть, было неотъемлемой частью его еще до этого, ожидая активации.
   За мгновение до этого он обнаружил источник своего беспокойства - землянин, идущий за ним примерно в пятидесяти шагах. Один быстрый взгляд, который позволил себе Джонсон, сказал ему, что его последователь был выше среднего роста и худощав - с жилистым, мускулистым владением собой, которое выдавало в нем человека, способного к хорошо скоординированным действиям.
   Он боролся с нарастающей силой очередного "пескоструйного аппарата", кипевшего из пустыни, до тех пор, пока не оказался в состоянии сделать против него шаг. Затем он двинулся за перепачканной грязью рукой, торчащей из жилища туземца справа от него. К каждому зданию был добавлен один из этих защитных рычагов; даже бетонные здания в более новой, построенной на земле части города соответствовали обычаям. Песчаные бури периодически бушевали на Марлоке в течение всего девятимесячного летнего сезона, и ни посетители, ни местные жители не могли их игнорировать.
   Джонсон прижался к выступу, но песок хлестал из-за угла и стучал ему в спину. Мелкие крупинки просачивались сквозь его одежду и смешивались с липким потом его тела. Он подавил отчаянное желание почесать свою зудящую, измученную кожу, потому что знал, что через минуту плоть будет натерта до крови и усилит раздражение до сводящих с ума размеров.
   Когда "пескоструйный обстрел" потерял свою силу, он вышел из своего укрытия и пошел прочь так быстро, как только позволяла уменьшающаяся сила ветра. Если он сможет добраться до своего офиса до того, как его преследователь приблизится, он будет в безопасности.
   Внезапно второй землянин с короткой трубкой в правой руке вышел из дверного проема через дорогу и побежал к нему.
   Джонсон понял, что это был источник предупреждения, посланного его интуицией, а не человек позади него.
   * * * *
   На короткое мгновение он взвесил ситуацию. Мужчина был готов к нападению, но, скорее всего, его интересовало только ограбление. Джонсон, вероятно, мог бы спасти себя от побоев, отдав свои деньги без сопротивления. Он отверг эту мысль. Человек должен жить со своей гордостью и самоуважением; они были более необходимы, чем физическое благополучие. Крепко прижавшись плечами к стене, он ждал.
   Мужчина перешел на шаг, когда увидел свою намеченную жертву на страже. Джонсон имел возможность внимательно наблюдать за ним. Это был низенький и смуглый человек с тяжелыми костями, с густой бородой на нижней половине лица и тонким блестящим налетом пота на высоких скулах.
   Внезапно чей-то голос сказал: "Я бы не стал его трогать на твоем месте".
   Джонсон проследил за взглядом нападавшего слева от себя, где стоял худощавый мужчина, которого он заметил раньше, с плоским синим пистолетом, направленным в их сторону. Он держал пистолет, как человек, умеющий им пользоваться.
   "Пистолет!" человек на улице ахнул. "Ты не в своем уме?"
   "Лучше убрать его - быстро", - предупредил Джонсон своего союзника. "Если местная полиция поймает вас с этим пистолетом, у вас будут большие проблемы".
   Худощавый мужчина мгновение колебался, затем пожал плечами и сунул пистолет в карман. Но он держал руку в кармане. "Я все еще могу использовать его", - сказал он никому в частности.
   - Смотри, приятель, - проскрежетал бородатый головорез. - Вы, очевидно, здесь чужой. Позвольте дать вам совет. Если вас поймают с применением оружия или даже с ним, полиция отправит вас в тюрьму с автоматическим приговором к десяти годам. Землянин не мог оставаться в живых в одной из их так называемых тюрем в течение года.
   - Теперь у меня есть небольшое дело к мистеру Джонсону, и я не хочу никакого вмешательства. Так что будь умницей и беги".
   Улыбка не сходила с лица незнакомца. "Прямо сейчас, - сказал он, - я заинтересован в том, чтобы мистер Джонсон оставался в добром здравии. Если ты сделаешь еще шаг к нему, я выстрелю. И если мне потом не удастся скрыться от полиции, ты уже не доживешь до того, чтобы узнать об этом.
   - Вы блефуете, - сказал бородатый мужчина. "Я..."
   - Позвольте мне кое-что указать, - прервал его Джонсон. "Предположим, что он блефует и не использует пистолет: шансы по-прежнему два к одному против вас. Ты уверен, что справишься с нами обоими - даже с помощью этой трубы?
   Мужчина не был уверен. Он стоял в нерешительности, потом на его лице появилось черное разочарование. Он произнес несколько отборных фраз сквозь бороду, повернулся и ушел.
   * * * *
   Худощавый мужчина протянул руку. - Меня зовут Элтон Хоукс.
   Нарастающий вой очередной "пескоструйки" заглушил ответ Джонсона. Он увлек своего нового знакомого в укрытие песчаного рукава.
   Когда они прижались к углу, они почувствовали, как третье тело прижалось к ним. Мускусный запах, смешанный с запахом старой кожи, подсказал Джонсону, что их спутник был туземцем.
   Буря ослабла, и двое землян подняли головы, чтобы посмотреть на другого обитателя угла. Он был темно-коричневого цвета, почти такого же цвета, как кожаная юбка до щиколоток, которую он носил. "Чувак, он воняет!" - сказал Хоукс.
   Их посетитель расправил волосатый нос с широкими ноздрями в туземном эквиваленте улыбки. Его волосатые уши дернулись от удовольствия, а грудь распухла. - Бля, сильно, - сказал он. - Хотите, чтобы он охранял?
   "Почему бы и нет?" - ответил Джонсон, вопросительно взглянув на Хоукса. Он сунул монету в вытянутую коричневую ладонь. - Охраняй нас, пока мы не доберемся до секции больших домов.
   - Бледные запахи очень безопасны, - сказал туземец.
   Когда ветер утих, они покинули свое убежище и направились к более высоким зданиям иностранной секции. "Должно быть, я правильно сказал, когда сказал, что от него воняет", - заметил Хоукс.
   "Сказать это туземцу для него то же самое, что назвать его сильным и мужественным", - ответил Джонсон. "Они неохотно признают, что мы, иностранцы, обладаем некоторыми хорошими боевыми качествами, но нас все еще считают немужественными из-за нашего слабого запаха. Их самки ни на кого из нас не взглянут дважды.
   Когда они подошли к одному из немногих трехэтажных зданий в городе, Джонсон распустил их охрану. Они вошли в здание, прошли по короткому коридору и вошли в дверь с надписью:
   ДОНАЛЬД Х. ДЖОНСОН
   Региональный менеджер
   Интерпланетс Трейд Компани
   "Честно говоря, - сказал Хоукс, усаживая свое худощавое тело на стул, предложенный Джонсоном, - я планировал узнать больше о вашей местной деятельности, прежде чем представиться. Однако в прошлом я обнаружил, что мое первое суждение о человеке обычно бывает верным, поэтому я думаю, что немедленно перейду к делу. Он вынул из внутреннего кармана пачку бумаг и бросил их на стол перед Джонсоном. - Я сотрудник секретной службы компании, - сказал он.
   * * * *
   Джонсон поднял брови, но без комментариев посмотрел на бумаги. Он взглянул на Хоукса.
   - Вы узнаете кого-нибудь из мужчин на фотографиях? - спросил Хоукс, когда увидел, что Джонсон не собирается говорить.
   Неторопливо Джонсон поднял бумаги и удалил резиновую папку. Он вытащил две фотографии и положил их на стол перед собой. "Бородатый - это человек, который подкараулил меня", - сказал он. "Конечно."
   "Присмотритесь к обоим поближе, - предложил Хоукс, - и посмотрите, не заметите ли вы что-то еще".
   Джонсон изучал фотографии. - Насчет первого сомнений нет, - пробормотал он. "Очевидно, я должен узнать и другого". Внезапно он сел прямо. - Они оба один и тот же человек, - воскликнул он. "Только на втором снимке он чисто выбрит".
   Хоукс кивнул. "Есть история об этих двух фотографиях, - сказал он. - Но сначала позвольте мне ввести вас в некоторые подробности. Вы знаете, что Interplanets имеет филиалы более чем в тысяче миров. Из-за этой широко распространенной операции он особенно уязвим для грабежей. Но расставить адекватных охранников на каждой станции будет стоить больше, чем заработок Компании. И было бы нецелесообразно полагаться на защиту местных органов власти, многие из которых крайне примитивны. С другой стороны, позволить безнаказанно грабить себя было бы финансовым самоубийством".
   Джонсон кивнул. "Конечно."
   "Именно здесь, - продолжил Хоукс, - в дело вступает секретная служба компании. Она никогда не ослабляет усилий, чтобы раскрыть ограбление и привлечь виновных к ответственности. И он никогда не останавливается, как только начинает расследование. Эта политика оказалась очень эффективной в борьбе с воровством. За все время существования Компании было совершено менее дюжины нераскрытых краж, и две из них произошли прямо здесь, на Марлоке.
   "Я был клерком в компании во время второго", - вспомнил Джонсон. "Тогда я был с ними около трех лет. Должно быть, это было более двадцати лет назад. Я... - он замолчал и посмотрел вниз. - Я помню, - сказал он. "Фотография без бороды... Это вор. Фотография была сделана одной из автоматических камер, предназначенных именно для этой цели; мы все еще используем их. Но они так и не нашли этого человека".
   - Верно, - согласился Хоукс. "Это ограбление произошло немногим более двадцати лет назад. А другой снимок, который у вас есть, был сделан во время первого ограбления, примерно за двадцать пять лет до него.
   - Но это невозможно, - возразил Джонсон. "На этих фотографиях один и тот же человек. И очевидно, что между ними нет двадцатипятилетней разницы в возрасте. Пока не..."
   "Если только один не отец другого или родственник, очень похожий на него?" Хоукс закончил. "Посмотрите еще раз на картинки. Один и тот же шрам на обоих лбах, одинаковая рябина на правой щеке; наша специальная секция даже произвела измерения сравнительных размеров носа, ушей и других признаков. Нет никаких сомнений в том, что на фотографиях изображен один и тот же человек".
   * * * *
   - Как ты это объяснишь? - спросил Джонсон.
   - Не знаю, - тихо ответил Хоукс. "Это одна из вещей, которым я здесь, чтобы научиться. Но заметили ли вы это? Человек, с которым мы столкнулись сегодня днем, был не только таким же, как на тех фотографиях: он все еще выглядит точно так же. Мы могли бы, ради аргумента, допустить, что внешний вид человека изменится лишь незначительно за двадцать пять лет. Но когда вы добавите к этому еще двадцать три - а он все равно останется прежним...?"
   - Если вы уверены, что это он, почему бы вам не арестовать его? - спросил Джонсон.
   "Можем ли мы арестовать человека лет тридцати и обвинить его в преступлении, совершенном сорок восемь лет назад или даже двадцать три года назад?"
   - Думаю, нет, - согласился Джонсон. - Что ты собираешься делать?
   "Я еще не решил. Сначала мне нужно узнать больше о ситуации здесь. Вы можете помочь мне с этим. Сейчас я хотел бы узнать кое-что о туземных обычаях, особенно в том, что касается юридических вопросов.
   "Их законы довольно просты, - начал Джонсон. "Нет закона, запрещающего воровать или отбирать силой все, что вам может сойти с рук. Это звучит абсурдно по земным меркам, это предотвращает накопление большего количества товаров, чем нужно человеку, и обеспечивает справедливое распределение. Если туземец каким-то образом внезапно приобретает большое количество богатства - в их случае товаров, - он должен нанять охрану для его защиты. Охрана - основная профессия. Особенно большой бизнес они делают в туристические сезоны. Со временем зарплата охранников съест все излишки туземца. В любом случае - за счет убытков или платы за охрану - богатство вскоре перераспределяется".
   "Могут ли они даже убивать друг друга безнаказанно?"
   "Нет. Их законы в этом отношении строги. В процессе освобождения другого от его имущества они не должны ни сломать крупную кость, ни нанести непоправимый ущерб. В случае неповиновения их пытают до смерти на площади".
   Хоукс спросил: "Кто следит за соблюдением их закона?"
   "Один из кланов. Его членов поддерживают в их обязанностях все остальные. И есть постоянный открытый сезон убийц. Любой, полиция или гражданское лицо, может отомстить жертве".
   - А как насчет закона о запрете ношения огнестрельного оружия?
   "Для них намерение равносильно совершению преступления", - ответил Джонсон. "Только иностранцы бывают настолько глупы, чтобы быть пойманными с оружием. Однако к ним также применяются все местные законы. Единственная уступка, на которую компания смогла пойти, это то, что преступника-иностранца не пытают: его сажают в тюрьму на десять лет. Никто никогда не доживает до выхода".
   - Понятно, - сказал Хоукс. "Интересно. Однако непосредственная ситуация такова. Меня послали сюда, потому что Служба получила сообщение о том, что наш бородатый друг снова появился. И мы считаем, что можно с уверенностью предположить, что он здесь, чтобы попытаться совершить третье ограбление. Сейчас нам придется пройти мимо его трюка с долголетием. Наша задача поймать его на месте преступления. Как вы думаете, когда он начнет свою игру?
   - До завтрашнего полудня должно пройти какое-то время, - ответил Джонсон. "По нашей схеме мы принимаем меха от туземцев всякий раз, когда они привозятся. Но расплачиваемся только раз в году. Таким образом, я не обременен охраной денег круглый год. Сейчас у меня в сейфе более пятидесяти тысяч кредитов. А завтра начинаю расплачиваться".
   - Тогда мы должны быть готовы к нему, - сказал Хоукс, - хотя я не жду его до вечера. Вероятно, как раз в то время, когда вы будете готовы закрыться. Ему нужно, чтобы вы открыли сейф. Я могу рассчитывать на вашу помощь?
   Джонсон кивнул.
   * * * *
   Той ночью, пока они ждали в его кабинете, Джонсон повернулся к Хоуксу. - Я кое-что обдумал, что ты рассказал мне сегодня днем об ограблениях. У меня есть теория, которая может объяснить некоторые вещи, которых мы не понимаем".
   "Да?" Хоукс внимательно посмотрел на Джонсона.
   "Вы, наверное, слышали о нашей туристической достопримечательности под названием "Лента Мебиуса природы"? Насколько нам известно, никто никогда не выходил за пределы определенной точки и не возвращался. Предположим, что в этот момент есть ошибка времени, и бородач каким-то образом узнал об этом. Предположим, кто-нибудь, завершив круг Мёбиуса и вернувшись, обнаружит, что, скажем, прошло двадцать лет, а для него прошло всего несколько минут?
   "Продолжать." Хоукс напряженно наклонился вперед.
   "Он совершает первое ограбление, - продолжил Джонсон, - и идет по Стрипу. Когда он выходит через двадцать лет, его уже не ищут. Он уходит из Марлока и в течение следующих пяти лет растрачивает украденные деньги. Он возвращается и повторяет процесс. На этот раз денег хватит только на три года. Теперь он вернулся, чтобы попробовать еще раз. Вы видите, как это свяжет все в аккуратный маленький пакет?"
   Хоукс улыбнулся, расслабился и сел. - Как-то слишком аккуратно, - сказал он. "Кроме того, у вас нет ни грамма конкретных доказательств, подтверждающих вашу теорию".
   "Вот так. Я не знаю, - согласился Джонсон.
   За дверью скрипнула доска. Джонсон быстро кинул взгляд через комнату туда, где сидел Хоукс с пистолетом на коленях. Брови Хоукса поднялись, но он не издал ни звука.
   * * * *
   Внезапно дверь распахнулась, и чернобородый незнакомец встал в дверном проеме. "Поднимите их!" - рявкнул он. Пистолет в его руке был нацелен на Джонсона.
   Мужчина сделал два шага в комнату. Хоукс слегка поерзал в кресле, и голова стрелка повернулась в его сторону. Пуля из пистолета Хоукса проделала маленькую голубую дырочку в верхнем левом углу его лба.
   Лицо бандита поднялось, потрясенное и неверящее. Он медленно покачнулся, прежде чем упасть назад, его тело напряглось. Его меховая шапка слетела с его головы, когда он ударился об пол.
   - Я подумал, что нам лучше перестраховаться, - сказал Хоукс, вставая и подходя к упавшему человеку. Он сунул пистолет в карман, прежде чем наклонился и поднял кепку у ног. Он уронил его на перевернутое лицо.
   На долгое мгновение воцарилась тишина, пока двое мужчин смотрели друг на друга. Хоукс встал, вытирая правую руку о штанину. Джонсон лениво поигрывал пистолетом, который взял со стола перед собой.
   Наконец Хоукс позволил своему телу опуститься на стул справа от Джонсона. - Это всегда грязное дело, - кисло сказал он.
   Джонсон тоже сел. - Ты заметил выражение его лица, когда он увидел тебя, и ты выстрелил в него? - спросил он, рассеянно вертя пистолет в руке. "Забавная вещь. За полсекунды до того, как он упал, мне в голову пришла статья, которую я где-то читал. Кажется, во время Французской революции один врач задался вопросом, как долго мозг человека остается активным после того, как ему отрубили голову. Он убедил некоторых из своих друзей, которых должны были казнить на гильотине, сотрудничать в серии испытаний. Каждый мужчина должен был моргать глазами как можно дольше после того, как его голова покинула тело, в знак того, что он все еще находится в сознании. Доктор насчитал шесть подмигиваний.
   - Уверен, очень интересно, - осторожно сказал Хоукс. - Но немного болезненно, не так ли?
   "Мне интересно, - продолжал Джонсон, как будто он не слышал другого, - был ли он все еще в сознании в тот момент после того, как вы выстрелили в него. И если это вызвало удивление на его лице.
   * * * *
   Хоукс повернулся на стуле лицом к Джонсону. - Ты к чему-то клонишь, - резко сказал он. "Ближе к делу".
   "Лично я сам кое-что задавался вопросом о вас, - сказал Джонсон. Теперь он крепко держал пистолет в руке, больше не делая вид, что играет с ним. "Я сказал вам, что наше второе ограбление произошло, когда я был клерком в компании", - продолжил он. "Они затащили меня в Министерство внутренних дел, и какое-то время у меня были довольно тяжелые времена... Знаете, когда я пришел в Компанию, у меня была амнезия. Я вспомнил свое имя, но это все..."
   - Нет, я не знал, - пробормотал Хоукс, немного побледнев.
   "Тогда я узнал из министерства внутренних дел, что лет двадцать назад служил в их секретной службе. Меня послали сюда расследовать первое ограбление. И я исчез. Естественно, они подозревали меня.
   "Однако у них не было улик, и когда я снова появился через двадцать лет, они сыграли хитро, просто подождав, вместо того, чтобы арестовать меня. Когда произошло второе ограбление, они сомкнулись.
   "Единственное, что меня спасло, это тот факт, что тесты показали, что моя память действительно пропала, и что я сказал правду - как я ее знал. Из немногих сохранившихся у меня обрывков информации о том, что я был на ленте Мебиуса, мы с ними пришли к теории, о которой я только что упоминал. Меня отправили сюда ждать. Компания никогда не сдается. Запомнить?"
   - Вы намекаете, что я был в сговоре с этим парнем? - резко спросил Хоукс.
   "Я бы сказал, что это больше, чем инсинуация, - ответил Джонсон. - Вы сделали еще несколько оговорок. Во-первых, сотрудники секретной службы обычно лучше осведомлены о ситуации, которую они расследуют, чем вы. Кроме того, документы, удостоверяющие личность, которые вы мне показали, были поддельными.
   * * * *
   Кожа на переносице Хоукса натянулась, и теперь его губы сузились. - В таком случае, почему я сегодня днем спас тебя от того человека? он спросил. - А зачем мне его сейчас стрелять?
   "Твое спасение меня было актом, чтобы войти в мое доверие. Ты застрелил его, чтобы не делить добычу. Я полагаю, вы были вместе с ним и во втором ограблении. Должен же быть кто-то, потому что его память улетучится, когда он сойдет со Стрипа. Но вы не были удовлетворены. Вместе вы решили совершить еще одно ограбление, пока были здесь, и удвоить добычу. Потом вы решили, что хотите всего этого для себя, и застрелили его.
   - В ваших рассуждениях есть один большой изъян, - заметил Хоукс. "Как я собирался уйти? Единственные корабли, уходящие сюда на несколько месяцев, принадлежат Компании. Думаешь, я был бы настолько глуп, чтобы ожидать, что они позволят мне ускользнуть на одном из их кораблей?
   "Нет. Я думаю, ты собирался сам отправиться на Стрип.
   - Тогда ладно, - возразил Хоукс. - Вы признали, что это была работа двоих человек. Как я мог защитить себя, когда вернусь, если я заранее знал, что не буду знать, кто я такой, не говоря уже о том, что я сделал?"
   - Я вернусь к этому через минуту, - сказал Джонсон. - А теперь я бы посоветовал вам бросить ружье на пол и сдаться. Вы ничего не выиграете, продолжая блефовать. Ты же знаешь, я никогда не отпущу тебя на Стрип. И как только я отправлю тебя на корабль, Компания возьмет на себя управление.
   * * * *
   Плечи Хоукса поникли. Наконец он криво улыбнулся. - Мне больше нет смысла спорить, - сказал он. - Но вы совершили ошибку, недооценив меня, друг мой. Я проиграл свою игру. Это все. У тебя на меня ничего нет. Я не настолько невежественен в местных законах, как мог бы притворяться. Конечно, у меня есть смертельное оружие. Но я в частной собственности. Это законно. Я выстрелил в человека. Но только в защиту собственной жизни. Его пистолет на полу доказывает, что он пришел вооруженным. Так что я чист по отношению к аборигенам. Верно?"
   Джонсон кивнул.
   - А что до Компании, за что меня будут держать? Они не могут доказать никакой связи между мной и ним". Хоукс указал на человека на полу. - А это ограбление - оно так и не состоялось. Земные законы не допускают судебного преследования за умысел. Ну, что тебе остается?"
   Джонсон встал. - Вы правы - до конца, - сказал он. "Но, возвращаясь к вашему более раннему вопросу о том, что эту работу выполняет один человек, я спросил себя, как бы я это сделал, если бы это пришлось делать одному. И я нашел способ. Вы, вероятно, поняли бы то же самое. Сейчас я возьму эту бумагу в твой карман. Это очень хорошо послужит исповедью.
   Внезапно правая рука Хоукса метнулась к боковому карману. Джонсон наклонился вперед и провел пистолетом по виску противника.
   Когда Хоукс обмяк, Джонсон разорвал пальто и достал запечатанный конверт. Он вынул лист бумаги и прочитал:
   Это было написано для моей собственной информации. Меня зовут Элтон Хоукс. Я ограбил компанию "Интерпланетс" и ушел с деньгами на Стрип. Когда я прочитаю это, моя память исчезнет, и пройдет двадцать лет.
   МАГИЯ ДЖО УИЛКСА, Роберт Мур Уильямс
   Первоначально опубликовано в журнале "Фантастические приключения " в сентябре 1949 года.
   - Мы хотим поговорить с вами, док.
   Услышав голос, профессор Ричард Олдрич поспешно оторвался от рабочих листов на своем столе. Дверь его кабинета была открыта. В дверях стояли мужчина и женщина. Броско одетый мужчина в низко надвинутой на глаза шляпе с опаской смотрел на Олдрича. Женщина наблюдала за ним с пристальным вниманием голодного кота, охраняющего нору, которая, как известно, занята особенно толстой мышью.
   Олдрич был поражен. Он не слышал, как открылась дверь, и не привык принимать посетителей в десять часов вечера. Он осмотрел их. Мужчина был одет в клетчатый костюм, женщина в обтягивающее платье. Правая рука мужчины была в кармане пальто. "Что ты хочешь?" он сказал.
   "Мы хотим поговорить с вами", - сказала женщина.
   - Ага, - добавил мужчина. - Мы читали в газетах, как вы...
   - Заткнись, Джо, - сказала женщина. Она двигалась по лабораторному офису энергичными движениями бедра, за которыми Олдрич наблюдал с благоговейным восхищением. Прожив замкнутую жизнь профессора колледжа, он никогда не встречал женщин, подобных этой, которые ходили бы бедрами. Женщины из его круга общения думали, что бедра служат только для того, чтобы скреплять остальную часть тела. Эта женщина нашла другое применение своим бедрам. Олдрич, невольно очарованный, наблюдал за ней, когда она шла по комнате. - Я Фрэнсис Лавер, - сказала она.
   "Хм!" - проворчал мужчина. - Урожденная Нелли Фрай...
   - Держи свой большой рот на замке, Джо! - отрезала она.
   "Конечно, Фрэн. Конечно, - поспешно ответил Джо.
   "Мы хотим поговорить с тобой", - сказала Фрэн Олдричу, который моргнул и отвел взгляд от этих потрясающих бедер. - Хорошо, - сказал он. "Как насчет?" Он с благоговейным интересом наблюдал, как она положила одно из этих бедер на его стол.
   - Мы думаем, что могли бы собраться и сделать...
   - Нам самим немного бабла, - перебил Джо. Он вошел в комнату и стоял прямо напротив Олдрича за столом.
   "Тесто?" - сказал Олдрич. Ему пришлось остановиться и подумать, прежде чем он вспомнил, что означает это слово.
   - Мазума, зеленая штука, - перевел ему Джо. "Деньги."
   - Понятно, - кивнул Олдрич. "Да, я слышал об этом. Однако университетский профессор почти ничего не видит". Он вздохнул при мысли о крайне необходимом лабораторном оборудовании, которое он мог бы купить, если бы у него были на это деньги. "Боюсь, я не понимаю, как я могу помочь вам заработать деньги", - добавил он.
   Женщина посмотрела на него, выражение ее лица указывало на то, что она тоже чего-то не понимала - как он мог быть таким простым, каким казался. - Тебя зовут Ричард Олдрич? - сказала она, как будто ей вдруг пришла в голову мысль, что она может говорить не с тем мужчиной. Его кивок успокоил ее. - Тогда ты мужчина...
   - Которая научилась вести себя с игральными костями, - радостно закончил за нее Джо. Он достал из кармана газетную вырезку. - Здесь написано, что ты мужчина. Здесь твое имя. Эл... Олдрич! - закончил он триумфально.
   При виде вырезки профессор Олдрич мгновенно понял ситуацию. Он молча проклял всех авторов очерков за неправильное обращение с правдой. Он также проклинал себя за то, что был настолько большим дураком, что разговаривал с писателем. И он узнал Джо и Фрэн такими, какие они были: мелким игроком и его женщиной. Они прочитали о нем статью в газете и, поверив ей, пришли поговорить с ним.
   История была о серии экспериментов, которые Олдрич проводил, пытаясь изучить пси-способности человеческого разума. Для Олдрича это было самое важное исследование, когда-либо предпринятое человечеством. Он часто пытался думать о чем-то столь же важном, например, об открытии огня, изобретении лука, паровой машины, пороха, электричества, ядерной энергии. Все эти вещи были важны, но по сравнению с изоляцией и контролем пси-способностей они были не чем иным, как гаджетами. Пси-способности включали телепатию, контакт разума с разумом, ясновидение, способность разума протянуть руку и схватить факт, которого никто не знал, например, личность неизвестной карты, запечатанной в конверте, предвидение, в котором разум устремился вперед и уловил факт, до сих пор скрытый в потоке времени, и, наконец, психокинетика, в которой разум, протягиваясь через какую-то таинственную среду, каким-то неведомым образом, казалось, осуществлял контроль над материей, представленной падением игральных костей. . Телепатия, ясновидение, предвидение и психокинетика были разными гранями, разными проявлениями одной и той же силы - пси-способностей.
   Профессор Олдрич исследовал одну грань этой способности - психокинетику, влияние разума на падение костей, если таковое вообще имеется. Другие исследователи пытались провести такие же эксперименты. Он и они думали, что обнаружили статистические доказательства существования пси-способностей. В интервью одному из местных газетчиков он рассказал о своих результатах. Публикация этой истории вызвала у него мягкую шутку со стороны коллег. А теперь его навестил игрок и его женщина. Олдрич вздохнул. "Я тот человек, который был описан в полнометражном рассказе". Он покачал головой. "Но я не понимаю, как мои эксперименты могут принести кому-то деньги".
   - Это легко, - сказал Джо. "Мы знаем большую игру. Вы учите нас, как бросать кости так, как мы хотим их бросать, и мы сорвем банк". Рваная ухмылка покрыла крысиное лицо Джо, и он облизнул губы в предвкушении богатства, которое скоро станет его.
   "И это только одна игра!" женщина говорила. Она начала быстро дышать, румянец залил ее лицо, и она была так взволнована, что не могла удержать бедро на столе Олдрича. "В этой стране много игр. Большие игры, в которых вместо фишек используются купюры в тысячу долларов. Джо, и мы сделаем их всех! Мы начистим целое состояние.
   - И вы получите свою долю, док, - поспешно добавил Джо. "Мы разделим вашу долю и поделим поровну. Мы разделим дубль на троих: один для меня, один для Фрэн и один для тебя. Все, что тебе нужно сделать, это наложить на меня чары".
   - Это великодушно с вашей стороны, - сказал Олдрич. Он был одновременно шокирован и удивлен. Вещи, которые, по мнению публики, мог сделать ученый! Вот этот маленький крысиный игрок подумал, что он может взмахнуть над ним какой-то волшебной палочкой, после чего он выйдет и устроит убийственную игру в кости! Наивная доверчивость человеческого ума всегда поражала его. - Однако я боюсь, что вы допустили ошибку.
   "Ошибка?" Они говорили вместе. Они наблюдали за ним с настороженной нервозностью двух бандитов, которые держат банковского кассира под прицелом. Он видел, как они пытаются понять, где же они допустили эту ошибку. Он мог видеть, как они решили, что они его не создавали. Лицо Джо окаменело. - Ты хочешь сказать, что не сделаешь этого? - сказал Джо. Его голос приобрел нотку мрачности.
   - Я имею в виду, что не могу этого сделать, - мягко поправил Олдрич. "Мне жаль, что это произошло. Я был чертовым дураком, раз говорил с этим репортером. Он был проклятым дураком, раз написал эту статью так, как написал.
   Он видел разочарование на их лицах. Он знал, что они пришли к нему с честными намерениями, чтобы попросить его сделать им одолжение. Они не могли понять, почему он этого не сделал. Разве он не получит свою долю прибыли? Чего еще он хотел? "Невозможно сделать то, о чем вы просите", - сказал он.
   Он видел, как сомнение на их лицах сменилось подозрением. Он и сам начал подозревать, что это он ошибся. - Мне очень жаль, - сказал он. - Вы не понимаете природу экспериментов, которые мы здесь проводим. Мы пытаемся в первую очередь определить, существует ли пси-способность. Мы думаем, что определили, что это так. Сейчас мы пытаемся изучить его, определить условия, в которых он действует, познать его законы. Это задача, которая займет дюжину жизней". Он снова вздохнул, думая о сложности этой задачи. Мечтой всей его жизни было добавить хотя бы один известный фактор, открыть хотя бы один определенный закон, по которому действовала пси-способность. Если бы он мог это сделать, он бы умер счастливым.
   - В газете говорилось, что вы доказали, что некоторые люди могут заставить кости броситься так, как им хочется, - сказал Джо.
   Олдрич кивнул. "Некоторые люди. Но они не контролируют эту способность, они даже не знают, когда используют ее. Приходит, уходит. День работает, на следующий день нет. Все, что у нас есть в качестве доказательства, это статистический результат...
   Лицо Джо окаменело. - Не давайте мне ничего из этого, док, - сказал он. - Как ты думаешь, с кем ты разговариваешь? С ребенком? Исправьте это, чтобы я мог бросить им кости или что-то еще.
   - Или что еще? - спросил Олдрич. Он был немного зол. Тот факт, что Господь решил населить землю дураками, не является причиной, по которой он должен терпеть двух более печальных экземпляров.
   - Или вот это! - сказал Джо. Из кармана пальто он вынул плоское маленькое оружие - пистолет.
   Олдрич видел пистолеты на фотографиях, но он никогда не видел настоящий, настоящий, живой автоматический пистолет. Он не знал, что может быть боевой пистолет, но, взглянув на этот пистолет, он увидел, что он живой. Никакое неодушевленное изделие из простого металла не могло бы выглядеть так опасно и так смертоносно, не могло бы сверкать такой зловещей голубизной, если бы оно не было живым. Он чувствовал, как напряжение нарастает во всем его теле. Лицо Джо было суровым, как будто он имел в виду каждое слово, подразумеваемое пистолетом. Олдрич искоса взглянул на женщину и был потрясен, увидев, что ее лицо было даже тверже, чем у Джо. Фрэн проявляла свойство, известное каждому охотнику на крупную дичь и известное каждому мужчине, кроме неженатого профессора колледжа, заблудившегося в рутине классной комнаты и лаборатории, - что самка опаснее самца.
   - Это... - пробормотал он. "Это заходит слишком далеко".
   - Мы пойдем намного дальше, - сказала Фрэн. - Если только ты не сделаешь то, что мы от тебя хотим. Ее ноздри сжались, лицо напряглось от напряженности момента.
   - Но то, о чем вы просите, невозможно!
   - В газете говорилось, что ты можешь это сделать, - сказала Фрэн. - Значит, ты делаешь это.
   - Просто сделайте это, док, - сказал Джо. "Не приводи нам никаких аргументов, если хочешь остаться здоровым".
   Это было в газете, так что это должно было быть правдой! Он узнал ход рассуждений. Все, что напечатано в газете, должно было быть правдой. Он развел руками в беспомощном жесте. "Но-"
   Джо ударил его пистолетом по лицу, резкий удар, который потряс и напугал его. Его пальцы потянулись к щеке, окровавленные. Он уставился на красное пятно. Это было физическое насилие. Ничто в его прошлом не подготовило его к насилию. Он был мечтателем, осторожным, кропотливым работником, прилежным учеником, обладал прекрасной уравновешенностью; блестящий ум, но он не был человеком действия.
   - Джо еще не начал, - сказала Фрэн.
   "У вас будут проблемы из-за этого", - ответил Олдрич.
   "Мы используем этот шанс, - сказала она. "Это стоит того."
   - У нас тут ночной сторож. Он обязательно увидит вас и вызовет полицию.
   "Ночной дозор связан и заперт в шкафу", - сказал Джо. - Ты же не думал, что мы оставим его на свободе?
   Он подумал о жалком доверии, которое он и другие преподаватели оказали этому ночному сторожу, о том, как знание того, что он находится рядом и присматривает за вещами, давало им чувство безопасности, чувство, которое, как он теперь понял, было совершенно неуместным. Пара ловких жуликов без труда позаботилась о стороже. Он стал более высокого мнения об умственных способностях Джо и Фрэн. В своей области они были опытными операторами.
   Олдрич криво улыбнулся. "Похоже, я попался на рога перед дилеммой".
   - Приходи еще, - сказал Джо. - Я не понимаю.
   - Хватит тянуть, - нетерпеливо сказала Фрэн. "Хватит тормозить и пускайте в ход машину, которую вы используете, чтобы чинить людей, чтобы они могли катать семерки".
   "Что?" - недоуменно сказал Олдрич.
   - Машины, которые вы используете, - ответила Фрэн. "Вы должны использовать какую-то машину, не так ли?"
   Олдрич вздохнул с облегчением. Современный человек отличается почти жалкой верой в машины. Чем они больше, чем ярче они сияют, чем больше на них мигающих огней, тем больше они нравятся среднему человеку и тем больше он в них верит. Богатство ждет человека, который сконструирует более сложный музыкальный автомат!
   Джо и Фрэн не были исключением. Они думали, что он где-то спрятал машину. Это была вера, в которой он мог им угодить. В то же время он мог избавиться от них, что, с его точки зрения, было желанным завершением.
   В соседней комнате стоял электроэнцефалограф, используемый для измерения мельчайших электрических токов, протекающих в человеческом мозгу. Он позаимствовал этот прибор в медицинском отделе и использовал его, пытаясь определить, есть ли какие-либо обнаруживаемые изменения в мозговом токе, которые колеблются в зависимости от функционирования пси-способностей, другими словами, излучает ли мозг пси-волну? Если мозг и излучал такую волну, то электроэнцефалограф не смог обнаружить это излучение. Эксперимент закончился полным провалом. Но машина все еще находилась в соседней комнате, ожидая возврата в соответствующий отдел.
   "У меня нет выбора, - сказал Олдрич. - Пойдем со мной, и я открою секрет. Он поднялся со стула.
   Разная степень удовлетворения отразилась на лицах Джо и Фрэн.
   "Но помните", - добавил он. "Я получаю третью".
   - Абсолютно, док, - горячо пообещал Джо. "Абсолютно."
   На лице Джо появилось выражение удовлетворения. Все это время он знал, что профессор медлит. Это требование о сокращении на треть доказало это.
   Такого рода разговоры, это требование доли трети было понятно Джо и Фрэн.
   Но как только они вошли в лабораторию и Джо хорошенько рассмотрел электроэнцефалограф, возникла новая трудность. Джо поспешно отошел от машины. - Эй, док, - запротестовал он.
   "Что случилось?" - спросил Олдрич.
   "Похоже на горячий сквот со всеми этими проводами и прочим. Я не позволю тебе втыкать в меня провода.
   "Но что, если он врежет сок тебе в голову", - возразил Олдрич.
   - Я не позволю тебе сделать это со мной, - ответил Джо.
   Олдрич пожал плечами. - Очень хорошо, - сказал он.
   Фрэн наблюдала. "Вот, дай мне этот пистолет", - обратилась она к Джо. Маленький игрок неохотно отдал оружие. "Теперь пусть он прикрепит к тебе эти провода", - сказала она.
   "Но что, если он превратит сок в меня?" Джо запротестовал.
   - Если он это сделает, я его пристрелю, - пообещала Фрэн.
   - Что мне в этом хорошего? - спросил Джо. " Ты садишься в машину и позволяешь ему воткнуть в тебя эти провода. Я сохраню пистолет и застрелю его, если он убьет тебя электрическим током.
   - Ты большой трус, - ответила Фрэн. "Ты большой каблук. Ты боишься маленького старого электричества?
   "Я знал парней, которых убило старое электричество". - заметил Джо. - Игги Шульц, умник-брокер...
   - Это вам не электрический стул, большой придурок, - ответила Фрэн. "Это машина, которая учит вас, как сворачивать натуралы. Ой, Джо, сделай это для меня.
   Олдрич, наблюдавший за происходящим, увидел, как женщина соблазняет мужчину. Фрэнсис делала все, что угодно, только не садилась Джо на колени, и она пыталась это сделать, немалый трюк, учитывая тот факт, что Джо стоял. Она называла его своим овечьим пирогом и своей милой свиньей. И Джо уступил, хотя и с неохотой.
   - Тебе нечего бояться, - злобно сказал ему Олдрич. - Ты даже не почувствуешь.
   Джо сглотнул. - Мне сказали, что и в кресле ты этого не чувствуешь.
   Олдрич, желая найти какой-нибудь способ дать этому маленькому игроку с крысиной мордой сильный удар током, закрепил провода на месте. К сожалению, оборудование было тщательно разработано, чтобы не вызвать шок у пациента.
   - У тебя что-нибудь болит? - спросил он в последней попытке расшевелить Джо.
   "У меня все болит". Джо ответил. Он потел каждой порой.
   - Ты хочешь отступить? Олдрич продолжал, как он надеялся, тем тоном голоса, который надзиратель использовал бы, обращаясь к приговоренному каторжнику с какой-либо последней просьбой.
   Фрэн взмахнула пистолетом. - Просто идите, док, - сказала она. "Не обращайте внимания на вопросы".
   Олдрич подключил последний провод. На всякий случай он подключил звонок и мигалку, которые не имели ничего общего с работой оборудования, но должны были сделать демонстрацию более эффектной. Потом включил ток. Тихо тикал энцефалограф, зазвенел звонок, замигал свет. Джо схватился за подлокотники кресла. Пот выступил из него желтыми пузырями, и он держался за стул так, словно никогда не думал, что встанет с него. Олдрич, наблюдавший за происходящим, невольно был впечатлен. Джо был напуган до желтизны, но в нем чувствовалась игривость. Олдрич выключил оборудование и отсоединил провода. Джо поднялся со стула. "Я никогда больше не переживу этого, даже если проживу тысячу лет", - сказал он.
   - Он все исправил? - с тревогой спросила Фрэн.
   - Он починен, и ты можешь идти, - ответил Олдрич. - Но помни, я жду третьего.
   Насколько он был обеспокоен, это был конец раздражающего, но интересного опыта.
   - Не так быстро, - ответила Фрэн. - Мы должны сначала проверить.
   "Проверить что? Как проверить?" Олдрич ответил, сбитый с толку.
   - Проверьте, не подложили ли вы в колоду лишний джокер, профессор. Достань свои кости, Джо, и брось пару натуральных чисел, чтобы мы могли быть уверены, что профессионал не промахнулся.
   "Эм-м-м!" - сказал Олдрич.
   Джо, ухмыляясь, достал из кармана пару игральных костей. Он катал их между ладонями, подышал на них, вставал на колени и швырял их по полу. "Семь, кости, семь!" - пропел он. Его голос был молитвой.
   Кости отскочили от плинтуса и остановились. Джо наклонился вперед и посмотрел на них, затем посмотрел на перепуганного Олдрича. Выражение его лица выражало чистый экстаз. - Семь, - сказал он.
   Фрэн завизжала от удовольствия. - Вы прекрасны, док! прошептала она.
   Джо кивнул в знак одобрения. "Ты обязательно доставишь товар".
   "Эм-м-м!" - сказал Олдрич. Джо попросил семь, и семь подошло. По мнению психолога, объяснение было только одно - несчастный случай.
   - Я сделаю еще один, чтобы убедиться, - сказал Джо.
   - Э... нет! - поспешно сказал Олдрич. Он не хотел второго шанса. Именно в этот момент его репутация была создана благодаря этой сомнительной паре. Все, чего он хотел, это увести их в путь до того, как они обнаружат, что он их обманул. "Ты израсходуешь энергию", - быстро импровизировал он. "Каждый раз, когда вы выбрасываете число, вы расходуете часть энергии. Не трать его зря, Джо. Вам это может понадобиться.
   Джо, гремя игральными костями, как ребенок, играющий новой игрушкой, не согласился.
   - Еще один, док, - умолял он.
   - Делай то, что говорит доктор, - сказала ему Фрэн.
   - Вот это я называю здравым смыслом, - сказал Олдрич с фальшивым восхищением. "Я выполнил свою часть. Теперь дело за вами обоими.
   - Мы начинаем прямо сейчас вносить свой вклад, - ответила Фрэн. "Я знаю игру, которую мы разорвем настежь. И... - Ее глаза со страхом устремились на Олдрича, - ты идешь с нами.
   - Пойдем с тобой? Олдрич запнулся.
   У Фрэн все еще был пистолет. Она показала это снова. - На всякий случай, док, - сказала она.
   - Но... - попытался возразить Олдрич.
   - Никаких "но", - ответила Фрэн. - Ты идешь с нами.
   * * * *
   Они вывели ошеломленного психолога на улицу, посадили его между собой на переднее сиденье автомобиля и повезли в заведение, которое они называли домом Лу. Прежде чем их допустили в "Лу-Плейс", их внимательно осмотрела пара глаз, уставившихся на них в глазок. Джо и Фрэн мгновенно прошли проверку. Олдрич понял, что они были известны не понаслышке, но они должны были поручиться за него.
   - Я не знаю этих людей, - быстро возразил Олдрич человеку за глазком. - Я никогда их раньше не видел.
   "Конечно, он нас знает", - сказала Фрэн глазам. - Он просто немного напряжен, вот и все. Он с нами. Пошли, док. Она зацепила его за руку и ударила ногой по ноге. - Ты хочешь, чтобы я всадил в тебя пулю? - прошептала она ему.
   - Хорошо, - прорычал голос за глазком. Дверь открылась. Олдрича провели в большую комнату, заполненную мужчинами, приглушенными голосами и странным грохотом, который он - по своим экспериментам с той гранью пси-способностей, известной как психокинетика, - опознал как стук игральных костей. Звук исходил из центра круга мужчин вокруг большого стола. Фрэн, Джо и сопротивляющийся Олдрич протиснулись к месту рядом со столом, на котором было столько денег, сколько психолог никогда не видел в своей жизни. Они были сложены стопками на дальнем конце стола, и у каждого человека вокруг стола, казалось, была горсть десяти-, двадцати- или пятидесятидолларовых купюр. За столом стояли двое мужчин, которые, казалось, заправляли всем. Если не считать грохота игральных костей в чашке и приглушенного дыхания людей, которые, казалось, трепетали перед неминуемым чудом, в комнате царила тишина.
   "Восемь - самое главное", - пробормотал один из мужчин за столом. Олдрич предположил, что эти двое мужчин были крупье или домовладельцами.
   - Восемь от Декейтера, - умолял человек с чашкой для костей. Он крутил кубики из чашки, отбрасывая их по покрытому войлоком столу и по защитным ограждениям вокруг него. Они пришли отдохнуть.
   - Девять, - сказал домовой.
   - Двадцать, - прошептал толстяк.
   - Прикрыто, - сказал домохозяин.
   "Двадцать, что он делает?" - спросил Олдрич, невольно очарованный. Он не понял. Ни Фрэн, ни Джо не удосужились объяснить тонкости "прибывшей ставки". Восьмизарядник снова покатился. - Семь, - сказал крупье. Деньги переходили из рук в руки за столом, а кубок с костями передавался следующему.
   Джо втиснулся в позицию возле стола. На его лице выступил пот, но в глазах горел восторженный восторг, пока он ждал своей очереди с игральными костями. Перебирая пятидесятидолларовую купюру, Джо облизывал губы.
   - Думаю, мне лучше уйти! - сказал Олдрич.
   Фрэн крепче сжала его руку. - Оставайтесь поблизости, док, - сказала она. Поскольку ему пришлось бы сломать ей руку, чтобы уйти, он остался здесь, хотя и мучился, представляя, что произойдет, когда Джо возьмет кости и поставит на эту пятидесятидолларовую купюру. Он стал придумывать объяснения неудаче, оправдания для этого страшного момента. "Я могу сказать, что сила утекает", - подумал он. И подумал, будет ли это убедительно.
   У него было подозрение, что это или что-то еще должно быть убедительным. Та сторона его лица, где Джо ударил его пистолетом, все еще была в ранах. Что бы сделал Джо, если бы потерял пятьдесят долларов? Хуже того, что бы сделала Фрэн?
   Олдрич не сомневался, что Джо потеряет деньги. И... у Джо была чашка для игральных костей. Пришла его очередь.
   Нежно Джо положил на веревку пятидесятидолларовую купюру.
   "Все это?" - спросил домовой. Очевидно, он знал Джо и обычные пределы ставок Джо, которые не распространялись на риск выпадения половины тройки при броске пары костей.
   - Все, - твердо ответил Джо. "Я чувствую себя счастливым сегодня вечером". Он грохнул игральными костями в чашке. Олдрич затаил дыхание, на его лице блестел пот. Джо бросил кости через стол. "Семь!" - вздохнул он с восторгом.
   Кости остановились. Домой человек просмотрел их. - Семь, - прогудел он. Он положил еще одну пятидесятидолларовую купюру рядом с той, которую Джо положил на стол.
   Джо выиграл.
   С ошеломленным выражением лица Джо посмотрел на сто долларов, лежащих перед ним. Это были его деньги, он мог их взять, он мог расстрелять любую их часть или все. "Пусть ездит", - сказал он. Облизнув губы, он взял чашку с кубиками.
   Домохозяин был готов принять пари. Каждую ночь какая-нибудь мелкая шишка приходила с пятидолларовой или десятидолларовой купюрой и пускала ее в ход - и удваивала ее каждый раз, когда проходил мимо, - делая столько бросков костей, сколько, по его мнению, выдерживали его нервы, если ты Начав с пятидолларовой купюры и пройдя десять раз подряд, можно было выйти с чуть более чем пятью тысячами долларов выигрыша. Олдрич поспешно вычислил в уме геометрическую прогрессию. Если бы Джо смог пройти десять раз, он бы выиграл чуть больше пятидесяти тысяч долларов!
   Сумма сбила Олдрича с толку. Это было состояние, почти не поддающееся исчислению.
   Конечно, в этом была загвоздка, загвоздка в том, что никто не мог пройти мимо десять раз подряд. Олдрич попытался прикинуть шансы на такое выступление с помощью костей. Цифры были астрономическими, слишком большими, чтобы их можно было вычислить в уме.
   Олдрич знал шансы; домохозяин знал их; Джо, вероятно, тоже знал их. Но Джо считал, что нашел способ преодолеть эти трудности. И у Джо были кости, и он снова бросал. - Семь, - взмолился он.
   - Семь, - сказал домработник. Он выложил на стол еще сто долларов, заработав в общей сложности двести долларов.
   - Стреляй в пачку, - сказал Джо.
   Через три прохода перед ним на столе лежало больше тысячи шестисот долларов, и он потянулся за костями, чтобы снова бросить.
   - Дай-ка я посмотрю, как они играют в кости, - сказал слуга.
   Джо радостно вручил их. - Они твои, - сказал он.
   Ни один биолог никогда не уделял новой интересной насекомой больше заботы и внимания, чем домохозяин этим игральным костям. В большой комнате было совершенно тихо. Повсюду вокруг себя Олдрич слышал, как мужчины затаили дыхание. Сидя рядом с ним, он думал, что Фрэн вот-вот упадет в обморок от волнения. Куча денег перед Джо еще не была в классе норковых шуб, но быстро двигалась в этом направлении.
   Домоправитель закончил осмотр костей. - С виду все в порядке, - неохотно признал он. - Но мы просто поставим новую пару, чтобы быть уверенным. Он потянулся из-за стола и достал пару завернутых в целлофан кубиков. Сняв обертки, он своими руками опустил их в чашку, не доверяя Джо прикасаться к ним. - Стреляй, - сказал он Джо.
   Ухмыляясь, Джо бросил кости из чашки. "Одиннадцать!" - вздохнул он с восторгом.
   - Одиннадцать, - сказал домработник. Выглядя сбитым с толку и растерянным, он сунул перед Джо огромные пачки денег.
   Фрэн совсем забыла об Олдриче. Это был ее мужчина. И посмотрите на все эти деньги перед ним. "Джо!" она закричала.
   Олдрич, освобожденный, тихо направился к двери. В глубине души он знал, что Джо будет продолжать стрелять. Он также знал, что Джо проиграет - если только у Джо действительно не было пси-способностей. Олдрич не рассматривал такую возможность. Но он знал, что не хочет быть рядом, когда Джо проиграет, а слуга вернет себе все деньги на столе. Особенно он не хотел быть рядом с Фрэн. Олдрич направился к двери. В результате он не видел, что произошло дальше.
   Мужчины столпились вокруг стола, пока Джо делал пас. Наступила полная тишина. Так небрежно, как если бы он бросал десять центов, Джо повторил: "Стреляй в пачку". И потянулся к чашке для игральных костей.
   Ошеломленный домработник покачал головой. "Лу придется самому разрешить это", - сказал он. - Нет, сэр, я не покрою это пари, если Лу не согласится. Фрэнк, позови Лу, - сказал он второму мужчине за столом. Кивнув, второй мужчина двинулся дальше. Он быстро вернулся с владельцем игорного дома.
   Лу был низеньким, хорошо одетым мужчиной с невыразительным лицом и глубокой внутренней уверенностью, что мир должен ему на жизнь, которую он собирал, играя в кости на своем игральном столе. Он привык к крикам и пинкам недовольных клиентов и держал отряд силовиков, чтобы справляться с такими неприятностями.
   Когда он подошел к столу, то обнаружил, что у него нет сквокера, которого можно было бы выгнать. Вместо этого этот клиент был чрезвычайно удовлетворен. Все, чего хотел заказчик, - это снова выстрелить.
   - Еще одну булочку, Лу, - умолял Джо. - Еще одну булочку, а, Лу? Он агрессивно встряхнул пустую чашку для игральных костей.
   Лу посмотрел на Джо. Он очень хорошо знал Джо - как меткого стрелка. Он был готов одобрить любой удар Джо. Но потом он посмотрел на сумму денег на столе. Пот выступил по всему телу. Там были его деньги. Его деньги! Деньги были лишь немногим менее важны, чем его правая рука. - Что, черт возьми, здесь происходит? - спросил он.
   Ошеломленный домработник попытался объяснить. "Вошел Джо и начал стрелять. Он еще не упал, и у него все еще есть кости. Он хочет выстрелить в пачку.
   - Понятно, - сказал Лу. Ситуация была ему совершенно ясна. У Джо была полоса везения. Бывало так, иногда. Но удача всегда меняла. Так действовали кости. Они пошли вместе с вами на несколько бросков, а потом повернулись против вас. Если Лу покроет ставку и позволит игре продолжаться, Джо обязательно проиграет. Если Лу остановит игру, Джо уйдет с тысячами долларов из денег Лу, что Лу с ужасом рассматривал.
   - Бросай новые кости, - приказал Лу. "И пусть стреляет. Дом укроет".
   Домовик повиновался. Джо кинул кости в чашку. Это был единственный звук в большой комнате. "Семь!" Джо молился.
   Кости прыгали по зеленой скатерти, стучали по буфетам и останавливались. Домой наклонился, чтобы прочитать их. - Семь, - прохрипел он.
   "О Господи!" Лу задохнулся. "У меня минус шестьдесят четыреста долларов!"
   - Еще раз выстрелить в пачку? - сказал Джо.
   "Стрелять!" - закричал игрок. Он был слишком далеко, чтобы отступить сейчас. Он должен был продолжать, пока Джо не упал. Едва дыша, Лу ждал следующего броска костей.
   "Одиннадцать!" - прошептал Джо.
   - Одиннадцать, - сказал домработник.
   "Двенадцать тысяч долларов!" Лу задохнулся. "Держи кости". Он оттолкнул Джо от стола. "Что-то здесь не так. Вы называете свои очки и делаете их. Кости так не делают".
   Горячая тишина наполнила комнату. - Каждый раз, когда его называют натуралом, и каждый раз, когда он доводит до конца то, что хотел, - хрипло произнес слуга в жаркой тишине.
   В восторге от того, как падали кости, Джо не осознавал, что совершает ошибку, каждый раз заранее называя свою точку зрения. Его вторая ошибка заключалась в том, что он выбрасывал верный победитель каждый раз, когда ему выпадали кости. Теперь он понял, что сделал. - Ну, - сказал он неуверенно.
   "Это твои кости, твоя чашка и твой стол..."
   - И мои деньги тоже, - сказал Лу. - Не забывай об этой части.
   - Мои деньги, - отрицал Джо. "Все здесь видели, как я выиграл его. Не пытайся сказать, что я не выиграл его. Он стал сгребать со стола стопки купюр, которые торопливо сунул в карманы.
   "Джо!" - восторженно прошептала Фрэн. Теперь она точно была в классе норковых шуб.
   "Что за черт!" - сердито сказал Лу, но помедлил. Он был в затруднительном положении и знал это. Хотя он подозревал, что здесь что-то не так, он не знал, что именно. Он и его крепкие ребята могли бы отобрать деньги у Джо, но ему нужно было учитывать свою репутацию. Слишком много клиентов смотрело на него, чтобы позволить ему выбрать победителя. Если он избавит Джо от денег, к утру эта история разнесется по всему городу. Завтра ночью на его месте не будет ни одного хренового стрелка. Тем временем, пока он колебался, Джо набивал себе столько сена, что задушил бы лошадь.
   Лу что-то подозревал, он был сердито уверен, что его похитили. Вопрос был в том, как. Как заметил Джо, игра велась с его костями, на его столе и под наблюдением его людей. Кривые игральные кости из чашки выкинуть было невозможно. Для свидетельских показаний по этому поводу можно было бы призвать целые поколения любителей дерьма. Тогда как это было сделано?
   Вошел швейцар. Он толкал протестующего мужчину впереди себя. - Босс, - позвал швейцар. "Босс, этот парень пытался ускользнуть, как будто он схватил себе мелочь и убежал с ней. Я подумал, что ты, возможно, захочешь его увидеть.
   Швейцар толкнул мужчину вперед. "Он пришел с Джо и Фрэн, - сказал он.
   "Я никогда в жизни их не видел", - кричал мужчина. - Выпусти меня отсюда.
   Этим человеком был Олдрич. Его план быстрого и тихого побега был сорван бдительным швейцаром. Он не знал, что здесь произошло, и ему было все равно. Все, что он хотел, это выбраться.
   Лу посмотрел на него. К своему ужасу, он увидел на лице Лу узнавание. - Я знаю, кто ты, - услышал он голос Лу. - Я видел твою фотографию в газете. Ты человек, который утверждал, что нашел способ заставить кости вести себя правильно.
   Будучи владельцем игорного дома, Лу очень заинтересовался репортажем об университетском профессоре, который проводил исследования с игрой в кости.
   - Вы ошиблись человеком, - сказал Олдрич.
   Лу, казалось, не слышал его. - И ты пришел с Джо и Фрэн, - сказал Лу. У него был тон голоса человека, который сложил два и два и получил совершенно точно четыре.
   - Я не знаю, о ком вы говорите, - возразил Олдрич. Что бы здесь ни случилось, он был невинной жертвой.
   - Думаю, вы знаете, профессор, - ответил Лу. Игрок подошел к нему, взял его за руку. - Проходите в мой кабинет, профессор. Я хочу поговорить с тобой."
   Протестующий Олдрич обнаружил, что его жестоко толкают. Он пытался сопротивляться, но у Лу была железная хватка. - крикнул Лу через плечо. - Хватайте Джо и Фрэн, мальчики, и отведите их в заднюю комнату. Я буду с вами, как только провожу профессора в свой кабинет.
   Олдрич услышал крик Фрэн, мельком увидел, как она пытается использовать пистолет. У него сложилось смутное впечатление, что завсегдатаи игорного дома, испуганные видом ружья, вдруг толпой направились к выходам. Он также видел, как Джо и Фрэн утонули под чем-то вроде приливной волны вышибал. Затем он обнаружил, что его втолкнули в дверь. Через долю секунды в дверь также вошел головорез со злобным лицом, чтобы охранять его, пока Лу не вернется.
   Со всем достоинством, на которое он был способен, Олдрич попытался собраться и дождаться следующего поворота событий.
   * * * *
   По часам Олдрича Лу отсутствовал менее двадцати минут. Когда игрок вошел в контору, он был, на удивление, в очень хорошем настроении. Его лицо расплылось в улыбке, но под ней Олдричу показалось, что он уловил беспокойство, как будто Лу чувствовал, что текущая ситуация находится под контролем, но смутно беспокоился о долгосрочных событиях. У Лу было полно денег. Он ухмыльнулся Олдричу и положил деньги в большой стальной сейф за столом, а затем повернулся к психологу.
   "Джо вернул мне мои деньги, - сказал он. "Они также рассказали мне всю историю".
   Олдрич моргнул. Он не имел ни малейшего представления о предмете, который обсуждал Лу. - Какая история? он сказал.
   Лу улыбнулась. "Я хочу участвовать в этом", - сказал он.
   - В чем? - спросил Олдрич.
   Лу ничуть не потерял своего хорошего настроения. - Я бы тоже это отрицал и вел себя как черт побери, если бы у меня была та же машина, что и у тебя. Как вы работаете с этой машиной, мистер Олдрич, чтобы настроить Джо так, чтобы он мог объявить любую точку, какую захочет, и сделать это?
   - Так вот что ты хочешь узнать! Олдрич сказал: "Я имею в виду - такой машины не существует".
   Лу рассмеялся. - Приведи сюда Джо и Фрэн, - сказал он бандиту, охранявшему Олдрича.
   Их завели в кабинет. У Джо был синяк под глазом и порванный воротник. Он выглядел совершенно несчастным и несчастным. Платье Фрэн было разорвано, и ее лицо выглядело так, словно она выплакала галлоны обжигающих слез. - Ты... ты позволил нам выбраться отсюда, - сказала она Лу.
   Игрок проигнорировал ее. - Джо, док Олдрич говорит, что у него нет аппарата. Я хочу, чтобы ты показал ему тот же трюк, что и мне.
   - Хорошо, Лу, - сказал Джо. - Дай мне игральные кости.
   Катая кости на толстом ковре, каждый раз отбивая их от плинтуса, называя каждый пункт заранее, он последовательно запускал каждый пункт на костях от двух до двенадцати.
   "Змеиные глаза на товарные вагоны", - сказал Лу. "Теперь док..."
   Но Олдрич не слушал. Остекленевшим восторженным взглядом мистика, увидевшего видение другого мира, он смотрел на Джо. В его голове была только одна мысль - Джо контролировал пси-способность. Из того, что, как знал Олдрич, было обманом, из машины, использовавшейся для считывания крошечных электрических токов, протекающих в уме, из мигающей лампочки и электрического звонка, из ошеломленного страха и жалкой веры, из пота и расшатанных нервов. контроль пси способности! В своей лаборатории он непреднамеренно, пытаясь избежать неловкой ситуации, сотворил чудо. Он и не начинал понимать, как это произошло. Никакая часть этого не имела никакого смысла. Но это случилось. Вот Джо доказывает, что это произошло. И здесь тоже был Лу.
   В глубине души Олдрич всегда сомневался в пси-способностях. Математический анализ сказал, что она существует, но что, если арифметика неверна? Как ты мог быть уверен? Способность была неустойчивой, неосязаемой, она пришла, ушла, дикий талант, действующий полностью вне контроля сознательного разума.
   Олдрич так и не нашел субъекта, у которого были бы под контролем пси-способности. Время от времени у испытуемых, казалось, были вспышки контроля, в течение нескольких минут или нескольких секунд. Затем контроль исчез - до того, как его можно было изучить. Олдрич рвал на себе волосы из-за этого факта - и из-за второстепенных вопросов, которые порождала пси-способность.
   Если бы разум мог управлять падением игральных костей, если бы разум мог протянуть руку вперед и уловить сущность грядущих событий, что еще мог бы сделать разум?
   Этот вопрос преследовал Олдрича во мраке глубокой ночи, тревожил его сны, заставлял его слоняться по университетскому городку днем, как профессора, размышляющего о снах. Пси-способность была вывеской, указывающей путь в неизвестность. Колумб, Максвелл, Эйнштейн - все эти люди шли по указателям, ведущим за пределы известного, с результатами, вошедшими в историю. Каких результатов может добиться человек, взорвавший пси-способность?
   Что скрывалось за этой способностью? Это был вопрос. Гамлет обдумывал меньшую загадку. След, начавшийся в колоде карт, в контролируемом падении пары кубиков из слоновой кости, вел наружу, к какому огромному горизонту?
   В течение многих лет Олдрич размышлял о необъятности этого горизонта, всегда чувствуя, что за пределами понимания его ждет что-то важное. В глубине души он знал, что именно безбрежность этого неизвестного горизонта вдохновляла его на долгие годы терпеливого, изнурительного труда, необходимого даже для начала исследования экстрасенсорного восприятия. Он не ожидал, что узнает все о пси-способностях - для этого потребовалась бы работа столетий, - но он знал, что умрет счастливым, если сможет добавить хотя бы один фрагмент доказуемого факта к океану предположений на эту тему. Если неизвестное было столь же обширным, как пески всех морских берегов на земле, его молитва всегда была: "Дорогой Бог, дай мне понять хотя бы одну песчинку. Позвольте мне иметь только одну песчинку, один известный факт. У тебя так много песчинок - дай мне только одну".
   Это от Олдрича, который не был религиозным человеком! "Позвольте мне хотя бы раз убедиться, что выпадение костей не было результатом случайности, что выпадение скрытой карты не было случайностью, что разум действительно устремлен в будущее! Дайте мне возможность выкинуть всю свою статистику из окна и убедиться хотя бы раз!"
   Это было эхом старой просьбы. Вероятно, первый человек, который попытался управлять огнем - и обжегся опасными веществами, - обратился с той же просьбой к богам, которых он знал. "Великий Whoozis, научите меня, как работает эта желтая штука!" Возможно, ответ был таким: "Просто продолжай работать, маленький человек, и ты разгадаешь секрет". Может быть, не было ответа. Но человек, ищущий контроль над огнем, все равно продолжал работать, зная, что где-то есть ответ, и зная, клянусь Вузисом! что он намеревался иметь это!
   Олдрич не надеялся узнать весь секрет. Он был скромным человеком, он не просил слишком много. Всего одна песчинка!
   То здесь, то здесь, в перенасыщенной конторе игорного дома, с толстым ковром на полу, спортивными картинами на стене и непрямым освещением, льющимся из потайных ниш, в компании женщины с круглыми бедрами, в присутствие владельца игорного дома, чья учтивая внешность не скрывала смертоносности внутри него, расфуфыренного мелкого игрока по имени Джо обладал пси-способностями под сознательным контролем!
   Судьбе пришлось немало потрудиться, чтобы выбрать его из сумки! Олдрич подумал. В нем была горечь. И такое рвение, как он никогда не знал.
   Джо, закончив бросать товарные вагоны на костях, встал с кривобокой испуганной ухмылкой на лице. Черные глаза искали Лу.
   - Ты и Фрэн возвращайтесь назад, - сказал Лу. - Но... подожди. Он взглянул на мужчин с ними. Они кивнули. Их работа заключалась в том, чтобы убедиться, что Джо и Фрэн слоняются поблизости. Они вышли через боковую дверь под бдительным взглядом бандита с суровым лицом, который выглядел так, словно точно знал, что делать, если они попытаются сбежать.
   - Садитесь, профессор, - сказал Лу. "Напиток?"
   - Нет, спасибо, - сказал Олдрич.
   "Сигара?"
   "Нет."
   Лу пожал плечами. Он пытался быть гостеприимным. Он сел на вращающееся кресло за письменным столом. Он казался приветливым, вечная улыбка не сходила с его лица, но под маской дружелюбия Олдрич чувствовал тревогу - и опасность!
   - Похоже, вы вывели меня из бизнеса, - сказал Лу.
   "Я не понимаю тебя."
   Лу пожал плечами. "Никто больше не может играть в дерьмо, пока ты на свободе. В любую ночь сюда мог прийти кто-нибудь и сорвать банк, кто-нибудь, кто не был бы таким большим дураком, как Джо. Следующий человек может быть достаточно умен, чтобы несколько раз упасть, время от времени промахиваться в кости, немного проиграть. Может быть, он только ненадолго поцарапал меня, зная, что я подумаю, что ему просто повезло.
   Но дело в том, что я никогда не узнаю, то ли ему просто повезло, то ли вы над ним поработали. И пока я пытался принять решение, он украл у меня мой банкролл".
   Лицо Лу говорило, что ему это не нравится. У него было хорошее дело здесь, он брал лохов за мелочь, вел крупную игру для больших дураков. Теперь его хорошая вещь исчезла.
   - Но вы исходите из ложной предпосылки. - ответил Олдрич. "Я не могу дать пси-способность ни одному чертовому дураку, который попросит об этом. Я не давал его Джо. У меня нет машины".
   Его голос был горячим. Чего только не отдал бы за такую машину! С ней он мог бы изучать пси-способности на досуге, изучать ее целиком и полностью с такой машиной, у него был бы океан песка.
   Лу усмехнулся, как будто услышал хорошую шутку. "Это снова мы."
   - Но я говорю вам, что способности Джо - результат случайности, а не намерения...
   Лу потерял часть своего хорошего настроения. - Ой, заткнись, док. Вы бережете такие вещи для птиц. Вы видели, как Джо катал все, от змеиных глаз до закрытых вагонов.
   - Послушай, чертов дурак, я не говорю, что Джо не может делать то, что ты говоришь. Я говорю, что у него есть способности в результате какой-то случайной комбинации неизвестных факторов, о которых я не знаю... ничего о том, как это было сделано.
   Лу нахмурился. - Но как он это делает?
   "Я не знаю." Олдрич постучал по столу. "Но Джо верил, что я смогу это сделать, он верил в меня и мою таинственную машину. Если вы достаточно сильно во что-то верите, это может оказаться правдой. Вера была частью этого, страх был другой частью, его страстное желание сделать что-то для своей женщины, вероятно, было другой частью, его жадность к деньгам была еще одним фактором. Вера и страх, любовь и жадность - вот причины чуда, а не электроэнцефалограф в моей лабораторной ораторской. Машина служила только для того, чтобы произвести на него впечатление, дать ему осязаемый объект, который он мог видеть и чувствовать, но пси-способность исходила из его собственного разума и ни из какого другого источника".
   Сидящий за столом Лу выглядел впечатленным. Но какие-то крохи сомнения остались. - Все тот же док, у него...
   Хлопнуть! кулак Олдрича ударил по столу.
   "И я собираюсь выяснить, как он его получил, я собираюсь выяснить, что это такое и как оно работает. Я хочу Джо. Впервые в истории у нас есть возможность изучить пси-способности в контролируемых условиях. Джо там один из самых важных людей, живущих сегодня. Я хочу, чтобы вы помогли мне убедить его пройти тесты, тщательное исследование...
   - Но я вроде как понял, что мог бы использовать его, - возразил Лу. "В конце концов, он может бросить кости. И есть другие игры. Когда он работает на меня, я могу...
   "Разбогатеть!" Олдрич закончил. "От тебя меня тошнит в животе. Один из ваших головорезов охраняет человека, который владеет самой редкой и самой важной способностью человеческого разума, и все, о чем вы можете думать, это как использовать его, чтобы разбогатеть. Черт побери, я этого не потерплю! Говорю тебе, я этого не потерплю". В гневе Олдрич был великолепен.
   - Но Джо всего лишь слабый стрелок, - запротестовал Лу. - Он не так важен, как все это.
   - Мне все равно, как ты его назовешь! - ответил Олдрич. "Меня не волнует, есть ли у него бородавки на кончике носа. Он вонючая, беспокойная маленькая крыса из водостока, и я это знаю, и мне наплевать, он по-прежнему один из самых важных людей, живущих сегодня".
   Лу колебался, разрываясь между противоречивыми желаниями. Интенсивность Олдрича, должно быть, произвела на него впечатление, но где-то в глубине его сознания таилось сознание, что он может использовать Джо, чтобы убраться. И он контролировал Джо. Зачем ему отказываться от курицы, которая несёт золотые яйца?
   Правда, на самом деле ему ничего не стоило отказаться от Джо - если бы ему пришлось потерять какие-то наличные деньги, он бы ни на мгновение не подумал об этом, - но была перспектива будущей выгоды, и он не хотел отказываться от этого. . - Док, я не знаю...
   - Ей-богу, я знаю! - ответил Олдрич. Он прервался. Из соседней комнаты, куда увели Джо и Фрэн, донесся женский крик.
   При этом звуке Лу мгновенно вскочил на ноги. Он рывком открыл дверь.
   Джо и Фрэн были там. Как и головорез с суровым лицом, которого приставили охранять их. Головорез с испуганным выражением на лице поднял руки высоко вверх. Пистолет, который держал Джо, был направлен на бандита. Джо выглядел довольным собой и немного сбитым с толку. Его налитые кровью глаза сверкнули довольным светом. Фрэн выглядела просто испуганной. Услышав, как открывается дверь, она повернула голову и увидела Лу.
   - Он просто пролетел по воздуху, - сглотнула она.
   Олдрич понятия не имел, что пролетело по воздуху. Вероятно, и Лу тоже. Но Лу увидел пистолет. Он понимал это достаточно хорошо. Он отчаянно пытался закрыть дверь, когда Джо увидел его. Джо взмахнул пистолетом, чтобы прикрыть его. - Ты стоишь на месте, - сказал Джо. Его налитый кровью глаз измерял пальто Лу, словно решая, куда именно он собирается положить кусок раскаленного свинца.
   Лу поспешно поднял руки. Его глаза искали бандита, его человека, который позволил этому случиться. - У меня был пистолет в кармане, - сглотнул бандит. "Клянусь, он только что вылетел из моего кармана и прыгнул Джо в руку".
   - Так это твой пистолет? - сказал Лу. - И ты позволил ему отобрать его у тебя?
   "Позволь ему?" - завопил бандит. - Говорю тебе, он только что вылетел из моего кармана в его руку!
   - Иди назад в свой кабинет, - сказал Джо Лу. "Держите руки вверх. И на твоем месте я бы не делал никаких перерывов.
   Фрэн последовала за ним, и он загнал изумленного игрока и головореза в кабинет Лу. Олдрич, держась подальше от дороги, не поднял руки. Джо видел, что ему все равно, но, похоже, ему было все равно. Руки вверх или руки вниз, профессор колледжа не представлял для него угрозы. Джо оглядел офис. Его взгляд остановился на большом сейфе.
   - Открой, - сказал он.
   "Ей-богу..."
   - Открой, - сказал Джо. У него было ружье, и ружье дало ему власть над ситуацией, - подумал он.
   Лу посмотрел на него. "Иди к черту!" - сказал Лу.
   "Хм?" Джо был поражен. Он ощупал оружие, которое держал. Разве у Лу не хватило ума понять, что эта штука опасна?
   "Ни один двухбитный крэпшутер меня не задержит!" - сказал Лу. - И не говори мне , что застрелишь меня. У тебя нет мужества".
   Несчастное выражение лица Джо свидетельствовало о том, что Лу был прав. "Если ты попытаешься использовать этот пистолет, мои мальчики заставят тебя съесть его, прежде чем они закончат с тобой", - сказал Лу. Человек не мог стать владельцем игорного дома, не будучи грубым, жестким и знающим человеческую природу. Лу не собирался блефовать от человека, у которого не хватило смелости выстрелить. Он не собирался терять деньги таким образом. Если он позволит Джо подержать себя, друзья выставят его из города со смехом.
   Джо выглядел ошеломленным. - Это мои деньги, - сказал он жалобно. "Я выиграл его. Я хочу его... - Он жадно посмотрел на сейф.
   - Ты будешь играть в ад, чтобы получить его... Голос Лу превратился в ужасную тишину.
   Олдрич, наблюдая, поперхнулся. Что-то происходило, он не мог точно сказать, что. Его уши уловили тонкий шорох тонкого шелка, мягко рвущийся, длинный, медленный разрыв, как будто работала какая-то методичная портниха, портниха, которая пренебрегала использованием ножниц, но вместо этого рвала ткань сильными опытными руками. Его глаза уловили вспышку движения настолько быстро, что едва отразились на сетчатке.
   Между Джо и сейфом что-то шевельнулось. Олдрич не мог сказать, в каком направлении он двигался или что именно двигалось. Но он видел, как деньги падают вокруг Джо.
   Он падал мягким дождем трепещущих зеленых и желтых тонов. Появившись из ниоткуда вокруг него, он плавно поплыл вниз. Они громоздились на толстом ковре у его ног, пока не покрыли его туфли, десяти-, двадцати-, пятидесяти-, стодолларовые купюры. В течение одной секунды, может быть, двух или трех секунд он продолжал падать. Может быть, это продолжалось целых полминуты. У Олдрича сложилось впечатление, что его чувство времени каким-то образом вышло из строя, что в тот момент, когда невидимый шелк рвался и вокруг Джо падали деньги, время приобрело новый смысл - или вообще не имело смысла. Что-то не так со временем, в этом он был уверен. Когда деньги перестали падать, они покрыли ботинки Джо.
   В комнате было тихо. Ночью просигналило такси. Головорез, охранявший Джо, издал горловой хрип. - Я же говорил тебе, что пистолет только что пролетел по воздуху. Нравятся эти деньги. Типа - посмотри сам, Лу.
   Лу стоял, не двигаясь. Красный цвет на его лице убегал под напором ползучей волны белого. Его рот был открыт, и он, казалось, задыхался.
   Джо мечтательно смотрел на падающие деньги, его взгляд опустился на стопку купюр, покрывавшую его ботинки. Он шевельнул ногой, мягко, как человек, неожиданно попавший в грязь и осторожно выпутавшийся, стряхнул с нее деньги и отошел в сторону. Он не понимал, что произошло, и значения этого. Он был случайным зрителем на интересном мероприятии, не более того. Он не пытался забрать деньги. Он посмотрел на это и отошел.
   Фрэн действовала. Она хваталась за деньги. Как голодный человек, хватающийся за еду, она хваталась за счета.
   У Олдрич, наблюдавшего за происходящим, возникло ошеломленное впечатление, будто пачки банкнот исчезают в передней части ее платья. Когда сосуд наполнился, она начала запихивать деньги внутрь своих чулок. Только когда ее чулки наполнились настолько, что в них не поместилось ни одного доллара, она подняла взгляд на Джо.
   "Ты придурок..." - завопила она. "Помоги мне."
   Тогда Джо понял эту идею. Он был в стороне, удален от этой ситуации. Теперь, когда Фрэн отчаянно уговаривала его, он начал раскладывать по карманам пачки денег. Ни Лу, ни головорез Лу не пытались его остановить. Когда последние деньги скрылись из виду, Джо и Фрэн встали.
   "Мы уходим отсюда, мы уходим отсюда!" Фрэн закричала. - Не пытайся нас остановить. У Джо она выхватила пистолет. - Не смей! Мысль о потере денег довела ее почти до истерики.
   Лу мог наброситься на Джо. Он качнулся вперед на цыпочках, как будто думал об этом. Но когда Фрэн достала пистолет, Лу замер. Она убьет человека. "Давай, придурок, давай покончим с этим", - сказала она Джо. Они вместе подошли к двери. Олдрич ожил. "Привет!" он крикнул.
   Они колебались, глядя на него. - Что вам нужно, док? - сказал Джо.
   Олдрич хотел - миллион вещей. Больше всего ему хотелось поговорить с Джо.
   - Не обращай на него внимания! Голос Фрэн был напряжен от истерики.
   - Но это человек, который меня подставил, - запротестовал Джо. Что-то благодарное осталось в его сердце.
   - Но он нам больше не нужен! Фрэн закричала. Казалось, она потеряла контроль над собой. - Убирайся отсюда! Она вытолкнула Джо через дверь. Когда Олдрич запротестовал и попытался последовать за ней, она взмахнула пистолетом, чтобы прикрыть его.
   - Я дам тебе это! В ее глазах был дикий блеск зверя. Она имела в виду то, что говорила, и Олдрич понял, что она имела в виду именно это. Он стоял очень тихо. Он не протестовал. Смерть смотрела на него глазами Фрэн, и он знал это. Ему не понравилось это зрелище. Дверь захлопнулась за ней.
   * * * *
   Снаружи послышались бегущие шаги, стали тише. Раздался тяжелый хлопок далекой двери, затем тишина. Олдрич вытер пот с лица и пожалел, что нет никакого способа стереть болезнь с его сердца. Джо, у которого были под контролем пси-способности, исчез.
   В офисе стоял жаркий звук ненормативной лексики. Лу, ругаясь, крутил ручку сейфа. Металлическая дверь распахнулась. Лу заглянул внутрь. Сейф был пуст.
   "Ей-богу, эти деньги выпали из моего сейфа!" - выдохнул игрок. - Тридцать штук, и все до копейки пропало!
   На мгновение Олдричу показалось, что у игрока сейчас случится апоплексический удар. - Эл, собери мальчиков. Скажи им найти для меня Джо Уилкса. Скажи им, что того, кто его заметит, ждут еще большие деньги.
   - Да, сэр, - ответил бандит. - Но ты не забываешь...
   - Скажи им, что меня не волнует, если Джо пострадает. Шаг!"
   - Да, сэр, босс. Аль ушел, на дубле.
   "Я получу этот двухбитный шутер в течение двух часов, если не знаю, почему!" Лу схватила телефон. Гнев был силой, вырывающейся из него, как пар из котла.
   - Можете, - сказал Олдрич.
   "Хм?"
   "Возможно, вы знаете причину, по которой он у вас отсутствует!" - ответил Олдрич. - Ты не забыл, как он взял эти деньги из твоего сейфа?
   "Хм?" Часть гнева, казалось, выплеснулась из игрока. Он опустился на крутящееся кресло позади своего стола, провел рукой перед глазами. Он мотнул головой, чтобы посмотреть на сейф, словно вспомнил, что он сделан из стали и не открывался. Дрожь прошла по нему. Его взгляд вернулся к Олдричу. - Как он это сделал, док?
   "Он нарушил законы природы, какими мы их знаем, - ответил Олдрич. - Или он использовал какой-то высший закон, о котором мы ничего не знаем. Но не спрашивайте меня, как он достал эти деньги из вашего сейфа. Я не знаю." Внутри себя он снова ощутил ощущение нереальности, как будто какая-то часть его уже лгала об этом, отрицая то, что видели его глаза. "Я видел, как ушли деньги. Что-то зашуршало, словно рвется шелк..."
   Что здесь произошло? Он не знал. Он предположил, что пси-способность сработала каким-то совершенно неизвестным образом. Если разум мог протянуть руку вперед во времени и предсказать будущую последовательность еще не перетасованной колоды карт, почему он не мог проникнуть внутрь стального сейфа? Все законы физики говорили, что это невозможно. Противоречило этим законам то, что он видел, как это происходило. "Поэтому, - рассуждал он, - мы не знаем всех законов".
   Он повернулся к двери, осознавая только огромное давление внутри себя. "Я должен поговорить с ним, я должен! Должен !"
   Лу выхватил пистолет из ящика стола. "Держите сделку, док. Ты никуда не пойдешь!"
   "Но-"
   "Вы никуда не пойдете. Насколько мне известно, вы с Джо можете работать вместе в этом бизнесе.
   - Но я сказал вам, что это не так. И я должен поговорить с ним. Вы не понимаете, насколько это важно".
   "Если он сможет говорить, когда я закончу с ним, у вас будет шанс", - ответил Лу. - И я знаю, как он важен - так же важен, как тридцать тысяч.
   - Какие, черт возьми, деньги? - крикнул Олдрич. "У этого человека есть пси-способности".
   "У него также есть тридцать штук, которые принадлежат мне", - ответил игрок. - Оставайтесь здесь, док. Мы поймаем его.
   - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, - сказал Олдрич. В его уме сомнения были тяжелы, как свинцовые кирпичи.
   * * * *
   Было четыре часа утра, когда Джо Уилкса нашли. Раздался телефонный звонок. - Он и Джейн только что зарегистрировались на свалке на двадцать первой улице.
   "Смиритесь с ночным служащим и домработницей", - приказал Лу по телефону. "Следите за местом. Не позволяйте им выбраться оттуда".
   Игрок швырнул телефон обратно на подставку. - Пошли, док, - сказал он Олдричу.
   В этот мёртвый предрассветный час город угрюмо спал, как какое-то беспокойное чудовище. Эл вел машину. Олдрич и Лу ехали на заднем сиденье.
   Гостиница представляла собой старинное восьмиэтажное здание. Пятьдесят лет назад это было стильное место, но веяния времени и моды низвели его до уровня четвертого класса захолустья, населенного уличными проститутками и мелкими жуликами. Эл остановил машину за квартал. Лу посмотрел на отель. В резком свете уличных фонарей его лицо выглядело не очень приятно. "Этот такой-то должен получить мое тесто, - сказал он. - Или иначе".
   Олдрич мог догадаться, о чем думает игрок. Ему было интересно, сможет ли Джо уловить мысль Лу. Телепатия была одной из граней пси-способностей. "Помни, я хочу поговорить с ним, - сказал он.
   - После доктора, после, - ответил Лу.
   Когда они вошли, ночной портье дремал за конторкой. В мягком кресле мужчина с нервным лицом курил сигареты цепью. Нервное Лицо быстро поднялось на ноги и направилось к ним. Он вопросительно посмотрел на Олдрича, затем обратился к Лу. "Они в 814. Это спереди. Вот ключ. Воспользуйтесь лифтом самообслуживания. Домашний член и клерк оба улажены.
   Лу кивнул. - Оставайся здесь, в вестибюле, - приказал он. Олдрич и Эл последовали за ним к лифту. Они вышли на восьмом этаже.
   В старом здании было тихо. Он видел очень много странных сцен за те пятьдесят лет, что стоял здесь, и вид трех мужчин, идущих на цыпочках по коридору, не удивил его. Ничто больше не могло удивить это здание.
   Лу остановился у дома 814, прислушался. Внутри были голоса. Голос Фрэн. "Джо, ты спятил. Просто орехи".
   Ответил голос Джо Уилкса. - Но я говорю вам, что они преследуют меня. Они нашли меня. Лу убьет меня. Говорю тебе, Фрэн, он меня убьет.
   - Почему ты думаешь, что он нашел тебя? Джо, ты спятил.
   - Но я говорю вам, что он нашел меня. Я чувствую это. Сумасшедший или нет, я ухожу отсюда. Отпусти меня, Фрэн. Отпусти меня, говорю я".
   Затем последовал рывок, удар и сердитый голос Фрэн. - Джо, будь ты проклят... Дверь распахнулась. Джо Уилкс стоял перед ними.
   - Привет, Джо, - сказал Лу.
   Тон был достаточно приятным, за исключением резкости. Но это острое лезвие подняло волосы страха на затылке Олдрича. Голос Лу резал, как нож. Лу двинулся к Джо.
   Маленький игрок в кричащем костюме попятился. Ужас отразился на его лице, такой страх, какого Олдрич никогда не видел и не знал, что он может существовать. Джо Уилкс, казалось, чувствовал бурлящие потоки смерти где-то внутри Лу. Джо однажды заблеял, крик, похожий на крик кролика, внезапно и неожиданно вырвавшийся из сильных пастей затаившегося волка.
   Развернувшись, он побежал по комнате. Головой вперед, в смертельном ужасе, в страхе столь великом, что он не считался ни с ценой, ни с последствиями, он нырнул в окно.
   Произошел грохот, когда разбилось оконное стекло. Тело Джо пронеслось сквозь битое стекло и исчезло. Фрэн, Лу, Эл и Олдрич замерли. На ветру, внезапно задувшем в разбитое стекло, оконная занавеска затрепетала. Олдрич чувствовал, что слушает и ждет. Его сердцебиение накапливалось в груди, пока он не подумал, что задохнется. Далеко внизу донесся мягкий звон разбитого стекла, когда осколки оконного стекла ударились о твердый тротуар.
   Олдрич все еще ждал удара чего-то тяжелее стекла.
   Он продолжал ждать. Он затаил дыхание, но не знал этого.
   Момент был нереальный. Каким-то образом его чувства, казалось, отделялись от тела. У него было впечатление, что он парит свободно, что он невесом и оторван не только от своего тела, но и от реальности. Он вернулся к своим чувственным впечатлениям, ожидая, ожидая удара. Падало ли человеческое тело медленнее стекла? Кто-то - Галилей или кто-то другой - продемонстрировал, что все тела падают с одинаковой скоростью из-за фактора сопротивления воздуха. Стекло может падать немного быстрее человека, потому что у него меньше сопротивление воздуха, но не намного быстрее. Олдрич, движимый глубоким внутренним принуждением, подошел к окну.
   Он выглянул.
   Восьмой этажей ниже улица превратилась в реку из черного асфальта. Над этой черной рекой уличные фонари отбрасывали тусклый свет. Не было мертвого тела, распростертого на черной асфальтовой реке, не было тела на бетонном тротуаре.
   Когда он был построен, этот отель считался пожаробезопасным. Следовательно, пожарных лестниц не было. Кирпичная стена уходила вниз на восемь этажей. Не было навесов, чтобы поймать падающее тело.
   Олдрич втянул голову обратно в комнату. Он целенаправленно двинулся к двери. Лу задумчиво посмотрел на него и кивнул: "Правильно. Иди вниз и останови копов, пока я стряхиваю с этой дамы все свои деньги, которые у нее еще остались.
   Как и Олдрич, Лу предполагал, что тело где-то там, внизу.
   Когда Олдрич вышел за дверь, Фрэн издала крик. В вестибюле проснулся спящий ночной портье. Он взглянул на Олдрича украдкой, затем отвернулся, как будто не хотел, чтобы его вызвали для опознания этого человека. Ночному портье лучше ничего не знать и ничего не видеть.
   Нервное Лицо двигалось к входной двери. Он увидел Олдрича и стал ждать психолога. "Я слышал, как упало стекло, - сказал он. - Кто-то что-то бросил туда?"
   "Джо выпал в окно, - сказал Олдрич.
   "Хм!" Нервное Лицо вздрогнуло. Ему это немного не понравилось. Может, копы не поверят, что Джо прыгнул. Может быть, они заявят, что его толкнули.
   - Пойдем, - сказал Олдрич. Они вышли через парадную дверь.
   Эмоционально Олдрич был готов найти груду разорванной плоти где-то снаружи. Он не мог видеть его сверху, но был уверен, что он здесь. Он начал искать.
   Он нашел осколки разбитого стекла на тротуаре. Но без тела. Ни открытого люка, в который могло бы упасть тело, ни желоба в подвале. И никакого тела.
   Олдрич эмоционально не был готов ничего не найти. По всем законам природы, которые он знал, когда человек выпрыгнул из окна, вы нашли его внизу. Но он не нашел Джо Уилкса.
   - Ты спятил или что? - спросил Нервное Лицо.
   - Очень, - ответил Олдрич.
   - Очень какой?
   "Очень безумно и что-то в этом роде", - сказал Олдрич. "Заткнись, пожалуйста. Я хочу думать". Он собственными глазами видел, как прыгнул Джо Уилкс. Но те же глаза отказывались сообщать о существовании тела внизу. Ни крови, ни грязи, ни слизи.
   Лу и Ал вышли из парадной двери отеля. Лу похлопал себя по карманам. - Я вытряс из нее восемь тысяч, - сказал он. - Копы уже здесь? Его глаза скользнули по тротуару в поисках чего-то, что, как он знал, должно было быть здесь. "Где он? Если у нас будет время до появления копов, я заберу у него все остальное.
   - Думаю, у вас есть время, - сказал Олдрич. В его голосе была странная изюминка.
   Игрок посмотрел на него. - Что вы имеете в виду, док?
   Олдрич сказал ему, что он имел в виду. - Но я видел, как он прыгнул! - возразил Лу. Глаза его скользили по улице в поисках тела, которое должно было быть там. Он посмотрел вверх, ища - как это делал Олдрич - пожарную лестницу или навес, который мог бы зацепить падающее тело. - Это меня чертовски выбивает, - пробормотал он. Он дернул головой, чтобы быстро оглянуться через плечо, как будто почувствовал присутствие чего-то близко позади себя. Но там ничего не было. Олдрич почувствовал, как его тело покрылось холодом.
   - Пошли отсюда, - сказал Лу. Они последовали за ним к ожидающей машине.
   * * * *
   Лу отпер дверь своего личного кабинета и начал входить. Олдрич следует за ним; столкнулся с игроком, когда Лу внезапно остановился. Глядя через плечо Лу, Олдрич понял, почему игрок остановился. Офис был занят. В вращающемся кресле Лу за столом Лу сидел - Джо Уилкс.
   Стоя спиной к стене, его внимание было сосредоточено на странном похожем на коробку устройстве, которое он держал обеими руками, это был незнакомец. В кресле рядом со столом сидела Фрэн.
   Глаза Олдрича удивленно скользнули по Фрэн и Джо и остановились на незнакомце. Его кожа была коричневой, он был похож на стройного спортсмена, одетого для тенниса или другого подобного вида спорта. Он казался молодым человеком, но создавалось впечатление, что он намного старше, чем кажется. Шестидесятилетний мужчина в теле двадцатилетнего юноши - такое впечатление произвел на себя Олдрич.
   Незнакомец поднял взгляд, когда дверь открылась, его глаза окинули группу, стоящую в дверях, тень приятной улыбки скользнула по его лицу, затем его взгляд с тревогой вернулся к коробке, которую он держал.
   Из этой коробки исходил звук, тонкая высокая нота, столь же ясная, как звук хрустального колокольчика. Нота, казалось, то появлялась, то уходила, как будто частота регулярно менялась. Теперь он был в пределах слышимости человеческого уха, теперь он перешел на какую-то более высокую частоту. К тону примешивался мягкий непрерывный шелест нежно рвущегося шелка.
   Взгляд Олдрича оторвался от незнакомца и вернулся к Джо и Фрэн. Он увидел, что они изменились. Во-первых, их одежда была разной. Теперь они были одеты так же, как и незнакомец, в шортах и мягких туфлях. Клетчатый костюм Джо, платье Фрэн, открывавшее каждый изгиб ее тела и служившее искусной ловушкой, притягивающей взгляды и умы мужчин, - все это исчезло. С кожи Джо исчезла бледность, теперь она стала темно-золотисто-коричневой, как кожа спортсмена, много побывавшего на солнце. Губная помада и макияж Фрэн, темные веки, выщипанные брови исчезли.
   Но изменения в них пошли глубже, чем одежда. Что-то внутри них переменилось, и факт выглядел из их глаз - как глубокое, спокойное довольство. У Олдрича сложилось впечатление, что для получения такого результата над Фрэн и Джо работали чрезвычайно умные психотерапевты. Довольство! Вероятно, до сих пор они никогда не знали значения этого слова.
   При виде Джо и Фрэн, сидящих за столом, Олдрич твердо взял себя в руки. Менее чем за час до этого он видел, как этот мужчина выпрыгнул из окна отеля, а эта женщина, предположительно, все еще находилась в отеле. Теперь оба были здесь. Судя по тому, как они выглядели, по переодеванию, по глубокому внутреннему удовлетворению, того и другого уже давно не было. Олдрич не позволял себе думать, куда они ушли, он ограничивал себя временем. Он ошеломленно подумал, что время снова вышло из строя. Прошло недостаточно времени, чтобы в Фрэн и Джо произошли изменения. И все же изменения произошли. Либо это, либо иллюзия была вовлечена. Но как он мог знать наверняка?
   Глубоко в своем разуме он осознал, что старая тоска снова выходит на поверхность. - Если бы я только мог быть уверен! Была ли это иллюзия? Его глаза лгали ему? Они лгали, он знал, но лгали ли они сейчас?
   Олдрич услышал ошеломленный шепот позади себя. "Призраки!" Это шептал Ал. Мозг головореза мгновенно рационализировал показания его глаз единственным возможным для него способом. Ал хрипел один раз, затем послышался звук тяжелых шагов. Но Ал не кричал, пока не достиг внешней двери, и тогда он закричал только потому, что он и Нервное Лицо, каждый из которых пытался войти в дверь первым, мешали друг другу. Каждый подумал, что его схватил призрак, и каждый закричал, вырвав человеческие глотки в смертельном ужасе. Они пробились через дверь и исчезли.
   Лу не двигался. Он стоял в дверях, глядя в кабинет. Олдрич восхищался стальными нервами игрока. Столкнувшись лицом к лицу с этой ситуацией, многие мужчины превратились бы в кричащих идиотов. Но Лу был круче. Должно быть, он испытал шок, достаточный для того, чтобы исказить часть его мыслительных способностей, иначе он не выхватил бы пистолет. Но нарисовать пистолет он сделал. И вошел в свой кабинет.
   - Привет, Джо, - сказал он.
   Вежливо Джо поднялся на ноги. - Привет, Лу, - сказал он. - Входи, Лу. Я... - Его голос дрогнул. - Я вернул тебе деньги. Он указал на верхнюю часть стола.
   Олдрич впервые увидел деньги. Они были разложены аккуратными стопками на столе. Лу посмотрел на это. На долю секунды он колебался. Затем он кивнул, как будто все было в порядке, теперь, когда у него были деньги. Собрав стопки бумаг, он сунул их в карман. - Ну, спасибо, Джо, - сказал он. Он отошел от стола - и смялся, как пустой мешок, как передутая камера, которую вдруг разрезало острым, как бритва, ножом.
   Джо с беспокойством на лице направился к Лу вокруг стола. Шелк порвался в комнате, и частота колокольчика изменилась. Незнакомец говорил быстро, одно слово. Джо стоял неподвижно. Он с надеждой посмотрел на Олдрича.
   - Позаботься о нем, пожалуйста. Я... я не могу выйти за пределы переходного поля. Он вернулся к вращающемуся креслу. Звук рвущегося шелка приглушился, и колокольчик снова заиграл в своем ровном ритме.
   Олдрич, весь в поту, склонился над игроком. Он выпрямился. - Просто потерял сознание, - сказал он. "Умный, он умный". Он посмотрел на распростертую Лу. - Сейчас время упасть в обморок.
   "Думаю, увидеть нас было шоком, - сказал Джо.
   - Наверное, да, - повторил Олдрич. - Я видел, как ты прыгнул. Он осуждающе посмотрел на Джо.
   - О, - сказал Джо, как будто он только что вспомнил что-то, что когда-то произошло и что было важно, но больше не имело значения. - Да, ты был с Лу в отеле, не так ли?
   "Я был." - сказал Олдрич. "Ты прыгнул, но не приземлился".
   Джо кивнул. Его лицо говорило, что он знает, что чувствует Олдрич, и ему жаль. "Я не приземлился на улице, - сказал он. "Я приземлился на восемь тысяч лет в будущем".
   "Какая?" - сказал Олдрич.
   - Вы уже кое-что об этом знаете, если остановитесь подумать. Предпознание включает в себя фактор времени. Когда я прыгнул, я был слишком напуган, чтобы думать. Я чувствовал, как Лу думает о том, что он собирается со мной сделать, и это напугало меня до полусмерти. Но в тот момент, когда я прыгнул, я знал, что умру, если ничего не сделаю. Я подумал о странном чувстве, которое охватило меня после того, как ты поработал надо мной. Теперь я знаю, что это странное чувство было следствием пси-способностей, но тогда я этого не знал. И я понял, что мне не обязательно приземляться на улицу внизу, но я могу приземлиться в будущем, если захочу. Я хотел! Последние три месяца я был на восемь тысяч лет в будущем...
   "Три месяца?" Олдрич задохнулся. Он понял, что предвидение на самом деле связано с фактором времени, но даже если Джо прыгнул на восемь тысяч лет в будущее, как он мог находиться там три месяца? Насколько известно Олдричу, Джо отсутствовал менее часа.
   "Когда мы установили переходное поле и вернулись, мы нацелились на следующий час после того, как я прыгнул. Я не хотел достигать более раннего времени; иначе меня здесь было бы двое, хотя я из будущего был бы нестабилен и мгновенно двинулся бы вперед, если бы я вышел за пределы переходного поля. Но время для меня прошло. Для тебя это еще не прошло.
   Олдрич кивнул, говоря себе, что понял. Он знал, что часть его трудностей с пониманием возникла из-за попытки Джо выразить словами ментальные концепции, для которых не было изобретено слов. Судя по изменениям, Джо определенно отсутствовал дольше часа. Мало того, что в его теле произошли изменения, он, по-видимому, стал образованнее, теперь он употреблял слова, которые старый Джо никогда бы не употребил, и усвоил понятия, которые старый Джо никогда бы не понял. И перемены во Фрэн были столь же велики. Олдрич вспомнил, как она выглядела здесь, в этом кабинете. С ружьем в руке она была диким зверем, готовым выстрелить. Теперь дикость неудовлетворенных желаний ушла от нее, и она выглядела... счастливой женщиной. Конечно, потребовалось бы время, чтобы осуществить это изменение! Но-
   - Почему ты вернулся? - спросил Олдрич.
   Джо колебался, как будто это было еще труднее объяснить. Ибо этот вопрос связан с тонкостью мотива. Если вы оказались на восемь тысяч лет в будущем, зачем вам возвращаться в день, который был мертв и ушел? Зачем тебе покидать мир, где известно так много того, что ты хотел узнать? Олдрич не мог понять.
   - Меня лечат очень мудрые врачи, - медленно сказал Джо. "Часть их лечения включает в себя то, что они называют проработкой всех чувств вины. Я взял деньги у Лу и чувствовал себя виноватым из-за этого. Даже врачи не могли избавить меня от чувства вины. Единственный способ, которым это могло быть оправдано, состоял в том, чтобы возвратить деньги Лу. И именно поэтому я вернулся".
   - Понятно, - сказал Олдрич. Чувство вины по праву относилось к области психиатрии, но он знал о них достаточно, чтобы понять, насколько они важны. В данном случае они были достаточно важны, чтобы вернуть Джо Уилкса в прошлое. Возможно, в комнате вдруг зашумел шелк и хрустальная нота дрогнула. Незнакомец резко заговорил.
   На лице Джо отразилась тревога. - Пока, друг, - сказал он Олдричу. "Поле, удерживающее нас здесь, нестабильно и трудно поддается контролю. Фрэн и я должны идти. Прощай. Увидимся завтра".
   Это было случайное расставание друзей.
   "Ждать!" - крикнул Олдрич.
   "Что ты хочешь?" - спросил Джо.
   Чего он хотел? Олдрич точно не знал, но знал, что хочет многого. Душевное спокойствие, глубокая внутренняя безмятежность, которые были у Джо и Фрэн, были ему нужны. Но было еще кое-что, чего он хотел еще больше - знания будущего.
   Вся его жизнь была посвящена поиску знаний, одной песчинке, которую он мог бы назвать своей, одного несомненного и достоверного факта.
   - Пожалуйста, - умолял он. "Возьми меня с собой."
   В том будущем мире, за этим огромным горизонтом, были океаны песка. - Возьми и меня, - прошептал он.
   Джо удивленно посмотрел на него. - Взять тебя с собой? - повторил он. "Почему, док, как мы можем это сделать? Ты уже там - с нами.
   "Какая?" - прошептал Олдрич.
   Джо кивнул. - Конечно, док. Фрэн... Фрэн, док...
   Он пытался объяснить. Хрустальные ноты разливались по комнате, и рвался гигантский кусок шелка. Прислонившись к стене, незнакомец лихорадочно манипулировал органами управления ящика, который держал, пытаясь восстановить ненадежно достигнутое равновесие, стремясь - и терпя неудачу.
   Фрэн, вскочив, подошла к Джо. Они ушли. Они шли так, что глазам Олдрича было больно следить за ними. Казалось, они сжались в себе, стали маленькими. На долю секунды Олдричу показалось, что он видит две кукольные фигуры, висящие в воздухе. Джо и Фрэн! Потом они исчезли.
   Прислонившись к стене, незнакомец попытался удержать равновесие.
   Олдрич повернулся к нему. "Пожалуйста..." Все его сердце было в этом единственном слове. Он не мог контролировать эту ситуацию, не мог заставить незнакомца прислушаться к нему. Он мог только просить, молиться и надеяться, что его молитва может быть услышана.
   "Поле рушится, я должен идти", - сказал незнакомец. Он улыбался, ярд за ярдом разорвал шелковую ткань, незнакомец был крошечной куклой, необъяснимым образом висевшей в воздухе, затем он исчез...
   Олдрич был один в офисе, и компанию ему составлял Лу, лежавший без сознания.
   - Они сказали, что я был там, - прошептал он. "Они сказали это... они сказали это..."
   Неужели Джо солгал? Почему-то Олдричу показалось, что Джо уже не способен лгать, что доктора будущего вымыли из маленького игрока весь обман, все мошенничество и все притворство. И Джо сказал: "Увидимся завтра..." - так прощаются с хорошим другом, полностью ожидая увидеть его утром или на следующий день. Джо сказал, что он был там.
   Но он знал, что он здесь. Джо и Фрэн были там - Фрэн? Как случилось, что Фрэн была с Джо?
   Когда вопрос - и возможный ответ на него - пришел к нему, он выбежал из игорного дома, побежал, бормоча, по улице в поисках такси. Найдя такси, он дал водителю адрес отеля, из которого выпрыгнул Джо. Что, если Фрэн больше не будет в отеле? Подумав, он призвал водителя нарушить все правила скорости.
   Она все еще была там, в той же комнате, боясь уйти. Испуганная до полусмерти, угрюмая, подозрительная, она наконец признала его. - Я просто хочу остаться рядом с тобой, - умолял он. Это была старая Фрэн. - Просто оставаться рядом с тобой, пока...
   - Что это, предложение?
   "Нет нет. Просто позволь мне остаться. Это не будет долго. Не может быть..."
   - О чем, черт возьми, вы говорите, док? Да, это была старая Фрэн. Ее платье все еще было разорвано там, где над ней работали люди Лу. Кроме того, у нее был синяк на лице, видимо, прощальный подарок Лу.
   - Просто позволь мне остаться, - умолял он. "Не задавай вопросов. Просто позволь мне остаться.
   Наконец она согласилась.
   Солнце выглянуло в разбитое окно, когда зазвонили колокола. Словно эльфийская музыка из волшебной страны, они проносились по грязному гостиничному номеру дикими чистыми сладкими нотами. Шёлк зашуршал и начал рваться, словно рвалась тонкая ткань самого пространства. Затем в комнате появился Джо, ухмыляющийся Джо и незнакомец.
   - Пошли, Фрэн, - сказал Джо. - Мы идем, детка.
   Олдричу он сказал: "Я вижу, вы поняли это, док. Поскольку Фрэн была со мной, все, что тебе нужно было делать, это оставаться с ней, пока я не приду.
   "Наконец-то я это понял, - сказал Олдрич.
   Он ухмылялся, когда комната уносилась прочь от него, исчезая перед его глазами, как дым, поднимаемый напором движущегося ветра, дующего на каком-то бескрайнем горизонте. Затем перед его ошеломленным взором предстал новый мир широких далей, далеких гор и равнин, зеленых лугов и возвышающихся возвышенностей. Вот он, вот тот мир, которого он искал, - земля обетованная.
   ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ, Нельсон Бонд
   Первоначально опубликовано в журнале "Нет времени, похожего на будущее ", 1954 г.
   По прошествии неугаданного времени Каррутерс зашевелился. После бесчисленных часов черного небытия Каррутерс пошевелился, поднялся и огляделся. Он стоял на гребне того, что казалось чудовищным утесом, каменистой вершине какого-то камушка в небе, пустынной земле, не отмеченной человеческими артефактами. Вверху свод безвоздушного пространства был усыпан свирепыми, вечными звездами: Альдебаран и Вега, Бетельгейзе и Денеб. Каррутерс просмотрел их глазами космонавта.
   "Ну, - сказал он, - по крайней мере, я в Солнечной системе. Но где? Насколько я знаю...
   Он резко остановился, пораженный и встревоженный. Он высказал свои мысли вслух. Но хоть тело его и ныло от космического холода, но инея от дыхания не появлялось перед его губами... Не слышал он и сказанных им слов!
   Внезапный ужас охватил его. Он хрипло прошептал: "Значит, это все? Я мертв?"
   Он поднял руки, поднес их к ищущим глазам. Сильные, загорелые, мускулистые руки, они, казалось, не несли бесплотных пальцев испуганного призрака. Но-
   - Но как может живое двигаться, и чувствовать, и ощущать... и при этом не дышать и не слышать?
   Каррутерс застонал и с усилием заставил свой измученный разум по серым, вялым путям воспоминаний...
   Воспоминания медленно возвращались. Уинтерби и он сам, единственные выжившие после крушения космического корабля " Катапульта ", направлявшегося на Землю с Сатурна. Страшная паника последнего часа. Неистовая поспешность, с которой они отчалили от умирающего корабля на единственном неповрежденном спасательном скифе. Затем последовали медленные дни бесцельных скитаний по пустоте, когда топливные баки опустошались, а пайки истощались, надежда угасала в них, когда показания секстанта показывали, что ближайшая человеческая колония находится так далеко, что, хотя один человек может добраться до своего убежища в одиночку, двое обязательно должны умереть. из-за недостатка еды и питья и драгоценного кислорода.
   А потом тот час, когда, очнувшись от беспокойного сна, он изо всех сил пытался приподняться на локте, чтобы найти худощавое, как волк, лицо Уинтерби над своим собственным, ощутить руки Уинтерби на своем горле. Губы другого космонавта были тонкими и твердыми.
   - Либо ты, либо я, Каррутерс. Нам обоим всего не хватает. Может быть, я смогу сделать это один. Так-"
   Затем последовал удар.
   То, что произошло дальше, было похоже на дурной сон. Онемевший и полубессознательный Каррутерс почувствовал, как его товарищ наполовину поднял, наполовину подкатил его к шлюзу, захлопнул ворота и нажал на рычаг, который вытолкнул порт. Внешние ворота с лязгом захлопнулись в своем желобе, ледяная тишина и холод космоса ворвались внутрь. Пустота затянула Каррутерса в свои неподвижные объятия, задушив его прерывистое дыхание, учащенный пульс, успокоив его сердце, даже его мысли. Потом ничтожество...
   И это было все - до сих пор.
   Теперь он стоял на краю крутого холма, на пылинке материи, кружащейся в бесконечных обломках космоса. Он стоял, не дыша, с небьющимся сердцем; он существовал в безвоздушной, лишенной тепла пустоте; живой парадокс: тот, кто терпел, несмотря на невыносимое.
   Так шли мысли Дона Каррутерса.
   "Конечно, я мертв, - сказал он себе. - Но... неужели это смерть? Смерть должна быть сном и забвением. Окончательный мир. Как мертвые могут чувствовать ненависть, как я? Уинтерби!" Он прорычал это имя. "Если бы я только мог встретиться с ним еще раз. Уинтерби...
   Он остановился. Голос, такой тонкий, что он казался шепотом из сна, произнес слова, не придуманные его разумом.
   - Каррутерс...
   Вздрогнув, Дэн Каррутерс обернулся. Ни одно живое существо не стояло в кругу его ищущего взгляда.
   - Каррутерс...
   "Кто говорит?" - воскликнул Каррутерс. "Кто зовет меня по имени?"
   Мягкий голос ответил, и вдруг Каррутерс понял, что говорит не один, а множество языков. И не были они на самом деле языками в том смысле, в каком люди знают языки, потому что тончайшее эхо поднималось внутри него самого. Он шевелился в его венах, в его ганглиях, в его нервных путях, как по проводам линии электропередачи гудит настойчивый ток динамо-машины.
   Голоса сказали: "Мы не одно существо, а множество братьев, бесконечно малых, которые ждали на этом сером и безжизненном осколке скалы неисчислимые эпохи. Мы разумны, но бесплотны. До сих пор мы лежали неподвижно, не в силах найти тело для той личности, которой являемся мы сами.
   "Теперь, наконец, нам открылась дорога в жизнь. Когда недавно твое тело перенесло в скалу-тюрьму, случай предложил нам транспортное средство, в котором мы можем обитать, размножаться, жить и расти.
   - Ты... во мне? - задохнулся Каррутерс в ужасе.
   "Мы не просто в вас; мы это ты. Это наша жизненная сила, которая поднимает ваше спотыкающееся тело на ноги, позволяя ему двигаться. Ваши воспоминания принадлежат нам, как скоро наши станут вашими. Наши братья заливают ваши мозговые клетки, как весной на родной Земле улей переполнен роящимися пчелами.
   "Мы - древняя раса, возродившаяся в вас. Твоя плоть дает нам цитадель, в которой мы можем размножаться и жить снова".
   "Тогда поэтому мне не приходится дышать в безвоздушном пространстве?" - пробормотал Каррутерс. "Вот почему я стою на минусовом морозе и до сих пор не становлюсь льдом?"
   Ответ пришел мягко: "Вот почему. Той личности, которая была вами, Каррутерс, больше нет. Только ваше плотское жилище все еще существует.
   "Но не бойтесь и не поддавайтесь отчаянию. Изменение велико, но оно приносит вознаграждение. Наше воинство всегда будет поклоняться у алтаря твоего великого божества, давшего нам жизнь, и в полноте грядущих лет ты тоже разделишь славу нашей расы".
   "Слава!" - горько воскликнул Каррутерс. "Что это за слава? Я лучше умру сразу, чем стану ходячим трупом, бессмертным сонмом размножающихся паразитов. Позволь мне умереть! Дай мне быстрое и чистое уничтожение. Позвольте мне закончить эту мрачную пародию на смерть".
   Он изо всех сил пытался броситься вперед, желая, чтобы его конечности швырнули его тело с вершины холма на утесы, лежащие внизу. Но он не мог двигаться. Крошечные разумы сжали его мускулы стальной лентой, и по его венам текли нежные голоса:
   - Не бойтесь, Каррутерс. Некоторое время ваш мозг может помучаться, правда. Но скоро все направления человеческой мысли исчезнут; тогда вы действительно станете одним целым с нами. Наши мечты будут вашими мечтами, наши мысли вашими мыслями; наши расовые воспоминания будут неотъемлемой частью вас самих.
   "Смотрите, за это короткое время вы уже усвоили часть наших незнакомых знаний. Открой нам свой разум, Каррутерс. Прочтите наше прошлое".
   Каррутерс позволил голосам проявить свою волю.
   Невидимый рой внутри него говорил правду. Как тот, кто дрейфует в лихорадочных снах, Каррутерс чувствовал себя танцующей спорой, не более плотной, чем солнечный луч. Гибкий и свободный, не стесненный плотским покровом, он очутился в темнеющем космосе. Откуда он пришел, он не мог догадаться, как и где лежала его цель. Но глубоко внутри его разума жило знание, глубокое и сильное, что он должен плыть до того времени, когда он и те, кто кружился вокруг него в туманном облаке, не остановятся в плодородном мире, где есть вода, земля и средства к существованию.
   Там, подсказывал ему инстинкт, он должен найти живую клетку, внутри нее пустить корни и наделить ее своей долей разума, чтобы она и он могли слиться, и он вселил в нее протоплазматическое невежество, чтобы из ее первобытного сгустка, через века, может ли человек эволюционировать...
   Видение померкло. Каррутерс тихо пробормотал себе под нос: "Жил-был земной ученый по имени Аррениус. Много лет назад он высказал теорию о том, что из источника, непостижимо удаленного во времени и пространстве, повсюду в пустоте распространяются споры жизни, которые, найдя место отдыха, которое их поддерживает, порождают и прорастают. Тогда - это вы кто? И чему я стал компаньоном?"
   Он не нуждался в их одобрительном ответе. Он знал, что и без него он догадался об истине. И с уверенностью пришло спокойствие, согласие с генеральным планом кого-то - или чего-то - более великого, чем он сам.
   И все же... все же какая-то часть его все еще оставалась человеком. Ибо в его сердце все еще горело человеческое пламя, свирепый и незабытый огонь ненависти. То, что он должен умереть... Пока Уинтерби, его убийца, еще жив, это наполняло его темной яростью.
   Уинтерби... Он почувствовал, как в его жилах забурлило, когда те, кто был частью его, были взволнованы его эмоциями, как он - их. И про себя он высказал безмолвную мысль: "Если бы я только мог встретиться с ним еще раз, хотя бы на кратчайшее мгновение..."
   - Можешь, Каррутерс, - ответили голоса.
   "Я могу?"
   "Но конечно. Вам нужно лишь захотеть совершить действие, и теперь со скоростью света ваше воскресшее тело сможет охватить самые дальние уголки небесного свода.
   "Некоторое время назад этот ваш враг пронесся мимо нашей скалы на своей металлической лодке. Преследуйте его, если вам это нравится. Нам, твоим друзьям, все равно.
   Каррутерс обернулся; его руки поднялись высоко. И, как стрела, выпущенная из лука, его тело мелькнуло в зияющей пустоте.
   Коротким было путешествие; через мгновение Каррутерс снова завис рядом с убегающей лодкой. Внутри, ничего не подозревая, Уинтерби пил, отмечая свой триумф. Пил, смеялся и высоко поднимал стакан в издевательском тосте.
   - Вам, Каррутерс! Жаль, что так должно было быть. Но это были ты или я, и я не мог...
   Его смех оборвался внезапным вздохом. Бокал с вином упал на палубу и разбился вдребезги, когда через дверной проем каюты вышел человек, чье тело он выбросил в космос.
   "Каррутерс!"
   Голос Каррутерса был холодным и раздражающим.
   - Да, Уинтерби. Я вернулся - ради тебя.
   - Но ты... ты не можешь вернуться! - закричал Уинтерби. "Я убил вас. Вы мертвы, Каррутерс; мертвых!"
   Каррутерс мрачно кивнул.
   "Истинный. Но даже в этом случае у меня есть ты в качестве компаньона.
   "Нет!" - воскликнул Уинтерби. Из кобуры он вытащил тепловую пушку. "Вернись! Откуда бы ты ни пришел, возвращайся!" - воскликнул он и нажал на кнопку.
   Язык пламени хлестнул Каррутерса потоком смертоносного сверкания. В груди Дэна Каррутерса появилась дыра, которая расширилась, как рана; запах горящего мяса был тошнотворным. Но Каррутерс не чувствовал боли. Смеясь, он неуклонно продвигался вперед к другому мужчине.
   Напрасно Уинтерби отшвырнул пистолет и бросился к воздушному шлюзу, не обращая внимания на верную гибель, ожидающую его снаружи. Ледяные руки Каррутерса сомкнулись на горле того, кто когда-то был товарищем по кораблю и другом. Сильные пальцы сжались, замерли, расслабились, вытолкнулись. И Уинтерби замертво соскользнул на палубу...
   Затем Каррутерс медленно сказал себе: "Теперь нас двое, оба обречены, оба мертвы. Два безжизненных тела, пригодных для глины и червей, - на Земле, из которой мы произошли.
   - Но здесь есть более важная цель, которой мы вдвоем можем служить. В моем трупе - а вскоре, быть может, и в его - обитают плодовитые споры жизни: Жизни, которая, если дать ей возможность, может дать людям новую планету, новый мир. Может быть, лучший мир, чем тот, что дал нам рождение.
   "Я не уверена. Уже сейчас мысли Каррутерса меркнут и сливаются. Я становлюсь, как они и обещали, частью их самих, а они частью меня. Пока не поздно, я могу сделать им последний подарок; последнюю услугу, которую я могу оказать спорам...
   Он повернулся к пульту управления скифа. Медленными, неуверенными руками он установил шкалы, установив новую траекторию. Взяв курс к отдаленной точке космоса, где между орбитами красного Марса и могучего Юпитера множество безжизненных астероидов совершают бесконечные круги вокруг матери-Солнца.
   "Здесь мы найдем, - размышлял Дэн Каррутерс, теперь один со своими симбиотическими гостями, - воду, пищу и воздух. На Ирисе, Церере, Поллуксе мы будем размножаться - и в грядущие столетия эволюционировать в предназначенную нам совершенную форму.
   Так прошептал Дэн Каррутерс. Потом он упал. Мириады тонких, как пчела, голосов пропели ему панихиду.
   Все это было давно. Позднее люди с изумлением обнаруживали ползучую жизнь на прежде бесплодных планетоидах. Удивлялись и в своем слепом самодовольстве не видели, что в один далеко-далекий будущий день, когда их империя рухнет, из этих скал снова вырастет стойкое семя человека.
   Таким образом, два человека умерли, чтобы Человек мог жить всегда. Так зародилась жизнь на астероидах...
   УБИЙСТВО С МАРСА, Ричард Уилсон
   Первоначально опубликовано в Astonishing Stories , апрель 1940 г.
   Рэй Карвер вылез из-под одеяла, не открывая глаз, и нащупал гремящий телефон. Это ускользнуло от него.
   "Мерфи!" он крикнул. "Телефон!.. Почему эти чертовы штуки всегда включаются среди ночи?"
   Молодой житель Востока проскользнул в комнату и взял инструмент.
   - Ал-ло?
   Он прислушался.
   - Для вас, мистер Рэй. Капитан.
   Карвер открыл глаз. "Капитан?... Какой капитан?"
   "С корабля. Капитан корабля".
   Карвер внезапно сел и застонал. Он держал руку у головы. - Джин, - торжественно сказал он, - это собственное зелье Сатаны. Оставь вещи, Мёрфи... Какой корабль? Мы на корабле?
   Ориентал согласно кивнул.
   "Мы не собираемся в Европу, не так ли? Терпеть не могу Европу. Полно балконов с диктаторами на них. Скажи мне, что мы не поедем в Европу, Мерфи.
   - Не в Европу, мистер Рэй. Мы летим на Марс".
   "Марс! Из всех мест! Почему мы летим на Марс? Что вообще произошло прошлой ночью?
   Рэй Карвер был на борту Barsoom , роскошного лайнера стоимостью миллиард долларов, флагмана Cosmic Carriers, Ltd. Он совершал ежемесячные рейсы между Землей и Марсом. Карвер, естественно, слышал о нем, но никак не ожидал, что ему придется путешествовать на нем. Накануне ночью устроили дикую вечеринку, посвященную осуждению банды диверсантов, которых Карвер задержал в качестве специального следователя Интеразиатской корпорации. По наущению он вспомнил ее начало. Ему полагался годовой отпуск в знак признания оказанных им ценных услуг, и он и его друзья, находившиеся к тому времени в далеко зашедшем состоянии трезвости, решили, что ему следует отправиться в космическое путешествие. Карвер никогда не был в таком путешествии. Он был горячим сторонником фразы, недавно придуманной океанскими лайнерами, авиалиниями и железными дорогами: " Сначала смотри на Землю ". Но в тот момент это предложение сильно его увлекло. Почему не Барсум ? Он уходил через три часа. Итак, с неустойчивой помощью своих восторженных друзей, он вскоре собрался и помчался в большой машине своего хозяина в Альбукерке, штат Нью-Мексико, где ему удалось - с помощью стодолларовой купюры - убедить джентльмена в форме у ворот, что Бронирование было очень старомодным делом и вовсе не было необходимым.
   Телефон в руке Мерфи издавал громыхающие звуки. -- Дайте мне эту черную коробку дьявола, -- сказал Карвер. - И дай мне выпить... Привет!
   "Доброе утро, мистер Карвер. Говорит капитан Герсон. Интересно, не могли бы вы подняться в мой офис, как только сможете. Есть немного грязи... ах, дело, я хотел бы обсудить с вами.
   - Будь через полчаса.
   Рэй Карвер вытащил из постели свое шестифутовое загорелое мускулистое тело. - Ванна готова, Мерфи?
   - Все готово, мистер Рэй. Холодный, как лед".
   Мерфи был нанят Карвером во время одной из его многочисленных поездок по миру. Несколько лет назад он нанял его в качестве проводника в Алжире. Хотя он определенно принадлежал к востоку, его национальность была неясна. Мерфи, разумеется, не было его настоящим именем. Это смутно звучало как валлийская железнодорожная станция, но если не принимать во внимание несколько согласных, то его легко можно было бы принять за "Мерфи". Так Карвер назвал его так вскоре после этого - его услуги доказали исключительные заслуги - что дало ему постоянную работу в качестве его слуги.
   Вымытый, выбритый, позавтракавший сигаретой и виски с содовой, Рэй Карвер постучал в дверь капитана.
   Сам капитан Герсон ответил и предложил ему сесть. Капитан был высоким, худощавым мужчиной с усами Менжу и выглядел так, будто никогда в жизни не был на открытом воздухе. Карвер противопоставил крайнюю бледность своего лица и рук румяным, здоровым лицам капитанов древности, которые вели корабли из дерева и парусины по бушующему морю. Капитаны испортились, подумал он. Теперь им нечем было заняться, кроме как нажимать на кнопки и будить людей с постели.
   - Перейду сразу к делу, - сказал Герсон, толкая коробку сигар через стол.
   - Да, - сказал Карвер, прикарманивая полдюжины для Мерфи, который души не чаял в них и яростно курил, когда думал, что его хозяин не находится в пределах досягаемости запаха.
   - Кажется, произошло убийство...
   - Как интересно, - пробормотал Карвер. - Можно я поиграю?
   Герсон выглядел раздраженным. - Убийство - дело серьезное, сэр. Особенно когда это происходит на борту такого корабля.
   - Гнусная реклама, а?
   "Да. Тем более, что убитый - граф Паоло ди Спиро. Он сделал впечатляющую паузу.
   "Ах!" Карвер поднял бровь. "Мой старый приятель ди Спиро. Шпион, убийца, вор и всезнайка. Он умер ужасной смертью?"
   "Он выглядит очень умиротворенным. Но плоть, окружающая его сердце, сгорела дотла".
   "Ч-ч. Пепел по всей его одежде, я полагаю. И ди Спиро тоже был таким разборчивым человеком".
   Капитан прочистил горло. - Возьми сигару, - сказал он.
   Карвер взял еще горсть.
   - Ваше положение, мистер Карвер, мне хорошо известно. Ваш успех в качестве следователя Интер-Азиатской корпорации побуждает меня спросить, не могли бы вы рассмотреть возможность вести это дело для нас. Такие ситуации, как вы понимаете, редкость на борту " Барсума " . Собственно говоря, это наше первое убийство".
   "Как грустно."
   "У нас не было нужды в средствах для задержания преступников, особенно убийц. Поэтому, если вы окажете нам услугу, поинтересовавшись этим несчастным случаем, мы будем вам весьма признательны.
   Карвер зевнул. - Вы должны помнить, капитан, что я в отпуске. По крайней мере, так мне сказали. И я всегда ненавидел внеклассные мероприятия".
   Герсон нахмурился. "Я уверен, что владельцы сделают это стоящим вашего времени".
   "Будем надеяться на это. Мне всегда казалось, что пятьдесят тысяч долларов - это чертовски много денег для поездки на Марс, особенно когда ты даже не помнишь, как уезжал туда. Вы могли бы поиграть в этом направлении.
   Капитан Герсон встал и потер руки.
   "Я думаю, мы понимаем друг друга. Мы отправимся в каюту покойного?
   - Где покойник, к счастью, уже не подлежит ремонту, а? Карвер улыбнулся болезненному выражению лица капитана.
   * * * *
   Тело не трогали. Останки Ди Спиро вполне естественно сидели в постели, подперев спину подушками, с книгой в правой руке, в левой сжимая сигарету, которая перед выходом сгорела и обожгла ему пальцы. В его правом глазу все еще лихо торчал монокль. Левая грудь его довольно кричащей пижамы представляла собой массу черноты. Карвер без особого труда уловил запах горелого мяса.
   "Марианна, откровенная биография". Карвер наклонился, чтобы прочитать название книги. "Кажется, у него ужасный вкус - и в пижаме, и в литературе".
   Он бродил по комнате, напевая себе под нос, мысленно фотографируя ее содержимое. Он перерыл одежду ди Спиро, аккуратно сложенную на стуле, и обнаружил надушенный носовой платок, бумажник и красную записную книжку.
   Карвер сказал "Ага!", подмигнул капитану, который неловко стоял в дверях, и откинулся на спинку кресла. Он полистал книгу. "Быстрый работник". Он кивнул ди Спиро. - Всего несколько часов на лодке, и... Послушайте: "Лоис. Каюта 17С. доб. 165.' Кто занимает 17С, капитан?
   - Не знаю, но могу узнать для тебя.
   "Пожалуйста, сделай. И не позволяй мне задерживать тебя, если наш друг на кровати тебя раздражает.
   Герсон к счастью извинился.
   Карвер некоторое время сидел в раздумьях. Его глаза блуждали по маленькому кусочку белого на полу рядом с чемоданом ди Спиро, на который он смотрел, не узнавая. Наконец он нагнулся и поднял его. Он был примерно треугольной формы и казался уголком, вырванным из большего листа бумаги. Он мог разобрать слова:
   "...эрти правительства США". Министерство..."
   Он спрятал улику в карман и посмотрел дальше. Тщательный осмотр багажа ничего не выявил. На секунду его внимание привлек телевизор, стоящий в углу комнаты. Он отвернулся и, казалось, изучал убитого, задумчиво потянув его за нижнюю губу.
   Карвер вышел из комнаты, тщательно запер дверь ключом, который дал ему капитан, и медленно пошел по коридору.
   Он сделал около дюжины шагов, когда его настигла чопорная надзирательница, которая вела за собой тявкающего шпица и возбужденно жестикулировала лорнетом.
   - Прошу прощения, но вы мистер Рэймонд Карвер, не так ли?
   Карвер признал этот факт, брезгливо глядя на собаку, которая подозрительно обнюхивала его штаны.
   - Как поживаете, мистер Карвер? Так счастлив познакомиться с тобой. Меня зовут Люсинда Снарв. Как попутчики, как вы могли бы сказать, я подумал, что было бы неплохо, если бы мы познакомились. Эти долгие поездки утомительны, если только не заводить друзей, чтобы скоротать время, тебе так не кажется?
   Карвер так и предполагал.
   - Я довольно много слышал о вас, мистер Карвер, - тихо, Фифи! Оставьте хорошего человека в покое! Возможно, вы слышали обо мне: я президент Духовного общества Саутпорта. Вы верите в призраков, мистер Карвер?
   - Боюсь, что нет, мисс Снарв. Но если вы извините меня сейчас, у меня очень важное дело. Я надеюсь снова увидеть тебя." Он искренне надеялся, что нет .
   - Но, мистер Карвер, я хочу вам кое-что сказать...
   - Возможно, в другой раз. До свидания." И убежал за угол.
   * * * *
   - Мерфи, у меня есть для тебя работа. Возьмите этот ключ и бегите к 24B. Возьмите с собой одежду для отпечатков пальцев и посмотрите, что вы можете получить. В комнате есть мужчина, но не позволяйте ему беспокоить вас. Он умер." Карвер знал, что недостаточно одного трупа, чтобы расстроить Мерфи.
   "Да сэр. Капитан позвони, пока ты ушел. Скажи, перезвони ему. О человеке Лоис. Он широко улыбнулся. - Вы так быстро застали приятельницу, мистер Рэй?
   - Неважно, косоглазый Купидон. Просто подбегай и делай, как я сказал. Сделайте хорошую работу."
   Пятнадцать минут спустя Карвер и капитан Герсон снова заперлись в кабинете последнего.
   - Ну что, капитан? - спросил Карвер. - Что ты узнал о даме из красной книжки?
   "Ее зовут Лоис Кларк. Она представила свою профессию покупателя одежды на Парк-авеню".
   "Хм. Ты уже говорил с ней?
   "Только социально. Я думал, ты захочешь приготовить гриль.
   "Да. Вы могли бы представить меня сегодня за ужином в столовой, - сказал Карвер.
   "Конечно. Ты хоть представляешь, как был убит граф? Это... э, выжженное место...
   - Я видел такие раны - всегда смертельные, заметьте, - которые были нанесены во время восстания на Балканах. Оружие было контрабандой доставлено на Землю. Одно из самых асоциальных достижений марсианской культуры... Капитан, я заметил телевизор в комнате ди Спиро.
   "Естественно. В каждой каюте есть комплект. В этом нет ничего необычного".
   "Есть об этом. Видите ли, это не приемный комплект. Это телекомпания".
   "Невозможно! Там нет места, - без колебаний сказал капитан.
   - Этот, - сказал Карвер, - кажется, нового типа. Большое улучшение по сравнению с методом, используемым сейчас. Это гениально компактно; размером не больше коробки из-под сигар. И он вставлен в основу уже установленного там комплекта; это едва заметно".
   Капитан выразил свое удивление. "Кто мог положить его туда? Убийца?"
   "Вряд ли я так думаю. Я полагаю, что он был помещен туда за некоторое время до убийства. Для того, чтобы "неизвестное лицо или лица" шпионили за ди Спиро".
   - Вы не говорите!
   "Я действительно делаю." Карвер достал найденный клочок бумаги. "Это, если я не ошибаюсь, является частью плана какого-то правительственного устройства, которое было украдено у нашего дорогого покойного".
   - Вы имеете в виду, что граф был оперативником американской секретной службы?
   Карвер улыбнулся. "Едва. Более вероятно, что он украл планы до того, как кто-то последовал его примеру. Соединенные Штаты не нанимают наемников типа ди Спиро".
   - Кого вы подозреваете?
   "У нас есть целая куча людей на выбор. Я не имею в виду какого-то конкретного злодея.
   Герсон передал Карверу буклет. - У меня здесь список пассажиров. Возможно, вы найдете в нем что-то полезное. Это конфиденциальная служебная копия. В нем перечислены пассажиры по именам и роду занятий".
   "Вряд ли кто-то зарегистрируется как "Бутч Джонс, убийца", а вы? Однако я одолжу это, если можно, и изучу позже.
   - Безусловно, - кивнул капитан. - А как насчет... э... трупа? Ты закончил с этим?
   "Довольно. Вы можете заставить его делать то, что вы делаете с такими вещами. Может быть, скормить их космическим акулам?
   "У нас на борту есть лицензированный гробовщик, который позаботится о таких случаях. Не убийства, конечно; люди будут иногда умирать в пути. Вы знаете, это долгое путешествие... Доктор провел осмотр, и его отчет вместе с вашим будет передан марсианским властям, когда мы прибудем в Лугану.
   "Вместе с ди Спиро, Все уложено в очень подходящий гроб".
   "О да. А отпечатки пальцев? Нашли?
   "Мой бесценный помощник работает в этом направлении. У нас будет полный набор в файле на случай, если они понадобятся. То есть на тот случай, если нам удастся наткнуться на достаточно виноватого подозреваемого.
   - А теперь, если вы меня извините, я оденусь к обеду. Уже семь, не так ли?
   * * * *
   Рэй Карвер вышел из кабинета капитана и быстро шел по смотровой площадке к своей комнате, когда его окликнул женский голос.
   "Ю-ху! Мистер Карвер!
   Он неосмотрительно огляделся и увидел, что это была мисс Люсинда Снарв. Его рок был решен, он вздохнул, замедлил шаг и сделал смелую попытку улыбнуться.
   Мисс Снарв, тянущаяся на поводке Фифи, прибыла, пыхтя.
   "Какая удача снова встретиться с вами так скоро, мистер Карвер. Должно быть, это Судьба - Карма, как ее называют индусы. Вы верите в судьбу, мистер Карвер?
   - Думаю, да, мисс Снарв. Кажется, каждый раз, когда я выхожу на палубу, я встречаю тебя. Что еще, кроме Судьбы?
   Она предпочла интерпретировать это как комплимент. "Как мило с твоей стороны так думать! Вы уже говорили, что не верите в призраков, Фифи, остановитесь! Фифи заметила на палубе друга-пса и перестала есть шнурки Карвера, чтобы начать рычать и дергать поводок.
   -- Что ж, -- продолжала мисс Снарв, невольно дергаясь, -- думаю, я могу передумать ради вас. Видите ли, я видел привидение только прошлой ночью. Это было большое, высокое, светящееся существо...
   - Могу я освободить вас от Фифи, мисс Снарв? Кажется, она доставляет тебе хлопоты.
   - О, мистер Карвер, как вы предусмотрительны! Она перебросила поводок. - Как я уже говорила, он был большой, высокий - Фифи! Фифи !"
   Как только это было удобно, Карвер отпустил собаку, чтобы она следовала своим собственным наклонностям. Он немедленно воспользовался случаем и бросился вниз по палубе к своему другу, а мисс Снарв преследовала его недостойно.
   - Мне очень жаль , - рассмеялся Карвер и быстро пошел в другом направлении.
   Он добрался до своей каюты и рухнул на стул, вытирая лоб. Вскоре появился Мерфи.
   - Какие новости, о Шерлок? - спросил Карвер. - Вы выследили подлого убийцу до его логова?
   - Найдите пять наборов отпечатков пальцев, мистер Рэй. Один твой. Может быть, вы убьете мистера Диспирро, а?
   - Боюсь, это не так просто, мистер Чан. Вероятно, вы обнаружите, что один из этих наборов принадлежит капитану, другой - доктору, а два других - ди Спиро и стюарду, обнаружившему тело.
   "Да сэр. Я починю их.
   "Не так быстро! Что это у тебя под рукой? Ограбление мертвых, а?
   Мерфи стыдливо передал "Марианна, откровенная биография".
   "Подумай, может быть, наверстаю упущенное в чтении. Это выглядит хорошо. Горячая штучка."
   Карвер ухмыльнулся. "Хорошо. Но лучше не читать ее в постели. Вспомни, что случилось с его предыдущим владельцем".
   * * * *
   Одетый в смокинг, Карвер вошел в огромную столовую Барума . Официант поклонился и провел его через множество людей, сидевших за богато накрытыми столами, к столу капитана, где он сидел справа от Герсона. Справа от него была на редкость хорошенькая девушка, миниатюрная и светловолосая, которая, однако, выглядела так, словно могла в любой момент расплакаться в свой суп. Карвер, как всегда, опоздал.
   Герсон кивнул. "Добрый вечер, мистер Карвер. Мисс Кларк, могу я представить мистера Рэя Карвера? Мистер Карвер, мисс Кларк.
   Она ответила на знакомство бледной улыбкой. Внезапно она извинилась и быстро вышла из комнаты. Карвер извинился и последовал за ней, не обращая внимания на глаза, смотревшие на них.
   Он нашел ее на смотровой площадке, сидящей в одном из разбросанных кресел и угрюмо наблюдающей за точками света, которые были звездами, мерцающими на фоне вечной ночи. Он пододвинул к ней стул и сел.
   - Если бы я знал, что буду для тебя таким шоком, я бы сегодня вечером сел за другой столик.
   Она посмотрела на него; он увидел, что в ее глазах стояли слезы.
   - Пожалуйста, прости меня, - сказала она. "Я был очень груб".
   "Всё в порядке. Через мгновение придет твоя очередь простить меня, если я словесно наступлю тебе на пятки. Вы случайно не были знакомы с графом Паоло ди Спиро?
   "Да. Он был моим дядей. Капитан Герсон рассказал мне о... его смерти.
   -- Мне ужасно жаль... Вы любили его?
   "Я ненавидел его! Я знаю, что он был за человек, мистер Карвер. Он был совершенно беспринципным. Я также знаю, что он был шпионом. Он... я не знаю, почему я говорю вам это.
   "Пожалуйста, продолжайте. Ты можешь доверять мне."
   Она благодарно улыбнулась. Карвер зачарованно слушал, как она рассказывала ему о своей жизни. Ее мать была итальянкой, отец англичанином. Как, когда она была еще ребенком, ее родители погибли в автокатастрофе. Ди Спиро, ее единственный живой родственник, заботился о ней, отправлял ее в элитные школы в Швейцарии. Он был очень добр - поначалу. Однако, когда она закончила школу, он понял, насколько ценными могут быть для него ее обаяние и красота. Она начала путешествовать с ним по миру, постепенно втягиваясь в шпионаж и интриги. У нее не было выбора.
   "У меня не было никого другого. И он не заботился обо мне - я был просто полезным инструментом. У него не было бы никаких угрызений совести, чтобы избавиться от меня, если бы я предал его - как я думал сделать не раз. Он был безжалостен". Она вздрогнула.
   Карвер вспомнил, как похлопывал ее по руке, трепетал от ее прикосновения, говорил: "Вот, вот" и чувствовал себя при этом очень глупо.
   На ее щеках блестели слезы. Он передал ей свой носовой платок.
   - Вы добры, мистер Карвер.
   - Сделай это, Рэй.
   "Спасибо, Рэй... Позавчера вечером в Нью-Йорке я помню, как ждала его в отеле с упакованным багажом и стояла по комнате. Он вернулся поздно и в спешке. Мы доставили сумки в аэропорт и вылетели в Альбукерке, где сели в барсум . Я обнаружил, что он украл у правительства чертежи нового робота-бомбардировщика. Он собирался продать их Глоре - вы знаете о них?
   Карвер знал о них. Глора - страшное тайное революционное общество Тулони, одного из государств Марса.
   "План состоял из двух частей. Одну оставил, а другую отдал мне".
   "Какая? У тебя есть часть планов!
   "Да. Они в моей каюте. Я... я напуган.
   - У тебя есть на это веские причины. Лоис, можно?
   "Пожалуйста." Ее улыбка очаровала его.
   - Лоис, ты в очень серьезной опасности. Тот, кто убил твоего дядю, не удовлетворится и половинкой буханки.
   "Я знаю. Вот почему я подумал, не поможешь ли ты мне.
   Помочь ей! Карвер отдал бы свою бессмертную душу, если бы она у него была, лишь бы быть рядом с ней.
   "Послушайте: вы должны передать мне эти планы. Я думаю, что смогу заставить убийцу попасть в ловушку, если все пройдет правильно. Кто-нибудь из клиентов твоего дяди знал, что ты ему помогаешь?
   "Нет. Меня всегда представляли там, где это было необходимо, как его племянницу и секретаршу".
   - Хорошо!.. У вас в каюте есть телевизор?
   "Нет. В маленьких комнатах их нет.
   "Лучше и лучше. Все равно, я думаю, нам лучше спуститься и посмотреть. В комнате твоего дяди был телевизионный передатчик - я подозреваю, что именно так они нашли место, где он хранил планы... Ты не возражаешь?
   "Конечно нет."
   Они вышли со смотровой площадки рука об руку. Карвер боялся, что влюбился.
   * * * *
   Каюта Лоис на палубе С была достаточно большой, чтобы вместить кровать, стул, туалетный столик и сундук, и больше ничего. Ди Спиро был крысой , подумал Карвер. Пока он путешествовал в роскоши, его племянница была заперта в пещере. Он тщательно прошелся по комнате, отыскивая в каюте убитого аналога передающего устройства. Он ничего не нашел и вздохнул с облегчением. Лоис порылась в багажнике и достала меховую муфту. Она расстегнула в нем отделение и вытащила пачку бумаг. Карвер просмотрел их и сунул в нагрудный карман.
   - Ты останешься здесь до конца вечера. Никого не впускайте. Я буду играть в контрразведку. Увидимся утром первым делом. Спокойной ночи, Лоис.
   - Спокойной ночи, Рэй. Будьте осторожны.
   Он неохотно отпустил ее руку и ушел в свою комнату.
   Мерфи ждал его со стаканом виски. Карвер с благодарностью выпил.
   - Я хочу, чтобы ты был очень внимателен, Мерфи. Сегодня вечером я собираюсь заняться мошенничеством и ловкостью рук, и мне понадобятся ваши превосходные услуги. Также, возможно, вашего мясницкого ножа, который вы можете засунуть в рукав. Мы пойдем к ди Спиро и украдем эти бумаги, которые у меня в кармане. Обладатель обугленного пятна смерти будет внимательно следить за всем через свой телевизор. Вот где вы входите. Когда он увидит, что я достаю эти планы из сундука ди Спиро, он нападет на меня. Смотрите, чтобы вы получили его в первую очередь. Понять?"
   Мерфи широко улыбался. "Хороший материал, мистер Рэй. Я понимаю."
   "Отлично. Подождем еще немного - пока уляжется веселье. Около одиннадцати будет достаточно времени.
   Через несколько минут одиннадцатого Рэй Карвер проник в каюту ди Спиро со своим ключом. Мерфи остался сторожить в коридоре. Карвер заметил едва слышное гудение и слабое свечение, исходившее со стороны дополнительного телевизора. Ни того, ни другого не было бы заметно, если бы он не знал о них заранее.
   Он подошел прямо к сундуку ди Спиро, используя фонарик, а не свет в комнате. Он хотел, чтобы его наблюдатели думали, что он действует без полномочий и в своих интересах. Он рылся в ящиках, якобы что-то ища. Наконец он тихонько присвистнул и сделал вид, что берет пачку планов из отделения в багажнике, а на самом деле вытащил их из нагрудного кармана. Он осмотрел их, убедившись, что луч его фонарика упал на них, затем сунул обратно в карман и вышел из комнаты.
   Когда он быстро шел по коридору, он заметил столб света, который, казалось, обретал форму перед ним. Он начал принимать форму человека. Это было похоже на призрак.
   Призрак! Конечно! Почему он не послушал Люсинду Снарв, спиритуалистку? Что она сказала? - Это было большое, высокое, светящееся существо... Волнистые очертания существа стали четкими. Это был человек - марсианин, как сказал бы Карвер, судя по фотографиям, которые он видел, и по рассказам марсиан, время от времени посещавших Землю. Он был около семи футов ростом, широк в пропорциях и одет в что-то вроде металлической униформы. Он был без шлема. Его иссиня-серые волосы были короткими и торчали на голове. Его лицо было грубо красивым. На его груди была коробка, которая, как подумал Карвер, должна была быть миниатюрным приемным устройством для телевизора. На его талии был широкий пояс, сделанный из того же материала, что и его мундир, с пуговицами и рычагами. Карвер заметил, что нажал одну из кнопок, когда принял телесную форму. В левой руке он держал курносое оружие, не крупнее автомата, но с очень широким стволом. Возможно, из этого пистолета был убит ди Спиро.
   Привидение говорило... по-английски!
   "Добрый вечер, мистер Карвер. Я верю, что ты в порядке. Я также верю, что вы сочтете нужным сохранить это здоровье, отдав мне те планы, которые у вас есть в кармане.
   - К чему все формальности? Карвер улыбнулся. "Почему бы не застрелить меня, как ты сделал с ди Спиро?"
   - Я искренне надеюсь, что в этом не будет необходимости. Тот, что в форме, тоже улыбался. "Граф не пострадал бы, если бы он играл с нами честно. Мы были совершенно готовы хорошо заплатить ему за планы. Но когда он попытался, как вы говорите, обмануть нас, мы разозлились. Не годилось бы, чтобы документы попали в руки тулонского правительства. Это могло бы затянуть нашу революцию на неопределенное время".
   Карвер тянул время. - Вы из Глоры?
   Другой склонил голову. - Ваш слуга, сэр.
   "Извините, мистер Глора..." ( "Старый добрый Мерфи !" - подумал Карвер.)
   Марсианин развернулся. Маленький азиат, незаметно подкравшийся сзади, схватил его за левую руку. Он применил немного джиу-джитсу и отправил пистолет с грохотом в коридор. Карвер прыгнул вперед, чтобы схватить другую руку.
