Аннотация: Глава 8, доработанная и начало 9-ой главы
Глава 8
"Если так пойдёт дальше, - думал я, пробираясь вслед за Люком через густой подлесок, - то придётся, как тому медведю, отсыпаться зимой!"
Шесть часов в сутки - это максимум, который мне удавалось поспать за последнюю неделю. Добавим сюда постоянные физические нагрузки, нервотрёпку и ранение - так что ничего удивительного, что вчера вечером мне пришлось снова укоротить брючный ремень. Если перед поездкой я весил ровно восемьдесят кило, то сейчас - хорошо, если семьдесят. В пору было значок нацепить: "Хочешь похудеть - спроси меня, как!"
Но, несмотря на все "тяготы и лишения" настроение у меня было приподнятым. Очень уж хотелось перестать прятаться и подложить эсэсманам вооот такееенную свинью...
... К реке мы вышли метрах в восьмистах выше разрушенного моста по течению. Поле и небольшой лесок на той стороне скрывал густой утренний туман. Пройдя под берегом, мы вышли к мосту. Тут выяснилось, что, очень кстати для нас, немцы мост на самом деле не разрушили, а, понадеявшись на мины, только своротили настил, так что, на ту сторону нам удалось перебраться, даже не намокнув.
Первым на противоположный берег перешёл я и, спрятавшись под кустом, внимательно вслушался (туман был плотный, так что на оптику надежды в такой ситуации было мало). Ничего. Только тихо плескалась, обтекая сваи моста, река. Я три раза нажал тангенту.
Спустя пять минут, показавшихся мне вечностью, сзади послышались осторожные шаги и, затем, глухой удар подошв о землю. "Первый прошёл", - подумал я, проводив взглядом силуэт, метнувшийся к кустам на другой стороне дороги.
На разведку мы вышли впятером: Люк, Зельц, Кудряшов, Чернов и ваш покорный слуга.
Люк перешёл реку последним.
Согласно плану, разработанному Фермером, нам необходимо было пройти почти пятнадцать километров на северо-запад, к крупной деревне Доры. По мнению командира, немцы должны были организовать там временную базу. Так что нам следовало поторопиться...
... Было уже четверть одиннадцатого, когда мы остановились на опушке небольшого лесочка километрах в трёх от нужной деревни. Люк, как старший группы, направил бойцов понаблюдать за Дорами и дорогой, связывавшей село с соседним, Слободой.
- Ну что, давайте, переодевайтесь, - скомандовал он.
Я достал из рюкзака небольшой свёрток с гражданской одеждой, которой нас снабдил Акимыч. Пара минут, и я стал выглядеть, как заправский полицай! Потрепанный серый пиджак, мешковатые шерстяные штаны, кепка, на ногах - поношенные, но крепкие яловые сапоги. Дымов провозился чуть дольше, но теперь и он щеголял в похожем наряде.
- Сань, мне кажется, что лучше начать с соседней деревни, а вы пока понаблюдаете за этими.
- Ты Есьмановцы имеешь в виду? - спросил Люк, разглядывая карту.
- Да, вот эту - за лесом. Шансов нарваться на ЭсЭс меньше, а обстановку в округе выясним.
- Согласен. Рацию возьмёшь?
- Да, но в деревню без неё пойду. Спрячу где-нибудь за околицей.
- Стволы?
- "Вальтер". Он маленький.
- Ну, - он тяжело вздохнул, - присядем на дорожку...
- Да мы и так, вроде, на земле сидим...
- Это присловье такое.
Несколько мгновений мы посидели молча, затем Люк встал. Вслед за ним поднялись и мы с Алексеем.
****
Как всегда, провожая ребят на задание, Александр нервничал сильнее, чем, если бы ему предстояло ползать по тылам врага. Два десятка лет войн, пусть и маленьких, но настоящих - это тот опыт, который не заменишь никакими знаниями... И, если за Люка Фермер был спокоен, то из-за Антона, а, тем более, за ставшего за последние пару недель своим Дымова сердце нет-нет, да и прихватывало...
"Тьфу ты, так седым до "полтинника" стану! - подумал Александр. - Надо чем-нибудь себя занять... таким... эдаким..."
... Общий подъём объявили в семь - через два часа после ухода разведчиков. Почти всё это время Александр провозился с немецкими минами, пытаясь разобраться в их устройстве. Накрывшись тентом, чтобы не выдать себя бликом фонаря, Фермер включил светодиодную лампу, достал инструменты и приступил к работе.
В очередной раз, столкнувшись с плодами "сумрачных тевтонских инженеров", он подивился тому, как можно простые вещи сделать сложно. "Да, два взрывателя - лучше, чем один, но три-то куда?! - думал он, разглядывая "тройник", вывернутый из немецкой мины. - Да к тому же - нажимной. А вот чека на вытяжном - получше, чем у МУВа. Универсальнее..."
Он аккуратно взял в руки мину: "Так, эта гайка прижимает крышку, а вот эти три винта её и фиксируют..."
Минута, и крышка снята. После непродолжительной возни Саша вытащил из внутренних каналов детонаторы. "Три детонатора на обычную противопехотку?! Неудивительно, что они войну проиграли! На одну мину три взрывателя и три детонатора! Ну, я думаю, что и с одним детонатором работать будет как надо..." - и он положил два "лишних" детонатора в небольшую коробку, выложенную изнутри тряпкой.
