В доме всё было вполне пристойно: трое пленных аккуратно лежали в одном углу, а убитые - в другом.
- Давай, раздевай их по-быстрому, - приказал мне Фермер.
- Зачем? - удивился я.
- Точно! Это же у "т в о и х" шкурка непопорчена... Их и раздевай!
Пока я, матерясь про себя, ворочал немаленьких фрицев, стаскивая с них форму, в дом пришёл староста.
- Ну что, поручик, вот и транспорт теперь есть, - поприветствовал его наш командир, - к утру грузчики... в штатском подтянутся, тогда и поедем за хлебом.
Соломин шутку, по вполне понятным причинам, не понял, но успех нашей маленькой операции оценил, и даже решил нас подбодрить:
- А, товарищ командир, может, ребятам того... за успех?
- Ни-ни, мы - на работе не пьём! - ухмыляясь, ответил ему Фермер. - Вот все дела сделаем, тогда - конечно...
Акимыч понимающе кивнул:
- Да я так... А, может быть, поесть?
- Семён Акимович, помилосердствуйте, - а я и не знал, что командир так выражаться может! - давайте вначале дело доделаем!
- Ну, дело, так дело...
***
В шестом часу утра прибыли остальные наши бойцы. По замыслу командира мы должны были приехать к амбару всемером, припахать полицаев на погрузку, и, нагрузив свежезахваченные грузовики зерном, отбыть в направлении машинно-тракторной станции, где и спрятать похищенное в укромном месте.
Пленных, как и трупы, на "круппе" увёз Бродяга, сказав, что он придумал интересную комбинацию, а участвовавшие в "ночном разбое" расселись в грузовики и пригнанный Казачиной "опель"-кабриолет.
Соломин поехал с нами. Во-первых, полицаи его знали, да и по протоколу передача подотчётного имущества должна была проходить по всем правилам. Так что Акимыч уселся на переднем сиденье кабриолета рядом с Тотеном, а Фермер так и изображал важную персону, вольготно разместившись в одиночку сзади.
По взмаху руки командира наша маленькая колонна тронулась в путь.
Ехать было всего ничего, и уже через четверть часа мы добрались до места. Мы уже подъехали к воротам зернохранилища, когда из какой-то будки нарисовался заспанный субъект, обряженный в потёртый серый пиджак, коричневые шерстяные брюки и давно нечищеные сапоги. Судя по лицу, его вчерашний отход ко сну не обошелся без четвертинки первача, а то и без поллитры. Однако на плече его висел короткий мосинский карабин, а ремень оттягивали магазинные подсумки.
Судорожно потирая лицо, охранник силился понять, что это за столпотворение с утра пораньше.
Ясность внёс Акимыч, споро выскочивший из машины:
- Васька, ирод! Опять вчера нажрались?! Что ж вы меня перед большими людьми позорите? Урою! - и повернувшись к Фермеру, продолжил, - Не извольте беспокоиться, ваше высокоблагородие! Мигом в чувство их приведу!
Тотен старательно залопотал по-немецки, изображая из себя переводчика.
- Gut! Sehr gut! - старательно произнёс Шура.
- Карашо! Но надо быстро! - вольно перевёл Тотен.
- Где Антип? Дрыхнет? - продолжил "прессовать" полицая староста.
Тот, мающийся похмельем, явно был ошарашен всей этой кутерьмой. Мы, уже вылезшие из машин, откровенно потешались над недотёпой.
- А грузить зерно кто будет? Или, может мне господина майора попросить? Дескать, извиняйте, господин майор, сторожа в зюзю нажратые, так что, пожалте, сами мешки таскать?!
Васька что-то блеял сокрушённое, но разобрать детали из-за дружного гогота ребят было сложно. Акимыч дал сторожу подзатыльник и приказал отпереть ворота.
На шум из-за амбара показался второй сторож. Судя по его виду, он только что проснулся, причём спал он в более комфортных условиях, поскольку был весь облеплен соломой. "В ригу залез, что ли?" - подумал я.
Однако ситуацию он просёк весьма быстро, и, даже, попытался продемонстрировать выправку, валко промаршировав в направлении высокого начальства. Люк с Тотеном снова зашлись от хохота. И даже командир слегка улыбнулся, до того потешно выглядели потуги Антипа. С грацией пьяного и давно сломанного робота-андроида он поприветствовал Фермера, вскинув руку к козырьку плисового картуза, после чего скосился на старосту:
- Семён Акимович, позволь доложить? - и, получив разрешение в виде кивка, продолжил: - А чего нам надрываться-то? Вона, палонныя погрузят.
-Какие такие пленные? - судя по выражению лица, Акимыч слышал об этом в первый раз.
- Так вчера мудровские троих комиссарских злавилы. В Старое вяли, да у нас пакинули. Усё роуна, да нас господа немцы должнцы прыехаць.
Староста повернулся к Фермеру, и, увидев, что тот кивнул, ответил:
- Ну, давай вяди своих пленных.
***
Минут через десять Антип действительно привёл троих красноармейцев - седого мужика лет сорока и двух парней лет двадцати пяти с измождёнными, осунувшимися лицами.
...Пока один полицай возился со здоровенным, действительно "амбарным" замком, а другой - ходил за подневольными грузчиками, мы успели провести экспресс-совещание.
Я сразу спросил Сашу, действительно ли он собирается "припахать" пленных, на что получил ответ, что, дескать, если совсем доходяги, то припряжёт полицаев. А так - легенда, мать её, обязывает...
Внимательно оглядев пленников, Фермер наклонился к Тотену, и что-то прошептал ему на ухо.