   - Его пояс, Мерфи, - воскликнул Карвер. "Отстегни его!" Марсианин боролся с новой яростью, но, каким бы могущественным он ни был, он не мог сравниться с двумя решительными землянами. Металлический пояс последовал за пистолетом на пол. Карвер достал оружие.
   - Вы будете очень осторожны в своих движениях, вы, Глора, - сказал он. - Ты же знаешь, что эта штука делает с людьми.
   - Я знаю, - марсианин снова улыбнулся. - Ты поступил мудро, нацелив его мне в голову. Это не повлияет на металл моей униформы.
   Карвер хмыкнул. Он восхищался мужеством этого человека. Пассажиры и несколько офицеров Барсума , привлеченные потасовкой, сбежались. Капитан был среди них.
   - Что это? - спросил Герсон. "Что это ? О, привет, Карвер. Кто это... этот человек?" Он с любопытством посмотрел на марсианина.
   - Я Лан Йорал, капитан Герсон. Добрый вечер. Вы можете поблагодарить мистера Карвера и его храброго друга шафрана за мою поимку. Мистер Карвер очень хитер. Я поздравляю его с его умной уловкой.
   - Вот ваш убийца, капитан, - сказал Карвер, - хотя он заслуживает лучшего имени. Относитесь к нему с уважением. Он джентльмен. И не забывайте, что он убил ди Спиро; поэтому он мой друг.
   На следующее утро Рэй Карвер встал рано утром, оделся более чем обычно тщательно, привязал к лацкану цветок из оранжереи Барсума и отказался от напитка, приготовленного для него Мерфи.
   "Любовь, - сказал он своему изумленному слуге, - достаточно для возбуждения", - и пошел навестить мисс Кларк.
   Он нашел ее одетой и ожидающей его, когда он постучит.
   - О, Рэй, дорогой, я так рада, что с тобой все в порядке. Я не спал прошлой ночью".
   - Главное, что с тобой все в порядке, о Ангел. Вы готовы к небольшому завтраку? Той ложки супа, которую ты съел прошлой ночью, было недостаточно.
   После завтрака они вдвоем вошли в кабинет капитана и застали его озадаченно рассматривающим револьвер и металлический пояс, взятые у марсианина.
   Когда они вошли, он поднял взгляд. - Здравствуйте, вы двое. Карвер, что это за чертовщина? Пистолет выглядит достаточно просто, но ремень меня ошеломил. А где вы нашли этого Йорала? Он был пассажиром?
   Карвер поднял ремень. Часть его открылась у него в руках, обнажив маленькое отделение, заполненное бумагами.
   - Планы, - сказал он. - Йорал не был пассажиром. Он был членом Глоры - подпольного революционного общества Тулони. Он действовал там из штаб-квартиры, следя за ди Спиро, как я подозревал, через телевизор, который его агенты установили в комнате перед тем, как вы покинули Землю. В Глоре, как вы знаете, есть свои блестящие ученые, работающие днем и ночью во имя Революции. У них наверняка есть немало подобных гаджетов. Пистолет, как я уже сказал, небезызвестен на Земле, а вот ремень - это опять-таки нечто другое. Это часть гениального устройства, остальная часть которого, без сомнения, находится на Марсе, в одном из их штабов.
   - Но что это?
   "Я подхожу к этому. Он работает по принципу высокочастотных звуковых волн. Можно назвать это атомным транспортом. Машина расщепляет атомы тела, мгновенно переносит их через пространство в любую желаемую точку, снова собирает их с помощью этого ремня. Естественно, когда мы сняли с Йорала пояс, он был беспомощен. Телепортация, как некоторые это называют. Он был "призраком", которого увидела моя подруга-спиритуалистка мисс Снарв. Должно быть, он уходил после убийства ди Спиро, когда она его заметила. Вероятно, он материализовался сначала прямо в комнате.
   - Как марсианин, капитан? - спросила Лоис. - Я полагаю, он у вас в кандалах?
   "Мы поместили его в камеру прошлой ночью. Но когда мы спустились сегодня утром, он был мертв. Яд. Он убил себя.
   "Это очень плохо."
   На мгновение воцарилась тишина. Затем: "Давай, олух, спроси его", - прошептала Лоис.
   - Что?... О... да. Э-э, капитан Герсон, у вас есть право заключать браки на борту " Барсума" ? Мы - это..."
   Капитан усмехнулся. "Так скоро? Конечно, у меня есть. Так так так." Он лучезарно улыбнулся Лоис. - Надеюсь, ты будешь очень счастлив. Карверу он сказал: "Поздравляю! Есть сигарета!"
   Карвер взял полдюжины для Мерфи, который должен был быть шафером.
   КАЧАНИЯ НА ЛУНЕ, Фрэнк Белкнап Лонг
   Первоначально опубликовано в Thrilling Wonder Stories , июнь 1943 года.
   ГЛАВА I
   Плачь в лунную ночь
   "Джон, Джон, проснись!" - закричала Вера Дорн, колотя в дверь спальной башни Карстерса. "Воббли сорвались с цепи!"
   Смотритель Межпланетного ботанического сада пошевелился, зевнул, перевернулся и уткнулся головой в одеяло. - А-а-а... - вздохнул он.
   - Джон, впусти меня! Открой дверь! Воббли...
   Карстерс в ужасе вскочил и отбросил одеяло с такой силой, что оно обвилось вокруг его длинных ног и заставило его растянуться. Дрожа, он застонал, перевернулся и с трудом принял сидячее положение.
   - Успокойся, Вера, - пробормотал он, стряхивая сон со своих век. "Проклятые твари не пожиратели плоти".
   - О, но, дорогая, если мы потеряем их! Наши редчайшие экземпляры гуляют на свободе! Можешь ли ты винить меня за возбуждение?"
   - Нет, я полагаю, что нет, - проворчал Карстерс. "Открой дверь сам. Он не заперт. Дверь приоткрылась, и в поле зрения появилось бледное лицо привлекательной медноволосой секретарши Джона Карстерса. Плотно завернувшись в одеяло вокруг своего стройного тела, Карстерс встал и подошел к окну. Когда он поднял штору, отблеск земного света с Лунных Апеннин коснулся его зрачков, ослепив его. Он моргнул и уставился на возвышающиеся вершины, которые он с благоговением созерцал уже несколько дней.
   Когда он повернулся, Вера сидела на краю кровати, сцепив руки на коленях.
   "Для Глисона это будет шоком, - сказала она. "Один из них зашел в мою комнату и вылез в окно. В коридоре я встретил еще одного. Когда я попытался его поймать, он метнул в меня крапиву. Он все еще здесь, в моем плече.
   Она повернулась и обнажила часть правого плеча. В ее плоти была наполовину погружена огромная пушистая крапива. Он был клубничного цвета и пяти или шести дюймов в диаметре. Это вызвало дрожь в спине Карстерса.
   "Мы его вытащим", - сказал он. "Они отвратительные существа, но на вес платины".
   - Ты не выглядишь очень расстроенной из-за их потери, - возразила Вера. - Вероятно, они уже убегают обратно в горы.
   Карстерс пожал плечами. - Мы гости Глисона, не так ли? Мы проводим с ним выходные. Правильный хозяин не подведет своих гостей. Если я разбираюсь в характерах, он не успокоится, пока не выследит для нас еще несколько экземпляров.
   Веснушчатое лицо Веры Дорн покраснело от негодования. - Джон Карстерс, ты самый циничный и неблагодарный человек, которого я когда-либо знал. Глисон - очень богатый человек. Ему не нужно собирать образцы для вас.
   - Он хороший парень, - проворчал Карстерс. "Но напрасно. Пожертвование на наши лунные экспедиции и сбор для нас раздувает его, как детский игрушечный шарик. Ему нравится изображать из себя крупную научную шишку. Если бы у меня был на Луне дворец с стеклянными стенами, украшенный семью черными пластиковыми ванными, я бы забыл о науке с большой буквы. Я был бы самим собой".
   "Почему вы думаете, что богатый человек не может быть скромным солдатом в армии науки?" Вера вспыхнула.
   - Черт, да мы ни с чем не ссоримся, - фыркнул Карстерс. "Я солдат? Все, что я делаю, это собираю нездоровые на вид растения и выполняю скучную работу на Земле. Совершенно кошмарные растения, от "светящейся Венеры до холодных владений Нептуна" - если процитировать книгу бродячих стихов, которую я когда-то читал".
   - Джон, к чему ты клонишь?
   "Ну что, спасают ли наши экспедиции человеческие жизни? Действительно ли наша работа важна? Вера, я просто усталый старик, убивающий скучные выходные с пожилым плэйбоем в его дворце удовольствий на Луне. Если бы он не прислал мне космограмму, в которой сообщал, что у него необычайно новый экземпляр, и если бы я потребовал его, я бы убил более скучного на Земле. О, черт".
   - Ты встала не с той стороны кровати, ладно, - усмехнулась Вера. - Действительно, старик! Вы несколько часов двадцать восемь, потому что это ваш день рождения. Но ты не так уж стар, и все, что тебе нужно, чтобы взбодриться, - это красивое, пикантное убийство.
   Она сморщила нос. - Вы просто недовольны тем, что не можете помочь полицейскому управлению Нью-Йорка расправиться с преступным элементом. Ты зол, как Диккенс, потому что ты не можешь пренебрегать своей исследовательской работой и носиться, как индюк, вытянув шею к плахе".
   Карстерс прикусил нижнюю губу и уставился на привлекательную выпускницу университета, которая выбила себе работу в Межпланетном ботаническом саду исключительно на нервах. Горько Карстерс вспоминал, что в дождливое воскресенье она зашла в его кабинет, притворяясь известным ботаником-исследователем. На самом деле она просто специализировалась на ботанике в колледже, и у нее были очень мягкие глаза.
   - Ты ботаник восемь дней из семи, - бросил он ей. "Но сейчас я сыт по горло. Надоело, слышишь?
   - Но, Джон...
   "Хорошо, воббли редки, воббли ценны . А Глисон - находчивый коллекционер. Мы даже не знали, что на Луне существуют воббли, пока он не поднял трех взрослых экземпляров из горной расщелины и не прислал мне космограмму. Сначала я был в восторге, но это прошло. Мне скучно, я раздражен, и если мы их потеряли, я просто не даю нептунианского песо".
   Губы Веры Дорн зловеще сжались. "Ботанический детектив Джон Карстэйрс собирается съесть ворону", - сказала она. - Он собирается извиниться перед самым любезным хозяином, который когда-либо был у человека, за то, что поместил эти ценные экземпляры в хрупкий стеклянный гербарий. И если вы думаете, что он пойдет и соберет для вас еще немного вобблов...
   Она замерла от внезапного ужаса. Пронзительный, протяжный крик прокатился по спальной башенке со стенами из стеклоцита, заморозив ее голосовые связки и превратив кровь Карстерса в лед. За этим последовала такая приторная тишина, что, казалось, она заглушила тиканье наручных часов Карстерса, синхронизированных по Гринвичу.
   Испуганно ругаясь, он выхватил из ночного мешка кислородную маску, зажал ее на лице и бросился к окну. Широко распахнув окно, он вышел на огражденную смотровую площадку, которая наполовину окружала башнеобразное жилище Глисона.
   Под ним простирались предгорья самого могучего горного хребта на Луне. Сияя в свете хрупких звезд, они стремительно возвышались над усыпанной пеплом равниной, и хотя самые маленькие из них затмили бы полноценную гору на Земле, они казались карликовыми, когда его взгляд скользнул вверх по гигантским пикам за ними.
   Сзади раздался сдавленный звук. Он повернулся, сжав губы. Вера стояла прямо у окна.
   - Джон, - выдохнула она. "Этот крик доносился снизу. Отсюда ничего не видно. Колебания не будут видны в этом ярком свете".
   Крик повторился. Теперь на эстраде послышался жуткий, мучительный вой, который, казалось, доносился снизу.
   - Он исходит из спящей башни Глисона, - сказал Карстерс. "Он спит в кислородной маске и с широко распахнутыми окнами. Я просто хотел убедиться".
   - Тогда почему мы стоим здесь? Вера задохнулась. - О, он умирает!
   "Вернись внутрь", - отчеканил Карстерс. "У вас должно быть больше здравого смысла, чем выходить сюда без маски".
   "Джон, на него нападают воббли?"
   - Это не могли быть шатания. Они не плотоядны, и их крапива лишь немного раздражает кожу. А теперь возвращайся, пока твои легкие не согнулись.
   Вера послушалась. Она не осталась в башне Карстерса, а, запыхавшись, выбежала через дверь и по коридору с холодным освещением к спиральному лестничному пролету из черной пластмассы. Она мчалась вниз по ним, не обращая внимания на мучения в легких. Карстерс спускался более медленными шагами, но длина его ног постоянно удерживала его рядом с ней. Почти одновременным движением он сбросил одеяла, надвинул кислородную маску на лоб и накинул халат на свою стройную фигуру.
   - Успокойся, Вера, - предупредил он. - Если ты упадешь замертво, потом пожалеешь. На тусклых стенах по обеим сторонам лестницы вырисовывались причудливые картины. Лунные горы Сегрелля и Моря Сатурна Деграсса . Башня была богато обставлена, темна и устрашающа от крыши обсерватории до глубоких подземных погребов, где хранились лучшие вина Глисона. В одном аспекте своей личности Глисон был гурманом, почти сибаритом. Ученый Глисон приветствовал директора Межпланетных садов на Лунных Апеннинах, но Карстерс знал, что есть и другие, более буйные Глисоны. Был Глисон, который искренне восхищался хористками из безумств двадцать первого века, Глисон, который периодически устраивал запои, и Глисон, который любил играть по-крупному со стопкой фишек в полночь.
   Спальная башенка Глисона находилась в конце длинного извилистого коридора на третьем этаже башни. Вера подошла к двери на долю секунды раньше Карстерса. Барьер, казалось, не был заперт, но шумно скрипел и сопротивлялся ее отчаянным рывкам.
   - Джон, тебе лучше приложить к этому свои плечи, - хрипло прошептала она. "Кажется, застрял. О, Джон, я боюсь.
   Карстерса не нужно было уговаривать. Собравшись с силами, он уперся своими массивными плечами в портал. Раздался скрежещущий хруст, и что-то с грохотом упало на пол внутри башни. С багровым лицом Карстерс энергично толкнул дверь внутрь.
   Вера прижалась к нему так близко, что ее дыхание обдало ему шею. Его плечи наполовину закрывали ей обзор, но она могла видеть стулья, комод и верхнюю часть кровати Глисона. Она могла видеть Глисона, сидящего прямо в своей постели.
   Ее видение было лучше, чем у Карстерса, и шире. Она могла видеть смутно в темноте и резко при тусклом свете. Башня залилась бледным, болезненным сиянием. Крик вырвался из ее горла, она покачнулась вперед и схватила Карстерса за плечи обеими руками.
   ГЛАВА II
   Бегство и преследование
   В центре башни стояли три огромных шатуна. Их усики извивались во мраке, и они сгруппировались полукругом вокруг застывшей искривленной фигуры Глисона. Словно призраки растений, они парили над ним, их корни светились слабым призрачным сиянием. Они казались невыразимо ужасными, но то, что гнало кровь потоками из сердца Веры, было выпученными глазами Глисона и ужасной сардонической ухмылкой.
   - Джон, он мертв, - прохрипела она, ее голос был подобен шепоту из могилы.
   Судорожная судорога исказила грубое лицо Карстерса. Он быстро подошел к кровати, не обращая внимания на крапиву, которую тут же швырнул в него самый высокий из трех шатунов. Один оцарапал его правую щеку, другой вонзился в плечо.
   Он вздрогнул и вцепился пальцами в плоть, как будто пушистая "клубника" была опущена в кислоту и разъедала кожу. На самом деле жест был инстинктивным, наравне с грызением ногтей в кризисной ситуации.
   Хотя Карстэйрс был знаком с посмертными явлениями, его осмотр неподвижной фигуры был кратким. Ничего нельзя сделать с трупом, и Глисон явно перестал дышать. Сардонический risus sardonicus, искажавший его черты, казалось, немного расслабился, когда Карстерс накрыл его простынями. Вздрогнув, он отвернулся от кровати. Вера смотрела на дрожащие глаза с ужасом, написанным на каждой черточке ее дергающегося лица.
   "Джон, эти ужасные твари напали на него?" - выругалась она.
   Карстерс покачал головой. - Сколько раз я должен повторять тебе, что воббли не едят плоть, - сдавленно сказал он. "Они бросаются крапивой, чтобы защитить себя от своих естественных врагов, но в остальном они безвредны. Когда Глисон наблюдал за ними в горах, он делал подробные записи. Это причудливые, но безобидные бродячие растения".
   Внешний вид и поведение воббли, казалось, противоречили словам Карстэйрса. Теперь они бросились через постель мертвеца, дергая дрожащими щупальцами простыни, которыми он был покрыт. Они казались ужасно похожими на людей, с их серыми и изъеденными корнями тел, извивающимися на простынях.
   Они были высокими, не менее семи футов ростом, и пропорционально широкими в плечах. Тот факт, что у них было по три усика с каждой стороны их туловищных тел вместо рук, и что они передвигались в вертикальном положении на коренастых ногах, которые заставляли их гротескно раскачиваться, не умалял иллюзии человечности, которую создавал их внешний вид.
   Поразительно странными они казались, когда использовали свою крапиву, ибо дряблые мешочки, в которых росла колючая "клубника", напоминали брюшные мешки кенгуру, и крапиву приходилось выщипывать и швырять. В шутку Глисон обратил внимание Карстерса на тот факт, что шатающийся с вытянутой рукой-усиком и резко изогнувшимся телом, бросая крапиву, мало чем отличался от питчера в старой земной игре под названием бейсбол.
   Но теперь Глисон был уже не способен на шутки, и лицо Карстерса было мрачно, как смерть. Он нюхал воздух и смотрел на свои руки, как будто сбитый с толку своей способностью сгибать пальцы, когда его позвоночник был ледяным столбом, а язык - распухшей массой желе.
   - Джон, что это? - хрипло прошептала Вера. - Я ничего не чувствую.
   - Было бы лучше, если бы ты это сделал, - хрипло сказал Карстерс. "Вера, это дьявольски. Здесь произошло что-то совершенно дьявольское. Но на нем нет и следа.
   "Что, Джон? Что это?"
   - Это... это противоречит здравому смыслу. Имеются явные признаки нечестной игры. Коричневатые слизистые оболочки, расширенные зрачки".
   Он вернулся к кровати и склонился над лежащей там неподвижной фигурой. Его ноздри трепетали, раздувались.
   - Характерный запах, - проворчал он. - Но только его тело выдыхает его.
   - Дядя всегда был чудаком, - сказал циничный голос из дверного проема. "В смерти, как и в жизни - своеобразный, другой".
   Карстерс повернулся на каблуках, его челюсти сжались.
   У юноши, стоящего в дверях, была болезненная ухмылка на лице. На нем была черная шелковая пижама, на плечи он накинул банное полотенце с монограммой и щегольски завязал его спереди узлом.
   Карстерс несколько раз встречался на Земле с беспутным племянником Глисона со слабым подбородком и с трудом переносил преувеличенные манеры юноши и вид уверенности, что когда-нибудь он унаследует богатство своего дяди.
   Генри Глисон Шоуолтер явно находился в состоянии алкогольного опьянения, но его насмешливые манеры, похоже, не исходили от алкоголя в его мозгу. Взгляд его был достаточно пристальным, а в голосе слышалось ухмыляющееся презрение к живым и мертвым, что пронзило Веру до глубины души. Прежде чем она успела отстраниться от него, он похлопал ее по руке. - Ты в своей стихии, не так ли? - усмехнулся он. - Помогаю ему в его полицейской работе.
   Карстерс увидел красный. Он подошел к юноше тремя длинными шагами, схватил его за плечи и тряс, пока у того не отвисла челюсть.
   - Ах ты, хладнокровная маленькая сволочь, - прохрипел он. "Ваш дядя мертв . Разве это ничего для тебя не значит?
   - В его нынешнем состоянии, как это может что-то значить? - спросил шелковистый голос с порога. "Он постоянно пил в течение нескольких часов".
   Мона Клейтон выглядела жесткой и циничной. Она выглядела несравненно более циничной, чем племянник Глисона, но у нее было больше силы характера, чем у юноши со слабым подбородком, и она знала, когда и как держать свои мысли при себе. Тот факт, что она была невестой этого юноши, поначалу поразил Карстерса, но после разговора с ней в присутствии Глисона он решил, что она не дура. Она выходила замуж за молодого Шоуолтера из-за денег, которые он в конце концов унаследовал. Золотоискатель, если он когда-либо существовал. Жесткая, расчетливая маленькая шалунья.
   Позади нее в тени парил Ли Чан, китайский дворецкий Глисона, его когда-то желтое лицо потеряло всякий цвет.
   "Хозяин умер", - вопил он, заламывая руки. "Он был самым добрым человеком, которого я когда-либо знал. Самый добрый человек".
   Вера подошла к Карстерсу и настойчиво дернула его за руку. "Джон, держи себя в руках!" - хрипло взмолилась она. - Посади его.
   - Вы бы предпочли, чтобы я выжал из него гниль? Карстерс хмыкнул. - Просто скажи слово.
   Внезапно раздался оглушительный рев, и энергетическая пуля с глухим стуком ударилась в стену за головой Карстерса, сотрясая всю башню. Мона Клейтон закричала, и Карстерс отпрыгнул назад с испуганным проклятием, увлекая за собой юношу.
   Еще два взрыва прозвучали стаккато. Окно вспыхнуло оранжевым, и тонкая струйка дыма проникла в башню из темноты за ней.
   Карстерс знал, что в автоматическом пистолете Гирсона содержится пять энергетических пуль. Он также знал, что правила Межпланетного патруля запрещают использование модного оружия на Луне. Шансы, казалось, благоприятствовали Гирсону и почти исчерпанной обойме.
   Карстерс отшвырнул Шоуолтера от себя, фыркнув от отвращения. Три бешеных шага понесли его к окну; поднятая правая нога и резкий толчок левой пятки перебросили его через подоконник в холодную лунную ночь.
   От вентиляторных турбин у основания башни поднимались тонкие струйки раскаленного воздуха, мгновенно смягчаемые космическим холодом. Его плечи озарились земным светом, фигура в плаще бежала по смотровой площадке к чему-то, что казалось туманно закручивающейся спиралью света. Натянув кислородную маску на лицо, Карстерс помчался за ним, его дыхание застыло в морозном воздухе. Его энергия несла его с невероятной скоростью. Легкая гравитация луны окрылила его пятки и удлинила шаги, пока халат не закрутился у него на плечах и не развевался за спиной, как развевающийся на ветру плащ.
   Его губы скривились от яростного бормотания, когда спираль превратилась в суровый свет маленького вакуумного самолета. Машина стояла на краю платформы, ее передние стойки блестели в свете Земли, гудели магнитные тяговые лопасти.
   Пока взгляд Карстерса скользил по нему, убегающая фигура втиснулась в кресло пилота и резко наклонилась вперед. Внезапно раздался оглушительный рев, и самолет зигзагом пронесся вдоль края платформы и взлетел так резко, что Карстерс чуть не потерял хватку за стойку, к которой он буквально нырнул.
   Цепляясь обеими руками, он болтал своими длинными ногами и проклинал себя за сумасшедшего. Самолет резко поднялся, а затем спикировал, спускаясь к предгорьям в грациозном ястребином скольжении. Карстерс посмотрел вниз, его позвоночник застыл. Огромная высота, если смотреть с твердой конструкции, редко внушает ужас, но совсем иначе обстоит дело, когда наблюдатель цепляется за гудящие опоры кружащегося самолета. Под ним зияла головокружительная бездна пустоты, окруженная стеной тьмы и состоящая из вершин, похожих на перевернутые сталактиты, каждая из которых, казалось, была способна пронзить его и вращать в корчащейся агонии до конца времен.
   - Может быть, это была не такая уж хорошая идея, - пробормотал он сквозь стиснутые зубы, крепче сжимая стойку. Вниз самолет спикировал и упал. Он перестал грациозно спускаться, начал вращаться. Словно раненая птица-пузырь, она металась вправо и влево и дрожала от клюва до кормы. Нервы Карстерса взвизгнули, когда он опустился на землю в глубоком ущелье между двумя вершинами и остановился с едва ощутимым толчком. Побелев губами, он упал на землю и пронесся вокруг передней части самолета к кабине пилотов.
   Это был безрассудный поступок, потому что у появившегося пилота оторвало от бедра, как только он обнаружил, что у него есть пассажир. Он наполовину встал с кресла пилота, ухватившись одной рукой за стойку и пустив свой автомат в сторону Карстерса.
   Два взрыва эхом раздались между полыми пиками, когда Карстерс перелез через раскаленный флюгер и схватил нападавшего за запястье. - Ты бездельник-пилот, Боулз, - выдохнул он. - Ты еще и бездельник-стрелок. Само собой разумеется, не так ли, что вы не можете быть хороши в этом ?
   Говоря это, он ударил другого в челюсть, откинув голову назад. К его изумлению, глаза напротив него не остекленели. Вместо этого в них вспыхнула ярость, и челюсть, которую он дернул, словно застыла.
   "Это то, что ты думаешь!" пришел в хриплый рев.
   Конечности сцепились, двое мужчин упали на землю и перевернулись. Тот факт, что Карстерс узнал в нападавшем Джорджа Боулза, огромного и молчаливого садовника Глисона, не помог ему. Мужчина был шести футов шести дюймов ростом и силен, как бык.
   Он вывернул руку Карстерса назад и укусил его за плечо.
   - Сражайтесь честно, Боулз, - язвительно заметил Карстерс, скрывая свою агонию за ухмылкой, которая усиливала злобу собеседника. Он яростно колотил Карстерса, не обращая внимания на угловатое колено, которым все еще ухмыляющийся ботаник врезался ему в живот, и на поток кулачных ударов, обрушившихся на его коротко подстриженную голову, раскачивая ее из стороны в сторону.
   С горечью Карстерс понял, что недооценил своего противника. Человек мог взять его, и он мог разлить его. Он мог вынести столько наказаний, что бедственное положение Карстерса было незавидным. Он лежал на спине, и Боулз злобно пытался сломать ему руку, и ему это почти удалось. Хуже того, удары большой гориллы были наполнены динамитом и наносились все быстрее и быстрее. Карстерс боролся изо всех сил, но постепенно чувствовал, что слабеет. В отчаянии он извивался и извивался, волоча себя по земле, его плечи дергались. Он добрался до зазубренного выступа скалы на слегка наклонном дне оврага, где яростно попытался поднять плечи, когда Боулз начал сильно дрожать. Полунельсон, которого он швырял по Карстерсу, расслабился, и его сотрясла конвульсивная дрожь.
   Ошеломленный, Карстерс вырвал руку, развернулся и поднял кулак для сокрушительного удара, в котором не было необходимости. Боулз перевернулся на бок и лежал совершенно неподвижно, с пузырящейся пеной на губах. К его шее прилипла маленькая клубничного цвета крапива.
   Охваченный ужасом, Карстерс уставился на него, не веря своим глазам. Он был во всех отношениях точной копией того, что все еще цеплялся за его собственное плечо, за исключением одного. Он был едва ли на четверть меньше.
   ГЛАВА III
   Артериальное давление растения
   Пронзительный крик заставил Карстерса поднять глаза и испуганно оглядеться. Колебание, которое он увидел, было в четыре раза меньше нормального размера. Шатающийся младенец, безошибочно узнаваемый птенец вида, пойманного и изученного Глисоном, стоял в нескольких футах от него, его щупальца трепетали в потоках горячего воздуха от турбин башни, которые беспорядочными порывами закручивались в ущелье, его маленький корень... тело дрожит в детской панике.
   Поднимать обмякшее тело Боулза на руки и нести его к вакуумному самолету было мучительным испытанием, потому что Карстерс был уверен, что у него на руках еще один труп. И только когда он снова оказался в башне, с шевелящимся и стонущим Боулзом, схватившимся за рукав, истина поразила его, как гром среди ясного неба, отбросив его на пятки и ослепив во всех направлениях. У большого драчливого громилы была аллергия на крапиву! Настолько аллергичный, что шок от одного, вошедшего в его плоть, вызвал конвульсии и заставил его обмякнуть. С медицинской точки зрения это не было таким уж редким происшествием, но Карстерс был ошеломлен и задыхался. Этот большой, крепкий великан, поверженный крапивой, брошенной шатающимся младенцем!
   Карстерс уложил Боулза на пол спальной башенки Глисона, прямо под тусклой холодной лампочкой. В большом прямоугольном зале воцарилась тишина, поскольку Вера Дорн не сидела без дела в отсутствие Карстерса. Она распылила наркотические пары на трех воббли и заперла их в металлическом гербарии. Она отправила Мону Клейтон обратно в ее спящую башню этажом ниже и бросила на Шоуолтера такой испепеляющий взгляд, что он украдкой скрылся в тени. Племянник стоял теперь в темной нише за кроватью Глисона, его глаза буравили дыры во мраке.
   Боулз приподнялся на локте, отчаянно пытаясь вернуть расположение Карстерса. Его голос был хриплым, и вся драчливость вышла из него.
   - Я потерял голову, когда ты замахнулся на меня, - пробормотал он. - Я ничего не имею против вас , Карстерс, но когда вы вот так набросились на меня, мне пришлось защищаться, не так ли? Я вспыльчив, конечно. Но я не убивал Глисона. Это была та маленькая гиена".
   Мысленно Карстерс отметил для справки тот поразительный факт, что все называли племянника Глисона гиеной, скунсом или змеей. Он прикусил нижнюю губу и посмотрел на Боулза обвиняющим взглядом.
   "Ты взорвался , прежде чем я тебя подрезал", - сказал он. "Вы пытались застрелить меня хладнокровно. Вы пытались застрелить Шоуолтера. Почему ты прятался в темноте за этим окном и пытался его просверлить?
   - Я скажу вам почему, - выдавил Боулз. "Я серьезно относился к своей работе здесь. Я люблю цветы. Это может показаться вам странным, но я серьезно".
   - Это не так, - заверил его Карстерс.
   "Ну, вы видели орхидеи Глисона. Конечно, со стеклянным корпусом, с нагнетаемым воздухом. Тропические наземные растения - ничего особенного в них нет. Но я лично гордился ими".
   - Вы хорошо поработали, - признал Карстерс. "Выращивание идеальных растений под искусственным солнечным светом - сложная задача".
   "Вот оно - идеально ", - нетерпеливо воскликнул Боулз. "Мои орхидеи были идеальными. Идеально, слышишь? Мне нравилась моя работа, и я хотел сохранить ее. Но он не хотел, чтобы я".
   Он указал на тени, где стоял племянник Глисона. Шоуолтер закурил сигарету и яростно попыхивал.
   - Он влетел прошлой ночью в оранжерею на высоте воздушного змея, - обвиняюще пробормотал Боулз. "Он вырвал мои цветы с корнем. Он опрокинул подносы и перевернул шланг на мою прекрасную кровать. Вы когда-нибудь видели прекрасные цветы, расплющенные в грязевой суп?
   Карстерс сочувственно кивнул. - Я бы, пожалуй, сам убил его. Мы все дикари, когда нас что-то царапает в жизненно важном месте. Но у тебя было несколько часов, чтобы успокоиться.
   - Да, но он побежал к дяде, как грязный школьник. Он обвинил меня в том, что я заправляюсь и разбрасываю собственные подносы. Глисон уведомил меня перед тем, как лечь спать в полночь. Он назвал меня лжецом, отказался меня выслушать".
   - Он не стал бы слушать ни одного честного мужчину или женщину, - пронзительно прокричал дрожащий голос из дверного проема. "Он заслужил смерть. Он был суровым человеком - холодным и несправедливым. В нем не было сострадания. Я рад, что он мертв!"
   Карстерс развернулся. В комнату проскользнула хрупкая седовласая старушка и встала рядом с Верой. Когда Карстерс в ужасе уставился на нее, она подняла похожую на когти руку с прожилками и указала на неподвижную фигуру на кровати.
   "Да покоится ты в муках, Джеймс Глисон, - пронзительно кричала она.
   Карстерсу было достаточно. Он в три длинных шага подошел к двери, развернул старуху и мягко, но твердо повел ее в коридор.
   - Возвращайся в свою комнату, - сказал он. - И оставайся там. Если ты мне понадобишься, я пошлю за тобой. Вы были хорошей домработницей Джеймсу Глисону. Почему ты должен так ненавидеть его?"
   Старуха покачала головой. - Не мне тебе говорить, - пробормотала она. - Ты скоро узнаешь.
   Вернувшись в спальную башню, Карстерс вытер пот со лба и резко обратился к Вере Дорн.
   "Я сказал, что здесь произошло что-то дьявольское. Боюсь, это еще хуже. Слушай внимательно, Вера. Я собираюсь поднять одну из шаталок к своей башне. Я хочу, чтобы вы принесли мне записи Глисона. Все они, понимаете? Его ежедневные наблюдения, полный отчет о том, что он видел в горах, когда изучал шаткости из-за шторы. Его предположения об их пищевых привычках, химические и осмотические тесты, которые он провел на трех экземплярах, которые сейчас находятся у нас в гостях".
   - Но ты почти выучил эти записи, - запротестовала Вера.
   - Я знаю, но есть мелкие детали, которые я, возможно, упустил из виду. И еще одно: дайте мне пятнадцать-двадцать минут перед тем, как приступить к делу.
   Двенадцать минут спустя Вера Дорн с опаской постучала в дверь спальной башни Карстерса.
   - Войдите, - сказал мрачный голос.
   Вера повиновалась, дрожа. Она знала Джона Карстерса. Никогда еще он не был таким непредсказуемым, как тогда, когда просил ее сделать что-нибудь для него, когда у него были все детали невыразимо ужасного дела. Она знала, что он был на решающей стадии. Блеск в его глазах, вид сдерживаемого возбуждения и готовность оставить на свободе четверых мстительных людей свидетельствовали о том, что он готов действовать быстро и неумолимо. Вера Дорн приготовилась столкнуться с необычным проявлением гения Карстэйрса за работой, но зрелище, которое она увидела, когда плотно закрыла дверь и повернулась лицом к своему работодателю, было настолько нелепым, что заставило ее похолодеть сильнее, чем ужасный экспонат. Выполнено. В каком-то смысле это было немного отвратительно - комично, наверное, как детская тряпичная кукла, свисающая с петли палача, - но невыразимо кошмарно по своим последствиям.
   Один из воббли сидел прямо в кресле у окна, его усики-руки были связаны тонкой проволокой, а коренастые ноги сцеплены. Пары анестетика, которым Вера опрыскала его, рассеялись, и он извивался и издавал пронзительные вопли.
   К его морщинистой, сужающейся голове был прикреплен полукруглый металлический диск, чем-то напоминающий алюминиевый щиток для глаз. От диска до "талии" существа спускалась тонкая стеклянная трубка, которая ответвлялась под прямым углом к его телу-корню. В нескольких дюймах от изогнутой части трубки стекло оканчивалось гибким резиновым удлинителем, который нес трубчатую часть аппарата по полу к руке Карстерса. Карстерс сидел на краю своей кровати и нажимал на большую резиновую грушу с интервалом в пять секунд. Каждый раз, когда он сжимал луковицу, в стеклянной части трубки пузырилась и пенилась бледная зеленоватая жидкость, время от времени поднимаясь к полудиску на голове растительного существа.
   "О Боже!" Вера Дорн задохнулась.
   - Тихо, Вера, - предупредил Карстерс. "Если давление станет еще выше, у нас на руках будет мертвая шаткость".
   "Джон, ты в своем уме? Зачем ты привязал эту бедняжку - давление ! Джон, что ты имеешь в виду?
   - Я измеряю его кровяное давление, - сказал Карстерс. "Если быть строго точным, его давление сока , хотя жидкость, которая циркулирует в его венах, содержит настоящие кровяные пластинки и мононуклеарные клетки, содержащие базофильные гранулы. Его кровяное давление сейчас невероятно высокое. Так высоко, что... - Он пристально смотрел на нее. - Что ж, Вера, он будет помечен как Экспонат А. И я бы не хотел быть на месте определенной стороны, когда я представляю свои выводы перед присяжными".
   Челюсть Веры Дорн отвисла. "Джон Карстэйрс, как можно измерить кровяное давление растения? Я никогда не слышал о таком.
   - Вера, я думал, в колледже ты специализировалась на ботанике, - едко сказал Карстерс. - Возможно, вам лучше вернуться еще на один семестр интенсивных осмотических исследований. Знаешь, летний курс для девочек с низким IQ, которые не могут получить аттестат.
   Вера покраснела. "Какое отношение осмос имеет к измерению кровяного давления растения?"
   - Много, - проворчал Карстерс. "Большинство растений, как вы знаете, всасывают питательные вещества из почвы через свои корни посредством осмоса и вытягивают их через древесную часть стеблей за счет капиллярного притяжения и процесса, известного как транспирация. Все эти процессы ускоряются давлением сахара и соли в соке".
   "Но-"
   - Дай мне закончить, Вера. У наземных растений питательная жидкость представляет собой смесь обычных минералов. Но у лунных растений всасывается другое питание, и их вены заполнены специальными химическими веществами, способными ускорить его всасывание.
   "Когда осмос ускоряется до ненормальной степени, кровяное давление растения начинает расти. Она может достигать двадцати или тридцати атмосфер. На Земле многие растения проявляют симптомы высокого кровяного давления, но испарение листьев или усиков истощает избыточное питание и не дает растениям впадать в конвульсии.
   "Здесь, на Луне, такого предохранительного клапана нет. Растения практически не потеют из-за факторов окружающей среды. Они должны есть умеренно, иначе.
   "Но ни одно растение или животное никогда не ест мало", - возразила Вера. "Собака, например, никогда не знает, когда остановиться, и одно и то же правило действует на всех биологических уровнях".
   Карстерс кивнул. "Истинный. Но вы забываете, что живые существа наедаются только тогда, когда пищи в избытке . Воббли питаются веществом, которое редко встречается на Луне. Будучи бродячими растениями, они должны всасывать его из почти безвоздушного вакуума, которым является лунная атмосфера, через корни своего тела, и это стоит им огромных усилий. Обычно их кровяное давление остается низким, потому что они приспособились к среде, в которой не хватает питания.
   - Но прошлой ночью здесь, в башне, не было недостатка в еде. У меня на руках очень больной шатун, шатун, который собирается накинуть петлю на чью-то шею. Это был не Глисон, которого мы слышали прошлой ночью. Это было три шатания с высоким кровяным давлением, которые вместе улюлюкали в его спящей башне".
   Губы Веры были белыми. - Чья шея, Джон?
   Карстерс покачал головой. - Нет. Вера. Ты узнаешь, когда я буду уверен. Сначала мне нужно получить ответы на пару космограмм. Если то, что я подозреваю, правда, убийца не обычный преступник. Он или она должны обладать умом первого порядка злобной хитрости.
   Он вздрогнул. "Это вызывает у меня чувство тошноты в глубине моего желудка".
   - Меня тоже, - вспылила Вера, закусив губу. - Хотя ты мне ни хрена об этом не скажешь. Я такой - сочувствую, когда у моего босса болит живот".
   Карстерс нахмурился. - Ладно, Вера, я просил. Ты жесткий и несимпатичный, но ты меня понимаешь. Я чувствую себя беспомощным, когда приближаюсь к убийству. Мне нравится, когда меня... ну, изнеживают.
   Вера поцеловала его, похлопав по щеке. "Конечно, я знаю. Вот почему я должен быть влюблен в тебя".
   "Не так ли?"
   "Я думаю, может быть, я". Она посмотрела на него с надеждой.
   Глаза Карстерса сузились. - Хорошо, тогда ты можешь кое-что для меня сделать. Я хочу, чтобы вы собрали их всех в башне Глисона - Боулза, Шоуолтера, китайского дворецкого, Мону Клейтон и милую седовласую бабушку мисс Ньютон. Собери их и дай мне еще двадцать минут. Когда я спущусь, я постараюсь удовлетворить ваше любопытство.
   - Джон Карстэйрс, если бы ты хоть раз в жизни стал романтичным и шептал бы мне какие-то милые пустяки без задней мысли, - заявила Вера, - знаешь, что бы я сделала?
   - Нет, что?
   "Превратись в шаткого. Я должен был бы сделать это, чтобы снизить кровяное давление". Она вышла, хлопнув дверью так сильно, что шатун издал протяжный вой и яростно заерзал на стуле.
   ГЛАВА IV
   Ботанический стукач
   Когда Джон Карстэйрс появился в дверях спальной башенки Глисона, пять собравшихся там людей с белыми губами уставились на него, как на гостя с Сатурна. Выражение его лица было совершенно непроницаемым, и от него, казалось, исходила почти божественная отрешенность. Он надеялся, что никто из пятерых не заподозрит, что он чувствует себя испуганным ребенком с одним исследовательским большим пальцем, занесенным над высоковольтным электрическим проводом.
   Кивнув Вере, он молча подошел к кровати, где лежало накрытое простыней тело Глисона, убедился, что холодный свет не падал прямо ему на голову и плечи, и окинул взглядом пятерых подозреваемых.
   Он сразу же начал говорить, устремив на Генри Шоуолтера обвиняющий взгляд. Племянник тут же задрожал. Злобный цинизм слетел с него, как плащ, который он счел слишком дорогим для ношения.
   - Если есть какое-то преступление, которое вы не совершили бы, чтобы завладеть богатством вашего дяди, Шоуолтер, - сказал Карстерс, - об этом должен был бы рассказать шепотом любой, у кого есть хоть капля порядочности. Ты был вполне способен убить своего дядю и не испытал бы угрызений совести. У меня есть довольно полный отчет о ваших - ну, я буду милосерден и назову их авантюрами - на Земле.
   - Я отправил космограмму в полицейское управление Нью-Йорка, мистер Шоуолтер. На вашем счету семь арестов, от пьянства до поджогов. Ты полный развратник, но... - Он нахмурился. "Вы не убивали его. Вы не химик и не гений.
   Карстерс с отвращением перевел взгляд на экономку Глисона. Седовласая старуха вздрогнула. "Почему ты так смотришь на меня? Думаешь, я убил его?
   - Нет, - сказал Карстерс. "Но вы страдаете от той же болезни, я буду снисходителен и назову это неблагодарностью. Глисон повышал тебе жалованье каждый раз, когда ты приходил к нему с неудачной историей. В прошлый раз вы немного подорвали его терпение, и он не дал вам столько, сколько, как вы думали, вы заслуживаете. Следовательно, вы ненавидели его.
   Он пожал плечами и повернулся к китайскому дворецкому. - Ты довольно хороший парень, - сказал он. - Ты ведь не убивал его, Ли Чан?
   Желтый человек покачал головой. "Он сам был довольно хорошим парнем", - пел он. "Самый добрый человек, которого я когда-либо знал".
   - Да, в мире еще осталось несколько добрых людей, - согласился Карстерс, резко поворачиваясь к Джорджу Боулзу и Моне Клейтон. Они стояли близко друг к другу, лица их поблекли, взгляды были устремлены на Карстерса.
   - Сероводород, Боулз, - мягко сказал Карстерс, - вызывает симптомы, которые быстро заканчиваются смертью. Это один из самых смертоносных известных газов, по быстроте действия сравнимый только с парами цианида. Если концентрация заметна, смертельный исход при вдыхании наступает немедленно". Мышцы его челюсти напряглись. - О, ты был умен, Боулз. Выдает себя за скромного любителя цветов, чудака с единственной всепоглощающей страстью в жизни. Простой садовник, живущий своими растениями.
   - Ты сумасшедший, Карстерс, - выдавил Боулз. - К чему ты клонишь?
   - Вас интересовали не только орхидеи, Боулз, - безжалостно продолжал Карстерс. - Вас интересовали воббли, и вы уговорили Глисона показать вам его записи. Ваши отпечатки пальцев есть на простынях, которые мисс Дорн принесла мне. Вы также токсиколог, Боулз. Вы работали в химической лаборатории на Земле и знали, что у сероводорода как отравляющего вещества есть один недостаток.
   "Он оставляет запах, самый сильный запах любого смертоносного химического вещества, который витает в воздухе и пропитывает плоть жертвы".
   Взволнованный голос Моны Клейтон разнесся по комнате. "Он лжет! О, дорогой, защищайся, скажи ему...
   - Дорогая, не так ли? - прохрипел Карстерс. "Я так и думал. Мистер Боулз, вы знали, что сероводород оставляет безошибочный запах, но вы также знали, что воббли питаются им. Это их естественный источник питания. Он цепляется за стены глубоких ущелий в горах, и они всасывают его осмосом через свои проницаемые корни!
   Мона Клейтон издала слабый стон. Но ботанический детектив продолжал неустанно.
   - Прошлой ночью вы угостили трех нытиков, пойманных Глисоном, пиром. Вы разбили стеклянный гербарий и выпустили их, предварительно закачав сероводород в спальную турель Глисона через распылитель из-за окна, чтобы убить его. Вы знали, что воббли могут чувствовать запах сероводорода через половину Луны, и вы полагали, что они мчатся, как голодные ищейки, к башне Глисона.
   "Они сделали. Вера Дорн столкнулась с одним в коридоре и одним в своей спящей башенке, но шатания такие. Они знают, что окружной путь часто является самым быстрым расстоянием между двумя точками на Луне. Они спустились наружу и вошли через окно, которое вы намеренно оставили открытым. Когда у них поднялось кровяное давление и они завыли, мы с мисс Дорн бросились вниз и обнаружили, что высосали из воздуха весь сернистый водород, сделав его свежим и лишенным запаха.
   - Глисон обычно спал с широко распахнутыми окнами, но прошлой ночью вам, должно быть, пришлось поднять стекло, чтобы закачать газ. Хотя мы нашли створку такой, какой вы ее оставили, в комнате все еще был воздух. Воббли высосали бы этот неприятный запах из самого Глисона, но мы добрались до него вовремя, и немного его осталось, когда я наклонился над ним. Вы думали, что шатания уберут все следы газа, и все будет выглядеть так, будто Глисон умер естественной смертью. Глаза Карстера превратились в стальные щелочки. - Когда вы увидели, что я записал это как убийство, вы попытались бросить подозрение на Шоуолтера, обвинив его в том, что он опрокинул ваши подносы прошлой ночью, и тонко намекнув, что, возможно, Глисон тоже не совсем поверил версии своего племянника. Другими словами, вы намекнули, что Шоуолтеру угрожала опасность быть отрезанным без копейки.
   - Это ложь, - хрипло пробормотал Боулз. - Ты пытаешься подставить меня, Карстерс.
   "Думаю так? Я получил космограмму с Земли, в которой говорится, что вы и мисс Клейтон были соучастниками преступления в течение десяти лет и разыскиваются полицией Сан-Франциско за шантаж и убийство.
   - Это было прекрасно спланировано, Боулз. Все, что вам нужно было сделать, это убить Глисона, и все остальное раскрутится, как тщательно смазанная пружина. Шоуолтер унаследует состояние, Мона выйдет замуж за Шоуолтера, а затем вы с Моной отправитесь в отпуск вместе, с наследством Шоуолтера в ночной сумке, чтобы скрасить поездку.
   Карстерс посмотрел прямо на Мону Клейтон. Ее руки были сжаты, а черты лица, казалось, были искажены. "Ты должна была выбрать менее аллергенного партнера, Мона. Я подозревал его с самого начала, но что действительно доказывало это, так это его отвращение к крапиве. Он вытащил большую часть крапивы из воббли пинцетом, прежде чем выпустить их.
   "Думаю, это был просто блюзовый фанк - он не мог вынести мысли о том, что окажется в одной башне с шатающимися вокруг крапивой шатающимися".
   "Но один из этих шатаний швырнул в меня крапиву, Джон", - сказала Вера. "И на тебя. У тебя сейчас один в плече.
   Карстерс кивнул и поднял руку. - Я сказал, что большая часть крапивы, Вера. Когда я полчаса назад осматривал воббли, я не нашел в них крапивы. Тогда я понял, что он у меня, и увидел, как петля затягивается на его шее. Тот факт, что он, должно быть, проглядел три крапивы глубоко в сумке самого высокого шатуна, не сильно повлияет на жюри. Три крапивы! Один для вас, один для меня, а этот для доказательства...
   Прежде чем он успел закончить, Боулз нырнул в окно. Раздался сокрушительный грохот, когда его гигантская масса проделала дыру в оконном стекле и исчезла.
   Карстерс пересек комнату в прыжке. На долю секунды он остановился, чтобы открыть окно и надеть кислородную маску. Мона Клейтон закричала, и Вера схватила ее за руки сзади и крепко сжала.
   Проклиная себя за неженку, Карстерс вырвался в лунную ночь. Его нежелание разорвать лицо в клочья оказалось ошибкой, которая дорого ему обошлась. Боулз был в тридцати футах от него и бежал вдоль края платформы к извивающейся спирали света.
   Мгновенно Карстерсу представилось, как он снова спускается в предгорья на гудящей опоре вакуумного самолета. Это было ужасное видение, и оно леденило его сердце, как лед. Это также остановило его на своем пути.
   Он швырнул крапиву с удивительной легкостью, его тело слегка изогнулось, как питчер в игре под названием бейсбол. - взвизгнул Боулз. Вращаясь на цыпочках, он на мгновение зашатался у края платформы, а затем рухнул вниз, его тело вращалось, когда он падал к вершинам, которые были похожи на перевернутые сталактиты, каждая из которых, казалось, была способна пронзить его и вращать в разные стороны. кричать агонию до конца времен.
   Карстерс отвернулся, потрясенный и немного больной.
   * * * *
   - Дорогой, - сказала Вера вечность спустя, - тебе придется оперировать нас обоих. В моем плече осталась одна крапива, а в твоем еще одна. Вы не можете просто вырвать их".
   - Нет, наверное, нет, - проворчал Карстерс, потянувшись за бутылкой антисептика и ватным диском. "Но в следующий раз, когда вы столкнетесь с шатающимся в темноте, попробуйте поговорить с ним. Сразу успокоится".
   - Ты имеешь в виду, что мой голос успокоит его? - воскликнула Вера Дорн, ее глаза сияли. - Джон, как мило с твоей стороны.
   Карстерс улыбнулся, похлопав ее по плечу. "Когда вы делаете женщине комплимент, она всегда остается на месте ни на минуту. Я никогда не знал, что это потерпит неудачу".
   - Значит, ты не это имел в виду - насчет моего голоса?
   - О, конечно, но я хотел, чтобы ты помолчал.
   Тишину в большой прямоугольной башне нарушил звук пощечины.
   Фрилансер, Роберт Закс
   Первоначально опубликовано в журнале Galaxy Science Fiction в сентябре 1955 года.
   Джеба встряхнуло с постели; его сон сказал ему, что это был ледник с дикими ветрами, завывающими смехом, и когда он открыл глаза, дрожа, он увидел, что его жена, Лори, выключила отопление. Она стояла и смотрела. Сегодня ее волосы были прекрасного пурпурного цвета с модной золотой прядью, начинающейся со лба, но это не спасало от холодного взгляда на ее лице.
   - Вставай, бродяга, - сказала она своим сладким контральто. "Иди и заработай несколько кредитов, или я сертифицирую тебя".
   Мысль о том, что агент по экономике переведет его в статус назначенного исполняющего обязанности, с его фактическим заключением в однообразие Управлением социального обеспечения, заставила Джеба свалиться с кровати и нащупать свои туфли.
   - Милая моя, - сказал он умиротворяюще, - как ты прекрасна сегодня утром! Как я недостоин тебя!"
   - В этом ты чертовски прав, - с горечью сказал Лори. "Когда я думаю о мужчинах, за которых я могла бы выйти замуж, о прекрасной жизни, которую я могла бы прожить, вместо того, чтобы экономить на никчемном внештатном Наблюдателе вроде тебя..."
   " Иногда я неплохо справляюсь. Три года назад я отправил тебя на месяц во Дворец удовольствий, помнишь?
   "Три года назад. Большое дело.
   Она вылетела из комнаты. К сожалению, Джеб подошел к шкафу и осмотрел различную униформу и маскировку, которые были частью его снаряжения в качестве внештатного Наблюдателя. Выбирая серебристо-черный обтягивающий костюм инспектора по загрязнению воздуха, он с тоской вспомнил, как приятно было, когда Лори улыбалась ему. Сразу же поток решимости наполнил его, чтобы пойти и сделать большие дела сегодня. Может быть, он устроит крупную забастовку и получит солидный комиссионный сбор; то Лори бы...
   Телевизор зажужжал, мерцал, и появилось добродушное лицо человека из "Брачных отношений".
   - Доброе утро, смотритель Джеб, - сказал мужчина, улыбаясь. - А как обстоят дела между вами и вашим возлюбленным?
   - Грубо, - простонал Джеб. - Она сегодня действительно в дурном настроении.
   Мужчина из отдела брачных отношений просиял. - Хорошо, хорошо, рад это слышать.
   "Хм?" - сказал Джеб.
   "Ее рейтинг индекса садизма вырос на пять пунктов, - объяснил мужчина. "Мы хотели убедиться, что не допустили ошибки. Что ж, это определенно хорошая новость для вас двоих. Думаю, теперь вы оба будете в порядке.
   "Все в порядке ? Ты шутишь ?
   "Ну, теперь мы знаем, что лучше для вас. Знаешь, у тебя довольно высокий рейтинг мазохизма. Лори как раз то, что вам нужно. Ведь вы двое созданы друг для друга.
   Внезапно мужчина замолчал, ахнул, а экран замерцал и погас. Изумление Джеба было стерто мягким серебристым звуком его портативного Monitex, плоской машины размером два на шесть дюймов, стоящей на полке неподалеку. Когда Джеб бросился к нему, он увидел, что он светится красным, активированным нарушением, и когда он схватил его, на закодированном циферблате появилось уведомление: Bx-P-203 .
   Дрожа, Джеб нажал кнопку в левом нижнем углу "Монитекса", и из спрятанного под поверхностью динамика тут же прозвучал механический голос, рассказывая подробности нарушения.
   "Bx-P-203 - в десять минут восьмого утра Monitex 27965 компании Freelance Monitor Jeb обнаружил нарушение авторских прав на фразу "были созданы друг для друга". Упомянутая фраза является собственностью Совладельцев, зарегистрированных в соответствии с Законом об авторском праве словесных выражений от 1996 года. Владельцы, Magnum Motion Picture Studios и Universal Publications. Плата за использование 80 кредитов, комиссия пятьдесят процентов.
  
   Голос оборвался, а плоская металлическая поверхность засветилась буквами, выстроившимися в слова: "Пожалуйста, соберите и перечислите полную сумму".
   Когда Джеб вскрикнул от восторга, в комнату вбежала Лори.
   "Я слышала звонок Monitex", - сказала она нетерпеливо.
   - Ты точно знал, - прокукарекал Джеб. "Теперь ты не гордишься мной? Я был достаточно умен, чтобы оставить Monitex включенным на всю ночь. Мы обнаружили устное нарушение авторских прав..."
   - Ты оставил его включенным на всю ночь? - взвизгнула Лори, и ее радость угасла. - Ты идиот, арендная плата за Монитекс составляет десять кредитов в час, не так ли? Какова ваша комиссия за это нарушение?
   "Сорок кредитов. Я... наверное, я теряю деньги, п-но...
   Лори высказала ему свое мнение о его предполагаемой проницательности.
   Джеб недовольно подошел к телевизору и набрал на кнопочной клавиатуре вызов, который вызывал образ представителя отдела брачных отношений. Он встревоженно отпрянул, когда появилось пылающее лицо мужчины.
   - Прости, что зацепил тебя таким образом, старина, - кротко сказал Джеб, - но это моя работа, знаешь ли. Вы попали на Verbal за использование фразы "были созданы друг для друга". Эта фраза принадлежит...
   - Ты грязный, подлый шпион! - закричал человек на экране телевизора. - Держу пари, что твой дедушка информировал о контрабандистах алмазов за процент.
   - Он... - Джеб вяло начал протестовать.
   "Это чертовщина, - бредил другой, - когда человек даже словами не может выразить себя бесплатно..."
   В тревоге Джеб наклонился вперед и торопливо нажал комбинацию кнопок на телевизоре. Половина экрана пуста. Изображение представителя отдела брачных отношений переместилось вправо, а худощавое пуританское лицо начальника Джеба, Дирдона, вспыхнуло на левой половине.
   Дирдон ледяным взглядом посмотрел на Джеба. "Что это?"
   "Жалоба на политику и цели Закона об авторском праве", - нервно сказал Джеб. - Не могли бы вы справиться с этим, сэр? Я заменю тебя.
  
   Когда губы Дирдона сжались в тонкую линию, и он кивнул, Джеб щелкнул выключателем. Оба мужчины на экране немедленно повернули профили к Джебу и Лори, увидев друг друга на своих экранах.
   - У вас были жалобы, сэр? - спросил Дирдон.
   "Я не знаю, кто вы, черт возьми, такой, - кричал человек из "Брачных отношений", - но я полагаю, что вы один из тех пиратов, которые наживаются на этой афере с авторскими правами. Этот новый закон зашел слишком далеко. Полагаю, авторское право на произведение искусства, искусства или самовыражения - это нормально, но распространить его на повседневную речь, на словесные фразы...
   - Подожди минутку, - оживленно сказал Дирдон. - Полагаю, сэр, вы покупаете поздравительные открытки?
   "Я покупаю поздравительные открытки, и что?"
   "Что такое поздравительные открытки? Просто небольшой квадратик бумаги с несколькими словами, очень немногие слова чувств на них. Слова, которые, безусловно, мог бы произнести любой нормальный человек...
   "Любой придурок может выразить чувства лучше, чем эти паршивые открытки".
   - Но ты их иногда покупаешь?
   - Ну... иногда.
   "Почему?" - спросил Дирдон.
   "Полагаю, избавляет меня от необходимости придумывать, что сказать", - прорычал ответ.
   "Верно. И вы заплатили за эти очень немногие идиотские фразы, заплатили за них хорошие кредиты. Теперь не так ли логично защищать владельцев фразы, когда кто-то другой использует ее в устной форме?"
   - Но, - в отчаянии сказал мужчина, - я не хотел нарушать авторские права на словесное использование. Я не знал , что эта фраза находится под защитой авторских прав. Кто может уследить за всеми? Каждый день все больше фраз и выражений охраняются авторским правом как чужая собственность. Ну, во-первых, ты знаешь, что почти не останется слов, чтобы сказать.
  
   - Это неправда, - возразил Дирдон. "Закон об авторском праве на словесное использование является большим благом для общества. Правило 7 для допуска к защите требует, чтобы охватываемая фраза была фразой, которую можно считать "заезженной в магазине, злоупотребляющей и настолько традиционной с художественной точки зрения, что это утомительный трюизм". Это означает, что словесная посредственность строго наказывается, что правильно и правильно. Да ведь вам должно быть стыдно употреблять фразу вроде "были созданы друг для друга". Именно Наблюдатели, такие как Джеб, заставляют вас следить за своими словами и очень тщательно думать, прежде чем говорить".
   - Слушай, глупый...
   - Уже, - продолжал Дирдон, радостно ораторски, - наших граждан заставляют выражаться богаче, инициативнее, отбрасывая пошлость!
   Мужчина из отдела брачных отношений выглядел с отвращением. - Ах, - сказал он сердито, - почему бы тебе не упасть замертво.
   Бонг!
   Мужчина застонал, когда Монитекс Джеб засветился красным от очередного нарушения. Джеб ухмыльнулся и нажал кнопку громкой связи.
   - МЗ-Р-14, - прогудел голос. "В половине девятого Monitex 27965 независимого монитора Джеба обнаружил нарушение..."
   Мужчина заткнул уши. Через несколько мгновений он убрал руки и оцепенело посмотрел на экран, когда Дирдон ухмыльнулся.
   "Какова плата за авторское право на это?" он спросил.
   "Использование слов "Офигеть" будет стоить вам десять кредитов, - сказал Джеб. "Мы выставим вам счет за оба нарушения".
   Дирдон сиял, когда Джеб отключил весь экран.
   Вздрогнув, Джеб вспомнил Лори и повернулся лицом к ее гневу. - Видишь, милочка? - сказал он с надеждой. "Даже если я потерял несколько кредитов на аренде, оставив Monitex включенным на всю ночь, это похоже на удачный день. Держу пари, сегодня я получу достаточно комиссионных, чтобы отправить вас в хороший отпуск.
   Лори посмотрела на него прищуренным холодным взглядом.
   - Тебе лучше, - сказала она. "Потому что я уже сыт тобой по горло. Либо ты совершишь большой куш сегодня, либо я удостоверяю тебя к полуночи. Ты слышишь меня?"
   Джеб испуганно кивнул. Он выбежал из комнаты, подобрав с подставки в фойе гравитационные ремни и не останавливаясь, чтобы пристегнуться, пока она не захлопнула за ним дверь.
   Вздохнув, Джеб забрался в упряжь и взлетел. Он выплыл из отверстия в конце коридора на уровне шестидесяти этажей и присоединился к потоку пассажиров на высоте двух тысяч футов.
   Когда он установил скорость в тридцать миль в час, он поравнялся с человеком в сплошной серой униформе Неназначенного Гражданина. Джеб увидел страдальческое выражение на изможденном лице мужчины и почувствовал такое сочувствие, что даже не удосужился спрятать свой Монитекс в пакет для маскировки. Нужно было быть довольно низким, чтобы делать деньги на парне с таким крутым статусом. "Черт возьми , - вызывающе подумал Джеб, - пусть увидит и предупредит; Мне все равно. Даже если инспектор увидит меня.
   Он заметил Неназначенного Гражданина, уставившегося на панораму огромного города под ними. На разных нижних уровнях в разных направлениях двигались несметные потоки горожан. Между огромными блоками зданий были тонкие щели, в нижней части которых проходили дорожки, заполненные муравьиными фигурами.
   - Некрасиво, да? - сказал Джеб.
   В ответ он получил угрюмый взгляд. "Хотите верьте, хотите нет, но я вдруг нахожу это красивым. Во всяком случае, по сравнению с тем, куда я направляюсь.
   Джеб был потрясен. "Ой?"
   - Я прошел сертификацию, - прямо сказал мужчина. "Недостаточно кредитов для поддержки. Пришлось идти в Службу социального обеспечения и просить о помощи. До месяца назад у меня была собственная мастерская по ремонту гравитационных ремней. А вот новые - надежны, бизнес отвалился. Теперь я готов к этому".
   - Боже, - пробормотал Джеб, - это действительно тяжело. Но что вы имеете в виду под "по сравнению с тем, куда вы направляетесь?" Конечно, тебе дадут грязную подземную работу, может быть, на кабелях, и плата будет смехотворной, но это будет прямо здесь, не так ли?
   - Разве ты не слышал? Другой мрачно усмехнулся. "Так много из нас, парней из малого бизнеса, проходят сертификацию, что у сотрудников службы социального обеспечения больше не было работы. А вы знаете закон. Неимущие должны быть возложены на какую-то обязанность. И так случилось, что они открывают новые шахты на Марсе и не могут получить помощь. У меня нет выбора.
   - Мины? Джеб побледнел при этой мысли. "Эта мельбонитовая пыль. Одно пятнышко сквозь запаянный скафандр, и у тебя ожог, который они до сих пор не могут залечить. Он вздрогнул; затем, увидев лицо Неназначенного Гражданина, он успокаивающе сказал: "Но эти костюмы надежны, как я понимаю".
   - Не всегда, - сказал человек в сером. "Во всяком случае, они не решили проблему с вентиляцией. Последние скафандры пытались кондиционировать, столько мельбонитовой пыли просочилось... - Он глубоко вздохнул от ужаса. "Поэтому те, что используются, ужасно потеют. Я попаду в ад..."
   Бонг!
   Монитекс Джеба засветился красным от нарушения. "Живой ад" был старомодной драматической фразой, которую кто-то проницательный откопал после тщательного изучения и защитил авторским правом в надежде получить несколько кредитов.
   Пока Джеб тупо слушал гудящий голос, детализирующий факты и четыре кредита, человек в сером костюме безрадостно сказал: "Ну, ну, это просто прекрасно. Большое спасибо, мой друг, за приятные проводы".
   Джеб выключил Monitex. - Послушайте, - поспешно сказал он, - это был несчастный случай. Этот на мне. Здесь." Он достал из кармана четыре кредитных жетона и сунул серебряные прямоугольники Неназначенному Гражданину. - Отложите это до тех пор, пока вам не выставят счет за нарушение, и оплатите его моими кредитами. Хорошо?"
   - Спасибо, - с благодарностью сказал мужчина. "Я тебя запомню."
   Джеб криво усмехнулся. - Возможно, тебе и не придется, приятель. Я могу быть рядом с вами в следующей партии. Моя жена готова заверить меня в отказе от поддержки. Если к вечеру я не уберу солидную комиссию, блядь, мне тоже шахты.
   Неназначенный Гражданин начал формировать слова Удачи! когда Джеб поспешно перебил: "Это авторское право. Не принимайте близко к сердцу."
   "Э-э... мое сердце близко к твоему", - сказал мужчина, тщательно подбирая слова. "У моего сочувствия есть руки, одна из которых обнимает твои могучие плечи. Я прощаюсь с вами".
   "Замечательно!" - воскликнул Джеб. Он качнул другую руку. - Мне нравится, как ты это выразил. Это новое. В нем есть свежесть".
   Они улыбнулись друг другу. Затем в поле зрения появилось овальное здание, в котором размещался "Супермонитекс фидер", и Джеб помахал рукой на прощание и вылетел из пригородного потока по регулируемой спирали под холодным взглядом одетого в золото дорожного полицейского. Джеб приземлился на выступ балкона за пределами коридора девяностого этажа и вошел, наконец, войдя в огромную комнату, в центре которой была круглая стена с розетками и наборами циферблатов и экранов через промежутки по всему периметру.
   Джеб поприветствовал нескольких своих коллег, но не стал сплетничать. Он не был в веселом настроении этим утром, как и многие из них, которые радостно рассказывали о некоторых ловких нарушениях, которые они подобрали. Джеб подошел к круглой стене и воткнул свой Монитекс в розетку. Он нажал кнопку с пометкой " Новые авторские права " и подождал, пока перестанет гудение, указывающее на то, что его "Монитекс" получил все последние фразы, добавленные в огромную группу, охраняемую законом.
   С обновленным кодом "Монитекса" и располневшим банком памяти Джеб пошел в комнату снабжения, чтобы реквизировать выдолбленный измеритель загрязнения воздуха, чтобы скрыть свой "Монитекс". Рука коснулась его плеча.
   - Привет, - сказал Монитор Платт, худощавый ухмыляющийся мужчина, который не нравился Джебу. "Я только что вернулся с ночной смены. Был большой вечер.
   "Ага?" - спросил Джеб, по коже пошли мурашки. Monitor Platt специализировался на нарушениях авторских прав в области озер и парков, где влюбленные бормотали слова, которые, как вскоре выяснилось, вовсе не были новыми и довольно дорогими.
   Монитор Платт усмехнулся. "Подчищал только что зарегистрированное новое авторское право. Старый добрый волчий свисток. Плата в сто кредитов.
   Даже Джеб был поражен. - Но это не фраза.
   "Нет, но это "заезженный, заезженный и утомительный трюизм", поэтому они его пропустили".
   "Боже мой, следующее, что вы знаете, они будут охранять авторские права на глубокий вздох или шлепающий звук поцелуя".
   Монитор Платт одобрительно рассмеялся. Затем, когда Джеб нахмурился и занялся установкой своего детектора в корпус измерителя загрязнения воздуха, Монитор Платт порадовал его нарушениями, из-за которых кредиты посыпались в его карманы.
   "У меня симпатичная дама, красивые формы, хорошие объятия под луной у озера. Она робко говорит этому болвану: "Меня первый раз целуют, честное слово". Бонг! Пятьдесят кредитов на расходный счет. А еще один я подобрал в каноэ, припаркованном на берегу. Этот парень одухотворенно говорит: "Я не из тех, кто женится, но..." Он никогда не успевает договорить. Бонг! Тридцать кредитов. Я точно почистился сегодня. Если бы я был на вашем месте, я бы направился прямо к местам для обнимашек. Вы знаете, что накипела целая куча банальных любовных линий, и никто не встревожен.
   - Э-э, - пробормотал Джеб, не желавший никаких врагов и поэтому не выражавший своих чувств по поводу заработка из такого источника, - я уже определился со своим графиком, но я буду иметь его в виду. ".
   - Куда вы направлялись?
   Наблюдатель Джеб испытал облегчение, когда прозвенел большой колокол, его медный отзвук предупредил Наблюдателей, чтобы они прекратили болтать и вышли на поле, чтобы собрать информацию о нарушениях и доходах для корпорации. Пузатый офис-менеджер, сидевший на небольшом балконе с видом на гигантский зал, увидел, что сигнал, как обычно, игнорируется. Он с негодованием нажал кнопку на доске перед собой, и воздух наполнился отвратительным запахом, заставившим Наблюдателей поспешно схватить свое оборудование и покинуть здание.
   Джеб с удовольствием взлетел в ветреные каньоны между небоскребами. Вместо того, чтобы подняться, он рухнул вниз с сорока этажей и поплыл вперед, его ноздри подергивались от дурного воздуха на такой высоте. На мгновение у него возникла ворчливая мысль, что при современных технологиях нет никакого оправдания загрязнению атмосферы.
   О, ну , подумал он, однажды кто-нибудь из общественных деятелей что-нибудь с этим сделает. Прямо сейчас я должен заработать достаточно, чтобы Лори не сертифицировала меня.
   Он почувствовал внезапный холод, когда вспомнил об угрозе жены. Он быстро отыскал первое место, которое наметил для легкого заработка, офис персонала Корпорации по контролю за загрязнением воздуха. офис и присоединился к небольшой нервозной группе инспекторов, ожидающих интервью.
   * * * *
   Джеб в своей униформе, загрязняющей воздух, был таким же приемлемым, как и старый предмет мебели. Незаметно он сел на одну из жестких скамеек вместе с остальными. Они смотрели и слушали интервью, которое вел приветливый лысеющий мужчина за открытой перегородкой в десяти футах от них. Стоящий перед ним инспектор по загрязнению воздуха был напряжен, бледен и чрезмерно взволнован.
   - Да, действительно, у вас хороший послужной список, - одобрительно говорил кадровик. "Никаких прогулов за пять лет, никаких опозданий. Действительно очень хорошо."
   "Тогда, - нетерпеливо сказал инспектор по загрязнению воздуха, - меня повысят? Я получу повышение, обещанное два года назад?
   Кадровик откашлялся, но улыбка осталась лучезарной. "Как только дела пойдут на лад, мы дадим вам повышение и повысим зарплату..."
   Бонг!
   Рев веселья раздался среди ожидающих людей по загрязнению воздуха, когда наблюдатель Джеб нервно вытащил свой Monitex из его спрятанного кожуха измерителя загрязнения и зачитал нарушение разъяренному сотруднику отдела кадров. Плата в пятьдесят кредитов за использование словесной фразы, защищенной авторским правом. Как только бизнес пойдет в гору, мы дадим вам повышение по службе и повысим зарплату.
   Когда Джебу удалось избежать гнева своей жертвы, один из хихикавших поблизости мужчин пробормотал: "Ха! С этого момента ему придется ломать свой крошечный мозг, чтобы найти новый способ задержать нас.
   * * * *
   В следующие три часа Джеб изо всех сил старался. Он получил гонорар в двадцать кредитов, когда швейцар возле телетеатра застучал Monitex со словами: "Внутри много мест!" Он обнаружил еще одно нарушение в баре, когда мужчина с затуманенными глазами и венами на носу пробормотал бармену: "Ну, я выпью еще один ". Он подошел к телефонным будкам и подождал, пока одно из нарушений режима ожидания не упадет ему в карман; И действительно, красивый черноглазый парень пробормотал в рупор: "Сегодня я снова буду работать допоздна, дорогая; Извините."
   Время пролетело слишком быстро, и когда Джеб сделал паузу, чтобы перекусить, он в смятении увидел, что, хотя у него и был довольно хороший день, это было далеко не то убийство, которое он обещал Лори. Десять и двадцать кредитных нарушений не сделали человека богатым.
   "Мне нужен один из самых больших" , - отчаянно думал Джеб.
   Неуклюжими пальцами он нажал номер сердечника на Монитекс.
   Оно светилось голубым.
   Голос бубнил: "Информация!"
   Джеб нетерпеливо спросил: "Что мы имеем с комиссией в тысячу кредитов и выше?"
   Мгновение пронеслось. Затем голос объявил, что большая партия политической "кукурузы" была защищена авторским правом в связи с текущей избирательной кампанией. Джеб с растущим волнением слушал некоторых из них: " Если меня выберут, налоги будут снижены... Глядя на умные лица в аудитории... Мне вспоминается одна история... Какое прелестное дитя, мадам... вертолет на каждой крыше....
   Джеб выключил его, пот выступил на его лице. Это был урановый рудник! Мысли Джеба закружились от поразительной платы, установленной за эти нарушения авторских прав. Тысяча кредитов за использование. Правящая партия действительно стремилась отбиться от оппозиционной Партии традиционалистов всеми возможными уловками, в результате чего Джеб смог устроить самую большую чистку в своей жизни.
   То есть, если он ушел живым.
   Полный предчувствий, Джеб поплыл к конференц-залам местного штаба традиционалистов, которые располагались на пятидесятом уровне близлежащего небоскреба. Его перепуганные надпочечники довели его сердце до безумия. Мальчики, руководившие местным клубом, не были бездельниками. Многие спорщики были найдены плавающими в разреженной стратосфере, замерзшими, с полностью включенным антигравитационным поясом и связанными руками, чтобы он не мог остановить подъем вверх.
   Наблюдатель Джеб нервно вплыл в отверстие коридора и восстановил гравитацию. Он прокрался мимо открытой двери, мельком взглянув на зал, заполненный горожанами, слушающими краснолицего тучного мужчину на платформе.
   Джеб лихорадочно искал и с перехватывающим горло облегчением нашел черный ход в большой зал. Это привело к пыльному участку с лесами и брошенными ржавыми инструментами. Теперь Джеб полз по склону, ведущему под платформу, и нашел маленькую огороженную площадку, где когда-то располагался спрятанный суфлер для музыкальных развлечений.
   Задыхаясь, Джеб присел в темноте на корточки, слыша гулкий голос прямо над собой, только слегка приглушенный. Когда Джеб сунул Monitex в щель в досках над ним, до него донесся громкий голос говорящего: "Ну, ребята, вы все начальники участков, и это чертовски пустое звание, когда ваша группа обесточена. Но если мы вернемся на кормушке - ну, что мне еще говорить?
   Приглушенный рев публики заставил Джеба встревоженно пригнуться.
   "Теперь мы собираемся провести эти выборы, понимаете? Мне нужны все вы, верные партийные работники ..."
   Бонг!
   Яростные вопли сотрясали стены и доносились до Джеба, когда политические хакеры распознали звук и поняли, что где-то Монитекс автоматически записал образец голосовой вибрации говорящего в нарушение авторских прав.
   "Убей грязного шпиона!" - закричал динамик.
   Бонг! пошел Monitex.
   - Линчевать его!
   За три минуты безудержного возмущения Джеб записал десять тысяч кредитов за нарушения, от которых спикеры никогда не могли уклониться, потому что, как и отпечатки пальцев, все голосовые паттерны были зарегистрированы правительством.
   Джеб повернулся к выходу позади него и с трудом прополз двадцать футов, потом встал и побежал. Он врезался прямо в мускулистое тело на повороте коридора. Следующее, что он помнил, это то, что он лежал на спине, и безжалостные руки били его головой об пол.
   Сирена полицейского, одетого в золото, разрезала воздух, и руки волшебным образом отпали, оставив Джеба лежать без сознания.
   Через мгновение он смог сфокусировать взгляд. Полицейский уставился на него сверху вниз, властно уперев кулаки в бедра.
   - Ну, я как раз вовремя, а? - сказал полицейский. - Спас твою шею.
   Бонг! пошел Monitex.
   Джеб поспешно сказал: - Все в порядке, офицер. Это на доме.
   -- Лучше бы так, черт побери, -- прорычал полицейский. - Если ты знаешь, что для тебя хорошо...
   Бонг! пошел Monitex.
   - Давай, убирайся отсюда, пока я тебя не задавил, - крикнул офицер.
   Бонг! пошел Monitex.
   * * * *
   "Хорошо проведи время, дорогая", - крикнул Джеб вслед Лори, когда она радостно взлетела в космос с их уровня, сжимая сумочку, набитую кредитами, которых хватило бы на целых два месяца веселья во Дворце удовольствий.
   - Не беспокойся об этом, - сказала Лори через плечо.
   Джеб вернулся в свою квартиру. Он растянулся на диване, и в нем закипало удовлетворение. Он раздвинул стоявшую рядом скамеечку для ног и в ее архаичной форме выдвинул искусно спрятанный холодильник. Он достал пластиковый конус пива.
   - А-а! вздохнул Джеб. Как чудесно быть одному, свободным от придирок Лори целых два месяца! Великолепная награда за его нелегкий труд. Как умно правительство приняло такое постановление!
   Через некоторое время, словно тает воск, его ухмылка поникла. Там определенно было тихо, не так ли?
   В течение получаса он был диким и не знал, почему. Дрожа, он набрал номер своего телевизора, и на экране появился человек из отдела семейных отношений. Он посмотрел на Джеба и осторожно огляделся в поисках Монитекса, пока не заметил его.
   - Выключи эту штуку или никаких советов, - отрезал мужчина.
   "Это выключено ! Слушай, я не знаю, что меня беспокоит. Могу ли я получить специальное разрешение присоединиться к моей жене в ее отпуске? Или вернуть ее сюда?
   - Не бойся, - сказал мужчина. "Принцип работать так, чтобы у жены был отпуск, сложился веками; правительство просто ввело его в закон. А что касается того, чтобы присоединиться к ней или вернуть ее сюда - это противозаконно.
   - Но это несправедливо! - закричал Джеб.
   "Ой?" Мужчина улыбнулся. "Так! Я рад видеть, насколько счастлив, насколько прекрасен брак, который мы для вас устроили". Он потер руки от удовольствия. - Она только что ушла, а ты уже скучаешь по ней. Замечательно."
   "Замечательно? Я страдаю !"
   Мужчина из отдела брачных отношений взглянул на циферблат неподалеку. "Конечно же. Страдание - идеальная радость для мазохиста. Только подумайте, какие прекрасные два месяца вы будете скучать по ней.
   "Хорошо, так что это правило, что я должен отправить ее в отпуск и не могу присоединиться к ней, - свирепо возразил Джеб, - но, черт возьми, она не должна получать от этого удовольствие !"
   - Что ж, - сказал мужчина, оглядываясь на Джеба, - вот ответ. Ваш индекс мазохизма снизился на любое количество пунктов. Ты сердишься!"
   Джеб задумался. "Спорим, я! Но что мне с этим делать?"
   "Почему, - сказал человек из отдела брачных отношений, - то же самое делают и мужья с тех пор, как начали работать, отправляя своих жен в отпуск. Когда кота нет дома, знаете ли... - Он остановился в тревоге.
   Джеб ухмыльнулся. - Я же сказал вам, что "Монитекс" отключен. Но спасибо за банальный трюизм. Она думает , что она единственная, у кого будет отпуск, а? Я покажу ей!"
   "Сервис - наш девиз. И это действительно так, - задиристо сказал мужчина. "Мы владеем авторскими правами".
   Лицо исчезло с экрана, и Джеб начал рыться в невинно выглядящих потайных местах в поисках маленькой черной книжки, которой он не думал пользоваться годами.
   Он был встревожен, обнаружив, что напевает: "Моя жена уехала в деревню, ура, ура", пока не вспомнил, что на самом деле выключил Monitex.
   ОТ СУДЬБЫ НЕ БЕЖАТЬ, Артур Лео Загат
   Первоначально опубликовано в Startling Stories , май 1948 года.
   Глава I
   НОВЫЙ ПРОЕКТОР
   Комната была похожа на могилу. Были только серые стены, серый пол и потолок.
   Был только хрип моего сердитого дыхания, когда я стоял спиной к запертой двери, ожидая, что произойдет что-то непредвиденное.
   Мелодраматическая загадка, которой Малвин Паркер окружает демонстрацию каждого своего нового изобретения, раздражала меня еще с осенней полуночи 1952 года. Это было, когда он запер дверь закутка, который мы делили в Техническом университете, и приготовил то, что казалось обычным обедом. тарелка, несколько более грязная, чем те сотни, которые мы мыли каждый день на парной кухне Коммонса, и без какого-либо другого инструмента, кроме своих ногтей, снял с нее тонкую пленку, чтобы показать ее чистой и сверкающей, как будто она только что вышла из корыта.
   Это был первый предмет из ламинированной посуды, который освободил домохозяек мира от постпрандиальной раковины. На этой тарелке и сотне с лишним других продуктов плодовитого ума Паркера были основаны огромные предприятия Loring Enterprises и мое собственное немалое состояние. Лучшее, что я когда-либо делал, заключалось в том, чтобы в ту же ночь подписать с ним контракт, по которому я обязался поддерживать его и его иждивенцев на всю жизнь в обмен на полную передачу всех его прошлых и будущих патентов.
   Лучшее для доктора Малвина Паркера, а также для меня. Если бы не гениальность Биллингсли Лоринга в области промышленного продвижения, Паркер был бы просто еще одним сумасшедшим изобретателем, изнашивающим стулья в одной приемной офиса за другой.
   Да, вот уже более четверти века я нахожу выгодным потакать его капризам, и поэтому, когда он бросил мне вызов сделать так, чтобы никто не мог войти в эту комнату в его жилище-лаборатории, я продолжил делать это, не задавая вопросов. Я знал, что он откажется отвечать.
   Окон, конечно же, не было, а вентиляционные отверстия были закрыты мелкой проволочной сеткой, приваренной по месту. Я приказал своим людям разобрать камеру до структурного пластика и побрызгать на все ее поверхности прозрачным раствором Loring Instant-Dry Quikenam. Единственная дверь была оснащена еще одним устройством Паркера, фоно-замком, который я сам установил на ключевое слово, о котором никому не говорил. Кроме того, она открывалась внутрь, так что, прислонившись к ней спиной, никто не мог войти, не оттолкнув меня в сторону.
   В резком сиянии полосы холодного света, окаймляющей потолок, однородная серость лишала комнату формы и размеров. Это был безграничный, ужасающий простор. Он сомкнулся на мне так плотно, что я не мог пошевелиться, едва мог дышать. Если бы только была какая-нибудь деталь; даже только тень для моих глаз, чтобы уловить. Если бы только был какой-то звук -
   Был звук, едва слышный гул без источника. Была тень; тень тени была такой тонкой, что я не мог разобрать, была ли она прямо надо мной, на противоположной стене или между ними.
   * * * *
   Малвин Паркер стоял в центре комнаты! Он никак не мог попасть сюда. Несомненно, он был здесь, его большая седая голова склонилась вперед на привычно опущенных плечах медвежьего туловища, торжествующая улыбка мерцала в глубоко запавших темных лужах его глаз. Он... Ответ пришел ко мне. - О нет, Мэл Паркер. Вы не можете дурачиться с трехмерным видеоизображением самого себя".
   - Полагаю, что нет, - вздохнул его спроецированный голос, но на изображенном лице его улыбка стала еще глубже. "Я бы не стал пытаться".
   Привидение шагнуло вперед, схватило меня за предплечье скрюченными и очень осязаемыми пальцами.
   "Это похоже на видеоизображение?"
   " Ургх !" Я вырвался, ударил его плечом так сильно, что, несмотря на свой большой рост и вес, он отшатнулся в сторону. У меня перехватило горло, когда я вытаращила глаза на коричневый шквал лабораторного халата, на ногу и ступню...
   Остальная часть Малвина Паркера исчезла!
   Он тут же появился снова, выглядя немного испуганным.
   - Тебе не следовало этого делать, Билликен. Это прозвище, лежавшее в основе моей невысокости и полноты, было как пощечина мне, и он знал это. - Ты мог ударить меня током.
   "Удар током! С чем? Здесь нет ничего, кроме пустого пространства".
   "Верно, Билликен. Но там, где я нахожусь, полно оголенных высоковольтных проводов".
   "Где ты?" Я заткнулся. Он появился в комнате, в которую было совершенно невозможно войти, он доказал мне, что он несомненно здесь, теперь он сказал мне, что он где-то в другом месте. - Где ты, черт возьми?
   "В моей лаборатории электроники, этажом выше тебя. То, на что ты таращишься, - ну, ты можешь назвать это материальным образом.
   - Мог бы, - хрипло ответил я. - Но я не знаю, почему. Для меня это звучит как тарабарщина".
   Он снова усмехнулся, наслаждаясь моим замешательством. "Послушай, Билликен. Вы знакомы с принципами теле- Он замолчал, посмотрел направо на что-то, чего я не мог видеть, или на кого-то! Ибо он говорил: "Подожди минутку, дорогая. Я разговариваю с Биллом Лорингом", и я знал, кто это был. Только два человека могли вызвать такую нежную привязанность на его покрытом морщинами лице. Один из них, его жена Нева, умерла восемь лет назад.
   - Не понимаю, почему бы и нет, - ответил он голосу, которого я не могла расслышать, и снова повернулся ко мне. "Эта моя непочтительная дочь предлагает продолжить наш разговор за выпивкой в ее гостиной. Что ты говоришь?"
   Я сказал, что это хорошая идея, и имел в виду это всей душой. Мне отчаянно хотелось выбраться из этой проклятой комнаты, где я разговаривал с человеком, который настаивал, что его здесь нет.
   "Очень хорошо." Он кивнул. - Мы встретимся там.
   Он снова исчез. На пользу.
   Комната была такой же, какой была, когда я заперся в ней, экраны вентиляторов не были разбиты, пленка краски не пострадала. Если только я не был загипнотизирован гудящим звуком, который теперь отрезал дверь, которая распахнулась, когда я произнес ключевое слово, открывающееся впервые с тех пор, как я закрылся здесь один.
   Но мои бицепсы все еще болели от хватки пальцев Малвина Паркера, впивающихся внутрь.
   Лучше, чем он мог подозревать, я знал путь к шкатулке-шкатулке будуара Невы, созданной для того, чтобы оттенять ее хрупкую, почти неземную красоту. У меня перехватило дыхание от внезапного пронзительного приступа воспоминаний, когда Шерри Паркер улыбнулась мне с кресла, где она руководила блестящим автобаром. Она снова стала своей матерью в двадцать лет; те же черты лица, те же светящиеся янтарные волосы, та же золотая кожа.
   - Дядя Билликен! - воскликнула она. "Ты старый скупердяй, месяцами держащийся подальше от меня".
   - Ну, ну, мой милый, - снисходительно усмехнулся я. - Ты не упустил меня ни на йоту. Нет, - я приподнял бровь, глядя на двух юношей, склонившихся над ней, - с гораздо более приятными товарищами, чем такой старый чудак, как я.
   "Ох уж эти!" Она красиво надулась. - Это всего лишь помощники папы. Робин Адлер". Дородный светловолосый парень, на которого она указала жестом, ухмыльнулся мне. - И Барт Мертри.
   - Это большая честь, мистер Лоринг. Мертри был лишь немного выше меня ростом, узколицый, с черными, как шеол, волосами и знойными черными глазами. "Вы вдохновляете меня с тех пор, как в детстве я прочитал "Колосса торговли" Лорна Рэндалла. Это великая книга, сэр, о великом человеке.
   - Да, книга - хорошая работа. Так и должно быть. Я много заплатил Рэндаллу, чтобы тот написал его. "Приятно видеть вас в организации, мистер Мёртри". Я повернулся к Шерри. - Можно мне мартини, дорогая? Без горечи.
   Шерри улыбнулась и кивнула мне.
   "И никаких оливок. Я не забыл, дядя Билликен. Почему-то я не возражал против того, чтобы она назвала меня так, может быть, потому, что это напомнило мне, как мы с Невой смеялись в этой самой комнате над тем, что ее детский язычок сделал из Биллингсли. "Кстати, папа просил передать вам, что он сейчас придет. Он остановился, чтобы сделать кое-какие записи".
   Ее тонкие пальцы крутили циферблаты на резном серебряном сундуке, который стоял перед ней на низком столике, и он начал тихо жужжать.
   - Вы знаете, мистер Лоринг, - сказал Мертри. "Этот Автобар олицетворяет для меня разницу между вами и доктором Паркером. Он изобрел механизм, который готовит любой напиток, на который вы настроите циферблаты, и подает его именно в нужном стакане и именно той температуры, но что он выпил, когда закончил? Уродливое и дорогое устройство, продажа которого ограничивалась несколькими отелями и ресторанами.
   "Потребовалось, чтобы для него были разработаны корпуса, которые сочетались бы с любым декором и инженерными технологиями, что сделало его стоимость в пределах бюджета средней семьи. А затем вы поручили своим сотрудникам по рекламе и связям с общественностью провести кампанию, которая сделала дом чем-то, без чего ни один дом не мог бы считаться благоустроенным. Вы изменили спрос на него с нескольких тысяч до миллионов".
   - Верно, мой мальчик. Такова история".
   - Но не все, Барт, - протянул блондин Адлер, его скуластое лицо с тупой челюстью было наивным для моего быстрого взгляда. "Биллингсли Лоринг не рисковал, используя созданный им спрос. Что он сделал, как он всегда делает с новыми и неиспытанными продуктами, так это передал патент Autobar корпорации, созданной для этой цели, и которая, хотя он все еще держал контроль, заключила контракт с Loring Enterprises на производство хитроумного устройства по себестоимости. плюс основе и продать его в качестве единственного агента. Если бы это был провал, убытки понесли бы акционеры Autobar Company. Поскольку это удалось, большая часть прибыли досталась Loring Enterprises. В Биллингсли Лоринг.
   "Что случилось с этим?" - спросил Мертри.
   - Я говорил, что с ним что-то не так? Адлер развела большими руками, почти такими же кислотными, как у Паркера, с невинными голубыми глазами. - Я просто упомянул об этом, потому что Лорн Рэндалл не включил его в главу своей книги, из которой вы взяли то, что только что сказали.
   "В клочья!" Белые пятна покрывали кончики крыльев ноздрей другого юноши. "Почему ты крыса!"
   "Барт!" - воскликнула Шерри с предупредительной ноткой в голосе. А затем: "Пришло время для комедийных игроков, Барт. Включи их для меня, как хороший мальчик. Пожалуйста."
   Глава II
   ПРОМЫШЛЕННЫЙ ГИГАНТ
   Вот, подумал я, пока он шел через комнату, молодой человек, который мог бы принести мне больше пользы, чем проводить время в лаборатории. Он нажал переключатель. Продолговатый на стене светлел, приобретал глубину и перспективу. Сцена представляла собой залитый лунным светом сад, наполненный мягкой музыкой невидимого оркестра.
   В четверть натурального роста, но в остальном убедительно кажущаяся реальной, в нее вошла девушка в прозрачном вечернем платье, а за ней юноша в смокинге. Я не слышал, что они говорили, потому что в этот момент вошел Малвин Паркер и подошел ко мне.
   - Как раз вовремя ты появился, - прорычал я. - Думаешь, мне нечего делать, кроме как стоять и ждать тебя?
   "Извиняюсь." Он не озвучил. "Меня задержали. Спасибо." Он взял наполненный бокал, который принес ему Адлер. "Порт, а? Как раз то, что мне нужно". Блондин протянул мне мой коктейль. "Робин, - сказал Паркер, - моя правая рука, Билликен".
   - Так я скорее вообразил. Увидев их вместе, я понял, насколько они похожи. Не физически, кроме роста, а в другом, более существенном смысле. Мне не понравился этот Адлер. - А как насчет обезьяньего дела, которое ты провернул в той комнате, Мэл? Как вы вошли и вышли из него?"
   - Я же говорил вам, что меня в нем не было, за исключением того, что Лилли Дентон и Сторм Рэнд в каком-то смысле присутствуют в этом, - он указал на экран.
   "О, давай сейчас. Эти образы выглядят и звучат вполне реально, но если бы я подошёл и попытался прикоснуться к ним, то почувствовал бы только стену. Там я не только слышал и видел тебя. Я чувствовал тебя".
   Насмешливая улыбка Паркера снова появилась в его глазах. - Нет, Билликен. Ты меня не чувствовал. Смотреть. Изображения, которые вы видите на этом видеоэкране, представляют собой комплексы цветного света, производимого аппаратурой за ним. Они настолько модулируются импульсами, передаваемыми из студии, находящейся за тысячу миль, что воздействуют на вашу сетчатку так же, как свет, отраженный непосредственно от изображенных людей и предметов. То, что вы слышите, - это звук, воспроизводимый тем же аппаратом и модулированный таким же образом, чтобы воздействовать на ваши уши точно так же, как звуки, воспроизводимые в той же студии".
   "Спасибо за лекцию на видео", - рявкнул я. - Но какое это имеет отношение к предмету?
   "Принцип тот же".
   "Дьявол это. Свет - это энергия. Электромагнитная сила, приводящая в действие громкоговоритель, представляет собой энергию. Вы можете модулировать энергию энергией, передаваемой из удаленного источника, чтобы создать у меня иллюзию видения и слуха объектов, расположенных в этом источнике. Вы не можете дать мне иллюзию ощущения чего-то, чего я на самом деле не касаюсь".
   Седые брови Паркера вопросительно изогнулись. "Почему бы и нет?"
   "Потому что я не чувствую энергии". Я заметил, что Адлер вернулся к девушке. Они вместе смеялись над какой-то шуткой с экрана, и Мертри, стоявший рядом со мной, смотрел на них горящими глазами. "Я могу чувствовать только что-то материальное, и вы не можете создать материю, тем более модулировать ее на расстоянии, чтобы она казалась тем, чем она не является".
   "Нет? Помнишь родинку, которая была у тебя на щеке, Билликен?
   Я вспомнил это. Я вспомнил, как это беспокоило Неву. "Что насчет этого?"
   - Вам удалили его с помощью так называемой безножевой хирургии. Ничто материальное не коснулось вашей плоти: высокочастотные волны, чистая энергия срезали часть вашей телесной ткани так эффективно, как это могли бы сделать стальные скальпели. Есть ли какая-то причина, по которой энергия в такой форме не может воздействовать на другие кусочки ткани таким же образом, как на них воздействует материя?"
   Я ничего не мог придумать. Пришлось признаться в этом с неохотой.
   "Теперь, - улыбнулся Паркер, - когда вы говорите, что "чувствуете" объект, вы на самом деле имеете в виду, что определенные специализированные части вашей телесной ткани, нервные окончания в вашей коже, воздействуют таким образом, что ваш мозг научился понимать это в раннем детстве. они находятся в контакте с материей, обладающей определенными физическими свойствами; твердость, форма, текстура, температура, которые суммируются с определенным ментальным понятием - рассматриваемый объект. Если те же нервные окончания точно так же воздействуют, скажем, на какую-то форму энергии, не будет ли это означать для вашего мозга, что они находятся в контакте с одним и тем же объектом?"
   "Ну, наверное."
   "А если бы в то же время вы как бы видели и слышали этот предмет, иллюзия была бы полной, не так ли? Например, иллюзию того, что я на самом деле физически присутствовал в комнате, в которую не мог войти".
   Так что видение, с которым я боролась, было таким же нереальным, таким же иллюзорным, как мальчик и девочка, сомкнувшиеся в объятиях на видеоэкране в другом конце комнаты.
   "Из аппарата по другую сторону стены, - объяснил Паркер, - который был проницаем для используемого мной диапазона частот, я спроецировал трехмерное видеоизображение себя плюс комплекс энергий, воздействовавших на ваши сенсорно-нервные окончания как поверхности моего тела и его одежды. Все остальное сделал твой собственный мозг.
   "Конечно, было. Я мог бы поклясться... Постой, - прервал я себя. - Как я мог создать... иллюзию? Я вспомнил, как отшвырнул его от себя, как он весь, кроме ноги, исчез. "Как я мог почти убить изображение электрическим током?"
   - Не ты, Билликен. Это был твой образ, который едва не швырнул меня на токоведущую шину в моей лаборатории над тобой. Видишь ли, у меня тоже был передатчик, сканирующий тебя, чтобы я мог наблюдать за твоей реакцией. В уголках его глаз мелькнуло озорное веселье. - Ты бы видел выражение твоего лица, когда я внезапно появился перед тобой.
   "Должно быть, это было очень смешно". Мартини, который я глотнул, был едким. Должно быть, Шерри все-таки добавила биттер. - Это ловкое приспособление, которое ты придумал, Мэл. Я произнес восхищение. "Один из самых аккуратных, которые вы когда-либо создавали". И тогда я дал ему это. - Но что в этом хорошего?
   Он уставился на меня так, словно я говорил на каком-то непонятном языке. "Что хорошего?"
   "Именно так. Каковы его коммерческие возможности? Как я могу извлечь из этого прибыль?
   - Почему, я не знаю, - пробормотал Паркер, его глаза были удовлетворительно несчастными. "Я... Ну, это была сложная задача, и я ее решил".
   "В мое время и за мой счет. Итак, предположим, что вы сейчас займетесь делом и придумаете что-то, что может сделать этот ваш милый трюк, за что люди будут платить деньги. Это может найти практическое применение, которое еще не обслуживается обычным видео".
   Он не смотрел на меня. Он смотрел на свою дочь, и на его морщинистом лице было то почти умоляющее выражение, которое обычно было, когда он смотрел на свою жену, когда я одевал его. Нева немного посмеивалась, а потом говорила ему, что если он не должен быть практичным передо мной, то он обязан ей. Бархатно-красные губы Шерри приоткрылись, но прежде чем она успела заговорить, Барт Мертри опередил ее.
   - Могу я сделать предложение, мистер Лоринг?
   "Конечно, мой мальчик. Вся организация Лоринг - одна большая счастливая семья. Ничто не доставляет мне большего удовольствия, чем если кто-то из моих... э... детей, так сказать, выдвигает хорошую, осуществимую идею.
   Робин Адлер решил поинтересоваться и шел к нам. "То, что вы только что сказали, - продолжил Мертри, - напомнило мне, что видео - не идеальный рекламный носитель. Он может только рассказать своей аудитории о продукте и показать им, как он выглядит. С этим новым изобретением вы можете позволить людям действительно обращаться с вещами - например, с женскими шляпками". Черные глаза светились. "Пусть среднестатистическая женщина примерит к лицу шляпку, и она не сможет устоять перед ее покупкой. То же и для платьев. Что же касается мужчин, то они действительно могут бриться лезвием, которое вы хотите им продать, писать перьевой ручкой нового типа, даже опробовать управление вертолетом или автомобилем. Возможности безграничны".
   - Очень хорошо, мой мальчик. Превосходно. Теперь я вижу наш проспект. Loring - э-э - Teleseller поставляет ваш продукт в дома нации!"
   "Койка".
   Я повернулся к Адлеру, из-за которого меня и побеспокоили. "Ты наглый юный сопляк! Как ты смеешь называть все, что я говорю, чепухой?
   - Потому что так оно и есть, - протянул он, ухмыляясь мне. "Вы не можете поставить чей-либо продукт даже в один дом, пока у вас нет там приемника. Кто заполнит комнату приборами только для того, чтобы примерять шляпы или бриться бритвами, которые исчезают, как только отключают электричество?
   - Заполнить комнату, ничего, - отрезал Мёртри, глядя на блондина так, словно тот очень весело мог свернуть ему шею. "Его можно спроектировать до удобного размера".
   "Возможно, Барт. Может быть, это и возможно, но вы все равно не можете разработать дополнительные лампы, катушки и конденсаторы, которые всегда будут удваивать стоимость видео, которое даст своему владельцу ровно столько же информации и развлечений. Ты-"
   "Вот и все!" Восклицание Мэла Паркера прервало Адлера. - Это способ заработка, который ты ищешь, Билликен. Развлечения."
   Это было что-то новое, Паркер предложил идею для зарабатывания денег. - Продолжай, Мэл, - мягко подбодрила я его. Конечно, это было бы смешно, и у меня был бы еще один шанс дать ему пощечину. "Расскажите нам об этом. Какое развлекательное видео не может быть представлено?"
   - Такие, о которых эти подростки ничего не знают, потому что трехмерное видео убило их до того, как они стали достаточно взрослыми, чтобы развлекаться чем-либо, кроме погремушки. Смотри, Билликен. Было ли какое-нибудь шоу-видео, которое дало вам когда-нибудь хоть что-то близкое к тому, что мы получали, сидя на балконе старого театра Бижу? Разве не было чего-то, что мы получили не от исполнителей, а от публики? Разве то, что мы делимся своими эмоциями с тысячей других физически присутствующих, не усиливает наши собственные эмоции?"
   - Массовая истерия, - проворчал я. "Психология толпы - толпа!" Я поймал слово. "Эти старые шоу, безусловно, собирали толпы, и они платили. Они платили много, но огромные зарплаты, предлагаемые видеокомпаниями актерам и актрисам, делали это невозможным... Подожди!" Мой затылок сморщился от холодных покалываний вдохновения. "Эта твоя вещь - нет предела количеству материальных образов, которые она может воссоздать из одного прототипа, не так ли?"
   - Нет, Билликен. Ни на расстояние от оригинала.
   - И во всех смыслах они точно такие же, как живые люди. Декорации тоже. Нам нужно построить только один набор". Мой разум сейчас работал в лихорадочном жару. - У нас могла бы быть одна компания, действующая, скажем, в Нью-Йорке, и она одновременно появилась бы в...
   "Сколько угодно городов, поселков и деревень, - загорелся у меня Паркер, - где бы у вас ни были театры с одинаковыми сценами!"
   "Именно так. Так что стоимость оригинальной постановки можно делить на любое желаемое количество кинотеатров, в которые ваше устройство может ее поставить. Возможности для получения прибыли огромны". Я затаил дыхание. - Видишь ли, Мэл, что может сделать практичный человек с одной из твоих научных игрушек.
   "Замечательно", - воскликнул Мёртри, но Адлер просто выглядел сбитым с толку, как и Шерри. Ее отец, однако, на этот раз был должным образом впечатлен. "Я не перестаю удивляться тому, как работает твой разум, Билликен. Вы искренне думаете, что вы... я имею в виду, я полагаю, что к завтрашнему утру ваши умные молодые люди будут продавать акции в...
   "Loring Multidram Corporation", - назвал я ее в одной из тех вспышек вдохновения, которые Лорн Рэндалл называет признаком моей особой гениальности. "Нет. Не так быстро, как все это. Сначала мы должны устроить публичную демонстрацию в десяти ключевых городах, где проживает мой лучший лох... э... где проживают выдающиеся инвесторы моего продвижения по службе".
   Теперь я ходил по комнате, пока мой разум метался, планируя операцию. "Мал. Подготовьте чертежи и спецификации для патентных поверенных и еще один набор для инженерного отдела, чтобы они могли приступить к производству пилотных наборов. Вы будете контролировать это. Мертри, - обратился я к смуглому юноше. "Я хочу, чтобы вы взялись за возведение театров и установку аппаратуры, когда декорации будут выходить из мастерской. Я попрошу офис дать вам список городов. Шерри, моя дорогая. Как бы вы хотели выбрать первую пьесу, которую мы представляем, нанять режиссера и исполнителей и так далее?"
   Ее глаза были топазами, освещенными изнутри. "Мне бы это понравилось."
   - Тогда работа твоя. Она получит от этого огромное удовольствие, и не имеет большого значения, насколько хороша пьеса или насколько хорошо сыграна, новизна все перечеркнет. "Я поручу своим постоянным сотрудникам позаботиться о рекламе". Что я не мог доверять любителям. "Я думаю, что это охватывает все".
   - Как насчет Робин? - спросила Шерри. - Ты не дал ему ничего сделать.
   - Нет, не видел. Я посмотрел на парня, стоящего широко расставив ноги в центре комнаты, и подумал, как бы стереть с его лица эту ленивую, но как-то нагловатую ухмылку. - Я скажу тебе, что ты можешь сделать, Адлер. Вы можете помочь своему другу Муртри. По его приказу, конечно.
   Глава III
   СМЕРТЬ ИЗ ТЕНИ
   Некоторые тревожные события в бизнесе поглотили все мое внимание, и я совершенно забыл о проекте "Мультидрам", пока моя секретарша не напомнила мне, что до демонстрации осталась всего неделя. Тогда я узнал, что в первоначальный план было внесено одно изменение. Шерри Паркер наняла несколько игроков по контракту, чтобы конкурировать с видеосетями со студиями, расположенными в разных точках США, двумя в Англии и одной в Париже.
   Поскольку это делало невозможным сбор актерского состава в одном месте, было решено установить передатчики и приемники во всех десяти театрах. Таким образом, одни исполнители могли бы произносить свои реплики в Нью-Йорке, другие - в Лос-Анджелесе, Лондоне и т. д., но общий эффект все равно был бы таким же, как если бы все играли на одной сцене.
   Декорации, воздвигнутые в Лос-Анджелесе, будут воспроизводиться в материальном образе на других сценах. Оригиналы небольших владений, книг, карт и т. п. будут помещены в местонахождение персонажей, которые изначально с ними работали.
   Именно Барт Мёртри придумал это решение проблемы. Кроме того, он подтвердил мою оценку своих способностей, построив десять театров в точной копии, зрительные залы и сцены, тем самым значительно сэкономив на гонорарах архитекторов и стоимости изготовления.
   Вместо сложной, современной пьесы, написанной для видео, Шерри сохранила архаичный колорит презентации, возродив военную пьесу середины двадцатого века, изобилующую лихим героизмом, сигналами воздушной тревоги, стрельбой и другими воинственными атрибутами той ушедшей эпохи. Все это натолкнуло меня на мысль. "Послушайте, Фостер, - сказал я своему секретарю, - мы забронируем места и выдадим билеты людям, которых приглашаем на премьеру".
   - Отличная идея, сэр. Он помедлил, подергивая песочные усы, которые с трудом подращивал. - Э... что такое билеты, мистер Лоринг?
   Я рассмеялся, впервые за несколько недель. - Билеты, Фостер,... О, посмотри сюда. Я просмотрел листы, которые он положил на мой стол, нашел план аудиторий. "Предположим, мы пометим эти ряды сидений A, B, C и так далее, начиная спереди, и пронумеруем стулья в каждом ряду вот так".
   Только когда я набросал старомодный билет в театр с закодированным корешком, принцип, наконец, проник. - Теперь я понимаю, сэр. Это как рассадочные карточки на официальном банкете, система распределения наиболее желательных мест для гостей, которых вы хотите особо почтить".
   "Именно так." Не было необходимости объяснять, что это также был способ установить шкалу цен, основанную больше на снобистской ценности местоположения, чем на легкости слышимости и зрения. "Поэтому я сам буду решать, кому где сидеть. Дайте мне эти списки приглашений.
   - Вот они, сэр. Он передал их мне. - Но боюсь, у вас сейчас нет на это времени, мистер Лоринг. Мистер Хэнском ждет вас.
   "Г-н. кто?"
   "Максвелл Хэнском из Совета по контролю за ценными бумагами Организации Объединенных Наций. Вы назначили ему встречу в одиннадцать часов.
   "О, да. Я вспомнил." Мне не нужно было вспоминать. Я все утро ждал визита Хэнскома, и не без удовольствия. - Насчет демонстрации "Мультидрама", Фостер. Сообщите Муртри, что я хочу осмотреть всю инсталляцию и присутствовать на генеральной репетиции. Мои пальцы барабанили по ручке кресла. "Хорошо. Пришлите мистера Хэнскома.
   Дверь в мой кабинет находится в тридцати футах от моего стола. К тому времени, как серый человечек пересек это пространство, я уже знал, что перед ним правительственный чиновник, которого я мог бы обмануть на некоторое время, но не мог купить.
   * * * *
   Новый Орлеан, Манчестер, Рио-де-Жанейро и остальные десять городов, выбранных для премьеры Multridram , увидели в тот весенний день то, чего не видели целое поколение. Толпы. Казалось, была какая-то странная, атавистическая зараза в представлении о том, что люди действительно собираются вместе, чтобы посмотреть и послушать что-нибудь. Тысячи людей, которые слонялись вокруг идентичных сооружений, возведенных Муртри, могли гораздо лучше наблюдать за происходящим, удобно устроившись в своих домах, чем здесь их толкали и топтали, но они были здесь.
   Пока вспотевшие полицейские расчищали мне путь ко входу в "Нью-Йорк Бижу" - так Мальвин Паркер назвал театры в знак уважения к нашим студенческим рандеву, - я знал, что Биллингсли Лоринг был на пороге своего величайшего успеха или в конце своего пути. карьера.
   Шерри находилась в Лос-Анджелесе, где физически присутствовала большая часть компании, а ее отец в Чикаго контролировал главный распределительный щит. Барт Мертри вылетел пару часов назад в Лондон, чтобы проследить за сбором пассажиров на два этапа на Британских островах, а также в Париж и Москву.
   Где был Робин Адлер, я не знал. Мое принятое в последнюю минуту решение относительно рассадок потребовало срочной подготовки помощников, которых Мертри передал ему. Всю прошлую неделю он носился по миру на самом быстром стратоджеттере Лорингского небесного флота, и мы совершенно потеряли его из виду.
   Судя по тому, что я видел здесь, в Нью-Йорке, я должен был признать, что он проделал хорошую работу. Причудливо одетые в синие мундиры с длинными брюками и пуговицами, каких я не видел уже несколько десятилетий, подростки были хорошо подготовлены. Не то что собирающаяся публика. Несмотря на тщательные пояснительные письма, прилагавшиеся к каждому билету, многие были прискорбно сбиты с толку тем, что от них ожидалось. Одну пару в возрасте около тридцати лет пришлось насильно снять с мест в первом ряду, на которые, как они настаивали, они имели право в соответствии с правилом "первым пришел, первым обслужен".
   Я дал строгие инструкции, что каждый зритель должен занять место, указанное в его билете, и организация Лоринга обучена следовать инструкциям буквально.
   Беспорядки, наконец, улеглись. Я прошел по центральному проходу к месту, которое зарезервировал для себя. Ко мне подбежал херувимый парень, проверил мой окурок. "А-1. Спасибо, сэр." Он отсалютовал и снова помчался прочь. Этот первый ряд стульев отделяла только латунная ограда от пустой траншеи глубиной шесть футов, которая шла по полу зрительного зала. За ним возвышался изогнутый лик приподнятой сцены, а оттуда, в свою очередь, высокие и изящные мерцающие золотые складки огромного занавеса, украшенного огромными, увитыми цветами буквами L.
   Бесцветный свет, заполнявший зал, начал тускнеть. Тишина напряженного ожидания охватила аудиторию. На мгновение наступила полная бархатная тьма, затем передо мной и подо мной вспыхнул блеск и вспышка хрома и полированного дерева; музыкальные инструменты, улавливающие внезапный свет, сконцентрированный в яме и расщепляющий ее на мириады бликов. В темноте позади меня задохнулись тысячи глоток. Музыканты в строгих костюмах играли смычками по струнам. Один хлопок в ладоши, когда какой-то старик вспоминал обычаи своей юности, затем еще один, третий.
   Звуки рябили, распространялись, сливались в поток аплодисментов.
   Аплодисменты стихли. Триумфальные звуки оркестра стихли, пока не запела только одна скрипка. Золотистое сияние распространилось по огромному занавесу и поднялось, сначала медленно, потом быстрее.
   Сцена, которую он показал, была свободна! Голые половицы тянулись к глухой стене из серого пластика. Что-то пошло не так.
   Нет. Сцена превратилась в уродливую комнату с цветочным узором на оклеенных обоями стенах, закрытых черной тканью, неуклюже прибитой к окнам. Его загромождала неуклюжая деревянная мебель, стол был накрыт белой скатертью и накрыт, как для еще не поданной трапезы. В левой боковой стене - слева от сцены - была закрытая дверь, деревянная дверь с керамической ручкой. Другая такая же дверь справа сзади была открыта всего на дюйм. Держа его так и глядя в щель, была напряженная, слушающая фигура женщины.
   Сгорбившись в кресле у стола, подперев голову руками, подпертыми локтями, и каждая строчка красноречиво говорила об усталости, сделавшей его неспособным справиться со страхом, охватившим женщину, сидел молодой человек в рваной одежде, грязный в грязи.
   Аплодисменты снова захлестнули меня огромной волной гребня.
   За шумом бьющихся ладоней скрывался другой, ритмичный звук, который мир не слышал десятилетиями, зловещий стук шагающих ног, приглушенный расстоянием. Приближаясь к нему, сбивали аплодисменты, казалось, только что из-за затянутых черными пеленой окон.
   Внезапно чей-то голос пролаял неразборчивый приказ. Тишина. Чувство опасения исходило от женщины у двери, чувство страха, которое никак не могло быть передано этой аудитории с помощью видеоизображения. Незримый голос снова заговорил, гортанно, и снова застучали ноги, расступаясь.
   - Они выследили вас до деревни, - прошептала женщина. - Они обыскивают дома вдоль улицы. Она захлопнула дверь. Беззвучно она отвернулась от него.
   Рука к горлу она двинулась по полу к неподвижному мужчине за столом, с большими от ужаса глазами на бледном изможденном лице. В лицо Неве! Нева... Нет, не Нева, конечно, а ее дочь Шерри, - прошептала. - Они будут здесь через минуту. Прийти. Я спрячу тебя".
   Почему Шерри играла роль, которую репетировала Лилли Дентон? Я был вне своего места. Пригнувшись, чтобы не оказаться на фоне освещенного оленя, я направился к его левому углу.
   "Я не прячусь". Голос надо мной был хриплым от усталости и поражения. "Я иду туда, чтобы сдаться. Вы, люди, достаточно настрадались... Он исчез, когда я прошел через маленькую дверцу и очутился в помещении, заполненном светящимися лампочками, катушками, конденсаторами и змеевидными проводами аппарата Мультидрам.
   Воздух был колючим от напряжения высокого потенциала, неосторожное движение здесь могло означать мгновенную и ужасную смерть. Объясняя установку на прошлой неделе, Барт Мертри предупредил меня, чтобы я не касался этой зацепки, этого переключателя. Я был натянут, ладони вспотели, когда я добрался до крыльев и посмотрел сквозь то, что публике казалось оклеенной стеной, закрытой дверью, в черную тьму зрительного зала.
   Я мог ясно различить только первый ряд восторженных лиц, щель, образованную проходом, и место, которое я оставил незанятым. Прямо передо мной мужчина вскочил на ноги, Шерри рядом с ним, они стояли спиной ко мне и, замерев в ужасе, смотрели, как другая дверь с глухим стуком закрывается за человеком с бычьей шеей, который выхватил автомат из кобуры на поясе. его зеленая форма.
   Его губы растянулись в безрадостной, зловещей улыбке. "Как я думал." Мстительные огоньки заползли в его глаза с мешками под кожей. - Я знал, что только ты и твой муж-мерзавец посмеете дать этой свинье убежище. Вот почему я послал своих людей обыскать другие дома и пришел сюда один.
   Женщина собралась, выдавила из себя слова. - Вы имеете в виду, что ваше молчание можно купить, капитан Маркин. С чем? Нам нечем вас подкупить.
   - Кроме тебя, моя дорогая Эльза - не по принуждению, а по желанию. Ты - лихорадка в моих венах и...
   Маркин осекся, когда дверь передо мной распахнулась, и на сцену вышел изможденный мужчина с револьвером в поднятой руке.
   "Франц!" - воскликнула Эльза, но выстрелы рухнули в единый репортаж. Капитан повернулся. Франц согнулся, схватившись за грудь.
   Из зала донесся пронзительный крик, хриплый от ужаса крик. Швейцары бежали по проходу туда, где мужчина вскочил и трясущейся рукой указывал на место, на котором я должен был сидеть.
   Я снова стоял на сцене, резко обнажённый. Фигуры, занимавшие его, исчезли. Робин Адлер вышел из другого крыла, уставился в зрительный зал на сиденье в первом ряду, светлый плеон спины которого был изрезан вошедшей в него пулей и, если бы я сидел там, вместо этого врезался бы мне в грудь. .
   Глава IV
   ДЕВЯТИСТОРОННЕЕ УБИЙСТВО
   Другим повезло меньше, чем мне. В Чикаго, в Лондоне, в Рио-де-Жанейро, в каждом из театров, где зачарованная публика смотрела премьеру мультидрамы, пуля вонзилась в сидящего на месте А-1. Единственный выстрел, произведенный с одной ступени, убил девять человек в девяти разных городах, разбросанных по половине мира.
   "Одной из странных особенностей этого дела, - сказал позже Рэнд Пардин, - является то, что наше исследование ружей, использованных в пьесе, показало, что из них стреляли только холостыми". Дородный, с каменной челюстью и стальными глазами главный инспектор Всемирной полиции ООН попросил меня собрать в его кабинете всех нас, кто нес главную ответственность за Мультидрам; Малвин и Шерри Паркер, Барт Мертри, Робин Адлер. "В стволе того, что выстрелил в Лос-Анджелесе актер, сыгравший Франца, или того, что персонаж капитана Маркина выстрелил в Лондоне, молекул свинца обнаружено не было".
   - А как же пули? - спросила Шерри. Никто из нас не выглядел особенно бодрым, но она казалась особенно утомленной, вероятно, из-за напряжения, вызванного вхождением в роль Эльзы, когда Лилли Дентон внезапно заболела в самое утро спектакля. - Я... - она слабо улыбнулась. - У меня есть тайный порок, инспектор. Однажды я нашел коллекцию старинных детективных книг, которые папа написал, когда был мальчиком, и я прочитал их все. По их словам, полиция всегда извлекает убийственную пулю из трупа и исследует ее, чтобы выяснить, из какого пистолета она была выпущена".
   Пардин выглядел мрачно удивленным. - Совершенно верно, мисс Паркер. Мы должны были бы сделать именно это, если бы не одно странное обстоятельство. Хирурги, проводившие вскрытие тел девяти убитых, не обнаружили ни в одном из них пули".
   Оживление, вызванное этим объявлением, дало мне возможность еще раз взглянуть на седого человечка, неприметно сидевшего в углу с портфелем. Почему Максвелл Хэнском был здесь? Почему Совет по контролю за ценными бумагами ООН должен быть представлен при расследовании преступления?
   - Должно быть, ваши люди как-то оступились, мистер Пардин, - говорил Мэл Паркер. "Девять слагов, очевидно, были материальными образами, которые рассеялись в тот момент, когда я дернул главный выключатель в Чикаго, отключив сеть, но, должно быть, существовал реальный прототип, который продолжал существовать. Ты должен был найти его.
   - Да, - ответил Пардин. "Мы нашли его не в груди кого-либо из мертвецов, а в обивке сиденья, которое занимал бы мистер Лоринг, если бы он так своевременно не решил пройти за кулисы".
   Мои пальцы сомкнулись на подлокотниках стула так сильно, что края впились в плоть. - Значит, настоящий выстрел был произведен в Нью-Йорке. Это было предназначено для меня. Я был тем, за кем охотился убийца.
   - Похоже на то, мистер Лоринг. Убийца знал, где вы будете сидеть. Он знал, что в спектакле есть момент, когда звук его выстрела перекроют выстрелы на сцене. Очевидно, он не знал, что его ракета будет воспроизведена, чтобы убить девять других, и это, кажется, исключает всех вас, знакомых с механикой этой штуки.
   - Я не согласен, инспектор. Серые глаза Пардина переместились на Мертри, который продолжил: "Это никого из нас не устраняет".
   Пардин уставился на Мертри с мрачным интересом. "Вы предполагаете, что убийце было все равно, сколько других погибло, пока его выстрел достиг намеченной жертвы?"
   "Я не делаю. Я имею в виду, что, насколько нам было известно, никто, кроме мистера Лоринга, не был бы задет выстрелом, произведенным в него с нью-йоркской сцены. Поля приемника и передатчика Мультидрам должны были резко заканчиваться на внешнем краю оркестровой ямы. Если бы это было так, то только настоящая пуля прошла бы за вертикальную плоскость латунного ограждения, окаймляющего яму".
   - Очень хорошо, Барт, - протянул Робин Адлер. - Очень здравое замечание - и отличный отвлекающий маневр.
   "Красная селедка!" Мертри вскочил со стула, его черные глаза сверкнули. - К чему, черт возьми, ты клонишь?
   - Что хочешь, то и делай, - усмехнулся блондин, но смысл его был ясен. Умный убийца вполне может попытаться отвести от себя подозрения, оспаривая теорию, которая, казалось бы, снимает с него подозрения. - Однако меня интересует одна вещь. Почему вы так уверены, что выстрел был сделан со сцены?
   Губы другого отодвинулись от его зубов, что могло означать улыбку, но больше походило на рычание. - Это очевидно для всех, кроме идиота или того, кто хочет, чтобы мы думали, что выстрел был произведен откуда-то еще. Из любой точки зала он не мог попасть в спинку сиденья". Тлеющий антагонизм, основанный на их соперничестве за Шерри, больше не был скрытым, а перерос в открытую вражду.
   - Мне кажется, мистер Робин Адлер, - промурлыкал Мёртри, - что у вас больше причин тащить селедку через тропу, чем у меня.
   Я мог читать мысли Пардина, когда он переводил взгляд с одного на другого. "Продолжайте склоку, мальчики, - думал он, - и, может быть, кто-нибудь из вас подкинет ключ, который я ищу".
   "Кажется, я припоминаю, - продолжал Мертри, - что, когда зажегся свет, вы стояли там, на нью-йоркской сцене".
   "Верно." Светловолосый великан ухмыльнулся. "Я рассчитывал добраться до New York Bijou вовремя, чтобы проверить декорации, но толпа снаружи задержала меня, и я вошел в подъезд, который находится справа от дома, как раз в тот момент, когда свет начал гаснуть. Я думал, что все еще могу это сделать, но был пойман справа от сцены из-за поднимающегося занавеса и не мог пройти, не обнажая себя".
   - Ты задержался, да, - огрызнулся Мертри. "Вы добрались до кулис как раз в тот момент, когда актеры собирались стрелять холостыми, и вам пришлось выстрелить так быстро, что вы не заметили, что мистера Лоринга не было там, где он должен был быть".
   Он накинул петлю на шею Адлера так аккуратно, как только мог.
   - Нет, Робин, - простонала Шерри. "Нет. Ты не мог!
   - Да, котенок, я мог бы. Парень казался странно невозмутимым. "Наш Барт завел против меня шикарное дело. Не так ли, инспектор? Он перенес свою ленивую ухмылку на Пардина. - Почти такое же хорошее дело, как и у вас, когда вы собирались арестовать меня. И он страдает тем же недостатком".
   - Боюсь, что да, - согласился полицейский. - Видите ли, мистер Мертри, оружие, нарезы которого совпадают с пулями убийства, было найдено примерно через десять минут после выстрела, когда мистер Адлер все еще находился под стражей нью-йоркской полиции, на сцене чикагского театра. "
   Это действительно было сокрушительно. Взгляды встретились с широко раскрытыми глазами в замешательстве, вздохи вздохнули в почти жуткой тишине, которая была нарушена смешком Адлера. - Может быть, ты разберешься с этим, Барт.
   "Может быть, я смогу." Мертри еще не был побежден. "На самом деле я знаю этот ответ. Что вы сделали, так это спрятали свое оружие в Чикаго, в пределах области, которую там сканировал приемник. Когда Мультидрам был включен, он воспроизводился на одном и том же месте на всех сценах. Вы взяли его материальный образ в Нью-Йорке, зарядили его настоящим патроном, который, в свою очередь, был воссоздан в других девяти театрах, и выстрелили.
   - Доктор Паркер выключил ток и вуаля! - никакого оружия с собой, ничего, что связывало бы вас с оружием в Чикаго. Кроме-"
   Это он торжествующе ухмыльнулся.
   - За исключением того, инспектор Пардин, что отблеск пороховых газов от настоящего патрона оставит след на коже его правой руки.
   "Хороший мальчик!" Инспектор вскочил. "Это делает это. Мы проведем восковой тест прямо здесь и сейчас". Он подошел к двери, рывком открыл ее. - Дженкинс, - позвал он. "Ашкиназы. У меня есть для тебя небольшая работа.
   У двери послышалось бормотание, ожидание, затем вошли двое мужчин в форме, неся поднос с каким-то нехитрым аппаратом. Когда, все еще улыбаясь, но с некоторым беспокойством, Робин Адлер подчинился их заботам, человек из ООН заговорил впервые.
   - Знаете, инспектор Пардин, что-то в этом меня до сих пор беспокоит.
   "Это что?"
   "Почему поле Multidram было расширено, чтобы включить место мистера Лоринга. Кажется, для этого не было никакой причины".
   Пардин посмотрел на Мертри, но я ответил за него. - Должна же быть причина, мистер Хэнском? Я предполагаю, что это была небольшая, хотя и досадная ошибка в настройке контрольного аппарата в Чикаго. В конце концов, мистер Паркер, несомненно, был немного взволнован первым публичным испытанием своего нового изобретения и... ну, он уже не так молод, как раньше.
   - То есть я пенсионерка, Билликен? - возмутился Мэл Паркер. "Почему бы вам не отправить меня на пенсию, если это так?"
   - Возможно, я так и сделаю, Мэл, - не удержалась я от ответа. - Напомни мне подумать об этом после того, как о твоем протеже позаботятся должным образом.
   - Прошу прощения, мистер Лоринг, - вмешался Хэнском. "Я не хочу показаться настойчивым, но я не могу не задаться вопросом, была ли необходимость неправильной настройки обязательно произведена на центральном управлении в Чикаго".
   - А теперь послушайте, Хэнском, - вспылил я. - Какое право вы имеете...
   - Минуточку, Билликен, - прервал меня Мэл Паркер. "Поскольку это касается непосредственно меня, я хотел бы внести ясность. Ответ на ваш вопрос, г-н Хэнском, заключается в том, что все десять трансиверов Multidram были заблокированы электронным способом, чтобы избежать возможности дублирования или других ошибочных регистраций. Изменение настройки любого из них повлияет на них всех. Смотреть. Я нарисую вам схему, которая прояснит ситуацию. Можно мне бумагу и карандаш, инспектор?
   Пардин начал рыться в кармане, повернулся к подошедшему к нему стройному офицеру с острыми чертами лица.
   - Ну, Ашкинази, что у тебя?
   С лицом в маске, парень протянул мятую пленку воска.
   - Смотрите сами, сэр. Это показывало шероховатость кожи Адлер, и больше ничего. - Этот парень за последние двадцать четыре часа не стрелял ни из одного пистолета, ни одной рукой.
   Из горла Барта Мертри вырвался тихий, хриплый звук, а Шерри Паркер радостно вскрикнула, подлетев к светловолосому гиганту.
   - Я знал это, Робин. Я знал, что ты этого не делал.
   - Я тоже, дорогая, - усмехнулся он, поймав ее и удерживая. "Но кто-то сделал. Интересно, не тот ли это пытался надеть его на меня? Его широкое лицо вдруг стало мрачным. - Я предлагаю, инспектор, подвергнуть Барта Мёртри такому же испытанию.
   - Почему Мертри? - спросил Максвелл Хэнском. "У нас есть абсолютное доказательство того, что он был в Лондоне во время убийств". Казалось, он внезапно взял на себя командование процессом, и пугало то, что Пардин позволил ему. "Почему не Биллингсли Лоринг?"
   "Это абсурд!" Я вспыхнул. - Вы намекаете, что я пытался покончить с собой, мистер Хэнском?
   Он обратил на меня свои пронзительные холодные серые глаза.
   - Нет, мистер Лоринг. Я просто вспоминаю, что, как и мистер Адлер, вы были на сцене нью-йоркского театра и могли выстрелить настоящей пулей из изображенного пистолета. Кроме того, в состоянии, которого не было у мистера Адлера, внести небольшое изменение в настройку трансивера, что привело к гибели девяти человек, которым вы отправили билеты на место А-1. Те самые девять человек, которые выдвинули против вас обвинения, которые я расследовал, в мошеннических операциях корпораций, акции которых они купили у вас, и без чьих доказательств обвинения должны быть сняты".
   Инспектор Пардин приближался ко мне, и его помощники в форме приближались ко мне с обеих сторон, но я видел только потрясенные глаза Невы, выцветшие, камеообразные черты лица Невы.
   - Нет, - прошептала дочь Невы. - Нет, дядя Билликен. Ты не мог.
   Но у меня было. Это был единственный способ спасти великую коммерческую империю, которую я строил годами в рабстве. Чем по сравнению с этим были жизни девяти стяжателей?
   СЛАДКИЕ СНЫ, Эдвард Веллен
   Первоначально опубликовано в Infinity , июль 1957 года.
   Кошмарная штука спустилась из космоса и приземлилась прямо посреди 50-й улицы между Мэдисон-Сквер-Гарден и поликлинической больницей. Он приземлился как раз в тот момент, когда открылась огромная служебная дверь Сада - можно сказать, каллиооткрытая, если вы хотите играть в то время, как веселый цирковой гам вылетает наружу.
   Сначала команда из шести пони, тянущих за собой миниатюрную пожарную машину, прыгала с карликовыми пожарными, затем дюжина скудных погонщиков слонов, выкрашенных в розовый цвет, вышла из дугового света и опилок и превратилась в неоновое сияние и зеркальный асфальт. И тем немногим, кто смотрел, казалось, что существо, которое никто из них не видел земли, просто качнулось в линию.
   Поиграв три недели в Саду, пони и слоны могли бы повторить маршрут. Поверните направо на углу 50-й улицы и 8-й авеню, пройдите квартал, снова поверните направо на углу 49-й и 8-й, к служебной двери на той стороне Сада, чтобы быть готовым к следующему выходу на арену. .
   Только когда существо, преследовавшее их, повернуло не в ту сторону - вверх по 8-й авеню, а не вниз, - кто-то действительно обратил на это внимание.
   Пл. Роджер О'Рейли, мрачно напевая Моритат , увидел приближающуюся процессию и начал направлять в одну полосу движущийся на юг транспорт, отталкивая его от юго-западного угла 50-й и 8-й улицы, чтобы позволить процессии цокать, цокать, цокать и размышлять. . Сколько еще этого? Его плащ липко облегал его и трещал, как гром, при каждом его движении. Это был несчастный вечер. Время от времени град сыпался бесчисленными четками града. Яркая неоновая дымка заволокла проспект, размывая все сатанинским оттенком Мидаса. Даже вытирая манжетой перчатки плачущий хрусталь наручных часов, О'Рейли чертовски усердно определял время. 7:14. Проклятие!
   Обычно он любил шум и спешку. Оба ловили. Оба они были бодрящими признаками жизни, которая продолжала заниматься своим делом. Но сейчас, в этот момент, он страстно желал дышать воздухом, не содержащим угарного газа, страстно желал выбраться из мокрого снега, страстно желал уйти от бааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа! безумное трубение в рог, которое всегда сопровождало плохую погоду. Теплые запахи, доносившиеся из столовой на 8-й улице, заставляли его желудок урчать еще более свирепо. Он мог бы прямо сейчас съесть бекон, яйца, тосты с маслом и черный кофе. И, по правде говоря, вдобавок ко всему ему скоро придется отправиться в сортир. Проклятие!
   Теплые запахи действительно поразили его. Забавно, он начал все больше и больше думать о еде с тех пор, как они с Марией не нашли общий язык. Больше, чем просто думать об этом. Одна рука направляла движение; другой он похлопал себя по животу. Да, даже через плащ он мог сказать. Придется отработать часть этого.
   Говоря о выпуклостях, теперь у него была выпуклость в пробке, и он окинул взглядом все громче цоканье клипов, лязг-лязг и размышления. Он скривился, когда темная масса Сада прошла мимо его глаз. Здание представлялось монументальным напоминанием о его вине.
   Но что, в конце концов, он сделал, что было таким преступлением? Все, что он сделал, это потратил часть своих драгоценных сорока восьми на то, чтобы взять Билли в цирк этим утром. И когда семилетний ребенок впервые в жизни шел в настоящий живой цирк, это означало, что он должен иметь все, что к нему прилагается: сладкую вату, мороженое, розовый лимонад, хот-доги, газировку, арахис, крекеры, попкорн, все дела.
   Что делать, если у ребенка немного болит живот? Всем детям приходится проходить через подобные вещи не раз, прежде чем они поймут, когда хватит. А что, если давнее правило не работает? Впервые попасть в настоящий живой цирк бывает только раз в жизни. У Марии не было причин становиться тибеткой. Яккеты-як. "Вы знаете, что дантист сказал о том, чтобы кормить Билли сладостями. Вы не заработаете столько золота, сколько нужно, чтобы превратить зубы Билли в маленькие Форт-Ноксы.
   "Хорошо, хорошо. Отвянь."
   "Если вы будете инкрустировать".
   - Я должен смеяться?
   Она всегда заставляла его чувствовать себя таким дураком своим язвительным остроумием. И это всегда толкало его на какой-нибудь глупый ответ, потом приводило его в ярость на самого себя за это и, наконец, погружало в кипящую тишину. Конечно, она никогда не говорила ему, что была школьной учительницей; он должен был дать ей так много. Но потом, когда они впервые пошли вместе, он говорил о желании изучать право, и поэтому она не чувствовала, как чувствовали некоторые, кого он мог бы назвать, - он думал о ее матери, - что она выходит замуж за выходцев из своего круга. Но это было до того, как пришел Билли и Мария была ужасно больна. И то, и другое он отказался от своей мечты. Тем не менее, хотя она никогда ничего об этом не говорила, он знал, что она все еще думала, что он мог бы сделать это, если бы он только сосредоточился на этом.
   Направьте его на это! Легко сказать. Он нетерпеливо покачал головой. Лучше сосредоточьтесь на потоке трафика, здесь и сейчас. И не мешало бы присматривать за патрульной машиной его сержанта и за плоским, красным от свеклы лицом, которое будет высовываться и что-то кричать ему. Этот парень был скорее солдатом, чем лучшим армейским бойцом О'Рейли. С ними обоими много раз приходилось О'Рейли заставлять себя молчать, вцепившись ногтями в ладони.
   Клип-цок. Процессия начала сворачивать за угол. О'Райли улыбнулся пони и слонам и кивнул пожарным и погонщикам. Билли пошел за ними всеми с размахом. Его улыбка исчезла. Бедный ребенок! Когда О'Рейли ушел на дежурство, ребенок только начал корчиться от боли. А Мария бегала вокруг, одним голосом успокаивая ребенка, а другим отчитывая О Рейли.
   О'Рейли резко пришел в себя, когда черная масса отделилась от тыла процессии и двинулась вверх 8-м.
   Пл. Роджер О'Рейли возмущенно свистнул.
   Но эта штука продолжала пробиваться вверх по 8-й, двигаясь вверх по течению через быстро набивающиеся вереницы автомобилей, сокрушая решетки и крылья, безжалостная сила.
   Происходящее застало Птл. О'Рейли потерял ступни, но быстро выздоровел. Пытаясь отцепить ремешок дубинки от нагрудного щитка, он поспешил вслед за существом и догнал его. Он постучал по этому предмету своей дубинкой. "Эй, ты!"
   В этот момент О'Райли был слишком зол, чтобы предаваться размышлениям о том, что такое "ты". Он смутно подумал, что это какое-то маленькое транспортное средство, хотя колес не было видно. Если уж на то пошло, он мало что мог отчетливо разглядеть во все размытой неоновой дымке. Ему показалось, что эта штука была чем-то вроде панциря с двигателем под ним, который приводил его в движение, и он смутно видел карлика внутри, работающего на нем. Хотя, поскольку он не видел ни одного отверстия для глаз, неудивительно, что эта штука сходила с ума.
   Не удивительно, но и не оправдание. О'Райли снова зачитал. Дело не сбавляло темпа. Он неуклонно продолжал движение, протаранивая застрявшие и нагромождающиеся ряды, сквозь джунгли лязгающих шестерен, ругающихся водителей и блеющих гудков.
   О'Райли побежал за ним и снова постучал, на этот раз гораздо сильнее. "Эй, ты!"
   Он собирался добавить: "Ты там, останови эту чертову штуку!" Но слова запутались в его голосовых связках. Волна шока пробежала по нервам его руки, и рука высвободила дубинку. Под плащом струился пот. Это было из-за чего-то большего, чем наэлектризованная боль. Одна мысль остановила его. Что, во имя небес , эта штука продиралась сквозь автомобили вдвое больше себя?
   У него было странное ощущение, что эта штука не имеет ничего общего с цирком. Дело было не только в том, что он знал, что во время его дежурства она ни разу не сворачивала за угол с регулярной процессией, или что он не мог припомнить, чтобы видел ее на представлении, которое они с Билли посетили только сегодня утром, потому что это вполне могло быть только что придуманный реквизит в клоунском стиле, а на арене всегда происходило так много всего, что он легко мог не заметить этого. Теперь он был просто уверен, что это не цирк.
   Он пристально посмотрел на него. Это был не автомобиль. Внутри не было карлика. И без двигателя. Однако нечто большее, чем неоновая дымка, размывало его контуры. Существо дрожало от собственной неземной энергии. Оно было живым.
   Машинально О'Райли достал свою дубинку и снова продолжил преследование этой штуки. За то короткое время, что машина доехала до 51-й улицы, визг тормозов и лязг хрома собрали толпу. Пешеходы сходились, как железные опилки вокруг северного полюса стержневого магнита, добавляя шума и беспорядка.
   О Рейли громко выругался и не мог слышать себя, и это заставило его ругаться снова и громче. Он окинул взглядом автомобили, вымощенные булыжником проспекта впереди. Он знал это. Единственный раз, когда он был бы рад увидеть патрульную машину своего сержанта, ее нигде не было видно.
   Это зависело только от него. Что он мог сделать? Он определенно не мог продолжать играть в пятнашки с чем-то, что отказывалось им быть .
   Впервые дело замедлилось. О'Райли воспрянул духом. Дело застопорилось на пересечении 51-й и 8-й, как будто груз оценки сторон света отягощал его.
   Внезапный толчок сзади вытолкнул молодого человека из толпы на северо-восточном углу на улицу.
   О'Райли почувствовал, как что-то качнулось в сторону молодого человека, угрожающе тропизм, и крикнул: "Вернись на бордюр".
   Молодой человек заколебался, демонстрируя браваду. Но что-то - тон О'Рейли, или рябь массы, или и то, и другое - донеслось до него, и он повернулся и попытался протиснуться обратно в безопасность чисел. - Я не могу, - сказал он в отчаянии.
   Рябь хлынула сразу, как волна из тела моря. Его кончик слепо вращался в сужающемся конусе, чувствуя. Это тронуло молодого человека.
   Он побледнел. Не смея оглянуться, он сказал: "Помогите мне!" дико, и попытался снова пробить непреклонную стену толпы. Женщина закричала и ударила его зонтиком.
   О'Рейли разорвал свой плащ и схватил кулаком за жемчужную рукоятку своего кольта 38-го калибра. Щупальце вливалось обратно в черную массу, а вместе с ним и юноша. Он держал его за мягкое плечо и безжалостно тащил к себе. О'Рейли тщательно прицелился в ядро массы.
   - Отпусти его, - сказал он, даже не надеясь, что существо поймет или прислушается, если поймет, но подчиняясь своему чувству того, что должно. Он подождал один момент. Затем, когда буксировка продолжалась, он затаил дыхание и нажал на курок.
   С первым выстрелом толпа потеряла временный паралич и двинулась прочь, как ударная волна. С последним выстрелом, с последним пустым щелчком щуп перестал двигаться.
   Но О'Рейли, который не видел никаких признаков удара, показалось, что щупальце перестало двигаться не потому, что существо было изрешечено, пострадало от разрушительных ударов, а потому, что существо было озадачено, пыталось уловить новый фактор в этих странных окрестности. Щуп перестал двигаться, но не ослабил хватку.
   Пауза, однако, дала молодому человеку возможность скинуть куртку, оставить ее болтаться на конце щупа и рвануть сквозь испаряющуюся толпу.
   Существу потребовалось некоторое время, чтобы взвесить куртку и обнаружить, что она нужна. За это время О'Рейли загнал несколько оставшихся душ в убежище. А потом он стоял, рассматривая брошенные автомобили, приливную кучу шляп, зонтиков, свертков, сумочек, туфель, лица, выглядывающие из укрытия. Он был наедине с вещью. Он позволил куртке упасть и неуверенно поплыл к нему.
   Он медленно попятился. У него в голове не было иной мысли, кроме как как-то удержать эту штуку на этом месте, пока не придет помощь. Выстрелы, пробки и телефонные звонки от испуганных граждан наверняка скоро принесут эту помощь. Тем временем он будет удерживать существо за собой в этом ограниченном пространстве, стараясь не дать ему приблизиться ни достаточно близко, чтобы схватить его, ни достаточно далеко, чтобы потерять его из виду.
   Дрожащий наконечник, ударяющий в то место, где он был или должен был быть, подходил все ближе с каждым ударом, и у О'Рейли не было ни минуты свободного времени, чтобы следить за подмогой, которая должна была прибыть. Но когда он уловил движение за пределами поля зрения, он вздохнул, как ребенок, когда взрослый снимает с него слишком большую ношу. И он немного повернул голову, чтобы увидеть фигуру, крадущуюся на краю его поля зрения.
   Это была женщина. Вены на висках апоплексически напряглись. Женщина наклонилась, чтобы подобрать зонтик.
   О'Райли снова посмотрел на вещь. Присутствие женщины заставило его отвернуться от него. Женщина взяла зонт и начала расправляться. Затем она увидела, как что-то движется в ее направлении, и уронила зонт, ее тело превратилось в застывшую букву Z. Кончик щупа качнулся в поисках.
   "Бей, проклятый дурак, - яростно завопил О'Рейли.
   Но, сжав губы, женщина снова нагнулась и взяла зонт. Она снова выпрямлялась, когда щуп достиг ее.
   Лихорадочно О'Рейли перезарядил свой 38-й калибр пулями с пояса. Он выстрелил в массу и, когда это не помогло, выстрелил в щуп с таким же отсутствием эффекта. Он снова убрал в кобуру свой бесполезный 38-й калибр. Снова свисая со щита, его дубинка стучала по плащу на бегу.
   Существо научилось отвергать одежду. Прощупывание пошло на плоть. Он обвился вокруг руки женщины и заманил ее внутрь.
   О'Райли схватил женщину за другую руку и за талию и уперся каблуками или попытался сделать это на скользком тротуаре. Женщина потеряла сознание, и криков от боли при перетягивании каната не было. Но было невозможно освободить ее от безжалостного сматывания, не разорвав надвое. И О'Рейли пришлось уступить и, в конце концов, отпустить и смотреть, бессильно бушуя.
   Словно волна, появилось еще одно щупальце. Он имел меньший охват, но гораздо большую широту. Это окутало женщину. Затем, словно выплевывая яму, он разоблачил ее и одним движением выкатил наружу.
   Она лежала на блестящем асфальте, сморщенная оболочка, как будто эта штука высосала из нее всю ее сущность, выпотрошила жизненную энергию, которая поддерживала движение ее тела и придавала ему смысл. В неоновом пятне ее плоть, казалось, уже покрылась гнилостным отблеском.
   О'Райли слишком поздно понял, что слишком долго отвлекался от этого дела.
   Словно наслаждение ее существом только разожгло его аппетит, существо вдруг щелкнуло своим длинным щупальцем в сторону О'Рейли. У него была новая сила, новая скорость, и О'Рейли был недостаточно быстр или силен, чтобы уйти. Похожий на кабель конец щупа сделал несколько оборотов вокруг голого запястья О'Рейли, заставляя его двигаться быстрее.
   "Так вот оно что, - с удивлением подумал О'Райли. Его спокойствие удивляло его, но удивляло и спокойно. "Так вот как это заканчивается. Пока, Мария. Пока, Билл...
   Но к черту философское принятие неизбежного. В нем была борьба. Он не позволил бы этой вещи иссушить себя, не борясь до последнего за обладание своей душой. И он боролся тщетно, но мрачно.
   Но это было не короткое широкое окутывающее щупальце, появившееся, когда он приблизился к телу массы. Это был третий щуп, проволока в порядке.
   Оно истончилось почти до микроскопической тонкости и, пока длинное щупальце удерживало его руку неподвижно, безболезненно вонзилось в его кожу. Он ничего не чувствовал. Но другое чувство, которое он осознал впервые, подсказывало ему, что щуп мчится по нервам его руки к мозгу и что он раздваивается, разветвляется, разветвляется в его мозгу.
   Зондирующие невидимые концы оживляли воспоминания - не столько воскрешая их, сколько отбрасывая назад во время их возникновения...
   - Луна, - раздался в темноте голос его матери. "Луна." И удивляясь, он переводил взгляд с бледного пятна, которое было ее лицом, на бледное пятно, которое было ее рукой, указывающей на яркую округлость или круглое сияние немного выше в темноте. Она сказала, ее голос тоже казался размытым по сравнению с его сонным слухом: "Видишь, детка? Луна?" Но круглая яркость или яркая округлость совсем не походили на коричнево-белую вещь, которую он помнил, медленно движущуюся в зелено-голубом пространстве и против нее. Коричнево-белое существо было Му. Может быть, Луна была чем-то другим?