До момента, когда все встали, Александр обработал подобным образом пять мин.
***
К деревне мы с Зельцем подходили осторожно, прокравшись через заросли кустарника, густо росшего вдоль берега небольшой речки, что протекала метрах почти рядом с околицей, к небольшому леску, что виднелся с северной стороны. В одном месте берег был истоптан копытами и повсюду валялись коровьи лепёшки, но ни одной свежей я не заметил. Минут двадцать мы рассматривали в бинокль внешне безжизненную большую, домов в пятьдесят, деревню. Наконец я решился:
- Люк, Арт в канале. Что у тебя? - спросил я в рацию.
- Я ничего странного не вижу, - с того момента как мы пошли в деревне, Саша внимательнейшим образом наблюдал за окрестностями в оптический прицел своей винтовки.
- Тогда мы пошли!
- Ни пуха...
- К чёрту!
Я разгрёб песок под приметной корягой и, завернув в полиэтиленовый пакет рацию, зажигалку из будущего и гелевую авторучку, сунул свёрток в получившуюся нишу.
- Ты, что-нибудь оставлять будешь? - спросил я, покосившись в сторону Дымова.
Он отрицательно мотнул головой.
- Тогда пошли! - и я присыпал тайник песком.
... Деревня встретила нас странной, какой-то неживой тишиной. Нет, звуки, конечно, присутствовали: скрипел, поворачиваясь по ветру, на крыше одного из домов железный флюгер, где-то изредка стучали ставни, раскачиваемые порывами ветра... Но не раздавалось людских голосов, не мычали коровы и не лаяли собаки, то есть не было всех тех звуков, что составляют постоянный шумовой фон, к которому за две прошедшие недели я успел привыкнуть. Ощущение какой-то неправильности не покидало меня. И, одновременно с этим, в глубине души поселился страх. Больше всего в этот момент я страшился того, что найду что-нибудь похожее на то, что вчера обнаружил в такой же пустой деревне Люк.
Зельц толкнул калитку и вошёл во двор одного из домов, третьего или четвёртого с краю. Никого. Оглядев двор, он направился к крыльцу. Пришлось последовать за ним. Чтобы придать себе уверенности, я вытащил "вальтер", который спрятал сзади за поясом.
Через пару минут в дверь выглянул Дымов:
- Никого. Судя по всему, уходили в спешке. Даже продукты какие-то остались.
Сам не зная почему, я спросил:
- А дети в семье были?
- Нет. А причём здесь это?
Я, наконец, сформулировал ответ, и, больше для себя, нежели, отвечая Алексею, сказал:
- Люди обычно первым делом о детях заботятся... По вещам можно понять, что случилось...
Лёша понимающе кивнул, и мы направились к следующему дому.
Пока Дымов осматривал жилище внутри, я решил немного осмотреться на подворье.
Ближайшая небольшая постройка, оказавшаяся курятником, была пуста. Я уж было направился к большому сараю, стоявшему в глубине двора, но, сделав несколько шагов, осознал какую-то неправильность. В траве вдоль забора змеился телефонный провод...
Я проследил за ним взглядом и заметил, что он исчезает на чердаке соседнего с этим дома. Нет, проложили его аккуратно - с первого взгляда не заметишь, но, очевидно, ветер сдул его с крыши, да и я специально всматривался, так что заметил раскачивающийся на вису отрезок.
"Приплыли!" - было первой мыслью. На несколько мгновений я впал в ступор, так как первым позывом было метнуться куда-нибудь в укрытие, вторым - выручать Дымова, а третьим было осознание того, что уйти просто так нам не дадут.
Но первый порыв прошёл, и я начал думать более позитивно, благо кое-какие домашние заготовки у нас были.
Ленивой, даже можно сказать нарочито ленивой, походкой я направился к дому. Медленно поднялся на крыльцо и зашёл внутрь.
- О, Антон, смотри, здесь тоже детей не было, - начал Зельц.
- Тихо, не шебуршись! - прервал я его. - В деревне - немцы. Я наблюдательный пункт с телефоном засёк. Думаю, минут через десять-пятнадцать нас брать будут.
Лёша остолбенел на мгновение, затем рванулся к выходу. Я еле успел поймать его за локоть:
- Поздняк метаться - к лесу нам просто так уйти не дадут. Я думаю - там засада! - отрывисто бросил я ему. - Спрячь своё удостоверение где-нибудь здесь в доме... - и я, нагнувшись, вытащил из-за голенища сапога свёрток с заготовленой "липой".
Так получилось, что аусвайсы полицаев, убитых нами в той деревне, где мы забрали Лидию, были без фотографий, и Бродяга во время пребывания на МТС немного поработал над ними, так что сейчас у меня был документ на имя Захара Стополова, 1908 года рождения, сотрудника местной Вспомогательной полиции. Был сей документ выдан комендатурой Логойска две недели назад.
А Дымов стал Лександром Пройтой, восемнадцатого года рождения, и тоже - сотрудником Вспомогательной полиции.
- Так. Лёша, повязку пока не доставай, и... - я на секунду задумался, оглядывая комнату, - как документы спрячешь, ходики со стены сними, - и я показал на настенные часы с боем.
