Рыбаков Артём Олегович : другие произведения.

Игрушки 4. Глава 26 и далее

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 4.85*6  Ваша оценка:

  
   Глава 26.
   Деревня Жатомля, Духовщинского района. Смоленская область РСФСР. 23 августа 1941. 4:44.
  
   За последние пару недель Шойбнер как-то свыкся c тяжелой действительностью. Линия фронта стабилизировалась, маршруты, по которым теперь каталась их лёгкая колонна снабжения, более-менее устоялась, и даже появилась возможность организовать вменяемую охрану. Теперь русские уже не решались нападать на возчиков так нагло, как это случалось до того, ограничиваясь одиночными выстрелами издалека. Впрочем, потери всё же были - только за семь предшествующих дней один сослуживец Клауса был убит, а двое ранены. Да шесть лошадей пришлось списать, но никакого сравнения с тем жутким нападением семнадцатого августа. Вот уж где им пришлось несладко - страшно сказать, почти четверть возчиков была убита или ранена, а уцелевших лошадей хватило только для буксировки половины от имевшихся повозок. Те же, кому повезло уцелеть, на всю жизнь запомнили, что такое кинжальный огонь пулемётов. Смешно, но в тот день русский машиненгевер спас ему жизнь, заслонив собой от швала пуль. После боя Клаус насчитал двенадцать пробоин в кожухе ствола и десять - в "теле" пулемёта. Соответственно, поддержать огнём своих ребят он не мог, а вот юркнуть в канаву получилось.
   Однако солдат во всём найдёт положительную сторону, так самому Клаусу не только повезло уцелеть, но даже и в звании вырасти. Теперь рукав его кителя украшал "уголок" гефрайтера, а под началом обретались сразу трое "желторотиков". Жаль только, что из-за потерь в караулы ему приходилось ходить наравне со всеми. Но гауптман ещё два дня назад намекнул, что в самое ближайшее время следует ожидать свежего пополнения. От подобных вестей, потихоньку рассказанных сослуживцам, почти все приободрились, тем более что кроме людей можно было ожидать и поставок лошадей. Недостаток солдат удавалось пока компенсировать пленными русскими, от использования добровольного труда которых не собирался отказываться никто, а вот ремонтёрские вылазки не приводили ни к чему хорошему. То ли большевики ухитрились всё конское поголовье угнать с собой, то ли всех лошадей вымели свои, те, кто пришёл в эти края на пару недель раньше. Даже если и удавалось разыскать на совсем уж глухих хуторах пару коняшек, то внезапно оказывалось, что они переписаны представителями экономического управления и реквизировать их нельзя. Фон Шойбнер слышал, как один из гефрайтеров седьмой танковой, базировавшейся неподалёку, жаловался другому, как им на том же основании запретили разукомплектовывать русскую станцию для обслуживания тракторов.
   "Сегодня нормально выспаться не получится, ребята! - заявил вчера вечером фельдфебель. - Похоже, "ночные бандиты" перепили водки и днём напали на танкистов. Соседям пришлось жарковато, но нападение отбито. Вот только русских, говорят, было сотни три, не меньше. А от них до нас километров пятнадцать, а потому - лопаты в руки и готовить позиции! Шойбнер, на тебе пулемёты!"
   Хорошо ещё, что ночью подремать получалось пока "молодые" сторожили. Впрочем, сейчас, перед рассветом, их навыков оказалось бы недостаточно, к тому же глаза у них явно слипались и Клаус предпочел встать за пулемёт сам. В принципе, сам он страхов фельдфебеля не разделял - от места их базирования до Духовщины, где квартировали штабы корпуса, танковой и двух пехотных дивизий было около часа пешего хода.
   "В конце концов, вряд ли наглость русских так велика, чтобы решиться атаковать тремя сотнями пару тысяч, - подумал он. - А вот то, что завтра придётся снова тащиться с колонной, не выспавшись - хреново. И так глаза как у вампира от постоянного недосыпа, а тут ещё и это!" - Свежеиспечённый гефрайтор оторвался от созерцания щитка трофейного русского пулемёта и, сунув руку за голенище сапога, достал плоскую металлическую фляжку. Торопливо скрутив крышечку, Клаус сделал маленький глоток - пить русское пойло большими у него не получалось - дыхание перехватывало. Фактически у каждого солдата в группе была такая фляжка - только снадобье действовало на всех по-разному, и кто-то пил в конце тяжёлого дня - чтобы расслабиться, а кто-то - как он сам - взбодриться. Правда, настаивать самодельную водку приходилось на настоящем кофе - эрзац из цикория тут помогал мало. Но, опять же, он в службе снабжения работает, так что пока удавалось добывать натуральный продукт без особых проблем.
   После второго глотка по телу разлилось приятное тепло, а глаза перестали слипаться. Клаус слышал, что летчикам выдают специальные таблетки, снимающие усталость и придающие бодрость, но одно дело "рыцари неба", и совсем другое - трудяги-коноводы.
   "С "затычками" что ли поделиться?" - мысль была новой, до сих пор гефрайтер фон Штойбен вниманием новичков не баловал.
   Резкий, но одновременно и глухой удар раздался так внезапно, что Клаус чуть не выронил сосуд со стимулирующим питьём. Потом, спустя несколько тягучих секунд, прозвучал ещё один. Было в этом звуке что-то такое, отчего ему очень захотелось присесть на корточки и, словно маленькому мальчику, испугавшемуся грозы, прикрыть голову руками.
   "Это что же так долбануло-то? - заполошная мысль вытеснила все остальные, а следом за ней, когда испуганное сознание так и не смогло идентифицировать источник и происхождение столь страшного звука, пришла другая: - А если сейчас это будет стрелять по нам?"
   Впрочем, на смену этим двум взрывам (Клаус всё-таки понял, что же такое это было) пришла череда чуть менее мощных, но раздававшихся не точно на юге, а уже на востоке и юго-востоке. То есть примерно там, куда их колонне предстояло завтра везти грузы.
   "Да это же русские пушки! - понял фон Штойбен, во всё учащавшиеся звуки разрывов, практически слившиеся в непрерывный рокот. - Неужели большевики решили пойти в наступление?"
   Потом он вспомнил, что русские и так атаковали позиции их дивизии каждый божий день, и обстрелы тоже случались. С другой стороны, на его памяти это выходил первый раз, когда канонада была так хорошо слышна здесь, в десяти километрах он линии фронта. И сформировавшееся за последний месяц солдатское чувство опасности подсказывало Клаусу, что это совсем неспроста.
  
   ***
  
   Деревня Глубочица, Борисовского района Минской области БССР, 23 августа 1941 года, 6:07.
   Вторые сутки Слава пытался понять, что же происходит? Вместо ожидаемого массового прочёсывания всех окрестных лесов и тотального сжигания деревень (так, по крайней мере, объясняли ему старшие товарищи), немцы вели себя словно испуганные девицы: отдельные мелкие подразделения заполошно пометались по ближайшим окрестностям, а потом всё стихло. Причём, если верить докладам разведки, противник чуть ли не линию укреплений вдоль шоссе возводить начал. Фронтом на север, то есть в сторону того места, где отряд Трошина и базировался.
   "Эх, Нечаева бы сюда сейчас! Вот он бы куда надо пролез и всё вызнал... - командир партизанского отряда досадливо поморщился от одной только мысли о том, что о судьбе разведгруппы до сих пор ничего не известно. - Остальные у меня ребята тоже не промах, но с сержантом их пока ещё сравнивать рано".
   - О чём, брат, страдаешь? - отреагировал на его недовольное сопение комиссар, с комфортом расположившийся на широченной лавке.
   - Понять, Иваныч, хочу, что такое пакостное немчура затевает? По всем прикидкам, уж южный берег Палика они проверить должны были! А там по сю пору даже дозоров их не объявилось.
   - А самолёты? - Белобородько сел, и, достав из нагрудного кармана очки, принялся протирать стёкла мягкой фланелькой. - Вчера с обеда минимум шесть пролётов насчитали. Может, они с воздуха всё как следует рассмотрят, а потом как вжарят!
   - Ну да... - ухмыльнулся в ответ Слава. - Что же они с самолёта-то увидят, когда всё в шалашах и под сетками сидят? - следуя рекомендациям своего бывшего командира, Трошин маскировке позиций отряда от средств воздушной разведки уделял немалое внимание.
   - А дымы?
   - Так в домах готовим-то... А деревня без дымков - это наоборот и есть подозрительное.
   - Ну так чего ж ты как на иголках? - батальонный комиссар с хрустом потянулся.
   - Неспокойно как-то. И Москва молчит...
   _ А что, ты ждал, что с тобой как с любимой тёщей болтать будут? - рассмеялся Валерий Иванович. - Ты не забыл ещё, что "Москва бьёт с носка и слезам не верит"?
   - Так-то оно так, - Слава взял со стола лист карты и принялся складывать его, - но есть у меня ощущение, что наш особист что-то мутит втёмную. Я ребят поспрошал - данный индивид уже четыре шифровки в Центр отправил, нас минуя.
   - Это что же, Мысяев проболтался?
   Удивление в голосе комиссара слышалась так отчётливо, что Трошин поспешил его успокоить.
   - Нет, это по тому, как часто динамо включали. Причём учти, Иваныч, про то, что они могли со своей рации передать, я ни сном, ни духом, потому как она на батареях у них.
   - Я бы на твоём месте сейчас это выкинул из головы, Слава. Нет, не потому, что это не важно, просто всему своё время. Со своей стороны, могу заверить, что тебя, командир, мы всегда поддержим! - комиссар рубанул рукой воздух. - Хоть и знаю я тебя всего ничего, но этот месяц многих лет стоит. Так что не сомневайся.
   - Ладно, проехали, - согласился Трошин. - Ты лучше мне скажи, Иваныч, с чего, по твоему мнению, немцы за нами не бросились? Вроде бы по всем канонам должны были...
   - У тебя это который мост, майор? - поправив очки на переносице, неожиданно спросил Белобородько.
   - Не помню уже, восьмой или девятый.
   - А у мужиков из спецгруппы счёт, наверное, на десятки шёл, так? - жестикулируя, комиссар принялся мерять шагами горницу.
   - Вполне может быть... Ты к чему клонишь-то?
   - К тому, что хорошо они тебя научили, вот к чему. Ты к худшему готовился, как тебя твои учителя и предупреждали. Что сразу по всем направлениям окружать будут, что лес прочёсывать начнут... Вдруг "бац!" - и ничего. А ты уже и отряд из возможной зоны поисков вывел и от преследования отбиваться приготовился. О том, что наша диверсия стала для немцев полной неожиданностью, ты подумал? - палец остановившегося прямо перед ним комиссара уперся в грудь Славы. - А райончик какой мы своей деятельностью охватили, а? Вот и не знают противники наши куды бечь и кого ловить. Как думаешь, у Нечаева получилось?
   - Думаю - да! Не тот он человек, Иваныч, чтобы подвести.
   - Так оно, конечно, так, но и про случайности всякие забывать не следует! - философски заметил Белобородько. - Если враг к нам не пришёл - значит, нам самим к нему идти надо. А сейчас давай, приляжь, - и комиссар мотнул головой в сторону лавки.
   Впрочем, по закону вселенской подлости, стоило Трошину последовать совету старшего товарища и, пару минут повертевшись, провалиться в тяжёлую, вязкую дремоту, как входная дверь скрипнула, впустив кандидата Мысяева.
   - Шшш, - приложил палец к губам Валерий Иванович. - Не буди, только лёг. Что там стряслось?
   - Шифровка из Центра, - покосившись на спящего командира отряда, вполголоса сообщил начальник связи. - В связи с начавшимся наступлением просят активизировать действия на коммуникациях противника.
   - Ага, передам.
   "Думаю, полчаса... Нет, час, это дело потерпит", - подумал политработник, когда связист ушёл, и сложенный вчетверо лист бумаги с сообщением исчез в его нагрудном кармане.
   Проводив посыльного, Белобородько ещё пару минут постоял, бесцельно глядя в заметно посветлевшее окно, потом тяжело вздохнул, уселся за стол и пододвинул к себе чуть теплившуюся керосиновую лампу. Пробормотав, "Посмотрим, посмотрим, чем нас столица-матушка одарила", он извлёк шифровку и, добавив света, принялся разбирать написанный химическим карандашом текст.
   "Собственно, ничего необычного Центр не просит. Изолировать район боевых действий и затруднить переброску подкреплений на северный участок фронта. Всего-то - малость какая! - зло подумал батальонный комиссар. - С отрядом в триста бойцов, без танков, артиллерии и при практически полном отсутствии взрывчатки..."
   Впрочем, вскоре раздражение прошло - чего сердиться на такое далёкое начальство-то, если заведено у нас так - команду дали, а ты хоть в лепёшку расшибись, но сделай? Посидев в задумчивости пару минут, Валерий Иванович подошёл к спящему командиру отряда и достал из командирской сумки карту. На память ему сразу пришёл один из разговоров с командиром спецгруппы: " Лечь костьми поперёк дороги вы всегда успеете, - говорил он тогда. - Важнее и сложнее голову вовремя включить. Один человек с винтовкой колонну машин не остановит, правда? Даже если он стрелок хороший, пальнуть у него получится раза два, а потом или уходить или помирать. А если их пятьдесят, и они через каждые полкилометра сидят? Как, получится у немцев на каждый выстрел реагировать или они плюнут на всё и будут на газ жать, молясь, что, "может, меня лично и пронесёт"?"
   Именно эту схему отряд и применял в начале августа, с поправкой на то, что пятьдесят снайперов у них не было. Но голь, как известно, на выдумки хитра, и в ход шли всякие мелкие пакости - тут пару горстей шипастых скруток из гвоздей на дорогу подбросили, там указатели дорожные местами поменяли. Вот и набегало у немецких снабженцев лишнее времечко: где минута, когда, заслышав выстрел, шофёр головной машины скорость сбросит, где десять - раненого товарища подобрать, а где и полчаса-час - это колесо пробитое поменять, или дорогу назад найти. Первое время так удавалось всю колонну задержать, но потом фашисты, поняв, что неизвестные русские стараются на рожон не лезть, и в открытый бой не вступать, просто оставляли повреждённую машину с небольшой охраной и ехали дальше. Через два дня охрану пришлось увеличить. После того как "нечаевцы" лихим наскоком смели жиденькие посты и растворились в лесу, оставив после себя сгоревший грузовик-пятитонку и трупы восьми солдат. Кроме традиционных оружия и документов, трофеями отряда стали несколько больших катушек телефонного кабеля и десяток полевых телефонных аппаратов, которые сейчас вовсю использовались партизанами для связи между постами и штабом.
   "А если и сейчас нам провернуть что-то подобное? Но сейчас немцы настороже, так что можно даже и не стрелять. Просто обозначить присутствие, а уж там посмотрим, хватит ли смелости у немецких тыловиков посылать колонны туда, где партизаны маячат?"
   - Нас водила молодость в сабельный поход. Нас бросала молодость на кронштадтский лед. Боевые лошади уносили нас. На широкой площади убивали нас... - негромко принялся читать стихи Багрицкого комиссар. Поэзию он любил и частенько, увлёкшись каким-нибудь делом, бормотал про себя особенно полюбившиеся строчки. Ставя на карте остро оточенным карандашом очередную отметку, внезапно он вспомнил, что эти же строчки воспроизвёл старший лейтенант Окунев, когда с месяц назад во время вечерних посиделок у костра сам комиссар рассказывал о своём участии в Гражданской.
  
   ***
  
   Борисов, БССР, 23 августа 1941 года 7:12
  
   - Вот сообщение о потерях в штабных подразделениях базирующихся в Духовщине! - молоденький обер-лейтенант положил на стол перед генералом листок донесения и умчался прочь - работы в штабе Группы Армий "Центр" в это утро хватало...
  
   Когда в три часа ночи начальника штаба разбудил вестовой, доложивший, что противник сильно обстреливает штабы корпуса и дивизий 9-ой армии фон Грайфенберг не поверил. Духовщина располагалась достаточно далеко от линии боевого соприкосновения, а разведка о переброске сверхдальнобойных артсистем не сообщала. После прибытия в штаб оказалось, что ситуация ещё хуже, чем предполагалось - сообщения об обстрелах приходили буквально каждые пять минут, причём во многих сообщалось про "огневой вал". Возникало ощущение, что русские пошли в наступление. Ситуацию осложнял слишком большой разброс точек, где немецкие войска подвергались интенсивному обстрелу. Поверить, что противник, ещё недавно едва удерживавший свои позиции, решился на атаку на таком широком фронте, значило отказать ему хоть в каком-то уме, а от подобной опрометчивости за последний месяц боёв присутствующие генералы отучились. Один из офицеров заявил было, что именно так сделал русский генерал Брусилов в пятнадцатом году, и тогда это привело к прорыву фронта австрийцев, но командующий просто отмахнулся от этого предположения.
   - Это было возможно до появления радио... И, потом - как воевали наши союзники, мы все отлично помним. Лучше постарайтесь определить точку настоящего удара! И дайте мне прямую линию с Готом - нам, возможно, понадобятся его "ролики".
   Все понимали, что хуже всего в сложившейся ситуации было то, что русским удалось каким-то образом уловить тот момент, когда оба ударных "кулака" группы армий оказались направлены в разные стороны. И разделяли эти грозные соединения ни много ни мало - триста километров. Словно опытный борец раскинул свои могучие руки, намереваясь схватить противника, и тут заметил, что тот уже бьёт его в поддых. Таким образом, немецким генералам во главе с фон Клюге предстояло в ближайшее время решить, каким именно приёмом вывернуться из подстроенной противником каверзы: подставить под удар богатырский пресс пехотных дивизий, постараться вернуть одну из "рук", или отпрыгнуть назад? Каждый из вариантов имел свои достоинства и недостатки, которые предстояло тщательнейшим образом взвесить и принять наиболее оптимальное в сложившейся обстановке решение.
   - Из Ельни докладывают, что обстрел всё ещё продолжается! - отрапортовал один из офицеров.
   - Во сколько он начался? - невыспавшийся генерал-фельдмаршал оторвал взгляд от огромной склейки карт.
   - В три сорок восемь, господин фельдмаршал! - доложил штабист, сверившись со своими записями.
   - На час раньше, чем в Духовщине, - заметил фон Тресков. - Но до сих пор продолжается. Неужели они решились срезать Ельнинский выступ?
   - Не думаю, - бросив ещё один взгляд на испещрённую тактическими значками карту, пробормотал командующий группой армий. - Они всего лишь стараются нанести нам максимальные потери, а под Ельней плотность войск самая высокая, так что там их обстрел эффективнее всего. Запросите, какими калибрами ведётся обстрел! Возможно, русские просто продолжают поддерживать видимость артиллерийской подготовки... Итак... - он обвёл своих генералов взглядом, - я обрисую моё видение ситуации, а вы добавите те детали, что я упустил. Начну с севера. Под Великими Луками наши части связаны плотной обороной противника и имеют в своём тылу прорвавшуюся группу вражеской кавалерии, предполагаемой численностью до двух дивизий. При этом один из корпусов Гота, выдвинутый на помощь группе армий "Север" связан фланговым ударом 30-й армии русских. Далее к югу практически по всей линии соприкосновения сегодня утром проведена массированная артиллерийская атака с использованием дальнобойных орудий, в результате которой наши части понесли заметные потери и нарушена связность управления в районе Духовщины.
   - Вчерашнее нападение на тыловые подразделения дивизии Функа вполне можно считать подготовкой к русскому наступлению, - вклинился в речь начальника старший офицер-генштабист.
   - Да, действительно, Тресков, то, что вчера мы посчитали пусть крупной, но обычной диверсионной вылазкой, в свете сегодняшних событий получает другое значение... - он внезапно замолчал и замер, целиком поглощённый своими мыслями. - Они планируют прорываться от Ярцево, обходя Смоленск с севера! Я думаю - в направлении на Рудню, - после длительной паузы заявил он, после чего сделал приглашающий жест, предлагая присутствующим высказаться. Решение все равно принимал он, как старший по званию, но свободный обмен мнениями был в традициях прусской военной школы, равно как и обширная практика штабных игр, позволявшая перебрать в процессе подготовки операций максимально возможное количество вариантов.
   - Что привело вас к таким выводам, господин фельдмаршал? - спросил Грейфенберг, стоявший на другой от Клюге стороне стола.
   - Ханс, у вас не сложилось впечатления, что за последнее время большевики несколько поумнели? У меня тоже. Следовательно, они вполне могли поменять тактику и вместо прямолинейных лобовых атак применить, к примеру, "раздергивание". На мой взгляд, почти все действия последних дней укладываются в подобную схему.
   - А как же перехват корпуса Кунтцена? - спросил кто-то из офицеров.
   - Случайность. - Отрезал фельдмаршал. - Атака пехоты русских должна была поддержать прорыв кавалерийской группы, позволить ей выйти на коммуникации Девятой армии. В этом случае атака через центр имеет солидные шансы на успех и приводит к отсечению всей группировки Штрауса. - указкой фон Клюге показал на карте, где, по его мнению, должен нанести удары противник. - При выходе русских на рубеж Рудни наш левый фланг просто повиснет в воздухе, а разрыв с войсками Лееба будет практически непреодолим. И учтите, господа, дорожная сеть в этом районе развита ещё хуже, чем у Смоленска и на южном фасе. Следовательно, манёвр по рокадным направлениям существенно затруднён и, даже если мы вовремя поймём замысел противника, то перебросить подкрепления попросту не успеем. Поэтому я считаю необходимым в срочном порядке подпереть фронт подвижными частями Гота. Что из резервов мы можем отправить прямо сейчас?
   - К сожалению, данные из фронтовых частей пока крайне неточны, - вздохнул начштаба. - Проводные линии связи повреждены, их сейчас восстанавливают. Имеются также повреждения радиостанций. В частности недоступны отделы связи сто шестьдесят первой и восемьдесят седьмой пехотной дивизий. Связь с ними мы поддерживаем через узел седьмой танковой, после недавнего нападения красных они хоть потеряли примерно половину наличных средств связи, но пару радиостанций дальнего действия сохранить удалось.
   - А полковые станции? - поморщившись, спросил командующий.
   - Нас они, возможно, и принимают, но для передачи мощности явно не хватает. Как-никак двести семьдесят километров по прямой. Есть связь со штабом восьмого корпуса, и они ретранслируют нам сообщения из Духовщины, но эта схема приводит ко вполне объяснимым задержкам, - ответил начальник связи.
   - Господин фельдмаршал, - поднял руку пожилой оберст, - а что мы будем делать с отрядом у озера Палик? Если они в качестве развития новой тактики русских решат атаковать наш штаб могут возникнуть серьёзнейшие проблемы с управлением войсками.
   Клюге побарабанил по столу пальцами левой руки, качнул указку в правой:
   - Что сообщает авиаразведка? - вперив взгляд водянистых, чуть навыкате глаз, в полковника, спросил он.
   - Облёты проводились раз в два часа, господин фельдмаршал. Крупных масс противника замечено не было.
   - А мелкие, стало быть, были?
   - Так точно, господин фельдмаршал! Замечены отдельные группы военнослужащих противника численностью до роты!
   - Вот и отправьте туда полицейских. На фронт мы этих дармоедов всё одно послать не можем, так пусть хотя бы разведку проведут.
   - А что в таком случае мне делать с заявкой контрразведки и службы безопасности на четыре пехотных батальона для поиска русской разведгруппы западнее Могилева? - генерал Шенкендорф, отвечавший за охрану тыла группы армий, был одним из самых старых среди всех присутствующих, отчего мог позволить себе некоторую вольность в общении с Клюге.
   - Вы можете выполнить эту заявку, не отвлекая маршевые и боевые части, Макс?
   - Вполне. Но это займёт на пару дней больше времени.
   - Значит так и поступим! Что у вас? - фельдмаршал повернулся к застывшему в трёх шагах от него обер-лейтенанту с ленточкой Железного креста второго класса. "Из первых, за Польшу, наверное получил", - отметил про себя Клюге, обратив внимание на нестандартную желто-чёрную расцветку - в своё время производители ошиблись с рецептурой краски и ленты очень быстро выцветали.
   - Расшифровка донесения из Духовщины, господин генерал-фельдмаршал! - офицер сделал два чётких шага и протянул документ командующему.
   Пока Клюге читал донесение, все замерли в томительном молчании - логические построения и прикидки - это, безусловно, хорошо, но каждый из офицеров знал, как легко они рассыпаются при столкновении с ежесекундно меняющейся действительностью войны.
   - На стыке пятой и восьмой пехотной противник вклинился в нашу оборону на глубину до пяти километров, - лист с шифровкой упал на карту, а указка, снова очутившаяся в руке "Умного Ханса" провела прямую линию от фронта почти до Духовщины. - Танкисты из седьмой дивизии сообщают, что накапливают силы для совместного с четырнадцатой мотопехотной контрудара и последующего окружения прорвавшейся... Хотя... Какой, к черту накапливают! - генерал-фельдмаршал снова схватил листок с шифровкой. - Грейфенберг! Каково на настоящий момент состояние этих дивизий?
   - Согласно последнему отчёту, полученному нами два дня назад, в седьмой дивизии боеготовы тридцать две "двойки", пятьдесят пять "панцер тридцать восемь" и десять средних танков, - опытному штабисту не нужно было даже заглядывать в бумаги. - В ближайшие пару дней ремонтные подразделения способны вернуть в строй ещё около десяти машин.
   - Великолепно, - желчно пробормотал Клюге. - А какое количество можно уже списать из-за этого обстрела? А сколько "ремонтопригодных" русские захватили, прорвавшись на пять километров? А сколько захватят, когда пройдут ещё пять? Мне кажется, господа, что строить гипотезы лучше имея достоверную информацию. Соедините меня со Штраусом и Готом! После - с Гудерианом и Вайхсом! Фон Тресков! - командующий повернулся к начальнику оперативного отдела, - через полчаса жду от вас доклада о возможности использования железных дорог и трофейного подвижного состава для переброски подкреплений на угрожаемый участок! Вы, Ханс! - настал черед начальника штаба, - максимально быстро предоставьте мне данные обо всех наличных резервах! На настоящий момент это - всё! - и генерал-фельдмаршал направился к столу, где размещались связисты.
  
   ***
   Взгляд со стороны. Тотен.
   Деревня Загатье, Кличевский район Могилёвской области БССР, 23 августа 1941. 9:03
  
   Утренний кофе я, подобно настоящему штабному, потребляю с доставкой в кабинет. Нет, не по причине "обуревания в корягу", а просто командир подкинул столько "непыльной работёнки", что оторваться нет никакой возможности. Нормально читать готичный до невозможности шрифт, который немцы используют в каждом втором документе, умею только я. Вот и читаю. Вслух. Попивая кофеёк, а Зельц записывает. Несмотря на необходимость дальнейшей редактуры, так всё равно быстрее выходит. Пробовали, впрочем, усадить Лёшку за пишущую машинку, но не сложилось - обезьяна быстрее печатает.
   Бросив тоскливый взгляд в окно, допил кофе, и присел рядом со стажёром.
   - "Ведомость вещевого довольствия 14-ой роты, 34-го рабочего батальона"! - с чувством прочитал я шапку очередной бумажки.
   - Это что за полк такой? - негромко спросил Зельц, выводя аккуратные, просто таки девчачьи буковки.
   - Ща узнаем! - для прояснения ситуации пришлось немного напрячься, точнее - отвернувшись, открыть в наладоннике "секретный архив" и быстренько сопоставить имеющиеся обрывки данных с документом. В такие моменты я искренне мечтал о нормальном ноуте. В "пидиашке", что ни говори, функционал явно не тот. - Это РАД, а не полк, - заявил я ему после примерно пятиминутных поисков.
   Больше половины документов из портфеля, стыренного во время бомбёжки у моста, относились не к вермахту, а к этой службе. Видимо мы обнесли одного из офицеров Имперской службы труда. Хотя, насколько я помню, номера на машине были армейские. Но ещё в родном МИИТе повезло мне пообщаться с одним преподавателем на военной кафедре, который, почуяв мой искренний интерес ко всему немецкому, много чего порассказал об этом народе в целом и германских железных дорогах в частности. Было дедушке сто лет в обед, так что он даже успел поучаствовать в послевоенном восстановлении, как на нашей территории, так и на землях бывшего Третьего Рейха. Даже в Саксонии, где прошло моё детство, он ухитрился отметиться. И одна из фраз Андрея Станиславовича сейчас как раз и всплыла в памяти: "Видишь ли, - сказал он мне, - аналогов что РАДу, что Организации Тодта у нас просто подобрать нельзя. Оружие носили, но не военные, по подряду работали - но не гражданские. Представь - только за июль месяц сорок первого сотрудники этих контор сообщили о более чем двух сотнях боёв с нашими окруженцами! А ведь они в атаку не ходили, а всего лишь нашу железку на европейскую колею перешивали".
   "Так! Да ведь он тогда как раз про нынешнее время толковал! А у меня в руках бумага, которую, может быть, после войны наш препод и читал как раз! А что он там про перешивку-то рассказывал? Думай голова, новую шапку куплю! Эх, почему я не на инженера-путейца учился, а на экономиста?! Так бы эти нужные знания не факультативно усваивал, а на обязательной основе... Стоп! Какой АЭс пример эффективности приводил? Шпалы? Точно! Для немцев задача облегчалась тем, что наши шпалы шире, и им нужно всего лишь открепить рельсы и сдвинуть их поближе. Нашим же, когда они шли на запад, приходилось заменять и дерево, поскольку во многих местах противник, исправляя повреждения, из экономии заменяли шпалы на более короткие. И от границы до Минска они дорогу перешили, если склероз до меня не добрался, уже к пятому августа. Но не всю, естественно, а только основную. А до многих второстепенных веток руки вплоть до отступления у них не дошли, так и гоняли трофейные вагоны и паровозы". Уже позднее, читая иностранные материалы по теме приходилось лишь диву даваться той степени восхищения, с какой авторы воспевали трудовой героизм немецких железнодорожников. У меня же в памяти стояли строчки отчётов ремотно-восстановительных бригад времен конрнаступления под Москвой. Там, где немцам надо было раскрепить рельс, подвинуть его, а потом снова закрепить, изредка проводя мелкий ремонт пути, нашим приходилось фактически отстраивать дорогу заново. Долбя промёрзший грунт при минус сорока, собирая рельсы из обрубков длиной по два метра, часто под обстрелом, и, практически всегда - под бомбами. Темпы, конечно, до немецких не дотягивали - где два километра в сутки удавалось сделать, где - пять, а где и восемь...
   Так и объёмы какие. До сих пор сидит в голове задание от Андрея Станиславовича:
   "Ты у нас экономист? Экономист. А вот сосчитай мне потребный наряд сил и средств, а также количество материалов исходя из следующих условий:
   Дано: Участок Западной железной дороги Смоленск -- Шуховцы. Из 166 км главного пути в однопутном исчислении 157 км подорвано, а 6,8 км эвакуировано, не разрушенным осталось 1,6 км. Рельсы подрывались в стыках и посередине или на три части. Во всех стрелочных переводах подорваны остряки, рамные рельсы и крестовины. Разрушения насыпи - 14% от погонной длины. Уничтожено 74% процента искусственных путевых сооружений, включая все крупные. За работу!" - сухо надиктовал подполковник в отставке и положил перед нами брошюру с описанием участка.
   - "Трудовики", да? - легкость, с какой Дымов усваивал информацию, меня иногда удивляла. Док, правда, со свойственной ему циничностью объяснял этот феномен тем, что у нашего боевого товарища "мозги фигнёй не засраны, и кто такие Пэрис Хилтон и Ксюша Собчак, он не знает".
   - Верно, опять они. Близко что-то к фронту оказались...
   - Слушай, а где сейчас линия проходит, как думаешь?
   - Днепр немцам перепрыгнуть удалось, - точных данных для ответа на этот вопрос у меня не было - документы и сведения, почерпнутые из радиоперехватов, давали слишком расплывчатую картину - это верняк. Могилев и Смоленск они взяли. Вязьму с Брянском - точно нет. Где-нибудь по линии Ярцево - Ельня - Рославль...
   - А на юге?
   - Киев пока точно не взяли - ни одного перехвата с упоминанием у нас нет. А уж о таком, сам понимаешь, фрицы трубили бы во весь голос.
   - Вот и здорово! Ну что, дальше переводить будешь?
   - Этот? - я повертел в руках бумажку. - Нет, зачем нам знать, сколько лопат им привезли и сколько кубов леса на изготовление носилок они пустили? С этим можно пока повременить, - и, отложив ведомость в стопку "Разное", я вытянул другую бумагу, не забыв, впрочем, отметить в тетради для сбора разведданных номер радовского батальона, действующего в районе Быхов-Могилёв. Командир уж не знаю, сколько раз повторял, что большинство информации добывается как раз из таких, малозначительных, на первый взгляд, источников. Украсть полный текст не то, что "Барбароссы", а даже боевого приказа на наступление дивизии - огромная удача для разведки! И, по закону вселенской подлости, случается такое, дай бог, раз десять за всю войну. А ведь ещё и свои должны поверить, что это не деза и не подстава немцев! Иногда и меня грызёт червячок сомнений, такой махонький, как в старинном фильме "Дрожь земли". Причём поедает как раз на тему: "А как там, в стольной Москве, наше гонево воспринимают?" Если по некоторым фактам судить, то, безусловно, положительно - как-никак информация, сообщённая нашей группой месяц назад, почти вся нашла подтверждение. Со свежей - понятное дело, сложнее. Правда, командир не обольщался на этот счёт: "Даже если они в отдельную папочку кладут и на семь делят, - заявил он как-то мне, - всё равно. Сообщили мы, что на Киев горные стрелки наступают, а человечек в Москве зарубочку на память сделал. Там ведь не дураки, ох, не дураки сидят! А через неделю или две кого-нибудь из этих ребят в модных кепках в плен возьмут. Вот нам и "плюсик"".
   Ну а для полной достоверности приходится на маленькие хитрости идти, "линкуя" информацию из будущего. И, в силу того, что информация о состоянии дел на южном участке фронта, поступившая от разведчиков, сидящих на центральном, выглядит сомнительно, в ход идут приёмы, скажем так, не совсем честные. То я сочиняю историю про офицера из Второго воздушного флота, то Тошка, как истинный фантазёр, составляет документ из Управления военных перевозок, а то Сергеич стариной тряхнёт, полицейский отчёт фальсифицируя.
   Однако ж скорость, с какой Центр отреагировал на нашу заявку на БШУ, произвела впечатление на всех членов группы без исключения. Саша Фермер чуть в экстаз не впал, Бродяга полдня, улыбаясь, ходил, а новички из местных просто обалдевали, когда до них дошло, на что мы способны. Единственный, кто тогда с идиотической счастливой улыбкой не ходил - это Антон. Но ему можно - он без сознания валялся.
   "О, а ведь радовские документы будем одним пакетом оформлять! - прорвалась сквозь воспоминания здравая идея. - И, тогда в донесение можно "воспоминания о будущем" спокойно вставить. И про темпы замены колеи, и про железнодорожников-прибалтов, в массовом порядке на службу к немцам пошедших. Да и рекомендацию про мины в кусках угля... Хотя нет! Про мины мы уже сообщали... Можно ещё про "клин Шавгулидзе" сообщить или рекомендовать разрушать стрелочные переводы с помощью термитных шашек. Вот только как эскиз передать? А то будет, как вчера с Бродягой - он уже десяток клиньев из дерева успел настрогать, а Фермер их собирался на железку оттащить и установить. Хорошо, что Тоха с обходчиком местным "задружился", а я при его беседе с командованием нашим присутствовал. Деревяшки только на радиусах сработать могут, поскольку в этой диверсионной приспособе есть такая деталь, как стрелочный перевод, как раз и направляющий колёса локомотива в сторону. И сделать этот перевод из елки, или даже дуба нельзя - размочалит в момент. А дядка Кондрат очень вовремя сообщил, что на этом участке с поворотами плохо - дорога почти как стрела прямая. Нет! Надо обязательно напоминалку про железную дорогу в ближайшее сообщение вставить, раз уж мы сами пока на ней "пошалить" не можем!"
   Со двора донеслась громкая команда на немецком, призывающая личный состав построится - если судить по относительно чистому произношению и бодрости голоса, это Антон собирался "садировать" личный состав на предмет физподготовки.
   - Делай как я! Раз! Два! Три! - последовавшие фразы окончательно подтвердили мои подозрения.
   Подойдя к окну я увидел, что наши "молодые" отжимаются, а грозный тренер - вместе с ними. На одной руке.
   Оставалось только печально вздохнуть (завидовать физической форме Окунева в открытую я давно перестал ) и вернуться к переводу...
  