   Дядя попыхивал трубкой, но исходил только мертвый запах. Дядя шарил в карманах жилета. "Проклятие! У меня кончились спички, - сказал дядя, глядя на него, как на товарища по несчастью. -- Я знаю, где, -- сказал он, слова его сыпались сами собой, спеша вырваться, -- в курице.
   - В курице? - сказал дядя, приподняв тяжелую бровь. "О, да, в курице. Иди за ними, мальчик Роджер. Ты найдешь их на курином столе, где твоя мать готовит еду на ужин.
   - Не дразни ребенка, Фрэнк, - сказала его тетя полусмеясь, полусердито. - Нет, верно, - сказал дядя, выпуская еще больше мертвого запаха. "Конечно, ты заходишь в курицу и смотришь на куриный стол, где твоя мама набивает кухню на ужин".
   Он скандировал: "Сыр и крекеры стали грязными!" и вдруг старый священник, которого он не видел и не слышал, схватил его за ухо, и ему стало больно. "Богохульство, богохульство, богохульство!" - сказал старый священник, хлопая себя по уху каждый раз, когда произносил слова: "Остерегайся смертного греха, О'Рейли. Остерегайтесь смертного греха".
   Эта штука создавала у него жуткое впечатление, будто он находится в состоянии прослушивания, как если бы прослушивал его разум. Это было первое, что поразило его, когда он понял, что еще жив. И вдруг его поразило, что разрозненные воспоминания - о его матери, дяде, священнике, который держал его в ошейнике, - имели одну общую черту. Они были связаны с использованием слов. Может быть, эта штука прокладывала себе путь через лабиринт его разума, пытаясь добраться до речевого центра его мозга? Пытался ли он найти способ общения?
   Похоже, так оно и было, потому что, как будто оно знало, что он что-то замечает в его недостатке, оно испытало или, вернее, получило чувство удовлетворения. Чувство, которое он недавно осознал, подсказывало ему, что эта штука ищет порядок, систему хранения документов, систему отсчета. Чувство говорило ему, что вещь отвечает чувством благополучия, когда она находит, и чувством опасения, когда она не может найти структуру, соответствующую ее собственному чувству порядка.
   Этот пробуждающийся путь его восприятия, по-видимому, функционировал на глубочайшем уровне - субэлектронном? - его существа, следуя за потоком транспорта, не способным - пока? - контролировать поток. В какой-то момент он ощутил чувство ужаса, когда ветвящийся зонд отодвинулся от зияющей бездны большой продольной трещины, а чуть позже чувство облегчения, когда он нашел огромную полосу волокон, соединяющую пропасть между полушариями его мозга. и благополучно пересеклись.
   Внезапно он снова смог видеть. Его мысленный взор настолько завладел его вниманием, что он до сих пор не осознавал, что был слеп к внешнему миру. Но теперь он снова смотрел на внешний мир, и давно знакомое казалось ему незнакомым. Ему было трудно представить мир. Блоков было слишком много. Во всех направлениях он как будто пытался заглянуть за угол. И ему казалось, что это потому, что он видел свой мир не только через сито своего ума, но и через сито чужого ума. Ибо теперь он выглядел так, как если бы он был глазами существа.
   Теперь, когда он обратил свой взор на саму вещь, он увидел, что ее внешний вид изменился. Это была не твердая масса, а решетка из быстро пульсирующих волокон. Теперь он видел это довольно ясно; не было размытия контуров. И все же его новое чувство - субэлектронное? Оно как бы шептало "да" - говорило ему, что он все еще не видит вещь такой, какая она есть на самом деле, а видит ее фильтрующе, видит такой, какой она видит себя такой, какой он ее видит.
   Мир казался ему почти таким, как если бы он смотрел сквозь очки своей бабушки. Они были блестящими, и ее глаза казались очень большими. Когда он был еще слишком молод, чтобы выразить свои желания словами, он тянулся к очкам. Но ему пришлось спокойно сидеть на коленях у бабушки и позволить ей поднести очки к его глазам. И тогда мир не стал странным! Но однажды он сорвал их с лица своей бабушки, и они чуть не порвались, а отец хлопнул себя по рукам и сказал, что Роджер плохой мальчик и больше не может смотреть сквозь бабушкины очки. Но и после этого бабушка иногда давала ему посмотреть сквозь них, хотя ему приходилось сначала кивать головой, чтобы не схватиться, а сидеть неподвижно на коленях у бабушки, пока она подносила очки к его глазам.
   Он и существо двигались, придя к некоторому пониманию на уровне, который он еще не перенес в сознание. Они начали движение на восток по 51-й улице. "Идти не в ту сторону по улице с односторонним движением", - подумал О'Рейли с безумным возмущением. Он поднялся на тротуар. Черная масса шла за ним, как человек может ублажать собаку на поводке.
   Звук, похожий на медленную утечку. О'Райли огляделся. Он увидел форму синего цвета. Он шипел, чтобы привлечь его внимание. Он прищурился. "Сержант. Вителло?
   "Да. Послушай, О'Райли, - как будто шепот имел какое-то значение, - ты понял?
   "Нет. У него есть я".
   "Ой. Что это за хрень?"
   "Я не знаю."
   - Куда, черт возьми, ты идешь?
   "Я не знаю." Нет, это было неправильно, потому что он вдруг понял, куда они направляются. "Публичная библиотека".
   "Библиотека? Какого черта?
   "Я не знаю." Он знал, но объяснять было бы слишком долго.
   "Ты не знаешь? Ты смешно говоришь, О'Райли. Тебя это загипнотизировало?
   "Нет." Нет?
   "Ну, попробуй затормозить, что бы это ни было. Мы расчистим путь.
   "Я буду стараться."
   сержант Вителло расплылся.
   Существо, казалось, никуда не торопилось - или, по крайней мере, еще не овладело земным чувством времени. Медленно они двинулись на восток по 51-й улице. Когда они пересекли Бродвей, О'Рейли увидел приближающуюся патрульную машину своего сержанта. Он плыл немного впереди них. Его лицо бледно-странное, сержант. Вителло что-то шептал в микрофон, серьезно кивая, чтобы придать вес своим словам.
   О'Рейли чувствовал, как весь город топчется на месте, затаив чудовищное дыхание, ждет, прислушивается. Звук его шагов по мостовой показался ему оглушительным. Вокруг него пульсировала зловещая тишина, а на краю ее он слышал, как завывают и затихают сирены. Казалось, он двигался в подвешенном состоянии, нащупывая путь сквозь туман вверх по скользкому склону, а темное море разъедало песок под его пятками.
   На 5-й авеню они повернули направо. Впереди О'Рейли увидел патрульную машину своего сержанта, а по обеим сторонам мелькнули голубые полосы, оцепляющие перекрёстки, придающие форму аморфным толпам. На мокром блестящем проспекте все было смутно и расплывчато, как сцена на дне моря, где существа выращивают свои собственные лампы.
   Они переехали с 5-й на 42-ю улицу. О'Рейли и существо свернули к главному входу в Публичную библиотеку, пройдя между каменными львами-близнецами по бокам, которых Цветочек назвал Терпением и Стойкостью, существо поднялось по ступенькам, на своем собственном эскалаторе.
   Сквозь гулкую пустоту они направились в справочную комнату и, оказавшись там, к столу, за которым задумчиво расправил свои тяжелые крылья полный словарь. Не нуждаясь в подсказках, О'Рейли открыл первую страницу и пробежался глазами по каждой из трех колонок по очереди. Он перелистывал страницы в темпе, который, казалось, подходил этому делу. За тридцать минут он просмотрел весь том. Сделав это, он подобрал английскую грамматику, которую подсмотрел поблизости, и так же бегло просмотрел ее. Когда он прострелил заднюю крышку указательным пальцем, он выпрямился.
   Все это время он и не думал садиться, а склонялся над книгами; и теперь, когда он выпрямился, он заскрипел и с улыбкой боли сказал: "Ой!"
   Слова проносились по мысленному экрану. Прежде чем он уловил смысл слов, он уловил смысл написанного. Существо разговаривало с ним.
   Казалось, что эта штука зафиксировала всю полноту и грамматику вместе с образами, которые слова вспыхивали, как искры, в уме О'Рейли без его ведома в то время, и, чтобы донести свое сообщение, она молниеносно устремилась вправо. страницы и строки и выделил курсивом нужные слова.
   Эта вибрация была в вашем диапазоне речи , вещь растянулась. Что ты говорил ?
   О'Рейли потребовалась минута, чтобы подумать. Затем он вспомнил вызывающую улыбку боль выпрямления и в безумном порыве представил воздушный шар из комиксов, окружающий легенду Ой !
   В тот же миг файловая система вещи зажужжала и выдала определение. Ой, существительное. [ME nouch ("ноч" ошибочно принимается за "ан ой") < OF ноуч, ожерелье, воротник < OHG nuscja.] Брошь или застежка; оправа драгоценности . Определение его не удовлетворило. О'Райли ощутил недоумение, которое существо быстро выразило словами. Я не понимаю. Что вызвало этот объект в вашем уме ?
   О'Рейли чувствовал тайное чувство радости каждой клеточкой своего существа. Он задавался вопросом - и задавался вопросом, проявляется ли его любопытство - сможет ли он вывести эту штуку из равновесия. Если он мог ошибаться, он был уязвим. Степень уязвимости будет зависеть от того, насколько эффективно он сможет исправить свои ошибки. Итак, что вызвало в его уме этот "объект"? Тогда очень хорошо; он представил себе, как выпрямляется и морщится.
   Чувство нетерпения. Я уловил это ощущение боли в то время, а также то, что вы вспомнили о нем. Объясните, какое это имеет отношение к броши, застежке или оправе драгоценного камня.
   Слово ой является омонимом. Запись, следующая за той, которую вы процитировали, является той, которая применима в этом контексте. Ой, междометие. Крик, выражающий боль . Что его удивило, так это то, что его полная память не удивила его. Он поработает над этим позже. Если бы было позже.
   Тем временем эта штука работала над тем, что он отправил, и теперь отвечала. Чувство боли, а затем воздушный шар из комиксов с легендой Ой !
   Да , подтвердил О'Райли.
   Чувство перекрестности. По кирпичику он изложил ход своего мышления. В тот момент я не сомневался в достоверности смысла. Я кричал, чтобы выразить боль.
   Мой мой. Можно спросить, почему? Почему ?
   У нас нет того, что вы называете омонимами, и я нахожу это понятие мучительно болезненным .
   Расскажи нам больше.
   Вне моего собственного мира я слабо цепляюсь за реальность. Я не терплю двусмысленности .
   "О, правда?" Ptl. О'Райли скривился. И тогда, более здравомысляще, увидев просвет, Где твой мир ?
   мгновение, я прибыл с планеты Лаана, темного компаньона звезды Алгол .
   Сама по себе формулировка не имела эмоциональной окраски, но О'Рейли почувствовал слишком сильную боль для ой! - телескопическое переживание долгого путешествия Лаанахана на корабле его собственной формы через глубины пространства и времени, сквозь бомбардировки энергией и материей.
   Почему ты покинул свой дом и пришел сюда ?
   Я не знаю, почему я ушел. То, что случилось, должно быть, было чрезвычайно неприятно, ибо, хотя я и помню страшное путешествие, я забыл все об обстоятельствах моего отъезда, кроме того, что я забыл об обстоятельствах моего отъезда.
   Приходи еще?
   Я здесь для одного. Я долго охотился за этой штукой. Я приземлился там, где почувствовал его наибольшую силу .
   О'Рейли не стал спрашивать, на что охотится ла'анаханец. Вместо этого, убеждая себя быть убедительным, он подумал: "Здесь никто не хочет причинить вам вред, если вы придете с миром". Вы имеете в виду хорошо ?
   Конечно .
   Хорошо . О'Рейли обнаружил, что вспотел.
   Но то, что хорошо для меня, может не подойти вам .
   Холодная струйка. О'Райли вспомнил эту женщину. Зная, что ему не понравится ответ, он спросил: "Что ты ищешь здесь ? "
   Площадка для кормления .
   Настойчиво О'Рейли спросил то, что боялся спросить: чем вы питаетесь ?
   Жизненная энергия .
   Что это ?
   Вы не знаете ?
   нет . Он боялся, что знает.
   На самом деле, вы должны знать. У тебя есть это. Это то, что отличает органическую материю от неорганической, если использовать ваше грубое определение .
   О'Райли почувствовал себя плохо. Он снова вспоминал женщину до и после. Он нервировал себя. Как часто у вас возникает тяга к этой жизненной энергии ?
   Не часто . Но как только Лаанахан вселил надежду в эти слова, он сбил надежду своим следующим словом " Всегда " .
   Нехорошо, О'Райли, совсем нехорошо. Он задавался вопросом, получило ли это существо заряд, играя с ним в кошки-мышки. Но он сам удивился тому, что был совершенно спокоен, как будто зная самое худшее, успокоился. Тем не менее, он колебался, прежде чем задать свой следующий вопрос. Возможно, это было не в лучшем - должен ли он сказать? - вкусе. Кроме того, это может дать вещи идеи. Он перевел дыхание. Вот пошел. Тогда почему ты не истощил мою жизненную энергию, как истощил ее женщину ?
   То, что я слил раньше, совсем не удовлетворяло. Оно было плоским, безвкусным. Чего-то не хватало. Жизненная энергия на Земле показалась мне очень разочаровывающей, вряд ли стоящей того, чтобы ее получать .
   Очень хорошо, О'Райли, действительно очень хорошо. Волна облегчения показала ему, что он был не так спокоен, как он себе представлял. Тогда ты больше не будешь хотеть ?
   С другой стороны. Эта встреча обострила мой аппетит к настоящему .
   Сделай гигантский шаг назад, О'Райли, назад к тому, что совсем не хорошо.
   Но прежде чем я смогу полностью переварить и насладиться сущностью земной жизненной энергии, я должен узнать как можно больше о вашем образе жизни .
   Почему должен -
   Колени растворились. Лаанахан отверг мысль О'Рейли: " Я буду задавать вопросы" .
   Не будем злиться.
   Какая у тебя работа ?
   "Я олицетворяю суперэго в политике разума и тела". Теперь, откуда, черт возьми, это взялось? Это никогда не было его языком. Шок от того, что вторглось в его разум, казалось, подтолкнул его к новому взгляду на свой мир и на себя в своем мире, взгляду, который охватывал больше земли и включал то, что лежало под поверхностью. Ему было хорошо это знать, но он должен был вывести ла'анаханцев из равновесия. Чем дольше он сможет удерживать его от понимания образа жизни на Земле, тем лучше для этого образа жизни.
   Я терпеливо жду , - нетерпеливо сообщил Лаанахан. Мне важно знать, что для твоего социального положения, чем ты зарабатываешь на жизнь, эти вещи окрашивают твой кругозор .
   Я... - начал он думать, полицейский. Он остановился. Он задавался вопросом - и снова задавался вопросом, проявляется ли его удивление, - сможет ли он уйти от мысли, которая только что пришла ему в голову. Даже если бы он мог, возможно, он делал из этого слишком большое дело, слишком полагаясь на него как на возможное оружие. Он рискнул. Я медник . Он попытался представить себе только это слово, без его коннотаций.
   Ах. Медь, существительное. Тот, кто управляет копировальной машиной .
   Тайная радость. нет .
   Он почувствовал предчувствие. Нет ?
   Медь, существительное. Сленг. Полицейский .
   Полное отвращение. Есть более одного котла? Да, вижу - медь, существительное. [В КАЧЕСТВЕ. медь < L. cuprum, cyprium < Gr. Киприос, Кипр < Кипр, Кипр, известный медными рудниками около 3000 г. до н.э.] 1. Красноватый пластичный металлический элемент (атомный номер 29, символ Cu), встречающийся в природе и в рудах, один из лучших проводников тепла и электричества. , в чистом виде и в сплавах, широко используемых в искусстве. 2... Хватит ! Мучительная боль. Лаанахан действительно страдал. Она отгородилась от него, как раненое животное стремится побыть в одиночестве, и на мгновение предоставила его своим мыслям.
   Медь напомнила того, кто был весь из меди. сержант Вителло. Что он делал там, в неоновом тумане? Он подумал о своей неприязни к сержанту. GI-ность Вителло и впервые счел ироничным тот факт, что один Ptl. Роджер О'Райли, который занимался охраной других, должен ненавидеть охрану себя. Полицейская. Охрана территории. Зачистка сигареты в полевых условиях - разрезание бумаги и рассыпание табака, а затем скручивание бумаги в бесконечно малый комок - впоследствии облегчило охрану района. Вернись, О'Райли. Никаких "но. Вы не можете убежать, отступив в прошлое. Сейчас тебе лучше найти способ разобрать эту штуку, которая прицепилась к тебе - и снова влезает.
   О'Рейли почувствовал, что произошла трата энергии. Но "Лаанахан" в целом восстановил самообладание, и послание прошло безлично, как бюллетень новостей, промелькнувший вокруг Таймс-Тауэр. Я начинаю понимать различия, которые вы проводите, ваше абстрагирование от тотальности реальности .
   Тогда уходи. Разве ты не видишь, что ты всего лишь плохой сон?
   Если ваше мировоззрение не более хаотично, чем то, что мне пришлось пережить так долго, я верю, что смогу поглотить жизненную энергию здесь с некоторой степенью эффективности и удовлетворения, в конце концов .
   Лучше поторопитесь в убежище. Через мгновение сновидец проснется - и тогда где вы будете?
   Но мне нужно узнать больше. Теперь, каковы ваши желания ?
   Самый непосредственный? Чтобы слезть с крючка. Черт возьми, самодовольство ла'анаханцев, предполагающих, что О'Рейли будет участвовать в уничтожении себе подобных, приводило в бешенство. Теперь послушай, Джек, хватит. Почему я должен говорить вам ?
   Он почувствовал удивление. Потому что ты ничего не можешь сделать, чтобы помешать мне. Вы не поддаетесь неизбежному ?
   Мрачная пустота была ответом О'Рейли.
   Однако, если вы не желаете, я могу найти других, более сговорчивых . Что-то вроде вздоха. Вы доставляете мне много неприятностей .
   Чертовски плохо, Джек.
   Сокращаясь, как увядшие щупальца, зонды начали выходить из складок мозга О'Рейли.
   Держись . О'Райли сдался. Терять контакт было нехорошо. Мало того, что он, скорее всего, потеряет свою жизненную энергию из-за Ла'анахана, как только он больше не будет ему нужен в качестве наблюдателя, но он только уступит место другой жертве.
   Лаанахан держался.
   Ладно, Ропер, продолжай свой опрос. Теперь, что вы спрашивали ?
   Каковы ваши желания ?
   О, да. Ну-ну что? Бекон, яйца, тосты с маслом и черный кофе . Посмотрим, как ты сделаешь, как джинн, и подашь их.
   Еда? Ах я вижу. Что для меня жизненная энергия. Но это только для того, чтобы вы продолжали; то есть из плоти. Какова цель вашего путешествия; что за дух ?
   Эй, Джек, ты хочешь сказать, что у тебя есть дух? Неважно, дай подумать. Это была вещь, которую он никогда не озвучивал. Чего я хочу от жизни, так это реализовать свой потенциал, продуктивно жить для себя и для тех, кого люблю .
   Любовь ? Лаанаханец вздрогнул от этой концепции, но ответил бойко. Продолжайте .
   Г'ван, ты сам. Что еще вы хотите знать ?
   Кто те, кого ты любишь ?
   Моя семья .
   Семья ? Ла'анаханец снова вздрогнул.
   О'Рейли поколебался, а затем сказал " да " . Затем, поскольку их образы промелькнули в его сознании, он неохотно добавил: "Моя жена и мой сын " .
   Где они?
   На этот раз он колебался немного дольше. Главная . Он старался не представлять себе, где находится дом.
   Должно быть, ему это удалось, потому что следующий вопрос был: " Где дом ? "
   Стойкий ублюдок. Он визуализировал перекрестную штриховку Манхэттена и точно определил здание в нижней части Ист-Сайда. Под землей, в то же время, сам того не осознавая, он набросал схему метро, которое курсирует между домом и участком.
   Веди меня к себе домой .
   Не так быстро, Джек. Что для ?
   Эти отношения - любовь и семья - новы для меня. Я хочу узнать больше об их функционировании. Я хочу посмотреть глазами вашей жены и вашего сына .
   Это большие желания, Джек. Обещаешь не причинять им вреда ?
   Обещать? Мне не нужно торговаться с вами .
   Тогда я не могу обещать отвести тебя к себе домой .
   Неважно. Я знаю дорогу .
   Теперь был момент для пробуждения. И если это не удалось, сейчас самое время погрузиться в более глубокую фантазию безумия.
   Момент ускользнул, и он оказался в железной хватке безжалостной реальности. Он двигался с ла'анаханцем по огромному пустому залу, пытаясь придумать выход. А потом они покидали Библиотеку, минуя каменную гордыню Терпения и Стойкости, и он понятия не имел, что можно сделать, чтобы предотвратить встречу с женой и сыном.
   О'Рейли повернул направо, рассчитывая опуститься на 5-е место.
   нет . Привязные катушки реализованы нет. В голове О'Рейли мелькнула карта Манхэттена, и метро превратилось в огненный след. Веди меня ко входу в метро .
   Он планировал поехать на кожаном экспрессе. Вы не хотите ехать на метро . Задержись на время.
   Ла'анаханец не стал спорить. Они повернули налево, затем двинулись на восток, к Центральному вокзалу.
   Уже стемнело, неоновая дымка сгустилась, и О'Рейли поначалу не был уверен, что отдельные тени, следующие за ними, реальны. Затем он услышал голоса, и тени приблизились.
   Шипение.
   "Сержант. Вителло?
   Что-то неслышимое.
   "Сержант. Вителло?
   "Я сказал да. С тобой все в порядке, О'Райли?
   "Уже. Слушай, оно хочет...
   - Какого черта ты делаешь в библиотеке?
   "Читать."
   "Ой. Какого черта?
   "Это было обучение общению".
   "Ой."
   Тени, бродившие по О'Рейли и Ла'анахану, отважились приблизиться, и О'Рейли разглядел знакомую фигуру сержанта. Вителло и, выше, стройнее, незнакомая фигура в яркой военной форме.
   - Позвольте мне, сержант. Резкий, отмахиваясь, голос.
   "Да сэр."
   "Я лейтенант. Уэйн, армия США. Насколько мог понять О'Рейли, лейтенант казался представительным, хотя и несколько нетерпеливым молодым человеком, серьезно наслаждающимся безотлагательностью чрезвычайной ситуации. - Сержант?
   - Вителло, сэр.
   "Сержант. Вителло и я - группа связи. Так вот, эта штука уже убила одного человека, помимо того, что нанесла ущерб на тысячи долларов. Наша задача - остановить его до того, как он убьет кого-нибудь еще и нанесет еще больше вреда. Итак, вы занимались этим почти два часа, офицер. Что вы можете нам сказать? Что это?"
   - Это существо из другого мира.
   "Хм. Вы уверены в этом? Уверен, что это не коммунистический трюк?
   "Я уверен. Слушай, возьми мой...
   - Чего оно хочет?
   "Он хочет питаться людьми".
   "Это что?"
   "Хочет питаться людьми. Ему нужен источник того, что он называет жизненной энергией".
   "Ну, вы говорите ему, что армия настроена серьезно. Если он не сдастся безоговорочно, мы его уничтожим, слышите? Даже если для этого понадобится атомная боеголовка. Я подожду, если вам придется перевести это.
   "Оно понимает".
   "Отлично. Тогда, если вы направите его к командирской машине за углом... - Он приоткрыл рот, когда О'Рейли и "Ла'анахан" продолжили свой путь к Центральному вокзалу. - Вот видишь, куда ты идешь?
   "В метро. Слушай, возьми мой...
   Но лейтенант говорил по рации, которую О'Райли только сейчас заметил. "Инопланетянин игнорирует предупреждение. Он движется на восток, к входу в метро на Центральном вокзале... Я узнаю, сэр. О'Райли он сказал: "Почему метро?"
   "Мы направляемся домой".
   "Хм. И это в центре города, я полагаю. О'Райли кивнул. "Это было бы. Если бы мы только могли достать его, скажем, в дебрях восточного Бронкса...
   - Это не принесет никакой пользы.
   Лейтенант был оскорбительно сдержан. - Видите ли, мы могли бы задавить его танками или обстрелять его снарядами.
   - Это все равно не принесет никакой пользы.
   "И почему бы нет?"
   Это было похоже на обсуждение способов и средств изгнания призрака, когда этот призрак подслушивал.
   "Он пересек пространство в собственном теле".
   "Так?"
   "Таким образом, он может парить над любой попыткой его сбить, он может отразить любую бомбардировку".
   "Хм." В мундштук: "Вы поняли, сэр?.. Ну..."
   Пока лейтенант говорил сержант. Вителло воспользовался возможностью, чтобы сказать: "О'Рейли, что вы пытались нам сказать?"
   Благословение на этом плоском красном от свеклы лице. "Приведи мою жену и сына..." Это было все, что лилось из уст; Ла'анахан открыл кран.
   - А как насчет вашей жены и сына?
   Уведи мою жену и сына .
   - Что случилось, О'Райли? Что ты пытаешься сказать?
   Уведи мою жену и сына.
   - Почему ты не отвечаешь?
   Уведи мою жену и сына .
   - Ваша жена и сын - вы боитесь, что это может с ними сделать? Это?"
   О'Райли не мог ответить словами. Но если он не телеграфировал, то мог быть другой способ ответить. Он закрыл глаза, чтобы ла'анаханцы не видели качающийся городской пейзаж, и кивнул.
   "Ага. И ты хочешь, чтобы мы забрали твою семью?
   Его голова была шаром, пытающимся вместить слишком много боли. Лаанаханцы в слепом безумии обдумывали удар за ударом. Боль прекратится, если он откроет глаза. Он закрыл их и снова кивнул.
   - Осторожнее, О'Райли.
   Его плечо ударилось о что-то твердое, о что-то реальное, чего только можно желать, и его глаза распахнулись. Они приближались к пересечению Мэдисон-авеню, и он наткнулся на светофор на углу. Он бы пошатнулся, если бы не хватка Ла'анахана. Как бы то ни было, из-за перекоса его веса вывихнулась рука.
   Небольшая пауза еще больше приблизила оторванные тени. Слишком близко.
   Смесь гнева и голода, и настала очередь О'Рейли кричать. Смотреть это .
   Но слова не разлетелись по воздуху, и оторвавшиеся тени не получили сообщения об опасности.
   Лейтенант смотрел на него и говорил в ложу: "Нет, сэр, бедняга еще не может говорить". В его взгляде была отсутствующая доброта, как будто он списал О'Рейли со счетов. - Вы узнали его домашний адрес с Центральной улицы?... Хм. Эвакуировать весь жилой комплекс будет непросто, сэр. Он прищурился, сверяясь со своим запястьем. "У меня есть 2105 часов, сэр". И он начал говорить что-то еще, когда коробка вырвалась из его рук, как мокрое мыло, когда ла'анаханцы хлестали-обертывали его руку.
   В тот же момент Лаанахан выпустил еще одну часть своей формы, чтобы запутать сержанта. Вителло. Он скормил лейтенанта покровительственному выступу, и в следующий момент он превратился в отброшенную шелуху. О'Рейли ощутил чувство удовольствия, которое вызвало в нем чувство ужаса. Лаанахан начал связывать сержанта. Вителло.
   Недолго думая, О'Рейли подумал лаанаханцам: " Подождите". Вы хотите посмотреть глазами моей жены и сына, не так ли ?
   Да. Я больше, чем когда-либо, стремлюсь проникнуть в суть человеческих отношений. На этот раз я впитал больше жизненной энергии. Земля кажется очень многообещающей .
   Черт тебя подери. Проклятый сержант. Вителло тоже. Во что он втянул свою семью из-за этого ублюдка из свода правил? Тогда отпустите его, и я скажу ему отменить предупреждение .
   Лаанахан выпустил сержанта. Вителло, поскольку сладкоежка может отказаться от эклера сейчас ради торта позже.
   Если бы сержант отошел достаточно далеко, вместо того, чтобы ошеломленно оставаться в пределах досягаемости Ла'анахана, О'Рейли нарушил бы свое слово. Но поскольку дела обстояли так, как было, он с горечью сказал: "Слушай, я добился того, что отпустил тебя, пообещав, что ты проследишь, чтобы моя жена и ребенок остались дома. Не предупреждайте их. Оставь это мне, чтобы я разобрался, когда мы туда доберемся.
   сержант Вителло, слишком потрясенный, чтобы показать это, машинально взял рацию, неуверенно подергал ее и заговорил в нее. "Алло?... Нет, сэр, это сержант. Вителло. Эта штука достала лейтенанта так же, как и ту женщину... Нет, с О'Рейли все еще все в порядке. Он снова может говорить. Говорит не предупреждать его жену, он позаботится об этом, когда они приедут. Я не знаю, есть ли у него что-то на уме, и он говорит от своего имени, или дело заставляет его так говорить.
   Ты что-то задумал, О'Райли? Собираешься принести эту штуку домой, О'Райли? Даже увидев и почувствовав, что случилось с лейтенантом? Возможно, еще не поздно попытаться выкрикнуть отмену отмены.
   Они оставили сержанта позади, и О'Рейли даже не пытался кричать.
   * * * *
   Остальной дороги он не знал. В одну минуту в сознании он был на углу 42-й и Мэдисон, в следующую минуту в сознании он был у входа в метро.
   В промежутках, если Лаанахан настраивался, а не лениво смотрел на туманные здания в неоновой дымке, он получал спутанные размышления. Кем был О'Рейли, чтобы взять на себя ответственность вершить судьбу? Оставьте это большим мозгам, которые будут работать над этим прямо сейчас. Кем был О'Рейли, чтобы восстать против списания Ptl. Роджер О'Райли? Кем был О'Рейли, чтобы подвергнуть опасности свою семью безумным замыслом? На этом промежуточный этап закончился.
   Они спустились. Раздевалка была пуста. Рассыпавшиеся жетоны блеснули. В лабиринте было пусто и тихо. Они прошли через ворота, а не через турникет, и О'Рейли показалось, что они проходят через ворота другого типа, петляющие через рог, потому что он уловил баншиный вой сирен по обе стороны тишины.
   Когда он спускался, ла'анаханцы бежали рядом с ним, он не сводил глаз со своих ботинок. Он не смотрел на следы. Пытаясь скрыть то, что он намеревался, он заставил себя не замечать того факта, что платформа резко обрывается, а рельсы обрываются. Он заставил себя понять, что платформа продолжается. Он отложил это в уме.
   Незадолго до того, как он повернул голову к краю платформы, он закрыл глаза и визуализировал, что она простирается примерно на три фута дальше. Он держал глаза закрытыми, все еще удерживая изображение.
   Если Ла'анахан продолжит движение, нереальная платформа выдаст его. Он упадет и ударится о третий рельс.
   Страховка забрала бы и О'Рейли. Это была трудная часть, не думать об обжигающей вспышке, которая убьет и его.
   Ла'анахан продолжал двигаться. Они прошли через край.
   Возможно, это была пропасть. Удивительно, но он успел ощутить себя единым со всеми - не только с Марией и Билли, но и с перепуганным молодым человеком, который сбежал, с молчаливой женщиной, которая не сбежала, с трудолюбивым сержантом. Вителло, покровительственный лейтенант. Любовь первых двух и бравада, и упрямство, и придирчивость, и тщеславие остальных принадлежали ему, и меняющиеся обстоятельства делали их мелкими или благородными, глупыми или мудрыми, изменяя действительность. Его плоть сжималась от реальности удара, точно так же, как он всегда чувствовал, что его дух восстает против унизительного ярлыка среднего. Он знал теперь, что он необыкновенный, неповторимый, как и все, дивное соединение атомов, такого, какого никогда не было во всем прежнем времени и пространстве, такого, которого не было иначе нигде, существующего теперь, такого, какого никогда не будет снова за все время. и пространство впереди. Уникальное - но, как и все уникальное, исчезающее в глазах вечности. Что-то, что можно списать со счетов, но уникальное. И даже когда он чувствовал, что отказывается от своей самости, чувствовал, как его индивидуальное временное единство сливается в полнейшем общении с сонмом единств в вечном потоке, он торжествующе думал: Вот кто я ! и приготовился принять обжигающую вспышку.
   Не было жгучей вспышки. Он все еще жил. Его сердце, казалось, застыло, но он все еще был жив. "Ла'анахан" упал, его тело растеклось по третьему рельсу, но к О'Райли, приземлившемуся на него, не текло ничего, кроме его собственной пульсации. Лаанахан мог быть сделан из изоляционного материала.
   Через мгновение "Ла'анахан" взлетел с рельсов и вернулся на настоящую платформу, неся с собой О'Рейли. Интересно. Я полагаю, что сделаю определенное количество ошибок, пока не восприму ваш мир ясно . Играть в кошки-мышки?
   Урчание. Яркие огни горят глубоко в темноте. О'Райли каким-то образом поднялся на ноги и пошатнулся. С грохотом и визгом подъехал поезд. Первый вагон был пуст, за исключением машиниста и двух солдат с базуками. Второй вагон был пуст, третий и четвертый.
   Поезд тронулся, и они были в нем. Неутешительный исход лишил О'Рейли всех сил. Он сидел в оцепенении, покачиваясь, как какое-то гомеостатическое оборудование. Через некоторое время он поймал себя на том, что напевает Моритат , и смутно удивился его настойчивости. Он сделал ставку и проиграл. О выплате и знании того, на что он поставил, было невыносимо думать.
   Неудивительно, что легче воспринимать события более крупного и отдаленного масштаба. Он поймал себя на том, что представляет себе, хотя и не мог сказать, было ли это его собственным воображением или каким-то ощущением плана Ла'анахана, что вся Земля - один загон для размножения живого воплощения Минотавра-Цита-Орка-Дракона. И он преследовал эту жилу мышления до тех пор, пока и о ней не стало невыносимо думать.
   Его сознание вышло наружу, и он понял, что поезд не только скользит вперед, но и максимально использует местные остановки. Хотя двери не открывались и на платформах никогда не было ожидающих, поезд простаивал добрых пять минут на каждой остановке. Что они готовили на другом конце? Что они могли сделать?
   Его станция.
   Шипение. Почти автоматически он огляделся в поисках сержанта. Вителло, понимая, что поступает глупо и что это двери неохотно с шипением открываются.
   Ему требовалось усилие воли, чтобы преодолеть инерцию и двинуться, преодолеть пропасть между порогом и площадкой. А потом, рассеянно прислушиваясь к своим звенящим по бетону шагам, не связывая звук с собой, он прикрывал блок между выходом и домом.
   Уличные фонари раскачивали туда-сюда две чудовищные тени. Блестящая мостовая омывала два чудовищных отражения, плескала их зыбко, с муаровым эффектом наложения одного экрана на другой.
   Мысли его бегом пересекли дорогу вперед, исчезли из поля зрения, устремились к окну шестого этажа, где свет должен был освещать комнату Билли. Бедный ребенок. Окно справа от окна Билли принадлежало ему и Марии. Мария. Была ли она там?
   Если ответственный человек проигнорировал то, что О'Рейли сказал сержанту. Вителло - оставить Марию и Билли в покое - и сообщил ей о надвигающейся опасности и не эвакуировал ее вместе с остальными, а предоставил ей решать, останется ли она, чтобы быть с О'Рейли в его трудные времена? А если бы она осталась, оставила бы Билли там или отослала бы его? Он не знал.
   Он ее больше не знал. Она была непонятной, незнакомой. Значит ли это, что она больше не знала его? Эти двое сошлись, пережили свой момент, а затем пошли дальше, прочерчивая в своем пересечении букву X, неизвестность.
   Разногласия начались с накопившегося раздражения от душившей душу жизни, когда он вымещал на ней свой гнев на своего сержанта, который, в свою очередь, теперь казался суррогатом гнева на самого себя. Потом ссориться, потом ссориться и не удосужиться помириться, так что останется только и не удосужиться ссориться, - и тогда они будут каменно разлучены, как львы Терпение и Стойкость.
   И вот он уже стоял у жилой застройки и с удивлением смотрел на мрачное расположение солдат в касках и зеленых джинсах, вооруженных огнеметами, базуками и минометами.
   Цирк, правда. Они могли быть клоунами, ожидающими своего часа, чтобы продолжить, ожидающими, чтобы перейти к грустному фарсу, который заставляет вас смеяться. Он посмотрел вверх. Должны быть воздушные гимнасты. И действительно, полицейские вертолеты зажужжали под Большой Вершиной.
   Он почувствовал, как щупальце напряглось вокруг его запястья, и повернулся к ла'анаханцу скорее в тщетной ярости и возмущении его настойчивостью, его дерзостью, чем страхом. Ибо в размытом мире, в котором он двигался, он был на грани того, чтобы убедить себя, что все это было далеким, нереальным, сном - и лаанаханец резко оборвал его сон, как петля палача - семяизвержение.
   Он проснулся от приторных запахов бензина, масла, резины. И знакомый дом вдруг показался кошмарной фигурой, пронзающей огонь и серу.
   Когда он проходил в центральный двор, его взгляд упал на группу, стоявшую в стороне, некоторые из них были персонажами, которых он знал по фотографиям в газетах, - мэр, полицейские и пожарные комиссары, - другие представляли собой созвездие высших военных чинов. Некоторые ободряюще кивнули ему. И это заставило его колебаться между верой и отчаянием. Ему казалось, что они смотрят на него с той отсутствующей добротой, как будто тоже списали его со счетов. Он не мог винить их. Разве он не списал со счетов Марию и Билли?
   Мария и Билли. Он вдруг почувствовал себя потерянным.
   Как только вы оказались в кругу зданий, не было ничего, что могло бы отличить одно от другого. Без номеров над входами вы потерялись в лабиринте, если вас развернули. Однако не это вызывало у него чувство потерянности. Это были окружающие войска с их бездействующими огнеметами, базуками и минометами. Если это лучшее, что они могли сделать...
   Его взгляд метнулся к вдове с шестого этажа. Свет горел сквозь вырезанный прямоугольник. Но это ничего не должно было означать. Сверкали почти все окна в жилом комплексе, и по пустому сиянию и отсутствию человеческих теней он понял, что жильцы ушли. Так что один свет не обязательно означал, что Мария и Билли все еще дома.
   Он оглянулся на VIP-группу, теперь почти потерянную в тенях. Они не подали ему знака, или, по крайней мере, он не смог его прочесть.
   Он направился к зданию, в котором горел этот важнейший свет.
   Влажные полосы зелени бегут вниз по зданию и через дорожку. Зеленый цвет возникает в результате окисления медного плафона. Забавно, медный лист становится зеленым - эта пепельница в форме дубового листа, которую он сделал в школе во время работы в магазине в качестве подарка на День отца для отца, который не дожил до этого дня, - а зеленый лист становится медным. Билли тайно работал над чем-то, что подарит ему этот грядущий День отца?
   Бедный ребенок, болезненно-зеленый оттенок его высокого лица. Было ли это последним воспоминанием О'Рейли о нем?
   У входа О'Рейли взглянул на ночное небо. Луна казалась бледным, почти невидимым пятном в неоновом тумане. Вдали мычал буксир. Где-то там Лаанахан заставил Алгола подмигнуть какой-то космической шутке.
   Входя, он подумал о шести утомительных перелетах. Поместится ли Лаанахан в лифт? Нет вреда в попытке. Это было тесное сжатие. Он нажал кнопку. Внутренняя дверь не скользила. Он посмотрел, не заклинило ли что-нибудь из Ла'анахана дверь. Нет. Он нетерпеливо уставился на ряд кнопок - и вдруг понял, что нажал не кнопку шестого этажа, а первый. Он нажал 6, и дверь скользнула, и они поднялись.
   Он злился на себя, пока не понял кое-что еще. Лаанахан не поправил его. Он чувствовал, что тот не знал о промахе. Что это доказало? Что из-за того, что О'Райли подумал, что нажал нужную кнопку, Лаанахан подумал так же? Если так, было ли это слабостью Лаанаханов, неспособностью распознать настоящую работу человеческого разума, понять, когда бессознательное берет верх над сознанием?
   Сейчас нет времени думать об этом. По мере того, как поднимался лифт, рос и его страх. Его сердце упало, когда лифт достиг шести.
   Пока они шли по коридору, он смутно заметил через открытые двери признаки поспешного бегства. Его собственная дверь была закрыта.
   Ключ от двери был в правом кармане брюк. Из-за сдерживающей хватки Лаанахана ему пришлось тянуться левой рукой, как акробату, и шарить под своим потрескивающим плащом, чтобы добраться до него. Наконец он получил это, и он отпер и открыл дверь.
   Тишина. Единственным светом был тот, что лился из комнаты Билли в холл.
   Неохотно О'Рейли двинулся по коридору к свету. Комната по эту сторону принадлежала ему и Марии. Он заглянул внутрь.
   Еще до того, как его глаза начали приспосабливаться к темноте, даже до того, как его уши уловили почти неслышное дыхание, он знал.
   Мария.
   На кровати в темноте лежало неподвижное тело. Он сердито недоумевал, как она могла спать так спокойно.
   Он надеялся вопреки всему, надеялся, что тот, кто руководил шоу, эвакуировал Марию и Билли вместе с остальными. Но человек, ответственный за это, оставил их в качестве козлов, застрявших на тигра.
   Билли застонал.
   Стон, казалось, разбудил Марию, в отличие от шума и неразберихи эвакуации. Бледное пятно ее лица поднялось, и бледное пятно ее руки выдвинулось и включило прикроватную лампу.
   В внезапном свете О'Рейли показалось, что в комнате было что-то странное, но в данный момент он смотрел только на Марию. Он продвинулся вперед, чтобы скрыть от ее глаз как можно большую часть Ла'анахана.
   Когда они целовались, и она достаточно заботилась, она могла быть на что посмотреть; прямо сейчас она была зрелищем. Она села, откинула одеяло и спустила ноги на пол.
   Раздраженная, сонная, неопрятная, она сморщила костяшками пальцев темные полумесяцы под глазами.
   Он поймал себя на мысли: "Я никогда раньше не замечал; ее волосы начинают седеть". Волна печали и нежности захлестнула его, и ему захотелось протянуть руку и нежно коснуться серого.
   Ей понадобилось мгновение, чтобы глаза привыкли к нему в дверном проеме, и в этот момент ее глаза, казалось, вернулись из какой-то области далеко за четырьмя стенами, как будто они искали спасения от серой реальности. И он вдруг увидел, как она восстает против тесных комнат, против сдавливания счетов, счетов, счетов. К тому времени, как он выплатил свои земельные наделы и всевозможные взносы, ей пришлось приложить некоторые усилия, чтобы внести ежемесячную арендную плату в размере 66 долларов .
   Она бросила быстрый взгляд на часы у кровати. Ее брови выразили удивление. Роджер пришел рано. "Что-то не так?" Она встала, ее пальцы нащупали тапочки, нашли их, извивались. Потом она увидела ла'анаханца. "Это что?"
   - А теперь успокойся, - сказал он, пытаясь успокоиться. - Что бы ты ни делал, молчи.
   Она уставилась на вещь. "Что это ?"
   - Это... ну, это существо с другой планеты.
   Долгая пауза. "Ой? С какой планеты твой друг? Может быть, я кого-то там знаю".
   Он сказал ей.
   - Нет, боюсь, я никого там не знаю, - сказала она, немного подумав. Она накинула халат. - Нет, правда, что это?
   "Что я сказал вам. Существо с другой планеты".
   "Хихикай, хихикай". Внезапно легкомыслие провалилось. Она яростно подпоясала свой халат. - Черт возьми, О'Райли, я не в настроении для игр. Билли стонет.
   Если бы он вообще ее знал, она была бы готова броситься мимо них из комнаты. Он отчаянно сказал: "Подожди". Она ждала, ее пальцы беспокойно сжимали бедро. "Послушай меня, хорошо? Это не персифляж.
   - Существо с другой планеты? она сказала. Он промолчал, а она еще более недоверчиво спросила: - Существо с другой планеты?
   Это звучало неправильно. Слова пришли спотыкаясь. Она была актрисой, поднимающейся в своих ролях. Она играла роль. Она знала, что это произойдет, и осталась. Почему?
   Теперь он знал, что беспокоило его с тех пор, как он вошел в квартиру, - легкие, едва заметные движения мебели. Они прослушивали это место. Это был их первый шанс изучить Ла'анахан. И, несомненно, они попросили ее любезно выиграть время.
   И теперь, когда он знал, Лаанахан знал. Разве это не из-за того, чтобы стать нетерпеливым? Или оно было настолько уверено в своей неуязвимости, что охотно - злорадно - подыгрывало?
   - Хорошо, - сказал он устало. "Вы можете перестать действовать. Почему, во имя всего святого, - сказал он с большим воодушевлением, - вы не ушли? Они сказали тебе, что я несу опасность, не так ли?
   - Почему я не ушел? - тупо повторила она. "Да, пришел полковник и сказал, что есть какая-то опасность, он не может сказать или не скажет, какая именно. Я хотел схватить Билли и бежать. Полковник сказал мне, что я могу, если захочу. Но он сказал, что ты сказал, чтобы мы остались. Я думал, ты знаешь, что делаешь".
   Это смех. О'Рейли знает, что делает? Разве ты не помнишь? О'Рейли недостаточно знает, чтобы обуздать обжорство семилетнего ребенка.
   Возможно, именно мысль о чревоугодии заставила ла'анаханцев взять власть в свои руки в этот момент.
   Любовь и семья, по-видимому, предполагают в основном простые отношения. Простой, но чрезвычайно энергозатратный. Боюсь, мне придется осуждать их за все, кроме целей разведения . И без перехода я с тобой пока покончил .
   И, как молния в обратном направлении, все концы щупа отошли, и щуп размотался. Прежде чем он успел предупредить Марию, он увидел браслет Лаанахана на ее запястье и вонзил зонд ей в руку, как внутривенную трубку.
   Тогда Мария смотрела на него так, словно видела его впервые - и в каком-то смысле так оно и было, потому что ее глазами ла'анаханцы впервые увидели его. О'Рейли застыл в ужасе, представляя ужасные ощущения, которые, должно быть, испытывала Мария.
   Его посетила безумная мысль. Его Кольт 38-го калибра. Если бы он обратил его против Марии, Билли и себя, то по крайней мере лишил бы ла'анаханцев их жизненной энергии. Возможно, если бы каждая будущая жертва поступала так же - или поступала так - ла'анаханцы сдались бы и ушли.
   Он никогда не знал, действительно ли он осуществил бы эту безумную мысль. Ибо как раз в тот момент, когда он предстал перед советом цензоров, Мария была свободна, а Лаанахан двигался по коридору к лучу света, и была одна главная мысль.
   Билли.
   О'Рейли и Мария действовали как один - вырвались с корнем и побежали за лаанаханцами.
   Прикроватная лампа - ухмыляющаяся панда - светилась. У Билли был необоснованный страх темноты. Билли пошевелился и нахмурился во сне, как будто шум их входа вызвал неприятную цепочку мыслей. Жалобное хныканье.
   Билли. Билликум.
   Лаанахан нащупал запястье Билли и прицепился к нему.
   О'Рейли отвернулся от лица Марии. Он крепко сжал ее плечи. Напряженным шепотом он сказал: "Иди. Покиньте здание. О тебе позаботятся внизу.
   Она услышала его, но не пошевелилась. Было бы бесполезно повторять это снова. Он держал ее крепче.
   Он смотрел поверх ее головы на воображаемых персонажей, резвящихся на обоях. Затем отсутствие движения там, где движение снова привлекло его внимание к кровати. Лаанаханец, похоже, решил хорошенько посмотреть глазами Билли. Либо это, либо какая-то форма паралича заморозила его, остановила пульсацию.
   Он оставался таким какое-то леденящее кровь мгновение, а затем с ослепляющей внезапностью прервал контакт.
   Ух! Он пробил потолок, крышу со скоростью, оставившей чистый край проделанной им дыры. Оно исчезло так быстро, что, если бы не дыра, О'Рейли мог бы убедить себя, что ее на самом деле никогда не было.
   Глядя вверх, словно со дна колодца, на звезды, он глубоко вздохнул, чуть ли не перекатывая воздух на языке от восторга. Он быстро повернулся и посмотрел на Марию, которая, казалось, тоже была поражена. Затем он снял свой плащ и накинул его на спинку кровати у изголовья, чтобы защитить Билли от тумана, который дул вниз.
   - Я его перевезу, - сказал он, - как только овладею собой. Он показал ей свои руки. Они дрожали.
   Она сказала, повторяя свои первые слова после рождения Билли: "С ним... все в порядке?"
   Словно по сигналу, Билли застонал.
   О'Райли осторожно повернул мальчика, и стоны прекратились. - Он в порядке.
   Шипение.
   О'Райли закрыл глаза и криво усмехнулся. "Сержант. Вителло. Он открыл глаза, и из-за косяка выглядывало красное от свеклы лицо.
   "Что случилось? Что-то пролетело слишком быстро, чтобы мы могли сказать, что это было. Они послали меня узнать, в чем дело".
   "Это было."
   - Это ушло навсегда?
   - Так что я верю. О'Рейли улыбнулся, когда сержант. Вителло вышел и перекрестился. "Если он когда-нибудь вернется на свою родную планету, он забудет о Земле все, кроме того, что Земля - неприятное место для его пребывания".
   - Почему он ушел?
   Почему оно исчезло? Ему на помощь пришло новое чувство осознания О'Рейли. "Ну, сержант, я полагаю, что он прошел через чрезвычайно ужасающий физиогномический опыт. Здесь он начал семантически ориентироваться на объекты внешнего мира, воспринимая без аффективных обертонов иные, чем особую культурную окраску языка...
   "Бросьте двусмысленность. Что случилось?"
   - ...и вдруг, как только оно мысленно ступило на твердую почву, оно нырнуло в метафорическую бездну мира грез - и, что еще более головокружительно, мира грез ребенка. Решающим моментом, сержант, было то, что он не знал, что ребенок спит. Он думал, что то, что он видел, было правдой".
   - Ладно, умник. Посмотрим, как далеко вас заведут такие разговоры, когда вы заполните свой отчет". сержант Вителло казался немного ошеломленным, как будто он не совсем знал, что теперь делать. Он заерзал, все больше злясь на лицо. Вдохновение. Он рявкнул: "Ну, чего ты ждешь?" О'Рейли выглядел пустым. - Над озером теперь весь самогон. Давай, у тебя еще есть час, чтобы поработать в Саду. В последовавший момент молчания сержант. Казалось, Вителло слышит эхо своих слов. Его лицо побагровело, и он поспешно сказал: "Ах, забудь об этом". И он повернулся, чтобы уйти. Он снова повернулся в дверях, не останавливаясь, и кивнул им, не встречаясь с ними взглядом. "Увидимся."
   Cu. Медь. Почему, пластичный, податливый старый softy. Ему приходилось упорно трудиться, чтобы быть грубым и жестким, чтобы удержаться от матушки-наседки повсюду.
   О'Райли и Мария обменялись улыбками. Затем О'Рейли, стараясь не тревожить сон Билли, переложила его на кровать в их комнате. Мария мягко откинула волосы, прилипшие к влажному лбу Билли. Она легонько поцеловала его и отодвинулась.
   Зеркало привлекло ее внимание. Она побледнела. "О, как ужасно!"
   "Какая?" - испуганно спросил О'Райли. Он повернулся к окну, думая, что зеркало что-то отражает снаружи. Неужели лаанаханские кошки-мышки все-таки вернулись?
   Он не увидел ничего, кроме туманной ночи, и повернулся к Марии. Она набрасывала одеяло на зеркало.
   - Это особое стекло. Сзади есть датчик камеры. Только что мне пришло в голову, какое зрелище я должен видеть перед всеми ими.
   - Женщина, - сказал он слабым голосом, - не делай этого. Он вдруг положил руку ей на плечо и сказал: "Знаешь что?"
   - Нет, что?
   Они смеялись.
   "Я тебя люблю."
   Ее лицо осветилось новым светом. Они молча смотрели друг на друга, слишком счастливые, чтобы смеяться. Они говорили на одном языке.
   Билли застонал и проснулся. Он сел, стирая то, что насыпал песочный человек.
   О'Райли посмотрел на Билли, посмотрел на жизнь, и его охватила почти ужасающая нежность. Он подхватил мальчика на руки и крепко сжал. Затем он ослабил объятия и тихо сказал: "Мы разбудили тебя, сынок?"
   Ребенок наиболее ангельский, когда он только покидает мир бодрствования и когда он только приходит в себя. Билли улыбнулся, а отец не заметил отсутствия крыльев. - Все в порядке, папа. Я рад, что ты это сделал. Мне приснился ужасный кошмар".
   МЕСТО ФОКУС, Ричард Уилсон
   Первоначально опубликовано в журнале Science Fiction Quarterly в августе 1957 года.
   Если бы я работал, я бы взял такси и положил его на счет клиента, но я был между работами, поэтому я поехал на автобусе. Вот тут-то я и заметил худощавого старика с запавшими глазами в бродвейском автобусе.
   Я сидел впереди. Был вечер, час пик уже прошел, и я шел домой из своего офиса к югу от Таймс-сквер в свой отель на 78-й улице.
   Худощавый старик сел возле театра кинохроники "Транс-Люкс". - Еще пятнадцать центов? - спросил он у водителя автобуса.
   - Верно, мистер. До полуночи."
   Я вполуха смотрел, отводя взгляд от своего экземпляра " Тайм" . Я прочитал в офисе все авторитетные пересказы новостей недельной давности, за исключением раздела, посвященного науке, так что я просматривал что-то о новой комете.
   Старик усмехнулся и бросил монетку и пятицентовик в кассу. - Тогда я сэкономлю свои пенни, - сказал он, лукаво взглянув на водителя. - Меня зовут Радин, - сказал он. "Лайонел Радин".
   - Добро пожаловать на борт, мистер Радин, - весело ответил водитель. - Следи за дверями и отойди назад.
   - Я все знаю, молодой человек, - сказал мистер Радин, - он идет в том же направлении, что и передняя часть автобуса.
   - Ты прав, папа, - сказал водитель. "Вы сделали это". Он мастерски развернулся вокруг припаркованного дважды такси и обыграл ДеСото.
   Радин занял свободное место позади меня. Проходя мимо, он взглянул на меня, и я быстро посмотрел на свой журнал, боясь, что он сядет рядом со мной. Я потерял свое место, и поэтому я перечитал статью Time о национальных делах об этой чернорубашечнике, генерале Стейси Транквен. Я читаю его упрямо, потому что если и могу обойтись без болтливых стариков, то, конечно, если они не клиенты, готовые платить мне тридцать долларов в день плюс расходы.
   Я конфиденциальный следователь, меня зовут Джон Смит. Имя обычно вызывает смех, но оно также полезно для бизнеса. Это анонимное имя, которое соответствует индивидуальности толпы, которой должна обладать частная тень.
   Может быть, моя работа делает меня более чувствительным, чем большинство, но через некоторое время - это было недалеко от Колизея на Коламбус-Серкл - я начал чувствовать, как чей-то взгляд вонзается мне в затылок.
   Я это почувствовал, потом подумал: стрижка. Нужна отделка. Придется поддерживать видимость между работами. Я быстро обернулся, и старый Лайонел Радин смотрел на меня, дерзкий, как медь.
   Глубоко запавшие в глазницы глаза были серыми. Они не были водянистыми или расплывчатыми, как у некоторых стариков, но... ну, они были пронзительными. Они смотрели прямо в меня. - Вам нужно подстричься, мистер...? - сказал старик.
   Это было своего рода полустарческое, назойливое замечание, которое мог бы сделать любой старый дед, если бы я не думал о том же. Я не показал, что что-то было зарегистрировано, и назвал его имя с вопросительным знаком "мистер". просил.
   - Смит, - сказал я. "Джон Смит."
   Обычного смеха не последовало. - Меня зовут Радин, мистер Смит, - сказал он. "Сделайте мысленную пометку. Все подходит. Вот увидишь."
   Сумасшедший. Я обернулся как раз вовремя, чтобы поймать взгляд водителя автобуса в зеркале заднего вида. Он подмигнул. Я усмехнулся, бросил через плечо "Если вы так говорите, мистер Радин", затем демонстративно нашел свое первоначальное место во Времени и вернулся к чтению о комете.
   - И это тоже, - сказал старик, глядя через мое плечо. "Проявится определенное чувство сопричастности".
   - Конечно, - сказал я. когда автобус доехал до 78-й улицы, я вышел, даже не взглянув на него.
   Рядом с моим отелем есть газетный киоск, где я обычно покупаю утреннюю газету. Я выудил горсть мелочи и отделил четыре пенни от остальных. Энди, разносчик газет - ему было около 55 лет - как обычно, протянул номер " Дейли ньюс ". Но когда я отдал ему деньги, он сказал: "Теперь пять центов, Смитти".
   - Вот черт, - сказал я. Обычно, я думаю, я заплатил бы лишний цент. Я достаточно взрослый, чтобы помнить времена, когда " Новости " стоили два цента, и я никогда раньше не отказывался от повышения цен. Но сегодня вечером я сделал. - Зеркало тоже?
   "Нет; это все еще четыре цента.
   - Тогда дай мне Зеркало .
   Энди пожал плечами и протянул мне второй таблоид. - Ты не первый, Смитти.
   * * * *
   Я не знал, что он имел в виду, пока на следующий день. Я шел в свой офис, на этот раз с номером Newsweek , но у меня не было возможности его прочитать. Телефон звонил, когда я вошел в дверь.
   Я ответил, и у меня появился клиент. Это была автобусная компания. Раньше я выполнял для них работу, в основном проверяя водителей-мошенников. На этот раз это было что-то другое.
   Насколько ей было известно, компанию не обманывали. Он собирал свои новые восемнадцать центов за проезд - я вспомнил, что водитель автобуса сказал, что они вступят в силу в полночь, и я читал об этом в " Миррор" , - но все до единой части этих восемнадцати центов были в пенни.
   Я выслушал, сделал пометки и согласился взяться за расследование. В моих нынешних обстоятельствах я бы согласился найти судью Кратера. Повесив трубку, я включил офисное радио.
   Именно там я впервые услышал о бойкоте Daily News .
   Финал с одной звездой вышел, как обычно, незадолго до восьми вечера. Прессы напечатали мириады экземпляров, и грузовики с доставкой, управляемые этой сумасшедшей командой будущих пожарных машин, с ревом носились по Манхэттену, бросая свертки в газетные киоски.
   И вот они лежат - пятьдесят здесь, семьдесят пять здесь, сто двадцать там. Как и я, все вместо этого покупали Daily Mirror .
   Очевидное объяснение - что все перешли, потому что " Новости " подняли цену, а " Миррор " - нет, было невероятным. Заставит ли это 2 109 601 зависимого читателя (гарантированный тираж ABC) за одну ночь переключиться с Дика Трейси на Джо Палуку? От Джимми Пауэрса до Дэна Паркера? От Эда Салливана до Уолтера Винчелла? Как мог бы сказать один из мозгов, писавших письма в Vox Pop, не так уж и сложно.
   Daily News на Восточной 42-й улице царил ужас . Наоборот, в трех кварталах отсюда, на 45-й улице, где " Зеркало" обходилось менее претенциозными помещениями , царило ликование . The Mirror удвоил свой тираж, а затем утроил его.
   Приспосабливаемые уличные торговцы быстро прижились. Они изменили свое пение с " News a' Mirror " на "Getcha Mirror ".
   " Дейли ньюс" , посоветовавшись с другой жертвой общественной прихоти, автобусной компанией, стала моим вторым клиентом.
   Сотрудник автобусной компании, который, казалось, был на грани рыданий, рассказал мне, как начались его проблемы. Ровно через минуту после полуночи начался грошовый потоп. Впервые в истории райдерства никому и никому не понадобились перемены. У всех была точная плата за проезд в пенни - восемнадцать из них.
   Коробки для оплаты проезда, перенастроенные для сортировки и подсчета пенни, пятаков и десятицентовиков, забились; они не могли достаточно быстро переварить медный поток.
   Водители автобусов, по большей части сами люди, поначалу ухмылялись мести всадников. Но из-за заклинивания касс они были вынуждены принимать монеты вручную. По всему городу автобусы останавливались под сумасшедшими углами, в то время как водители пересчитывали пенни и с руганью пытались найти для них место в своих разменниках, карманах, перевернутых шапках.
   Водитель Ральф Костерлокер на бродвейской линии был одним из многих, кто только что сдался. Ральф без счета принимал все, что давали ему всадники, и швырял пригоршни пенни на пол себе под ноги.
   "Я знаю, - сказал он одному ухмыляющемуся пассажиру, - пенни являются законным платежным средством до двадцати пяти центов. Хорошо, садитесь и двигайтесь в тыл; это автобус, а не водевиль".
   Но доблестная попытка Ральфа закончилась посреди Коламбус Серкл. Куча пенни была к тому времени такой глубокой, что он больше не мог работать педалями тормоза и газа.
   Ральф, с которого автобусная компания начала свое досье, выключил зажигание, включил воздушные тормоза и закурил. Он повернулся к своим пассажирам и сказал: "Это то, что я иду. Кто хочет вернуть свои деньги, тот может помочь себе сам. Все, что я должен сказать, это то, что ребята завтра обязательно поднимут шум из-за большого ограбления копилки.
   Ральф стряхнул с ног пенни, поставил их на забитую коробку и открыл "Дейли миррор" .
   * * * *
   Дело распространилось оттуда.
   В " Зеркале " была реклама на всю страницу производителя жевательной резинки. (В новостях тоже была реклама, но, конечно, никто ее там не читал.) Старая зарекомендовавшая себя фирма продавала новую марку жевательной резинки - Supertang; это обещало дразнящие острые ощущения вкуса. Если вы не согласились - верните деньги в двойном размере.
   Рекламное агентство было уверено, что миллионы людей попробуют Supertang всего за пять центов за пачку; было достаточно цинично полагать, что количество людей, настолько недовольных, что они потрудятся отправить по почте непрожеванные четыре батончика за паршивую копейку, ничтожно мало.
   Но что-то проникало в людей. Случилось, конечно, то, что никто - но никто - не был удовлетворен Supertang. Миллионы купили пять палочек, одну прожевали, выплюнули и потратили три цента, чтобы вернуть четыре палочки по почте и потребовать десять центов.
   Три миллиона десятицентовиков равнялись тремстам тысячам долларов, а стоимость адресной и почтовой рассылки была как раз достаточной, чтобы обанкротить Supertang.
   * * * *
   Мне пришлось выйти из офиса; телефон звонил все время. Но это был не кто-то новый, кто хотел нанять меня; это были те же самые старые клиенты, требующие результатов. Болтовня с ними ничего не решала; это было пустой тратой времени.
   Я сделал еще один звонок, надеясь, что это Supertang стремится увеличить количество моих клиентов до троих; это снова была только " Дейли ньюс" , истерически сообщающая мне последние данные о количестве рекламодателей, которые отказались от рекламы.
   Я сбежал в Брайант-парк и сел на скамейку без спинки, чтобы подытожить. Это был четверг. Бойкот Daily News начался во вторник вечером, около восьми часов, с финала с одной звездой в среду. Это продолжалось весь день, и в тот вечер никто не купил и четверговый номер. Толстая газета " Санди ньюс" вышла всего на три дня раньше - в субботу вечером там все расскажут. Воскресный выпуск также повышал свою цену с десятицентовика до пятнадцати центов. Обычно они продавали почти четыре миллиона экземпляров воскресной газеты - в два раза больше, чем в будний день; неудивительно, что они паниковали.
   Молодой человек сел на мою скамейку и сказал: "Хороший день". Он был похож на клерка в обеденный перерыв. Сначала я планировал проигнорировать его и продолжить свои мысли, какими бы они ни были. Тогда я решил, что он может быть готовым срезом публики, поэтому я улыбнулся. Я спросил его, читает ли он Daily News .
   - Забавная вещь, - сказал он. "Раньше я делал это каждый день; но я просто переключился на Зеркало ".
   "Почему?"
   "Просто надоело. Каждый раз, когда вы оборачиваетесь, что-то еще стоит дороже. Я просто решил не соглашаться с этим".
   "Я думаю, что было бы легче отдать пятак целиком, чем возиться с четырьмя пенни или получать сдачу".
   - Это не проблема. Он ухмыльнулся. "Что за хлопоты, так это собирать каждый день по тридцать шесть пенсов на автобус".
   Ага , подумал я. Теперь мы узнаем о грошовом заговоре, как была убеждена автобусная компания.
   - Кто сказал тебе это сделать? Я попросил.
   "Никто; Я просто думал, что смогу поквитаться с ними. Помнишь, когда плата за проезд была пять центов?
   - Да, но я не думаю, что ты бы это сделал.
   "У меня было детство. Как бы то ни было, как я уже сказал, дело зашло достаточно далеко, так что я удостоверяюсь, что у меня достаточно пенни - восемнадцать утром и восемнадцать на ночь. Я сажусь на автобус Шестой авеню из Виллидж, и водители сходят с ума, бедняги. Но принцип - ничего личного. Как я им и говорил, пенни являются законным платежным средством до четверти".
   Я слышал это раньше, и я начал думать, что каждый водитель автобуса в городе тоже. "Где вы берете все монеты?"
   "Вы получаете их на сдачу. Тебе известно. Затем я работаю в магазине - у Вима, дальше по улице, - и если мне не хватает, я просто звоню в No Sale и получаю сдачу в кассе".
   - Значит, это просто игра с тобой? Я подбирал его любимое наречие.
   - Ну да, но это тоже протест. Вы удивитесь, узнав, сколько клиентов просят мелочь по той же причине".
   "Разве у Вима не хватает пенни таким образом?"
   "Сначала мы это сделали; теперь мы просто получаем еще пару тысяч от банка".
   Он полез в карман и достал пачку жевательной резинки. Это был Супертанг. Он сердито посмотрел на четыре оставшиеся палки. "Эта паршивая штука", - сказал он. "Это напомнило мне, что я шел на почту и отправлял им обратно".
   - Верни свои деньги вдвое, а?
   "Почему бы и нет? Они дают обещание, они должны его сдержать". Он убрал Supertang и достал пачку Spearmint. Я взял предложенную им палку и стал смотреть, как он направляется на почту, просто целеустремленный гражданин, вооруженный моральным негодованием и тридцатью шестью пенни. Если бы он был заговорщиком, я бы... ну, я бы съел целую пачку Supertang.
   * * * *
   Я купил пачку "Мальборо" в "Юнайтед сигар" и дал продавцу пятьдесят центов. Моя сдача включала девятнадцать пенни. Я их не просил и удивленно посмотрел на продавца. Он ухмылялся; он сказал: "Они удобно иметь. А почему бы не попробовать пачку Supertang, сэр? Ты не можешь проиграть".
   Я пожал плечами и толкнул один пятицентовик через прилавок. Я не пробовал Supertang, и не было причин предполагать, что он мне не понравится. Но у меня было чувство, что если я этого не сделаю, я отправлю обратно четыре палочки и потребую десять центов. Они не собирались толкать меня.
   Возле магазина я остановился, чтобы проанализировать эту мысль. Они не собирались толкать меня. Кем они были ? И что заставило меня думать, что кто-то пытался? До сих пор я никогда не чувствовал себя особенно обиженным безымянными ими , но теперь я был почти возмущен, даже не попробовав чертовой жевательной резинки.
   Так что я попробовал это. Это было ужасно.
   Я выплюнул его в сточную канаву - мощный плевок, прошедший через всю ширину тротуара.
   В моем бизнесе полезно носить с собой пачку конвертов с марками. Я тут же достал одну и обратился к ней, используя стеклянную витрину United Cigar вместо стола. Я приложил четыре палочки Supertang и записку из одного предложения, описывающую их продукт и требующую десять центов. Только когда я бросил конверт в почтовый ящик на углу, я задумался, зачем я это сделал.
   Обычно я не импульсивный человек; слепое подчинение импульсу может оказаться роковым в моей торговле. Поэтому что-то внешнее меня взбесило. Но что? Или, говоря иначе, кто?
   Кто влиял на обычно уравновешенных, уступчивых, обиженных, безропотных, внушаемых людей и превращал их в добродушных, но решительных, ухмыляющихся, но неумолимых хранителей лишних пенни и пятаков, от которых они обычно были отделены миллиардами, год за инфляционным годом ?
   Дойдя до того, кто - а я был убежден, что кто-то должен быть , раз уж это случилось со мной, - я задался вопросом , как ... Телепатия? Псевдонаучный бык. Массовое внушение через контроль над человеческим разумом? Я прожил в атомном веке достаточно долго, чтобы не сбрасывать со счетов это как совершенно невероятное. Почти каждый раз, когда я читал научные страницы " Тайм" или " Ньюсуик ", появлялся какой-то намек на эксперимент, который вот-вот усовершенствуется до такой степени, что может привести к совершенно новому образу жизни. Что я читал буквально на днях? Я не мог вспомнить.
   Я собирался методично обдумать вопрос, зачем кому-то хотеть контролировать массовое мышление, когда кто-то сказал: "Прошу прощения, сэр, не могли бы вы ответить на несколько вопросов? Я за опрос Роупера".
   * * * *
   Я собирался отмахнуться от него и продолжить зарабатывать деньги, когда увидел, кто это был - Эд Раппопорт, мой старый приятель из ВВС. "Эд, ты старый сукин сын!" Мы хлопали друг друга по спине.
   - Рад снова видеть тебя, Смитти, - сказал он, когда мы немного поболтали о кампании в Новой Гвинее. Излишне говорить, что в процессе мы остановились на баре. "Не могли бы вы помочь мне с моей викториной? Это поможет мне выполнить мою квоту.
   "Конечно. Что это? Бойкот Daily News ?
   "Нет; это было бы слишком эфемерно для нас. Но удивительно, как все хотят говорить об этом. Это, и автобусные пенни, и штука с Supertang.
   "Что они говорят? Вы должны быть в одном из лучших мест в Нью-Йорке, чтобы заглянуть в массовое сознание".
   "Я скажу. Что ж, общая тема, кажется, заключается в том, что мы отомстим им".
   "Кто они ?"
   "Конкретно никто. Кто бы ни пытался нами помыкать, как они выразились; заставляет нас делать то, чего мы не хотим".
   "Это мы , Эд. Вы чувствуете, что являетесь частью этого?"
   "На самом деле знаю. Заметьте, я ничего не выдумывал, но что-то взбудоражило мою перхоть, прежде чем я вышел из дома этим утром. Я перебирал свои костюмы, пока у меня не было восемнадцати пенни на автобус. Позже я был немного поражен собой и сопротивлялся".
   "Сопротивлялся? Что ты имеешь в виду?"
   Он смеялся. "Ну, я стоял на автобусной остановке. Там ждали еще три или четыре человека, и у каждого из них была горсть пенни, как и у меня. Они как бы ухмылялись друг другу и мне. Мы покажем им ухмылки, например. Меня никто не будет толкать. Что-то в этом роде.
   "Я знаю. Как говорят британцы, вернут часть своего.
   - Вот именно, - продолжил Эд. "Сопротивление. Только я обнаружил, что сопротивляюсь сопротивлению. Я задавался вопросом, сколько сотен тысяч людей, если не миллионов, здесь, в этом географическом районе, действовали точно так же. Это ненормально, Смитти; это очень нестатистическое поведение. Я кое-что знаю о средних показателях, так как работал в этом бизнесе по выборке мнений, и люди просто не ведут себя так, как они вели себя последние пару дней. И они никогда не действуют единодушно, если только их не подталкивают".
   "Хм. Вы имеете в виду как в гитлеровской Германии или Советской России. Что любые девяносто девять с лишним процентов за или за выборы - фальшивка".
   "Это то, что я имею в виду. Работает какая-то внешняя сила; там должен быть."
   - Почему ты так уверен? Я попросил.
   "Потому что мое сопротивление потерпело неудачу. Я сопротивлялся этому влиянию - тому, которое в этот конкретный момент заставляло людей давать водителю автобуса восемнадцать пенни. Я не собирался быть частью мафии. Я собирался дать водителю два цента и получить два цента сдачи. У меня даже были две монеты в руке".
   "И что потом?"
   "Как только я сел в автобус, а водитель покорно посмотрел на меня, я положил монеты обратно в карман и отсчитал по восемнадцати пенни в руку водителя".
   * * * *
   Хотя я не верил, что Эд Раппопорт что-то выдумал, я был уверен, что никто не заставит меня платить за проезд восемнадцатью пенни, если я захочу отдать две десятицентовика. - Попробуй, - сказал Эд, и я собирался это сделать.
   В дополнение к тому факту, что я был слишком индивидуалистом, чтобы позволить себе соответствовать массовым нормам, я должен был учитывать свою лояльность к клиенту моей автобусной компании. Я также сдался импульсу Supertang, чтобы поддержать меня.
   Автобус подъехал к моему углу. Первое, что я заметил, была новая табличка рядом с дверью: " Проезд 18 центов" . Эта оскорбительная информация была повторена на плате за проезд. Когда я поднялся на две ступеньки, рука, державшая десять центов, невольно полезла обратно в мой карман и вытащила пригоршню мелочи.
   Поднимите мне плату за проезд, не так ли? Я бы им показал. Я намеренно отсчитал восемнадцать пенни, не торопясь, потом снова отсчитал их в руку шофера. Он терпеливо ждал с полуулыбкой на лице, затем бросил монеты в почти переполненный холщовый мешок рядом со своим сиденьем.
   Я сел, моя самоуверенность быстро угасла, и задумался, что на меня нашло. Что-то или кто-то где-то заставил меня действовать прямо вопреки моим желаниям. Такого не смог бы сделать даже гипнотизер. Это могло быть опасно, если бы это вело к чему-либо помимо раздражения автобусной компании и возможного банкротства Daily News и Supertang.
   Я так зловеще размышлял, когда автобус остановился на углу позади бронированного фургона Грузовой корпорации Соединенных Штатов. Из задней части фургона вылезли двое СТЮ в серой форме, расстегнули кобуры и вошли в автобус.
   - Будет обычная задержка, - объявил водитель своим пассажирам. - Кури, если хочешь. Он сам засветился.
   Люди в форме, напрягшись, подняли холщовый мешок, полный пенни, на тротуар, где у весов ждал третий сотрудник UST. Поскольку ящики для платы за проезд бесполезны в условиях потока копеек, очевидно, должен быть какой-то другой метод учета. Я задавался вопросом, что это будет. Солдаты UST поставили мешок на весы. Один из них отметил вес в бланке, расписался и передал водителю автобуса вместе со свежим мешком.
   Я решил слезть. Водитель автобуса крикнул мне вдогонку: "Это не стоило и восемнадцати центов". Я машинально улыбнулась ему и направилась на запад, в сторону Бродвея.
   Эд Раппопорт был прав. Обычный человек - этот ругательный, непредсказуемый малый - вел себя с в высшей степени нетипичной конформностью. В данный момент ему было весело этим заниматься, но у меня было предчувствие, что в программе будет что-то менее веселое. И с таким контролем над ним он должен был это сделать. Просто может случиться что-то довольно неприятное, например, насильственное свержение правительства.
   Но потом я понял, что это не должно быть насилием. Некому было бы противостоять свержению, если бы все были единомышленниками. Внезапно, прежде чем вы успели сказать или подумать, Джек Робинсон, в Соединенных Штатах появился диктатор.
   И не было бы ни шепота, ни мысли о сопротивлении. Любите этого человека , телепатический контроль будет передаваться всем. И если бы были еще выборы, то было бы не девяносто девять, а стопроцентное " за " .
   Я подумал, что сначала кто-то пробовал это в небольшом масштабе. Тестирование этой штуки, которая была большой ошибкой. Смотря, как далеко это зайдет.
   Не покупайте Daily News .
   Платите за проезд в автобусе копейками.
   Получите двойные деньги обратно от Supertang.
   Люби того мужчину .
   * * * *
   Какой мужчина? Генерал Стейси Транквен случайно? Внезапно мне стало страшно. Это была не работа для паршивого частного сыщика; это было дело для ФБР. Но стало бы ФБР прислушиваться к столь дикой теории без малейших доказательств?
   Конечно, они бы. Они слушали кого угодно. Возможно, они даже уже работают над этим в своей тихой, скромной, разрушительной манере. Я присутствовал на нескольких процессах в Федеральном суде, где агенты ФБР выступали свидетелями со стороны правительства, и моя профессиональная зависть к их эффективности была монументальной.
   Мысль о том, что федералы могут быть на работе, так ободряла меня, что я подумывал дать отдохнуть уставшим ногам в течение часа в кинотеатре кинохроники. К тому времени я уже был на Бродвее и 49-й улице, перед Риволи. Транс-Люкс был всего в квартале к югу, но я подумал: какого черта? Я отдыхал пару часов в Риволи и работал до вечера. У меня не было работы с девяти до пяти. Это была одна из причин, по которой я был в нем.
   Картина Риволи была та самая новая, большая, "Страстная гордость". Я читал предварительную рекламу. В нем снялся Мэллори Трейн, великий бродвейский актер, в своем первом фильме. Четыре года на производство. Пять миллионов долларов. В результате орех получился большой, как они говорили в своей профессии, и премьера картины проходила по ценам роуд-шоу.
   Ой ой.
   Я взглянул на незаметную маленькую вывеску в кассе. 2,75 доллара.
   Мое ущелье, обычно довольно стабильное, увеличивалось. Два семьдесят пять за паршивый фильм! И днем, кроме того. Кем они себя считали? И Мэллори Трейн, эта ветчина. Я бы не стал платить два семьдесят пять, чтобы увидеть Джину Лоллобриджиду.
   Кассирша смотрела на меня без выражения. Я сказал ей через маленькое круглое отверстие в стекле: "Я не покупаю билет. Я просто хотел бы знать, сколько таких лохов".
   Теперь она ухмылялась. "Если бы вы купили, мистер, вы были бы номером один".
   Вот это было снова. Этот невозможный стопроцентный бойкот. Мое ущелье отступило на привычное место, и я снова направился в центр города, но не в сторону "Транс-Люкса".
   * * * *
   Агент ФБР, с которым я разговаривал на Бродвее, 290, не рассмеялся мне в лицо. На самом деле, он был таким мрачным, каким любой из этих чистоплотных, вежливых, аккуратно одетых молодых людей когда-либо позволял себе быть, что было не очень.
   "Мы благодарны вам за то, что вы обратили на это внимание, мистер Смит". Он проверил мои документы, и даже Джон Смит не вызвал у него улыбки.
   Я рассказал свою историю во второй раз со стенографисткой, которая все записала, подождала, пока она будет расшифрована, а затем подписала ее. Мне вежливо отказали в моих попытках узнать, планируют ли они что-то сделать, или уже что-то делают, или пришел ли кто-нибудь еще к ним в тревоге.
   Они взяли мой домашний и служебный адреса и номера телефонов, записали моих нынешних и некоторых бывших клиентов и заверили меня, что будут рады получить любую новую информацию, которую я могу найти, и вежливо проводили меня.
   Кто-то начал следить за мной, когда я вышел из здания. Я был раздражен. Вот я и пошел к федералам по своей воле с делом, которое имел полное право вести сам, тем более, что никаких законов не было нарушено, и на меня тут же навесили тень. Или установили слежку, как они выразились бы в своей утонченной манере. И неуклюжий, при этом.
   Потом я понял, что это не может быть ФБР; они не были неуклюжими. Кто это был?
   Я резко повернул назад и поймал его врасплох. Это был худощавый старый хлопотун с запавшими серыми глазами, который ехал со мной в автобусе в ту ночь, когда люди перестали покупать " Дейли ньюс" .
   Он широко мне улыбнулся. "Здравствуйте, мистер Смит".
   Какое-то время я не мог вспомнить его имя. Затем в моем сознании вспыхнул образ игрушечного поезда. - Лайонел, - сказал я. "Лайонел Радин".
   "Вы помните меня. Я польщен."
   "Что ты за мной следишь? Что ты хочешь?"
   - Я же говорил тебе, что все подойдет, если ты помнишь. Я думаю, вы начали понимать, что это уместно. Вызывает тревогу, иначе вы бы не пошли смотреть G-Men.
   - Какое это имеет отношение к вам?
   - Вам было бы интересно узнать, мистер Смит. Вы бы так и сделали. Вы и ваши клиенты". Он все еще улыбался.
   * * * *
   Кажется, он что-то знал обо мне. Правда, я назвала ему свое имя, но сказать кому-то, что вы Джон Смит, было равносильно тому, чтобы вообще не дать никакой информации. Почему он упомянул моих клиентов? Если он имел какое-то отношение к этой волне нонконформизма, захлестнувшей Нью-Йорк - в чем я сомневался, - то почему он пришел ко мне? Я, конечно, был не в состоянии остановить это; Я был захвачен ею, как и все остальные.
   Но, возможно, он просто пытался нажиться на этом явлении. Вот тут-то и появятся мои клиенты; слово для того, что я думал, было шантажом.
   - Интересный ход мыслей, мистер Смит, - сказал он. - Но это не шантаж.
   Старик читал мои мысли. У меня тоже было такое чувство ночью в автобусе, но я его проигнорировала. Я бросил на него тяжелый взгляд, и его запавшие глаза ответили мне тем же. Его рот все еще улыбался, но глаза - нет.
   "Мы не можем стоять здесь посреди Бродвея и обсуждать это, - сказал он. - Вы могли бы предложить мне чашку кофе. Это была бы законная статья расходов".
   Когда мы сидели в "Chock Full o" Nuts" на углу Уорт-стрит, попивая кофе со сливочным сыром и финиковым хлебом, он сказал мне, что он эмпат.
   - Эмпат, - сказал я. - Это красивое слово для чтения мыслей?
   "С другой стороны. Так называемый "читатель мыслей" поглощает мысли других; эмпат проецирует мысли или эмоции в сознание других".
   "Ты имеешь в виду, что ты как радиостанция, и любой, у кого есть приемник, может настроиться на твои мысли?"
   "На данный момент все являются получателями. И им не нужно настраиваться; они получают волей-неволей, можно сказать".
   Я не хотел верить ни единому слову. - Если это так, ты был очень занят последние несколько дней.
   - Да, не так ли? - сказал он, довольный. "У меня никогда не было такого успеха. Я много лет экспериментировал, не имея возможности влиять более чем на одного человека одновременно, да и то только с близкого расстояния. Теперь мои предложения доходят до тысяч - сотен тысяч - одновременно. Это довольно захватывающе".
   "Должно быть, это дает вам огромное ощущение силы, - сказал я небрежно, наблюдая за ним, - чтобы иметь возможность заставлять людей делать то, что вы от них хотите".
   Старик нахмурился. - Нет, - серьезно сказал он. "Это чисто научный эксперимент. Не власть, я этого не хочу, но это пугает. Вот почему я хотел тебя увидеть. Моя работа всегда была социологической. Но сейчас вводится политический элемент. Мне это совсем не нравится".
   "Укололи? Кем?"
   "Я не знаю; вот что меня пугает. Я не могу вернуться к источнику. Он достигает меня, но я не могу его достичь. К счастью, мне пока удавалось сопротивляться этому".
   - Чему ты сопротивлялся? Возможно, мне снова стали сочувствовать, но рассказ старика начал звучать убедительно. По крайней мере, я был уверен, что он верит в то, что говорит.
   - Приходи ко мне сегодня вечером и посмотри телевизор, - сказал он как бы неуместно.
   "Почему я должен?" Тогда у меня появилось предчувствие. "Не Spookie Masters Spectacular?"
   Лайонел Радин кивнул. "Да. Одна демонстрация стоит любого количества объяснений".
   * * * *
   Мне было жаль Мастеров Призраков, хотя я не знал его лично. У Мастерса была взлетно-посадочная карьера комика в ночных клубах и отелях.
   Однажды я видел его за борщами. Это был субботний вечер у Гроссингера, и здесь было людно. Призрак был самым трудолюбивым комиком, которого я когда-либо видел, и одним из самых забавных; но по какой-то причине он никогда не щелкал в действительно большом времени. Я не знал, что это было - выпивка, политика или просто перерывы, - но всю свою жизнь он плелся за звездой, но так и не поймал ее.
   Мастеру Призраков было уже за сорок. Он всегда был толстым; теперь он лысеет, и кажется, что у него все время болят ноги. Каким-то образом его выбрали в последний девяностоминутный, наполненный девушками, полный талантов, цветной спектакль Макса Либмана на канале NBC. Это должно было быть все для бедного старого Призрака. Либо он сделал это сегодня вечером - со своей сорокамиллионной аудиторией от побережья до побережья и Канады, - либо ему это не удастся.
   Я был почти уверен, что он не выживет - не с Лайонелом Радином, эмпатистом, который собирался использовать его для демонстрации.
   У Радина был дуплекс в одном из тех узких частных домов, которые ему удавалось устоять против многоквартирных домов, занимавших почти каждый фут Риверсайд-драйв. Он встретил меня у частного лифта, который вел прямо в его кабинет. Сумасшедший он мог быть, но он не был плохим сумасшедшим.
   Спектакль должен был начаться в 9. Я пришел туда без четверти. Радин указал мне на кресло рядом с крайним столиком, на котором стояла бутылка газировки - я не видел ее с детства - и неоткрытая бутылка "Дьюара". Также была свежая пачка негабаритных российских сигарет, предназначенных только для экспорта.
   Радин был одет в элегантный смокинг, который французы называют " смокинг ", поверх смокинга, который я бы назвал смокингом в менее впечатляющем окружении. Очевидно, он не курил и не пил; на столике рядом с его креслом стояла баночка ямайского имбиря.
   Я принял все это и многое другое, как мне казалось, одним из моих ненавязчивых взглядов, когда он сказал: "О, я пришел к этому совершенно честно, можете быть уверены". Он снова читал мои мысли. Я почувствовал непрофессиональный румянец на лице. - Все в порядке, - сказал он. "Выпей виски. Или, если вы предпочитаете бренди?..
   - Скотч в порядке, - сказал я и занялся тем, что открывал его. - У меня есть идея, что ты собираешься делать, - сказал я ему, наливая себе большую закуску и добавляя немного содовой, - и я бы хотел, чтобы ты этого не делал. Я ненавижу видеть, как это происходит с бедным старым Призраком.
   * * * *
   Он наклонился вперед, заинтересованный, грызя кусочек имбиря. - Что, по-твоему, произойдет?
   Я сделал глоток своего напитка. "Где-то в середине первого рекламного ролика, - предположил я, - вы сочувствуете всем, кто смотрит, и они думают, что это паршивое шоу, и все переключаются на CBS. Это грязный трюк, мистер Радин.
   - Вы ясновидящий, мистер Смит, - сказал он, посмеиваясь. "Это именно то, что произойдет, по крайней мере, я на это надеюсь. Вы должны помнить, что я никогда раньше не пробовал эмпатию в общенациональном масштабе. Кроме того, условия должны быть правильными".
   "Какие условия?"
   "Ну, это должно быть паршивое шоу, как вы так красочно выразились. По крайней мере, достаточное количество людей должно так думать, чтобы дать мне возможность сосредоточиться с эмпатией".
   Я думаю, это то, что он сказал. - Может быть, это не сработает, - сказал я.
   "Конечно, это возможно. Но если это так, представьте себе ужас NBC, когда они получают рейтинги от Nielsen и Trendex и обнаруживают, что ни один набор не был настроен на последний час Spookie Masters. Что рейтинг не 59 и даже не 18,3, а ноль. Радио-сити превратится в руины".
   Он захихикал, это единственное слово для этого. Все еще хихикая, он подошел к 24-дюймовому телевизору и включил его. Это был набор цветов, я видел.
   Вошел четвертый канал. Бедный Макс Либман , подумал я. Бедные Мастера Призраков . Бедный генерал Сарнов .
   Вступительный ролик был коротким. Призрак пришел. Я заметил, что он уже вспотел. Он начал один из своих монологов.
   Я узнал в ней историю о критически настроенной женщине в мясной лавке. Она пренебрежительно отзывалась о цыпленке, предложенном мясником. По словам Призрака, она понюхала его под одним крылом, понюхала под другим, перевернула вверх дном и понюхала между ног, а потом сказала мяснику: "Эта курица воняет!" Мясник пожал плечами. "Мадам, - сказал он, - не могли бы вы пройти такое испытание?"
   Я выл на него, как всегда, но старый Лайонел Радин сидел там с каменным лицом.
   - Дай парню передышку, - сказал я. "Не."
   "Тихо!" - сказал Радин. "Начинается".
   - Что начинается?
   Но он заставил меня замолчать. Я тихонько налил себе выпить и смотрел, как он смотрит Призрак. Только сейчас он, казалось, не заглядывал так далеко. Его глаза были не в фокусе. Он вспотел.
   "Г-н. Радин!" - резко сказал я, но он, похоже, не услышал.
   Мастера Призраков, у которого был какой-то сумасшедший трюк со своим галстуком и рукавом пальто, резко прекратил притворство и стал совершенно невозмутимым.
   "Дамы и господа, - сказал он, - есть время для шутовства и время для серьезности. Настало время быть серьезным". ( "Тень Эдди Кантора ", - подумал я.) "Надеюсь, вы доставите мне удовольствие, если я на минутку поговорю с вами о чем-то жизненно важном для всех нас. Мы все знаем о кампании клеветы и инсинуаций, которая была направлена против великого американца, генерала Стейси Транквен, теперь, когда он с доблестью ушел в отставку из сражений и стал председателем American Plus..."
   О нет , подумал я. Не от побережья до побережья. Было ли это тем, что помешало Spookie Masters сделать это? Был ли он настолько глуп, что позволил своей политике испортить свой поступок? Так что он был апологетом этой чернорубашечной Стейси Транквен. Хорошо; он принимает все виды. Но не на шоу. Забавно, однако, что он не делал этого у Гроссингера...
   * * * *
   Затем я снова посмотрел на Лайонела Радина. У него все еще был тот рассеянный взгляд. Он сопереживал как сумасшедший - не мне, а Призраку. Это, должно быть, пугающая вещь, которую он упомянул мне в "Набитой орехами": политический элемент, по его словам, был введен. То, чему он был в состоянии сопротивляться - до сих пор.
   "Радин!" Я сказал. Он не обращал на меня внимания.
   Я схватил бутылку с зельтером и плеснул ему прямо в лицо. Газировка полилась ему на подбородок и раскрахмал манишку. Я выплеснула на него всю бутылку.
   Этого было достаточно. Он ахнул и потянулся за носовым платком. Я снова посмотрел на Призрака в телевизоре. Казалось, он выходит из транса. У него был взгляд "где-был-я". Он попытался вернуть его. - Мадам, - сказал он, сбиваясь с ритма и бормоча, - не могли бы вы пройти такое испытание?
   "Радин!" Я сказал. "Выходи из этого, сделай что-нибудь. Спасите Призрака!"
   Я не знал, как он мог, и мог ли он, но он был единственным, кто мог что-то сделать.
   "Какая?" - неопределенно сказал Радин. "Кто?" Но в тик он вернулся ко мне. Он отбросил промокший носовой платок и сосредоточился на электронном образе Призрака.
   Публика в студии покатилась со смеху. Призрак, успокоившись, ускорил шаг. Оркестр поддержал его. Он щелкнул галстуком и погладил его рукавом пальто. Он пустился в сумасшедший танец, и публика снова взревела. "Когда я был мальчиком на Ривингтон-стрит", - пел Призрак. Он снова держал их на ладони.
   Лайонел Радин с некоторым усилием поднялся и выключил телевизор. "Они чуть не убили меня", - сказал он. "Я хочу поблагодарить вас, мистер Смит, вас и бутылку сельтерской воды".
   - Это была сельтерская, - сказал я. "Я не думаю, что Canada Dry сделала бы это".
   Тогда с нами было ФБР. Их было человек десять или дюжина, гладколицых, хорошо одетых, энергичных молодых людей, выходящих из частного лифта.
   * * * *
   Позже я прочитал, что "Мастера привидений" произвели фурор. С этим согласились не только Nielsen, Trendex, American Research, Pulse и Videodex, но и Variety , и Джек Гулд в Times , и Джон Кросби в Herald Trib . Уход Призрака в предвыборную агитацию для "Америка Плюс", казалось, остался незамеченным, феномен, который я приписал моей бутылке с зельтером и быстрой эмпатической работе Лайонела Рэдина.
   То, что парни из ФБР предложили в качестве объяснения, было тем, что я никогда не переваривал из отчетов в Time и Newsweek , о комете. Не столько комета, сколько хвост кометы.
   Спецагенты плавно цитировали заявления Национального научного фонда об усилении разума, вызванном аурой хвоста. Они знали, как долго Земля находилась в ауре (со вторника) и какое влияние это оказывало на людей духовных, таких как профессор Рейн герцога, мой Лайонел Радин и доктор Икс генерала Стейси Транквен.
   Мистера Радина отвезли на Фоли-сквер для допроса, и я пошел с ними, чтобы вмешаться. Я, должно быть, хорошо бежал, потому что они только допрашивали, тогда как другая группа агентов привела доктора Икс и предъявила ему обвинения в подстрекательстве к мятежу и некоторых других вещах, некоторые из которых имели отношение к Федеральному закону о связи.
   Они даже сказали мне, кто такой доктор X. Имя ничего не значило для меня, в отличие от его связи; он был одним из мозгов в одной из больших электрических корпораций до того, как наступило старческое маразм и преклонение перед героями, и "Америка Плюс" схватила его.
   Я спросил федералов, что они делают с самим Транквеном, но, похоже, его нельзя было тронуть; он был слишком осторожен - до сих пор. Тем не менее у меня сложилось впечатление, что досье накапливаются, а слежка ведется усиленно.
   * * * *
   Я отвёз Лайонела Рэдина домой на такси по моему убывающему счету расходов, и он уладил для меня несколько незавершенных дел.
   Он несколько самодовольно сказал, что эмпатия доктора Икс - это ограниченный вид эмпатии, и что для эффективности ее нужно усилить через эмпатию Радина.
   Тем не менее, я полагал, гордясь тем, что брызгал зельтером, это был слабый писк. "Америка Плюс" чуть не поставила нас всех под свою пяту.
   - Не такой уж и узкий, - сказал Радин. "Их попытка с Spookie Masters была пробной; кроме того, у них было мало времени.
   "Ты имеешь в виду, что все G-Men были готовы напасть".
   - Нет, - улыбнулся он. - Даже если бы они не пикировали, опасности бы не было. Видите ли, - он посмотрел на часы, - Земля вышла из хвоста кометы полчаса назад. Боюсь, моему влиянию пришел конец.
   - Ты больше не можешь сопереживать?
   "Только в ограниченном масштабе я практиковался до того, как сложились особые условия. Вы должны понимать, что они были совершенно особенными..." Далее он сказал что-то о космизированном хвосте кометы, активизировавшем электрическую составляющую атмосферы и клеток мозга, и совпадающем с этим увеличении солнечной активности. Он даже снова рассказал мне немного о локус-фокусе.
   Некоторое время я тяжело дышал вслед за его объяснением, неуклонно теряя почву под ногами. - Пропустите, мистер Радин, - сказал я наконец. "Я прочитаю об этом в " Тайм " на следующей неделе . Это настолько глубоко, насколько я могу зайти, не получая изгибов".
   Я высадил его у его двери и поехал домой на такси. Прощай, расходный счет , подумал я. Когда я завтра напишу свои отчеты, у меня снова не будет клиентов.
   Однако я не был полностью уверен, что дело закончено, пока не остановился у своего газетного киоска на углу. Энди вопросительно посмотрел на меня.
   " Ежедневные новости "? - с сомнением сказал я.
   Энди сунул его мне. "Почему бы и нет?"
   СЛЕД ЗВЕРЯ, Чарльз В. Де Вет
   Первоначально опубликовано в "Других мирах " в августе 1952 года.
   Во всем окружающем его мире он не узнал ничего, ни одного лица, которое было бы ему знакомо. Он даже не был уверен, что организмы существ, которых он видел, были похожи на те, о которых он должен был знать. На самом деле он был уверен - абсолютно ни в чем!
   Он стоял, глядя прямо перед собой, черты его лица были искажены мучительным вопросом, а тело застыло от застывшего, ненормального напряжения. Каждое воздействие внешнего мира било в его сознание абсолютным страхом перед неизвестностью.
   К нему хромал одноглазый нищий, что-то бормоча на непонятном языке.
   Звук слов нищего был уловлен его слуховой системой и направлен в его мозг. Он почувствовал тонкое, неуловимое сплетение мыслительных процессов, как будто ожидающие шестеренки встали на свои места. И он понял, о чем говорил нищий.
   "Милостыня. Милостыня".
   Его рука ответила на слова - без указания мозга. Он полез в боковой карман и достал круглый металлический диск. Он положил монету в протянутую руку нищего.
   Нищий сжал монету, коснулся лба и показал беззубые десны.
   Слова нищего попали в подготовленные каналы, и он отреагировал на них. Простой процесс отработанной реакции на раздражитель. Смутно он понял это, но дальше его рассуждения остановились. Чтобы рассуждать, он должен иметь инструменты разума: слова. А у него была только одна - Милостыня . Этого было недостаточно.
   В отчаянии он искал какой-нибудь небольшой фрагмент фактов, по которым можно было бы реконструировать свое прошлое. Кто был он? Кем он был? Что он мог сделать, чтобы узнать?
   Великий безымянный ужас угрожал поглотить его. Он был импотентом - ужасно, вопиющим импотентом! Он не мог даже думать.
   Теперь он боролся с чернотой отчаяния. Боролся за то, чтобы взять под контроль сложные внутренние возбуждения. Он сделал три глубоких вдоха, сосредоточившись на дыхательной функции. Он чувствовал, что это сдержит ужас отвлекающим маневром. Он позволил своей интуиции полностью взять верх.
   К тому времени, когда он выдохнул третий вдох, план действий выкристаллизовался. Он должен производить свои собственные инструменты мысли. И он понял, какими они должны быть: словесными картинками.
   Он огляделся и позволил потоку впечатлений излиться на него. Он разделил поток на составляющие и классифицировал каждую деталь. Он еще не пытался приписывать значения.
   Сначала бетонные объекты. Поток непрозрачной жидкости текла недалеко. Он позволил своей фотографии зарегистрироваться. Хотя у него не было возможности постичь абстракцию расстояния. Далее дерево. Твердая материя, на которой он стоял, была окрашена в другой оттенок жидкости в потоке. Возле ручья стояло сооружение. Их было несколько, но он этого не знал. Он не понимал количества.
   Он увидел другое существо. Он был похож на нищего. Его рассуждения взяли огромный предел с концепцией сравнения. Также это вернуло его внимание к себе.
   Посмотрев вниз, он увидел, что и сам имеет ту же форму, что и нищий. За исключением того, что меньше его плоти было обнажено. Он был одет от плеч до пояса в цветную одежду. Другая одежда покрывала нижнюю половину его тела. И плоть его рук была легче, чем у нищего.
   Через несколько мгновений этого исследования у него было достаточно рудиментарных инструментов, чтобы продолжить свои первые зачаточные рассуждения в абстракции. Он хотел двигаться. Он наблюдал за передвижением двух видимых существ. Его первая попытка увенчалась успехом. Он шел легко и легко.
   Он миновал дорожный знак, на котором было написано: КАЛЬКУТТА, ИНДИЯ, Британская секция. Слова ничего для него не значили.
   Его система чисел развивалась просто. Был либо один, либо больше одного. Таким образом, он знал, что проходит мимо нескольких зданий. Он даже понял, что они были структурами, а не естественными объектами.
   С этим простым, но великим прогрессом пришла уверенность. Он не знал, кто он и даже что он такое, но, безусловно, он обладал великим фактором выживания - разумом. Если бы у него было время на его развитие, прежде чем он был бы ошеломлен сложностями этого странного существования, появилась бы возможность, что он сможет справиться с неустановленными силами своего гетерогенного окружения.
   Первобытная хитрость побудила его искать позицию наблюдателя; тот, где он будет призван сделать минимум корректировки.
   Он проходил мимо здания с огромными рамами из прозрачного материала, занимающими большую часть фасада. Еще одна бессмысленная вывеска гласила: "Клуб-отель холостяка". Внутри сидели существа, одетые как он сам и с такой же бледной кожей. Он вошел внутрь и сел в рифленый объект, стоявший в ряду таких же лиц наружу. Он увидел, что одно из существ уперлось головой в спинку предмета, в котором он сидел, и с закрытыми глазами. Никто из остальных не обращал на него никакого внимания, а они обращали внимание друг на друга. Он тоже откинул голову назад и закрыл глаза.
   Он жадно слушал разговоры о нем и позволял каждому слову запечатлеться в его неутомленном мозгу. Каждый добавлял свою лепту более широких и глубоких понятий.
   Он не осознавал, какую великолепную работу по усвоению информации проделывал его мозг - у него не было средств для сравнения, - но по прошествии двух часов он мог понять многое из того, что говорилось, и мог бы вести ограниченный разговор, если бы необходимый.
   Врожденная осторожность предостерегала его от контакта с этими существами лишь в той мере, в какой это было абсолютно необходимо на данном этапе развития событий. Для него это все еще было странным приключением, очень странным приключением!
   В кармане пальто - теперь он уже понял, что надето, хотя еще не был уверен в их назначении - он нашел кожаный бумажник. Внутри была белая карточка с черными буквами. Он прочитал напечатанное там имя: РОБЕРТ ГРЕЙВС. Внизу было обозначение 1212 Aukland Road. Он предположил, что это связано с его местом жительства. Имя, которое он предположил, было его собственным.
   Это дало ему цель - что-то определенное, к чему нужно стремиться. Он не мог соотнести буквы со звуками слов, которые он слышал, но он должен быть в состоянии распознать улицу и цифры в сравнении.
   Он тщательно спланировал свои следующие действия, используя все, что узнал, что могло ему помочь. Когда он дал своему плану лучшее применение мысли, на которое он был способен, он вышел из отеля.
   Он обнаружил, что на каждой улице есть прямоугольные указатели, поддерживаемые металлическим столбом. Шестой маркер был обозначен буквой AUKLAND RD. Он пошел в одну сторону, внимательно изучая номера на каждом здании. За относительно короткое время он разобрался с системой нумерации. Десять единиц на группу. Он взглянул на свои руки. Десять цифр. Он не знал, как пришел к взаимному отношению этих двоих, но это было логическое предположение.
   Прежде чем покинуть отель, он решил сделать один промежуточный шаг, который необходимо сделать, прежде чем он достигнет дома 1212 в Окленде. Он почти миновал место, которое искал, прежде чем узнал его.
   Трое бледнокожих существ стояли внутри книжного магазина и изучали переплетенные таблички из тонколистового вещества. Несколько планшетов были выставлены на витрине. Он вошел внутрь и обнаружил, что таблички должны называться книгами. Он выбрал одну наугад и пролистал ее, глядя, как это делают другие. Никто не обращал на него никакого внимания.
   За короткое время он нашел то, что искал. Теперь попытка транзакции. Это может быть сложно. Какие шаги были необходимы для обеспечения права собственности на объект? Имелось ли у него что-нибудь соизмеримой ценности для обмена? Было ли у них средство обмена?
   Одно из существ отнесло книгу к прилавку и положило металлический диск перед вторым существом, стоящим за прилавком. Взамен дали книгу меньшего размера, и покупатель вышел из здания с книгой под мышкой.
   Если повезет, он сможет повторить процедуру. Он подошел к столу. Он знал, что у него в кармане несколько металлических дисков. Он поставил их всех на стол. Продавец выбрал пять из них, а остальные отодвинул обратно. Он положил сдачу в карман и ушел с книгой.
   1212 г. Окленд был маленьким и имел признаки износа. Он нашел то, что должно быть местом его входа, и поэкспериментировал с круглой твердой ручкой, которая торчала из него. Он повернул ручку, и дверь с готовностью открылась. Внутри он обнаружил еще одну дверь. На этот раз металл. На металле был отпечаток руки. Он положил свою руку на отпечаток, и вторая дверь открылась.
   Он шагнул внутрь и оказался в полностью металлической комнате. Комната не соответствовала внешним контурам здания. Мгновенно он сделал вывод, что деревянная конструкция была наложена на металл. Таким образом, он стоял в том, что должно быть полой машиной.
   В углу комнаты он увидел один из предметов, похожий на тот, в котором он сидел в гостинице. Он устало позволил своему телу погрузиться в него. Гавань! Возможно, временно, но, по крайней мере, это дало ему время спланировать свои будущие действия. Он и не подозревал, как отчаянно устал. Он долгое время находился в изнурительном напряжении. Теперь он был благодарен за освобождение, которое давало ему это убежище. Но прежде чем он позволит себе отдохнуть, он должен убедиться, что здесь нет ничего, что могло бы причинить ему вред, пока он без охраны.
   Он встал и прошелся по комнате. Был еще один стул - он определил его по одному из словесных образов в уме - более легкий по конструкции, чем другие, которые он видел, но явно того же функционального назначения. Стол чем-то похож на прилавок в книжном магазине. На столе стояла квадратная металлическая коробка. На верхней части коробки был ряд надписей. Первыми письмами были РОБЕРТ ГРЕЙВС. На какое-то время это сдержало его любопытство, но он пожал плечами. Он вернется к ней после того, как у него будет возможность изучить свою книгу.
   В ящике стола он нашел пачку листков темной бумаги с гравировкой. На каждом углу было напечатано число 100.
   У дальней стены стояла длинная обтянутая тканью рама. Он предположил, что это место для отдыха. Он осторожно проверил это. Оно роскошно облегало контуры его тела. Удовлетворенный на данный момент, он закрыл глаза и уснул.
   Роберт Грейвс - теперь он ассоциировал имя-картину с самим собой - резко проснулся. Он осознал чувство дискомфорта, почти боли. Через мгновение он локализовал источник дискомфорта в желудке. Хотя он не помнил, чтобы когда-либо ел, он знал, что голоден. Решительно он подчинил это чувство своей более насущной необходимости.
   Он встал, подошел к столу и, бросив беглый взгляд на металлический предмет, взял книгу и сел на больший из двух стульев в комнате.
   Сначала у него были трудности с книгой. Он прочитал слово-картинку на лицевой стороне: СЛОВАРЬ. Внутри он изучал напечатанные символы, пока не определил их систему. Он состоял из двадцати шести буквенных символов. Он дал каждой картинке имя. С их помощью и когнитивной корреляцией между ними и словами, которые он выучил устно, слушая мужчин в отеле, он начал медленно понимать их значение. Вскоре он дошел до того, что связал словесное произношение с печатным словом. Затем, как только родилась мысль, он заменил их звуками свои словесные образы.
   И снова он не осознавал масштабов своих интеллектуальных способностей. У него не было возможности узнать, было ли его достижение выше или ниже нормы возможностей существ снаружи.
   Он также не знал, что его способность читать, охватывая и усваивая до сорока слов с первого взгляда, была необычной. И не то, что его память была эйдетической.
   Однако у него было спокойное чувство удовлетворения собой. Настроение не было эгоистичным. У него не было гордости обладания добродетелями, к приобретению которых он не имел никакого отношения: его самооценка не зависела от его роста, силы или внешности. Скорее это была объективная оценка. Первоначально, ничего о себе не зная, он не имел ни малейшего представления о своем строении, кроме поверхностных физических качеств.
   В глубине души он опасался, что окажется посредственным, хотя должен быть способным и компетентным. Он не решался задуматься о своем положении, если окажется глупым, нелогичным, подверженным панике. Его реакция с удовлетворением доказала обратное. Он продемонстрировал замечательную способность правильно оценивать свои обстоятельства и справляться с ними, используя лучшие силы, которые были в его распоряжении. Теперь он почувствовал, что был настолько методичен и тщательен, насколько это было необходимо; тем не менее, что его ум работал с быстротой и способностью, которая, вероятно, была уникальной, выбирать правильное действие и курс действий из имеющихся данных.
   По прошествии трех часов он прочел словарь наполовину, и дискомфорт в животе превратился в мучительное требование.
   В коротком квартале от металлической комнаты Роберт нашел место, где можно было поесть. У него не было проблем с заказом. Или есть. Его руки манипулировали инструментами, как и другие обедающие, без труда.
   Расплачиваясь за еду несколькими оставшимися в кармане монетами, он заметил аккуратные ряды кондитерских изделий на прилавке. Он купил упаковку из пяти тонких вафель в двойной упаковке. Он развернул один и положил его в рот. Он был сладок на вкус, но когда он жевал его, он отказывался пережевываться или растворяться пищеварительными соками. Он знал, что это будет неперевариваемо. Он выплюнул это. Он задумался о ее назначении.
   С. Роберт собирался войти в металлическую комнату, он увидел смуглого мужчину, который проезжал мимо в телеге, запряженной двумя волами.
   Вернувшись в свою комнату, он вернулся к работе над словарем. Закончив, он был готов к следующему шагу.
   Подтянув меньший из двух стульев к столу, он сел на него и прочитал надпись, напечатанную на похожем на коробку предмете. Он читал:
   РОБЕРТ ГРЕЙВС. Вы можете задать мне любые вопросы, которые вы хотите. Просто убедитесь, что каждый вопрос имеет отношение к вашим обстоятельствам или что ответ очень важен для вас. Количество запросов, которое вы можете запросить, ограничено, и, если оно будет потрачено впустую, вы можете остаться без информации, жизненно важной для вашего дальнейшего существования.
   Это было тогда. Момент, о котором он молился. Но теперь он обнаружил, что ему странно не хочется узнавать о себе. Будет ли он счастлив, зная, кем или чем он был? Не было никаких сомнений, что он оказался в нынешних обстоятельствах преднамеренными действиями какого-либо лица или группы лиц. Какова была их цель? Какова была его миссия? И сможет ли он справиться с этим? Кем бы он ни был, он знал одно: его жизнь была ему дорога. Он не хотел умирать. И все же последнее предложение на коробке было наполнено угрозой для него самого. Он вздохнул, расслабив плечи, и повернулся лицом к коробке.
   Не было видно ни кнопок, ни переключателей, ни способов управления. Казалось, ему нечего было делать, кроме как задавать свои вопросы. Не было никакой неопределенности относительно того, каким должен быть первый вопрос.
   "Кто я?" он спросил.
   Изнутри ящика раздался голос, отчетливый, четкий.
   "Ты Шон Каге, уроженец мира Домет".
   Это ничего ему не сказало.
   "Где находится мир Домет?"
   "Он граничит с планетой, на которой вы сейчас живете. Оно не очевидно для вас, потому что занимает измерение, обычно недоступное из этой сферы существования".
   "Почему я здесь?"
   "Вы - оперативник, посланный нами, чтобы выследить и убить Зверя, патологического преступника, который сбежал от нас, сбежав в свой нынешний мир".
   Наконец он узнал. Но у него должно быть больше информации, иначе проблема будет неразрешима.
   "Кто такой Зверь?"
   "Какую форму он принял там, мы не можем знать, так как форма материи может измениться, когда будет совершен переход между мирами - как вы были изменены. Мы можем только предположить, что он будет найден в облике доминирующего вида в этом мире. В противном случае его свобода выбора и действий была бы, конечно, очень ограничена".
   "Как я узнаю его, когда найду?"
   "Опять же, мы не можем быть уверены. Большая часть бремени решения должна лечь на вас. Мы можем предложить только подсказки, большая часть которых, вероятно, будет для вас бесполезной. Во-первых, он убийца. Прежде чем мы выследили его в нашем собственном мире, он уничтожил наше трехмиллиардное население. Однако, хотя его и нужно убить, ваша миссия не карательная. Мы послали вас, чтобы предотвратить его действия, вносящие хаос в сферу, в которую он бежал. Одно предостережение, которое мы можем вам дать. Не ищите ничего очевидного. Его методы будут коварны.
   "Во-вторых, - продолжал голос, пока Грейвс размышлял, не является ли ящик устройством для рассуждений, - Машина, которую вы сейчас занимаете, была отправлена из нашего мира в ваш. Он обладает рядом уникальных свойств. Во-первых, он настроен на эманации жизненного пульса Зверя и всегда находится в непосредственной близости - никогда не дальше пяти миль, поскольку расстояние измеряется там, где вы находитесь. Это сузит ваш поиск. Кроме того, у Машины есть для вас привлекательность. Куда бы он ни пошел, вы сможете следовать за ним".
   - Я понимаю, - сказал Роберт. "Разговариваю ли я напрямую с кем-то в моем собственном мире?"
   "Да. Мы отправили это коммуникационное устройство вместе с Машиной во время последней поездки. Однако его способность к общению ограничена тем фактом, что нам необходимо было поддерживать тонкий молекулярный баланс в Машине, когда она была отправлена.
   "Возможно ли мне вернуться?"
   "Да. В стене над вашим столом есть кнопка. Роберт подтвердил заявление. "Когда ваша миссия будет завершена, нажмите ее, и Машина сделает все остальное".
   "Как случилось, что я прибыл сюда без воспоминаний о прошлом, и все же почему мне кажется, что я уже жил такой жизнью раньше?"
   Была пауза. - Ответ на этот вопрос не нужен для твоего поиска. Вы хотите использовать ценную ленту, чтобы выяснить это?
   Впервые он осознал огромную силу своих эмоций. Он полностью признал логику предосторожностей диктофона, но ответил: "Да".
   "Очень хорошо. Как Зверь попал туда, мы не знаем. Возможно, он прибыл, полностью владея всеми своими способностями. Мы, однако, могли отправить вас только таким образом, чтобы ваш мозг был полностью стерт из всех прошлых воспоминаний. Мы не верим, что он каким-либо образом пострадал. За прошедшие годы нам удалось установить краткие поверхностные контакты с миром, в котором вы сейчас находитесь. Мы выучили один язык, некоторые его обычаи и телосложение его жителей. Когда мы обнаружили, куда убежало Чудовище, мы обучили оперативников использованию этого языка и обычаев.
   "Поскольку наши миры находятся в разных временных континуумах, время не обязательно проходит в вашем мире, пока оно проходит здесь, и наоборот. Таким образом, мы могли обучать наших оперативников годами, пока язык и действия, которые вы сейчас используете, не стали второй натурой их организмов, вживленными в их мускулы и нервную систему, не теряя времени на поиски Зверя. Вот почему ваша врожденная сущность так охотно отзывается на то, чему вы там учитесь. Я должен предупредить вас сейчас, что ваша лента почти закончилась. У вас, наверное, еще один вопрос. Максимум два".
   Слова поразили, как удар. Он знал, что его следующий вопрос должен быть тяжелым, что он должен быть жизненно важным. Они не смогут даже предупредить его снова. Но снова его эмоции взяли верх над ним. У него должен быть ответ на этот вопрос.
   - Я один?
   - Шесть оперативников были посланы до вас и настроены на вашу нынешнюю Машину. Ваша индивидуальная коробка, естественно, была отправлена отдельно. Если бы агенты добились успеха, они бы вернулись мгновенно из-за различий в наших временных континуумах. Но они не вернулись. Ты последний, кого мы сможем отправить. Если вы не добьетесь успеха..."
   Голос оборвался, как будто говорящий понял, что, возможно, тратит впустую ценную пленку.
   Грейвс наклонился вперед, на его лице отразилась безумная настойчивость. - Как я их узнаю?
   "Они..." Голос оборвался с тихим жужжанием.
   Грейвс схватил коробку, ударил по ней и поднял, чтобы бросить на пол, прежде чем разум снова заявил о себе. Затем он откинулся на спинку стула. Один!
   * * * *
   Роберт снова заснул. Прежде чем покинуть Машину во второй раз, он достал из ящика стола пачку зеленых бумаг. Теперь он знал, изучая словарь, что это были крупные денежные единицы. Он их пересчитал. Ровно двадцать. Всего две тысячи фунтов - британское достоинство. Очевидно, это была крупная сумма денег, и она должна послужить его цели на какое-то время.
   Он вышел наружу. Возница и волы все еще были там. Они не добились видимого прогресса с тех пор, как он вошел. Это показалось ему странным, но он выкинул это из головы после секундного озадаченного размышления.
   На своей прежней трапезе он обнаружил тот же стол, который занимал раньше, пустым. Он сел. Его официант вернулся. На его лице было смущенное выражение, когда он принял заказ Роберта. Роберт вспомнил, как видел того же человека, сидящего рядом с ним за столиком; есть одну и ту же пищу. Он узнавал другие лица. Внезапно всепроникающее недоумение ворвалось в признанную уверенность. Пока он был в Машине, снаружи не прошло времени! Этим объяснялись те же обитатели столовой, недоумение его официанта и то, что погонщик волов не продвигался вперед, пока он был внутри. Очевидно, временной континуум внутри Машины все еще был привязан к временному континууму Домета.
   * * * *
   Когда Роберт открыл дверь 1212 Окленда, чтобы войти в здание, он испытал еще одно возбуждение своих все еще нестабильных чувств. Не было внутренней металлической двери. Здание представляло собой пустую оболочку. Машина исчезла!
   Он знал, что должно было случиться. Зверь покинул город!
   Голос в ящике заверил его, что он всегда будет в курсе местонахождения Машины.
   Но он ничего не чувствовал.
   Он шел, ожидая каких-нибудь признаков местонахождения Машины. Если бы он знал, как придет признание, было бы легче.
   Когда стемнело и никаких признаков не последовало, он забеспокоился.
   Он задавался вопросом, возможно, его разум был слишком взволнован, чтобы распознать проявление, когда оно пришло. Возможно, это придет к нему, пока он спит. Он вернулся в клуб холостяков, в который вошел, когда впервые появился в городе. К этому времени ему тоже требовался отдых.
   Продавец помедлил, протягивая стофунтовую банкноту, но принял ее. На следующее утро он так и не получил сообщения от Машины, но пришел к четкому решению. Он явно находчивый человек, подумал он, иначе его бы не послали с такой жизненно важной миссией. Они ожидали, что он решит это в своей собственной волне. И теперь он знал, как это должно быть сделано.
   Недолгое изучение телефонного справочника в его комнате научило его пользоваться им. Он позвонил оператору и спросил информацию. Он объяснил, что ему нужно уехать из города, и спросил, как лучше добраться. Она предложила ему попробовать авиалинии. По его просьбе она связала его с офисом авиакомпании. Ему повезло с первой попытки. Самолет улетел накануне, в течение часа между его выходом из Машины и возвращением. Пунктом назначения был Нью-Йорк.
   Он забронировал билет на другой самолет, вылетающий в тот же день. Перепроверив для уверенности, он позвонил в пароходные конторы и на железные дороги, и его уверили, что в решающий час накануне никто не отправлялся.
   В самолете стюардесса обращалась с ним дружелюбно, и он был уверен, что это больше, чем профессиональная вежливость. Он чувствовал приятный дискомфорт, когда она была приятной. К своему легкому удивлению, он впервые узнал, что она представительница противоположного пола. Его странное возмущение было просто работой его желез в ответ на ее присутствие.
   Его любопытство пробудилось, он огляделся. Другая женщина, почти девушка, сидела на стуле через проход от него. Она была темноволосой с кожей цвета меда. Почему-то она была странно интересной. Он изучал каждую ее черту: голубые угрюмые глаза, красные губы и тонкие раздутые ноздри, придававшие ее чертам классический профиль. Через все это он чувствовал жизненную силу и силу личности. Рядом с ней хозяйка выглядела почти невзрачной. Он знал, что она должна быть очень красивой. Она подняла глаза и встретилась с его наблюдающим взглядом.
   Неожиданно к нему подкралось настроение серой одержимости. Как незаинтересованный зритель, он наблюдал за этим и задавался вопросом о его причине. Тогда он знал. Взгляд, который она бросила на него, был холодным, совершенно незаинтересованным. Это сказало ему яснее, чем что-либо другое, что он не был одним из этих людей. Он никогда не будет. Возможно, его форма, как на Домете, покажется им странной. Весьма вероятно, что он все еще был уродом среди них, имея только внешнее подобие их человечности.
   Сможет ли он когда-нибудь вернуться? Если его заставят остаться здесь, найдется ли для него место? Была ли какая-нибудь возможность биологического сотрудничества с полом, за которым он теперь наблюдал? Или он должен ходить среди них, нелюбимый и нежеланный, важный неудачник?
   Неожиданно Роберт почувствовал, что человек, сидевший рядом с ним, опечален! С удивлением посмотрел на мужчину. Внутри него действовало какое-то чувство, неочевидное, но такое же реальное и острое, как само зрение. Не было внезапного "пинга" открытия, скорее это было похоже на то, как будто он смотрел в окно, которого он раньше не замечал.
   Роберт посмотрел на пассажира, сидевшего перед ним. Здесь он прочитал скрытое разочарование. Третий мужчина излучал страх. Вздрогнув, он прочитал ненависть с намерением причинить кому-то большие телесные повреждения в сознании другого пассажира.
   Он посмотрел на хозяйку. Она все еще смотрела на него и одарила его расчетливой улыбкой. Он прочитал ее сексуальный интерес. Он также чувствовал, что ее эмоциональные предпочтения были довольно беспорядочными.
   С пробужденным интересом он смотрел на девушку справа от него, пока она не посмотрела в ответ. Ее эмоции были тихими, подавленными, ни одна из них не была достаточно сильной, чтобы взять верх. Ее интерес к нему был невелик. Разочарованный, он отвел взгляд.
   "Мне нужно пересесть на самолет до Миннеаполиса в Нью-Йорке", - сказал его сосед по сиденью.
   На этот раз Роберт не удивился, услышав название Миннеаполис, и без малейших сомнений знал, где находится Машина. В его сознании какое-то беззвучное тиканье, похожее на зарытый карман, было связано с самой Машиной.
   "Я тоже еду в Миннеаполис, - ответил он.
   * * * *
   В депо Миннеаполиса Роберт поймал такси. Мгновенно он почувствовал, что с водителем было что-то странное. После короткой паузы он обнаружил, что странность была в глазах мужчины. Они были преимущественно коричневыми, но пятна зеленого окрашивали их пигмент. И они, казалось, смотрели с легкой ненавистью дикого животного. Роберт быстро прочитал эмоции мужчины. Он находил их очень обычными.
   Он забрался в кабину. - Езжайте на юг, - сказал он. Он откинулся на спинку кресла и прислушался к тому, как тикает его разум, обнаруживший Машину. Теперь это было так ясно, что он знал точное местоположение Машины, расстояние до нее, а также знал, что мгновенно узнает о любом ее движении. Ему даже не нужно было бы идти к нему, пока он не будет готов.
   Через тридцать три квартала он наклонился вперед. "Поверните на восток на следующем углу", - сказал он водителю.
   Когда он увидел реку Миссисипи, он заплатил за проезд и вышел. Он знал, что теперь он очень близок к Машине, а также к Чудовищу!
   Из какого-то глубокого источника в себе он ощущал волнение и удивлялся тому удовольствию, которое он испытывал теперь, когда к конфликту вскоре присоединится. Тогда он понял, что в нем течет жила дикой безжалостности. Он должен обуздывать его с осторожностью.
   На другой стороне улицы он прочитал: КЛУБ холостяков, гостиница "Резидент". Совпадение между названием и названием отеля в Калькутте показалось ему добрым предзнаменованием. Он решил остаться там. Он вошел внутрь и зарегистрировался. Он немного вздремнул и встал с первыми ночными тенями.
   Теперь начались поиски. Где-то здесь затаился Зверь! И его надо найти.
   Пока он ел в клубной столовой, Роберт внимательно наблюдал за своими товарищами, используя свои новообретенные сверхсенсорные способности. Все посетители были мужского пола, которых обслуживал отель. Прислуга и помощница на кухне были женщинами. Официантка Роберта улыбнулась ему. К этому времени он знал, не заботясь о том, что привлекателен для женщин. Как ни странно, он читал ненависть на разных стадиях в большинстве окружающих его мужчин.
   После обеда он спустился в игровую комнату. Здесь было несколько мужчин, большинство из них играли за столами для бильярда или пинг-понга. Почти все без исключения они испускали свой тонкий поток ненависти. Он должен узнать об этом больше.
   Роберт решил завязать знакомство и посмотреть, сможет ли он узнать причину этой ненависти. Но он должен быть осторожным. Молодой человек, сидевший в одиночестве на одном из приподнятых кресел с видом на бильярдный стол, излучал дружелюбие. Был также сильный намек на личное тщеславие. Роберт решил поговорить с ним. Он подошел к молодому человеку и сел на соседний стул.
   - Прошу прощения, - сказал Роберт, - меня зовут Роберт Грейвс. Я здесь чужой".
   Молодой человек повернулся. Он показал большие зубы в сардонической, но дружелюбной улыбке. - Добро пожаловать в последнюю цитадель сражающегося мужчины, - поприветствовал он, протягивая руку. - Меня зовут Джейкобсон. Фил, но почти все зовут меня Джейки. Вы развелись или научились мудрости до того, как попали в ловушку?" Он уничижительно рассмеялся.
   Роберт улыбнулся в ответ. Ему понравился мужчина. "Что ты имеешь в виду?"
   "Разве ты не знал? Мы здесь все ненавистники женщин".
   "Не совсем?"
   "Серьезно, большинство наших участников довольно искренни в этом", - ответил Джейкобсон. Он наблюдал, как один из игроков методично выстраивал три бильярда подряд. "Клуб открылся не так давно, и владелец довольно глупо дал ему название "Клуб холостяков". Странно, однако, что большинство его клиентов относятся к этому крайне серьезно. У них довольно горькие чувства к женщинам".
   "Как насчет тебя?" Теперь Роберт был действительно заинтересован.
   Джейкобсон рассмеялся своим легким смехом. - Боюсь, я такой же плохой, как и все остальные. Может быть, хуже. Видите ли, я владелец Клуба. Если у вас есть несколько свободных минут, загляните в мою комнату. Я дам вам несколько фактов о так называемом прекрасном поле, которые откроют вам глаза".
   * * * *
   На следующий день Роберт купил маленькое компактное ручное оружие - так он назывался автоматический пистолет. Два дня он ходил по улицам, наскоро изучая каждого встречного прохожего. По вечерам изучал членов Клуба. Он подозревал, что этот метод может оказаться неадекватным: Зверь, вероятно, будет хорошо контролировать свои эмоции, а его коварные способности к симуляции будут слишком хитрыми, чтобы в него можно было легко проникнуть. Но ему нужно было с чего-то начинать, и, по крайней мере, он знал, что Чудовище не может быть далеко. Он намеревался постепенно расширять круг своих исследований.
   Роберт надеялся, что у Чудовища есть что-то, что отличает его от туземцев. Возможно, его модель эмоций была бы другой. Может быть, он не проявлял бы никаких эмоций, и поэтому его легко обнаружить. Роберт отчаянно надеялся на такой перерыв.
   В свободное время он внимательно изучал газеты. Он был частым гостем в полицейском участке, расследуя каждого доставленного преступника, совершившего преступление в радиусе пяти миль от клуба.
   На второй день он вошел в ресторан и остановился в приятном удивлении. В одиночестве за одним из столиков сидела девушка, которую он наблюдал в самолете.
   Она подняла голову и увидела его. Она улыбнулась, узнавая. Он подошел к ее столику.
   "Разве не вы пассажир, сидевший через проход от меня в самолете из Индии?" она спросила.
   - Я надеялся, что ты меня помнишь, - ответил Роберт.
   - Не сядете? она пригласила.
   "Спасибо." Он сел. - Я Роберт Грейвс.
   - А я Альберта Томпсон. В ней было то дружеское товарищество, которое всегда проявляли по отношению друг к другу маленькие знакомые, встретившись в новой среде; теперь он чувствовал в ней теплую дружбу. - Вы жили в Индии? она спросила.
   Он быстро подумал. "Я только что возвращался из экскурсионной поездки", - солгал он.
   - О, - она с готовностью приняла объяснение. "Я работала медсестрой в Мемориальной больнице Калькутты. Сейчас я работаю в Tonneywell Manufacturing. Еще медсестра.
   Что-то заставило Роберта поднять голову. На них смотрел старик с седыми усами. Ненависть, исходившая от него, была почти осязаема.
   Мгновенно вопрос возник в уме Роберта. Может это Зверь? Чувство умерло. Ненависть этого человека была направлена на Альберту. Помимо ненависти, его единственная доминирующая черта казалась заметной нервной тупостью.
   * * * *
   В тот же вечер, сидя с Джейкобсоном в клубе последнего, Роберт снова увидел усатого мужчину. У старика была черная полоса.
   - Кто этот парень, Джеки? - спросил Роберт.
   "Один из наших учредителей", - сказал Джейкобсон. "Зовут Шульц. Платит алименты через нос уже много лет". Это объясняло угрюмый нрав старика.
   Джейкобсон, казалось, знал всех и дружил со всеми. Он определенно был общительным типом.
   "Видите вон того игрока в бильярд, - сказал Джейкобсон, - того, у которого лицо как у новорожденного? Это Балди Браун, еще один из наших пионеров".
   Что-то в Брауне очаровало Роберта. Его эмоции были очень неустойчивыми. И они варьировались от приподнятого настроения, когда он "забил гол", до глубокого отчаяния, когда игра пошла против него. Роберт задался вопросом, не было ли это вызвано опьяняющим веществом.
   * * * *
   На шестой день Роберт стоял перед мануфактурной компанией "Тонниуэлл", изучая выходящих рабочих. Его осмотр не выявил ничего необычного, пока из здания не вышел крупный мужчина в скрытом матерчатом пальто. Беспричинная злоба, которую он читал в чувствах этого человека, вызывала у него отвращение. Жадность, жадность и эгоизм тяготили его, как злобная мантия. Именно так Роберт представлял появление Чудовища. Он решил немедленно расследовать эту зацепку.
   Мужчина сел в длинный зеленый автомобиль и уехал.
   Роберт кратко отметил номер лицензии.
   Он решил, что ему нужна помощь в рутинной части его поисков. Он не мог позволить себе тратить драгоценное время на такую проверку.
   В городском справочнике нашел то, что хотел.
   Он прошел три квартала по Лейк-стрит и вошел в двухэтажное здание из красного кирпича. На втором этаже он нашел номер, который искал. На стекле двери была простая надпись: "РОБЕРТ ХИЛЛ".
   Ничего больше.
   Внутри он обнаружил худощавого жилистого мужчину среднего роста, сидящего за столом и читающего журнал.
   "Г-н. Холм?" - спросил Роберт. Фигура за столом кивнула. Он отложил свой журнал. Роберт быстро оглядел его. Ему понравилось то, что он там увидел: честность, интеллигентность, отсутствие чрезмерного невротического стресса и лишь незначительное эмоциональное напряжение, связанное с недостатком денег для удовлетворения потребностей или желаний себя и своей семьи. "Меня зовут Роберт Грейвс".
   Хилл протянул руку. "Что я могу сделать для вас?"
   - Время от времени мне понадобятся ваши услуги, - сказал Роберт. "Работа будет простым расследованием, но ее характер должен быть строго конфиденциальным. Я заплачу вам сто долларов сейчас, - он положил деньги на стол, - и вы можете выставить мне счет за любые дополнительные сборы или расходы. Согласовано?"
   Хилл снова кивнул. Он был не очень разговорчивым человеком. Это тоже понравилось Грейвзу.
   - Во-первых, - сказал Роберт. "Я хочу, чтобы вы нашли владельца автомобиля с номером 178-235. Добудь мне всю возможную информацию о нем.
   - Лицензия Миннесоты? - спросил Хилл.
   "Да."
   * * * *
   К концу первой недели в Миннеаполисе Роберт добавил в свои списки несколько конкретных подозреваемых. Однако каждое малейшее действие каждого встречного человека аккуратно аннотировалось и классифицировалось в его памяти. Он надеялся, что когда-нибудь действия кого-нибудь из них соберутся в аккуратную схему, и он выследит Чудовище. Когда это время придет, он будет готов нанести беспощадный удар.
   На седьмой вечер он повел Альберту в кино. Это было всего лишь их второе свидание, но они шли к ней домой рука об руку. Они уже молчали, когда вместе с этим молчанием понимания. Он знал, что с каждой встречей он нравился ей все больше. Он также знал, что любит ее. И что он был очень глуп. Это было отвлечением от предстоящей ему работы, и он не имел права позволять отвлекать себя - ничем. Кроме того, ему придется покинуть ее, как только он добьется успеха.
   И - его старая серая навязчивая идея вернулась, когда он был самым счастливым, каким он когда-либо был в этом мире - может быть, я для нее урод, подумал он.
   Когда он покинул Альберту той ночью, его животные ткани требовали действий, чтобы рассеять разочарование в его уме. Он решил найти Машину. Он может понадобиться в любой момент.
   Он уже имел довольно хорошее представление о его местонахождении.
   Он пошел к берегу Миссисипи. Скалы были крутыми, но он нашел тропу на третий день своего прибытия. Теперь он пошел по тропинке вниз под мостом на Лейк-стрит. Ночь была темная, но в слабом свете фонарей моста он мог видеть гигантские бетонные устои в реке.
   В скалу вонзилась пятифутовая железная канализационная труба. Он зашел так далеко на третий день, но два юнца, стоявшие у входа в трубу, аукающиеся в нее и прислушивавшиеся к отзвуку их голосов, заставили его решить вернуться ночью. Он знал, что был очень близко.
   В сорока ярдах вверх разветвлялась боковая тропа. Он последовал за ним к широкому уступу скалы. На вершине уступа росли трава и кустарники. Это было очень уединенное место этой поздней ночью. Где-то над берегом ровным лаем продолжала лаять собака. Не колеблясь, Роберт пошел через высокие кусты к утесу. Он наклонился вперед и вошел в естественную пещеру. Когда он оставил последние остатки тусклого света, он ощупал руками стены.
   Стена под его рукой округлилась и стала гладкой. Он прибыл! Он ощупью пробрался к двери и сунул руку в отпечаток. Дверь открылась, и тьму прорезал луч света. На мгновение он задумался над источником света. Раньше он не обращал на это внимания, потому что был там при дневном свете, но в Машине не было ни окон, ни отверстий, кроме двери. Он шагнул внутрь.
   Бегло осмотрел комнату.
   Все оказалось таким, каким он его оставил. Блок связи все еще стоял на столе.
   "Что мне теперь делать?" - спросил он коробку. Он не ждал ответа. Поэтому он не был разочарован, когда никто не пришел.
   Неожиданно он понял, что очень устал. Он рассудил, что это потому, что он вернулся в свою гавань; единственное место, где он мог расслабить напряженную мужественность своего разума и чувствовать себя в полной безопасности. Здесь реальность остановилась.
   Он лежал на кушетке. Как только он собирался заснуть, отрывок из одной из немногих книг, которые он прочитал с тех пор, как попал в этот мир, промелькнул перед глазами его памяти.
   Книга была написана человеком по имени Бертран Рассел.
   Я лично считаю, что сознательную мысль можно внедрить в бессознательное, если в нее вложено достаточное количество энергии и интенсивности. Я обнаружил, например, что, если мне нужно написать на какую-то довольно сложную тему, лучше всего будет обдумать ее с очень большой интенсивностью - с максимальной интенсивностью, на которую я способен, - в течение нескольких часов или дней, а в к концу этого времени отдайте, так сказать, приказ, чтобы работа продолжалась под землей. Через некоторое время я сознательно возвращаюсь к этой теме и обнаруживаю, что работа сделана.
   Господь свидетель, я достаточно тщательно обдумал этот вопрос, улыбнулся он, засыпая.
   Когда он проснулся, у него был ответ на часть его проблемы. Где-то когда-то - с тех пор как он попал в этот город - он был уверен, что вступил в контакт со Зверем!
   * * * *
   Вернувшись в клуб, Роберт обнаружил ожидающее его сообщение. Это было от Хилла, который просил его позвонить. Он вошел в будку и позвонил.
   - Говорит Хилл, - сказал голос.
   - Это Грейвс.
   - О да, мистер Грейвс. Твоего человека зовут Адам Джонсон. Он исполнительный директор Tonneywell. Он занимает еще несколько важных должностей: директор Первого банка; Регент университета и тому подобное. Хочешь, я их перечислю?
   "Нет. Каково его социальное происхождение?"
   "Он женат. Отец двоих детей. Оба мальчика. Он родился в Миннеаполисе и прожил здесь всю свою жизнь".
   - Есть какие-нибудь сведения о том, что он когда-либо был в Индии?
   "Ничего из того, что я нашел. Вы хотите, чтобы я исследовал этот аспект более тщательно?
   - Да, и перезвони мне, как только у тебя будет определенная информация.
   * * * *
   Вопреки здравому смыслу Роберт продолжал встречаться с Альбертой. Теперь он был уверен, что она любит его. Особенно после инцидента, который произошел во время их прогулки по берегу Миссисипи.
   Он смотрел на рудную лодку в реке, когда какая-то гиперрациональная способность его сложной нервной системы забила тревогу. Он повернулся как раз вовремя, чтобы схватить Альберту, когда она падала на него. Ее плечо было готово ударить его по спине. Удар наверняка отбросил бы его с берега на камни в сотне футов ниже. Она, вероятно, упала бы вместе с ним.
   Когда он держал ее на руках, она прерывисто всхлипывала. - О, Роберт, я мог убить тебя! воскликнула она. - Я мог убить тебя! Я наткнулся на камень".
   Он поцеловал ее слезы и держал ее, пока не прошел ужас близкой катастрофы. Они стояли близко друг к другу, и тепло ее плоти проникало сквозь одежду в его руки. - Я люблю тебя, - сказала она. Она отводила глаза, но он читал в ней, как глубоко она это имела в виду.
   * * * *
   Роберт вернулся в свою комнату в приподнятом настроении. Восторг длился недолго.
   Где-то среди ночи его разбудил пульсирующий шум его предчувствия, и он лежал с широко открытыми глазами, его мозг был напряжен и насторожен. Он ничего не чувствовал и ничего не слышал, но все его ткани плакали от тревоги. Затем его желудок вырвало, и тошнота наполнила его болезнью. Он встал и включил свет.
   Он быстро огляделся. Окно, которое он оставил открытым, было заткнуто старым пальто. Снаружи в комнату вела красная резиновая трубка. Мгновенно он понял, что происходит. Кто-то пытался отравить его газом.
   Великое значение поразило его с силой, грозившей сокрушить его своими ужасными склонностями. Зверь нашел его!
   Его мозг, казалось, был разделен на две части. В то время как один сегмент дрожал от набатного страха, который был хуже, потому что он не мог видеть, чего он боялся, другая часть восприняла страх как стимуляцию, которая ускорила его рефлексы. Оно быстро планировало, приказывая ему одеться и задерживать дыхание как можно дольше. Он даже нашел время, чтобы заправить свою постель и привести комнату в порядок, чтобы создать впечатление, что в ту ночь ею никто не пользовался.
   Уходя, он спустился по черной лестнице. Никто его не видел. Если повезет, Зверь не поймет, что знал о покушении на его жизнь. Это давало ему небольшой шанс. Видит Бог, этого было достаточно мало. Чудовище заметило его, а у него, в свою очередь, не было ничего, кроме смутных подозрений.
   Выйдя из отеля, он быстро пошел прочь от Клуба, образно говоря, увидев блеск глаз Чудовища в каждой тени. Сегодня смерть дышала в самом воздухе.
   Пришло время действовать. Но куда направить это действие? Он мог двигаться двумя способами. Он мог выбрать наиболее вероятного подозреваемого и ударить быстро, безжалостно, и молиться, чтобы он был прав. Это означало бы Джонсона.
   Или он мог начать сверху и двигаться вниз, стараясь изо всех сил за максимально короткое время.
   Если Чудовище было убеждено, что он не вернулся в свою комнату, что он все еще не подозревает, что его обнаружили, значит, у него была какая-то надежда. Он решил предпринять последний выбор действий.
   Как только рассвело, он позвонил Хиллу из общественной будки.
   - Вы нашли что-нибудь еще о Джонсоне? - спросил Роберт.
   - Ничего особенного, - голос Хилла звучал сонно. "Насколько я могу судить, он никогда не был в Индии. Хочешь, чтобы я продолжил?"
   "Нет. Не будет времени. Теперь слушайте внимательно. Я хочу, чтобы ты поехал в Курган. Оставайтесь в вестибюле отеля "Маунд", пока я не свяжусь с вами. Очень вероятно, что я пришлю к вам человека. Когда он доберется туда, дайте ему пакет. Мне все равно, что ты в него вложишь. Просто отдай ему. У тебя есть это?
   "Да."
   "Удачи."
   "До свидания."
   Роберт отправился в отель "Рэдиссон" и зарегистрировался под именем Джордж Джонс. Он ничего не мог сделать, кроме как убить время, пока его подозреваемые не вернутся с работы в тот вечер. Он лег на свою кровать и отдохнул. Его тело, а не его разум.
   * * * *
   В шесть часов Роберт арендовал автомобиль в агентстве "Драйв сам". В тот вечер он должен был сводить Альберту в кино. Сначала он решил позвонить и попросить отсрочку. Если подумать, то объяснение спасет его, если он ее заберет.
   Она вышла, когда увидела, что он остановился перед ее квартирой.
   - Мне придется попросить вас доверять мне и не задавать никаких вопросов, - сказал он без предварительных слов, когда она села в машину. "Я хочу, чтобы ты пошла на шоу без меня. У меня есть кое-что, что я должен сделать. Если я смогу это сделать, я присоединюсь к вам в фильме. Поверьте мне?"
   Она едва заметно колебалась. - Конечно, - сказала она. Больше она ничего не спросила.
   Прекрасная девушка, подумал он. Он положил свою руку на ее сжатые на мгновение. Он припарковал машину на боковой улице. Он наблюдал за ней, когда она подошла к углу озера и повернула направо. Театр был кварталом вниз.
   Через мгновение он последовал за угол и повернул налево в сторону клуба.
   В игровой комнате он заметил своего человека. Он не терял времени даром.
   "Г-н. Шульц, - сказал Роберт. - Я хотел бы попросить вас об услуге. Вы заняты сегодня вечером?
   Шульц кисло встретил его взгляд. Маленькие морщинки углубились в уголках его глаз. Роберт прочел лукавое подозрение.
   - Для меня это стоит пятьдесят долларов, - сказал Роберт, вытаскивая бумажник. - Я дам тебе двадцать пять, чтобы ты поехал в Курган и забрал для меня посылку. Когда ты вернешься, я дам тебе остальные двадцать пять. Он вытащил купюры. Если бы Шульц был человеком, он бы принял это предложение. Если он откажется... тогда Роберт узнает.
   "Где твоя машина?" - спросил Шульц. Теперь им руководила ненасытная жадность к деньгам, которая была почти всеобщей.
   - Ты найдешь его за углом. Синий кабриолет.
   Теперь у него были дела в движении. Следующим шагом было добраться до машины. Курган был в десяти милях отсюда. Если Шульц отправился в Курган - Хилл это проверит - и Машина не шевельнулась, значит, он не был Чудовищем.
   Роберт вернулся в свою комнату. Взрыв сотряс здание!
   Ему потребовалось всего мгновение, чтобы понять, что произошло. Ловушка закрывалась. Зверь шел убивать. Теперь его сковывал не страх. Скорее это была черная фрустрация и наплыв множества эмоций, которые буквально захлестывали его своей сложностью. Прошло почти пять минут, прежде чем он смог спланировать следующее противодействие.
   Он достал револьвер из ящика бюро и сунул его во внутренний карман пальто. Затем он спустился вниз.
   - Что это был за громкий шум? - спросил он ночного служащего, единственного человека, оставшегося в вестибюле.
   "За углом раздался взрыв. Бомба взорвала автомобиль. Водителем был местный житель по имени Шульц.
   - Он был ранен?
   "Шульц мертв".
   Роберт склонил голову. В конце концов, Шульц был невиновен. И он был мертв. Другие люди могли умереть до того, как все закончится, но пути назад не было.
   Следующим в списке был Браун. Он спустился в игровую комнату. Браун стоял у окна и смотрел наружу. В руке у него был бильярдный кий.
   "Г-н. Браун, - сказал Роберт. "Я знаю, что это необычно, но я хотел бы попросить вас сделать мне одолжение?"
   "Услуга?" Слова не регистрировались слишком четко. "Бедный Шульц, - сказал Браун.
   Роберт вынул из кармана пятидесятидолларовую купюру. "Стоит ли вам сесть на автобус до Кургана и забрать для меня посылку?"
   Браун отреагировал мгновенно. В его рефлексах не было ничего замедленного. Он взял счет. - Рад оказать вам услугу, - сказал он. "Где я могу забрать этот пакет?"
   - Вы получите его от человека по имени Хилл в отеле "Маунд".
   Увидев Брауна в автобусе, Роберт спустился к Миссисипи и присел в устье пещеры, откуда мог наблюдать за Машиной.
   Он дал один час. Машина не двигалась.
   Поднявшись на берег реки, он пошел обратно к клубу. Он прибыл как раз вовремя, чтобы увидеть, как Браун выходит из автобуса. Роберт шагнул в удобный дверной проем. Браун его не видел.
   В кассе он позвонил в отель "Маунд" и попросил вызвать Хилла на пейджинг.