- Ээ... - Дымов на некоторое время потерял дар речи.
- Ну, должно же быть какое-то оправдание, почему мы оказались так далеко от родных мест. Так, хоть, сразу в расход не пустят... А там выкрутимся. Ну, чего застыл?! - прикрикнул я на него.
- Есть! - Алексей, похоже, пришёл в себя.
- И говор свой интеллигентный изврати как-нибудь, я тебя прошу, - добавил я .
... Когда мы вышли из дома, нагруженные двумя мешками с небогатым скарбом, нас уже поджидали. Стоило мне сделать несколько шагов, как из-за забора раздалась команда:
- Halt! Hende hoch!
Я послушно выронил мешок и потянул руки вверх. Скосив глаза я увидел двух солдат, держащих нас на прицеле.
- Nicht schießen... - как можно жалостливее попросил я. - Wir sind von der Hilfspolizei! - добавил я, безбожно коверкая немецкие слова.
Вдалеке послышался шум мотора. "А вот и начальство гадское приехало!" - подумал я и покосился на Дымова.
- Nicht umdrehenf! - раздалось из-за забора, и мне пришлось замереть.
Наконец, в клубах пыли показался "кубельваген", а за ним - грузовик, всё тот же вездесущий "Блиц". "Недоджип" остановился и с переднего места выбрался немец. "Ого, вот это горилла!" - в этом эсэсовце было под два метра росту и сильно больше центнера - весу.
Вулезший вслед за ним офицер казался подростком, хотя на все сто соответствовал "арийскому стандарту" - атлетичный блондин, выше меня сантиметров на пять-семь. Оба были одеты в камуфлированные мелкими пятнышками парки. В открытом вороте офицера я увидел петлицу с тремя "кубиками". "Унтерштурмфюрер - по-армейски лейтенант", - вспомнил я.
Однако первыми в ворота вошли два выбравшихся из грузовика автоматчика и немедленно взяли нас с Зельцем на прицел, причём встали ребятишки весьма грамотно - так, чтобы фрицы за забором не попали на директриссу.
- Wer seid Ihr? - лениво спросил "зазаборных" старший эсэсовец, остановившись метрах в трёх от нас.
- Sie behaupten, dass Sie aus der Hilfspolizei sind,- ответил тот, что скомандовал мне поднять руки.
- Es ist interessant, - протянул офицер, и сделал жест какому-то гражданскому, стоявшему у него за спиной. - KЖnnen Sie sich ausweisen?
- Документы у вас есть? Кто вы? Шпионы? Комиссары? - голос переводчика был резким и неприятным.
- Да... то есть нет, господин начальник. - я постарался сыграть смятение. - Туточки они - в кармане, - и я пальцем показал на нагрудный карман пиджака.
Эсэсовец выслушал перевод, брезгливо скривился и скомандовал:
- Brunner prЭfe sie mal durch!
Из-за его спины вышел ещё один эсэсовец, с одним "кубиком" и полоской в петлице, одетый в обычную серую форму, и приблизился к нам с Дымовым. Первым делом он вытащил из моего кармана аусвайс и, сделав несколько шагов, отдал его офицеру. Затем он повторил ту же операцию с Зельцем. Я думал, что после предъявления документов немцы расслабятся, но автоматчики продолжали держать нас на прицеле, да и "зазоборные" - тоже. А, с учётом того, что из грузовика вылезло никак не меньше десятка вражеских солдат - рыпаться было рановато.
Унтерштурмфюрер развернул наши бумаги и стал придирчиво их рассматривать, затем что-то негромко спросил у переводчика:
- Как вы оказалис в этом районе? - перевёл он вопрос.
- Так это... - я изобразил смущение, - Тут нам сказалы деревенек пустых много. Ну, мы и решылы вещичек каких-нито собрать... - и я кивнул на наши мешки.
Переводчик разразился длинной фразой по-немецки, я же прислушивался, стараясь уловить знакомые слова. "Так, "Marodeurs" - это и без перевода понятно.
По знаку офицера тот же самый немец, что забрал наши документы, подошёл к моему мешку и, распустив завязки, стал копаться в нём. "Ну-ну, исследуй, много ты там найдёшь", - подумал я, но виду не подал, продолжая стоять с дебильно-грустным выражением на лице.
Главный эсэсман снова что-то негромко сказал переводчику:
- Что вы делай так далеко от ваш город?
- Так, мы это... Нас на пожар... Да, приказ был - пожар тушить, - удачно вспомнил я про взорванный командиром склад горючего. - А потом нас это... Ну, тех, которые в лесу прячутся послали ловить... Ну, мы с Лександром и надумали в деревню каку заглянуть... Еды там или вещичек посмотреть...
После того как эсэсовец выслушал перевод, он повернулся к громиле и что-то быстро ему сказал. Пара слов мне сильно не понравилось - если мой слух меня не подвёл, Deserteure - это "дезертир", а "RaubmЖrder" - было похоже одновременно и на "robber", и на "murder".