   ***
  
   Из докладной записки 2-го Полевого железнодорожного управления в штаб Группы армий "Центр" от 10 августа 1941 года.
   "... После окончания переформирования основной магистрали Брест-Минск на стандартную колею, возможности грузопотока оцениваются в 18 пар поездов в сутки на начальном этапе и до 40 пар в дальнейшем. Проведена связка с сетью в Прибалтике на рокадном направлении через Молодечно.
   Состояние станционных сооружений и инфраструктуры оценивается как удовлетворительное.
   Однако установлено, что конструкционная прочность верхнего строения пути недостаточна для проведения тяжёлых составов (используются рельсы всего лишь 38 кг/пог.м против принятых в Рейхе в 49 кг/пог.м).
   Зафиксированные конструкционные недостатки:
   1) Недостаточная прочность насыпей на большинстве направлений.
   2) Использование шпал без пропитки и усилений, зачастую из низкосортной древесины.
   2) Частота укладки шпал составляет 1440 штук на километр, в то время как на немецких железных дорогах принят норматив в 1600 шпал на километр. Исключением являются железные дороги на территории бывших Эстонии и Латвии, где применяется укладка 1500 шпал на погонный километр пути.
   3) Крепление рельс к шпалам по советским стандартам осуществляется напрямую костылями, в то время как немецкая система предполагает использование шайб-проставок, обеспечивающих дополнительную фиксацию рельса на шпале.
   4) Крайне редкое использование стяжек между шпалами.
   Полное исправление указанных недостатков требует не только дополнительного времени, но и повышенного расхода материалов, обеспечение наличия которых приведёт к дополнительным задержкам.
   Следует обратить также внимание, что в русской железнодорожной практике прянято гораздо большее расстояние, проходимое локомотивами между бункеровками, отчего многие германские паровозы просто могут не преодолеть отдельные перегоны. Эта ситуация вкупе с низким качеством применяемого Советами на железной дороге угля может привести к весьма неприятным последствиям.
   Вследствие вышеуказанных причин, для обеспечения требуемого уровня поставок в войска в ближайшие месяцы работы по кардинальной реконструкции дорожного полотна проводиться не будут.
   На второстепенных направлениях предполагается использование подвижного состава, захваченного у противника, а также строительство узкоколейных полевых железных дорог."
  
   ***
  
   Утречко, несмотря на вынужденный недосып, получилось на удивление бодрым. Даже ерзанье на спальнике заняло вместо обычных пары минут секунд тридцать. Понять, стали ли причиной такого, скажем честно, необычного для меня поведения, яркие солнечные лучи, бьющие в окно, или это просто организм уже более-менее восстановился после ранений, я не мог. Но до самокопания и психоанализа ли, если настроение отличное, а энергия брызжет через край?
   Бодренько скатившись по лестнице, я отправился во двор, где принялся за водные процедуры. Хорошее настроение не испортила даже необходимость орудовать одной рукой, впрочем, после перехода с пасты на порошок задача не усложнилась ни разу. Что из тюбика пасту выдавливать, что жестянку открывать - одной рукой это делать одинаково неудобно. После рекомендованных Доком действий, я ополоснулся из бочки и, промокнув висящим на шее полотенцем лицо, огляделся.
   Народ уже, по большей части, был на ногах, но на прием пищи я не опоздал, поскольку Емельян только начинал шаманить у очага.
   "Странно, уже половина десятого, а утренний приём пищи у нас обычно в восемь. К тому же многие до сих пор не по форме одеты, а это значит только одно - Саня решил по непонятной мне пока причине дать народу побездельничать, и подъём случился гораздо позже, чем обычно".
   Словно в подтверждение этим мыслям на школьное крыльцо, позёвывая, вышел командир. С хрустом потянувшись, он обратил свой начальственный взор на меня, пару секунд подумал, а затем поманил к себе. До громогласных криков в присутствии посторонних Шура никогда не опускался. А причина одна - немецкий пока давался ему не очень, а нарушать конспирацию он себе не позволял. С другой стороны я, если бы пришлось подползать и разведывать, наши "неполиткорректные" разговоры на русском засёк с полпинка. Но береглись мы сейчас не от лазутчиков, а от вероятного появления полицейских, квартирьеров и прочего тылового немецкого люда, небезосновательно рассчитывая, что всё, что меньше взвода - для нас не проблема, а роту или, тем более, батальон мы засечём ещё на подходах и успеем сделать ноги.
   - Доброе! - негромко поздоровался я.
   - И тебе тем же концом по тому же месту... Слушай, не в службу, а в дружбу... Погоняй ребят на физо. Самому скакать не надо! - стоило мне скосить глаза на прибинтованную к телу левую руку, добавил командир. - Просто погоняй, не особо зверствуя...
   - А сам чего?
   - Железку со Старым смотреть пойдём. А ночью поспать не получилось совсем.
   - Ходили куда? - светским тоном осведомился я.
   - Ага, маляву в Центр отбивали.
   - Далеко ходили? - в том, что для передачи Саши покидали расположение, никаких сомнений не было - не тот у людей опыт, чтобы базу так нагло перед немцами палить.
   - Аж в Запоточье, - чуть не вывихнув зевком челюсть, ответил Куропаткин. - Двадцать кэмэ ночью по буеракам на мотоцикле.
   - Ну и как прошло?
   - Прошло-то нормально, только спать хочу как из пушки. А Сергеич вообще в нирване сейчас. Так что давай, возьми на себя гарнизон на ближайшие... - он бросил взгляд на часы, - три часа. Потом Алик тебя сменит, он пока с бумажками.
   - Гарнизон так гарнизон.
   Набрав воздуху побольше, я скомандовал строиться в шеренгу, после чего принялся "садировать" народ.
   Начали, как водится, с отжиманий - очень я это упражнение люблю и уважаю. При должной фантазии работает почти на все группы мышц, нагрузка легко дозируется. Мечта, а не упражнение! И, самое главное - никакого оборудования не надо...
   - Ein! Zwei! Drei! - начал я отсчёт.
   Ребята, правда, поначалу моего энтузиазма не поддержали - "жали" кто в лес, кто по дрова и без огонька.
   - Зельц, ты отжимание делаешь или пытаешься вступить в противоестественную связь с матушкой-Землёй? - для начала я попытался применить методы вокально-сатирические. Я всё понимаю, спал Лешка часа три, но я-то не больше... - Таз не проваливай! Спину прямо держи! Приходько, счёт!
   - Vier! FЭnf! Sechs! - послушно подхватил авиационный медик.
   - Что, что? Говори громче, если имеешь, что сказать! - я остановился точно перед милиционером. - А то ишь, взял моду на старушечью манеру под нос бормотать! - Дымов действительно что-то буркнул себе под нос, но видно забыл, насколько хорошо у меня обычно получается контролировать всё, происходящее в зале. Тренировки с личным составом мне давненько не доводилось проводить, но ведь и во время индивидуальных занятии я ему спуску не давал, чего он возбух-то?
   - Я говорю, сам бы попробовал поскакать после трёх часов сна, - возмутился "стажёр" уже громче.
   "Ну, совсем малыш наш нюх потерял! - судя по хмыку, донёсшемуся с точки, где качал мускулатуру Мишка Соколов, так оценивал ситуацию не я один. - Всё-таки опять придётся ставить Зельца на место... Видать, не понял ночью ничего. Тут мы слегка сами виноваты. Сергеич попросил на время его недомогания взять шефство над перспективным товарищем, мы все согласились, а мальчик с чего-то подумал, что он особенный и сам чёрт ему не брат теперь! Поэтому, несмотря на искреннюю симпатию, приходится его регулярно "застраивать"".
   - Лёшенька, дорогой! - как можно ласковее и вкрадчивее обратился я к нарушителю спокойствия. - А ты не напомнишь мне, с кем и когда ты в расположение вернулся? А?
   Задав вопрос, я немедленно, хоть и с некоторыми проблемами, принял упор лёжа и пять раз отжался на здоровой руке:
   - Вспомнил? - поднявшись, я отряхнул колени. - Товарищ военврач, а что это я счёта не слышу?
   - Neun! Zehn! - немедленно откликнулся Семён.
   И в ту же минуту воспитательно-тренировочный процесс был нарушен громким гудком, донёсшимся откуда-то с северо-запада.
   Может, я и калечный, но скорость реакции никуда не девалась:
   - Мишка, заводи мотоцикл! Остальным - одеваться! - Какой бы это поезд ни был, и что бы он ни вёз - на полустанке он обязательно остановится. Алик нам, привыкшим к электрофицированным дорогам, специально лекцию прочитал. До того момента все эти паровозные дела были для большинства из команды тёмным лесом - слово "разъезд" у меня, к примеру, ассоциировался лишь в составе фразы "разъезд Дубосеково", у которого сражались "Двадцать восемь панфиловцев", а совсем не со "специальным пунктом на однопутной железной дороге для пропуска встречных и попутных поездов". И из объяснений Тотена выходило, что эти остановки не просто так по глухим углам разбросаны, а для дозаправки паровозов, причём не только углём или дровами, но и водой. Оттого на каждой уважающей себя станции водокачка стоит.
   А если поезд в Милом остановится, неплохо бы нам быть готовыми. Паровозный гудок - штука, конечно, мощная, но если мы его так отчётливо услышали, значит состав уже близко - километрах в двух-трёх. Не знаю, с какой скоростью поезда в этом времени ходят, но даже если он ползёт еле-еле, то времени у нас практически нет.
   - Toten, komm zu mir! - заорал я во всю глотку.
   Впрочем, подгонять Алика нужды не было - он сам прокачал ситуацию, и, уже через пару минут выскочил во двор, на ходу подпоясываясь ремнём.
   - На, я для тебя прихватил! - подбежав, он протянул мне рацию, изящно упакованную в сшитый Несвидовым брезентовый чехол. Во время "маскарадов" мы пользовались такими - уж больно вызывающе смотрелись "штатные" подсумки из кордуры на фоне всей остальной амуниции.
   - Поехали! - на правах старщего по званию, как-никак обер-лейтенантские погоны на плечах, я залез в коляску.
   - Антон, фуражка! - Приходько успел перехватить нас буквально за секунду до того, как мы тронулись.
   "Надо же, как быстро сообразил! А я - растяпа растяпистая!"
   - Спасибо! Командиру доложи! Мы - на связи...
   Стрекоча мотором и поднимая клубы пыли, наш тарантас заскакал по ухабам деревенской улицы.
   - Ты чего автомат не взял?
   Вместо ответа Тотен показал на закреплённый на коляске прямо передо мной "эмпешник"
   В суматохе просто из головы вылетело, что с нашим избытком трофейного оружия, с некоторого момента в каждой машине был заныкан серьёзный ствол.
   Доехали быстро - когда я скомандовал Соколову остановиться у поворота, ведущего к станции, султан дыма как раз поравнялся с семафором.
   - Давай мотик в кусты, и догоняй! - Мы с Тотеном зашагали через негустой в этом месте подлесок к опушке. Я помнил, что там была парочка замечательных деревьев, с которых вся станция была как на ладони.
   - Включись! - напомнил мне Алик.
   Вытащив из чехла гарнитуру, я, повозившись немного с фуражкой (пришлось из-за нехватки "рабочих" рук её даже на ветку дерева повесить), водрузил обруч с наушником на голову и нацепил кольцо тангенты на палец левой руки. Хоть и зафиксирована она, но пальцы свободно шевелятся. Включаем...
   - Раз, раз... Как слышно? Приём?
   Вместо ответа Тотен показал большой палец.
   Даже с одной рукой забраться на эту сосну не составляло особого труда - раздвоенная, с мощными ветвями, вытянутыми в направлении опушки и, соответственно, станции. Да ещё и Алик меня подсадил... Карабкаться на самую верхотуру не стали, благо и с этой высоты все, происходившее на станции, видно замечательно. Поезд, пока мы изображали из себя бандерлогов, проехал, наконец, въездную стрелку и остановился у покосившегося пакгауза, по-прежнему выбрасывая в воздух высокий столб дыма и пара.
   "Паровоз, тендер, два пассажирских вагона, четыре платформы, груженные рельсами, платформа с краном-дерриком, две "теплушки" - очень похоже на ремонтный поезд... Интересно, а солдат на нём много приехало?"
   - Ремонтники, - словно отзвук моих собственных мыслей прошелестел в ухе голос Тотена
   - Я уже догадался. Немцев много? - биноклем я воспользоваться не мог, а потому Зорким Глазом работал сейчас мой друг.
   - Пока пятерых насчитал, - последовал ответ. - Они на той стороне с Кондратом беседуют.
   - Офицеры?
   - Хрен разберёшь - дым мешает. Геноссен точно за паровозом стоят.
   - Слушай, а ведь это хорошо, что мы рельсы тут не сковырнули, как собирались! - озвучил я внезапно пришедшую мысль. - А то бы эти слесаря надолго тут застряли.
   - Точно, - согласился Алик. - А такой бригаде сдвинутые рельсы починить - на полчаса работы.
   - Арт Фермеру! - жестко встрял в нашу беседу командир.
   - В канале.
   - Доложи обстановку!
   Выслушав мой доклад, командир взял тайм-аут, длившийся, впрочем, едва пару минут:
   - Продолжайте наблюдение и не дергайтесь! - сообщил он нам.
   Дёргаться мы не собирались, но вместо пререканий Алик просто ответил:
   - Вас понял. Отбой.
   - Тотен, - я тронул его за ногу, - а ты, часом, не в курсе, можно ли паровозу хоть какой вред из автомата нанести? Ну, кроме как машиниста завалить.
   - Из автомата? Не, не выйдет. Котел - штука хрупкая, но там столько стали снаружи, что фиг пробьёшь.
   - А из ДШК? - "заострил" я, вспомнив про нашу "тяжёлую артиллерию"
   - Как два пальца! Но я бы не стал - шуму больше, чем пользы.
   - С чего так?
   - Так это же рембригада! - словно подобного объяснения было более чем достаточно, заявил Алик, свесившись в мою сторону.
   - И что?
   - Они по итогам рейса отчёт должны написать - это раз. Ценного этот поезд ничего не везёт - это два. Ну а в третьих - мы запалимся. Всосал?
   - Угу - и мы продолжили наблюдение.
   Валандались немцы ещё тридцать семь минут, впрочем, без особой суеты - максимум, отлить пару раз отходили. Потом паровоз огласил окрестности пронзительным гудком и поезд отбыл.
   Естественно, я тут же связался с командиром и поставил его в известность, на что Саша распорядился пока никуда не уходить и дождаться его. Явно мы нанесём визит обходчику.
   Для начала, мы с Аликом спустились с дерева - ветки хороши лишь во время "работы", а так что я, что он, предпочитаем твёрдую землю.
   - Слушай, ты спец всё-таки... - обратился я к другу после того как немного размял затёкшие ноги. - Что делать-то будем?
   - В каком смысле?
   - Ну, откроют движение, на станции от солдат не продохнуть будет и всё такое...
   - А за каким полосатым им тут большой гарнизон ставить? Здесь же в округе ничего нет, окромя леса, болот и, соответственно - торфа.
   - Ну... - я почесал кончик носа, - это тоже ресурсы.
   - Не такие уж важные, чтобы ради них прям сейчас огород городить. Пошли, истребитель там, небось, извёлся, - напомнил он мне о Приходько, чьей задачей была охрана подходов.
   Разыскав военврача, мы совместными (если быть честным, то они, без моей помощи) усилиями вытолкали трёхколёсного боевого коня на дорогу, и занялись любимым занятием всех солдат - бездельем. Курил из всей честной компании только я, и пришлось немного отойти. Сигарета как раз закончилась, как вдалеке, у поворота дороги, я разглядел высокую фигуру командира.
   - Кончай базар, начальство на подходе! - ребята развалились на мотоцикле и заметить Сашу не могли.
   - А что мотора не слышно? - Семён спустил ноги с руля, и принял вертикальное положение.
   - Пешочком что ли? - Тотен приподнялся в коляске.
   - Ага, как в песне: "По военной дороге шли Мересьева ноги, а за ними шестнадцать врачей..." - пропел я хулиганскую детскую пародию, машинально приводя себя в порядок. Друзья мы или не друзья, но мы боевое подразделение, и Саня за внешним видом личного состава следил внимательно. Что было, по честному, не очень трудно - все люди в группе взрослые и в чуханстве никогда замечены не были.
   - Что?! - глаза Приходько округлились. - Это что за песня?
   - Так, шутка, - я спохватился, только сейчас вспомнив, что ни Маресьев не сбит, ни, конечно, Борис Полевой ещё не написал свою книгу. - "По военной дороге шёл в борьбе и тревоге боевой восемнадцатый год!" - и никак иначе.
   - Не, а честно? Кто такой этот Мересьев? - Тотен за спиной у военврача покрутил пальцем у виска и выразительно посмотрел на меня, мол, как выкручиваться будешь, акын хренов?
   - Да, это один мой знакомый лётчик. Истребитель, кстати, - со скучающим видом принялся я, как говорят в этом времени, "заливать". - Он ногу как-то подвернул на танцах, с полётов его сняли, ну и ребята дразнилку такую придумали.
   - Ой, свистишь! - недоверчиво покачал головой Семён.
   - То есть? - я попробовал изобразить благородное возмущение.
   - Про ребят свистишь... Ты сам, небось, и придумал! - припечатал лётчик. - Язык у тебя иной раз под шило заточен, старлей!
   "Твою ж мать! Сколько раз самому себе напоминал о необходимости фильтровать базар, так нет же - стоит только немного расслабиться, как перлы так с языка и сыплются! Срочно надо степлер найти - может, хоть тогда не буду так прокалываться... Да нет! Это от того, что ребят этих я уже давно за своих держу! Пусть не таких родных и близких, как сокомандники, но необходимость шифроваться от тех с кем не только в бою, но и в плену побывал, откровенно вымораживает!"
   Подошедший Фермер и не догадывался, от каких изощрённых рефлексий он отвлёк друга и подчиненного!
   ***
   Дом Правительства, Площадь Ленина, Минск, БССР. 23 августа 1941, 10:00.
  
   "Кто рано встаёт, тому Бог подаёт!" - всю свою жизнь Артур жил по этому принципу. И не важно, сидел ли он полночи в засаде, будучи простым полицейским инспектором, или корпел над книгами в бытность свою гимназистом, его рабочий день всегда начинался в восемь утра. Сегодня, он уже успел просмотреть все сводки, поступившие за ночь, и сейчас приготовился слушать доклад командира одной из специальных команд.
   - Перед тем, как вы начнёте, инспектор, - подчинённых Небе предпочитал называть полицейскими званиями. Некоторые недоброжелатели видели в этом своеобразную фронду, но сам начальник криминальной полиции Рейха обычно отговаривался силой привычки, мол, семь последних лет пока не могут перевесить двадцать предыдущих, - скажите, сопротивление местного населения растёт?
   - Никак нет, господин генерал! В целом население ведёт себя спокойно. Если, конечно, его не баламутят сторонники коммунистов, господин генерал.
   - Это ваши личные наблюдения?
   - Совершенно верно.
   - А что мне прикажете делать с этим? - на столе появилась внушительная пачка листов. - Жалоба от связистов в связи с уничтожением... - Небе вчитался, - тысячи шестисот метров телефонных проводов и семидесяти трёх телеграфных столбов! - лист заскользил по столу к инспектору. - Заявление от транспортного управления группы армий! Больше двух тысяч повреждений покрышек автотранспорта на дорогах! Обстрелы! Поджоги! Убийства! - с каждым словом генерал полиции кидал в сторону офицера очередную бумагу. - А у вас всё спокойно! Вы должны не только выполнять специальный приказ, но и вести нор-маль-ну-ю полицейскую работу! Вы хоть одного осведомителя завербовали, позвольте полюбопытствовать?
   - Господин генерал! - побледнел полицейский. - В зоне действия моей группы ничего подобного не происходило... - он замолчал, повинуясь раздражённому жесту Небе.
   - Естественно не происходило! Судя по вашему рапорту, вы из населённых пунктов и не выбирались. Вы что же, думаете, враги сами к вам выйдут?! Я вам потому про осведомителей и напоминаю - у каждого врага Рейха есть семья, члены которой с большой долей вероятности окажутся пособниками коммунистов. На время я отменяю инструкции по борьбе с евреями. Есть другой противник.
   В дверь заглянул адъютант:
   - Господин генерал, срочное донесение из центра радиоперехвата!
   - Давай!
   - Его с нарочным доставили.
   - Ну так зови!
   Штурмбаннфюрер отошел в сторону, и в кабинет вошёл пожилой вахмистр:
   - Что у вас стряслось.
   - "Русский пулемётчик" снова вошёл в эфир, господин генерал.
   - Когда?! - буквально вскочив из кресла, спросил Небе.
   В таком поведении генерала не было ничего необычного. По крайней мере, для адъютанта и связиста - такое прозвище получил неизвестный русский радист после знаменитой трёхчасовой передачи. После неоднократного прослушивания записи того сеанса один из радистов сказал:
   - Строчит, как из пулемёта! - имея в виду одну из характерных особенностей, подмеченных после и другими специалистами - равномерность передачи и скорость, которая практически не снижалась на протяжении всего сеанса. Эти подробности Артур запомнил хорошо ещё и из-за того, что два раза, когда служба перехвата действовала достаточно оперативно, и на место выхода этого передатчика высылалась оперативная группа, она попадала в засаду. Тут на память бригадефюреру пришёл недавний разгром полицейской роты, во время которой погиб Бойке, и слова одного из связистов: "Очень похоже на "Русского пулемётчика", но есть небольшие отличия в почерке и станция другая".
   - Сегодня рано утром. Из лесного массива северо-западнее Могилёва. Точнее место определить не удалось, господин генерал. Примерно тогда же русские начали наступление, и было не до пеленгации - в эфире такой хаос был.
   - Текст?
   - Отдали дешифровщикам тридцать минут назад.
   - Мустер, идите за мной! - отрывисто бросил командиру опергруппы Небе и устремился к висевшей на стене карте. - Посмотрите! Здесь этот "пулемётчик" был четыре дня назад, - палец генерала полиции уперся в синий флажок, воткнутый в неё чуть севернее Бобруйска. - Отсюда, - палец заскользил вдоль шоссе "Могилев-Бобруйск" к следующему флажку, - была странная передача открытым текстом. И вот теперь у нас новая точка! Что вы на это скажете, инспектор?
   - Основная база у них где-то вот здесь! - встав рядом с начальником, криминальинспектор обвел Кличев.
   - На чём базируется ваше предположение? - Артур повернулся к подчинённому.
   - Возможно, господин генерал, они связаны с местным подпольем, а встречаться в городе удобнее, меньше внимания привлекается.
   - Мустер, иногда вы меня просто поражаете! В этой стране незаметно встречаться они могут где угодно! - Небе хлопнул ладонью по карте. - Какова площадь этого леса, а?
   - Не могу знать, господин генерал!
   - Примерно пятьдесят на сто километров, то есть пять тысяч квадратных километров, криминальинспектор! - яду в голосе бригадефюрера хватило бы на сто кобр. - А сколько здесь, нет, не сыщиков, просто немецких солдат, знаете?
   - Никак нет!
   - А вы вообще, что-нибудь знаете? Это ведь зона ответственности нашей команды! Ладно, просвещу вас - в этом районе по данным на вчерашний день присутствуют тысяча четырнадцать военнослужащих германской армии и шестьсот сорок членов вспомогательных служб. Добавьте к этому триста сорок семь сотрудников местной полиции и лояльных к нам участников отрядов местной самообороны. Итого - четыре десятых человека на квадратный километр! Неплохо, да? И не следует забывать о том, что большинство из упомянутых мной людей сосредоточены в городах, а наши местные помощники есть едва ли в каждой пятой деревне. Посему вы сейчас берёте свою команду, две роты девятого моторизованного батальона полиции, и две машины пеленгации, и направляетесь в Кличев. Даю вам два дня на освоение на новом месте. Не забудьте про осведомителей.
   - Слушаюсь, господин генерал! - несмотря на бодрый ответ, выглядел криминальинспектор Мустер подавленным.
   - Кстати, Мустер, - окликнул генерал уже выходящего полицейского, - в тех местах тоже хватает жидовских деревень, так что специальные мероприятия вы сможете проводить и там.
  