   Модулированный голос Хилла сказал: "Да?"
   "Могилы. Посылку подобрал мужчина?
   "Он сделал. Коротышка. Ровно двадцать семь минут назад.
   "Спасибо. Какое-то время ты мне снова не понадобишься. Но я бы хотел, чтобы вы вернулись в свой кабинет и подождали, на случай, если я захочу, чтобы вы поторопились.
   Это устранило оставшихся подозреваемых. На самом деле это оставило его в положении, когда любой из сотни был бы так же вероятен, как и другой. Ему нужно было время. И место, где можно спрятаться. Он знал, где взять их обоих.
   * * * *
   Вернувшись в Машину, Роберт уставился в потолок, проснувшись, но зайдя в тупик. Возможно, Джонсон все еще был в городе. Он мог оставить след, указывающий на то, что он уехал из города. Или даже Браун мог послать кого-то еще, чтобы забрать посылку. Если бы он действительно был Чудовищем, он бы поступил так же тонко. Роберт пожалел, что не попросил Хилла дать более полное описание. Прежде чем он снова уедет отсюда, он должен быть уверен в каждом своем будущем шаге и, если это вообще возможно, в человеке, против которого он должен действовать.
   По прошествии нескольких часов он так и не пришел к определенному курсу действий. И он думал так долго и так усердно, что его мозг больше не работал с обычной максимальной эффективностью. Он решил поспать. Пока он был здесь, у него было все время мира.
   Может быть, метод Рассела снова сработает.
   * * * *
   Так и было. Когда он проснулся, он знал, кто такой Зверь. Придется провести минимальную проверку, но кусочки совпали так аккуратно, что он не сомневался в своей правоте.
   Свирепость, которую он обнаружил в себе, трепетала в предвкушении грядущей битвы и укреплялась хладнокровной решимостью.
   Снаружи он позвонил Хиллу. Он ждал ответного звонка в аптеке, из которой звонил.
   Он был на полпути через секунду солода, когда зазвонил телефон.
   Когда он вышел из аптеки, последние остатки сомнений испарились.
   Но на этот раз ему нужна помощь. Хилл не подойдет. Он вернулся в Клуб.
   Джейкобсон был в своей комнате и пригласил его наверх, когда позвонил Роберт.
   Роберт воспользовался лестницей. Он точно рассмотрел, как должен быть изложен его отчет, чтобы Джейкобсон поверил.
   - Джейки, - сказал Роберт, - я хочу рассказать тебе одну историю. Я хочу, чтобы вы настроились поверить в это, даже если это прозвучит для вас настолько фантастично, что обычно кажется абсурдным. Но это будет правдой".
   Джейкобсон позволил улыбке сойти со своих щек, но его тыквообразное лицо все еще производило впечатление улыбки. Он пристально посмотрел на Роберта сквозь очки с толстыми стеклами. Из-за них его глаза казались большими и выпуклыми.
   - Я начну с самого начала, - сказал Роберт. - И расскажу вам историю подробно. Только так вы сможете мне поверить. Если бы я попытался сделать это кратким, вы бы порекомендовали психиатра.
   - Продолжайте, - сказал Джейкобсон. - Если я могу чем-то помочь, я буду рад помочь вам.
   Роберт рассказал свою историю. Удивительно, но это не звучало так фантастично, как он себе представлял. Многие из его конкретных пунктов звучали неправдоподобно, но все вместе они звучали правдоподобно. Когда он закончил, он подумал, что Джейкобсона следует убедить.
   После долгой паузы Джейкобсон спросил: "Это не какая-то несбыточная мечта, которую вы состряпали из-за ссоры с Альбертой, не так ли? Конечно, нет, - ответил он на собственный вопрос. "Я знаю, что ты искренен. Но Боб, - голос Джейки был нежным, - ты упомянул психиатра. Это может быть возможно..."
   - Это не так, - перебил Роберт.
   "Я вам верю", - сказал Джейкобсон. - Что ты собираешься делать?
   Роберт сказал ему.
   "При чем тут я?"
   - Думаю, я сам справлюсь с ситуацией, - сказал Роберт. - Но на случай, если я не выживу, я хочу, чтобы ты заняла место. Зверя нужно остановить! Теперь, когда его личность известна, это не должно быть слишком сложно. Я бы посоветовал вам не пытаться справиться с этим в одиночку. Безопаснее всего было бы как можно шире и как можно быстрее опубликовать это. Этот путь будет самым безопасным и для вас".
   Они пожали друг другу руки, и Роберт ушел.
   * * * *
   В доме Альберты он застал ее одну.
   - Я хотел бы показать вам кое-что, - сказал он. - Не могли бы вы отвезти меня на своей машине?
   В ее глазах был вопрос. Когда он больше ничего не сказал, она пожала плечами. - Мне нужно взять пальто, - сказала она.
   Он стал настаивать, чтобы она осталась с ним, но решил, что безопаснее не вызывать у нее подозрений.
   Они проехали мимо форта Снеллинг, пересекли мост и свернули на шоссе, ведущее к Прайор-Лейк.
   Через милю они подошли к гравийному карьеру.
   - Остановись здесь, - сказал Роберт.
   Прежде чем она успела убрать руки с руля, он прижал пистолет в кармане к ее ребрам.
   - Не двигайся, - приказал он.
   "Пожалуйста, извините за столь вынужденную фамильярность, - сказал он. Тон был серьезным, и в нем не было юмора. Он быстро прошелся по ее телу в поисках оружия. Он нашел небольшой пистолет дерринджера, спрятанный в верхней части чулка на ее правой ноге. Он сунул его в другой карман пальто.
   Теперь они были двумя незнакомцами лицом к лицу; так близко, что он мог видеть свое отражение в ее глазах. Золотая плоть ее лица казалась болезненной и очень обнаженной. Ее рот сузился до щели, и она, казалось, успокоилась внутри себя. Он читал, что она смертельно напугана, но единственным внешним признаком этого было ее учащенное дыхание.
   - Вылезай из машины, - сказал Роберт.
   Он последовал за ней.
   - Медленно идите к гравийному карьеру, - приказал он.
   Они шли, пока изгиб дороги не скрыл их от шоссе.
   - Этого достаточно, - сказал Роберт.
   Альберта повернулась, чтобы заговорить, но когда она открыла рот, у нее, казалось, сжалось горло, и она издала лишь тихий вздрагивающий звук. Он почувствовал ужасную агонию страха внутри нее, когда ее мысли устремились вперед к тому, что должно было произойти, и в этот момент он пожалел ее.
   Она подняла голову, злясь на себя за то, что показала этот страх, и на него за то, что он его увидел. Она нашла свой голос и бросила его ему. "Ты избил меня, - сказала она, - и теперь убьешь меня. Но время от времени оглядывайтесь на это время и смотрите, могли бы вы сделать это лучше, если бы были на моем месте".
   - Ляг на живот, - сказал Роберт.
   Альберта больше ничего не сказала. Она не плакала и не умоляла сохранить ей жизнь, как он наполовину ожидал. "Настоящая девушка", - подумал он. Она опустилась на колени. Она оперлась руками на высохшую глину и гравий и опустила свое тело на землю.
   - Поверни голову в сторону гравийного карьера, - сказал ей Роберт.
   Она повиновалась.
   "Теперь я хочу, чтобы вы лежали совершенно неподвижно", - предупредил он. "Не двигай мышцами. От этого будет зависеть твоя жизнь".
   Роберт отступил в нишу в куче гравия. Он присел и сел на пятки.
   Время медленно тянулось, а тишину не нарушал ни один звук, и волнение сжалось в тугом узле в его животе. На его лице образовался пот, а на щеках выступила сухая мурашка.
   Они ждали пять долгих минут, не шевелясь, пока Роберт не начал бояться, что он ошибся, прежде чем раздался звук.
   Это был шорох кожаного ботинка по гравию. Мгновением позже в поле зрения появился Джейкобсон. Он увидел Альберту и тихонько подошел к ней.
   Внезапно на его лице вспыхнула тревога, и он вскинул голову. Когда они искали Роберта, в его глазах было ужасное осознание его судьбы. Пуля Роберта попала ему прямо в лоб, и его тело пошатнулось, словно под тяжестью груза. Шокированное неверие отразилось на его лице, когда он упал.
   - Теперь можешь вставать, Альберта, - сказал Роберт. "Зверь мертв!"
   - Он Зверь? - с недоумением спросила Альберта. - Но я думал...
   - Что я был Чудовищем? Роберт прервал. - Я оперативник Домета, такой же, как и вы.
   - Боже мой, - воскликнула Альберта. - И подумать только, что я пытался тебя убить. У меня могло бы получиться!"
   - Я знаю, - мягко сказал Роберт, - но теперь все в порядке. Он взял ее на руки.
   "Откуда ты знаешь?" она спросила.
   "Многое указывало на это после того, как я начал его подозревать", - ответил Роберт. "Например, тот факт, что он вернулся из Индии незадолго до нас. Но главной подсказкой был Клуб холостяков. И тот, что в Калькутте.
   "Клуб холостяков?"
   "Да. Джейкобсон - владелец".
   - Как это на него указывает? Альберта все еще не понимала.
   "Конечно, его замыслы не были слишком очевидными, - сказал Роберт. - Но я думаю, что могу объяснить их вам. Вероятно, он основал свои Клубы в разных местах по всему миру. У него был какой-то метод - лекарственный, гипнотический или какой-то другой, я не знаю, но он, очевидно, был очень эффективным - для подавления полового влечения у мужчин. Вы можете видеть, что это будет означать генетически. Он уменьшит численность расы, просто устранив это стремление к размножению.
   "Более того, - продолжал Роберт, - его метод был двояким. Полы любых видов имеют естественный антагонизм по отношению друг к другу. Здесь они легкомысленно называют это "битвой полов". У мужчин, не сдерживаемых их биологическим побуждением, этот антагонизм вылился бы в ужасную вещь".
   "Но мог ли один человек причинить столько вреда такому огромному количеству людей?" - спросила Альберта.
   - Если бы его не убили, таких же, как он, скоро было бы гораздо больше, - ответил Роберт.
   "Каждый клуб был похож на ячейку для размножения. После того, как его члены были бы достаточно тщательно проинструктированы, он научил бы их своим методам, и они бы распространились, как микробы, неся с собой свой яд. Каждый участник был еще одним потенциальным Зверем".
   В изумлении от чудовищных возможностей они посмотрели друг на друга.
   Затем... - Нам предстоит долгий путь, чтобы вернуться домой, - сказала Альберта.
   - Долгий путь, но быстрый, - ответил Роберт. "Машина ждет".
   ГОЛОСА, Эдвард Веллен
   Первоначально опубликовано в Universe , март 1954 года.
   Когда ему было пятнадцать, он однажды вечером сидел над своим домашним заданием, старательно игнорируя его на данный момент. Карандашом он барабанил по щеке глухо звучащей нисходящей и восходящей шкалой, открывая и закрывая рот. Его локоть, упиравшийся в стол, вдруг скользнул. Кончик карандаша вонзился в центр его левой ладони и отломился. Он прижал палец к порезу, чтобы остановить кровотечение, и побежал в ванную, чтобы перевязать рану меркурохромом. Он не подумал выковыривать острие, и плоть зажила над ним. Когда струп отпал, под маленьким белым рубцом виднелось слабое сероватое пятнышко. В течение многих лет потоки его тела несли пятнышко со скоростью одна миллиардная дюйма в секунду.
   Когда ему было восемнадцать, он потерял резец на футбольном поле, споткнувшись и приземлившись на ведро с водой. Его дантист ввинтил в его челюсть зуб из хромокобальтового сплава. Со временем последующие визиты к дантисту отягощали его двадцатью тремя пломбами.
   Когда ему был двадцать один год, и он работал над докторской диссертацией, продираясь сквозь акры мелкого шрифта, он затуманивал себе зрение. Его окулист подобрал ему пару очков в стальной оправе.
   Когда ему было двадцать четыре года, он устроился на хорошую работу инженером-химиком. Он любил свою работу и жалел время, которое проводил вдали от нее. И поэтому у него появилась привычка каждый день грызть на обед соленый помидор. Это вызвало кислотный дисбаланс в его организме. Это отражалось в почерневшей стальной оправе его очков и на лице в том месте, где они соприкасались.
   Когда ему было двадцать шесть, его очки затуманились, и он неправильно понял показания циферблата. Последовавший за этим взрыв лишил его слуха. Он начал носить слуховой аппарат.
   Когда ему было двадцать семь, он женился. Это была церемония с двумя кольцами, и невеста решительно надела золотую ленту на дрожащий безымянный палец его левой руки. У него была привычка постукивать кольцом по зубам всякий раз, когда он погружался в свои мысли. Казалось, это помогло ему найти свой путь. Но его жена раз за разом спрашивала: "Тебе обязательно это делать?" (Это действовало ей на нервы, как и многие другие его привычки.) - Ты делаешь это только для того, чтобы свести меня с ума? И она сердито ускоряла темп жевания жвачки.
   Когда ему было тридцать...
   * * * *
   Было 10 утра
   Николас Кейн, доктор философии, сидел за своим столом. Перед ним возникла проблема, и он рассеянно щелкнул обручальным кольцом по зубам.
   В эту секунду кусочек графита, который за пятнадцать лет прошел полдюйма по его ладони к пальцам, переместился на одну миллиардную дюйма.
   Доктор Кейн замер. Он начал слышать голоса в голове.
   Первым был женский голос, и даже сквозь металлическое искажение доктор Кейн уловил намек на сонливость в ее речи.
   "Билл?"
   Пауза. Затем женщина снова заговорила. Теперь она казалась проснувшейся. В ее голосе звучала злость, след презрения.
   - Положи часы, дурак.
   Ее гнев внезапно сменился страхом.
   "Нет! Пожалуйста, пожалуйста, дорогая! Я обещаю, что больше никогда его не увижу...
   Неприятный звук удара металла по кости. Долгий булькающий вздох. Тишина.
   А затем человек, болезненно говорящий: "Боже. Что я сделал?
   И это было все.
   Во время драмы, которую подслушал доктор Кейн, кусочек графита сдвинулся на девять миллиардных дюйма. Он больше не был в рабочем состоянии.
   Доктор Николас Кейн огляделся, чтобы увидеть, не смотрит ли кто-нибудь из его коллег на него странно. Все были заняты своими делами. С облегчением он спрятался за рабочий лист и озадаченно нахмурился.
   Любопытно , подумал он, слышать голоса. Я схожу с ума? Или это были настоящие голоса? Может, я выступал в роли радиоприемника, ловил передачу. Это случилось с точильщиком ножей, когда кристаллы карборунда из его точильного камня оседали на металлических пломбах в его зубах и действовали подобно кристаллам галенита, использовавшимся в старых кристаллических радиоприемниках. Но в последнее время я не точил ножи. Даже не метафорически .
   Он оставил это на время, возвращаясь к своей работе. Но этот опыт слишком расстроил его. Он отложил бумаги и, сославшись на головную боль, ушел домой.
   Утреннее солнце и осенний воздух оказались такими жизнерадостными, что к тому времени, как он добрался до своего дома, он был почти в праздничном настроении. Его жена была бы удивлена. Почему бы не удивить ее, предложив провести остаток этого славного дня на пикнике? Прошло много времени с тех пор, как они были на прогулке. Он действительно должен отомстить ей за то, что так много времени пренебрегал ею.
   Он вошел со своим ключом. В доме было тихо. Затем он улыбнулся, услышав изящный храп своей возлюбленной. Он на цыпочках прошел в спальню. Она лежала на спине, одна рука протянулась к очкам в роговой оправе на телефонном столике, а другая, казалось, указывала на часы на комоде. Медленно его присутствие проникло в ее сон. Не открывая глаз, она пробормотала: "Билл?"
   БАШНЯ, Кристин Кэтрин Раш
   Он получил сообщение.
   Послано старомодным ремеслом времен Секретной разведывательной службы, задолго до появления МИ-6. Простой цветочный горшок на балконе в Кенсингтоне, крошечный красный флажок рядом с самым уродливым цветком, который Томас когда-либо видел.
   Цветок не имел значения. Флаг сделал.
   Это означало: быть в назначенном месте, в полночь . Приготовься.
   Итак, Томас стоял на Лондонском мосту, спиной к движению, положив руки на перила. Слева от него огни Саутваркского собора. Справа от него памятник, спроектированный сэром Кристофером Реном, чтобы напомнить всем о Великом лондонском пожаре 1666 года.
   Томас сделал вид, что созерцает огни Лондона, отражающиеся в воде. Легкий ветерок обдувал его щеки, принося с собой горьковатый запах Темзы.
   Позади него с грохотом проносились машины. Кто-нибудь рано или поздно заметит его. Мужчина, стоящий в полночь на Лондонском мосту, положив руки на край и глядя вниз на воду, говорил как минимум о меланхолии, а в худшем - о потенциальном самоубийстве.
   Его волосы взъерошились, когда ветер усилился.
   Затем он почувствовал, что кто-то стоит у его плеча, и напрягся, чтобы его не опрокинуло. Его сердце колотилось.
   Паранойя, вот и все. Он был здесь, чтобы выполнять работу, а не для того, чтобы быть убитым.
   Тем не менее, он отступил немного влево, ровно настолько, чтобы увести его от опасности.
   "Прекрасная ночь". Голос был хриплым, незнакомым и, что удивительно, женским.
   Томас посмотрел на нее краем глаза. Она была стройной, с коротко остриженными волосами, округлыми щеками, раскрасневшимися от холодного ветерка. Может быть, тридцать, может быть, моложе.
   "Я видел лучше". Он произнес закодированный ответ, наполовину ожидая, что она пойдет не по сценарию. В конце концов, это была прекрасная ночь, и незнакомцы иногда говорили друг другу такие вещи, даже в полночь на Лондонском мосту.
   "Я видела лучше на Новый год", - сказала она. "То, как фейерверки, казалось, пролетали сквозь Око".
   она была его контактным лицом. Почему-то он всегда думал, что инсайдер был мужчиной. Недовольный, средних лет. Готов откупиться. Томас наблюдал за ними всеми - во всяком случае, за теми, кого мог, - гадая, кто встретит его, когда придет время.
   Странно, что он пропустил женщину. Может быть, поэтому у него было. Она казалась призрачной, незаметной, идеально подходящей для такого рода корпоративного шпионажа.
   "Сегодня, - сказал он, - фейерверки напоминают мне о Дне Гая Фокса, когда я был мальчиком".
   "Жаль, что они не могут взорвать парламент сегодня". Она повернулась к нему и ухмыльнулась.
   Он не ухмыльнулся в ответ, но краем глаза проверил, не приближается ли кто-нибудь. Если не считать машин, гудящих позади них, мост был пуст.
   "Так?" он спросил. - У тебя точно назначена дата?
   - На самом деле два, - сказала она. "Первый - в среду в пять вечера. Западная стена, Белая башня. Второй - июль 1674 года".
   "1674?" он спросил. "Мне не нужен этот год".
   - Это твоя единственная надежда, - сказала она. "Они не любят делать пульты. Ты счастливчик. Исследователь высоко ценится, но женщина. Она не осмеливается перейти Темзу. Она должна быть на месте".
   Он покачал головой. "Я хочу 1650 года, начало сентября 1666 года или 9 мая 1671 года. 1674 год слишком поздно".
   - Вы также дали понять о своем нетерпении, - сказала она. "Если вы хотите закончить свою работу в следующем году, вы возьмете 1674. Это единственный удаленный план".
   "Они не делают другие пульты?" Он точно не услышит о них. Он действительно работал в Portals, как и эта женщина, но его никогда не переводили в технические области. Менеджеры фактически дали тесты всем кандидатам, и он провалил математические части. Но с разделами истории он справился на отлично. Так что последние два года он провел в исследованиях, узнавая мелочи для крупных историков и становясь все более и более нетерпеливым.
   "Они боятся пультов. Они сделали только один, и он был под контролем. Это первый неуправляемый пульт, и некоторые считают его слишком опасным".
   "Неуправляемый?" он спросил.
   "В сайт, где они не знают каждую деталь. У них даже нет разрешения правительства". Она смотрела на Темзу.
   Он тоже, наблюдая за рябью огней на чернильно-черной воде. Тогда он мог попасться на этом конце не Порталесу, а британскому правительству. Но законов против путешествий во времени не было. Еще нет.
   - Ты должен быть осторожен, - сказала она, словно прочитав его мысли. "Это первый такой крупный эксперимент. Постарайся не заморачиваться".
   Поднимите это. Как будто он был частью корпоративной команды. Его не волновало, что у них никогда не будет другого пульта, лишь бы он получил свое сокровище.
   Но он не был уверен, как он это сделает, даже с этим пультом. "Что произошло в июле 1674 года?"
   Женщина не ответила. Вместо этого она какое-то время смотрела на Темзу. Затем она сказала: "Вы фальшивый историк. Вы это понимаете. И, кстати, ваш портал - Нейла Кендрик. Удачи."
   Его портал. Игра слов. Он ненавидел каламбуры и уже собирался сказать ей, когда понял, что она уходит от него. Ветер доносил ее ванильные духи еще долго после того, как ее шаги стихли.
   Ему сказали, что его контактное лицо согласует нужный период времени и позаботится о том, чтобы он мог выполнять свою работу с минимумом суеты. Все было бы приурочено к секунде.
   Ему нужно было вовремя. Ему это было просто необходимо.
   Он мог отменить это, полагал он. Его клиент нанимал кого-то другого, кого-то менее осторожного, кого-то с большим количеством яиц.
   Не то чтобы ему не хватало яиц. Он совершил одни из величайших краж на памяти живущих.
   Но этот станет вершиной его карьеры - не только в деньгах, но и в дерзости.
   Драгоценности короны.
   Конечно, не все. Самые известные из них, а также те, которые все еще используются, должны были остаться. Но второстепенные, те, которые он исследовал, те, на которые никто не делал ничего, кроме как смотреть под стеклом в течение сотен лет, он мог взять любую из них, и так и будет.
   Если он решил это сделать.
   1674. Июль.
   Он думал, что исчерпал все возможные возможности кражи драгоценностей в 17 веке .
   Что он упустил?
   * * * *
   Толстая льняная лента фактически давила ей на грудь. Нейла Кендрик с трудом переводила дыхание.
   - Слишком туго, - сказала она Мактавишу, который пытался ее одеть.
   В шкафу было холодно. Ряды одежды, все на вешалках, все разного времени, убегали вдаль.
   Ей казалось, что она находится на одном из старых складов, которыми была окружена эта часть Саутварка после Второй мировой войны. Ей пришлось напомнить себе, что за двойными дверями был современный хорошо освещенный коридор.
   Мактавиш еще раз дернул ленту.
   "Это больно ", - сказала она.
   Он отпустил, и лента размоталась. Она впервые глубоко вздохнула с тех пор, как он обернул ее вокруг себя. Она посмотрела вниз. Красные рубцы покрывали мясистую часть ее верхней части груди.
   "Просто получите скидку", - сказал Мактавиш. - Ты можешь надуть их, когда вернешься.
   Как будто ее груди были воздушными шарами. Она посмотрела на него.
   Мактавиш был костюмером, костюмером и, наконец, дизайнером лондонской сцены. Portals, Inc. наняла его за непристойную зарплату, в основном за его знание исторической моды. Не только потому, что он знал, как заставить кого-то выглядеть, скажем, из средневековья, но и потому, что он действительно мог определить год. Он мог найти или изготовить материалы, которые подходили настолько точно, что ни один уроженец того времени не подумал бы, что что-то не так.
   Мактавиш не был так осторожен со своей одеждой. Он был одет в стандартный длинный сюртук - модный фасон этого сезона для модных мужчин, - но он был бархатным и слишком жарким. От него всегда слабо пахло потом.
   "Я не собираюсь уменьшать грудь, - сказала Нейла. - Я уезжаю в среду утром.
   "Это косметика", - сказал он. - Это будет сделано менее чем за час. У вас вообще не будет боли. А когда ты вернешься...
   "Они должны положить какое-то вещество в мою грудь. Это больше не буду я. Мне нравится иметь оригинальное оборудование".
   Он поднял на нее брови. - Ты тоже хочешь провести исследование, верно? С этими гудками никто не примет тебя за мальчика, если только я не обмотаю весь твой торс.
   - Я не буду купаться, - сказала она, все еще содрогаясь от одной мысли. Она возвращалась в страну немытой плоти, блох и клопов. Этого она боялась больше всего. Насекомые, грязь, то, как ей придется со всем этим жить.
   - Будет июль, - сказал Мактавиш. "Самый жаркий месяц года в любом столетии. Вы уже будете носить больше одежды, чем привыкли. Меньше всего я хочу, чтобы у тебя случился тепловой удар. Еще одна причина не связывать этих щенков. Сократите их".
   - Нет, - сказала она. "Вы собираетесь сгладить их и сделать так, чтобы они выглядели естественно".
   Затем она схватила свою розовую хлопчатобумажную рубашку и натянула ее, оставив лифчик на ближайшей вешалке, как будто забыла его. Она не собиралась надевать что-либо поверх "этих щенков". Она собиралась вернуться к работе.
   "Это не будет выглядеть естественно", - сказал он.
   "И мои зубы тоже, - сказала она, - но я и не вырываю их для правдоподобия".
   Затем она вышла из шкафа.
   Она злилась на Мактавиша, и это было неправильно. Он был просто перфекционистом, пытающимся сделать ее лучшим мужчиной 17 -го века, каким она только могла быть. Он пытался защитить ее.
   Она оценила попытку защиты. Но отказываться от груди она не собиралась. Она достаточно отказалась от своей работы. Простого переезда в Лондон было достаточно для жертвы.
   Она родилась и выросла в Сан-Франциско. Ей нравился прохладный воздух, туман, современные здания и отсутствие истории. Она получила все свои степени в Калифорнийском университете в Беркли, а также два постдока, одну должность доцента, а затем полную профессуру с летними каникулами и огромной университетской поддержкой, чтобы путешествовать по всему миру для исследования старых костей.
   Она собиралась принять постоянную должность, когда Portals, Inc. связалась с ней и попросила представить предложение для их сверхсекретного проекта.
   Путешествие во времени. Проверено, осмотрено. Порталы хотели исследовать всевозможные исторические направления, прежде чем выпустить свой продукт на всеобщее обозрение. Это была гигантская форма бета-тестирования. Если что-то пойдет не так у историков, изучающих старые мифы, вирусологов, изучающих древние болезни, и биологов, пытающихся получить ДНК давно исчезнувших видов, Portals проведет дополнительные испытания своей системы путешествий.
   Предложение Нейлы было простым: это был переработанный вариант ее дипломной работы, которую она написала совместно с факультетами истории, английского языка и антропологии. Ее диссертация была анализом важности принцев в Башне, о чем свидетельствуют их кости. Не то чтобы она видела их кости, конечно. Ни у кого в живых не было. Кости исследовали только один раз, в 1933 году. То, что тогда считалось современной наукой, пришло к выводу, что кости принадлежали двум маленьким мальчикам, которые были в подходящем возрасте, чтобы быть принцами, и, следовательно, вероятно, таковыми и были.
   Этого вывода было достаточно для британского правительства. С тех пор они никому не позволяли осматривать кости.
   Она не ожидала, что Порталы будут интересоваться древней тайной Принцев в Башне, но, видимо, они получили так много запросов от историков и любителей криминала-любителей, каждый из которых хотел разгадать тайну самостоятельно (и хотел провести год в 1483 и 1484 годах), что генеральный директор Portals Дэмиен Уайлдер решил, что это может быть знаковым проектом.
   Он искал кого-то, кто знал бы, как разгадать тайну смерти принцев за короткий визит в прошлое. Предложение Нейлы было самым коротким - возвращение в июль 1674 года, когда скелеты были обнаружены на южной стороне Белой Башни. К сожалению, ни у кого не было точной даты, поэтому любой, кто надеялся найти тела, мог провести целый месяц в 1674 году, что было перспективой, с которой она теперь столкнулась.
   Она вошла в свой кабинет, ее сердце колотилось. Она все еще злилась из-за комментария Мактавиша. Не потому, что у него была сила заставить ее пройти даже незначительные физические изменения для этого проекта, а потому, что он воспользовался ее страхами по поводу этой поездки.
   Столько рисков. Она должна была каким-то образом изображать из себя одного из рабочих или кого-то из тех, кто работал в Тауэре в июле 1674 года. Она и ее команда должны были путешествовать с минимумом припасов, вторым комплектом одежды и миниатюрным научным оборудованием.
   Она скользнула за свой стол. За большими стеклянными окнами раскинулся Лондон. Небесный пейзаж совсем не был похож на небесный пейзаж 1674 года. Тогда в Тауэре располагались одни из самых больших зданий города. Теперь столетние здания затмили его. Даже скрипучий "Лондонский глаз" делал Тауэр похожим на обломок прошлого, застрявший посреди настоящего.
   Она вытащила коробку с оборудованием, которое собиралась взять с собой. Коробка была длинной и тонкой, словно в ней было ожерелье от Тиффани. Внутри были мелкие предметы, выглядевшие как вещи 1674 года: гусиное перо, булавка, кольцо. Все они хранили что-то важное, от ее компьютера (с камерой и диктофоном) до многочисленных резервных копий, в которых она нуждалась.
   Все работало на солнечной энергии, что помогло. У ее попутчиков будет избыточное оборудование, поэтому, если кто-то потеряет свое, он не потеряет информацию.
   Вся поездка может быть подытожена в этой небольшой коробке. Если она не получит нужную информацию в нужное время и правильным способом, поездка и все ее опасности окажутся напрасными.
   Она никак не могла совладать со своей дерзостью.
   Чтобы отправиться в одно из самых охраняемых мест в мире, в место, еще более известное своими заключенными и казнями, чем своим величием и коронациями, потребовалась такая степень наглости, о которой она никогда бы не догадалась.
   Наконец она встала и подошла к окну. Темза сверкала в лучах солнца. Машины текли по мостам и по городу, как кровь по венам. Она была слишком высока, чтобы видеть идущих людей. С этой точки зрения, однако, она могла видеть весь комплекс Башни от Ворот Предателя впереди до Дома Драгоценностей сзади и Белой Башни в самом центре.
   Темная и старая, зловещая и чарующая, Башня в этот момент была заполнена туристами и школьниками, людьми, которые заплатили за то, чтобы "пережить" прошлое.
   Через два дня она присоединится к ним, притворяясь той своеобразной туристкой, которая наряжается в старинную одежду, чтобы полюбоваться историческим памятником.
   Через два дня она будет стоять у Белой Башни и станет кем-то другим.
   * * * *
   Нейла Кендрик была именно тем человеком, с которым Томас не хотел путешествовать. Один из тех эзотерических ученых с узкой специализацией, которым, возможно, придется провести целый месяц в прошлом ради одного мгновения наедине с грудой костей.
   Томас хотел войти и выйти, быстро и грязно. Он был готов провести несколько дней в сентябре 1666 года, во время Великого пожара, просто чтобы получить подходящую возможность. Но даже его расплывчатые инструкции для эпохи Кромвеля учитывали тот факт, что Драгоценности не имели большого значения в Междуцарствие. Большинство было продано, потеряно или украдено.
   Томас только что планировал немного украсть за очень короткий промежуток времени.
   Теперь ему предстояло провести месяц с женщиной, интересующейся костями детей. Он даже не был уверен, из-за чего весь этот шум. Принцы умерли сотни лет назад, в то время, когда Англия обычно убивала своих монархов. Было даже неточно называть мальчиков принцами. Формально один - Эдуард - был королем Англии.
   Сын Эдуарда IV, Эдуард V единственным преступлением было то, что он был несовершеннолетним и болезненным. Его брат Ричард был запасным наследником.
   Они пришли в Башню добровольно, чтобы подготовиться к правлению Эдуарда. Его дядя Ричард должен был быть защитником ребенка, человеком, который управлял Королевством, пока мальчик не достиг совершеннолетия. Но что-то случилось - историческая хрень, которая никого больше не заботила, - и Ричард (дядя, а не запасной) решил забрать себе королевский сан.
   Мальчики жили некоторое время после того, как Ричард занял трон. И в конце концов они умерли - либо от болезни, либо от самого гнусного убийства. Ричард стал печально известным Ричардом Третьим, известным больше за убийство своих племянников, чем за свои дела в качестве короля.
   Если бы мальчикам было позволено править, вся история английской монархии могла бы измениться.
   Но им не дали править, а убийств после них было хоть отбавляй. Генрих VIII убивал жен, ради бога. Его старшая дочь стала известна как Кровавая Мэри за ее действия в качестве королевы Англии, а его младшая дочь, Елизавета, не была сдержанной фиалкой.
   Каждый английский монарх того периода убивал "претендентов" на трон, некоторые из которых имели больше прав на этот трон, чем человек, сидящий на нем.
   И каждая смерть, если бы ее удалось предотвратить, могла бы изменить ход английской истории.
   Итак... два маленьких мальчика? Действительно, кого это волновало?
   Самая большая проблема Томаса была не с Нейлой Кендрик или с давно потерянными принцами. Это было с его собственной базой знаний. Он собирался заменить одного из помощников Кендрика.
   Томас знал все, что нужно было знать о Башне во время Великого пожара. Он также знал все, что мог, о Томасе Бладе, чья попытка украсть драгоценности короны 9 мая 1671 года была одной из самых известных краж в английской истории.
   Томас даже знал, какие Драгоценности были потеряны навсегда в Междуцарствие.
   Он просто не знал, что пополнит коллекцию к 1674 году, что будет упущено, а что нет.
   У него было всего два дня, чтобы это выяснить, и у него не было времени на учебу. Эта работа становилась большим отягчающим обстоятельством.
   Но он должен был напомнить себе, что никакое раздражение не заставит его сдаться.
   Не было лучшей мишени, чем эта, лучшего испытания его навыков.
   Чтобы совершить преступление всей жизни, понадобился удивительный вор.
   Чтобы совершить преступление нескольких жизней, понадобился один из лучших воров.
   Он хотел себе этот титул.
   * * * *
   "Он что? - спросила Нейла. "Он болен ? Это невозможно. Такие люди, как Питер Уилсон, не болеют".
   Лакей полупоклонился, когда Нейла заговорила. Он был тощим, с плохими зубами и редеющими волосами. И он был молод , двадцать два, если он был день. Она никогда не видела его раньше, но она не видела и половины людей, которые раньше работали на Порталы. Поскольку он боялся сам сообщить ей плохие новости, глава Путешествия подослал к ней эту бедняжку. Судя по всему, глава Travel понял, что она будет в бешенстве.
   - Прошу прощения, мэм, - робко сказал лакей, - но у доктора Уилсона пневмония. Он чуть не умер. Одно из его легких разрушилось. Его снова надули и как-то лечили, но завтра в пять он не поправится - по крайней мере, не настолько, чтобы доверять ему одного без медицинской помощи в такое первобытное время. Мэм.
   "Можно подумать, что в наши дни, - сказала она, - никто никогда так не заболеет".
   - Прошу прощения, мэм, - сказал лакей, - но люди все же иногда болеют.
   "Но пневмония? Никто из нас не должен был получить это. Это одна из тех вещей, которые можно предотвратить". Она провела рукой по волосам. "Это не имеет никакого смысла. Пит Уилсон - наш биолог, наш специалист по питанию. Он тот, кто должен уберечь нас от болезней. Он не может заболеть сам, пока мы не уйдем.
   Лакей благоразумно промолчал.
   - Я полагаю, мы должны отменить это прямо сейчас. Она встала, повернулась спиной к лакею и подошла к окну. В солнечном свете Башня выглядела зловеще.
   Она наполовину ожидала облегчения, но не почувствовала его. Она хотела пойти, и она хотела пойти завтра.
   - Мне сказали, мэм, что никто не хочет отменять. Они назначили вам кого-то еще.
   Она нахмурилась. - Они назначили...?
   Она выбрала Пита так же, как выбрала остальную часть своей команды. Но ее контракт давал Portals право назначать людей в ее команду. Она спорила об этом и проиграла. Порталы хотели иметь право отправлять специалистов по устранению неполадок и других специалистов в командировки для решения потенциальных проблем.
   -- Его зовут Томас Эйлиф, -- сказал лакей, -- и...
   "Фигня." Она превратилась. "Они не посылают кого-то по имени Томас Эйлиф в Лондонский Тауэр в 1674 году. Они не могут быть серьезными".
   Щеки лакея покраснели. - Я не главный - я имею в виду, что случилось с Томасом Эйлиффом?
   "Ты явно не в курсе своей лондонской истории 17 -го века", - отрезала она. "Кто назначил этого идиота в мою команду?"
   "Г-н. Уайкрофт, по крайней мере, это он сказал мне...
   Ей больше не нужно было. Она оттолкнула лакея и ворвалась в логово Вайкрофта.
   У Вайкрофта была половина всего двадцатого этажа. У него повсюду были помощники. Номинально он был боссом Нейлы, хотя на самом деле она подчинялась Дариену Уайлдеру.
   Секретарь Уайкрофта был старым боевым топором, которого наняли в одном из самых душных банков Британии. Ее наняли из-за ее чопорного и корректного поведения и испепеляющего взгляда.
   Но Нейла могла перехитрить кого угодно. Она бросила взгляд на боевой топор, и женщина откинулась назад, уступая поле боя. Нейла поспешила мимо нее, но к ней присоединился главный помощник Вайкрофта, Флинн Мартин.
   Он был невысоким и коренастым, с дружелюбным лицом и темными волосами, которые только начинали седеть. Люди принимали его за легкомысленного человека, но Нейла знала лучше. Флинн Мартин был сталью в бархатной перчатке Вайкрофта.
   - Я знаю, что ты расстроен, - сказал Флинн. - Но, Нейла, нам нужно, чтобы эта поездка состоялась завтра...
   "Я не беру с собой стариков, потому что у тебя график". Нейла продолжала двигаться, мимо столов, искусственных растений и сделанных со вкусом копий скульптур из самых известных памятников Лондона.
   "Нам нужно протестировать удаленные устройства, - сказал Флинн. - Мы тщательно планировали это...
   - Я тоже, - сказала Нейла, - и я не позволю какому-то идиоту встать у меня на пути и раскрыть мое прикрытие в первый же день.
   - Нейла, давай поговорим как взрослые...
   - Да, давайте, - сказала она. - А поскольку моя проблема связана с Харрисоном Уайкрофтом, я буду говорить с ним, а не с тобой.
   Она ударила обеими руками по двустворчатой двери, ведущей в кабинет Вайкрофта. Двери распахнулись.
   Уайкрофт сидел за столом, спиной к окнам от пола до потолка. Городской пейзаж простирался за его пределы, почти как если бы он был украшением его офиса, Лондонский глаз лениво поворачивался вправо.
   "Нейла, - сказал Вайкрофт, не поздоровавшись, - он единственный человек, который у нас есть, хотя бы поверхностно знаком с 17 веком ".
   Уайкрофт был тучным мужчиной, размер которого казался подходящим, отчасти потому, что он предпочитал сшитые на заказ черные костюмы-тройки, шляпы-котелки и вездесущий черный зонт.
   - Так что отложи поездку, пока Пит не поправится, - сказала Нейла.
   Вайкрофт вздохнул и махнул рукой Флинну. Флинн закрыл двери и вышел наружу.
   - Пит, похоже, не так осторожен, как мы думали. Он имел дело с бактериями из другой поездки, на этот раз в 15 -й век, и сравнивал различные переносчики болезней, каким-то образом заразившись особенно вирулентным штаммом Pneumocystis carinii. Проблема в том, что он болен и находится в изоляции, и мы не сможем вернуть его еще неделями, а может и месяцами. Даже в этом случае ему могут запретить путешествовать.
   Она скрестила руки. - Как давно он болеет?
   "У него уже неделю кашель. В выходные стало хуже".
   - И никто не подумал меня предупредить?
   - Мы надеялись, что это не будет серьезно.
   Она покачала головой. Она понимала, почему Пит не едет. Она даже понимала необходимость спешки с этой поездкой. У порталов были различные патенты, которые нужно было защищать, эксперименты, которые нужно поощрять, исследования и разработки, которые нужно продвигать. Она была всего лишь маленькой шестеренкой в очень большом колесе.
   Чего она не понимала, так это того, что никто, казалось, не понимал, что человек по имени Томас Эйлиф будет проблемой.
   "Этот Томас Эйлиф дёргает твою цепь, - сказала она.
   - Что не так с Эйлифф? - спросил Вайкрофт. - Были ли у вас трудности с ним раньше?
   "Что случилось с ним?" - рявкнула она, шагнув к Вайкрофту. "Что с ним не так ? Вы говорите, что он специалист по Лондону 17 -го века.
   "Да, самое близкое, что у нас есть за такой короткий срок", - сказал Вайкрофт.
   - Если он эксперт, - сказала она, - он передает вам сообщение. Вы проверили личность этого человека?
   Вайкрофт выдвинул ящик. Он что-то нажал - вероятно, одну из своих личных сетевых ссылок на компьютер - и изучил ответ.
   "Да, конечно. Он прошел через ту же довольно сложную систему проверки, что и ты.
   - Его имя законно? она спросила.
   "Да." Ответ пришел из-за ее спины.
   Нейла повернулась. Там стоял мужчина. Он был высоким, широкоплечим и одет так же хорошо, как Уайкрофт, только в костюме, который не был и наполовину таким консервативным. У мужчины были черные волосы, голубые глаза и грубоватое красивое лицо.
   - Не думаю, что нас представили. Его британский акцент был настолько шикарным, что казалось, что он принадлежит Букингемскому дворцу. - Я Томас Эйлиф.
   - А я Нелли Блай, - сказала она.
   Он смотрел на нее тем же испепеляющим взглядом, который довел до совершенства боевой топор снаружи. - Вы можете проверить мои записи о рождении.
   - Есть, - сказал Уайкрофт. "Нейла, что вы возражаете против имени этого человека?"
   "Очевидно, мисс Кендрик считает, что я буду использовать это имя, когда мы отправимся в 1674. А это было бы неразумно". Эйлиф вошла в комнату и остановилась рядом с ней. От него пахло мылом, как будто он только что вышел из душа.
   Она посмотрела на него сбоку. Он был значительно выше ее, что тоже было проблемой. Британцы в 17 веке , особенно британцы из рабочего класса, были особенно низкорослыми из-за плохого питания и нездоровых условий окружающей среды.
   "Видите ли, - сказал Эйлиф, - Томас Эйлиф был одним из многих имен, используемых печально известным Томасом Бладом".
   - Почему это знакомое имя? - спросил Вайкрофт.
   - Ради бога, - сказала Нейла. "Томас Блад - самый известный человек, когда-либо похитивший драгоценности короны".
   Уайкрофт уставился на нее.
   "В 1671 году. Он потерпел неудачу, но впечатляющую", - сказала она. "Он стал народным героем, в зависимости от ваших политических убеждений в то время. Помните, Кромвель был всего за несколько лет до этого, и не все верили в восстановление монархии".
   Уайкрофт поднял брови.
   "Я ничего не могу поделать со своей фамилией, - сказала Эйлиф, - но я обещаю не использовать ее, когда мы путешествуем. В любом случае паспорт не нужен. Никто не проверяет вашу идентификацию".
   Нейла уставилась на него. Он даже не посмотрел на нее. Все свои комментарии он адресовал Уайкрофту, что ее тоже раздражало.
   Но она могла сделать то же самое. - Он слишком высокий, - сказала она.
   "Оба Генри Тюдора были выше шести футов, - сказал Эйлиф.
   "Генрих Седьмой и его сын Генрих Восьмой были членами королевской семьи, выросшими в лучших условиях. Кроме того, к 1674 году они были давно мертвы. Никто не помнил, что они были высокими. Они бы просто помнили, что Генрих VIII был в высшей степени толстым".
   Она закусила губу, жалея, что не сказала это в присутствии Уайкрофта. Она заставила себя продолжить, отчасти чтобы скрыть свою оплошность. Теперь она повернулась к Эйлиффу.
   "Даже если бы они помнили, какого роста были Генри, - сказала она, - вы будете изображать из себя какого-то копателя канав, который, вероятно, за всю свою жизнь никогда не ел настоящего мяса или свежих овощей. Вы будете выделяться".
   - А ты не будешь? Наконец он повернулся к ней, затем позволил своему взгляду пробежаться вверх и вниз по всей ее фигуре.
   К собственному отвращению, она покраснела. Она не собиралась защищать свою внешность.
   "Согласно его досье, - сказал Уайкрофт. Эйлифф раньше был членом Общества творческого анахронизма, так что он не прочь одеться. Он работает в нашем отделе истории, специализируясь на елизаветинской эпохе, которая не так уж сильно отличается от эпохи, в которую вы отправитесь...
   - Он достаточно другой, - отрезала Нейла.
   - Но одежда и обычаи близки, - сказал Уайкрофт.
   - Близко недостаточно, - сказала она. "Мы работали над этим два года. У нас есть команда".
   - Пит не уйдет, как бы вы это ни аргументировали, - сказал Вайкрофт. - И ожидание не поможет. Нам просто придется продираться".
   - Давай обойдемся без высокого парня, - сказала она. "Остальные готовы. Я не знаю, что он добавит".
   "Я кое-что знаю о еде, - сказала Эйлиф. "Я провел несколько лет в Стратфорде, прежде чем понял, что актерство не для меня, поэтому английский язык 17 -го века не так уж мне чужд. Я, вероятно, смогу понять туземцев лучше, чем вы.
   Он был прав, хотя она не собиралась его уступать. Все, кто учился в Королевской шекспировской труппе, потратили довольно много времени на то, чтобы научиться говорить на елизаветинском английском языке, на котором они все еще говорили в 1670-х годах. Ее американский акцент был помехой. Она планировала как можно меньше разговаривать с местными жителями.
   - Вам понадобится переводчик, верно? - спросил Эйлиф. - И я не видел ни одного в вашем списке. Я думаю, что это может быть намного более ценным, чем биолог".
   "Пит не просто биолог, - сказала она. "Он отвечал за безопасность пищевых продуктов".
   "Если вам нужна безопасная еда, оставайтесь здесь", - сказала Эйлиф. "Там сзади ты будешь есть то, что ужасает тебя, потому что у тебя нет другого выбора. Вам просто нужно верить, что все те медицинские меры предосторожности, которые они предприняли здесь, в Portals, защитят вас".
   "Ничто не защитит от пищевого отравления", - сказала она.
   "Ожидайте легкий случай или два", - сказал он. "У меня это было. Это неприятно, но ты переживешь".
   - В современную эпоху, - сказала она. "Четыреста лет назад это могло убить тебя".
   - Но у нас будут пульты, - сказал он. "Мы сможем вернуться, если кто-то смертельно заболеет. Верно?"
   Последний вопрос он адресовал Уайкрофту.
   Губы Вайкрофта скривились. Его глаза переместились на Нейлу, потом снова на Эйлифф. Уайкрофт выглядел очень смущенным.
   Так что никто не сообщил Эйлиффу обо всех деталях. Просто некоторые из них.
   Эйлиф перевела взгляд с Уайкрофта на Нейлу. - Чего я не знаю?
   "Мы можем вернуться в любое время в течение первых трех дней", - сказала она. "Тогда у нас есть еще одно окно через тридцать дней. Вот и все."
   - Что ты имеешь в виду?
   Она пожала плечами. "Если мы пропустим окна, есть очень большая вероятность, что мы застрянем там".
   Она пыталась говорить об этом спокойно, но это было не так. Она собиралась следить за этими окнами, как ничто другое, и собиралась вернуться в одно из них, несмотря ни на что.
   "Почему?" - спросил Эйлиф. - Ты можешь вернуться в любое время. Путешествие во времени есть путешествие во времени. Это не коррелирует. Даже если вы покинете прошлое 30 июля 1674 года, вы сможете вернуться сюда через секунду после того, как ушли. В чем проблема?"
   - Это конструктивный недостаток пультов, - сказал Вайкрофт. "Что-то, что мы еще не смогли решить".
   - Что бы ни делали пульты, - ответила Нейла настолько расплывчато, насколько это было возможно, поскольку она никогда не удосужилась разобраться в науке, - они работают с первоначальным выбросом энергии в течение первых трех дней. Затем система на некоторое время погаснет, перезаряжаясь, за неимением лучшего выражения. Наша первая возможность вернуться будет через тридцать дней.
   - Наш первый, - сказала Эйлиф. - Так ты не застрянешь.
   - Мы этого не знаем, - сказала она. "Что мы действительно знаем, так это то, что вернулись только люди, которые использовали трехдневное и тридцатидневное окно. Ни у кого другого нет. Я бы предположил, что после этого они пытались каждые тридцать дней. Я не знаю наверняка".
   Он нахмурился, затем посмотрел на Уайкрофта. "Откуда ты это знаешь? Я думал, что это первая крупная удаленная поездка".
   - Думаешь, мы не проверили пульты? - спросил Вайкрофт. "Мы тестируем их уже десять лет".
   "И вы готовы пойти на этот конструктивный недостаток?" Голос Эйлиффа был потрясен. Это обрадовало Нейлу. Может быть, он отступил бы.
   "Это не более опасно, чем отправить кого-то обратно в 17 -й век", - сказал Вайкрофт тем тоном, который он использовал, когда изрекал корпоративные "прикрывай-свои-ассизмы". Нейла уже слышала эти аргументы раньше. На самом деле, она сделала некоторые из них.
   - Значит, за теми людьми, которые заблудились, - сказала Эйлиф, - вы не послали за ними отряды?
   - Где мы будем искать? - спросил Вайкрофт. "А что, если проблема не в пультах? Что, если их арестуют или случится что-то еще?"
   "Вы не оставляете людей позади, - сказала Эйлиф.
   "Они знали о рисках, - сказал Уайкрофт. "И мы тоже. Есть шанс, что они хотели остаться, знаете ли. Может быть, они нашли настоящую любовь".
   Он не мог скрыть сарказма в своем голосе. С тех пор, как порталы стали общедоступными, количество фильмов и романов о людях, нашедших любовь в прошлом, увеличилось в четыре раза.
   "Скорее всего, они погибли", - сказала Нейла.
   Эйлиф взглянул на нее, явно встревоженный.
   Нейла добавила: "Если ты поедешь с нами - а я думаю, что тебе не следует этого делать, - ты не поедешь в какую-нибудь санкционированную SCA экскурсию или какой-нибудь небольшой практический отпуск для елизаветинских ученых. Вы попадете в темный, грязный мир, более опасный, чем любая страна третьего мира. Чем дольше мы остаемся, тем меньше у нас шансов выжить".
   - Так что давай быстро входить и выходить, - сказала Эйлиф.
   - Мы не можем, - сказала она. "Я не знаю, в какой день июля они обнаружили тела принцев. Даже если бы я знал, я не уверен, как быстро я смогу получить к ним доступ".
   - Это, - сказал Уайкрофт, - наш первый эксперимент в преднамеренно длинном путешествии. У нас были случайные длительные поездки в прошлом, но не что-то подобное".
   Эйлиф явно сглотнула. Он выглядел взволнованным впервые с тех пор, как она его встретила.
   - И, - сказала Нейла, главным образом для того, чтобы заставить его нервничать, - большинство этих случайных дальних поездок происходило в кабинке для путешествий во времени здесь, в самих Порталах. Пульты - не единственная проблема с путешествиями во времени".
   Эйлиф изучала ее. Затем он расправил плечи и посмотрел на Уайкрофта.
   "Полагаю, мне придется подписать отказ от прав", - сказала Эйлиф.
   Уайкрофт вздохнул с облегчением. По какой-то причине он хотел, чтобы Эйлифф отправилась в эту поездку. "Вам также нужно будет обратиться к врачу и убедиться, что вы оба достаточно здоровы для поездки и у вас есть необходимые средства защиты".
   Эйлиф кивнул, затем приподнял воображаемую шляпу перед Нейлой. - Приятно познакомиться, - сказал он. - Похоже, мы проведем некоторое время вместе.
   "Нет, если я могу помочь этому", сказала она.
   * * * *
   Томас ушел. Он не ожидал такого сильного сопротивления. Он потратил два года на создание своего прикрытия в Portals, убедившись, что его личность незыблема и безупречна, а его послужной список безупречен.
   Он не знал, что его союзники в компании преднамеренно заставят заболеть одного из членов первоначальной команды, но в этом был смысл. Он также не ожидал, что кто-нибудь узнает, что означает его имя. Но тогда он изначально планировал путешествовать во времени в одиночку. Он открывал дверь в офис Вайкрофта, когда Нейла Кендрик сказала, что если он эксперт, то он передает вам сообщение , и он чуть не развернулся и ушел.
   Он всегда использовал такие имена, как Томас Эйлиф, на работе. Немного внутренней шутки, которая ничего не значила ни для кого, кроме него.
   Но она раскусила его - и точно. Он отправил небольшое сообщение, которое он не ожидал получить до тех пор, пока не ушел, если он выполнил свою задачу.
   Она заставляла его нервничать.
   Кроме того, она была слишком красива, чтобы маскироваться под мальчика. Слишком красивая и слишком пышная. Он понятия не имел, как покупатели собираются скрывать эти изгибы, но им предстояла немалая работа.
   Что напомнило ему. Ему нужна была одежда для путешествия.
   У него было много дел до пяти часов завтрашнего дня. Он надеялся, что сможет закончить все вовремя.
   * * * *
   В среду в четыре часа команда собралась в офисе Нейлы, одетая в подходящую одежду разных оттенков коричневого. Некоторые из коричневых не имели ничего общего с красителем. Мактавиш протаскал белые рубашки по грязи и грязи и дал им высохнуть, а затем попытался постирать их вручную с мылом. Рубашки были не столько коричневыми, сколько какого-то дерьмового темно-коричневого цвета.
   Грудь Нейлы наконец-то была приручена, и обертывание даже не причиняло боль. МакТавиш, работая с некоторыми учеными, нашел прекрасную смесь спандекса и нанотехнологий, чтобы сжать ее грудь. Затем МакТавиш обмотал ей живот какой-то обычной тканью, чтобы она выглядела как мужчина с бочкообразной грудью, а не как симпатичный мальчик с мужскими сиськами.
   Когда она смотрела на себя в зеркало, с ее короткими волосами, бочкообразной грудью и тонкими ногами, она казалась кем-то из Хогарта - одной из широкоглазых простолюдинов, толпящихся вокруг предмета рисунка на переполненных улицах Лондона.
   Остальные члены ее команды тоже выглядели настоящими - по крайней мере, для нее. Рядом с ней стоял Джефф Ренолет, которому не нужно было оборачиваться, чтобы создать собственный бочкообразный сундук. Ему было за сорок, лысеющий, с румяным лицом. Обычно он носил коронки на передних зубах, но дантист Портала снял их во время этой поездки. Джефф выглядел как старый толстяк, которого неоднократно били кулаками по лицу.
   Бенедикт Айвенс рядом с Джеффом почесал под мышкой. Он выбрал свободное льняное полотно, в каждой складке которого была грязь. Современное льняное полотно обрабатывали так, чтобы оно было мягким, но без обработки льняное полотно было грубым. Если он уже чешется, то к тому времени, когда эта поездка закончится, он будет сырым.
   По сравнению с остальными Дэн Шелдон выглядел как полувзрослый мальчик. Он был тощим как кнут благодаря своим ежедневным шестимильным пробежкам и любви к городскому свободному лазанию. Глаза у него были ясные, светлые волосы подстрижены в форме чаши. У него было невинное лицо, которое часто появлялось на религиозных картинах той эпохи. Вместо своей грязной одежды он должен был быть в рясе священника.
   Томас Эйлифф возвышался над всеми ними. Его одежда была несколько высококлассной для представителя рабочего класса, но Мактавиш позаботился об этом, порвав ее, починив и снова порвав. Эйлиф выглядел элегантным мужчиной, пережившим трудные времена.
   Кроме того, Нейла начала думать, что этот мужчина будет хорошо смотреться в чем угодно.
   Она ненавидела, что находила его привлекательным. Он раздражал и мешал, и он был заметен. Он собирался провалить эту миссию, просто приняв участие в ней. Она это знала и возмущалась.
   Она сделала все возможное, чтобы избавиться от него. Она потратила пятнадцать минут после того, как Эйлифф вышла из офиса Вайкрофта, пытаясь убедить его убрать Эйлифф из команды. Когда это не сработало, она прошла весь путь до офиса Дэмиена Уайлдера только для того, чтобы ей сказали, что Уайлдер находится в Японии, делает какую-то презентацию.
   Она застряла с элегантным, красивым Эйлиффом и его рваной высококлассной одеждой.
   Прикрытие ее вечеринки было простым. Они объединились в поездке в Лондон, чтобы найти работу. Они пробыли в городе всего несколько месяцев и нашли ровно столько, чтобы прокормить себя.
   Теоретически история объясняла их лишнюю одежду, пакеты с припасами и тот факт, что ни один из них не был похож на другого. Друзья и коллеги, а не родственники.
   Им вдалбливали историю, практиковали ее и все остальное в случайные моменты. Нейла, единственная без британского акцента, поклялась не говорить много, по крайней мере, среди туземцев. Но и другим приходилось быть осторожными. Джефф изучал речь 17 -го века, а Эйлифф знала елизаветинский английский, но ни один из них не слышал, чтобы на нем говорили правильно.
   Они в последний раз перепроверили свое снаряжение. У каждого был свой пульт, а также свои крошечные компьютеры. У некоторых было специальное оборудование. Эйлифф получила на хранение устройства Пита для обеспечения безопасности пищевых продуктов с краткой инструкцией по их использованию. Поскольку Пита с собой не было, Нейла настояла на удвоении количества таблеток для очистки воды, даже если это означало небольшое увеличение их набора.
   Когда они закончили, она посмотрела на всю группу.
   - Последний шанс отступить, - сказала она.
   Они смотрели на нее. В правом глазу Джеффа развился нервный тик. Бенедикт прикусил нижнюю губу, словно пытаясь ничего не сказать, и Дэн глубоко вздохнул, явно пытаясь успокоиться.
   Только Эйлиф выглядел человеком, готовым отправиться в приключение. Глаза его блестели, щеки слегка покраснели.
   - Тогда ладно, - сказала она. "Поехали."
   * * * *
   Они взяли такси до западного входа и вывалились наружу, словно возбужденные туристы, за которых притворялись. Нейла посмотрела на массивный каменный вход, столь же впечатляющий, как и в первый раз, когда она пришла сюда. Ее желудок слегка перевернулся, и у нее перехватило дыхание.
   Теперь все это казалось ей реальным.
   Она последовала за своим небольшим отрядом через арки, мимо уличных музыкантов и торговцев, предлагающих все, от распечатки новостей за этот день до безделушек Башни, предположительно дешевле, чем они продаются внутри.
   Почти никто не вошел с ее группой. Те туристы, которых они видели, уезжали. Башня закрывалась для посетителей в шесть, и большинство людей провели здесь весь день.
   Современный сувенирный магазин выглядел кричаще перед Средней башней. Нейла прошла мимо него к соответствующим билетным кассам. Они казались такими же неуместными, как и сувенирный магазин, но, по крайней мере, не загораживали старый вход в одну из башен.
   Она поспешила к окну, остальные члены ее команды последовали за ней.
   - Пять билетов, - сказала она, усиливая свой американский акцент и наполняя голос волнением.
   Касса, пожилая женщина с добрым лицом, наклонилась к пластику, отделяющему ее от Нейлы. "Ах, дорогая, я должен взять с тебя полную цену, и ты проведешь там только час. Приходи завтра в полдень, и ты сможешь насладиться всем этим местом".
   - Завтра я лечу домой, - солгала Нейла, звуча так разочарованно, как только могла.
   Кассирша вздохнула, как будто это ее проблема, а не Нейлы. "Тогда тебе лучше, дорогая, гулять по улице бесплатно, фотографировать и смотреть на воронов. Это большие деньги всего за час, и я не чувствую себя вправе продавать тебе билет.
   Просто продай мне чертов билет , хотела огрызнуться Нейла. Я уверен, что ваши боссы оценят доход .
   Но вместо этого она улыбнулась. "Ты так любезен. Но мои друзья здесь хотят увидеть драгоценности короны, а я хочу увидеть, где Анне Болейн отрубили голову.
   Контролер поморщился от грубости Нейлы, но это сработало. Игра требовательной американки дала ей именно то, что она хотела.
   Она купила пять билетов и повела свою маленькую группу обратно в Среднюю башню. Средняя башня была входом во весь комплекс с начала 14 века . Должно быть, тогда оно производило впечатление, такое высокое, внушительное и новое.
   Нейла знала историю каждого здания. Она знала, кто его построил и зачем, как он используется, когда его реконструировали, перенесли или, в некоторых случаях, разрушили. Она держала в голове несколько карт всего комплекса на случай, если пульты сработают неправильно. Последнее, чего она хотела, - это перешагнуть их исторический временной интервал и оказаться внутри стены здания, которое позже было снесено, или рва, который был засыпан.
   Ее группе предстоял довольно долгий путь от Средней Башни по Ланторн-лейн до Кровавой Башни, которая привела их во Внутренний район. Туристы совершали предписанные прогулки с тех пор, как много веков назад Башня была открыта для публики.
   Она знала, что есть и другие пути проникновения в оборону Башни, просто ей, как представителю общества, не разрешалось пользоваться этими путями.
   Пока ее команда шла, они глазели на окрестности, как настоящие туристы. Настоящие туристы таращились на них, одетые в старинные костюмы. Они получили несколько взглядов, и несколько человек указали на них.
   Нейла пыталась игнорировать их всех. Она не сводила глаз с Кровавой Башни, как и с тех пор, как впервые пришла сюда. Он получил свое название от князей. Кровавая башня была последним местом, где их видели живыми, выглядывающими из окон в 1483 году. Со временем их больше никто не видел, и историки Тюдоров утверждали, что Ричард III убил их там.
   Конечно, никто точно не знал, что случилось с князьями, действительно ли они были убиты там или где-то еще. Даже если они умерли там и экспертиза тел в 1933 году была правильной, то кто-то взял трупы и перенес их через территорию во Внутреннюю палату, где они были похоронены в фундаменте винтовой лестницы.
   Тела были найдены в 1674 году, когда рабочие, избавлявшиеся от пристройки к Белой башне, копали фундамент этой лестницы. Рабочие не были удивлены.
   Нередко тела хоронили по всей территории Башни. В конце концов, это место служило тюрьмой с самого начала более 1000 лет назад. Много раз на территории комплекса находили неопознанные скелеты; не раз были обнаружены десятки тел одновременно.
   Обычно никому не было дела до того, кому принадлежали скелеты. Князья были одним из немногих исключений.
   Команда добралась до Кровавой Башни, но не остановилась. Нейла не смотрела в окна, как обычно, и не задавалась вопросом, какие из них давали Эдуарду V последний взгляд на мир.
   Теперь команда вошла во Внутренний район, где произошла самая известная история Башни. Здесь, на этих основаниях, Генрих VIII казнил своих соперников и жен. Здесь Елизавета Первая, когда она была заточена в Колокольне своей сестрой Марией, каждый день прогуливалась с конвоем, вероятно, стараясь не смотреть на то место, где умерла ее мать.
   - Мы сумасшедшие, - прошептал Джефф.
   - Ты хочешь отступить? - спросила она его, чувствуя прилив разочарования.
   Он медленно покачал головой, словно борясь с самим собой. - Просто не ожидал, что это будет так реально, понимаешь?
   Она знала. Они остановились на западной стороне Белой Башни, самого старого здания во всем комплексе. Вильгельм Завоеватель построил его в 1097 году из сверкающего белого камня Кана. Он стоял одиноко на берегу Темзы, большой норманнский замок, самое высокое здание во всей Англии, двадцать семь метров в высоту.
   Нейла посмотрела на все эти метры. Канский камень хорошо держался. Он больше не блестел, но по-прежнему выглядел белым, отчасти из-за чисток, которым его регулярно подвергали теперь, когда защитники решили, что грязь в воздухе в конечном итоге вызовет разложение камня.
   Один из надзирателей-йоменов в своей обычной елизаветинской черно-красной одежде (туристы называли надзирателей бифитерами, что навело ее на мысль о джине) подошел к их группе. Он повернулся к Эйлиффе, как будто Эйлифф была их лидером.
   - У тебя всего полчаса, парень, если ты собираешься увидеть что-то важное. Мы закрылись ровно в шесть".
   - Спасибо, - сказала Эйлиф. "Мы почти закончили".
   Страж кивнул, а затем удалился, вероятно, чтобы предупредить оставшихся туристов.
   - Нам лучше действовать быстро, - сказал Дэн.
   "Мы собираемся не торопиться", сказала Нейла. Слишком быстрое движение может привести к ошибкам. Первое и самое важное, что им нужно было сделать, это найти правильное место на земле за пределами Белой Башни.
   Трава была оцеплена - слишком большое расстояние могло привести к тому, что трава перестанет расти, - но трава недалеко от северо-западного угла Белой Башни была именно там, где они хотели стоять. Они не могли приблизиться к этому разрушенному предбаннику, поскольку никто точно не знал, насколько он был велик.
   Бенедикт наблюдал за Стражами. Он давал команде полную свободу, когда они могли бежать по траве. Остальные члены команды достали свои пульты.
   Пульты представляли собой тонкие диски, похожие на плохо обработанные круги, свисавшие с цепи. Только сейчас никто в группе их не носил. Вместо этого они сжимали стороны диска, чтобы включить его.
   Техническая команда уже запрограммировала дату и время. Никто из команды Нейлы не знал, как запрограммировать эти вещи, даже несмотря на то, что она умоляла о возможности узнать, когда эта поездка была запланирована.
   Она хотела контролировать, когда вернется. Но ей сказали, что пульты настолько хрупкие, что одна ошибка может отправить ее в другой период времени и застрять там навсегда.
   Она не была уверена, что поверила этому. В конце концов, Portals была корпорацией, а подразделения корпораций делали все возможное, чтобы копить знания, чтобы они могли копить силу. Но и этот спор она не выиграла.
   Когда она закончила включать свое устройство, она взяла устройство Бенедикта и включила его. Затем она и команда стали ждать, пока он смотрел.
   Наконец он кивнул. Группа поспешила к своему месту на траве и, когда Нейла подала сигнал, нажала на центр дисков, активировав ходовой механизм.
   Она так сильно сжала свой диск, что боялась, что сломает его. Сначала ничего не происходило. Она взглянула на Кровавую Башню, увидела бегущего к ним Стража, а затем он просто исчез.
   Все стало совсем черным. Ветер дул в нее, постоянно меняя направление. Ударил гром - или, может быть, она услышала звуковые удары - и воздух стал то жарче, то холоднее, то снова жарче.
   На мгновение ей показалось, что она падает, а потом она поняла, что действительно падает. Она приземлилась кучей на твердую землю, ветер стих, воздух теплый и зловонный.
   Она сильно моргнула, поняв, что темнота не совсем абсолютная. Луна сияла над ней, и звезды окружали ее.
   Ей никогда раньше не удавалось увидеть звезды в Лондоне.
   - Кто-нибудь еще здесь? - тихо спросила она.
   Она села, вытянула конечности и поняла, что хотя у нее и нет сломанных костей, она будет сильно ушиблена.
   Ее сердце колотилось.
   - Я здесь, - сказал Дэн, его голос был таким же мягким, как и ее. - Сильно ударился головой.
   Ее глаза привыкли. Теперь она могла видеть очертания Белой Башни и подумала, что может увидеть тусклый свет в одном из окон. Тусклый, мерцающий свет. Фонарь, может быть, или свеча.
   "Ты в порядке?" она спросила.
   - Думаю, да, - сказал он.
   Она двинулась на его голос. Она жаждала настоящего света - фонарика, небольшого дисплея телефона/компьютера, чего-то еще. Она не планировала темноту.
   Это было похоже на живое существо. Близкое, вонючее живое существо. Ее глаза горели. Воздух был наполнен дымом.
   Этого она тоже не ожидала.
   - Кто-нибудь еще здесь? - спросила она, нащупывая Дэна. Наконец ее рука нашла шерсть.
   - Ой, - сказал он и отстранился. "Я ударил себя чем-то ужасным".
   - Я тоже, - сказала она.
   "Бог. Они сказали, что мы упадем. Они не сказали, что это будет так далеко". Этот голос принадлежал Бенедикту. "Можно было подумать, что они могут подсчитать, сколько грязи, наполнителя и прочей грязи накопилось за века".
   Нейла вздохнула с облегчением, услышав его голос.
   "Ты в порядке?" - спросила она Бенедикта.
   - Поранен, как и Дэн, но ничего серьезного.
   "Говорили, что мы упадем всего на несколько дециметров. Кому-то это показалось несколькими дециметрами? Мне показалось, что не меньше метра, - сказал Дэн.
   Нейла понятия не имела. Падение было ожидаемым, но тяжелым. Она начала беспокоиться, что Джефф и Эйлиф слишком тяжело ранены, чтобы говорить.
   "Эксперты не знают всего". Это был Джефф. Он наполовину пробормотал. "Я не думаю, что они учли мелкие детали. В конце концов, это не они путешествовали во времени.
   Нейла с облегчением услышала его голос. - Сломаны ли кости, Джефф?
   "Подвернул лодыжку, но я могу опираться на нее. Я буду в порядке.
   Все голоса были рядом с ней. Она вздохнула. - А ты, Томас? Ты в порядке?"
   Тишина. Она слышала собственное дыхание, немного прерывистое, то вдыхая, то выдыхая. Рядом с ней шуршала ткань. Затем чей-то косяк издал треск.
   "Томас?" Зачем Эйлиффе притворяться, что ей больно? Почему он не ответил? "Пощупайте его, ребята. Может быть, он потерял сознание".
   Она понизила голос, когда говорила. Она не знала, патрулируют ли территорию охранники.
   Очевидно, ее команда прибыла ночью. Что было хорошо с одной стороны - она могла видеть, как далеко продвинулась работа, возможно, даже сама находила тела, - и плохо с другой. Она должна решить, что делать со своей командой до рассвета, покинут ли они комплекс или найдут место для ночлега где-нибудь поблизости, где их не поймают.
   - Я не найду его, - сказал Джефф.
   - Я тоже, - сказал Бенедикт.
   - Эй, Томас! Дэн слегка повысил голос.
   Глаза Нейлы привыкли к темноте. Она разглядела фигуры вокруг себя. Трое мужчин: Бенедикт, слегка лежащий, Дэн, сидящий, и Джефф, стоя на четвереньках и нащупывая Эйлиффа. Белая Башня перед ней. Удивительный простор земли позади нее.
   Большой склад еще не был построен и не преобразован в казармы Ватерлоо. Она могла видеть то, что во времена Генриха III было внешней стеной, простирающейся вокруг нее. Когда она повернулась, ей показалось, что она увидела движение.
   Она прищурилась.
   Кто-то молча бежал по двору.
   Вдали от нее.
   - Дерьмо, - сказала она и встала. - Это Томас?
   Она указала на темную фигуру.
   - Это должен быть охранник, - сказал Дэн, в его голосе звучала легкая паника.
   - Он не бежит к нам, - сказал Джефф.
   - Может, ему помогают, - сказал Бенедикт.
   "Нет, он не." Нейла встала и немного пошатнулась. Мышцы будто растянулись и вывернулись наизнанку. - Это Томас.
   - Зачем ему бежать? - спросил Джефф.
   - Вероятно, он дезориентирован, - сказал Дэн.
   - Он тоже не такой, - сказала она.
   Ей следовало довериться своим инстинктам.
   Томас Эйлиф, он же Томас Блад.
   Проклятый идиот отправлял сообщение.
   И она, наконец, наконец получила его.
   * * * *
   Бежать оказалось труднее, чем он думал. Томас сильно упал на копчик, выбив из него дух. Он повалялся на мгновение на прохладной траве.
   Он ожидал, что воздух будет вонять, но не настолько. Как будто жарким летним вечером он приземлился в мусорном баке, наполненном сырым мясом.
   Пока он пытался отдышаться, он заставил свои глаза привыкнуть к темноте.
   Темнота была большой удачей. Он мог добраться до Башни Мартина, где в 17 веке хранились Драгоценности , с минимумом суеты, лишь бы держаться подальше от охранников. Тогда он мог бы взять Драгоценности, вернуться куда-нибудь поблизости и нажать на свой проклятый пульт, и все это в пределах его трехдневного окна.
   Черт, если бы он сделал это достаточно быстро, он был бы в трехчасовом окне.
   При условии, что он сможет стоять.
   Падение было болезненным. Вероятно, он приземлился на некоторые вещи, которые засунул под свою льняную рубашку. Он принес копию одного из колец, которые хотел, а также несколько ключей и небольшое оружие. Ремесленные инструменты, которые, вероятно, усугубили его синяки.
   Голос Нейлы, звучавший музыкально, по-американски и неуместно, спросил, все ли в порядке. Томас встал на четвереньки, сдерживая стон, и согнул спину.
   Он полз по траве, нащупывая пальцами грязь или что-то похуже. Он не хотел смотреть вверх. Он понятия не имел, как работает канализационная система в Башне. У людей здесь были туалеты? Куда они сбросили ночные горшки?
   Он вздрогнул так глубоко, что почти снова застонал, но этой мысли было достаточно, чтобы поднять его на ноги.
   Поднявшись на ноги, он увидел очертания стены, построенной в 13 веке . Башня Мартина стояла в верхнем северо-восточном углу, и он мог ее смутно видеть.
   Он чувствовал себя дезориентированным. Знать, что здесь не будет зданий - музея для одного, Дома драгоценностей для другого, казарм Ватерлоо для третьего - было не то же самое, что увидеть территорию без них.
   Это было похоже на совсем другое место.
   Это было совершенно другое место.
   Он вытер руки о штаны до колен, схватил свой небольшой сверток с припасами и побежал так тихо, как только мог.
   Он направился вверх по тропинке к башне Мартина, не обращая внимания на боль, пробежавшую по позвоночнику. У него болело все тело, но он пытался убедить себя, что это такая боль, которую получает человек, когда из него вышибает ветер, а не когда он серьезно ранен.
   Он должен был вспомнить план.
   Будет охрана. Он где-то читал, в одном из отчетов того времени, что охрана вокруг Драгоценностей удвоилась после неудачной попытки Томаса Блада в 1671 году.
   Что было всего три года назад.
   Странный.
   Он должен был убрать охрану. Вломитесь в шкаф с драгоценностями и возьмите его вещи.
   Если ему действительно повезет, он уйдет совсем. Нейла подумает, что он каким-то образом не дожил до 1674 года, и продолжит свою миссию без него.
   Он завершит свою кражу и отправится в путь.
   С вещами более ценными, чем золото.
   * * * *
   Нейла бежала еще до того, как осознала, что делает.
   Она не собиралась позволить этому высокомерному ублюдку испортить ее поездку.
   Она услышала, как один из мужчин позади нее позвал ее по имени, а другой шикнул на него. Затем она услышала шаги, тоже сзади, и надеялась, что это ее команда бежит вместе с ней.
   Она побежала за Эйлифф. У него было слишком много упреков, чтобы она могла его поймать, но это не имело значения. Как только он доберется до Башни Мартина, он не сможет войти внутрь.
   Он был заперт, а охрана за последние три года удвоилась. Вероятно, он этого не знал.
   Ее дыхание было прерывистым. В горле защекотало. Грязный воздух заставил ее закашляться.
   Пока без охранников, но это изменится. Разве они не слышали шума во дворе? Разве их не учили прибегать?
   Но она не смогла узнать, сколько охранников дежурило в июле 1674 года. Даже если бы и знала, это не имело бы значения. Коррупция в Башне была настолько глубокой, что только потому, что кто-то должен был работать, это не означало, что он действительно появился.
   Она больше не могла видеть Эйлиф. Он должен был добраться до башни Мартина.
   Ее дыхание стало тяжелым, и вдруг она вообще не могла его уловить. Она захрипела и согнулась пополам, кашляя так сильно, что стало больно. Что-то до нее дошло.
   Недостаток кислорода. Запахи. Дым.
   Что-нибудь.
   Ее глаза заслезились, но она заставила себя пошатнуться вперед.
   Она должна поймать его, прежде чем он обречет их всех.
   * * * *
   Главные двери были заперты, как он и ожидал. Замки были встроены в железную дверную раму, как было показано на старых схемах.
   Он заставил себя глубоко вдохнуть густой воздух. Ему нужно было снизить частоту сердечных сокращений и оставаться спокойным.
   Затем он залез внутрь куртки, приподнял края льняной рубашки и стал шарить, пока не нашел два инструмента, которые ему сейчас понадобятся.
   Отмычка, которая, как ему сказали, была универсальной, и крохотный электрошокер, который не стрелял своими шипами на расстоянии. Вместо этого его деловая сторона посылала жертвам личные обвинения, которые они не скоро забудут.
   Его руки дрожали. Он заставил себя успокоиться.
   Он мог слышать шаги на дорожке, затем хрипы и громкий кашель. Он не мог сказать, был ли кашель мужчиной или женщиной.
   понравился воздух 17 века.
   Он крепко сжал отмычку в правой руке, заставил себя сделать это правильно и встал перед дверью.
   Потом вставил ключ в замок и повернулся.
   На мгновение ему показалось, что это не сработает.
   Затем он услышал отчетливый щелчок.
   - Бог есть, - прошептал он. Или, по крайней мере, какой-то дух, наблюдающий за ним, помогающий ему добиться успеха.
   * * * *
   Нейла услышала, как скрипнула дверь. Как охранники могли пропустить это?
   Что, если бы это было не так?
   Дэн и Джефф присоединились к ней. Она посмотрела через плечо. Бенедикт был всего в нескольких ярдах позади них. Казалось, он бежал назад, следя за ними, чтобы защитить их от возможных неприятностей.
   Она добралась до башни Мартина как раз в тот момент, когда дверь со скрипом закрылась. Что-то щелкнуло.
   Она схватилась за ручку и потянула. Дверь была плотно закрыта.
   Заблокировано.
   Ублюдок закрыл их.
   Дэн догнал ее. Он дышал так же тяжело, как и она.
   Он дернул дверь, как и она, и тоже не смог ее открыть.
   - Что, черт возьми, нам теперь делать? она спросила.
   Он ухмыльнулся ей, потом посмотрел на окна второго этажа.
   - Мы поднимаемся, - сказал он.
   * * * *
   Фонарь слабо горел прямо за дверью. Охранник, сидевший на деревянном стуле, резко проснулся, когда Томас повернул отмычку в замке.
   Томас вздрогнул. Охранник был одет в красно-черную форму Бифитера. Только его было грязно и помято.
   Томас заставил себя сделать глубокий успокаивающий вдох. Конечно, на мужчине была форма бифитера. Униформа была разработана в эпоху Тюдоров.
   Охранник говорил. На мгновение это прозвучало как тарабарщина. Затем Томас сосредоточился, как он обычно делал в начале любой пьесы Шекспира, и слова просочились в его мозг.
   Мужчина выругался. Его акцент был сильнее, чем ожидал Томас, акцент делался на других частях слов, чем Томас выучил.
   Но они были достаточно знакомы.
   Охранник встал. Он был на полфута ниже Томаса и располнел.
   От него пахло жиром, луком и немытым мясом.
   Глаза Томаса увлажнились. Он задавался вопросом, сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к здешней вони.
   - Уходите, - рявкнул охранник. "Твое место не здесь".
   - О, мое место здесь, - сказал Томас и приставил электрошокер к боку охранника.
   Мужчина забормотал, затем забился в конвульсиях, упал на землю, несколько раз ударившись головой о каменный пол, звук был похож на какой-то барабан.
   Томас некоторое время наблюдал за происходящим, чтобы убедиться, что у мужчины не было приступа. Последнее, что Томас хотел сделать, это убить кого-то.
   Лицо охранника было красным, но, похоже, он был в порядке. Он застонал и перестал биться в конвульсиях. Но он не вставал.
   Однако он дышал.
   Томас не мог больше ждать. Он схватил фонарь с крючка и поспешил по коридору налево, надеясь вопреки всему, что Драгоценности были там, где и должны были быть.
   * * * *
   Нейле все еще было трудно отдышаться. Она посмотрела вверх. Во время подготовки к этой миссии она лазила свободным лазанием - часть путешествия во времени заключалась в том, чтобы привести себя в наилучшую возможную физическую форму. Но свободное лазание, которым она занималась, было на фальшивых каменных стенах в спортзалах, а не на стене старого каменного здания.
   Бенедикт догнал их. - Мы идем?
   "Я." Дэн сделал еще несколько шагов назад и осмотрел здание сбоку. - Я смогу впустить вас вскоре после того, как войду внутрь.
   - Если тебя не поймают, - сказал Бенедикт.
   "О вы, маловеры, - сказал Дэн. Он ухватился за стену здания, затем нашел точки опоры. "Эта вещь не гладкая. Это не должно занять у меня много времени".
   Нейла была рада, что он не попросил ее пойти с ним. Он попросил ее пройти свободное лазание по городу, когда они тренировались. Она бросила взгляд на здание, которое он выбрал в Кэнэри-Уорф, и сразу же отказалась идти дальше. В тот день она поняла, что у нее очень умеренный страх высоты.
   Он взобрался на стену здания, как Человек-Паук, одетый для пьесы Шекспира, и мгновенно добрался до окна.
   Нейла даже не осознавала, что задерживает дыхание.
   Он собрался с духом, затем полез в куртку и достал нож, который принес с собой.
   На мгновение Нейле показалось, что он собирается взломать окно. Вместо этого он использовал рукоять, чтобы разбить стекло.
   На них посыпались осколки. Джефф выругался. Бенедикт наклонился.
   Нейла стояла достаточно далеко, чтобы не попасть под удар.
   - Ты мог бы нас предупредить, - сказал Джефф.
   Она шикнула на него. Они уже наделали слишком много шума. Она повернулась и посмотрела на Внутреннюю палату.
   Она не была уверена, чего ожидала - включится наружное охранное освещение? Если бы кто-то зажег свечу в нескольких зданиях от нее, она бы этого не увидела.
   Она повернулась к зданию. Дэн исчез внутри.
   Теперь им оставалось только ждать.
   * * * *
   Коридоры были узкими и ветреными, и в них пахло салом. Томас держал фонарь перед собой, но он не давал много света. В стекле фонаря были тщательно закреплены четыре свечи, но зажжена была только одна.
   Лестница появилась так быстро, что он чуть не споткнулся на первой. Каменные стены спасли его. Стены вокруг лестницы были такими узкими, что поймали его, даже когда он слегка наклонился вперед.
   Его дыхание было прерывистым. Он положил руку на каменную стену, морщась от сырости камня, и пошел вниз.
   У него будет только один шанс, особенно теперь, когда Нейла знала, что у него нет причин участвовать в их экспедиции с маленькими костями.
   Он был рад, что ему не придется оставаться здесь надолго. Он не ожидал, что прошлое окажется таким жутким.
   Он спустился вниз по извилистой лестнице и немного расслабился, увидев, что она ведет в большую сводчатую комнату.
   Шкаф был именно в такой комнате - он видел чей-то портрет такой. Он надеялся, что древнее искусство было точным.
   Забавно, он думал, что будет проще проникнуть в Башню без высокой безопасности, камер, датчиков движения, лазерных ловушек.
   Но он никогда не был так напуган на работе за всю свою жизнь.
   Он пошел вперед в темноту, держа перед собой фонарь и желая, чтобы он излучал больше света.
   * * * *
   Нейла переминалась с ноги на ногу. Она не раз шикнула на Джеффа и Бенедикта, а потом они совсем замолчали, когда с западной стороны Белой Башни появился мужчина, медленно идущий по Внутреннему району.
   В одной руке он держал факел, но, похоже, ничего не искал. Нейле потребовалось несколько минут, чтобы понять, что он делает.
   Он патрулировал территорию.
   Она прижала то, что осталось от ее маленькой команды, к двери и указала на нее. Они кивнули. Они прижались друг к другу, когда мужчина прошел в нескольких ярдах от них, не заметив разбитого стекла или трех человек в двух шагах от них.
   Она надеялась, что он уйдет к тому времени, когда Дэн откроет дверь.
   Если бы Дэн открыл дверь.
   Она не знала, что произойдет, если он этого не сделает.
   * * * *
   В воздухе внизу пахло гнилью, как будто грязная Темза когда-то втекала внутрь, и никто не удосужился ее очистить. Стены и пол выглядели достаточно чистыми - или, по крайней мере, достаточно чистыми, поскольку вокруг него не было никакой мебели.
   Томас поднял фонарь, надеясь, что не заблудился безнадежно. Потом перед ним что-то блеснуло.
   У него перехватило дыхание.
   Он был здесь.
   Окончательно.
   * * * *
   Охранник и его факел исчезли перед Белой Башней. Нейла вздохнула с облегчением. Она отошла от двери как раз в тот момент, когда внутри что-то лязгнуло.
   Затем дверь со скрипом открылась, и сквозь нее просочился тонкий луч света.
   "Ну давай же." Темная голова Дэна выглянула из-за двери.
   Первым скользнул Джефф, за ним Бенедикт. Нейла вошла последней, закрыв за собой тяжелую дверь.
   Они находились в каком-то маленьком вестибюле. Дэн нашел старомодный фонарь из железа и стекла, предназначенный для защиты свечей от порывов ветра. Дым от свечи вырвался из верхней части рядом с металлическим кольцом, которое держал Дэн.
   Он кивнул в сторону центра комнаты. На спине лежал охранник с полуоткрытыми глазами.
   "Он умер?" - спросил Джефф.
   - Не знаю, - сказал Дэн. - Думал, я впущу тебя первой.
   Нейла сжала кулак, затем заставила себя разжать его, палец за пальцем. Черт, черт, черт.
   Бенедикт поспешил к охраннику и нащупал пульс на сонной артерии. Через мгновение он сказал: "С ним все в порядке".
   Это хоть какое-то утешение. Но теперь, несмотря ни на что, им придется уйти. Они не смогли появиться на территории в день нападения на охранника в Башне Мартина.
   Последнее, чего она хотела, это быть пойманной. Не здесь. В XVII веке тюрьмы представляли собой нечистоты, заполненные несчастными людьми, особенно людьми небогатыми и неспособными платить за свое содержание.
   - Что Томас сделал с ним? - спросил Джефф Бенедикта.
   - Не могу сказать, - сказал он. - Не похоже, чтобы его зарезали. Наверное, ударил его по голове".
   - Неважно, - сказала Нейла. - Мы должны найти Томаса и убраться отсюда к черту.
   - Из Мартин-Тауэр? - спросил Дэн.
   - Из 1674, - сказала она. - Вы хотите, чтобы вас арестовали здесь?
   - Иисусе, - сказал он. "Нет."
   - Где Драгоценности? - спросил Бенедикт.
   Ей пришлось остановиться и подумать. Она никогда особо не изучала Мартина Тауэра. Она, конечно, знала историю. Драгоценности были заперты в шкафу на первом этаже под апартаментами заместителя смотрителя Дома драгоценностей.
   Она видела рисунки невероятного ограбления Блада, того самого, в котором ему чуть не сошло с рук, и шкаф всегда изображался в виде большого пространства где-то поблизости.
   Но попасть туда напрямую? Она понятия не имела.
   - А наверху была квартира? - спросила она Дэна.
   - Там были двери, - сказал он. "Я пришел в коридор. Фонарь висел рядом с ними. Мне пришлось использовать одну из моих спичек, чтобы зажечь ее. Я надеюсь, что все в порядке".
   Ей было все равно, что он принес нелегальные спички или зажег фонарь. Но тот факт, что он висел возле двери недалеко от окна, означал, что квартиры находились на западной стороне здания.
   - Мы идем сюда, - сказала она и направилась налево.
   * * * *
   Свет отражался от металлического замка, который кто-то повесил на ручки шкафа. Единственным шкафом, о котором знал Томас, был шкаф для драгоценностей.
   Это должно было быть так.
   Его сердце колотилось так сильно, что на мгновение ему показалось, что кто-то идет за ним.
   Он заставил себя сделать глубокий вдох. Он бы беспокоился об этом, если бы это случилось. Сейчас ему нужны были украшения.
   Он изучал шкаф. Ручки, запертые на висячий замок. Но сами дверцы шкафа были на петлях.
   Металлического напильника он не принес, но у него было несколько других инструментов. Он мог вытащить крошечные гвозди из петель и выдернуть их из двери. Тогда дверь будет открываться сбоку.
   Это не займет много времени.
   Он огляделся в поисках места, где можно повесить фонарь, и нашел его менее чем в двух футах от него. Он остановился, поставил сверток, затем вынул свечу и зажег от нее три других. Он заменил их и повесил фонарь.
   Он подошел к шкафу и потянулся к ближайшей петле. Его руки дрожали.
   Он никогда так не нервничал на работе.
   Он никогда не выполнял такую сложную работу.
   Томас заставил себя расслабиться и медленно, осторожно вытащил крошечные гвозди ручной работы из петли.
   * * * *
   Они прошли по очень извилистому коридору, который, казалось, никуда не ведет.
   Нейла начала сомневаться в себе. Обычно она перепроверяла информацию в своих исследовательских материалах или на своем компьютере, но у нее больше не было доступа кончиками пальцев.
   Она пропустила это.
   Она бы тоже пропустила лестницу, если бы коридор не вел прямо к ним. Ветка справа, уходящая от лестницы, казалась чем-то запоздалым.
   Дэн начал спускаться по ветке, но она схватила его за руку и покачала головой.
   Ее память говорила, что Драгоценности находились на первом этаже, но она не была уверена, как они определяли здесь первый этаж. Пришла ли ее команда на первый этаж или был уровень ниже, доступный из другой части здания?
   Было бы разумнее, если бы шкаф для драгоценностей находился как можно глубже под землей. Так было бы легче защищаться.
   Она начала спускаться по лестнице.
   - Я так не думаю, - прошептал Дэн. - Я думаю, они на этом этаже.
   - Возьми Бенедикта и посмотри, - сказала она. - Но сначала дайте каждому по свече.
   - Они не в держателях, - сказал он. - Воск обожжет тебе пальцы.
   - Мне все равно, - сказала она. - Я плохо вижу в темноте.
   Они остановились. Он возился с фонарем, протягивая ей свечу и протягивая Джеффу одну. Затем он закрыл стеклянную дверь и взял фонарь.
   Бенедикт наблюдал за происходящим так, как будто это была пустая трата времени.
   - Если ничего не найдешь, - сказала Нейла, - возвращайся сюда. Мы будем ждать.
   По крайней мере, она надеялась, что они будут ждать. Она не была уверена, что они найдут внизу. Если они найдут Томаса, ей придется найти способ усмирить его. В конце концов, он чуть не убил кого-то.
   Они с Джеффом медленно спускались по лестнице.
   Каменные стены по бокам были узкими и теснили ее. Стены были влажными, а в воздухе пахло плесенью, смешанной со спелостью стоячей воды.
   Она сопротивлялась желанию чихнуть. Что-то в этот период времени действительно беспокоило ее. Она не знала, что у нее аллергия, пока не пришла сюда.
   Тем не менее, она заставила себя спуститься по лестнице как можно тише.
   Когда она достигла дна, то увидела ряд арок, которые узнала по старым картинам.
   Она была на правильном пути. Ей хотелось позвать Дэна и Бенедикта, но она не осмелилась.
   Вместо этого она приложила палец к губам. Джефф кивнул. Вместе они прошли через арки, двигаясь медленно, надеясь вопреки всему, что Томас не планирует устроить им засаду.
   * * * *
   Скрипело дерево, скрипел металл. Кто знал, что мастерство 17 -го века было таким чертовски хорошим.
   Томас достал нож и начал копаться в самом дереве. Вкрутите гвозди. Дерево было самой мягкой частью этого проклятого шкафа. И он собирался попасть туда во что бы то ни стало.
   Он издавал ужасный шум. Он надеялся, что никто не услышал его из квартир наверху. Из рассказов о Томасе Бладе он знал, что один из людей, отвечающих за Драгоценности - Хранитель Дома Драгоценностей? Его заместитель? Разместил всю свою семью в Мартин-Тауэр.
   Именно эта семья поймала Томаса Блада. Сын некстати вернулся с военной службы после долгих лет отсутствия и поймал банду Томаса Блада на краже. Банде удалось сбежать, но сын поднял тревогу, и охранники поймали банду Блада на улицах сразу за Башней.
   Томас поклялся себе, что его не поймают.
   До сих пор он, казалось, хорошо себя чувствовал.
   Даже если ему придется выламывать чертовы петли.
   * * * *
   Стук, ругань, лязг.
   Нейла взглянула на Джеффа, затем указала на звук. В двух арках от нее она увидела мягкое желтое свечение.
   Джефф кивнул. Затем он потянулся и потушил свечу.
   Нейла сделала то же самое.
   Они прижались друг к другу, идя на шум.
   Это должен был быть Томас.
   Она надеялась.
   * * * *
   Наконец, он открыл эту чертову штуку. Он отодвинул целую дверь, оставив ее висеть на замке.
   К его удивлению, Драгоценности не стояли на подставках или в маленьких держателях. Они были хаотично расставлены по полкам и выглядели не более чем шкафом для элитных драгоценностей какого-нибудь очень богатого человека.
   Он смотрел на мгновение.
   Он уже видел такое богатство. В конце концов, он видел Драгоценности Короны - эти Драгоценности Короны - в их современном виде, под армированным стеклом с датчиками вокруг, камерами на каждом камне, специальным освещением и соответствующей обстановкой для каждого, демонстрирующей его сверкающее великолепие.
   Здесь не было сверкания, даже когда свет падал на бриллианты, сапфиры и рубины. Эти вещи не чистились за поколение.
   Сфера сидела в стороне. Корона Святого Эдуарда, восстановленная после того, как Томас Блад раздавил ее, чтобы вытащить из Башни, располагалась сзади. Томас не мог видеть Скипетр, да это и не имело значения.
   Но он их не хотел. Он хотел сапфировое кольцо Эдуарда Исповедника.
   У него под рубашкой была привязана изящная копия пасты. Или, по крайней мере, то, что они с фальсификатором считали копией. Никто точно не знал, как выглядит кольцо с сапфиром. Его переплавили, сапфир поместили в Императорскую корону в 1837 году для коронации королевы Виктории.
   Все, что им нужно было, это картины из Национальной портретной галереи, и некоторым из них не хватало деталей настолько, что он молился, чтобы все было правильно.
   Теперь он понял, что это не имеет значения. Кольцо, вероятно, было таким же грязным, как и остальные украшения, и никто не знал, была ли там филигранная работа, гравировка или что-то еще, что делало кольцо уникальным.
   Он должен был подумать об этом. В этом веке люди не чистили себя . Зачем им чистить свои украшения?
   Он пробежался по шкафу так быстро, как только мог, в поисках кольца.
   Каждый раз, когда он находил какую-нибудь мелочь, которую мог положить в карман, он откладывал ее в сторону. Он унесет отсюда много мелких драгоценностей, вещей, которые считались проданными для финансирования войн или затерянными в песках времени.
   Может быть, потерян для путешественника во времени.
   Он усмехнулся про себя.
   Затем он нашел кольцо Эдуарда Исповедника. Толстый, хорошо сделанный и на удивление тяжелый.
   Томас полез в собственную рубашку и развязал фальшивое кольцо. Он блестел по сравнению с настоящими сокровищами.
   Настоящее кольцо он завязал себе под рубашку, фальшивое приложил к Скипетру, а потом посмотрел на остальные, пытаясь понять, как их носить. Он нашел пять штук, достаточно маленьких, чтобы нести их без особых проблем.
   С учетом кольца, которое его спонсор считал настоящим призом, у Томаса было шесть штук. Пять для его спонсора (в обмен на гонорар Томаса) и один для себя, на память о необычайном моменте.
   Но он еще не закончил.
   Остальные пять штук он положит внутрь свертка. Он присел, развязал его и расстелил на полу.
   Рядом что-то зашуршало. Крыса? Охранник?
   Он посмотрел вверх -
   И увидел Нейлу.
   * * * *
   У него были драгоценности. Он пришел, чтобы украсть Драгоценности, и умный ублюдок, каким он был, он взял пять меньших, менее известных частей.
   Ее взгляд встретился с его. Он улыбнулся.
   "Я полагаю, что никто не пропустит их", - сказал он.
   - Они пропустят охрану, - сказала она.
   Он поднял брови. - Я просто оглушил его.
   - К счастью для вас, он жив, - сказала она.
   "Я не думаю, что это повезло. Он может опознать меня. Я заканчиваю и ухожу отсюда.
   Ее рот открылся, потом закрылся, потом снова открылся. Разве он не понимал последствий всего этого? Разве он не понимал, что только что испортил ей поездку? Что он может убить их всех? Или, может быть, того хуже - здесь, в XVII веке , в заточении ?
   Она тряслась от ярости. - Положи эти вещи обратно.
   Он снова улыбнулся. - И делать все это зря?
   * * * *
   Она бросилась на него.
   Он попытался пригнуться, но не смог, так как она уже нашла его в полусогнутом состоянии.
   Она ударила его, как полузащитника, и ударила по уже поврежденному копчику. Боль пронзила его, резкая и неумолимая. Он не мог отдышаться.
   Она схватила его за челюсть, заложив пальцы за уши, и ударила его головой о твердый каменный пол. Один раз. Дважды. Три раза.
   Он изогнулся, боль пронзила его спину, потом голову, потом спину. Он обхватил руками ее запястья и попытался оттолкнуть.
   Он должен был бы брыкаться, но не мог подвести ноги под себя. Они были согнуты под углом, и он не мог достать их.
   Она собиралась убить его. Этот привлекательный маниакальный исследователь костей был настолько зол, что собирался забить его насмерть.
   Он попытался выдавить извинения, но не мог мыслить достаточно ясно, чтобы сложить слова.
   Он не знал, как остановить ее.
   Он не был уверен, сможет ли.
   * * * *
   Руки схватили ее за плечи, оттягивая.
   - Ты собираешься убить его.
   Джефф дернул ее обратно. Он держал ее.
   Пот струился по ее лицу. Она слегка кашляла. Она сжимала челюсть Томаса, ее пальцы так сильно впивались в его кожу, что у нее болели руки.
   Томас все еще лежал на земле, выглядя ошеломленным.
   Если бы она сказала, что не хотела причинить ему боль, то солгала бы. Она никогда в жизни так не злилась. Он причинил боль невинному человеку, разрушил годы ее работы и угрожал всем их жизням здесь, в опасном прошлом, и он шутил об этом.
   Пошутил.
   Как будто все это было одной большой забавой.
   Она тяжело дышала. Затем она снова двинулась к нему, но Джефф схватил ее.
   - Нет, - сказал он.
   - Я не собираюсь его убивать, - сказала она.
   Вместо этого она выбросила сверток и разорвала белье пополам.
   Томас поднес одну руку ко лбу и застонал. Либо она сильно его ранила, либо он решил, что она больше не собирается нападать на него.
   Она передала разорванную ткань Джеффу. Затем она схватила руки Томаса и свела их вместе.
   - Свяжи его как можно крепче, - сказала она.
   Джефф моргнул, глядя на нее.
   "Сделай это!" - отрезала она. Она не была уверена, как долго сможет удерживать Томаса.
   Джефф завязал ткань вокруг запястий Томаса так туго, что она могла видеть, как ткань впивается в его кожу.
   - Что нам теперь с ним делать? - спросил Джефф.
   "Дайте мне минуту, - сказала она, - и я во всем разберусь".
   * * * *
   На мгновение Томасу показалось, что он оправдан. Несмотря на то, что его голова болела так сильно, что он едва мог двигаться, а боль в позвоночнике пронзала все ноги, он полагал, что переживет это.
   Когда охранники или кто-то еще находил его и развязывал, он выворачивался, хватал свой маленький пульт и исчезал.
   Он ставил на то, что эта комната и в будущем останется в Мартин-Тауэр, но это была маленькая авантюра. Обычно они не меняли конфигурацию существующей Башни.
   Кроме того, все лучше, чем оставаться здесь.
   Нейла взяла драгоценности и положила их обратно. Затем она встала, положив руку на собственный позвоночник.
   В другой руке она держала его нож.
   * * * *
   Глаза Томаса расширились. Он явно думал, что она собирается убить его.
   Она не собиралась его убивать. Она не была такой женщиной. Она даже не собиралась портить его красивое насмешливое лицо, хотя искушение все равно было.
   Он понятия не имел, сколько работы он собирался причинить ей. Каким-то образом ей пришлось вытащить его отсюда. И тогда им придется иметь дело с ним в будущем.
   Она понятия не имела, что из этого выйдет.
   Но сначала она должна была все исправить.
   Она передала нож Джеффу. Затем она развязала свой сверток, добавила к нему вещи Томаса и стала искать неразрешенные инструменты, которые он принес с собой. Что-то привело его в это здание, и он чем-то поранил охранника.
   Она не увидела в его свертке ничего, что соответствовало бы этим описаниям.
   Это означало, что они были на нем.
   Умная. Возможно, ему пришлось оставить сверток. Он явно планировал заранее.
   Она расстегнула его куртку, затем разорвала рубашку.
   Диск упирался ему в грудь. Но не это привлекло ее внимание.
   Ее внимание привлекло все, что он пронес контрабандой: отмычка, запасной нож, электрошокер и темное грязное кольцо.
   Она схватила кольцо.
   Он был тяжелым, некрасивым и старым. Она провела по нему пальцем, удаляя слои грязи. Перед ней сверкнул гигантский сапфир.
   Кольцо Эдуарда Исповедника.
   Но она видела его в шкафу.
   Красиво блестит.
   Потому что он пришел из 21 -го века, отполированный и блестящий. Не потому, что он здесь.
   Потому что это была паста.
   - Ты сукин сын, - сказала она. Она повернулась к шкафу, схватила фальшивое кольцо и положила обратно оригинал.
   Затем она наклонилась и схватила пульт, держа его в руке.
   Томас впервые выглядел испуганным. - Не надо, - сказал он.
   - Думаешь, я оставлю тебя здесь? она спросила.
   - Ты не можешь, - сказал Джефф. - Он не подходит.
   - Не берите это, - сказал Томас. Он не совсем умолял. Она не была уверена, хочет ли она, чтобы он умолял. Она не хотела, чтобы он потерял все свое достоинство.
   "Назовите мне хоть одну вескую причину, почему я не должна этого делать", - сказала она.
   Его глаза двигались туда-сюда, когда он ясно обдумывал несколько вариантов и отбрасывал их. Наконец, он сказал: "Вы приговорите меня к смерти. Ты не такая женщина".
   - Приговариваю тебя к смерти, - размышляла она. "Здесь, в лондонском Тауэре".
   Его щеки вспыхнули темно-красным цветом. Она чувствовала, как страх исходит от него волнами. Он действительно верил, что она может оставить его здесь.
   Вместо этого она позволила пульту упасть ему на грудь.
   - Иди сюда, Джефф, - сказала она. - Нам придется его вынести.
   - Я могу ходить, - сказал Томас.
   - Так что вставай, - сказала она.
   Он раскачивался, стонал и уже собирался подняться, когда Джефф схватил его за руку, рывком вскочив на ноги.
   - Мы не позволим вам никуда идти без сопровождения, - сказал Джефф.
   Нейла взяла кольцо из пасты и все инструменты, сложив их в свой сверток. Затем она оставила остатки свертка Томаса. Невозможно было скрыть тот факт, что он взломал шкаф.
   Но ничего не пропало. Так что, если охранник был умен, он мог взять на себя ответственность за то, что прогнал грабителя.
   Много если.
   Она взяла другую руку Томаса. Затем она и Джефф вытащили его из чулана обратно к лестнице.
   * * * *
   Томас думал о сражении, но он был в меньшинстве, и она ранила его.
   Он не был уверен, что винит ее. Он разрушил дело ее жизни.
   Проклятие. Он должен был сбежать. Если бы ей потребовалось еще несколько минут, чтобы добраться до шкафа, он, вероятно, сбежал бы.
   Если бы она была другой женщиной, он бы предложил ей присоединиться к нему. Кто мог сказать, было ли кольцо Исповедницы другим? Он мог бы поспорить, что никто не проверял этот сапфир сотни лет. Кроме того, современные пастовые сапфиры изготавливались не из пластика. Это тоже были кристаллы, только не такие ценные, как настоящие.
   Но он знал, что лучше не спорить. Кроме того, что они могли ему сделать? Когда они вернутся в 21 век , их слово будет против его. И даже если они убедили людей в Порталах, что он пытался украсть Драгоценности, это не имело значения. Преступление произошло сотни лет назад.
   Никто не мог привлечь его к ответственности.
   Никто бы не осмелился.
   По крайней мере, так он говорил себе, позволяя им тащить себя вверх по лестнице, обратно к двери и - как он надеялся - в будущее.
   * * * *
   Сердце Нейлы колотилось. Адреналин все еще лился в ее организме. Она хотела двигаться быстро, но не решалась.
   Остальные ждали наверху лестницы. Бенедикт выглядел испуганным. Дэн просто нервничал. Он то и дело поворачивал голову, словно ожидая, что кто-нибудь нападет на них в любой момент.
   Но если никто не пришел, когда на охрану напали, то никто и не собирался приходить. Одна вещь о толстых каменных стенах. В основном они были звуконепроницаемыми.
   Дэн забрал у нее Томаса. Ни он, ни Бенедикт не казались удивленными тем, что они схватили Томаса или тем, что он выглядел немного измученным.
   Они повели его по коридору, как будто это было планом с самого начала. Охранник все еще лежал ничком. Но он поднял одну руку к голове и застонал.
   Им нужно было торопиться.
   Нейла толкнула дверь. Воздух снаружи был прохладнее, но вонючее.
   Было еще темно. Почему-то она ожидала восхода солнца. Казалось, что она провела в Мартин-Тауэр несколько часов, а может, и меньше тридцати минут.
   Она заставила Джеффа погасить свечу, после чего они впятером поспешили через территорию. Она высматривала охранника, который раньше обходил его, но не видела его.
   Когда она добралась до места, куда прибыла команда, она чуть не велела им взять свои пульты.
   Потом она поняла, что они были на фут ниже, чем были. Они могут материализоваться внутри земли.
   На мгновение она почувствовала себя в полной растерянности. План состоял в том, чтобы найти безопасное место, выяснить расписание охраны и уйти в нужное время.
   У нее не было времени. Она понятия не имела, где сейчас находится подходящее место.
   Остальные уставились на нее.
   Потом она поняла, что ей нужно сделать.
   Она открыла сверток и вытащила отмычку, которую взяла у Томаса.
   - Мы идем внутрь, - сказала она.
   Они не возражали. Потому что знали, что у них нет выбора.
   * * * *
   Потребовалось всего несколько минут, чтобы найти дверь и провести их внутрь. Она направлялась к единственному месту, которое, как она знала, не изменилось за все столетия существования Белой Башни: к часовне Святого Иоанна.
   Это было на несколько этажей выше, но она без труда добралась туда. Команда не наткнулась ни на охранников, ни на запертые двери. Интерьер Белой Башни сейчас выглядел почти так же, как и столетия спустя.
   Остальные без вопросов последовали за ней, увлекая за собой Томаса. На этот раз ему нечего было сказать. Без шуток, без колкостей, без предложений. Он просто позволил им забрать его обратно в будущее.
   Она не была уверена, что этот сдержанный Томас нравится ей не больше, чем высокомерный мужчина, которого она встретила впервые. Но она не собиралась беспокоиться о нем в данный момент.
   Она повела группу вверх по лестнице и через грязные коридоры к часовне Святого Иоанна. Под внушительными нормандскими арками на алтаре горели свечи. Вотивные свечи в память о ком-либо. Англиканская церковь переняла много обычаев католической церкви и продолжала их практиковать, за что она была очень благодарна.
   Потому что сам алтарь казался ей неизменным.
   Она посмотрела на свою группу. Они были грязными от беготни по грязным коридорам. На челюсти Томаса остались следы от ее пальцев. У Джеффа действительно было немного крови на лице, но было ли это от нее или от Томаса, она не знала.
   "Готов пойти домой?" она спросила.
   Они кивнули.
   Ей придется развязать Томаса, чтобы он мог пользоваться своим пультом.
   Она наклонилась к нему. "Попробуй что-нибудь, и один из нас возьмет этот пульт и оставит тебя здесь".
   Он посмотрел на нее. - Проявите немного сострадания, - сказал он. - Ты в церкви.
   Она схватила его пульт. - Я серьезно, - сказала она.
   Он вздохнул. - Я буду хорошим мальчиком.
   Она кивнула. Затем она развязала ему руки.
   Все схватились за пульты. Когда она кивнула, они нажали активационные переключатели.
   И все потемнело.
   Поднялся ветер, но на этот раз он не дул ни жарко, ни холодно. Он мягко дул, отмечая ее движения. Запах тоже почти не изменился, но, возможно, она ничего не чувствовала после того, как побывала в этом вонючем месте.
   Затем она остановилась и споткнулась о алтарь. Джефф споткнулся об нее. Дэн пошатнулся, и Бенедикт упал на стул.
   Томас приземлился на пол рядом с ней. Его лицо побелело. Он действительно был в ужасном состоянии.
   Свечи не горели. Перед ней простирались скамьи, а за ними один из йоменских надзирателей заглянул внутрь.
   Ее сердце подпрыгнуло.
   Их поймали? Их собирались арестовать?
   Потом она поняла, что это не имеет значения.
   Худшее, что они сделали, это остаться после закрытия. Если бы пульты работали правильно, они прибыли бы сюда всего на секунду или две позже, чем ушли.
   В совершенно другой части Башни.
   - Мы закрываемся, - сказал надзиратель-йомен на очень понятном современном британском английском. "Это включает в себя сувенирный магазин. Если вы хотите купить что-нибудь для дома, я предлагаю уйти сейчас. У тебя впереди небольшая прогулка".
   - Спасибо, - сказала Нейла. Ее голос звучал хрипло. Она все еще была в легком головокружении.
   Страж вернулся в коридор, доставив сообщение.
   Джефф схватил Томаса за руки. Нейла снова связала ему запястья, затем прислонилась к нему. - Попробуй что-нибудь, и я тебя арестую.
   "Для чего?" он спросил.
   "Все, что я могу придумать", - сказала она, не признавая, что он прав. Что они могли ему сделать? Его преступление осталось в прошлом. Если только он не совершил крупную кражу личных данных.
   Томас Эйлиф не может быть его настоящим именем.
   Они обезопасили его. Затем они сгруппировались вокруг него - Джефф и Бенедикт по бокам, Дэн сзади, используя свое тело, чтобы скрыть связанные руки Томаса. Нейла оставалась в нескольких ярдах впереди, на случай, если что-нибудь случится.
   Они ничего не сказали, двигаясь по проходу, из часовни во Внутренний район, направляясь обратно к воротам.
   Направляясь домой.
   * * * *
   У него было сотрясение мозга, ушиб копчика и сломанные ребра. Томас лежал на прохладных больничных простынях, где его держали для наблюдения. У него была отдельная комната, любезно предоставленная Portals, и охранник, также любезно предоставленный Portals.
   Он не должен был разговаривать ни с кем за пределами компании.
   Он не был уверен, было ли это когда-либо или только на время.
   Все, что он знал, это то, что госпиталь хотел, чтобы он был здесь для наблюдения, так как, по их мнению, он сильно упал, когда лазал по городу с Дэном свободным лазанием.
   Как будто Томас когда-нибудь сделал бы что-то настолько глупое.
   Он не должен был закрывать глаза, но он устал. Устал и разочарован. Так близко. Он действительно держал Драгоценности в руке. Сколько современных воров могли бы сказать, что они прикасались к Драгоценностям Короны?
   Хотя прикосновения было недостаточно.
   И он не сможет вернуться к своему спонсору и предпринять еще одну попытку.
   Он потерпел неудачу. Его первая большая неудача.
   И он сомневался, что "Порталы" когда-нибудь снова подпустят кого-нибудь так близко.
   По крайней мере, он не собирался в тюрьму. Уайкрофт рассказал ему об этом во время его короткого визита сюда. Томас не собирался сидеть в тюрьме, потому что они не могли доказать кражу личных данных, а все остальное было бы "слишком невероятным, чтобы любой местный судья мог вынести решение".
   Слава небесам.
   Таким образом, Томаса, как только он выздоровеет, выведут из больницы, из Лондона и навсегда прочь от любых порталов.
   Хотя он видел достаточно их систем, чтобы понимать, что вечность может быть не такой уж и длинной. Поскольку у его спонсора все еще были люди внутри, а Томас знал систему.
   Он больше не приблизится к Драгоценностям Короны. По крайней мере, не в 1674 году. И он не собирался приближаться к Нейле.
   Но если он правильно помнит, Генрих VIII продал часть Драгоценностей, чтобы заплатить за свои различные войны. Возможно, если Томас поймет, как правильно подходить к делу, он сможет попробовать еще раз.
   Годы спустя.
   Если он захочет включиться в работу.
   В чем он действительно не был уверен.
   * * * *
   Нейла стояла у своего окна, глядя вниз на Тауэрский мост и саму Башню.
   Она вернется, после того как сделает тонну прививок от аллергии, как только выяснит, когда будет подходящее время. Благодаря Томасу она не могла пойти даже близко к первому июля. Это нападение на охранника не попало в учебники истории и, насколько она могла судить, не повлияло на саму историю. Но если они вернутся в неподходящий момент, это навредит ее маленькой группе.
   Теперь, по крайней мере, она могла подождать, пока Пит выздоровеет. Она вернет свою первоначальную команду.
   Слава небесам. Ей не придется беспокоиться о другом Томасе Эйлиффе.
   Она пыталась навестить его в больнице, но Вайкрофт оцепил его. Эйлиф уезжает из Лондона, как только сможет, что ее разозлило.
   Он был бы свободным человеком.
   Потому что они не смогли доказать кражу личных данных. Его идентификация была твердой, как скала, независимо от того, насколько она верила, что он выдумал это имя. Они не могли обвинить его в корпоративном шпионаже, не разгласив слишком много корпоративных секретов, и они не могли обвинить его ни в каком другом преступлении.
   На самом деле, указал Вайкрофт Нейле, именно ей предъявили обвинения. Она напала на Эйлиффа на глазах у свидетеля.
   В 1674 году. Потому что он привел ее в полную и крайнюю ярость.
   Она ожидала узнать что-то еще в прошлом. Она просто не ожидала узнать, что способна на такое насилие.
   Это беспокоило ее меньше, чем, вероятно, следовало бы. Она должна была быть потрясена. Но она всегда знала, что у людей низменная природа. Она полагала, что люди прошлого были ближе к этому, чем люди ее поколения.
   Но она доказала, что ее собственные предположения ошибочны.
   Без этой базовой природы Башни не существовало бы. И ей не нужны кости принцев для исследования.
   Может, ей стоит поблагодарить Эйлифф. Он научил ее, что прошлое может быть опасным и неожиданным, и она тоже.
   ЧУДО КИКЕРА МАКГУАЙРА, Роберт Мур Уильямс
   Первоначально опубликовано в журнале "Фантастические приключения" , май 1943 года.
   Элмер нацелил свой пистолет на врага в форте.
   "Хлопнуть!" он крикнул. "Хлопнуть! Хлопнуть! Хлопнуть! Вы все мертвы!
   Враг отрицал, что это правда. "Вы пропустили нас", - кричал враг. - Ты никогда никого не бил. Вы не можете стрелять прямо. Ты бездельник.
   С криком противник вышел из форта и двинулся в контратаку. Элмер был в меньшинстве. Он отступил через улицу.
   Противник развернулся в боевом порядке и двинулся на него. Их было восемь человек, каждый коммандос. У них было разное оружие. У Тощего Хиггинса был автомат. "Это пошло брррр-брррр-брррр-" во весь голос.
   У Пинки Рэнсона была переносная пушка. Это было "Бум! Бум! Бум!" так громко, как Пинки могла кричать.
   Рэд Хэлси сам по себе был истребителем танков. Вследствие этого он был вооружен двумя видами оружия, пушкой и крупнокалиберным пулеметом, из которых звучало: "Бум! Бррр! настолько громко, насколько скрипучий голос Рэда позволял ему кричать.
   Остальные коммандос были вооружены различным оружием.
   Все оружие применялось одновременно.
   Канонада была потрясающей.
   Элмер сражался храбро. Он не отступал, пока держались его голосовые связки. У него был прекрасный набор голосовых связок. Он был так занят борьбой во весь голос, что не заметил человека с волчьей мордой, идущего по улице, пока тот не закричал:
   " Прекратите этот адский шум !"
   Элмер посмотрел вверх. "Вот здорово!" он сказал. - Это мистер Коркл!
   Элмер знал этого человека. За несколько месяцев до этого мистер Коркл снял комнату у миссис Монгер, которая содержала пансион на той же улице. С тех пор его время от времени видели прогуливающимся по окрестностям. Несколько раз какие-то плохие парни швыряли в него гнилыми яблоками и обзывали его такими прозвищами, как "Старый Смешник" и "Старый Кожа да кости".
   Имена не были неподходящими. Лицо мистера Коркла было похоже на волчье, а тело состояло из кожи да костей. Но, несмотря на то, что имена подходили ему, он возмущался ими. Он преследовал мальчиков, пока не запыхался, а затем погрозил им вслед кулаком.
   Теперь он, казалось, возмущался звуками боя.
   - Прекрати этот проклятый визг! он крикнул.
   Элмер остановился. Враг не остановился. Они продолжали наступление, энергично действуя с помощью истребителей танков, пикирующих бомбардировщиков, легкой и тяжелой артиллерии и пулеметов.
   - Я сказал прекратить этот шум! - крикнул Коркл. "Вы проклятые маленькие дурачки! Этого достаточно, чтобы свести человека с ума".
   На этот раз враг колебался.
   Наступила минута молчания. Затем Рыжий Хэлси, истребитель танков, который командовал бригадой гнилых яблок в одном из предыдущих столкновений, сказал: "Да! Старое смешное лицо! Почему мы должны остановиться для вас? Бум! Брррр! Бум!
   Боевой клич тут же подхватили другие голоса.
   - Старый Кожа да кости хочет, чтобы мы остановились. Мы не будем этого делать. Бррр! Бррр! Бррр!
   Мистер Коркл выглядел так, словно у него вот-вот случится припадок. На мгновение Элмеру показалось, что мужчина вот-вот вырвет себе волосы и у него изо рта пойдет пена. "Прекрати! Прекрати это! Прекрати!" он закричал.
   Противник продолжал наступление. Вероятно, коммандос набросились бы на Элмера и мистера Коркла, если бы в этот момент на сцене не появились отважные солдаты, которыми командовал Элмер. Они затаились, выжидая момента, чтобы ударить врага во фланг и деморализовать его.
   Они ударили. Коммандос были деморализованы. Они поспешно удалились в свой форт на пустыре через улицу.
   Элмер и мистер Коркл остались одни.
   "Маленькие дикари!" - пробормотал мистер Коркл. "Маленькие зверюшки! Они должны быть... Его глаза остановились на пистолете Элмера.
   Пистолет был причиной того, что Элмер был капитаном одной из армий. Ни у одного другого ребенка в округе не было такого пистолета. У него был бронзовый ствол с большим кольцом и причудливые прицельные приспособления. Элмер отправил за него грабительскому количеству коробок в компанию по производству хлопьев.
   - Дайте мне взглянуть на эту штуку, - потребовал мистер Коркл.
   Элмер возразил. Он боялся, что мистер Коркл может его разбить.
   - Посмотри на меня, малыш! - сказал мужчина.
   Элмер посмотрел на него. У мистера Коркла было не только волчье лицо, но и глаза, которые каким-то образом заставляли слушаться его. Элмер вяло протянул ему игрушечный пистолет.
   Мистер Коркл осмотрел его. - Хм, - сказал он. А потом снова. "Хм!" Он посмотрел вниз на дуло и впился в рукоятку. Затем, прежде чем Элмер успел возразить, он достал из кармана небольшой набор инструментов. Бормоча себе под нос, он несколько минут быстро работал с пистолетом.
   В форте через улицу Элмер мог слышать, как враги воют вызывающе.
   - Возьми их, малыш! - сказал мистер Коркл, внезапно протягивая Элмеру пистолет.
   Элмер взял его. Он бросился через улицу. Его солдаты освободили место для него, их капитана. Он направил свой пистолет на форт.
   "Хлопнуть! Хлопнуть!" - крикнул он во весь голос. "Хлопнуть! Хлопнуть! Хлопнуть! Вы все мертвы. Прицелившись в форт, он нажал на курок пистолета. Из дула вырвалось крошечное облачко голубого света.
   "Хлопнуть! Хлопнуть! Вы все мертвы! - повторил Элмер.
   Противник, затаившийся в укрытии форта, этого не отрицал. Элмеру их молчание показалось очень странным. Он подошел, выглянул из-за вала.
   Внезапно он закричал. Пистолет выпал из его руки.
   Все коммандос были мертвы!
   Храбрые солдаты Элмера, взглянув на безжизненные тела, растянувшиеся внутри грубой баррикады из упаковочных ящиков, присоединились к бегству своего капитана.
   Мистер Коркл наблюдал за происходящим. Затем, с довольной улыбкой на волчьем лице, он тихо пошел по улице.
   * * * *
   Это был не первый случай в истории, когда битва попала в заголовки газет. Но, вероятно, это был первый случай, когда фиктивная драка между детьми, дерущимися на пустыре в бедном районе города, попала в заголовки всех городских газет.
   ВОСЕМЬ ДЕТЕЙ НАЙДЕНЫ МЕРТВЫМИ НА ПУСТАХ - причина смерти неизвестна
   Сегодня днем восемь детей были найдены мертвыми на пустыре по адресу Куинси-стрит, 322. Вызванные на место медики так и не смогли установить причину смерти.
   Джон Карсон, владелец магазина на Куинси-стрит, 323, сказал, что дети весь день играли в военные игры. Они построили на пустыре игрушечный форт из упаковочных коробок, и их деятельность была сосредоточена вокруг этого.
   Карсон сказал, что заметил, что дети внезапно перестали играть. Он ничего не думал об этом, пока не пошел в дальний конец своего магазина за упаковочной коробкой, которую он не смог найти, хотя знал, что этим утром там было несколько коробок. Затем он понял, что дети взяли коробки из его магазина и использовали их при строительстве своей крепости. Перейдя улицу на пустырь, чтобы забрать ящики, он обнаружил тела восьмерых детей и вызвал на место происшествия полицию.
   Полицейские проводят тщательный обыск по всему району, пытаясь установить причину этой трагедии. Они признают, что пока не нашли ни одной подсказки, которая обещает привести к разгадке тайны.
   "Ничего подобного никогда не случалось в истории полицейского управления", - сказал капитан Ханнеган, отвечающий за расследование. "Вы можете быть уверены, что будут предприняты все усилия, чтобы установить причину этого ужасного происшествия и предотвратить его повторение".
   Затем следовали имена жертв, их фотографии, фотографии форта на пустыре, фотографии окрестностей, фотографии Карсона, бакалейщика, фотографии мам и пап. Это была хорошая история, и газеты раздували ее изо всех сил. Впервые он был взломан в последних выпусках дневных газет.
   Кикер Макгуайр работал над утренней газетой. Следовательно, он был не при исполнении служебных обязанностей, когда история сломалась. Первое, что он узнал об этом, было, когда он прочитал это, между глотками из кружки пива, в издании конкурирующего листа.
   "Святая скумбрия!" он сглотнул. "Восемь детей мертвы!"
   К тому времени, когда он закончил читать рассказ, он уже не был на дежурстве. Правда, от него еще не требовалось явиться на работу на пару часов, но ему это было безразлично. Каждый раз, когда всплывала какая-то история, он автоматически приходил на дежурство. Он направился на Куинси-стрит, 322, даже не дождавшись, чтобы расплатиться за пиво.
   Кикер Макгуайр честно назвался его именем. Он пинал обо всем. Если шел дождь, он пинал о погоде. Если светило солнце, он брыкался от жары. Если он обнаруживал, что мэр имеет финансовую заинтересованность в подрядной фирме, которая, казалось, получала большую часть контрактов на укладку тротуарной плитки, он пинал по этому поводу, яростно пинал. Если капитана полиции в квартале красных фонарей обнаруживали за банковским переводом, превышающим его зарплату, Макгуайр тоже возмущался. Вследствие всего этого его не любили во многих местах, но везде уважали.
   В городе было всего четыре места, где его не уважали, - призывные пункты армии, флота, авиации и морской пехоты. Громогласно протестуя, он был выброшен из всех. Врачи имели полное право выгнать его. Они указали, что ему угрожала язва желудка из-за того, что он выпил слишком много плохого виски, и что у него были слабые легкие из-за того, что он выкуривал слишком много сигарет. У него был еще один дефект, который не мог обнаружить ни один из их инструментов - его сердце было слишком большим для его худощавого тела. Но, возможно, это не было дефектом. Это сделало его защитником безнадежных дел, бесплодных сражений и смутных надежд. Это сделало его тем, кем он был - Кикером Макгуайром.
   "Если утечка газа из какой-нибудь лопнувшей канализации, на ремонт которой у Департамента улиц и канализации не хватило денег, потому что все деньги ушли на взяточничество, привела к тому, что эти дети упали и умерли, то это будет ад. платить в этом городе!" Кикер бормотал себе под нос, пока его такси с грохотом мчалось в сторону дома 322 по Куинси-стрит. Он подумал, что смерть могла быть вызвана утечкой канализационного газа. Он не знал, что это произошло, и могло ли это произойти таким образом. Но если бы это было...
   Прибыв на место, он обнаружил капитана Ханнегана во главе. - Кто тебя послал? Капитан Ханнеган поприветствовал репортера.
   "Какая тебе разница?" - возразил Кикер. - Я пришел сюда, чтобы убрать этот беспорядок.
   "Вы сделали, не так ли? Отвали."
   "Черт возьми, я побью его. Я репортер. У меня есть право здесь. И более того, капитан Ханнеган, если вы хотите напрячь глаза, читая мелкий шрифт в разделе объявлений, просто постарайтесь не пустить меня сюда.
   Репортер уже был избит полицейским. Он знал, как вести себя в таких ситуациях.
   Ханнеган попался в ловушку. - А зачем, - спросил он, - я буду читать мелкий шрифт среди объявлений, если я не позволю тебе совать сюда свой мерзкий нос?
   "Здесь, - сказал Кикер Макгуайр, - вы найдете свое имя, напечатанное в будущем. Если, - закончил он, - вы вообще обнаружите, что это напечатано.
   Ханнегану нравилось видеть свое фото в газете. Ему нравилось читать о капитане Ханнегане, делающем то и это. "Хорошо, - крикнул он, грозя репортеру пальцем, - но если бы я хотел, вы, вонючие газетные крысы..."
   "Я знаю. Вы утопите нас, как только мы родимся. Неважно. Где эта крепость?
   Ханнеган указал на пустырь. Череда полицейских не пускала любопытных с места происшествия. Кикер вторгся на участок. Ему потребовалось всего мгновение, чтобы убедиться, что утечка канализационного газа не стала причиной смерти детей. Тогда чем это вызвано? В форте не было ничего необычного; участок был совершенно обычным пустым местом. Здесь погибли восемь детей.
   - Где тела? - спросил Кикер.
   - В морге, - угрюмо сказал ему Ханнеган.
   Кикер отправился в морг. Это было серое, мрачное здание. Внутри всегда было холодно и липко, что никакое количество тепла не могло рассеять. Кикер был здесь сотни раз. Он всегда ненавидел это. Машинально он поднял воротник пальто, прежде чем войти.
   Первое, что он услышал внутри, был низкий, приглушенный звук. Он знал, что это было. Где-то в этом сером, мрачном здании плакала мать.
   Кикер не вошел в комнату, где лежали тела. Он не мог войти туда. Вместо этого он вызвал к себе взволнованного судмедэксперта.
   - Чем это вызвано, док?
   - Кикер, я не знаю. Я просто не знаю. Я не могу найти на их телах ни одной метки. Они выглядят так... они выглядят так, будто что-то высосало из них жизнь. Слова пришли быстро.
   * * * *
   Доктор был пожилым седовласым мужчиной с добрым, нежным лицом. Он выглядел испуганным.
   Кикер сглотнул. - Вы уже проводили вскрытия, док?
   - Нет, - поспешно сказал доктор. - Я не... я не мог... я думал, что это может подождать до завтра.
   Кикер покинул морг. Снаружи, в сгущающихся весенних сумерках, он снова опустил воротник пальто. Он вернулся на Куинси-стрит, 322.
   - Вы уже что-нибудь узнали? - спросил он Ханнегана.
   Поведение капитана изменилось. Он больше не был резким и запрещающим. Где-то за последний час он вспомнил, что у него самого есть пара детей. - У меня ничего нет, - сказал он. Он звучал устало.
   "Что делаешь?"
   "У меня есть люди, которые прочесывают окрестности, заходят в каждый дом, задают вопросы. Мы что-нибудь получим, я надеюсь. Черт возьми, дальше нечего делать. Если это был несчастный случай, то как это произошло? Если бы это не был несчастный случай... - пробормотал Ханнеган про себя. "Но никто не стал бы убивать детей", - закончил он, качая головой.
   "Дети мертвы, - сказал Кикер.
   - Я знаю, что да, - глухо сказал полицейский. - Если бы мы только могли спросить их, что случилось... Эй! Куда ты направляешься?"
   Кикер не ответил. Ханнеган подал ему идею. Он достаточно хорошо разбирался в полицейских процедурах, чтобы знать, что копы, бродящие по окрестностям, будут задавать вопросы взрослым. Взрослые ничего не знали.
   Кто-то должен расспросить детей. Был шанс, что дети могли что-то знать.
   Кикер собирался допросить молодежь!
   * * * *
   Он разговаривал со многими детьми.
   - Это сделал Элмер, - сказал ему испуганный маленький мальчишка. - Я этого не делал, мистер. Это был Элмер.
   - А где мне найти Элмера?
   Всхлипы, сказал ему мальчишка.
   Кикер постучал в дверь по указанному ему адресу. Это был многоквартирный дом, засаленная четырехквартирка. Зеленая штора была опущена на окно на первом этаже слева. Ответа не было.
   Он снова постучал.
   Над входом горела тусклая лампочка, и в ее свете он увидел, как шевельнулась оконная штора. Кто-то внутри наблюдал за ним. Он ждал. - раздался писклявый голос испуганного ребенка. "Это не копы! Это просто мужчина".
   Кикер усмехнулся. - Выходи, - сказал он.
   Дверь была приоткрыта. Пара глаз подозрительно посмотрела на него. "Что ты хочешь?" - сказал голос. Это был голос ребенка.
   - Я хочу поговорить с Элмером.
   Глаза изучали его. - Вы не полицейский? - спросил голос.
   "Нет, сэр!" - твердо сказал Кикер. - А теперь, если вы только отошлете Элмера...
   Дверь открылась шире. - Я Элмер, - сказал голос. Элмер стоял в дверях. Два меньших издания, одно для девочки, другое для мальчика, с любопытством поглядывали вокруг Элмера на посетителя.
   - Где твои люди?
   - Мама на работе, - сказал Элмер. - Я не знаю, где поп.
   Кикер представил, как трудно полицейскому будет разговаривать с Элмером. Только мельком синее пальто у двери, и дома никого не было. Мать на работе, отец на улице, дети прячутся.
   "Выходите на ступеньки и садитесь", - пригласил репортер.
   Элмер вышел, но не сел. "Кто ты?" он спросил.
   Кикер усмехнулся. - Я репортер, - сказал он.
   Заявление произвело впечатление на Элмера. Он слышал о журналистах. "Ну и дела, мистер, вы имеете в виду, что работаете в газете?"
   "Да. Я разговариваю с людьми, а потом пишу о них истории. Как бы вы хотели, чтобы я опубликовал статью о вас в газете?"
   Элмер колебался. Его имя в газете дало бы ему престиж. Он никогда не слышал слова "престиж", но знал, что ребята из его банды будут уважать его, если его имя появится в газете. Это сделало бы его довольно важным парнем. Однако нужно было принять во внимание и другие обстоятельства.
   Кикер заметил колебания. "Как бы вы хотели доллар для себя?" - сказал он, залезая в карман и вытаскивая долларовую купюру. Это был новый законопроект. Когда он мял ее, она издавала приятный шуршащий звук.
   Глаза Элмера расширились. У него никогда в жизни не было целого доллара. "Для меня?" он прошептал. Он схватился за доллар. На мгновение его лицо превратилось в круглую луну восторга, и он уставился на нее. Потом он скрылся из виду в его кармане. - Что вы хотите, чтобы я сделал, мистер?
   - Я хочу, чтобы ты рассказал мне, что произошло сегодня днем в форте, - сказал Кикер.
   Колебание Элмера мгновенно исчезло. Как испуганный кролик, он нырнул к дверному проему.
   Кикер поймал его за ногу. - Подожди, Элмер. Я не собираюсь причинять тебе боль. Все, что я хочу, это поговорить с тобой".
   - Ты расскажешь копам.
   - Я ничего не скажу копам, - решительно возразил Кикер. Он обнаружил, что держать на руках жилистого, хорошо сложенного мальчика было совсем не просто. Элмер брыкался и царапался. Он взвыл, чтобы его отпустили. Только после того, как Кикер яростно запротестовал, что он репортер, а не полицейский, что он не собирается ничего рассказывать ни одному живому полицейскому, Элмер согласился прекратить физическое сопротивление. Но даже тогда он не хотел говорить. Кикеру пришлось расстаться с еще одним долларом.
   - Я их не убивал, - внезапно сказал Элмер.
   - Я знаю, что ты этого не сделал, - сказал Кикер. "Но что случилось? Это был несчастный случай или что?"
   - Не знаю, - неохотно сказал Элмер. "Я направил на них пистолет. Тогда они все были мертвы".
   - Ты направил на них пистолет! - выдохнул потрясенный репортер. Затем, когда Элмер снова показал признаки желания бежать, он быстро изменил тон своего голоса. - Что это был за пистолет?
   - Всего лишь пистолет, - сказал Элмер.
   - Это был пистолет или винтовка? Кикер вспомнил, что сказал ему судмедэксперт - на телах не было ран. Пуля обязательно оставит след.
   - Пистолет, - сказал Элмер.
   "Где ты это нашел?"
   "Я прислал коробки и получил их", - ответил Элмер.
   "Вы прислали коробочки!" Кикер чуть не задохнулся. Здесь было что-то новое в его опыте. Он разговаривал со многими убийцами, которые использовали пистолет или нож, но он никогда прежде не брал интервью у подростка, который использовал пистолет, найденный в ящиках, чтобы убить восемь своих товарищей. Однако он знал, что Элмер не был убийцей. Он не собирался убивать этих детей. Что тогда произошло?
   - Не знаю, мистер, - взмолился Элмер. - Я просто направил на них пистолет и нажал на курок. Из дула вырвался какой-то голубой свет. Когда я заглянул в форт, все они были мертвы.
   Он продолжал объяснять игру, в которую они играли. Кикер получил четкое представление о ситуации. Группа детей играла в войну. Что-то пошло не так. Игрушечный пистолет внезапно брызнул синим пламенем. Что-то действительно пошло не так.
   - Где сейчас этот пистолет? - спросил репортер.
   - Я уронил его перед фортом, - с сомнением сказал Элмер. - По крайней мере, я думаю, что уронил его там.
   - Я собираюсь найти этот пистолет, - сказал Кикер. - Ты пойдешь со мной, чтобы опознать его для меня.
   * * * *
   Элмер не хотел идти с ним. По его словам, ему пришлось остаться с детьми. За еще один доллар он уложил детей спать и пошел с репортером.
   На месте все еще была толпа. Элмер остался вне поля зрения, а репортер вышел на середину стоянки. Когда-то полиция обыскивала это место, но искала смертоносное оружие, а не игрушечные пистолеты.
   Кикер нашел пистолет. Он поднял его. Ощущение игрушки в руках вызвало у него холодный озноб. Возможно ли, что эта штука убила восьмерых детей?
   Насколько он мог судить, не разбирая его, это был всего лишь игрушечный пистолет, причем дешевый. Он направил его на землю, начал нажимать на курок.
   "Предположим, это работает!" он думал.
   Он поспешно сунул пистолет в карман, не нажимая на курок. Что, если он попытается, и из дула вырвется голубое пламя? Что тогда?
   Он не знал, что тогда.
   Он показал пистолет Элмеру.
   - Вот и все, - сказал Элмер. - Мистер, я кое о чем подумал. В его голосе была нотка нерешительности, как будто он о чем-то подумал и раздумывал, стоит ли ему рассказать.
   "Да?" Кикер подбодрил его.
   "Я играл с пистолетом весь день, направляя его на детей и нажимая на курок, и ничего не произошло. Но как раз перед тем, как я в последний раз нажал на курок...
   Кикер Макгуайр почувствовал, как по его спине пробежал ледяной холод. - Да, Элмер, - сказал он. - Что произошло непосредственно перед тем, как вы в последний раз нажали на курок?
   - Пришел старый Кожа да кости Коркл.
   "Какая?" Кикер задохнулся.
   - Это человек, который живет неподалеку отсюда. Мы его зовем Старый Кожа да кости, - объяснил Элмер.
   Невольно репортер рассмеялся. Дети придумали самые проклятые имена. - А как насчет Старого Кожа да кости? он спросил.
   "Он был зол на нас, потому что мы наделали много шума, - сказал Элмер. "Он забрал у меня мой пистолет и что-то с ним сделал. В следующий раз я использовал его, когда... когда...
   "Продолжать!" - резко сказал репортер. Ощущение холода на позвоночнике становилось все холоднее.
   - Когда я направил его на форт, - сглотнул Элмер. "В следующий раз, когда я нажал на курок, из него вырвалось голубое пламя".
   - В следующий раз... - задохнулся Кикер. Он мысленно представил себе человека, которого дети назвали бы Старым Кожа да кости, которого раздражает шум, издаваемый детьми во время игры. Кожа да кости хотели, чтобы они остановились. Они не остановятся. Он взял у одного из них пистолет, игрушечный пистолет, что-то с ним сделал. В следующий раз, когда пистолет был использован, шум, издаваемый детьми, прекратился.
   - Это невозможно, - простонал репортер. "Этого просто не может быть. Никто не может быть таким злым".
   Он имел в виду, что ни один человек не станет убивать группу детей только потому, что их шум беспокоит его. Это было дьявольски. Это было невероятно. Даже Кикер МакГуайр с его обширными знаниями о человеческой испорченности не верил, что такое может произойти. Но... восемь детей были мертвы.
   Что сделали с этим пистолетом?
   - Где, - хрипло сказал Кикер. - Где мне найти Старого Кожа да кости Коркла?
   - Он живет в меблированных комнатах миссис Монгер, - сказал Элмер. - Я покажу тебе, где это.
   * * * *
   Гостиница представляла собой ветхое кирпичное здание в три этажа. Выцветшая вывеска гласила: "КОМНАТЫ В АРЕНДУ - НА ДЕНЬ ИЛИ НА НЕДЕЛЮ".
   - Подожди снаружи, - сказал Кикер Элмеру. Он позвонил в звонок.
   Миссис Монгер открыла дверь. - Ты будешь искать комнату? У меня есть хорошая комната на первом этаже...
   "Честно говоря, я сейчас не ищу комнату. Я репортер, расследующий ужасную аварию, которая произошла сегодня неподалеку. Я проверяю весь район и мне интересно, не могли бы вы или кто-нибудь из ваших жильцов рассказать мне что-нибудь об этом. Я надеялся, что вы сможете дать мне что-нибудь, что я смогу напечатать в газете.
   Миссис Монгер затрепетала. Полиция была здесь. Она не приняла их с большим изяществом. Но теперь репортер... Она торопливо поправила прическу. - Входите. Я ищу зрелище, но надеюсь, вы извините меня. Входите. Пожалуйста.
   Кикер вошел.
   Миссис Монгер была фонтаном. "О, эта ужасная авария. Не далее как час назад я говорил Джону - Джон - это мистер Монгер, - что я знаю каждого из этих детей. И подумать только, что они все мертвы, каждый из них. Когда такие вещи могут происходить, я просто не понимаю, к чему идет мир".
   Она бы продолжала говорить вечно. Сразу было видно, что она не знает ничего сколько-нибудь важного; репортер не ожидал, что она что-нибудь знает. Он не хотел с ней разговаривать. Он хотел поговорить с одним из ее жильцов, с человеком по имени Коркл. Он также хотел предлога для разговора с Коркл. У него было предчувствие, что ему может понадобиться оправдание, хорошее. Где-то в этом доме жил человек, который мог превратить игрушечный пистолет в машину разрушения, более смертоносную, чем любое оружие, когда-либо изобретенное человечеством .
   - Очень интересно, - сказал Кикер, делая подробные записи о том, что сказала ему миссис Монгер, - которые он не собирался использовать, - действительно очень интересно. Вы очень помогли моей истории. Теперь мне интересно, может быть, кто-то из ваших жильцов мог бы добавить что-то к тому, что вы мне рассказали...
   "Я не знаю, что они могли добавить!" Миссис Монгер фыркнула.
   "Никогда не узнаешь, пока не спросишь", - благочестиво сказал Кикер. - Не могли бы вы взять меня с собой и познакомить с ними?
   Миссис Монгер отвела его наверх.
   Он разговаривал с тощей старой девой, которая хихикала, потому что разговаривала с мужчиной, он брал интервью у бедняка-бухгалтера и фабричного рабочего. - Это все ваши жильцы? - спросил он, когда последнее интервью закончилось.
   "Все, кроме одного".
   "Ах!"
   - Ты не хочешь с ним разговаривать. Все, что он вам даст, это короткий ответ. Только сегодня вечером я говорила своему мужу: "Джон, мы просто должны попросить мистера Коркла выселиться, даже если он сразу же заплатит арендную плату". Я просто не хочу, чтобы он был в доме. Он вызывает у меня жуткое чувство каждый раз, когда я его вижу". Это то, что я сказала своему мужу не более часа назад".
   Коркл! Кикер заметил, что его ладони вдруг стали липкими.
   - Пока я здесь, я мог бы с ним поговорить, - сказал он. - Какая у него комната?
   "Он на первом этаже. Я отведу вас туда. Но если он снесет тебе голову, не вини меня.
   Коркл сам открыл дверь. Миссис Монгер быстро вернулась на кухню. Как только он мельком увидел этого человека, Кикер узнал описание Элмера - Старый Кожа да кости. Горячие горящие глаза в морде волка. Высокое, сгорбленное, исхудавшее тело.
   "Что ты хочешь?" - взорвался Коркл.
   Он произносил каждое слово отдельно, монотонно без акцента. Было что-то чуждое в тоне его голоса и в тщательности, с которой он подбирал слова, которые хотел использовать. Это были хорошие английские слова, но, произнося каждое из них, он словно возвращался к своей памяти и выбирал из запаса звуков именно то слово, которое хотел использовать.
   Кикер объяснил свою миссию. "Я разговариваю со всеми людьми в округе, пытаясь узнать что-нибудь об ужасном происшествии, которое произошло сегодня днем. Мне было интересно, не могли бы вы рассказать мне что-нибудь об этом.
   "Я ничего не знаю."
   "Возможно, вы что-то знаете, но не осознаете этого", - настаивал Кикер.
   - Говорю тебе, я ничего не знаю.
   "Но вы почти должны что - то знать , и если вы сможете мне что-нибудь рассказать, ваше имя и ваша фотография появятся в газете".
   Со всеми остальными это обещание сработало. С Корклом не получилось.
   "Я не хочу никакой огласки".
   "Но-"
   "Убирайся!"
   Коркл начал закрывать дверь.
   "Секундочку", - возразил репортер. Оставалась еще козырная карта, которую он мог разыграть, но он не хотел разыгрывать эту карту, если мог. Однако ему непременно хотелось поговорить с Корклом, зайти, если возможно, в его комнату и осмотреться.
   Коркл придержал дверь приоткрытой. - Ну, что это?
   Кикер понял, что мужчина не собирается долго слушать. Он знал, что должен сыграть на своем козыре. Он вытащил из кармана игрушечный пистолет.
   "Я нашел это на пустыре, где были убиты дети", - сказал он. - Я хотел узнать, не могли бы вы рассказать мне что-нибудь об этом.
   Блестящие глаза Коркла остановились на пистолете. На секунду игрушка задержала его взгляд. Затем он поднял взгляд на репортера, и его взгляд стал пристальным измерительным инструментом. У Кикера сложилось впечатление, что за прошедшую долю секунды Коркл осмотрел его, как ученый исследует жука под микроскопом.
   Коркл открыл дверь.
   - Входи, - сказал он.
   Сердце Кикера подпрыгнуло. Он разыграл свой козырь, и это сработало. Он вошел в комнату. Теперь у него будет возможность осмотреться.
   За одним исключением, это была обыкновенная комната, обставленная дешево, но больше, чем средняя комната в пансионе. Исключением была большая часть механизма, стоявшая на полу у дальней стены. Машина выглядела как динамо-машина и радиопередатчик, объединенные в единое целое. Кикер не знал, зачем кому-то понадобилось сочетать радиопередатчик и динамо-машину, но Коркл по каким-то своим причинам сделал это. На одной стороне комнаты стоял верстак, заваленный тонкими инструментами. Коркл, по-видимому, работал над машиной.