Здоровенный немец осмотрел меня с ног до головы и что-то быстро ответил офицеру. Из всей фразы я разобрал только "rasiert" и "wohlgenДhrt Schweinen", да и то, понял я их потому, что первое слово я запомнил, когда я учил Тотена бриться "опаской", а прилагательное "откормленный" попалось мне в своё время в какой-то немецкой песне, и по непонятной причине так и засело в памяти. Дело начинало попахивать керосином, поэтому, собрав все свои языковые навыки в кулак, я сказал:
- Herr UntersturmfЭhrer, Ich habe einige wichtige Informationen! - причём, скорее всего , благодаря группе "Рамштайн", вместо классического немецкого "ихь" я произнёс южногерманское "ишь".
Оба офицера удивлённо посмотрели на меня, а переводчик от неожиданности даже рот приоткрыл. "Наверное, с хорошим произношением сказал", - совершенно не к месту подумал я и продолжил, - Informationen ist geheim und dringend!
Громила и командир переглянулись, затем унтерштурмфюрер спросил:
- Wer sind Sie?
- Кто вы? - машинально перевёл толмач.
- Diese Information ist nicht fЭr alle. .
Гориллоподобный немец пару секунд сверлил меня крайне неприятным взглядом, а затем, покосившись на унтера, что так и стоял с моим мешком в руках, скомандовал:
- Durchsucht ihm!
Я послушно поднял руки ещё выше. Немец тщательно обхлопал меня, затем достал из одного бокового кармана пиджака скомканную повязку полицая, а из другого - пачку понтовых "офицерских" сигарет "Memphis" и коробок немецких спичек. Показал находки главному. Тот махнул рукой, брось сюда, мол. Шарфюрер завернул курительные принадлежности в повязку и кинул своему командиру. Поймав свёрток, унтерштурмфюрер внимательно осмотрел и повязку и её содержимое, затем достал из пачки одну сигарету, понюхал её, после чего передал мои вещи "горилле". Шарфюрер тем временем обыскал Дымова, правда, у того сигарет в карманах не было, а была тоненькая пачка советских денег, перочинный ножик и маленькая иконка, которую, по моей просьбе Лёха сунул в карман ещё в доме, сняв с полочки в "красном" углу. Дымовское барахло унтер не бросил, а просто отнёс начальству.
Эсэсовский лейтенант что-то негромко сказал ему, после чего шарфюрер махнул рукой солдатам, стоявшим позади офицеров:
- Poltzen, Humrov! Durchsucht das Haus!
Два солдата сорвались с места и, пробежав рысцой несколько метров, скрылись в доме.
Те пять минут, что они там возились, во дворе стояла тишина. Я напряжённо прикидывал возможные варианты:
"Так, вариант самый плохой - мы этим фрицам по барабану, так что они нас сейчас просто прислонят к стенке, и всё... Тогда единственное, что остаётся - постараться подороже продать свою жизнь.
Вариант второй: мы их заинтересовали, но не сильно, тогда они просто погрузят нас в машину, чтобы разобраться позже. Тут основная надежда на Люка и ребят. Могут попробовать освободить нас.
Ну и третий вариант - мы такие интересные и загадочные, что допрашивать нас будут прямо тут, в доме. Для того и солдат внутрь послали. Ну, на ограниченном пространстве мои шансы на победу в рукопашной сильно возрастают, особенно с учётом маленьких сюрпризов, что я в доме оставил. Хотя, "горилла" эта... Как бы его половчее уделать?"
- Herr UntersturmfЭhrer, im Haus wurde nichts verdДchtiges gefunden! - прервал мои раздумья голос солдата, высунувшегося из двери дома.
- Geht in's Haus! - скомандовал нам главный эсэсовец.
Поднимаясь по ступенькам на крыльцо, я заметил, как громила забрал у одного из солдат автомат и пошёл вслед за нами. "Ура, клюнули!" - возликовал я. Теперь требовалось реализовать ещё одну мою задумку...
Когда мы впятером вошли в комнату, где всё ещё оставался один из солдат, я повернулся к унтерштурмфюреру и, покосившись на Дымова, попросил:
- Ich mЖchte Sie, dass er nicht anwesend war das GesprДch, bitte. - опять вместо "ихь" у меня получилось шипящее "ишь". Ну что за напасть!
Эсэсовец на мгновение задумался, а затем скомандовал обоим солдатам:
- Ihr beide postiert euch in dem Vorzimmer. Und nehmt ihm mit.. - и показал рукой на Зельца.
Когда солдат подтолкнул Алексея к выходу, тот вздрогнул и удивлённо посмотрел на мен. "Ну же, Лёха, договаривались ведь, что я играю первую скрипку! Что ты телишься?" - однако никакого знака я подать не мог, поскольку оба эсэсмана пристально следили за мной.
Наконец, до Зельца дошло, что пауза несколько подзатянулась, и он понуро вышел в сени.
- Was wollen Sie mitteilen? Und Wer sind Sie? Bitte keine Geschichten Эber die Hilfspolizei erzДhlen!
- Ich bin aus Abwehcommando 1B. - пришлось пустить в ход домашнюю заготовку, удачно вспомнив название подразделения немецкой разведки, имевшее радиопозывной "Сатурн".
Может показаться странным, почему я так распинался перед лейтенантом, но задумка моя была в том, что офицер из СД, а немец был именно оттуда, о чём говорил ромбик с соответствующими литерами на его рукаве, обязан ориентироваться в структуре "соседей".
- Sie sind aber kein Deutscher, - внезапно сказал унтерштурмфюрер.