   Из письма княжны Марии Илларионовны Васильчиковой из Берлина брату Джорджи в Рим, 1 июля 1941 года:
   "... Только что с Восточного фронта появился Бурхард Прусский. Он отозван, потому что он "из королевских". Он рассказывает, что там царит абсолютный ужас. Почти не берут пленных ни с той, ни с другой стороны. Русские дерутся не как солдаты, а как преступники, подымая руки вверх, делая вид, что сдаются, и когда немцы приближаются вплотную, открывают по ним огонь в упор; они даже стреляют в спину немецких санитаров, присматривающих за их же ранеными. Но они очень храбры, и везде идут тяжелые бои. Там сейчас все три брата Клари. Бедные родители!
   Встретила сестер Вреде, которые только что узнали, что их брат Эдди убит. Ему было только двадцать лет, и он был всегда душой общества. Вообще-то потери на этот раз во многом превосходят потери предыдущих кампаний. И все же немцы успешно продвигаются, как этого можно было ожидать... "
  
  
  
   Глава 27.
   Разъезд Милое, Кличевский район Могилёвской области БССР, 23 августа 1941. 10:03
   Разговор с обходчиком радости нам не принёс - мало того, что немцы обещали регулярный осмотр путей, так ещё и Тотен оказался прав по поводу неподходящего профиля дороги. То есть для строителей-то в своё время всё устроилось просто замечательно - ни особых перепадов высот, ни крутых поворотов на этой ветке не было. Но диверсантам-то другое нужно! И некоторое количество мостов ситуацию нисколько не улучшало - взрывчатки у нас оставалось с гулькин нос, а руками такую штуку как железнодорожный мост не очень и сломаешь.
   - Получается, ребята, что на этом фронте мы особо выступить не можем, - задумчиво сказал Саша, а я покосился на сидевшего напротив нас Кондрата. Очень интересно мне было, как он прореагирует. Несмотря на то, что он меня официально простил и сотрудничал с "органами разведки" со всем прилежанием, всё-таки сейчас мы планировали устроить бяку на участке, за который он нёс личную ответственность. А ну, как немцы его расстреляют после наших безобразий?
   Понятно, что после многих наших "проказ" у местных жителей возникали проблемы, но одно дело - какие-то абстрактные селяне, и совсем другое - те, кого ты знаешь сам. Это свойство психики такое... По крайней мере, моей - точно. Я тех, с кем познакомился, воспринимаю немного не так, и смерть прибитого колышками к стене деда комсомолки Лиды воспринимал куда острее, чем тех, кого мы нашли в колодце в Налибоках. Наверное, я тогда поэтому и полез полицаев добивать, не обращая внимания на простреленную ляжку и усталость.
   Однако никаких терзаний на лице обходчика засечь не удалось, наоборот он улыбнулся, потер шею и заявил:
   - Так может у меня есть, чем помочь Красной Армии, товарищи командиры?
   - Излагайте, Кондрат Васильевич, - Саша, когда нужно, может быть неимоверно политесным.
   - Так полигон же здесь до войны был! Для пушек. К северу от Друти.
   - Для пушек? - недоверчиво переспросил наш командир.
   - Ну да. И для тяжёлых тоже, таких - на гусеницах, как трактора.
   - Ёпрст! - единственное, чем я смог прокомментировать эту новость.
   - Знаешь, про что Василич говорит, - развернулся ко мне Фермер.
   - Ну, дык... - от неожиданности обычное моё красноречие куда-то подевалось.
   - А яснее?
   - На гусеничном лафете только две артсистемы знаю - Бр-два и Б-четыре.
   - Что за звери?
   - Первая - шестидюймовка большой мощности. Снаряд под полцентнера. Вторая - ещё лучше. Гаубица особой мощности. Калибр - двести три миллиметра.
   - ОФС, небось, под сотню весит? - "врубился" Саня.
   - Где-то так... - я совсем было собрался добавить, что эти орудия он мог видеть во дворе Центрального музея Вооружённых сил, но вовремя одёрнул себя.
   - Зашибись! - Фермер немедленно полез в сумку за картой. - Покажите, Кондрат Васильевич, где эта самая Друть?
   - А чего показывать-то? Тут и десяти вёрст не будет. Прям по рельсам и придёте, ежели в сторону Могилёва потопаете. А там точнёхонько на север ещё километра три. Только вот точно, насчёт снарядов не скажу, сами понимаете. Может, когда с немчурой у Могилёва бились, всё и вывезли.
   - Ну, это мы будем посмотреть... Кто там и чего вывез... - пробормотал Саша, было похоже, он уже вовсю обкатывает в голове варианты похода за взрывчаткой.
   - А что вы, товарищ, можете нам по поводу инфраструктуры сказать? - решил заполнить паузу Алик.
   - В каком смысле, товарищ командир? - вместо ответа переспросил обходчик, видимо, с "инфраструктурой" Тотен слегка перемудрил.
   - Где и чем мы ещё можем немцам подгадить, - пришлось перевести на "рабоче-крестьянский".
   - А... Вы, товарищи, как паровоз устроен, знаете?
   - В общих чертах... - тактично признался я в "технической безграмотности". - Тендер от котла отличим, но это, наверное, всё.
   - Паровоз, товарищи, машина хоть и могучая, но нежная, как барышня, - улыбнувшись, сообщил нам Кондрат Васильевич. - Вот, возьмём для примера... - он поскрёб пятернёй в затылке, - да самое начало - как пары развести.
   - А что тут сложного? Накидал угольку и поджог! - на мой взгляд, процесс выглядел примерно так.
   - Щаз! - усмехнулся железнодорожник. - Так он и загорелся! Сначала котел до половины водой заполнить надобно, иначе он медленно прогреваться будет. Потом на колосники растопочку положить - щепочки, бересту там. Потом дровишки, потому как от растопки уголёк хрен зажжёшь. А уж когда разгорится - тогда и кидать можно, но аккуратно, чтоб пламя не завалить. Часика три-четыре покидашь - вот тебе и пар!
   - Сколько? - не поверил я своим ушам. "Три часа только чтобы завестись - это же поседеть можно, пока поедешь!"
   - Не, в депо, под вентилятором и когда к котлу насос подключён - тогда, конечно, быстрее. Часа за полтора можно управиться. Или там сразу если пар с другой машины подавать... Так что, ежели котёл погасите - возни много будет.
   - А если взрыв в топке устроить? - я вспомнил про партизанские мины, которые маскировали под куски угля.
   - У-у-у, товарищ командир, - покачал головой Кондрат, - мороки столько! И ремонт и переборка... После этого разведение паров игрушками дитячими покажется. Да только как вы мину-то в топку сунете?
   - Дурное дело не хитрое, Кондрат Васильевич! - Тотен закончил конспектировать откровения обходчика и даже опередил меня с ответом. - Было бы что сунуть, а как - придумаем. Сами говорили, что паровоз - как барышня. А уж барышням-то мы совать умеем.
   "Ни фига себе! Перл солдатского юмору в исполнении интеллигентного тихони Тотена! - я чуть рот от удивления не открыл. - Не, что-то в плане морально-политического воспитания упускаем однозначно! Стоп, стоп, стоп, братец! - одернул я себя. - С каких это пор ты сам ханжой стал и матом ругаться перестал? Вот как курить бросишь - тогда получишь моральное право Алика воспитывать..." - за этим насыщенным внутренним диалогом и чуть не потерял нить беседы.
   - Вы уж сделайте товарищи, - с просительными интонациями заявил дядько Кондрат.
   - А может, обождёте? Как на полигон этот ваш сходим, так и сделаем! - Саша уже оторвался от разглядывания карты.
   - Да мне бы хоть парочку, товарищ командир! Хоть одну! Вы пока туда, пока сюда... А вдруг немчура танки повезёт или что ещё?! А я им тихонечко в тендер и подкину. Надо только подгадать, чтоб бригада ихняя была, не наша. А то ведь как в топке шарахнет - в будке мало никому не покажется! Особенно, если подбрасывать или шуровать будут.
   - Ладно, Кондрат Васильевич, уговорили! - сдался Фермер. - Сегодня ребят попрошу сварганить для вас мину.
   - Вот и ладненько, - приободрился обходчик. - А кусман какой быть должен? Я бы подобрал, да и с племяшкой прислал ввечеру.
   - А какие кидают, не раскалывая?
   - Да вот иде-то такие, - и железнодорожник ладонями показал.
   - Пятнадцать на пятнадцать, стало быть? А высота? Тоже с ладонь? Если с умом выдолбить, полкило тола засунуть можно. Мы сейчас на пробу кусочков пять прихватим, и попробуем, хорошо?
   - Да хоть десять! Только я мешок вам сейчас дам, а то изгваздаетесь в угольке-то! - и Кондрат Васильевич вылез из-за стола.
   У приличных размеров угольной кучи, накрытой для защиты от непогоды соломенными матами, Сашка не поленился и, присев на корточки, перебрал несколько десятков кусков угля подходящих размеров. Некоторые он с силой бросал на землю, другие вертел в руках, парочку даже попробовал поковырять кончиком ножа.
   - Хренотень! - вынес он свой вердикт, встав и отряхнув ладони. - Хрупкий! Не выдолбить - расколется на хрен!
   - Стой! - крикнул я ему, поняв, что он собирается вытереть пот со лба. Судя по насыщенному цвету его ладоней, отряхиванием тут не обойтись. - Руки как у негра!
   - Тьфу ты! Проваль! Василич, у тебя мыло есть?
   - Найдётся чутка, - откликнулся обходчик. - Пойдём к бочке, Викторыч.
   Пока командир занимался гигиеной, я почти в точности повторил его манипуляции с углём, вот только лапал "чёрное золото", предварительно натянув перчатку.
   "Что ж я Саню предупредить-то забыл, что отмыться сложно будет? - с легким сожалением подумал я, запоздало припомнив детский опыт общения с "твёрдым минеральным топливом". Году в восемьдесят втором или третьем, сейчас, за давностью, вспомнить точнее не получалось, мы с родителями поехали на майские праздники в Сочи. Остановились, как обычно, в гостинице при местном цирке - мама по своим каналам номера забронировала. А мы с ребятами обнаружили на заднем дворе огромную кучу угля для местной котельной, и не нашли ничего лучше, как устроить на ней игру в "царя горы". Отмывали нас потом, как говорится, всем миром. А часть вещей, из тех, что посветлее, пришлось просто выбросить, поскольку даже на тряпки для пыли они не годились - мазались. - "Золотые" воспоминания детства - это, безусловно, хорошо, но что нам с минами делать-то? А если..." - вдохновлённый новой идеей я стартовал с низкой позиции.
   - Командир! Смотри, что я придумал!
   - Излагай! - откликнулся Саша, не прерывая, впрочем, помывки.
   - Обмазываем шашку глиной, вставляем детонатор и примазываем его так, чтобы его покрывал слой миллиметра в три - он должен сработать до того, как тротил плавиться начнёт. На сырую глину лепим плоские пластины угля, и остальное вываливаем в крошке. Малая шашка у нас десять на пять на два с половиной - так? Так что "кусочек" получится хоть и большой, но в пределах допустимого. Кондрат Васильевич, его колоть не станут?
   - А кто ж эту немчуру знает? Но не должны, с такими обычно не возятся. Больше, бывает и колют.
   - Нормальная идея, - подхватил Фермер. - Стоит попробовать.
   - Ну, тогда вы тут домывайтесь, а я пойду пластинок вам наберу.
   - Да мы сами... - попытался отговорить обходчика Тотен.
   - Ага, и на трубочистов снова похожи станете, - хохотнул Василич. - А с мылом у меня не очень, товарищи! Уж лучше я сам.
  
   ***
   Взгляд со стороны. Бродяга.
   Деревня Загатье, Кличевский район Могилёвской области БССР, 23 августа 1941. 11:03
  
   "Не выходит каменный цветок!" - и анекдот дурацкий, и фразочка не ахти, но именно она лучше всего описывала результаты процесса создания автоматизированного ключа. Ванька - компьютерщик ещё тот, хоть и лучше меня в этом деле понимает. Но приспособить тотеновский наладонник к рации никак не удавалось. Ни "гребёнка", ни удобнейшая для нас функция использования микрофона, как ключа, не компенсировали необходимости применять свои невеликие навыки для передачи. Вот Ванька и предложил снимать сигнал с выхода "палма" и отправлять его напрямую в нашу "вумную" станцию. И это уже пятый подход к снаряду. Что-то там с сигналом не вытанцовывалось, а ничего, кроме китайского мультиметра для измерений под рукой не было. Сам уж и забыл, сколько раз за последние месяцы проклинал решение не выделываться, и полный комплект в братскую Белоруссию не брать. А ведь в том элегантном чемоданчике и ноутбук был, и кабель для его привязки к станции. Сидишь, печатаешь как белый человек на клавиатуре, а программулечка всю твою писанину в точки и тире сама переделывает. Впрочем, там и программа для пакетной отправки была - файл загрузил, а умная машинка сама с указанным темпом передаёт...
   Суета по поводу паровоза нас пока не касалась - приказ Сани был чётким: "Не кипешиться и не нервничать!". И понятно почему. Немцам вряд ли в деревне что-нибудь понадобится, а от забредших по случайности мы отобьёмся.
   - Вань, погуляй пару минут! - шаги за дверью я услышал чуть раньше, чем дверь распахнулась и даже машинально положил руку на моего любимого "поляка". Но больше для проформы. Внизу караулил Люк, а во дворе паслись "трофейные". Да и мотоцикл не зря протрещал пять минут назад.
   - Ну что там?
   - Всё в норме. Ремонтный поезд. С Кондратом договорились насчёт подсовывания гадам угольных мин.
   - Как делать будем?
   - Тоха допетрил в глине обваливать.
   - Подожди, Заслонов просто из тола делал, без детонатора!
   - Только у него плавленный тротил был, из которого и лепили. Предлагаешь имеющиеся у нас шашки переплавить?
   - Не, я бы не стал. Просто с плавленым проще. Но и так сойдёт. А без обмазки хреново выйдет - тол гореть раньше начнёт, чем детонатор сработает. Да ещё и потечёт. Ты ему, кстати, не подсказывал?
   - Я ж говорю - сам сообразил.
   - Чем ещё порадуешь?
   - Обходчик сказал, тут в десяти километрах полигон артиллерийский до войны был...
   - Когда поедем?
   - Ты не едешь!
   - С хрена ли?
   - С Тохой в лавке останетесь, - Саня цапнул забытую Казачиной кружку с чуть тёплым чаем и залпом выпил. - Не с твоим давлением грузчиком на старости лет калымить! Не обсуждается! Лучше скажи, что пробивка "трофейных" дала - с вами их оставить хочу.
   - Повторюсь - всё в норме с мужиками. Не "подсадные" точно. Обстоятельства попадания в плен разные. Перекрёстно проверял - познакомились только в лагере. Да и после знакомства с нами настрой у парней изменился. И плен этому тоже поспособствовал...
   - Ну и замечательно! С рацией получилось?
   Вместо ответа я пожал плечами.
   - Ну и фиг с ней - терпит пока. Пойду ребят подготовлю. После обеда выдвинемся.
   - На "круппе"?
   - "Опель" возьмём, там могут снарядики под центнер весом быть. Тяжёлый гаубичный артполк там тренировался.
   - Хм, может подождём, пока вы вернётесь? Тола наплавим и тогда...
   - На фига откладывать? Может там и нет ничего, а поезда сегодня-завтра уже поедут.
   Когда за Фермером захлопнулась дверь, я встал, сунул "ВиС" в кабуру и вышел - если уж нам тут придётся в половинном составе куковать, надо на деревню глянуть. А ну как шпион какой завёлся?
  
   ***
   Гродкен, Восточная Пруссия, 23 августа 1941. 10:27
  
   Пылящий по сельской дороге автомобиль если и привлёк внимание местных, то лишь тем, что сама машина была для здешних краёв нехарактерной. Не жаловали жители этого городка, что стоял у бывшей границы двух империй, кабриолеты. Впрочем, единственному пассажиру "опель" нравился. Он даже пошутил как-то в кругу друзей: "На чём ещё ездить адмиралу, как не на "Адмирале"?"
   Проехав вдоль невысокой живой изгороди, машина свернула в распахнутые настежь ворота.
   - Генерал-фельдмаршал ожидает вас, господин адмирал! - от слуги, встретившего гостя у массивных дверей, за версту несло прусским служакой.
   Отдав перчатки и фуражку, Канарис пригладил перед зеркалом волосы, и пошёл к кабинету владельца усадьбы. Несмотря на то, что в этом доме он ни разу не бывал, расположение комнат он хорошо знал.
   - Доброе утро! - намеренно опустив все титулы, поздоровался он.
   - Действительно доброе, господин адмирал! - поднявшись из кресла и обойдя стол, бывший командующий Группой армий "Центр" протянул гостю руку. - Кофе?
   - Пожалуй! - начальник абвера ответил на крепкое рукопожатие. - Если можно - со сливками.
   Расположившись в массивном кресле, он наблюдал, как генерал-фельдмаршал самолично налил ему кофе в маленькую чашечку мейсенского фарфора, украшенную гербом фон Боков.
   - Спасибо, Фёдор! - пробный шар, похоже, прошёл - опальный военачальник ни словом, ни движением брови не показал своего неудовольствия от обращения по имени, и, даже более того, подхватил предложенную тональность:
   - Итак, Вильгельм. Что привело вас в нашу глушь? Я, признаться, был несколько удивлён вашим вчерашним звонком.
   - Дело в том, Фёдор, что мне крайне важно поговорить с человеком, способным взглянуть на вещи отстранённо, но, в тоже время обладающим, достаточной информацией...
   - Простите, что перебиваю, Вильгельм, но мне хотелось бы сразу уяснить о какой сфере идёт речь?
   - Исключительно о военной! Я знаю - вы от политики далеки.
   - Если о военной, тогда я к вашим услугам, Вильгельм, - генерал-фельдмаршал сделал глоток кофе и Канарису, чтобы скрасить паузу пришлось последовать его примеру. - Что вас интересует конкретно?
   - Мне интересна ваша оценка положения на фронте.
   - Откуда же мне её знать? - тонкие губы фон Бока раздвинулись в подобии улыбки. - Мне, как вам должно быть известно, её не докладывают.
   - И, тем не менее...
   - Раз вы настаиваете... За все группы армий я говорить, естественно, не могу, но в центре... Я бы назвал это шатким равновесием - без пополнения или какого-нибудь интересного манёвра мы прорвать оборону русских не в состоянии. А манёвр, опять же, зависит от снабжения. По последним имеющимся у меня данным, моему преемнику удалось отвести часть подвижных соединений для отдыха. А вот цели, заявленные в последней директиве Верховного командования, с моей точки зрения, достижимы только при определённых условиях. Слишком наши фланги отстают от центра. И, вместо того, чтобы подстегнуть Рундштеда и Лееба, они решили раздёргать мою группировку.
   - Возможно, командование просто приняло наиболее простое решение? - спросил Канарис.
   - Именно что самое простое! И этим они напрочь убили наступательный потенциал центра!
   - И что, эти разногласия стали причиной вашей отставке? - осторожно поинтересовался адмирал.
   - О, нет! Совсем не это! Мне всего-навсего предложили перерубить сук, на котором я сижу. Как вам идея своими руками уничтожить основную базу снабжения у себя в тылу?
   - То есть? - непонимающе мотнул головой Канарис.
   - Фюрер, - разведчик заметил, как фон Бок дёрнул щекой - скорее всего он собирался назвать Гитлера по другому, - приказал мне разрушить Минск за семьдесят два часа. Полностью!
   - Как так?! - на этот раз удивление Канариса было не наигранным.
   - А вот так! В память о погибшем соратнике! Хорошо ещё не предложили солью всё засыпать, как было принято у Чингиз-хана.
   - Но ведь Клюге, похоже, удалось отстоять вашу точку зрения, Фёдор. Минск пока ещё стоит.
   - Как бы не так! Разрушение города всего лишь отложено - служба снабжения не успевает подвезти потребное количество взрывчатки. А вот команды подрывников уже прибыли. И эта информация достоверна - есть, знаете ли, у меня свои источники.
   - Но ведь это безумие! Насколько мне известно, буквально на днях удалось наладить железнодорожное сообщение со столицей Вайсрутении, а тут такое!
   - Не на днях, а почти две недели назад, - поправил разведчика фельдмаршал. - Но мои чувства вы теперь понимаете. Добавлю лишь, что от меня потребовали снять войска с фронта для сплошного прочёсывания лесов в районе покушения. Грейфенберг подсчитал, что потребный наряд сил составляет три пехотные дивизии! Вы представляете?! Чтобы поймать горстку бандитов мне приказали снять три дивизии с фронта! В то время как для парирования прорыва русской кавалерии двумя неделями раньше мне пришлось тоже использовать три дивизии из резерва. Но там-то был кавалерийский корпус в составе минимум трёх дивизий!
   - Однако же, прочёсывания проводились, - адмирал снова нацепил на лицо маску внимательного, но равнодушного, слушателя.
   - Совершенно верно, но для этого пришлось перебрасывать полицейских. Клюге тоже не согласился снимать войска с фронта. Исключение, как мне сказали, он сделал только для эсэсовцев - дивизия Хауссера выделила три батальона, но, в основном, задействовали армейские маршевые пополнения. Что тоже, признаться, обстановку на фронте не улучшило.
   - Ясно. Моих "айнце" тоже втянули в эту чехарду.
   - И каковы успехи?
   - Пока без результатов, если, конечно, не считать отлов большого количества отставших от своих частей русских, выходящих к линии фронта поодиночке и мелкими группами. Так сказать: Much Ado About Nothing.
   Англофильство Канариса не составляло особого секрета для высших военачальников рейха, а потому фон Бок на подобную эскападу никак не отреагировал.
   - Можно сказать и так, Вильгельм. Я, ещё в бытность командующим, рекомендовал не проводить специальных мер против подобных элементов. Рано или поздно голод заставляет остатки разбитых частей выйти из чащоб, тут-то их и надо брать. Опять же - если им и удаётся перейти линию фронта и соединиться с основными силами русских, в большинстве случаев они деморализованы, и использовать их сразу противнику не представляется возможным. А учитывал ли кто-нибудь эффект от той паники, и упаднических настроений, которые эти бедолаги приносят с собой на ту сторону?
   - Ну, наша служба собирает подобную информацию, - "скромно" заметил Канарис.
   - Значит, вы со мной согласитесь, что от операций, проводимых Службой безопасности вреда больше, нежели пользы.
   - Пожалуй, да.
   - Отрадно слышать, - тень улыбки снова мелькнула на губах опального фельдмаршала. - Если вы готовы поскучать с часок, я могу покопаться в своих записях и передоставить вам более развёрнутый отчёт по интересующему вас вопросу, Вильгельм.
   - Буду вам обязан, Фёдор. И ещё... - "Хитрый Грек" сделал паузу. - Есть неподтверждённая пока информация, что Рейхсхейни пал от германского оружия.
  
   ***
   ЗАПИСЬ ПЕРЕГОВОРОВ ПО ПРЯМОМУ ПРОВОДУ Б.М. ШАПОШНИКОВА С ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИМ ВОЙСКАМИ ЗАПАДНОГО НАПРАВЛЕНИЯ
   23 августа 1941 г.
   У аппарата Шапошников.
   ШАПОШНИКОВ. Здравствуйте! Сообщите, как идёт наступление. Всё.
   ТИМОШЕНКО. В целом успешно. Передовые части 19 армии вышли к Духовщине. Духовщина серьёзно разрушена артогнём и горит. Противник контратакует с использованием танков. Конев выдвинул 166 и 91 дивизии в направлении Спас-Углы с целью охвата Духовщины с севера, но они были остановлены контратакой танками из глубины обороны. Я приказал Хоменко оказать ему помощь ударом от Городно на Шиловичи.
   Рокоссовский уверено продвигается вдоль железной дороги на Кардымово. Штаб немецкого 8-го корпуса спешно эвакуировался из Залесово, где базировался до нашего наступления. Есть интересная информация от пленных - 9 армией немцев сейчас вместо Штрауса командует Гот.
   ШАПОШНИКОВ. Как далеко продвинулся Рокоссовский и нет ли опасности, что его части отсекут? Информация про Гота крайне интересна. Обеспечьте отправку пленных в Москву. Что у Доватора?
   ТИМОШЕНКО. Радиостанции не добивают. Сегодня отправили к нему самолёт для связи кошкой. Он обещает передать важные документы, захваченные в штабе 129-ой дивизии. По последним данным его группа действует в районе между Земцово и Слободой к северо-востоку от Рибшево. В последнем обнаружен крупный немецкий штаб - вероятно корпусной. В Земцово - штаб дивизии. Доватор пока не решил, какой будет атаковать.
   ШАПОШНИКОВ. Что под Ельней? Не пора ли Жукову начать шевелиться?
   ТИМОШЕНКО. Жуков настаивает на продолжении артнаступления. По его мнению потери немцев ещё недостаточны. Просит ещё два дня. Всё.
   ШАПОШНИКОВ. У вас есть вопросы, просьбы?
   ТИМОШЕНКО. Очень высок расход боеприпасов. Прошу выделить ещё из резервов Ставки. Особенно крупнокалиберные снаряды. Жесточайшая нехватка запасных частей для танков, из-за чего восстановление подбитых машин во фронтовых мастерских идёт очень медленно. Нельзя ли прислать ещё РСов? Очень помогают. И самолётов.
   ШАПОШНИКОВ. Авиация очень нужна на юге, я бы просил вас уступить южанам, а к вам направят полк Як-1. Очень хорошие самолеты. А через день -- полк бомбардировщиков.
   К сожалению, у нас нет пока резервов PC. Когда будут -- дадим. РСы получите в первую очередь. Малые снаряды берите на авиаскладах.
   С Жуковым я поговорю сам. Да, и хотел бы рекомендовать вам в донесениях сообщать достоверные данные. 16, 18, 19, 20 танковые дивизии немцев живы и здравствуют, в то время как вы сообщили об их полном уничтожении. Просьба впредь такого не допускать. До свиданья. Всё.
   ТИМОШЕНКО. До свиданья.
   23 августа 1941 года. 14 часов 18 минут.
  
   ***
  
  
   Москва, Кремль, здание Сената. 23 августа 1941 года 17:03.
  
   - Таким образом, товарищи, в случае задействования войск Ерёменко в ближайшее время, мы не получим того преимущества, которое бы возникло после более глубокого втягивания подвижных соединений Гудериана, - докладчик сделал паузу, и тут его перебили:
   - Борис Михайлович, а вы предусмотрели, что произойдёт, если Гудериан решит не втягиваться? - Сталин подошёл к начальнику Генштаба и остановился, разглядывая расстеленную на столе карту, испещрённую отметками. - Развернёт свои танки фронтом на север и ударит во фланг Рокоссовскому? Или начнёт атаку против Жукова? Достанет ли у них сил?
   - Иосиф Виссарионович, такие планы мы прорабатывали. И если ситуация сложится, как вы сказали, обстановка на фронте существенно усложнится. Впрочем, есть одно решение, как этого можно будет избежать.
   - Мы слушаем, Борис Михайлович, - главнокомандующий вытащил из кармана френча пачку папирос и, достав одну, принялся набивать трубку.
   - Можно заманить танки Гудериана - сделать так, чтобы он поверил, что успех близок. Ведь, насколько я понимаю, основной целью его группы сейчас является выход во фланг Юго-Западного фронта?
   - Совершенно верно. Данные разведки говорят именно об этом. Их многократно проверяли.
   - Если имитировать отход наших войск с позиций между Гомелем и Новозыбковым, то устоит ли немецкое командование от соблазна?
   - А получится ли у наших командиров сделать такую перегруппировку без того, чтобы фронт не рухнул? - сварливым голосом спросил со своего места Маленков. - Не выльется это всё просто в отступление, а то и бегство?
   - Товарищ Маленков, вы так не уверены в наших кадрах? - Сталин быстро развернулся к члену Оргбюро ЦК. - Почему сразу бегство? Мне кажется, товарищ Шапошников предусмотрел что-нибудь для страховки при таком развитии событий.
   - Совершенно верно, Иосиф Виссарионович! Уже сейчас отдан приказ об инженерном обеспечении в полосе Новозыбков-Стародуб. Почти все мосты там минируются, а при одновременном их уничтожении мобильность германских частей существенно снизится, что позволит нам вывести войска из соприкосновения с противником и отвести на заранее подготовленные позиции. Есть также возможность создать резервную линию обороны по линии Елино - Семёновка - Буда-Северная, с опорой на водные рубежи. Для заполнения этой полосы обороны мы можем задействовать три стрелковые дивизии из резерва Ставки. Переброска их через Бахмач - дело трёх-четырёх дней.
   - Кто-нибудь ещё выскажет свои соображения по этому вопросу, товарищи? - спросил Сталин и, давая возможность участникам совещания собраться с мыслями, принялся раскуривать трубку.
   - А если одновременно с отводом войск нанести удар кавалерийскими дивизиями от Гомеля на Шатилки и далее на Любань? - первым выступил начальник оперативного отдела Генштаба Василевский. - Это заставит немцев направить часть сил своей Второй армии на парирование угрозы и ослабит давление собственно на Гомель. Гудериан - личность увлекающаяся, поэтому весьма высока вероятность отрыва его правого фланга от пехотных дивизий, наступающих с севера на войска Ефремова. Которые, в свою очередь будут работать наковальней в случае наступления Ерёменко.
   - Александр Михайлович, вы предлагаете послать остатки подвижных сил Ефремова тем же путем, что раньше наступала группа Бацкилевича? Вы не боитесь, что их постигнет та же судьба?
   - Но ведь второй кавкорпус вскорости должен прибыть на Центральный фронт! Так что говорить об "остатках" сейчас несколько неправомерно, Борис Михайлович! - пока в спор начальника и подчинённого никто не вмешивался. - Опять же, Ефремову удалось создать достаточно прочную оборону по восточному берегу Сожи, да и противостоят ему пехотные части. А при удачном вводе маневренной группы мы создадим "зеркальное отражение" группы Доватора, что ещё больше дезориентирует немцев. Места там непроезжие - болота кругом, так что механизация немцам не поможет. А пехота... А пехота пусть побегает за нашими конниками! К тому же, в сообщении, которое вы мне показывали с утра, как раз и говорится об отсутствии крупных боевых подразделений в районе к югу от Могилёва.
   - Товарищи, - негромко прервал спорщиков Сталин, - насколько я понимаю, необходимо дать вам ещё немного времени для окончательного рассмотрения всех вариантов?
   - Нет, Иосиф Виссарионович, - в ту же секунду ответил маршал Шапошников, отлично знавший, как не любил вождь недостаточно подготовившихся докладчиков. - Товарищ Василевский отлично разбирается в оперативной обстановке и, возможно сейчас добавит детали, поясняющие его позицию.
   - Спасибо, товарищ маршал! Действительно, согласно свежей информации, немцы перевели в район Могилёва крупные подразделения вспомогательных сил - так называемой Трудовой службы. При этом никакое крупное строительство в том районе не ведётся. Проведя анализ, я пришёл к выводу, что эти части замещают собой войсковые подразделения, которые с большой долей вероятности перебрасываются на фронт. Соответственно - те силы немцев, что остановили Бацкилевича, сейчас нам помешать не смогут. - Генерал-майор встал со своего места и подошел к начальнику Генштаба и Сталину. - С учётом того, что информация поступила из района, находящегося достаточно близко к району предполагаемого рейда и, как заверил меня Фитин, от источника, пользующегося доверием, я и высказал эту идею. Поделиться ею с вами до совещания, товарищ маршал, я просто не успел, за что прошу извинить.
   - Борис Михайлович, теперь я вижу, что зря грешил на непроработанность вопроса, - Сталин пыхнул трубкой, на секунду окутавшись ароматным дымом. - Но всё-таки буду настаивать на более тщательном обсуждении предложенного вами маневра. Отступление - штука такая... Пока же предлагаю послушать товарища Берию.
   Нарком внутренних дел откликнулся практически в тот же миг:
   - Сегодня, товарищи, я обращу ваше внимание на некоторые вопросы, вставшие перед нами за последний месяц. Один из них - танко-истребительные группы, товарищи. Все мы знаем, что нередко эти отряды достигают весьма серьёзных результатов. Основой здесь является продуманное использование этих частей общевойсковыми командирами. Смена названия с "истребительных батальонов" на "танко-истребительные отряды" это не только замена одного названия на другое, но и переход от тактики оборонительной к тактике наступательной! Не отбивать врага, на тебя нападающего, а идти на территорию, временно занятую противником и громить его там, в его логове, товарищи - вот суть!
   В то же время хочется отметить и некоторые недостатки во взаимодействии частей Красной Армии и "истребителей". Так постоянно происходят задержки с выделением материальной части и боеприпасов по заявкам этих групп. К сожалению, наш наркомат самостоятельно может обеспечить снабжение "истребителей" далеко не всеми видами боевых средств. И если органы отправляют запрос о чем-нибудь, это не просто так, по прихоти. А для общего дела, для победы над врагом. Потому предупреждаю вас, товарищи. С передачей во все низовые звенья! Имеющиеся случаи саботажа будут рассматриваться невзирая на лица. В частности, некоторые авиационные начальники отказываются передавать в диверсионные группы столь необходимый им термит. И, если в шестнадцатой, девятнадцатой, двадцатой и двадцать четвёртой армиях с этим всё в порядке, то в двадцать первой, двадцать восьмой и пятидесятой армиях дела обстоят не так радужно! Что же, "истребителям" у немцев термит теперь воровать? - нарком обвёл взглядом присутствующих.
   - Ещё хуже обстоят дела со средствами связи! Многие воинские начальники отказываются снабжать группы не только рациями, но даже и телефонами! Рокоссовский, Конев и Ракутин, наоборот, своей волей добились передачи нескольких радиостанций диверсантам и что получили взамен? Правильно! Очень хорошую разведку! Кроме того, что танко-истребительные отряды привязаны к моторизованным частям немцев, как говориться, "по должности", и, соответственно, очень помогают отслеживать перемещения этих, без преувеличения, самых опасных для нас врагов, есть и ещё один момент, о котором хочу напомнить! Не знаю, поступили ли вам уже доклады об эффективности сегодняшних артобстрелов, но по имеющимся у меня данным - на некоторых участках за счёт грамотной корректировки и тщательной разведки целей удаётся достигать исключительных результатов. Так к моменту начала наступления шестнадцатой армии до половины артиллерийских средств противника были подавлены в результате предыдущих артналётов и диверсионных атак! Не мне вам объяснять, товарищи, насколько это облегчило жизнь нашим войскам с началом наступления! - Берия взял со стола стакан и сделал большой глоток. - Я полагаю, товарищи, что если повторить опыт генерал-майора Рокоссовского и включить в диверсионные группы артнаблюдателей, то результаты порадуют всех, кроме немцев!
   После такого эмоционального выступления, Лаврентий Павлович умело выдержал паузу и, ещё раз освежив горло глотком воды продолжал:
   - Хотелось бы обратить ваше внимание ещё на один неприятный момент, товарищи! - никто не заметил, как в его руках оказался листок бумаги. - Как известно, за последнее время разработано несколько весьма эффективных средств для борьбы с фашистскими оккупантами. Кроме уже упомянутых термитных зажигательных зарядов мне хотелось бы упомянуть "фонды" - фугасы осколочного действия, которые с одинаковым успехом можно применять как в тылу врага, так и непосредственно на фронте. Средство очень хорошее, товарищи. Иной раз заменяет собой тяжёлый гаубичный снаряд. И именно поэтому его выпуск начат по заказу наркомата внутренних дел до принятия на вооружение РККА. - судя по тому, как что в голосе наркомвнудела стал заметен кавказский акцент, Берия не на шутку разволновался. - За месяц только в Москве их изготовлено более пяти тысяч. И все они немедленно были направлены на фронты! А там с ними происходят очень странные вещи. Я бы сказал - недопустимые! Вот у меня в руках, товарищи, - нарком потряс зажатым в кулаке листком, - отказ! Отказ принять на хранение на армейский склад триста "фондов" и двадцать больших шрапнельных фугасов. Подписана сия цидулька военинженером второго ранга Пронским. И знаете, на каком основании, товарищи? Для первых он отмазался тем, что они не приняты на вооружение, а для вторых - что устарели и сняты со снабжения! Вот так - и старому и малому!
   - Спасибо, товарищ Берия! - остановил чекиста Сталин. - Мне кажется, что товарищи поняли вашу мысль. Думаю, уже к завтрашнему дню вы, совместно с представителями наркомата обороны сможете выработать необходимые требования для улучшения взаимопонимания между вашими ведомствами. У меня к вам другой вопрос есть. Почему, как вы сказали, крайне эффективные средства диверсионной войны не выпускаются по линии НКБ? Вы, товарищ Горемыкин, что на это ответите?
   Молодой - ещё и сорока не исполнилось, нарком попытался встать, но Сталин жестом остановил его.
   - Нам заказа на подобные изделия не поступало, насколько я знаю, товарищ Сталин.
   - Совершенно верно! - пришёл на выручку "боеприпаснику" Берия. - Учитывая существующую загрузку наркоматов боеприпасов вооружений и боеприпасов, а также идущую сейчас переброску многих предприятий на восток, наш наркомат решил не загружать людей лишней работой, и мы организовали производство диверсионных средств на местных предприятиях. "Фонды" делают артели московского общества инвалидов, ученики ремесленных училищ и спецконтингент. От НКБ мы получаем только взрывчатку и взрыватели. Впрочем, взрывчатку стараемся брать на складах - всё равно "фонды" не предполагают длительного хранения.
   - Понятно. - Сталин затянулся. - Ну что ж, перейдём к другим вопросам, товарищи.
  