   Он работал. Динамо вращалось очень медленно. Почему-то один взгляд на эти медленно вращающиеся катушки причинял боль глазам. Казалось, что они меняют видение, превращая его в другое измерение. Кикер взглянул на машину. Вспышка боли пронзила его голову. Он отвел глаза.
   Коркл протянул руку.
   - Дай мне этот пистолет, - сказал он.
   Кикер держался за пистолет. Внезапность требования удивила его. Он использовал пистолет как козырную карту, чтобы проникнуть в эту комнату. Это привело его сюда. Очень неожиданно он задумался, что ему нужно, чтобы выбраться снова.
   "Мне просто было интересно узнать об этом пистолете, - сказал он. - Как я уже говорил, я нашел его возле форта, где играли дети. Я показывал его всем в округе, надеясь, что кто-нибудь узнает его".
   "Хватит тормозить!" Два слова попали в цель, как два выстрела.
   - Я не понимаю, что вы имеете в виду, - поспешно сказал Кикер. - Я просто пытаюсь опознать этот игрушечный пистолет. Это все. Я пытаюсь его идентифицировать. Я подумал, что это может иметь какое-то значение...
   Волчья морда окаменела. В темных глазах блеснул огонь.
   - Дай мне этот пистолет!
   Кикер Макгуайр сглотнул.
   Коркл знал, что буксует. Кикер знал, что его поймали. Он знал, что слишком часто заходил в одну комнату.
   - Хорошо, - хрипло сказал он. "Я дам это тебе. Но если ты двинешься, я нажму на курок.
   Он накрыл Коркла игрушечным пистолетом. Если бы это был всего лишь игрушечный пистолет, Коркл не боялся бы его. Если бы это было нечто большее! Он наблюдал за мужчиной.
   Коркл отшатнулся.
   "Ты дурак!" - сказали волчьи губы.
   - Не двигайся, - сказал Кикер. Он знал, что должен уйти отсюда. Он столкнулся с чем-то большим, чем ожидал, и ему пришлось уйти.
   Коркл не двигался. Он был похож на парящего канюка, который вот-вот налетит.
   - Посмотри на меня, - сказал он.
   Кикер Макгуайр возился с дверной ручкой. Он не смел повернуться спиной. Почувствовав угрозу в голосе мужчины, он попытался отвести взгляд.
   "Посмотри на меня!" - повторил Коркл. В его голосе слышалась командная нотка. Невольно Кикер посмотрел на него.
   У Коркла были глаза, которые блестели, как пламя свечи в темноте.
   - Дай мне этот пистолет, - сказал он.
   В глазах было что-то гипнотическое. Они запретили сопротивление. Они командовали сопротивлением. Кикер пытался бороться с ними. Чем упорнее он пытался бороться, тем больше командовали его глаза. Без приказа от него его рука вышла из строя. Коркл вырвал пистолет из беспомощных пальцев.
   Не сводя глаз с репортера, Коркл попятился к верстаку, взял небольшой инструмент. Работая с почти невероятной ловкостью, он разобрал игрушечный пистолет. Из дула он снял крошечную стеклянную трубку, кусок серебряной проволоки.
   Кикер двинулся вперед.
   "Стой на месте!" - сказал Коркл.
   Репортер замер. Он пытался двигаться. Пот струился по всему телу от величины его усилий. Он не мог заставить свои мышцы подчиняться его воле. Он знал, что его гипнотизируют, он пытался бороться с гипнозом. Он читал, что никто не может быть загипнотизирован против его воли. Коркл сделал это. Коркл, казалось, знал о гипнозе больше, чем написано в книгах.
   Похоже, он знал о игрушечных пистолетах больше, чем о производителях.
   Работая с большой осторожностью, он что-то сделал со стеклянной трубкой, которую снял с дула пистолета. Затем, как будто у него были вырваны клыки, он небрежно швырнул его на верстак. Он разорвался с легким хлопком , вспыхнув нестерпимым блеском на секунду. Когда пламя погасло, остались только осколки стекла.
   Коркл рассмеялся.
   - Ты... ты...
   - Не то чтобы это имело значение, что ты сделал, - сказал Коркл. - Я не пробуду здесь достаточно долго, чтобы все, что ты мог сделать, имело значение. Но, с другой стороны, если ты отдашь им этот пистолет, ты можешь заставить свою медлительную полицию двигаться достаточно быстро, чтобы доставить мне неприятности. Итак, я уничтожил улики. Без доказательств ваша полиция не может действовать".
   - Я вас не понимаю, - хрипло сказал Кикер. Он лежал. Он слишком хорошо понимал.
   - Вы все правильно понимаете, - сказал Коркл. - Тебе посчастливилось наткнуться на этот пистолет после того, как я его поменял. Но ты не был в этом уверен, поэтому принес это мне. Ты надеялся, что я выдам себя, когда увижу это. Ты пришел совать нос в надежде, что узнаешь что-нибудь обо мне.
   "Я кое-что нашел", - сказал Кикер. - Я узнал, что ты убил тех детей. Ты убил их.
   "Маленькие дьяволы производили слишком много шума. Конечно, я их уничтожил. Много раз они делали меня объектом своих шуток, меня, этого... - Он замолчал.
   - К-кто ты? - сказал Кикер.
   - Хочешь знать! Коркл рассмеялся. Смеясь, он больше походил на волка, чем когда-либо.
   Смех привел журналиста в ярость. "Ты грязная крыса. Тебе это никогда не сойдет с рук...
   Коркл перестал смеяться. Казалось, он понял, что даже без игрушечного пистолета этот репортер все еще может быть опасен. В его глазах блестело пламя.
   "Почему я не могу держать свой большой рот на замке?" Кикер застонал про себя. Он сказал слишком много и знал это. Он нырнул к двери.
   Если он сможет выбраться отсюда, позвоните в полицию - капитан Ханнеган, вероятно, назовет его тупоголовым наркоманом, но Ханнеган, независимо от его мнения о Кикере Макгуайре, проведет расследование. Он был хорошим полицейским. Как только он вцепится в зубы, он будет держаться, как бульдог. Если Кикер сможет добраться до него...
   "Останавливаться!" - сказал Коркл. Он говорил негромко, но в его голосе была та же убедительность, что и тогда, когда он требовал отдать ему игрушечный пистолет.
   Кикер схватился за дверную ручку. Слишком поздно он понял, что странное гипнотическое качество было столь же в тоне голоса Коркла, как и в блеске его глаз.
   Он не мог открыть дверь.
   "Ха!" Коркл злорадствовал.
   Круто!
   Удар!
   Коркл хмыкнул.
   Кикер почувствовал, как гипноз ослаб. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как половина кирпича упала на пол. Ранее он отскочил от головы Коркла. Стук исходил от кирпича, ударившего Коркла. Окно было открыто. Сквозь нее смотрело испуганное лицо Элмера. Он перекинул одну ногу через подоконник и вошел в комнату. Элмер наблюдал через окно. Кикер дал ему три бакса. Кикер был его другом. Он шел помочь.
   Коркл с ошеломленным выражением лица ощупывал шишку на голове там, где ударил кирпич.
   Через полсекунды ему пришлось ощупывать еще одну шишку. Этот был на его челюсти, где Кикер ударил его. Репортер спрыгнул с пола. Он вложил в удар всю силу своего тощего тела. Он ожидал, что это сбьет с ног кукушку Коркла.
   Это не так. Коркл пошатнулся. Он поймал себя на верстаке. На долю секунды он посмотрел на Кикера и Элмера, как будто недоумевая, что же произошло. У него не было времени долго удивляться. Элмер нырнул ему в ноги. Кикер схватил его повыше.
   Коркл видел их приближение. Его пальцы танцевали среди инструментов на скамейке. Он взял что-то, похожее на фонарик, и направил его на двоих. Из него вырвалась струя дыма. Следующее, что Кикер осознал, это то, что он сидел на полу. Элмер сидел рядом с ним. Элмер протирал глаза. Кикер протер глаза. Он едва мог видеть.
   Он мог видеть достаточно хорошо, чтобы различить Коркла. Согнувшись почти пополам от безмолвного смеха, мужчина прислонился к верстаку.
   - Как тебе понравился этот газ? Коркл говорил. "Хороший материал, не так ли? Я держал здесь газовый пистолет, чтобы он был под рукой, если когда-нибудь понадобится. Еще дуновение этой дряни, и вы двое были бы дохлыми обезьянами.
   Он сделал паузу, казалось, задумался. - Я не очень хорошо говорю на вашем языке, - сказал он как бы неуместно. "Я не всегда точен. Я хотел сказать, что еще одна дуновение этого газа, и вы оба станете дохлыми обезьянами.
   - Он... он убьет нас, - захныкал Элмер.
   - Нет, не он, - сказал Кикер. "Он просто блефует. Он не посмеет убить нас. В глубине души Кикер знал, что это он блефует. Он пытался обмануть Элмера, заставив его поверить, что Коркл больше не собирается использовать газовый пистолет. - Ты был смелым ребенком, бросив этот кирпич и попытавшись помочь мне...
   Голова кружилась и кружилась. Газ оставил туман в его сознании. Но туман или не туман, он мог видеть, что это было все. Здесь они написали 30 после имени Кикера Макгуайра. Коркл не позволил бы им уйти. Они знали слишком много.
   Он мог видеть Коркла, стоящего перед ними и тихо смеющегося. Его лицо расколола волчья ухмылка. Позади Коркла Кикер мог видеть странную машину, медленно и бесшумно вращавшиеся катушки, от которых напрягались глаза. Цепочка проводов шла от машины к тяжелой металлической пластине на полу. Кикер заметил провода. Он подумал об утопающем, увидев соломинку на поверхности воды. Внезапно он моргнул.
   Рядом с медленно вращающейся машиной стоял мужчина! Казалось, он исчез из существования, появился из ниоткуда. Одна секунда, его там не было. Мгновение очей - вот и он.
   Это был старик с копной седых волос и добрым морщинистым лицом. Он молча смотрел на Коркла. Коркл не знал, что он был там.
   Кикер закрыл глаза. У него галлюцинации, сказал он себе. Он видел призрак. Рядом с машиной не могло быть человека. Не может быть! Он открыл глаза, чтобы снова посмотреть.
   Человек все еще был там! Он был одет в короткую одежду, которая, как и плащ Иакова, была разноцветной. Он изменился. Доброе выражение исчезло с его лица. Он выглядел грустным и печальным. Он полез внутрь своего халата. Его рука, когда она вылезла из-под плаща, держала предмет, похожий на пистолет из хрусталя. Он направил хрустальный пистолет на Коркла.
   Кикер мог видеть его очень ясно. Он видел, как шевельнулись губы мужчины. Он услышал слова.
   "Положи газовый пистолет на скамейку", - сказал мужчина.
   Его слова были английскими, но они были невнятными, смягченными и измененными до почти неузнаваемости. По крайней мере, Кикер Макгуайр с трудом их узнавал. У Коркла, похоже, не было никаких проблем.
   Подобно кошке, внезапно обнаружившей присутствие неведомой до сих пор собаки, Коркл повернулся к человеку в разноцветном плаще. Он дергал газовый пистолет, когда поворачивался.
   Хрустальный пистолет накрыл его.
   - Положите пистолет на верстак, - сказал мужчина.
   На долю секунды Коркл заколебался. Он не хотел подчиняться этому приказу. Он думал об отказе повиноваться ему. Лицо незнакомца помрачнело.
   - Делай, как я говорю, - сказал он.
   Его голос был таким же резким, как щелчок кнута.
   Очень медленно Коркл положил газовый пистолет на скамейку.
   Кикер Макгуайр, наблюдая за этой сценой с завороженным интересом, глубоко вздохнул. Постепенно к нему принуждалось убеждение, что человек в разноцветном плаще не был призраком. Он был настоящим! Каким бы невозможным это ни казалось, он был настоящим! Кикер смотрел. Он видел то, чего раньше не видел ни один репортер, и он знал это. Он смотрел.
   Странный человек посмотрел на Коркла. Потом посмотрел на машину.
   "Так!" он сказал.
   В этом единственном слоге прозвучало острое обвинение. Он как бы говорил: "Ты грязная желтая собака! Ты князь лжецов, ты вор, ты хуже вора".
   Перед этим единственным словом Коркл, казалось, поник. Его волчья морда стала белой, как жир. - Я только экспериментировал, - поспешно сказал он. "Мне нужно чем-то занять свой ум. Я не мог просто быть здесь. Я должен был что-то сделать...
   "Ты врешь!" Многие цвета прерваны. - Вы планировали ослушаться нас. Вы планировали вернуться тайно, без нашего ведома, вопреки нашему решению. Вы построили это... - Он кивнул в сторону машины. - ...чтобы ты мог вернуться.
   - Не так, - запротестовал Коркл!
   - Какая еще польза, кроме как для возвращения, может быть у этой машины? Требовалось много цветов.
   - Я только экспериментировал, - повторил Коркл. "Это все. Клянусь... Он выглядел так, словно хотел спуститься на пол, подползти к незнакомцу и лизнуть ему ноги.
   "Ты исполнишь свое желание", - сказал Многоцветный.
   "Нет! Нет!" Коркл запротестовал. "Не то! Что-нибудь еще! Я уничтожу машину. Я никогда не сделаю еще один. Клянусь."
   Кикер Макгуайр однажды услышал таким тоном крики осужденного преступника. Его крики тронули судью не больше, чем апелляции Коркла.
   "Ступайте на плиту пола", - сказал Многоцветный.
   Лицо Коркла позеленело. На его лбу блестели капли пота. - Они... они будут ждать меня, - прошептал он.
   "Теперь, когда они знают, что вы идете, стражи будут ждать вас", - сказал Многоцветный. "Наступите на плиту пола". Он указал на металлическую пластину на полу.
   Коркл не шевелился.
   Пальцы человека в разноцветном плаще сжали спусковой крючок хрустального пистолета. - Вы решили сопротивляться? - тихо спросил он.
   Плечи Коркла поникли. В эту минуту он, казалось, постарел на годы. Его глаза искали глаза Множества Цветов. Казалось, он напрягся.
   У Кикера МакГуайра сложилось впечатление, что идет ужасная борьба. Это было столкновение воли, не связанное с действиями, но, поскольку два соперника не двигались, оно было тем не менее жестоким. Он знал, что делает Коркл. Коркл пытался загипнотизировать "Многоцветие", как и репортера.
   Коркл проиграл! Человек в разноцветном пальто знал, как бороться с гипнозом. Коркл поковылял к металлической пластине на полу, наступил на нее и остановился. Огни, которые блестели в его глазах, казалось, погасли.
   Много цветов переехали на машину, сделали корректировку. Катушки стали вращаться быстрее. Кикер посмотрел на них и отвел глаза, когда странное искажение зрения вызвало всплеск боли по его зрительным нервам. Он посмотрел на Коркла.
   Коркл исчезал. Он пошел в направлении, за которым не могли уследить глаза. Он, казалось, быстро уменьшался в размерах, растворяясь в какой-то пространственной бесконечности. Он становился все меньше, меньше, меньше, расплывался и исчез!
   Многие цвета отключили машину. Вращающиеся катушки замедлились. Кикер Макгуайр поднялся на ноги. Элмер прижался к нему очень близко.
   - Ч-что, черт возьми, здесь происходит? - сказал Кикер.
   Много Цветов улыбнулась. Улыбка была нежной. Вся ярость исчезла с его лица. - Вы чувствуете, что вам нужно объяснение? он сказал.
   - Ты чертовски прав, я чувствую, что да, - сказал Кикер. "К-кто ты? Откуда ты?"
   Странный человек появился из небытия. Коркл ушел в небытие. У репортера заболела голова от попыток понять, что произошло.
   "Я пришел из будущего", - сказал Многоцветный.
   - В-будущее?-
   "Да. Из далекого будущего".
   Мысли Кикера метались по кругу. Многие Цвета говорили, что он пришел из будущего. Это означало путешествие во времени. Однажды он читал о путешествиях во времени в романе Герберта Уэллса. Уэллс писал о ком-то, кто отправляется в будущее. Коркл, Многие цвета пришли из будущего. Коркл - будущее - игрушечный пистолет. Неудивительно, что Корклу удалось превратить игрушечный пистолет в смертоносное оружие! На кончиках его пальцев была наука десяти тысяч лет. Неудивительно, что он так много знал о гипнозе. И то, как медленно он говорил, английский невнятный и размытый, но все же английский. Язык изменится - в будущем.
   Кикер сглотнул. Даже если Многоцветье действительно пришло из будущего, он многого не понимал.
   - Как... как вы оказались в то время?
   Многоцветный кивнул в сторону машины. "Наши приборы зафиксировали излучение этого устройства", - пояснил он. "Мы определили направление излучения и обнаружили, что оно пришло из этого времени. Мы знали, что отправили сюда Коркла, и, поскольку мы получили это излучение с того времени, мы подумали, что, вероятно, виноват Коркл. Мы подозревали, что радиация означала, что Коркл строил и тестировал машину времени. Я пришел разобраться".
   - О, - сказал Кикер. - Кем... кем был Коркл? Что он здесь делал?
   "Он был преступником, - сказал Многоцветный. Он совершил убийство. За это он был приговорен к смертной казни...
   - И он вовремя спрятался? - вмешался Кикер.
   - Нет, - сказал Многоцветный. "Он был изгнан во времени. Мы не верим в вынесение смертного приговора ближнему. Но Коркл должен быть наказан. Поэтому мы сделали единственное, что могли, - отправили его в прошлое в наказание за его преступление".
   Коркл был преступником! В далеком будущем он совершил убийство. Он был изгнан в прошлое. Он пытался вернуться в свое время, пытался вернуться к тому времени, которое его изгнало. Вот почему он построил машину.
   Странные, невозможные кусочки головоломки сошлись воедино! Они имели смысл. Они также разозлили Кикера Макгуайра. Чем больше он думал об этом, тем злее становился.
   - Значит, вы сбрасываете своих преступников обратно на нас! он сказал.
   Многие Цвета выглядели встревоженными. Он начал заикаться. - Почему... почему... я... я не подумал об этом в таком свете. Это был способ избавиться от них".
   Он не знал, что разговаривает с Кикером Макгуайром. Ему казалось, что он разговаривает с варваром из далекого прошлого, тупым, тупоголовым существом, которое, вероятно, до полусмерти боялось даже заговорить с ним.
   Кикер испугался. Он тоже был зол, больше зол, чем испуган. И... его чувство справедливости было возмущено.
   - Это способ избавиться от них, не так ли? - сказал репортер. - Вы сбрасываете их обратно на нас. Вы избавляетесь от них хорошо, но как насчет нас? У нас и так своих жуликов хватает, а с тебя ни одного не берем.
   - Это... казалось, что оно не причиняет вреда, - запнулся Многоцветный.
   "Никакого вреда!" Кикер задохнулся. "У нас есть морг с восемью мертвыми детьми, детьми, убитыми преступником, которого вы нам бросили. Вот сколько вреда он причинил".
   Это говорил Кикер МакГуайр, человек, который возражал всем и пинал по любому поводу.
   Многоцветные уставились на него, как будто он не верил своим ушам. - Коркл... Коркл убил восьмерых детей? он прошептал.
   - Ты чертовски прав, он убил их, и я хочу, чтобы ты понял это прямо сейчас. Мы не хотим, чтобы ваши преступники снова вернулись сюда ни при каких обстоятельствах. Ты понял?"
   Многие цвета получили это. Он сглотнул. - Д-да, - сказал он. - Где... где эти дети?
   - В морге, - сказал Кикер. - Какая, черт возьми, разница, где они?
   - Отведи меня к ним, - сказал Многоцветный.
   "Отвезти тебя к ним? Что ты хочешь сделать? Считай их сам?
   "Отвезите меня в этот морг!" Много цветов сказал. В его голосе была нотка командования.
   * * * *
   Это испуганная домовладелица увидела, как из ее дома вышли трое: репортер, мальчик и мужчина, одетые в разноцветные пальто. Она не переставала говорить об этом много дней.
   Были и другие люди, которые не переставали говорить о том, что произошло, более многих дней. Выйдя из ночлежки, Элмер бросился к нему. Кикер отвез Многих Цветов в морг. Они вошли в это серое, мрачное, вечно холодное здание. Кикер отвел Множественного Цвета в комнату, где лежали тела. Многие Цвета смотрели на них. Его лицо было очень грустным.
   - Мне очень жаль, - сказал он. "Мне очень жаль."
   "Сожаление не помогает", - сказал Кикер.
   "Я знаю. Ты подождешь снаружи?
   Вопрос был приказом. Кикер повиновался. Он вывел рассеянного судмедэксперта из комнаты.
   Они ждали в коридоре снаружи. В холле были мамы и папы, мамы и папы, которые смотрели в пол и ничего не говорили. Кикер нервно курил сигарету за сигаретой и ждал. Он не знал, чего ждал.
   Внезапно из-за закрытой двери донесся звук.
   "Бум! Брррр! Бум! Бррр...
   - Бррр... Бррр...
   "Бум!"
   Повисла доля секунды тишины. Затем из-за закрытой двери донеслись испуганные крики.
   Кикер не знал, кто первым вошел в эту дверь. Возможно, какой-то папа опередил его. Возможно, репортер пошел первым. Он никогда не знал об этом. Он прошел через дверь.
   Комната, казалось, была полна детей.
   Это были испуганные дети. Их последним воспоминанием была игра в форте. Они продолжили свою игру. Затем они поняли, что находятся в форте дольше, но в какой-то странной комнате, где над ними лихорадочно работает человек в разноцветном плаще.
   "Они вернулись к жизни!" - прошептал кто-то. В этом голосе звучал трепетный трепет и изумление, выходящее за пределы понимания. Наступила минута молчания. Потом за дело взялись мамы и папы.
   Газеты озаглавили это: ЧУДО В МОРГЕ.
   Они рассказали, как восьмерых детей чудом вернули к жизни.
   Тогда, будучи мудрыми газетчиками и зная, что чудес не бывает, они решили, что дети вовсе не погибли, а только были оглушены.
   Было ли это чудом или нет, для Кикера Макгуайра не имело значения. Он бросил взгляд на детей, а затем направился прямо к "Многоцветию".
   "Этого больше не повторится", - заявили многие цвета. "Мы больше не будем отправлять преступников ни в это время, ни в любое другое время. Мы сами с ними разберемся".
   Кикер смотрел на мам, пап и детей. В горле стоял ком. Он был напуган. Он был напуган больше, чем когда-либо за всю свою жизнь. Он хотел бежать. Он не собирался бежать. Он столкнулся с Многими Цветами.
   "Эти дети были мертвы", - сказал он.
   "Да. Они были."
   - Они теперь живы.
   - Это тоже верно, - сказал Многоцветный.
   Кикер глубоко вздохнул. - Что ты с ними сделал? - спросил он.
   Многие Цвета не ответили. С задумчивым выражением лица он стоял, изучая Кикера Макгуайра. Он увидел потрепанную одежду репортера, тонкие щеки, нервные пальцы. Он увидел и кое-что еще: огонь, который был в Кикере, пылающий огонь, сердце, которое было слишком большим для худощавого тела. Он увидел настоящего Кикера, борца за безнадежное дело, бойца безнадежных сражений, защитника смутных надежд.
   "Это вы и вам подобные сделали меня возможным", - сказал он. Он поманил Кикера. - Ты пойдешь со мной, - сказал он.
   Удивительно, но Кикер не протестовал. Они вышли за дверь. Бок о бок они прошли по улице, вернулись в ночлежку миссис Монгер и вошли в комнату, которую занимал Коркл. Позже миссис Монгер сказала, что слышала в комнате звук, похожий на работающую динамо-машину.
   Что произошло после этого, никто так и не узнал. Кикер не сказал. Его не было месяц. Никто не видел его в городе, никто не знал, что с ним стало. Его газета наводила бешеные запросы, объявляла вознаграждение, преследовала полицию. Когда он был рядом, он был для них чертовски надоедливым, но когда он уходил, они хотели, чтобы он вернулся.
   Потом Кикер вернулся. Никто не видел, как он пришел. Сержант военкомата морской пехоты, открывшись утром, обнаружил Кикера первым в очереди у дверей. Он знал Кикера.
   - А теперь смотри, - сказал сержант. - Мы уже дважды отказали вам. Думаешь, нам больше нечего делать, кроме как отказать тебе?
   "В третий раз прелесть", - сказал Кикер.
   - Очарование, не так ли? - спросил сержант. - А какое заклинание, по-твоему, нужно, чтобы вылечить твой больной желудок, вылечить эти легкие? Я пытаюсь быть милым, но хочу, чтобы вы знали...
   Кикер терпел гораздо дольше, чем обычно. Он сейчас взорвался. Он знал свои права как гражданин и был готов их реализовать. Когда взрыв закончился, раздраженный сержант забрал его заявление и передал врачам. Медики дадут ему отскок.
   Врачи помнили его.
   "Бей, - говорили они.
   - Вы меня осмотрите, - сказал Кикер.
   Поскольку он этого требовал, они сделали это. Это была рутина, они заранее знали результат. Взяли нагрудные пластины. Эти, они осмотрели. Произошло лихорадочное совещание врачей, торопливое сравнение с ранее снятыми пластинами. Кикер, наблюдая, усмехнулся.
   - Как вам мехи? - спросил он.
   Врачи не знали, как им понравились меха. Они осмотрели желудок в поисках угрожающих язв. Опять была лихорадочная консультация.
   - Что... что с тобой случилось? - наконец спросили изумленные врачи.
   - Неважно, что со мной случилось, - сказал Кикер. "Как насчет этих тарелок, а? Я прохожу или нет?"
   "Вы пройдете", - сказали врачи.
   Кикер усмехнулся. Он повернулся к сержанту. - Сержант, - сказал он строго. "Вы слышали, что сказали врачи. Я прошел. Сержант, выполняйте свой долг.
   * * * *
   Он был должным образом зачислен в морскую пехоту. Сегодня он где-то за границей. Он по-прежнему оправдывает свое имя, помогая выбить ад из Гитлера, или из Тодзио, или, если у него будет шанс, из них обоих.
   Оскар, Детектив Марса, Джеймс Норман
   Первоначально опубликовано в журнале "Фантастические приключения" , октябрь 1940 года.
   Затем Волшебник Ходар сделал нечто, чего сам не мог объяснить. Это нарушило все правила театра; это противоречило этикету его пестрой профессии - но он не мог этого контролировать!
   В течение пятидесяти минут он демонстрировал пресыщенной нью-йоркской публике все трюки и иллюзии из своего репертуара. Автомобили, набитые хористками, исчезли со сцены; духи говорили, мысли читались. Финальная кульминация наступила, когда Бэмби, полутонный слон, исчез со сцены во вспышке багрово-зеленого пламени и мгновенно появился в проходах верхнего балкона.
   Раздались вежливые, скучающие аплодисменты.
   Два шага привели Ходара к краю рампы. Он был высок и хорошо осанен. Его настроение, однако, не было таким спокойным, как его внешний вид.
   - Что с вами, люди? - крикнул он аудитории. Его голос нес сатирический подъем. "Ты ведешь себя так, как будто нет ничего нового под луной! Откуда ты, Бруклин?
   В зале повисла потрясенная тишина. Затем голос из галереи закричал: "Почему бы тебе не купить что-нибудь новое?"
   Ходар сердито вглядывался в море лиц. Другой голос подхватил крик.
   "Привет! Почему бы не показать нам парня с Марса!"
   - Уэллс сделал это! - издевался еще один голос.
   Ходар контролировал себя; усмехнулся сквозь горячий свет кальциевых сценических огней.
   - Если бы кто-нибудь отправился на Марс и привез туда туземца, я бы смог, - ответил он, пожав плечами. "Однако, поскольку я не могу создать марсианина, я покажу вам свою последнюю версию - девушку Follies из цилиндра".
   Маг повернулся и щелкнул пальцами. Ассистент сцены крутил ему блестящий шелковый цилиндр. Ходар поймал его в воздухе. Он помял рукой ее внутренности, показывая зрителям ее пустоту.
   "Пустой, как чулан клиента по оказанию помощи", - постучал он. "Теперь я ставлю его на сцену перед вашими глазами. Смотри внимательно. В нем ничего нет. Я протягиваю руку... и вижу... потрясающую девушку..."
   Рука Ходара отдернулась от шляпы. Внезапно его мышцы напряглись, выражение лица застыло.
   Женщина в третьем ряду ахнула. Кто-то закричал. Еще одна женщина потеряла сознание. Часть огромной аудитории поднялась на ноги, ошеломленные невероятным предметом, который фокусник внезапно уронил на сцену. Замешательство росло. Затем наступило мгновение совершенной тишины, как будто тысячи людей затаили дыхание на одно изумленное мгновение...
   Это был я - Оскар. Я с Марса.
   Я вышел из этого цилиндра и сбил толпу за ряд планетоидов. Я не знаю, как я туда попал, но мне не потребуется много времени, чтобы это выяснить. Интеллект - одно из моих достоинств, как вы скоро поймете.
   Ходар с грохотом бросил меня на сцену. Его изумление было столь же велико, как и удивление толпы. Он отхромал на пару футов, прежде чем смог прийти в себя. На секунду мне показалось, что он выскочит из театра, как и остальные, которые бешено мчались к выходу с криками:
   "Они пришли! Марсианское вторжение! Орсон Уэллс был прав!"
   Потом я увидел, что у Волшебника Ходара больше мужества. Я был здесь - на Земле. Ходар, казалось, понял, что это была его вина.
   Думаю, я выглядел довольно неожиданно. Когда я с гордостью выпрямился во весь свой рост, в четыре фута и пять дюймов, я выглядел довольно щеголеватым человечком. Мои ноги довольно короткие. Я чем-то похож на пингвина, немного широковат внизу. У меня обычные руки, а кожа более жесткая и пористая, чем у вас.
   Моя одежда сделана из перьев; черные фалды, белый жилет и перед, как у вечернего костюма. Но я могу их снять.
   Именно мой нос очень расстроил публику. Он в форме тюльпана. У него есть дерзкая расклешенность на конце, что-то вроде ваших старомодных граммофонных рожков. В остальном мое лицо довольно обычное. Моя кожа слегка лососевого цвета. Мои уши имеют коническую форму, кончиками наружу, а не внутрь, как у вас.
   Театр был наполовину пуст, прежде чем Волшебник Ходар и сбитый с толку оркестр смогли восстановить порядок из хаоса. Когда зрители постепенно поняли, что таких, как я, больше нет, они нервно успокоились.
   Я, конечно, не испытывал страха. Я совершенно чужд этой эмоции. Но я был сильно оскорблен публикой. Я объясню это позже. Это связано с моим носом-тюльпаном.
   "Ты говоришь?" - воскликнул Ходар. Шоумен до мозга костей, он тут же воспользовался ситуацией, несмотря на собственное замешательство. Мне нравилась насмешливая улыбка на его губах и тон его голоса, когда он обращался ко мне.
   - Я Оскар, - ответил я. Было довольно трудно выразиться с полной ясностью, потому что мы, марсиане, никогда не используем звуки как средство общения.
   "Оскар!" Волшебник Ходар вежливо рассмеялся. Он повернулся к зрителям. "Дамы и господа, я даю вам Оскара".
   Я взял лук.
   - Что такое? - заикался какой-то смельчак с балкона.
   Ходар взял мою маленькую руку и подвел к краю сцены. Меня опять оскорбили - но это я потом объясню.
   - Оскар, - обратился ко мне фокусник четким голосом, чтобы публика могла слышать. "Что ты? Надеюсь, ты такой, каким я тебя считаю".
   - Я, - ответил я. "Я из Ос-кама. Кажется, ты называешь это Марсом.
   Я заметил озадаченное выражение лица Ходара. Я не мог смириться с тем, что хотя он и был красив, даже по нашим меркам, но нос у него был совершенно неразвит. На его конце не было ни малейшего блика.
   - Хочешь знать, как я, Оскар, попал сюда и как я говорю на твоем языке звуков? Я предложил.
   Ходар кивнул.
   - Короче говоря, - начал я, отряхивая рукав из перьев, - мы в Ос-каме много знаем о вас, землянах. Несколько лун назад двое ваших существ посетили нашу планету с любопытным ракетным устройством. Мы также перехватили радиоволны с этой планеты. Сначала мы думали, что это просто звуковые импульсы. Потом мы обнаружили, что они были средствами связи. Это было потрясающе - раса людей, использующая звук для языка.
   "Я изучал эти звуковые волны. Видите ли, на Марсе мы используем звук в основном как источник энергии. Однако многие из нас узнали ваш звуковой язык и кое-что из вашей истории от двух ракетчиков, которые утверждали, что прибыли не с Земли, а с Терр-и-Хут.
   "Терр-и-ух!" - усмехнулся фокусник. - Вы имеете в виду Терре-Хот, штат Индиана. Ну, ну, в конце концов, это маленькая солнечная система.
   - Очень маленький, - ответил я.
   Со стороны публики раздался шквал аплодисментов. Люди потеряли свои страхи. И так случилось, что мой чувствительный нос меньше терзался грубыми оскорблениями, исходившими от ряда за рядом сидений за рампой.
   - Ты вернулся сюда с ракетой? - крикнул кто-то.
   "Нет. Ракета была разбита. Двое землян все еще живут на Марсе, - объяснил я. - А всего минуту назад я самодовольно работал над своими экспериментами со звуком в своей лаборатории на краю высохшего Моря Кимериума. Я не понимаю внезапной черноты, охватившей меня. Ни вихревой воронке мрака, которая, казалось, переносила меня на Землю. Но вот я - Оскар.
   "Оскар! Без акцента, - поправил меня Ходар.
   К этому времени мужчины и женщины в зале начали проникаться ко мне симпатией. Я полагаю, имя Оскар как-то связано с этим. Они аплодировали и засыпали меня вопросами. Они принимали меня к своему сердцу.
   Внезапно из задней части театра разразился новый взрыв криков и беспорядка. Множество крепких мужчин в синих мундирах мчались по проходам. Они вскочили на сцену.
   "Отряд по охране общественного порядка!" - выдохнул Ходар. Почувствовав опасность, он подошел ко мне.
   - Вы арестованы за нарушение общественного порядка! Где это находится?" - рявкнул на Ходара командир отряда по борьбе с беспорядками.
   Затем его глаза зажглись на мне. Он бросил один мигающий взгляд и резко остановился. Остальные сгрудились позади него, подталкивая его вперед.
   "Вот в чем дело!" - закричал он, указывая на меня в изумлении. "Стреляйте, мальчики! Не рискуйте. Это опасно!"
   Со стороны зрителей послышался зловещий гул недовольства. Оно нахлынуло, но недостаточно скоро, чтобы автоматы нацелились на мою грудь.
   Внезапно оружие выпустило полосы желтого пламени. Ходар отшатнулся, задетый пулей.
   На меня обрушился сильнейший заряд. Пуля за пулей вонзалась в мою крепкую маленькую грудь и рикошетила по сцене. Прямые попадания меня несколько раскачивали, хотя и расплющивали и падали к моим ногам. Никто не осознавал, что плотность и компактность моей плоти отражали такие смертоносные снаряды.
   Полицейские отступили на шаг, ошеломленные.
   "Это не человек!" - закричал их лидер. "Быстрее - слезоточивый газ!"
   В тот же миг тысячи зрителей закричали.
   "Бу! Бу! Оставь его! Оскар в порядке!
   Затем их чувство честной игры подтолкнуло их к действию. Сотня мужчин бросилась на сцену, выхватывая оружие из рук отряда по борьбе с беспорядками.
   Взлетели кулаки, и по театру прокатились гневные крики. Я мог слышать треск кулаков вокруг себя. Внезапно один гигант в синей куртке вырвался из толпы и бросился на меня. Он крутнул прикладом своего пистолета в воздухе, чтобы поразить меня.
   Мимо меня пронесся Ходар. Его кулак очертил короткую дугу и с грохотом врезался в моего агрессора. Человек вздрогнул и упал, как гигантское дерево.
   - Давай, Оскар! Ходар схватил меня за руку и подтолкнул к одному из крыльев сцены. "Похоже, мы окажемся посередине, если эта гражданская война продлится".
   Омоновцы взбунтовались и попытались прорваться, а десяток человек из зала образовали полукруг, прикрывая наше отступление.
   "Сюда!" - закричал Ходар, помогая мне спуститься по железной лестнице к входной двери. "Моя машина первая".
   Я еще не привык к такой деятельности на этой странной планете. Мое тело было довольно тяжелым и неуклюжим. Ходар быстро толкнул меня в стоявшую у обочины машину странного вида.
   ГЛАВА II
   Маленький человек - что теперь?
   События происходили так быстро, что у меня было мало времени, чтобы подробно рассмотреть странный, возвышающийся американский город, вырисовывающийся вокруг меня, пока наша машина мчалась по улицам.
   "Электрическое освещение довольно грубое и архаичное, не так ли?" Я заметил Ходара. "Вы, люди, должны использовать излучаемый свет. Вы открыли атом, не так ли?
   Ходар ухмыльнулся и дернул руль машины. Мы резко остановились. - Моя квартира, - сказал Ходар. - С тем же успехом можно оставаться здесь, пока мы не исправим это. Разум?"
   - Нет, совсем нет. Я улыбнулась, как могла. Мое лицо не совсем создано для вежливых улыбок. Лучшее, что он обычно может получить, - это широкая улыбка.
   Мы рванули через подъезд, оставив на тротуаре изумленного швейцара в обмороке. Любопытный автоматический лифт поднял нас наверх. Я внезапно почувствовал новую толпу, когда Ходар открыл дверь.
   "Пресс!" - рявкнул Ходар, пытаясь затащить меня обратно в лифт.
   Было слишком поздно.
   Они загнали нас в угол в коридоре. Репортеры, фотографы, телеграфисты и авторы статей носились по коридору, тыкая в нас карандашами и расспрашивая. Они мне сразу понравились, несмотря на их тщательно срежиссированный бахвальство. Они были неформальной, дружелюбной партией.
   - Как насчет этого? - отрезал мужчина из Evening Standard . - Оскар добросовестный?
   Фотограф протиснулся сквозь него.
   - Эй, Оскар, - крикнул он. - Ты будешь чизкейк?
   Ходар поднял руки, призывая к тишине.
   - Ладно, мальчики, - усмехнулся он. "Оскар будет раздавать интервью в моей квартире. Но я предупреждаю вас, будьте добры об этом. Он гость из другого мира, знаете ли.
   Интервью и фотосъемка продолжались до утра. Репортеры по очереди засыпали меня вопросами и боролись за единственный телефон, чтобы рассказать свои истории.
   Я им нравился. Они восхищались моим необычным умом. Я знал больше об основных науках, чем о самых умных из них. Конечно, биохимия была моей сильной стороной. Они ахнули и упали из кожи вон, пытаясь добраться до телефона, когда я рассказал им о рабочей формуле лечения рака.
   Я также рассказал им немного личной истории, объяснив простыми словами, что мы, марсиане, никогда не используем звук для речи. Мы используем - запахи. Имея совершенный контроль над каждой железой в нашем теле, протоковой и внутренней, легко разговаривать, не издавая ни звука.
   "Это как акробат или пловец, контролирующий свои мышцы", - объяснил я, как мог. - Или, лучше, певцом-землянином с идеальным контролем высоты тона, громкости и диапазона. Вот как мы, марсиане, передаем мысли - частота запахов от различных внутренних желез. Но у тебя должен быть нос, как у меня.
   Это, естественно, было причиной того, что я сначала подумал, что меня оскорбляют земляне. Они контролируют свои звуковые вибрации, но не обращают внимания на секрецию своих желез, которые для меня эквивалентны звуку.
   Я продемонстрировал эту способность к полному удовлетворению репортеров. Я заставил их что-то придумать, не говоря ни слова. Тогда я сказал им, что они имели в виду.
   "Ну и дела!" - выдохнул один из мальчиков. "Чтение мыслей! Я рад, что ты не моя жена.
   - Не чтение мыслей, - усмехнулся я. "Мысли заставляют мозг посылать мельчайшие электрические импульсы, которые стимулируют различные железы. Мой нос-тюльпан улавливает их звуки".
   "Что вы думаете об американских женщинах?" - спросил пухлый репортер из " Бюллетеня" .
   Я снова ухмыльнулся. - Не знаю, - возразил я. "Что это за забавные штуки они носят на головах?"
   "Головные уборы!" все репортеры взревели в ответ, как будто это была грандиозная шутка.
   Заметив, что двое мужчин жуют какое-то резиновое вещество, я навел справки.
   "Жевательная резинка", - сказали мне.
   - Что для еды?
   Репортер выглядел взволнованным. Он выдернул комок жевательной резинки, некоторое время осматривал его. Затем он ухмыльнулся.
   "Это великий американский обычай, - сказал он. "Попробуй как-нибудь".
   "Имеет приятный запах", - прокомментировал я. "Возможно, это полезно и для зубов".
   Это заставило репортеров полюбить меня еще больше. Поскольку они сами были хорошими парнями, им нравилась моя откровенность. Они послали свои газеты восторженные отчеты обо мне.
   Вскоре мы услышали, как по улицам бегут газетчики с криками: "Хакстра! Хукстра! Прибывает человек с Марса... Он настоящий или подделка?... Марс... Эксперт по железам... Риддаллабодид!" (Это я принял за своего рода код.)
   На рассвете на улице под окном квартиры собралась огромная толпа. Я лично появлялся на балконе каждые полчаса, пока толпа безумно аплодировала. Добрые люди Нью-Йорка приняли меня близко к сердцу.
   Вскоре после этого приехал мэр с комиссаром полиции. Последний извинился за ошибку, допущенную его отрядом по борьбе с беспорядками в театре накануне вечером. Публика почти уничтожила их.
   "Я горжусь тем, что вы выбрали для выступления Нью-Йорк, - любезно сказал мэр. "Мне сообщили, что я могу убедить вас спонсировать нашу антишумовую кампанию, которая сейчас в самом разгаре".
   Я радостно кивнул, соглашаясь одолжить свое имя.
   "Но, - вежливо предположил я, - Нью-Йорк тоже мог бы использовать кампанию по борьбе с запахом".
   -- Может быть, у вас там что-нибудь есть, -- улыбнулся дородный маленький чиновник. "Но Чикаго - идеальное место для этого".
   * * * *
   После ухода мэра Ходар выгнал журналистов и другие гражданские делегации из квартиры, чтобы мы могли получить столь необходимый отдых.
   - Оскар, - вздохнул мой друг, когда мы наконец остались одни, - на этой неделе ты будешь очень занят. Двенадцать научных организаций уже позвонили. Вы уже международная фигура".
   Я ухмыльнулся своей обычной улыбкой и начал стягивать свою жесткую рубашку из перьев.
   - Это зависит от того, как долго я пробуду на Земле, - сказал я. - Ты тот, кто должен это знать.
   Ходар бросил на меня смущенный взгляд.
   "Я мог бы снова попробовать хет-трик", - медленно сказал он. - Но я не знаю, что произойдет.
   Мой тюльпановый нос слегка изогнулся, когда я покачала головой. У меня было видение Нью-Йорка, заполняющегося такими же марсианами, как и я, каждый раз, когда Ходар засовывал руку в свой фокусник. Нет. Это никогда не сработает.
   Телефон звенел. Ходар устало ответил и передал трубку мне.
   "Здравствуйте, это Оскар", - отбарабанила я. Я уже использовал американское произношение своего имени, чтобы избежать трудностей.
   - Оскар, - повторил голос по проводу. "Доктор Эверетт, Онкологический институт, говорит... наши лаборатории проверили формулу, которую вы выпустили несколько часов назад..." Голос ученого стал взволнованным. "Боже мой, человек! Это будет работать! Он в два раза эффективнее радия против рака. Как ты сделал это?"
   - Железы, - просто ответил я. "Вопрос железистого контроля для сдерживания безудержного роста тканей. Мои знания о железах и химии подсказывали мне, как добраться до основного источника болезни".
   "Человечество ответит..."
   Не успел я положить трубку, как снова зазвонил. На этот раз Ходар заговорил. Я видел, как его лицо стало пепельным.
   - Они думают, что он опасен, - повторил я. "Отто Штюрмер..."
   Мой нос дернулся, показывая, что Ходар был одновременно зол и обеспокоен.
   "Что это? Еще один?" - спросил я, когда он с гримасой повесил трубку.
   Широкая бровь Ходара изогнулась серией маленьких острых букв V.
   - Это был один из репортеров, которые были здесь, - медленно объяснил он. - Говорит, что весь нью-йоркский народ за тебя, Оскар, но там грязная работа. Сумасшедший по имени Штюрмер, влиятельный промышленник, хочет, чтобы вас разоблачили. Он пытается настроить общественное мнение против вас. Утверждает, что вся история Марса - фальшивка, и вас следует уничтожить или посадить за решетку... И он достаточно силен, чтобы сделать это!
   - Подделка, да! - отрезал я. Я чертовски хорошо знал, что я не подделка.
   - Парень из " Стандарта " считает, что это может быть опасно. У Штюрмера много денег. Он здесь какой-то непопулярный деловой диктатор.
   - Интересно, почему, - медленно пробормотал я.
   Как ни странно, эта последняя мысль и поразительные события, к которым она привела, привели меня к порогу моей будущей профессии - детектива. Да, биохимический детектив. Тогда я этого не знал, но предстояли события самого удивительного характера.
   ГЛАВА III
   Фабрика страха
   Ходар и я завтракали в квартире. Я еще не оделся. На самом деле, я был одет в один из атласных халатов Ходара, который почти подходил к моей лососево-розовой коже. Я отчетливо помню, какие трудности у меня были с платьем, рукава были такими длинными. Мои руки постоянно терялись в районе локтей.
   Я как раз собирался рассказать о своем опыте предыдущего дня. Я посетил комитет физиков. Внезапно дверной звонок зажужжал очень настойчиво.
   Вдруг дверь с грохотом распахнулась, и через квартиру к нам, где мы сидели, ворвался грузный, властный мужчина. Мужчина сразу напомнил мне какое-то недочеловекообразное существо с нависшими черными бровями и выпяченной пастью.
   "Садиться!" - воскликнул мужчина с большим хвастовством. "Вот моя визитка: Отто Штюрмер, производитель продукции Штюрмер; самый большой в стране". Потом он посмотрел на меня и резко остановился. "Хм! Фальшивка с Марса - не похоже на человека!"
   Раскрасневшись от гнева, я огрызнулся: "Твой нос тоже не такой горячий!"
   Если бы мои руки не запутались в рукавах халата, я бы влепил Штюрмеру оплеуху по мясистой морде, несмотря на контрастную разницу в наших размерах.
   - Ну... что такое? - спросил Ходар, переводя взгляд с визитной карточки на здоровяка.
   -- Я слышал о вашем спектакле -- и об этом -- об этом, -- проворчал Штюрмер, взглянув на меня. "Я хочу купить эту штуку с Оскаром - сколько?"
   Ну, это чуть не сбило меня с толку. Вы могли бы процедить меня через дуршлаг, как я себя чувствовал. Я был слишком обожжен, чтобы сказать хоть слово.
   "Извиняюсь!" Ходар ответил ледяным тоном. "Оскар - мой друг. Более того, Оскар не является частью моего шоу. Он межпланетный гражданин.
   Лицо Отто Штюрмера вспыхнуло гневом.
   "Ты должен продать его! Я заставлю тебя!
   Большой мужчина метался по комнате. Настольные лампы, столы и пепельницы дрожали под его тяжелой поступью.
   - Скажи, а чем ты так интересуешься мной? - вдруг потребовал я. "Ты парень, который затыкает эту идею, что я фальшивка!"
   Штюрмер бросил на меня злобный взгляд и повернулся к Ходару.
   - Собираешься продать его? он плюнул. "Он мне нужен... Я плачу пять тысяч долларов!"
   В то же мгновение Штюрмер выписал чек на полную сумму. Он бросил его Ходару.
   "Позвоните в мой банк. Проверьте это, - пророкотал он. - Доставьте его на мой завод через час.
   "Подождите минуту!" - взревел Ходар. - Ты не можешь просто...
   Отто Штюрмер вылетел из комнаты так же, как и вошел, - торжественно.
   - Мне не нравится его запах, - сказал я Ходару, когда мы остались одни. "Откровенно оскорбительно... надгипофизарная активность. Диктаторский тип".
   - У него здесь много нервов, - отрезал Ходар.
   - Что-то в этом роде, - задумчиво усмехнулся я. - Я хотел бы знать, почему.
   Ходар вдруг схватил меня за воротник и возбужденно встряхнул.
   - Скажи, Оскар! воскликнул он. - Что вы скажете, если мы через час заедем на его фабрику в Джерси-Сити и осмотримся? Ну давай же. Надень свои перья".
   * * * *
   Выражение лица Ходара удивило меня. Он был наполнен мальчишеским азартом. Как бы мне не нравилось одеваться так рано утром, я это делал. Видите ли, после нескольких дней на Манхэттене я уже приобрел эту космополитическую привычку чувствовать, что утренние часы - это еще полночь.
   Вскоре я надел свой шелковый топпер, который Ходар купил в тон моей одежде, и был готов к работе. Мой наряд всегда вызывал сенсацию в вестибюле нижнего этажа, когда мы проходили мимо. Однажды в колонках газетного общества была опубликована моя фотография в образе самого хорошо одетого холостяка-марсианина в городе.
   Даже полицейские, регулирующие движение, когда мы ехали к Голландскому тоннелю, бросали мне радостные приветствия.
   Наконец мы подъехали к фабрике Отто Штюрмера. Это было довольно далеко. Это было похоже на один из тех гигантских промышленных городов, которые я, марсианин, нахожу такими удивительными. Завод Штюрмера был окружен сотнями коттеджей, несомненно, принадлежащих Stuermer Corporation.
   "Похоже, они и здесь живут полноценной жизнью", - заметил Ходар, вылезая из машины. - Фирменные магазины, актовый зал, кинотеатр - и все на территории.
   Мы подошли к главным воротам. Нас остановил охранник.
   - Продавцы - Allied Steel, - бросил Ходар.
   Охранник недоуменно уставился на меня.
   - Фиирр - первое здание, - указал он, запинаясь от испуга. - Бу... бу... но больше никуда не уходи. Против правил."
   Над дверью первого здания висела большая вывеска "Отдел снабжения". Ходар прошел мимо него к другой группе зданий.
   "Сначала разведай!" он ухмыльнулся.
   Именно тогда мой нос странно реагировал на воздух. Вспышка тюльпана яростно дернулась, прежде чем я смогла совладать с ней.
   - Ты похож на кролика, - ухмыльнулся Ходар.
   Но мне было не до шуток.
   "Адреналин!" Я задохнулся. "Это место пропитано запахом страха. Это идет из того магазина вон там.
   "Ну давай же!" - завопил Ходар, таща меня к зданию с удвоенной скоростью.
   Через мгновение мы уже таращились в низкое окно. За ней вдоль конвейерной ленты трудились сотни мужчин. Я вдвойне осознал, что эти молчаливые люди, казалось, реагировали на ужасное массовое чувство страха. Он окружал их тела, как тяжелый опиум.
   "Страх!" - прошипел я Ходару. "Они страдают от страха. Каждый из них! Но почему?"
   - Я не вижу никакого страха, - заявил Ходар.
   - Но я чувствую это! - вмешался я. - Железы! Мужчины реагируют так, как будто они находятся под кнутом рабовладельца. Это распространено в Америке?"
   Ходар медленно покачал головой. Он явно разрывался между дилеммой: доверять ли моим открытиям, но не мог представить себе их сам.
   - Рабство - бойся рабства, - пробормотал он, отодвигаясь от окна. "Нет! Ты должно быть ошибаешься, Оскар. Рабство у нас было до Гражданской войны, но слава богу, с ним уже почти восемьдесят лет как.
   Я щелкнул пальцами. "Я скажу тебе что! Идем в главный офис. Посмотрим, что скажет этот Штюрмер.
   * * * *
   Кабинет Штюрмера, обшитый панелями из красного дерева, в здании для закупок, на которое нам указал охранник, был почти пуст. Мы молча прошли через два зала ожидания, прежде чем кто-то бросил нам вызов.
   Это была девочка; его личный секретарь.
   Раньше я думал, что нет ничего более прекрасного, чем ослепительное зрелище сгруппированных Плеяд, видимых на нашем марсианском горизонте. Но секретарь Штюрмера затмила их. Ее стройного тела и бледного точеного лица было достаточно, чтобы очаровать любого мужчину.
   "Г-н. Штюрмера здесь нет! - воскликнула она очень испуганным тоном. - Охранник впустил вас? Она уставилась на меня, не зная, настоящий я или игрушка.
   Затем я почувствовал, что она страдает тем же чувством страха, которое я так сильно уловил в конвейерном магазине. Она нервно теребила носовой платок.
   " Привет !" Я услышал, как Ходар вдруг воскликнул. - Простите меня, но вы слишком красивы, чтобы быть настоящими. Где ты был всю мою жизнь? Давно здесь работал?
   Девушка одарила Ходара беспокойной улыбкой.
   - Я здесь две недели.
   Она торопливо указала на письменный стол, на котором была выведена небольшая бронзовая табличка с надписью "Дедри Кейн" .
   По тому, как Ходар посмотрел на нее, я поняла, что это любовь с первого взгляда. Однако я никогда не делаю выводов по выражению лица. Я использую свой нос. Мне сказали, что девушка относилась к Ходару так же.
   "Вы естественны для сцены", - усмехнулся Ходар. "Здесь не место тратить себя понапрасну. Как насчет того, чтобы пойти работать ко мне?"
   Затем произошла очень странная вещь. Мой нос сказал мне, что девушка готова принять. Вдруг она испуганно посмотрела на нас и заплакала.
   - Я бы... о, я бы! - всхлипнула она. - Но я не могу. Я просто не могу - отца убили - нет! Я не должен тебе говорить, потому что никто не знает... Но я не могу уйти...
   Ходар нежно обнял девушку. Рядом с ним она казалась еще красивее, а он вел себя беспомощно, как большинство землян, когда женщины плачут.
   Мне оставалось сбалансировать вещи.
   - Что значит, никто не знает? - резко спросил я. - Как умер твой отец?
   Девушка закусила полные губы и задрожала.
   "Я не знаю. Он исчез через неделю после того, как начал работать на мистера Штюрмера. Он был химиком..."
   - Оставь ее в покое, Оскар, - рявкнул Ходар.
   "Когда это было?" - безжалостно спросил я, чувствуя, что на этот раз я должен игнорировать его.
   - На прошлой неделе - в понедельник.
   - Полиция знает?
   Словно лихорадка, судорога содрогающегося страха пронзила хрупкое тело девушки. Ее плечи конвульсивно тряслись. Ее тело внезапно напряглось, она оторвалась от Ходара, глядя в сторону дверного проема.
   "Дедри!"
   Я развернулся и столкнулся лицом к лицу с Отто Штюрмером. Рядом с ним стоял бледный, с мертвым лицом мужчина. Это был Мэт Дакин, один из подхалимов в офисе Штюрмера, как я узнал позже.
   Штюрмер властно посмотрел на нас троих. Затем его толстые губы изогнулись в слабой насмешливой улыбке. Наконец он обратился к Ходару.
   "Итак, вы наконец-то принесли Оскар! Хороший! Оставьте это здесь и уходите! Вы получили свои деньги.
   Ходар резко выхватил из кармана у здоровяка чек на пять тысяч долларов и крутнул им перед ним.
   - Вот ваши деньги, - прохрипел он. - Спроси у Оскара, не продается ли он.
   В диких глазах Штюрмера промелькнуло подозрение. Он резко схватил девушку за руку.
   - Что ты им говорил? - сердито рявкнул он.
   "Этот!" Ходар внезапно взорвался.
   Расплывчатое изображение кулака мага прорезало мое ухо. Была одна поршневая трещина ! - взревел Штюрмер. Его тело тряслось, как желе. Он отшатнулся и врезался в картотечный шкаф.
   Внезапно вмешалась девушка.
   "Прекратите, пожалуйста!" - воскликнула она, схватив Ходара за руку, когда он приблизился к Штюрмеру. Ее темные глаза были наполнены испуганной мольбой.
   - Так-то лучше, - проворчал Штюрмер, отряхиваясь, как гигантский зверь, и поднимаясь на ноги. "Теперь выходи! Дакин, проследи, чтобы они вышли.
   - Что ты пытаешься скрыть - убийство? - прервал я.
   "Дакин!" - прогремел большой человек.
   Внезапно мы обнаружили, что смотрим в холодное дуло револьвера. Дакин устало помахал им, указывая на дверь.
   - Погоди, там.
   * * * *
   Я заметил, что бледный человечек, толкавший нас через фабричный двор к воротам с пистолетом, был напуган гораздо больше, чем должен быть человек с пистолетом. На самом деле он был одержим страхом, как и все остальные.
   Осторожно шевеля носом, я начал экспериментировать.
   - Дакин, - сказал я. "Чего вы боитесь?"
   Маленький человек стал белым как полотно. Его рука с пистолетом дрожала, пока я не был уверен, что он нажмет на спусковой крючок. Мой нос никогда не замечал такого безудержного потока абсолютного страха у одного человека. Его конечности тряслись, как осиновый лист.
   Затем я сунул свое лососево-розовое лицо ему под челюсть.
   - В чем секрет Штюрмера? - отрезал я.
   Дакин испустил один испуганный крик, выронил пистолет и помчался через двор, оставив нас наедине с собой.
   "О Господи!" Ходар задохнулся. "Его волосы на самом деле встали дыбом!"
   - Я так и думал, - бросил я. "Теперь я начинаю видеть свет. Отведи меня к Отто Штюрмеру домой.
   Как видите, я уже сделал некоторые выводы. Я постепенно объяснял их Ходару, пока мы ехали от огороженной забором фабрики до роскошного домика Штюрмера в нескольких милях к югу от фабрики.
   "Девушка напугана, неудержимо напугана", - объяснил я. "Дакин одержим страхом. Все на этой фабрике охвачены неконтролируемым страхом - все, кроме Отто Штюрмера. Если это может случиться на одном заводе, это может случиться везде в Америке. Мы должны выяснить, что не так, прежде чем оно распространится. Представьте себе - все Соединенные Штаты охвачены страхом!"
   Ходар мрачно улыбнулся, нажимая ногой на педаль газа.
   - Ты становишься детективом, Оскар.
   "Это что?"
   "Это люди, которые ходят повсюду и ищут людей, которых все равно бы нашли", - сказал Ходар.
   "Да, мы собираемся найти отца Дедри Кейн", - сказал я. - Он раскрыл секрет Штюрмера - и исчез.
   Ходар увел машину с главного шоссе на извилистую боковую дорогу. После нескольких поворотов показался большой дом. Он был построен прочно, в смеси ганноверского и готического стилей. Это было похоже на неприступную крепость.
   - Если Штюрмер держит там старика Кейна, у нас есть все шансы прорваться внутрь, - сказал Ходар.
   - Мы найдем его, - уверенно ответил я.
   Я выбрался из машины и прошел мимо главного входа в поместье к маленькой калитке для прислуги в сотне ярдов дальше. Мы были довольно хорошо покрыты деревьями, как только мы вошли в забор.
   Вместо того, чтобы идти к дому, я срезал широкую лужайку к гаражу. Ходар молча последовал за ним. Сейчас я не обращал на него особого внимания. Мой нос дергался, как тюльпан в нерешительную погоду. В воздухе витала смерть !
   Затем на мгновение я отвлекся. Мои виски барабанили от прилива крови. Тяжелый невыносимый запах ревел в моей голове. Я перевернулся на спину, как будто кто-то сильно ударил меня, и у меня ужасно кружилась голова, пока Ходар не вытащил меня на открытое пространство.
   Я запутался с букетом розовых кустов.
   "Если ты когда-нибудь захочешь избавиться от меня, - я заткнул рот, очнувшись, - дай мне розы. Это единственный запах в мире, на который у меня аллергия".
   Затем я снова пустился в путь, шныряя вокруг, как недоделанная ищейка. Я вернулся на первоначальный след, который вел к задней части гаража, вне поля зрения дома.
   На этот раз это были не розы.
   - Возьми лопату, - приказал я Ходару. - Копай здесь, быстро!
   Ходар вел себя немного подозрительно.
   - Сейчас, Оскар, - возразил он. "Прекрати охоту за сокровищами. Мы ищем Кейна. Нам не нужны здесь копы, потому что мы портим чей-то задний двор".
   "Позовите копов за трупом - копайте!" - раздраженно рявкнул я.
   Ходар начал копать. Первые несколько лопат коричневой грязи ничего не дали. Внезапно Ходар выронил лопату, упал на колени и принялся бешено что-то скрести руками. Грязь отвалилась от странно искривленной ноги.
   Фокусник вытащил труп на свет. Это не могло быть идентифицировано. Не в том состоянии, в котором он был. Но в горле мужчины была воткнута удавка, из грубой проволоки. Пурпурный, обесцвеченный, опухший язык протиснулся между сжатыми губами.
   Челюсть Ходара отвисла, как санки.
   - Это... Кейн? - медленно сказал он. "Почему, бедная девочка. Она не должна знать, что все произошло именно так.
   Я схватил его за руку, направляясь через лужайку к машине, оставив тело.
   - Это Кейн, - сказал я. "Наследственный запах отца и дочери похож, несмотря на начавшееся гниение. Но вы не можете этого доказать. Плоть, помимо гниения, была слишком изуродована кислотами. Никогда не идентифицируйте его - у нас есть кое-какая работа. Быстрая работа. Слушай, Ходар! Я хочу, чтобы образцы всех химикатов и лекарств, используемых в лаборатории на заводе Штюрмера, были немедленно доставлены в квартиру. Позвоните в снабженческие дома. Найдите то, что он использует. А вот вам еще одна работа. Отведи этого Дакина в квартиру, даже если тебе придется его похитить.
   Ходар запомнил мои инструкции. Внезапно он вопросительно посмотрел на меня.
   - Как ты узнал, что тело здесь? он спросил.
   "Гланды, Ходар, железы!" Я поморщился. "Я знаю много вещей. Теперь сделайте свою часть. Возьми химикаты и приведи Дакина. Тогда вызовите полицию. Скажи им, где... Нет! Скажи им, чтобы пришли в квартиру в семь часов. Убийца будет там!"
   ГЛАВА IV
   Заговор страха
   Ходар был не только волшебником, но и хорошим организатором. Срочная доставка за срочной доставкой хлынула в квартиру. К вечеру я буквально ковылял среди банок с всевозможными химическими веществами, которые специально использовались в заводской лаборатории Отто Штюрмера.
   Я уже идентифицировал большинство из них по названию, содержанию и запаху. Они были разложены на карточных столах по всей квартире. Я осторожно носился от одного контейнера к другому, время от времени ломая концы ампул и играя с некоторыми формулами.
   Как вы знаете, запахи для меня как звуки. Раз или два мне попадались особенно приятные сочетания химических веществ. Например, бета-нафтол, йодоформ и гваякол меня очень взволновали. Это было похоже на симфонию.
   "Это вторая часть, Opus Twelve", - решил я.
   Я как раз пришел к определенным выводам после исследования химикатов, когда в комнату ворвался Ходар с не одним, а двумя заключенными, накаченными наркотиками страха. Как я и ожидал - Дакин и Дедри Кейн.
   - Я тоже взял ее, - объяснил Ходар. "Она не хотела идти, но я взял ее. Жесткий тоже. Пришлось врубить сторожу завода.
   Я беззаботно улыбнулась. - Вот именно, - ухмыльнулся я. - Я не упомянул ее, потому что знал, что ты ее приведешь.
   Девушка опустилась на диван, метнув испуганный взгляд на массу химикатов в комнате. Она собиралась заговорить, но вдруг замолчала, бросив на Ходара беспокойный взгляд.
   - У меня был довольно долгий разговор с химикатами, - начал я объяснять. - Я знаю, почему твой отец...
   Я увидел, как Ходар подошел к стулу девушки и ободряюще положил руку ей на плечо.
   - Он раскрыл секрет Штюрмера или его часть, - продолжал я. - Я тоже. Вот почему он хочет избавиться от меня. Он знал, что рано или поздно я обнаружу это, возможно, случайно. Он не рисковал..."
   Я взял с одного из столов иглу для инъекций и схватил Дакина за руку. Мужчина был так напуган, что не мог сдвинуться с места.
   - Безвредный, - отрезал я. "Успокоительное".
   Кожа мужчины покрылась мурашками, когда я ввел сыворотку внутривенно. Затем произошло замечательное изменение, как я и ожидал. Цвет вернулся к его бледным щекам. Казалось, он взял себя в руки. Теперь он вел себя как мужчина, а не как одержимый страхом индивидуум, которым он был. Он вдруг вздохнул, слабо улыбаясь мне.
   - Я не чувствовал себя так уже два года, - пробормотал он.
   - Теперь ты в порядке, - рявкнул я. "Это именно то, что я принимал допинг. Каждый человек на заводе в Штюрмере был одурманен страхом. Надпочечники были гиперактивированы. Это заставило меня угадать некоторое время. Как правило, доза экстракта адреналина стимулирует нервную систему посредством секреции адреналина, чего достаточно, чтобы предупредить человека об опасности. Но люди Штюрмера были передозированы до состояния деморализации страха. Я обнаружил, что он разработал новое производное кислоты. Он поддерживает суперстимул в течение длительного периода времени. Это была половина того, что обнаружил отец Дедри.
   "Но это невозможно! Почему?" разрез в Ходаре.
   "О, нет, это не так!" - воскликнул Дакин.
   Я спокойно оттолкнул Ходара в сторону. Затем я чуть не ткнулся носом в худое лицо Дакина.
   "Дакин может рассказать нам вторую половину секрета, который открыл отец Дедри... не так ли, Дакин?"
   По привычке Дакин задрожал, но взял себя в руки.
   - Я скажу тебе, - пробормотал он. - Но я хочу защиты.
   "Долой!" - отрезал я. - Я все равно это знаю, но хочу, чтобы Ходар это услышал.
   Дакин начал говорить монотонно низким голосом.
   "Два года назад у Отто Штюрмера появились политические амбиции. Он полагал, что начнет с того, что получит контроль над государством, а затем распространится на всю страну. Его рабочие, уже жившие в фирменном городке, которым он владеет, и постоянно находившиеся под его контролем на каждом шагу, восстали против этого нового захвата власти.
   "Они провели собрание и решили противостоять его новым амбициям всем своим голосованием. С того дня никто никогда больше не говорил о таких вещах. Все вдруг стали бояться Штюрмера..."
   Это не имело смысла. - Но почему, мужик? - спросил я.
   " Они не знали почему, - сказал он. - Но они боялись, да. Они были слишком напуганы, чтобы протестовать, слишком напуганы, чтобы бросить работу... Вот уже два года никто не может назвать свою душу своей. Вы не можете себе представить страх - он никогда не заканчивался. Нас сковывал тот же ужасный страх, который держит народы под пятой диктаторов".
   Дакин вздрогнул, болезненно заламывал руки. Он глубоко вздохнул и продолжил.
   "Но это больше, чем просто одна фабрика. Это заговор страха. Штюрмер хочет бояться рабства по всей стране. Он уже недооценивает законные рынки. Теперь, с его новой политической силой, он может дергать за ниточки, использовать свое огромное богатство как дубинку. С помощью этих двух видов оружия он может создать величайший из когда-либо известных промышленных комбинатов".
   - Это, - пробормотал Ходар, - счастливая мысль.
   - В конце концов, - глухо продолжал Дакин, - они все будут использовать его формулу адреналина. Вещество бесцветное, растворимое в воде. Он смешивает ее в большом резервуаре для воды, пропускает через завод. Питьевой фонтанчик есть почти везде, куда бы вы ни повернулись. У рабочих не было шансов..."
   Мужчина резко сжал кулаки. "Разве ты не видишь? Штюрмер будет держать более половины населения страны в страхе перед рабством, когда получит контроль над всеми отраслями промышленности. Одного за другим они будут накачаны наркотиками!"
   Когда Дакин закончил, в квартире воцарилась тишина. Ходар выглядел дрожащим и бледным. Можно подумать, он вытащил еще одного марсианина из своего цилиндра.
   - Так вот почему исчез старый мистер Кейн! - выдохнул он. "Ну, что теперь? Пойдем на завод".
   Я ухмыльнулся и покачал головой.
   - Нет, - сказал я небрежно. - Примерно сейчас у большинства детективов есть мартини. Я хотел бы попробовать один...
   Я услышал, как щелкнула дверь. В то же мгновение, как бы наложенные на первый звук, раздались ослепляющая струя пламени и раскат грома. Дакин потерял сознание.
   Я бросился к двери и прямо в длинное деловитое дуло маузера, автомата Отто Штюрмера. Большой мужчина толкнул меня обратно. Его глаза остекленели от ярости.
   - Надо было запереть вас двоих этим утром, - резко прохрипел он.
   - Ну, если это не Отто! - беззаботно закричал я. - Я ждал тебя, но не так рано.
   Штюрмер проигнорировал меня. Его дикий взгляд остановился на девушке и Ходаре.
   - Думал, ты сбежал от меня, а? - рявкнул он на Дедри. "Отойди в угол. Я позабочусь об этих двоих".
   Пока Штюрмер ждал, пока девушка отойдет в сторону, я протиснулся к одному из столиков. Для этого случая была подготовлена гипоанестезия.
   - Подождите секунду, - рявкнул Ходар. - Ты закончил, Штюрмер! Вы убили одного человека. Ты не собираешься убивать больше!
   "Замолчи! Я управляю этим!" - яростным голосом заревел большой человек.
   - На этот раз ты собираешься закопать тела у себя во дворе, чтобы копы их нашли? - выплюнул Ходар.
   Некоторое время Штюрмер молчал; затем он оскалил зубы, злобно и хитро.
   - Кто кого убьет? он ядовито рассмеялся. "Вы идете на фабрику. Ты будешь одним из идиотов... Рабом страха... Одним из моих миллионов... Никто не узнает, куда ты ушел.
   Ходар холодно ухмыльнулся. Он наблюдал, пока Дедри не оказался за линией огня.
   "Хорошо, восторженно, но брось пистолет!" - вдруг прохрипел он. - Я тебя обмякну!
   Это было все равно, что хлестать мужчину по рту открытой ладонью. Он кипел от бесчувственной ярости.
   Я бросился через стол, схватив шприц. Штюрмер сердито взревел и направил на меня пистолет. Он выстрелил раз, два. Слизняки пели у меня в груди. Я каждый раз отшатывался на шаг от удара.
   "Черт тебя подери!" Я слышал, как он кричал, разряжая в меня патронник.
   Его челюсти отвисли, когда он увидел меня еще живой. Затем он развернулся и бросился к двери, выкрикивая кровавое убийство.
   Он слепо бросился в твердый кулак Ходара, отшатнулся, врезался в мои столы, опрокинул банки с химикатами. Он повернулся, как загнанная в угол крыса, и бросился на Ходара, размахивая прикладом своего маузера.
   Оружие опустилось. Я закрыл глаза и снова открыл их. Ходар танцевал вокруг, ухмыляясь.
   "Что ты пытаешься сделать? Убей меня?"
   Штюрмер хмыкнул и согнулся пополам. Его лицо было одутловатым и багровым. Он застонал и задохнулся от ветра. Кулаки Ходара наносили удары туда-сюда с молниеносной точностью удара кобры.
   Затем, как только голова Штюрмера закачалась взад-вперед, как старая картофелина, квартира наполнилась людьми. Я взглянул на них и понял, что совершил ошибку. Это были журналисты и мировой судья!
   ГЛАВА V
   Награда
   Газетчики скептически отнеслись к выдаче Штюрмера полиции, когда наконец прибыли синие мундиры. Завязался получасовой спор, прежде чем они сдали пленника.
   - Это не справедливость, - возмутился один из мальчиков. "Оскар - мой друг. Этот гипертрофированный диктатор пытался его прикончить. Его нужно было пропустить через ротационную прессу с окончательным изданием, как мы и хотели".
   Другие мальчики чувствовали примерно то же самое. Они расплескали эту историю по всем первым полосам: фотографии Ходара, Дедри и меня; подписанное признание Отто Штюрмера.
   Они толпились вокруг квартиры большую часть вечера и то входили, то выходили. Они заставили меня перефразировать историю полдюжины раз.
   - Что меня заводит, - усмехнулся парень из " Стандард ", - так это то, как вы узнали, что сюда идет горилла? Вы вызвали полицию около полудня.
   Я взглянул на Ходара и Дедри. Они оба были естественными вместе. Они ворковали и ворковали, как будто были одни на необитаемом острове.
   - Разве вы, мальчики, этого не видите? Я ухмыльнулся. - Да ведь это был просто вопрос логики. Вы знаете основные формулы, и после этого - следствие следует за причиной".
   "Давай, опусти до нашего уровня", - засмеялся репортер.
   "Ну, я только что попросил Ходара похитить Дакина и привести его сюда. Когда мы увидели Дакина ранее в тот же день, он убежал от нас из-за сильного страха. Я полагал, что он страдал от чего-то большего, чем стимул страха, такой как адреналин. Он знал, почему был убит старик Кейн.
   "Итак, я попросил Ходара привести Дакина. Было логично, что если он пойдет на завод, он также вернет Дедри Кейна. Затем, когда Штюрмер обнаружил, что эти двое пропали, он не стал бы тратить много времени на их поиски, иначе его секрет попал бы не в те руки. Просто, а?"
   Репортеры один за другим чесали в затылках.
   Именно в этот момент высокий худощавый мужчина, который довольно тихо и озадаченно ждал во время всего этого волнения, протиснулся между нами.
   - Я магистрат Шерман, - сказал он застенчиво. "Я полагаю, вы позвонили мне в полдень и сказали, чтобы я был здесь..."
   Я взглянул вверх, пораженный, но вдруг вспомнил.
   "О Боже! Мировой судья!" - пробормотал я. - Боже, я совсем забыл о тебе. У меня так много мыслей с тех пор, как я прилетел сюда с Марса..."
   Ходар и Дедри теперь были в объятиях друг друга. Их губы были сомкнуты, одна пара поверх другой. Поцелуи, кажется, это называется.
   Я встал между ними и раздвинул их, к их общему раздражению и смущению.
   "Ходар, - сказал я - и я говорил по собственному опыту, - не позволяй этому сбить тебя с толку". Боюсь, ваш американский сленг становится почти второй натурой.
   Ходар покраснел. Щеки Дедри порозовели. Мировой судья кашлянул и откашлялся.
   - Судья, - приказал я, возвращаясь к просторечию, - делайте свое дело.
   Через десять минут они были урегулированы на всю жизнь. Что касается меня, я думаю, что мне нравится здесь, на Земле. Не удивлюсь, если задержусь на какое-то время.
   "Оскар спасает союз", Джеймс Норман
   Первоначально опубликовано в журнале "Фантастические приключения" , март 1941 года.
   Кто-то в толпе ахнул, когда Волшебник Ходар нацелил свой револьвер 32-го калибра прямо мне в грудь. Затем аризонский солнечный свет блеснул на стволе, и пушка вздыбилась. Пуля в стальной оболочке сотрясла мое тело, слегка покачала меня и безвредно срикошетила в сухую красную пыль.
   - Вот доказательство, - сказал Ходар. "Самое невероятное явление в Америке сегодня. Оскар, маленький марсианский детектив, абсолютно пуленепробиваемый. Ничто меньшее, чем противотанковый снаряд, не может ему навредить. Вы просто не можете убить его. А Оскар - единственный настоящий марсианин на Земле. Он попал сюда случайно и необъяснимо - да, я вытащил его из цилиндра на одном из своих шоу в Нью-Йорке. Ученые до сих пор ломают голову над его внешностью".
   Дополнительные возгласы удивления исходили от смешанной группы ковбоев и горожан, которые пришли на ежегодное родео Sugar Creek Dude Ranch. Ковбой, сгорбившись на верхней перекладине ограждения загона, покосился на меня, а затем брызнул мне под ноги струю коричневого табачного сока, сказав: "Ну, я буду папой жвачкой!"
   Я рывком выпрямился до своего полного роста в четыре фута пять дюймов и расхаживал вокруг, выглядя более щеголеватым, чем когда-либо. Наверное, для ковбоя я был довольно неожиданным парнем. Я такой коренастый, что если бы вы не видели пингвина, вы бы подумали, что я похож на солонку - стройный вверху и коренастый внизу.
   Моя одежда сделана из перьев; черные фалды, белый жилет и перед, как вечерний костюм - и я могу их снять. Но прямо сейчас, вместо обычного шелкового цилиндра земного производства, я носил десятигаллонное сомбреро, которое как бы нависало над моими коническими ушами.
   Как обычно, мой нос напугал худощавого, медленно говорящего ковбоя на заборе. Он имеет форму тюльпана с дерзким бликом на конце, напоминающим рожки, используемые в системе громкой связи. Остальная часть моего лица обычная, за исключением того факта, что моя кожа имеет невероятный оттенок лососево-розового.
   Обычно я бы не выставлял себя на показ таким образом, потому что я профессиональный сыщик - единственный марсианский сыщик на Земле или Марсе. Мы с Ходаром остановились в Sugar Creek во время своего путешествия по Западу, и Том Табор, владелец, уговорил нас устроить импровизированное шоу.
   Зрители вокруг загона все еще относились к нашему поступку с некоторым сомнением. Приземистый джентльмен с железно-серыми усами и парой револьверов 44-го калибра шел рядом с Ходаром, с сомнением качая головой. Это был шериф Стоктон из городка Кэкстон.
   "Может быть, это была фальшивая пуля в твоем револьвере размером с пинту", - сказал он Ходару. - Не возражаете, если я попробую свои собственные утюги?
   Ходар кивнул, когда блюститель порядка вытащил шестизарядник с костяной рукояткой.
   - Давай, - ухмыльнулся Ходар. "Оскар ест свинец. Но постарайся не задеть его нос-тюльпан. Это очень деликатно. Возможно, позже Оскар расскажет вам, почему его нос так ценен".
   Как раз тогда у меня были проблемы с моим носом.
   Я отошел футов на тридцать от ограждения загона и стоял неподвижно, моя чрезвычайно плотная марсианская кожа была готова выдержать сокрушительный удар 44-го калибра. Вдруг мне на нос села слепень - но это еще не все!
   Краем глаза я увидел, как шериф Стоктон нажимает на курок своего пистолета. В то же мгновение слепень укусил меня. Долей секунды позже худощавый ковбой, сидевший на заборе загона, тоже вступил в бой. Его пистолет был выставлен и ревел от бедра. Пуля просвистела мимо моей щеки, срезав муху так же аккуратно, как Вильгельм Телль мог расколоть яблоко.
   Шериф Стоктон резко развернулся, напряженно сжимая в кулаке незастреленный шестизарядный пистолет. Он подозрительно уставился на худощавого ковбоя, пока тот небрежно выпускал дым из ствола своего ружья. Остальные в корале смотрели на белобрысого снайпера с искренним восхищением.
   - Кто ты? - спросил Стоктон.
   Незнакомец задумчиво взглянул на шерифа, его быстрые проницательные серые глаза оценивали законника.
   - Некоторые называют меня Колорадским ребенком, - наконец протянул он. - Это потому, что я приехал из Колорадо. Вы Стоктон, не так ли?
   Шериф кивнул.
   "Я искал тебя. Может, у тебя есть какая-нибудь информация, которая мне нужна, - сказал Колорадский Малыш.
   - Как м...
   Тонкий шипящий звук прорезал кораль - едва слышно. Шериф резко дернулся. Его тело наполовину повернулось; шестизарядник выпал из его пальцев. Незаконченный вопрос застыл на его губах, когда он рухнул на землю и лежал лицом вниз. Пернатая стрела туго торчала из его спины !
   Резкий вздох, затем ошеломленный вздох пронесся по небольшой аудитории, собравшейся в корале. Женщина рядом с Ходаром закричала и потеряла сознание. Полдюжины панчеров подбежали к шерифу. Малыш из Колорадо заорал на одного из них: "Иди в сарай и застегни того, кто выпустил стрелу!" Он подчеркнул приказ взмахом сапога на высоком каблуке.
   "Отойди!" - крикнул Ходар остальным. "Пусть Оскар разбирается с этим. Шериф убит!
   Хотя в корале царил большой беспорядок, мне вскоре удалось установить подобие порядка. Мой опыт действий в ситуациях убийства на месте сослужил мне хорошую службу.
   Не прошло и минуты, как вынуть стрелу из спины убитого шерифа. Я понюхал колючку своим чувствительным носом-тюльпаном, тщательно сопоставляя запахи. Затем я почувствовала, как моя собственная плоть поползла мурашками из-за того, что сказал мне мой нос.
   "Яд!" - отрезал я. "Venom crotali confluenti , яд степной гремучей змеи. Это работает в одно мгновение. Гораздо быстрее, чем алмазный или деревянный яд гремучей змеи".
   "Отравленные стрелы!" - воскликнул Ходар. "Боже!"
   Том Табор, широкоплечий, с массивной челюстью, владелец ранчо Sugar Creek Dude Ranch, выхватил стрелу смерти из моей руки и осмотрел ее.
   - Индейцы хопи, - проворчал Табор. "И они используют гремучих змей для своего танца змей. Резервация недалеко отсюда... Но я не вижу, чтобы хопи утруждали себя тем, чтобы отомстить Стоктону за свою обиду стрелами, когда оружие так удобно. Индейцы просто больше не используют стрелы".
   Панчер, которого отправили обыскивать двор ранчо, быстро вернулся. - Никого не могу найти, - сказал он.
   "Табор, - сказал я, обращаясь к владельцу ранчо, - проследите, чтобы никто не уходил отсюда, пока мы не выясним это".
   Едва я отдал приказ, как на нас ринулся "Колорадо Кид", прикрывая загон из двух орудий.
   - Никто не уйдет, кроме Колорадского ребенка, - протянул он. - У меня есть причины. Он попятился к воротам загона, его зоркие глаза следили за каждой рукой, которая тянулась к кобуре. В мгновение ока он вскочил в седло угольно-черного жеребенка.
   Лошадь внезапно вздрогнула, колотя передними ногами солнечный свет. Четыре обутых в железные ноги ноги одновременно коснулись земли, и Малыш со своим угольно-черным жеребенком помчался за ним в облаке красной пыли.
   "Греко!" Табор крикнул смуглому мексиканцу рядом с ним: "Беги за ним - живым или мертвым!"
   Внезапно раздался крик, когда Греко поскакал за Колорадским ребенком. Я увидел стройную рыжеволосую девушку в западных сапогах для верховой езды и шпорах, пробежавшую по загону и внезапно остановившуюся перед телом шерифа Стоктона. Она на мгновение опустилась на колени - ошеломленная!
   Том Табор защищающе обнял ее за плечо и увел от места смерти.
   - Прости, Элис, - хрипло сказал он. "Сейчас мы ничего не можем сделать. Твой отец мертв. Соберись, малыш.
   Девушка закусила губу, сдерживая эмоции. - Но почему... почему они убили папу? воскликнула она.
   - Мы узнаем, - сказал Табор. Владелец ранчо повернулся к Ходару и сказал: "Ты отведешь Алису в дом. Смотрите, чтобы ей было удобно. Я позвоню тебе, когда Греко вернет Колорадского ребенка.
   Я последовала за Ходаром и девушкой в ранчо, и, когда мы сидели у камина, я была поражена тем фактом, что западные девушки не похожи ни на какие другие женщины на Земле. Элис Стоктон, хорошенькая по-земному, выделялась в моих глазах прямолинейной смелостью и хладнокровием.
   Я упустил из виду тот факт, что ее нос был прямым, а не в форме тюльпана, потому что ее гнев из-за смерти шерифа затмевал такие мелкие женские недостатки.
   - Элис, - сказал я, - ты, кажется, думала, что там, в корале, кто-то охотится за твоим отцом? Вы спрашивали - почему его убили ? Почему?"
   Девушка бросила на меня голубоглазый взгляд. - Я знаю, что кто-то хотел убить отца.
   "Но кто?" Я попросил.
   - Не знаю, - ответила Алиса. "Папа всю последнюю неделю ведет себя странно. Он был не в себе. В прошлый вторник он нашел какие-то загадочные бумаги, но не сказал мне, что в них было. Он ужасно скрывал их".
   - Ты вообще не имеешь о них никакого представления? - прервал Ходар.
   Девушка смотрела в потрескивающий камин. Она беспомощно покачала головой.
   "Сегодня утром папа уехал в резервацию хопи. Когда он вернулся, то был белым как полотно, но не сказал мне, что случилось. Я видел, что произошло что-то ужасное, потому что нужно очень много, чтобы напугать папу. Он телеграфировал губернатору, чтобы тот немедленно прибыл в Кэкстон.
   - Губернатор... - сказал Ходар.
   - Да, - ответила Алиса. "И сразу же после этого папа оседлал и поехал на ранчо Sugar Creek Dude Ranch. Он сказал, что здесь может быть кто-то, с кем ему нужно поговорить.
   Я вскочил со стула и начал ходить по полу перед камином. Преступление с такими осложнениями всегда будоражит мои марсианские нервы. - Кого он должен был видеть? - спросил я внезапно. - Колорадский ребенок?
   Алиса покачала головой. - Я не знаю, кто он.
   - Табор? Я попросил.
   - Я не уверена, - сказала Алиса.
   "Что ты знаешь о Фаворе? Греко? Остальные здесь? - спросил я, следуя по другому следу.
   - Том Табор - ты же не думаешь... - Алиса выглядела потрясенной.
   Я вытер рукав с перьями и ободряюще взглянул на девушку.
   "Нет. Я думаю, с Табором все в порядке. Он мне нравится. Большой блеф с Запада.
   "Том Табор много лет был близким другом моего отца. Он управляет этим ранчо для чуваков в качестве хобби, потому что ему нравится встречаться с людьми из разных уголков страны. Но у него большие пастбища крупного рогатого скота по всей Аризоне, - сказала Элис.
   - А Греко? Я попросил.
   - Он всего лишь одна из рук. Мексиканец. Он мне не нравится, но папа и Том Табор доверяют ему".
   - Да, пожалуй, слишком, - задумчиво ответил я.
   Алиса была готова снова заговорить, когда я бросился к двери. Стук копыт, огибая амбар и приближаясь к загону, гремел в сухом воздухе. Я видел группу из трех человек: Колорадского ребенка, Греко и индейца, который ехал верхом, как это причудливо называют жители Запада, одержимый кожей.
   Малыш спрыгнул с седла и поспешил к Тому Табору как раз в тот момент, когда мы с Ходаром прибыли на сцену.
   - Лучше выставь охрану, - отрезал Малыш. "Индийские проблемы".
   "Индейцы!" Табор ответил невероятно. "Ты сумасшедший! Эти индейцы жили в резервации почти шесть лет. Они не доставляют хлопот.
   Серые глаза мальчика из Колорадо, казалось, затвердели, превратившись в бриллиантовые точки.
   - Поставь им охрану, - медленно и внушительно произнес он. "Индейцы покинули резервацию. Там не осталось ни одного. Они исчезли !"
   - Исчез!
   "Резня тоже!" Голос Малыша стал жестче. "Они вырезали всех государственных служащих в резервации! В живых не осталось ни одного".
   ГЛАВА II
   Ходар Убийца
   Табор резко взглянул на молодого храброго индейца, который приехал вместе с Колорадским Малышом и Греко. Молодой индеец выглядел взволнованным, разделяя замешательство, царившее в загоне на ранчо.
   - Что ты знаешь об этом? - спросил Табор.
   - Я Билл Бегущий Ветер, - ответил индеец, не слезая с пони. "Я ничего не знаю о массовых убийствах. Все, что я знаю, это то, что шериф Стоктон скоро умрет, если я не приду сюда.
   "Мертвый!" - взревел Табор. "Он мертв!"
   Вокруг маунта индейца собралась толпа ковбоев, горожан из Кэкстона, приехавших на родео, и горстка чуваков. Сердитый оттенок разговора бурлил в этой толпе. Кто-то начал это со слова резня , потом линчевать . Хью Эдвардс, кузнец из Кэкстона, появился с огромным кнутом, длинным и злобно тонким. Затем кто-то размотал веревку и сделал узел палача.
   "Линчевать индейца!" Эдвардс сплюнул. "Мы преподаем им Хопи урок. Линч его!
   Новые голоса повторили гневный крик. Толпа ринулась к пони индейца. Кто-то схватил юного смельчака за ногу и рывком повалил на землю. Затем бычий хлыст Эдварда с шипением пронесся по воздуху.
   - Линч? Я посмотрел на Ходара. Это был совершенно новый опыт для меня. За десять месяцев моего пребывания на планете Земля я провел большую часть своего времени в таких центрах, как Нью-Йорк и Вашингтон; я ни разу не замечал, чтобы мужчины предавались линчеванию . Был ли это еще один аспект американской цивилизации, который я должен изучить?
   - Боже мой, - закричал Ходар. "Они не могут его линчевать".
   Люди столпились вокруг беспомощного индейца. Затем к нему подошел Малыш из Колорадо, выхватив свои двойные пистолеты с рукоятками из слоновой кости, словно они были придатками его рук. - Этот индеец невиновен, - завопил Малыш.
   "Высматривать!" Я закричал.
   Мой предостерегающий крик прозвучал слишком поздно. Греко проскользнул сзади Малыша и с отвратительным стуком ударил прикладом своего револьвера по черепу ковбоя. Малыш, пошатываясь, пошатнулся вперед, и толпа оттолкнула его в сторону.
   Я взглянул на Табора. Он стоял на краю толпы, качая головой. - Вы не можете остановить их сейчас, - сказал он. "Мальчики кровавые дикие. Не могу их полностью винить.
   Молодого храброго индейца потащили к амбару. У него было абсолютное бесстрастное выражение лица, но в его глазах я увидел невероятное недоумение, смешанное с ужасом. Его тело напряглось, когда веревка перекинулась через балку, выступающую из сарая, и один из мужчин повесил петлю ему на шею.
   "Ходар!" - отчаянно закричал я. "Мы должны остановить это. Сними плащ - Магия!"
   Ни в одном театре Ходару еще не приходилось браться за такое сложное задание. Я видел, как он заставлял слонов исчезать со сцены, а мгновение спустя заставлял их снова появляться во вспышке яркого цвета в верхнем проходе балкона; Я видел, как он сбегал из защищенных от побега тюремных камер, но это было другое дело.
   Он протиснулся сквозь толпу, сдергивая на ходу свой черный плащ в полный рост. Дойдя до индейца, он вытащил из кармана небольшой пакет.
   Мгновенно возникла ослепляющая вспышка белого порошка. Когда клубящееся облако дыма рассеялось, появилась фигура Ходара, делавшего замысловатый пас в своем плаще.
   " Крипес !" - удивленно воскликнул кто-то. " Индеец ! Он ушел !
   Мужчины на мгновение попятились, уставившись на петлю, свободно свисающую с балки амбара. Затем Ходар сделал еще один проход со своим плащом. Большой белый обезумевший кролик отчаянно пытался выбраться из петли.
   Два шага привели Ходара к главарю мафии. - Убедительно, не так ли? - рявкнул Ходар. "Попробуйте еще линчевать здесь, и я заставлю вас всех исчезнуть... или превращу вас в кроликов".
   Эдвардс, лидер линчевателей, отступил. Из толпы донесся тихий ропот. Ходар уставился на кружок полусердитых, полуозадаченных лиц, противоборствующих воле против воли. Он снова двинулся, словно собираясь сделать еще один проход своим плащом, и толпа отступила. - Господи, не надо! - крикнул кто-то. Толпа в беспорядке попятилась.
   Затем Табор бросился на сторону Ходара. "Где индеец?" - неверяще воскликнул он.
   - В безопасности, - сказал Ходар.
   - Что ты сделал, чтобы он исчез? - подозрительно спросил Табор.
   Ходар ухмыльнулся.
   - Просто заставил его исчезнуть, вот и все. Делал это годами. Сейчас он в комнате Оскара на ранчо. Пойдем."
   Мы направились к ранчо, когда я вдруг вспомнил, что губернатор должен вскоре прибыть в Кэкстон.
   - Шериф больше не может с ним встречаться, - сказал я. - Может, тебе лучше уйти, - сказал я Ходару.
   - Я тоже пошлю Греко, - вмешался Табор.
   Через несколько минут мы с Томом Табором отправились в мою комнату на ранчо, где нашли молодого индейца Билла Бегущего Ветра, все еще довольно сбитого с толку результатом высококлассного рывка Ходара.
   "Как мне добраться сюда?" - спросил он Табора.
   - Неважно, - перебил я. - Ты здесь. Разве этого недостаточно?" Я, конечно, знал, как Ходар сделал это. Ходар хорош в мгновенном гипнозе. И под покровом этого дыма индеец использовал все свое местное искусство, чтобы ускользнуть незамеченным, которое было передано ему его предками с незапамятных времен. Все это было вызвано гипнотическим заклинанием Ходара. Большая часть исчезновений, естественно, была просто быстрым движением сквозь дым.
   Индеец странно посмотрел на меня. Он явно был шокирован тем, что я могу говорить, и было ясно, что он принял меня за какое-то странное животное, возможно, за талисман Табора. Вскоре я обнаружил, что эта черта неверного толкования распространена среди американских индейцев. Возможно, это связано с моим носом, но я вернусь к этому позже.
   Теперь я снял десятигаллонное сомбреро и, расхаживая по залу, задавал вопросы смельчакам. Понимая, что поиск всегда должен начинаться с общих черт, я начал со сбора сведений о погоде, горах Аризоны, жизни индейцев в целом. Потом мы подошли к делу.
   - Где вы были, когда произошла эта резня? Я попросил.
   Загорелое лицо индейца приняло озабоченное выражение.
   - В горах, - сказал он. "В течение недели я охочусь в горах недалеко от Флагстаффа. Сегодня рано я возвращаюсь в свою бронь. Я нахожу своих людей на тропе войны, как в старые добрые времена. Меня никто не узнает. Индейцы из других племен также на тропе войны. Никто не спит".
   - Откуда вы узнали, что шерифа Стоктона собираются убить? Я попросил.
   - Не уверен, - сказал индеец. "Мне не нравятся мои люди на тропе войны. Отправляйтесь в Арройо-Секо, чтобы поспать в одиночестве. Белые люди проезжают в арройо, поэтому я слушаю. Я слышу, как они говорят о шерифе. Говорят, его пришлось убить, потому что он слишком много знает об индейских проблемах. Смельчаки остановились, чтобы глотнуть воды.
   - Какие неприятности? - прервал я.
   Молодой индеец тупо уставился на меня.
   - Кто-то снова кормит индейцев виски, - мрачно вмешался Табор.
   - Мои люди не пьяны, - с горечью ответил Билл Бегущий Ветер. - Они на тропе войны, как в старые добрые времена.
   "Почему?"
   -- Не понимаю, -- ответил индеец.
   - Кто были те мужчины, которых вы слышали в арройо? - спросил я внезапно.
   Индеец резко выпрямился и посмотрел то на Табора, то на меня, то в окно. -- Я не очень хорошо их вижу, -- начал он. - Но я вижу клейма на их пони. Одна марка из... из... fr...
   "Великие боги - берегитесь!" - крикнул Табор.
   Я бросился в сторону и затаил дыхание от того, что увидел. Молодой храбрец проскочил мимо меня, размахивая охотничьим ножом над головой. Его лицо исказила свирепая ухмылка, когда он перерезал мне горло.
   - Он сошел с ума, сошел с ума! - закричал Табор, отчаянно дергая свой пистолет.
   "ЙИИЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!" Молодой индеец издал леденящий кровь боевой клич, развернулся и прыгнул к Табору с убийственным взглядом в сверкающих глазах.
   Боуи-нож поднялся. Мгновенно раздался оглушительный грохот шестиствольного орудия. Боуи прыгнул к потолку, индеец издал дикий яростный крик с губ, покрытых пеной. Струя крови потекла по его разбитому запястью, когда он прыгнул на Табора, прежде чем тот снова успел выстрелить.
   Бой закончился так же быстро, как и начался. С пробитым пулей запястьем индеец не мог сравниться с Томом Табором. Менее чем за минуту Том связал бронзового воина аккуратно, как заклейменного теленка.
   - Отвес локо, - проворчал Табор, развязывая узлы на веревке и доставая свой пистолет. Тем временем индеец боролся со своими оковами и смотрел на нас двоих без малейшего признака узнавания. "Сошел с ума, как и все остальные. Нас даже не узнать. Мог бы снять с нас скальп, если бы я его не окрылил, - сказал Табор.
   Я ничего не говорил. Вместо этого я начал шарить вокруг, мой нос-тюльпан трепетал, как крылья колибри от нервного возбуждения. И мальчик был я взволнован! В комнате витал запах - странный чарующий запах, исходящий от индейца.
   Этот запах что-то говорил, но звучал он искаженно и неразборчиво, как эсперанто. Как известно, запахи - моя сильная сторона. Мы, марсиане, используем для речи запахи вместо звуков. Имея чувствительные носы-тюльпаны и совершенный контроль над всеми железами в нашем теле, протоками и внутренними, мы находим простым разговаривать, не издавая ни звука.
   Это похоже на контроль спортсмена над мышцами. Мы просто контролируем или считываем частоты запахов (мы используем звук в качестве источника энергии вместо устаревшей электрической энергии). Иногда я забываюсь, особенно с Ходаром, и говорю запахами, пока не замечаю, что мой друг зажимает нос. Потом я вспоминаю, что невежливо говорить с иностранцами на языке, которого они не понимают... Особенно когда он пахнет.
   Но теперь я был действительно расстроен. Это был запах, для меня послание, искаженное, как кроссворд. Я отчаянно шарил вокруг, обнюхивая индейца, различные углы комнаты и различные предметы, в то время как Том Табор смотрел на меня так, словно я сошел с ума.
   "Что с тобой не так?" - спросил Табор.
   - Я слушаю, - сказал я.
   - Я ничего не слышу, - растерянно сказал Табор.
   - Запах... - сказал я. "Разве ты не понимаешь? Иногда это звучит как Стравинский, теперь это как Basin Street Blues..."
   Это было все, что я получил с моим анализом содержания запаха. Внезапно раздался энергичный стук в дверь.
   - Входите, - позвал Табор.
   В комнату ворвался щеголевато одетый пузатый мужчина, а за ним худощавый горбоносый в клетчатом костюме. Пузатый мужчина мелькнул узнавающим взглядом на Таборе, прежде чем его глаза разобрались во мне. Я сразу же узнал его по фотографиям, которые видел, - босс Гумбольт, глава государственного политического катка.
   Гумбольт презрительно посмотрел на меня.
   - Вы Оскар Мейерс? - проворчал он.
   "Оскар Марса", - сказал я гордо.
   Гумбольт с любопытством посмотрел на меня, тем временем говоря краешком рта своему помощнику.
   "Забавный маленький коротышка. Ладно, арестуй его, Джо.
   Джо обошел Гумбольта, вытаскивая автомат из кобуры под мышкой и продвигаясь вперед.
   - Подожди немного, - сказал я. "О чем это?"
   - Вы арестованы, - лаконично ответил Гумбольт.
   - Вы не можете арестовать меня, - ответил я. "Я требую дипломатического иммунитета в соответствии с законами и правилами Соединенных Штатов в отношении обращения с официальными эмиссарами из других стран. Я эмиссар с Марса.
   Гумбольт на секунду нахмурился; наконец он надулся, как гадюка. "Марс... Законы Соединенных Штатов, ха! Арестуйте его, Джо. Я закон в этом штате.
   Табор быстро встал между помощником Гумбольта и мной.
   - В чем дело, Гумбольт? Зачем нужен Оскар? - спросил он спокойно.
   - Этот приятель Оскара Мейерса, джентльмен по имени Ходар, только что стряхнул пыль с губернатора, когда его поезд подъехал к Кэкстону, - ответил Гумбольт.
   - Губернатор - мертв! - ошеломленно сказал Табор.
   - Это верно, - ухмыльнулся Джо.
   "Ходар никогда не убивал губернатора", - воскликнул я, оправившись от первого потрясения. "Не Ходар!"
   Гумбольт равнодушно пожал плечами.
   "Пожалуйста! Твой приятель уже в тюрьме. Задержан с поличным. Выстрелил в губернатора из его пистолета тридцать второго размера.
   - Насколько ты уверен? - горячо спросил я.
   - Смотрите, - сказал Гумбольт. Он бросил у меня на глазах искривленную пулю 32-го калибра в стальной оболочке. - Мы вытащили его из груди губернатора. В этом штате есть только один пистолет такого размера... Тот, что использует твой приятель. И у нас есть свидетели". Гумбольт повернулся к Тому Табору. - Мы приказали одному из ваших помощников оставаться в городе до суда - если до этого не будет линчевания. Он видел стрельбу. Греко.
   - Линч Ходар... - ошеломленно повторил я.
   - Вы арестованы как соучастник убийства губернатора, - вмешался Гумбольт.
   Я был слишком ошеломлен на мгновение, чтобы даже думать о побеге. Я представил, как Ходара вытащила из тюрьмы Кэкстон дикая толпа линчевателей. Нет... Они не могли этого сделать! Ходара арестовали за убийство, убийство...
   Я видел его хорошенькую темноволосую жену Дедри, которая осталась в Вашингтоне в ожидании посылки одной из тех таинственных земных вещей, которые называют "благословенным событием". Нет! Дорогая Дедри должна быть избавлена от шока, который я сейчас испытал. Я собрал их вместе для этого? Великие марсианские боги, нет!
   ГЛАВА III
   Говорящая кобура
   "Слушай, Гумбольт! Оскар гостит на ранчо Sugar Creek Dude Ranch, и он мой друг, - прямо сказал Табор политическому боссу штата. "Ага, знаешь, слова Тома Табора хороши во всем этом штате. В качестве одолжения я прошу вас не брать Оскара. Я ручаюсь за него.
   Мои глаза как будто заплыли, когда я услышала слова Табора. Я позволил приятному и дружелюбному запаху дойти до большого человека в чистой благодарности.
   - Вы с Джо возвращаетесь в Кэкстон, - продолжил Табор. - Ты знаешь, кто управляет этим графством, Гумбольт. Я ожидаю увидеть, что Ходар не тронут никакой толпой. Он получит справедливый суд, или ты будешь отвечать за него".
   Босс Гумбольт помедлил мгновение, хмуро глядя на Табора и меня. Вероятно, он подсчитывал количество голосов в округе и взвешивал их на коже Ходара. Наконец он кивнул.
   - Хорошо, Табор, - сказал он. - Ты приведешь его, когда мы отправим сюда судью.
   Как только Босс Гумбольт и его вооружённый помощник ушли, я ринулся в бой. Поскольку Ходар сидит в тюрьме за убийство, а я временно свободен по словесным обязательствам, я решил, что пора заняться этим делом.
   Я понял, что это уже была самая сложная работа за всю мою короткую карьеру единственного марсианского детектива на Земле. Шериф убит отравленной стрелой. Полное племя индейцев таинственным образом выходит на тропу войны, истребляя белых, а затем исчезая из резервации. Индеец приходит в ярость, когда собирался раскрыть важную информацию. Затем Ходара обвинили в убийстве - или нет?
   "Какое отношение Колорадский ребенок имеет ко всему этому бизнесу?" - спросил я себя. "Лучше забыть о нем на минуту и перейти к деталям сейчас", - размышлял я.
   Мой план действий быстро созрел. Я бы работал от задней части корпуса к началу. Сначала мне нужно было очистить Ходар.
   - Пуля 32-го калибра в губернаторе и свидетель - Греко! Есть способы заставить Греко говорить так, чтобы он этого не осознавал. Это моя работа."
   Я застегнул на талии ремень с пистолетом, сунул низко расположенные пистолеты с двумя роговыми рукоятками в кобуры. Из-за моего пингвиньего телосложения и размера ружья как бы волочились по земле, хлопая меня по бокам, как сабли, пока я ковылял через двор ранчо к загону.
   Хотя и не очень выдающееся зрелище, я уже был опытным наездником. Я ездил на пегой лошади с выгнутыми коленями; сижу прямо в седле, мое тело мягко покачивается в почти сверхъестественном единстве с размеренным шагом моего скакуна. Конечно, поскольку мои ноги были такими короткими, мне пришлось использовать кольца для салфеток вместо стремян.
   Когда я выскакивал из загона в вихре пыли, я видел, как Колорадский Малыш прощался с Элис Стоктон, с которой он разговаривал. Он промчался через двор, вскочил на свою вороную лошадь и пришпорил меня. - Я поеду вместе с тобой, маленький незнакомец, - протянул он, пуская лошадь рысью рядом с моей пегой лошадью. - Я полагаю, ты едешь в Кэкстон, чтобы узнать о своем приятеле в тюрьме, а?
   - Откуда ты знаешь? Я попросил.
   - Я прислушиваюсь к земле, - небрежно улыбнулся худощавый житель Запада.
   Что-то мне нравилось в долговязом всаднике. Это скрывалось за его холодными серыми глазами и полуулыбкой на губах. Используя западный наречие, я попытался удовлетворить любопытство, которое изрядно чесалось во мне.
   - Послушай, Малыш, - сказал я. "Я еще не перетасовал колоду. Я полагаю, у вас есть пара карт, которые мне нужны, так что давайте разберемся и начнем торговлю. Ты знаешь кто я. Давайте начнем с того, что вы расскажете мне, кто вы и почему хотели увидеть шерифа Стоктона до того, как его убили?
   Малыш из Колорадо на мгновение посмотрел на холмы цвета шалфея слева от дороги, затем его глаза откровенно остановились на мне.
   "Думаю, я знаю о вас гораздо больше, чем вы обо мне", - сказал он. - Оскар, детектив с Марса, я много о вас думаю. Слышал о том, как ты арестовал зомби-убийц в Вашингтоне. Это было довольно разумно".
   - Умный нюх, ты имеешь в виду, - пробормотала я, несколько прихорашиваясь.
   "Уолл, может быть, ты поможешь мне", - добавил Малыш из Колорадо. - Я специальный агент Индейской комиссии в Колорадо. У нас были небольшие проблемы с индейцами в наших резервациях. Тоже как-то загадочно. Некоторые из них совсем забыли, что живут в 20-м веке и получают шестьдесят баксов в месяц от правительства. Взбесились, выйдя на тропу войны, как будто они повсюду сражались в войнах с индейцами.
   "Восстания?" - спросил я, внезапно заинтересовавшись.
   - Только начало, - ответил Малыш. "Но мы не можем понять, почему и как. Меня взяли на работу, и след как бы вел в эту страну".
   "Тащить?" Я попросил.
   Малыш порылся в кармане рубашки, его пальцы вытащили кисет с табаком. Он развязал мешок и протянул мне помятый лист бумаги.
   - Письмо, - сказал он. "Мы нашли его недалеко от Юго-Западной резервации. Насколько я понимаю, это как-то связано с бедой индейцев.
   Прежде чем развернуть его, я понюхал письмо, но обнаружил, что в нем больше нет следов опознавательных запахов, кроме запаха, который Малыш назвал "Бык Дарем". Потом я прочитал это.
   НАЧНИТЕ АКЦИЮ 12 ИЮНЯ. ТОВАР ДОСТАВЛЕН. АРИЗОНА, НЕВАДА, КАЛИФОРНИЯ, КОЛОРАДО, НЬЮ-МЕКСИКА, ЮТА И ТЕХАС ГОТОВЫ. ПРИШЛО ВРЕМЯ.
   (Подпись) ЛА КАБЕСА
   -- Ла Кабеса, -- сказал Малыш, -- значит голова , вождь. Конверт, в котором это было найдено, прибыл из резервации хопи недалеко от Шугар-Крик.
   Именно тогда я резко остановил свою пегую лошадь и уставился на Малыша. - Великие Боги, - воскликнул я. "Сегодня 12 июня, и запланировано восстание индейцев в резервациях семи штатов. На Западе придется адски платить. Ну давай же!"
   Обнаружение письма, которое принес Колорадо Кид, никоим образом не изменило моих планов. Мы перевели наших лошадей с галопа на ленивый галоп, когда достигли окраины Кэкстона. Я шел по пыльной главной улице, мимо почты и полуразрушенной тюрьмы, где сидел Ходар, и, наконец, остановился перед салуном "Хондо".
   Я толкнул высокие вращающиеся двери и вошел внутрь, а за ним и Малыш.
   Полдюжины мужчин стояли спиной к стойке. Некоторые из них открыли рты от изумления, когда я пересек зал бара, мои ружья очерчивали линию в пыли на скрипучих досках, и подошел к концу бара лицом к лицу с Греко.
   Мексиканский спорщик в изумлении уставился вниз; затем его смуглые черты обрамляло озабоченное, лживое выражение. Сигарета во рту тревожно клубилась дымом, а пальцы осторожно скользнули к прикладам.
   "Держи руки за пояс". Ровный голос Колорадского Малыша обратился к Греко.
   Греко поднял большие пальцы и задержался на патронташе. Он переводил взгляд с Малыша на меня. Мужчины в баре отошли в сторону.
   "Греко! На кого ты работаешь - на Табор или на Ла Кабесу? Я выпалил вопрос.
   Коричневые пальцы мексиканца невольно дернулись. Он бросил на меня растерянный взгляд.
   - Ла Кабеса? он сказал. - Я никогда не слышал этого имени, сеньор.
   Я посмотрел на спорщика холодным, вызывающим взглядом. - Ты никогда не слышал об этом, а? - повторил я.
   - Нет, малышка, - пожал плечами Греко.
   - Послушай, Греко, - сказал я. - Даю вам одну минуту, чтобы сказать, что Ходар не стрелял в губернатора. Теперь говори! Один два..."
   - Но я вижу, как он стреляет, - спокойно ответил Греко.
   - Говори - я сказал! Услышь меня!"
   Несмотря на гладкий вид спорщика, в его глазах быстро вспыхнула дикая ярость. Это было именно то, что я хотел. Намеренно я подстрекал мужчину к ярости.
   - Говори, скорей, койот, - выплюнул я.
   Греко вдруг шевельнулся. Как голова стремительной змеи, его пальцы впились вниз. Быстро - человеку, чтобы победить в этом розыгрыше, нужен был пистолет со снятым прицелом и перетянутой кожей - жестко.
   Рядом со мной рука Колорадского ребенка представляла собой тонкое пятно с прикрепленным куском сверкающего металла. Стены расшатанного салона сотрясались от грохота орудий, когда шестизарядная винтовка Малыша перебрасывала курносый свинец через заполненную дымом щель. Пистолет Греко внезапно дернулся в сторону, лязгнув об пол, а мексиканец в агонии схватил его за запястье.
   Под грохот орудий я внезапно пригнулся к полу. Мой нежный нос нуждался в защите, и я искал еще кое-что - об этом я расскажу через минуту.
   Когда едкий пороховой дым рассеялся, я увидел, как парень из Колорадо рыскает по бару из двух ружей. Пара мужчин рассматривала ничью, но передумала. Справа под столом стоял на коленях мужчина, дрожа на четвереньках.
   - Пошли, Оскар, - хладнокровно позвал меня Малыш. "Мы оставляем этих хомбров зализывать свои болячки".
   Мы попятились через распашные двери, по-прежнему прикрывая салон. Дверь захлопнулась за нами, когда мы достигли солнечного света и сели на лошадей. Бегая по улице, Малыш повернулся ко мне, ухмыляясь.
   "Напарник, ты долго не продержишься, если будешь так работать. Одно из этих говорящих ружей точно отрежет тебе хорошенький носик.
   - Я получил то, что хотел, - сказал я.
   - Я не слышал, чтобы Греко что-то говорил, - сказал Малыш.
   Бросив в руку комочек обожженной порохом бумаги, выпавший из кобуры Греко во время вытягивания, я едва не улыбнулся.
   - Греко молчал, - сказал я. - Но его кобура много говорила.
   "Довольно небрежно со стороны мексиканца. Эта вата могла заткнуть его пистолет, - заметил Малыш.
   "Да, - усмехнулся я, - достаточно неосторожно, чтобы снять с Ходара обвинения в убийстве, если я прав".
   Малыш направил свою вороную кобылу в сторону городской тюрьмы. Как бы я ни хотел освободить Ходара, я знал, что еще не время.
   - Подожди, - сказал я. - Ходару сейчас безопаснее в тюрьме - послушай!
   Перед покрытым пылью универмагом Кэкстона крохотное радио выкрикивало поразительные новости. Малыш и я остановились в пределах слышимости.
   "Станция KXY, Феникс", - зловеще прозвучал металлический голос диктора. "Срочная новость... Таинственная вспышка индейских волнений захлестывает Запад в этот самый момент. Индейцы по крайней мере из дюжины резерваций в семи штатах предприняли попытки уничтожить различные небольшие белые поселения, граничащие с резервациями. Согласно последним сообщениям, военные отряды из племен зуни, апачей, сиу и хопи движутся к бассейну Шугар-Крик в Аризоне...
   "Флэш... Кавалерийское подразделение Соединенных Штатов только что было отправлено в район Шугар-Крик, чтобы перехватить разбушевавшихся краснокожих и утихомирить беспорядки...
   "Вспышка... Эта станция только что получила шокирующее подтверждение сообщения о том, что губернатор Аризоны Генри Уикс был убит сегодня. Губернатора застрелили, когда он выходил из своего частного поезда в Кэкстоне в районе Шугар-Крик...
   "Флэш... Приготовьтесь к важному объявлению. Местные газеты, пожалуйста, печатайте. Этой станции было предложено обратиться к знаменитому детективу Оскару Марсу с призывом немедленно явиться в ближайшее агентство ФБР... Станция KXY, Феникс...
   "Флэш... Если у тебя проблемы, если ты живешь на Западе, кредитная компания "Димсон" будет..." Кто-то выключил радио.
   Небрежно взглянув на Колорадского ребенка, я лихо дернул сомбреро и прихорашивался с определенной скромностью. "Я не знаю, что бы сделали правительство Соединенных Штатов и ФБР, если бы я не прилетел с Марса", - заметил я.
   Вокруг универсального магазина собралась толпа горожан, долговязых козлов, пастухов и торговцев. Их первой реакцией на трансляцию были сомнения, а затем, по мере того как детали накладывались одна на другую, нарастал элемент гнева толпы. Мужчины инстинктивно перебирали приклады или сердито смотрели на западный гребень холмов - резервацию хопи.
   - Больше проблем, - протянул Малыш.
   Большой туристический автомобиль с мощно урчащим мотором остановился через улицу, и толпа быстро окружила его.
   - Много неприятностей, - сказал я. - В этой машине Босс Гумбольт.
   Гумбольт смотрел на толпу с видом и помпезностью мелкого диктатора.
   - Чего вы ждете, мужчины? он крикнул. "Наши предки остановили краснокожих, ты боишься? Ты собираешься ждать, пока они не ворвутся в Кэкстон, скальпируя, убивая, сжигая? Они посылают кавалерию Соединенных Штатов, - иронически сказал он, - что ж, эти всадники не доберутся до Шугар-Крик до завтра! Что будет с тобой между сегодняшним днем и завтрашним днем?"
   Уродливый вой поднялся из толпы. Мужчины потрясли кулаками.
   "Правильно, - кричали они. "Мы должны драться!"
   "Сражайтесь, и сражайтесь изо всех сил", - бросил Гумбольт пламенным голосом. "Индейцы должны быть поставлены на место раз и навсегда".
   "Сотрите их всех до последнего"; - крикнул кто-то.
   Толпа внезапно рассеялась, когда люди вскочили на лошадей, а другие бросились за оружием.
   "Это самоубийство!" - мрачно сказал Колорадский Малыш. "Они не могут сражаться с индейцами. Это обычное самоубийство. О чем думает Гумбольт?
   "У меня есть справедливое предчувствие. Ну давай же. Ответ в резервации хопи. Нам лучше поладить, пока не погибло слишком много людей.
   - Но индейцев там нет, - возразил Малыш.
   - Вот именно, - отрезал я. - Но Резервация не исчезла .
   ГЛАВА IV
   Заключенные двое
   Солнце яростно скользило по выжженным красным скалам и отбрасывало резкие тени от колючих кактусов и тусклых мескитовых зарослей, окружавших Редстоун, правительственную административную деревню в центре резервации хопи.
   Когда мы с Колорадо Кидом въезжали в заброшенную деревню, казалось, что от темного края Черной Мезы на северо-западе до самой резервации возникла странная приостановка звука и жизни.
   - Как я уже сказал, - медленно пробормотал Малыш. "В поле зрения не индеец; в городе не осталось ни одного белого человека".
   Внезапно произошло что-то странное. Мой пинто шарахнулся и прижал уши. Затем мой нос уловил ужасные, леденящие сердце запахи - запах смерти, смешанный со слабым железистым запахом страха и удивления.
   Соскочив с коня, я вбежал в низкое административное здание из красного кирпича. Но я резко остановился. Мои глаза чуть не вылезли из орбит, когда я увидел причудливую нечеловеческую сцену.
   В верхней части лестницы скрюченной кучей лежало полдюжины белых мужчин с расколотыми черепами, обнажающими ужасные кровавые трещины, полученные в результате выстрелов томмихоука. Шестизарядник на полу был весь в запекшейся крови - пустые патронники - немое свидетельство проигранной битвы.
   Я взглянул на Колорадского ребенка, который мрачно кивнул в сторону соседней комнаты. - Это еще не все, - сказал он.
   Проследив за его взглядом, я внезапно моргнул, чувствуя, как холодеет еще более густая кровь в моих марсианских венах.
   "Великие боги!" Я задохнулся с ледяным вздохом.
   Стройное тело стройной девушки растянулось на столе. Ее одежда была наполовину разорвана. Ее горло представляло собой массу синеватых уродливых синяков. Ее голова свесилась с края стола в фантастическом неестественном положении. И ее голова - это было - я отвел взгляд, не в силах больше смотреть ни на мгновение.
   - Скальпировали... - лаконично проговорил Малыш.
   - Что они здесь делали? - спросил я, кивая на убитых людей.
   - Работал в Индейской комиссии, - ответил Малыш. "Некоторые из них были врачами, медсестрами, офисными работниками, администраторами продуктов питания. Они жили здесь".
   Мой нос начал дрожать почти непроизвольно.
   "Запах!" Я плакал. "Тот, который звучал как Stravinsky и Basin Street".
   Малыш странно смотрел на меня, пока я носился вокруг, шныряя из одной комнаты в другую, едва замечая ужас, который сталкивался с нами в каждом новом дверном проеме. Внезапно кончики тюльпанов моих ноздрей завибрировали так сильно, что у меня начали трястись зубы. Это был продовольственный склад и аптека резервации.
   Я схватила с полки несколько банок, изучив их и их содержимое. Запах снова меня озадачил. Это был тот же странный, полугорький запах, который я уловил на ранчо Sugar Creek Dude Ranch в тот момент, когда храбрый индеец Билл Бегущий Ветер пришел в ярость.
   Наконец я с изумлением уставился на банки. На этикетках написано: SAFFRON и BAYLEAF.
   - Странно, - заметил я. "Здесь кроме шафрана и лаврового листа есть еще два химических запаха. Есть немного Tincture Argalli spicati Colorado , марихуаны, совершенно другой и в пять раз более мощной, чем обычный мушмула, произрастающая в Техасе и Мексике. Я также чувствую запах эпинефрина , составного препарата, повышающего кровяное давление".
   Я резко посмотрел на Малыша.
   - Что они делают с этим материалом? - спросил я озадаченно.
   Малыш пожал плечами. "Индийцы используют шафран и лавровый лист для окрашивания и ароматизации риса. Но я никогда не слышал о них ничего другого, кроме локовидного. Никогда не слышал, чтобы они смешивали эти вещи. Может быть, у тебя что-то есть, Оскар.
   Я знал, что у меня что-то есть. Всякий раз, когда дело доходит до того, что я могу свести его к химическим соединениям, дело идет легко. Химия и биохимия - моя специальность благодаря моему лабораторному носу-тюльпану и моей способности выводить формулы - качества, с которыми рождается каждый марсианин.
   В кармане у меня был обожженный порохом клочок бумаги, который очистит Ходара от убийства. Я держал в уме элементы для решения индейской головоломки. Что касается вызволения Ходара из тюрьмы, из любой тюрьмы, у меня был марсианский трюк в рукаве, но я покажу вам это позже.
   "Сейчас мы должны сложить два и два, и мы найдем ключ к индейской загадке", - сказал я. "Во-первых, Кид, мы отправляемся в резервацию зуни в Черной Мезе. Посмотри, освободили ли его индейцы, и проверь, есть ли еще это большое лекарство на их полках в магазине. Встретимся завтра на развилке Шугар-Крик. Рассвет. Хорошо с вами?"
   После того, как Малыш ушел, оставив меня в окружении мрачной деревушки Редстоун, я приступил к делу. Дело дошло до того, что в моей голове все стало довольно ясно. Мне нужно было рабочее место.
   Я устроил собственную маленькую лабораторию и начал возиться с различными индийскими травами. Я подошел к одной банке, потом к другой, понюхал, подсчитал. Я всегда очень чувствителен к гармонии запахов, но здесь некоторые были удивительно дикими. Может быть, потому что я марсианин, я другой. Запах шалфея портит мне настроение. Но я изменил этикетку на бутылке с тетрахлоридом на "Индийский любовный зов". Вот как это прозвучало для меня.
   К закату я провел свой последний эксперимент, и результаты были невероятными. Смешав миску риса со вкусом шафрана и лаврового листа (плюс Tinc. Argalli spicati Colorado и эпинефрин ), я скормил его истощенной индийской собаке, которую нашел в деревне.
   Сначала зверь выглядел немного одурманенным - локовид. Внезапно, вместо повышения кровяного давления, произошла странная перемена. На мгновение пес напрягся, словно был потрясен. Наконец его волосы встали дыбом - Эпинефрин .
   Я резко попятился, потому что зверь превратился в воющего неотесанного волка, оскалив на меня свои клыки, ужасно рыча, совершенно не обращая внимания на то, что это моя рука накормила его за мгновение до этого.
   - Давай, пёсик, успокойся, - примирительно проворковала я.
   Собака зарычала и прыгнула на меня, хватая и полосая горло и тонкий нос. Он промахнулся мимо меня на малейшую долю дюйма. Я попятился к двери, тем временем пытаясь вытащить пистолет...
   За моей спиной раздался неожиданный гнусавый звук, и на поразительное мгновение я увидел, как волкоподобный пес рухнул в ярде впереди меня с оперенной стрелой, торчащей из его горла. Затем я обернулся, озираясь в замешательстве.
   Пятеро индейцев хопи подошли так тихо, что у меня не было шанса спастись. Бронзовые руки схватили меня со всех сторон, так что, прежде чем я успел осознать это, мои собственные руки были стянуты за моей спиной сыромятными ремнями.
   Индейцы плясали, изумленно глядя на меня, тыча любопытными пальцами. Широкие белые ленты связывали прямые черные локоны хопи. Ожерелья из орлиных и медвежьих когтей были у них на шее, обнаженные торсы блестели медвежьим жиром, а потные лица блестели под слоями причудливо нанесенной боевой раскраски.
   Хотя я заметил, с каким любопытством они наблюдали за мной, а также ткнули меня между ребер своими длинными ножами для скальпирования, это продолжалось до тех пор, пока они не надели мне на шею недоуздок и не увезли в дебри, где основная часть племя стояло лагерем, что я обнаружил то, что спасло меня от скальпирования.
   В главном индейском лагере меня привязали в загоне к пони. Наконец до меня дошло - они думали, что я какой-то странный зверек, может быть, съедобный!
   И теперь я испытал сильнейший шок. Это было похоже на внезапный зажим в носу.
   В центре лагеря индейцы исполняли пульсирующий кровью дикий танец вокруг белого человека, привязанного к столбу. Стало темно, и я не мог ясно видеть на таком расстоянии, но в мерцающем свете костров фигура показалась мне странно знакомой.
   Дикие боевые возгласы храбрецов вызвали мурашки по моему телу. Они были более дикими, чем индейцы. Словно все племя обезумело, забыв, что они окружены Соединенными Штатами, цивилизованной страной. Индейцы танцевали, кружились и прыгали, синхронизируя себя со странными барабанными боями, медленно выводя из себя свою жертву - подготовка к грядущим более изощренным пыткам.
   Я наблюдал за ритуалом разрушения до тех пор, пока несколько часов спустя последний храбрец с орлиными перьями, либо опьяненный собственной неистовой жестокостью, либо умерший от усталости, не бросился на землю, чтобы заснуть от последствий оргии. Огонь медленно мерцал, когда я, наконец, выскользнул из загона и осторожно подкрался к кругу.
   Я умело пробирался сквозь кусты так, как не сравнится ни один краснокожий. Внезапно один из индейцев зашевелился. Спрятавшись в тени, я задержал дыхание и стал ждать. Мгновение спустя я снова скользнул вперед с той же пантерической осторожностью. Двадцать футов, десять, пять... Затем я стиснул зубы от удивления...
   "Алиса!" Это была Элис Стоктон.
   Девушка выглядела изможденной после пережитого испытания, но она восприняла это так, как может только рыжеволосая западная девушка. Она изо всех сил пыталась развязать веревки, удерживающие ее запястья, когда увидела меня. Восточная девушка пару раз всхлипнула бы.
   ГЛАВА V
   Тайна красных людей
   - Оскар - слава богу, ты пришел! - с облегчением прошептала девушка.
   Я попытался ободряюще улыбнуться, когда перешагнул через тело распростертой краснокожей и подошел к ней.
   - Я не пришел, - сказал я. - Меня привели.
   "Где Колорадский ребенок?" В ее голосе прозвучала нотка тревоги. По его странной легкой дрожи я был уверен, что она и Малыш были готовы вести домашнее хозяйство, если они когда-нибудь снова соберутся вместе.
   Алиса указала на ремешки, связывающие ее запястья и ноги. - Расстегни это, быстро.
   Пока я с отчаянной поспешностью работал над дьявольски хитрыми индийскими узлами, она рассказала мне, что произошло.
   "Что-то не так, что-то ужасное. Он больше и ужаснее, чем мы думаем, - сказала она натужным шепотом. Затем она на мгновение вздрогнула, и в тусклом свете я увидел, как дрожит силуэт ее юной груди. На секунду я забыл о нашей опасности. Даже для марсианина такая девушка, как Алиса, вызывает трепет.
   - Индейцы, - продолжила Алиса. "Что-то случилось с ними. Кажется, они стали примитивными. Как будто их отодвинули на несколько поколений назад. Мой дедушка был старым индейским бойцом, и эти хопи ведут себя так же, как индейцы в его дни".
   Я навострил уши. Хотя она ничего об этом не знала, Алиса только что ответила на одну большую загадку, стоящую передо мной, - на тайну индейцев. Вот и решение моего незаконченного эксперимента с дикой собакой .
   - Отодвинули... - выдохнул я.
   - Да, - сказала Алиса. "Кажется, они забыли все, что произошло с их нацией, фактически в Америке, за последние два или три поколения. Сейчас они даже не говорят по-английски. Только индийский, в котором я немного разбираюсь. Я подумал, что это странно, когда они впервые поймали меня. Потом я увидел, как они готовили своими старыми, примитивными способами. Они на тропе войны, Оскар! Я слышал, как в своем военном совете они строили планы большой битвы против белых солдат генерала Кастера в каньоне Эхо.
   - Кастер? Я попросил. Имя было смутно знакомым.
   - Он мертв, - сказала Алиса. "Он был индийским бойцом. Его рота была уничтожена сиу в Монтане, но более шестидесяти лет назад.
   "Шестьдесят-!" Внезапно я перестал возиться с узлами и в изумлении уставился на девушку. "Великие боги!" Я задохнулся. "Почему я не подумал об этом? Невероятный!"
   - Оскар - узлы? Алиса умоляла.
   Мои пальцы были парализованы фантастическими возможностями идеи, которая пришла мне в голову. Это было решением! Что-то отбросило индейцев почти на три поколения назад. Таинственная форма расовой амнезии ! Расовая амнезия, а не индивидуальная амнезия! Эта мысль почти сразила меня наповал.
   - И что еще хуже, - пробормотал я, - это как с той собакой, которая превратилась в волка. Амнезия заставила их забыть обо всем на три поколения. Они забыли о резервациях, о правительстве Соединенных Штатов, об индейских школах - они снова сражаются в индейских войнах".
   "Оскар! О чем ты говоришь?" Алиса растерянно воскликнула.
   - Наркотики... - резко сказал я. "Эта смесь заставила их потерять чувство времени. Вихрь или марихуана смешали их воспоминания. Эпинефрин в достаточно больших дозах вызывал у них такой шок, что вызывал амнезию".
   "Оскар!" Нотки ужаса в голосе Алисы внезапно привели меня в чувство. Мои глаза метнулись в ту сторону, куда она так пристально смотрела, и тут я почувствовал, как сердце застряло у меня в горле... Два варварски разрисованных индейских храбреца встали и направились к загону.
   Мгновение спустя их крики удивления, казалось, всколыхнули весь лагерь. Они обнаружили, что меня больше нет в корале.
   - Тебя ищут, - напряженно прошептала Алиса. - Они будут здесь через секунду.
   Я видел, как один из лежащих рядом индейцев перевернулся. В отчаянии я снова принялся за работу, дергая Алису за ремешки. Узлы были так хорошо завязаны, что даже Ходар не смог бы из них выскользнуть. Мгновенно я понял, что остается только одно. Пропадать! Если индейцы снова схватят меня, они будут тщательно охранять меня, и тогда у меня не будет шанса спасти Алису.
   Как бы мне не хотелось оставлять ее в такой момент, мы оба поняли, что это единственный выход. Алиса храбро улыбнулась мне, пока я мчался к границе лагеря. Через секунду я мчался вниз по склону, покрытому кустарником, а половина племени хопи гналась за мной.
   Именно тогда я понял, что не ровня американскому индейцу. Мой больший вес и медлительность конечностей из-за разницы в силе тяжести между моей собственной планетой и Землей едва могли преодолеть большую быстроту краснокожих. Позади меня раздался дикий крик, когда один смельчак заметил мой след. Прибавив скорость, я подъехал к стоячему водопою сразу за лагерем.
   Быстро соображая, я нырнул в воду и погрузился среди кувшинок. И ни секунды раньше. Полдюжины индейцев остановились вокруг пруда как раз в тот момент, когда сгладилась последняя рябь на поверхности. Они обогнули насыпь, уверенные, что если кто-то и погрузился в воду, то вскоре должен всплыть, чтобы подышать воздухом. Но я этого не сделал.
   Они ждали пять минут, десять минут, час. Ни разу за это время я не сломал поверхность. И я благодарил свои планеты за то, что я марсианин. Моя маскировка превратила краснокожих в буйволов. Это может даже кого-то удивить. Я был замаскирован под водяную лилию. Единственной частью моего тела, которая виднелась над водой, был нос-тюльпан, хорошо окруженный подушечками водяных лилий.
   Вода очень способствует размышлению. Архимед открыл принцип удельного веса, когда крикнул "Эврика" в ванне. У меня, Оскара с Марса, тоже было время хорошенько подумать на индейском водопое.
   У меня было достаточно времени, чтобы просмотреть все дело, над которым я работал. В результате я знал, что почти близок к ее решению. К моему собственному удовлетворению, я снял с Ходара обвинение в убийстве и, кстати, получил доказательства того, кто убил губернатора. Это я тебе потом скажу. На самом деле губернатор был убит таким изобретательным образом, что разгадка пришла так же легко, как клубника и сливки.
   Смерть шерифа Стоктона была более загадочной, но у меня уже была догадка, кто связан с его убийством. Что же касается странной расовой амнезии, которая внезапно направила индейские племена на тропу войны, то химические причины я знал. Теперь все, что мне было нужно, это человеческий фактор. Это все еще озадачивало меня, хотя я чувствовал, что был на грани открытия.
   Поглощенный мыслями, я почти не замечал, как быстро текло время. Только когда теплые лучи утреннего солнца проникли сквозь воду и кувшинки, я внезапно осознал, что Алиса все еще в опасности.
   Чрезвычайно осторожный, я высунул голову над водой, а две кувшинки вцепились в мои конические уши. Я подождал несколько минут, внимательно осматривая набережную, мои глаза цеплялись за малейшее движение в кустах. Нигде не было признаков жизни. Индейцы, видимо, прекратили поиски... А может быть, это ловушка, подумал я.
   Бесшумно я пробрался вверх по берегу и бесшумно подкрался к лагерю индейцев. Наконец я остановился, чтобы послушать. Странная, неземная тишина этого места заставила меня похолодеть. Мне не нравилась эта тишина. Это было не то, что я ожидал. Что-то пошло не так.
   Наконец, сквозь просвет в кустах я увидел индейский лагерь. Пустынный ! Мое сердце упало до пят, когда я побежала к тому месту, где в последний раз видела Элис Стоктон. Ее нигде не было!
   "Алиса!" Я закричал. "Алиса!"
   Я спотыкался, едва замечая холодный пепел покинутых костров. Я горько выругался на себя. Я снова ошибся. В то время, когда я спасал свою жесткую шкуру, прячась в водопое, они могли убить девушку. Я начал вынюхивать, мой нос-тюльпан чесался, чтобы ухватить признак того, что обезумевшие дикари сделали с Алисой.
   Быстро набрав тропу, я нырнул к узкой щели в холмах. Мое сердце лихорадочно отдавало приказы моим торопливым ногам, поскольку знало, что Алису можно спасти только в самое короткое время.
   Затем я резко остановился и посмотрел на голову арройо. Я в изумлении смотрел, как вниз по вырубке шла дикая стая лающих и лающих животных - кажется, их так зовут ищейки. Секунду спустя Том Табор и отряд мужчин ринулись в поле зрения, с грохотом хлестнув своих лошадей по повороту.
   Воющие ищейки промчались сквозь шалфей и остановились, сделав полукруг вокруг меня. Затем произошла очень странная вещь. Одна за другой собаки по очереди прыгали на меня в дружеском возбуждении, их уши радостно хлопали, а языки в полнейшем экстазе облизывали мое лицо. Некоторые из них прислонились ко мне, почти застенчиво потирая меня своими плечами. Другие слонялись вокруг, поднимая из-за меня ужасную суету, как будто я была их любимой кинозвездой.
   Том Табор едва ли удивился, увидев меня в окружении собак.
   - Элис Стоктон исчезла, - сказал он, останавливая лошадь. - Мы послали собак выследить ее.
   Я уставился на собак. Почему-то казалось, что они потеряли всякий интерес к тропе. Теперь они сидели вокруг меня, их длинные уши беспорядочно болтались, их глаза были полны преклонения перед героями.
   "Что не так с гончими?" - пробормотал Табор. - Я никогда не видел, чтобы они так себя вели. Можно подумать, что они были влюблены".
   Я выпятил грудь в искренней гордости. Я знал, что было не так. Ищейки были просто подавлены поклонением героям. Они воздавали должное моему сверхчувствительному носу-тюльпану. Разве я не был Оскаром с Марса, Шерлоком Холмсом или Эркюлем Пуаруа среди ищейок? Когда они лизали мне лицо, это было то же самое, как киноман, получающий автограф от своей любимой звезды.
   - Что ты здесь делаешь? - спросил Табор. - Думал, ты уехал в город.
   "Я слежу за Элис. Ее захватили индейцы, - сказал я.
   - Элис? Табор дернулся.
   Я кивнул. Внезапно я вспомнил Греко.
   - Послушай, Табор, - сказал я. - У тебя на ранчо есть кто-то, кто наматывает тебе глаза. Один из ваших помощников, Греко, знает об убийстве губернатора немного больше, чем вы думаете.
   "Греко? Ты имеешь в виду мексиканского спорщика? Табор удивленно взглянул на меня.
   - Лучше арестуйте его, - сказал я.
   - Никто не собирается арестовывать Греко, - донеслось из-за меня медленное растягивание. Это был Колорадо Кид. Он соскользнул с лошади и пополз среди скал вдоль Арройо, чтобы выяснить, что происходит. - Греко мертв! - добавил он категорически.
   "Мертвый!" Том Табор мрачно посмотрел на Малыша.
   - Мертвый... - повторил я. "Он не может быть. Он убил губернатора. У меня есть доказательство !"
   Малыш улыбнулся мне. "Извини, партнер. Греко все равно мертв. Я стряхнул с него пыль. Я был в резервации зуни, куда вы меня послали. Там произошло то же, что и здесь, в резервации хопи. Все убитые правительственные чиновники и те же пахнущие химикаты в этих банках.
   - А Греко? - спросил один из людей Табора.
   - Он тоже был там - грабил тела. Так что я стряхнул с него пыль. Я никогда не мог терпеть канюков, птиц или людей".
   На мгновение я почувствовал легкое головокружение. Я хотел, чтобы Греко был жив. Мне нужно было, чтобы он доказал, что Ходар не был убийцей. Теперь мне потребовались бы недели, чтобы вытащить Ходара из этой тюрьмы. Придется пройти через всю юридическую канитель.
   - Послушай, - сказал Малыш, - это мелкая сошка Греко. Эта индийская беда достигает апогея. Я получил информацию, что тысячи краснокожих, военные отряды из четырех племён, движутся в каньон Эхо. Отряд американской кавалерии из Форт-Гор должен пройти туда по пути к Шугар-Крик! Они устроят засаду! Мы должны предупредить их. Ну давай же!"
   "Нет!" Я сказал. - Я позабочусь об этом.
   Они странно посмотрели на меня.
   - Я разберусь с индейцами, - повторил я. - У тебя есть работа, Кид. Алису похитили. Вы с Табором должны выследить ее и вернуть в целости и сохранности. Хорошо?"
   ГЛАВА VI
   Тайна Ла Кабеса
   В середине утра я поехал в Кэкстон на заимствованной пегой лошади. Избегая дорог, я проехал через всю страну и направился прямо к местному амбару, где поставил пинто. Затем я приготовился к отчаянному плану по освобождению Ходара.
   Мне нужен был Ходар, если я собирался остановить марш индейцев на Эхо-Каньон. И еще мне нужно было кое-что еще... Последнее доказательство того, с чего начались индейские беды.
   Я вооружился винтовкой Ремингтон и арканом из конского волоса. Конюх в ливрее с любопытством посмотрел на меня, но ничего не сказал. Его больше интересовала судьба его горожан, которые были в горах, ухаживая за смертью, пытаясь найти индейские военные отряды. Возможно, он думал, что я собираюсь присоединиться к ним.
   Оглядев сначала пустынную душную улицу, я свернул за пару домов и подошел к городской тюрьме. Потом я увидел красивое, хотя и обеспокоенное лицо Ходара в одном из окон камеры.
   - Оскар, - воскликнул он. "Где ты был? Что, черт возьми, здесь происходит?
   - Я вытащу тебя, Ходар, - коротко ответил я.
   - Ты не можешь, - мрачно покачал головой Ходар. - Подожди, пока не увидишь, что они со мной сделали.
   - Есть охрана? - быстро спросил я.
   "Да. Спереди. Но это не имеет никакого значения. Вот увидишь."
   - Начинай шуметь, - вмешался я. - Подними как можно больше шума, прямо сейчас. Я займусь остальным".
   Ходар мрачно посмотрел на меня.
   - Хорошо, но это не поможет, - ответил он.
   Я отошел от зарешеченного окна, гадая, что случилось с моим другом, что он в таком безнадежном настроении. Разве мой приход не был хорошим знаком? Как только я подошел к входу в тюрьму, я услышал, как Ходар начал кричать, как маньяк, бить прутья своей камеры и кричать.
   Шум продолжался около минуты - как раз достаточно долго. Я протиснулся в тюрьму и увидел, что охранник с короткими ногами бьет дубиной прутья камеры Ходара, чтобы успокоить его.
   "К черту этот рэкет!" - прорычал охранник. "Убийца-варминт, ты не можешь дать человеку поспать?"
   "Сон - это правильно", - хмыкнул я, позволяя охраннику держать приклад моего Ремингтона.
   Парень упал на пол с глухим стуком. Он не возмутился. Менее чем за минуту я полностью обмотал его лариатом из конского волоса, а затем обратил свое внимание на Ходара.
   "Давай, Ходар! У нас есть работа, - сказал я. - Где этот парень держит ключи?
   "Работа! Ключи!" Ходар ответил сатирически. Он указал на запертую дверь камеры. "Если бы все, что было нужно, это ключи, я бы уже ушел отсюда", - отрезал он. "Я фокусник и эксперт по побегам, но нам с Гудини никогда не удавалось вырваться из камеры вот так".
   Я посмотрел на дверь, затем мой рот широко раскрылся, зияя довольно глупо. Железный замок двери был приварен ! Горожане знали, что Ходар был волшебником. Они не рисковали, чтобы он вырвался.
   - Вам понадобится ацетиленовая горелка, - сказал Ходар.
   - У нас нет времени, - отрезал я. "Дай мне подумать."
   - Может быть, мне следует голодать, чтобы протиснуться через решетку, - презрительно вмешался Ходар.
   - Послушайте, - сказал я. - Закрой глаза, Ходар. Делай так, как я говорю. Я собираюсь сделать кое-что, что может даже удивить вас как фокусника. Теперь делай в точности, как я говорю... Глаза закрыты... Не думай ни о чем, кроме прутьев... Думай хорошенько... Дыши ровно, затем на мгновение перестань думать обо всем... Готов?
   Ходар молча кивнул. Я протянул руку через решетку и коснулся груди Ходара рукой. Его сердцебиение было совершенно правильным. Я быстро вынул из кармана маленькое приспособление - крошечную переливающуюся металлическую трубку с прикрепленным к ее поверхности маленьким циферблатом. В данный момент я не буду тратить время на объяснение деталей ее механизма, отмечу, что трубка прибыла со мной с Марса, и это был первый раз, когда я был вынужден использовать ее на Земле.
   Я покрутил циферблат, нажал точную калибровку. Мгновенно в тюремной комнате вспыхнул желтый свет. Это сработало! Ходар теперь стоял рядом со мной, свободный. Его камера была пуста, а дверь нетронута, все еще приварена.
   Мой друг посмотрел на меня в растерянном изумлении и не заметил, как я сунул трубку обратно в карман.
   - Оскар, - выдохнул он, - что ты сделал? Как ты меня сюда вытащил?
   - Магия, - небрежно ответил я. "Марсианская магия. В отличие от вашей земной магии, которая имеет дело в основном с техникой ловкости рук, наша марсианская магия основана на науке или научных принципах.
   - Но как ты меня оттуда вытащил? - несколько ошеломленно повторил Ходар.
   Я улыбнулась и попыталась объяснить простыми словами.
   - Оптическая передача, - сказал я. - Когда-нибудь я сообщу тебе подробности, когда зрителям в твоих театрах надоест твое собственное волшебство. Но теперь у нас не так много работы".
   Я кратко объяснил, что произошло с тех пор, как я в последний раз видел Ходара. Я рассказал ему о перестрелке с Греко. События индийской амнезии и надвигающаяся засада правительственных кавалерийских войск в каньоне Эхо.
   - Боже мой, - воскликнул Ходар. "Если эти войска попадут в засаду и будут убиты, неизвестно, что произойдет на Западе".
   "Вот чего я и боюсь, - сказал я. - Кто-то ввел наркотики, вызвавшие индейскую амнезию. Кто-то также спланировал убийство Стоктона и губернатора. Мы должны выяснить, почему!"
   - Да, но кто знает? - безнадежно спросил Ходар.
   - Стоктон, - сказал я.
   - Но он был убит.
   - Убит он или нет, но у него есть нужная нам информация. Они привезли его тело в тюрьму, чтобы дождаться коронерского освидетельствования, не так ли?
   - Он в его кабинете, - сказал Ходар. "Следующая комната. Я покажу тебе."
   Мгновением позже Ходар и я осматривали кабинет шерифа. Это была голая кабинка. На столе в углу лежал покойник, прикрытый полосой холста. На полу стояло его десятигаллонное сомбреро. Мои глаза метнулись к потрепанному письменному столу у окна.
   - Смотрите, - взволнованно воскликнул я. "У кого-то была такая же идея. Они обыскали это место.
   На столе с выдвижной крышкой был беспорядок. Бумаги были вытащены из разных ящиков, свалены на пол, ящики оставлены открытыми.
   - Не думаю, что они что-то нашли, - добавил я. "Они так все испортили, что кажется, что они разозлились. Кроме того, шериф Стоктон был не из тех, кто оставляет важные бумаги в своем столе, когда должен был встретиться с кем-то, кого касались эти бумаги, на родео Sugar Creek Dude Ranch.
   Повернувшись от стола к столу, где лежало тело Стоктона, я отдернул брезентовую полосу в сторону, уставившись на застывший труп. Человек Мира все еще был одет в свои синие пыльные вельветовые брюки. Ремень с пистолетом все еще был на его талии, а сапоги на высоких каблуках жестко торчали вверх.
   Я спросил себя: "Где западный шериф спрятал бы важные бумаги?"