- Ja, Ich bin Volksdeutscher. Ich brauche einen Dolmetscher
Офицер кивнул и сказал, обращаясь к "горилле":
- Guenther, ruf der Byslov bitte.
Гигант-шарфюрер вышел из комнаты, но в дверном проёме немедленно показался один из солдат с винтовкой наготове.
"Ага, похоже, ты, мужик, клюнул!" - злорадно подумал я и попытался немного раздвинуть границы дозволенного:
- Darf ich setzen?
- Ja, setzen Sie sich hin. - и он, показав мне рукой на стул, обошёл стол вокруг и встал на противоположной стороне.
"Молодец, умный ганс!" - теперь мне, чтобы добраться до эсэсовца пришлось бы перелезать через стол или обходить его, так что у него появлялся запас по времени.
Я сел, незаметно сдвинув стул поближе к столу, и спросил:
- Haben Sie eine Landkarte?
- Ja, - ответил мой собеседник, но в планшет не полез, очевидно, ожидая прихода переводчика.
Ждать пришлось недолго - через пару минут звероподобный унтер вернулся в сопровождении господина Быслова (если я всё правильно понял). Пока они входили и занимали свои места, я исхитрился придвинуться к столу еще сантиметров на пять.
- Nun, Sie behaupten, ein Mitarbeiter der Abwehr zu sein? - спросил унтерштурмфюрер.
- Ja, - ответил я, даже раньше того, как переводчик перевёл вопрос. - Ich bin ein Abwehragent.
- Gut. Warum haben Sie die Polizeiausweis?- и этот вопрос я понял без переводчика, и ответил на него насколько можно быстро (мне требовалось убедить оппонентов, что немецкий я знаю лучше, чем на самом деле!)
- Ich habe der Ausweis als Deckung gekriegt, das ist wohl besser wie sowjetische Pass.
- Was sind Ihr Einsatzgebiet und Ihre Befehle?
И снова я ответил быстрее, чем среагировал переводчик:
- Ich kann auf die Karte zeigen..
Вот теперь эсэсовец полез в планшет за картой, а я смог незаметно дотянуться до своей заначки - "иглы" из штыка, которую я прикрепил снизу к столешнице.
Унтерштурмфюрер расстелил карту на столе и сделал приглашающий жест. Громила Гюнтер, видимо страхуясь от возможных неприятностей, сместился ближе ко мне, причём свой автомат он перевесил за спину. Ход более чем правильный, поскольку таким образом, он убирал оружие из зоны моего доступа, а представить, что такой задохлик как я, может голыми руками справиться с ним, его паранойя не позволяла.
"Ну вот, фигуры расставлены на доске - теперь можно играть! Один против троих - повеселимся, однако!" - с бесшабашной решимостью подумал я.
Теперь оставалось только придумать какой-нибудь трюк, способный повергнуть противника в замешательство. "Думай, думай!" - мысленно подгонял я себя.
- Also, zu welchen Zweck befinden Sie sich in diesem Gebiet?? - в голосе унтерштурмфюрера сквозило раздражение.
"Не отвлекайся, вспоминай! Ну, что это за часть может быть? Так, деревни уничтожают, с партизанами борются... Командиры - из СС, но командуют обычными солдатами, ведь у приехавших на грузовике немцев петлицы обычные пехотные... Неужто айнзацкоманда? Да, точно! Так, кто у нас в Белоруссии резвился? Хоть бы одну зацепку... В Минске с Гиммлером кто будет встречаться? Бах-Залевски и Небе... Небе командовал Айнзацгруппой "Б" А там какие были подразделения? Думай! Думай! Вроде "Б" была единственной Айнзацкомандой в составе которой сразу были зондеркоманды... Ну да! Седьмая, восьмая и девятая... Есть!"
Глубоко вздохнув я спросил:
- Herr UntersturmfЭhrer, und Sie aus der Siebten oder Achten Sonderkommando? - сам не знаю почему, про "девятую" команду я не спросил.
- Wir sind von dem Siebten ... - машинально ответил эсэсовец и перевёл взгляд, как я понял, на громилу.
И в тот же момент я оттолкнулся ногами и начал падать назад вместе со стулом. Спинка стула опёрлась на ноги стоявшего у меня за спиной немца, и он машинально схватился за неё. Я, полулежа на стуле, быстро, но плавно выбросил правую руку, вогнав заточку в средостение "гориллы". Затем резко согнулся в поясе, так, что моё туловище приняло вертикальное положение, и, выдернув за верёвочный хвостик "иглу", метнул её в офицера.
"Не зря я всю прошедшую недели к этим "иголкам" привыкал!" - удовлетворённо подумал я, увидев что увесистая четырёхгранная металка почти полностью вошла в шею эсэсовца в паре сантиметров выше ворота форменной рубашки.
Я соскочил со стула на левую сторону, оказавшись между эсэсовцем-верзилой и замершим в ступоре переводчиком. Ребром левой ладони я рубанул по затылку скрючившегося громилы и напрыгнул на переводчика. Четыре быстрых удара в грудь - и я, придерживая господина Быслова "за манишку", аккуратно сажаю его на пол. После чего успеваю даже поймать за ремень верзилу Гюнтера до того, как он рухнул со стула.