   ***
  
   В предпоходной суете я участия не принимал - во-первых, в силу калечности, а во-вторых - не моё это дело, чай не детишки в школу собираются. Вот и сижу на завалинке, причём в прямом смысле этого слова.
   - Не помешаю? - Сёма Приходько остановился в паре шагов от меня.
   - Присаживайся, - в отличие от лётчика я говорил по-немецки, так что пришлось сопроводить ответ и соответствующим жестом.
   - Что, притомился? - это уже по-русски, вполголоса.
   - Не, ещё потопаю. - Вообще-то, я не просто задницу отсиживаю, а военврач не из праздности по пыльной деревенской улице мотается из конца в конец. Мы - на посту. Я, соответственно, на стационарном, а он - в патрулировании. Большая часть ребят сейчас пакуются, и численность караульных пришлось сократить. На обороноспособности отряда это, по расчётам Фермера, сказаться не должно. При малейшем шухере нас поддержат огоньком со второго этажа школы, для чего и выставили пулемёты в буквальном смысле слова на все четыре стороны. - Частить не хочу, - продолжил после паузы Сёма. - Деревенские - не дураки, а я уже до сельсовета и обратно три раза протопал. Девки втихую уже смеются.
   - Какие девки?
   - А вот эти.
   Я поднял глаза и увидел трёх барышень комсомольского возраста стоявших у дома, что был наискосок от школы. Девчонки были что надо - кровь с молоком... И скипидаром! Так как они непрерывно о чём-то шушукались, поминутно кидая игривые взгляды в нашу сторону.
   - Ну да... Глаза твои блестят, глаза твои холодные. Хитрые звериные пропащие глаза. Белые с зеленым, как маркировка стали номер тридцать ХГСА, - процитировал я строки популярного во времена моей армейской службы металлического шлягера.
   - Ух ты! - в силу горячего южного характера Приходько всегда живо реагировал на рифмованную продукцию, выдаваемую моей памятью. - А дальше?
   - Дальше тоже весело... Но местами пошло, - всё-таки творчество Сагадеева не очень соответствовало моим представлениям о сороковых.
   - Да ладно, - махнул рукой собеседник и, по совместительству, слушатель.
   Пришлось тихонечко напеть ему остальные куплеты, для вдохновения поглядывая на деревенских красоток.
   - Хорошая, рабочая песня! - неожиданно заявил военврач, после того как я спел:
   Я обожгу тебя горячим адским пламенем
   Я подниму тебя на небеса
   А, ты будешь выть, стонать в моих объятиях
   Как фреза по 30 ХГСА
   От такого вывода я даже поперхнулся!
   - Тьфу, с чего ты взял?
   - А то по тексту не видно, что писал рабочий человек? Но талантливо! Хотя в Доме культуры такое не споешь, конечно...
   Тут с ним спорить я и не собирался. Вообще, с какого-то момента подходить к выбору репертуара для общественного, так сказать, исполнения я стал намного осторожнее. А то ведь придет на ум строчка из, к примеру, "Монгол Шуудана", промычишь её, а дальше нельзя - к Гражданской тут отношение совсем другое. За что-нибудь вроде "Врежем залпом из обрезов. Был чекист - и нет чекиста", голову свои же проломят, невзирая на должность и звание. Впрочем, вдруг с полицаями контакты налаживать придётся? Тогда такая галиматья вполне в тему будет. А пока дальше отдельных песен из "Бумбараша" я не заходил.
   - Шандец как прикольно вы, тыловики, устроились! - Док оставил попытки незаметно подкрасться ко мне ещё месяц назад, и теперь предпочитал просто подкалывать издалека.
   "Тыловиками" он дразнил всех без исключения - и в чём-то, конечно, был прав - до передовой нам ещё топать и топать.
   - Ты чего разорался, служитель смерти? Не видишь что ли - мы за гражданским населением наблюдаем?
   - Это население не наблюдать, а обыскивать надо! - заявил Серёга, устраиваясь рядом. - Вон ту шатеночку я бы обыскал... Раза три как минимум.
   - Ага, и Саня тебя потом столько же раз обыщет... С особым цинизмом.
   - Какая же сволочь меня заложит? - наш медик щёлкнул крышкой щегольского портсигара. - Не один ли знакомый мне старлей, взращённый в подвалах кровавой гэбни?
   Сёму мы не стеснялись - одессит сам, похоже, любил побалагурить в таком стиле. По крайней мере, в ответ на Серёгины подначки за словом в карман не лазил. И многие наши конструкции, вроде той же "кровавой гэбни" воспринимал нормально, в отличие от, скажем, Дымова. Хоть и любил Советскую власть Приходько со всем пылом своей широкой малороссийской души (А как не любить-то, если при старом режиме ему - сыну портового грузчика не то что врачебная, но и никакая другая приличная карьера не светила?), но, тем не менее, врождённое чувство юмора ему никогда не изменяло.
   - Да ты сам запалишься. Как удовлетворишь своё "чуйство прекрасного", так и примешься довольной рожей светить. А командир у нас - ой, чуткой! Ой, хваткой!
   - Значит, со мной по феминам не пойдёшь? - выпустив в воздух пару красивых колечек дыма, спросил Серый. Причём спросил серьёзно, это я, несмотря на всю буффонаду, разглядел.
   - Не, мне своя рубашка ближе к телу, да и от тащ майора огребать желания нет.
   - Ну, как знаешь... Казак, вон, сходил и пока ещё не огрёб.
   - А ты откуда знаешь?
   - Про клятву Гиппократа слышал? - напустил на себя таинственный вид Кураев.
   - А то! И про то, что она не эквивалентна тайне исповеди, тоже знаю.
   - Вообще-то Викторович добро дал, - с ленцой сообщил Док. - Так что я не просто так в компаньоны зову.
   - Когда Саня разрешил?!
   - Да вот, только что. Сказал, что как с выезда вернёмся, так можно будет. Но только по взаимному согласию. Ладно, я почапал. И ты подходи, кое-что для тайника передам, - аккуратно затоптав окурок, Серёжка встал, и зашагал к школе, оставив нас с Сёмой подбирать челюсти.
  
   ***
  
   "Из приказа начальника Железнодорожного Управления "Восток" оберста Гёрица.
   1) Обязательно учитывать все имеющиеся в наличии запасы материалов для ремонта путей и подвижного состава с составлением подробных ведомостей. При необходимости определять возможность производства этих материалов на местах.
   2) Строжайшим образом, вплоть до немедленного применения оружия, пресекать попытки расхищения этих материалов местным населением.
   3) В случае наличия излишков рельсов и, в особенности, шпал, - организовать их вывоз в Рейх.
   4) Ведомости о наличии деталей для ремонта подвижного состава в обязательном порядке передавать в Управление.
  
   ***
  
   "Из рапорта генералу пехоты фон Шенкендорфу, начальнику тыла Группы Армий "Центр"
   Методы действия диверсантов противника:
   1. Дезорганизация связи.
   За отчётный период увеличилось количество повреждений проводных линий связи, причём если в прошлом месяце противник просто перерезал провода, или уничтожал опоры, то в последние 2 недели в большинстве случаев обрывки проводов диверсанты уносят с собой, что затрудняет восстановление. Так в районе юго-западнее Могилёва на разных участках похищено около 1500 метров телефонного и телеграфного кабеля из-за чего на восстановление связи потрачено около трёх суток.
   В двух случаях вредители минировали поваленные опоры, что привело потерям среди связистов.
   Нападения на радиоузлы.
   Кроме атаки большой группы диверсантов на центр связи 7-ой танковой дивизии других подобных случаев не зафиксировано, что связано, в первую очередь с хорошо организованной охраной этих объектов войсковыми подразделениями. Тем не менее, многие радиостанции получают повреждения в результате обстрелов и подрывах на минах, из-за чего уже ощущается недостаток средств радийной связи в тыловых подразделениях, поскольку большинство средств связи направляется в боевые подразделения.
   2. Новые формы борьбы на путях снабжения.
   Помимо знакомых способов нападения, как то: минирования дорог, разрушения мостов и инженерных сооружений, обстрела транспортных и маршевых колонн, создания завалов на второстепенных дорогах, в последнее время противник применяет новые способы.
   Так на отдельных участках отмечены случаи подбрасывания на проезжую часть шоссейных дорог металлических шипов, повреждающих покрышки автотранспорта. Из-за малой заметности этих диверсионных средств обнаружение их водителями транспортных средств практически невозможно. В то же время солдатами маршевых колонн эти шипы обнаруживаются без труда. Соответственно, следует обязать личный состав этих колонн сообщать обо всех случаях обнаружения подобных препятствий. Возможно также использование местных добровольцев, как для поиска, так и для очистки дорог от подобных шипов.
   3. Минная опасность.
   А) Основными объектами минных атак противника являются мосты и инженерные сооружения.
   При обеспечении подобных сооружений охраной, минная опасность существенно снижается. Однако, из-за того, что выделить в настоящий момент достаточные силы для выставления постов у всех мостов не представляется возможным, в отдельных случаях следует заменить стационарные посты на патрули, обслуживающие, в зависимости от характера местности, от 3 до 10 объектов. Целесообразно привлечение для решения этих задач отрядов сил местной самообороны.
   Б) В течение последних двух недель отмечено увеличение количества атак на транспортные колонны с помощью управляемых и неуправляемых фугасов, размещённых на обочине дороги или даже в нескольких метрах от неё.
   Первая такая атака зафиксирована 10 июля северо-западнее Минска. В дальнейшем этот метод применялся противником от случая к случаю в разных районах Вайсрутении.
   Но, примерно, с начала августа зафиксирован взрывной рост подобных случаев, только в районе севернее Минска отмечено 27 случаев подобных атак. В районе Слуцк - Барановичи - 18, Молодечно - 7. Столь широкое распространение этого метода среди диверсионных отрядов противника можно объяснить его повышенной безопасностью для диверсантов при относительно высокой эффективности.
   В качестве мер борьбы рекомендуем вырубание деревьев и подлеска вдоль дорог в тех местах, где к ним есть удобные для противника подходы. Следует отметить, что одновременно снижается опасность обстрелов транспорта. В качестве рабочей силы при проведении этих мероприятий можно использовать местное население и военнопленных."
  
  
   Глава 28.
  
   24.07.41

Инструкция

управляющему бывшего колхоза.

   1. Управляющий, ты несёшь ответственность за организованное управление твоим предприятием, прежде всего - за сбор всего урожая.
   2. Собери находящиеся вблизи хозяйства машины и по возможности восстанови их. Так как машин для сбора урожая не хватит, раздобудь косы и грабли.
   3. Все бывшие колхозники, их жёны и дети обязаны работать в хозяйстве. Назначь надзирателей, но только минимально необходимое количество, прежде всего для подростков. В твоём хозяйстве никто не должен бездельничать.
   4. Так как машин и закромов не хватает, свози спелое и сухое зерно в копны прямо на поле. Немецкие власти позже (в другое время года) поможет тебе обмолотить его.
   5. Собери ничейный скот и обеспечь за ним уход.
   6. Ранее розданный бывшим колхозникам тягловый скот необходимо снова собрать в хозяйство. Молочный скот, свиньи и куры, если были розданы работникам, могут у них оставаться. Они, однако, несут обязанность по уход за ним, и им нужно сказать, что возможно придётся позже возвратить скот, а расходы по уходу за ним и стоимость корма им будут возмещены.
   7. Объясни своим товарищам по работе, что саботаж будет караться смертью.
   8. Немецкое правительство создаст украинским земледельцам за их усердие лучшее будущее.

Командующий немецкими войсками.

***

   Абвергруппа 1
   3-я Танковая группа
   от 23.08.41.

Допрос пленного

   Вчера вечером я допросил одного из захваченных нашими войсками во время нападения на расположение батальона связи 7-ой ТД военнослужащего так называемых "танко-истребительных батальонов".
   По заявлению пленного, назвавшегося рядовым 166 артиллерийского полка Можиным, он не относится к постоянному составу этих частей, а был отправлен в них для усиления. По его словам, в постоянный состав отправляют только членов коммунистической партии или коммунистической молодёжной организации, а он беспартийный. Исключение делается только для сотрудников НКВД, но они, как нам известно - итак все члены партии большевиков.
   В связи с тем, что бойцы этих подразделений при выходе на операции в наш тыл все документы оставляют в штабе, подтвердить или опровергнуть заявления Можина не представляется возможным.
   Вкратце излагаю результаты допроса:
  
   1. Личный состав.
   В эти подразделения набирают, как правило, добровольцев. В основном из войск НКВД, пограничной стражи или подразделений армейской разведки. Командный состав состоит из людей, знакомых с действиями в тяжёлых условиях (леса, болота, сильнопересечённая местность) и фанатично преданных коммунистической идеологии. Так командиром отряда, к которому был приписан Можин, был обер-лейтенант пограничной стражи Восковски (или Вотовски), поляк, очевидно, служившей на западной границе России. Как сообщил пленный, на счету этого отряда числится как минимум 20 германских танков.
   Существует ли приказ о недопустимости попадания бойцов истребительных отрядов в плен или они кончают с собой в силу фанатичности, пленный не знает.
   Численность того отряда, к которому его приписали, Можин оценивает в 50-60 человек.
  
   2. Вооружение.
   В основном эти отряды вооружены лёгким стрелковым оружием и гранатами. Противотанковые возможности усиливаются за счёт инженерных мин и зажигательных средств. В частности, пленный описывал полукустарные заряды на основе термитной смеси, когда с их помощью уничтожали строения и технику во время атаки на подразделения 7-ой ТД.
   Широко распространены в отрядах Истребителей снайперские винтовки и трофейное оружие.
   В последнее время многим группам придают миномёты и ракетные снаряды наподобие состоящих на вооружении русских ВВС, запуск которых осуществляется с примитивных разборных станков. Можина с несколькими другими солдатами как раз и передали группе Истребителей для помощи в переноске таких снарядов. Один военнослужащий в походе переносит 2 таких ракеты в специальном мешке. Эти данные находят подтверждение в штабах многих частей 3 ТГ и 9-ой Армии. Так при обстреле расположения батарей 8-го и 44-го артиллерийских полков (8-я ПД) отмечено падение снарядов и мин орудий мелких калибров, чьей дальности совершенно недостаточно, что бы обстрел вёлся из-за линии боевого соприкосновения.
   Широко, если принимать во внимание характер ранений военнослужащих вермахта, используется холодное оружие, однако пленный ни разу не был свидетелем его применения.
   3. Тактика.
   В отличие от зафиксированных ранее нападений на походные колонны и пункты дислокации боевых частей, в настоящий момент танко-истребительные группы противника всё чаще совершают атаки на тыловые подразделения и центры. Примером подобных действий могут служить нападение на хлебопекарный взвод в 161 ПД, многочисленные обстрелы колонн снабжения, перечислять которые нет нужды, поскольку они происходят не только в полосе ответственности 3 ТГ, но и по всей линии боевого соприкосновения Группы Армий, недавняя атака на центр радиосвязи 7 ТД, в ходе которой как раз и был захвачен пленный.
   Смену приоритетов можно объяснить, во-первых, широко предпринимаемыми мерами по борьбе с атаками противника в ближних тылах, а во-вторых - с гораздо меньшей стойкостью тыловых подразделений к подобным действиям противника.
   ...
   ***
  
   Кличевский район Могилёвской области БССР, 24 августа 1941 года. 9:38.
  
   Взгляд со стороны. Тотен.
  
   Выехали мы "по холодку", и вот уже второй час трясёмся по ухабам этих, с позволения сказать, дорог. Впрочем, привередничать не стоит совершенно, поскольку пока (Тьфу-тьфу через левое плечо три раза) не пришлось машину ни разу толкать, что по местным правилам приравнивает это направление почти к автобану. Тем более что ночью, по закону вселенской подлости прошёл дождь, и отдельные участки заметно развезло. Но за рулём нашего мотоцикла Люк, а "блиц" ведёт командир, так что пока мастерство успешно перебарывает бездорожье. Состав экспедиции меня, надо сказать, немного удивил - никого из "местных" с собой Саша не взял, но спорить с командиром дураков нема. Так что, если бы не присутствие всех наших, кроме снятых по медицинским показаниям Антона и Сергеича, выезд можно было назвать рутинным. С другой стороны, недаром есть поговорка, что постоянство - признак мастерства! Мы даже места в наших таратайках заняли на автомате - я плюхнулся в коляску мотоцикла, Док залез в кабину к командиру, а Ванька пристроил пулемёт на задний борт грузовика.
   Поначалу, правда, мне было несколько непривычно от малочисленности команды, однако ж, спустя четверть часа успокоился и даже стал находить некоторое удовольствие в неспешном путешествии в коляске переваливающегося с боку на бок "БМВ". Единственное, что не давало мне окончательно погрузиться в созерцательную нирвану, была необходимость придерживать пулемёт. Штатного крепления на затрофеенном нами трёхколёсном средстве передвижения не оказалось, а импровизированное не внушало мне особого доверия. Как показала практика - на местных колдобинах даже надёжно прикрученные детали имеют поганое обыкновение откручиваться и отваливаться в самый неподходящий момент. Фермер с Тохой иногда по нескольку часов в день под машинами проводят, при том, что машины у нас из категории "самые надёжные". Все, вспоминавшие "блиц" и "передок Круппа", хвалили эти образчики германского автопрома за надёжность.
   Погода стояла приятная - тот самый идеальный для войны вариант, когда ни жарко, ни холодно, ветер практически незаметен, а осадков не ожидается. Я, конечно, против яркого солнышка ничегошеньки не имею, но уж больно форма середины века для жары не приспособлена. Потеешь, чешешься, а в теньке в засаду прилёг - и подмерзать начинаешь в пропитанном потом насквозь шерстяном наряде. А выхода другого нет - мы сейчас почти всё время на виду. Понятно, что крестьянам или там железнодорожникам наш бундесверовский "комок" по барабану, но случайно забредший немец обязательно бы напрягся, увидев в одном подразделении две разные униформы. Уж я их педантичную натуру знаю! Настоящим же партизанам или, к примеру, окруженцам, в случае нечаянной встречи что на нас надето будет, как и в случае с гражданскими, плоскопараллельно. "Жахнем залпом из обрезов! Был чекист - и нет чекиста!" - как, кажется, пелось в одной популярной в мои студенческие годы песенке.
   Есть и ещё одна проблема, связанная с одеждой. Бельё! Ехали мы в Белоруссию ненадолго, так что исподнего взяли мало. От пяти смен у меня, до двух у Казачины. С носками ещё хуже! Если их с сапогами носить, они истираются очень быстро, так что те из нас, кто поопытнее, ещё на второй неделе нашего пребывания здесь на портянки перешли, благо мотать их умели. Мне же с Серёгой и Ванькой пришлось в экстренном порядке осваивать эту науку. В общем, в результате мы почти все сейчас щеголяем в хлопковых кальсонах и бязевых портянках. Тем не менее, и с добычей этих деталей туалета свои проблемы. Как-никак, кальсоны - не китель и не галифе - с трупа не снимешь. Так что и их приходится беречь. Хорошо ещё, что когда эсэсовцев в Налибоках прижали, у многих в багаже оказались вполне себе нормальные трусы и майки, а из багажа - оно как-то легче.
   Мотоцикл выскочил из леса на открытое пространство, впереди показалась насыпь "железки" и стало не до отвлечённых размышлений о фасонах. Усевшись поудобнее, я перехватил приклад "тридцать четвёртого", готовясь встретить потоком свинца любого ворога, а Сашка, остановил наше транспортное средство, встал на подножках и принялся изучать окрестности в бинокль. Ничего подозрительного я пока не заметил, но у Люка и глаз опытней и оптика мощнее.
   - Всё тихо, только колхозники вон там пашут! - сообщил он мне после непродолжительного молчания и показав рукой куда-то направо. - Свяжись с нашими - можно двигаться.
   Грузовик с ребятами стоял метрах в двухстах позади. Процедура давно отработана. Мотоцикл в здешних лесах куда маневреннее машины, так что избегнуть нежелательной встречи у нас шансов больше. Опять же - ещё один в запасе имеется и если нас с Люком всё-таки прижмут, то мы просто бросим БМВ и будем выбираться на своих двоих.
   - Седьмой - третьему!
   - Седьмой здесь! - без промедления откликнулся Фермер.
   - Чисто! Двигаемся вперёд!
   - Добро!
   Рации, а точнее - аккумуляторы для них, мы тоже экономим, потому с командиром говорю я, а не сам Люк. Его станция пока отдыхает, да и антенна у моей длиннее. С базой связь тоже есть, но совсем не такая хорошая, как нам бы хотелось. Всё-таки, несмотря на всю крутизну наших "вертексов", эти станции для коротких расстояний. Что-то там с длиной волны. А потому нашим радистам: Бродяге и Казачине, пришлось в очередной раз "творить, выдумовать, пробовать". Ухищрения вроде подъёма высокой антенны и перехода в другие, более низкие диапазоны помогали, конечно, но не сильно. То есть вместо пяти километров удавалось достичь устойчивой связи на пятнадцати, а в отдельных случаях - и двадцати километрах, но порядок не менялся. В кузове "опеля" стоит, на всякий пожарный случай, одна из трофейных станций, но панацеей и она не является - во-первых, она работает на тех частотах, которые стопроцентно прослушиваются немцами, а во-вторых, ни у кого из участников нашей экспедиции нет уверенности, что он сможет совладать с этим допотопным монстром! А уж с учетом того, что передачу этого "гроба с лампочками", как нелицеприятно называет телефункеновский аппарат Ваня, может слушать не только функабвер но, и, при достаточном желании, какой-нибудь английский мистер Бонд, на произведение промышленности середины века никто не рассчитывает.
   На то, чтобы пересечь поле у нас ушло едва ли больше десяти минут. Могли бы, в принципе, и быстрее, но здесь дорога, несмотря на недавний дождь, была такой пыльной, что Люк сбросил скорость, опасаясь влететь в какую-нибудь глубокую рытвину.
   Наконец, рыкнув мотором, БМВ взобрался по накатанному подъёму на железнодорожную насыпь, и впереди я разглядел строения, даже на первый взгляд отличающиеся от деревенских хат. Похоже, мы таки добрались до полигона.
  
   ***
   Кремль, Смоленск, РСФС. 24 августа 1941 года. 11:20
  
  
   - Вортлоф! Вортлоф! Почему ящики ещё не погрузили?! - любой, хоть сколько-нибудь послуживший в германской армии, мог сразу сказать, что так, с такими характерными интонациями может кричать лишь представитель славной когорты фельдфебелей - этого костяка любой нормальной армии. Было в этом голосе и недовольство задержкой с выполнением приказа, и обещание немедленной расправы нерадивому подчинённому и многое-многое, что мало-мальски опытный солдат, в отличие от какого-нибудь шпака, улавливал сразу.
   "Интересно, а у русских есть фельдфебели? - подумал унтер-офицер Добиц. - Не по званию, а именно такие как старина Андреас - громогласные и надёжные?"
   Сам он грозного начальника не боялся, поскольку командовал дежурным расчётом и внезапная суматоха, начавшаяся с полчаса назад, его никак не касалась. Если сейчас прилетят русские самолёты, то именно ему, унтер-офицеру Курту Добицу предстоит первым их встретить.
   "Прилетайте, есть чем вас угостить!" - Курт ласково погладил ствол своего "флака", украшенный тремя белыми кольцами - отметками об одержанных победах. Первое он самолично нарисовал ещё весной, когда они сражались в Греции, а два других добавились уже здесь, в России. И это при том, что их батарею перевели сюда всего две недели назад!
   Несмотря на то, что город, как знал Добиц, захвачен германскими войсками ещё в июле, красные не оставляли попыток отбить его. Впрочем, все их попытки разбивались о надёжную оборону ещё на дальних подступах.
   - Курт! Иди сюда!
   "Ну вот, помяни чёрта..." - подумал унтер-офицер и, кивнув наводчику, мол, остаёшься за старшего, отправился на зов начальства.
   Голос фельдфебеля доносился из-за крепостной стены, и Добиц, обогнув штабель ящиков с 3,7-сантиметровыми снарядами для его зенитки, зашагал по пологому спуску, мощенному крупным булыжником. Фельдфебель обнаружился неподалёку от подбитого русского "Виккерса", на который практичные солдаты вермахта уже понавешали табличек-указателей. "Дулаг 240", "ОТ техвзвод", "полевая комендатура" - гласили наиболее крупные из них. Табличку их батареи, насколько Курт знал, фельдфебель уже приготовил, но руки пока не доходили повесить. Круче всех выпендрились парни из транспортного батальона NSKK, разворотив мостовую и вкопав трёхметровый обломок телеграфного столба, на самой верхушке которого и был прибит стилизованный под стрелу указатель.
   Вообще, русские оставили в городе довольно много своих танков. Понятно, что когда отступаешь в спешке, вытаскивать повреждённую технику особо некогда. Впрочем, у германской армии до них руки тоже пока не дошли. Ремонтные подразделения с трудом справлялись с восстановлением собственных танков, где уж с чужими машинами возиться... Опять же, сам Курт слышал от знакомых ребят из панцерваффе, что на русских машинах они согласятся воевать только под страхом расстрела... Вот и стояли разнообразнейшие боевые машины противника на площадях, перекрёстках и даже во дворах. Двухбашенные и однобашенные, тяжелые, средние и лёгкие. Всякие... Унтер-офицер видел даже несколько бронированных ромбовидных чудовищ времён Великой войны, вроде тех, что англичане применили на Сомме. Сейчас их стащили к большому собору неподалёку, и фотографирование на их фоне входило в "обязательную программу" для всех вновь прибывших.
   - Курт! - фельдфебель призывно помахал рукой.
   - Слушаю вас! - несмотря на всю суровость у "старины Андреаса" были любимчики, и Добиц входил в их число, так что уставные требования в данном случае можно было и не соблюдать.
   - Значит так - поступил приказ часть орудий перебросить на южную окраину. Командование опасается прорыва русских танков, и наши "тридцать шестые" могут быть там полезны. По секрету скажу, что даже новейшие тяжёлые танки русских, о которых ты наверняка уже слышал всякие страшилки можно остановить. Есть информация - у них слабые гусеницы.
   "Ага, слабые, - мысленно согласился Добиц. - А вот всё остальное не то что наша зенитка, но и пятисантиметровая противотанковая не пробьёт. То есть, мы им гусеницы будем портить, а они нас на небеса отправлять."
   - Ваш взвод я оставляю здесь - надо и за небом следить, сам понимаешь, - продолжал объяснять фельдфебель. - Но на твоём месте я бы передвинул одно из орудий так, чтобы держать под присмотром и эту площадь. Понял меня?
   - Так точно, господин фельдфебель! - несмотря на форму, это был прямой приказ, и тут уж следовало соответствовать уставу. - Разрешите спросить?!
   - Давай.
   - Откуда здесь взяться русским танкам, господин фельдфебель? До фронта ведь полсотни километров. Да и оборона у нас...
   - Честно? Не знаю, унтер-офицер! Но поступила информация, что отдельные группы русских вчера прорвались к Кардымово, а это, Курт, уже двадцать километров от нас. За сколько танки проедут это расстояние? Мне кажется - часа за два, и то - если на каждом перекрёстке будут останавливаться, чтобы отлить. И учти - командованию виднее! Но всё! Выполнять!
  
   ***
   "Учётчику.
   Информация о контакте "Кавалерист" принята к сведению. Подтвердите его знакомство с Фермером и сообщите возможные опознавательные знаки.
   Просим максимально усилить разведработу в вашем районе. Данные о передислокации частей и интенсивности перевозок крайне важны.
   Рейс в ближайшее время организовать не имеем возможности. С добычей взрывчатки не рискуйте - информация сейчас важнее.
   Андрей"
  
   ***
  
   Деревня Палик, Борисовского района Минской области БССР. 24 августа 1941 года. 11:23
  
   - Раз! Два! Взяли! - под эту традиционную "помогалку" грузчиков и скрип деревянных катков "бэтэшка" тронулась с места и проползла ещё пару метров.