- Господин майор говорит, что вас хорошо покормят, но вы должны хорошо работайт! А вы, - и Тотен уставился на полицаев, - за свою провинность будете им помогайть! Это есть приказ!
Три доходяги и два похмельных хмыря - это, доложу вам, не лучшая бригада для погрузки пяти тонн зерна. Поэтому нам тоже пришлось впрячься. Причём основная нагрузка легла на меня и Люка, так как Тотен, щеголявший фельдфебельскими погонами, изображал из себя большого начальника, а наши "окруженцы" были сосланы в охранение. А то, не ровён час, уронив на ногу мешок, скажут "твою мать!" вместо "Scheiße!", и вся конспирация к чёрту полетит.
Фермер с Трошиным обеспечивали дальнее охранение.
В общем, проваландались мы почти до обеда, к концу пленные еле ноги волочили, так что даже не обрадовались обильному обеду, привезённому нам старостой. Глядя на то, как измождённые бойцы с трудом шевелят руками, макая белый хлеб в молоко, Акимыч только головой покачал и обратился ко мне:
- Герр унтер, а разгружать вы их тоже заставите?
Идея показалась мне здравой, ведь так появлялась возможность практически легально умыкнуть наших из рук настоящих немцев. Я изобразил на лице непонимание и позвал Тотена:
- Toten, komm zu mir!
Перекинувшись с Аликом парой фраз на тарабарско-немецком, мы разыграли мизансцену "разговор через переводчика", после чего Акимыч подошёл к пленным:
- Вы передохните, мужики, мальца. А потом с господами поедете - там поработаете...
- Что-то ты добры сёння, дядько Семён! - откомментировал это один из полицаев, отдыхавших в сторонке, я не разобрал который из двух.
- Кому дядька, а кому господин бургомистр! - отрезал Акимыч. - А еду отработать надобно...
Наскоро перекусив, мы засобирались в дорогу. Тотен скомандовал пленным залезать в первый грузовик, а я отошёл в сторонку и, связавшись по рации с командиром, доложил, что мы готовы к движению.
- Как в лес въедете, метрах в двухстах будет прогалина слева по ходу движения. Там встанете и остальных подождёте. Как понял меня?
- Понял тебя хорошо. Минут через десять выдвигаемся.
- Понял. Отбой.
Когда я подошёл к своему грузовику меня перехватил один из полицаев, Василь:
- Пан официр цыгареткой не разодолжите? - и пояснил свою просьбу интернациональным жестом.
- Zigaretenn? Ja? - переспросил я и достал из кармана пачку сигарет "Juno". Полицай радостно закивал головой:
- Да, да, пан официр.
Я щелчком выбил из пачки сигарету и протянул ему.
- Vorwärts, Tony! Vorwärts! - а это Тотен высунулся из кабины второго грузовика и подгоняет меня. Махнув ему рукой, я забрался в кабину и запустил мотор.
***
Стоило нам остановиться в условленном месте, как спустя буквально пару минут к нам подъехали командир вместе со Славой.
- Так, Тоха, - обратился Саша ко мне, - давай быстро ножками к лагерю - там "ублюдка" вести некому.
- А этот кто поведёт?
- Вячеслав, справится - тут дорога нормальная, а там по лесу надо ехать и быстро. И рацию достань и включи.
- Есть. Разрешите выполнять, тащ майор?
- Действуй.
До стоянки я добежал минут за пятнадцать. Встретивший меня Бродяга, не тратя времени, на лишние разговоры махнул рукой в сторону "круппа". Тут я обратил внимание, что у грузовика, захваченного двумя Сашами после радиосеанса никого нет, и двигатель его не работает.
- Шур, а этот что, бросим?
Бродяга кивнул и сделал неопределённый жест, мол, "сам видишь, бросаем, хоть и обидно до слёз".
Спустя ещё полчаса мы присоединились к остальным.
"Начальнику штаба 9-ой Армии генерал-майору Холидту
От начальника 18-ой команды ГФП гауптмана фон Зальцбурга
Срочно. Секретно
Расследование, проведённое по заявке Оберквартермайстера оберста Лонзеева в связи с исчезновением чиновника Службы продовольственного снабжения Армии интендантуррата Зоера показало, что 19-го и 20 го числа сего месяца были последними днями, когда его кто-либо видел. В эти дни он занимался сбором и инвентаризацией запасов продовольствия в районе юго-восточнее города Ракова, что подтверждено документами, обнаруженными у бургомистров некоторых населённых пунктов. Его автомобиль также был неоднократно замечен постами полевой жандармерии и полевых частей в указанном районе. Так 20-го июля он был замечен солдатами подразделения, дислоцированного в Старом Селе. По словам свидетелей, машина майора сопровождала колонну грузовиков.
Этим же числом датированы и расписки, полученные несколькими местными бургомистрами. Согласно этим записям, Зоер изъял у местного населения свыше 5 тонн зерна, несколько сот килограммов мясных и молочных продуктов и 45 голов крупного рогатого скота, однако на склады армии, в мясницкие взводы и на полевые пекарни эти продукты так и не поступили.
Точное местонахождение интендантуррата или его останков в настоящий момент установить не удалось.
Поскольку одновременно с исчезновением интендантуррата Зоера зафиксирована пропажа зондерфюрера Клотце, состоявшего при Зоере переводчиком и унтер-офицера Баума (водитель интендантуррата), а также шести военнослужащих из 174го взвода снабжения, то, вероятно, он был захвачен в плен или убит остатками разбитых частей Советов.