Теперь надо разобраться с солдатами, что сторожат в сенях Дымова. Но, первым делом надо вооружиться. Я подобрал автомат Гюнтера, который оказался бергмановским МП-35, затем быстро обогнул стол и вытащил из кобыры всё ещё хрипевшего унтерштурмфюрера пистолет. "Ого, "Браунинг Хай Пауэр"! Серьёзная машина!" - покойный явно знал толк в короткостволе. Особенно приятным в нашей ситуации становился тринадцатизарядный магазин.
"Интересно, а что это сторожа до сих пор не прибежали? - внезапно пришла мне в голову мысль. - Неужели я так тихо сработал? Хотя, может быть они привычные к тому, что господа офицеры кого-нибудь при разговоре кулаками стимулируют. У покойного Гюнтера телосложениее более чем подходящее."
Я медленно досчитал до десяти. Ничего.
"Как там их зовут? Полтцен, вроде... Ну, начнём, благословясь..." - и, обойдя стол, я встал слева от двери.
- Poltzen, komm hier! Schnelle! - гаркнул я.
Дверь распахнулась и влетевший в комнату солдат споткнулся об аккуратно подставленную мною ногу. Удар солидным деревянным прикладом автомата по затылку, и одним противником стало меньше!
За спиной раздались звуки какой-то непонятной возни. Разворачиваюсь... И на порог комнаты плашмя рушится ещё один немец. Несмотря на удивление я хладнокровно пинаю его в висок. "Мда, а был бы в каске - был бы цел".
- Лёш, это ты его подсёк?
- Да.
- Руки свободны?
- Да.
- Дверь входную запри... - адреналин схлынул, и на меня наваливается вялость.
Присаживаюсь на лавку у стены и плескаю в лицо несколько раз водой из деревянной кадки, стоящей тут же в углу. Хоть дух переведу, пока никто не видит. Насмерть бить людей руками - то ещё развлечение, а я на героя кинобоевика не тяну ни физически, ни, тем более, морально.
Спустя минуту Дымов вошёл в комнату, я как раз шарил рукой в кадушке с водой, пытаясь нащупать спрятанный там "вальтер".
- Лёш, вон того пузанчика свяжи, он живой должен быть. Как справишься - сюда возвращайся, дверь сторожить. А мне подумать надо.
Дымов быстро снял ремень с одного из вырубленных солдат и направился к переводчику.
Я же воспользовался паузой, чтобы хорошенько обмозговать ситуацию.
"Так, мы внутри, вооружены и свободны. Это всё - актив. Вокруг дома десяток солдат и ещё неизвестно, сколько прячутся по кустам и в пустых домах - это пассив... - принялся я, что называется, "подбивать бабки". - Люк рядом - это плюс, но связи с ним нет - это, естественно, минус. Вариантов у нас немного: прорываться с боем или, попробовав обмануть немцев, тишком смыться. Хотелось бы, конечно, и "языка" с собой захватить, но тут не до жиру, самим бы уцелеть".
Алексей как раз закончил с пленным и присел рядом со мной:
- Ну, что надумали, товарищ старший лейтенант?
- Пока ничего, осмотреться надо, - и я направился к окну.
Аккуратно выглянув из-за ситцевой занавесочки в цветочек, я оглядел двор. У ворот стояло четверо немцев и, судя по жестикуляции, вели "разговор за жизнь". Это могло означать как то, что они беспечны и ничего не опасаются, но также и то, что они надеются на сильные внешние посты. Знать бы ещё, что именно... "О, а машины они так никуда не убрали! - отметил я для себя, - и, вполне возможно, что это именно беспечность, могут считать, что раз двоих поймали, остальные сюда не придут. А ведь грузовик в центре села виден издалека, и выдаёт засаду. Ладно, возьму тайм-аут на размышления".
Я отошёл от окна и принялся обыскивать командира эсэсовцев: стащил с него камуфлированную куртку, снял мундир, и выгреб всё из карманов. Немного подумал и надел на себя и китель и куртку. Пришлось в пору. Дымов от двери молча наблюдал за моими манипуляциями.
- Что смотришь? Солдатам по башке ещё по разику дай, а то они с минуты на минуту очухаются. И документы с барахлом забери.
Тут я вспомнил детские годы, когда летом меня иногда отправляли к многочисленным бабушкам в деревню. Я прошёлся по комнате, внимательно разглядывая дощатый потолок. Одно место в дальнем углу показалось мне подозрительным. Принеся стул, я встал на него и, дотянувшись до потолка, сильно ударил по доскам. Одна из них вылетела из пазов, открыв проход на чердак. За несколько секунд я убрал остальные и, подтянувшись, оказался наверху.
Крыша была крыта дранкой, и я без особых проблем проделал в ней отверстие. Соседний дом, в котором располагались немецкие наблюдатели, был как на ладони.
"А вы явно расслабились, парни", - подумал я, заметив в чердачном окне силуэт. Когда мы, лёжа в кустах, наблюдали за деревней, подобной халатности со стороны противника я не заметил. Тут меня осенило! Свесившись в люк, я спросил:
- Зельц, нигде зеркала не видишь?
- Вон, на стенке висит, - последовал ответ.
- Сними и подай сюда. У солдат нашёл чего-нибудь интересного?
- Одна граната, но она непонятная какая-то, я таких никогда не видел.