   Затем, почти невольно, я откликнулся на догадку и, к изумлению Ходара, яростно дернул мертвеца за сапоги. У него слетел левый ботинок. Я понюхал его и отбросил в сторону. В правом сапоге я нашел то, что хотел, - стопку сплющенных бумаг и писем.
   Ходар выхватил у меня письма и разложил их на груди мертвеца.
   "Оскар, это бумаги, о которых говорила Элис Стоктон!" - взволнованно воскликнул Ходар.
   Тогда я получил дрожь хуже, чем Hodar. Эти бумаги были настоящим динамитом. Там была карта западной части Соединенных Штатов с отмеченными различными индейскими резервациями, а также ряд любопытных оборонительных линий, простирающихся от Дакоты до мексиканской границы.
   "Похоже на большую линию Мажино, обращенную к восточным двум третям Соединенных Штатов", - прокомментировал Ходар.
   Я быстро пролистал оставшиеся бумаги. Я знал, что ответ на эту линию обороны будет среди них. Было по меньшей мере дюжина писем от Босса Гумбольта к Ла Кабесе и ответов от таинственного вождя. Были также подписанные письма и инструкции от Ла Кабесы лицам, которые, по-видимому, работали в государственных учреждениях различных резерваций.
   - Боже мой, - пробормотал Ходар. "У нас даже есть представители пятой колонны в наших индейских резервациях".
   Внезапно я схватил записку, напечатанную на бумаге с фирменным бланком "ЗАПАДНЫЙ КОННЫЙ ЗАПОВЕДНИК". Это было от Ла Кабеса до Гумбольта. Я читаю:
   ЗАПАДНЫЙ КОННЫЙ ЗАПОВЕДНИК
   Дорогой Гумбольт:
   Время пришло! Вашингтон озабочен внешней ситуацией и, естественно, недооценит масштабы проблем, когда индийцы вступят на тропу войны. Наши агенты готовы ввести необходимые лекарства во все резервации незадолго до 12 июня. Правительственные войска, вероятно, будут посланы, чтобы подавить беспорядки, но, недооценив их масштабы, они будут уничтожены.
   В результате будут массовые беспорядки, которые немедленно дискредитируют Вашингтон в глазах Запада. По мере нарастания напряженности мы мобилизуем Западный конный резерв, чтобы взять на себя управление.
   Политические машины в каждом западном штате закреплены через наших ключевых людей и готовы объединиться в сепаратистском движении, подобном злосчастной Южной Конфедерации. Вы, Гумбольт, должны основать столицу в Фениксе. Я останусь за кулисами, руководя и поддерживая контроль над Западным конным резервом.
   (подпись) Ла Кабеса
   На мгновение мы с Ходаром были поражены. Здесь мы смотрели на доказательство самого фантастического заговора, который кто-либо когда-либо задумывал против Соединенных Штатов. Несколько ошеломленных минут никто из нас не мог пошевелиться.
   Наконец Ходар сглотнул и заикался.
   "Гм-гумбольт! Он тоже стоит за этим! Движение за отделение, чтобы отделить запад от востока. Н-но почему они меня подставили?
   - Подставить тебя, - закричал я. - Да ведь весь сюжет - подлог. Они устраивают расовые беспорядки, чтобы подставить правительство США. Все это рассчитано на то, чтобы работать так быстро, что люди в Вашингтоне не узнают, что их поразило... и с ситуацией в Европе на их руках, о боже!"
   "Как, по мнению сепаратистов, они могут справиться с индейцами?" - обеспокоенно спросил Ходар.
   Я засунул в карман разоблачающие документы, ставшие причиной смерти Стоктона, и направился к двери.
   - Западный конный резерв может это сделать, - поспешно объяснил я. "Помни, Ходар, пока мы были в Карловых Варах, мы слышали что-то о Конных. Это тайная армия чернорубашечников. Они организованы по всему Западу. У них есть свои арсеналы и стрельбища. Они готовились к этому. Все это время люди думали, что они просто сумасшедшие. Теперь не будут".
   - Жаль, что шериф Стоктон не сообщил об этом сразу, - сказал Ходар.
   - Он был осторожен, - сказал я. "Он хотел провести расследование. Затем Босс Гумбольт или таинственный Ла Кабеса обнаружили, что он слишком много знает. Они убили его.
   Я потянулся к двери, но прежде чем моя рука коснулась ручки, дверной проем распахнулся. В арке стояла знакомая фигура; позади него человек в костюме шахматной доски.
   - Гумбольт... - я отшатнулся.
   ГЛАВА VII
   Пытка
   Удовлетворенная ухмылка расплылась на лице с тяжелым подбородком Босса Гумбольта, и улыбка, казалось, распространилась на ястребиные черты его помощника Джо. Последний вытащил из наплечной кобуры автомат и направил его на нас.
   - Куда, по-твоему, ты идешь? Урод? он насмехался надо мной.
   Я чувствовал, как моя кровь закипает от оскорбления. Я также заметил, что кулаки Ходара судорожно сжимаются и разжимаются. Я бросил на друга предостерегающий взгляд, затем посмотрел на Гумбольта.
   - Ты опоздал, Гумбольт, - ровно сказал я. "Чертовски поздно. Мы знаем вашу игру. Вы не остановите нас сейчас! Мертвец внутри, - я кивнул в сторону тела шерифа Стоктона, - просто говорил.
   "Замолчи!" - прорычал Гумбольт.
   "Босс Гумбольт - фронтмен Конфедеративных Западных Штатов", - саркастически рассмеялся я. - Ты и твой остроносый стрелок. Думаешь, ты сможешь остановить меня? Ты мелочь, вот что. Я говорил холодно, гладко, подстрекая обоих мужчин оскорблением за оскорблением, привлекая их внимание к себе и отводя их от Ходара.
   Внезапно я бросил на Ходара быстрый многозначительный взгляд. В то же мгновение я бросился к ногам Гумбольта. Пузатый был так застигнут врасплох, что стоял там до тех пор, пока мой полный вес (а на Земле я в два раза больше, чем на Марсе) не рухнул ему на колени, свалив его на пол хрюкающей кучей.
   Помощник Гумбольта направил на меня свое ружье, стреляя горячим свинцом с близкого расстояния. Слизни шатали меня, вгрызались в плоть, как комары, или рикошетили в глинобитные стены тюремной камеры. Безразличный к пулям, как только я могу быть, я прыгнул на брюхо Гумбольта, вышибая из него последнюю унцию ветра.
   Краем глаза было ясно, что Ходар не терял времени даром. Его проворная нога поднялась и выбила оружие стрелка из его руки. Помощник Гумбольта взвыл от боли и попятился, рыча, как пойманный в ловушку волк.
   "Ребята, вы никогда не сможете драться без оружия", - кричал Ходар, бросаясь за мужчиной, его кулаки били противника по лицу быстрой татуировкой резких ударов.
   - Давай, Ходар, - крикнул я, удерживая Гумбольта, который слабо боролся под моей плотной массой.
   Затем послышался тошнотворный треск. Кулак Ходара, казалось, внезапно взметнулся вверх. Это связано с тонкой, как бумага, челюстью Джо. Челюсть последнего буквально раскрошилась, а мужчина полуобернулся и рухнул на пол стонущей грудой костей и плоти.
   Ходар повернулся ко мне с мальчишеской улыбкой. "Почти похоже на папье-маше ", - сказал он.
   - Сейчас не время для шуток, - отрезал я. "Давайте свяжем их и посадим в камеру. У нас есть работа. Мы должны придумать, как остановить этих индейцев, пока они не перебили правительственную кавалерию в каньоне Эхо.
   Ходар и я вернулись в ливрейную конюшню и раздобыли шуструю маленькую пегую лошадь и клубничную чалую. Садясь на коня, Ходар взглянул на меня с тревогой.
   "Теперь, когда мы заперли Гумбольта в камере, ты все еще не причастен к этому делу. Гумбольт всего лишь подставное лицо.
   - Верно, - сказал я. - Но если мы сможем остановить индейцев до того, как они ударят по каньону Эхо, это разрушит стратегию Ла Кабесы. Тогда ему, возможно, придется разоблачить себя.
   "Но как, черт возьми, вы собираетесь остановить целую индейскую нацию, страдающую амнезией?" - спросил Ходар. "С ними не поспоришь".
   Направив свою пегую лошадь к окраине города, я заставил себя поработать. В этом и прелесть марсианского мозга: он решает проблему напрямую, не отвлекаясь на лишние мысли, которые так сбивают с толку среднестатистических земных умников. За короткий промежуток времени я полностью изучил индийское происхождение и его взаимосвязь с медицинским происхождением амнезии. Затем я рассмотрел это в связи с лекарствами, которые давали индейцам. Как человек получает амнезию? Что дает всему индейскому племени расовую амнезию?
   Внезапно я щелкнул пальцами. По блеску в моих глазах любой мог сказать, что я наконец нашел решение.
   " Динамит !" - крикнул я Ходару.
   " Динамит ?" - спросил Ходар ошеломленным голосом.
   "Да. Мы позволим индейцам въехать в каньон. Затем, когда они все будут внутри, мы взорвем их!" - с энтузиазмом ответил я.
   Ходар уставился на меня, как на сумасшедшего. Его лицо побледнело, а губы смущенно шевельнулись.
   - Это безумие, Оскар, - воскликнул он. "Нельзя бросать динамит на тысячу индейцев - это хуже убийства!"
   - Я разбираюсь с этим, - сказал я. "Это единственный способ. Мы играем против больших шансов". Я пришпорил лошадь галопом, пока мы не подъехали к железнодорожной ветке сразу за городом. Затем, к изумлению Ходара, я поскакал туда-сюда по рельсам, пока не нашел то, что хотел - запертый на замок ящик с надписью "ОПАСНЫЕ ВЗРЫВЧАТЫЕ ВЕЩЕСТВА".
   - Следите за погодой, чтобы нас никто не беспокоил, - приказал я Ходару. Тем временем я спешился и выстрелил в замок из винтовки.
   В течение следующих нескольких минут Ходар и я были заняты расщеплением динамитной шашки на маленькие пакеты, ни один из которых не был достаточно большим, чтобы причинить реальный материальный ущерб. Некоторые из пакетов, которые мы изготовили, были не больше человеческого большого пальца, другие были размером с чайную чашку.
   - Теперь предохранитель, - сказал я.
   Изумление Ходара продолжало расти по мере того, как мой план развивался. Соединяя обычные разрядные шнуры в ряд, мы, наконец, получили чрезвычайно длинный шнур, возможно, в тысячу ярдов в длину. Маленькие мешочки с динамитом были прикреплены через промежутки, пока они не стали похожи на прищепки на веревке.
   - Ничего хорошего из этого не выйдет, - пробормотал Ходар. "У вас недостаточно тротила в одном месте, чтобы у меня зубы стучали".
   "Подождите немного", - улыбнулся я, сворачивая динамитный фитиль в спираль, накидывая его на рожок седла, оседлав и снова гоняя свою пегую лошадь по покрытым полынью склонам.
   Некоторое время мы с Ходаром молчали, направляя лошадей на ослепляющий солнечный свет запада. Мы оба намеревались добраться до каньона Эхо раньше индейцев. Мы должны были это сделать, если хотели добиться успеха.
   Я уже знал о коротком пути к каньону через область под названием Триггер Галч. Десять минут спустя мы свернули в Ущелье и с головокружительной скоростью погнали своих лошадей. Лошади спотыкались по каменистой местности, их шкуры покрылись слипшимся потом из-за трудного движения. За нашими каблуками тянулось предательское облако пыли.
   Именно эта пыль принесла неприятности - неприятности, которые выглядели как конец нашего пути. Когда мы въехали в каменистый бассейн на конце Ущелья, мой пегий юноша вдруг фыркнул и взъерошил коричневую шкуру.
   Я резко остановился, внимательно изучая каменистую котловину.
   "Что это?" - спросил Ходар, останавливаясь рядом со мной.
   Я покачал головой. Я ничего не видел, никаких признаков опасности. Красный пылевой бассейн был тихим, как смерть. Единственными видимыми признаками движения были поднимающиеся мерцающие волны тепла, струившиеся над скалами.
   - Пошли, собачка, - прорычал я пегой лошади.
   Пегая лошадь снова взъерошила свою коричневую шубку, прижала уши и шарахнулась. Когда я подтолкнул его к тазу, он начал беспокойно фыркать, танцевать. Затем что-то щелкнуло в моем мозгу - предупреждение, которое пришло к моему собственному носу-тюльпану.
   - Назад, Ходар! - взволнованно закричал я.
   Я поставил пегой лошади поводья на задние лапы, схватив "ремингтон" в седельной кобуре. Описав полукруг, я начал качать свинец в камни в бассейне.
   Ходар подбежал ко мне.
   - Что случилось, Оскар? - крикнул он сквозь грохот оружия.
   В ответ над нашими головами просвистела стрела, древко раскололось о скалу позади нас. Я видел, как из-за скалы выскочил военный головной убор с перьями. Мое ружье рявкнуло на безвкусное перо и странно разрисованное лицо под ним.
   Пули и стрелы смешивали свои смертоносные песни в воздухе вокруг нас. Затем в поле зрения появились хопи, осознавшие свое открытие. К тому времени нам с Ходаром было уже слишком поздно идти по следу. Словно по волшебству, из-за скал появилась дюжина гибких индейцев. С дикими боевыми криками и визгом они окружили наших лошадей, хватая нас за ноги, чтобы стащить с лошадей.
   Я ударил своим "Ремингтоном" по одному черепу, забрызгав кровью шляпу из орлиных перьев, прежде чем меня швырнуло на землю и прижало к земле десятки рук. Ходар уже был побежден.
   - Похоже, мы никогда не воспользуемся этим динамитом, - безнадежно крикнул он.
   - Угх... - это было все, что я могла сказать, потому что загорелая рука зажала мне рот.
   Индейцы не теряли времени даром. Они захватили наших лошадей и двинулись к небольшому ручью, который впадал в бассейн в нескольких сотнях ярдов справа. Казалось, они ужасно спешили, как будто у них были дела. Когда нас затащили в стирку, я увидел, что за дело.
   "О Боже!" Ходар задохнулся. "Пытка!"
   Внезапно у меня перехватило дыхание. Хотя я совершенно не знаком со страхом, потому что у меня такой совершенный контроль над надпочечниками или железами страха, я сам был потрясен. Вид трех кольев, окруженных дровами, меня почти не расстроил. Что действительно меня поразило, так это человек, привязанный к центральному столбу - Элис Стоктон!
   Через мгновение индейцы привязали нас с Ходаром к кольям, по одному с каждой стороны Алисы. Затем они танцевали, а один из них, доктор медицины, прикасался головней к сухой щетке, обвивающей наши ноги.
   Я мог чувствовать, как пламя ползущее вверх, когда я взглянул на Элис Стоктон. Она устало улыбнулась - самая смелая девушка, которую я когда-либо видел. Даже горящая смерть на костре не поколебала ее мужества.
   - Похоже, каждый раз, когда я вижу тебя, Оскар, я привязана к колу - своего рода профессия, - горько улыбнулась она.
   "Боже! Это конец!" - воскликнул Ходар. "Эти проклятые дикари! Что с ними не так?"
   Элис Стоктон вздрогнула, потому что пламя теперь лизало ее ноги. Я отвел глаза, потому что не мог смотреть, как страдает девочка.
   "Почему все так спешат избавиться от нас?" - прорычал Ходар.
   "Они хотят присоединиться к основной боевой группе в каньоне Эхо", - ответил я, в то же время борясь со своими оковами.
   Внезапно огромный олень-индеец, танцующий вокруг нас, прыгнул через пылающие кусты ко мне. В его руке мелькнул длинный коварный нож для скальпирования. Индеец схватил меня за голову, повернул ее набок. Я почувствовал, как моя кровь стынет в жилах. Меня должны были скальпировать ! Я почти чувствовал холодное лезвие!
   То, что произошло дальше, заставило меня закружиться, это произошло так быстро. Другой индеец, худощавый, неуклюжий храбрец, нырнул сквозь пламя, сверкая ножом над Алисой Стоктон. В конце концов нервы девушки не выдержали, и она закричала от ужаса. Я не винил ее.
   Затем, как ни странно, нож второго храбреца, вместо того, чтобы пронзить череп девушки, метнулся вниз, перерезав ремешки, удерживающие ее запястья и ноги. В тот же миг долговязый храбрец в невнятном движении выдернул пистолет из оленьих штанов и выстрелил с близкого расстояния в угрожавшего мне индейца.
   Внезапно я почувствовал, что мои руки свободны! Большой индеец упал к моим ногам, его бронзовая плоть обжигала отвратительным запахом живое пламя, предназначенное для меня.
   ГЛАВА VIII
   Ла Кабеса уходит - почти
   Пули с грохотом вонзались в красноватую мягкую почву. Круг горячего свинца разлился среди индейцев, которые мгновение назад танцевали вокруг нас. Я видел злые дула пистолетов, торчащие из-за скал и хребтов. Вопли сбитой с толку ярости раздались среди индейцев, когда они столкнулись с неожиданным градом свинца.
   Я смотрел с холмов и скал на долговязого индейца, который так удивительно освободил Алису, Ходара и меня. Он стрелял пулями из двойных шестизарядных ружей в нескольких индейцев, которые еще могли убежать в укрытие. Как только он вытер пот со лба, я уставился на него, еще более пораженный. Кожа на его лбу, уже не бронзовая, стала белой!
   - Малыш из Колорадо... - крикнул я сквозь грохот оружия.
   Малыш одарил меня взволнованной улыбкой и снова обратил внимание на свои смертельно извергающие пушки.
   Горстка индейцев, переживших внезапное нападение, быстро отступила среди скал в арройо. Двое из них встали на колени, чтобы стрелять из своих устаревших луков и стрел. Пыль и жгучий свинец снова отбросили их назад.
   Колорадский ребенок перезарядил ружья, стреляя с обоих бедер, сбивая одного краснокожего за другим. Затем оставшиеся храбрецы рванули вперед, с невиданной скоростью помчавшись к своим лошадям. Секунду спустя дикие воины вскочили на спины своих мустангов в одеялах и помчались по извилистым изгибам ручья.
   Колорадский ребенок повернулся к нам, ухмыляясь.
   - Думаю, мы их прогнали, - протянул он.
   Я взглянул на его странный наряд: медвежья смазка бронзового оттенка покрывала его красивое лицо, грудь и руки. На его песочных волосах была замысловатая индейская военная шляпа. Его худощавые ноги были затянуты в штаны из оленьей кожи с бахромой, свободные внизу.
   Малыш посмотрел на себя, потом на Алису.
   "Пришлось настраивать себя вот так", - сказал он. - Пришлось подобраться достаточно близко, чтобы освободить тебя. Я не был уверен, что Табор появится вовремя. Но я не рассчитывал, что Оскара и Ходара тоже поймают.
   Элис Стоктон улыбнулась, ничего не говоря. Но она стояла так близко к Малышу, что его рука легла ей на плечи самым незаметным образом.
   Том Табор подъехал с парой мужчин, которые по дороге деловито счищали пыль со своих раскаленных ружей. Большой Том вздохнул с облегчением, что никто из нас не пострадал.
   - Хорошая работа, Кид, - кивнул он. "Мои мальчики только что заняли позицию, когда вы запустили фейерверк". Он повернулся к Алисе. - Тебе было довольно тяжело, дитя. Думаю, тебе лучше вернуться на ранчо и отдохнуть.
   - Спасибо, мистер Табор, - улыбнулась Алиса. - Я остаюсь с Колорадо Кид. Я вернусь, когда он это сделает.
   Малыш счастливо усмехнулся, но покачал головой.
   - Тебе лучше вернуться с Томом, - сказал он. "Я не очень похож на человека с этой боевой раскраской, и в любом случае, я думаю, нам с Оскаром нужно закончить посредственную работу".
   Девушка яростно замотала головой и встала еще ближе к Малышу. Между тем Табор хмуро смотрел на нас.
   - Нам всем лучше вернуться, включая Оскара. Он говорил грубо. "Эта страна больше не является безопасной для белого человека, чтобы бродить по ней. Индейцы быстро приближаются к каньону Эхо. Нам лучше перебраться в более безопасное место.
   Я взглянул на солнце. Подразделение кавалерии США должно было пройти через каньон Эхо до захода солнца. Оставалось меньше часа.
   - Пошли, - рявкнул я. - Нам всем лучше отправиться в Каньон.
   Табор напряженно сидел на своем коне.
   Мужчины позади него угрюмо бормотали между собой.
   "Ты не в своем уме?" Табор уставился на меня.
   - Там ты в большей безопасности, чем здесь, - возразил я.
   - Мы идем на ранчо, - прорычал Табор. - Я не доверяю Элис ни в одном из твоих приключенческих приключений. Мы идем туда, где безопасно. Эти индейцы скоро будут в каньоне.
   "Слушай, Табор! Ты же слышал, что сказал Оскар, - холодный, медленный голос Колорадского парня донесся справа от меня.
   "Это безумие!" Табор ответил.
   Взгляд крупного владельца ранчо метнулся к худым рукам Малыша, зловеще покоившимся на прикладах. Табор секунду колебался, наконец пожал плечами.
   - Хорошо, - прорычал он. "Я не боюсь, но я думаю, что это сумасшествие. Каньон не место для девушки.
   Я подогнал свою пегую лошадь туда, где индейцы прихрамывали его, и вскочил в седло. Катушка взрывателя и висящие пакеты с динамитом остались нетронутыми. Когда наше время сократилось до точки, где шансы были пятьдесят к одному, что у нас не будет времени для разработки моего плана, я погнал пегой лошади вперед, пока складки на его боках не стали похожи на сеть железнодорожных путей.
   Ходар ехал рядом со мной. Табор и его люди шли сзади, а "Колорадо Кид" и Элис Стоктон замыкали наш тыл. Я вел быстроногих пегих назад по тропе через бассейн с красной пылью, пока мы не вышли на довольно ровный участок, покрытый чапаралем. Здесь мы дали лошадям волю и помчались навстречу заходящему солнцу, пока наши скакуны не стали шататься под их темпом.
   Наконец мы миновали край каньона Эхо, зияющую полосу мучительных изгибов, отвесных песчаниковых утесов и откосов, протянувшуюся на пару дюжин миль к юго-западу.
   "Где ты собираешься посадить этот материал - вдоль края?" - спросил Ходар. "В одной пачке динамита недостаточно, чтобы сдвинуть с места камень".
   "Мы спускаемся". Я указал на крутую тропу, ряд остроконечных каменных уступов из размытого красного камня, изрезанных ветром и водой в ступени.
   Пегая лошадь умело выбрала свое скольжение, останавливаясь на пути вниз по обломкам и сланцевому спуску. Тропа протянулась на четверть мили, и мы потеряли прямой солнечный свет, когда достигли ровного травянистого дна каньона.
   Табор ехал рядом со мной, когда я начал разматывать динамитный фитиль.
   - Слушай, - сказал он отчаянно. "Мы должны выбраться отсюда. Индейцы ворвутся сюда в любую минуту. Их тысячи, и они безумно дерутся. У них амнезия! Давай, выходи!"
   - Оскар, ты чокнутый, - вмешался Ходар. - Если ты собираешься использовать здесь динамит, стена каньона обрушится и поймает в ловушку не только индейцев, но и нас.
   - Взорвать стены? Табор выглядел явно испуганным для человека его размеров. Его кожа побледнела, затем позеленела. Он глядел из стороны в сторону, ища путь к спасению. Затем он начал кричать, как маньяк, его тяжелый голос стал неконтролируемым. "Боже, человек!" он закричал. "Выпустите меня отсюда. Я не собираюсь умирать. Не я!"
   "Тихо!" Я крикнул.
   Табор на мгновение протрезвел.
   - Слушай, - холодно сказал я. "Ты не пострадаешь. Я справляюсь с этим. Вы, люди, просто держитесь рядом со мной и помолчите пару минут. У меня есть работа".
   Я на минуту соскользнул с пегой лошади, вонзил хвостовой предохранитель динамитной веревки между парой камней. Затем следующие десять минут я петлял туда-сюда по каньону, от одной стены к другой. Каждый раз, когда я останавливался, я пел так, что посрамил бы любого альпиниста.
   Табор, Элис, Малыш из Колорадо и даже Ходар следовали за мной с растущим беспокойством. Время от времени я видел, как они косились на меня, как бы говоря: "Маленький человек, последние два дня были для тебя слишком тяжелыми, тебе нужен психиатр".
   Несмотря на их встревоженные взгляды, я тащил за собой динамитный фитиль, и всякий раз, когда я подходил к тому, что выглядело как хорошее место, я надувал легкие, задирал нос, как труба, открывал рот и пел: ЙЙ -ЙУУУ-ДД-ДИ -II-ОООЕЕ-ООО-оооо !
   Я прислушался к возвращению моего йодля. Дрожащий звук прокатился по каньону, отскакивая от стены к стене, громко отражаясь, наконец, отразился от меня с одного из крутых углов отвесных откосов каньона.
   На длине Ходар сломался от напряжения.
   "Человек жив, Оскар, - воскликнул он. "Не время для комедии!"
   В ответ я снова запел йодлем, прислушался и закопал очередную порцию динамита. Затем я вскарабкался по стене каньона, как горный козел, и вложил последний свой тротил.
   "Отличная работа, молодец", - объявил я, возвращаясь к группе. "Этот динамит заложен повсюду. Подожди, пока не услышишь!" Я взглянул на юго-западный конец каньона, наполовину ожидая увидеть индейскую военную шляпу, выскакивающую из-за каждого камня и изгиба.
   - Табор... - я услышал предостерегающий голос Элис Стоктон и, обернувшись, обнаружил, что смотрю в дуло винтовки Тома Табора. Молчаливые люди Табора, уже сидящие на лошадях позади своего босса, прикрыли Колорадо Кида, Ходара и девушку своими шестиствольными ружьями.
   - Том Табор, - воскликнула Алиса. "Положи эти пушки. Что ты имеешь в виду?"
   Табор проигнорировал девушку, повернулся к одному из своих всадников, отдав краткий приказ.
   - Ступай прочь, Хэнк. Дай нам сигнал, когда придут индейцы.
   Затем владелец ранчо повернулся ко мне, нахмурившись.
   "Я не знаю, как вы собираетесь остановить этих индейцев с помощью подброшенного вами тротила", - сказал он. "Возможно, это сработает. Может быть, это не так. Но я не рискую. Эти индейцы должны пройти. Ты никогда не зажжешь этот предохранитель.
   Хотя Малыш из Колорадо, Элис и Ходар ахнули от услышанной речи, она меня почти не обеспокоила. Я знал, что Табор рано или поздно выступит открыто, сделав это маленькое признание, но я не ожидал, что он одержит верх .
   - Так ты Ла Кабеса? - холодно спросил Колорадский Малыш. "Убийца шерифа Стоктона".
   Элис Стоктон уставилась на Малыша и подавила внезапный крик. Малыш покровительственно обнял девушку за тонкие плечи и сказал: "Все в порядке, Алиса, я еще сравню счет".
   "Стоктон!" Табор равнодушно хмыкнул. "Я никогда не убивал человека. Кто это докажет?"
   - Ты никогда не убиваешь, - перебил я. - Ты просто отдаешь приказы. Вы убили Стоктона. Затем вы приказали убить губернатора и подставить Ходара по этому пункту, потому что вы думали, что он был слишком опасен, чтобы иметь его рядом, когда вы развернули свое сепаратистское движение, а?
   Табор мрачно нахмурился.
   - Ты слишком много знаешь, а? - прорычал он.
   - Я так и думал, - огрызнулся я.
   Владелец ранчо взглянул на каньон, где исчез его наездник. Он повернулся к нам с довольной ухмылкой на своем тяжелом лице.
   - Хорошо, партнеры, - сказал он. - У тебя как раз есть время помолиться. Эти индейцы идут через этот каньон, и ты не доживешь до того, чтобы рассказать об этом.
   Элис Стоктон встала перед Колорадским ребенком и посмотрела на Табора, сердито глядя на него.
   - Ты не стал бы стрелять в нас, Том Табор! воскликнула она. "Не хладнокровно!"
   Табор окинул подтянутую фигурку девушки откровенным оценивающим взглядом.
   "Я ни в кого не стреляю", - нагло усмехнулся он. - Может быть, ты хочешь присоединиться ко мне. У меня есть место для партнера. Что касается твоих друзей, то я их не убью - это сделают индейцы!
   Элис подошла ближе к Малышу, выражение ужаса отразилось на ее лице. -- Почему, ты... ты...
   Ее слова так и остались невысказанными, потому что всадник Табора мчался вверх по каньону, стегая свою кобылу в лихорадочном зное. Тем временем в моих ушах ударил другой, более зловещий звук - стук тысяч копыт, смешанный с леденящими кровь боевыми криками обезумевших индейцев.
   Индейцы видели одинокого всадника. Они приняли его за всадника, прикрепленного к кавалерийскому подразделению США, и вместо того, чтобы ждать в засаде, мчались вниз по каньону. Мимо нас прогрохотал всадник Табора, крича:
   - Они приходят, вся эта проклятая шайка. Держись!"
   Мгновенно Табор развернул свою лошадь, пришпоривая ее к нашим лошадям, которые паслись в дюжине ярдов от нас. Он бросился в их гущу, сделал несколько выстрелов и погнал лошадей. Я начал бежать, но слишком поздно. Мы должны были остаться и встретиться лицом к лицу с разъяренными индейцами. Наши лошади ушли. Это была месть Табора. Ему не нужно было убивать нас - он оставил это индейцам.
   Правая рука колорадского парня метнулась к кобуре. Затем его ружье, казалось, рявкнуло и задымилось еще до того, как ствол успел очистить кожу. В сотне ярдов впереди руки Тома Табора взметнулись ввысь. Его тело напряглось в седле, когда лошадь рванулась вперед, а затем опрокинулась назад, рухнув на дно каньона развалинами.
   - Это было для шерифа - прямо в сердце! Малыш говорил. Затем он повернулся к Алисе, Ходару и мне. - Поднимитесь к стене каньона, - сказал он. - Я буду сдерживать их столько, сколько смогу.
   Он плюхнулся на живот и устроился за небольшим холмиком, ожидая индейцев. Он был хладнокровен и бесстрастен, когда крутил стволы своих кольтов в ожидании их заряжания.
   Стрела просвистела в воздухе и вонзилась в пригорок рядом с Малышом. Орлиное перо качнулось из-за скалы вниз по каньону. Пистолет Малыша лягнул. Там, где раньше было орлиное перо, бронзовая рука протянулась вверх, вцепившись пальцами в скалу. За ним храбрый индеец дернулся в предсмертной судороге.
   Последовала минута молчания, затем внезапно разверзся человеческий ад. Тысячи индейцев, размахивая копьями, луками и стреляя из устаревших ружей, ринулись через ущелье. Пешие перепрыгивали через скалы, стреляя в нас с опасной точки на откосе каньона.
   Всадники с грохотом мчались к нам, прерывая стук копыт диких мустангов леденящими кровь боевыми криками. Смешанные воины хопи, апачей и зуни скакали, как сумасшедшие, без седла и уздечки, направляя своих лошадей напором голых загорелых ног. Их полуобнаженные смазанные тела мелькали в угасающем солнечном свете, как какая-то фантастическая картина, перенесенная из прошлого.
   Ружья "Колорадо Кида" плевались свинцом и палили как сумасшедшие. Дикари впереди шли волнами, не обращая внимания на точную цель Малыша. Всадники приближались к нам полукругом. Другие мускулистые фигуры быстро перелетали с камня на камень, подгоняемые свистящими выстрелами Малыша.
   - Боже мой, - в отчаянии закричал Ходар. "Мы кончились. Малыш не может их остановить.
   "Вернись!" - мрачно закричал Малыш. Среди диких криков индейцев, которые быстро мчались на нас, я услышал еще один звук - отчетливый зов горна, эхом разносящийся по каньону.
   "Правительственная кавалерия!" Я закричал.
   - Они едут прямо в ловушку, - прошипел Малыш. - У нас нет времени их предупредить.
   Основные силы атакующих индейцев были теперь менее чем в паре тысяч ярдов вниз по каньону. Все племя было в Каньоне - как раз то, что я хотел. Тем временем мощные орудия Малыша сдерживали передовых всадников.
   Внезапно я подбежал к Малышу с криком: "Прекратите огонь! Мы больше не хотим убивать. Позвольте мне теперь заняться индейцами. Малыш удивленно посмотрел на меня.
   - Думаешь, ты сможешь отговорить их от скальпирования нас? - сказал он сатирически.
   "Прекратить стрелять!" Я закричал.
   Затем, ко всеобщему изумлению, я схватил ружье и как сумасшедший помчался по дну каньона навстречу приближающимся воинам.
   "Оскар!" - закричал Ходар бешеным голосом.
   ГЛАВА IX
   Синтетический шок
   Я мог бы добиться большего успеха с пегой лошадью, но я бежал так быстро, как только мог, несмотря на безумные крики Ходара и Малыша из Колорадо. Может быть, они не знали, что я делаю, но я знал. Я должен был достать до конца свой динамитный фитиль раньше индейцев. Это было касание и движение в течение нескольких секунд.
   Основная цепь краснокожих грохотала, их лошади сотрясали землю подо мной пульсирующими копытами. Наконец я добрался до линии динамита. Уже тогда я понял, что мои шансы на успех невелики. У меня было предчувствие, что я могу остановить этих индейцев. Положит ли это конец их расовой амнезии?
   Я знал, что амнезия была результатом шока. Краснокожие в целом были потрясены амнезией после введения настойки Argalli spicati Colorado и адреналина. Последний при передозировке действует на надпочечники, вызывая сильнейший шок во всей нервной системе.
   Могу ли я шокировать их, вернув их в нормальное состояние, воздействуя на их нервную систему извне - динамитом?
   Я затаил дыхание и почти молился, поджигая хвостовую часть фитиля. Линия шипела, шипела, как живая змея. След огня и дыма скользил вдоль. Затем он попал в первую пачку динамита, маленькую.
   Бум! Земля и пыль расцвели в воздухе. Звук взрыва эхом разнесся по каньону. Мгновением позже поднялся пакет номер два. БУМ! Камни вдоль стены каньона завибрировали.
   Я помчался обратно к своим друзьям, хрипло выкрикивая приказы. "Ложитесь, ради бога, ложитесь! Плохо на животе!"
   Я видел, как Малыш тащит Элис Стоктон вниз, а потом плюхнулся рядом с Ходаром. И как раз вовремя. Ад действительно разверзся в каньоне. Пороховой фитиль теперь рвался вперед, отбрасывая пачку динамита за пачкой, одна больше другой, от одного отвесного уступа к другому.
   Земля дрожала и грохотала вокруг нас, когда заряды взмывали в небо. Детонация за детонацией, громадные сотрясения звука прокатывались от стены к стене по каньону, пока воздух не превратился в сплошную массу судорожного оглушительного звука.
   Мои барабанные перепонки болели почти до безумия, в то время как вихревой, измученный воздух несся над нами. Взорванные динамитные пакеты нарастали до огромного, сотрясающего землю крещендо, взрывы эхом отдавались от стен каньона и усиливались.
   Шум был настолько ужасен, что Ходар просто ахнул и уставился на меня. Затем постепенно, как гром, заглушаемый в небе после бури, шум и ярость стихли.
   - Смотри, - вдруг закричал Малыш. "Индийская атака остановилась как вкопанная!"
   Ходар, девочка и Малыш смотрели на каньон. Взгляды на их лицах выражали полное неверие. Ходар покачал головой, словно сомневаясь в своих чувствах.
   Краснокожие стояли вокруг, выглядя очень растерянными, как люди, ожидающие в кабинете дантиста. Сотрясение мозга выбило большинство из них из мустангов, но никто не пострадал. Они слонялись небольшими группами, не совсем понимая, почему они в Эхо-Каньоне или почему они одеты в боевую раскраску, боевые шляпы и вооружены.
   Небольшой военный отряд сиу из резервации Меса-Верде в Колорадо сидел на камнях и плакал в молчаливой индейской манере, потому что они были так далеко от дома. Казалось, никто не помнил, что произошло за последние несколько дней.
   "Оскар, как ты узнал, что динамит вернет их в нормальное состояние?" - спросил Ходар.
   - Эхо, - сказал я. "Мне пришлось придумать мощный шок, чтобы побороть амнезию, особенно три ее поколения. Я подумал, что если бы в Эхо-Каньоне было какое-то эхо, они бы устроили взрывы динамита достаточно громко, чтобы мне не пришлось взрывать этот материал до опасных размеров. Я не хотел, чтобы все индейцы были убиты. Они единственные стопроцентные американцы в этой стране. Остальные из нас просто патриоты".
   Топот галопирующих лошадей остановил все мои дальнейшие слова об американизме, потому что настоящие защитники первой линии выступили в составе американского кавалерийского подразделения. Подтянутый молодой офицер спрыгнул с лошади и отсалютовал нам.
   - Капитан Форт, кавалерия США, - сказал он. Он взглянул на покорных индейцев, которые теперь деловито разбивали мирный лагерь в каньоне на случай наступления темноты. "Что случилось с индейцами? Сейчас они тихие".
   Колорадский ребенок сделал паузу, чтобы освободить руку от талии Элис Стоктон. Затем он представил нас капитану, который, по-видимому, был его другом, и вкратце объяснил, что произошло.
   - Так у тебя есть Табор? - сказал капитан. - Я поймал его людей, когда они шли через каньон. Затем он повернулся ко мне с улыбкой и рукопожатием, которое легко стоило двух медалей Конгресса. - Что навело вас на мысль, что за всем этим стоит Том Табор? он спросил.
   Я простительно прихорашивался, говоря: "Мой нос - восемьдесят процентов заслуги принадлежит моему марсианскому носу. Мой мозг сделал все остальное. Это было так просто, что кажется сложным".
   - Давай, Оскар, приступай к фактам, - прервал Ходар.
   - Это было просто, - повторил я. "Прежде всего, шериф Стоктон получил некоторую информацию о заговоре об отделении и об этом бизнесе по развязыванию расовых беспорядков путем введения допинга в индейцев. Он пошел к Табору в день родео. Может быть, он знал, что Табор замешан. Может быть, он этого не сделал.
   - Если шериф ничего не знал о Таборе, - услужливо прервал его Колорадо Кид, - Табор все равно беспокоился о том, что Стоктон все равно слишком много знает.
   - Значит, его убили, - сказал я. "Возможно, Греко выпустил ту стрелу, чтобы она выглядела как индейцы. Это не имеет значения. Затем, когда индеец Билл Бегущий Ветер въехал на ранчо и впал в ярость, пораженный расовой амнезией, там были только Табор и я. Именно тогда я почувствовал первые намеки на сюжет. Индеец только что выпил немного воды. Это было допингом...
   Тем временем Ходар отправился в город, чтобы встретиться с губернатором. Греко пошел по приказу Табора. Всего несколько минут назад они видели, как Ходар помешал толпе линчевателей, и подумали, что он слишком опасен. В то время Табор все еще считал меня уродом и не слишком важным. Итак, они подставили Ходара по обвинению в убийстве губернатора... Греко провернул это убийство!
   Я сделал паузу, порылся в кармане и, наконец, вытащил комок обожженной порохом бумаги, выпавший из кобуры Греко.
   - Вот доказательство, - сказал я.
   Капитан Форт как-то странно взглянул на бумагу. - Это ни на что не похоже, - сказал он.
   "Это не так!" - отрезал я. "Ну, Греко обмотал этой ватой снаряд 32-го калибра, такой, какой Ходар использовал в своем ружье, чтобы он мог выстрелить из своего 44-го калибра. Если вы не верите, что можно выстрелить снарядом малого калибра из более крупного орудия, спросите любого эксперта по баллистике или попробуйте сами".
   Ходар посмотрел на меня и вздохнул: "Спасибо, приятель!"
   "Когда мы с Колорадо Кид отправились в резервацию после того, как услышали, как Босс Гумбольт подстрекает людей к расовым беспорядкам (кстати, капитан, вы можете забрать босса в камере 3 тюрьмы Кэкстон), мы были действительно в деле.
   "Я обнаружил лекарственную формулу Табора, которая использовалась для того, чтобы вызвать расовую амнезию у индейцев. У него были агенты во всех резервациях. Вся часть его сети. Я пробовал на собаке. У пса случилась амнезия, и он вернулся к тому состоянию, в котором он был не более чем волком.
   "К этому времени Табор начал беспокоиться обо мне, - продолжил я. - Он послал ищейок выследить меня. Что ж, гончие могли растерзать меня, если бы не поняли, что я их герой, Оскар с Марса. Это заставило меня подозревать Табора. Он пытался сказать, что послал собак за Элис. Если бы это было так, они бы пропустили меня с деловым кивком, потому что я сам шел по следу Алисы.
   Даже сейчас Колорадский Малыш выглядел сомнительно.
   - Это не слишком много оснований для подозрений, - сказал он. "Учитывая твой нос и то, что о нем думают гончие собаки".
   - Да, - ответил я. "Но затем мы действительно начали связывать Табора. После того, как мы захватили босса Гумбольта и получили все доказательства заговора о выходе, Табор начал разоблачать себя. Он пытался удержать нас от каньона, когда вы спасли нас от индейцев. Он хотел, чтобы кавалерийский отряд был разбит. Затем в каньоне он потерял голову, подумал, что застрял там, и проговорился, когда сказал: " У них амнезия". Давай, выходи !
   "Тогда я знал, что Табор - это Ла Кабеса. Начальник секретного Западного конного заповедника был единственным, кто точно знал, что происходит с индейцами, - это был Фавор. Потом я подумал, что если мы заставим его думать, что он загнан в каньон, он сам в этом признается.
   Я взглянул на Колорадского Малыша в поисках подтверждения своих слов, но его нигде не было. Затем я заметил Малыша и Элис Стоктон чуть поодаль, они несколько неловко склонили головы и смотрели, как молодая луна поднимается над сумрачным краем каньона, словно тонкий изогнутый ноготь. Они не обманули меня - совсем нет. Это был земной ритуал - обливание ложкой - кажется, они так это называют.
   "Папа гудит!" - сказал я, переходя на жаргон великих просторов. "Думал о заклинании, когда у меня был бы шанс баллотироваться на пост шерифа Шугар-Крик и Кэкстон, но это похоже на то, что дочь шерифа связывает настоящего шерифа".
   СМЕРТЬ ХОДИТ ПО ВАШИНГТОНУ, Джеймс Норман
   Первоначально опубликовано в журнале "Фантастические приключения" , март 1941 года.
   Хотя я единственный марсианский детектив на Земле, это не было причиной для всего Сената Соединенных Штатов вставать и ахать в тот момент, когда я вошел в сенатскую галерею в качестве посетителя.
   Тем не менее меня это порадовало. На мгновение я ожидал, что сотни голосов присоединятся к воодушевляющему хору, кричащему: "Ура Ос-Кару! Оскар! Он один из нас, даже если он марсианин.
   Я скромно прихорашивался. С тех пор как волшебник Ходар неожиданно заставил меня появиться на этой планете во время одного из его шоу на Манхэттене, американский народ полюбил меня своим сердцем. Им нравилось мое изящное пингвинообразное тело ростом четыре фута пять дюймов. Их забавляли мои конические уши, лососево-розовая кожа, цилиндр и вечерний костюм с перьями. Но больше всего им понравился мой нос. Он в форме тюльпана. У него дерзкая расклешенность на конце, как у старомодного граммофонного рожка.
   Внезапно я понял, что внимание Сената и галереи обращено не на меня. Вздох удивления, сначала прокатившийся по собравшимся, быстро превратился в волну парализующего ужаса. Сенатор Томс, говоривший со своего места, резко остановился. Его растерянное лицо повернулось к входу справа от стола Говорящего.
   Дверь распахнулась. Через него прошел невероятный гигантский человек.
   Мужчина прошел по залу Сената резкими, механическими движениями лунатика. Сенаторы на его пути отшатнулись от потрясения.
   Лицо и движения незваного гостя были как у трупа. Его тело, одетое только в рваную рубашку и линялые штаны из утиной ткани, обнажало плоть, которая, казалось, была обескровлена. Его огромная пулеобразная голова дергалась, а мертвые бесцветные губы вжимались в невыразительные щелочки. Ужаснее всего были его глаза - зеленые, сверкающие, немигающие глаза - устремленные на сенатора Томса.
   Из галереи закричала женщина. Другая вцепилась ей в горло и упала на свое место в глубоком обмороке. Внизу, на полу, сенаторы в ужасе застыли возле своих столов.
   Гигантский незваный гость прошел через зал. Он остановился в нескольких футах от сенатора Томса, который все еще стоял у своего стола, его глаза были захвачены завораживающим зеленым ужасом глаз незваного гостя. Незнакомец рывком взглянул вверх на галерею, молча ожидая, словно команды. Затем он снова повернулся к сенатору Томсу и вытащил из-за пояса пистолет. Он выстрелил в упор, пистолет грянул с механической регулярностью... один... два... три... четыре... пять... выстрелов, попавших в беззащитное тело сенатора.
   Незнакомец развернулся и промаршировал назад по залу Сената, как гротескный автомат, исчезая за вращающимися дверями.
   Мгновенно в сенате вспыхнула паника. Мужчины и женщины кричали. Часть галереи встала, ошеломленная хладнокровным убийством, совершенном у них на глазах. Путаница росла, когда люди столпились вокруг павшего сенатора, а другие бросились к двери в погоне за убийцей.
   У меня, конечно, не было ни паники, ни страха. Я совершенно чужд этой эмоции. Но я был сильно возмущен. Пока убийца находился в зале Сената, мое внимание привлекло нечто странное и поразительное. Я заметил очень красивую девушку в нескольких местах справа от меня в галерее. Но я объясню это позже. Это связано с моим носом-тюльпаном.
   "О Боже! Убийство в Сенате!" Ходар Волшебник ахнул.
   Я обратился к Ходару, сопровождавшему меня во время этого визита в Вашингтон. Ходар был явно потрясен. Я видел, что он был одновременно шокирован и зол.
   "Внизу!" Я плакал. "Мы поймаем убийцу. Быстрый!"
   Мы помчались вниз. За шесть месяцев на Земле я привык к разнице в силе тяжести между нашими двумя планетами. Моя большая сила компенсировала дополнительный вес, который мне приходилось нести на Земле. Теперь я двигался так же быстро, как Ходар.
   В коридоре с мраморными стенами этажом ниже толпилась толпа. Затем мы увидели, как полицейский колотил прикладом пистолета в дверь офиса, а вокруг стояла группа бледных нервных мужчин.
   "Открой эту дверь!" - крикнул полицейский.
   - Это кабинет сенатора Эванса, - крикнул кто-то. "Найдите сенатора Эванса. У него есть ключ.
   "Убийца заперся внутри!"
   Полицейский уперся массивным плечом в панель. Крепкий дуб застонал.
   "Один момент. Я открою эту дверь, - сказал Ходар, выходя из толпы.
   Офицер взглянул на меня, вероятно, задаваясь вопросом, был ли я талисманом или чем-то, что он просто вообразил. Затем он посмотрел на Ходара.
   - У тебя есть ключ?
   "Нет. Мне он не нужен, - сказал Ходар.
   Офицер поднял брови. "Что за чертовщина?" - проворчал он.
   Ходар достал из кармана небольшой замшевый мешочек и выбрал из него инструмент странной формы. "Видите ли, - сказал он, - я Ходар. Я эксперт в магии, замках и прочих вещах.
   Прежде чем он закончил говорить, он коснулся замка инструментом, надавил на дверь кончиками пальцев, и она легко открылась. Ходар поклонился, как всегда после представления.
   "Назад, все!" Полицейский посмотрел на толпу.
   Вперед выступил высокий седовласый мужчина. Он кивнул, узнавая Ходара, и поспешил к офицеру. - Я сенатор Эванс, - сказал он. "Это мой кабинет".
   Внезапно из кабинета раздался пистолетный выстрел. Толпа вокруг двери отступила на несколько футов. Тем временем из кабинета доносился странный запах смерти. Мой чуткий нос чувствовал это там, где другие не могли. Я протиснулся мимо двери, а Ходар, полицейский и сенатор быстро последовали за мной. Затем мы остановились как вкопанные, задыхаясь от странной сцены перед нами.
   Сгорбившись за столом, я увидел самое ужасное зрелище, которое я когда-либо видел. Это был убийца. Его остекленевшие глаза потеряли свой зловещий зеленоватый блеск и были обращены вверх, обнажая мертвенно-белую поверхность, похожую на брюхо рыбы.
   В свободной руке болтался дымящийся револьвер.
   - Покончил с собой, - сказал офицер благоговейным голосом.
   В груди мужчины образовалась большая зияющая дыра. Но странно, из раны не шла струйка крови. Было что-то явно странное в состоянии тела.
   Полицейский наклонился, приложив ухо к груди мертвеца. Внезапно он дернулся назад. Его лицо было бледным. Его руки затряслись, и он начал истерически бредить.
   "Застрелился?" он закричал. - Он мертв уже несколько недель! Мертвецы в себя не стреляют... Выпустите меня отсюда...
   Ходар схватил офицера и попытался его успокоить. Полицейский дрался, как бешеный маньяк. Он вырвался и бросился в дверной проем. - Выпустите меня... мертвые не стреляют, - бессвязно закричал он.
   Я протянул руку, коснулся лица мертвеца. Я отдернул руку, словно потрясенный.
   "Этот человек мертв уже несколько недель!" Я задохнулся.
   "Какая?" - воскликнул Ходар.
   "Невозможно! Я только что видел, как этот человек убил сенатора Томса, - сказал сенатор Эванс. - Я видел, как он вбежал сюда. Тот же мужчина. Те же латинские черты. Он только что застрелился. Пистолет все еще дымит. Никто другой не смог бы этого сделать. Дверь была заперта. Других входов нет, а окна зарешечены".
   Я пожала щеголеватой головкой. Я обнюхал мертвеца, позволив моему носу-тюльпану объяснить факты.
   - Он мертв уже шесть недель , - объявил я наконец.
   Обладая совершенным знанием и контролем всех протоковых и внутренних желез, марсиане, подобные мне, сверхчувствительны к запахам. Это был очень странный запах. Сильный. Моя чувствительность такова, что я могу даже указать точный час, когда умер убийца - шесть недель назад.
   Но был один фактор, который я не мог понять. Если этот человек умер шесть недель назад, как он мог застрелить сенатора Томса и себя? Почему из раны на его теле не сочилась кровь?
   - Есть ли на Земле расы людей, о которых ты мне не говорил? Люди без крови? - спросил я Ходара.
   Именно тогда я заметил смятую записку, сжатую в руке мертвеца. Ходар и сенатор Эванс, затаив дыхание, слушали, пока я читал записку.
   Если сенаторы Уильямс, Уорнер, Шок, Ганнес и Эванс появятся в комнате 122 отеля "Байрон" в 20:00, они могут избежать той же участи, что постигла сенатора Томса. Вас предупреждают, чтобы вы не сообщали полиции об этой встрече, иначе сеньор Дамбала не появится.
   Сенатор Эванс трясся, как осиновый лист. - Уильямс, Уорнер, Шок, Ганнес и Томс, - слабо пробормотал он. "Мы Блок шести сенаторов. Я знал это! Я знал, что они попытаются заполучить нас.
   "Но почему?" - спросил Ходар.
   - Законопроект об обороне Пуэрто-Рико, - сказал сенатор. "Мы боролись за него, в то время как какой-то влиятельный интерес пытался его заблокировать".
   "Кто?"
   "Я не знаю."
   Мой быстрый марсианский мозг, который схватывает все проблемы, оформляет их в формулы и решает как таковые, принялся за работу. Я быстро измерил обхват и рост сенатора Эванса, затем сравнил их с красивой фигурой Ходара. Некоторое основное сходство было.
   - Я собираюсь заняться этим делом, - сказал я Ходару. "Я буду использовать свои собственные методы. Но сначала сенаторам придется присутствовать на этой встрече. Вы, сенатор Эванс, не явитесь. Ты останешься в своей квартире...
   У двери поднялся шум. Вошел полицейский инспектор, а за ним стройная девушка со светлыми и гладкими волосами, как падающая вода. Она сделала два шага, взглянула на ужасный труп в кресле, затем покачнулась.
   Сенатор Эванс подбежал к ней. - Все в порядке, Эйприл, - успокаивающе сказал он. - Тебе не следовало сюда приходить. Это ничего для девушки". Сенатор взглянул на Ходара и на меня. - Моя племянница, Эйприл Вудс, - сказал он.
   Девушка быстро взяла себя в руки. Ее потрясенные глаза избегали смотреть на мертвеца. Вместо этого она уставилась на меня. По земным меркам она была очень хорошенькой, хотя у нее не было того выпуклого носа, которого я обычно требую от марсианской красавицы.
   Однако я был странно тронут. Это была девушка, которую я видел раньше в сенатской галерее. Мой тюльпановый нос начал смущающе дергаться, и я покраснел как минимум на два тона розовее. Как я уже говорил, я чувствителен к запахам. На Марсе мы никогда не используем звук для речи - мы используем запахи. В первые несколько месяцев моего пребывания на Земле я обнаружил, что мужчины говорят вещи, о которых они не подозревали. Точнее, редкие оскорбления. Но сейчас Эйприл Вудс говорила что-то другое, что-то страстное.
   "Любовь - опасная любовь!" это то, что Эйприл Вудс говорила мне. Помните, запахи - это слова, и духи Эйприл Вудс были опасным зовом, донесшимся до моего тюльпанового носа. Мне пришлось схватиться за край стола, чтобы держать себя в руках. Я знал, что влюбился с первого запаха, или, как вы, земляне, скажете, с первого взгляда.
   ГЛАВА II
   Сеньор Дамбалла
   Вам может показаться странным, что марсианин с моей внешностью и характеристиками влюбляется в землянку! Правда, для меня это был новый и тревожный опыт. Я обнаружил, что делаю вещи, которые я когда-то считал явно присущими землянам.
   Раз или два Ходар застукал меня за насвистыванием любовных песенок. Однажды я даже сочинил балладу о запахах, чем как-то расстроил горничную, убиравшуюся в нашей квартире. Молодая жена Ходара, Дедри, тоже жаловалась, что я уничтожаю все ее цветы, вырывая лепестки один за другим, говоря: "Она любит меня; Она не любит меня; она меня любит." Такие черты присущи любовнику, даже любовнику-марсианину.
   - Хватит дурачиться, - сказал Ходар. - У вас на руках уголовное дело.
   - У меня есть, - сказал я. - И я буду работать над этим делом с новым энтузиазмом, потому что на карту поставлена жизнь дяди Эйприл Вудс. Возможно, даже Эйприл в опасности.
   Итак, я пошел на работу. Я был готов на все, чтобы спасти Эйприл. Я подумал, может быть, она проявит ко мне некоторый интерес и не будет смотреть на меня как на марсианскую диковинку. Я провел вечер, меняя внешность Ходара, делая ему пластику лица, крася его волосы в нужный оттенок седины, готовя его к моему вечернему плану.
   Когда время приблизилось к восьми, в номере 112 отеля "Байрон" было пятеро землян. Четверо мужчин не хотели приходить, но не осмелились отсутствовать. Это были четыре сенатора: Уильямс, Уорнер, Шок и Ганнес. Пятый человек выглядел как сенатор Эванс, разговаривал как он, но не был им. Он был Ходар.
   Я тоже был там, в полутемном, плохо обставленном гостиничном номере. Ходар принес меня, упакованного в большой чемодан. Он объяснил, что уезжает в свой родной штат, как только закончится встреча с сеньором Дамбаллой.
   Через смотровые отверстия сбоку корпуса я мог слышать и видеть все, что происходило в комнате. Я мог оценить ощутимое, растущее напряжение, охватившее четверых мужчин, пока они ждали.
   По залу расхаживал мужчина средних лет с подобием двойного подбородка и брюшком. Его лысая голова блестела в единственном тусклом свете затененной комнаты. По его нервным жестам и неровной походке я определил его как сенатора Ганнеса.
   - Это чистое безумие, - пробормотал он низким голосом. "Сенаторов запугивают. Надо было позвонить в ФБР, как я хотел.
   Он повернулся к остальным в комнате, наблюдая, согласны ли они. Его нервные глаза перебегали с одного лица на другое, потом на часы.
   Плотный темноволосый мужчина, одетый в свободный твидовый костюм, покачал головой. Он взглянул на часы тем, что произвело на меня впечатление бесстрашным взглядом. Он был сенатором Шоком.
   - Я согласен с Эвансом, - сказал он спокойно, растягивая слова, кивая головой в сторону Ходара. "Нет абсолютно никакого объяснения смерти сенатора Томса в полдень. Это невероятно и фантастично. Мы должны добраться до сути этого".
   Сенатор Вильямс, худощавый, робкий человек, практически скрывшийся из виду в мягком кресле, нервно покачал головой. Я видел, что он изо всех сил старается не вылететь из комнаты в панике.
   "Этот убийца был маньяком, вот что!" - отрезал Ганнес.
   "Молчать", - прервал его сенатор Уорнер. Его острые глаза возбужденно смотрели из-под кустистых коричневых бровей.
   - Кто говорит мне заткнуться? Ганнес воинственно откусил ответ.
   - Тихо, джентльмены, - настаивал Ходар. - Вас пригласили сюда не для того, чтобы терять голову. Сегодня мы уже потеряли одного друга. Давайте посмотрим на это спокойно".
   "Спокойно! Спокойно! Вы видели этот ужасный труп убийцы. Говорю вам, мы должны позвонить в...
   Слова Ганнеса резко оборвались, его рот остался открытым, а лицо застыло от ужаса, когда дверь открылась, и в комнату вошла ужасная фигура.
   "О Господи!" - выдохнул Уильямс.
   Невольно пятеро мужчин в комнате отпрянули, уставившись на ужасного великана, стоящего перед ними. Это было похоже на невероятный безумный сон! Это был тот самый человек, который убил сенатора Томса; тот самый, который направил на себя пистолет; того самого, которого в качестве трупа доставили в окружной судмедэксперт... И вот покойник снова пошел.
   Его громоздкое тело дернулось рывками, закрывая за собой дверь. Плоть была такого же мертвенно-трупного цвета. Под разорванной рубашкой зияла бескровная рана. Бесстрастные зеленые глаза огромного человека смотрели на сенаторов без малейшего признака разума. Автомат, зажатый в его руке, осветил комнату.
   - Я рад, что вы пришли, - сказал здоровяк странно приглушенным голосом, который, казалось, противоречил его огромному телосложению. - Сеньор Дамбала доволен.
   Из своего тесного укрытия я мог видеть, что Ходар пришел в себя первым. Я видел, что он пытался хоть как-то разобраться в ситуации. Будучи волшебником, Ходар занимался черными искусствами, и ходячий труп пробудил его профессиональные инстинкты.
   - Вы Дамбалла? он спросил.
   "Конечно", - последовал приглушенный ответ.
   Ходар спокойно закурил. "Что это?" он спросил. "Маскарад? Кто, черт возьми, сделал тебя похожим на человека, который застрелил сенатора Томса?
   Здоровяк несколько натянуто пошевелился. Его автомат повернулся в сторону Ходара.
   - Я застрелил сенатора Томса, - последовал приглушенный ответ. "Я не маскарад. Я сеньор Дамбала. Я живой мертвец. В моей власти поднимать людей из могилы, чтобы они служили мне".
   "Зомби!" Ходар задохнулся.
   "В яблочко."
   "Это невозможно! Я не поверю! - воскликнул сенатор Уильямс. Его губы дрожали, и он соскользнул обратно в кресло.
   - Как ты сюда попал? - вмешался Ходар. - Ты застрелился сегодня днем!
   - Зомби не может умереть, - усмехнулся сеньор Дамбала.
   "Ну и в чем смысл этой попытки террора? Что вы хотите от нас? Сенатор Шок нетерпеливо воскликнул.
   Здоровяк перевел взгляд на Шока. Хотя выражение его застывшего лица оставалось немым и загадочным, в его зеленоватых глазах вспыхнул пронзительный свет.
   "Смысл этого, - сказал он, - в том, чтобы предупредить вас. Смерть в сенате сегодня была предупреждением. Понятно, что вы, пятеро сенаторов и тот, кто погиб, готовитесь внести в Сенат законопроект о защите Пуэрто-Рико. Вы предлагаете правительству купить долину Эстабан для военного аэродрома и подземных ангаров. Этот законопроект не должен быть внесен !"
   - Боюсь, вы не можете выступать против всего Сената Соединенных Штатов, - сказал Ходар. "Если один из нас в блоке шести сенаторов не представит его, это сделает кто-то другой. Что ты собираешься с этим делать?"
   Сеньор Дамбала на мгновение задумался. - Вы видели, как умер сенатор Томс?
   "Да."
   "Он собирался внести законопроект - и тут его забрала смерть", - сказал сеньор Дамбалла после драматической паузы. "Каждый раз, когда сенатор вносит этот законопроект, один из моих зомби останавливает его первым".
   Сенатор Шок сердито выступил вперед. - Нельзя так запугивать Сенат! воскликнул он. - Я, например, этого не допущу. Я увижу тебя проклятым первым!
   "Так?" Сеньор Дамбалла спокойно смотрел на сенатора, наблюдая за ним невыразительными холодными зелеными глазами. Затем, почти как машина, он направил пистолет в сторону Шока и нажал на курок.
   Шок отшатнулся перед лицом взрыва и скользнул в кресло, гротескно расставив ноги. Между его глаз сочилось круглое пятно крови. Его руки безвольно соскользнули на пол рядом с креслом, а глаза смотрели в пустоту.
   Сеньор Дамбалла сделал паузу, позволив сцене впечатлить остальных в комнате. Затем он отодвинулся назад, так что его автомат накрыл остальных. Мгновение спустя потрясенная тишина, наступившая после приглушенного взрыва пистолета огромного человека с глушителем, была нарушена истерическим криком сенатора Ганнеса.
   "Он собирается убить нас всех! Он сумасшедший! Он убьет нас!"
   В своем укрытии я тоже подумал, что этот человек сошел с ума. Но меня беспокоило другое. Это был смешанный запах, который я идентифицировал с сеньором Дамбаллой. Это был не длинный мертвый труп, с которым я столкнулся ранее днем. Это был сбивающий с толку, нечеловеческий запах.
   Внезапно Дамбалла посмотрел на Ходара и направил пистолет на Волшебника. - Я должен убить еще одного, - спокойно объявил он. "Этот человек не сенатор Эванс. Он самозванец!" Его пальцы крепко сжали спусковой крючок.
   Из своего укрытия я поднял ужасный грохот, крича и стуча по чемодану. Я знал, что если сеньор Дамбалла отвлечется, он может направить свой пистолет на источник беспокойства. Я приветствую пули. Вся взрывчатка калибра меньше противотанкового .23 мм просто рикошетит от моей плоти из-за плотности и компактности моих марсианских мускулов и кожи.
   С молниеносной реакцией Ходар бросился в бой. Он бросился к обезумевшему зомби, протягивая руки, чтобы выхватить пистолет. Его пальцы сжали дуло пистолета, сбив его с ног, когда пуля вонзилась в пол.
   Другой кулак зомби выгнулся и с оглушительным ударом врезался в череп Ходара. Ходар ошеломленный соскользнул на пол.
   Бедлам свирепствовал в комнате следующие несколько мгновений. Остальные сенаторы, Уильямс, Уорнер и Ганнес, похоже, пришли в себя. Они вскочили со своих стульев и смешались в драке, хватая и колотя сеньора Дамбаллу.
   Дамбала возвышался над ними, как гротескный непобедимый великан. Он схватил Уорнера, встряхнул его, как крысу, и швырнул в Уильямса. Двое мужчин рухнули на пол. Ганнес споткнулся о двух своих коллег и упал к ногам великана. Рывком сеньор Дамбалла схватил свой автомат, выпавший из его руки, и вырвался из хватки, которую один из сенаторов закрепил на его ноге. Потом он ушел, хлопнув дверью за собой.
   Затем последовал период недоверчивой тишины, нарушаемой только тяжелым дыханием, когда сенаторы пришли в себя. Затем один за другим они уставились на Ходара, который задумчиво вытирал окровавленный висок. Ходар ответил тем же взглядом и криво улыбнулся.
   "Кто ты, черт возьми, такой, если ты не Эванс?" - пробормотал сенатор Уильямс.
   Ходар улыбнулся, подошел и освободил меня от негабаритного чемодана, а затем представил меня испуганным сенаторам.
   - Я Ходар Волшебник, - сказал он. - Это Оскар, марсианский детектив, который работает над этим делом. Я занял место сенатора Эванса на этой встрече с сеньором Дамбаллой.
   "Оскар!" - выдохнул сенатор Ганнес, выпучив глаза. - Боже мой, почему ты нас не предупредил?
   Я разгладила свою марсианскую одежду - черные фалды и белый перед, как вечерний костюм, но из перьев, которые я могу снять по желанию. Я бросил быстрый взгляд на различных сенаторов.
   - Кто-нибудь из вас признал тот факт, что Ходар не был сенатором Эвансом? - спросил я в своей лучшей ищущей манере.
   Уильямс покачал головой и посмотрел на других сенаторов в поисках подтверждения. "Я думал, что это Эванс. Он - вылитый Эванс, а я знаю Эванса много лет, - сказал он.
   - Здесь есть что-то очень таинственное, - отрезал я. "Есть утечка. Если вы, мужчины, не узнали Ходара, то как же сеньор Дамбала увидел сквозь маскировку ? Только один человек знал, что сенатор Эванс не придет на эту встречу, - это был сенатор Эванс!
   ГЛАВА III
   Инкорпорейтед Девелопментс
   В три часа утра мы скорчились в тенистой тишине портика Библиотеки Конгресса, наши глаза были прикованы к движениям сторожа, который обходил территорию.
   - Мне не нравится это дело, - прошептал Ходар. - Я думаю, нам следует забыть об этом и вернуться и проверить сенатора Эванса.
   "Тсс! Вот он, - ответил я. Я вовсе не винил Ходара в том, что он отказался от моего последнего предприятия. Мы собирались заняться новым видом кражи со взломом. Мы собирались проникнуть в библиотеку Конгресса глубокой ночью.
   Я подкрался к главной двери, а Ходар следовал за мной по пятам. Ходар немного поколебался, но в конце концов сдался. Он повозился с замком за мгновение до того, как бронзовая дверь бесшумно распахнулась. Мы вошли и закрыли за собой дверь.
   - Мне это совсем не нравится, - сказал Ходар. "Это не законно".
   Я возился с маленькой карманной лампой, осветив лучом сводчатый интерьер библиотеки. - Это единственное место, где мы можем получить информацию, которая мне нужна прямо сейчас, - прошептала я. "Преступление похоже на научный эксперимент, то есть на дедукцию преступления. Чтобы разобраться в этом деле, я настаиваю на том, чтобы знать всю подноготную".
   - Но это просто, - сказал Ходар. "Кто-то хочет помешать правительству купить долину Эстабан, чтобы она не использовалась как военный аэропорт. Вероятно, иностранное правительство.
   Я пожал щеголеватыми плечами и начал подниматься по лестнице на третий этаж, где, как я знал, хранятся нужные мне файлы. "Вот в чем подвох, - терпеливо объяснил я. - Им не нужен аэропорт в долине Эстабан, но они, похоже, не возражают, если правительство построит аэропорт где-нибудь еще на острове.
   Достигнув третьего этажа, Ходар и я разделились, каждый из нас очень методично просматривал разные наборы файлов, касающихся Пуэрто-Рико. Благодаря моему научному способу усвоения знаний я закончил свою работу гораздо раньше, чем Ходар. В оставшиеся до утра часы я был занят составлением подробной записки для главного библиотекаря, изобретая совершенно новый и более научный метод каталогизации материала, который я придумал спонтанно.
   За несколько минут до того, как библиотека открылась для публики, мы с Ходаром выскользнули незамеченными и сели в утреннее такси.
   Ходар устало вздохнул. "Нашел немногое, - сказал он. "Долина Эстабан кажется хорошей землей сахарного тростника".
   Я дал Ходару адрес. - Это знакомо? Я попросил. "Puerto Rican Developments Inc., Делавэр-авеню, 48, Вашингтон, округ Колумбия. Кажется, они также проявляют некоторый интерес к долине Эстабан".
   "Это американская фирма!" - сказал Ходар. "Мой лорд, эта штука запуталась. Зомби, девелоперские компании, аэродромы! Этот зомби-бизнес выводит меня из себя. Зомби или ходячие трупы могут быть настоящими, а могут и нет. Некоторые авторитетные специалисты были свидетелями обрядов вуду на Гаити и в Пуэрто-Рико, которые возвращали мертвых к жизни. Дамбалла, например, - это название амулета вуду, используемого в ритуалах".
   Наше такси завернуло за угол, приближаясь к Делавэр-авеню.
   "Что делает зомби, когда оживает?" Я попросил.
   Щеки Ходара покраснели, как бы признавая, что, хотя он и не хочет верить своим словам, он не может сдержаться. - Зомби, когда их оживляют, - медленно сказал он, - не имеют ни разума, ни собственной воли. Они никогда не едят, никогда не спят и не пьют. Они рабы, подчиняющиеся только командам человека, который вернул их к жизни. Армия зомби будет почти непобедима на поле боя, потому что они не чувствуют боли, не нуждаются в припасах и могут быть убиты только одним способом - серебряной пулей в сердце".
   Некоторое время я молчал, потому что смотрел на озадаченные морщины на лбу Ходара.
   - Вот что меня заводит, - сказал Ходар. "Как зомби, убивший сенатора Томса в Сенате, застрелился? Как он вернулся к жизни во второй раз после того, как его увезли к коронеру, и кто его контролировал?
   Я выудил в кармане небольшой предмет и передал его Ходару. - Вот как он умер, - сказал я.
   Ходар задохнулся. "Серебряная пуля!"
   - Да, - добавил я. - Я взял его в офисе сенатора Эванса. Он проник в грудь зомби, сердце и вышел из его спины".
   Ходар недоверчиво уставился на пулю. - Как он вернулся во второй раз? воскликнул он. "Это невозможно! Тем не менее, мы видели его в номере отеля. Но это все равно невозможно! Зомби не оживают второй раз!"
   - Именно это я и надеялся, что ты скажешь, - ответил я. Я позволил улыбке играть на моем лице; улыбка такая же загадочная и понимающая, как улыбка Моны Лизы.
   Наше такси подъехало к бордюру у входа в один из немногих небоскребов Вашингтона. Потоки офисных девушек и деловых мужчин, идущих на работу, расступались, пропуская нас. Некоторые немного нервничали, недоумевая, почему Ходар не держит меня на привязи. Другие приподнимали шляпы в отношении моих широко распространенных детективных талантов.
   Мгновением позже мы уже были на шестом этаже, ожидая в приемной офиса Puerto Rican Developments Inc. Затем дверь внутреннего кабинета открылась. Нас встретил темноволосый узкоголовый мужчина худощавого телосложения.
   - Я сеньор Васкес, - сказал он, подозрительно глядя на нас. "Что я могу сделать для вас?"
   Как обычно в таких ситуациях, Ходар вышел вперед. "Я хочу интервью", - прямо сказал он, предъявляя свою карточку.
   Сеньор Васкес потрогал прядь усов. - У меня мало времени, - сказал он. "Что это?"
   - У вас есть интерес к долине Эстабан, - сказал Ходар. "Каково ваше мнение о законопроекте об обороне Пуэрто-Рико? Как вы думаете, есть ли какая-то связь между смертью сенаторов Томса и Шока и законопроектом?
   Сеньор Васкес печально покачал головой. - Сенаторы, - сказал он. - Ах, это очень грустно, не так ли?
   - А долина Эстабан?
   -- Я могу только высказать вам мнение о моей компании, -- сказал сеньор Васкес. "Мы - компания, зарегистрированная в соответствии с американским законодательством. Некоторые из владельцев, как и я, пуэрториканцы. Некоторые американские. Мы заинтересованы в американской обороне, но считаем, что для военного аэродрома в Пуэрто-Рико есть более подходящие места, чем долина Эстабан. Мы считаем, что долина Эстабан имеет большую ценность для выращивания".
   "Выращивание?" - отрезал Ходар.
   "Да. Компания развития, мы производим сахар, знаете ли.
   В кабинете зазвонил телефон. Сеньор Васкес учтиво поклонился и пошел отвечать. - Думаю, это все, - сказал я Ходару. "Пойдем."
   "Все?" - воскликнул Ходар. "Я хотел бы сломать ему челюсть, чтобы выбить немного жира из его суставов!"
   Мы поспешили из кабинета. Когда я обогнул дверной проем в коридор, я врезался в крупного человека. Мы оба рухнули на пол в вихре марсианских рук и землянских ног. Толстяк с трудом поднялся на ноги, аккуратно вставил монокль в правый глаз и уставился на меня.
   В ужасе от увиденного; мое тело в форме пингвина, тюльпановидный носик, конические уши и щеголеватый цилиндр, он снова уронил свой монокль. "Вердамм!" - воскликнул он. Затем он развернулся и исчез в офисе Пуэрто-Рикан Девелопментс Инкорпорейтед.
   На лице Ходара появилось любопытное выражение. Он как будто не заметил, что я лежу на полу.
   - Я видел этого человека раньше, - сказал он. "Очень знакомое лицо. Позвольте мне разместить его. Да, это было в Берлине четыре года назад. Он был важным агентом одного из иностранных правительств".
   "Именно поэтому нам есть чему поучиться у сеньора Васкеса", - заметила я, поднявшись и сдерживая гнев из-за того, что меня так жестоко сбили с ног.
   Когда мы достигли уровня улицы, мы услышали, как продавцы новостей продают дополнительный выпуск. У меня всегда были проблемы с расшифровкой заголовков, которые они выкрикивали, но на этот раз и Ходар, и я были совершенно потрясены тем, что услышали.
   "ВАКТРА! ВАКТРА! ТРЕТИЙ СЕН-А-ТОР МОЙДЕРЕД.
   "Эй, парень!" - крикнул Ходар одному из газетчиков.
   Через мгновение мы уже читали поразительную историю смерти сенатора Уильямса:
   "Сенатор Эдвард Уильямс из Монтаны (Германия) был убит в своем гостиничном номере сегодня рано утром", - прочитал Ходар вслух. "Подробности преступления не были обнародованы властями, за исключением простого упоминания о связи его смерти с сенсационным убийством сенатора Томса в сенатской палате вчера днем и обнаружением тела сенатора Шока в другом гостиничном номере прошлой ночью.
   "Жесткая полицейская цензура скрыла всю информацию о местонахождении убийцы сенатора Томса. Агенты ФБР и Секретной службы Соединенных Штатов были полностью ответственны за это дело, и нам намекнули, что Департамент Секретной службы привлечет к услугам знаменитого детектива Оскара Марса".
   Ходар отложил газету и посмотрел на меня, словно спрашивая - где теперь, Шерлок?
   "Столько людей приходится убивать только потому, что долина Эстабан хороша для выращивания сахарного тростника", - заметил я.
   - Вам не кажется, что пришло время увидеть сенатора Эванса? - спросил Ходар. - Есть несколько вопросов, которые он должен объяснить, а, Оскар?
   Я задумчиво кивнул. На самом деле я был не так спокоен внутри, как указывала моя твердая фигура. Я откровенно волновался за сенатора Эванса и еще больше за его племянницу, красавицу Эйприл Вудс.
   Ее жизнь и так была достаточно беспокойной. Сирота после мировой войны, она потеряла все следы своей семьи и выросла в Англии. Затем, несколько месяцев назад, случайная публикация фотографии сенатора Эванса в провинциальной британской газете свела дядю и племянницу вместе. Я лично не хотел, чтобы это счастье было разрушено, если позволить пуле какого-нибудь убийцы пронзить сердце сенатора или обнаружить, что сенатор Эванс был втянут в какой-то антиамериканский заговор, как подозревал Ходар.
   Но у меня был план. На данный момент я чувствовал, что сенатор Эванс и Эйприл в безопасности. Я хотел добиться некоторого прогресса в распутывании этой фантастической криминальной волны, прежде чем снова увидеть Эйприл. Она была из тех девушек, которые восхищались крупными успешными мужчинами, такими как ее дядя. Если бы я раскрыл это дело, она, естественно, восхитилась бы мной.
   - Сначала мы предстанем перед секретной службой, - сообщил я Ходару. "Я верю, что могу помочь правительству, и они могут помочь мне".
   - Я все еще думаю, что нам следует увидеться с Эвансом, - проворчал Ходар.
   * * * *
   Лейтенант Три из отдела секретной службы яростно покачал головой и встал, скрестив ноги, перед Ходаром и мной. Мы были одни в его кабинете. Мы спорили минут пятнадцать.
   "Я не поверю во всю эту чепуху о зомби, пока не увижу", - категорически заявил он. "Конечно, я не думаю, что ты шутишь, но я просто не могу это проглотить".
   - Но я видел это, - вмешался Ходар.
   Лейтенант Три быстро взяла трубку. - Дайте мне морг, - рявкнул он в трубку. "Быстрый!" Лейтенант прислонился к столу, глядя на нас. Это был худощавый мужчина с суровым взглядом.
   В трубке пропищал голос. Лейтенант Три внимательно слушал, потом бросил телефон в держатель и повернулся к нам. "Этот мертвый парень, убийца Томса, еще не вышел из морга, - сказал он. "Был там все время".
   Мы с Ходаром ахнули, едва веря своим ушам.
   - Но мы видели его прошлой ночью в отеле "Байрон"! Он застрелил сенатора Шока! - воскликнул Ходар.
   - Послушайте, - сказал Дерево, - я не знаю, что вы видели. Ты должен быть высококлассным оперативником, Оскар, но этот труп пролежал здесь всю ночь. Кроме того, коронер сообщает, что он мертв уже шесть недель. Тоже забавный случай - совсем не разваливается. Но я не понимаю, как труп может пройтись по Сенату, убить кого-то, а потом покончить жизнь самоубийством!"
   - Клянусь, я видел это, - мрачно настаивал Ходар.
   Лейтенант Три нетерпеливо щелкнул кулаком другой руки.
   "А как насчет того, чтобы подделать этих зомби?" он спросил.
   Ходар повернулся ко мне, зная, что если бы была какая-то подделка, попытка сделать что-то похожим на мертвую плоть, когда это не так, мой чувствительный тюльпановый нос бы это заметил.
   Я немного обрадовался этому признанию своих способностей. -- Прошлой ночью, когда мы были в отеле "Байрон", -- начал я, -- я знал о...
   Снова зазвенел телефон, прерывая меня.
   "Это что?" - крикнула в трубку лейтенант Три. "Зомби! Частный совет! Информация о них в Джорджтауне. Что это за адрес, - на секунду лейтенант сделал пометку в своем блокноте, - скажите, кто это звонит?
   Внезапно раздался щелчок, указывающий на то, что линия оборвалась. Лейтенант Три бросила трубку. "Боже мой, - выругался он, - больше зомби! В Вашингтоне их полно. Должно быть, они ввозят их целыми вагонами.
   Не прошло и пяти минут, как лейтенант, Ходар и я неслись по городу в ревущей сиреной специальной правительственной машине. Лейтенант Три даже не побеспокоился о обычном шофере. Он сел за руль и с головокружительной скоростью повел машину в сторону пригорода Джорджтауна.
   - Ты знаешь, где этот адрес? - спросил Ходар.
   Дерево мрачно кивнуло. "Ага. Это место Эванс только что арендовал для своей племянницы. Еще не починил.
   - Эванс... - выдохнул я. Внезапное чувство страха, что-то обычно столь чуждое моим марсианским венам, пронзило меня. Я столкнул надежду с надеждой на то, что если Эванс приехал сюда, то Эйприл не пришла. Я не знал, смогу ли я вынести перспективы ее в опасности.
   - Ты не можешь наступить на него, - рявкнул Ходар.
   Лейтенант Три вдавила педаль газа в пол. Большая машина катилась, как безжалостная сила, шины с визгом цеплялись за дорогу.
   Я почувствовал легкое облегчение, когда мы наконец промчались по окаймленным деревьями улицам Джорджтауна. Я почти не замечал прекрасных старинных особняков южного типа, отличающих пригород Вашингтона; мои нервы были на пределе.
   Мгновение спустя лейтенант Три свернул на подъездной дорожке усаженного деревьями поместья. Место было приятно красивым в полуденном солнечном свете. Старомодный трехэтажный дом, судя по строительным лесам вокруг, находился в ремонте.
   Лейтенант резко остановил машину у двери. Ходар и я были в одно мгновение. - Похоже, вокруг никого нет, - сказал я, одним быстрым взглядом обводя пустынную территорию, крыльцо и малярные леса. Ходар постучал в дверь, и мы стали ждать, наши нервы были напряжены и напряжены.
   "Не принимайте близко к сердцу. Это может быть ловушка, - прошипел лейтенант Три. Он вытащил пистолет из кобуры на плече и взял его в руку.
   Атмосфера напряжения царила в помещении, пока Ходар не постучал снова. Внезапно дверь распахнулась внутрь под давлением его руки. Ходар раздвинул ее пошире и заглянул внутрь. Внезапно его рука прижалась ко рту в невольной попытке подавить крик ужаса.
   Тело сенатора Эванса валялось на лестнице прямо за дверью. Его тело лежало лицом вниз, ноги и руки были причудливо расставлены, пальцы одной руки сжимали перила, как будто он пытался подняться по лестнице. Его седые волосы и затылок были перепачканы кровью - вся макушка его черепа была вдавлена, как разбитая яичная скорлупа.
   "Святые пророки! Остается только двое!" Лейтенант Три ахнула.
   - Д-два? Ходар запнулся.
   "Живы сенаторы!" Дерево сердито выругалось.
   ГЛАВА IV
   Зомби Инкорпорейтед
   Я даже не удосужился остановиться перед изуродованным телом сенатора Эванса. Я больше не стремился раскрыть преступление. Моя работа заключалась в том, чтобы предотвратить дальнейшие несчастья. Я нашел телефон в прихожей. Это было связано.
   Позвонив в апарт-отель сенатора Эванса в Вашингтоне, я с большим облегчением узнала, что к телефону звонит Эйприл Вудс. Она была в безопасности, слава Богу! Тогда я сообщил ей эту новость, как мог. Ее голос сорвался, и я понял, что она плачет. Этого и следовало ожидать от женщины.
   - Послушай, Эйприл, - сказал я. "Мы должны действовать быстро. Ради вашего дяди и всего, что он отстаивал в американском сенате, я хочу, чтобы вы мне помогли. Немедленно отправляйтесь в квартиру Волшебника Ходара. Расскажите его жене, Дедри, что случилось. Затем вы вдвоем должны вызвать сенаторов Уорнера и Ганнеса к Ходару. Это вопрос жизни и смерти".
   Закончив звонить, я вернулся в криминалистическую комнату. Лейтенант Три перевернул тело мертвого сенатора, тщательно отметив исходное положение. Он занимался своими делами с натренированной точностью ученого; снятие отпечатков пальцев, измерение степени и размера смертельного удара, взятие образцов крови на предметном стекле.
   - Сомневаюсь, что это сильно поможет, - заметил Ходар. "Возможно, это закончится тем, что вы обнаружите, что это сделал мертвый зомби".
   "К черту зомби!" - пробормотало Дерево.
   Внезапно на меня подействовало что-то странное. Странный запах ударил мне в нос. Это был не запах только что пролитой крови; адреналиновый запах страха, который, как я понял, исходил от желез внутренней секреции сенатора Эванса. И это был не второй отчетливый запах, который я обнаружил в комнате - странный запах зомби. Это было что-то еще, что заставило мою голубую марсианскую кровь пульсировать в моих венах. Честно говоря, я был озадачен. Запах был знакомым. Он был на кончике моего носа, но я не мог его определить.
   Но в следующий момент я перестал ломать голову. Лейтенант Три вытащил письмо из нагрудного кармана мертвеца.
   "А, Пуэрто-Рикан Девелопментс, Инк.", - присвистнул он, прочитав фирменный бланк. Затем его брови нахмурились от внезапного удивления. "Парень, у него удар, как у 16-дюймового пистолета".
   Я просмотрел тщательно отпечатанную страницу и сам немного ахнул. Это читать:
   достопочтенный Сенатор Эванс:
   Принимая во внимание интересы американской нации, инженеры нашей компании провели исчерпывающее обследование долины Эстабан, и их выводы указывают на то, что места, которые мы указали для вас в предыдущей переписке, менее пригодны для использования в военных целях. Поскольку компания Puerto Rican Developments, Inc. сделала первоначальный шаг к покупке этой территории для сельскохозяйственных целей, мы можем понести значительные убытки, если законопроект о защите будет принят в его нынешнем виде. Чтобы устранить любые неудобства, которые могут возникнуть у вас при смене вашей нынешней должности, наше первоначальное предложение в размере 50 000 долларов все еще остается в силе.
   Искренне,
   Сэр Эмануэль Васкес
   Я помял письмо, убедился в дате - четыре дня назад - записал запах, который я идентифицировал с запахами желез, которые уже были занесены в каталог как принадлежащие сеньору Васкесу. - Нам лучше поспешить обратно в город, - сказал я. - Думаю, следующим шагом мы найдем следы человека с моноклем... Если наши два сенатора будут еще живы, когда мы туда доберемся!
   * * * *
   - О, если бы судьба была так жестока, - пробормотал я. " О нравы, о tempores !" как гласит латинская фраза. Вернувшись в квартиру Ходара, Эйприл Вудс позволила мне взять ее за руку, чтобы на мгновение соединиться с ней в цифровом блаженстве. И все же по тонкому аромату ее крошечных желез я знаю, что ее прикосновения не были любовными.
   Она позволила мне утешить ее, но по-прежнему смотрела на меня как на милую живую диковинку, которую Ходар должен держать на привязи. Я нашел ее красоту затаившей дыхание. Я даже нашел несколько тонких черт в ее маленьком прямом носике. И я был тронут до глубины души тем, как она плакала. Таким образом, я снова поклялся, что продемонстрирую себя таким же способным человеком, как лейтенант Три или сенаторы Уорнер и Ганнес, которые также находились в квартире с нами.
   Конечно, в данный момент я вряд ли мог считать двух сенаторов опасными соперниками. Похоже, старики в Америке пугаются гораздо больше, чем молодые.
   Сенатор Ганнес расхаживал взад и вперед по комнате в нервном возбуждении. Его румяные щеки взволнованно надулись, и его не беспокоило, что Ходар и его хорошенькая жена Дедри изо всех сил стараются успокоить Эйприл Вудс.
   - Я потребую Сената провести расследование в отношении Секретной службы и ФБР, - сказал он, сердито глядя на лейтенанта Три. "Некомпетентный! Какую защиту мы получаем? Ба!"
   - Хорошо, сенатор. Но успокойся, - настаивал Три.
   "Тихо!" Сенатор Уорнер вскочил на ноги и зашагал рядом со своим коллегой. Его нервные, бегающие глаза метнулись из-под косматых бровей к двери, как будто он ожидал, что пара ужасных зомби войдет в любой момент. - Я настаиваю на том, чтобы мы были должным образом защищены, - хрипло крикнул он. - Мне нужны телохранители - национальные гвардейцы.
   - Послушайте, - твердо сказал лейтенант Три. - Можешь спать в оружейной, если это поможет. Но прямо сейчас, как насчет того, чтобы помочь нам? Вы получали такие письма?"
   Лейтенант Три сунул Ганнесу письмо, которое мы взяли из кармана сенатора Эванса. Реакция Ганнеса была мгновенной. Его глаза вылезли из орбит, и он отчаянно оттолкнул письмо.
   - Давай, разливай! - отрезало Дерево.
   - Это письмо, - выдохнул Ганнес. "Они такие же!"
   - Значит, у тебя есть, - вмешался я. - Я так и подозревал. И сенатор Уорнер тоже получил. Каждый сенатор в блоке шести сенаторов получил по одному, а?
   - Это были взятки, - дрожащим голосом ответил Уорнер. - Но мы не собирались их брать.
   - И кто-нибудь приходил поговорить с вами об этом? - спросил я внезапно.
   Оба сенатора выглядели потрясенными. Затем Уорнер кивнул. "Да. Мужчина с иностранным акцентом. Он носил монокль", - сказал Уорнер.
   - Чего он хотел? - потребовало Дерево.
   "Он сказал нам, что будет лучше принять это предложение", - ответил Уорнер.
   "Как его звали?"
   - Не знаю, - пробормотал Уорнер.
   Я кивнул лейтенанту и Ходару, призывая к личной беседе на кухне. "Что-то подсказывает мне, что мы должны заняться еще одним причудливым взломом", - сказала я, тепло краснея, когда Эйприл прошла через кухню к холодильнику.
   "В настоящее время?" - спросил Ходар.
   "Нет. После ужина. Лейтенант Три, предлагаю вам остаться здесь или пойти вместе с сенаторами и двумя женщинами. Зомби может быть больше. Мы с Ходаром позаботимся о Пуэрто-риканской девелоперской компании... Я думаю, мы кое-что продвинулись, а?
   Лейтенант Три коротко кивнул. Он вытащил из заднего кармана черный служебный автомат и вложил его в руку Ходара. "Лучше возьми это. Я держу номер 2, - сказал он, постукивая по выпуклости под левой подмышкой.
   * * * *
   - Если у них здесь есть охранная сигнализация, я не могу ее найти, - прошептал Ходар, открывая засовы сложных замков, удерживающих внутреннюю дверь офиса Пуэрто-Рикан Девелопментс Инкорпорейтед.
   - То, что у них есть, вероятно, будет в сейфе, - сказал я.
   Ходар оттолкнул меня, крепче сжал свой пистолет и осторожно прошел в темный кабинет. Место было безлюдным. Я подбежал к окну и закрыл жалюзи, прежде чем включить карманный фонарик. Узкий луч фонарика осветил комнату, покрытую толстым ковром, широкий шикарный письменный стол, картотечный шкаф за ним и настенный сейф.
   - Хорошо, - сказал Ходар. "Это безопасно для нервов".
   Встав на колени возле сейфа, он снял перчатки и натер кончики пальцев левой руки наждаком, стерев кожу до тонкого покрытия. Затем ватой он протер кончики пальцев бензиловым спиртом, в результате чего нервные окончания стали более чувствительными.
   Он медленно повернул шкалу сейфа... влево... дважды вправо... влево. Кончики его пальцев впитывали каждое движение тумблеров внутри. Затем он выпрямился, потянул ручку двери и распахнул толстую стальную панель.
   "Мои пальцы чувствуют, как будто они могут прочитать отпечатки на бумагах в этом сейфе", - усмехнулся Ходар.
   Не обращая внимания на приподнятое настроение Ходара, я потянулась и вытащила простой конверт из плотной бумаги с пометкой ESTABAN. Разложив содержимое на полу между нами, я взволнованно пролистала бумаги. Эти бумаги были динамитом. Я понял это мгновенно.
   Там была карта долины Эстабан. Там было подробное геологическое описание - не почвы, а месторождений полезных ископаемых под землей.
   "Смотреть! Ходар!" - прошептал я, внезапно переведя дыхание. " Ртуть... Огромное месторождение ртути в Эстабанской долине !" Потом я открыл еще одну бумагу. "Здесь! Отто Бимлер... Это письмо от Бимлера, в котором он инструктирует Девелопментс Компани предложить взятки в размере 300 000 долларов и более, чтобы получить эту долину... Кто вообще такой Бимлер?
   "Б-господи!" Ходар запнулся. "Бимлер! Человек с моноклем! Теперь ясно как божий день. Бимлер - нацистский агент. Puerto Rican Developments Inc., вероятно, представляет собой прикрытие, состоящее из американских и пуэрто-риканских представителей пятой колонны. Правительство Бимлера контролирует его.
   "Если их оценка запасов ртути на островах верна, это означает, что Италия и Испания больше не владеют мировыми запасами ртути. Нацисты хотят этого. Вот почему они не хотят, чтобы инженеры армии США начали рыть подземные ангары в долине Эстабан. Наши инженеры перебежали бы ртутную жилу точно так же, как стреляли".
   На мгновение и Ходар, и я были поражены удивительными углами этого международного сюжета. Вот мы и ошеломленно уставились друг на друга, а между нами лежало поразительное доказательство невероятного заговора, направленного в самое сердце американской обороны.
   - Пошли, - сказал Ходар. "Давайте убираться отсюда немедленно. Это дело ФБР".
   Мы поспешно упаковали корректуру обратно в манильскую папку. Затем, внезапно, я напрягся и обернулся при подозрении на звук. Когда я направил фонарик на дверь, моя челюсть, по крайней мере та маленькая челюсть, которой обладает марсианин, от изумления отвисла.
   Дверь была распахнута. Вспыхнул свет, ярко вспыхнув в комнате, открыв трех гигантских зомби, толпящихся в дверном проеме. Их мертвенно-белая, пахнущая трупами плоть тошнотворно сверкала на свету. Их зеленые невыразительные глаза смотрели на нас с фантастической пустотой.
   Боюсь? Я не боялся, но я волновался. Мы с Ходаром отступали шаг за шагом, а ходячие мертвецы приближались к нам, словно безжалостные существа из другого мира, который не является ни мертвым, ни живым.
   - Похоже на слишком раннюю кульминацию, - мрачно пробормотал Ходар.
   Внезапно он выхватил автомат и выстрелил в упор в первого зомби. Пистолет отступил назад, выпустив ревущий взрыв пламени, вонзив тяжелую свинцовую пулю в обнаженную грудь мертвого ходячего. Зомби отлетел назад в ужасающей тишине. Четырехдюймовая рана разорвала его грудь, и из нее не текла кровь.
   Я видел, как рука Ходара начала дрожать, волосы на затылке встали дыбом. Я мог видеть, как он изо всех сил пытался контролировать свои нервы. Потому что раненый зомби врезался в своих товарищей, а затем снова двинулся вперед, маршируя на нас жесткими механическими шагами.
   "Я с ума схожу!" - хрипло закричал Ходар. "Безумный! Безумный! Это то что!" Он дико расхохотался, нажимая на спусковой крючок своего пистолета, заливая раскаленным свинцом мертвецов, которые не хотели умирать.
   Первый зомби протянул руку. Ходар выпустил свою последнюю пулю. Он разорвал руку зомби, свернув рыбье брюхо назад, когда лемех вспарывает землю. Затем Ходар с проклятиями швырнул ружье в лицо мертвецу.
   Я схватил настольную лампу и замахнулся ею, как летучей мышью, в середину второго зомби. Затем я увидел, как Ходар упал. Мертвецы были среди нас, избивая нас дубинчатыми кулаками, отбивая с методичной, бесстрастной смертоносностью.
   Даже поразительная плотность моей кожи и тяжесть костяка не помогли. Меня повалили на пол и десяток раз ударили дубинкой. Я почувствовал, как мои чувства пошатнулись; знал, что меня бьют до потери сознания...
   ГЛАВА V
   Ходар - зомби
   Дневной свет просочился под мои веки и дал мне повод открыть их. Я понял, что прихожу в сознание, хотя понятия не имел, где нахожусь и как долго находился в этом состоянии.
   Потом я узнал еще кое-что. Я обнаружил, что марсианин обладает многими человеческими качествами, среди которых способность терпеть раскалывающуюся головную боль и похмелье. Боль была настолько мучительной, что я не мог понять, как земляне так часто терпят "похмелье".
   Однако по мере того, как я открывал глаза шире, боль постепенно исчезала. Я огляделся, отмечая солнечный свет, деревья и изобилие памятников со всех сторон. Тогда я понял, что меня держат не в плену, а я лежу на странном плоском монументе.
   Внезапно мой тюльпановый нос ударил противный запах. Какая-то тошнотворная рука, казалось, сжала мои внутренности, и я пошатнулась. Я на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их снова, передо мной стоял солдат.
   "Что ты здесь делаешь?" - спросил солдат, угрожая мне штыком.
   "Где я?" - болезненно спросил я.
   "Где ты?" - взрывно выдохнул солдат. "Вы на вершине памятника Неизвестному солдату, Арлингтонское кладбище, вот где вы находитесь".
   - Но эта вонь... о, этого не может быть... - пробормотал я. В тот же момент я определил причину запаха, который чуть не убил меня. Это был венок из цветов, возложенный ДАР к основанию памятника.
   - Пошел, - ткнул меня солдат штыком. "Здесь нет цирковых уродов".
   - Хорошо, - сказал я. Я был только рад выбраться подальше от этого венка.
   Мой разум быстро прояснился, как только я отдалился от этой клумбы из роз. Но едва ли я почувствовал себя счастливее. Я был в ужасной ситуации. Ходар ушел. Я даже боялся, что его могли убить. И единственное доказательство, которое у нас было против Пуэрто-Рикан Девелопментс Компани, исчезло. Зомби! Я стиснул зубы от этой мысли.
   В таком настроении я вернулся в свою квартиру в Вашингтоне, чтобы сделать то, что делает каждый хороший земной детектив, когда кажется, что он уже на пределе. Я пошел домой, чтобы принять душ, выпить мартини и взбодриться. Я также сделал несколько телефонных звонков и получил несколько коробок от арт-магазинов и аптек. Я работал над идеей.
   "Если люди могут скрыть вкус стейка табаско, - сказал я себе, - тогда я должен..."
   "Какого черта ты здесь делаешь?" - сказал голос позади меня.
   "Лейтенант Три!" Я плакал. "Но где же Дедри, Эйприл и два сенатора? Вы не можете оставить их в покое".
   Три хмуро посмотрела на груды жевательной резинки, лаков и бледного пластика, разбросанные по паре столов и по дивану. - Я только что оставил их у сенатора Уоррена, - сказал он. "Но что, черт возьми, ты задумал? Где Ходар?
   Я быстро рассказал о своем опыте прошлой ночи, а Три почти недоверчиво слушала. - Так почему ты мне не позвонил? - спросил он.
   "Потому что я хотел узнать, как гнется пластик", - сказал я. "Оно делает!"
   Я отошел от своего рабочего стола и взял фальшивую руку, которую я смоделировал из пластика новой формулы, обычной смолы и индийской камеди. Я продемонстрировал, как пальцы сгибаются, пластиковые складки на костяшках пальцев напоминают человеческую кожу; как можно сделать тонкие ломтики эмалированного дерева, чтобы они напоминали ногти.
   Лейтенант Три озадаченно уставился на мою работу, затем постепенно до него дошел полный смысл. - Зомби, - закричал он. "Так они были сделаны? Это подделки?
   "Что вы думаете?" Я ответил.
   - Но это не статуи, - сказал Три. "Что заставляет их двигаться? Что заставляет их убивать?"
   Я зачерпнул горсть, чтобы продолжить свою демонстрацию, когда меня прервал настойчивый звон телефона. Сразу же, подняв аппарат, я понял, что что-то не так. Запинающийся голос сенатора Уильямса прозвучал у меня в ушах, полуистерический, задыхающийся и бессвязный.
   "Ходар... не могу... Ходар... Эйприл похищена".
   Резкий щелчок прервал соединение.
   "Оператор! Оператор!" Я отчаянно закричала, безумно щелкая телефонной подставкой вверх и вниз. В этот момент я не мог действовать в своей обычной хладнокровной манере, потому что меня угнетал образ прекрасного Эйприл Вудс в опасности.
   Я бросил трубку в отчаянии. "Давай, Дерево! Наступай!" Я крикнул. "Квартира Уильямса".
   * * * *
   В холле квартиры сенатора Уильямса собралась толпа. Когда лейтенант Три и я протиснулись внутрь, гостиничный шамус и двое окружных патрульных не подпускали любопытных к двери.
   - Он сошел с ума! - обратился к нам один из патрульных.
   "Кто?" - спросило Дерево.
   "Сенатор".
   Войдя в комнату, я споткнулся, затем резко перевел дух. У моих ног лежало скрученное, ужасно изуродованное тело охранника секретной службы, которому Дерево приказало оставаться с двумя сенаторами. Он был мертв.
   "Зомби!" - коротко сказал я.
   Я метался по квартире в поисках Эйприл и Дедри. Затем в спальне я резко остановилась, глядя широко раскрытыми глазами. Сенатор Уильямс ворочался на кровати, как обезумевший маньяк. Он был в смирительной рубашке, и его удерживал другой участковый милиционер.
   Волосы сенатора спутались, глаза выпучились от остекленевшего ужаса. Его лицо и слюнявые губы скривились, как будто он вел фантастическую борьбу с каким-то невидимым врагом.
   "Они идут за мной!" - закричал он, его голос пронзительно звенел, рвя связки в застывшем горле. - Не надо... Не позволяй им приближаться... держись подальше... - Он идиотски уставился на меня, изо рта пускались слюни.
   "...Не надо, о Боже... Не дай им прийти..."
   "Замолчи!" Пощечина на мгновение заставила его замолчать. Полицейский повернулся ко мне, качая головой. "С самого начала", - сказал он.
   Уильямс издал внезапный ужасающий крик...
   "ЗЗ-ЗОМБИ! ОН ЗОМБИ!"
   Я кивнул полицейскому. Он скомкал уголок подушки и заткнул им рот сенатора, заглушая его дикий, бессвязный бред. "Мы нашли его таким, - сказал полицейский. "Он шатался здесь, ломал мебель, переворачивал столы, рвал рубашку в клочья. Должно быть, он прошел через ад!"
   - Он говорил? - рявкнул лейтенант Три.
   - Да, примерно так же, как он говорил. Ужасные вещи, - полицейский мрачно покачал головой. "Насколько я мог судить, сюда вломились пятеро зомби. Вот что сводило его с ума. Они вошли, покалечили одного парня, вы видели его у двери.
   "И другие?" Дерево треснуло. - Сенатор Ганнес и две женщины?
   "Ганнес? Да, он сказал это имя. Ганнес и двое других - зомби сняли их. И какое-то время он тоже был в восторге от этого парня, Ходара".
   - Ходар? Я вмешался.
   "Ага. Этот Ходар был во главе их зомби", - сказал полицейский. "Сенатор был в бреду. Перепутал. Он бредил тем, что Ходар - зомби. Что у него были зеленые глаза, и он выглядел мертвым".
   На мгновение мой разум закружился в диком смятении. " Ходар , зомби !" Я задохнулся.
   Я пытался стряхнуть ужасный страх, охвативший мое сердце; страх чего-то еще более странного и сводящего с ума, чем все, что я когда-либо мог себе представить. Я хотел быть в здравом уме. Но как я мог?
   До этого самого момента я разрабатывал теорию о том, что зомби не настоящие; что они были продуктом какого-то безумного научного ума; что они могут быть объяснены с точки зрения моих лабораторных данных. Я должен был признать поражение сейчас. В Вашингтоне был кто-то, кто овладел фантастическими секретами Вуду. Был кто-то, кто мог вернуть мертвых к жизни !
   - Ходар - зомби, - горько пробормотал я. "Они убили его. Теперь они сделали его одним из живых мертвецов. Убийственная ненависть переполняла мое сердце против бессердечного дьявола, который проявлял мастерскую хитрость на каждом шагу.
   - Это будет криминальное дело века, - кисло вмешался лейтенант Три. "Уловка Линдберга была детским лепетом. Мы потеряли пятерых сенаторов. Шестая находится на границе. У них есть Ходар и обе женщины. Боже мой, что дальше?
   Я стиснул зубы, понимая, насколько безнадежными кажутся мои планы. "Мы должны выследить зомби. Нам нужно вызвать Отто Бимлера, сеньор Васкес. Мы должны найти сеньора Дамбаллу. Даже если мы не сможем спасти Ходара, может быть шанс спасти Эйприл, Дедри и Ганнеса. Мы будем торговаться с ними. Я сказал.
   Один из полицейских, дежуривший в холле, крикнул в комнату. "Оскар? Письмо для вас. Специальный."
   Мои нервы взволнованно пульсировали. Я знал, что может быть только одна причина, по которой письмо попало ко мне в квартиру сенатора Уильямса. Разорвав конверт, я пробежал глазами напечатанную записку. На мгновение мне показалось, что мир рухнул подо мной.
   " Дорогой Оскар , - гласила записка, - я совершил ужасную ошибку. Я намерен сдаться полиции. Но прежде чем сделать это, я хочу сначала поговорить с вами. Это важно. Приходи один. Второе поместье с четырьмя колоннами к западу от Эванса в Джорджтауне.
   " Ходар ".
   Ходар пишет мне записки, хочет со мной поговорить! Мысль барабанила в моем мозгу. Может ли он быть мертв? Зомби не разговаривают. Зомби не умеют писать. Был ли Ходар еще жив? Был ли он замешан в этом ужасном заговоре против собственного народа? Но это было невозможно. Сенатор Уильямс видел, как он вошел, зеленоглазый, мертвенно-белый.
   "Эта записка - ловушка", - решил я. "Сеньор Дамбалла, вероятно, заставил Дедри написать это".
   Я скомкал записку в комок и повернулся к лейтенанту Три. - Дай мне свои пушки! Я сказал.
   "Куда ты идешь?" - потребовало Дерево.
   - Я иду один, - сухо сказал я. - Если я не вернусь, поищи это. Я бросил скомканную записку на стол.
   Я накинул на плечи крестообразные ремни, вставив под каждую подмышку по объемной кобуре. Я вставил в седла два пистолета 45-го калибра, увидев, что они легко едут и предназначены для скорострельных выстрелов. Внезапно я вспомнил и выстрелил из одного из пистолетов патроны лейтенанта Три, пополнив обоймы специальными пулями, которые носил в кармане.
   - Я беру твою машину, - сказал я Дереву. Лейтенант разговаривал по телефону, выкрикивая приказы выбрать Бимлера и Васкеса. Он растерянно смотрел мне вслед.
   "Привет! Подождите минутку, - крикнул он.
   Но я был в пути. Служебная машина лейтенанта Три виляла по улицам Вашингтона под постоянным контролем моей руки. Я мог бы получить от автомобиля больше, чем любой землянин, поскольку мои знания о том, что могут сделать сталь и машины, мои глубокие познания в двигателях намного превзошли знания любого землянского инженера.
   Я довел машину до предела, делая это автоматически, позволив своему разуму быстро работать в других областях. Я наспех восстановил события последних дней: ужасное убийство в Сенате, зомби-самоубийца, его появление в образе сеньора Дамбаллы, другие убийства, Бимлер, компания развития. Я сопоставил выводы по запаху, которые обнаружил мой собственный тюльпановый нос.
   Выводы, которые последовали, напугали меня. Они были почти немыслимы. Мозг, стоящий за заговором с зомби-террором, был сумасшедшим, но коварно умным.
   Автомобиль въехал в пригородную черту Джорджтауна. Через мгновение у меня будет последний шанс - сразиться с маньяком, стоящим за зомби. Либо я, либо они. Я проехал мимо того места, где мы обнаружили тело Эванса, поехал на запад по частной дороге и, наконец, притормозил по адресу, который дал Ходар.
   Внезапно я нажал на тормоза. Через дорогу возникло препятствие. Я выключил мотор и выскользнул из-за сиденья. Затем, внезапно, я почувствовал, как мне в спину вонзили дуло дробовика.
   ГЛАВА VI
   Маленький марсианин - в варенье
   Позади меня стояли трое безэмоциональных зомби, их зеленые глаза были устремлены на меня суровым взглядом. Они не издавали ни звука, не отдавали приказов, подгоняя меня под прицелом своих орудий. Я был ошеломлен. Ловушка захлопнулась раньше, чем я ожидал.
   Теперь сопротивляться было бесполезно. Мой единственный шанс заключался в том, что меня отведут в логово зомби, где я встречусь лицом к лицу с их лидером. Был еще мизерный шанс. Зомби не смогли обезоружить меня. Револьверы 45-го калибра все еще были зажаты у меня под мышками, спрятанные под костюмом из перьев.
   Механическими движениями зомби погнали меня по тропинке, вьющейся через заросший деревьями парк. Затем на перекрестке они заставили меня повернуть налево. Мы шли назад к особняку Эванов, а не к тому адресу, который я получил. Мы подошли к задней части дома, и меня заставили спуститься по плохо освещенной лестнице в подвал.
   Дверь открылась в подземную комнату. Зомби столпились позади меня, их холодное, нереальное дыхание холодило мне затылок. Дверь захлопнулась. Я обвел взглядом комнату, пытаясь очертить очертания и фигуры в тусклом свете единственной запыленной лампочки.
   Внезапно мои ноздри затрепетали, как медные листья в лейденской банке. Мои мышцы напряглись. Это моя естественная реакция на смерть и ужас. Ибо в одном углу комнаты ряд за рядом лежала дюжина трупов - спящих мертвецов. Затем мой нос уловил еще один запах, который был странно загадочным.
   Я посмотрел дальше, за трупы, во вторую комнату, где мой взгляд внезапно остановился на приближающейся фигуре. Странно знакомая форма сначала не запомнилась мне. Потом он приблизился, и у меня перехватило дыхание...
   "Ходар!" Я задохнулся.
   Фигура приблизилась ко мне, двигаясь отрывистыми, неуклюжими шагами. Я смотрел, почти потеряв дар речи, почти сомневаясь в собственном здравом уме. В неясном свете я узнал черты Ходара. Они послали холод через меня. Его плоть казалась раздутой и имела ужасную бледность мертвеца. Его безрадостные губы сжались в тонком бескровном разрезе. Его глаза смотрели на меня, как невыразительные зеленые пятна.
   Затем он остановился в нескольких футах от него, покачиваясь на ногах. - Вы пришли, - сказал он приглушенным, не своим голосом. - Итак, вы пришли. Хороший."
   Я начал принюхиваться, каталогизируя запахи.
   - Ты не Ходар, - воскликнул я.
   Мне ответил приглушенный безумный смешок. "Я сеньор Дамбалла, мастер вуду. Я обитаю в теле мертвого Ходара. В моей власти войти и контролировать любого из живых мертвецов. Я становлюсь душой и голосом в ходячих мертвецах".
   Сеньор Дамбалла резко рассмеялся, его голос звенел от эгоистичного безумия.
   - Во имя марсианских богов, кто вы? - спросил я. Я тянул время, надеясь получить какие-то сведения о местонахождении Эйприл, Дедри и сенатора.
   "Я Дамбалла. Ты скоро узнаешь мою силу. Сеньор Дамбалла приказал трем зомби позади меня занять свои посты у входной лестницы.
   Мне показалось это странным, потому что зомби смотрели не на Дамбаллу, а куда-то за него, в дальнюю комнату, как будто они получали приказы оттуда. Тогда моя кровь похолодела. Из той комнаты донесся болезненный крик. Он резко остановился.
   Сеньор Дамбалла и один из стражников-зомби прыгнули мне наперерез, преграждая путь. - Заключенные, - презрительно усмехнулся Дамбала. Он вытащил пистолет из-за пояса и направил его на меня. - Вам не нужно беспокоиться о заключенных. Не двигайся, - сказал он. - У меня есть другие планы на тебя и твое странное тельце. Ты слишком часто оказываешься у меня на пути.
   - Это мое дело, - холодно ответил я. Пистолет маньяка меня ничуть не испугал, ибо собственная кожа была непроницаема для пуль. Казалось, он этого не знал.
   - Ты, - засмеялся Дамбалла приглушенным скрипучим тоном, - тебе не нужно думать о своих друзьях. Ты вот-вот умрешь... Такая шутка, мне смешно... Голос Дамбаллы возвысился до безумно высокого тона. "Ты станешь первым марсианским зомби. Я поступлю с тобой так же, как с телом твоего друга Ходара.
   Он махнул пистолетом в сторону ряда безжизненных трупов у стены. - Ты скоро присоединишься к ним. Только мгновение сейчас. Тогда я восстановлю тебя живым мертвецом".
   - А как насчет остальных? - спросил я.
   "Твои друзья?" Дамбалла рассмеялся. "Я буду использовать их по своему усмотрению. Толстый сенатор по имени Ганн будет обвинен в убийстве своих товарищей. Полиция найдет его в бреду, но с достаточными уликами на теле".
   Я немного отодвинулся от Дамбаллы. Я приготовился к действию. Я торопливо прикинул свои шансы добраться до друзей, прежде чем зомби-охранники перережут меня своим превосходящим весом.
   "Ты упустил из виду один момент, который разрушит твои планы, Дамбалла!" - прошипел я.
   "Так?"
   - Ты забыл, что у меня есть нос, - ровно ответил я. "Чувствительный нос. Это тело, которое вы занимаете, не принадлежит Ходару - и оно не мертво !
   Сеньор Дамбала напрягся. Медленно, холодно он поднял пистолет и нажал на курок. Ревущий взрыв пламени почти ослепил меня. Что-то нанесло мне сокрушительный удар в грудь. Я отступил на шаг.
   "Умереть! Марсианин! Умереть!" - прогремел Дамбала.
   Он нажал на спусковой крючок своего пистолета, выстрелив в меня из всего ствола. Затем он попятился, ошеломленный! Я не упал. Он увидел меня там, стоящего как привидение. Я немного задохнулся, потому что удары пуль были похожи на удары кувалды, хотя они рикошетили от моей кожи, похожей на саламандру.
   - Теперь моя очередь, Дамбалла! - отрезал я.
   Охранник-зомби неуклюже двинулся ко мне, выпуская град пуль, которые летали вокруг меня, как разъяренные насекомые. Я выхватил два своих 45-го калибра и приготовился пробиваться. Второй и третий охранники-зомби приблизились вслед за первым. Я быстро прицелился в сердце зомби и сжал его. Мои пушки взбрыкивали одно за другим, швыряя две пули в мертвую плоть.
   Первый зомби отшатнулся и рухнул на пол. В мгновение ока я увидел, что он не вернется. Я убил зомби !
   Я всадил пули в следующих двоих, наводя ружья на беглый огонь, обрушивая пламя и грохот на ходячих мертвецов, разрывая раны шириной в дюйм в центре их обескровленных грудей. Они падали, как загнанные быки.
   Я развернулась, чувствуя опасность позади себя. Дамбалла бросился на меня, ударив кулаком по моему плечу, как дюжину фунтов свинца. Боль пронзила мое тело, и я потерял контроль над оружием.
   Я отчаянно боролся с его большим весом. В рукопашном бою я был в невыгодном положении. Меньше телосложения, короче руки, я не мог удержать его в страхе. Он врезался в меня, вышибая воздух из моих легких.
   Его вес, казалось, увеличился, давя на меня, ослабляя меня. Кулак, словно сделанный из ребристой стали, врезался мне в лицо. Я отшатнулся, ошеломленный. Меня снова потряс железный удар. Мое зрение, казалось, расплывалось под натиском гнева...
   Внезапно из-за двери лестницы раздался гром. Я почувствовал, как огромное тело Дамбаллы пошатнулось, а затем тяжело упало, прижав меня к себе. Как ни странно, он как будто перевернулся. Теплые руки схватили меня.
   "Оскар! Ты в порядке."
   Я увидел худое лицо лейтенанта Три, промелькнувшее перед моими глазами. Я крепко держал себя в руках, контролируя свои способности.
   - Я почти проиграл, - сказал я. "Должен сделать заметку об этом. Придется изучать джиу-джитсу".
   "Мальчик, ты уничтожил их", - восхищенно сказал Три. "Я приехал как можно скорее после того, как получил известие, что отряд арестовал Отто Бимлера и совершил налет на пуэрториканскую девелоперскую компанию. Я пошел по адресу в той записке, запутался, поэтому решил еще раз взглянуть на это место. Успел как раз вовремя, чтобы отрезать этот ужасный образец... Что или кто это?... Боже мой, он действительно похож на Ходара!
   - Это сеньор Васкес из компании Puerto Rican Developments Inc., - сказал я. - Он под парой слоев пластика.
   "Да, но Васкес был маленьким парнем?"
   - Посмотри под пластиком, - добавил я. "Возможно, вы найдете его одетым в средневековые испанские доспехи".
   Мои силы возродились, я побежал во вторую комнату. Там я нашел Эйприл Вудс на полу без сознания. "Она, должно быть, теряла сознание полдюжины раз. Я ее не виню, - сказал Три. - Немного выпивки поможет ей выжить.
   При звуке наших голосов веки Эйприл дрогнули, а затем открылись. Она выглядела восхитительно красивой, ее волосы были распущены и закручены на плечах, а губы были приоткрыты в полувопросительном изумлении.
   - Где остальные? Я попросил.
   Эйприл вздрогнула, затем, собравшись с духом, кивнула в сторону дверного проема с решеткой. - Там, - устало пробормотала она.
   Дерево отперло дверь, и через мгновение он появился снова с перепуганными сенатором Ганнесом, Дедри и Ходаром. Сенатор выглядел растрепанным. Он пробормотал какую-то бессвязную речь о "сенатском расследовании". Тем временем Ходар и Дедри повторяли то земное явление, которое я никогда не мог понять, - наложение одной губы на другую. Поцелуи... вот как это называется.
   Лейтенант Три повернулся ко мне с довольно беспомощным выражением лица. - Послушай, Оскар, - сказал он. "Как насчет того, чтобы рассказать мне какую-нибудь историю, чтобы я мог составить отчет, когда вернусь в город?"
   "Хорошо. С чего начнем? Я сказал.
   - С убийством в Сенате. Вы были там!"
   Я подошел к тому месту, где лежало изрешеченное пулями тело сеньора Дамбаллы. Перочинным ножом я сорвал тонкий слой похожего на плоть пластика, обнажив блестящую поверхность средневековых доспехов. Внутри доспехов находилось неподвижное тело сеньора Эмануэля Васкеса.
   "Ваши пули, должно быть, пробили забрало и игольные пластины", - начал я. - Видишь ли, один из его зеленых глаз разбит. Это было стекло".
   - Продолжай, - сказал Три.
   "Ну, когда первый сенатор Томс был убит, у нас на руках был зомби. Он снова появился в отеле Byron как Señor Damballa. На самом деле это был не тот же самый. Нашим зомби в отеле Byron был Васкес, загримированный под зомби, который был в морге. Он также представился Ходаром, чтобы войти в квартиру сенатора Уильямса. Броня защищала его, действовала как маскировка и придавала ему судорожные движения зомби.
   "Когда я был в отеле "Байрон" той ночью, мой нос подсказал мне, что с сеньором Дамбалла что-то не так. Он не пах мертвецом. Он пах наполовину человеком, наполовину синтетикой".
   Лейтенант Три усмехнулся. "Довольно просто теперь, когда все кончено. У нас есть Бимлер, и он, вероятно, поддерживал Васкеса".
   - Это еще не конец, - сказал я. "Идея зомби не была детищем Васкеса. Был еще кто-то, кто разбирается в вудуизме. Что кто-то был в сенатской галерее в день убийства Томса.
   Я остановился на мгновение, наблюдая за лицами окружающих меня людей. Я видел, как дрожат губы сенатора Ганнеса. Рука Ходара крепче сжала Дедри.
   Дерево пристально посмотрело на меня. Он облизал губы, спрашивая: "Кто?"
   "Эйприл Вудс!" Я сказал.
   Последовавшую тишину можно было разрезать ножом. Все взгляды обратились к Эйприл, чьи щеки внезапно залились кровью. Затем Дедри ахнула, уставившись на пистолет, направленный на меня Эйприл.
   - Ты думаешь, что сдашь меня, - презрительно рассмеялась Эйприл. Она нажала на курок. Был взрыв пламени. Я отступил на шаг под ударом пули, которая прижалась к моей груди.
   Мгновенно лейтенант Три выбила оружие из руки Эйприл и скрутила ей руки. - Ты дурак, - воскликнул он. Эйприл яростно боролась, затем начала рыдать.
   "Они всегда совершают ошибку, стреляя в меня", - заметил я с некоторой грустью, потому что все еще считал Эйприл чрезвычайно красивой.
   - Черт возьми, - сказал лейтенант Три. - Как ты это понял?
   - Логично, - ответил я. "Конечно, я почти до последнего не подозревал Эйприл. Любовь слепа, знаете ли. Но я знал, что где-то есть утечка. В ту ночь, когда мы встретились с Дамбаллой в "Байроне", он знал, что Ходар маскируется под сенатора Эванса. Кто сообщил ему? Только Эванс и Эйприл знали о наших планах. Она также знала, что мы совершаем набег на офисы Пуэрто-Риканской компании, поэтому зомби поймали нас там.
   "Затем, когда мы нашли сенатора Эванса мертвым в этом здании, мой нос уловил сбивающий с толку запах. Дамиана ; прессованное масло дамианы и эссенции эфирных масел - духи, которые на моей планете означают опасную любовь . Как этот запах попал сюда, когда Эйприл должна была быть в городе? Естественно, она была здесь. Она заманила сюда сенатора.
   Прекрасная жена Ходара недоверчиво посмотрела на Эйприл. - Но сенатор Эванс приходился Эйприл дядей? - выдохнула она.
   Я покачал головой. - Боюсь, даже Эванса обманула его так называемая давно потерянная племянница, - лаконично объяснил я. " Эйприл Вудс не племянница Эванса ! С научной точки зрения могу добавить, что она тоже не блондинка!
   - Она одна из этих гладких иностранных агентов, вероятно, испанка. Приз, за которым охотились Бимлер, Васкес и Эйприл, был настолько велик, что стоило проверить историю различных сенаторов, чтобы найти пропавшую племянницу. Таким образом, они были внутри. Эйприл выдала себя, используя дамиану , духи, чрезвычайно популярные среди латиноамериканских женщин, но редко используемые их северными сестрами, потому что они слишком сильные.
   - Хм, понятно, - проворчал Три. - Вот почему мы нашли ее первыми. Она подделала свой обморок.
   Сенатор Ганнес выдвинулся вперед. Он, видимо, обрел голос и больше не бормотал о расследованиях.
   - Скажи, - с тревогой спросил он. - Те другие зомби тоже фальшивки, не так ли? Вы убили их, и вы не можете убить зомби. Кто они?"
   Я чувствовал усталость, но терпеливо объяснял. - О, зомби, - сказал я. "Ну, если вы посмотрите на бухгалтерские книги Арсенала США, вы заметите небольшую монету в шесть серебряных долларов, переплавленную для Национальной обороны. Серебряные пули. Это были настоящие зомби".
   "Оскар и говорящие тотемы", Джеймс Норман
   Первоначально опубликовано в журнале "Фантастические приключения" , апрель 1942 года.
   Мне было неловко и тревожно, когда я стоял в салоне пассажирского самолета SS Vancouver , направлявшегося на Аляску . На мгновение мой взгляд скользнул через иллюминаторы левого борта, через валяющуюся палубу корабля к старым сланцевым волнам Берингова моря. Вдали возвышались зловещие скалы Романовского мыса и за ним, в незримой необъятности холодного Севера - Нома.
   Я с тревогой вздохнул, понимая, что моя проблема может никогда не беспокоить землянина, пока он остается привязанным к своей планете. Видишь ли, я из другого мира. Я инопланетное существо, даже не человек. Вы, наверное, читали об этом в газетах. Это вызвало настоящий переполох в Вашингтоне, округ Колумбия, и до сих пор лучшие умы в Государственном департаменте находятся в ужасном смятении... Меня, Оскара, детектива с Марса, депортируют!
   Вы можете задаться вопросом, почему? Если вы читаете газеты, вы помните, как пресса восхваляла меня. В городах от Нью-Йорка до Сиэтла прошли массовые демонстрации в мою пользу, ибо американский народ действительно любил меня и был готов встать на защиту в минуту опасности.
   Газеты поместили полноразмерные цветные фотографии моего пингвинообразного тела ростом четыре фута и пять дюймов. Они описали, каким щеголеватым маленьким марсианином я был. Они здорово обыгрывали мою лососево-розовую кожу, мои конические уши, дерзко расклешенный нос-тюльпан и мою одежду из перьев - черные фалды, белый жилет и переднюю часть, которую я могу снять, как вечерний костюм. Они рассмотрели мои подвиги в качестве детектива: дело Зомби; дело об индийской амнезии; всегда отдаю должное моему носу-тюльпану.
   Но теперь моя депортация - как это произошло? Что ж, хотя я иногда ностальгически думаю о Марсе, мне нравятся Земля и Америка. Поэтому я подал заявление на получение гражданства США. Именно в этот момент иммиграционные власти запоздало обнаружили, что я въехал в страну нелегально. Возможно, вы помните, как я появился на этой планете. Фокусник Ходар во время одного из своих выступлений на Манхэттене приготовился вытащить из шляпы хористку на сцену, но вместо этого вышел я.
   Что ж, похоже, никто не возражал против этого, кроме Государственного департамента; ибо было обнаружено, что для марсиан нет иммиграционной квоты. Технически я подлежал депортации. Даже Конгресс сожалел об этой оплошности, но закон был законом, несмотря на то, что многие важные фигуры выступили вперед, чтобы поручиться за меня. Даже Орсон Уэллс замолвил словечко, хотя я немного подозрительно отношусь к Орсону.
   Поскольку меня не могли депортировать обратно в шляпе, которая была всего лишь реквизитом, мне было приказано отправиться на Аляску и подать регулярную заявку на повторный въезд в Штаты. Ходар, которого я считаю частично ответственным за мое пребывание на Земле, теперь сопровождал меня в моем путешествии в изгнание. Однако его преданность не избавила меня от беспокойства; ибо до этого самого момента я ничего не слышал от Государственного департамента. Я и не подозревал, что мои личные невзгоды вскоре будут омрачены большей опасностью, которая коренным образом повлияет на мое положение изгнанника и ввергнет меня в череду удивительнейших приключений.
   Это началось, когда что-то ущипнуло меня за руку, когда я стоял в салоне корабля. Я повернулся лицом к Хиггинсу, нашему бортпроводнику. Мгновенно мой чувствительный нос-тюльпан, который проникает в запахи человеческих желез и читает их, как если бы они были голосами, сказал мне, что что-то не так.
   * * * *
   Надпочечники Хиггинса, железы страха, переутомились. Это было очень заметно по тому, как он схватил меня за рукав и уставился на меня странно налитыми кровью глазами. - Простите меня, сэр, - сказал он с тревогой. "Я читал о вас. Вы действительно детектив Оскар?
   - Это я, - ответил я.
   - Вы решаете дела с помощью химии? Может быть, вы знаете о газах?
   -- Мой марсианский мозг, -- ответил я, скромно прихорашиваясь, -- это механизм, способный свести всю природу к простым химическим формулам. Что это?"
   Мужчина колебался, его глаза беспокойно бегали по сторонам. Затем он прошептал: - Я столкнулся с чем-то странным в трюме "Д". Не могли бы вы спуститься и посмотреть?
   "В настоящее время?"
   "Нет. Через пятнадцать минут. Я буду ждать тебя там". Глаза Хиггинса внезапно наполнились смесью страха и подозрения, когда он увидел капитана Фоллетта, входящего в гостиную. Он пробормотал что-то себе под нос о газах и поспешил прочь.
   Тут же у меня возникло то, что вы, американцы, называете предчувствием. Я знал, что назревает дело - из тех, в которых я сияю. Не то, что сказал мне Хиггинс, а то, что сказали мои железы, заставило меня насторожиться. Я пытался привлечь внимание Ходара.
   Ходар находился в дальнем конце зала, устраивая импровизированное шоу для пассажиров, которые теперь сидели с открытым ртом, наблюдая, как его запястье щелкает и превращает обычную скатерть в сверкающий развевающийся Юнион Джек. Он был высоким и хорошо осаненным, и его привлекательная личность всегда была в лучшем виде перед публикой.
   - А теперь, - сказал он, перебрасывая через руку свой черный плащ, показывая, что представление почти закончилось, - есть ли какие-нибудь особые фокусы или иллюзии, которые леди и джентльмены желают увидеть? Только один. Что он? Индийский трюк с веревкой? Карты?"
   Он взглянул на первый ряд кресел, его глаза блестели от Карла Боуэна, выдающегося исследователя Арктики и ученого, до Джейн Ли, хорошенькой белокурой американки, направлявшейся на Аляску, чтобы выйти замуж. - Как насчет этого, мисс Ли? Ходар улыбнулся.
   Девушка покачала головой и покраснела. "Спросите мистера Квеста", - предложила она.
   Ходар взглянул на довольно тихого, мягкого молодого человека слева от нее.
   "Как насчет того, чтобы представить Гитлера, чтобы мы могли окунуть его в море?" - спросил молодой человек.
   - Ах, ах, - сказал Ходар. "Это работа Черчилля, а не наша. Его, вероятно, все равно замочат".
   Боуэн, исследователь, поднял голову. - Ты волшебник, - сказал он. "Почему бы не произвести северное сияние ?"
   "Северное сияние", - рассмеялся Ходар. "Ну, я не знаю. Возможно, они не в сезон. Кроме того, я сомневаюсь, что смогу производить их в том масштабе, к которому вы привыкли. Я обычный фокусник. Теперь, если бы я был богом, я бы сказал: "Вуаля, северное сияние". Я взмахнул бы вот так палочкой и...
   Голос Ходара дрогнул. Его рука замерла в воздухе, и он с зачарованным изумлением уставился на северные окна гостиной.
   "Боже мой, он сделал это!" - крикнул кто-то.
   На ноги встала дюжина человек, и выражение их лиц варьировалось от откровенного шока до недоверчивого изумления. Пышногрудая дама бросила взгляд на окна и упала в обморок, раздавив при этом стул. Затем наступило мгновение ледяной тишины. Голос Карла Боуэна прорвался сквозь нее с неприкрытой силой.
   " Северное сияние !" - выдохнул он. "Это невозможно!"
   За окнами гостиной небо было залито странными потусторонними огнями. Они вспыхнули внезапно, жуткое, извилистое сияние омыло тусклое море и небо так, что кровь в жилах похолодела. Затем они исчезли почти так же быстро и внезапно, как и появились.
   Ходар первым восстановил самообладание. - Господи Всемогущий, - прошептал он напряженным голосом. "Я этого не делал. Я не мог. Я не волшебник; Я шоумен".
   - Это были огни, - сказал капитан Фоллет.
   - Довольно ловкий трюк, я бы сказал! Это был Менг, франко-канадский пассажир. Он холодно, почти злобно посмотрел на Ходара. Это был худощавый, горбоносый профессиональный игрок с острыми черными усами. Ему очень не нравился Ходар, потому что последний показал ему кое-что с картами в наш первый день.
   - Послушай, - сердито сказал Ходар, - если я...
   Его угроза так и не закончилась, потому что вдалеке раздался зловещий гул. Он сотряс своим чудовищным сотрясением само небо и море. Приспособления корабля грохотали и плясали как сумасшедшие. Я чувствовал страх, охвативший пассажиров, когда они смотрели друг на друга и отчаянно тянулись за поддержкой, в то время как корабль подбрасывало, словно пойманный в железную хватку какой-то невидимой приливной силы.
   "Нас торпедируют!" кто-то закричал.
   Люди выбежали на палубу. Некоторые схватили спасательные круги; другие боролись за место возле лодок. Голос капитана Фоллетта прервал суматоху и через несколько напряженных секунд своей силой успокоил пассажиров. "Хочу порядка!" - взревел он. "Нас не торпедируют. Мы не знаем, что случилось. Просто стой!"
   Младший офицер сбежал по трапу мостика к капитану. Его лицо было белым и напряженным. - Приливная волна, сэр, - сообщил он. - Это все, что мы можем разобрать. Кажется, это был вулканический взрыв в море, на некотором расстоянии впереди. Мистер Кларк хочет знать, следует ли нам изменить курс?
   "Черт возьми, нет!" - сказал капитан. "Мы проведем расследование".
   Подошел Карл Боуэн. - Те огни, которые мы видели, не были северным сиянием, - быстро сказал он. - Говорю тебе, что-то не так. Северное сияние никогда не сопровождается звуковыми или приливными реакциями".
   "Сколько времени прошло между светом и звуком?" Я вмешался.
   - Чуть больше трех минут, - сказал Боуэн.
   Ходар и капитан согласно кивнули.
   - Хорошо, - сказал я. "Рассчитывая относительную скорость звука и света плюс интервал разницы между ними, я бы сказал, что источник этих огней и взрывов находится примерно в сорока четырех милях или около того. Звук проходит примерно одну милю за пять секунд. Где это может быть, капитан Фоллетт?
   "Это может быть где угодно. Материк или, прямо по курсу, остров Святого Лаврентия.
   - Но этого не может быть, - возразил Боуэн. "На острове нет вулканических образований. И несколько вулканов на материке в пределах этого расстояния все потухшие.
   Нас прервал шум на палубе. Мои глаза метнулись к трапу трапа и стали свидетелями поразительной сцены.
   Хиггинс, бортпроводник, в пьяном виде вышел на палубу. Его лицо было свекольно-красным, когда он спотыкался. Он смеялся высоким, неконтролируемым смехом, от которого у меня по спине пробежал странный холодок.
   "Хиггинс!" - отрезал Фоллет.
   "GG-держи... газ ха... ха..."
   Я уставился на мужчину, ожидая смеха, когда он неконтролируемый и истерический, когда в нем пронизывает нить безумия, он становится нервирующим звуком. Голос стюарда повысился до визга, когда он, шатаясь, направился к нам. - Гасс... ха... ха... Его голос вдруг сорвался на высокую ноту. Он резко напрягся, а затем рухнул на палубу.
   Именно тогда мой чувствительный нос уловил еще один таинственный запах, но я объясню это позже.
   ГЛАВА II
   Убийство
   Джейн Ли шагнула в дверной проем моей каюты и с сочувствием взглянула на кровать, на которую мы положили потерявшего сознание стюарда.
   - Могу я чем-нибудь помочь? она спросила. "Я дипломированная медсестра. По крайней мере, я был".
   Я улыбнулась, и мои внутренние железы выпустили вежливый и благодарный маленький секрет - реакцию, которую я просто не могу обуздать, когда вижу хорошенькую земную девушку. "Пожалуйста, - сказал я, - позаботьтесь о Хиггинсе, пока не придет доктор".
   Капитан Фоллетт стоял в ярости. - Что не так с Хиггинсом? - спросил он. "Никогда не видел, чтобы мужчина так себя вел. Хороший солидный человек, Хиггинс.
   - У меня есть подозрения - химикаты! - пробормотал я.
   Затем, ко всеобщему недоумению, я занялся умывальником в каюте, где намочил два полотенца в воде и наполовину выжал их, затем капнул на каждое немного бренди. Я отдал один Ходару, другой Фоллетту. "Оберните их вокруг лица, прикрывая рот и нос. Дыши через них, - объяснил я. - Мы посещаем трюм "Д".
   * * * *
   В нижней части трюма D я посветил карманным фонариком, позволив лучу рассечь стигийскую тьму и духоту. Помещение было заполнено барабанами и тяжелыми консервными банками. Они скрипели и царапались от движения корабля. Идя по узкому проходу, я одобрительно кудахтал, читая этикетки, нарисованные на грузе.
   "Азотная кислота. Серная кислота. Эх!"
   Затем я увидел то, что искал, - несколько банок аммиачной селитры, упавших на паровую трубу высокого давления, проходившую через трюм. Мой чувствительный нос трепетал, как крылья колибри. Справа от меня я услышал, как Ходар и капитан начали хихикать.
   Мгновенно я понял, что не так в трюме - закись азота! Банки с аммиачной селитрой пролились на сильно раскаленные паровые трубы. Произошло окисление. В результате получился просто веселящий газ!
   - Быстро на палубу! - крикнул я Ходару. Передозировка могла серьезно повлиять на их нервную систему, как это случилось с беднягой Хиггинсом.
   Что касается меня, то я остался. Веселящий газ не действует на меня так, как на землян. Я не хихикнула и не стала кайфовать. Вместо этого мои железы испустили почти неконтролируемую серию сладко пахнущих сочувственных запахов - смешков, если быть точным. Видите ли, до моего появления на Земле я никогда не использовал звуки для речи. Марсиане используют запахи. В совершенстве контролируя каждую железу в нашем пингвинообразном теле, мы передаем мысли с помощью частот запаха. Но для этого нужно иметь нос и тело, как у меня.
   Я выхватил карандаш и блокнот и начал строчить марсианской скорописью - гораздо более быстрым, научно разработанным методом скорописи, чем ваши разнообразные стенографии. Что я там записал в трюме? Вы были бы удивлены. Закись азота говорила мне разные вещи - комические шутки. Я записал их с намерением отправить своему хорошему другу, который был профессиональным комиком.
   Еще я сделал себе памятку с предложением составить лексикон запахов и ключ к нему, чтобы в будущем профессиональные юмористы и шутники могли исследовать богатую кладовую юмора - закись азота.
   * * * *
   На палубе я обнаружил Ходара и капитана Фоллетта, оправившихся от своего опыта в грузовом отсеке. Ходар бросил на меня забавный взгляд и сказал: "Что, черт возьми, все это значит, Оскар? Я чувствую себя в темноте так же, как пара дипломатов, стреляющих холодными костями в кромешно-темной комнате".
   - Ты мне скажи, - сказал я. - Мы работаем над делом, но на этот раз мы в нем еще до того, как оно действительно началось. Я не могу сказать, что в воздухе. И все же сам факт того, что этот корабль набит азотной и серной кислотами, приводит меня в странное настроение.
   - Груз? - спросил капитан Фоллет. - Это для доставки в компанию "Сьюард Импорт". Что в этом странного?
   - Только одно, - ответил я. "Я читал об Аляске. Химикаты, используемые в горнодобывающей промышленности, туда завозятся в небольших количествах. Ничего подобного. Кому нужны эти химикаты и зачем? Эскимосы их не едят".
   На мостике корабля зазвонил колокол, и в то же мгновение из моей каюты донесся пронзительный крик. "Это девушка!" Я плакал. "Ну давай же!" Я мчался по неровной палубе, один раз ударившись о вентиляционную воронку и громко выругавшись не слишком красивой цепочкой марсианских запахов-ругательств. Я знал, что не должен был оставлять Джейн Ли наедине с потерявшим сознание стюардом.
   Ворвавшись в каюту, я увидел ее жалкой рыдающей грудой, смятой на полу. В одной руке она сжимала стакан с коньяком, содержимое которого расплескалось по ковру. Я вздохнул с облегчением, когда мы наконец подняли ее на стул и обнаружили, что она невредима.
   "Что случилось?" - спросил я, когда ее глаза распахнулись.
   Взгляд девушки был полон ужаса. Ее щеки были мертвенно-бледными, а маленькие теплые губы дрожали, когда она посмотрела через каюту на кровать. Мои глаза проследили за ее взглядом, затем я напрягся. В то же мгновение мой раздутый нос ударил резкий железистый запах. Запах смерти!
   "Хиггинс!" - сказал Ходар.
   "Каменный мертвец!" вырезал капитана Фоллетта.
   Я подошла к кровати и посмотрела на мужчину. На его лбу было темное липкое пятно, а затылок был вырван. - Убит... - медленно произнес я. "Выстрел с близкого расстояния в лоб. Оружейный выстрел был заглушен этой подушкой, обернутой вокруг оружия". Я нагнулся и поднял с пола пустую раковину.
   - Вот пистолет! - крикнул Ходар. Он указал на сервисный автомат "Уэбли", который лежал на правом боку на маленьком столике у двери. Пистолета там не было, когда мы привели Хиггинса в каюту.
   - Пока не трогай, - приказал я. Я повернулся к Джейн Ли. Она все еще была бледна и потрясена, но смотрела на меня ясными глазами. "Так что же случилось?" Я спросил ее.
   Ее губы снова задрожали. - Это ужасно, ужасно, - сказала она низким, запинающимся голосом. "Это моя вина. Я не должен был оставлять его одного".
   - Вы вышли из каюты ? - удивленно спросил я.
   - Да, - сказала Джейн. "Я почувствовал, что мужчине нужен стимулятор, поэтому побежал в бар за бренди. Меня не было всего минуту. Когда я вернулся, он был..."
   "Убит!" вставил капитана Фоллетта.
   - Тут, в каюте, был бренди, - сказал я, указывая на столик возле кровати.
   Глаза Джейн Ли расширились, когда она увидела фляжку с бренди, которую Ходар и я хранили в каюте в качестве меры предосторожности от непогоды. "Нет. Я этого не видела, - плакала она. - О, если бы я это сделал.
   Капитан Фоллетт подошел к девушке и строго посмотрел на нее сверху вниз. - Что докажет, что бренди, пролитый на ковер, был не из этой фляги? он спросил. "Мисс Ли, кто-нибудь может доказать, что вы ходили в бар? Бармен?
   В голубых глазах девушки отразился новый ужас. - Кто-нибудь меня видит? прошептала она. "Нет. Почему нет! Бармена не было. Я только что выпил бренди. Мне нужно было спешить".
   Капитан Фоллетт с сомнением хмыкнул и переключил свое внимание на то, как я открывал обойму карабина и считал пули. Я кивнул в его сторону.
   - Вот так, капитан, - сказал я. "Один снаряд ушел".
   Внезапно я поднес орудие убийства к носу и сделал долгий осторожный вдох, как это делают люди перед тем, как чихнуть. Но я не чихнул. Я обнаруживал.
   - Не беспокойтесь об отпечатках пальцев, - сказал я. "Во время выстрела из этого пистолета держали руку в перчатке. Запах кожи на нем. Свиная кожа, если быть точным.
   Я передал пистолет капитану Фоллетту.
   - Хорошо, капитан, - сказал я. "Пожалуйста, держите это ружье так, как будто собираетесь из него выстрелить, а затем положите его на стол точно так, как мы его нашли. Точно помните!"
   "Какая?" Капитан выглядел озадаченным.
   - Просто мое небольшое любопытство, - пробормотал я.
   Капитан Фоллет согласился. Он покрутил револьвер в правой руке, на мгновение прицелился, недоуменно взглянул на меня и положил револьвер на стол с левой стороны. Я попросил Ходара повторить выступление. Наконец я передал пистолет Джейн Ли. Я внимательно наблюдал, как она взяла револьвер в правую руку, осторожно подержала его секунду, прежде чем положить в точно такое же положение, как это сделали капитан Фоллетт и Ходар.
   - К чему эта чепуха? - спросил Фоллетт. - Дай мне этот пистолет. Я отследю его.
   - Не беспокойтесь, - сказал я. "Мой нос уже сообщил мне о владельце".
   "Тебе известно?" Фоллетт и девушка удивленно посмотрели на меня.
   " Конечно, я знаю - Карл Боуэн, исследователь ", - сказал я. - Ходар, мы с тобой собираемся нанести визит Боуэну. И капитан, я бы предпочел, чтобы вы не приходили. Я доложу вам позже".
   * * * *
   В проходе на палубе B я поднял руку, чтобы постучать в дверь каюты, когда Ходар привлек мое внимание к табличке с именем "Меунг". В сотый раз я сожалел о том, что все на Земле, включая таблички с именами на дверях кают и решетки кораблей, рассчитано на шестифутовых землян, а не на четырехфутовых марсиан.
   "Прошу прощения за мои дюймы", - пробормотал я, когда игрок Менг открыл дверь и уставился на меня. Я быстро отодвинул себе еще одну дверь по коридору и постучал.
   На этот раз дверь открыл сам Боуэн. Он был мужчиной среднего роста. Он выглядел старше своих пятидесяти лет, его дружелюбное лицо было измучено тяготами лет, проведенных в Арктике.
   - Как бортпроводник? Выздоровел? - спросил он, когда Ходар и я вошли.
   - В каком-то смысле, - пробормотал я. Затем, когда дверь закрылась, я быстро объяснил, что убийство было совершено на борту корабля. Боуэн слушал, не говоря ни слова, пока я не перешел к неприятному делу - пистолету.
   "Мой пистолет!" - выдохнул он. - Но у меня есть мой пистолет. Я видел это в моем случае только час или два назад. И я был в своей каюте с тех пор, как оставил тебя с Хиггинсом. Тогда он был жив".
   - Ну, Боуэн, - сказал я. - Я был почти уверен, что ты не стрелял из этого пистолета. Но кто пришел сюда и украл твой пистолет?
   - Никто, - ответил исследователь. Он торопливо бросил свою дорожную сумку на кровать, отстегнул ее и порылся в одежде. Наконец он вытащил сервисный автомат Webley.
   "Отличные пушки! Двойняшки!" - пробормотал Ходар.
   Я взял Webley, вытащил обойму и обнаружил, что она полная. - Ты уверен, что это твое? - спросил я.
   Боуэн выглядел озадаченным. - Ну... это странно, - сказал он. "Мое ружье не было заряжено".
   - Естественно, потому что это не твое, - сказал я. "Чтобы убедиться, что мы можем проверить серийные номера. Этот автомат здесь недавно подложили", - я снова понюхал пистолет, но на этот раз отдернул нос, как ужаленный. На мгновение я задохнулся и яростно фыркнул. - Бензин!.. Пистолет обмакивали в бензине, чтобы уничтожить все личные опознавательные запахи. Очень умно!
   "Какая?" - вмешался Ходар.
   - Именно то, что я сказал, - повторил я. "Мы работаем против удивительно умного преступника. Человек, который принял во внимание мои способности сыщика, когда планировал свое преступление. Он подкинул сюда этот пистолет без запаха, чтобы Карл Боуэн не встревожился, обнаружив, что его собственный автомат Уэбли пропал. После преступления убийца, вероятно, намеревался украсть собственное оружие. Мы не ожидали, что так быстро обыщем Боуэна в поисках его пистолета. Но убийца сделал одну ошибку. Я проследил происхождение орудия убийства до Боуэна по запаху, а не по полицейским или производственным записям. Его тоже нужно было обмакнуть в бензин. Тогда мы бы еще несколько дней не допрашивали Боуэна.