***

   Затея, сперва показавшаяся Вячеславу дурацкой, всё-таки имела все шансы реализоваться во что-то путное! А ведь поначалу лишь авторитет Белобородько заставил его согласиться.
   План был прост, как мычание - показать противнику то, что тот желает увидеть. А если не желает, то заставить посмотреть именно в это место! Два покосившихся сарая разобрали на запчасти, из коих как раз сейчас заканчивали сборку уже пятого "танка".
   "Ну кто бы мог подумать, что поручневую антенну можно сделать из ивового прута? - Слава как раз заканчивал инспектировать очередное творение плотников. На память пришёл сказанный как-то одним из членов спецгруппы оборот - "памятник деревянного зодчества". "Бэтэшка" была как живая! "Даже ходовую воспроизвели, черти! - оценил фантазию и умение бойцов командир отряда. - Ни за что бы не поверил, что из днищ старых бочек и обрезков досок можно такое сотворить!" Впрочем далеко не все "боевые машины" могли похвастаться такой деталировкой - этой предстояло засветиться на открытой местности, а две других, к примеру, представляли из себя грубые копии башен на невысоком помосте из досок. "Тем не менее для массовости сойдёт. Всё одно, эти мы только тем, кто в воздухе покажем".
   - Товарищ майор! - перед Славой остановился один из бойцов. - "Выхлопнушку" проверили - минут тридцать дымить будет точно! Может и дольше.
   - Добро!
   Постояв у "танков" ещё пару минут и дав очередные ценные указания по "маскировке", Трошин поспешил к месту, где должны были развернуться главные события предстоящей операции - точке, в которой лесную дорогу, идущую от Хоново на Осовины, под прямым углом пересекала просека. Полтора километра он преодолел меньше, чем за четверть часа. Бойцам же потребовалась вся ночь и большая часть утра, чтобы доволочь единственный настоящий танк к месту его "последнего упокоения" как цинично пошутил комиссар отряда. Лейтенант Скороспелый, конечно, тщил себя надеждой, что "семёрке" ещё предстоят большие дела, но никто из командования партизан его оптимизма не разделял.
   - Да ему хотя бы полчаса выдержать! - заявил представитель Центра, когда Слава подошёл к спорщикам. - А потому нечего вам, товарищ лейтенант, геройствовать понапрасну!
   - Да выдержит он, выдержит! У немцев нечем его подбить! Не потащат же они пушки в лес! Вы только пехотное прикрытие обеспечьте, чтоб гранату не сунули! - танкист, которому как раз и предстояло воевать на бронеинвалиде, потряс в воздухе рукой, сжатой в кулак. - Товарищи командиры! У нас целых пятнадцать снарядов есть!
   "Ага, и из них шесть - бронебойные, которые в этом бою на хрен не нужны!" - Слава пока вообще не понимал, зачем сажать в приманку людей. Точнее - до настоящего момента он считал, что достаточно выпустить пару снарядов да расстрелять диск пулемёта - и всё - ноги в руки, гранату в боеукладку и бежать!
   - Во-первых, лейтенант, наша задача в том и состоит, чтобы противник в лес пушки потащил! Во-вторых, они могут лес поджечь, и тогда вы сами вылезете. Потому ставлю вам боевую задачу! Дождаться прихода автомашин, не выдавая своего присутствия пропустить их, и уничтожить максимально возможное число. Для нас главное, товарищ Скороспелый, чтобы у противника уцелела хотя бы одна радиостанция! Желательно также, чтобы уничтоженные машины стояли одной кучей, блокируя проезд по дороге. Сигнал для обязательного, я повторяю - обязательного! Отхода - три ракеты чёрного дыма. Вы, товарищ лейтенант, конечно, можете со своим комсомольским задором приказ на отход проигнорировать, но группа прикрытия не будет ждать ни одной лишней минуты. И не надо морщиться! Цена геройства - чья-то ошибка! Мы же должны выполнить задачу! С минимальными потерями дабы сохранить силы для дальнейших действий! Задача ясна? Выполнять! - резко развернувшись, Слава зашагал вдоль по просеке.
   Обернулся он только один раз - когда дошёл до дороги. Лейтенанта нигде видно не было, очевидно уже залез в столь любимую им "коробку", вокруг которой суетились бойцы, прикрывая неподвижный танк маскировочными сетями (в посёлке на берегу огромного озера нашлось столько сетей и перемётов, что отряд был обеспечен средствами маскировки для танкового батальона, а не то что для пяти машин). Ещё с десяток бойцов споро оттаскивали в кусты брёвна-катки, в то время как четыре человека, вооружившись срубленными елочками, в прямом смысле этого слова заметали следы. Буквально на глазах "бэтэшка" превратилась в невысокий холмик, а просека приобрела вид если и не первозданный, то, по крайней мере, натуральный, если так можно выразиться. А следы тележных колёс вещь в этих краях настолько обыденная, что может вызвать подозрение лишь у законченного параноика.
  
   ***
  
   Деревня Хоново, Борисовского района Минской области БССР. 24 августа 1941 года. 13:33
  
   - Господин гауптман! Полицейские уже выдвигаются! - перед машиной командира сводного батальона остановился запыхавшийся солдат.
   - Чёрт знает что! - прошипел сквозь зубы офицер, бросив короткий взгляд на часы - эти якобы солдаты начали движение на семь минут раньше назначенного срока.
   ***
   Вообще, неразбериха, творившаяся в последние несколько дней, раздражала гауптмана Беккельна с каждой минутой всё больше и больше. Началось всё с того, что маршевую роту под его командованием остановили в Борисове распоряжением командующего армией и в экстренном порядке вернули назад к шоссе, по которому они прошли буквально за сутки до этого. Вот только шагать пришлось совсем не по дороге, а пробираться по местным тропкам - большая часть мостов на шоссе оказалась взорвана русскими диверсантами. Большая масса войск, вынужденная ночевать в поле вместо того, чтобы двигаться к фронту, вызвала тогда у гауптмана приступ острой мизантропии.
   После марша его солдаты то горбатились на переправах, помогая тем немногим сапёрам, что сумели прорваться через заторы, то стояли в охранении - командование отчего-то опасалось новых атак, хотя любому здравомыслящему офицеру, пусть даже и необременённому учёбой в академии Генерального штаба, было понятно, что русские сделали всё, что от них требовалось - шоссе было заблокировано надолго.
   Сегодня же с утра все двести человек личного состава погрузили в разномастные машины, собранные, скорее всего, по принципу "с миру по нитке", добавили два расчёта лёгких пехотных пушек - эти, слава богу, прибыли на своих машинах. Затем отряд, который Беккельн называл про себя не иначе как "цирком", отправили сюда в качестве средства усиления для двух рот полицейских. По прибытии оказалось, что кроме полицейских здесь присутствуют моторизованный охранный взвод армейского подчинения, который прислали в эти края аж из Жодино, располагавшегося пятьюдесятью километрами южнее, и группа фельджандармерии в составе восьми человек, командированная надзирать за "цирковыми гастролями" прямо из штаба группы армий. Командир полицейских был в том же, что и Беккельн звании, а лейтенант из "цепных" напирал на особые полномочия, обусловленные особым статусом фельджандармерии, так что о едином командовании речь даже не шла. Тем более что никому из присутствовавших офицеров их собственное начальство никаких точных указаний не дало. Зачем тут пушки, гауптман, например, узнал всего лишь полчаса назад, когда, наконец, пришла радиограмма из штаба, в которой было сказано, что авиаразведка всё-таки подтвердила наличие сил противника в трёх посёлках на восточном берегу озера, а также о том, что есть вероятность наличия у этого самого противника бронетехники. О точных силах русских информации, конечно, не было, но опыт есть опыт, и немного подумав, гауптман пришёл к выводу, что раз уж если здесь собрали силы приблизительно (очень и очень приблизительно, господа!) равные пехотному батальону, то русских примерно столько же.
   Зачем кому-то пришло в голову тащить в эти болота бронеавтомобили, а, тем более - танки, Беккельн понять не мог. Точнее - не понимал. Размеренное движение по разбитым дорогам оставляло массу времени для размышлений, и чуть позже он пришёл к выводу, что никто ничего никуда не тащил, а перед ними - остатки разбитых русских частей. Причём, как подсказывал ему собственный опыт, частей далеко не худших, раз они ухитрились не бросить тяжёлую технику, отступая по здешним чащобам. Однако бронетехникой штабные вполне могут обозвать какой-нибудь бронеавтомобиль, которых, у русских хватало. Даром, что ли стоят они брошенные по обочинам дорог? Впрочем, русских он в целом, как нацию, понимал плохо. В каких-то случаях убегают, забыв уничтожить совершенно секретные документы, в других, как здесь, тащат многотонные машины через леса и болота. То сдаются толпами, то ходят в самоубийственные атаки, а то и вообще сами себя взрывают гранатами. Сплошная дикость и полное отсутствие логики! А приятель Беккельна, знакомый ему ещё по довоенной службе в Мюнстере недавно рассказал историю, как их послали на заготовки где-то западнее Минска и на их команду вышли два русских окруженца. Безоружные, в изношенной форме. Ну и знакомец решил развлечь своих солдат. Они попрятались в домах, а затем, вместе с "добровольными помощниками" из местных жителей, окружили русских и предложили им сдаться. "Представляешь, Георг, те два Ивана подняли руки, а потом набросились на моих солдат!? - с искренним изумлением рассказывал приятель. - Вдвоём на взвод! Одного, правда, быстро застрелили, а вот второй оказался шустрее и даже добежал до кустов. Но мои парни не сплоховали и послали ему вдогон с пяток гранат. Впрочем, этот шустрик ухитрился-таки зашибить насмерть двоих местных полицейских и одного моего, а уж синяков сколько они понаставили... ". Беккельн тогда одобрительно покивал, но уже несколько раз, вспоминая этот рассказ, снова и снова приходил к неутешительному выводу, что три убитых, несколько раненых и пять гранат - это слишком большая цена за двух отставших от своей части солдат. Тут он понял, что слишком увлёкся воспоминаниями:
   - Выдвигаемся!
   Водитель включил передачу и тупоносый грузовичок, трофей французской кампании, рыкнул мотором и покатился по лесной дороге. Засад пока не опасались - разведку, памятуя о недавнем разгроме полицейского батальона, выслали загодя. Да и вдоль всего пути движения расставили посты. К тому же на этот раз наступать решили не напрямую, извилистой лесной дорогой, тем более что, как показала разведка, ни одного моста на ней не имелось, а через соседнюю деревню, от которой к месту вероятного нахождения противника вела, как сказали местные жители, "хорошая дорога", проложенная по гати. Опять же, если судить по карте, там, по крайней мере, подходы нормально просматриваются - о судьбе полицейского подразделения, недавно почти поголовно погибшего во время устроенной русскими засады, Беккельн был уже наслышан.
   Артиллеристы по карте уже наметили себе места, подходящие для развертывания пушек, а с серьёзной огневой поддержкой воевать значительно веселее.
   "Жаль миномётов всего два, - подумал Беккельн, разглядывая шагающих рядом солдат своего батальона. - Можно было бы издалека разнести эту деревушку на брёвнышки и заставить русских вылезти или отступить. С другой стороны и пехотные орудия могут стрелять навесом, а снаряд у них, как-никак, в шесть раз больше миномётной мины весит..."
   Наконец, спустя час, их колонна дотащилась до Клётного.
   - Ну что, гауптман, ваши готовы? - бодрым голосом окликнул Беккельна командир полицейских.
   - Дам им четверть часа передохнуть, и можно начинать. - Соскочив с подножки, ответил пехотинец. - От разведки есть что-нибудь новое?
   - Ничего. Дозоры русских на прежних местах. Засекли две замаскированных машины, но каких, определить не удалось. Возле них никакого движения. Похоже, нас не ждут, гауптман.
   - Вы всё-таки не согласны выслать демонстрационную группу с юга?
   - Зачем? Ударим единым кулаком! Русских около полуроты, максимум - рота. Прижмем их к озеру, тем более что лодок в посёлке мало, а уходить они смогут только через него - севернее посёлка болота сплошняком. Если вам интересно моё мнение, то мне кажется, они просто отсиживаются в здешних чащобах.
   - Да? - с сомнение покачал головой армеец. - А судьба вашего коллеги говорит обратное.
   Полицейский скривился:
   - Там всё делали в спешке... Если вы не в курсе, то это была реакция на множественный радиообмен. Как раз из этого посёлка. А шпионы, если вы не забыли, большими толпами не ходят.
   "Ну да, а у нас просто тщательнейшая подготовка..." - мелькнула у Беккельна мысль, впрочем, свой сарказм он решил не демонстрировать - операция, как он понял, проходит под эгидой специальных служб, портить отношения с которыми ему совершенно не с руки.
   От разговора их отвлёк радист, высунувшийся из-под тента командирского "штёвера":
   - Господин криминальрат, головной дозор вышел на позиции!
   - Противник?
   - Криминальассистант Шмидт сообщил, что они заметили ещё два поста. Итого - четыре. Есть один пулемёт, ручной. Он стоит на чердаке одного из сараев, при нём один солдат. Ещё около десяти человек занимаются хозяйственными работами.
   - Видите, гауптман, нас действительно не ждут. Вам придётся поторопиться, чтобы успеть к началу веселья! - и полицейский рассмеялся.
   "Веселись, веселись - зло подумал Беккельн, возвращаясь к своей машине. - Если русских там окажется больше, и они нормально подготовлены, то мы с твоими полицейскими и моими новобранцами можем вляпаться ничуть не хуже чем тот эсдэшный лейтенант. У меня на сто с лишним человек едва наберётся тридцать обстрелянных ветеранов. Что у твоих полицейских с подготовкой, я наверняка не знаю, но вряд ли они так подкованы в том, как вести правильный бой против пулемётов и танков".
  
   ***
   Спустя час выяснилось, что наступательный порыв разбился о "местные трудности" и большая часть сил всё ещё пыталась достичь исходных позиций для атаки. Дорога, проложенная по гати, наверное, неплохо переносила крестьянские телеги и наиболее распространённые у русских лёгкие грузовики, но вот на использование более тяжелых машин была не рассчитана. Под пятитонным "бюссингом", в котором ехали миномётчики и в котором везли некоторый запас боеприпасов на случай затяжного боя, бревенчатое полотно разъехалось, и грузовик провалился в густую жижу по ступицы задних колёс. Попытки вытолкать трёхосную махину ни к чему не привели. Хорошо ещё, что миномётчики двигалась почти в хвосте колонны, так что за ней остались только фургон связистов и русский полуторатонный грузовик. Основная же масса машин могла следовать дальше к своей цели.
   "Без тягача или трактора выдернуть "бюссинг" не получится, - думал гауптман, наблюдая, как миномётчики выбираются на землю, перелезая через кабину - по сторонам места едва бы хватило для одного человека, а миномёты, даже пятисантиметровые - штука не самая лёгкая и ухватистая. - Впрочем, если мы раскатаем русских достаточно быстро, есть шанс управиться дотемна. А нет - так отдохнём в деревне у озера. Всегда можно будет отговориться тяжёлыми дорожными условиями, а солдаты наконец-то поспят нормально".
   Беккельн посмотрел вперёд - колонна уже до половины втянулась под сень леса. Тут его взгляд зацепился за взлетевшую над верхушками деревьев сигнальную ракету.
   "Одна красная? Вроде мы договорились все команды подавать парами ракет? Или... " - сообразить, что же это всё значит, он не успел. Впереди и чуть правее затрещал пулемёт, а спустя мгновение к нему добавились частые хлопки винтовочных выстрелов.
   - Русские! - заорал кто-то впереди. Аккомпанементом крику стал пронзительный визг и в десятке метров от дороги встал всплеск от упавшей мины.
   "Восьмисантиметровый!" - несколько отстранённо отметил про себя гауптман.
   - Ложись! - команда была подана с некоторой задержкой, поскольку сначала Беккельн хотел крикнуть "С дороги!", но вовремя сообразил, что вокруг болото, которое никто, по большому счёту, тщательно не обследовал. Для себя он решил, что уж лучше осколок мины, чем захлебнуться в болотной жиже.
   Как всегда во время сильной и внезапной опасности со временем начали происходить чудеса! Гауптман попадал в подобные передряги всего несколько раз в жизни, но уже отметил эту странность. Для него время переставало течь плавно и размеренно, словно Рейн в низовьях. Нет, оно то неслось подобно воде в весеннем ручье, то застывало как в запруде у заброшенной мельницы. Так, падая на бревенчатый настил, офицер успел увидеть и запомнить сразу так много вещей, что скажи ему кто-нибудь про такое в спокойной обстановке, он ни за что бы не поверил. Два новых столба от падения мин, встающих на этот раз в непосредственной близости от гати; перекошенное от боли лицо незнакомого гефрайтера (надо же, даже лычки рассмотрел!) неудачно упавшего на бок; косая полоса, появившаяся на ноге не успевшего залечь солдата - чуть выше голенища запылённого сапога серо-грязная материя медленно-медленно раскрылась и из-под неё так же медленно стала сочиться тёмно-красная жидкость. Даже влажные брёвна настила, на которые Беккельн рухнул, он рассмотрел во всех подробностях. Каждый сучок, каждую царапину на потемневшем от времени и непогоды дереве...
   Удар! И время потекло как обычно. Появились звуки - в окружающей какофонии Георг чётко различал шелест мин, частые выстрелы из винтовок и пистолетов, длинные пулемётные очереди... Вполне знакомая звуковая картина боя. Некоторое время он ещё полежал, прислушиваясь, затем поднялся:
   - Фельдфебель! Немедленно двигайтесь вперёд! Там, по крайней мере, можно с этой дороги сойти.
   - Нельзя, господин гауптман - то, что вы считаете травой - болото! Двое соскочили туда, так еле вытащили.
   Да-дах! - резкий звонкий выстрел пушки перекрыл остальные шумы.
   Бух! - звук разрыва практически слился со звуком выстрела.
   "Быстро они развернулись!" - порадовался сноровке артиллеристов гауптман.
   Да-дах! Бух!
   "Вот только по кому они стреляют? Деревья же кругом! И потом - звук совершенно не похож на выстрелы "кургузых"! У тех он глуше и, пожалуй, несколько тише. А тут взрыв следует почти сразу за выстрелом... Это что же, "Вжик-бах"? У русских есть противотанковые пушки!"
   Стрельба то разгоралась, то затухала. Единственное, что пока радовало комроты, это то, что, судя по звукам, стреляли в основном немецкие пулемёты. Их резкий частый стрёкот очень сильно отличался от размеренного татаканья русских "максимов".
   Ша-да-ааах! - раскатистое эхо сильного взрыва заметалось над лесом, а вдалеке, километрах в полутора, над вершинами деревьев встал высокий столб дыма. Все от неожиданности присели.
   - Это что за чёрт?! - растерянность так чётко отразилась на лицах стоящих вокруг солдат, что Беккельну нечего иного не оставалось, как преувеличенно радостно и нарочито громко сказать:
   - Похоже, наши пушкари разнесли русский склад боеприпасов! Не унывайте, скоро иванам нечем будет стрелять, и мы возьмём их тёпленькими. Новички несмело заулыбались, а стоявший неподалёку штабс-гефрайтер уловил идею начальства, что называется, с лёта, и, бодро покрикивая, принялся отвлекать личный состав, раздавая приказания направо и налево.
   - Шуман! Гахманн! - гауптман позвал взводных.
   - Здесь! - откликнулся Шуман, коренастый вестфалец, служивший в армии уже пятнадцать лет и, как помнил Беккельн, крайне недовольный тем, что его держат в тылу.
   - Отводи свой взвод назад! Нужно создать оборону вон в тех кустах! - ротный показал на густые заросли, окаймлявшие болотину. - Придётся прикрыть "фараонов"! Где Гахманн?
   - Ушёл вперёд со своими.
   - Пошли к нему человека, пусть доложит о потерях.
   - Слушаюсь.
   После того сильного взрыва стрельба заметно спала - винтовки щёлкали значительно реже, чем пять минут назад, да и пулемётные очереди стали короче. Всё указывало на то, что накал боя сильно снизился. "Может, действительно взорвали склад боепитания русских?"
   - Господин гауптман! Господин гауптман! - к Беккельну подбежал щуплый рядовой из последнего пополнения, гауптман его запомнил только по ассиметричному узкому лицу и тощей шее с сильно выступающим кадыком. - Полицейские отступают! Меня прислал фельдфебель Гахманн. Он дал приказ нашим отходить.
   - Как отступают?
   - У русских оказались танки! Один из них расстрелял с фланга обе машины с орудиями и два грузовика, - затараторил гонец. - Ещё три танка заметили в деревне. Сильный взрыв - это бахнула машина артиллеристов.
   Поморщившись от шпаковского "бахнула" командир роты сплюнул в воду и потребовал:
   - Доложите, как положено, рядовой!
   - Русских много, господин гауптман, - принимая подобие строевой стойки, начал "желторотик". - Господин фельдфебель приказал передать, что не меньше роты полного состава. И пулемётов штук шесть, не меньше.
   - Как шесть? - опешил Беккельн. - Я слышал только "тридцатьчетвёртые"!
   - Они вооружены немецкими пулемётами. Господин гауптман, мне такого плотного огня и видеть-то не приходилось, - щуплый, чьего имени гауптман так и не вспомнил (Вот ещё, запоминать переменный состав по именам!), нервно сглотнул.
   "Рота при шести пулемётах при поддержке танков снесёт нас как паводок детскую плотину из песка! Если они выйдут вон на ту опушку... А они это сделают уже максимум через полчаса... Здесь на триста метров открытое пространство! Нас либо перестреляют за пять минут, либо мы сами утонем в этих болотах!"
   - Господин гауптман! - Шуман остановился рядом. - Можно подогнать грузовик с радистами и попробовать сдёрнуть "бюссинг".
   - Ни в коем случае, фельдфебель! У русских есть танки, а он заблокирует дорогу! Объехать его нельзя, и даже танком его не сразу сбросишь. Собирайтесь и все назад! Помогите миномётчикам оборудовать позиции.
   Из-за деревьев, под которые ныряла дорога, показалась большая группа солдат. Беккельн, стараясь, чтобы жест не выглядел слишком торопливым, достал из чехла бинокль. "Так, это второй взвод. Вон - бежит Гахманн, - гауптман отчётливо видел, как солдаты то и дело оглядываются назад. В середине группы он рассмотрел несколько носилок. - Теперь понятно, почему ни одна мина русских не упала ближе пяти метров от гати! Они просто боялись повредить полотно, ведь в противном случае их танки не смогут тут пройти, и они потеряют уйму времени. Надо срочно предупредить командование!" - развернувшись, он собрался немедленно пойти к машине с радиостанцией, но понял, что узенькие проходы вдоль "бюссинга" забиты отступающими солдатами. "Хорошо, ещё паники нет, мы просто отходим".
   - Шуман! Подрывные заряды у нас есть?
   - Откуда, господин гауптман?! - удивился фельдфебель. - У нас из штатных средств только пулемёты в наличии.
   - А гранаты?
   - Десятка два. Сейчас отойдём, и я прикажу крутить из них связки - иначе русские "коробки" не подбить.
   - Как думаешь, сколько их надо, чтобы эту дорогу разнести к чертям?
   - У нас не хватит! Точнее, господин гауптман, если взорвём дорогу, то на танки ничего не останется. Может, у миномётчиков боеприпасы забрать? Всё равно они танкам, что горох.
   - Эй, гефрайтер, - окликнул командир роты миномётчика, как раз передававшего сидящему на капоте грузовика солдату "чемоданчики" с минами, - сколько взрывчатки в ваших боеприпасах?
   - Сто пятнадцать грамм, господин гауптман! - мгновенно ответил тот.
   - Мне нужно двадцать штук, чтобы взорвать дорогу! - "Второй взвод будет здесь минут через пять, ну а полицейским придётся перебираться по воде".
   - Я вас понял! Только взрыватели вставить надо, а то могут не сработать нормально. Эй, солдат, давай мины назад!
   ***
   Ещё двадцать минут спустя радиограмма о том, что в районе озера Палик обнаружен крупный отряд русских с бронетехникой, и что сводному батальону не удалось разгромить его, ушла в штаб группы армий.
  
   ***
  
  
   Глава 29.
  
   Из шифрорадиограммы управления железнодорожных перевозок ГА "Центр" в штаб 9 Армии.
  
   "Сообщаем, что специальный транспорт N 38/11 потерпел крушение на перегоне между станциями Осиповичи и Брицаловичи. Причина аварии - взрыв локомотива. Взрыв произошёл в районе топки, в результате чего стало разрушение колосников и части труб котла. Тяжело ранены два члена паровозной бригады. В настоящий момент выслан паровоз с бригадой для буксировки состава к месту назначения. Предполагаемое время прибытия транспорта в Могилёв - вечер 25 августа."
  
   ***
  
  
   Взгляд со стороны. Бродяга.
   Деревня Загатье, Кличевского района Могилёвской области БССР, 24 августа 1941, 11:15
  
   Сутки в урезанном составе прошли нормально. Количество постов подсократили - вот и всё. Вечерком поболтал с ребятами - полигон они нашли, тяжёлая артиллерия там действительно когда-то стояла. Теперь землю носом роют в поисках взрывчатки.
   Антон на огонёк вчера когда забежал, всё выспрашивал к чему все эти странности с разделением. Пришлось мне "расколоться" и объяснить, что личный состав Саша утащил от греха подальше. Жеребчик-то наш стоялый местную кобылку... Тьфу, жизнь деревенская сказывается - даже в мыслях на буколику всякую сваливаюсь. Короче - Ванька с деревенской одной сговорился и сделал своё чёрное дело. Вот только ума язык за зубами держать не хватило. Ну парней и понесло. Я их, кстати, совершенно не виню - оттяжка при нашей "весёлой жизни" нужна. Но и командир прав на все сто - сейчас совершенно не время и не место. Опять же - маскировка наша псу под хвост! Уж лучше бы эта дубина стоеросовая партизаном переоделся и так женихаться припёрся. Глядишь, из жалости быстрее бы дали. Так что Викторович ребят ещё и на разведку увел, потому как уже через пару дней во всех деревнях, вплоть до Могилёва будут знать про немцев, балакающих по-русски и применяющих передовые методы перепихона. Последнее, впрочем, на европейскую продвинутость могут списать. А вот знание языка может и заинтересовать, кого не надо. Можно как угодно относиться к немцам, но спецы у них грамотные в охранке служат, и, руку на отсечение даю, а информация, что по тылам катается группа русских, косящих под арийцев, могла да всплыть. Хвосты мы, конечно, старались подчищать, но всё же, но всё же.
   - Кррак! -донеслось со двора.
   Это Арт сам себя истязает, попутно обеспечивая нашего старшину растопочным материалом. "Трофейные" все кто службу на постах тащит, кто отдыхает после, так Антоха в одно рыло по двору скачет и деревяхи ногами ломает. Однорукость компенсирует. Час уже упражняется, между прочим. Ну а я арбалетик доделываю. Хороший агрегат выходит: обрезанная ложа от мосинки, стальные плечи. С рычагом взвода, конечно, повозиться пришлось - до сих пор доводкой и занимаюсь. Впрочем, даже если на коленке доделать не выйдет, даже с ручным взведением эта игрушка всяко сгодится при нашем-то ремесле. Впрочем, если всё пойдёт как мы с Саней придумали - то лишь в качестве учебного пособия для парней из Осназа. Мягко, но настойчиво мы в последней шифровке "попросились домой". Причин для Павла Анатольевича привели массу. И доказуху на заказуху. И новенький, буквально полгода как с фабрики, пеленгатор. И макулатуру немецкую, которую нам скоро по пятому разу сортировать придётся и те документы, что не самые ценные, пейзанам на самокрутки продавать, поскольку рессоры, того и гляди, в обратные стороны выгнутся. Ну и мы, такие все красивые. Да если Тотена с Антоном на месяц в закрытой комнате посадить, дать им стопку бумаги метра в два и хорошо кормить - они такого навспоминают! И все остальные тоже склерозом не страдают. Да если я помогу не завалить Лемана, уже квартальную премию отработаю.
   Резонный, на первый взгляд довод, что в тыл к немцам пока наши не летают, отмели как бесхарактерный. Чем раньше хорошее дело начнёшь, тем лучше. А площадку Фермер найдёт, в этом я уверен.
   Но с кондачка столь важное мероприятие тоже не проведешь - подготовка с обеих сторон нужна. Самое ценное мы, кстати, в деревне не храним - для того есть нычка в лесу. Знают о ней даже из наших не все: я да командир. Как нам не знать, если сами и прятали?
   Эх, хорошие в этой школе полы - скрипят так, что за десять метров слышно!
   - Сергеич, я пойду, в управу схожу, - Антон с порога перешёл к делу.
   - Что-то там забыл?
   - Я - нет. Бугор местный записку с мальчишкой прислал - жаждет пообщаться.
   - Возьмёшь кого с собой?
   - На хрена? - Арт оборачивается ко мне, продолжая попутно вооружаться - вот сейчас маленький маузер в карман галифе заныкал. - Деревенских, что ли бояться?
   - Ты крестьян-то прекрати недооценивать. У них хитрости на взвод городских хватит. Нас знаешь как в своё время учили? Крестьянина можно запугать, можно договориться, можно втюхать что-нибудь, давя авторитетом, но по хитрости иной сельский бирюк даже прожжённым операм фору даст. И всегда себе на уме!
   - И с какой радости им меня плющить? - теперь Антошка прятал небольшой складной ножик в перевязи, на которой покоилась его пораненная рука.
   - А ответ на этот вопрос тебе не даст никто, кроме их самих. Могут за то, что немец, могут за то, что не немец, часы твои глянутся или ещё что. Думаешь тот жлоб, что тебя в первый раз упаковал на немцев за идею работал? Нетушки - у него интерес материальный был. Какие там гансы преференции ему предложили, не знаю, но то, что были они - стопудово. Что бугор написал-то?
   - Почтительнейше просит господина офицера заглянуть на огонёк для решения хозяйственных вопросов. - Записку Антон мне не показал, мне ни к чему, он на забугорном раз в сто лучше меня умеет.
   - Иди, коли позвали. На постах кто?
   - Мишка и колбасный наш. Через час смена.
   - Ну и ладно, ступай с богом.
   Снарядившись, Арт ушел, а я направился во двор - машинку испытать, ну и солнечные ванные принять.
   Бой у арбалета оказался приличным - самопальные болты пробивали доску-двадцатку без проблем. И взводился он легко. Но вот с прицелом колупался долго.
   - Дядько! Дядько! - пацанчик лет семи горланить начал ещё подбегая.
   Отложив арбалет, я вопросительно посмотрел на неожиданного гостя.
   - Там немчы приехали, - смешно коверкая слова заявил ребятёнок. - Меня дед Игнат послал вам сказать.
   Единственного кого я знал под этим именем в здешних краях был нелюдимый мужик, каждый день привозивший на телеге нам продукты. По крайней мере толстая тётка, что приезжала с ним именно так его называла.
   "Срисовал он нас! Иначе не послал бы мальчонку, да ещё с таким известием."
   - Где? Сколько? - жеманничать и изображать, что русского я не знаю, времени не было.
   - На такой большой мачине приехалы! Вот столько! - и мой собеседник несколько раз сжал и разжал кулачки.
   "Ну ты, блин ещё бы номер части и фамилию командира спросил, старый пень! Парнишка небось считать ещё не умеет!"
  