- И её сюда давай, посмотрю, что это за загадка такая...
Ждать пришлось недолго, сначала в люке появилось небольшое, сантиметров двадцать на пятнадцать зеркало, а когда я забрал его, то Дымов протянул мне небольшой стальной цилиндр, опоясанный металлической лентой с кольцом предохранительной чеки на боку.
- Это М-34, ударного действия. Нечасто встречается, но неплохая, - успокоил я Алексея. - Пока я тут рекогносцировкой заниматься буду, ты бы переоделся что ли? С солдата мундир сними. И ещё... Бугая эсэсовского раздень, и вещи его в узел свяжи - пригодятся... - все эти распоряжения я давал больше для того, чтобы успокоить Дымова да и самого себя. Ну не поддаваться же паническим мыслям вроде "Мы попали!" или "Хрен мы отсюда выберемся!"?
... Взяв в руки зеркало, я подошёл к маленькому слуховому окошку, смотревшему в сторону того леса, где мы распрощались с Люком. Поймав луч солнца, я пустил солнечный зайчик. И ещё. И ещё... Две длинных вспышки... Длинная, короткая, длинная... Три коротких и длинная... Две коротких... короткая, две длинных...
М Ы Ж И В Ы! М Ы Ж И В Ы!
Спустя пару минут в поле я заметил две вспышки!
"Саня тут!" - внутренне возликовал я.
П О Й Д Ё М Н А П Р О Р Ы В П О Д Д Е Р Ж И! - для верности я повторил передачу три раза.
Снова две ответные вспышки.
Время, отпущенное нам, стремительно уходило, а внятного плана у меня всё ещё не было.
"Итак, что мы имеем? Три окна выходят на улицу, где сейчас тусуются человек десять немцев... Одно окошко выходит на другую сторону, во двор, там за забором начинается поле, на котором Люк замаскировался... К югу от нас дом с ЭнПэ, а за ним, метрах в ста, лес, в котором прячется неизвестно сколько немцев. Северное направление - вообще не вариант, там поле и дорога, а до ближайшего укрытия - километра полтора. Мда... Ситуация..."
- Зельц, сколько у нас патронов?
"Если патронов хватит, можно, конечно попробовать немцев перебить... Нет, это из области фантастики, нас двое, ну, с учётом Люка - трое, а их взвод!"
- Больше сотни винтовочных, один магазин к автомату, "вальтер" с двумя магазинами у этого здорового, и ещё одна граната. В сапоге у часового была.
- Угу. Понял. - "Прорыв - точно не вариант".
Я ещё раз обвёл взглядом комнату, подошёл к окну, выходившему во двор.
"А что если..." - прикинул я расстояние до забора и хозпостроек, выстроившихся в ряд вдоль него, потом бросился в "парадную" часть комнаты. Распахнул дверцы небольшой горки. "Нет, не то... Так, а это что за бутыль? Ура! Масло. Подсолнечное".
- Ты чего? - удивился моей порывистости Дымов.
- Придумал, как нам отсюда уйти! - весело ответил я, - Лампу сними!
- Зачем?
Я сделал пару глубоких вдохов и выдохов, успокаиваясь:
- Слушай сюда. Там, сзади есть окно, выходящее во двор. Ты вылезаешь наружу, я передаю тебе "языка", и ты медленно и печально ползёшь с ним к ближайшему сараю. Заползаешь между сараем и забором и ждёшь меня там. Понятно?
Глаза Зельца округлились:
- А вы, то есть ты? Я тебя не брошу!
- Со мной всё будет хорошо, не переживай. Должен же кто-то отступление прикрыть? Так что давай, лампу сними, и керосином пол полей! А потом ещё и маслом из этой бутыли... - тут в одном из ящиков, которые я осматривал во время разговора, заметил две толстенные свечи. - И свечу одну на пол искроши. Керосином вот здесь, у входа плесни. Ну, пойду тонкой работой заниматься!
"Гранаты у нас двух типов: с тёрочным и с ударным взрывателями. Для ловушки обе не подходят... Значит, будем импровизировать..."
Пока голова была занята раздумьями, руки делали свою работу, то есть аккуратно открывали окошко.
"Всё тихо!" - я осторожно выглянул наружу. Старая яблоня очень удачно закрывала заднюю сторону дома от глаз немцев, сидевших на НП, да и заросли крапивы вдоль забора внушали уважение, так что шансы на удачный побег уже не казались мне такими призрачными. Теперь главное - точный расчет по времени. Ну и наглость, конечно...
- Антон, товарищ старший лейтенант, а может ну его, этого немца? - сказал Дымов, когда я вернулся в "переднюю". - Нам бы самим выбраться.
- Это ты прав, пожалуй... Ну, тогда убей его, чтобы не мешался...
Алексей замер, ошарашенный таким предложением.
Если честно, то, невзирая на всё, виденное мной за прошедшие две недели, мысль о спокойном убийстве связанного человека по-прежнему претила моим моральным принципам. Одно дело в бою, или часового там снять, но вот перерезать горло связанному... Увольте!
Тут Дымов мотнул головой, словно человек, решившийся на прыжок в холодную воду, схватил со стола лежавший там немецкий штык и, с перекосившимся лицом бросился к немцу-переводчику, лежащему на полу. Я даже рта не успел открыть, как он всадил клинок в шею пленного! Потом он схватился за голову и сел рядом с убитым.