   - Но почему убили стюарда? - спросил Ходар.
   - Потому что я думаю, что он знал слишком много. Его смерть - всего лишь симптом более крупного дела. Ящик с химикатами внутри. Я уверен в этом, потому что знаю, кто его застрелил !"
   - Вы это уже обнаружили? Но как?"
   Я покачал головой. - Пока не стоит раскрывать убийцу, - сказал я. "В этом участвует не один человек. Наша задача - быть начеку. Давайте вернемся в нашу каюту.
   * * * *
   С момента нашего отъезда в салоне стало довольно тесно. Когда мы вернулись с Боуэном, мы обнаружили, что капитан ушел, а судовой врач и молодой мистер Квест пришли. Именно Квест нас удивил.
   Он больше не был тем молодым, непритязательным юношей, который следовал за Джейн Ли повсюду, как щенок, несмотря на то, что она была помолвлена еще с одним в Номе. Он изменился. Он выглядел жестким и эффективным. Его холодные серые глаза пронзали нас, каждого по очереди.
   - Я Квест, - сказал он. "Лейтенант Джеймс Квест из CRMP".
   - Канадские конные, - удивленно сказал Ходар.
   Квест кивнул. - Я беру на себя, - сказал он. "Это канадский корабль. Канадец был убит".
   - Это еще не все... - раздался голос позади Квеста. Это был капитан Фоллет. С ним случилось что-то странное. Он прислонился к двери и странно посмотрел на нас, как человек, опьяневший от пунша. - Острова Святого Лаврентия больше нет, он ушел из моря, - резко сказал он.
   Снаружи по палубе послышались бегущие шаги, затем голоса, удивленные возгласы и снова шаги. Имя Святого Лаврентия повторялось дюжиной невероятных тонов. И тут на мосту прозвенел колокол.
   В каюте все уставились на капитана Фоллетта, как на сумасшедшего. Остров Святого Лаврентия был самым большим участком суши в Беринговом море.
   - Ушел, ты сказал! Наконец Боуэн нарушил молчание. Лицо исследователя стало абсолютно белым.
   ГЛАВА III
   Менг
   Над Номом пронеслась первая зимняя буря. Он покрыл Аляску от Фэрбенкса до Пойнт-Спенсера непрерывным снегом, который простирался даже до окраин полуострова Сьюард, где холодный прилив катился прямо с замерзшей оконечности планеты.
   Смерть ехала на минусовом ветру, который свистел над легендарным пляжем Нома. Теперь кораблей не было. Последний, SS Vancouver , отсутствовал два дня. Ном был завален снегом, но Ном также был в пылу возбуждения.
   Остров Святого Лаврентия полностью исчез. Газета Nome's Daily Clarion разнесла новости по замерзшему городу. От нескольких сотен туземцев и единственной торговой фактории на острове Берингова моря не было ни весточки. Два катера береговой охраны выдержали штормовое море и вернулись, чтобы сообщить, что на том месте, где когда-то был остров, не осталось ничего, кроме большого рифа, омываемого волнами.
   - Ну, мягко говоря, катастрофа, - заметил Ходар, когда он, лейтенант Квест и я сидели в нашем отеле в Номе. - Но я не вижу, какое отношение остров имеет к делу об убийстве?
   - Хорошо, - сказал Квест. - Вы с Оскаром немного помогли мне в том, что касается Боуэна. Я возьму вас на это. Там может быть больше, чем просто убийство. Оскар должен оценить эту связь. У него есть воображение".
   "Вряд ли мне нужно воображение, чтобы понять, что острова больше нет", - сказал Ходар. "Мы прошли прямо там, где его не было ".
   Лейтенант Квест улыбнулся. - Но ты не знаешь, почему я поднялся на борт корабля в Ванкувере?
   - Мён? Я попросил.
   Квест бросил на меня удивленный взгляд. "Откуда ты знаешь?"
   "Потому что вы притворялись, что не знаете его на борту корабля", - ответил я.
   - Очень хорошо, - сказал Квест. "Но это дело началось с тайной встречи международных дипломатов в Лиссабоне, Португалия. Мое правительство было заинтересовано в этом по двум причинам: Европа находится в состоянии войны; во-вторых, на этом собрании сошлись некоторые представители противоборствующих наций. Кроме того, большее число представителей пришло от наций, которые имели только одно общее - арктические притязания.
   "Игрок Менг, похоже, был представителем Канады. Мы думаем, что он действовал для кого-то другого. Так вот, мы не знаем, что произошло на этой встрече. Менг вернулся в Канаду, пересек страну в Ванкувер и сел на лодку до Аляски. Мне поручили проверить его передвижения и контакты. Азартные игры - это его прикрытие".
   - Так ты думаешь, Менг что-то знает о затерянном острове? - спросил Ходар. "Это невозможно. Чтобы убрать землю, нужны большие деньги. Посмотрите, во что обошелся правительству США Панамский канал. Подумайте о времени и людях, которые на это потребовались".
   Я резко встал, схватив Ходара. - Это теперь не наша забота, - сказал я. "Я думаю, что Менгу нужно провести небольшое расследование. Пока Квест присматривает за Боуэном, мы с тобой собираемся нанести визит. А пока я буду в гостях, ты обыщешь квартиру Менга.
   * * * *
   Когда мы вышли, центр города Ном был почти безлюден. Вокруг сугробов, забивавших кривую главную улицу, были прорублены пешеходные дорожки. Кое-где мы видели туземных собак, сбившихся в кучу в дверных проемах, их густая шерсть развевалась на пронизывающем ветру. Почти каждый угол города был усеян гротескно вырезанными аляскинскими тотемными столбами.
   Один за другим, проходя мимо них, я чувствовал, как моя тяжелая марсианская кожа сползает по моим костям. Было что-то в тотемах, что наполняло меня странным невыразимым чувством - ощущением опасности. Внезапно, подходя к шестому столбу по улице, я остановился, завороженный фантастическим ликом, вырезанным на тотеме.
   - Ходар, - сказал я, - клянусь, эта штука что-то сказала.
   - Тотем? Ходар странно посмотрел на меня. - Не позволяй им сломить тебя, Оскар. Они просто выставлены для летней туристической торговли.
   Я снова посмотрел на тотем. Я был уверен, что эта штука пыталась мне что-то сказать. Или это было воображение, которое прокомментировал лейтенант Квест?
   "Вот притон Менга. Бар "Маламут", - сказал Ходар. - Мы расстаемся здесь, а?
   Бар "Маламут" был самым большим и крутым местом в Номе. Я понял это сразу же, как только вошел, и быстро забыл о своих беспокойствах по поводу тотемных столбов. Маламут повис в дыму. В оживленном баре раздавались хриплые голоса и смех. Справа шахтеры и рыбаки, белые и туземцы, столпились вокруг столов для игры в рулетку, фарао и покер. Пьяный машинально играл на жестяном пианино, уставленном стаканами из-под виски.
   Я произвел настоящую сенсацию, когда протиснулся через вращающиеся двери и остановился там в чем-то вроде вечернего костюма. Люди не часто видят марсианина с носом-тюльпаном, как у меня. Пара мужчин схватилась за свои напитки. Другой мужчина зарекся навсегда отказаться от этой дряни и, спотыкаясь, вышел из бара, бормоча: "Розовые слоны - это достаточно плохо, но, боже мой!"
   Я увидел Менга за покерным столом, спиной к стене. Он был поражен, увидев меня в маламуте. Я сразу же протопал к столу и опустился на свободное место. - Сдай меня, - сказал я. "Я чувствую себя счастливым сегодня. Давайте сделаем это стоящим. Ничья с ставками стола. Начните с пятисот долларов.
   Остальные игроки за столом как бы напряглись, подозрительно глядя на меня. "Это освобождает меня", - сказал один из них. Остальные три игрока также сложили свои карты.
   "Итак, похоже, ты и я", - сказал Менг. Он жадно смотрел на хрустящие зеленые стодолларовые купюры, которые я заплатил за стопку фишек.
   Почувствовав что-то необычное, мужчины и женщины в кафе окружили наш стол. Я уловил неловкое бормотание, ибо, какими бы крутыми ни были граждане Нома, они по-прежнему любили честную игру, и в их глазах я был всего лишь странным маленьким оловянным рогом, поставленным против острого.
   Мелодия быстро менялась, когда спектакль начинался. Закваски и сорта вскоре открыли глаза от изумления. С самого начала я выиграл. Медленно фишки накапливались на моей стороне. На самом деле, я едва мог видеть поверх них.
   У Менга не было шансов. Я слишком хорошо знаю покер. Я в этом знаток. Мой чувствительный нос улавливал и переводил малейшую нервную реакцию Менга. Я прочитал прямо сквозь его покерфейс. Мой научный мозг, похожий на комптометр, рассчитывал шансы с точностью до волоска. На этот раз игрок был против еще и по другой причине - я тоже жульничал!
   Время от времени я заполнял свою руку парой, затем тремя дамами. Как эти дамы выпали пятнадцать раз подряд, это мой секрет. Постепенно, по мере того как чипсы летели в мою сторону, а гневный блеск в глазах Менга сменился злобным подозрением, я приготовился к кульминации.
   Зрители напряженно, по-волчьи смотрели на стол. Таких ставок за столом не было со времен золотой лихорадки.
   Менг наблюдал за мной, как ястреб, пока я сдавал свою неожиданную руку. Я медленно погладил палубу; одна карточка для Менга, одна карточка для меня, одна для Менга. С нарочитой медлительностью я частично прикрыл правой рукой колоду. Был легкий щелчок большим пальцем левой руки, но достаточно очевидный для всех. Я сдал не верхнюю карту, а вторую. На мгновение я подержал ее наготове, а затем бросил ее, ферзя, рядом с двумя черными ферзями.
   Волки вокруг стола вздохнули. Менг внезапно вскочил на ноги и, словно нападающая гремучая змея, сунул руку под пальто. Люди ныряли под столы, когда ствол револьвера Менга сверкал в свете фонаря. Мой взгляд резко остановился на пистолете. Большой палец Менга автоматически потер талию пистолета, чтобы освободить предохранитель, но у его пистолета не было защелки.
   - Успокойся, партнер, - сказал я.
   "Ты мошенническая интермедия! Я снесу твою чертову голову! - прорычал Менг.
   - Забудь о пистолете, - сказал я. Небрежно я поставил все свои фишки, добрых восемь тысяч долларов, в центр стола. - Я поставлю их против твоего стреляющего железа, Менг. Я даю тебе шанс. Вы имеете дело.
   Игрок странно посмотрел на меня. - Вы летучие мыши? - прорычал он.
   - Нет, просто прирожденный игрок. Эти фишки против твоего пистолета, - улыбнулась я.
   Медленно, почти нерешительно Менг положил пистолет на стол и скользнул в кресло. Его пальцы потянулись к картам. Все взгляды в комнате были прикованы к нашему столу. За нами наблюдали с интенсивностью остановленного движения.
   Менг начал раздачу, подозрительно наблюдая за мной, пока я собирал карты.
   "Возможно, вы не хотите заканчивать эту раздачу", - внезапно сказал я. "Может быть, вы не захотите заканчивать, когда я скажу вам, что пришел не играть в азартные игры, а просто убедиться, что вы застрелили бортпроводника Хиггинса на борту SS Vancouver !"
   Менг сложил карты под подбородком. На мгновение он посмотрел мимо меня. Не оборачиваясь, я знал, что позади меня стоит девушка, показывающая то, что я держу в руке, Менгу. Потом его взгляд остановился на мне. - Умный малый, а? - сказал он с сарказмом.
   - Не умно, - возразил я. "Просто настороже, как та девчонка позади меня. Я знал, что ты убил Хиггинса, потому что ты левша. Естественно, вы кладете пистолет с правой стороны. Ты сделал это из пистолета Боуэна. Ты только что сделал это с этим пистолетом.
   - Мечтаешь, не так ли? - отрезал Менг.
   - Вы были в каюте рядом с бортом корабля Боуэна, поэтому смогли попасть в его комнату. Ты позаимствовал его пистолет для убийства и оставил свой собственный Уэбли, чтобы он не подумал, что его собственный пропал, - ровным голосом сказал я. - Ты не привык к револьверам, Менг. Лучше иметь Webley Automatic. Я заметил, как твой большой палец потянулся к предохранителю этого револьвера. У Webley был бы предохранитель.
   Менг вскочил на ноги. Его глаза пронзили меня убийственной яростью. - Ты маленькая крыса! - прошипел он.
   Его рука метнулась к пистолету на столе. Он двигался так же быстро и уверенно, как выпад рапиры, но недостаточно быстро. Пистолета там не было.
   Всем своим весом я ударился о свою сторону круглого покерного стола. Фишки разлетелись во все стороны, и когда стол накренился, револьвер Менга скользнул мне в руки. Дальний край стола метнулся вверх, задев игрока в челюсть. Менг похолодел.
   "Это, мой добрый человек, - сказал я, собирая свои фишки с пола, - урок. Не играй с огнестрельным оружием".
   ГЛАВА IV
   Барабаны из свинца
   Лейтенант Квест прохаживался по моей комнате и нетерпеливо стукнул кулаком по ладони. "Все это дело зашло в тупик", - сказал он. "Сначала вы возвращаетесь с "Маламута" и говорите, что Менг убил стюарда, а Боуэн невиновен. Затем Ходар говорит, что прочесал квартиру Менга и абсолютно ничего не нашел. А теперь взгляните на отчет, который я получил от центрального телефонного центра по Боуэну.
   - Вы имеете в виду, что вы прослушивали телефон Боуэна? - спросил Ходар.
   "Верно. И он позвонил сегодня утром. Как вы думаете, кому он звонил?
   - Наверное, Джейн Ли, - сказал я.
   Лейтенант Квест нахмурился. - Он позвонил Менгу!
   "Какая?"
   "Вот так. И вот что он сказал, слово в слово". Лейтенант Квест читал с клочка бумаги. " Ты украл мои планы, дело всей моей жизни. Если вы не остановитесь, я разоблачу все дело ". Но это все, что у меня есть, - сказал Квест. - Менг договорился встретиться с Боуэном в доках за консервным заводом по производству лосося в Сьюарде в четыре часа. Это через час.
   - Ну, не арестовывайте их, - вмешался я. - Пусть встретятся. Мы там будем."
   - Довольно странно со стороны Боуэна, - пробормотал Ходар. - Он не из тех, кто связывается с мошенниками.
   В нашу дверь постучали. Открыв дверь, я с удивлением увидел Джейн Ли в сопровождении коренастого молодого человека в очках без оправы. Этот человек был тем, кого вы называете предприимчивым.
   - Оскар, - начала Джейн. - Это мой жених, Джек...
   В комнату быстрым шагом вошел прохожий. - Позволь мне говорить, Джейн, - сказал он. - Я Джек Вильямс, глава торговых постов "Вильямс Норт Стар". Получил сорок из них. По всему полуострову. Ты Оскар, а? Что-то вроде ученого?
   У меня перехватило дыхание от затаившей дыхание быстроты, с которой говорил Джек Уильямс.
   - Вот, - сказал Уильямс, вынимая из портфеля пачку долларов и бросив ее на стол. "Десять тысяч долларов расходуют деньги. Я только что потерял важный торговый пост на острове Святого Лаврентия. Не могу позволить этому случиться снова. Получил еще один пост на острове Нунивак к югу отсюда. Ваша задача - возглавить экспедицию с Карлом Боуэном. Узнайте, почему затонул "Святой Лаврентий". Узнай, в безопасности ли Нунивак.
   - Что ты имеешь в виду - моя работа? Я ответил. Мне не нравилась мысль о том, что меня во что бы то ни стало втягивают эффективные молодые бизнесмены.
   - Ты должен это сделать, - отрезал Уильямс. "Я прослежу, чтобы Торговая палата Нома добавила к этому еще 50 000 долларов. Экспедиционный корабль направляется из Сент-Майкла. Будь готов завтра. Хорошо?"
   Джек Уильямс захлопнул портфель, взял Джейн Ли за руку и вылетел из комнаты почти так же быстро, как пришел. Я заметил меланхолию в глазах лейтенанта Квеста, когда он смотрел, как парочка уходит.
   Я взглянул на часы. Было без четверти четыре.
   Я положил пачку денег Уильямса вместе со своим выигрышем в покер в сейф отеля внизу, когда мы отправились на консервный завод по производству лосося. - Шестьдесят тысяч долларов за небольшое копание - это совсем неплохо, - пробормотал я. - То есть, если попадется Торговая палата.
   Ходар посмотрел на меня как на сумасшедшего.
   "Но, Оскар, мы уже работаем над делом с Quest", - сказал он.
   - Не обманывай себя, - усмехнулся я. "Возможно, Уильямс и Торговая палата этого не осознают. Но наши два дела связаны. Единственная проблема в том, что я не знаю, с каким дьяволом мы столкнулись... Или знаю?
   Мой голос как бы дрейфовал, застыв в нулевом воздухе. Я снова уставился на один из этих чертовых тотемных столбов. Я мог бы поклясться, что учуял, как эта штука говорила. Я шагнул к гротескному изображению, когда Ходар внезапно схватил меня.
   - Пошли, Оскар, мы опаздываем.
   - Но тотем говорит, - сказал я.
   "Орехи!"
   Когда мы прибыли в доки консервного завода по производству лосося, было очень холодно. Небо было затянуто тучами и темнело. Постоянный, зубчатый ветер хлестал между зданиями и черными водами моря.
   - Мы остановимся здесь, с подветренной стороны здания, пока не появится Менг, - сказал лейтенант Квест, расстегивая пистолет в кобуре.
   Внезапно что-то нанесло мне ужасный удар, короткий левый джеб в нос. Я отшатнулся к Ходару, цепляясь за полы его пальто для поддержки. "Великие марсианские боги!" - воскликнул я, зажимая свой чувствительный нос.
   И Ходар, и Квест с любопытством уставились на меня, затем Ходар рассмеялся. - Я забыл об этом, Оскар. Запах лосося. Он, должно быть, ударил по носу, как у вас, ужасный удар, а?
   Рыбный запах с консервного завода! Это был новый и ужасный опыт для меня. И позвольте мне сказать вам, что если земляне когда-нибудь захотят завоевать Марс, то это сделает запах консервного завода по производству лосося, а не пушек.
   "Это абсолютное варварство, - сказал я Ходару. Именно тогда у меня появилась одна из моих самых коммерческих идей. Моему носу и мозгу потребовалось всего мгновение, чтобы проанализировать компоненты запаха piscium , более известного как запах рыбы. Я вырвал листок из своего блокнота и быстро набросал действенную формулу удаления запаха из рыбных консервов. Я поспешила к главному входу в здание, чтобы подсунуть записку под дверь.
   Но это было все, что я получил. Я увидел на двери название компании - SEWARD SALMON COMPANY, ДОЧЕРНЯЯ КОМПАНИЯ SEWARD IMPORT COMPANY.
   Лейтенант Квест подошел и увидел, что я вытаращил глаза на табличку с именем. - Уже после четырех, - прорычал он. "Меунг и Боуэн не показали ни шкуры, ни волос".
   "Используется ли азотная кислота для консервирования?" - резко спросил я.
   Квест странно посмотрел на меня.
   "Я думаю, что этот консервный завод нуждается в проверке", - добавил я. "Ходар, вытащи свою магию и открой эту дверь".
   Ходар, который во всяком случае лучше Гудини, как бы открыл глаза лейтенанту Квесту, когда тот открыл прочную дверь с двойным засовом менее чем за одиннадцать секунд. - Боже мой, - пробормотал лейтенант, - а тут я воспользовался отмычкой, чтобы проникнуть в каюту капитана Фоллетта, когда обыскивал ее на борту корабля.
   Я нашел выключатель и залил главное помещение консервного завода. Большая часть оборудования была смазана и покрыта. Это был межсезонье. Когда мы двинулись к задней части здания, я увидел кое-что, что меня странно поразило...
   В одном углу были свалены десятки огромных металлических бочек, которые я видел в трюме SS Vancouver ! За ними стояло несколько чанов. Я окунул палец в одну из них, понюхав и попробовав жидкость. Это была сладкая, сиропообразная, бесцветная субстанция. Идентифицирующая формула CaH5(OH)8 - омыленные натуральные жиры - мгновенно пришла мне в голову.
   Рядом с этими чанами стояло несколько огромных цилиндрических барабанов, сделанных из свинца и частично обшитых деревом. Они выглядели как какие-то преобразователи. Я начал расследование, когда Ходар, который отошел в небольшой боковой офис, закричал во все горло. "ОСКАР!"
   Я носился вокруг преобразователей, как кролик с картечью в дюйме позади него. Ходар стоял на коленях над телом мужчины.
   Это был Карл Боуэн - мертвый ! Нож в шее.
   Лейтенант Квест бросил взгляд на остывший труп Боуэна. Его губы мрачно сжались, когда он развернулся и поспешил с консервного завода. "Я получаю Менга!" он сказал.
   Вместо того чтобы последовать за тощим канадцем, я нагнулся и обшарил карманы мертвого исследователя. Его не искали. Его убийца, вероятно, слишком торопился уйти. В его паспорте я нашел ряд газетных вырезок из британских, канадских, немецких, норвежских и шведских газет.
   Прочитав несколько из них с помощью Ходара, я увидел, что у них есть одна общая черта - удивительный фактор. В статьях сообщались новости о Корпорации развития Арктики, которая обратилась к правительствам различных стран мира с претензиями на Север для торговли франчайзинговыми правами.
   "Ты видишь то же, что и я?" - спросил я Ходара. "Ни в одной из петиций не говорилось о торговых франшизах на Аляске, в Северной Канаде или в Гренландии. Корпорация развития Арктики просит права на торговлю и разработку неизведанной территории, абсолютно замерзшей территории, где люди не могут жить. Им нужна вся неизведанная Арктика !
   Ходар секунду смотрел на меня. "Это фантастика, - сказал он. "Ни одна компания не настолько безумна, чтобы пытаться развивать полярные регионы. Это невозможно".
   Я вдруг щелкнул пальцами. - Ходар, - сказал я. "Боуэн был исследователем Арктики. Должно быть, он что-то нашел, потому что есть связь. Вспомните Лиссабонскую встречу мировых дипломатов. Там был поднят арктический вопрос. Но что, черт возьми, это? Между этой встречей, Менгом и убийством Боуэна есть естественная связь".
   - Но что стоит за всем этим?
   - Не знаю, Ходар. Но я думаю, что это большое дело, большее, чем мы когда-либо рассматривали, и я чувствую, что Соединенные Штаты будут втянуты в него".
   "Почему США?"
   - Потому что, разве вы не заметили, каждый раз, когда я берусь за дело, мне кажется, что моя судьба - защищать интересы Америки? Думаю, Ходар ожидал, что в этот момент я свистну бар у Янки Дудла. Вместо этого я направился к двери. "Мы идем к Менгу за Квестом", - сказал я. "Я не думаю, что мы найдем Мёна одного".
   * * * *
   Когда мы прибыли, лейтенант Квест ругался и торопливо обыскивал квартиру Менга над баром "Маламут".
   - Он ушел, - отрезал Квест.
   - Вам не нужно обыскивать это место, - ответил я. "Вероятно, он взял все, что нужно было взять. Было немного. Ходар искал здесь раньше.
   Именно тогда я заметил, что Квест не смотрит на меня. Он смотрел мимо меня. Я резко развернулся и оказался лицом к лицу с довольно пышнотелой девушкой из кафе, которая когда-то была частью покерной команды Менга.
   - Привет, малыш. Она улыбнулась мне.
   Когда она вошла в комнату, глядя на Квеста и Ходара откровенными оценивающими взглядами, я почувствовал запах ее духов. Мальчик, это сказало вещи.
   "Кто ты?" Требовал квест.
   Девушка пожала плечами. - Можешь звать меня Лу, большой мальчик. Она снова улыбнулась. - Я полагаю, ты ищешь Менга, эту крысу?
   "Что ты о нем знаешь?" Квест выстрелил в нее.
   - Я знаю, что он ушел, не так ли? Он убежал от меня, крыса. Попробуй дать мне двойной крест на другую юбку, а? Может быть, ты не знаешь, что он только что убил этого Боуэна. Ты хочешь знать, куда он пошел, да? Хорошо, я пролью это".
   - Давай, - рявкнул Квест.
   "Итак, Мён сбежал от меня с куклой", - сказала женщина по имени Лу. В ее голосе появились сердитые, ревнивые нотки. - Ну, он направляется на восток с упряжкой собак и дюжиной ружей. Он ушел с этой куклой, Джейн Ли.
   - Джейн Ли... - выдохнул Квест.
   "Да, это она", - ответила девушка из кафе. "Может быть, она расскажет вам, почему этот парень-исследователь потерял сознание, если вы сможете ее поймать!"
   ГЛАВА V
   Разговор о тотемах
   Двигаясь на восток в сторону Нортона, море врезается справа от полуострова Сьюард. Это длинное пустынное пространство покрытой снегом тундры, бесплодные белые склоны омрачены только бахромой грохочущих льдин вдоль берега Нортон-Саунд.
   Тусклый, болезненный свет нового и более короткого дня только начинался. Он нашел нас, лейтенанта Квеста и меня, в милях от Нома, посреди бескрайней и суровой снежной страны. Позади нас была извилистая тропа, проложенная в снегу нашими санями и упряжкой тявкающих хаски. Впереди не было ничего, кроме беспросветной белизны.
   - Мы все еще в семидесяти милях от Нортона, и мы потеряли их след. Возможно, они направились туда, а затем изменили направление", - сказал лейтенант Квест.
   - Я почти мертв, - пробормотал я.
   Я был, на самом деле. Со вчерашнего вечера, когда мы обнаружили, что Боуэн убит, а Джейн Ли сбежала с Менгом, произошло многое. Мы решили броситься в погоню. Квест и я должны были взять с собой собачью упряжку, а Ходар остался в Номе наблюдать за происходящим.
   Перед тем, как начать, я сделал маленькую меховую шапочку для своего носа-тюльпана, потому что он был очень чувствителен к холоду. В то время я и не подозревал, что это вызовет у нас некоторую задержку и проблемы. Потом, как обезумевшие чичако [зеленороги], мы вылетели из Нома навстречу холодному северному ветру.
   Всю долгую ночь, пока мы продвигались вперед, гоняя собак, как сумасшедшие, мы миновали бесконечный парад тотемных столбов. Они были посажены по всему полуострову. Их было так много, что они даже действовали Квесту на нервы. К утру случилось еще кое-что и чуть не прикончило меня... Меховая шапка на носу!
   Меня заметила группа мигрирующих эскимосов, охотившихся ночью вдоль берега Нортон-Саунд. В отличие от Квеста, я не носил парку и ботинки. Моя чрезвычайно тяжелая марсианская кожа, непроницаемая для пуль, непроницаема и для холода, но на носу у меня была маленькая меховая шапочка. Эскимосы приняли меня за странное животное.
   Минут двадцать я бешено носился вверх и вниз по льдинам и по тундре, эскимосы бежали за мной по пятам с гарпунами. В конце концов Квесту удалось отрезать их, бросив меня в изнеможении в сани и погоняя собак вперед так безжалостно, что мы их опередили. Так мы потеряли след Менга.
   Но как бы мертвым я ни себя чувствовал, я внезапно стал начеку. Я почувствовал реакцию нашего ведущего хаски, когда сани скользнули по крутому склону. Потом я заметил пещеру.
   Наши собаки немедленно остановились, их хвосты и головы были опущены, как у волков, их грозные гривы напряжённо вздёрнулись, низкое угрожающее рычание вырвалось из их глоток.
   - Что-то там, - быстро заметил Квест.
   Он выхватил револьвер и двинулся в тень пещеры. Я заметил, когда мы ползли вперед, что следов от саней не было. Естественно, порывистый ветер заметал все такие следы свежевыпавшим снегом.
   "Место пусто", - услышал я голос Квеста.
   Я втиснулся рядом с ним. Низкая пещера действительно была пуста, но были признаки жизни: костер все еще тлел, а воздух витал запахом приготовленной пищи.
   - Может быть, группа эскимосов, - сказал Квест. "Пахнет, как будто зажарили детеныша тюленя".
   Лейтенант сидел на корточках на полу, его фонарик чиркал то тут, то там. Было ясно, что группа, разбившая здесь лагерь, была довольно большой, а не только девушка и мужчина. На довольно большой площади были разбросаны кости - кости тюленей.
   Квест подобрал одну из костей, потом другую. Он затаил дыхание. "Тот, кто разбил здесь лагерь, не был коренным эскимосом, - сказал он. "Они были либо полукровками, либо белыми".
   Я начал снимать носовой колпачок, чтобы провести небольшое расследование, когда Квест ухмыльнулся мне.
   - Не беспокойтесь о запахах, - сказал он. - Эти кости - достаточное доказательство. Местные эскимосы разламывают кости тюленей и поедают костный мозг. Белые люди не выносят вкуса - слишком сильный".
   "Так. Мы на следе. Пойдем."
   "Успокойся, - предупредил Квест. "Если Менг и Джейн Ли были здесь, они подобрали себе компанию. Вооруженная рота!"
   Когда мы снова вышли из снега и направили нашу собачью упряжку к Нортону, мы двигались более осторожно. День стал ярко-белым. Мы мчались от болота к болоту, стараясь как можно дольше оставаться в лощинах, чтобы нас не заметили первыми, если впереди окажется Мён.
   Когда мы въехали в одну из таких лощин, я крикнул Квесту, чтобы он остановил собак. Прямо перед ним стоял еще один из тех гротескных тотемов. Он был огромен - набор грубо вырезанных ухмыляющихся изображений, пятидесяти футов высотой и около трех футов в диаметре. На этот раз я был настроен положительно. Существо довольно кричало на меня. К полному изумлению Квеста, я начал кружить вокруг Тотема, обнюхивая его, как собака, подружившаяся с деревом.
   "Великие марсианские боги!" - наконец закричал я, дрожа от волнения. "Эти Тотемы все разговаривали со мной. Я был плотным. Я не понял. Они разговаривали запахами".
   "Ты не в своем уме?" Квест прерывается.
   "Псих!" Я плакал. "Я сошел с ума, что не почувствовал этого раньше. Этот тотемный столб полый ! Он наполнен нитроглицерином ! Достаточно, чтобы сдуть землю отсюда на двадцать миль.
   "Какая?"
   "Вот так. А все остальные столбы, которые мы видели, заполнены нитроглицерином. Их достаточно, чтобы взорвать весь полуостров Сьюард. Мой нос учуял запах нитро, и я подумал, что твари разговаривают со мной".
   - Это слишком фантастично, - нахмурился Квест. Он взял из саней топор и стал раскачиваться на шесте. - Посмотрим, - сказал он.
   "Привет! Останавливаться!" Я закричал. "Эта вещь щекотливая. Он может сработать при малейшем ударе".
   - Но мы должны знать.
   "Слушай, Квест. Поверь мне на слово. Мой тюльпановый нос никогда не подводит. Мне просто жаль, что я не был начеку. Я должен был догадаться об этих Тотемах раньше. Помните наш корабль? Он перевозил бочки с азотной и серной кислотами. Помните консервный завод? Мы видели там те же кислоты и чаны с сиропообразной жидкостью, глицерином...
   - Ну, теперь я все вижу. Нитроглицерин - слишком опасное взрывчатое вещество, чтобы отправлять его на Аляску за границу. Кроме того, тот, кто подбрасывает этот материал, не хотел, чтобы стало известно, что Аляска превращается в пороховую бочку. Они отправляли химикаты отдельно. На консервном заводе, который мы посетили, и, возможно, на других, они смешивали кислоты, а затем помещали сырье в конвертер или нитратор".
   "Что? Где?" - спросил Квест, все еще пораженный.
   - Нитратор, - нетерпеливо сказал я. "Эти большие свинцовые барабаны в деревянном корпусе. Мы видели их на консервном заводе. Кислоты действуют на глицерин. Все, что им было нужно, это компрессор и система охлаждения".
   "Но черт возьми! Что это значит? - отрезал Квест.
   У меня перехватило дыхание. Я больше не смотрел на лейтенанта. Проходя над нами по заснеженному гребню, я увидел, как на нас мчатся два саней и дюжина мужчин.
   - Менг... - закричал я.
   Почти сразу же мимо нас просвистела ружейная пуля и, попав в тотемный столб, взметнула белый порошок снега.
   "Высматривать! Уходи отсюда. Нужно привлечь их огонь, - отчаянно скомандовал я, схватил лейтенанта, и мы убежали от Тотема. Если хоть одна пуля попадет в этот столб - ну не будем об этом думать!
   Квест выхватил из саней винтовку, и мы упали в снег метрах в пятидесяти от Тотема. Пули пели у наших ушей смертоносной мелодией. Квест откачивался с винтовкой, а я с его револьвером. Двое... трое упали. Тем не менее вечеринка Менга продолжалась.
   Их огонь был смертельным и тяжелым. Мы могли сделать только одно, потому что шансы были против нас пять к одному. Я встал и встретил атаку. Квест встал на колени позади меня, укрытый моей пуленепробиваемой кожей... И пули рикошетили от меня!
   "Смотрите, - закричал Квест, - они расходятся".
   Люди Менга рассредоточились. Некоторые бегали. Затем я увидел их стратегию. "Расставание, да. Но они кружат над нами. Мы в ловушке!" - пробормотал я.
   Нападавшие медленно приближались, ползли по снегу, вставая на колени, чтобы стрелять. Я мог различить лица полукровок и Менга. В санях я увидел Джейн Ли.
   Внезапно я услышал ружейный выстрел справа от нас. Лейтенант Квест задохнулся и напрягся, падая на бок. Он схватил его за бок напряженными пальцами.
   - Попал под ребра, - мрачно сказал он. "Кровотечение. Думаю, мы закончили. Слишком много шансов".
   ГЛАВА VI
   Тайна Берингова моря
   "Здесь. Возьми это и продолжай стрелять! - сказал я, сунув пистолет ему в руку. - У меня есть собственный способ исправить шансы.
   Я вытащил из кармана маленькую медную трубку. Предмет, который я носил с собой и ревностно охранял с той ночи, когда впервые появился на Земле. Это марсианский гаджет. Такого вы никогда не увидите на Земле.
   - Они будут на нас через минуту, Оскар, - прохрипел Квест. - Вам лучше бежать, пока есть шанс прорваться. Я прикрою тебя. Предупредите их в Номе о Тотемах!"
   У меня был готов гаджет. Это был пистолет. Я вставил в него три тусклых серебряных шарика, а затем выстрелил в точки, равноудаленные между наступающими породами Менга и нами. Результаты были потрясающими. Конечно, я знал, что делаю, но результаты все равно были потрясающими по любым земным меркам.
   Квест окинул его ошеломленным взглядом и чуть не потерял сознание. Мы были окружены завесой разноцветного мерцающего дыма, который поднимался от снега, куда попали мои пули. Сквозь дымовую завесу были видны люди Менга - не девять полукровок с перерезанным горлом, а более девяноста.
   - Теперь у него есть армия, - выдохнул Квест. - У нас нет чертовых шансов.
   - Не позволяй этому сбить тебя с толку, - ухмыльнулся я. "Мой маленький трюк. Посмотрите внимательно сквозь дым. Вы заметите, что Менгов десять, а не один. Частицы дыма, как частицы влаги в радуге, преломляют изображения и умножают их на десять. Прямо сейчас эти полукровки думают, что видят нас двадцать человек. Десять Оскаров и десять Квестов. Смотреть!"
   Мои слова уже были доказанным фактом. Атакующие породы, не зная секрета моей дымовой завесы, нарушили строй. Вскоре они в бешеном беспорядке отступали по заснеженному склону. Был слышен единственный голос Менга, который кричал на них, но тщетно. Его десять преломленных фигур размахивали двадцатью гневными руками.
   Когда мы с Квестом бежали через парящий экран к двум его саням, мы увидели, как Игрок прыгнул к той, в которой боролась Джейн Ли. Он сошел с ума! Он выхватил револьвер и приставил его к голове девушки.
   В то же мгновение в моих ушах раздался громоподобный рев. Гневная вспышка пламени пронеслась мимо моей головы. Я видел, как Менг перевалился через сани, вцепившись в грудь. Рядом со мной лейтенант Квест опустил пистолет.
   - Он больше никогда не пошевелится, - пробормотал Квест. "Он мертв, если только у него просто не хватило сердца, чтобы выстрелить!"
   Когда мы подошли к саням и оттащили тело мертвеца в сторону, мы нашли Джейн Ли плачущей. Потом я заметил, что она была связана и с кляпом во рту.
   * * * *
   Джейн рассказала свою историю чуть позже. Это было, когда мы были в пещере, где были обнаружены кости тюленя. Мы вернулись туда, чтобы разжечь костер и оказать первую помощь лейтенанту Квесту, где пуля поранила ему ребра.
   В свете костра она тепло посмотрела на нас, как бы говоря, что мы оба святые.
   - Пожалуйста, Оскар, - пробормотала она. - Я так же озадачен, как и ты. Все так ужасно. Я не знаю, почему Менг похитил меня. Все, что я знаю, это то, что я получил сообщение о том, что Джек Уильямс ранен и что мне следует приехать в аэропорт Нома. Когда я приехал, меня бросили в сани и похитили. Джек знает, что произошло?
   Я задумчиво кивнул. "Да. Ходару было приказано связаться с ним. Вильямс, вероятно, собрал всю торговую палату, которая уже должна искать вас.
   Джейн Ли слегка покраснела. - Наверное, я рада, что ты спас меня, а не Джека, - пробормотала она, взглянув на лейтенанта Квеста.
   "Так?" Я попросил.
   - Ну... я не собираюсь выходить за Джека, - нерешительно ответила Джейн. Он... ну, мы просто не ладим друг с другом. Он слишком деловой человек. Он не авантюрист". Джейн снова взглянула на Квеста.
   Я пожал плечами. Это не мое дело. Если бы я был Джеком Уильямсом, я бы треснул ее по носу. Девушка, которая не ценит мужчину, который может выложить десять тысяч долларов на финансирование небольшой экспедиции, должна с ней что-то сделать. Но женщины-землянки такие непредсказуемые.
   "Куда направлялся Менг?" Я попросил.
   "Для Нортона, затем для Руби", - ответила Джейн.
   Я поднял тяжелый конверт, который мы нашли в одной из саней Менга. Я вспомнил, что видел в нем карту, когда подобрал ее после спасения Джейн. "Почему Нортон Бэй; или почему Руби? - пробормотал я. "Посмотрите на карту".
   Разложив содержимое конверта на полу пещеры, я заметил нечто странное. В дополнение к карте там была карта, на которой был изображен только полуостров Сьюард, и стопка вырезок с почерком, который я сразу узнал - Карла Боуэна.
   Я взволнованно пролистывал бумаги. Я почувствовал опасность. Моя реакция была какой угодно, только не надуманной. Вещи были почти невероятными.
   "Слушай, Квест! Вот ответ на все, - выдохнул я. "Это результат многолетнего пребывания Боуэна в Арктике. Просто послушайте это! Он разработал теорию о том, что если Берингов пролив расширится, взорвется, уничтожив полуостров Сьюард и остров Святого Лаврентия, японские теплые течения потекут в Северное Ледовитое море! Вы понимаете, что это значит? Послушай это! Я буду читать прямо из заметок Боуэна.
   Я едва мог держать страницу, чтобы прочитать ее, я был так взволнован.
   " Если бы Японское течение текло в полярные моря, а не отклонялось в сторону Калифорнии, полярная ледяная шапка растаяла бы, открывая новые массивы суши. Арктика станет Эдемом, способным прокормить миллионы людей ".
   Квест раскусил некоторые записи. Его глаза ошеломленно моргнули. "ММ-Боже мой!" он заикался. "Все здесь. Цифры о том, как далеко проникнет теплое течение; о том, насколько широко должны быть взорваны проливы. Есть даже оценка тоннажа нитроглицерина, необходимого для работы".
   Я посмотрел на карту полуострова Сьюард, составленную Боуэном. Маленькие красные метки указывали, где нужно взорвать такие заряды взрывчатки, чтобы полностью уничтожить полуостров. Затем я заметил, что маленькие, наспех нарисованные тотемные столбы были добавлены к карте рукой, явно не принадлежащей Боуэну.
   "Эти тотемы!" - сказал я, вскакивая на ноги, как будто меня пронзил электрический заряд. "Нитроглицерин! Он уже посажен. Они собираются взорвать Полуостров прямо из-под нас. Мы должны остановить их".
   - Остановить кого? - спросила Джейн.
   "Мы убили Менга", - прервал его Квест. "Он стоял за этим. Это ясно".
   Я бросил иронический взгляд на лейтенанта. "Кто-то все еще стоит за Менгом. Он был просто винтиком в бизнесе. Нам еще предстоит встретиться с главой Корпорации развития Арктики. За этим стоит наряд. Вспомните торговые уступки, о которых они ходатайствовали. Ведь они хотели перерезать горло каждому правительству, имеющему законные права на Полярный круг".
   - Но кто это? Квест выглядел озадаченным.
   - У меня есть общее представление, - сказал я. "Но с этим нужно подождать. По всей этой замерзшей земле есть тотемы, наполненные взрывчаткой, и кто-то может их взорвать. Мы должны остановить это. Но как? Тотемы не подключены. На самом деле, как они вообще собирались запускаться?
   Я прошелся по комнате и принялся за работу. Я вырезал из своего существа все ненужные мысли и ощущения на целых пять минут. Я даже не заметил, как рука Джейн Ли вползла в крепкую ладонь Квеста, пока вдруг не повернулась к ней.
   - У Джека Уильямса есть самолет? Я попросил.
   Джейн вздрогнула и покраснела.
   "Да, у Джека три самолета. Он использует их для своего торгового бизнеса".
   - Хорошо, - сказал я. "Мы собираемся подрезать крылья Корпорации развития Арктики. Я просто надеюсь, что эти самолеты в Номе. Ну давай же. Маш!"
   * * * *
   Долгий путь обратно в Ном был мучительным для всех нас троих. Мы выжали последнюю каплю энергии из собачьих упряжек, пока мчались по замерзшей тундре. Это была гонка против нервов и времени. В любой момент Полуостров должен был взорваться под нами самым катастрофическим потрясением, какое только можно себе представить.
   Когда мы проезжали мимо бесчисленных тотемных столбов, наполненных взрывчаткой, которые усеивали бесплодную землю, мы испытывали самое ужасное чувство отчаянной беспомощности. Мы были окружены смертью, и нам оставалось только гонять наши собачьи упряжки с еще более безумной скоростью.
   С почти расшатанными нервами и кричащими мышцами в знак протеста против возложенной на них нечеловеческой задачи мы наконец добрались до унылого аэропорта Нома. Еще один рассвет уже начинался, когда задыхающиеся собаки с затуманенными глазами подъехали к приземистому административному зданию.
   Квест, еле держась на ногах, понес Джейн в здание, где печка с красным пузанием излучала почти адский жар.
   Я схватил сонного бортпроводника и заставил его сказать мне, где самолеты Джека Уильямса. Удача снова была со мной. Три самолета были выведены из ангаров и пришвартованы на поле, их двигатели прогревались. Уильямс позвонил в аэропорт, но уже через пятнадцать минут, и приказал самолетам принять участие в поисках Джейн Ли.
   - Вода, - сказал я. "Я хочу ведра воды быстро".
   Служитель странно посмотрел на меня. Он указал на пару ведер у стены.
   То, что я сделал тогда, будет обсуждаться в течение следующих десяти лет в Номе. Не обращая внимания на сильные минусовые морозы, я нес ведро за ведром воды к самолетам Уильямса. Вода, когда она плескалась о мои ноги, замерзала почти мгновенно. Я торопливо вываливал каждое ведро в снег, когда добирался до самолетов. Псих! Ну, может быть, я был. Но я вернулся и повторил все сначала.
   Закончив эту фантастическую работу, я побежал в офис административного здания, где Квест и Джейн наблюдали за мной через окно.
   "Что, черт возьми, ты делаешь? Вода не остановит нитроглицерин. Он замерзнет еще до того, как мы взлетим, - сказал Квест.
   - Не волнуйся, - сказал я. "У Оскара все под контролем". Я взял со стола телефон и позвонил в офис маршала Соединенных Штатов в городе.
   Соединение произошло через мгновение.
   "Здравствуйте, маршал, это Оскар. Да, Оскар, марсианский детектив. Я прижала телефон к уху. - Да, маршал, только что вернулся. Получил всю информацию о тайне Святого Лаврентия. Теперь слушай. Произойдет нечто худшее, если мы не будем работать быстро. Полуостров Сьюард и Ном могут быть взорваны..."
   Я услышал несколько булькающих звуков на другом конце линии.
   "Слушай, Маршал, - рявкнул я в трубку, - собери всех мужчин в Номе, у которых есть пара снегоступов и собачья упряжка. Соберите всю гашеную известь, какую только сможете, и начните лить ее на тотемные столбы в Номе. Они наполнены нитроглицерином. Негашеная известь убивает его. Я подойду через минуту с картой, показывающей, где зарыты остальные вещи.
   Едва я повесил наушник на крючок, как почувствовал, что рухнул на стул. Темп был слишком горячим.
   "Маршал не может найти все эти залежи нитрометана за три дня", - сказал Квест. - Нас взорвут до этого.
   - Перестань волноваться, - раздраженно ответил я. "Я знаю, кто стоит за этим делом, и мы его остановим".
   За мной захлопнулась дверь; затем голос заговорил с леденящей остротой кинжала, вонзившегося в мою спину, и сказал: "Значит, ты все знаешь об этом? Ну, попробуй остановить меня прямо сейчас!
   Сидя в кресле рядом со мной, я увидел, как Джейн Ли подняла голову, в ее глазах читалось замешательство, которое быстро сменилось ужасом. - Джек... - закричала она.
   Джек Уильямс стоял у двери офиса, холодно глядя на нас. Позади него трое очень крепких мужчин в мехах. Они носили пилотские очки, надвинутые на лоб. У одного из них был автомат. Уродливая черная бочка была направлена на меня.
   Я ухмыльнулся Уильямсу. - Вроде как ждал тебя, - сказал я. - Но не так скоро.
   "Замолчи!" - отрезал Уильямс. Он перевел взгляд на Джейн. - Жаль, что ты узнал об этом так рано, - холодно сказал он. "Извиняюсь. Я не могу доверять женщинам, которые слишком много знают. Ты возьмешь его вместе со своими друзьями-детективами.
   Лейтенант Квест сделал шаг вперед, сердито глядя на Уильямса.
   - Не вмешивай ее в это, Уильямс, - прорычал он. - И опусти пистолет. Больной-"
   "Джим!" Это была Джейн Ли. В ее глазах был ужас и отчаяние, когда она бросилась перед лейтенантом Квестом.
   "Хватит истерик!" Уильямс говорил ровным голосом, когда он и его люди пятились к двери. - У вас будет время для них, когда мы сбросим несколько бомб с нашего самолета.
   Дверь захлопнулась. В то же мгновение Квест бросился против него, но было слишком поздно. Ключ повернулся в замке.
   - Черт возьми, Оскар, - закричал он. "Они собираются взорвать залежи нитрометана. Боже мой, они могут обстрелять весь полуостров за несколько часов тремя самолетами!"
   ГЛАВА VII
   Гражданин Оскар
   Джейн Ли стояла у окна. Губы ее шевелились в безмолвном ужасе, а глаза, застывшие от ужаса, были устремлены на летящее поле. Посадочные огни были включены, заливая плоскую землю ослепительной белизной.
   На поле Уильямс и трое его летающих стрелков побежали к своим самолетам. Они остановились на мгновение, чтобы перехватить изумленного бортпроводника, вонзить ему пистолет в ребра и поторопить к самолетам.
   "Высматривать!" - прошипел лейтенант Квест, отталкивая Джейн от окна.
   Он поднял приклад винтовки, разбив стекла в окнах. Еще один удар расколол деревянные рамы. Квест перевалился через подоконник, не обращая внимания на зубчатые осколки стекла. - Пошли, Оскар, - крикнул он. Внезапно он остановился, странно глядя на меня.
   Конечно, я его не виню. Мы были в трудном положении. Уильямс и его люди задержали нас ровно настолько, чтобы добраться до своих самолетов. В этих самолетах были бомбы. Именно так они планировали взорвать тотемные столбы, заполненные нитрометаном. Малейший толчок от бомбы оторвал бы целые цепочки таких шестов, ибо один взрыв послужил бы капсюлем для другого.
   - Оскар... - практически заревел Квест.
   Я посмотрела на него и ухмыльнулась так щеголевато, как только могла. Я сидел в крутящемся кресле, положив ноги на стол, так тихо, как вам будет угодно.
   - Они добрались до самолетов, - воскликнула Джейн. "Это слишком поздно сейчас."
   Из-за поля доносился ровный рокот моторов. Это было как раз то, чего я ждал. Я повернул стул лицом к Квесту.
   - Хорошо, Теньенте , - отрезал я. "Выходите в поле и прикрывайте двери кабин самолетов. Стреляй в первого человека, который выйдет!"
   У Квеста перехватило дыхание, как будто он подумал, что я совсем сошел с ума.
   Я потянулась через стол и схватила телефон. "Офис маршала Соединенных Штатов!" Я рявкнул в мундштук. Я прислушался, затем соединение было установлено. - Здравствуйте, маршал, - сказал я. "Оскар, опять же. Слушай, в аэропорту четверо сумасшедших. Они пытаются взлететь на самолетах".
   "Какая?" - раздался голос маршала.
   - Верно, - сказал я. "Они пытаются взлететь на самолетах, а лыжи самолета примерзли к земле".
   "Замороженный?" - спросил маршал.
   - Конечно, - ухмыльнулся я. "Замороженный. Вы знаете, как оно есть. Выливаешь ведрами воды. Вещи замерзают. Ага. Немедленно отправьте отряд.
   * * * *
   Торговая палата Нома сделала очень необычную вещь вечером после того, как мы поймали Джека Уильямса. Бизнесмены заняли бар "Маламут" и устроили для меня банкет. Маламут был самым большим местом в городе, и большая часть города была там.
   За едой и питьем я изо всех сил старался объяснить репортерам, какую блестящую работу проделали маршал США и его люди, захватив Уильямса после того, как лейтенант Квест загнал их в угол на трех самолетах.
   Мы получили полное признание от Уильямса. У нас были имена всех его сообщников, а у него их было предостаточно. Затем маршал и его люди удвоили усилия по сносу смертоносных тотемных столбов, нейтрализовав их взрывные заряды гашеной известью.
   "Почему ни один из столбов не взорвался, пока они были подняты?" - спросил один из репортеров. "Нитроглицерин - чувствительный материал. Я слышал, перо может взорвать его.
   "Это, - улыбнулась я, - был долгий шанс, на который я рассчитывал, когда Квест и я впервые обнаружили этот материал. Нитро имеет низкую температуру замерзания, но погода на Аляске ниже. В замороженном виде нитро становится менее чувствительным веществом".
   Один из репортеров взглянул на Джейн.
   "Но почему этот парень Менг похитил ее?" - спросил репортер.
   - А вы бы не хотели? Я ухмыльнулся.
   "Да ладно, Оскар, подлость", - вмешался другой репортер.
   Я снова улыбнулась. Я попытался посмотреть через стол на маршала, но с моими четырьмя футами пятью дюймами я не мог разглядеть стопку долларов на сумму 50 000 долларов, которую Торговая палата подарила Ходару, Квесту и мне.
   "Хорошо, - сказал я журналистам. - Маршал занят поиском песка в своем салате, так что вот дурь. Есть причина, по которой Джейн похитили. Очень важный момент. Но начну сначала....
   "Вся эта затея со взрывом трехсотмильного канала в Беринговом проливе - отличная идея, но только в том случае, если ответственные правительства возьмутся за эту работу. Однако наша компания по развитию Арктики так не работала. Это была кучка проницательных и не очень патриотичных финансистов. Они решили, что, пока мир находится в состоянии войны, пришло время вмешаться и натворить грязи. Они украли планы Боуэна, которые он намеревался передать правительству Соединенных Штатов..."
   - Да, что с ними происходит? - вмешался репортер.
   "Краткое изложение дела было отправлено различным правительствам, чтобы они могли разобраться с этими представителями пятой колонны".
   - И Уильямс был ее главой?
   Я кивнул. "Да. Он не вложил много денег, но он был мозгом позади этого. Это была его идея отправить кислоты и глицерин на Аляску отдельно, чтобы не вызывать подозрений. Менг был его приспешником и посредником. Когда Менг попал в беду после убийства стюарда на борту корабля, а затем и Боуэна, ему пришлось выбраться из Нома...
   "Но он не рисковал, позволив Уильямсу обмануть его. Поэтому он украл планы Боуэна у Уильямса и похитил Джейн Ли. Похищение убедило меня, что Уильямс замешан в заговоре ! Зачем еще Менгу нужна девушка, которую он едва знает? Это должно было быть что-то над головой Уильямса, чтобы последний не обманул. Единственная проблема заключалась в том, что он не знал, что Уильямс и девушка были на грани разрыва".
   Кто-то дернул меня за руку. Это был неуклюжий президент Торговой палаты. - Вот, Оскар, старый приятель. Телеграмма, - сказал он.
   - Спасибо, Бодкинс, - пробормотал я, вскрывая конверт. Несколько репортеров столпились вокруг, читая через мое плечо, пока я открывал письмо.
   УВАЖАЕМЫЙ ОСКАР:
   ПОЗДРАВЛЯЕМ С ПОСЛЕДНИМ УСПЕХОМ. НАСТОЯЩИМ МЫ ПРЕДОСТАВЛЯЕМ ВАМ ПОЛНОЕ И НЕМЕДЛЕННОЕ ГРАЖДАНСТВО. БЮРО ИММИГРАЦИИ УСТАНОВИЛО КВОТУ ИММИГРАЦИИ В СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ НА ОДНОГО МАРСИАНИНА.
   (Подпись) ПРЕЗИДЕНТ США
   КОНГРЕСС
   КАБИНЕТ
   "Ходар!" - крикнул я, вскакивая со стула. "Теперь я могу голосовать!"
   ДВОЙНАЯ ПРОБЛЕМА ДЛЯ Оскара, Джеймс Норман
   Первоначально опубликовано в журнале "Фантастические приключения" , октябрь 1942 года.
   Для фотожурналистов это было большим заданием. Они сняли его со всех сторон: трюковые кадры знаменитостей, выходящих из роскошных лимузинов; ракурсы военных и государственных деятелей. Камеры щелкнули по небольшой, бдительной армии сотрудников секретной службы, охранявших входы и окна. В раздевалке они даже нацелили камеры на ряды блестящих шелковых цилиндров - цилиндров, которые покрывали самые важные головы в Вашингтоне.
   Билл Пайн, долговязый и энергичный фотограф World , ухмыльнулся, когда его живые глаза окинули длинную приемную. "Мальчик! Бомба здесь, и вы взорвете весь Стратегический совет союзников, - воскликнул он.
   - Не со мной, - уверенно ответил я.
   Я Оскар, марсианский детектив. Вот почему я так уверенно ответил Биллу Пайну. Я не детектив в обычном смысле. С тех пор как я прибыл на эту планету, меня прославляли, как Вимпи, и именно поэтому газетчики окружили меня во время этого элитного приема, последовавшего за одним из самых важных заседаний Стратегического совета союзных наций.
   Газетчики, такие как Билл Пайн, знали, что если случится какая-нибудь неприятность, я тут же вмешаюсь. Это из-за моего носа. Но об этом я объясню позже. Такие люди, как Пайн, также знают, что я делаю хорошие копии, с трудностями или без проблем. Видите ли, марсианского сыщика достаточно, чтобы обеспечить контрастное облегчение людям, которые слишком много читали о невероятных восьминогих, саблезубых планетарных монстрах или видели слишком много сыщиков, похожих на Тонкого Человека.
   Я совсем не худой, но когда вытягиваюсь во весь свой рост в четыре фута и пять дюймов, я действительно щеголеватый малый. У меня довольно короткие ноги, и говорят, что я похож на пингвина, потому что немного широк в нижней части. Хотя руки у меня обычные, а кожа более жесткая и пористая, чем у вас, - фактически пуленепробиваемая.
   Здесь, на этом вашингтонском собрании, именно мой нос удерживал журналистов. Он какой-то тюльпанообразной формы, с раструбом на конце, что-то вроде громкоговорителя системы оповещения. Когда в воздухе неприятности, он дергается.
   Билл Пайн наблюдал за толпой и цветом в искусно оформленной комнате. Его взгляд блуждал в дальней нише, где мой спутник, волшебник Ходар, готовил неформальное шоу фокусов. Ходар только что закатал рукава и показывал монету министру финансов Фрейзеру и гладкой красивой темноволосой девушке рядом с ним.
   Именно тогда мой нос начал трепетать. Я почувствовал атмосферу надвигающейся опасности, и мои нервы напряглись, я подготовился. "Сосна!" - резко сказал я. "Давай двигаться. Что-то не так."
   Мой чувствительный нос определил, что опасная зона находится рядом с Ходаром. Мы с Пайн направились к нише, протискиваясь сквозь бесчисленное количество людей, собравшихся в приемной. Когда мы приблизились к алькову, я мельком увидел, как Ходар машет рукой, сигнализируя кому-то возле кнопок освещения на стене. Внезапно свет в алькове погас.
   Через секунду они снова вспыхнули, и я услышал крик. То, что последовало за этим, казалось, уместилось в одно мгновение. Министр финансов Фрейзер слегка покачивался на пятках, странно глядя в мою сторону. Затем он рухнул. Я заметил выражение ужаса на лице Ходара и увидел, как темноволосая девушка упала рядом с Фрейзером.
   - Сосна, - крикнул я. "Закройте двери ниши. Пригласи кого-нибудь из правительства. Быстрее.
   - Где док Вингейт? Я услышал зов Ходара.
   Пожилой мужчина с очень резкими, почти военными манерами впихнул мимо Билла Пайна. Это был доктор Вингейт, в квартире которого Ходар и я остановились в Вашингтоне. За ним следовал представитель правительства.
   Правительственный человек отвел девушку от обмякшего тела Фрейзера. - Хорошо, мисс Фрейзер, - пробормотал он.
   Вингейт на мгновение склонился над телом, затем поднял глаза и покачал головой.
   - Мертв, - сказал он. "Пуля вошла со спины, попала в позвоночник, повредив нервную систему". Он сурово посмотрел на новостного фотографа Пайн. - Вам лучше арестовать этого человека, - резко сказал он.
   "Мне?" Пайн задохнулась.
   Темноволосая девушка, Лана Фрейзер, сдерживала слезы, в то время как внезапный гнев и сомнение внезапно отразились в ее глазах. "Ты!" - воскликнула она, глядя на Билла Пайна.
   Оператор отступил в замешательстве.
   - Мне очень жаль, мисс Фрейзер. Но я только..."
   - Пайн был со мной, - перебил я. "Он не может нести ответственность. Учитывая угол, под которым пуля вошла во Фрейзера, Пайн оказался не в том месте. Если бы он выстрелил из пистолета, Фрейзер был бы застрелен спереди".
   "У меня никогда не было оружия, - сказал Пайн.
   Представитель правительства, деловитый и благовоспитанный человек, неожиданно постучал по карманам Билла Пайна. Внезапно его рука нырнула в сумку с фотоаппаратом и вытащила объект, ошеломивший фотографа.
   - Глушитель, - отрезал представитель правительства. - Где пистолет?
   - Говорю вам, у меня его не было, - запротестовал Пайн. Теперь он был совершенно сбит с толку, и его рот сжался от гнева.
   - Лучше пойдемте, - посоветовал представитель правительства.
   После того, как Пайна увели, я повернулся к Ходару и доктору Вингейту со словами: "Вам лучше вернуться в квартиру и подождать там. Боюсь, все будет не так однозначно, как кажется. Я отвезу мисс Фрейзер домой.
   Когда машина въехала в воронку собственных фар и повернула за здание Капитолия, наконец, помчав по Мэриленд-авеню к Анакостии, я наблюдал за девушкой, которая сидела в темноте рядом со мной.
   Она вела машину с безрассудной горячностью, что свидетельствовало об эмоциональном напряжении, которое она внешне так хорошо скрывала. Мой чувствительный тюльпановый нос уже дал мне ключ к разгадке причины этой эмоции. Я знал, что Лану Фрейзер беспокоило нечто более глубокое и сложное, чем просто внезапная смерть ее отца.
   Машина влетела в пригородную тьму Беннинг-роуд, ее шины завизжали и пронзили ночную тишину. Именно тогда я нарушил повисшую между нами тишину.
   - Мисс Фрейзер, - осторожно спросил я. - А как насчет оператора, Билла Пайна?
   Девушка испуганно уставилась на меня. Мягкий изгиб ее щеки цвета слоновой кости отражался в свете приборной панели. Как и ее беспокойство. "Что насчет него?" - возразила она.
   - Ты сердишься на него, - предположил я. - Ты вел себя так, как будто знал его. На самом деле, я думаю, ты влюблена в него.
   Лана Фрейзер ахнула, и ее пальцы сжались на руле. Затем она холодно рассмеялась. - Ты слишком много читал, - ответила она.
   - Боюсь, что нет, - сказал я. "Мой нос сказал мне".
   Для ее удобства я быстро пробежался по личной истории, объяснив, что марсиане вроде меня никогда не используют звук для речи. По крайней мере, я не знал, пока не пришел на Землю. На Марсе мы используем запахи. Это не так уж и плохо, если вы знаете, как их применять, и не относитесь к таким вещам неразборчиво, как это часто делают земляне.
   Наши марсианские тела, напоминающие солонку, нагружены большим количеством желез, чем осмелился бы нести средний землянин. Мы проходим файловые системы по железкам и полностью их контролируем. С таким управлением просто разговаривать без звука. Мы передаем мысли частотами запаха.
   - Вот видишь, - сказал я мисс Фрейзер. "Ваши мысли или чувства посылают мельчайшие электрические импульсы, которые стимулируют различные железы. Мой нос-тюльпан как диктофон. Он улавливает эти запахи-звуки. Мне сказали, что вы оба сердитесь на Билла Пайна и любите его.
   - А если я? - откровенно ответила девушка. "Мы с Биллом тайно помолвлены уже три месяца".
   "Тайно?" Я задержался на этом слове.
   Лана Фрейзер кивнула. - Папа не одобряет моего брака с газетчиком. Девушка поняла, что сказала, и быстро перевела дух, взглянув на меня. "Нет. Билл не убил бы папу из-за этого, - сказала она.
   Я перевернул разговор, сделав рутинное предложение. - Твоему отцу часто звонили с угрозами?
   Девушка покачала головой. "Все любили папу", - ответила она. - О... Сегодня утром он получил странную записку, которая его обеспокоила. Это был код, но я не думаю, что в нем была какая-то угроза".
   - Я должен это увидеть, - сказал я.
   Девушка согласилась. Следующие несколько минут мы молчали. У меня было странное ощущение, что вот-вот должно произойти что-то странное, фантастическое и жестокое. Это было странное, застывшее чувство, не имевшее никакого отношения к страху. Мы, марсиане, не знаем страха, но тем не менее меня пробрал холод, как будто длинный мохнатый паук прополз по моему позвоночнику.
   ГЛАВА II
   Золотой код
   У дверей особняка Фрейзеров нас встретил молодой человек среднего роста. У него было круглое лицо и острый расчетливый взгляд. Он также был немного лысым; привычка, которую земляне вырабатывают в раннем возрасте, и для меня одна из самых любопытных обычаев этой планеты.
   "Это Фил Шир", - представила нас Лана. - Фил - личный секретарь папы.
   Шир подозрительно посмотрел на меня, потом взял Лану за руку и сказал: - Прости, Лана. Это было ужасно с твоим отцом. Звонили заранее".
   Края моего носа зудели, улавливая какие-то довольно резкие звуки из внутренних желез Шира. Я сразу понял, что молодой человек тоже влюблен в девушку - какая-то капризная, неудовлетворенная страсть, как устрицы не вовремя.
   Я последовал за ними в кабинет: большую комнату, обставленную светлыми угловатыми современными удобствами. Лана подошла прямо к настенному сейфу, спрятанному за качающейся секцией книжного шкафа, и вскоре ее ловкие пальцы скрутили комбинацию.
   "Сколько людей это знает?" Я попросил.
   Девушка распахнула маленькую круглую стальную дверь. "Папа и я", - ответила она. - Вот записка, - добавила она, протягивая мне конверт.
   Она и молодой Шир стояли рядом, когда я открыл его и вытащил два листа бумаги для заметок, один сложенный внутри другого. Взглянув сначала на внешний лист, я прочитал:
   Министру финансов:
   Государственного значения. Пожалуйста, рассмотрите это внимательно.
   - С уважением, Алинетт.
   Я поднесла записку к носу, тщательно понюхав ее, чтобы определить запахи. У буквы был очень определенный звук. В нем было что-то, чего я не мог понять, потому что к нему смешивались духи Ланы Фрейзер. Я посмотрел на Лану и тут же покраснел.
   Наконец я взялся за вторую записку, которая гласила:
   Au 197,2 3,50 X 6,75 X 1,75 тест OK Somerset Final F Kn 9,10
   Симпатичная бровь Ланы Фрейзер нахмурилась. "Я не понимаю, что это значит. Это не угроза, - пробормотала она.
   - Похоже, ничего, - сказал Шир.
   Мой марсианский ум, который обычно может взять проблему, свести ее к ее научным факторам и, таким образом, решить ее, был здесь совершенно озадачен. Я был уверен, что это не химическая или математическая формула. Было только два момента, в которых я чувствовал себя вполне ясным, - начало и конец.
   - Ау понятно, - задумчиво произнес я. "Это научный символ золота или золота. Кроме того, 197,2 - это атомный вес золота. Я не могу понять смысл остальных цифр, если только последние 9.10 не являются датой. Девятый месяц, десятый день. Что сегодня?"
   - Шестого сентября, - сказала Лана.
   "И окончательное что-то произойдет десятого", - добавил я.
   "Какая?" - спросила Лана.
   - Не знаю, - пожала я своим телом в форме солонки. "Но всякий раз, когда я сталкиваюсь с чем-то подобным, это всегда плохо... Очень плохо..." Я посмотрел на девушку, добавив: "Твой отец имел большое отношение к золоту, не так ли?"
   - Он был министром финансов, если вы это имеете в виду. Он также когда-то владел акциями маргинальной шахты", - сказала Лана.
   Я ковылял взад-вперед по комнате, постукивая одной рукой по другой, а девушка и Шир с любопытством наблюдали за мной. "Маргинал?" - пробормотал я. Вскоре в доме зазвенел звонок, и мгновение спустя в дверях гостиной появился слуга-негр. - Миста Пайн, сюда, - объявил он.
   Я остановился. "Сосна? Он в тюрьме".
   - Так ты думаешь, Оскар, - услышал я голос Пайна. Новостной фотограф вошел в комнату. - Я здесь, и это законно.
   "Билл..." Лана Фрейзер выглядела испуганной.
   - Все в порядке, дорогая, - ухмыльнулся Пайн. "Они сняли обвинения. Оскар был прав, когда сказал, что пули летели не с того направления. Теперь они вызвали Волшебника Ходара для допроса.
   Я упал, ошеломленный. - Ходар?
   - Да, - ответил Пайн. "Прости за это. Ты оправдал меня только для того, чтобы заподозрить своего друга, а?
   - Они сумасшедшие, - сказал я категорически.
   - Почему сумасшедший? - спросил Пайн.
   - Потому что им придется копнуть глубже, чтобы найти, кто убил Фрейзера, а не просто арестовать одного или двух человек. Им придется кое-что узнать о золоте.
   Все трое: Пайн, Лана Фрейзер и Шир странно посмотрели на меня. "Золото?" - хором спросили они.
   Я кивнул и направился к двери, на ходу схватив Пайна за руку. - Послушайте, - объяснил я, когда мы вышли из дома. "Вы хотите получить хорошую историю и избавиться от убийства Фрейзера, верно? Ну, мы должны работать быстро. Завтра первым делом проверь все банки, брокерские конторы и городские справочники. Следите за золотом и Сомерсетом. Я ухожу спать. Увидимся завтра."
   * * * *
   Я не жаворонок. С тех пор, как я прибыл на эту планету, я обнаружил, что хорошие сыщики иногда не ложатся спать поздно, но они никогда не открываются, по крайней мере, до полудня. Итак, на следующий день я проснулся только в полдень.
   Вошел доктор Вингейт, и он выглядел немного усталым. Он провел большую часть ночи, пытаясь освободить Ходара. Хотя я мало что знал о нашем хозяине, он был человеком с большим влиянием в Вашингтоне и, по крайней мере, был уверен, что дергал за верные ниточки.
   Вингейт принес мне мой обычный утренний "Манхэттен" - вещь, которую может подобрать любой марсианин. Он также оставил утренние газеты. - Не позволяйте им беспокоить вас, Оскар, - посоветовал он, коротко поклонившись, прежде чем оставить меня в покое.
   Может быть, Доктор считал, что марсиане не чувствительны к критике. Он должен был знать лучше. Заголовки в газете были подобны стремительному удару в челюсть.
   OSCAR провалился в новом деле
   ФРЕЙЗЬЕР КАФНАНАЗАЛА УБИТ
   Официальный Вашингтон был потрясен прошлой ночью загадочным убийством министра финансов Джона Фрейзера, которое произошло на приеме по итогам прошедшей здесь важной конференции по стратегии союзных наций.
   Фрейзер, ключевая фигура американского военного кабинета, был застрелен в компании сенсационного маленького детектива с Марса Оскара. Подозрение в данный момент ложится на спутника Оскара, Ходара, профессионального фокусника, задержанного окружной полицией. Полная информация о преступлении прошлой ночи в настоящее время недоступна из-за жесткой цензуры со стороны полиции. Однако один полицейский сообщил о развитии событий, заявив: "Оскар - детектив. Это самое крупное дело, которое он видел. Что он делает? Ничего такого. Почему? Ты разберись".
   Маленький марсианин впервые появился на Земле во время представления в Нью-Йорке шоу своего друга-волшебника. Фокусник поразил пресыщенную публику на Манхэттене, вытащив Оскара вместо кролика из высокой шляпы. Последующая карьера Оскара была просто головокружительной. Используя марсианские методы, он раскрывал одно национально важное преступление за другим.
   Сердито отбросив газету, я скользнула с кровати в свой лососево-розовый халат и бросилась в душ. Я уже начал сомневаться, верны ли документы. Я поскользнулся? Эта мысль была такой же тревожной, как и тот день в прошлом, когда правительство депортировало меня на месяц, обнаружив, что я въехал в страну нелегально и для марсиан не было квоты.
   После душа я надел новую сменную одежду из перьев, сшитую в Нью-Йорке, но смоделированную по образцу оригинального марсианского костюма, в котором я впервые пришел. Чуть позже зашел какой-то репортер, и я опубликовал заявление.
   - Кто убил Фрейзера? он спросил.
   - Я еще не знаю, - сказал я. - Но вы из надежных источников знаете, что в ближайшие двенадцать часов произойдут интересные события.
   Я немного улыбнулась над этой формулой. Это то, что земная полиция очень любит использовать в любой ситуации. Единственная разница заключалась в том, что, когда я выпустил его, он что-то значил для прессы. Репортеры выбежали, чтобы успеть к дневным срокам.
   Ближе к вечеру вернулся Билл Пайн. Он выудил из кармана пачку копировальной бумаги, просмотрел их и покачал головой.
   "В этой стране чертовски много золота, - сказал он. "Я работал над этим десять часов. В основном речь идет о золотых приисках на Аляске, на Западе и в Мексике. Ни один из них не связан с Фрейзером напрямую".
   - Как насчет Сомерсета? Я попросил.
   Пайн бросил на меня странный взгляд.
   - Странное у тебя было предчувствие, Оскар, - усмехнулся он. "Я обнаружил компанию Somerset Gold Survey Company. Это часть Национального золотого концерна".
   "Крупная компания?" Я попросил.
   "Нет. Довольно новый. Насколько я могу судить, они не числятся владельцами шахты. Хотя у них есть аренда земли.
   Я издал небольшой кудахтающий звук языком, потому что сейчас я был действительно впечатлен. Я тоже чувствовал некоторую тревогу. Казалось, что между Национальным золотым концерном и смертью Фрейзера есть что-то особенное, какая-то глубинная связь. Пока у меня не было ничего положительного, чтобы продолжать. Это было просто ощущение. И еще у меня было другое чувство.
   Схватив Билла Пайна за руку, я повел его к двери. - Послушай, мужик, - сказал я. - Идите к мисс Фрейзер. Думаю, за ней нужно будет присмотреть. Держите глаза открытыми, пока вы там".
   Пайн бросил на меня странный взгляд и вышел, ничего не сказав.
   ГЛАВА III
   Маленький человек, иди на юг
   Когда Ходара отпустили под залог, вскоре после ужина он пришел в квартиру и нашел меня более или менее пьяным. Марсиане вроде меня обычно не пьют, но это одна из уступок, которую я делаю своей земной профессии. Более того, я просто не мог удержаться.
   Я просматривал свои записи и случайно понюхал письмо, подписанное Алиенет. Почему-то это вызвало у меня жуткую ностальгию. Я стал мягким и мясистым, как ирландец, когда слышит Мать Махри .
   - Ходар, - пробормотал я, когда мой друг вошел, - у меня странное предчувствие, что что-то должно произойти. Это ностальгия. Я все думаю об отечестве".
   - Отечество? Ходар моргнул.
   "Ось-кам. Марс, - сказал я. "Да, время от времени я чувствую дуновение ветра с Моря Кимерия. Я жил там когда-то, Ходар. Вы не представляете, каково это - не видеть маленьких интеллектуальных марсианских детишек, играющих у твоей двери. Я никогда не чувствовал себя так раньше. Я этого не понимаю. Может быть, мое время на Земле истекло".
   - Что тебе взбрело в голову, Оскар?
   Я откинулся на спинку стула. "Может быть, меня унесет обратно на Марс, как ты выдернул меня из того цилиндра в Нью-Йорке".
   Я видел, как Ходар побледнел. Я знала, что он будет скучать по мне при любых обстоятельствах, но сейчас он нуждался во мне, как никогда раньше. Я просто не мог уйти посреди уголовного дела, в котором он замешан. - Не сейчас, Оскар. Не в гуще событий, - услышал я его слова.
   Недовольный кивок, который я ему дал, был прерван телефонным звонком. Я щелкнул трубку и прислушался к смутно знакомому голосу, не совсем сообразив его. Я прислушался, затем повесил трубку и потянулся за своей маленькой шелковой шляпой.
   "Билл Пайн, - сказал я Ходару, - хочет, чтобы я встретился с ним в каком-нибудь ресторане. Оставайтесь здесь и не пускайте в квартиру никого, кроме доктора Вингейта.
   Спускаясь на лифте в здании, я вежливо приподнял шляпу перед блондинкой, затем направился к выходу на улицу, где на секунду задержался в поисках такси.
   Внезапно я отпрянул назад, почувствовав невидимый удар в грудь, удар хлыстом, быстрый и сильный, как молниеносный левый удар Джо Луиса. Мгновение спустя я услышал, как из ночной тьмы донесся выстрел из винтовки.
   Один из лифтеров бросился ко мне из вестибюля. "Что это?" он спросил. "Похоже на пушку".
   - Снайпер, - ответил я. "Они совершили ошибку".
   Рот лифтера приоткрылся на дюйм, когда он увидел, как я трясу одеждой, и увидел, как пуля упала на дорожку. Он был плоским, как монета.
   - Тебя ударили, - выдохнул мальчик.
   - Только на поверхности, - кивнул я. - Пусть тебя это не беспокоит.
   Наконец парень достаточно оправился от своего удивления, чтобы кое-что вспомнить. Он протянул мне сложенную записку. "Это произошло рано, - объяснил он. - Другой парень забыл его доставить.
   Я открыл записку, затем поднял свои марсианские брови так высоко, как только могли, и прочитал:
   Оскар, у тебя есть час, чтобы вернуть нашу бухгалтерскую книгу. Осторожно.
   - Кто принес? - спросил я лифтера.
   - Не знаю, - ответил мальчик. Он открыл дверцу такси, которое подъехало к обочине. Все это время он вглядывался в темноту, беспокоясь о выстреле. Я сунул ему доллар и сказал: "Позови копа, пусть поищет там кого-нибудь с винтовкой".
   Откинувшись на подушки кабины, я дал водителю его инструкции, а затем позволил своему разуму поиграть с быстро меняющимися событиями, которые только что произошли. Нетрудно было связать попытку стрельбы с моим интересом к делу Фрейзера или с определенно угрожающим тоном только что полученной записки.
   Но сама записка оставила меня в море. Здесь определенно что-то было не так. Какая-то жуткая путаница. Какие были бухгалтерские книги? Я знал, что у меня нет бухгалтерских книг, и все же кому-то они нужны были достаточно сильно, чтобы выстрелить в меня. Я устало вздохнул и отчасти пожалел, что меня не вернули на Марс.
   * * * *
   Кафе "Акрополь", где я должен был встретиться с Пайном, было тем, что вы, американцы, называете "косяком". Это было маленькое помещение со стойкой во всю узкую длину, которую тараканы использовали как беговую дорожку. За прилавком висела табличка: "Р. Поподополус, опора. Под вывеской я увидел самого господина Поподополуса: грузного, доброго грека с трагическими глазами.
   "Нет. Я не вижу, чтобы входил высокий мужчина, - ответил он, когда я спросил о Билле Пайне. "Здесь никто не ест часами. В этом беда греческого ресторана. Постоянно теряйте клиентов". Он поставил передо мной чашку кофе, потом печально посмотрел на мой тюльпановый нос.
   -- Нос, -- продолжал он недовольно, -- нос не годится для моего дела. У нас есть миллионные греческие рестораны по всему миру, но у нас нет бизнеса. Ты хочешь знать, почему? Потому что, чеснок.
   "Чеснок?" Я попросил.
   "Да, чеснок. Американцы не любят чеснок. Я не могу готовить без чеснока".
   Слушая и ожидая Билла Пайна, я коротал время, заставляя работать свой комптометрически быстрый мозг. Взяв карандаш, я быстро написал формулу на бумажной салфетке и протянул ее греку.
   "Отправьте это в Министерство сельского хозяйства", - сказал я. "Они исправят вас. Это будет означать возрождение гашишных по всей стране".
   Формула, которую я только что бросил, состояла из простых, работающих указаний по скрещиванию чеснока и лука, в результате чего получился новый овощ - чеснок. Он сохранил бы тонкий аромат двух старых, но не имел бы запаха.
   Прошло еще несколько минут, и появился Билл Пайн. Он тяжело дышал, когда упал на стул рядом со мной. - Мальчик, - хмыкнул он. "Вы не даете парню много времени, чтобы пересечь город. Что ты хочешь?"
   Я уставился на него в недоумении.
   - Чего я хотел? Я сказал.
   Красивое лицо Пайн тупо повернулось ко мне. На его лбу образовались озадаченные морщины. - Ты звонил мне, - сказал он.
   Я покачал головой. Быстро сообразив, что что-то не так, я встал и направился к двери. Мысли Пайна, должно быть, побежали в том же направлении, потому что его рот ожесточился. - Я должен вернуться, - сказал он. "Лана".
   Пайн ушел с внезапной порывистостью влюбленного газетчика. Что касается меня, я тоже не терял времени даром. Телефонные звонки, сблизившие нас, были явно призваны увести меня и Пайна подальше от тех мест, где мы должны были быть.
   Не прошло и десяти минут, как я вернулся в квартиру доктора Вингейта и с тревогой вставлял ключ в дверь. Вспомнив снайпера, стрелявшего в меня на улице внизу, я понял, что должен был воспользоваться моментом, чтобы предупредить Ходара. Но мое беспокойство вскоре улеглось. Ходар был в квартире, разглядывая огромную стопку книг, брошенную на кушетку.
   - Кто-нибудь был здесь? Я попросил.
   "Уингейт пришел и ушел некоторое время назад, - сказал Ходар. - Как раз перед тем, как ты принес эти гроссбухи.
   - Бухгалтерские книги? Я попросил. "Бухгалтерские книги..." это слово откликнулось в моей голове. Я снова услышал выстрел снайпера, и мои пальцы автоматически потянулись к записке, которую дал мне лифтер. Поспешив к дивану, я рассмотрел одну из толстых книг в холщовом переплете. На жесткой обложке было напечатано: "НАЦИОНАЛЬНЫЙ ЗОЛОТОКОНЦЕРН: СДЕЛКИ". Этого было достаточно, чтобы заставить меня перехватить дыхание от крайнего удивления.
   - Где ты нашел это? - спросил я.
   Ходар немного напрягся и бросил на меня обеспокоенный взгляд. - Где я их нашел... - взорвался он. - Ты сам принес их минут пять назад.
   Я стоял и смотрел на Ходара, как на сумасшедшего. "Черт возьми, я их привел", - сказал я. "Я был с Пайном, в верхней части города. Как я мог быть здесь и там?"
   - Но я видел, как вы вошли, - запротестовал Ходар.
   "Невозможно."
   Какое-то время мы вдвоем просто стояли, глядя друг на друга. Я видел сомнение в глазах Ходара и даже начал беспокоиться о нашем психическом состоянии. Возможно, напряжение последних двадцати часов начало сказываться.
   Внезапно Ходар прыгнул в мою сторону. - Что случилось, Оскар? Ты болеешь?"
   Я все еще держал бухгалтерскую книгу, когда вдруг почувствовал, что теряю сознание. Это было чувство возвращающейся ностальгии. В течение минуты или двух я страдал от странной игры эмоций, полного чувства одиночества.
   - Ностальгия, - пробормотал я, чувствуя лихорадочное тепло на лбу.
   - Ты выглядишь так, будто хандришь, - сказал Ходар.
   - Это запах из бухгалтерской книги, - сказал я наконец. - Ходар, у меня странное предчувствие, что скоро со мной что-то случится. Кажется, существует какая-то фантастическая связь между ностальгией и каждым новым доказательством, которое я получаю. Может быть, я исчезну ".
   "Бред какой то. Соединенные Штаты не могут пощадить вас".
   Я слишком хорошо это понимал и приложил большие усилия, чтобы взять себя в руки. Когда я открыл бухгалтерскую книгу, чтобы взглянуть на ее содержание, мне пришлось закрыть свой тюльпановидный нос от воспоминаний, пробуждающих запахи, которыми, казалось, была пропитана книга. На самом деле, я чувствовал себя французом, сидящим в концлагере и слушающим английскую радиоспектакль. Марсельеза . _
   Наконец, перейдя к делу и изучив книги, я обнаружил, что они полны списков имен и, как ни странно, очень мало сведений о сделках с золотыми приисками. Однако мое любопытство вызвали две записи. Во-первых, Золотой концерн закупил большой запас взрывчатки, а также оружия. Второй заключался в том, что концерн купил полосу земли для экспериментальных целей. Земля находилась где-то недалеко от Сомерсета, штат Кентукки.
   - Но зачем покупать там землю? - задумчиво спросил Ходар. "В Кентукки или Теннесси о золоте и речи быть не может. Это дикий регион, но в основном это известняк.
   Я задумчиво пожала драпированными плечами.
   - Мы едем в Кентукки, - сказал я. - Когда придет доктор Вингейт, попросите его все устроить.
   - Догадка, а? - спросил Ходар.
   Я кивнул. "Да. Смерть Фрейзера - не обычный случай, - сказал я. "Я знаю знаки. Сомерсет таинственным образом связывается с кодом, полученным Фрейзером, и с Национальным золотым концерном. Ходар, у нас мало времени. Мы должны исследовать этот золотой концерн".
   Бросив бухгалтерскую книгу обратно на кушетку вместе с остальными, я с тревогой уставился на стопку. Это тоже было проблемой. Как они сюда попали? Какие бы мысли у меня ни были по поводу этого ракурса, я внезапно вылетел из головы, когда в дверь начал отчаянно звонить.
   Ходар ответил, и через мгновение в комнату ворвался Филип Шир. Его лицо было перепачкано кровью, его одежда была разорвана, и он, задыхаясь, упал на стул и дико уставился на меня.
   "Явный! Что это?" - спросил я. Я мгновенно оказался рядом с ним.
   - Похитили, - сказал он, переводя дыхание. "Лана... похищена".
   - Где Пайн? - отрезал я.
   Шир взял себя в руки. - Они поймали Лану, - повторил он. "Голубой лимузин... подъехал к дому... автоматы. Ее схватили четверо мужчин... Я пытался их остановить, и они вырубили меня... Я видел Сосну в лимузине".
   ГЛАВА IV
   Заговор на панику
   Временная штаб-квартира доктора Вингейта, расположенная для нас в Кентукки, представляла собой прекрасное старинное поместье в долине с голубыми травами, полностью окруженной дикими живописными холмами. Мы прибыли в полдень после поспешного ночного перелета из Вашингтона в Луисвилл на самолете, а затем на машине в графство Камберленд.
   Поездка была не вся приятность однако. И Ходар, и Вингейт были сбиты с толку этой внезапной сменой обстановки. Ходар был ошеломлен тем, что я должен покинуть столицу, в то время как Лана Фрейзер была в руках похитителей. Было достаточно шокирующе узнать, что Билл Пайн был одним из них.
   "Я боялся, что это может случиться", - сказал я Ходару. - Единственный способ найти девушку - это разорвать все это дело настежь. Я думаю, что наше присутствие здесь сделает это.
   Когда мы подъехали к беспорядочному южному особняку, окруженному огромными белыми колоннадами, я на время забыл о наших проблемах. Глядя на поместье, я сразу понял, почему у Скарлетт О'Хара были проблемы со своими людьми. Должно быть, потребовалась армия мужчин, чтобы поддерживать южную девчонку так, как она привыкла.
   "Чтобы практиковать южное рыцарство в таком масштабе, нужны деньги, - объяснил Ходар.
   Я не совсем понял, что он имел в виду. Я всегда думал, что рыцарство - это дело сердца. На Марсе у жителей Северо-Западного региона в теле бьются два сердца, и уровень их рыцарственности намного выше, чем, например, у меня.
   Наш разговор о рыцарстве длился недолго. Я, например, отказался отвлекаться. В течение оставшейся части дня я изучал геологические карты и карты дорог Кентукки и близлежащих штатов, надеясь, что где-нибудь смогу найти ключ, с помощью которого можно будет разгадать запутанную путаницу деталей, связанных с убийством госсекретаря Фрейзера.
   Я отправил Ходара в город Сомерсет, чтобы проверить тамошнюю контору Золотого Концерна, и он вернулся довольно поздно, сообщив, что они закрыты. Казалось, что я ни к чему не стремлюсь - тут доставили дневные газеты из Луисвилля.
   От того, что я увидел в газетах, я чуть не упал в обморок. Мои глаза прыгнули через пугающий заголовок и погрузились в основную часть статьи, в то время как Ходар и доктор Вингейт столпились вокруг меня.
   - Это уловка, - сказал Ходар.
   "Кляп? Ничего такого!" Я задохнулся. "Посмотрите на этот заголовок".
   СЕКРЕТНАЯ ГРУППА ЗАГОВАРИВАЕТ ЗАХВАТИТЬ НАС
   8 сентября (Эксклюзив). Поразительный общенациональный заговор, посредством которого могущественная и до сих пор нераскрытая группа планирует захватить контроль над правительством Соединенных Штатов, был раскрыт сегодня днем редакторам Louisville Dispatch в результате обнаружения удивительный документ. Утверждается, что названный документ должен быть передан секретному экстренному заседанию Конгресса в пятницу, 10 сентября. (Фотостатус документа на второй странице.)
   - Великие марсианские святые, - пробормотал я. Мои пальцы были толстыми, как горсть бейсбольных бит, пока я взволнованно перелистывал вторую страницу. "Вот!" Я провел пальцем по распечатанной копии документа.
   Президенту и Конгрессу Соединенных Штатов: Сейчас эта страна находится на грани катастрофической финансовой паники. Наши представители представят доказательства после прочтения этих требований. Только NGC может предотвратить полный и тотальный крах правительства и экономической структуры страны. Наши требования заключаются в следующем:
   1. Немедленный выход США из войны.
   2. Заключение удовлетворительных мирных договоров с отдельными державами Оси.
   3. Немедленно прекратить ленд-лиз и другую помощь союзным нациям.
   4. Уменьшить численность американских вооруженных сил (до ограничений мирного времени) и сохранить строгую секретность. Что люди нации не будут предупреждены об этих изменениях, пока мы не сочтем нужным сделать такое объявление.
   "Господин!" Голос Ходара был потрясенным и вибрирующим. "Так вот что стоит за убийством Фрейзера".
   Я быстро вернулся к первой странице, которую наспех просмотрел, и теперь просмотрел ее с большим вниманием. В середине передовой статьи я испытал сильнейший шок в своей жизни. Вот оно - черным шрифтом:
   ...Оригинал документа, находящийся в настоящее время в руках ФБР, был доставлен в Диспетчерскую службу Луисвилля сегодня днем лично Оскаром, марсианским детективом. (См. рисунок, оборотная сторона.)
   Я чувствовал себя таким слабым, как будто кто-то рубил меня по ногам пожарным топором. Ходар схватил бумагу и перевернул ее на последнюю страницу.
   Это был последний удар. Там была только одна картинка, и она занимала всю страницу. Я смотрел, совершенно не веря своим глазам. Там я увидел себя, щеголевато сидящего за письменным столом. Мужчина с грубоватым лицом и целлулоидной повязкой на глазах пожимал мне руку. Подпись под снимком гласила:
   Оскар, детектив с Марса, принимает поздравления от редактора Э. М. Уиллиса во время его визита в диспетчерскую сегодня днем.
   Внезапно я издал отчаянный хрип и, пошатываясь, прошел через комнату к зеркалу и ошеломленно уставился на свое отражение. Да, я все еще был здесь. По крайней мере, я был в зеркале. Немного успокоившись, я повернулся к Ходару и подозрительно посмотрел на него.
   - Это твоя идея шутки? - спросил я.
   "Шутить?" Ходар выглядел пустым.
   Было ясно, что мой друг был так же сбит с толку, как и я. Нет. Это была не его театральная магия. Это было нечто худшее. - Но я в двух местах одновременно, - пробормотал я. "Этого не может быть".
   - Это розыгрыш, - вставил доктор Вингейт. Он был так же расстроен, как и все мы, потому что мы с ним весь день были вместе. - Я свяжусь с газетой, - сказал он.
   - Подожди секунду, - вмешался я, когда что-то начало будоражить мои более рациональные мысли. "Этот бизнес слишком хорошо связан. Разве вы не видите. Смерть Фрейзера, связанная с Национальным золотым концерном, привела к Кентукки. Затем все газеты из Луисвилля, штат Кентукки, вдруг поднимают этот вопрос и упоминают о NGC - National Gold Concern.
   - Чепуха, Оскар, - покачал головой доктор Вингейт. "Я не могу представить себе ни одну компанию, особенно золотую, которая получила бы контроль над американским правительством".
   "Но разве это золотая компания?" Я попросил.
   Я начал ходить по комнате, сцепив руки за спиной и раздражённо нахмурив марсианские брови.
   "Этот документ грозит Америке гигантской паникой", - резко сказал я. "Как вызвать панику? Были ли другие? Я посмотрел на Ходара.
   Мой друг-волшебник кивнул. - Паника, - сказал он задумчиво. "Ну, распад 1929 года был плохим, но не катастрофическим. В 90-х годах при администрации Кливленда была гораздо более сильная паника. Если я правильно помню, страна была спасена от полного краха, когда группа финансистов предложила правительству неограниченные золотые кредиты".
   "Золотые кредиты... Золото!" Я огрызнулся на эту идею.
   "Но сейчас у нас, наверное, самый большой кусок мирового запаса золота. На данный момент это довольно прочная основа для нашего экономического дома, - возразил Ходар.
   "Что, если бы запасы золота были украдены или уничтожены?" Я попросил.
   - Будет паника, - кивнул доктор Вингейт.
   Я просиял, продолжая фантастическую идею. - Это просто, - объяснил я. "Угрожайте золотому запасу, и правительство будет тайно шантажироваться, чтобы оно выполнило любые требования, которые выдвигает Золотой концерн. Люди не узнают, что это произошло, пока не станет слишком поздно".
   Не обращая внимания на сомнительные взгляды Ходара и Доктора, брошенные на меня, я подошел к столу, на котором лежали мои карты и записи. - Смотрите, - указал я. "Код Фрейзера - у меня есть ответ! Au 197,2 3,50 X 6,75 X I,75 тест в порядке Somerset Final F Kn 9,10 . Вы знаете что это значит? Послушайте - золото 3½ дюйма на 6¾ дюйма на 1¾ дюйма, тест в Сомерсете в порядке, финал на FKn 10 сентября".
   "Что такое дюймы?" - спросил Ходар, озадаченный. "А что такое FKn ?"
   Я чувствовал, как растет мое собственное возбуждение.
   "Цифры в дюймах вместе составляют точные размеры золотых слитков, отлитых Монетным двором для золотых хранилищ США". Я провел пальцем в сторону северо-западной части карты Кентукки и сказал: " FKn в коде может означать Форт-Нокс, крупнейший золотой склад Америки".
   Доктор Уингейт выглядел бледным вокруг жабр. Его подтянутая фигура выглядела так, как будто ее сильно побили. Ходар казался еще более потрясенным.
   - Уничтожить Форт-Нокс... - выдохнул он.
   - Вот как это выглядит, не так ли? - мрачно сказал я. - Если я не ошибаюсь, экспериментальные испытания, вероятно, проводились на холме где-то между этим местом и Сомерсетом. Теперь они готовы нанести решающий удар. Это будет Форт-Нокс с бомбами или что-то в этом роде.
   ГЛАВА V
   Крепость слитков
   Ночная тьма была наполнена странным, оживленным чувством, когда наша машина с ревом мчалась по шоссе, которое извивалось через Кентукки, как огромная извивающаяся лента.
   Ходар, доктор Вингейт и я вышли из дома вскоре после полуночи, направляясь в Форт-Нокс. Неожиданность и тревога, которые сопровождали нас в машине, уже были доведены до раздражающего напряжения тем фактом, что Америка была начеку. Нас несколько раз задерживали дорожные патрули, которые допрашивали нас. В каждом городе мы получали новые обрывки отчетов о том, как полиция в крупных городах задерживает подозрительные группы.
   Но даже в этих "маленьких человеческих" предосторожностях была некоторая горькая ирония. Страну предупредили, фактически заставили действовать, как в день Перл-Харбора; тем не менее, только Ходар, Вингейт и я знали, как и где будет нанесен удар. Кроме того, мы были единственными, кто знал о связи Билла Пайна с этим делом, какой бы ни была его роль. Интересно, каковы его связи с Золотым концерном.
   Были у нас и другие заботы.
   "Теперь их разоблачили", - сказал Ходар, его лицо было нарисовано тем же перекрывающимся напряжением, которое охватило каждого из нас. - Но они могут попытаться попасть в Форт-Нокс до десятого.
   Он вдавил педаль газа в пол, давая волю своему страху, что попытка разрушить форт может быть рассчитана в любой момент.
   Я взглянул на часы. Пять часов. Меньше чем через час мы будем в форте. Между изломанным холмами горизонтом и более темным небом уже появился слабый оттенок желтого и голубого. Я смотрел, как разворачивается рассвет, различая черты ландшафта, пересеченную местность и единственную дорогу, ведущую к самой крепости.
   Наконец мы миновали ворота правительственного заповедника и приблизились к штаб-квартире форта. Мы с Ходаром вошли внутрь, и я представил свои полномочия марсианского детектива майору Старру, ответственному офицеру. Майор, мужчина с квадратными плечами и лицом, столь же твердым и твердым, как сама Америка, странно наблюдал за нами, пока мы объясняли нашу миссию.
   - Думаешь, они попытаются добраться до золота, а? он пожал плечами с полуиронической улыбкой на губах.
   - Вот к чему это приводит, - ответил я.
   Майор Старр взял меня за руку и практически вытолкнул из штаба, указывая на приземистое, двухэтажное, прочно построенное здание.
   - Вы умный человек, Оскар, - улыбнулся майор. "Но посмотри на это. Это хранилище золота. Я покажу вам, а затем попрошу вас придумать, как уйти с банковской ведомостью дяди Сэма.
   Мы направились по ухоженной лужайке к внушительной крепости. Место действительно производило на меня впечатление неприступности с его тяжелыми бетонными бастионами, пулеметными башнями и военной охраной, расставленной через каждые несколько футов.
   - Это еще не все, - объяснил майор. "Это абсолютно взрывобезопасно. Стены стальные, покрыты слоями бетона. Их толщина является секретом Министерства финансов. Я даже не знаю. Если вы думаете, что можете просверлить бетон, вы наткнетесь на сталь, которая выбрасывает смертоносный газ, как только паяльная лампа или дрель коснутся пластин".
   - Туннель? Я попросил.
   Военный рассмеялся. - Никаких шансов, - сказал он. "Стены внутреннего хранилища, где хранится золото, закреплены на скале. Сейсмограф включает систему сигнализации, если кто-то поблизости что-нибудь взорвет или обезвредит.
   Войдя в крепость, Ходар, Доктор и я последовали за майором Старром, как школьники на образовательной экскурсии. Майор махнул рукой в сторону группы рабочих, прокладывавших трубы от хранилища сокровищ до насосной станции неподалеку. Возле каждого стоял солдат.
   - Водопроводчики, - сказал Старр. "Мы заканчиваем защиту от наводнений. В случае опасности мы можем затопить золотую комнату за три минуты. Это плюс противотанковые орудия, пулеметы, бетон, сталь, газ и вода делают нас довольно трудно взломать. Если вы будете завтра, мы покажем вам полный тест на защиту; все в действии".
   "Сколько там золота?" - спросил Ходар.
   - Секрет министерства финансов, - заявил Старр. "Единственное сообщение, которое когда-либо выдавалось, заключалось в том, что первая партия, доставленная сюда, стоила более десяти миллиардов долларов. Теперь здесь намного больше".
   - Вы уверены, что его нельзя взорвать? Я попросил.
   Майор улыбнулся. "Положительно. Вы не можете победить форт. Если кто-то попытается уйти с золотом, ему придется пройти через бригаду солдат. Форт-Нокс окружен.
   Покинув золотой склеп, мы продолжили нашу инспекционную экскурсию, осмотрев центр связи, армейские казармы и насосную станцию, которая питалась от реки Огайо и могла за несколько минут слить в золотой форт несколько сотен тысяч галлонов воды. Хотя я чувствовал себя более непринужденно, я все еще был озадачен. Я знал, что должен быть какой-то способ взломать Форт. Я был среди землян достаточно долго, чтобы знать, что они никогда не строили ничего такого, что один из них не мог бы разрушить. Моя работа заключалась в том, чтобы найти слабое место.
   "Что ж?" - спросил майор Старр, когда мы закончили осмотр. - Думаете, вы сможете обойти нашу защиту?
   Я медленно покачал головой. В мои мысли закралось новое, тревожное сомнение. Не ошибся ли я, разгадывая код? Это означало что-то другое? Должно быть, потому что даже мой молниеносный марсианский мозг не мог придумать, как землянину добраться до этого золота.
   Взглянув на Ходара, я сказал: - Думаю, нам лучше вернуться. Я где-то поскользнулся... Я знаю! Сомерсет!"
   До Сомерсета было еще добрых пять часов езды по той же дороге, по которой мы приехали ночью. Но на этот раз Ходар и я пошли одни. Доктор Вингейт отправился в Луисвилл на армейской машине, чтобы расследовать историю Dispatch , которая к тому времени уже публиковалась в газетах по всей стране.
   Несмотря на солнечное тепло дня, настроение у меня оставалось сварливым. Кажется, я даже разозлился из-за того, что министерство финансов так прочно построило свое хранилище золота. Я почувствовал, что наконец-то я, Оскар с Марса, столкнулся с делом, которое меня остановило. Бегство в Сомерсет было моим последним отчаянным шансом разобраться в тайне.
   Преисполненные такими мыслями, мы въехали в район Сомерсета, густо заросший лесом холмистый район, столь же примитивный, как и во времена Дэна Буна.
   Наша машина пронеслась мимо густого леса, как вдруг я услышал один за другим четыре ружейных выстрела. В тот же миг машина бешено закачалась, виляя от края дороги к краю дороги. - Шины, - крикнул Ходар. "Они все плоские".
   - Их расстреляли, - ответил я.
   Ходар взглянул на меня, когда машина остановилась, затем прошла мимо меня. У него было очень странное выражение лица. Я повернулась, следя за его испуганным взглядом, пока не увидела их .
   Сначала я не был уверен, земляне они или нет. Их было двое - возможно, самые странные существа, которых я когда-либо видел на этой планете. Они были высокими, очень худыми и смотрели на нас своими черными глазами-пуговицами. Я заметил, что на головах у них было что-то вроде свисающего соломенного головного убора, который также скрывал их длинные конские лица.
   - Горцы, - сказал Ходар.
   Теперь я смотрел на их ноги и был поражен еще больше. Они ходили босиком, а пальцы их ног были такими же гибкими, как пальцы. У обоих были длинные винтовки, которые, казалось, были такой же частью их самих, как и их босые ноги.
   - Горцы, - повторил я одобрительно. В тот момент я не осознавал, как сильно буду восхищаться этими жителями Кентукки. Вскоре я обнаружил, что это сливки американской мужественности.
   Двое альпинистов подошли к машине, самым небрежным образом направляя дула винтовок на нас. "Эй, ребята, мы ожидали, что эти ревенуеры будут стрелять, не так ли?" сказал первый.
   - Ревенуеры? Я был озадачен.
   - Агенты по доходам, - прошептал Ходар. "Горцы объявили войну Министерству внутренних доходов несколько поколений назад, и они так и не были побеждены".
   Один из горцев, более разговорчивый, облил ползающего паука футах в четырех от него убийственно точным глотком табачного сока. Он сказал: "Мы не стреляли в меха ревенуеров около года. Бут времени больше приходят шпионить вокруг. Ты ли это?
   "Нет. Я похож на него?" Я попросил.
   Оба альпиниста покачали головами. Болтливый протянул: "Уол, если ты не боец, то и стрелять в тебя бесполезно. Я, я Клем. Вот этот, - он указал на своего спутника, - это Эб. А ты точно не из клана Мартинов?
   Ходар заверил их двоих, что мы жители Нью-Йорка.
   - Уол, - сказал Клем, - полагаю, мне лучше пойти за нами. Мальчики никогда не видели Nooyawkers. Я ценю это.
   Они предложили нам следовать за ними. Протяжный приказ был перемежён небрежным кивком винтовок. Ходар бросил на меня быстрый взгляд, намекая, что нам лучше следовать за ним. Хотя мы беспокоились о задержке, мы ничего не могли сделать, кроме как подбодрить этих мужчин.
   Полчаса вели нас через холмы, и наконец мы вышли на открытое место у ручья. Мой взгляд скользнул мимо грубой бревенчатой хижины на поляну, где около пятнадцати человек, выглядевших точно так же, как двое наших сопровождающих, возились вокруг огромного закрытого медного котла.
   - Ученые? - быстро сказал я.
   - Перегонный куб, - ответил Ходар. - Они делают "Белого мула".
   Остальные альпинисты с любопытством собрались вокруг нас, когда мы вошли в круг. Естественно, они очень заинтересовались мной. Я был первым марсианином, которого они когда-либо видели. Не желая их подводить, я прихорашивалась, демонстрируя свою щеголеватую форму пингвина и трепетая носом-тюльпаном.
   - Нойавкеры, - объяснил Клем.
   За очень короткое время мы все были довольно дружелюбны. Конечно, потребовалось немного дипломатии, чтобы преодолеть врожденную подозрительность этих людей, но Ходар справился со своей задачей, совершив несколько мелких магических подвигов, таких как превращение своих часов в небольшой сепаратор сливок.
   Чтобы показать, что с ними нельзя играть, несколько горцев устроили нам демонстрацию простой и причудливой стрельбы. Стрельба Клема была особенно красноречивой. Он выхватил длинный конский пистолет, растопырил пальцы правой ноги и без малейшего колебания и прицеливания выпустил пулю между каждым пальцем. Между ними не было задето ни частички кожи.
   Он посмотрел вверх на Ходара и вниз на меня, в то время как дым из пистолета клубился по стволу. - Это могут быть муравьи, - протянул он.
   - Тебе следовало бы служить в армии. - предложил Ходар.
   - В этом нет необходимости, - сказал Клем. - Это не война.
   - Конечно, война, - ответил Ходар.
   "С кем мы сражаемся?"
   "Ось".
   Клем почесал затылок. - Они враги?
   Ходар кивнул.
   Клем посмотрел на других альпинистов и сказал: "Мальчики, вы слышите это. Это другая война. Мы должны объединиться, пока не стало слишком поздно. Мы прикончим Мула, а потом отправимся в Вашингтон и скажем им, что мы готовы.
   Мужчины зааплодировали, сделали пару выстрелов и столпились вокруг перегонного куба, пока один из мужчин накачивал Мула в кувшины. Для марсианина вроде меня Белый Мул - нечто феноменальное. У него есть все эффекты высокопробного бензина и нет его тонкостей. Я сделал один глоток и резко выбил кувшин Ходара из его рук. Мой чувствительный нос уловил определенный тревожный запах. - Не пей, - предупредил я его. Тогда я крикнул на других горцев.
   Было ясно, что мое предупреждение запоздало. Альпинисты потребляли огромное количество Белого Мула и наслаждались им.
   "Что случилось?" - спросил Ходар. - Трихлорид, - ответил я. "Смертельный яд. Разве ты не чувствуешь его запах?"
   Ходар смертельно побледнел. Затем выражение его лица сменилось изумлением, когда он указал на альпинистов. - Смотрите, - выдохнул он. "Цвета."
   Горцы все еще пили, но их лица начали приобретать разные оттенки багрово-фиолетового, оранжевого и желтого. Я сразу понял, что это результат действия трихлорида в определенных химических соединениях. Он стал красящим веществом. Но больше всего меня поразило то, что эти люди явно наслаждались жизнью в полной мере.
   "Мужчины не могут пить эту дрянь и жить", - воскликнул я.
   - Могут, - сказал Ходар. "Они делают это. Это доказывает то, что было сказано об их чугунных желудках".
   Что-то еще начало беспокоить меня, теперь, когда мои первые моменты шока и изумления прошли. Я загнал Клема в угол. Мне было очень любопытно, почему они приправляли свои напитки трихлоридом, и я спросил: "Послушай, Клем. Вы, ребята, часто меняете цвет?
   - Нет, - ответил он, и цвет его лица стал бледно-лиловым. "Только что случилось с двумя последними партиями, которые мы вытащили. Я думаю, что, возможно, это сделала вода".
   "Вода? Отсюда?" - быстро спросил я.
   Он ткнул большим пальцем в сторону узкого ручья, протекавшего под хижиной. В нем была только легкая струйка воды, и она вилась сквозь ярко-зеленые кусты. Тут-то и сработала моя марсианская интуиция.
   - Давай, Ходар, - крикнул я. "Ответ на код Фрейзера лежит выше по этому ручью".
   ГЛАВА VI
   Секрет кода
   Вместе мы нырнули в кусты, следуя восходящим изгибам ручья. Горцы едва заметили, что мы исчезли, они были так озабочены возможностью вступить в армию. Я пошел немного впереди Ходара, согнувшись почти вдвое, чтобы мой чувствительный нос-тюльпан мог уловить слабый запах трихлорида.
   - Какое отношение ручей имеет к коду Фрейзера? - спросил Ходар однажды, когда я остановился, отвлекшись на другой запах, который оказался коровьим следом.
   "Кто знает?" - ответил я, начиная снова. "Но связь есть. Вы знаете, что такое трихлорид?
   Ходар молчал.
   - Когда-нибудь я расскажу тебе о науке, - пробормотал я.
   След трихлорида был довольно расплывчатым. Как будто его сбросили в ручей несколько дней назад. Небольшие отложения этого вещества зацепились за берега ручья, но с моим носом запах, каким бы неуловимым он ни был, никогда не теряется. Я шел по терпкому запаху полчаса, потом резко перебрался на берег ручья и пошел налево. Вскоре я увидел облицованную стеклом трубу, которая тянулась от берега обратно в густые заросли.
   - Это вышло через это, - сказал я. "Трубе нужна стеклянная оболочка, чтобы нести трихлорид. Мы последуем за ним".
   Новая тропа привела нас через лес к краю другой поляны. Внезапно Ходар схватил меня за руку и рывком затащил в укрытие.
   - Кто-то там в каюте, - прошептал он.
   Выглянув вперед, я увидел бревенчатый домик. Рядом с дверью валялся на солнце крупный мужчина. На коленях у него был легкий пулемет. - Внутри должны быть другие, - добавил Ходар, указывая на медленно поднимающийся клуб дыма из трубы хижины. - Я вернусь за горцами, - предложил он.
   Я удержал его. "Нет. Не сейчас, - прошептал я. "Мы не можем терять время".
   "Они вооружены".
   - Ничего, - задумчиво ответил я. "У меня идея."
   Я вытащил из кармана малюсенькое приспособление с чрезвычайно тонкой платиновой диафрагмой. Ходар с любопытством уставился на него - и неудивительно. Так получилось, что ни один человек никогда не видел его на Земле, потому что на его тонком краю была напечатана фраза "СДЕЛАНО НА МАРСЕ". Он был у меня в кармане в тот судьбоносный день, когда меня пересадили из моего марсианского дома на эту планету.
   Пока мне не приходилось им пользоваться. "Это что?" - спросил Ходар.
   "Рассеивание голоса".
   Плотно надев гибкую платиновую диафрагму на нос-тюльпан, я начал говорить носом, как это делает француз. Результаты были, конечно, потрясающими. Ходар чуть не упал, когда услышал и увидел результаты.
   К изумлению моего друга, близлежащий лес наполнился огромным набором звуков, рожками, топотом множества ног и скрежещущими звуками, очень похожими на те, что издают танки. Как будто к избе подъезжала армейская бригада. Со всех сторон раздались приказы:
   - Рота теншунь... Отделения ушли... Лейтенант, наведите пушки... рота легких пулеметов, анфилад... прикройте двери и окна... саперы... будьте готовы...
   Охранник у дверей хижины вскочил на ноги, отбросил в сторону ружье и, как испуганный кролик, кинулся в каюту. Почти сразу кто-то в салоне осторожно высунул руку из окна и взмахнул белым флажком.
   Я снова завибрировал платиновой насадкой. С поляны раздался еще один приказ.
   "Мы принимаем вашу капитуляцию. Бросай свое оружие на поляну!"
   Глаза Ходара изрядно вылезли из орбит, когда еще два ручных пулемета, набор пистолетов и несколько кастетов вылетели из двери каюты и лязгнули по твердой земле. Я толкнул Ходара вперед. - Теперь у нас есть пушки, - сказал я.
   Наспех вооружившись, мы ворвались в каюту и обнаружили четверых перепуганных мужчин. Пока Ходар связывал их, они бросили тревожные взгляды на дверь, как будто ожидали, что вся армия Соединенных Штатов войдет во всю свою ярость. Это заняло всего мгновение. Теперь я повернулся к другой двери, которая вела в маленькую кладовую, и толкнул ее.
   "Мисс Фрейзер! Билл Пайн!" Я вдруг вскрикнул.
   Я видел их обоих - мужчину и девушку. Они лежали на соломенной циновке, оба были связаны и с кляпом во рту. Потребовалось всего мгновение, чтобы перерезать удерживающие их веревки. Взгляд, которым Лана Фрейзер благословила меня, когда я закончил развязывать Билла Пайна, я никогда не забуду.
   - Слава богу, Оскар, - пробормотала девушка, неуверенно вставая на ноги. Внезапно она рухнула в объятия Билла Пайна, и я почувствовал себя глупо, потому что надеялся, что она попадется мне на пути, даже если я буду вдвое меньше ее. Разве я не спас ее?
   - Все в порядке, Оскар, - усмехнулся Пайн. "Нагрузка оказала на нее сильное воздействие. Как ты узнал, что они схватили и Лану, и меня одновременно?
   - Фил Шир, - сказал я.
   Следующий момент или около того показался довольно деликатным. Пайн был занят, обучая девочку этому американскому обычаю - накладывать одну пару губ на другую и получать от этого удовольствие. Я отвел глаза и вежливо оглядел тюремную комнату.
   Это была действительно импровизированная лаборатория. Бутылки с химикатами стояли на полке, реторты и весы стояли на соседнем столе. Труба вела из экспериментального бассейна через бревенчатую стену наружу и к реке. Это был трихлоридный маршрут.
   Ряды химикатов заставили мой разум работать.
   Я схватил Билла Пайна за руку и снял с его пальца золотое кольцо с печаткой. - Не спрашивай меня, почему. Я сказал. - Просто отдай его мне и убирайся. Я хочу побыть один некоторое время".
   Насколько я понимаю, лаборатория ближе всего к небу. Следующие полчаса я работал как в трансе. Я рыскал от бутылки к бутылке с химикатами, позволяя своему чувствительному марсианскому носу впитывать запахи, которые для меня были звуками.
   Здесь были очень интересные комбинации. Смесь соляной кислоты и двух частей брома звучала как обжигающее буги-вуги . Самый интересный запах с точки зрения знатока я нашел в коричневом флаконе с элегантным дизайном и надписью " Четыре розы " . Это звучало как хорошо гармонизированная версия "Боевого гимна Республики" и "Зеленого ношения".
   На самом деле, это даже было вкусно.
   Ближе к концу моих операций пришел Ходар.
   "Пайн говорит, что у этих людей из Gold Concern действительно есть способ получить золото Форт-Нокса", - объяснил Ходар. - Он почти ничего не слышал, кроме того, что они сделают это завтра. Четверо, которых мы поймали, просто гангстеры. Настоящие люди все еще на свободе".
   Я закончил свой эксперимент удовлетворенным вздохом и пошел в соседнюю комнату с Ходаром. Не обращая внимания на беспокойство Ходара, я сказал: - Я только что обнаружил, для чего использовался этот дом. Это было испытательное место для растворения золота. Я только что сделал это с кольцом Билла".
   - Растворить золото? - спросил Ходар в недоумении.
   "Конечно. Они растворяют золото в царской водке и сливают его в ручей через эмалированную трубу в виде трихлорида или растворимого золота".
   "Форт-Нокс!" Глаза Ходара были широко раскрыты.
   - Верно, - ответил я. "Это настолько просто, что даже преступно. Они уничтожат золото в Форте, растворив его . Каким-то образом люди из Gold Concern проникли в систему защиты форта от наводнений. Они сливают золото в реку Огайо, так что вернуть его будет почти невозможно. Даже майор Старр не узнает, пока не станет слишком поздно. Вы понимаете, что это значит? Это подорвет американскую экономику, нарушит наш график военного производства".
   - Оскар... - Голос Ходара звучал странно. "Завтра! Помните, майор Старр сказал, что завтра утром они собираются проверить защиту от наводнения!
   * * * *
   Послеполуденное солнце резко освещало подъездную дорожку к особняку, который был нашей штаб-квартирой, когда Билл Пайн, Лана и я вели наших четырех заключенных к дому. Ходара с нами не было. Его отправили обратно, чтобы связаться с альпинистами Кентукки.
   "Введите заключенных", - приказал я Биллу и Лане, пока мчался вперед.
   Ворвавшись в дом и дойдя до гостиной, я резко остановился. Мои глаза окинули полдюжины мужчин в комнате. Все они выглядели очень важно и хорошо одеты, но почему-то не совсем походили на американцев. Они тоже казались удивленными моему приезду. Затем я увидел Филипа Шира, стоящего рядом с доктором Вингейтом.
   И Доктор, и Шир смотрели на него. Но не на меня. Их взгляды были прикованы к четырем гангстерам, которых Билл Пайн сопроводил в комнату. - Друзья, - просиял я.
   - Что я буду с ними делать? Сосна позвала меня.
   - Подержи их, - сказал я, торопясь к телефону в библиотеке за дверью. - Я звоню в Форт.
   "Ждать!" - резко оборвал меня голос Филипа Шира. "Не трогай этот телефон".
   Я резко остановился, увидев револьвер в руке Шира. Нет. Меня не испугал ни резкий тон Шира, ни его опущенные губы. Его пистолет не был направлен на меня. Он был сосредоточен на Лане Фрейзер.
   Девушка побледнела. - Фил, что случилось? воскликнула она.
   Шир проигнорировала отчаянную мольбу девушки и бросила на меня быстрый опасный взгляд. - Ни шагу, Оскар, - рявкнул он. "Вас разыскивает ФБР"
   ГЛАВА VII
   Двойник для Оскара
   - ФБР? Билл Пайн оказался между Шир и Ланой. - Перестань, Шир, - сердито сказал он. "Прежде чем Оскар закончится, ему прицепят медали".
   Внезапно рот Пайна отвис. Он медленно обвёл глазами круг мужчин в комнате. Теперь у каждого был пистолет, и все они были сосредоточены на Лане, Пайне и мне. Я видел, как пальцы Пайна расслабились, когда он уронил свой пистолет. "Боже мой, - запротестовал он, - вы не можете этого сделать. Не сейчас."
   - Боюсь, что могут, Билл, - перебил я. "Шир не держит нас ни для какого ФБР. Он здесь, чтобы помешать нам предупредить Форт-Нокс!"
   - Такой умный, а? Шир говорил резким, четким тоном, который казался почти иностранным.
   "Отличные пушки!" Пайн задохнулся, его глаза наконец открылись.
   - Я бы не слишком удивился, - сказал я Пайну. "Все вместе это Национальный золотой концерн. Шикарное прикрытие для агентов Оси в этой стране. Доктор Вингейт, я не знаю, как его настоящее имя, глава Концерна. А Шир - просто еще один нацистский агент. Умный. Думаю, это была его идея залить золотое хранилище в Форт-Ноксе царской водкой . В качестве секретаря Фрейзера он имел возможность подбирать сантехников в Форт-Ноксе. Они поставили стеклянные трубы, запороли систему затопления, чтобы вместо воды принимать кислоты".
   " Остановить дейн мунде !" - отрезал Шир.
   Я слышал, как Лана Фрейзер недоверчиво перевела дыхание. Она уставилась на Шира ошеломленным, испуганным взглядом.
   - Прости, Лана, - пробормотал я. "Шир одурачил многих людей. Как и Вингейт".
   - Он... - девушка замялась.
   "Нет. На самом деле он не убивал твоего отца, - быстро ответил я. - Ваш отец был убит доктором Вингейтом. Шир знала, что твой отец получил таинственный код. Боясь, что твой отец может узнать его значение, он позвонил Уингейту. Доктор был на приеме в Вашингтоне и застрелил твоего отца. Когда он оттолкнул Билла Пайна в дверь, он уронил свой глушитель в карман Билла.
   Филип Шир нетерпеливо взмахнул пистолетом. Повернувшись к доктору Вингейту, он быстро заговорил по-немецки. Я не совсем понял, но мне показалось, что они беспокоятся о Ходаре, которого с нами нет.
   Затем Билл Пайн сказал: "Похоже, они собираются нас расстрелять".
   Я увидел выражение ужаса в глазах Ланы Фрейзер, а затем уловил движение людей из Gold Concern, когда они двигались к нам. Лана попятилась.
   - Хватай их, - крикнул Шир. Внезапно снаружи, в сумерках, раздался выстрел из винтовки. Стекло в одном окне зазвенело, разбилось. Один из сотрудников Gold Concern испустил болезненный крик, когда его пистолет покатился по полу.
   Рядом раздался второй выстрел. Я услышал, как пуля пролетела мимо моей головы и аккуратно прошла сквозь жилет доктора Вингейта, срезав его подтяжки. Доктор выронил пистолет и отчаянно схватился за штаны.
   Винтовки стреляли снаружи с ужасающей скоростью. Пули проносились повсюду в комнате. Солдаты Золотого Концерна бросили оружие и сползли на пол, чтобы избежать ярости этих смертоносных пуль.
   Мы с Биллом Пайном стояли как идиоты. Такой стрельбы мы еще не видели. Предмет за предметом в комнате разлетались вдребезги, как глиняные трубы в тире. Картины рухнули на пол, когда их провода были перерезаны. Люстра в центре потолка потеряла все свои кристаллы, не тронув ни одной электрической лампочки.
   Стрельба с такой впечатляющей точностью могла означать только одно. Это слово мгновенно сорвалось с моих губ. - Горцы, - крикнул я Сосне.
   Через мгновение фейерверк прекратился. Я схватил пистолет Доктора и прикрыл людей из Gold Concern. - Ладно, вставай, - сказал я. - Спиной к стене. Тем временем я видел, как Билл Пайн выделял Филипа Шира. Шир была в неистовой ярости, когда вдруг кулак Пайна хлестнул по ней.
   - С удовольствием, - проворчал Пайн, когда удар от его кулака сотрясся, по руке вниз, к плечу и телу. Шир на мгновение напрягся. Его глаза выглядели остекленевшими и глупыми. Внезапно его колени подогнулись, и тело рухнуло на пол.
   "Красивый." Комплимент прозвучал с порога, и мы с Пайном обернулись как раз вовремя, чтобы увидеть, как вбегает Ходар. Несколько худощавых горцев с глазами-пуговицами последовали за ним.
   Я был готов закричать от счастья, когда вдруг мой голос оборвался, а глаза вылезли из орбит, когда я уставился на маленькую, щеголеватую фигурку с тюльпаноносым носом, подошедшую рядом с Ходаром. Это был я - или это был он?
   Все мое тело дрожало, и я недоверчиво моргала, пытаясь прояснить свое зрение, в то время как я смотрела в ужасе. Фигура все еще была на месте - четыре фута пять дюймов, марсианская одежда с перьями, фигура пингвина, кожа лосося и этот тюльпановый нос !
   Теперь Ходар уставился на другую фигуру и на меня с открытым ртом. У Билла Пайн, Ланы и представителей Gold Concern были лица людей, потерявших связь с реальностью. Я просто не мог больше терпеть. Вручив свой пистолет Биллу Пайну, я крепко зажмурил глаза и тут же потерял сознание; первый раз, когда я когда-либо пробовал это на Земле.
   Прошел час, а может быть, всего несколько минут, когда мои глаза снова распахнулись. Я ощупал вокруг себя и понял, что лежу на спине и чувствую что-то вроде Жанны д"Арк - я слышал голоса вокруг себя.
   Что-то сильное булькнуло в моем носу-тюльпане, и я резко сел, оттолкнув горца, который перекачивал мне в нос кувшин виски. Слева от меня я заметил другую марсианскую фигуру, нежно держащую мою руку, в то время как Ходар преклонил передо мной колени.
   Ходар все еще выглядел сбитым с толку.
   - Кто из вас Оскар? - с тревогой спросил он.
   - Я, - сказал я. Я немного покраснела, чувствуя прикосновение другого марсианина, который держал меня за руку.
   - Я Оскаретт, - добавил другой марсианин.
   - Тоже марсианин? - спросил Ходар.
   Оскаретт кивнула и скромно тряхнула носом-тюльпаном. Я сразу понял, что новенькая - марсианка. Делать что-то скромно своим носом - это то, на что способны только леди-марсиане.
   - Она - она, - слабо пробормотал я.
   Ходар сглотнул. - Я думал, это ты, Оскар. Я встретил ее снаружи, когда пришел с горцами. Она сказала, что в доме беда.
   Рядом с леди-марсианкой я быстро пришел в себя и вскоре встал на ноги, хотя все еще держал Оскаретту за руку. Мне казалось, что я хожу на воздушных шарах. - Как ты попал на Землю? Я спросил ее.
   Она сделала тонкую серию запахов.
   "Нет, - объяснил я, - вы должны говорить звуками для этих землян".
   Оскаретт мило улыбнулась и извиняюще опустила веки перед Ходаром. Мы с Ходаром затаили дыхание, наполовину опасаясь, что какой-то другой волшебник вытащил ее из цилиндра. Если бы это могло произойти дважды, это могло бы происходить каждый раз, когда кто-то устраивал шоу магии.
   "Я не знаю, как я пришла", - ответила Оскаретт звуками. "Возможно, это было потому, что меня интересовала эта планета Земля, где все используют звук для языка. Я только помню, как слушал некоторые перехваты радиоволн с Земли. Волны усилились, потом все почернело".
   - Но как вы прибыли?
   "Долгое время все оставалось черным, - продолжала Оскаретта. "Казалось, я был внутри какого-то металлического патрона. Очень большой. Потом кто-то с кожаным мешком открыл гигантский картридж, и я оказался на Земле. Землянин, открывший ее, потерял сознание.
   - Это был не автомобиль? - спросил Ходар, радуясь тому, что теория цилиндра была исключена.
   "Нет. Он стоял неподвижно, - снова улыбнулась Оскаретта. "На внешней стороне металла были выбиты буквы. Они читают - ПОЧТА США.
   "Почтовый ящик!" Ходар вытер лоб и резко сел. Как раз тогда к нам присоединились Лана Фрейзер и Пайн. Они держались за руки, точно так же, как Оскаретт и я. Пайн уже обнаружил подробный план выкачивания золота из Форт-Нокса у одного из сотрудников Золотого концерна и позвонил майору Старру в Форт, чтобы предупредить его.
   Я снова посмотрел на Оскаретт. "Неудивительно, что я так часто ностальгировал, - размышлял я. "Я почувствовал Оскаретт. Она отправила Фрейзеру код Gold Concern и подписала сообщение Алиенет. Она также принесла бухгалтерские книги Концерна в нашу квартиру в Вашингтоне".
   - И о заговоре в газетах Луисвилля, - добавила Оскаретт.
   - Но как ты на это наткнулся? Вы были совершенно чужим человеком в стране. - спросил Ходар.
   Оскаретт испустила тонкий ответный запах, затем быстро поправила себя. - Подарок, - сказала она. - Разве Оскар не сказал тебе? У нас, марсианских женщин, необычайно тонкое чувство равновесия и склад ума. Это как камертон. Когда что-то в пределах нашего диапазона восприятия выходит из равновесия с его нормальной средой, это нас раздражает. Пока я сидел в металлическом картридже, который вы называете почтовым ящиком, я сидел над письмом, которое меня потрясло. Это был код, который я отправил секретарю Фрейзеру. Содержание письма не соответствовало всему остальному, что я ощущал в Америке".
   "Какая из нее получится команда по расследованию убийств!" - прокомментировал Билл Пайн с изумленным уважением.
   Я, Оскар, должен был чувствовать себя немного оскорбленным, но не был. Я был слишком занят Оскареттой. На мгновение она ущипнула меня за руку и теперь направлялась к стеклянным дверям, ведущим на большую внешнюю веранду. За ними я мог видеть лиственницы, качающиеся в мягкой ночи Кентукки.
   Дойдя до дверей, Оскаретт повернулась, бросив на меня взгляд, от которого у меня подскочило кровяное давление. Она вышла на веранду, и каким-то образом я понял, что влюбляюсь в то, как двигаются ее пухлые марсианские бедра.
   ВОР ТОТА, Лин Картер
   Первоначально опубликовано в 1968 году.
   ГЛАВА 1
   Хотли Ртуть, который был одним из самых знаменитых и, безусловно, самых выдающихся из всех лицензированных законных преступников и секретных агентов в Ближних Звездах, жил со всеми роскошными утонченностями и цивилизованными удобствами, доступными тем, кто достиг вершины своей профессии.
   У него был замок из органического розового кварца на планетеоиде Карвел в поясе астероидов, известном как Цепь Астарты. Он был разработан в соответствии с его спецификациями никем иным, как Сминготом Уибберли, самым известным, противоречивым и широко подражаемым архитектурным философом 36-го века до нашей эры. оружие, отобранное из 1376 различных планетарных культур. В его арсенале было представлено не менее шестнадцати сотен разновидностей оружия, среди которых устройства, предназначенные для того, чтобы колоть, резать, прокалывать, детонировать, отравлять, оглушать, парализовать, обездвиживать, взорвать, обезглавить, обезглавить, выпотрошить или иным образом вывести из строя неосторожный противник. С каждым из них Ртуть удостоверился, что приобрел основательную профессиональную компетентность, от которой зависело (и нередко) искусное выполнение его профессиональных обязанностей, если не продолжение самой жизни.
   Замок Ртути цеплялся за отвесную скалу темно-зеленого коралла, возвышавшуюся над морем густого опалового дыма. Этот парообразный океан сплошь покрывал поверхность планетоида, и розовато-алебастровый оттенок его замка составлял тонкий эстетический контраст с тающими и меняющимися оттенками тяжелого пара, грубого изумрудного коралла и чайно-розового неба с угрюмым диском. Астарты тлеющим рубином на тусклом горизонте.
   Этот горизонт казался куда более далеким, чем был на самом деле. Карвел представлял собой терраформированный планетоид диаметром всего сорок девять километров. Постоянное и искусственное магнитное поле, создаваемое некоторыми хитроумными устройствами, расположенными в ядре земного шара, непрерывно искажало газообразные молекулы, из которых состояла атмосфера, создавая оптический эффект огромной линзы. Это создавало иллюзию огромных расстояний, приятную глазу.
   Коралловый пик, к которому прилепились здания из розового кварца, был всего лишь одним из разбросанного леса подобных монолитов, возвышавшихся над опаловым морем через неравные промежутки по всей поверхности Карвела. Сам Карвел был одним из нескольких тысяч подобных миров, окружающих беспланетную звезду - умирающий красный сверхгигант со спектром Ml, сравнимый со спектром Антареса, но несколько меньший по величине. Эта цепочка крошечных планетоидов, в которой Карвел был всего лишь драгоценным камнем, окружала красновато-коричневую звезду, как ожерелье из драгоценных камней на горле какой-то смуглой королевы; и среди кружащихся мириад Карвел был потерян и спрятан.
   Сама природа профессии Хоутли была такова, что в высшей степени желательной была крайняя конфиденциальность. И у него было много врагов. Его стих на эту тему был подчеркнуто ясным:
   Сложнее всего: найти
   Одна игла в горе в своем роде.
   ГЛАВА 2
   С профессиональной точки зрения, конечно, источник вознаграждения Ртути резко пострадает, если его жилище будет совершенно невозможно найти. Ни один клиент не проложит путь к порталу, если местонахождение этого портала навсегда неизвестно.
   Следовательно, Хоутли был "дома" для квалифицированных посетителей на альтернативных Зандаях. Потенциальные клиенты могли звонить ему - по очень частной линии, чьи непрерывно колеблющиеся длины волн публиковались каждую секунду в личных колонках New Andelsprutz (Alpha Centauri IV) Times-Clarion - и, если их бизнес казался достаточно многообещающим и их кредитный рейтинг соответствовал его довольно завышенным стандартам, Ртуть включал радиомаяк, который слепо вел его клиентуру через планетарные джунгли вращающихся камней, орбиты которых знал только он один и которые он всегда называл "рвом" Ртутного замка.
   Этот конкретный Зандей, его посетитель, был мягким, тихим мышонком, похожим на человека с пресными, бесхарактерными чертами лица, бледными глазами контрастного цвета, тонкими лососевыми волосами и опущенными веками, татуированными зеленым знаком касты, обозначающим IV класс. Ученый валидианской психодисциплины.
   Приглушенным, неглубоким голосом (лишь слегка размытым на гласных, то ли от нервозности, то ли от напряжения) этот безвкусный потенциальный клиент представился как "Ученый Павел Спиро, местный специалист по археологии Тота в Мемориальном музее Богази Великого". в Тавори, на Алькасаре III. Спиро говорил быстро, мягко, заискивающе и самоуничижительно, ни разу не подняв глаза на Ртуть после первой же острой всеохватывающей оценки.
   - ...Музей заинтересован в сохранении ваших, э-э, услуг, сир Хоутли, - пробормотал Спиро своим раболепным, слегка нерешительным голосом, - на, э-э, чрезвычайной, э-э, деликатной миссии.
   "Который?" - подсказал Ртуть, звучный тембр его мужского баритона разительно контрастировал с нечеткой артикуляцией человечка.
   "...Чтобы, ах, присвоить определенный предмет, представляющий значительный, ах, исторический и научный интерес и, ах, денежную ценность..."
   "Эта статья...?" - терпеливо спросил Хоутли.
   Ученый Павел Спиро сплел свои мягкие, белые, слегка влажные руки вместе, в еще одном симптоме напряжения или нервозности, или того и другого одновременно. Он прочистил горло флегматичным гортанным звуком.
   "...Архаичный украшенный драгоценностями головной убор, который является реликвией вымерших, первобытных Пещерных Королей планеты Тот, а, то есть Тойна IV в, а, Дергизском Скоплении... Мы, э-э, Музей, то есть, понимаем, Сир Хоутли, ваш, э-э, гонорар за оказанные профессиональные услуги довольно, э-э, в превосходной степени...
   - Боюсь, что да, - лениво протянул Ртуть. "Однако вы найдете мою профессиональную компетентность столь же превосходной".
   Легкая бледная улыбка мелькнула на пухлых губах Спиро, мелькнула и исчезла в мгновение ока.
   - ...Итак, нам дали понять, сир Хоутли. Вы, э-э, понимаете, что мы не привыкли к таким сделкам, и проконсультировались с Центральным бюро по улучшению бизнеса Ориона и Торговой палатой Альфарда, с какой планеты, я полагаю, ваша, э-э, фирма получила свой устав...
   "Конечно."
   "Наша казна способна покрыть ваш гонорар... ах, однако, для любых расходов сверх и сверх, ах, разумных пределов, Департамент, представителем которого я являюсь, должен запросить подробный отчет о расходах... и мы хотели бы, чтобы реликвия была доставлена в течение ах, девяносто дней с даты контракта?..
   Хаутли слегка улыбнулся.
   "Контракт еще не подписан", - мягко напомнил Хоутли своему нервному клиенту. И подумал про себя:
   Что-то есть в этом маленьком человеке, что...
   ГЛАВА 3
   Ртуть вынул тонкую зеленую трубку из футляра из кровавого дерева, стоявшего перед ним на столе, вложил ее между губами и задумчиво вдыхал, пока не вспыхнул наконечник самовоспламенителя. Острый стимулирующий пар пропитал помещение башни, где они сидели. Он несколько мгновений задумчиво курил свой ароматик в тишине, наблюдая за легкими напряженными движениями рук Павла Спиро с ленивым бесстрастным лицом и зеркально-светлыми глазами, внимательно рассматривавшими как скальпель.
   Этот Ртуть, главный лицензированный преступник и конфиденциальный агент в половине галактики, был худощавым, гибким, проворным молодым человеком всего семидесяти шести лет, явно гомонидского происхождения, хотя, возможно, с примесью антропо-фелинской крови, унаследованной от прабабушка по отцовской линии.
   От горла до запястий и пяток он был одет в напыленный атлас семи тонко различающихся оттенков черного. Его лицо было окрашено в цвет красного дерева, черты жесткие, аскетические, с выступающими скулами, кошачьей челюстью и широким и высоким лбом, который явно указывал на поразительные интеллектуальные способности. Его волосы, аккуратно спадающие на лоб старинными прядями, были окрашены в оловянно-серый цвет из-за косметической эндокринной коррекции, которая в настоящее время действует. Характерно причудливый огонек мелькал в его косых зеркальных глазах (из жеманства, а также живого и переменчивого темперамента он производил свой сурагномен).
   - Этот головной убор, - резко заговорил он, нарушая тишину, - в народе называется Короной Звезд, не так ли? И я верю, что его почитает и охраняет фанатичный культ, который поклялся в смерти незваному гостю и взломщику короны - смерти в соответствии с неописуемо причудливыми и варварскими мучениями - я не прав, Ученый Спиро?
   Взволнованный, Павел Спиро какое-то время невнятно бормотал, а затем прочистил горло еще одним раздражающим, флегматичным кашлем, который Ртуть находил таким неприятным.
   - Э... ах... кхм! Я считаю, что это, э-э, правильно, сир Хоутли... - признал он.
   "Да-?"
   - Этому, э-э, культовому объекту поклоняются неототские жрецы... потомки первоначальных поселенцев в четырнадцатом поколении. Они, э-э, развили форму поклонения предкам в отношении так называемых Королей Пещер, таинственной расы, которая процветала, распадалась и вымерла на Тойне IV за несколько столетий до прибытия первых кораблей Исследовательской службы из Галактического Центра, во время I Поверьте, полулегендарное правление Галактического Императора Дронгергастуса Неповторимого, "Открывателя Звездных Путей"...
   "Кем именно были эти Короли Пещер?" - спросил Хоутли.
   "Раса, э-э, высокоразумных существ произошла от ящериц, как мы произошли от обезьян. Если быть точным: из отряда Sauria , семейства Lacertidae , рода Lacerta ; вид, несколько похожий на C. niloticus и напоминающий в какой-то степени обычного "варана" или знакомого нам "геккона"... ах, необычные существа с необычным культурным развитием, хотя и докосмические и, вероятно, доэлектрические технологии. Их любопытные архитектурные памятники, представляющие собой сужающиеся башни с кривым наклоном и только квазиевклидовой геометрией, и необычные тем, что города находятся под землей..."
   "Подземные башни? Уникальная концепция, - серьезно сказал Хоутли.
   Охваченный тем техническим энтузиазмом, которому всегда подвержен валидианский ученый, Павел Спиро несколько раз кивнул, покраснев от интеллектуального возбуждения.
   "Решительно уникально, сир Хоутли! Ах... к сожалению, от их культурных артефактов не осталось ничего, кроме этих любопытных подземных городских построек (которые явно доказывают расовое наследие ящериц!), и которые по сей день остаются среди самых заметных археологических загадок всего Кластера... и, конечно же, конечно,... Корона Звезд".
   Ртуть погасил свой ароматик в соседней вакуумной ловушке и посмотрел на клиента с легкой насмешливой улыбкой.
   "Любая столь редкая реликвия должна стоить... целое состояние?" - мягко спросил он.
   Ученый Павел Спиро выглядел явно несчастным.
   - Ах... да, я так думаю...
   Насмешливая улыбка стала глубже, приобретая оттенок иронической насмешки.
   "Это - не правда ли, на самом деле - совершенно бесценно - фактически бесценно?"
   Несчастное выражение лица Спиро превратилось в явное уныние.
   "Ну да!"
   - В таком случае, - мягко сказал Ртуть, - мои обычные гонорары будут... удвоены.
   ГЛАВА 4
   Павел Спиро моргнул, поморщился, тихонько кашлянул, взмахнул пухлыми белыми руками, поправил зазубренные лацканы своего консервативного темно-бордового костюма и тихо сказал:
   - Но, сир Хоутли, вы поймете, ах, предмет культа ценится больше за его научную ценность, чем за, э-э, просто денежную ценность...
   Хоутли насмешливо приподнял бровь.
   - Он усыпан редкими драгоценностями, не так ли, Ученый? Отсюда, я полагаю, и название - Корона Звезд ?
   - Э... ну да...
   "Это, не правда ли, превосходное произведение ювелирного искусства - ажурное золотое изделие, довольно похожее на стиль Высокой Фриоты и украшенное ста пятьюдесятью семью драгоценными и полудрагоценными камнями, среди которых единственные известные образцы не менее чем тринадцати совершенно мифических разновидностей драгоценных камней? Хоутли настаивал.
   Павел Спиро поник, как вчерашние спагетти.
   "...Да."
   "Тогда взимается двойная плата, как это принято, когда я имею дело с такими раритетами".
   Спиро посмотрел на него со следом острого подозрения в водянистых, тусклых глазах.
   - Похоже, вы... знакомы... с Короной, сир Хоутли.
   Самый прославленный Конфиденциальный Агент среди Ближних Звезд сардонически рассмеялся.
   "Но, конечно же, Ученый, в моем ремесле лицензированного и законного вора, наемного убийцы, шпиона, убийцы, пирата у меня есть определенный профессиональный интерес к выдающимся предметам редкого ювелирного искусства!"
   - Конечно, - грустно сказал Спиро.
   - Значит, вы согласны на гонорар?
   "Ах, да, я думаю, что могу оправдать это перед своими старшими коллегами".
   Ртуть посмотрел на него задумчивым взглядом. Плата, обычно большая, удвоилась таким образом и стала непомерной. Что-то в этом Павле Спиро не совсем соответствовало действительности. Какой музей мог позволить себе платить двойную плату за Ртуть?
   Он позволил другому ароматику воспламениться и лениво откинулся на спинку своего роскошного пневмо-лежака, раскладные компоненты которого автоматически компенсировали его расслабленное положение. Сквозь огромные прозрачные стекла тусклый свет тонущей Астарты бросал угрюмый луч рубинового сияния на стол из кровавого дерева. В жестком прямом кресле прямо напротив стола коротышка неловко ерзал.
   И незаметно кашлянул.
   - Так вы примете наше поручение, сир Хоутли?
   - Есть еще один пункт, который меня несколько заинтриговал, - небрежно протянул Ртуть.
   - Что, ах, предмет?
   "Почему?"
   Спиро моргнул: "Почему что... Я не понимаю..."
   - Я тоже, если честно! Ртуть уставился на него сверкающим глазом. "Зачем тебе Корона Звезд такой ценой? Хотя из-за особого характера моего Устава я совершенно законно присваиваю ценный предмет у его нынешних владельцев - при условии, что я делаю это по должным образом оговоренным поручениям , - для вас или Музея незаконно показывать или даже владеть похищенное имущество ".
   ГЛАВА 5
   Спиро расслабился; Ртуть заметил, что, по крайней мере, к этому аргументу маленький ученый был подготовлен.
   - То, что мы вряд ли сможем выставить украденный артефакт, э-э, открыто, это правда... однако Музей проследит за тем, чтобы, э-э, неофициальная информация о нашем крупном новом, э-э, приобретении распространилась по всей области археологии. Таким образом, Богази Великий получит более высокий статус среди сопоставимых учреждений и более заметный авторитет в умах ученых-археологов и ведущих историков. Наша знаменитая серия монографий, особенно вопросы, касающиеся изучения археологии и предыстории Тота, а также эстетики королей пещеры Лазеридан, привлечет более уважительное внимание благодаря нашему недавно обретенному и уникальному авторитету в этой области".
   - Умм, - сказал Хоутли.
   Павел Спиро бойко продолжил: "И, кроме того, по истечении пятнадцатилетнего периода, требуемого Уголовным кодексом Квадрата Киля-Лебедя, Раздел V, Параграф 12, Подпараграф b, "Срок давности", мы можем открыто и, не опасаясь законнических репрессий, демонстрировать объект культа в полной законности".
   Ртуть принял решение.
   Он встал, заканчивая интервью.
   - Где я могу связаться с вами, Ученый Спиро?
   Маленький человечек изумленно усмехнулся. "Императорский дом, Читтерлинг, на Василия II. Я забронировал номер под вымышленным именем "Доктор Хаус". Плавно. Означает ли это, что вы принимаете наше поручение?
   "Прежде чем мы сможем напечатать контракт, я должен изучить средства, с помощью которых Корона охраняется и контролируется. Я уверен, вы оцените, что я обязан своей репутацией ремесленника не испортить работу. Поэтому я должен установить вероятную степень успеха, который я могу получить, если возьмусь за ваше интересное задание.
   - Но, ах, мы чувствуем, что время... - осторожно начал Павел.
   - Вполне, - отрезал Хоутли. "Вы получите известие от меня в течение двадцати семи часов, я вам обещаю!"
   ГЛАВА 6
   Без дальнейших обсуждений и церемоний Ртуть коротко вывел взволнованного клиента наружу и проследил за тем, чтобы радиомаяк направил его скромный маленький катер обратно через защитный "ров" из вращающихся планетоидов.
   Затем он с готовностью направился в комнату, где происходила эта длинная беседа, и ловко вытащил мини-камеру из ее укрытия среди декоративных лепных украшений на высокой витрине с его блестящей коллекцией кристаллоидных формул Диофразия, расположенных в порядке тридцати одной. возможные перестановки шестиугольных матриц.
   Удалившись в соседнюю лабораторию, он быстро пропустил катушку со светочувствительной лентой через проявочный мат Mark XII и выбрал девять наиболее тонких отпечатков из этой серии.
   Он вернулся в свою комнату и набрал номер офиса Мемориального музея Богази Великого в Тавори на Алькасаре III в Биалло-Персеидах.
   Добившись соответствующего продления, Ртуть бойко продвигался по служебной лестнице, пока не достиг канцлера Департамента дергизской археологии - главного начальника Павла Спиро - то есть, если бледный, мышиный человечек, у которого беседовал Ртуть, действительно был , кем он себя выдавал!