   ***
  
   Не сказать, что распорядок дня после отъезда ребят остался неизменным. Практически исчезло личное время - хоть и сократили количество постов до минимума, но либо я, либо Сергеич в обязательном порядке изображали из себя "оперативный резерв" и неотлучно сидели в здании школы. Вот с утра я хоть время на тренировку выкроил, а вчера весь день был старшим по гарнизону. До сих пор не понимаю, почему одновременно с отъездом наших мы не собрали манатки и не забились в какой-нибудь тихий лесной уголок? Там хоть не надо постоянно на стрёме быть. Поставил пару растяжек на тропинке - и кайфуй. Если сегодня вечером выяснится, что командир с парнями ещё в безвестных далях побыть собираются - устрою тщательно выверенную истерику, честное слово! Мишка, Семён и Лёшка итак с поста не вылезают. Емельяна посылать совестно. А Шуру - по здоровью нельзя, а ну как голову напечёт, и как я тогда его без Дока откачивать буду? Не, точно из села надо уходить!
   Смачно сплюнув в густую пыль, я поправил на пузе кобуру "вальтера" и зашагал к сельсовету. Не знаю, что на меня нашло, но всякими опасными для чужого здоровья железяками я затарился по самое "не могу"... Кроме табельного ствола, в кармане штанов крохотный пистолетик калибра 6,35 миллиметров, да ножей четыре штуки. "Вот, только полдороги прошёл, а паранойя отпустила, - мысленно посмеялся я над внезапным порывом. - Кому я на хрен сдался-то? А если с другой стороны посмотреть - не надорвусь. Что там любимый командир ответил, когда я с ним своими сомнениями на тему: "Доверять или не доверять интуиции"? "Почувствовал, что в копчике свербит - посиди пару секунд в окопе, пока не перестанет!""
   Перед сельсоветом всё, на первый взгляд, выглядело так же, как и вчера, когда я последний раз проходил тут. Но лишь на первый - меня немного напрягло малолюдство. Обычно на главной площади всегда кто-то был, сейчас же кроме пары мужиков, которых мы между собой называли "полицаями", сидевших на скамеечке перед крыльцом, никого не наблюдалось.
   "Эх, паранойя, моя паранойя! Люди, может, на работу в поля ушли, а ты мне покоя всё не даёшь..." С каменным лицом я прошествовал мимо сельских полицейских, и, нарочито впечатывая каблуки, поднялся на крыльцо. Стоило мне взяться за ручку двери, как по спине пробежала холодная волна, и возникло много раз описанное авторами боевиков "ощущение недоброго взгляда в спину". Такое мне до сего момента довелось испытать всего пару раз, но и одного бы хватило - уж слишком характерные ощущения! Без балды - пробирает! Но разум человеку не просто так дан - с умным видом я полез в карман кителя за портсигаром, а потом - достав сигарету, принялся муторно её раскуривать. Всё это время я лихорадочно пытался понять, что же в окружающей обстановке не так?
   "Оружие у полицаев? Нет - они всегда при нём. Хоть и за подобное обращение любой понимающий человек им бы уже трындюлей выписал - вон, молодой свою "мосинку" так на колени положил, что ствол, каждый раз, когда он к приятелю поворачивается, по земле скребёт. Окна в управе закрыты? А по летнему времени они всегда нараспашку были... Ни о чём это не говорит. След какой-нибудь нужен, с помощью которого до подсознания достучаться можно... И побыстрее, сигарета уже догорает! След... Следы... Следы! На пыли чётко отпечатались узкие шины с характерным протектором! Для телеги, а уж тем более для машины они слишком узкие, а вот для велосипеда - в самый раз! Велик здесь я видел только один - у бургомистра, а следов как бы не с десяток... "
   Как известно, хорошая мысля приходит опосля - дверь открылась, и на пороге я увидел невысокого мужчину в армейском мундире со знаками различия оберфельдфебеля. Картину портила только горжетка фельджандарма. Ну и дырчатый кожух ствола какого-то немецкого "машинен-пистоле", ненавязчиво маячивший в районе его локтя. Что интересно, самого автоматчика я практически не видел - он весьма грамотно укрылся за притолокой.
   - Господин обер-лейтенант, заходите! - никакого напряга в его голосе не было, наоборот - полицейский просто таки лучился радушием.
   "Значит - засада! Об этом мало кто помнит, но немцы в начале войны очень широко использовали велосипеды, пока не поняли, что в России это не самый лучший транспорт. Почему дозорные просмотрели, сейчас гадать не стоит. Лучше прикину, как из передряги выпутываться". Проблема усугублялась тем, что мундир на мне сейчас был обычный, пехотный. Без магических литер на рукаве. СДэшный жетон, впрочем, мирно покоился во внутреннем кармашке. Посмотрим, может и получится им отмахаться. Это, конечно если велосипедисты не специально по нашу душу приехали".
   Идея просто убежать как возникла, так и пропала - во-первых, при плохом раскладе мне надо пробежать метров тридцать по открытому пространству и если худшие мои предположения сбудутся, подстрелят меня шаге на втором... Есть ещё вероятность резким прыжком уйти из сектора, но, во-первых, все эти паркурные штучки довольно плохо получаются и у здоровых, а во-вторых, уверенности, что где-нибудь в соседнем доме не сидит подстраховка у меня не было. А вот в помещении и накоротке"
   - Конечно, обер-фельдфебель! - правильность "обзывания" собеседника уже сама по себе неплохая опознавалка "свой-чужой". У меня на заучивание всех этих "хаупт-" и "штабс-" больше месяца ушло. - Обер-лейтенант Мюльберг! - коленки ходили ходуном, но голос мой не дрогнул. "Опыт у меня что ли появился, по выкарабкиванию из самых глубоких... хм, мест?"
   Жандарм дёрнул уголками рта, словно хотел улыбнуться и сделал приглашающий жест. Что отрадно - ствол автомата убрался, видимо это процедура такая, а не конкретный отлов меня, любимого. Впрочем, несмотря на показное радушие, при входе меня контролировали - фельдфебель так просто повис у меня за спиной, и, можно голову на отсечение дать - чутко ловит каждое моё движение.
   В просторной комнате, хорошо знакомой мне по предыдущим посещениям, пятеро. Акункин, который здесь явно даже не на вторых, а на седьмых, скорее, ролях, и четыре немца. Двое пасутся у меня за спиной, один целеустремлённо пялится в окно, держа в руках ещё один допотопного вида автомат, а ещё один устроился за бургомистерским столом. И, судя по всему, он здесь за первую скрипку. Лицо узкое, но подбородок волевой. На переносице очки, волосы блестят - явно чем-то вроде бриолина смазал. Звание, вроде невысокое - лейтенант, но в повороте головы явственно просквозила властность не по чину. "Явно в безопасниках давно - вот и демонстрирует своё право проверять и застраивать! Что-то похожее я у Зайцева наблюдал... Словно на лбу бегущая строка с бессмертным: "То, что вы ещё на свободе, это не ваша заслуга, а наша недоработка"!"
   - Старший группы тайной полевой полиции, лейтенант Ауэрс!
   "Хм, хоть и не встал, но представился первым. С другой стороны - моё звание и фамилию он уже слышал. Политесы, однако, сейчас не так важны, как наличие рации. То, что её в комнате нет, обнадёживает. Но и наличие где-нибудь в соседних кустах пеленгатора со всеми сопутствующими красотами не исключено. Не просто так же они в здешнюю глухомань припёрлись? Вполне могли на наш передатчик навестись. И до зуда в потных ладошках интересно, от какой конторы у этих ребят полномочия?"
   - Обер-лейтенант, - подтвердил мою догадку о уже состоявшемся знакомстве очкастый, - с какой целью находитесь в этом населённом пункте? И, дайте, пожалуйста, ваши документы.
   Вот теперь нужно было быстро решать, какую легенду скормить контрразведке?
   - Конечно, лейтенант! - реакцию на мои телодвижения проверить необходимо прямо сейчас, пока ситуация для обеих сторон не ясна. И я шагнул к столу, одновременно расстегивая левый нагрудный карман.
   Ситуация до боли напомнила мне достопамятное приключение в Налибоках - с одной лишь разницей - теперь я обладал не "виртуальной" отмазкой, что работаю на разведку, а вполне весомым, и даже звенящим при падении аргументом. Которым и не преминул воспользоваться. Зольдбух я демонстративно положил на стол так, чтобы и стоящие у меня за спиной могли его видеть, после чего быстро вытянул за шнурок из внутреннего кармана магический медальончик. Важно было показать его полицейскому до того, как он откроет "мой" документ. Уж больно топорно была там подделана фотография. То есть для кого-нибудь мимохожего - вполне нормально, но не для специалиста, каковым, безусловно, был лейтенант Ауэрс.
   - Лейтенант! - привлекая внимание, это слово я сказал нарочито громко. - Мы здесь, скорее всего по тому же делу, что и вы. - Жестяной жетончик закачался на шнурке.
   Судя по тому, как судорожно сжались пальцы его руки, едва не скомкав мой зольдбух, служебный жетон СД - это было последнее, что мой собеседник ожидал встретить в этой деревне. Но его самообладанию можно было только позавидовать - лишь кадык слегка дёрнулся, да непроизвольно поджались губы.
   - Кому вы подчиняетесь? - зольдбух вернулся на стол. - И как здесь оказались?
   "Чёрт, на кого бы сослаться-то? Небе? Бах Целевски? Нет, не то - они "местные" и лейтенант вполне мог быть послан сюда кем-нибудь из них".
   - Группенфюреру Гейдриху. А занесло нас сюда потому, что наша пеленгационная команда зафиксировала несколько выходов в эфир в этом районе. Вчера вечером, кстати, была еще одна передача, и основной состав нашей группы выехал на точку. - выкладывая всё это я не очень-то и рисковал. Передача действительно была, ну а то, что героический командир группы, то есть я, не поехал вместе со всеми вполне, на мой взгляд, объяснялось ранением. Опять же - проверить, знает ли глава РСХА вообще о нашем существовании, Ауэрс никак не мог.
   "Главное достигнуто! Теперь я не проверяемый, а коллега и, чуть ли не старший. Звание моё выше, а принадлежность к столь же серьёзной, как и их, конторе позволяет, при должном подходе качнуть немного информации".
   - Очень интересно, господин обер-лейтенант! А нас направили сюда как раз потому, что в этом районе практически нет групп, способных оперативно отреагировать на данные перехвата. Вы присаживайтесь, - и полицейский указал на стул напротив себя.
   - Конечно. Но вначале попью, - я сделал шаг к деревянному ведру, что стояло у стены на табурете. Зачерпнув ковшиком воды, я сделал большой глоток - не только из-за внезапно возникшей жажды, но и для создания паузы. Оценить, как будут себя вести немцы, было просто необходимо. Я бы, например, чисто из вредности заглянул в зольдбух, который так и валялся на столе. Немец же, повёл себя не так - периферийным зрением я уловил, что он ударил себя пальцами по левому рукаву, и как будто что-то нарисовал там.
   "Ну да! Это же он своему фельдфебелю объясняет, что я из СД! Ромбик-то с литерами как раз в этом месте пришит! Молодцы! Тоже ведь знаками могут общаться!"
   А вот дальнейшего я не понял - летёха пододвинул к себе лист бумаги, что-то быстро написал и отодвинул написанное куда-то на край стола.
   Понять, что это было я просто не успел.
   - Обер-лейтенант, сдайте оружие! - и за спиной у меня скрипнула половица.
   "Рвануться к кобуре? Не успею! Тем более не реально достать запасной ствол из кармана штанов..."
   - Что это значит, лейтенант? - поворачиваюсь я достаточно быстро, но, в то же время, не резко, а то пальнут ещё с перепугу в спину. Первое, что бросилось в глаза - застывшее на лице бургомистра выражение удивления: глаза широко открыты, брови домиком, даже рот полуоткрыт. Фельдфебель - полная ему противоположность. Глаза строго прищурены, а рука уже вытягивает из кобуры "парабеллум". Уверены они всё-таки, что угроза оружием - самое действенное средство убеждения... А вот шагнул он ко мне зря - теперь автоматчик, что у окна стоит, в меня стрелять не сможет. Да и тот, что у двери - тоже. Если, конечно, он не снайпер. И пистолет свой в боевую готовность фельдфебель зря привёл - дистанция, скажем так, не самая подходящая. Слишком далеко, чтобы меня безусловно контролировать, и слишком близко, если я решусь-таки на рывок.
   - Не притворяйтесь... товарищ шпион! - последние слова лейтенант произносит по-русски.
   Раз! - и я разжимаю пальцы правой руки.
   Два! - мысок моего правого сапога нежно массирует тестикулярный аппарат фельдфебеля, машинально сопроводившего глазами падающий предмет.
   Три! - опустив ногу, я прыгаю вперёд и по хоккейному "бортую" начинающего скрючиваться фельдфебеля.
   Удачно, однако, я в него врезался, закинув на стол - немец так и лежит в позе буквы "зю", но пистоль, зараза, не отпустил. Ну и хрен с ним. Инерцию я погасил как раз об стол - только бедро немного ушиб. Злобно сграбастав "парабеллум" я от всей души крутанул его, калеча кисть фельдфебеля и, одновременно, вооружаясь.
   Что в творении господина Люгера хорошо - так это прикладистось и целкость, которые нивелируют даже безумно раздражающий меня прыгающий перед глазами при стрельбе рычаг запирания! Посадка стоявшего у двери автоматчика на мушку заняла едва ли больше секунды - он даже нормально в мою сторону развернуться не успел.
   Грохнуло, и ноздри мои ощутили благодатный в этой ситуации запах горелого пороха. Второй выстрел! - больше для надёжности и нагнетания обстановки, я и в первый раз попал хорошо - почти точно в центр груди. Вторая пуля тоже легла недалеко.
   Настало время для "второй части марлезонского балета". Резко присесть, затем лечь плашмя... И вот они - ноги начальника в изрядно запылённых сапогах. С полуметра я и на ощупь бы не промахнулся! Две девятимиллиметровые пули, по одной в каждую ступню - весьма надёжное средство для выведения кого бы то ни было из игры. Вдобавок, из-под стола открылся неплохой вид на нижнюю часть тела второго автоматчика, который уже очухался и пытался засечь меня. Экономить этого типа никакой нужды не было, так что я со спокойным сердцем выпустил пару "подарков" ему в низ живота и пах.
   "Спасибо тебе, интуиция!" - это чувство, пожалуй, было основным в настоящий момент. Всё так же лёжа на спине, я сменил оружие на собственный "вальтер", и весь обратился в слух - пропустить момент, когда на огонёк заглянут новые гости, очень не хотелось. А то, что они появятся - к бабке не ходи. Не полицаи, так немцы. И, если первые могут-таки отпраздновать труса и вместо ликвидации супостата сделать ноги, то во вторых я просто уверен - придут, никуда не денутся. Прислушиваться немного мешал воющий от боли лейтенант, но тут уж ничего не поделаешь - очень мне было интересно, где случился прокол?
   Но произошедшего в следующую секунду я, честно говоря, не ожидал. Да и ожидать-то не мог. Где-то за столом, в моей "мертвой зоне" раздался утробный рёв, после чего я заметил быстрое смазанное движение и на меня рухнул... Стул! Хороший такой, надёжный деревенский стул. И тут рефлексы сработали против меня - в правой здоровой руке у меня был пистолет, поэтому я по привычке попытался закрыть голову левой, за что и поплатился. Боль была такая острая, что у меня в прямом смысле этого слова потемнело в глазах, а потому я пропустил атаку нового противника.
   Представить, что вальяжный интеллигентный Акункин, словно одержимый бросится в бой? Не, не, не... Я с наркотиками не дружу!
   Выскочив из-за стола, этот тип с размаху попытался запинать меня ногами! И, надо сказать, довольно удачно. По крайней мере, по бедру он мне прислал довольно неплохо. Хорошо ещё , что не по тому же, которым я в стол впечатался, а то приобрёл бы я к однорукости ещё и хромоногость! Дальше, правда, развить успех бургпредседателю не удалось - ножки у болезного заплелись. С небольшой моей помощью в виде хитрого зацепа.
   Но, даже упав, Акункин попытался добраться до моего горла. Прям как в старинном фильме про Ильича. Только что не кричал визгливо: "За яблочко его, за яблочко!" Вместо этого местный голова крыл меня по матушке, причем причудливо мешая русские и немецкие слова. Конструкции вроде "ферфлюхте твою мать", в другое время, наверное, развеселили бы меня, но не когда на горизонте маячила схватка в партере с разъярённым мужиком, превосходящим меня минимум на одну весовую категорию. Вот и пришлось прекратить эту феерию самым грубым образом - то есть, спустив курок.
   Прострекотавшая вдалеке длинная, патронов на тридцать, очередь показала, что всё ещё далеко не закончено. Я с трудом выкарабкался из-под тела бургомистра и, поднявшись на ноги, ударом по голове успокоил уже потихоньку приходившего в себя фельдфебеля. Его командир пока был целиком занят своими проблемами, так что единственное, что я сделал, так это освободил болезного от ствола. За окном меж тем разгорелась нешуточная перестрелка - в деле участвовали как минимум два десятка винтовок и парочка пулемётов.
   Хреновость ситуации нарастала - во-первых, каким-то образом наши часовые проворонили всё на свете, и допустили проникновение немцев в деревню. Ладно, несколько человек на великах вполне могли и проскочить, тем более, если их кто-нибудь из местных провёл. Из западни я выкарабкался, правда, в основном за счёт того, что опера были полностью уверены в своём превосходстве и не ожидали от меня такой прыти. Вот только в дело вступал второй фактор - весьма неплохое прикрытие. Для оцепления и ликвидации диверсионной группы вряд ли пошлют меньше взвода. А могли ведь батальон пригнать.
   Стараясь не особо светиться, выглянул в окно - улица пока пустынна, даже полицаи куда-то испарились. От этого, кстати, ситуация совершенно не облегчилась - боец из меня сейчас не очень, я оттого и трофейными автоматами вооружаться не стал, что стрелять из них не могу. А пистолет в групповом бою - насмешка, не более.
   "А вот и она - полная задница! - справа на улице показалась группа немецких солдат. - Торопятся, касатики, аж пыль из-под сапог столбом стоит! Придется, однако, парни, вам слегка подзадержаться!"
   В три шага я подскочил к входной двери и закрыл массивную щеколду. Монументальная, надо сказать, штука - засов из бронзы чуть ли в мой большой палец толщиной! Будем считать, что в комплекте с толстой дверью это на некоторое время обезопасить меня с тыла. Да мне ведь много и не надо - пару минут всего.
   Ребятам я не рассказывал, но вот уже вторую неделю родилась во мне странная и, где-то даже, извращённая концепция. Домой мы не вернёмся - это я для себя уже понял, оттого, наверное, так скептически отреагировал, когда Тотен поделился со мной своими захоронками. Оказывается, он, как настоящий коллекционер, сделал уже с десяток нычек, в расчёте на то, что когда вернёмся, будет возможность их достать.
   Моя же идея была проста, как одноимённый карандаш - мы ещё не родились, а значит - и умирать не страшно. А вот те, кого благодаря нам не убьют, после войны породят новых антонов, саш и серёжек... Хрен его знает, насколько моя теория правдоподобна, но страх выгоняет хорошо.
   Я рысцой вернулся к окну. Немцы к зданию бывшего сельсовета не свернули, а всё так же двигались в направлении, откуда доносилась стрельба. То есть к школе и посту на северо-восточной окраине деревни. Тактика у противника была, если так можно выразиться, разномастная. С одной стороны - в сельсовете меня прессовали вполне грамотные по меркам этого времени оперативники, с другой - нынешние мои оппоненты больше походили на стадо лосей во время гона. Хотя это мне точно на руку! Несколько раз глубоко вздохнув, всё-таки поднял с пола пистолет-пулемёт. Увесистая машинка оказалась самым настоящим "Шмайссером", ЭмПэ-28. "Одной рукой эту "дуру" я не удержу - зря что ли свой ППД я Тотену отдал? Но, если на подоконник пристроить - пару очередей выпустить получится. Тыл только обеспечу..." Примерившись, я "легонько" стукнул каблуком в лоб полицейского и, повинуясь тому чувству, что, как известно, сгубило кошку, взял со стола листок. Всего пять цифр - номер "моего" жетона. Что ж, можно больше не гадать, где случился прокол и отбросить версии про ужасный русский акцент, или неподходящую для немца манеру черпать воду из кадки. Видимо, номера всё-таки внесли в базу палёных ксив, а старый и опытный фельдфебель отреагировал, как положено. А вот как они с покойным "бургером" скорешились, узнаю позже.
   Вместо красивого, в духе боевиков, высаживания стекла прикладом, я просто открыл окно. Не хватало ещё, чтобы солдаты на звук обернулись. Пристроил автомат на подоконнике и взвёл его.
   Короткая очередь хлестнула по спинам немцев! "Чёрт! Брыкается, зараза!" - отдача сильно сдвинула оружие, и прицел ушёл на фиг. Единственное - я заметил, что двое фрицев характерно так упали, не дёргаясь.
   Ещё одна очередь! - Попасть не удалось, но противники в быстром темпе попрятались за кустами и палисадниками. В ответ щёлкнуло несколько винтовочных выстрелов, но, похоже, палили больше для острастки, чем с реальными намерениями повредить моему здоровью.
   Я перешёл к другому окну и осторожно выглянул из-за притолоки - никого, лишь кусты на той стороне улицы подозрительно заколыхались.
   Дав ещё одну очередь прямо через стекло, отбросил автомат - дальше он только мешать будет. Теперь мне в совхозную бухгалтерию, окна которой выходят на другую сторону.
   В принципе, можно попробовать лейтенанта за собой вытянуть, но под огнём, с одной рабочей рукой и в спешке это предприятие вряд ли будет успешным. При любом раскладе, в ближайшее время он угрозы не представляет. С раздробленными-то ступнями и в глубоком нокауте...
   - Бздям! - примерившись, я ударом ноги вынес раму. Теперь трофейный "вальтер" за ремень, где и так уже живёт "парабеллум" покойного фельдфебеля, предусмотрительно перезаряженный, и можно делать ноги, тем более что как раз сейчас с другой стороны сельсовета разгорелась нешуточная стрельба. Что вполне себе может означать - обстрелянные мной уже пришли в себя, сориентировались и теперь идут на штурм.
   Приземлившись, я вытащил ствол и двинулся, как говориться: "огородами, огородами!" в сторону школы. С этой стороны село огибала река Загать и рельеф был соответствующий. Если припечёт - я всегда под откосом пробраться сумею.
   Перестрелка меж тем превратилась просто в какую-то стрелковую вакханалию.
   "Стоп! Что это такое? - я замер, вслушиваясь. - Явно пистолет стреляет, но очень необычно..." - На фоне частых бабахов маузеровских карабинов и трескотни пулемётных очередей выделялись строенные хлопки пистолетных выстрелов.
   -Дах! Дах! Дах!
   И снова:
   - Дах! Дах! Дах - конечно, темпа для автомата не хватало, но...
   "Сашка! Это же Сашка! Он на этих с тыла вышел и теперь..." - ноги сами понесли меня к площади. Ломиться как кабан через тростник не в моих правилах, так что ушки были на макушке да и глаза - на месте.
   - На! - на секунду остановившись, я выпустил пулю в появившегося из-за куста немца, который самозабвенно выцеливал из своего карабина кого-то на другой стороне улицы.
   На загривке у фрица плеснуло красным, и он завалился, словно картонная мишень на стрельбище. Беззвучно и плоско.
   Следующим был мордатый унтер, решивший очень для себя не вовремя перебежать улицу. Первую пулю я смазал, и она угодила ему в бедро, так что пришлось целиться тщательнее и успокоить катающегося по земле гада двумя выстрелами в корпус.
   Пикантности ситуации добавляло то, что все участники веселья были одеты в форму одной страны, и тут наша малочисленность являлась скорее преимуществом - практически любой, появившийся в поле зрения был врагом, с которым можно было не миндальничать. Немцы же таких вольностей позволить себе не могли, отчего практически при любом раскладе у нас была фора в секунду-другую.
   "И я, и Бродяга стреляем из пистолетов, пулемёты - это или пост наш или группа поддержки полицейских. У Емели ППД - звук которого заметно отличается от немецких стволов".
   Над головой противно взвизгнула пара пуль, и пришлось быстро присесть. Заодно я использовал паузу, чтобы перезарядиться. Ну и передохнуть.
   Очередная двойка из Сашиного "виса", и к звуковому полотну "Бой за домик в деревне" добавился пронзительный вой раненого.
   "Мне кажется, или винтовки значительно реже стреляют?" - "гусиным шагом" я двинулся вдоль невысокого забора. Стрелять в меня сразу, без разглядывания, немцы не станут - всё-таки я одет по полной форме и даже фуражку в сельсовете не забыл, так что ещё одно преимущество получается - лишняя пара секунд. А на реакцию я никогда не жаловался. Вдалеке дробно простучал ППД, показывая, что и наш сержант вступил в бой. Стрелял он экономно, уверенно отсекая очереди патронов по пять. Ответом стали громкие и, как показалось мне, немного истеричные крики на немецком. Если же судить по направлению, откуда доносились эти приятные звуки, то вполне можно предположить, что Емеля пришёл на подмогу нашим соням-дозорным. С другой стороны, на часовых я могу и напраслину возводить - деревня-то почти километр в длину и даже от сельсовета увидеть, что на окраинах твориться мудрено. А две реки поблизости и пара-тройка оврагов картину лишь ухудшают.
   "Жаль подмога не пришла, подкрепленье не прислали... Нас осталось только два..." - мурлыкая эту ни разу не жизнеутверждающую песенку, я продолжил свой путь - окружить бойцов зондеркоманды вдвоём с Саней мы точно не сумеем, но чем больше сумбура и неожиданностей, тем нам лучше. Ещё сорок шагов, и я добрался до следующего по улице дома, оказавшись практически в противоположной стороне от точки, где стрелял последний раз. С точки зрения немцев, естественно. "Мимо меня прошло двенадцать человек: двух я "уронил" сразу, ещё двоих - позже. Бродяга эффективно отработал ещё по, как минимум, троим, - я принялся за вычисления. - Итого имеем примерно половину от наличного состава немцев. Впрочем, неожиданностей приключиться может масса - пропустили же мы "головняк" немцев в деревню..." - от "трофейных" я себя давно не отделял. Их косяк - это и мой косяк.
   Я расстегнул клапан кобуры - после может времени не быть, и выглянул из-за угла. Первое, что бросилось в глаза - два трупа в дорожной пыли. Лежат друг на друге. Похоже, Саня их на бегу положил, вот и упали стопочкой. Стена дома с запоминающимися наличниками, выкрашенными полосами в жёлтый и оранжевый, вся испещрена ссадинами пулевых пробоин. Причём ближе к левому углу брёвна измочалены особенно сильно - видать, наш комитетчик именно оттуда немцам весёлую жизнь устроил. Вон, на плетне мазки крови даже отсюда заметны, да и крики те неспроста были.
   Двойной свисток донёсся откуда-то справа, из-за дома, возле которого я прикорнул. И сразу же картина изменилась: палисадник, еле видимый мной из-за угла дома, окутался клубами белёсого порохового дыма, а по ушам ударил грохот винтовочного залпа. В дополнение к этому на противоположной стороне улицы часто захлопали пистолеты - в первом приближении стреляли трое или четверо.
   - Клаус, я его достал! - как мне удалось расслышать этот крик - ума не приложу, но я услышал.
   "Саню достали? Сметаны вам по морде и горшок на голову!"
   Два шага - и вот передо мной спины четверых солдат, увлечённо палящих из карабинов по избе. Всё понятно - "шумят" и давят на психику, пока более умелые ловкость свою показывают.
   "Парабеллум" мягко толкает мою руку, но я тут же возвращаю его на линию прицеливания.
   Раз, другой, третий! - вряд ли паузы между выстрелами были длиннее секунды.
   Четвёртый немец успел среагировать, и пуля попала ему в висок.
   "А потом пойдут легенды, о том, как русские расстреливали немецких пленных в затылок... И никто не узнает, что это я просто удачно зашёл..." - я пригнулся и рывком преодолел отделявшие меня от палисадника пять метров.
   - Эй, вы что заснули?! - голос кричавшего был хрипл и громок. - Отжимайте его на нас!
   "Ага, подтяжки только погладят, и сразу отожмут".
   Зажав пистолет подмышкой, я сменил магазин - после времени может не быть и придётся воевать в стиле героев Джона Ву, разбрасывая стволы направо и налево. Может это и глупо и чересчур картинно, но выхода другого у нас нет. Очень похоже, что немцев в деревню приехала толпа, и чем больше мы положим во время неразберихи, тем лучше. Стоит им откатиться, перегруппироваться и начать наступление по принципу "кто не спрятался - я не виноват", как шансы на успешный исход боя для нас станут мизерными. Пока же мы хлестаемся в разных точках и до наших противников не дошло, что стрелять надо во всё, что движется, невзирая на форму.
   Вспыхнувшая на другой стороне избы пистолетная пальба заставила меня покинуть укрытие. Пригибаться или подкрадываться смысла никакого не было, неизвестные мне фрицы сейчас слишком увлечены перестрелкой с Бродягой, к тому же они ожидают, что так удачно положенные мной солдаты с минуты на минуту зайдут Сане в тыл. А я - им.
   Обежать дом заняло едва ли три минуты и получилось так, что я нарисовался на сцене почти в то же время, когда немцы пошли "в последний и решительный". Причём крайне неудачно для себя - Шура свалил одного из них буквально первым же выстрелом и, развив бешеную скорострельность, прижал остальных. Так что мне оставалось только добрать.
   Сдвоенный выстрел! И прижавшийся к поленнице полицейский унтер выронил свой ППК.
   Дах! - и пуля входит чуть ниже челюсти другого, разорвав шею и опрокинув того на землю.
   Дах! Дах! Дах! Дах! - ещё один фриц сидел за заборчиком, так что видел я только краешек его плеча, а потому пришлось для надёжности издырявить тонкие доски.
   Последний то ли был сильно опытным, то ли от природы хорошей реакцией был наделён и успел, пока я менял стволы, метнуться к распахнутой двери сарая. Лезть в темноту, рискуя нарваться на пулю, я не стал. ""Гнилой фашистской нечисти загоним пулю в лоб" - здесь не получилось, но можно ведь и далее по тексту: - Отребью человечества сколотим крепкий гроб!"" - план сложился сам собой. Выписывая кренделя, торопливо добежал до сарая.
   - Эй, ты слышал, как плохо было ведьмам? - про ведьм я вспомнил совершенно случайно, можно сказать - само на язык подвернулось, но мой оппонент всё равно не отозвался, наверное, не хотел свою позицию выдавать. - А было им не только плохо, но и жарко!
   Выждав пару секунд, и так и не получив ответа, я засунул пистолет под поддерживающую левую руку повязку и достал из кармана зажигалку. Одну из немногих вещей из моего времени, которой я продолжал регулярно пользоваться. Ну, кроме, рации, фонарика, и шариковой ручки. При всём многообразии скопившихся у нас трофейных зажигалок, эта зипповская "бензинка" по-прежнему выделялась надёжностью, за что, собственно, я и возил её с собой "в поля". Сложить крошечный костерок из веточек, соломинок и кусочков дранки - дело минутное.
   Клацнула крышка, и спустя мгновение огонёк заплясал на растопке.
   "Если я правильно рассчитал - фрицу станет невесело уже через пару минут! Как раз хватит времени обойти сарай вокруг".
   Моё предположение оказалось верным - уже на счёте "сорок пять", дым над крышей стал достаточно плотным, а когда я дошёл до "шестидесяти двух" внутри послышался надсадный кашель.
   "Вот и славно - трам-пам-пам!" - стрелял я быстро, так что когда затвор "вальтера" встал на задержку, на внутренних часах было "семьдесят один".
   На проверку качества "работы" времени ушло всего ничего - пришлось только перед тем, как заглянуть внутрь, затоптать костерок и сбить фуражкой пламя с едва занявшихся досок. Головной убор, конечно, после этого весь форс потерял, но и пожар нам тут сейчас не нужен. Немцу, насколько я мог судить по результатам беглого осмотра, досталось не хило - под ним на земляном полу натекла уже солидная лужа крови. Добавлять нужды не было. Теперь можно и общую обстановку прояснить, тем более, что стрельба в округе явно пошла на спад.
   Оценив валяющиеся у задней стены избы трупы, я примерно прикинул, откуда стреляли.
   - Саня! - негромко позвал я старшего товарища, подойдя к углу дома.
   - Здесь я, Тошка! - что-то в голосе Бродяги заставило меня забыть про осторожность и пулей метнуться вперёд.
   Сергеич сидел шагах в шести от угла, привалившись спиной к полуразвалившейся поленнице. В обеих руках по пистолету, но, первое, что бросилось мне в глаза, была кровь, густо пропитавшая его мундир ниже пояса и брюки!
   - Саня! Саня! - я рванул клапан нагрудного кармана и бросился к другу, доставая индпакет. - Куда тебя? Где болит? Сейчас я, сейчас...
   - Не мельтеши, Тошка, отбегался я, - спокойно ответил он и сплюнул. - Это не лечится, даже если бы Серый рядом был. А ты, стал быть, отмахался? Наши где? - казалось, ему не было никакого дела до того, что на пожухлую траву деревенского двора течёт сейчас его кровь!
   - Дай перевяжу!
   - Не хрен! Селезёнку задело... Кровопотеря - писец какая... Хваткие ребята...
   - ГФП. Я их командира вырубил - в сельсовете лежит.
   - Молоток ты, Тоха. А я почуял, что грамотные опера. Они и достали... Но ты их тоже хорошо. Грамотно... Нет, не расстёгивай. Что, ты кровищи не видел что ли? Дай, я сам подложу. Пару минут продержусь - и ладно. Сказать многое надо...
   - Я...
   - Ты молчи. Запоминай... Эх, это я дурака свалял - всем уходить надо было... Ладно... - крупные капли пота выступили на его бледном лбу и катились вниз, оставляя бороздки на запылённых щеках. - Встанешь у дверей школы. Спиной. Азимут восемнадцать, дистанция четыреста, потом азимут двести семьдесят два, дистанция - семьсот. Там пеленгатор. Оттуда триста метров по азимуту десять. Сосна с одной сухой вершиной. Под ней наша основная захоронка. Запомнил?!
   - Да!
   - Второй класс слева - за доской шифроблокнот и таблицы. Ещё один - у меня в телефоне, я переснял. Собирай всех и уходи. Сеанс с ребятами сегодня в двадцать два ноль ноль. С Москвой - завтра в девятнадцать тридцать пять по их времени. Понял?
   - Да. - ощущение полной безнадёги, как тогда, когда подстрелили Пака, придавило меня к земле.
   - Губы-то не кусай, Тошка, не красиво это. А... Арбалет ещё подбери - за два дома отсюда, в палисаднике. Хорошая машинка получилась - двоих положил... Назад вернёшься... Да, если вернёшься... Управление "В"... Викторович поможет, я ему рассказывал... - паузы между предложениями становились всё длиннее, а лицо Сергеича - всё бледнее. - Дочкам скажи... Придумай, ты можешь... - он замолчал и закрыл глаза.
  