"Ну я и дурак! У него же сейчас истерика случиться может!"
Я метнулся к кадке с водой и, зачерпнув полный ковшик, подошёл к Лёше:
- На, воды выпей!
Тот вначале промычал что-то невнятное, но потом протянул руку и, схватив ковш, начал жадно пить.
- А я и не знал, что это так тяжело... - произнёс он, допив. - А ты ведь, когда мы только встретились, двоих сразу убил... Всё, я уже очухался!
Я не стал рассказывать Алексею про свои моральные терзания, вот выберемся, тогда в жилетки друг другу и поплачем.
- Лёш, всё будет в порядке. Бери "вальтер" и полезай в окошко, - и я протянул ему лежащий на столе пистолет громилы. - Только не стреляй ни в коем случае, по крайней мере, пока я не скажу. Ну, с богом!
Я помог ему спуститься из окна, передал свёрток с "честно наворованным" и дождался, пока он доползёт до зарослей крапивы.
... - Alarm! Alarm! - заорал я, что было мочи, и два раза выстрелил из маленького "вальтера", в лежавших на полу солдат. Затем бросил пистолет на стол и, подхватив автомат, тщательно прицелился, и дал две очереди по солдатам, стоявшим у ворот. Двое рухнули, а остальные залегли. Тут же входная дверь задрожала от мощного удара. Отложив автомат, я снял с предохранителя маузеровский карабин и выстрелил через дверь. Ответом мне был стон и выкрик "Scheiße!". "Минус три", - удовлетворённо подумал я и снова переключился на автомат.
Два солдата, видимо посчитав, что внимание обороняющихся отвлечено на дверь, побежали от ворот. Одного я снял из автомата, а вот второй проскочил в "мёртвую зону". Лежавшие у ворот немцы открыли частый огонь по окнам. Пришлось броситься на пол. В дверь снова сильно ударили. Я выпустил остаток магазина и отбросил бесполезный пистолет-пулемёт. За дверью уже выли на два голоса. "Порядок!"
Я цапнул со стола карабин и начал отползать вглубь комнаты. У входной двери раздался винтовочный выстрел. Пуля, пробив дверь, попала в горку с посудой, наполнив комнату стеклянным звоном. "Ну, ещё разочек!" - подбодрил я сам себя, привставая на колено.
Один из немцев, приободрённый мощной огневой поддержкой товарищей, встал, собираясь рвануть к дому. Я аккуратно посадил "его на мушку". Выстрел! Немец мешком валится, едва войдя в калитку. "А теперь фейерверк!" - я переместился так, чтобы от окон меня прикрывала печь, и, встав на колени, поджёг кусок бересты, который я пару минут назад взял из кучи растопки именно для этой цели. Дождавшись, когда береста разгорится, бросил её в "переднюю". Досчитав до пяти, выглянул из-за печки - всё в ажуре! Весело выбрасывая колечки копоти, горел керосин, шкворча и разбрасывая огненные капли, занялось масло. Медленно таяли кусочки свечи. "Скоро тут будет жарко!" - подумал я, и тут заметил забытый мной на столе маленький "вальтер". Внезапно мне стало очень жаль этот маленький, ладный пистолет, который и в моё время, пользовался немалой, несмотря на восьмидесятилетний возраст, популярностью. Я уж совсем собрался метнуться к столу, но тут немцы, видимо устав ждать, решили начать игру по-серьёзному!
На окна обрушился настоящий свинцовый ливень, а входную дверь прошила длинная, патронов в двадцать очередь. Рой пуль ударился в горку, добив остатки посуды, а от одной - расселась, звонко тренькнув, поллитровка, стоявшая на верху шкафа. Поток какой-то жидкости заструился по горке, и вся она внезапно окуталась рыжим пламенем! "А вот и керосин, что я не нашёл! - в комнате стало по-настоящему жарко. - Ходу!" - скомандовал я сам себе и рванул к окну.
... Выпрыгнув из окна, я прислушался к тому, как за углом немцы выламывают входную дверь, засунул "браунинг" за ремень, и, достав из-за голенища сапога немецкую "толкушку", в два движения свернул колпачок на конце рукояти. Дернув за шнурок, я отправил гранату в окно и "рыбкой" метнулся к зарослям крапивы. Через несколько секунд в доме рвануло, да так, что по крапиве прошелся поток мелкой стеклянной крошки.
- Scheiße! - услышал я возглас метрах в двадцати от себя, потом там же помянули чёрта, разнообразных свиней и перешли на совсем уж непонятный мне народный фольклор. "Вот и подмога из леса пожаловала! - смекнул я, ужом вворачиваясь поглубже в заросли крапивы. - А ведь выскочи я из дома на минуту позже - точно бы угодил к ним в лапы!"
Пожар, между тем, разгорелся не на шутку. Выбитые взрывом окна открыли путь дополнительному кислороду, и сейчас языки пламени вырывались из окна на метр, не меньше. Трещала, разгораясь, дранка на крыше. "Погостили, пора и честь знать", - пришла мне в голову мысль. Медленно-медленно, по паре сантиметров в минуту я пополз сторону того места, где должен был ждать меня Дымов.