   Через мгновение экран телефона заполнился обшитым стальными панелями интерьером величественного офиса, на котором был виден стол, заваленный бумагами и научными журналами в аккуратных коробках, а также куча фотонных приборов, стереокопий артефактов и других материалов. Вскоре он наполнился изображением канцлера, дородного картушана с розовым лицом и поистине огромными ультрамариновыми усами (очевидно, результат десятилетий любовного выращивания). Едва заметный среди этого богатства волосатых украшений, щелкающий зеленый глаз бегло осмотрел его. Канцлер нетерпеливо потребовал своего дела.
   Среди Ближних Звезд не было более бойкого языка и легкомысленного ума, чем у Хаутли Ртути...
   "Очень образованный, меня зовут Томас Джефферсон Пушье, старший штатный автор журнала Star . В самом ближайшем будущем мы планируем уделить значительное место специальной статье об очень блестящей работе, проводимой вашим отделом в недостаточно признанной области предыстории Киля-Лебедя и неокультуры".
   Толстое розовое лицо просияло. Резкость испарилась, как водородный лед в ядерной печи, и уступила место самой сути хихикающего добродушия.
   "Так так так! Да, и, ах, сир Томас, чем я могу быть полезен вашему великолепному периодическому изданию, которое мои сотрудники и я просматриваем через частые промежутки времени, ха-ха? - добродушно прохрипел канцлер.
   "Почему, Весьма Ученый, мой звонок на самом деле касается члена вашего штаба, на самом деле. Да... Мне поручено составить несколько кратких абзацев основного текста на одного из ваших подчиненных, ах... - прервавшись, чтобы взглянуть на клочок бумаги, Хоутли вернулся к веселому виду: - ...ученый Павел Спиро, - заключил он. , намеренно неправильно произнося фамилию.
   Трепещущие усы слегка колебались; сердечное тепло охладило немного глаза и улыбку.
   "Умф. Да, да, хм, молодец. Его специальность - археология Тота, знаете ли, - конечно, тупиковая. Устал, что ли? Эээ... мое собственное поле, теперь, хм! Знаменитые Строители Монолита из Delta Carina 10334... а?..
   Хотли позволил восхищенной зависти отразиться на его чертах. "Увлекательное поле, очень ученое... впечатляющее! Но... увы!... мой начальник, старший полный редактор, лорд Дотмер Ром, готовит центральный раздел, посвященный вашим великолепным, хотя и не полностью оцененным достижениям в этой области. Ранг имеет свои привилегии, знаете ли, ха-ха! Но, - плавно вмешался Ртуть, - у меня есть на выбор несколько фотографий Ученого Спиро, простые двухцветные мономеры, конечно, ничего более - далекие от трехмерных полноспектральных планов лорда Дотмера для вас, - и я интересно, не будете ли вы так любезны, чтобы посоветовать нам места Spiro? Тогда скажи мне, есть ли среди этих особенно хороших подобий твой подчиненный?
   Он разложил отпечатки веером и поднес их к трубке телефона. Карташан равнодушно окинул съемочную площадку взглядом.
   "Эээ... хорошие сходства, все, да, да. МММФ. Тот, где Спиро ковыряется в носу, очень хорош, весьма характерен. Хмф. Но... ах... скажите мне, штатный писатель, раздел обо мне, вы уверены, что это центр...
   - Лорд Дотмер очень скоро свяжется с вами для расширенного личного собеседования, конечно, Очень Ученый, так что мне лучше снять продление. О, еще один вопрос, если можно еще немного вас побеспокоить. Этот Спиро сейчас в Музее, или ты не знаешь, где я могу с ним связаться?
   Канцлер задумчиво просипел сквозь свои изумительные усы, словно морж, поднявшийся на воздух.
   "Сейчас в творческом отпуске. Думаю, на месяц - до 15-го числа Джонса или около того. Один из моих секретарей, скорее всего, мог бы...
   "Конечно! Но ты хоть представляешь, куда он пошел?
   Толстые розовые щеки надулись.
   "Хгм... Звезды Хаба... да, да. Джезуальдо В. Вероятно, найдет старого Спиро, возившегося в Мемориальном библиотеке Императрицы Павалии Милосердия. Да."
   Ртуть бурно поблагодарил его, повесил трубку и позвонил в Либрариум в центре галактики. Робот-монитор связи сообщил ему, что Хаб-каналы в настоящее время заняты, вероятно, в связи с предстоящей свадьбой Принца-Наследника Галактического Трона, и потребуется час, чтобы его звонок был подключен. Он дал роботу свою незарегистрированную и постоянно меняющуюся частоту телефона и попросил позвонить, как только космические пути освободятся.
   Ну, в любом случае, это было время обеда. Доброго рабочего утра! Хоутли встал, потянулся и набрал сытный обед для автоповара. Ничего тяжелого, так как день может быть насыщенным - легкий ужин - грудинка морского змея с соусом из аркадской мяты и бодрящая кастрюля дымящегося, ароматного, свежесваренного стимулятора. Пока повар тикал, Хоутли размышлял о том, что его слабые подозрения относительно подлинности Павла Спиро кажутся необоснованными. В ожидании разработки из Librareum казалось, что маленький ученый был настоящей статьей... ну, как он однажды заметил в содержательном стихе:
   Осторожно: "подделка", которую вы
   Быстрое обнаружение очень часто - правда!
   ГЛАВА 7
   После плотного обеда Ртуть быстро пробежался по своим объемистым файлам, в которых подробно описывались все крупные и значительная часть мелких преступлений, совершенных или покушавшихся на Ближних Звездах за последнюю сотню люстраций. Эти файлы были микронизированы и сохранены на компьютере в удобной настольной папке размером не больше современного пликситера. Настроив индекс-одитор на максимальную селективность, он быстро набрал код, обозначающий "Преступления внепланетарного происхождения/Место: p Thoin IV, cl Derghiz, ga Car-Cyg, quad One / Первый приоритет: попытка кражи", и откинулся на спинку кресла, потягивая стимулятор и наслаждаясь его крепким ароматом кофеина, в то время как папка звенела и звенела сама по себе.
   Позже, выкуривая послеобеденный ароматик собственной личной смеси, он просмотрел отчеты.
   Они были очень интересными.
   Было предпринято не менее одиннадцати попыток заполучить желанную Корону Звезд полулегальными или полулегальными способами, варьирующимися от законной покупки с помощью шантажа, вымогательства, гипнотического воздействия, политического влияния, экономического давления, промывания мозгов, психогиастической реализации и тому подобного. . Самая высокая цена, которая предлагалась за честную покупку, была поистине космономической суммой, установленной королем Освалем Благочестивым из Альтаир Регнум. Королевская коллекция древностей по праву славилась как лучший частный музей во всем галактическом рукаве Киля-Лебедя; его предложение было резко отклонено. Вот вам и псевдоправовые покушения на Корону.
   К настоящему времени было совершено ровно тридцать девять серьезных попыток кражи. Все они были сорваны, и, за одним единственным исключением, потенциальные воры были казнены самыми изобретательными методами мрачным фанатичным неототским жречеством. Единственным исключением был мастер-грабитель Капитана, широко известный Дуган Мотли, ныне на пенсии.
   Ртуть поднес свою полупустую чашку со стимулятором к барной стойке и наполнил ее до краев creme de schmaltz 67-го года . Затем он набрал "Справочная/Центральная" и четко ввел запрос из одиннадцати слов. Пока громадный компьютерный каталог, занимавший планетарные ядра Найкона I, II и III, безумно гудел и чирикал сам с собой, он пил стимуляк рояль и размышлял о философии Неозена. Слишком быстро справочник сообщил ему, что Дуган Мотли, ранее принадлежавший к Капитану в скоплении Дельтабельта, не числится ни в одном из трех галактических рукавов.
   Занесенный в список или незарегистрированный, Хоутли должен найти его. Только Дуган Мотли из всех воров, пытавшихся захватить объект культа Тота, пережил беспощадные карательные усилия псевдопоклоняющихся предкам жрецов. Поэтому только Пестрый мог подробно раскрыть средства и методы, с помощью которых скрывалась и охранялась Корона. Пестрый он должен найти!
   Хоутли на мгновение задумался; затем резким и решительным движением он снова позвонил в Информационно-Центральный Центр. Бывший мастер-взломщик Капитана всю жизнь работал с сообщником, который радовался имени Шперн Хафферд. Недоступность Пестрого не обязательно распространялась на его старого товарища, во всяком случае, на это надеялся Ртуть. К счастью, его надежды оправдались. Шперн Хафферд все еще проживал на Воровской Гавани, планете преступников в Ущелье.
   Ртуть позвонил ему, но ответа не было. Беспокойно, он выпил остатки стимулятора с добавлением бренди и вошел в соседнюю башню. Из клетки со стеклянными решетками струей пара выбрасывался мини-дракон длиной в фут с канареечно-желтой чешуей и крыльями летучей мыши, переходящим в оранжевый. Освободив своего питомца, который быстро вскарабкался на его правое плечо, Ртуть угрюмо зашагал, лаская указательным пальцем морщинистую морду дракона.
   Он решил нанести личный визит Хафферду; возможно, сообщника можно было бы убедить, либо с помощью предложенной суммы мунитов, либо хитрого гамбита, раскрыть текущее местонахождение его бывшего партнера. Так или иначе, переменчивое настроение Хоутли раздражало от продолжительного бездействия.
   Однако, прежде чем он успел уйти, над настенным телефоном вспыхнул сигнал. Входящий звонок...
   ГЛАВА 8
   Это был еще один потенциальный клиент, высокий угрюмый аристократ, который резко отмахнулся от протестов Ртути о том, что в данный момент он обдумывает выполнение поручения. Контраргумент звонившего был убедительно красноречив. Грубым, отрывистым голосом он категорически предложил миллион монет, если Ртуть откажется от своих предыдущих обязательств и возьмется за новое задание. Перед столь ослепительным спором озабоченность Хоутли Павлом Спиро испарилась.
   Меньшее, что он мог сделать, это слушать, что говорил этот человек - в конце концов, Ртуть был бизнесменом.
   С философской точки зрения он включил радиомаяк и направил своего второго посетителя за день на поверхность маленького планетоида.
   Потенциальный клиент Љ2 представился как Королевский Хеверет Двенадцатый, владелец Канопуса. Он был настоящим денди, несмотря на свою холодную манеру: стройный, как танцмейстер, одетый в обтягивающий палевый бархат, с большим изумрудом, дрожащим, как капля жидкого зеленого огня, в левой мочке уха, с карминными волосами, уложенными в изысканные локоны, которые пенились. над своим высоким остроконечным воротником из меха ратрака. Его глаза, окрашенные в ярко-красный цвет, сверкали надменным, сардоническим превосходством. Его Высокопреосвященство коротким, холодным голосом перешел к делу с обескураживающей прямотой:
   "Это Наш заверенный чек на один миллион денежных единиц, выписанный на Королевский банк Ориона. Принесите Нам старинную, украшенную драгоценными камнями корону вымерших Королей Пещер планеты Тот. Это четвертая планета звезды Тойн IV в скоплении Дергиз в Первом квадранте рукава Киля-Лебедя. Корона должна быть доставлена в почтовый ящик, зарегистрированный на псевдоним Х. Вере в почтовом центре порта Шантильи. Когда вы добудете и доставите Корону, разместите запись в личных колонках газеты " Новости Порта Шантильи" : "Готово. Вопрос".
   Лицо Ртути оставалось бесстрастным, но его разум пошатнулся. Два клиента за одно утро после одного и того же!
   - Я... - попытался он. Но Royal Heveret еще не был закончен. Повелительно подняв руку, он продолжил:
   "Как только появится ваша запись, Королевскому Банку будет дано указание пройти проверку, и Наша связь будет разорвана. Это понятно?"
   - Вполне, но...
   Тонкая рука была протянута, держа папку.
   "Вот полное досье с информацией, относящейся к Короне Тота, вместе с ключом от почтового ящика. Время...
   Маленький дракон канареечного цвета, цепляющийся за широкий выступ правого плеча Ртути, яростно зашипел, как чайник в берсерке, когда рука приблизилась, а золотые глаза злобно заискрились. Хеверет Двенадцатая поспешно убрала руку и осторожно бросила папку с файлами на соседний угол стола Ртути.
   Хотли взял папку и уклончиво пролистал ее, в то время как Его Высочество поднес к ноздрям коробку с вещами и деликатно понюхал, глядя на маленького дракона кислым взглядом. Затем владелец Канопуса отчетливо откашлялся и взглянул на часы с кольцом.
   "Подойди, подойди, мой человек! Распечатаем договор; Вы должны быть о бизнесе.
   Хоутли перетасовал документы и положил их. Откинувшись на спинку кресла, он вежливо, но с недоумением посмотрел на "Ройял Хеверет".
   "Я не знал, что Ваше Достоинство увлекается коллекционированием редких древностей", - прокомментировал он.
   Хеверет Двенадцатая тонко улыбнулась, обнажая пару резцов, усеянных розовыми бриллиантами после текущего режима.
   "Наши мотивы не могут иметь сколько-нибудь заметного влияния на это деловое соглашение, поэтому они не имеют значения. Пойдем, пойдем, сир Хоутли, давайте распечатаем ваш контракт и пойдем. Как гласит причудливая народная поговорка Нашего родного края: "Тым-зах вейстин".
   Хоутли возражал. - Мне понадобится свободное время, чтобы проверить данные в этом досье. Ваше достоинство понимает, что моя профессиональная репутация, какой бы скромной она ни была, зависит от каждого успешного дела. Я не осмеливаюсь принять контракт, который при зрелом рассмотрении оказывается выше моих скудных способностей.
   Но Хеверет Двенадцатую нельзя было откладывать.
   - Наше время драгоценно, сир Хоутли, и вопросы государственной прессы. Мы должны закончить это дело сейчас. О гонораре не может быть и речи - два миллиона, если вам нужен денежный стимул для принятия быстрого решения!"
   Под своей невозмутимой маской учтивой бесстрастности Хоутли недоумевал от невероятной стипендии, которая таким образом висела перед ним. Но возбудило его любопытство, а не жадность. Что такого было в рептильном артефакте, который вызвал эту давку к его двери? Он был полон решимости выяснить это. Точно так же он был полон решимости не соглашаться ни на один контракт, о котором впоследствии мог бы пожалеть. Наша Ртуть обладала в высшей степени, как терпеливый читатель, несомненно, обнаружит еще до того, как эта история завершится, превосходным чувством профессиональной этики.
   Таким образом, Хоутли упорствовал в своей твердой двусмысленности. С тактом, невозмутимостью и безмятежным поведением он оставался непреклонным в нетерпеливых попытках Его Достоинства убедить, твердо отказываясь от своих услуг до тщательной проверки соответствующих факторов. Учтиво выудив номер телефона из сопротивляющейся голубой крови, он проводил своего царственного гостя, пообещав дать точный ответ в течение двадцати семи часов.
   Когда потенциальный клиент Љ 2 поднялся вертикально в суперстратосферу, Хоутли покачал головой в оцепенении. Что, во имя священной бороды Арнама, происходит?
   В ближайшем будущем их ждали более серьезные затруднения, хотя Ртуть этого не знал.
   ГЛАВА 9
   Как только высокомерный монарх вышел, а Хотли вернулся в свою башню для интенсивного изучения досье Тота, его телефон замигал. Это было продолжением: его звонок в Либрариум теперь был готов к ответу: примет ли его сир Хоутли? сир Хоутли.
   Ртуть обратилась к чопорной женщине неопределенного, но хорошо сохранившегося возраста, скромно одетой в черное платье с блестками, с опаловой грудью и изысканно уложенными волосами тринадцати контрастных оттенков серого.
   Выдавая себя за досточтимого Абдула Нагуба фон Кесселя, странствующего псевдобаптистского евангелиста, проверяющего нравственное поведение своих новообращенных, Ртуть ловко осведомился о недавних приездах и отъездах Павла Спиро. Скромно прикрывая свою посыпанную опалом грудь пачкой просроченных уведомлений, из уважения к Человеку из ткани, Библиотекарь смогла сообщить ему очень интересную информацию.
   - Ученый проживает в Либрариуме уже несколько месяцев, падре, занимается исследованием монографии о, гм, брачных обычаях Народа Совы Й'харкакуклук III, - ответила она, благоговейно хлопая безресничными веками.
   - Благослови тебя, сестра, - мягко сказал Хоутли. - Значит, вы уверены, что брат Павел не ушел с планеты? Возможности для морального проступка в таком изощренном регионе галактики, как Хаб... кастрюли, алые женщины, отвратительный виноградный сок, даже (да хранят нас Аллах, Будда и отец Зигмунд!) - спиртные напитки из перебродивших ликеров!
   Главный библиотекарь закатила глаза в крайнем ужасе. - О нет, отец, я имею в виду, да, отец, я совершенно уверен. Я вижу Ученых каждый день; Я убежден, что он не покидал планету ни на мгновение.
   ка главного библиотекаря, которое, если бы оно было эффективным, должно было избавить ее от нескольких тысячелетий в Чистилище, завершившись импровизированным исполнением соответствующих текстов из Девяти Евангелий, что значительно увеличило его ежемесячный счет за телефон. . Он повесил трубку и откинулся на спинку кресла, поглаживая указательным пальцем маленького канареечно-желтого дракона, уютно прильнувшего к его левому плечу.
   Итак... Павел Спиро, кажется, был клиентом той редкой разновидности, которая называется phonus-balonus . Подделка. Но хороший; отлично; на самом деле, профессиональный класс... странно...
   А как же Хеверет Двенадцатая? Его Достоинство тоже подделка или подлинная статья? Без промедления Хоутли приступил к проверке добросовестности канопанского монарха.
   Прямо перед дверью было довольно скользкое место, где паркет был отполирован антифрикционным составом. Часть дверного проема представляла собой гладкую панель из блестящего хрома, установленную на высоте средней руки. Чтобы не упасть на свое имперское рыло, владельцу Канопуса пришлось схватиться за эту полированную панель. Хоутли сделал фотограмму и просмотрел ее через фотоувеличитель: действительно, отпечатки правой руки, и они были прекрасны, ясны, как хрусталь.
   Затем он позвонил в Королевские архивы в Фунгалумдуме на Канопус-Х, найдя не менее возвышенную персону, чем третий помощник помощника архивариуса: сморщенный злобный гном с серебристой щетиной бороды и щелкающими пурпурными глазами, который раздражительно требовал своего дела.
   Хаутли Ртуть, Человек с двумя тысячами лиц, облачился в банальный, потно-нетерпеливый образ Коллекционера.
   "Меня зовут Февель Корадейн, я коллекционер - может быть, вы видели мою коллекцию на видео? - Нет? - Ну, ха-ха, у меня есть скромная маленькая коллекция Предметов, которыми владела Королевская семья... увлекательное хобби. , понимаете, завораживающе!" - пробормотал он.
   - Да, да, давай, - отрезал Архивариус. "Никогда в жизни не слышал ни о вас, ни о вашей коллекции: чего вы хотите?"
   - Ну... недавно мне преподнесли хрустальный кубок, из которого, как мне сказали, Его Высочество Хеверет Двенадцатый, как полагают, выпил королевский напиток. Естественно, я хочу, чтобы королевская ассоциация была подтверждена, прежде чем добавлять ее к моим мелочам, ха-ха.
   "Естественно. Что ж?"
   Hautley поднял расширение; отпечатки пальцев хорошо видны.
   - Предположительно, это отпечатки пальцев его величества. Не могли бы вы проверить их для меня? В ваших файлах должны быть отпечатки пальцев Его Высочества. Я хотел бы быть уверенным в их достоверности".
   "Из всей ерунды! О, очень хорошо.
   Гном исчез влево, а через несколько мгновений вернулся с набором отпечатков пальцев в серебряной оправе. Он внимательно посмотрел на них, затем на увеличенное изображение, которое Хоутли держал перед сканером.
   "Абсолютно идентичны; никаких вопросов по этому поводу. В том, что все? Я бы хотел вернуться в свой quat wunkery, если вы не возражаете!
   Хоутли рассыпался в благодарностях, что отчасти смягчило разгневанное настроение иссохшего Архивариуса, который тут же исчез с картины.
   Так.
   Хеверет Двенадцатая казалась бы законной, если бы не Павел Спиро. Интересно... очень.
   Но хватит возиться со звонками и отпечатками пальцев. Игра в самом разгаре, и Хоутли ощутил старый знакомый зуд поучаствовать в ней. Быстрая проверка подтвердила, что его крейсер готов к немедленному отплытию. Дуган Мотли, печально известный мастер-грабитель Капитана, должен быть найден, и единственный ключ к его нынешнему местонахождению лежит в его пожизненном сообщнике Шперне Хафферде, который жил в Воровской Гавани в Ущелье. Хоутли решил отправиться на корабль без промедления, пока не поступил еще один сбивающий с толку звонок, чтобы продолжить его расследование.
   И тут телефон снова замигал.
   Это был еще один блестящий звонок. Но на этот раз была разница. Это было на официальной частоте Имперского галактического правительства, как сообщил ему специально установленный контрольный сигнал. На самом деле это был звонок в полицию.
   Хоутли вздохнул, но включил экран. В конце концов, вряд ли это мог быть другой клиент, который просит его украсть Корону Звезд из Склепов Пещерных Королей Тота!
   ГЛАВА 10
   Экран заполнился сладострастным образцом женственности.
   "Старший специалист по расследованию Барсин Торше официально запрашивает инструкции по посадке и доставке поручения Короны из разведывательного депо Карины, Приоритет премьер/4".
   Ртуть с трудом подавил колкие ругательства, непрошено сорвавшиеся с его губ. Ранее он работал со старшим специалистом по расследованиям (или СИС) Торше, и, хотя она была декоративным существом и весьма эффективным, по какой-то необъяснимой причине ему было некомфортно в ее присутствии. Может быть, его нежелание терпеть ее близость было простой мужской скромностью - жалкая девушка была совершенно поражена его мужественным обаянием, в самом деле была безумно влюблена в него, на что он не отвечал взаимностью. Или, возможно, это было из-за профессиональной гордости, поскольку Хоутли считал, что ее частые едкие комментарии по поводу его выходки трудно выносить с невозмутимостью.
   Каков бы ни был глубоко укоренившийся источник его беспокойства, он ни в коем случае не собирался обременять ее, так как был слишком заинтригован этим вопросом о Короне Тота, чтобы даже думать о другом поручении. Он решил обмануть ее с помощью мягкой уловки.
   - Сожалею о невозможности принять, - холодно сказал он. - В настоящее время я занят другими делами.
   - Привет, Хаут, это ты? Включи зрение, ладно? Я думал, что разговариваю с тем жутким дворецким, которого ты держишь.
   Он подчинился, позволив ей наблюдать за суровым выражением своего лица, но повторил свой отказ в непреклонных выражениях.
   "В данный момент я рассматриваю два поручения, СИС Торше", - сказал он, каменно глядя на нее. Потом, добавив неправду, продолжил: "И ведь приняли гонорар на одного. Поэтому я боюсь, что в данный момент мой график слишком занят, чтобы предпринимать какие-либо дальнейшие действия...
   Она превратила свой теплый розовый рот в маленькую мышку.
   - О, разве мы не высокомерны, Хоутли! Но этот вас заинтересует. Сам лорд-комиссар внутренней безопасности!
   "Я занят!"
   В ее бесспорно прекрасных глазах мелькнул бурный взгляд. - Хоули, - процедила она сквозь зубы, - занят он или нет, гонорар или нет, вы не можете отказаться от поручения члена королевского кабинета! Вам просто придется отложить другой случай на время".
   Он кисло стиснул зубы. Она была права, конечно; он не мог отказаться от комиссии Короны. Статья XIX его Уголовной хартии была совершенно ясной по этому поводу. Устав Хотли, между прочим, удостоверяющий его как полноправного брата в Гильдии воров, был издан Торговой палатой Альфарда. Альфардский анархат был, конечно же, знаменитой звездной системой, в культуре которой преступность была полностью легальным и честным занятием, не только противоречащим закону, но и наказуемым выпотрошением электрическими иглами. Во многих отношениях интересное общество, практически уникальное. Анархат по необходимости был дипломатически признан Имперским Содружеством несколько люстр назад, когда его сотрудничество стало тактически ценным во время взрывоопасного кризиса Комальта.
   Хоутли с горечью смотрел на Барсина Торше, в его серебристых зрачках отражалось отвращение. Как у легендарного бессмертного Шерлока был женский заклятый враг в лице мисс Ирэн Адлер, так и у Хаутли Ртути была своя Барсина Торше. Жаль, что такая девка должна быть такой соблазнительной струйкой девичьего обаяния - было бы легко возненавидеть иссохшую старую деву, пристрастившуюся к ортопедической обуви и тонизирующим средствам для здоровья. Реагировать иначе, чем железистой, на сладострастную мисс Торше было явно нелегко! У нее была кожа, похожая на лепестки магнолии, и густые, шелковистые, пушистые волосы цвета металлического индиго, наполненные крошечными огоньками ведьм. Ее губы и глаза были окрашены в арбузно-розовый цвет. А между стратегически расположенными промежутками ее платья (тонкой парящей ткани плавящегося опалового цвета) виднелись твердые изгибы нежной белой плоти.
   Ну... он был у нее.
   - О, очень хорошо, - резко прохрипел он. - Полагаю, мне придется взглянуть на комиссию. Его тонкие, превосходно выразительные губы изогнулись в сардонической, насмешливой ухмылке. - Чего от меня хочет старший лорд Панджандрум? Короткий лай сухого смеха вырвался у него. - Полагаю, украсть украшенную драгоценными камнями Корону Звезд из Склепов Пещерных Королей Тота?
   Он знал, что шутливое упоминание ускользнет от нее, поскольку она не была проинформирована о двух попытках за последний час заручиться его услугами именно для этого подвига. Следовательно, он не был готов к бурной реакции, с которой столкнулся его взгляд на экране телефона.
   Ее влажные глаза недоверчиво расширились. Ее идеальные губы разошлись в сдавленном вздохе явного изумления. Ее бледное лицо приобрело пепельный оттенок.
   "Хотли... ты делал экстрасенсорные снимки или всегда был телепатом? Как, черт возьми, вы узнали, чего хотел комиссар ?
   ГЛАВА 11
   Только привычка Ртути к железному самообладанию не позволяла его челюсти отвиснуть до колен. К счастью, дисциплинированные черты его сохранили привычную бесстрастность, хотя внутренне он и побледнел от потрясения от изумления. Совладав с собой, он позволил одной тощей руке активировать бесконтактный переключатель.
   - Маяк включен, Барсин. Я провожу тебя вниз.
   Пока радиомаяк вел полицейский корабль через вихрящийся метеоритный ров Ртутного замка, хозяин поместья отхлебнул глоток старого космического рейнджера и почувствовал, как скованное напряжение его солнечного сплетения растворилось, когда сильнодействующий напиток рикошетом отскочил от его миндалин и успокаивающе плюхнулась ему в живот. К тому времени, когда дворецкий Смидли ввел Барсину Торше в свою комнату в башне, к нему вернулся обычный апломб.
   Смидли, девяти футов ростом, худой и тощий, как зулусский ассегай, скрипуче поклонился и сказал ржавым дрожащим голосом с аристократическим акцентом: - Мисс Торше, сир Хоутли. Дальше что-нибудь будет, сир?
   - Думаю, нет, спасибо, Смидли. Ждать. Да. Выпить, Барсин?
   Она выгнула одну бровь. "В девять часов утра? Ну что ж. Почему бы и нет?"
   Он задумался. Знаток самого взыскательного вкуса, он мысленно перебирал подходящие напитки и, наконец, остановился на слабом ликере, экзотическом, но забавном.
   - Думаю, две порции рисовера 32-го года, Смидли. Бокалы охлаждать до 72ў, а ликер, разумеется, подавать при горячке крови. Веточка крабовых трав, свежесрезанная, в каждом стакане.
   Легкая одобрительная улыбка растянула бескровные губы Смидли в гримасе восхищения.
   - Немедленно, сир.
   Худощавый дворецкий в строгом черном со скрипом вышел наружу. - В последнее время ты действительно бьешь старого подонка, не так ли, Хаут? Барсин вздрогнула, явно не впечатленная. "Разве это не поразило вас в старом времени реакции? Ты по-прежнему самый быстрый стрелок в Руке Киля-Лебедя, или тебя начинает трясти от выпитой выпивки?
   Выражение боли промелькнуло на лице Хоутли. "Пожалуйста... утренняя порция риссовера - это социальный ритуал в лучших кругах", - сказал он.
   Она хитро ухмыльнулась.
   "Ага. Там, откуда я родом, это чистый джин! Но не бери в голову. К делу, пока этот ваш дворецкий-вампир не ввалился. Не знаю, как вы наткнулись на это, но комиссар выбрал вас, чтобы поднять эту штуку с Короной - у меня есть все какашки прямо здесь, в этом досье. Она швырнула его на стол, как оказалось, рядом с таким же досье, которое Хоутли получил всего тридцать две минуты назад от Герверета Двенадцатого.
   - И, говоря об этом, Хаут, откуда, черт возьми, вы узнали, чего хочет комиссар? У вас нет Уха, подсаженного в контору Депо, или шпиона?
   "Конечно нет! Это было..."
   "Что ж?" - спросила она с любопытством. Он холодно улыбнулся.
   - Это было элементарно, Барсин. Чистая дедукция. Я не мог объяснить, как мы, профессионалы, делаем такие вещи - чистая интуиция".
   Выражение ее лица было скептическим, но смиренным. Ее розовые губы надулись и приоткрылись, чтобы задать еще один вопрос, но как раз в этот момент в комнату, шатаясь, вошел Смидли на ненадежных и, несомненно, пораженных артритом суставах, неся два ледяных глотка на иридиевом подносе. Они поджарили друг друга. Барсина, не гурман, опрокинула свой напиток небрежным движением запястья, но Хоутли смаковал нежный букет сначала левой миндалиной, затем правой, принял четыре капли в рот, чтобы стимулировать слюнные железы, а затем выпил изысканный напиток. спокойными глотками, кратко размышляя над одиннадцатым положением квантовой философии Монсалиецина .
   Барсина с сомнением наблюдала за ним, пока он совершал небольшой ритуал, выпивая ароматную жидкость. Она выглядела восхитительно прекрасной в своем светло-зеленом плаще-лодочке и опаловом платье, стоя на фоне прозрачного стекла, сквозь которое мерцали румяные небеса Карвела. Жаль, что она была так нечувствительна к прекрасным вещам в жизни, размышлял Хоутли. Конечно, бедняжка явно была безумно влюблена в него и боролась с ним на каждом шагу, что объясняло ее грубые замечания и притворное нетерпение по поводу его самоуверенности. Ах хорошо. Ее притворная неприязнь добавляла некоторую пикантность их отношениям, но острый глаз Хоутли ясно видел сквозь маску глубину ее вполне понятной страсти к нему.
   Это, как это часто бывает, ослабило всю степень страсти, которую он мог бы в противном случае испытывать к такому восхитительному кусочку теплой пышной девичьей плоти. По темпераменту он был противником легкого завоевания и привлекал холодный отпор, всегда предполагающий окончательную победу после бурной осады. Или, как выразился Ртуть в одном из своих остроумных стихов:
   Мне дороже: приз, который я беру,
   Чем подарки, которые делают другие люди!
   ГЛАВА 12
   Щелкнув, он поставил пустой стакан на стол со стеклянной крышкой рядом с двумя папками.
   - Если ты не хочешь проглотить еще немного выпивки, Хоутли, давай приступим к делу, - предложила Барсина в своей обычной грубой и резкой манере.
   Хоутли бросил на нее холодный взгляд и лениво просмотрел досье, которое содержало практически ту же информацию, что и досье владельца Канопуса.
   "Такая дискуссия бесполезна, - учтиво сказал он, - поскольку, как я сказал вам по телефону, я принял гонорар от другого клиента".
   "Хотли! Статья XIX вашей Хартии...
   - У меня, - сказал он, позволив тембру своего голоса повыситься на один-два мини-децибела, заглушив ее жалобу, - у меня есть юридические и обязательные обязательства перед моей клиенткой. Если я нарушу контракт, то, клянусь Онолком iridium duodenum, Барсин, на меня могут засудить целое состояние - и я потеряю свою блестящую Хартию в мгновение ока. Ты знаешь что!" В тоне Хоутли звучало притворное негодование.
   Девушка с сомнением посмотрела на него.
   - Когда мы разговаривали по телефону, - сказала она, пристально глядя на него, - вы сказали, что рассматриваете возможность получить комиссию и приняли гонорар. Ты на самом деле подписал контракт, Хоутли?
   Великолепно солгав, Ртуть признал, что он действительно это сделал.
   "Я не упоминал об этом раньше, потому что мне было любопытно узнать, почему имперское правительство хочет, чтобы я украл эту - черт возьми - Звездную Корону", - ловко признался он, исходя из того, что половина правды лучше, чем ничего.
   Ее арбузно-розовые губы сжались. - Что касается этого, ну, если вы не готовы к работе, я, конечно, не могу дать вам секретную информацию, знаете ли... но... даже если вы законно заключили контракт с другим клиентом, возможно, его удастся убедить отказаться от ваших услуг. на данный момент, отдавая приоритет правительству?
   Разум Ртути работал со своей обычной скоростью. Он не мог сказать Барсине правду, т. е. что он подозревал, что может скрыться с неототским культовым объектом в течение дня или двух, так как он не хотел раскрывать ей очень интересный факт, что другие были в этой погоне за Короной Мира. Звезды помимо правительства Ее Величества. Следовательно...
   Чтобы скрыть паузу, он налил ей еще одну порцию Rissoveur '32 (хотя стаканы уже нагрелись до комнатной температуры, и любой ценитель в галактике отказался бы от порции неправильно охлажденного Rissoveur) и со щелчком открыл коробку на своем столе. , предложил девушке закурить, от чего она отказалась.
   Хоутли втягивал свой ароматик, пока он не воспламенился, и втягивал резкий пар глубоко в легкие, погрузившись в размышления.
   - И, конечно же, ты поймешь, что я просто не могу поверить тебе на слово, Хоутли, - чопорно сказала она. "Я должен лично ознакомиться с вашим контрактом, чтобы убедить начальство в том, что у вас действительно есть предыдущий и юридически обязывающий контракт".
   - Конечно, - пробормотал он, размышляя. - Он у меня здесь.
   "Насколько срочная работа вашего клиента? Возможно, если чиновник ранга Кабинета министров...?
   - О, очень срочно, действительно очень срочно, - твердо сказал Хоутли. "Сомневаюсь, что моего клиента смог бы убедить простой правительственный чиновник... сам член королевской семьи, знаете ли..."
   - Ну, тогда могу я взглянуть на контракт? она настаивала.
   Он вздохнул и щелкнул свой ароматик надвое. Из оторванной неосвещенной части вырвалась струя лимонно-зеленого газа, окутавшего лицо Барсины своей парообразной пеленой. Молодая женщина безвольно рухнула на ковровое покрытие от стены до стены из бесценного меха ормтака с густым ворсом и растянулась там на все миры, как марионетка, чьи нити внезапно оборвались.
   Хоутли смотрел на лежащую и глубоко сонную мисс Барсин Торше с отчужденной жалостью. Он не любил разыгрывать такие низкие трюки - его благородная натура противилась необходимости уловок, особенно в отношении агента имперского правительства, - но, попросту говоря, у него не было выбора.
   Если бы начальник Барсина (жесткий и вспыльчивый старый скряга по имени лорд-адмирал Тэмуджин Дж. Ветровоск III - "Старый Ти-Джей" для своих сотрудников) был проинформирован о том, что не менее двух других групп также охотятся за объектом неототского культа, весь Депо мог бы запаниковать и без промедления передать свои приказы сиру Хотли Ртути. И это никогда не сработает. Ибо всегда и во всех начинаниях Ртуть предпочитал идти своим путем, никому не отдавая должного. Как выразился один из его наиболее отточенных и лапидарных стихов:
   Свобода: искать свою звезду,
   Не обращая внимания на тех, кто может попытаться направить или преградить путь.
   ГЛАВА 13
   Работая без лишней спешки, но и без единого лишнего движения, умнейший агент Ближнего Космоса выбрал из своей папки пустой контракт, вставил документ в типовокс и продиктовал одиннадцать четких предложений. Сняв его с машины, он с отработанной ловкостью подтвердил отпечаток большого пальца.
   Затем он выбрал из сделанных им фотограмм цифровых отпечатков, оставленных Хеверет Двенадцатой на дверном косяке, великолепный отпечаток большого пальца. Он снова сфотографировал его, перевернул негатив, продублировал его на пластиковом кубе из нитрата импервиума. Из кармана пояса, который он обычно носил рядом с эпидермисом под одеждой, он достал баллон с кислотой и обрызгал пластиковый куб едким туманом.
   Мгновение спустя он поставил отличный отпечаток большого пальца на контракт пластиковым кубом. Кислотные брызги разъели прозрачную субстанцию вокруг почти микроскопических линий нитрата импервиума, превратив их, по сути, в резиновый штамп. Чернила, использованные в процессе, были его собственной смесью; смешанный с красящим веществом с химическим соединением, которое точно дублировало потные масла, которыми была пропитана человеческая кожа.
   Затем он поместил документ в герметичную печь необычной конструкции, спрятанную внутри скульптуры произвольной формы, которая стояла в нескольких футах от него. Эта печь представляла собой миниатюрный гамматронный ускоритель и "состаривала" все, что помещалось в нее, путем искусственной радиоактивной пропитки. Документ, извлеченный из ускорителя, выдержал бы любой тест на углерод-14, которому его можно было подвергнуть: каждой молекуле, включая вещество с тифоксом и два отпечатка большого пальца, было ровно сорок семь минут.
   С поддельным контрактом в руке он окунул Барсин Торше в струю противодействующего газа, подняв ее обратно в кресло.
   Она проснулась мгновенно, не подозревая о промежутке времени из-за мгновенного действия как пара наркотиков, так и его противодействующего вещества. Он с большим апломбом предложил ей на обозрение плоды своих трудов. Она внимательно прочитала его, не пренебрегая проверкой на надлежащий возраст с помощью углерод-14-метра, ненавязчиво прикрепленного к ее левому запястью, замаскированного под простую безделушку из драгоценных камней. Крошечная складка раздражения образовалась между двумя арками цвета индиго на ее идеальных бровях.
   - Что ж, ты прав, Хаут. Ты не посмеешь сломать этот! Старый XII звучит как совершенный ужас, и, судя по тому, что я слышал о его характере, я сомневаюсь, что целая дюжина членов Кабинета министров сможет заставить его сдвинуться с места хоть на миллиметр. О, блеск! "Старый Ти-Джей" будет в ярости, когда услышит, что вы недоступны... но сколько времени вам потребуется, чтобы испарить эту гадость?" - спросила она, имея в виду совершенно ошибочную авантюру, изложенную в поддельном контракте - жизненно важное политическое убийство.
   Хаутли пожал плечами.
   "Хороший месяц, я ожидаю. Враги Его Достоинства, похоже, предвидели попытку сцарапать его. Он умный дьявол, - сказал Хоутли, позволив нотке профессионального восхищения просочиться в клиническую отстраненность его холодного тона, когда он импровизировал с учтивым красноречием. "Хирург удалил локтевую кость из правого предплечья. На его место была вставлена алюминиевая трубка, заполненная этими новыми ультратранзисторами размером с молекулу и микропечатными схемами. Миниатюрное устройство проецирует силовое поле, непроницаемое для любого материального объекта крупнее протона - фактически прозрачное только для более безобидных октав электромагнитного спектра, таких как нормальная гравитация, средние предельные значения тепла и света. Эта силовая оболочка полностью защищает его тело...
   "Пространство! Как дышит бедняга? - спросила Барсина, очарованная. Сообразительность Хоутли резко возросла.
   "Воздух в его собственной тюрьме производится и перерабатывается на крошечном заводе по переработке отходов, спрятанном в левой большеберцовой кости, который также заменен алюминиевой трубкой", - бойко сказал он. Она была поражена.
   "Умный дьявол! Со всем этим оборудованием, лязгающим у него во внутренностях, я думаю, он боялся бы икоты и чего-нибудь расшатывающего!
   Он улыбнулся ее шутке.
   - Или принять душ! Предположим, он замкнул там старую большеберцовую кость, а? Ха-ха!"
   - Ха, - присоединился он к ней, - ха.
   - Так как же ты собираешься раздавить старого неуязвимого, если ты не возражаешь против того, чтобы простой любитель совал нос, фыркал, фыркал, "профессиональные" секреты?
   Уловил ли он нотку неподобающего легкомыслия в ее вопросе?
   Возможно ли, что Барсин Торше не забрали?
   Он позволил себе тревожно нахмуриться на мягком пространстве своего цвета красного дерева лба.
   "Не знаю. Изучаю проблему сейчас. Как я уже говорил, Барсина довольно занята...
   Она вздохнула. "А? Так. Что ж, эта девчонка может понять намек, когда она не нужна.
   Она легко встала и подошла к двери. Остановившись там, она бросила на него острый взгляд.
   - Надеюсь, ты не пытаешься меня обмануть, Хоутли Ртуть!
   Его подвижные черты приняли обиженное выражение.
   "Потому что, если это так, позвольте мне предупредить вас, мой бако! "Старый ТиДжей" действительно кипит на этом. И Карина-Лебедь не будет достаточно большим, чтобы вместить "Старого Ти-Джея" и тебя, если он узнает... ну... вот и все, Ртуть!
   Взгляд обиженной невинности заполнил его глаза цвета ртути. "Барсин! Действительно!"
   Она стиснула зубы. - О, хорошо... пока, Хаут. Надо поторопиться и найти тебе замену - увидимся в новостном факсе! Нет, не звони старому Жуткому - я знаю выход. И она исчезла. Найти замену Hautley Quicksilver!
   Откинувшись на спинку саморегулирующегося пневмо, он позволил себе легкую тихую самодовольную улыбку. Она пошла бы далеко, чтобы найти агента с таким же талантом, как его быстрое моделирование юридического контракта и гладко придуманная история дали полное доказательство!
   А теперь - работать. Как выразился уважаемый (и, без сомнения, просто легендарный) пионер профессии Hautley Quicksilver - игра началась !
   ГЛАВА 14
   Шатаясь и скрипя на ненадежных суставах, его дворецкий и камердинер, Смидли помогли ему надеть рабочую одежду, в данном случае то, что Хоутли часто называл своим "деловым костюмом". Дождь состоял практически из переносного арсенала.
   Пуговицы на манжетах были зажигательными гранатами.
   Каждый шнурок представлял собой тройной нейлоновый удавочный шнур.
   Пряжка его ремня представляла собой миниатюрный радиопередатчик, антенна которого представляла собой металлическую нить, неразличимо вплетенную в основу и уток его туники. Его рубашка из тонкой, но воздухонепроницаемой ткани была двойной прочности, с подкладкой из двойной панели, надувной и в трудные минуты превращалась в замечательный спасательный плот.
   В хитроумных отделениях в пятках и наплечниках ботинок находилось множество интересных веществ и приспособлений.
   Плоская гибкая трубка, вшитая в подкладку его куртки, содержала ядовитую кислоту, с помощью которой можно было разъедать дверные замки.
   Одна украшенная драгоценными камнями запонка была маленьким лазерным пистолетом.
   Другой спрятал ядерную гранату, способную снести с лица земли мегаполис средних размеров.
   Задний зуб, на самом деле полый пластиновый сосуд, содержал смертельный яд.
   Другие зубы содержали: сонный порошок достаточной концентрации, чтобы бросить все население маленького городка в объятия Морфея (если смешать его с местной питьевой водой, бросив в водохранилище): невероятно мелкую справочную библиотеку научно-технических работы, которые можно было рассмотреть через микроскопическую линзу, спрятанную под ногтем на указательном пальце левой руки; различные яды, лекарства правды и другие сильнодействующие жидкости и отвары, включая, должен добавить, сильнодействующий афродизиак.
   Будьте готовы , был девиз Quicksilver. Для всего!
   После того, как Hautley Quicksilver был пристегнут и пристегнут к этому удивительному набору гаджетов, он стал практически армией из одного человека.
   А теперь отправляйтесь в путь после последних указаний Смидли.
   "Верните библиотечные книги, которые должны быть отправлены на следующий Гормский день... полейте дельфиниумы... покормите ловушки Венеры для мух... отслеживайте все входящие звонки..."
   - Да, сир Хоутли.
   - И самое главное, Смидли, ради Онолка, не забудьте позаботиться о моем призе, принце Руперте фон Хентцау, одонтоглоссумах ! Я планирую принять участие в выставке цветов в Сирианском секторе в следующем месяце, и они обязательно получат серебряную ленту.
   - О да, сир Хоутли!
   Получив инструкции, Ртуть прыгнул в свой изящный маленький крейсер - самое быстрое существо в космосе - и запустил корабль через замаскированный выход, замаскированный под кратер. Он взлетел с поверхности планетоида Карвела, прокладывая себе путь через вихрящийся лабиринт крошечных астероидов с искусной ловкостью и ловкостью опытного пилота. Точно повернув штурвал, он избежал двух обжигающих метеоритных бурь и, таким образом, наконец вышел на свободное пространство. Компьютерный мозг корабля был хорошо знаком с орбитами одиннадцати тысяч четырехсот шестидесяти двух тел, которые составляли смертоносный "ров" Ртутного замка, и мог бы легко взять на себя ответственность за пилотирование корабля, но Хоутли любил делать это самостоятельно. это на ручном управлении, "просто чтобы держать руку внутри", как он выразился.
   Позади и сбоку от летящей серебряной иглы, изящного маленького корабля Хоутли, угрюмо тлела искра мрачного алого цвета, словно тлеющий уголь. Это был состарившийся красный сверхгигант, звезда Астарта, из которой в первобытные времена возникла система.
   Гавань Воров, планета преступников, находилась примерно в семнадцати тысячах световых лет от галактического Хаба. Это был одинокий и лишенный солнечного света мир, глубоко утонувший в черной и беззвездной трещине между самым внутренним галактическим рукавом, рукавом Стрельца, и самым средним, вторым рукавом галактики, называемым Килем-Лебедем. Эта щель между двумя рукавами называлась "Разрыв", и оттуда должен был отправиться Хоутли.
   Конечно, на это ушло бы несколько тысячелетий, если бы он продвинулся на такое огромное расстояние с субфотонными скоростями, достижимыми при простом планетарном движении.
   Следовательно, когда он направил острый, как игла, нос своего изящного и лихого корабля в сторону Хаба, он щелкнул выключателем, который активировал специальные механизмы, тем самым переместив свой корабль в этот математически невозможный, иллюзорный и парадоксальный квазиконтинуум, называемый псевдопространством.
   С дозвуковым воем, сотрясающим кости, включились двигатели Беттлхейм-Ортли-Робтон Драйв. Их превосходно уравновешенные полушестерни плавно сталкивались в изготовленных на заказ выступах из синтетического розового алмаза, приводные двигатели создавали вокруг несущегося маленького корабля магнитное поле огромной силы, достигающее диапазона в тысячу миллиардов гаусс - кокон магнитных силовых линий такой колоссальной величины, что они деформировали саму ткань пространства, искривляя пространство до тех пор, пока оно не "лопнуло", образуя пузырь замкнутого трехмерного пространства вокруг обтекаемого крейсера - по сути, создавая маленькую частную вселенную, вмещающую корабль.
   В этом искусственном мини-космосе свет оставался предельной скоростью, как и в большем космосе за его пределами, но ускорение фотонной энергии внутри миниатюрной вселенной было в несколько миллионов раз быстрее, чем во внешнем космосе "обычного" пространства-времени.
   ГЛАВА 15
   Мчась к разрыву с относительной скоростью несколько тысяч световых лет в час, Ртуть расслабился и переключил управление кораблем на автопилот, который был частью компьютерного мозга. Теперь наденем одну из многих маскировок, которыми он справедливо прославился в криминальных хрониках. Это было строгой необходимостью, так как, без сомнения, многие преступники, населяющие криминальную планету, узнают Хоутли с первого взгляда, и чем меньше людей будет знать о его действиях, тем в большей безопасности он будет себя чувствовать.
   В конце концов, если класс хулиганов каким-то образом был вовлечен в эту трехстороннюю борьбу за похищение объекта неототского культа, что было весьма вероятно, Ртуть не видел причин открыто афишировать свое участие в борьбе, пока условия не предполагали, что это может быть выгодно это сделать. Отсюда он вошел в маленькую каморку с зеркальными стенами, где лежали различные материалы, из которых он создавал свои, казалось бы, чудесные маскировки.
   Маленькому канареечно-желтому дракону, которому он до сих пор позволял сопровождать себя в его поисках. Теперь он снял маленькое существо с его привычной насестины на своем широком левом плече, посадил его в клетку из иридиевой проволоки и оставил счастливо хрустеть горстью железных кристаллов пирита, а сам сел за косметический стол.
   Глядя на несколько своих отражений в многоугольных зеркалах, он начал быстро и плавно изменять свой облик не только до неузнаваемости, но и до неузнаваемости. Ему приставили к голове слегка радиоактивный гипоспрей. Слегка прижавшись к его плоти, он безболезненно выпустил струю радионного пара через клетки его плоти, проникнув в его мозг через третий интерстициальный шов черепа. Эта безвредная инъекция обеспечила временный и незначительный стимул к цино-гипофизарной железе, которая в течение нескольких минут обесцветила его обычный цвет красного дерева до оттенка клубники.
   Другой безобидный и быстродействующий химический спрей сильно взбудоражил волосяные фолликулы на его голове. Пока он смотрел в зеркало, оловянно-серые локоны приобрели атласно-черный цвет, темнея по мере того, как волна искусственного оттенка поднималась от химически стимулированных корней.
   Далее последовал спрей для лица. Он омыл свои черты вяжущим паром из баллона с давлением, в результате чего плоть его лица покрылась сетью полупостоянных морщин, что значительно увеличило его кажущийся физический возраст. Прикосновение биостатического плазмоида, ловко нанесенное на дугу его носа, надбровные дуги и линию стальной челюсти, слегка, но верно изменило его профиль. Эта синтетическая и псевдоживая плазмоидная плоть выдержала бы что угодно, кроме электромикроскопического анализа.
   Затем последовало несколько незначительных изменений в его костюме. Свободная майка и мягкие чулки контрастных переливающихся цветов с легкими и ненавязчивыми подушечками на плечах и изгибе позвоночника делали Ртуть несколько сутулым и впалым в грудь, а также придавали ложный наклон его мускулистым плечам.
   Человек, который теперь смотрел на Ртуть из мультизеркала, был почти незнакомцем. Единственное, что в его лице, телосложении, осанке и кажущемся возрасте могло напомнить о Хотли Ртути, - это блестящие, как зеркало, глаза, в которые его гордость и врожденная любовь к искушающей опасности запрещали вмешиваться.
   Только тщательный медицинский осмотр, проведенный опытным и подозрительным хирургом, мог выявить тонкую косметику, использованную для маскировки его внешности. А что касается защитных приспособлений и миниатюрного арсенала оружия, которым был облечен его "деловой костюм", то обнаружить их мог только тщательный осмотр эксперта по электронике и ловкого портного.
   Ртуть была готова к действию.
   И даже в этот момент зазвенел автопилот. Корабль приближался к месту назначения.
   ГЛАВА 16
   Теперь, выглядя как пожилой джентльмен с учеными и малоподвижными привычками, гражданин планеты Роурбазл 12, судя по клубничному цвету лица и черным кудрям, Ртуть закрыл косметическую кабину и встал перед сияющей панелью управления кораблем. Он ослабил мощные магнитные силовые линии, окружавшие корабль, и с помощью еще одного дозвукового дрона, от которого дрожали кости, он снова вошел в "нормальное" пространство у края Промежутка.
   Пока корабль двигался на обычном планетарном ракетном двигателе, Ртуть размышлял над несколькими любопытными аспектами дела, раскрытыми его исследованиями.
   Пункт Љ 1: Три силы, казалось бы, независимые друг от друга, стремились завладеть украшенной драгоценностями короной неототского периода. Вопрос был: почему ?
   Конечно, Корона Звезд была сказочно редким артефактом, стоившим огромную сумму денег либо из-за его внутренней ценности как предмета драгоценностей, либо из-за его исторической и археологической ценности как единственного известного неархитектурного артефакта таинственной планетарной культуры, Пещера Королей Тота. Но ни одна из этих ценностей вряд ли казалась достаточным мотивом для имперского правительства, планетарного монарха и неизвестного маскарада, выдающего себя за известного ученого, чтобы одновременно проявить интерес к краже предмета. Почему люди из трех таких совершенно разных областей знаний вдруг проявили такое необычайное стремление к короне?
   Неизвестный человек, выдающий себя за археолога, но, возможно, точнее говоря, из преступной профессии, надменный планетарный принц, мотивы неизвестны; агент разведки, действовавший по приказу Кабинета Императора. Что было общего у этих троих? Желание богатства-власти-знания? Нет, это было что-то другое, какой-то еще неизвестный фактор, который острому восприятию Хотли Ртути еще предстояло распутать из этого путаного узла смешанных мотивов и оставшихся без ответа вопросов.
   Небольшая вертикальная складка, указывающая на интеллектуальную напряженность, образовалась между его черными дугообразными бровями.
   Это, по крайней мере, намекало на ключ к загадке: один из трех был известен как самозванец .
   Хотя история Павла Спиро неразрывно связана, а его маскировка была достаточно искусной, чтобы обмануть камеру и избежать обнаружения известным коллегой, его уважаемым начальником, настоящий Павел Спиро усердно работал в центре галактики над антрополого-археологическими исследованиями. , в то время как фальшивый Павел Спиро, находящийся за полгалактики отсюда, отсиживался в блестящей туристической ловушке отеля, ожидая вестей от главного частного сыщика в Известных Пространствах.
   Кем был псевдо Спиро? Зачем ему Корона? И, что еще важнее, кого он представлял?
   И если подумать, был ли псевдо Спиро единственным фальшивым среди трех потенциальных клиентов Хоутли? Что насчет Хеверет Двенадцатой? Правда, его отпечатки пальцев, похоже, совпадали с теми, что сохранились в официальных канопанских записях, но это было доказательством только до некоторой степени.
   Ртуть тонко улыбнулся. В наши дни передовых технологий преступный ум имел ресурсы, намного превосходящие ресурсы старых добрых дней. Подделать отпечатки пальцев стало невозможно. В самом деле, не слишком напрягая свое воображение, первоклассный исследователь галактики мог легко придумать не менее восьми различных способов сделать это, а именно:
   1. Невидимые оболочки кончиков пальцев с выступающими отпечатками.
   2. Кожный трансплантат или полная трансплантация пальцев.
   3. Гомоскульптура.
   4. Подкуп должностного лица архива, у которого брал интервью Ртуть, или подмена настоящего архивариуса сообщником преступника.
   5. Простая подделка фальшивых записей отпечатков пальцев, хитроумно пронесенных в Архив Канопана.
   6. Диалический биостазизм.
   7. Наркотическое внушение или гипнотическое внедрение в сознание Архивариуса ложной информации об отпечатках Его Достоинства.
   8. И последнее, но не менее важное, пролапс времени посредством анхидского протоморфа или его лабораторного дублирования.
   Однако до сих пор у Хоутли не было убедительных доказательств личности человека, который пытался сохранить свои профессиональные услуги, утверждая, что он является владельцем Канопуса. Эта сторона дела требует дальнейшего изучения. Среди других временно оставшихся без ответа вопросов он отложил вопрос об истинной личности так называемой Хеверет Двенадцатой.
   Больше нет времени на размышления. Корабль приближался к Воровской гавани...
   ГЛАВА 17
   Планета преступников в Промежутке была ненамного больше его собственных владений Карвел в Цепи Астарты. И в отличие от системы Астарта, эта состояла из одной малой планеты, а не из пояса астероидов, и к тому же система не имела даже родительской звезды, ибо Гавань Воров дрейфовала в одиночестве во тьме бездноподобного разлома между двумя галактические руки. Ходили слухи, что планетоид когда-то был блуждающим космическим миром-изгоем, пока не попал под пристальное внимание банды мастеров-космических воров, которые с огромными затратами терраформировали мирок, вызвав ядерный эффект "круговой переборки" в планетоидное ядро для тепла и стимулирование ионного поля вокруг новой атмосферы для солнечного света или его близкого эквивалента.
   Приземлившись на единственном космическом поле планеты, Хоутли запер свой корабль и сверился со своими часами. Не прошло и двух часов с тех пор, как он попрощался с Павлом Спиро на Карвеле. Предположительно, самозванец приостановит независимые операции до тех пор, пока не получит окончательное слово от Хоутли Ртути, который пообещал либо принять, либо отказаться от его контракта в течение двадцати семи часов. Оставалось двадцать пять часов, прежде чем Хоутли должен был принять решение. И в этот промежуток он должен выполнить множество рутинных задач.
   Он должен найти Шперна Хафферда и выудить у отставного сообщника Дугана Мотли текущее местонахождение и настоящий псевдоним Мастера-Взломщика Капитана.
   Он должен добиться личной беседы с этим Дуганом Мотли и передать ему соответствующую информацию о знаменитой попытке Мотли украсть рептильный артефакт, в частности, описание различных мер, предпринятых неототским духовенством для защиты своих драгоценных сокровищ от воровства; и средства, с помощью которых Дуган Мотли и только Дуган Мотли из всех преступников, пытавшихся украсть Корону, вырвались из лап фанатичных стражей Короны невредимыми и безнаказанными.
   Кроме того, он должен решить, с кем из трех потенциальных клиентов, подавших заявку на его услуги, он примет контракт, и, если это вообще возможно, выяснить, кто или что стоит за самозванцем, выдающим себя за Павла Спиро.
   Целый список вещей, которые нужно сделать всего за двадцать пять часов, но Хоутли не испугался грандиозности этого авантюры. Он отправился по своим делам, пришвартовав свое судно в арендованном доке.
   Выбравшись из подземных доков на верхние уровни единственного города преступного мира, подходящего названия Убежище, он скользнул по деловому району.
   Это был фантастический мегаполис, эта столица преступного мира. Сказочные проспекты с дворцами вина и изысканной еды, а также большинство других удовольствий, которые достались плоти (включая тринадцать совершенно новых и оригинальных пороков, специально изобретенных для Воровской Гавани командой всемирно известных психологов, химиков и специалисты по анатомии, нанятые местным планетарным правительством, известным как Синдикат, поколением раньше за невероятные гонорары). Ртути еще ни разу не доводилось приземляться на планете преступников в Гэпе за всю свою насыщенную событиями карьеру, и он с нетерпением ждал поездки в невероятный Город Преступников.
   Пока он таращился и таращился на достопримечательности, быстро движущаяся механизированная скользящая дорожка несла его через вращающуюся панораму витрин и неоновых вывесок, указывающих на удовольствия, ожидающие внутри.
   Кроме него, конечно, скакали и другие. И был один из них, который ненавязчиво следил за сутулой фигурой замаскированного Хаутли Ртути.
   Этот человек, лысый, седой орготир в флюоресцирующих алых трико с черными полосками и складчатыми воротниками, якобы кашлял в сжатую ладонь. На самом деле, между хриплыми спазмами голосовой кашля Орготырь прошептал в ринг-радио:
   - Это Ртуть, шеф. Каковы мои инструкции?" Хотя Хоутли этого не знал, еще один, четвертый претендент интересовался Короной Звезд!
   ГЛАВА 18
   Вдоль дорожки, по которой ехал переодетый Хотли Ртуть, в тесной тени неизвестного наблюдателя, внимательно следившего за каждым его движением, возвышались сверкающие фасады игорных домов и игорных дворцов, в которых было установлено не менее одиннадцати тысяч четырехсот шестнадцати различных азартных игр. разработано и поддерживается с единственной целью отделить человека от его мунитов.
   Для тех, чьи вкусы требовали иного рода стимулов, существовали заведения, удовлетворяющие причудливые вкусы, где за царские деньги можно было щекотать даже самый пресыщенный вкус, истязая до смерти андроида или синтетическую человеческую женщину, или где можно было предаться поразительное разнообразие наркотиков, в том числе одиннадцать совершенно новых, изобретенных химиками Воровской Гавани. Для тех, кто настолько пресытился чрезмерным употреблением наркотических стимуляторов и, следовательно, нуждался в чем-то особенном, чтобы отправить их в Страну Облачных Кукол, другие дома удовольствий предлагали "суперварки", в которых умело смешивались, смешивались и готовились тридцать или сорок различных наркотиков. гомогенизируют, а затем вводят непосредственно в живую ткань мозга.
   Еще в других магазинах были тихие уголки, где можно было провести спокойный и созерцательный час или два тихой медитации на стеллажах самой знаменитой и обширной в галактике библиотеки порнографии, некрофилии и гомофагии, с соседней коллекцией фильмов для тех, кого беспокоит скудный словарный запас.
   На бархатном фоне черного неба Гэпа призрачные вывески-иллюзии затмевали звездное небо других планет разноцветными рекламными зрелищами.
   DE LUXE DREAMARIUM А. ФОНГА
   Убийство! Изнасилование! Пытка! Массовые зверства!
   Даже самоубийство для максимального удовольствия!
   Получите удовольствие от лучших рукотворных
   синтетических снов и иллюзий
   PEG-LEG FAUNTLEROY ПРЕДСТАВЛЯЕТ: "ОХОТА"
   Выследите и убейте своих врагов! Удовлетворение гарантировано!
   Риски исключены!
   Зачем платить психохирургу??
   Наши андроиды гарантированно имитируют маму, папу, жену или кого-то еще, кого вы ненавидите!
   Так что избавьтесь от разочарований по методу Фаунтлероя!
   (Настоящая кровь предоставлена Hemoglobin Associates, Ltd.)
   ДОМ ОДНОГЛАЗОГО ГРОГАНА ИЗ ДЕСЯТИ ТЫСЯЧ ИГР
   "Потеряйте свою рубашку в окружении дворцовой элегантности и класса!"
   ДВОРЕЦ РАДОСТИ МАДАМ ФАФ
   Женщины миллиона миров, специально обученные служить вам!
   Кроме того, для них как лайки,
   Мальчики, мужчины, кастраты, альбиносы-гермафродиты и очень талантливые собаки!
   Пока он ехал, якобы глазея на достопримечательности, Ртуть настроил свой наручный телефон на планетарную длину волны и сверился с Центральным справочником Воровской гавани, чтобы узнать адрес Шперна Хафферда. Он быстро узнал, что бывший профессиональный партнер ныне вышедшего на пенсию мастера-взломщика с Капитана теперь проживает в несколько обветшавшем пригороде планетарной столицы. Из этого информативного материала Ртуть быстро сделал вывод, что Хафферд сейчас жил в несколько стесненных обстоятельствах, несмотря на очень прибыльную карьеру галактического преступника.
   Это напомнило Ртути один из менее философских и более практических стихов его собственного сочинения, который звучал примерно так:
   Решено: чтобы преступность окупилась наилучшим образом
   Ваша добыча, которую вы должны инвестировать с умом.
   Однако в нем также указывалось, что из-за нехватки средств старый Шперн Хафферд может быть вынужден расстаться с нынешним адресом Дугана Мотли за небольшой обмен денежными единицами.
   Дождавшись следующего перекрестка, Ртуть сошел с скоростной дорожки на обочину и направился к менее густонаселенным пригородам города Убежища.
   Позади него лысый седовласый Орготир в алых флуоресцентных трико, прорезанных мертвенно-черной окантовкой и гофрированными воротниками, сошел с движущейся дорожки, и его заменил человек с добрым лицом в строго сшитых напыленных брюках с тройным -присборенные документы вниз по манжете; Судя по песочным пучкам волос и бледному лицу, житель Воллхейма 4.
   Сквозь яркую неоновую ночь мчался Хоутли и сопровождающая его тень.
   Ртуть осторожно пробирался между лабиринтом пересекающихся дорожек и скользких дорожек, двигаясь от полосы к полосе в соответствии с точными указаниями, которые он получил от Центральной Директории Граждан (туристическая служба Торговой Палаты Приюта Воров).
   Пока он двигался по движущимся дорогам, положение его "хвоста" (если этот историк может на данный момент впасть в криминальный жаргон той эпохи) заняли самые разные люди, в том числе чернокожий Шлойм из Пазатара 9. , существо с белым мехом и двумя головами из Росомахи 3, и, когда последовательность вернулась к его первоначальной тени, снова появился лысый, седой Орготир.
   Таким образом, находясь под непрерывным наблюдением, Ртуть совершил путешествие из деловой части Убежища в центре города в отдаленные и довольно обветшалые пригороды, где он надеялся найти Шперна Хафферда.
   ГЛАВА 19
   Шперн Хафферд жил в ветхой застройке между Диомазийским серным заводом и Аутофанским канализационным каналом, в районе, который можно было бы с замечательной точностью описать как пахучий. В этой части города ни один из огромных и чрезвычайно дорогих вывесок-иллюзий не освещал бархатную тьму ночи. Ветхие ряды сборных лачуг тонули в послеродовом мраке, вездесущей пелене, нарушаемой лишь случайным, прерывистым и брызгающим светом грубых основных цветов нескольких допотопных и неисправных "неоновых вывесок", на которых красовались такие лаконичные легенды, как JOE'S EATS; ГРИЛЬНЫЙ БАР О'ЛИРИ; РУЧНАЯ ПРАЧЕЧНАЯ WUN LONG PAN; МАКСИ СОДА-ОБЕД; ZELIM QUANG'S ELITE OVO-SNAVE и подобные надписи.
   Ртуть сошел с трапа и прошел несколько оставшихся кварталов до своей цели с помощью проверенного временем средства - кобылы Шэнка. Его взаимозаменяемые последователи исчезли. Улицы были полностью вылеплены из устаревшего квикпласта, сильно запачканного и заляпанного временем и небрежностью. Грязная вода журчала в вонючих канавах. Обвисшие фасады домов под странными углами висели над улицей, лишенные теней окна смотрели пустыми глазами, как пустые глазницы человеческих черепов, - отчетливо зловонный и запущенный район. Что некогда знаменитый преступник калибра Шперна Хафферда опустился так низко, что поселился в свинской лачуге такого убожества, как эти...
   Ловко уклонившись, чтобы избежать встречи с гниющей тушой голодной домашней кошки, Хоутли оказался перед адресом Шперна Хафферда. Согласно справочнику, бывший преступник арендовал квартиру на первом этаже ветхого двухэтажного жилого дома, сборной лачуги, изготовленной за гроши компанией Prefabricated Hovels, Inc.
   В запотевшем и заляпанном жиром окне не было света. И Хоутли не получил никакого ответа, когда он включил зуммер. На случай, если его механизм мог выйти из строя, Хоутли прибегнул к ручному сигналу и постучал, снова вызвав отрицательный ответ.
   Предположительно, Шперн Хафферд дома не было.
   Хоутли огляделся, оценив плохое освещение и сомнительное состояние района. Прямо через улицу находилось еще одно двухэтажное здание, его нижний этаж отводился под заведение, торгующее сомнительными спиртными напитками, а верхний этаж казался жилым. Несколько облезлых местных жителей слонялись под жужжащим уличным фонарем или мокро сутулились в булькающих канавах, по-видимому, жертвы опьяняющих напитков, продающихся в уличном баре.
   Если бы Шперн Хафферд отсутствовал, невозможно было точно определить время его прибытия домой. А Хотли явно не хотел всю ночь стоять перед своей резиденцией. Во-первых, район был явно сомнительным. Во-вторых, он не хотел привлекать внимание к тому, что кто-то хотел взять интервью у бывшего соратника Дугана Мотли.
   Лучше всего было бы просто подождать внутри. Хоутли наклонился, чтобы осмотреть замок. Это была старинная модель электронного ключа, который можно было открыть только соответствующей длиной волны, на которую он был настроен.
   Хоутли сунул руку под одежду и достал искусно сконструированный миниатюрный универсальный электронный ключ из одного из бесчисленных карманов и сумок своего "делового костюма".
   Он прижал трубчатый конец этого маленького устройства к замочной скважине и закрутил доки. Инструмент быстро прошел через несколько тысяч частот менее чем за 1,07 секунды, в конечном итоге найдя точную частоту, на которую был настроен замок.
   Дверная диафрагма расширилась, и Хоутли быстро шагнул в кромешную тьму комнаты, освещенную лишь прерывистыми вспышками тусклого неона сквозь заляпанные жиром оконные стекла, сквозь которые то вспыхивала, то гасла светящаяся вывеска бара на другой стороне улицы.
   Хоутли был уверен, что никто из ветхих бездельников, слоняющихся по улице, не заметил его быстрого и незаметного входа в квартиру.
   Стоя неподвижно в темной комнате, он блуждал острыми и тонкими чувствами. В давно закрытой комнате было душно. Разнообразные запахи ударили ему в ноздри с возмутительной силой. Пахло тухлым бренди определенной марки, известной как "Старый космический маршал". К этому добавлялась невыносимая вонь вареной капусты, затяжной запах чеснока и нечто большее, чем струйка перезревшего мусора. Душа Хоутли, душа эстета, содрогнулась от этой зловонной засады и чуть не сникла под обстрелом.
   Он отвернулся от двери, потянувшись к выключателю, когда, как это очень часто бывает в рискованной работе Ртути, подкралось совершенно неожиданное и застало первоклассного исследователя галактики врасплох.
   Если быть точным, вспыхнули огни, ослепив его глаза, и когда его зрение прояснилось, он обнаружил, что смотрит прямо в холодное мрачное горло коагуляционного пистолета General Nucleonics Mark IV...
   В его ушах из-за оружия раздался хриплый голос. - Один щелчок твоего мизинца, мой славный козёл, и я прикончу тебя, где ты стоишь, и выставлю огромный сгусток крови в двух секундах от твоего чёрного сердца! Замри сейчас же, черт возьми, или...
   Излишне говорить, что Ртуть замерла.
   ГЛАВА 20
   Быстрым всеохватывающим взглядом Ртуть отметил свое ближайшее окружение, включая человека, стоявшего за пистолетом. Маленькая грязная комната и маленький грязный человек. Его противник был старым, лысеющим, далеко за 150-й отметкой и быстро истощался. И к горшку, отметил Ртуть, глядя на дрожащее брюшко и отвисшие челюсти другого.
   Однако рука, сжимавшая коагулятор, была твердой, как скала.
   Старичок свирепо глядел на него слезящимися, налитыми кровью глазками. Он хрипло закудахтал, обнажая зияющую пасть, в которой неуверенно шевелились стертые обрубки двух-трех зеленоватых зубов.
   - Вот так, мой мальчик! Ни шевеления над твоим веком, или я сверну твою красную дрянь в кровяной пудинг, - прохрипел он. Хаутли подчинился невозмутимому поведению.
   Хафферд, если это действительно был он, а Хоутли подозревал, что так оно и есть, с любопытством оглядел его сверху донизу.
   "Никогда не видел тебя раньше за все мои дни, так что я спрошу твое имя, мой мальчик, прежде чем я заткну тебя кровью. Высказываться! Кто ты, черт возьми, такой, а?
   Разум Ртути мчался с молниеносной скоростью, взвешивая психо-семантико-эмоциональные факторы, и говорил резким отрывистым голосом стальной строгости.
   "Капитан Рекс Дэнджерфилд !" - отрезал он.
   Его словесный блокбастер произвел желаемый эффект. Услышав неожиданную и шокирующую новость о том, что он держит под дулом пистолета самого опасного борца с преступностью во всей галактике, Хафферд ахнул, задохнулся и заткнул рот. Его рука с пистолетом вздрогнула и дрогнула, больше не направляя Хоутли прямо в сердце.
   Правая нога Ртути мелькнула в стиле нео-каратэ. Коагулятор с грохотом отлетел в угол среди разбитой посуды и вонючего мусора. Хоутли нырнул на свою парализованную добычу, и ему потребовалось всего 1,04 секунды, чтобы зафиксировать своего престарелого противника в надежном молотковом замке.
   "К-капитан Д-опасное-поле!" - пробормотал Шперн Хафферд, слабо корчась в железной хватке Ртути. - Н-но ч-какого, черт возьми, тебе нужно, если этот старый дурак похож на меня? Я не давал себе неуклюжих перчаток в течение двадцати пяти лет или больше, я б-жил мирной жизнью пенсионера, законопослушного гражданина и налогоплательщика! Вот я и вздремнул в другой комнате, когда услышал, что вы отпираете мне дверь, - о чем я мог подумать, спрашиваю я вас! киска ходит по моей квартире. Чего вы, кэп, хотите от своих взглядов, капитан, от моих...
   - Только одно, Хафферд. Текущее местонахождение вашего бывшего соучастника преступления, печально известного Дугана Мотли. Быстрый! Говори громче, и я тебя не задавлю, - ровным голосом сказал Ртуть.
   Хаффер недоверчиво вытаращил глаза.
   - Босс? Что ж, капитан, уже много лет прошло с тех пор, как я...
   Его дрожащий голос оборвался на ворчливой ноте, и маленький толстяк безвольно обмяк в стальных руках Ртути. Упал ли он в обморок от непривычного потрясения от этой встречи? Поспешно Хоутли растянул его на пыльном полу и попытался вывести из обморока. Потом его руки замерли, а светлые зеркальные глаза сузились до сверкающих ледяных щелочек...
   Шперн Хафферд никогда не проснется от этого обморока.
   Крошечная ядовитая игла торчала из-за отвисшей щеки. Глаза маленького старика остекленели от внезапной смерти.
   Хоутли вспомнил слабое шипение сжатого воздуха, которое его чуткие уши уловили за долю секунды до того, как маленький гном безжизненно рухнул в его объятия. Игольчатый пистолет ! Стреляли откуда-то из-за окна, может быть, на улице снаружи...
   Он ловко подскочил к прямоугольнику из замасленного пластика, установленному в уличной стене лачуги. И действительно, крошечная дырочка пробила стекло.
   Мысленно включив высокую скорость, Ртуть вычислил угол выстрела по быстрой мысленной реконструкции положения тела Шперна Хафферда в момент удара и угла иглы, когда она вонзилась в его плоть. Выстрел произошел из окна второго этажа здания прямо через улицу. Держась подальше от линии огня, Ртуть всмотрелся в сооружение напротив. Как он уже заметил, до входа в квартиру первый этаж был баром, второй этаж казался жилым. Верхние окна не были освещены, казалось, что в них никого нет. Но убийственный выстрел не мог быть сделан ни с какой другой позиции.
   Хоутли коротко выругался на трех разных языках. Если бы только Хафферд не включил свет в комнате, когда он держал Ртуть на прицеле! Если бы комната оставалась в темноте, неизвестному убийце через дорогу пришлось бы стрелять вслепую, и вполне вероятно, что в этот момент Шперн Хафферд был бы еще жив. Но теперь он никогда не заговорит, чтобы раскрыть тайник Главного Взломщика Капитана...
   Ртуть взорвалась вихрем действий. Было мало времени, которое можно было терять впустую. У неизвестного убийцы можно было получить ценные сведения, но Хотли должен поторопиться, чтобы поймать злодея, прежде чем он ускользнет от преследования, смешавшись с толпой.
   Лучший преступник галактики уперся своим весом в один из краев каблука левого ботинка, в углублении которого находился микронегаграв собственной эксклюзивной конструкции. Хитрое устройство сработало, сведя на нет гравитационные силы вокруг тела Хоутли.
   Он взмыл в воздух длинной пружиной раскручивающейся силы. Окно квартиры Шперн Хафферд рассыпалось облаком песчаных частиц, когда тело Хоутли, словно снаряд, пролетело через отверстие, взмыло дугой в воздух над зловонной улицей, перевернулось кубарем и с грохотом влетело в окно комнаты над бар.
   Хоутли приземлился, приземлившись, с оружием наизготовку, среди кучи разбитого пластика.
   Но комната была пуста!
   ГЛАВА 21
   В одном углу комнаты валялась сломанная кровать, а у дальней стены валялись остатки дешевого пневмо. На стенах висели дешевые кричащие 3D-принты девушек. На полу не было ковра, он был обшит износостойким пластиком и обильно посыпан пылью, ароматическими окурками и даже парой использованных оберток от ово-змеи. Воняло плесенью, старой едой, дешевой выпивкой и дымом.
   Но там было пусто. Убийца или убийцы скрылись. Хоутли подскочил к двери и попытался ее открыть, но она была заперта. Убийца старого Шперна Хафферда, должно быть, ушел всего мгновение или два назад, потому что в спертом испорченном воздухе все еще висела химическая вонь игольчатого ружья.
   Хоутли сунул руку в свой "деловой костюм" и вытащил тонкую серебристую трубку, которой указал на дверь. Время имело значение; он мог легко взломать замок своим универсальным электронным ключом, но драгоценные секунды были потрачены впустую. Серебряная трубка ослепительно вспыхнула. Пластиковая дверь провисла, ее центральная панель растянулась, как мокрая ткань. Дверная рама вокруг замка стекала вниз ручейками дымящейся вонючей субстанции, которая лужами скапливалась на полу и оставляла металлический замок все еще запертым, висящим на краю стены. Хоутли прыгнул через дымящуюся щель в пыльный плохо освещенный холл. Пустой.
   В конце зала была лестница, ведущая к бару на первом этаже. Ртуть спустился в большую комнату, битком набитую обшарпанными шезлонгами, пьющими острые жидкости, зловонно дымящими, наполняющими воздух смесью запахов и бормотания. Он поймал взгляд огромного рыжего бармена в клетчатом фартуке, жующего огрызок ароматного напитка. Он поманил парня к себе щелчком пальцев.
   - Что у тебя, бо? - рычал олух вокруг сильно пережеванного огарка дыма.
   - Информация, - резко сказал Ртуть, показывая ему на ладони яркую иридиевую монету.
   Парень вопросительно скосил глаза, обнажив неровный ряд мохово-зеленых коренных зубов.
   - Спрашивай заранее, спорт, - пригласил он.
   - Комнаты наверху - какие-нибудь из них заняты?
   "Ммф. Аренда сейчас. Ты можешь выбирать, приятель. De Mozart Room, de John Philip Sousa Room, de Oiving Boil in Room - все это бесплатно. Одна из них - это комната де Мередит Уилссон, которую сдают на вечеринку до 14:30".
   Ртуть тонко улыбнулся. "Культурно, не так ли!"
   "Старые песни самые лучшие, малыш", - ухмыльнулся краснолицый бармен, пережевывая дым.
   Ртуть бросил быстрый взгляд на переполненный шумный салон. Это была пестрая орда, извержение сточных канав сотен миров. Но нигде среди обшарпанных шезлонгов его зоркий взгляд не разглядел седого орготира в флуоресцентно-алых трико, прорезанных мертвенно-черной окантовкой и гофрированными воротниками, добродушного волхеймца в строго скроенных брюках с напылением и тройной сборкой бумажников. манжета, чернокожий Шлойм из Пазатар 9 или существо с белым мехом и двумя головами из Росомахи 3. (Может ли ваш историк указать, что Хотли Ртуть знал, что за ним все время следят? Я просто хотел назвать это Вашему вниманию.)
   Хоутли снова показал бармену монету, поблескивающую у него на ладони, затем спросил, кто снял комнату Мередит Уилссон на эти часы. Бармен сплюнул на усыпанный опилками пол и пожал плечами, отчего его животы и подбородки студенисто закачались.
   - Боже, мак, я не знаю, кто он. Незнакомец в городе, никогда раньше его не видел...
   - Можешь ли ты описать его, мой добрый человек?
   - Мммм, - с сомнением пробормотал бармен, потирая щетинистой щекой ладонью размером с окорок, словно пытаясь массировать, чтобы активизировать какой-то дремлющий орган памяти.
   - Да, наверное... арендатор... он был седым. Орготир в флуоресцентных трико с полосами, черными кантами и гофрированными воротниками. Я думаю!
   "Я так и думал. И по какой причине он сохранил за собой ваши апартаменты наверху?
   - Сказал, что у него игра.
   Яркие, как зеркало, глаза Хоутли вспыхнули, как осколки льда.
   - Так он и сделал, мой человек. На такую дичь вы охотитесь с ружьем".
   Хоутли бросил парню монету и вернулся, чтобы быстро, но эффективно обыскать комнату Мередит Уилссон. Он не думал, что ему так повезет, что он на самом деле обнаружит улику, но Боги Случайности были с ним для разнообразия. Рядом с разбитым окном он наткнулся на любопытный талисман, природу которого он сейчас не мог вспомнить. Это был кусок странного лилового металла, не больше ногтя большого пальца человека, обработанный в виде полого эллипса с заключенным в нем кругом поменьше - символом, чем-то вроде глаза. Странный. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо видел подобное. Тем не менее, он сунул его в карман для более тщательного изучения позже.
   Вернувшись на улицу через шумный салун, он снова вошел в квартиру Хафферда с помощью электронного ключа. Несмотря на то, что бывший сообщник мастера-взломщика Капитана уже не существовал, Хоутли надеялся найти в его покоях что-нибудь, что могло бы указать на нынешнее местонахождение Дугана Мотли. Подойдет что угодно - возможно, адресная книга или старое письмо.
   Свет горел. Как только Хоутли вошел в комнату, он остановился как вкопанный...
   Убийца, будь то седовласый Орготир в флуоресцентных трико, прорезанных мертвенно-черными кантами и гофрированными воротниками, или кто-то из его соотечественников, был занят, пока Ртуть допрашивал багроволицего бармена.
   Потому что в квартире был произведен обыск. Это была разруха. И любой ключ к укрытию Дугана Мотли, который мог спрятать Шперн Хафферд, наверняка должен был быть обнаружен во время такого тщательного поиска.
   Опять забила оппозиция. Губы мрачно сжаты, глаза холодны, как межгалактическое пространство, Хоутли молча поклялся, что это будет их последний переворот за его счет.
   Но ошибся...
   ГЛАВА 22
   Ветхая квартира была буквально перевернута с ног на голову. Все было просеяно, включая мусор Хафферда. Комната выглядела так, как будто двуствольный циклон устроил в ней состязание для бойскаутского отряда карликовых торнадо. Даже гниющая мебель была разобрана. Рваная одежда Хафферда была разорвана по швам; засаленные, покрытые пятнами от мух пластиковые обои были сорваны со стен целыми листами.
   Это выглядело совершенно безнадежно. Враг, конечно же, не оставил бы никаких подсказок о местонахождении Дугана Пестрого, лежащего рядом с Ртутью, после такого обыска. Единственная надежда Хоутли найти Дугана Мотли теперь, когда Шперн Хафферд спала на груди Авраама, заключалась в том, чтобы найти зацепку среди обломков. Поэтому он быстро, но тщательно обыскал обломки.
   Через двадцать минут он нашел улику, которую искал. Он быстро пролистывал книги в небольшой коллекции Хафферда, когда заметил, что одно из названий по подозрительному совпадению было мемуарами самого Дугана Мотли, разговорным и не неприятным томом под названием " Преступление не окупается (много) " . распространяется Brasilia Press, Sol III, Centaurus Sector, Quadrant II. Бегло взглянув на титульный лист, я обнаружил над адресом издателя что-то, отпечатанное нечеткими красными чернилами: ряд кодовых номеров.
   107-Ас/М .
   Он задумчиво посмотрел на загадочную надпись. Казалось, что это не что иное, как один из тех кодов предметов публичной библиотеки, столь загадочных для неспециалиста. Единственная разница заключалась в том, что Хаутли Ртуть не был мирянином! Среди его огромного фонда различных знаний было полное знакомство с общими предметными кодами, используемыми в цивилизованной галактике - десятичной системой Фенстера-Косгроува - и это было не так. Код Фенстера-Косгроува был только числовым, включая алфавитные символы.
   Губы Ртути мрачно скривились в причуде юмора. Это могло бы ввести в заблуждение большинство искателей - сама книга определенно была достаточно потрепана и залистана, чтобы сойти за копию из бывшей библиотеки, - а проштампованный ряд символов был настолько обычным, что большинство людей не подумали бы о них дважды. Но Hautley Quicksilver не был "большинством людей", и большинство людей не были Hautley Quicksilver!
   Это был хитрый ход, скрыть ключ к среде обитания Пестрого на одной вещи во всей квартире, на которой было напечатано имя Дугана Пестрого... но что означали эти символы? 107-А/М. Это был не телефонный номер, это было очевидно: в нем было шестнадцать цифр. Не длина волны системы самонаведения и уж точно не набор галактографических координат. Что же тогда могло быть...
   Уличный адрес!
   Конечно! Восхищаясь интеллектом старого Шперна Хафферда, умноженным на квантовые скачки, Ртуть быстро запомнил число. Старый трюк с украденными письмами! Оставлять "скрытую" информацию прямо на виду, чтобы любой мог споткнуться о нее! Он усмехнулся и снова посмотрел на титульный лист. Полностью он гласил:
   ПРЕСТУПЛЕНИЕ НЕ ОПЛАЧИВАЕТ (МНОГО)
   Воспоминания мастера-взломщика из Капитана
   Дуган Мотли
   107-А/М
   Бразилиа, Сол III
   Квадрант II
   БРАЗИЛИЯ ПРЕСС / Сектор Центавра, / БРАЗИЛИЯ ПРЕСС
   Квадрант II
   Он заметно расширил свою улыбку. Как только вы заметили уловку, было практически невозможно пропустить подсказку! Просто скользнув взглядом по центру страницы, вы увидели это:
   Дуган Мотли
   107-А/М
   Бразилиа, Сол III
   Сектор Центавра,
   Квадрант 2.
   Он достал свой личный телефон и позвонил в публичную библиотеку Воровской Гавани, спросив у хранителя отдела планетарных справочников. Бразилиа оказалась столицей планеты Сол III, и только одна улица в инопланетном мегаполисе могла соответствовать инициалам "Ас/М - Авенида Сан Мигель - так что его догадка оказалась верной, и он был одним из них". прыгайте впереди Grey-Complexion & Company! Казалось очевидным, что они упустили ключ к разгадке в своих поисках квартиры, потому что они, конечно же, никогда не оставили бы ее нетронутой для того, чтобы ее нашел Хоутли, но сожгли бы титульный лист дотла или взяли бы книгу с собой, когда уходили. .
   Он поехал обратно в космопорт, полностью ожидая вооруженного перехвата в любой момент путешествия, но путешествие, хотя и немного утомительное, не прерывалось.
   Его стройный маленький спидстер, самое быстрое существо в космосе, казалось, не был испорчен, но чтобы убедиться, что на его борту не было заложено отвратительных взрывных устройств, он тщательно обошел изящный маленький корабль и ничего не нашел. Либо силы Grey-Complexion & Company не пытались, либо они пытались проникнуть на корабль, но не смогли проникнуть через нескольких электронных стражей, которых он активировал перед тем, как покинуть корабль полчаса назад.
   Спидстер устремился в глубокий космос. С дозвуковым дроном, от которого дрожали кости, включился двигатель Беттлхейм-Ортли-Робтон, и вскоре Ртуть мчался к далекой планете Сол III со скоростью семьсот пятьдесят семь световых скоростей в час.
   ГЛАВА 23
   В пути Ртуть снова изменил свой внешний вид. Синяя пигментация лица, скальппарик с алой щетиной, мягкий пневматический костюм, и теперь он был одним из Синих кочевников Кордовы 6, класса Аристократ, и, судя по его ритуальному снаряжению, явно был туристом.
   Компьютерный мозг корабля говорил через стенной вокс, напоминая ему о времени. Он заказал закуску.
   За обедом, состоящим из вареного языка виверны и нарезанного кубиками кароли, Ртуть сверился с небольшой, но удивительно обширной справочной библиотекой корабля. Галактическая религиозная и связанная с ней символика Ордовика дала ему ответ на вопрос о Пурпурном глазе, который он нашел в комнате Мередит Уилссон над баром.
   Металлический жетон обозначал саму планету Тот. И вряд ли можно было сомневаться, что это было больше, чем простое совпадение. Очевидно, Серолицый и его приятели также охотились за Короной Звезд, что сделало четвертую запись в гонке за загадочный культовый объект! Хоутли прочитал соответствующую информацию в Ордовике, чтобы узнать, может ли он узнать что-нибудь еще ценное.
   Круг внутри эллипса представлял собой планету, которая, как оказалось, была окружена завихрением фосфоресцирующих фиолетовых паров. Эта конкретная форма символа идентифицировала его владельца как члена неототского жречества. Знали ли фанатичные культисты, что их сокровище было объектом заговора? Или Око было тем, что можно было бы назвать пурпурной селедкой, подброшенной, чтобы сбить его с толку и ввести в заблуждение?
   Время (как гласит древнее изречение) покажет.
   Затем он проверил в своей библиотеке информацию о Солнце III, планете, с которой он не был знаком. Он узнал, что планета представляла собой сплюснутый сфероид среднего размера с атмосферой на основе кислорода и весом в один грав. Его родная культура была действительно очень старой, хотя и несколько отсталой в технологическом отношении. Местное название Солнечной системы III было "Земля" - причудливое тщеславие! - а Сектор Центавра находился в Отроге Ориона, маленьком архипелаге солнц, выступающем по краям из рукава Киля-Лебедя галактики.
   Ведущий родной язык назывался Portingee или португальский или что-то в этом роде. Попробовав его, Хоутли деликатно поморщился: грубый, варварский жаргон, но он решил, что должен подчиниться ему. Он развернул гипнопедию со стены, набрал соответствующий номер файла и уселся перед крутящимся светом, чтобы немного вздремнуть, от которого он проснется в течение часа или меньше, его разум был искусственно "отпечатан" полным разговорным знакомством с местным аборигеном. язык, социальные обычаи, культурные нравы и т. д.
   Когда он очнулся, корабль уже вышел из математического парадокса, в котором он путешествовал с ультрафотонной скоростью, и с легкой головной болью и кислым взглядом Ртуть смотрел на грязно выглядящую планету, которая подплывала к нему через обзорную пластину.
   Только одна луна - как странно!
   Он спустился по спирали в густую атмосферу и завис в воздухе, пока сфера вращалась под ним, пока континент, называемый Южной Америкой, не скользнул под ним. Он приземлился в Бразилиа и вышел из корабля.
   Теперь нужно найти Дугана Мотли! Он надеялся, что это не займет много времени. Когда он выбрал аэротакси - там не было никаких глиссирующих дорожек, а в столице Бразилиа нельзя было добраться куда-либо, если только вы не хотите прокатиться по причудливым мощеным стационарным дорогам города, - он задался вопросом, почему из всех планет в цивилизованной галактике Дуган Мотли выбрал бы такую отдаленную и застойную заводь, как эта маленькая планета, звездная посредственность, если бы он когда-либо видел ее.
   Вероятно, здесь ничего не происходило с начала Времени.
   Его воздушная кабина взлетела в моросящий дождь. Водитель был угрюм и угрюм - во всяком случае, поначалу. После того, как он оценил Ртуть как свободного галактического туриста с сумкой, полной боеприпасов, он стал более сговорчивым. Судя по этому экземпляру, земляне были худощавыми коричневыми человечками с прямыми черными волосами и черными глазами. И, судя по их общему поведению, казалось, что они все еще затаили обиду на Галактику. Пока хрипящая маленькая воздушная кабина рассекала дождливое небо своими шипящими роторами, Хоутли лениво задавался вопросом, сколько времени прошло с тех пор, как галактические имперские силы открыли эту причудливую часть Отрога Ориона цивилизационному влиянию высшей культуры. Скромный запрос, адресованный смуглому водителю, выявил, вперемешку с нецензурной бранью и рядом колких эпитетов, информацию о том, что Завоевание произошло еще в 1968 году нашей эры по местному календарю. Судя по низкому значению этого числового обозначения, Хоутли предположил, что "1968 год" должен был быть на самом заре земной цивилизации. За все прошедшие тысячелетия земляне, похоже, не повышали свой технологический уровень с особой живостью, заметил он, оценивая саму воздушную кабину, практически музейный экспонат, с неуклюжим ядерным силовым агрегатом, который, должно быть, занимал немало времени. кубический метр пространства...
   Двигаясь с ужасающе медленной скоростью 500 миль в час, такси покинуло собственно город Бразилиа и вошло в воздушное пространство над несколькими его пригородами. Еще до того, как Хотли успел выкурить свой второй ароматик, они уже были над бесконечными квадратами загородных домов, забавляя антиквариат своими биокуполами, термостатически имитирующими идеальный нордаамериканский климат, и каждый с одинаковым вязом на переднем дворе и гаражом на два вертолета в тыл. Теперь они были над фешенебельным пригородом Матту-Гросу.
   Чем дальше они летели, тем выше становилась плата за проезд, а чем выше становилась плата за проезд, тем значительнее росли потенциальные чаевые в ожидающем сознании водителя, и чем более значительные размеры принимали чаевые, тем приветливее становился угрюмый маленький извозчик. На самом деле он стал прямо-таки сердечным и, когда они стали приближаться к месту назначения, не оттаял до такой степени, что многословно указывал на местные достопримечательности. Такие, как пристань в устье реки Ориноко, национальный парк Бласко Ибаньес и копия затерянного города "Z", который искал местный народный герой по имени "полковник Фосетт", когда встретил ужасный и загадочный конец. где-то в непроторенных и болотистых дебрях великих амазонских джунглей, чьи спутанные глуши когда-то раскинулись в илистом величии, где теперь квартал за кварталом маршировали пригородные дома в стереотипном убожестве. (Этот точный по размеру дубликат Затерянного города, как узнал Хоутли от говорливого таксиста, безвозмездно передающего причудливые самородки местного колорита, был полностью построен из десятков тысяч палочек "Мистер Фрости", предоставленных школьниками Земли. К сожалению, для таких антикваров, как Quicksilver, Затерянный город "Z" был снесен несколько столетий назад, чтобы предприимчивый предприниматель в сфере недвижимости мог построить на его месте временный видеотеатр.)
   Ах! Прогресс! - с усмешкой подумал Хоутли.
   ГЛАВА 24
   Сто седьмая Авенида Сан-Мигель оказалась роскошным особняком, величественные линии которого отражали состарившуюся патину аристократической колониальной культуры. Он был полностью изготовлен из пастельного несмолистого пластика в стиле, который ностальгически напомнил Хоутли о детских посещениях бабушкиной фермы. Это внушительное сооружение возвышалось среди цветущих парков с изящно извилистыми дорожками и беспорядком оранжерей и подобных хозяйственных построек аналогичного характера. Старик (задумчиво подумала Ртуть) определенно справился с собой!
   Водитель Хотли посадил кабину с отскоком и ударом, который, должно быть, ослабил половину гаек и болтов, скрепляющих корабль. Однако Хоутли был благодарен за то, что остался целым и невредимым. Судя по звукам, которые он издавал в полете, у устаревшего транспортного средства либо была тяжелая форма астмы, либо можно было ожидать, что в любой момент во время полета лопнет прокладка или потеряет трубку Вентури. Ртуть заплатил непомерную плату за проезд, добавил чаевые, чья явная роскошная щедрость заставила таксиста согнуться от экстаза; и позвонил в дверь.
   Он протянул свою карточку робатлеру, отказавшись хотя бы на этот раз от псевдонима , и, ожидая, с любопытством огляделся. Повсюду был розовый мрамор из далеких капуцинов и решетчатые изделия прекрасного фриотского мастерства, целомудренно украшенные хромированными рельефами, усеянными цирконами, иллюстрирующими различных культурных героев местной религии (Хуарес, Микки Маус, Фидель Кастро, Зорро и Джоан Блонделл, если быть точным). .) Хоутли саркастически поднял брови. Какая роскошь! Какой вкус! Дуган Мотли, казалось, определенно вложил свои преступные доходы мудро и хорошо...
   Эти культурные размышления прервал хриплый голос туманного горна во всю глотку.
   "Ей-богу, сам великий Ртуть приземлился на пороге моего дома! Ослепи меня за нехорошее, радость тебе встретиться со мной, нет?
   Опережая чопорного и уравновешенного робатлера, мчался вперед сам Дуган Мотли, все семь футов три дюйма и 325 фунтов, затмевая автомат, когда он ввалился в холл. Гигантская, свирепо ощетинившаяся пиратская борода огненно-красного цвета, мерцающие глаза, веселые, яркие и голубые, как земное море, Карибское, он неуклюже двинулся вперед, его огромное героическое, нет, брюхо! мифологические пропорции качались из стороны в сторону, когда он шагал, с одним толстым иридиевым кольцом, сверкающим на его левой мочке уха.
   Сияя улыбками и громогласно приветствуя его, и козлиными возгласами энтузиазма, он обрушился на испуганного Ртути, как супердредноут, спускающийся в полную силу на крошечную гребную лодку, заключая его в огромные, сокрушающие кости медвежьи объятия, колотя его. по спине похлопываниями от раздирающих позвоночник ударов; и залпы сотрясающего пол залпа сердечного раскатистого смеха, от которого звенели безделушки, дрожали несколько алебастровых бюстов на рифленых пьедесталах и вызывались сейсмические волны звона среди хрустальных люстр.
   Мастер-Взломщик провел Ртуть в кабинет на первом этаже, всего на несколько микрон меньше, чем сама Большая Имперская Государственная Зала Аудиенций. Толкнув своего гостя в соблазнительные объятия уютной пневматики, которая мгновенно подстроилась под его контуры и начала тонкий массаж его плечевых мышц, Дуган вперевалку подошел к стене и нажал на циферблат.
   Стена беззвучно опустилась на пол, открыв ошеломленному взгляду Хоутли поразительную коллекцию графинов из граненого хрусталя, наполненных напитками всех оттенков спектра - мечта алкоголика о Стране Оз.
   Ревя с фальстафовской веселостью, Дуган Пестрый усмехнулся сквозь колючие кусты яркой бороды.
   - Ты, друг мой, великий Ртуть, о котором я так много слышал, будешь пить - что? Он широко жестикулировал, используя для этого жеста руку лишь немногим меньше средней ветчины.
   "На ваш выбор вы возьмете, пожалуйста, двести одиннадцать тысяч четыреста тридцать шесть различных сортов бухла, гнили и пота пантеры (как сказали бы земные Древние, хо-хо). Так что же вы выбираете? Или к курению авось-может? Нюхать? Вводить? Назальный спрей? Электрораздражение нервного центра? Ово-Снейв? Вы спрашиваете - я получил! - прогремел он, багровый от румянца гостеприимства.
   - Другими словами, назови мой яд, а? Ртуть улыбнулся. На этот раз его апломб был подавлен чистой расточительностью щедрости Мастера Взломщика. Он принял рассудительный вид и обдумал ряд сверкающих графинов. - Ну... Замок Московиц, Дуган, если он у вас есть.
   "Если мне это - смеяться, так смеяться! У меня на семнадцать бутылок больше, чем у самого Императора в Имперской коллекции выпивки, ха-ха. Дуган хлопнул себя по трясущемуся животу массивной рукой, удар, от которого бы споткнулся бык. - Бутылки, выпивка - единственная радость одинокого больного старика, - фыркнул он. - Но нет, да - бросьте меня на удочку, я возьму то же самое, блядь! Подойдя к стене со спиртными напитками, толстяк выбрал хрустальную бутылку.
   "Винтаж 22-го года, ты не против, мой мальчик? Хе? - вопросительно пророкотал он.
   Хаутли кивнул. - Хороший год, я думаю, да.
   Дуган разлил бесценный напиток в две усыпанные бриллиантами чашки, и они поджарили друг друга.
   - К преступлению, - метко предложил Ртуть.
   "К преступлению, хар-хар!"
   Они выпили.
   ГЛАВА 25
   Дуган Мотли проглотил свой напиток, удовлетворенно фыркнув, и вытер тыльной стороной ладони виски.
   "Пфтаа! Черт возьми, и черт возьми, но у него настоящий старомодный Мокси, или я лежу в своих коренных зубах, а? Хе!" он рыгнул.
   "Отлично", - прокомментировал Хоутли. Он рассудительно потягивал бледное игристое вино о край кубка привычным движением запястья. Он запрокинул голову, чтобы томно смаковать букет сначала левой ноздрей, потом правой, потом снова левой, так как она была особенно чувствительна.
   "Очаровательно неприхотливое маленькое вино", - произнес он, задумчиво отпробовав его. "Всегда так осторожно, на грани дерзости, но сладко удаляясь от края, как бы краснея. Но приятный, очень... ах... скромный, но тронутый забавной долей самоуверенности.
   - Черт возьми, - восхищенно пророкотал Дуган Мотли. Хоутли погрузил самый кончик языка в жидкость и, нахмурившись, сделал глоток.
   "Хм... с, э-э, с западной стороны виноградника, я бы сказал", - продолжил он. - Знаешь, днем больше солнца, - сымпровизировал он, глядя на непонимающий взгляд Дугана. "Конечно, выводит дубильную кислоту из почвы. Да... в целом очень гостеприимное вино. Очень."
   Огромное красное лицо Дугана раскололось надвое с ухмылкой, обнажающей слоновую кость, от которой у пианиста забилось бы сердце.
   "Хо, это истинный знаток, эта Ртуть, черт возьми, и хот-дог! Какой опыт и ноу-хау, не говоря уже о смекалке! О, какую радость сердцу старого одинокого больного приносит один только вид тебя, великой Ртути!
   - Я тоже рад познакомиться с вами, - сказал Хоутли. - Я всегда был поклонником...
   Голос бетономешалки Дугана прогрохотал сквозь вежливую интерполяцию Хоутли, словно бульдозер, скользящий по грядке с капустой. - Наверху - я могу показать вам! - У меня полно альбомов с вашими вырезками, да! В тот раз на Zanuck 3, когда вы украли рубиновый глаз у идола Н'гумба-Йо-Йо, богини связи! Какая тонкость! И время, как гладко!"
   "Тут, сейчас!" - скромно сказал Хаутли.
   - А похищение за огромный выкуп того Принца из Ниеки 12 - как ты, и с ловкостью, и с хитростью, хой! И его Принц тоже, сорокафутовый Человек-Крокодил! О, как чудесно все это! Для сердца старика это как дыхание старых добрых дней..."
   Вопреки своему врожденному чувству скромности, Ртуть не мог не греться перед теплотой этой похвалы, как земной поэт доантичности Уолтер Сэвидж Лэндор перед огнем жизни.
   "Старый!" - запротестовал он, сплачивая старого бандита. "Почему, Дуган, ты говоришь как настоящий старожил, но, судя по твоему виду, я готов поклясться, что тебе не больше двухсот дней! Да ладно, я бы напечатал клятву на факте.
   - О, хар-хар-хар!
   Они обменивались шутками за игристым вином, как два ветерана-профессионала при первой встрече. Но именно мрачные дела заставили Хотли мчаться в эту причудливую заводь планеты, и ему не терпелось избавиться от социальных удобств, чтобы он мог, так сказать, заняться главными вопросами бизнеса. У него не было ни малейшего сомнения, что Дуган Мотли откажется предоставить ему требуемую внутреннюю информацию. Ибо до сих пор он не нашел возможности сообщить грубоватому, самодовольному старому космическому пирату тревожную новость о том, что злые силы, против которых Хоутли противостоял в поединке остроумия, хладнокровно убили старого соучастника Дугана в преступлении. , помощники, безобидный Шперн Хафферд.
   Однако он ненадолго отложил сообщение этой печальной новости, и два суперпреступника поджаривали друг друга шипучим напитком и рассказывали о старых подвигах, любовно обсуждали тонкости преступной техники и с признательностью перебирали некоторые из самых могущественных деяния в анналах преступности. Но затем, как только социальные удобства были исчерпаны, мастер-взломщик быстро перешел к делу.
   "Так." Фиксируя Hautley с пытливым взглядом. - А теперь, не для обмена комплиментами, ты навещаешь старого Дугана Мотли, а? Нет. Ни для воспоминаний делаешь, а? Ртуть, друг мой, у тебя же есть дело, верно?
   - Верно, - согласился Ртуть.
   - Тогда мы приступим к делу, беспорядок?
   ГЛАВА 26
   - Дуган, старина, - начал Хоутли без предисловия, - ты единственный человек во всей галактике, который пытался провернуть трюк с Короной Звезд и вернулся с неперерезанным горлом, хотя тебе и не удалось вытащить драгоценный камень. . То, что я хочу знать, очень просто. К остроумию:
   (1) Как охраняется Корона?
   (2) Как далеко вы ушли, прежде чем вас поймали?
   (3) Почему вам не удалось получить Корону?
   (4) Как тебя вообще поймали, и ты самый храпящий хлюпик, который когда-либо пускал муху в эту шею галактики?
   Брюшко Пестрого тревожно вздымалось с серией сейсмических смешков, которые наносили ущерб щеке, челюсти и верхней части туловища в целом. Хоутли терпеливо ждал, пока веселье постепенно утихнет. Как это было, в конце концов. Хрипя и вытирая слезы честного смеха из своих ярких мерцающих глаз, толстый старик опрокинул последний кубок Шато Московиц '022 так легко, как будто это был не что иное, как стакан морковного сока.
   - Так что, мой шутник, в том-то и дело, а? Великий Ртуть планирует "увенчать" блестящую карьеру, отрезав саму Корону Звезд, а, бацька? О, хар-хар-хар!"
   - Вот и все, - твердо сказал Хоутли. "И вопрос в том, Дуган, поможешь ли ты мне, дав мне все наркотики, которые мне нужны, чтобы попробовать? Ты единственный, кто попытался, и тебя поймали, и все же отделался неподжаренным лазером эпидермисом. Я бы очень хотел знать, с какими охранниками я сталкиваюсь, и как именно вы осуществили такой блестящий переворот. Поможешь мне, Дуган?
   - Да, да, - проворчал старик, во всю мотая головой, покачивая отвислыми челюстями. "Да... старый Дуган пытался, бедный толстый старый парень... устал и потерпел неудачу, черт возьми, измотанная удача Пестрых! Но желаю удачи и всяческого успеха, скажи мне, друг мой, великий Ртуть, на плечи которого лег плащ славы, который я так долго носил!
   Яркие, как зеркало, глаза Хоутли жадно вспыхнули.
   - Тогда ты поможешь мне, Дуган?
   "Да, мой еловый молодой козёл!" - просиял старый пират, вызвав очередную серию сейсмических смешков, которые тряслись и тряслись по его чудовищно жирному фасаду. "С радостью расскажу вам все подноготную этой гнилой Короны и особенно, хар-хар, подвох!"
   "Большой! Это фантастика, Дуган! Позвольте мне получить мой звукописец. Хоутли вытащил из своего "делового костюма" миниатюрный магнитофон и включил его.
   - Ну, во-первых, друг мой великий Ртуть, - напыщенно начал Дуган, - видишь ли, Корона - это... это...!
   " Хватит бесплатного бензина, Храбрый, держи его прямо здесь !"
   Голос Дугана прервался изумленным фырканьем. Рука Ртути метнулась к его скрытому оружию, но жесткий, холодный, ровный голос позади них сказал: " Замри, Синий Мальчик, если тебе не нужна вентилируемая двенадцатиперстная кишка " . Все оставайтесь добрыми и спокойными, потому что у меня чешется палец на спусковом крючке, и эта штука может сработать. Вот так!"
   Жесткий, как лед, как сталь, голос исходил приблизительно из семи футов и трех дюймов позади него, как подсказывало острое чувство слуха Хоутли. Это поместило бы его точку происхождения прямо перед третьей из серии французских дверей, которые он видел, когда впервые вошел в эту комнату на первом этаже. Уверенный в том, что ни один преступник не сможет узнать его в его нынешней маскировке как одного из Синих кочевников Кордовы 6, класс аристократов, с его пигментацией лица цвета индиго, скальппариком с алой щетиной, его мягким пневматическим костюмом и т. д., Хоутли застыл неподвижно и уставился прямо перед собой в зеркало за стеной из бутылок с ликером. Там он мог видеть отражения незваных гостей, так грубо прервавших его разговор с главным взломщиком Капитана.
   Его сердце упало, на мгновение. Он увидел - как и ожидал увидеть - седого орготира в флуоресцентно-красных трико с черными полосками и гофрированными воротниками, добродушного воллхеймца в строго сшитых напыленных плащах с тройными сборками на талии. манжета, чернокожий Шлойм из Пазатар 9 и двуглавое существо с белым мехом из Росомахи 3.
   Это, философски размышлял он, определенно не было одним из лучших его дней.
   Но ему некого было винить, кроме самого себя. Ибо он небрежно пренебрег мерой предосторожности, одновременно элементарной и чрезвычайно важной для человека, занятого в его ненадежной профессии, - предосторожностью, настолько естественной для его мышления, что однажды он изложил ее на бумаге для удовольствия будущих любителей стихов таким образом. :
   Наблюдал: тот, кто умрет в постели
   Смотрит одним глазом назад, другим вперед!
   ГЛАВА 27
   Из четырех незваных гостей он заметил, что у одного был коагулятор General Nucleonics Mark IV. Второй демон был вооружен кариоканским бумерангом-кортиком из острого, как бритва, ножа. Третий нацелил смертоносную маленькую ионную вспышку размером с его мизинец, но достаточно мощную по разрушительному потенциалу, чтобы превратить это царственное сооружение в тлеющий пепел.
   На четвертом возвышался перекрестно-компенсирующий мегаваттный нейронный парализатор с обрезанным дулом и робот Фреггли-Смайт-Уикетт модели Альфа-12 с радиолокационным прицелом.
   Вот смертоносная команда , вздохнул Хоутли.
   По-прежнему сидя неподвижно, он деликатно и ненавязчиво начал переносить свой вес таким образом, чтобы оказывать особое давление на пятку левого ботинка, которая была выдолблена и содержала в себе чувствительный к давлению заряд пороха-вспышки. Используя тонкое искусство мышечного контроля, которому Хоутли научился в детстве у Адептов Нового Тибета, или Блаватской 3 , как это было известно туристическим путеводителям, он позволил нарастить усилие необычайной тяги - используя, конечно, только эти сухожилия от коленной чашечки до пятки, остальное тело вялое, как вялый воск.
   Но на этот раз безрезультатно...
   - Отвали, детка! - прорычал седовласый, подняв одну жестокую губу в гадкой усмешке. "Забудьте о заряде чувствительного к давлению пороха в пятке левого ботинка, или я кондиционирую вашу печень и двенадцатиперстную кишку!"
   Хоутли вздохнул, но подчинился, позволив толчку ослабнуть. Конечно, седовласый Орготир в флуоресцентно-красных трико, прорезанных мертвенно-черными кантами и гофрированными рюшами, дополнил свой опрятный портновский ансамбль комплектом контактных линз для рентгеновских лучей - как мог Хоутли не заметить такой очевидный гамбит?
   "Ты сильно расслабляешься ", - строго сказал он себе.
   Покраснев от негодования, Дуган Пестрый пыхтел и хрипел, как выброшенный на берег орк. Апоплексическая ярость кипела в его старом добром сердце. Бессвязный от кипящей ярости, он урчал и сернисто фыркал. Хоутли прекрасно понимал, что в любой момент старый боевой конь сделает какую-нибудь глупость, например, бросится на четверых незваных гостей, как морж-самец в брачный период. Он должен сделать что-то быстро, чтобы предотвратить этот самоубийственный порыв со стороны его толстого старого хозяина, которого он бессмысленно втянул в личную междоусобицу.
   - Расслабься, старожил! - сказал он успокаивающим тоном.
   - Расслабься, что ли? - взревел Мастер Взломщик.
   "Конечно. Быть умным. Они накачали нас, как пару похлёбок во второсортной похлёбке! Будь умнее, расслабься и следи за своими артериями".
   Серолицый злобно ухмыльнулся при этом, но старый Дуган все еще дрожал от яростной ярости.
   "Черт возьми, мои артерии могут и сами разорваться! Если бы в прошлом году вырвали эти рыжие маленькие гнили и заменили их сращенными пластиковыми трубками, нос и корма, не так ли! Но я закипаю от обиды! С гостем в моем доме должны случиться ограбления! Старый толстяк, больной и одинокий, у меня все еще есть гордость! Меня, меня, на которого в мои дни никто никогда не попадал! ООООооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо!
   Он прервался, чтобы зафиксировать ухмыляющуюся четверку ярким светом достаточной мощности, чтобы вскипятить алюминий.
   "Убейте меня скорей, скаты, пока я не умер от нахлынувших смущений - AARGGHH. Акк. Гукк..."
   - Всегда рад услужить, Фэтс, - ухмыльнулся волхеймец с добрым лицом в строго сшитых напыленных брюках с тройной сборкой на манжете. Направив трубку нейропарализатора с перекрестной компенсацией, он осветил Дугана Пестрого лучом бледно-лилового цвета.
   Дуган обмяк, его конечности и брюшко болтались в нескольких разных направлениях одновременно. Эффект был такой, как если бы полтонны обезьяньего жира внезапно освободились от оболочки.
   Выкрикивая жесткое проклятие, Хоутли бросился в яростные действия.
   Одна рука выдернула из его туники тонкую, смертоносную маленькую иголку, когда он развернулся...
   Но едва он повернулся, позади него раздался шипящий, потрескивающий звук лучевой стрельбы со всеми яростными звуковыми эффектами двадцати фунтов замороженного жирного бекона, быстро обжаренного в неистовой коротковолновой печи.
   - Ладно, Ртуть, - раздался за его спиной ледяной женский голос, благоухающий плохо сдерживаемым гневом. "Сейчас ты в достаточной безопасности, но не тогда, когда я доберусь до тебя, ты обманщик!"
   Он обернулся и увидел позади себя неожиданную фигуру Барсины Торше, победоносно стоящей с дымящимся пистолетом верхом на распростертых телах четырех незваных гостей, которые лежали неподвижно, как жерди палатки, с кончиками пальцев которых вылетали голубые искры.
   ГЛАВА 28
   - Интересно, Барсин, понимаешь ли ты, как мило выглядишь, когда злишься, - промурлыкал Хоутли с учтивым самообладанием, которое редко покидало его даже в самых ужасных обстоятельствах.
   Она фыркнула.
   - Думал, ты сможешь обмануть меня , не так ли? Фууи!" она потрескивала. - У меня было подозрение, что у тебя что-то в рукаве рядом с рукой. Так что я спрятался за пределами планеты на краю твоего метеоритного рва и ждал, не примчишься ли ты оттуда - что ты и сделал!
   - Барсин, я...
   "Ты свалил с Карвела еще до того, как я успел закурить! Поэтому я просто последовал за тобой. Если бы я задумался, что бы я сделал на месте сира Умного Носа Х. Ртути, штат Калифорния, я бы подумал о том, чтобы навестить старого Шперна Хафферда, бывшего сообщника печально известного Дугана Мотли, - как раз то, что вы делал."
   "Барсин...!"
   "Что ж?"
   "Поэтому я пошел проверить Шперна Хафферда: что, позвольте спросить, это доказывает? Я же говорил вам, что работаю на Его Достоинство владельца Канопуса - может быть, я хотел нанять Хафферда для того, чтобы он расправился с политическим противником Хеверет?
   Ее восхитительно маленькая челюсть мрачно сжалась.
   - Не пойдет, Ртуть! Я проверил записи. За всю эту неделю ты ни с кем не заключал ни одного договора, ни на какие прихоти. Итак... либо вы солгали и продемонстрировали мне под носом фальшивый контракт, либо вы мошенничаете со своим подоходным налогом, не сообщая о комиссионных - что это?
   Хоутли не так легко попасть в ловушку раскрытия информации.
   - Как ты вообще мог следовать за мной через псевдопространство? - проницательно усмехнулся он. "Когда корабль находится под транспозицией Беттлхейм-Ортли-Робтон Драйв, он по определению не может быть обнаружен даже газдаром..."
   Она торжествующе ухмыльнулась.
   "Просто ты, простак. Когда я покидал вашу роскошную виллу, я воткнул "трассер" в ваш корпус. А теперь давайте перестанем шалить. Кто нанял вас, чтобы отправиться за Короной Звезд, и чему вы научились у бедного старого Дугана Мотли...
   Хоутли подпрыгнул и повернулся, чтобы склониться над лежащим телом их хозяина.
   - Да, клянусь Бородой Арнама! Я знал, что кое-что забыл - как насчет бедного старого Дугана? Они убили его как раз в тот момент, когда ты ворвался на вечеринку. Интересно, старый морж все еще с нами, или?..
   Он быстро осмотрел тело с помощью карманной аптечки. Лицо его приняло выражение необычайной торжественности, он медленно поднялся, закончив задание.
   "Что ж?" - с тревогой спросила Барсина. "Старый чудак в порядке, или они..."
   "Нет, не с коагулятором, слава Космосу. Они поразили его нейропарализатором.
   Она расслабилась. "Слава Пленуму! Он старый прожорливый негодяй, но я бы не хотел, чтобы его жарили. Если это всего лишь п-пушка, эффекты исчезнут...
   "Через пятьдесят шесть часов!" Хоутли натянуто заскрежетал. "Я не могу так долго ждать нужной мне информации, и я не получил от него ни эрга сведений о Тоте, прежде чем Злодеи прикончили его. Нет, на помощь с этой стороны надеяться не стоит. Его мозг будет в стазисе, и я не могу его сомневаться. Проклятие! Что же мне теперь делать?
   - А как насчет этих четырех отморозков? Барсина указала на четыре шеста палатки, кончики пальцев которых все еще слабо искрились. - Может быть, они что-то знают?
   Ртуть пренебрежительно посмотрел на них.
   - Не они - простые наемники. Сдайте их местной туземной полиции, пожалуйста, Барсин, а я...
   - О нет, Хоутли Ртуть! Я знаю тебя и твои уловки! Ты уедешь на своем спидстере, как только я отвернусь от меня, если я не буду держать тебя в поле зрения! Нет, сэр, с этого момента мы работаем вместе, или вы не работаете вообще!"
   Он вздохнул, но подчинился. - Ну, по крайней мере, помоги мне затащить их в переднюю. Вы ударите их таким зарядом, что они начинают подпаливать бесценный гобелен-гобелен Дугана.
   В то время как у Барсина был телефон робота Дугана для оказания медицинской помощи, а затем она вызвала местную полицию, чтобы забрать бессознательных отморозков, Хоутли обыскал искрящиеся тела с быстрой, но микроскопической тщательностью. Он нашел - ничего.
   Через несколько мгновений они уже летели обратно в центр Бразилиа на собственном аэрокаре Дугана. Через несколько мгновений они уже были в обтекаемой кабине тонкого спидстера Ртути, самого быстрого корабля в космосе, а причудливая старая планета Земля исчезала позади них в закате.
   "Так. Каков ваш... наш... следующий шаг? - спросила Барсина, слегка подправляя свою косметику для лица.
   "Далее, моя девочка, я попытаюсь поднять Звездную Корону", - мрачно сказал он.
   ГЛАВА 29
   Через час они кружили по орбите вокруг планеты Тот. Путешествие с Сола III на Тойн IV в скоплении Дергиз прошло быстро и без происшествий, максимум полчаса. Когда они вышли из псевдопространства в нормальный континуум, Хоутли, надев еще одну из своих замечательных маскировок, ловко снял спазматический фраммистатор Triple-X с приводного двигателя, заменив хрупкий компонент идентичным, хотя и сильно сломанным, дубликатом.
   Его коллборд свистнул, требуя внимания. Вытерев графит с рук кусочком отходов, Хоутли нажал кнопку "Прием" и изобразил мягкую улыбку на разгневанном лице архимандрата-неотота.
   "Назовите себя немедленно! Визг, треск . Никакому кораблю не разрешено находиться на этой планете или около нее в соответствии с Разделом 12, Параграфом Z нашей Хартии Планетарного Суверенитета с вашим зиком, уитлом , имперским правительством! - шипел разгневанный архимандрат, видимо, наработав тонкое церковное безумие.
   "Всем привет!" Хоутли весело просиял. - Прости, друг, но я не могу сдвинуться с места. Мой единственный спазматический фраммистатор треснул надвое, проходя парсек назад через неприятный гравитационный вихрь. К счастью, иметь возможность перейти в нормальный режим так близко к прекрасной обитаемой планете, как ваша!
   "Какая? Зик, неделя, уизл . Какой ты корабль?
   "HMS Pinafore из Нью-Покипси, Альтаир, направляется в Й'ха-нтлей в кластере Аркхэм, друг. Я достопочтенный Джон Джейкоб Джинглхеймер-Смит, второй сын герцога Покипси, владельца и пилота, а это мой... э-э... секретарь, мисс Этель Глутц. Запросите разрешение на посадку для аварийного ремонта.
   Разгневанный архимандрат разразился невероятным потоком ненормативной лексики (вращающейся на довольно малопонятной мифологической символике, заимствованной, без сомнения, из неототского культа ). Пока он бурлил и пузырился серой, делая ставки между зик-хитами , Хоутли сохранял на месте вежливое, слегка смущенное выражение, но внимательно изучал Тотита. Жители Тойна IV произошли от нормального вида гомонидов, составляющего девять и девять десятых, но преобладание одноатомных фторгидратов в их почве и атмосфере на протяжении четырнадцати поколений, прошедших с момента первой высадки, придало их чертам лица нежный и не лишенный привлекательности оттенок. смешанный багровый и розовато-лиловый. Солнечное излучение от их прародителя (Голубого Гиганта), просачивающееся через странное пурпурное неоновое кольцо, окружавшее планету, окрасило волосы на их лицах в своеобразный редкий оттенок канареечно-желтого. Хоутли счел это сочетание не неприятным; скорее декоративный, на самом деле.
   Он читал о кольце пурпурного газа этой планеты: это была галактическая редкость. Когда-то у Тота была луна, но планета, будучи очень старой, ее единственный спутник в конце концов достиг Предела Роша и распался за несколько столетий до этого. Поскольку спутник был сплошным шаром из неонового льда, возможно, обломками хвоста какой-нибудь кометы, шлейфом свободного газа, сконденсировавшимся миллионы лет назад в ледяной шар, кинетическая энергия, высвободившаяся при разрушении Луны, произвела тепло, вернув лед -Сфера в неоновый газ снова. Испарившаяся ледяная луна образовала это необычайное кольцо фиолетового газа благодаря простому действию центробежной силы. Он был настолько редким и необычным, что этот природный объект был включен в "Путеводитель для туристов по Центральному Дергису" (117-е издание) как одно из семисот чудес света.
   Пока эти мысли пронеслись в голове Хоутли, архимандрат, временно исчерпав запасы религиозной брани, прервался, хрипя.
   Хоутли дружелюбно подхватил бремя разговора.
   "Извините, падре, - дружелюбно усмехнулся он, - но у нас нет выбора - и у вас тоже. Согласно первой статье Закона о чрезвычайном положении в космосе от 11 493 Имперского календаря, ратифицированного всем Имперским Анклавом и скрепленного подписью Его Высшего Разума Императора Эмиля Фотерингея XIV, - цитирую, - "Ни одна планета не может отказать в убежище, убежище, помощи или средства к существованию терпящему бедствие космонавту, как определено здесь, под полным наказанием экономических санкций". Конец цитаты. И я мог бы также обратить ваше внимание, падре, на Закон о гуманной деятельности от 11 483, статью семь, параграфы 3, 12, 27 и приложение F...
   "Хорошо, хорошо!" Под градом экспертизы упрямый священнослужитель сник. - Вы и мисс Глутц можете спускаться на своей шлюпке, но убедитесь, что ваша свая находится в "нейтральном" положении, а ваш корабль находится на стабильной орбите. И не называй меня " падре "!
   Коротко архимандрат дал подробные инструкции по посадке. Казалось бы, Хотли и Барсин не могли просто приземлиться в каком-нибудь старом месте, а должны были следовать совершенно определенным направлениям и спускаться в одном определенном районе. Хоутли записал инструкции по посадке и прервал связь.
   Барсина все еще кипела. - Мисс Этель Глутц, я? сказала она с некоторой холодностью в своем мягком меццо-сопрано. - Несомненно, это нелепое имя отражает твои истинные чувства ко мне, вошь. Слушай сюда, Хоутли...
   Он остановил ее поток оскорблений поднятой ладонью. - Пожалуйста, - сказал он с страдальческим выражением лица. - Возможно, на нас направлен звуковой шпионский луч с Тота. Так что помните, я сир Джон или очень достопочтенный. И никакого темперамента. Мы сейчас работаем - Этель.
   Она погрузилась в холодное молчание, чего он и хотел. На самом деле его не беспокоила возможность того, что какой-либо разговор между ними будет донесен до слушающих внизу с помощью слухового контроля. Планета, чья межмировая коммуникационная установка была настолько устаревшей ( зик, зиззл ), вряд ли установила бы что-то настолько сложное, как аудиопроводящий луч...
   Они сбросили шлюпку и поплыли вниз по направлению к Тоту.
   ГЛАВА 30
   Тот, или Тойн IV, был маленьким, холодным, ветреным каменным шаром. Унылое, бесплодное, лишенное деревьев и листьев - каменная пустыня, простирающаяся со всех сторон. Неудивительно, что древние и вымершие короли пещер построили свою уникальную цивилизацию под землей.
   Их встретила на пристани и вывела из корабля молчаливая группа жрецов в полном облачении в костюм ящерицы, включая драконьи накладные головы с прорезями для глаз в пластинах для глотки и имитацией когтей. Мягкие попытки Хоутли подшутить над священнослужителями встретили суровый отпор. Все как один, священники буквально излучали неодобрение на всех волнах.
   Дородный архимандрат лично провел их в покои, видимо, отведенные для незваных гостей. Путешествие было коротким и быстрым, но Хоутли все же удалось заметить кое-что из замечательного архитектурного стиля, благодаря которому вымершие суперрептилии были широко известны: тонкая материя наклонных стен, многоплоскостных потолков и камер двенадцатигранного, а не кубического формата. Странно впечатляюще, в неевклидовом смысле.
   Спартанская простота их жилищ, мягко говоря, угнетала. Две узкие койки с разделительной перегородкой между ними. Возле каждой койки стоял табурет из ягодного дерева, небольшой табурет на трех ножках для личных вещей и умывальник. Сами стены, выворачивавшие глаза наизнанку под сбивающими с толку углами, были лишены орнамента или цвета. Они были предоставлены сами себе, как только добрались до камеры. Единственным ответом на любезный поток болтовни Хоутли было короткое, резкое замечание о том, что их ужин будет подан через два часа, пока храмовники ремонтируют сломанный спазматический фраммистатор. Щелкнул замок в двери, и они остались одни.
   Хоутли растянулся на неуклюжей койке и закурил. Казалось бы, частые и безрезультатные попытки украсть Корону Звезд развили в сердцах неототского духовенства нездоровую степень подозрительности по отношению к случайным налетчикам. Он не сомневался, что их каюты прослушивались настолько тщательно, насколько это позволяли ограниченные технологии Тота. На самом деле это было больше, чем догадка Хоутли. Пробираясь разными кратчайшими путями к их нынешнему жилищу, Хоутли почувствовал предупреждающее покалывание пенетраскопа, который, должно быть, был спрятан в той или иной из комнат, примыкающих к коридору. Это короткое, но пронзительное субэлектронное щекотание было реакцией его чувствительной нервной системы на ванну тета -лучей, испускаемых телескопом, когда они исследовали его физическую структуру вплоть до молекулярного уровня.
   Он остался равнодушным к происходящему. В предвкушении пенетраскопа он на этот раз отказался от своего привычного "делового костюма", а оборудование, которое он носил, было совершенно невозможно наблюдать никакими, даже изощренными средствами.
   Используя код мигания глаз, разработанный Имперской разведкой, Хоутли передал это и другие соответствующие предупреждения и информацию Барсине, продолжая на уровне голоса безмозглым потоком яркой болтовни. Когда принесли обед, его разложил ложкой ворчливый старый брат, который проигнорировал радостные приветствия Хоутли столь же демонстративно, как и быстро прикарманил чаевые. Между прочим, Dejeuner не совсем соответствовал привычному уровню вкусовых навыков Хоутли - сентиментальная смесь тепловатой каши и пахты. Несомненно, достаточно здоров, но едва ли соответствует представлениям Хоутли об идеальном гам-дине.
   Наступила ночь. Здесь, в подземном городе, наверное, трудно было сказать, если не считать того, что около семи часов свет автоматически погас. Это было то, чего ждал Хоутли. Через доли секунды после того, как резко сгустилась тьма, Ртуть сделал свой ход. Его снаряжением для этой авантюры были всего два простых предмета: самонадувающийся манекен из воздушного шара размером примерно с тело Хотли, который под покровом темноты он вытащил из-за переносного светового экрана, который он незаметно пронес в цитадель, а оттуда вытащил себя из прицел за вторым из двух предметов, сама светоотражающая перегородка. Это было достигнуто за доли секунды. Он предположил, что даже если их каюта находится под инфракрасным наблюдением в темное время суток, вялым братьям потребуется хотя бы несколько секунд, чтобы переключиться с наблюдения в видимом свете на ночное видение. На эти несколько драгоценных мини-секунд он скрылся от посторонних глаз за перегородкой, а резиновый манекен занял свое место в кроватке с натянутым на голову покрывалом.
   В Барсине, раздевшись по ту сторону перегородки, обменялись несколькими заключительными фразами, потом улеглись, якобы, спать...
   В мгновение ока невидимая Ртуть вылетела из комнаты, взломав замок хитроумной системой противоречивых магнитных токов. Коридоры были плохо освещены системой тусклых ночных фонарей. Хоутли двигался по их извивающемуся лабиринту, не колеблясь. Его исследования неототской архитектуры подсказали ему, что сокровищница, в которой хранился заветный культовый объект, скорее всего, будет скрыта в круглом подвале прямо под основной частью города-пещеры, который был единственным поселением на негостеприимной земле. маленький мир.
   Он прокладывал свой подвижный путь мимо грозных преград - охранников, световых ловушек, тревожных камер и автоматических самонаводящихся дизрапторных пушек (от всего этого он ускользал, так как световой экран делал его полностью невидимым). Обычных смертельных ловушек и уравновешенных грузов было легко избежать. Свирепых сторожевых псов он просто прошел мимо, временно парализовав их острое обоняние сильнодействующим спреем-дезодорантом. Этот невпечатляющий пробег позволил ему оказаться в самом нижнем подвале менее чем за 22 минуты. Вот оно: святая святых всей этой суеты! За этой дверью, если его тщательные расчеты окажутся верными, он должен найти саму легендарную Корону Звезд! Он манипулировал магнитными силами, и дверь распахнулась...
   Совершенно потрясенный до глубины души, Хоутли пошатнулся в ошеломляющем шоке !
   Конечно, он подозревал нечто подобное. Какой-то невероятно гениальный, сверхчеловечески умный, дьявольский способ защитить Корону от прикосновения оскверняющих, легкопалых рук...
   Но не для чего-то подобного !
   На тридцати семи ярусах камня, словно узкие полки, вокруг изогнутых стен этой круглой святыни возвышалась сама фантастически ценная Корона Звезд, безнадежно затерянная где-то среди семисот семидесяти шести точных, точных, микроскопически подробных ДОПОЛНИТЕЛЕЙ .
   Строго сдерживая холодный озноб от проклятой, дьявольской простоты всего этого, Хоутли иронически вспомнил один из своих собственных стихов, а именно:
   Сложнее всего: найти
   Одна игла в горе в своем роде.
   ГЛАВА 31
   Служащий в Императорском доме, Читтерлинг, Василий Х., был юной женщиной-птицей с перьями, очевидно, аурохноидом с одной из планет Грикс. Она беспристрастно одарила стеклянной профессиональной улыбкой на полпути между Хотли Ртутью и Барсин Торше.
   - Могу ли я оказать помощь, сир и мадам?
   "Да. Ртуть зовут. Доктор Смотли дома?
   "Один момент, пожалуйста." Она повернулась к консоли коммуникатора, которая подмигивала и мерцала, посылая мерцание разноцветного света на сверкающий мраморный пол вестибюля отеля. Обратив внимание на шепчущий микрофон, она снова повернула антисептическую улыбку в их общем направлении. "Комната 11, 209-Q. Идите прямо, сир Шарлатан, доктор Смотли ждет вас.
   "Это Ртуть. Спасибо."
   Гравитационная труба с пневматической эффективностью перенесла их на 11 209-й этаж. Хоутли, с лицом цвета красного дерева и блестящими, как зеркало, глазами, невозмутимыми, как, впрочем, и с тщательно уложенными оловянно-серыми локонами, прижал ладонью к открывшейся перед ним двери. Барсины Торше, которая сопровождала его, теперь по необъяснимым причинам нигде не было видно. Он шагнул в комнату.
   - А, сир Хоутли! Павел Спиро, нервный, даже взволнованный, подошел к нему. "Я ожидал, что вы скоро позвоните, а не придете лично, а задержка в двадцать семь часов, о которой вы просили, еще не наступила! Могу ли я предположить, что ваш звонок указывает на ваше решение принять мой гонорар за ваши профессиональные, э-э, услуги?
   - Можешь, - сказал Хоутли со своей обычной обходительностью. Он смотрел на маленького мышонка человека с тихой гордостью, доброжелательно улыбаясь. Спиро нервно провел пухлой мягкой рукой по своим лососевым волосам и откашлялся тем неуверенным гортанным звуком, который несколько часов назад так раздражал Хоутли.
   "Тогда, ах, вы присвоите культовый предмет для Музея...?"
   Скромная улыбка Хоутли сорвалась с привязи. - Узнал, ты воспользовался услугами не какого-нибудь бестолкового мерзавца, а самого Хотли Ртути. С такими, как я, думать - значит действовать. Смотри !"
   Левой рукой он освободил светоотражатель, который незаметно нес, открывая взору...
   " АХ !"
   Резкий, непроизвольный вдох Спиро был почти криком боли. Ибо там, на вытянутых пальцах правой руки Ртути, свисала сама Корона Звезд! Его невероятная глазурь из любопытных драгоценных камней сверкала, вспыхивала и искрилась в непрямых потолочных светильниках. Кружевное, незавитое золотое украшение сияло атласными бликами вдоль извилистых арабесок из драгоценного металла. Мало того, что Корона была ошеломляющим произведением ювелирного искусства, она также цеплялась за завораживающую ауру древности и отчужденности. Автоматически Павел Спиро протянул руку, чтобы схватить заветный предмет. Улыбка Ртути стала тверже.
   - Не совсем... пока, я думаю! Сначала мы должны уладить маленький вопрос...
   "Цена? Конечно!" Павел пробормотал. По его пухлому лицу стекал пот. Он полез в свою куртку за чековой книжкой, но глаза Хоутли поймали и задержали его ярким блеском треснувшего льда.
   - Вопрос профессиональной гордости, а не цены, - промурлыкал он. "Ибо я не привык заключать договор с клиентом, скрывая свое настоящее имя и личность под псевдонимом !"
   Реакция Спиро была восхитительной. У него отвисла челюсть. Его глаза недоверчиво заблестели. Затем Quicksilver произвела эффект разорвавшейся бомбы.
   - Да, я имею в виду вас - капитана Рекса Дэнджерфилда !
   Тишина гулким эхом прокатилась по дворцовым апартаментам. Голос Хоутли превратился в ровное ироничное мурлыканье.
   - Я, конечно, заподозрил, как только узнал, что ты не настоящий Павел Спиро. Ваше "прикрытие" было хорошим, очень хорошим; очень профессионально, даже сравнимо с моей собственной маскировкой. Все совпало - внешний вид, манеры, мотив, время. Я пришел к выводу, что по прекрасному исполнению ты можешь быть только таким же профессионалом, как я".
   Павел смотрел на него тусклыми, остекленевшими глазами, похожими на тупые камешки на лице, лишенном выражения и подвижности. Хоутли расширился, купаясь в драме разоблачения.
   - По пути с Тота в ваш отель здесь, на Василии II, я набрал ваш персональный компьютер в разведывательной базе Киля-Лебедя, вашей официальной штаб-квартире. Было нетрудно получить распечатку вашей стоматологической истории. Мои зеркальные глаза в данном случае содержат рентгеновские контактные линзы. Ваши пломбы и мостовидные протезы - увы! - технологически мы продвинулись так далеко, но вековая проблема кариеса все еще с нами! В тот момент, когда вы поприветствовали меня, я просмотрел вашу зубную структуру, мысленно сравнил ее с записями, и, как я уже некоторое время подозревал, вы не кто иной, как самый опасный и прославленный борец с преступностью в галактике, капитан Рекс Дэнджерфилд!
   Ртуть улыбнулся с холодной насмешкой. "Как конфиденциальный агент, я редко выполняю сложную и трудоемкую работу по изменению структуры собственных зубов, чтобы она соответствовала новой маскировке. И я сомневался, что даже такой прославленный и бесстрашный агент, как вы, мой дорогой Дэнджерфилд, поступил бы так же. Специалисты нашей профессии пойдут на все, чтобы изменить отпечатки пальцев, ретинаграфию, даже отпечатки ладоней и следов, но когда дело доходит до особого визита к безболезненному Поттеру, дружелюбному соседскому дантисту, ах! Это слишком много, чтобы просить во имя долга! Он усмехнулся.
   Дэнджерфилд оставался невозмутимым, засунув одну руку под куртку и, несомненно, сжимая чековую книжку, как утопающий хватается за соломинку. Затем он заговорил.
   Голос у него был спокойный и разговорный. Дэнджерфилд сказал: "Декоративные пуговицы на моем сюртуке - это шок-проекторы, двухмерные микроминиатюрные модели с печатными схемами, активируемые на псионическом уровне. Я стою лицом к тебе во весь рост. Моя верхняя пуговица нацелена на скопление мышц прямо над вашим сердцем. Если вы попытаетесь выхватить оружие или сделать резкое движение, я нанесу парализующий удар по вашим сердечным мышцам, и вы мгновенно умрете от сердечной недостаточности, вызванной псионическим воздействием! А теперь брось сюда Звездную Корону.
   Невозмутимый апломб Хоутли никогда не был более непоколебимым. Он улыбнулся и продолжил: "Сейчас, конечно. Но разве ты не хочешь знать, почему я считал тебя самым знаменитым борцом с преступностью в галактике, даже до того, как сравнил твои жемчужно-белые вертолёты с записями дантиста? Это было очень, очень просто и займет всего минуту. Уровень мастерства вашей маскировки был таков, что только четверо мужчин во всей галактике, включая меня, могли сделать это с таким мастерством. Двое других мужчин мне известны; мы работали вместе в том или ином случае. Остался только капитан Рекс Дэнджерфилд, мастер маскировки. Мы с тобой никогда раньше не встречались. Я очень сомневался, что мои четверо друзей отважатся на попытку обмануть меня прямо у меня под носом. Остался только ты, капитан.
   - Ты очень умен, Ртуть, - равнодушно сказал Дэнджерфилд. "Слишком умный для твоего же блага..."
   - Сейчас, - спокойно продолжил Ртуть. - Что касается твоего мотива: мотив может быть только один. В ходе официального расследования, я полагаю, вы наткнулись на некоторые доказательства того, что неототский культовый предмет содержал некую чрезвычайно ценную "вещь". Что-то настолько ценное, что затмевает даже внутреннюю или историческую ценность Короны. У вас была насыщенная и долгая карьера, капитан; много искушений было до тебя, как и до меня. Но вот вы рискуете своей профессиональной репутацией, своим именем и карьерой, самой своей жизнью - ценность "вещи" должна быть поистине неоценимой. Таким образом, я подозреваю, что это технологическая тайна ".
   - Вы совершенно правы, черт бы вас побрал, - сказал Дэнджерфилд холодным тоном, совершенно непохожим на нерешительный, колеблющийся голос Павла Спиро. "Пещерные короли Тота не были, как все считали, "предкосмическими" технологиями. На самом деле, они обладали поразительным разнообразием энергетического оружия, наукой о вооружении, на много тысячелетий опережающей наш собственный уровень военных технологий. Человек, владеющий такими тайнами, мог покорить галактику, овладеть самой Империей, править всей Вселенной! Обо всем этом я узнал от ренегата-неототского жреца, лишенного сана, сосланного и жаждущего мести. Он показал под психоскопом, что один из драгоценных камней в Короне - это энергосберегающий кристаллоид галины, на котором на молекулярном уровне в общепонятной математической терминологии записана вся оружейная технология вымершей расы людоящеров!
   - Но он уже выболтал ту же информацию в другом месте, не так ли? - ловко вмешался Хоутли. - К примеру, Хеверет Двенадцатой из Канопуса - Хеверет, чей королевский предшественник, Хеверет Одиннадцатая, был одним из самых амбициозных военачальников прошлого века. Самым большим желанием Номера 12 было превзойти подвиги своего папы, и как только он получил известие, у него начали появляться идеи. Но ваш болтливый бывший брат также продал эту новость двум другим парням: один из них - главарь бандитов в Воровской гавани, который по следам знаний нажил кучу Плохих парней; во-вторых, какой-то менее коррумпированный, чем вы, чиновник имперского правительства, который инициировал официальное разведывательное исследование проблемы похищения Короны и всей технологии, исследование, которое в конечном итоге привело к попытке правительства сохранить мои собственные услуги в этом качестве. Ах, это был довольно круговой перебор, не так ли, Рекс, старина?
   - Что ж, с сегодняшнего дня вечеринка окончена, Ртуть, - усмехнулся Дэнджерфилд. "Просто брось Корону на диван; теперь аккуратно, без фокусов! Не пытайся кинуть его мне в голову или пинать в живот, иначе я тут же разобью тебе коронарную артерию!"
   "Правильно, аккуратно. Теперь , Барсин.
   Пуговицы на сюрко Дэнджерфилда, от которых останавливается сердце, испарились в обжигающем облачке металлического пара.
   В другом углу комнаты Барсина Торше вышла из-за светоотражателя, который позволил ей войти в комнату прямо за Ртутью в полной невидимости и записать каждое слово этого разговора на свой кольцевой диктофон. В правой руке она держала мультиган, чей ненаправленный ионно-взрывной компонент только что разрушил смертоносные кнопки изогнутым лучом. Теперь нейронный электрошокер свалил Дэнджерфилда, как вырванное с корнем дерево казолба, и надежно закрепил его в стазисе.
   "Капитан Рекс Дэнджерфилд, я арестовываю вас в соответствии с положениями Уголовного кодекса А-12, подраздел 4, по обвинению в незаконном использовании служебной тайны, преступном выдаче себя за другое лицо, заговоре с целью нарушения планетарного суверенитета и общем мошенничестве", - произнесла она. формально над лежащей фигурой, просто для завершения записи. Затем, выключив диктофон, она повернулась к мягко улыбающемуся Хоутли.
   "Ладно, бросай ненужные украшения, Ртуть, давай!" - отрезала она. "Вашему правительству нужна эта технология".
   "Ни одному правительству не нужно такое смертоносное оружие, как передовая наука об энергетическом оружии", - он легко рассмеялся. "Особенно учитывая тот факт, что у нас нет врагов. Или, если это сделает правительство, то они должны найти кого-то умнее меня, чтобы выполнить эту работу!"
   - Ты имеешь в виду ... - выдохнула она.
   "Я имею в виду. Нет, Барсин, твоя простая детская вера в меня трогательна, но даже единственный и неповторимый Хаутли Ртуть не смог придумать, как рассказать единственную настоящую Корону Звезд на этом складе, полном фальшивых копий. Я даже не пытался, если честно. Все, что мне было нужно для моей цели, это поймать хотя бы одного из них, чтобы сразиться с "Павлом Спиро". Если ваш босс, "Старый Ти-Джей", хочет получить Корону, ему придется украсть ее самому!"
   Ее прекрасные глаза вспыхнули пониманием, а затем вспыхнули яростью.
   "Ой! Хотли. Ртуть. Ты. Зверь!" - прошипела она сквозь стиснутые зубы (сложный трюк: попробуй сам и увидишь). - Всю блестящую дорогу от Тота до отеля ты отказывался рассказать мне, как ты выбрал правильную Корону, и я ломал себе голову, пока они не стали вялыми, как вчерашняя спаржа, пытаясь понять, как ты сделал это! А теперь оказывается, что ты этого не делал! Ты самый невыносимый , надменный , надменный , самодовольный грулзак во Вселенной. Я ненавижу тебя!"
   Он протянул небрежную руку и заключил ее в удушающие объятия.
   "Это неверно. Ты безмерно обожаешь меня и знаешь это... бедняжка! - прокомментировал он. Затем он поцеловал ее с таким мастерством, что пальцы ее ног согнулись, а коленные чашечки поникли, как вчерашняя спаржа, в соответствии с описанным выше состоянием ее интеллектуального оборудования. Затем он совершил ошибку, отпустив ее.
   КРАК!
   Ее ладонь ошеломляюще коснулась его щеки. Побагровевшая от ярости, она плеснула Дэнджерфилду на лоб нейтрализатором гравитации и вытащила его из комнаты, как чемодан. Хоутли вздохнул, осторожно прикоснувшись к горящей щеке.
   - Такая страсть, - он скучно зевнул. "Почему она продолжает это унылое притворство борьбы с этим? Девушка явно без ума от меня.
   У него был стих, выражающий эту любовную скуку:
   Мрачная шутка: они поддаются прикосновению руки.
   Слишком легкое завоевание... слишком пресно!
   На этом мы оставим неукротимого Ртути, погруженного в свои собственные удобные иллюзии.
   Серия электронных книг MEGAPACKў Если вам понравилась эта электронная книга, ознакомьтесь с другими томами великолепной серии MEGAPACKў издательства Wildside Press... всего более 300 томов!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"