  
   ***
  
   "Иногда в подбитых танках находили людей в гражданской одежде. В лесах были обнаружены брошенные танки. Поэтому разведывательным отделом штаба 9-ой Армии делает вывод, что экипажи танков скрываются в лесах переодевшись в гражданскую одежду, и, при удобном случае, будут вснова воевать против немецких войск. Обнаруженные в лесах неповрежденные танки без экипажей позволяют сделать вывод о том, что те выжидают в надёжных укрытиях удобного момента для нападения. Многочисленные признаки говорят и о том, что переодевание в гражданскую одежду - это военная хитрость противника, которая используется также в целях избежать захвата в плен"
  
  
   Глава 30.
  
   Москва, Рождественский бульвар, дом 9, квартира 12. 24 августа 1941 года. 14:03
  
   - Проходи, Пал Анатольевич! - хозяин квартиры сделал шаг в сторону. - Давай сразу на кухню, я обедаю. Ты сам-то как, будешь?
   - Я? Да буду, пожалуй... - после недолгих раздумий, Судоплатов всё-таки решил, что лишние четверть часа погоды не сделают, а лопать всухомятку уже изрядно надоело. Фуражка заняла своё место на полке возле вешалки, а оба мужчины зашагали по полутёмному коридору.
   - С чем пришёл?
   - Поговорить нужно.
   - Естественно! - послышался негромкий смешок. - Я бы сильно удивился, если б ты на обед заглянул.
   - Вера дома?
   - Нет.
   - Что стряслось, что ты меня в наркомате дождаться не мог?
   - Сейчас узнаешь, - Судоплатов сел на стул и машинально огляделся. Как всегда, квартира Зарубиных радовала глаз своей разумной, можно даже сказать - изящной обстановкой. Мебель простая, но хорошо сделанная, без той разномастности, что была свойственна многим жилищам. - Василий, Брайтенбах - твой контакт?
   Павел отметил, что, не смотря на всю выдержку, хозяин квартиры, в этот момент наливавший ему половником домашнюю лапшу из большой супницы, чуть заметно дёрнул плечом.
   - Сам знаешь, что мой.
   - А "Корсиканец" со "Старшиной"?
   - Паша, извини, конечно, но вопрос идиотский! - Оба собеседника занимали одну и ту же должность заместителей начальника 1-го управления НКВД, так что тут хозяин был прав.
   - Василий, не кипятись, а дослушай. Во-первых, Германия и Европа - твоя вотчина, а я к большинству дел по этому направлению касательства не имел. Во-вторых, по нашей, - он выделил голосом слово, - линии пришла информация, что возможна компрометация и Брайтенбаха и остальных.
   - Как? - только поставивший перед Судоплатовым тарелку Зарубин нервно поправил очки. - От кого инфо?
   - Наш человек сообщил, что люди Мюллера перехватили несколько шифровок от "Корсиканца". И даже создана специальная группа.
   - Не может быть! Мы в последнее время ничего от него не получали! Врёт ваш источник!
   - Вася, я сказал - не кипятись! Наш человек сообщил, что рация "Корсиканца" просто не добивает, и я в этом вопрос с ним согласен.
   - Допустим, - Зарубин сел напротив гостя. - Но что у вас за источник, если он знает такие подробности про наших людей в Германии? Это не сам Брайтенбах на вас вышел? И почему на вас?
   - Вася, то, что я сейчас расскажу, должно остаться строго между нами. Фитину я материал, естественно передам, но официально... А мне сейчас от тебя совет нужен.
   - Говори.
   - Есть у нас группа. Хорошая. Даже очень. Но ни я, ни Лёня, ни даже Яша никого из них не знаем. Официальные запросы тоже ни хрена не дали.
   - Их инфо проверяли?
   - Сто тыщ раз. Всё подтверждалось. Да ты сам, наверное, наши запросы видел.
   - Это про Канариса, что ли?
   - Угу.
   - А во Втором управлении что говорят?
   - То же, что и кадры - ничего.
   - Ты, товарищ старший майор, давай, похлебай горяченького пока, и сообрази, что ты точно мне хочешь сказать, а я пока твою цидульку нашим отправлю.
   - Так я ж, оттуда. Сам хотел тебе передать, ну и покалякать по-свойски.
   Зарубин молча протянул руку.
   Павел достал из внутреннего кармана кителя конверт и положил его на стол.
   На несколько минут установилась тишина, нарушаемая лишь звяканьем ложки о тарелку.
   - Впечатляет, ничего не скажешь, - нарушил, наконец тишину заместитель начальника разведывательного управления. - Точно, ёмко! Кто их контакт?
   - Если в целом, то я, а так - никто.
   - Паша, так не бывает. Что, вот так взяли и появились из ниоткуда?
   - Вот так и появились. Внезапно и из ниоткуда.
   - Ну хоть кто-нибудь с ними общался лично?
   - О, это конечно! Без этого - никуда. Всё чин по чину, направили, проверили...
   - И?
   - А ни хрена это не дало. Как думаешь, Василий, много может лейтенант накопать, когда общается с майором, который, к тому же, всё время в сторону Лубянки кивает?
   - Поточнее можешь рассказать?
   - Да и нечего тут рассказывать - фигуранты чуть что так сразу: "А об этом вы у Пал Анатольевича поинтересуйтесь", или, того хлеще: "Лаврентий Павлович разрешит - всё вам сразу и выложим".
   - По-детски как-то, - Зарубин потеребил мочку уха. - Чай будешь?
   - Буду. А по-детски или нет, но сработало. Особенно, когда непонятливым ствол в нос сунули. Цанава к ним своего человечка сунуть попробовал, так его и без пистолета чуть под расстрел не подвели.
   - А от меня ты что хочешь-то? - хозяин поставил перед Павлом стакан в массивном подстаканнике, украшенном царскими орлами, и заварочный чайник, судя по росписи, сделанный в Китае.
   - Они просят эвакуацию и я хочу понять, не ловушка ли это?
   - Эвакуацию? Откуда? Европа?
   - Нет. Могилёв.
   - Ну так чего думать - пусть выходят.
   - Они захватили немецкий радиопеленгатор и два чемодана документов и просят вывезти их на самолёте.
   - Ну так вывози! Заодно все вопросы по личностям отпадут!
   - А если ловушка?
   - Ты, Пал Анатольевич, как та гимназистка, прости уж за нелестное сравнение! Если я правильно понял, вы их информацией активно пользуетесь, верно?
   - После проверки!
   - И как?
   - Что как?
   - Проверка помогает?
   - Ну...
   - Паша, не крути мне мозги! Пользуешься ты ими. И, как опыт подсказывает, половину инфо пускаешь, как пришедшую из других источников. Потому что я вижу - ты им веришь! Так что отправляй самолёт, мой тебе совет.
  
   ***
  
   "Черкесу.
   Необходимо выяснить, в каких странах и какими фабриками производятся складные инструментальные наборы, представляющие из себя пассатижи с вмонтированными в рукоятки инструментами: ножи, пилки, отвёртки.

Иштван"

  
   ***
  
   Сказать, что нам повезло - практически не сказать ничего. Немцы фактически перехитрили сами себя. Это стало понятно, когда мы пересчитали трупы, оставшиеся на поле боя. Сорок два. Да если бы они, забив на стратегию и хитрые подходцы, банально навалились всей толпой, то могли бы нас повязать совсем без стрельбы! А они разделились и полегли почти все. Даже проспавшие передовой отряд дозорные отличились - Мишка с Сёмой, завидя едущий на грузовике основной отряд, подпустили их метров на шестьдесят, а потом врезали из двух пулемётов! Дали так, что большинство врагов даже из кузова вылезти не успели - так и лежали кучей. Впрочем, обвинять ребят, что врагов проворонили - дело нехитрое. Важнее понять, как фрицы подобраться сумели? Да и это, по большому счёту, к первоочередным задачам не относится - способов скрытно выйти к нужному месту я навскидку с пяток придумаю.
   Проникших же в деревню покрошили мы с Сашей и подоспевший Несвидов. Он-то как раз отсёк тех, кто прорывался к сельсовету. Чем, фактически, спас меня, ведь после смерти Бродяги я впал в полную прострацию. Минут двадцать, не меньше, стоял на коленях рядом с телом, пока пришедший Емеля водой не окатил.
   Да и сейчас я, признаться, не в самом адекватном состоянии. Вот, сижу, и к пленному идти опасаюсь, поскольку есть подозрения, что не сдержусь и на второй минуте допроса убью гада на хрен! Вот и приходиться сидеть на лавочке, изображая глубокие раздумья, и курить, уж не скажу, какую по счёту сигарету.
   Я сижу, а мужики бегают, даже Сёма, получивший шальной рикошет в ляжку, только что прохромал мимо, нагруженный трофейными стволами.
   "Хватит! Ты ещё разревись, слюнтяй! Как же, как же... друга убили. Вставай, а то ещё немного погорюешь и не заметишь, как всех остальных тоже положат!" Понятно, что уговаривать самого себя всегда легче, как-никак хорошо собеседника знаешь...
   - Тащ старший лейтенант! - как я понял, вынырнув из рефлексии, Емеля уже не в первый раз пытается привлечь моё внимание.
   - Слушаю тебя, сержант, - я отбросил окурок.
   - Разрешите еду у местных забрать! Собрали, что могли. Копчушечка, сало, сухари. Игнат говорит, что на пару недель нам хватит.
   - Кто говорит? - никого с таким именем я вспомнить не мог.
   - Да мужик, что нам обед привозил. Помните?
   - А, этот? Причёска у него ещё как у Тургенева, да? А как ты с ним разговаривал? - взгляд, брошенный на меня сержантом, сказал куда больше любых слов! По крайней мере, сомнение в моём умственном здоровье я там точно прочитал. Впрочем, и исправился я быстро: - По ходу, вся деревня уже знает, так?
   - Ну, вся не вся, но кому надо - знают.
   - Ясно. Емель, через сколько мы отсюда убраться сможем?
   - Ну, ежели за жратвой не ходить, то минут через двадцать вполне. А ежели ходить, то через час.
   - Не, иди! Я пока немца разговорю. Хочу, понимаешь, знать, чего нам ожидать в ближайшем времени. Сёма! - я рывком поднялся с лавки. - Сёма! Ещё две ходки сделаешь, и в школу приходи, штабное барахло собрать поможешь.
   - Понял! - донёсся из-за "ублюдка" ответ.
  
   В классе на первом этаже, где мы оставили пленного лейтенанта, все окна оказались закрыты. Не знаю, какой в этом смысл, если "пациент" всё равно пристёгнут к учительскому столу наручниками, но духота в помещении стояла нереальная, да ещё и пованивало изрядно.
   "Раны по такой жаре воспалились! - мелькнула мысль, мгновенно, впрочем, сменившаяся другой: - Да пусть хоть весь целиком сгниёт, падла! Зря только морфий на него потратил..." - но мысленное ворчание было не больше, чем самонакачкой перед допросом, поскольку, не вколи я пленнику наркотик, разговаривать с ним было бы попросту не о чем.
   - Итак, лейтенант, мне кажется, что настало время вам ответить на несколько вопросов!
   Несмотря на крайне непрезентабельный вид, полицейский скорчил гримасу, должную, по его мнению, означать его ко мне полное презрение. Вышло абсолютно неубедительно - очевидно мешали мелкие детали вроде синюшного следа от моего каблука на лбу, замотанных кровавыми бинтами простреленных ног и мокрой от пота формы.
   - Вы, безусловно, можете молчать, - пододвинув стул, я уселся на него верхом. - Минут пять - больше, извините, у меня времени нет. И, кстати, я не буду обещать вам невыполнимого. Как вам должно быть понятно, отпустить вас при всём желании я не смогу.
   - И на что же мне рассчитывать? - особого вызова в голосе пленника не было.
   - На быструю и лёгкую, а также безболезненную смерть. Иногда это тоже не мало.
   - Воды дайте, - хрипло попросил лейтенант.
   Взяв с одной из парт немецкую флягу, я подошёл к нему. О развязывании рук речь, понятное дело, не шла. "А мне бы ты, вряд ли такую услугу оказал, хотя как знать, может и по-другому всё вышло?" - немец жадно пил тепловатую воду, пока, наконец, не мотнул головой, показывая, что напился.
   - Перед тем, как ответить на ваши вопросы, я хочу, чтобы вы ответили на один мой.
   - Хорошо. Спрашивайте.
   - I'm just curious what are you doing here - at the heart of Russian wastelands?
   - If I were you I'd better start thinking about my own future. - машинально ответил я. "Чёрт! Он же купился! Или, вернее, мы друг друга "выкупили""
   Дело в том, что для борьбы с русским акцентом я избрал тактику замещения, стараясь выговаривать слова с английским произношением. Не особо увлекаясь, конечно, но результат - налицо.
   - Если вы не против, мы могли бы разговаривать на вашем языке, - по-прежнему, на английском сказал полицейский. - Ваш немецкий неплох, но всё же...
   - Почему вы приехали сюда? - отдавать инициативу в разговоре я совсем не собирался, но предложением перейти на более удобный язык воспользовался.
   - Мы в Большом Запоточье встретили местного бургомистра, который рассказал про вашу группу.
   - Так и сказал: "У меня в деревне шпионы живут?" - я усмехнулся.
   - Нет. Он сообщил про немецкий отряд, и я решил проверить. Не так давно были разосланы ориентировки на русских диверсантов, которые могут использовать немецкую форму. Но, признаюсь, действительность превзошла все ожидания! СД! Кто бы мог подумать?! Вы кто по званию? А то немного неудобно безлично к вам обращаться.
   "Ну вот - опять пытается инициативу в разговоре перехватить. Привычка, наверное..."
   - Лейтенант, - я навис над сидевшим на полу пленным так, что ему пришлось запрокинуть голову - крайне неудобное, надо сказать, положение. Да и солнце из окна ему в глаза било. - Вопросы здесь задаю я! Для большей убедительности, могу вас пару раз пнуть, но не думаю, чтобы это было так уж необходимо. Почему вы сразу не оцепили деревню?
   - У меня не было уверенности, что вы - не обычная группа фуражиров. Поэтому и вошли вначале только мы с вахмистром и автоматчиками.
   - Почему так быстро подошло подкрепление? - жестом остановив его, задал я следующий вопрос.
   - Примерно половину солдат мы выдвинули пешим порядком и спрятали за домами в тех сараях, что стоят на поле между деревней и лесом. Остальные обязаны были выдвинуться на машинах при получении сигнала. Таким образом, и дороги блокировали. Кроме, конечно, той, что ведёт на север через железную дорогу.
   - Сколько вас было всего? Какой был сигнал? У вас была радиосвязь?
   - Всего нас было пятьдесят три человека. Для группы непосредственной поддержки сигнал мы подали сразу, как попытались вас арестовать. Один из наших махнул рукой - его видели в окно. А они, в свою очередь, просигнализировали тем, кто был на технике. Машина с рацией должна была оставаться в лесу. Пеленгация ведётся практически непрерывно.
   - Fuck! - переходить на русский, чтобы выругаться, времени не было. Метнувшись к окну, я врезал по раме, распахивая её. - Зельц! Ко мне! Пулей!
   - You should not worry about radio car. I'm sure they retreat. They're not insane enough to assault you. One dozen is not able to succeed where four dozens fail.
   - You'd better shut the fuck up! - не знаю, знаком ли летёха с американским жаргоном, но понял он меня отлично.
   - Что случилось, Арт! - Лёшка подбежал, сжимая в руках автомат. Парень уже слегка оклемался после смерти наставника, хотя, когда узнал про смерть Саши плакал навзрыд.
   - У этих гадов в лесу была пеленгационная машина и десять человек. Всем тревога! - развернувшись к пленному, я спросил, на этот раз - по-немецки, Дымов, хоть с пятого на десятое, но его понимал: - Где должен был находиться пеленгатор?
   - Строго к югу от этой деревни. На том берегу реки. Метров четыреста от маленького посёлка.
   "Это у Загати. - Что и где находится в окрестностях, я помнил хорошо. - Мы как раз оттуда по приезде Загатье в бинокль разглядывали - очень удобная точка. Связисты, наверное, тоже так поступили, и, значит, весь бой рассмотрели. Но проверить в любом случае надо!"
   - Лёха, помнишь, где мы стояли, когда к деревне только подъехали? Берешь Мишку и пулей туда. Только вдоль речки идите - вас под кручей видно не будет, и автоматы прихватите.
   - На мотоцикле может?
   - Нет! С той точки дорога чуть ли не до середины села просматривается, а немцы уже знают, что мы почти всех побили. По этому берегу на юго-запад до амбара, там речку вброд перейдёте и вкруголя к ним в тыл выйдете. Они, скорее всего, уже удочки смотали и смылись, но вдруг смелые оказались? - Я снова повернулся к лейтенанту: - Where the nearest unit you can call for reenforcment is located?
   - Mogilev. - "Что-то слишком быстро он вопрос ответил, причём сказал вещь настолько очевидную, что от неё за версту подлянкой несёт. А, впрочем, при любом раскладе у нас пара часов в запасе есть, даже если безопасники могут напрямую выходить на командиров армейских частей, ближайшая километрах в тридцати".
   - Давай Лёха, шевели булками! На всё, про всё даю час!
  
   ***
  
   Окрестности села Городище, Кличевского района Могилёвской области БССР. 24 августа 1941 года. 21:47
   (http://www.wwii-photos-maps.com/prewarmapsn35-1-50000/slides/N-35-84-D.html))
   Взгляд со стороны. Тотен.
  
   - Вот фигли некоторые жизнью наслаждаются, пока другие работают? Где честность в этом мире? - Серёгин голос раздался совсем рядом, прямо за стеной амбара.
   Пришлось ответить:
   - Больше всего, дорогой, меня в этом мире удивляет не несправедливость, а зависть людская! Можно подумать - ты перетрудился?
   - Подумать - можно! - разрешил Док, входя. - Но, пока мы там стойко переносим тяготы и лишения воинской службы, некоторые штабные - пальцем показывать не будем, валяются на сене.
   - Мне положено - я думаю. -
   "Впрочем, за сегодня всем действительно пришлось побегать - командир словно целью задался такой - умотать всех. Причём Ване с Серёжкой досталось больше всех, пожалуй. Может Саша действительно решил, что пора со "штабных" жир согнать. Тогда почему меня так рано на покой отпустил?"
   - Я и говорю - штабной!
   В принципе, языками с Серёгой фехтовать можно до бесконечности, но терпения у меня на долгую пикировку никогда не хватало.
   - Чего хотел-то?
   - Да ничего, скучно стало. - Не знаю, то ли война так на нашего врача повлияла, а может он раньше просто не мог с нами наговориться после долгой разлуки, но в последнее время и он особой болтливостью не отличается. Максимум через пятнадцать минут словесный понос сам прекращается! А на Открытиях сезона мог ведь и по часу-два длиться... - Э, ты только не вздумай! - прикрикнул я на него, заметив, что Серёга достал из кармана портсигар. - Сено вокруг!
   "Интересно, всё-таки, на какие детали иной раз внимание обращаешь - ребята, которые на боевые ходят, вроде Антона или Саши-Люка, курить стали меньше, а Док почти всё время в расположении - и смолит как паровоз. Практически постоянно цигарка во рту. Хотя ему-то что нервничать?"
   - А, прости, задумался... - сигарету он убрал, но портсигар в карман не спрятал. - Как думаешь, скоро прилетят?
   - Так ведь не нашли место пока...
   - А хрен ли его искать? Вон, к западу от села сплошные поля идут. Садись - не хочу.
   - Ага, прям в поле, на виду у всей деревни.
   - У тебя, что, Алик, стеснительность повысилась. Я считаю, что надо резче - сели, погрузились в темпе и улетели.
   - Тотен Фермеру! - в разговор вмешался голос командира из рации.
   - В канале!
   - Ты про сеанс не забыл часом?
   - Через минуту буду.
   Сашу, как и ожидалось, я обнаружил под высоченной липой, росшей буквально в паре шагов от сеновала. Ещё полчаса назад на дерево как самого молодого загнали Казачину. Антенну натянуть, и за окрестностями наблюдать во время сеанса. Хотя хрен он там чего разглядит - к вечеру небо затянули плотные облака, отчего уже сейчас было достаточно темно.
   - Пришёл? Садись, давай, - и командир показал мне на расстеленный на траве брезент.
   Посмотрел затем на часы и переключил "вертекс" на нужную частоту.
   - Бродяга Фермеру! Бродяга Фермеру!
   Несколько секунд спустя через помехи прорвался далёкий голос:
   - В канале Арт.
   - Как у вас? Приём.
   - Хреново у нас. Были атакованы противником в количестве примерно полусотни рыл. Поисковая группа. Отбились. Бродягу убили, Сёму ранили. Мы отошли в лес на север - через железку.
   Мы замерли.
   - Не понял тебя, Арт. Повтори! - я заметил, как побелели костяшки руки, в которой Саша сжимал рацию.
   - Повторяю. Пришла поисковая группа немцев. ГэЭфПэ. Повторяю - Григорий, Фёдор, Пётр. Конкретно по нашу душу - я их старшого порасспросил подробненько. Бродяга в бою погиб. Атаку мы отбили - уничтожено сорок два человека живой силы противника. Проведена эвакуация. Сейчас базируемся в районе точек.
   Первым порывом было немедленно вскочить и бежать к машинам. В голове непрерывным циклом ворочались две мысли: "Там же ребята!" и "Старый погиб!"
   - Если что, пешком оторваться сможете?
   - Вряд ли - барахла слишком много да и Приходько в ногу, как назло, ранен, - прорвался сквозь помехи голос Антона. Треск, кстати, только усилился да и на горизонте посвёркивало изрядно.
   - Понял тебя, Арт! Оставайтесь на месте, мы завтра вернёмся. Как понял меня?
   - Понял тебя отлично. Отбой.
   - Отбой. - Саша аккуратно положил рацию на брезент, и принялся в задумчивости теребить кончик носа - есть у него такая привычка. Мешать ему вопросами не стоило, а потому я просто сложил ладони рупором и крикнул Казаку:
   - Ваня, спускайся! - "Не хватало ещё, чтобы нас молнией шибануло, честное слово!"
   - Хреновасто! Ох, как хреновасто... - негромко пробормотал Саша, всё-таки оторвавшись от размышлений. - Как считаешь, Алик, может сейчас прямо к парням рвануть? Вот здесь, - он приложил ладонь к груди, - нехорошо ноет. Как бы с парнями ещё беда какая-нибудь не приключилась?
  
   ***
   Окрестности деревни Загатье, Кличевский район Могилёвской области БССР. 24 августа 1941 года. 22:04
  
   Треск помех в наушниках стал невыносимым, и я сдёрнул их с головы. Откинув полог палатки, посмотрел на темное небо, озаряемое частыми сполохами зарниц. "С запада идёт! Надо быстрее антенну снимать!" - я не великий спец в электронике, но не думаю, что словить молнию на антенну будет полезным для рации. Удивило лишь то, с какой скоростью надвигался грозовой фронт - ещё пятнадцать минут назад, когда я залез в укрытие и начал готовиться к сеансу, небо, хоть и хмурое, грозило максимум небольшим дождиком.
   - Лёха! Снимай антенну! Бегом! - и не глядя на ломанувшегося к дереву Зельца я нырнул обратно в палатку.
   Не успел! Словно огненным шнуром перечеркнуло пространство перед глазами, и в темноте вспух ослепительно яркий шар. Единственное, что я успел - закрыть лицо рукой и плашмя сигануть обратно. Уши заполнил странный звук, словно меня завернули в огромный кусок брезента, который рвал в клочья кто-то размером с главное здание МГУ. Странно, но тыльной стороной ладони я действительно ощущал грубую ткань! А вот глаза, несмотря на то, что были широко открыты, ничего не видели. Я рванулся, больше для того чтобы сделать хоть что-нибудь, нежели руководствуясь какими-либо разумными мотивами! И... Упал на спину!
   Чуть в стороне послышался матерный вскрик, а уже пару мгновений спустя меня стали ощупывать чьи-то руки.
   "Всё, как в кошмарном сне, только тактильные ощущения слишком уж реальны", - мелькнула где-то на периферии сознания мысль.
   - Антон! Товарищ старший лейтенант! Живой?! Вытаскивай его! Хрен с ней с палаткой! Режь! - многоголосый гомон вернул меня в реальность. Снова затрещала раздираемая ткань, но сейчас раз в сто тише.
   - Да слезь ты с меня! - рыкнул я на наиболее ретивого, взгромоздившегося коленями мне на живот. - Живой я! Живой! Лёшка где? - несмотря на некоторую идиотичность ситуации я уже понял, что произошло. Собственно говоря, не такое уж и редкое в масштабах человечества событие - попадание молнии. А вот Дымова стоило проверить - если к моменту пробоя он успел взяться за антенну, то о последствиях думать как-то не хотелось.
   - Здесь я! - голос милиционера донёсся справа. - Не успел я, Антон, прости.
   Вспыхнул луч фонаря.
   Среди местами дымящихся лохмотьев растерзанной палатки я увидел закопчённый металлический ящик, ещё минуту назад бывший нашей радиостанцией.
   "Твою мать! Ну что мешало выползти наружу на минуту раньше?! - горестная мысль тут же сменилась другой. - А ведь останься я в палатке, могли и не откачать!"
   - Здрасьте вам... - печально пробурчал подошедший Несвидов. - И что теперь делать?
   - Ты? Сухари сушить! А я пока посмотрю, уцелело ли что-нибудь? - последнее, впрочем, было, скорее, благим пожеланием с целью подбодрить личный состав, нежели чем-то иным - уже отсюда было видно, что молния "проложила канал" как раз через антенну. При том, что тонкой электронике вполне хватило бы и близкого разряда...
   "Плохо, конечно. И даже хреново... Но не всё потеряно - с ребятами я могу связаться и по "семёрке", а с Москвой можно попробовать говорить по трофейной станции. Уныло и мешкотно, но дедушки наши как-то обходились же без автоматической подстройки по частоте и памяти на двадцать каналов..."
   - Значит так, товарищи, - хлынувший дождь настроения народу нисколько не поднял, а потому требовалось срочно предпринимать меры пропагандистского характера, - нечего всем мокнуть! Накрываем это пожарище брезентом, а сами на ночлег устраиваемся. Как известно - сапоги нужно чистить с вечера, чтобы с утра надевать их на свежую голову! Миша! Ты на посту первый! Смена каждые два часа!
   Хоть и кажутся порой шутки из будущего дурацкими, но местные их воспринимали вполне доброжелательно - тем более армейские, имеющие отношение к вещам простым и понятным. Вон, Емеля моему пассажу улыбнулся - скорее всего, подумал, что кто-нибудь из его бывших начальников, вполне мог родить нечто подобное.
   "Это вам не "хакерский юмор" - это своё, родное! Временем проверенное... Завтра надо будет с рациями поковыряться - спец я, конечно, ещё тот, но не сложнее же "Винды"..." С такими оптимистичными мыслями и далеко не радужным настроением я добежал до крупповского грузовичка и юркнул под тент. Нащупал сложенные на лавке трофейные одеяла, завернулся, и отдав себе мысленный приказ проснуться через четыре часа, провалился в тяжёлый сон.
  
   ***
   Улица Артиллерийская, дом 34. Минск. БССР. 25 августа 1941. 3:42
  
   Почему-то считается, что сотрудники спецслужб обожают работать по ночам. Прямо хлебом не корми, а дай провести ночь в засаде или за расшифровкой вражеской радиограммы! Ничего подобного - в подобных структурах тоже люди служат, которые предпочитают проводить темное время суток в постели, а не в грязной подворотне или под кустом где-нибудь в лесу. Именно такой точки зрения придерживался лейтенант Мориц - дежурный по радиоцентру.
   Несмотря на то, что центр подчинялся третьему управлению абвера, ничего романтического или захватывающего в своей службе лейтенант, до войны работавший инженером на одной из радиостанций Гамбурга, не видел. Тем более - в ночных дежурствах. Как любил говорить начальник пункта радиоразведки и контроля радиосвязи гауптман Маковски: "Из унылых переговоров тыловиков и интендантов узнать можно больше, чем любая Мата Хари накопает!"
   В обязаности Морица входил надзор за операторами приемопередающих станций и записывающих аппаратов и контроль входящих сообщений своей сети. И, если общаться с обслуживающими функгераты и магнитофоны ему было просто и приятно (он сам иной раз с удовольствием возился с новейшим и секретным TonS. B1 "Bertha", записывавшим вражеские передачи не на привычную проволоку, а на тончайшую ленту с металлическим напылением), а вот специалистов-криптографов лейтенант чурался. Впрочем, при обработке "корреспонденции", единственное, что требовалось - безукоризненно соблюдать инструкции и сортировать полученные сообщения в соответствии со стоящими на них грифами. А шифрованная радиограмма из Могилёвского узла связи была снабжена всего лишь пометкой "Срочно" (ну и "Секретно", конечно же, вся переписка разведывательной службы Рейха велась под этим грифом, даже если в документе сообщалось о закупке дров или бумаги). Потому и отправилась эта бумажка в соответствующую папку, дожидаться утра, когда прибудет облечённый должными полномочиями офицер-шифровальщик.
   Если бы пометка была "Особо срочно!" или "Особой важности!", то в данном случае лейтенант, ни минуты не колеблясь и не обращая внимания на положение стрелок на больших настенных часах, поднял бы трубку телефона и вызвал криптографа.
   Впоследствии так и не выяснили, кто отправил шифровку с неправильным грифом, и крайнего за то, что сообщение об уничтожении оперативной группы попало на стол к бригадефюреру Небе лишь в два пополудни, так и не нашли. Обратный приказ пришёл в Могилёв незадолго до пяти часов вечера, заполошные сборы заняли у полицейских почти два часа. Соваться в болота на ночь глядя командир оперативного отряда майор Ортман не решился и, в результате, к месту уничтожения поисковой группы подкрепление прибыло через два дня.
   Опрос местного населения показал, что на подразделение лейтенанта Ауэрса напала крупная группа русских солдат. Скорее всего - одна из частей, выходящая из окружения. По крайней мере и путевой обходчик, и помошник бургомистра, да и почти всё немногочисленное мужское население Загатья в один голос утверждали, что нападавшие были одеты в форму Красной Армии. Правда, численность точную никто сказать не мог - от свидетелю к свидетелю она колебалась, и Ортман решил вставить в отчёт среднее число - сто пятьдесят человек.
   На окруженцев списали и разрушение заправочной емкости и стрелок на железнодорожном разъезде. Угон большей части имевшегося в деревне скота тоже отнесли на их счёт.
   Нескольких дотошных следователей смутило малое количество гильз от русского оружия на месте боя, но эту деталь сочли маловажной - слишком часто бродящие по лесам мелкие подразделения русских были почти поголовно вооружены трофейным оружием.
   Тела тридцати трёх погибших членов группы Ауэрса обнаружили лишь спустя два месяца в восемнадцать километрах к югу от Загатья, на берегу реки Должанки. Убившие их погрузили тела на плоты и просто спустили вниз по течению. Времени прошло много и опознали полицейских только по нашивкам да пуговицам на мундирах.
   Поскольку накануне прошёл сильный ливень, погоню по следам посчитали делом бесперспективным, и спустя ещё сутки полицейские уехали обратно, напоследок назначив Игната Голованова новым бургомистром.
  
  
  
   Глава 31.
  

Сквозь леса дремучие, с песнею весёлою,

С острыми клинками на лихих конях

Движутся колоннами казаки кубанские

Чтоб сразиться доблестно с немцами в боях

Эх, бей, кубанцы! Руби, гвардейцы

Рази фашистов подлых, пощады не давай!

На дела победные, на защиту Родины

Нас водил Доватор, любимый генерал.

   Район деревни Воробьи Демидовского района Смоленской области РСФСР. 26 августа 1941. 5:28
  
   - Чем порадуете Исса Александрович? - спрашивавший сидел, завернувшись в мохнатую бурку и привалившись спиной к покрытому мхом стволу толстенной поваленной ели.
   - Не спите, Лев Михайлович? - полковник со смуглым лицом и аккуратными усами под тонким носом опустился на чурбак. - Хорошие новости, товарищ полковник! Головные разъезды наконец-то вышли к шоссе Велиж-Демидов. Перевозки противника очень активные, но я распорядился пока не выдавать наше присутствие.
   - Это правильно, Исса Александрович - пусть осмотрятся пока. С штафронта связи нет?
   - Нету. То есть прямой нет - ночью нам пришла радиограмма с какой-то странной станции. Пока расшифровывают. Код вроде наш, но точно от кого, сказать пока не могу.
   - Немцы? - спросил командир кавгруппы, отводя взгляд от светлеющего неба.
   - Разве ж скажешь сейчас? Картавенко сказал, что как расшифровку закончат, так сразу к нам. Вот и узнаем.
   Два полковника, осетин и белорус, молча посидели ещё пару минут. Наконец, Доватор спросил:
   - Исса Александрович, как твои-то?
   - Да нормально. Патроны вот только на исходе. Пришлось приказать почти всем конникам сдать весь боезапас к карабинам, а то из пулемётов стрелять нечем.
   - На немецкие перешли? - спросил командир кавгруппы, словно не он сам вчера рекомендовал своим комдивам шире использовать трофеи.
   - Так точно. Бойцы из сорок седьмого полка связки трофейных гранат попробовали - неплохая штука! Почти как наша противотанковая долбает.
   - Миномёты немецкие к делу не пристроили?
   - Нет, сам знаешь, Лев Михайлович, артиллеристы с тылами отстали, а после шашки такую машинерию освоить непросто. В пятьдесят третьей, вроде, нашли умельцев... Но то у Кондрата надо спросить.
   Вдалеке послышался частый перестук копыт, командиры как опытные кавалеристы определили - всадник явно торопился. Понятно, что он не летел во весь опор, поскольку надо совершенно не жалеть коня, чтобы гнать его галопом по местным буеракам в предрассветных сумерках, но рысью он шёл.
   Оба командира повернулись в ту сторону:
   - Вестовой, что ли? - спросил Доватор. - С чего бы это?
   Донесся негромкий разговор - часовые обменивались паролями с прибывшим.
   - Пойдём, товарищ полковник, посмотрим, кого там принесло? - Доватор упруго, словно и не было последних бессонных ночей, поднялся на ноги.
  
   ***
  
   Окрестности села Иванова Демидовского района Смоленской области РСФСР. 26 августа 1941. 5:33 (http://www.wwii-photos-maps.com/prewarmapsn36-1-50000/slides/N-36-15-D.html)
  
   - Если ты, Федька, опять такую же дурость, как и позавчера, учудишь - подзатыльником не обойдёшься! - старшой, как все называли старшего лейтенанта Веселева, погрозил кулаком молодому, только девятнадцать исполнилось, пулемётчику. - Стреляешь ты хорошо, не скрою, но и про этот, - командир постучал себя пальцем по лбу, - инструмент забывать не стоит!
   Старший лейтенант входил в довольно многочисленную группу приданных кавалеристам "истребителей". Поначалу казаки называли их между собой "вьюками", особенно когда по подразделениям молва разнесла подслушанные у костра слова одного из гостей: "Этих, с большими ножиками, надо срочно от кавалеризьму лечить!"
   Остроты обиде добавило то, что эти слова были сказаны сразу после того, как бойцы одного из эскадронов, прямо не слезая с сёдел, закидали бутылками с горючей смесью два немецких танка. Это случилось прямо во время прорыва в немецкий тыл. Вместе со своим полком переходил дорогу снятый с заслона эскадрон старшего лейтенанта Иванкина. Кавалеристы уже были на опушке, когда послышался рокот моторов и лязганье гусениц. По дороге, переваливаясь на ухабах, шли три танка. Первым заметил боевые машины комэск Иванкин. Нельзя было терять ни секунды времени, так как вражеские машины могли разгромить тыловые подразделения дивизии, как раз в этот момент пересекавшие дорогу. Иванкин подал необычную в конном строю команду:
   -- Бутылки с горючей смесью, гранаты, к бою! Галопом!..
   Эскадрон помчался в атаку на танки. Минута, и послышались взрывы гранат. Танкисты, захваченные врасплох, не успели произвести ни одного выстрела. Головная машина, объятая пламенем, остановилась. Из открывшегося люка выпрыгивали танкисты и, поднимая руки, испуганно смотрели на проносившихся мимо всадников. Вскоре подожгли и второй. Последний танк, отстреливаясь, отступил
   Потребовался прямой приказ командира корпуса, чтобы лихие парни в кубанках стали прислушиваться к словам "какой-то махры".
   Впрочем, и сами "истребители" очень скоро доказали свою полезность и завоевали уважение, с показной лёгкостью вырезая вражеские дозоры, пешим ходом опережая конные разъезды, да и вообще - молчаливой своей яростью и холодной расчётливой беспощадностью к врагам.
   - Ты, дурик, подбитые машины хоть осматривал? - Веселев хмуро уставился на пулемётчика. - Что головой киваешь? У "блица" баки где? Не знаешь? Так слушай, и на ус мотай! "Блиц" - машина у немчуры очень распространённая, и бак они в ней по-умному ставят - сзади под кузовом. Вроде, для нас хорошо - если рванёт, так тем, кто в кузове едет, мало не покажется! Но фриц - не дурак! Запомни, боец! Как решил для себя, что фриц - дурак, так сразу можешь письмо мамке писать, прощаться. Что лыбишься? - старший лейтенант резко повернулся к сидевшему у него практически за спиной бойцу, на коленях у которого лежал "дегтярь". - Это не хаханьки! Сколько путёвых ребят через такое в землю легли... Ладно, слушайте про машины дальше... Так вот, бак у "блица" с обеих сторон рамой прикрыт, навроде рельса, оттого пулей его достать замаешься. Миной или гранату подкатить - запросто. А пулей - хрен вам! Потому, не старайтесь. Дал короткую по мотору и кабине - и хреначь тех, кто в кузове. Радиатор или там сам мотор достал - хорошо, шофера завалил - ещё лучше, но на бак не целься. К тому ж не всегда это нам надо - бензинчик, если слить, то и бутылки-зажигалки сделать можно и сою технику заправить. Дальше! Ты, Федька, как вчера стрелял?
   - Хорошо стрелял... - пожал плечами боец, не понявший смысл вопроса.
   - Не хорошо, а целко! - покачал пальцем у него перед носом "истребитель". - А это, боец Фёдор Вихрев, совсем разные вещи! Скажи, за каким горбатым делать в машине полста дырок, если хватит и двух дюжин, а? Тоже мне - великий пулемётчик Земли Русской! Патроны-то не ты на горбу носишь. Короче, - старшой хлопнул рядового по плечу. - Запомни - залипать на одной цели нельзя! Дал раза - переноси огонь на следующую цель! Немец - вояка опытный и тут нам наука психология поможет. Что хороший вояка, попав под пулемёт, делает?
   - На землю падает? - полувопросительно-полуутвердительно сказал "воспитуемый".
   - Верно. Или в нашем случае - в кузове залегает. Значит - уже на какое-то время он лишь о жизни своей фашистской думает и в тебя и друзей твоих не стреляет. Вот, смотрите, - привстав, командир подгрёб несколько шишек и разложил их змейкой на земле, - Это колонна фрицевская, а вот - ты! - палочка изобразила позицию пулемёта. - А это - ты, "блинопёк"! - ещё одна легла в нескольких сантиметрах от первой, чуть дальше к концу построения из шишек. - Как работать будете?
   - По головному вдарим! - подал голос стрелок ручного пулемёта.
   - А вот и в "молоко"! По головному - это первый позыв, а потому, скорее всего, не всегда наиболее подходящий для конкретного дела. У тебя, Федька, мысли есть?
   Белобрысый пулемётчик несколько секунд рассматривал композицию, потом несколько раз зачем-то измерил пальцами расстояние между "пулемётами" и от них до "колонны".
   - Сергей Филимонычу рассеивание давать сложнее, чем мне, всё ж таки "Дегтярёв" это делает хуже, - неожиданно сказал он. - А до хвоста колонны ему ближе. Я так думаю: я с "максима" торможу головную машину, и тут же переношу огонь на вторую и третью, а он по концу стреляет. Мы их запрём тогда. Я продольным их давить буду, покуда лента не кончится, а Филимоныч с "дегтяря" под шумок сможет по кому-нибудь важному работать. Короткими. Это - если окромя двух пулемётов ничего нет. Есть - тогда с винтарей можно поодиночке всех выщелкать.
   - Во, говорил же, что голову включать надо! Включил - ажур на выходе! Чаще будешь делать так - ВПЗРом станешь.
   - Кем? - не понял Фёдор.
   - Говорил же уже - великим пулемётчиком Земли Русской.
   Из плотных зарослей ивняка, что росли в полусотне шагов от "класса" долетел негромкий свист.
   - Ну, на сегодня всё, - "истребитель" поднялся на ноги. - Два часа на сон, а потом в дорогу собираться будем. Или на дорогу. Отбой, бойцы.
   Ветки, потревоженные ушедшим командиром, ещё колебались, а пулемётчики уже расстелили на земле попону, и, устроились на отдых.
   - Филимоныч, а где он этому научился, как думаешь? - задумчиво уставясь в светлеющее небо, спросил Федя.
   - Так он ещё в Финскую нахлебался. Слышал я, как хлопцы со второго эскадрона рассказывали... Да на этой с первого дня. Старшой этот на границе служил. Сам кумекай, если сюда живым добрался, да, к тому же назад сам пошёл - повидал кой-чего, я чай. Обратно, говорят - готовят их. Вон, во второй эскадрон они две книжицы передали - так там и не такие захиря прописаны.
   - Это какие же?
   - Ну, как лимонку в землю закопать, чтоб под ногой у вражины жахнула или как из шрапнели долбать без пушки.
   - Шрапнелью? Без пушки? Враки небось...
   - Знаешь что, Федька? Спи давай и меня не береди!
  
   ***
   Начало нового русского контрнаступления сильно изменило размеренную жизнь штаба Группы армий. И дело было не только в масштабах или силе ударов Красной Армии, но, скорее, в несколько необычной для вермахта ситуации, которую Грейфенберг охарактеризовал на одном из совещаний, сказав: "Господа, нас поймали со спущенными штанами!"
   Атака по всему фронту пришлась на крайне неудобный для планирования момент, когда часть соединений ещё действовало в соответствии с предыдущими планами, а часть уже пришла в движение для выполнения новой директивы фюрера. Добавили к ситуации сложности и незамеченные ранее на флангах войска, занимавшие, к тому же какие-никакие, но укреплённые позиции, отчего бодро стартовавшие на север и юг, подвижные соединения всё никак не могли развить нужного темпа наступления. Следовательно, парирование атак русских обходами и контр-окружениями в ближайшие несколько дней осуществиться не могло.
   Начальник оперативного отдела повернулся к своему заместителю:
   - Хеннинг, что с кавалерией русских в тылу у Штрауса? Есть свежие новости?
   - До сих пор не удалось выяснить местоположение основных сил. Сам не понимаю, как им удаётся с такой эффективностью прятать пять дивизий. Утром имели место разрозненные нападения на гарнизоны и колонны в районе шоссе Велиж-Демидов, но ни разу не было зафиксировано участие сил свыше полка. - Фон Тресков пододвинул шефу несколько листков бумаги. - Вот радиограммы.
   - Авиаразведка? - сидевший во главе стола Клюге оторвался от очередного документа.
   - Фиксируются перемещения отдельных групп всадников и пехоты, но командование авиационных соединений сомневается в эффективности наносимых ударов. Привлекать эскадрилью для бомбового удара по роте, спрятавшейся в кустах, их не прельщает. К тому же основные силы бомбардировочной авиации и штурмовиков сейчас стянуты к Смоленску и Великим Лукам, - ответил представитель люфтваффе. - На северном направлении сейчас функционирует только один нормальный аэродром. Сейчас, правда, формируется временная группа из вспомогательных самолётов для поиска и атак прорвавшейся кавалерии.
   - Это хорошо. Оберст, а возможно ли наращивание усилий авиации в районе Смоленска? Сейчас русских остановили буквально в нескольких километрах от городской окраины и, если люфтваффе немного чаще будет их бомбить - уже в самом скором времени пехота отбросит противника.
   - В течение следующей недели нам обещали перебросить тридцать самолётов для восполнения потерь. Или же мы можем перенацелить часть сил с южного направления.
   - Перенацеливайте. Недели у нас нет! - фельдмаршал посмотрел на карту, где в глубину позиций германских войск севернее и южнее Смоленска вклинились два "языка". Русские наступали, безрассудно растянув фланги атакующих группировок, но проблема была в том, что для сбора сил, способных отсечь эти группировки, требовалось время. Пока же русских удавалось сдерживать лишь за счёт использования "внутренних резервов", то есть, бросая в бой пекарей, кашеваров и прочие тыловые части. Конечно, дивизии Третьей танковой группы уже разворачивались от Великих Лук на юг, но, во-первых, часть из них уже была скована боями по прорыву обороны противника южнее и юго-восточнее это города, во-вторых, из-за смешивания на узких лесных дорогах двух разнонаправленных потоков, движение в том районе практически встало...
   - Ханс, что у Гудериана? - командующий отвлёкся от размышлений.
   - Он сообщает, что разведка вскрыла концентрацию большой массы русских войск юго-восточнее Ельни, и отказывается перебрасывать танки Эрленкампа севернее.
   - А он не боится, что его отрежут от Смоленска?
   - Ничего такого он не сообщает. Сердился, что русские гаубицы со снарядами, которые мы обещали ему отправить, так и не прибыли. Его артиллерия на голодном пайке - они потратили слишком много снарядов, пытаясь прорвать оборону русских.
   - А почему орудия не прибыли? - помнить каждую мелочь - это задача для начштаба и офицеров оперативного отдела, но никак не командующего.
   - Эшелон с ними, отправленный по одной из второстепенных дорог, потерпел крушение. Но это сейчас даже к лучшему - мы можем задействовать эти гаубицы у Смоленска. Наши артсистемы истратили почти весь боезапас, да и имеющиеся в городе трофейные - тоже.
   - Хорошо. Отправляйте. - Голову Клюге сейчас занимали совсем другие мысли. Нет, конечно, ситуация на фронте была сложная - пожалуй наиболее сложная за всю его полководческую карьеру - но беспокоило фельдмаршала сейчас другое. Безоговорочно веря в немецкого солдата и немецкую военную машину в целом, он считал, что парировать прорывы русских, а то и организовать несколько новых "котлов" - не более чем вопрос времени. А вот необычные или, скорее, непривычные, приёмы, применяемые противником, лишали воспитанника прусской школы спокойствия.
   Кавалерийский корпус даже не на фланге, а в тылу - это достаточная угроза, даже если не принимать в расчёт тяжёлые условия местности. Но корпус - не иголка, в лесу не спрячешь. Рано или поздно летчики или разведдозоры его обнаружат, и тогда русским останется только с честью погибнуть или сдаться в плен. А вот танки противника в тридцати километрах от его штаба вызывали недоверие, смешанное с опасением. Да, выдвинувшаяся на север от Борисова кампфгруппа в составе пехотного полка, двух сводных батальонов и практически всей бронетехники, оказавшейся под рукой, вытеснила противника, который даже серьёзного боя не принял, ограничившись короткими налётами арьергардных заслонов.
   Клюге показалось, что он начинает понимать идею русского командующего: "В чём мы, безусловно, превосходим противника, так это связь. И организованность. А что мы имеем на настоящий момент? Первое направление связи - "сверху-вниз", пока функционирует нормально, но отдельные попытки её нарушить... - фельдмаршал быстро нашёл в стопке бумаг записку начальника связи группы армий и быстро пробежал её глазами. - Да, насчёт "отдельные" я погорячился, - скорее уж "постоянные". Если верить докладу оберст-лейтенанта, а не верить у меня пока основания никакого нет, то в ближнем тылу проводные линии связи в среднем "живут" четыре дня, а в оперативном - шесть. С другой стороны, ближе к фронту они, как правило, просто повреждаются, а вот дальше ситуация сложнее - диверсанты не только перерезают провода, но и, с большой долей вероятности уносят большие отрезки с собой, из-за чего уже возник дефицит кабеля... Вот просто берут и уносят! - Клюге не заметил, как у него на щеках заходили желваки. - Но это ещё не всё! Сколько тут нападений на ремонтные бригады? Девятнадцать за месяц! И это, не считая семи случаев минирования, также приведших к жертвам среди связистов. Добавим к этому несколько нападений вражеских диверсантов на дивизионных и корпусных связистов. В отчёт Бергера они не вошли, но Тресков о них докладывал... Вроде того знаменитого разгрома батальона связи седьмой танковой. Надо понимать, что мелкие происшествия, вроде "прилетела из леса пуля и попала в рацию" вообще дальше непосредственных начальников не уходят. А ведь у нас в Группе Армий даже резерва для пополнения убыли в связистах нет. Максимум, можем запрос в Германию отправить. На армейских же складах недостаток в запасах средств связи уже приближается к сорока процентам! Бергер уже отдал приказ о демонтаже гражданских линий и передаче кабеля и аппаратов в подразделения. Но Россия - не Рейх и не Франция -телефоны ещё поискать нужно. Похоже, кто-то у русских догадался, как нам серьёзно осложнить жизнь".
   - Хеннинг, - фельдмаршал посмотрел на фон Трескова. - Подготовьте приказ об усилении охраны подразделений связи, особенно тыловых - в зоне пятьдесят-сто километров от линии боевого соприкосновения.
   - Слушаюсь, - невозмутимо ответил начальник оперативного отдела. Интересоваться причинами, побудившими командующего отдать то или иное распоряжение, было не в его привычках.
   "Второе направление - "связь слева направо", - вернулся к анализу ситуации Клюге, - уже даёт сбои. Из-за прорыва в районе Духовщины наземная связь между левым флангом и центром практически прекратилась, а радиосвязь работает с огромными нагрузками. Если же русский кавкорпус выйдет на меридиан Демидова, всё равно где - западнее или восточнее, то связь штаба с войсками 3-й танковой группы на Великолукском направлении будет под угрозой. Угрозу объединения группы Доватора с неизвестными, что базируются севернее Борисова, отбрасывать тоже не стоит. Даже наоборот - если соединить ударную мощь одних с данными о местности и обстановке других - смесь получается гремучая".
   - Ханс! Бригада Фегелейна уже закончила передислокацию?
   - Да, но они ведут бои в районе Турова и Мозыря, часть сил задействована в поисковых операциях южнее Слуцка.
   - Немедленно отзывайте их и как можно скорее перебрасывайте в район Демидова. Мне кажется, что кавалерийский корпус русских будет прорываться на соединение с "Чудесным полком". Насколько я помню, в отчете было что-то о свежих русских газетах.
   - Так точно, в посёлке у озера Палик были обнаружены обрывки московских газет примерно недельной давности.
   - Выводите эсэсовцев из боя и перебрасывайте на север. Тех, что ловят убийц Гиммлера - в первую очередь.
   - Да, но они подчиняются фон дем Баху.
   - А я командую Группой армий, так что не думаю, что нам откажут.
  
  
  
   Приложение 1
  
   Статистическая таблица ЦСУ СССР "Государственные розничные цены нормированной торговли в 1940, 1945 гг. и коммерческой торговли в 1944-1945 гг. на отдельные продовольственные товары"
  
   [Ноябрь 1959 г.]
  
  
   (В рублях за килограмм)
  
   Цены нормированной торговли
   Цены коммерческой торговли
  
   1940 г.
   1945 г.
   1944 г.
   1945 г.
  
   на начало года
   на конец года
   на конец года
   с начала введения коммерческой торговли
   на конец года
   на конец года
   Говядина средней упитанности 1 сорта
   10*
   12
   12
   400
   320
   150
   Свинина разрубочная необрезная 1 сорта
   14*
   17
   17
   600
   500
   300
   Колбаса вареная "Отдельная"
   13,5*
   16
   16
   450
   450
   250
   Колбаса полукопченая "Краковская"
   20*
   23
   23
   600
   600
   370
   Сосиски "Русские"
   12,6*
   15
   15
   450
   400
   240
   Судак мороженный крупный 1 сорта.
   3,8
   5,5
   5,5
   200
   150
   110
   Сельдь "Мурманская" чанового посола неразборная
   4,5
   6,4
   6,4
   300
   210
   150
   Масло сливочное несоленое высшего сорта
   17,5
   25
   25
   1000
   750
   370
   Масло топленое высшего сорта
   18,5
   26
   26
   1000
   750
   370
   Масло подсолнечное рафинированное
   13,5
   13,5
   13,5
   700
   600
   250
   Маргарин столовый 1 сорта
   10,5
   12
   12
   620
   480
   250
   Молоко (литр)
   2
   2,2
   2
   60
   50
   40
   Сыр "Советский" экстра 50%
   25
   29
   29
   700
   530
   330
   Яйца столовые 1 сорта (десяток)
   6,5
   6,5
   6,5
   200
   150
   100
   Сахар-рафинад колотый
   4,1
   5,7
   5,7
   1050
   750
   250
   Конфеты глазированные в шоколаде "Весна"
   20**
   20
   20
   -
   850
   340
   Печенье "Рот-Фронт" из муки высшего сорта
   9,9**
   9,9
   9,9
   -
   600
   240
   Чай черный байховый "Грузинский" 1 сорт
   80
   80
   80
   750
   750
   600
   Соль помола N 1
   0,12
   0,12
   0,48
   80
   80
   50
   Мука пшеничная 1 сорта
   2,9
   2,9
   2,9
   -
   -
   60
   Мука пшеничная II сорта
   2,4
   2,4
   2,4
   -
   -
   45
   Мука пшеничная высшего сорта
   4,6
   4,6
   4,6
   -
   -
   90
   Пшено толченое 1 сорта
   2,1
   2,1
   2,1
   150
   150
   80
   Гречневая крупа "ядрица"
   4,3
   4,3
   4,3
   250
   250
   150
   Макароны из муки I сорта
   3,5
   3,5
   3,5
   200
   200
   100
   Хлеб ржаной из обойной муки
   0,85
   1
   1
   -
   -
   24
   Хлеб пшеничный из муки 11 сорта
   1,7
   1,7
   1,7
   -
   -
   30
   Водка 50R (0,5 литра)
   11,5
   11,5
   80,5
   250
   190
   100
  
  
   За годы войны государственные розничные цены в нормированной торговле не изменялись, за исключением цен на водку, водочные изделия, виноградные вина, пиво и соль.
   * С 24 января 1940 г.
   **С 22 января 1940 г.
  
   Статистическая таблица ЦСУ СССР "Государственные розничные цены нормированной торговли в 1940, 1945 гг. и коммерческой торговли в 1940, 1942, 1944-1945 гг. на отдельные непродовольственные товары"
  
   [Ноябрь 1959 г.]
  
  
   (В рублях за единицу)
  
   Цены
   нормированной торговли
   Цены
   коммерческой торговли
  
   1940 г.
   1945 г.
   1940 г.
   1942 г.
   1944 г.
   1945 г.
  
   на начало года
   на конец года
   на конец года
   цены показательных универмагов
   на конец года
   на конец года
   на конец года
   Ситец, артикул 3 (за метр)
   3
   3
   3
   5,9
   9,6
   9,6
   55
   Сатин, артикул 133 (за метр)
   6,3
   6,3
   6,3
   12,5
   20,2
   20,2
   95
   Драп деми, артикул 277
   250
   250
   250
   500
   750
   750
   2000
   Бостон, артикул 125 (за метр)
   170
   170
   170
   340
   510
   510
   1450
   Крепдешин, артикул 5А (за метр)
   58
   58
   58
   102
   148
   148
   600
   Пальто мужское деми, артикул 7-30 (за штуку)
   377
   377
   377
   660
   980
   4300
   3000
   Костюм мужской, артикул 13-31 (за штуку)
   367
   367
   367
   640
   954
   4000
   2950
   Носки мужские, артикул 82 (за пару)
   7
   7
   7
   9,5
   17,5
   125
   95
   Ботинки мужские хромовые, артикул Р-3004 чшз (за пару)
   90
   140
   140
   238
   336
   1875
   1700
   Галоши мужские, артикул 110 (за пару)
   13,8
   20
   20
   30
   45
   1080
   700
   Мыло хозяйственное, обыкновенное 1 сорта (за килограмм)
   2,7
   2,7
   5.5
   -
   -
   350
   137,5
   Мыло туалетное "Красный мак" (за кусок в 75 грамм)
   1,5
   1,5
   4
   -
   -
   55
   85
   Духи "Красная Москва" (за флакон N 4199)
   28,5
   28,5
   57
   -
   -
   500
   400
   Нитки "Прима" (за катушку)
   0,5
   0,5
   0,5
   -
   1,75
   35
   20
   Папиросы высшего сорта N 3 "Казбек" 25 штук (за пачку)
   3,15
   3,15
   6,3
   -
   50
   50
   40
   Кастрюля алюминиевая, артикул К-5 (за штуку)
   14
   14
   42
   25
   -
   350
   140
   Чайник латунный никелированный 2,5 литра (за штуку)
   56
   56
   168
   75
   -
   750
   500
   Часы женские наручные марки "Зиф" (за штуку)
   450
   450
   450
   700
   1350
   5000
   1700
  
   За годы войны государственные розничные цены в нормированной торговле не изменялись, за исключением цен на мыло хозяйственное и туалетное, парфюмерно-косметические товары, металлическую посуду, табачные изделия и некоторые другие непродовольственные товары.
  
   С 11 апреля 1942 г. на товары, продаваемые без карточек, были установлены повышенные цены; начиная с середины 1944 г. цены на эти товары были вновь значительно повышены, причем продажа их производилась в специальных коммерческих магазинах.
  
   Средние зарплаты 1940-1955 гг.
   Статистическая таблица ЦСУ СССР "Среднемесячная денежная заработная плата рабочих и служащих по отраслям народного хозяйства СССР в 1940, 1945, 1950--1955 гг."1

1956 г.2

  

(в рублях)

  

1940

1945

1950

1951

1952

1953

1954

1955

   В целом по народному хозяйству
   339
   442
   646
   661
   674
   684
   699
   711
   Промышленность (промышленно-производст-венный персонал)
   358
   495
   726
   740
   754
   762
   792
   807
   в том числе рабочие
   340
   473
   709
   725
   738
   743
   772
   785
   Строительство (персонал, занятый на строительно-монтажных работах)
   337
   411
   599
   638
   655
   676
   711
   742
   в том числе рабочие
   307
   360
   562
   600
   612
   629
   667
   700
   Сельское хозяйство
   229
   223
   386
   398
   420
   428
   440
   458
   Совхозы и подсобные сельскохозяйственные предприятия
   219
   213
   382
   391
   404
   414
   446
   466i
   МТС
   264
   279
   402
   422
   471
   460
   435
   449
   Транспорт и связь
   338
   467
   682
   699
   710
   720
   735
   744
   Железнодорожный транспорт
   340
   525
   725
   739
   742
   746
   758
   768
   Водный транспорт
   409
   493
   786
   816
   828
   840
   897
   906
   Автомобильный, городской электрический и прочий транспорт и погрузочно-разгрузочные работы
   345
   408
   666
   689
   709
   726
   743
   750
   Связь
   279
   354
   527
   532
   533
   538
   543
   556
   Торговля, заготовки и материально-техническое снабжение
   261
   288
   486
   490
   505
   518
   556
   553
   Общественное питание
   221
   231
   413
   417
   428
   424
   462
   449
   Просвещение (школы, учебные заведения, научно-исследовательские и культурно-просветительные учреждения)
   337
   488
   697
   715
   722
   733
   739
   742
   Здравоохранение
   255
   394
   485
   492
   499
   504
   509
   521
   Кредитные и страховые учреждения
   333
   512
   664
   675
   682
   691
   693
   700
   Аппарат органов государственного и хозяйственного управления и общественных организаций
   387
   504
   683
   694
   710
   735
   768
   796
   Примечание. При исчислении средней заработной платы, в соответствии с практикой планирования, не включены данные о членах артелей промысловой кооперации, рабочих и служащих Министерства обороны СССР и части учреждений Министерства внутренних дел СССР, работников партийных и комсомольских органов.
   РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 41. Д. 113. Л. 161--161 об. Типографский экземпляр.
   1 Таблица содержится в изданном в 1956 г. под грифом "сов. секретно" статистическом справочнике ЦСУ СССР о развитии народного хозяйства СССР в 1920-х - 1955 гг. (РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 41. Д. 113. Л. 1-291).
   2 Год издания статистического справочника ЦСУ СССР (РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 41. Д. 113. Л. 1).
  
  
  
   Приложение 2.
   ДВУХМЕСЯЧНЫЕ ИТОГИ ВОЙНЫ МЕЖДУ ГИТЛЕРОВСКОЙ ГЕРМАНИЕЙ И СОВЕТСКИМ СОЮЗОМ
   Два месяца боевых действий Красной Армии против гитлеровских орд, вероломно вторгшихся в пределы нашей родины, свидетельствуют о крахе хвастливых планов командования германской армии, рассчитанных на "Молниеносное уничтожение" Красной Армии.
   Еще месяц назад германское командование на весь мир объявило, что пути на Москву, Ленинград и Киев открыты. Однако наши войска закрыли эти пути и уложили на них за это время несколько десятков германских дивизий.
   Ещё в первые дни войны германская пропаганда объявила уничтоженной всю советскую авиацию. Однако наши лётчики рассеяли и эту легенду, ежедневно сбивая многие десятки немецких самолётов, уничтожая тысячи германских солдат и систематически подвергая бомбардировке Берлин и ряд других германских городов.
   Ещё четыре недели назад берлинское радио объявило, что советская армия бросила в бой свои последние резервы. Однако огромные потери германской армии убитыми и ранеными, заполнившими все госпитали и учреждения не только Германии, но и Чехословакии, Польши, Румынии, Болгарии, вскрывают всю смехотворность этой хвастливой болтовни. Спрашивается: какими же силами Красная Армия продолжает наносить столь огромные потери гитлеровским полчищам?
   Не достигнув стратегических целей войны, провалившись со своими планами захвата в "месячный срок" Москвы, Ленинграда и Киева, командование германской армии сменило граммофонную пластинку и стало заявлять, что целью германской армии является не захват городов, а уничтожение живой силы и материальных средств Красной Армии. Однако два месяца войны свидетельствуют, что Красная Армия не только не уничтожена, но что с каждым днём войны её силы и сопротивление растут.
   Противник захватил ряд наших областей и городов. Но это удалось ему осуществить ценой огромных жертв людьми и потерь материальной части. Только за последние 3 недели наши войска разгромили:
   а) 3, 4, 7, 10, 11, 12, 13, 14, 16, 18, 19, 20 танковые дивизии;
   б) 5, 11, 24, 26, 28, 30, 32, 44, 50, 52, 62, 68, 71, 79, 86, 94, 95, 99, 101, 106, 110, 111, 121, 125, 137, 156, 157, 161, 206, 253, 262, 263, 290, 293, 297, 298, 299 пехотные дивизии;
   в) 2, 8, 14, 17, 18, 20, 25, 27 мотодивизии;
   г) 3, 11, 30 и другие пехотные дивизии "СС", пехотные полки -- "Германия", "Викинг";
   д) 23, 24, 35, 119, 135, 253, 260, 268, 279, 307, 311, 312, 462, 480, 485, 486, 530 и ряд других пехотных полков разных дивизий.
   В результате боёв многие немецкие дивизии сохранили лишь свои номера. В составе рот таких дивизий, по показаниям пленных, насчитывается 10-12 человек.
   За два месяца войны германская армия потеряла убитыми, ранеными и пленными свыше двух миллионов человек. Столь же тяжелы потери германской армии и в материальной части. По уточнённым данным за два месяца войны немцы потеряли около 8.000 танков, 10.000 орудий, свыше 7.200 самолётов.
   Немецкая пропаганда называет такие фантастические цифры наших потерь: 14.000 танков. 14.000 орудий, 11.000 самолётов, 5 миллионов солдат, из них более миллиона пленных. Это такая глупая брехня, в которую, разумеется, ни один человек, имеющий голову на плечах, -- не поверит. Назначение этой брехни весьма определённое: скрыть огромные потери немецких войск, замазать крах хвастливых планов о молниеносном уничтожении Красной Армии, любыми средствами обмануть немецкий народ и ввести в заблуждение мировое общественное мнение.
   На самом деле мы имели за истекший период следующие потери:
   В ожесточённых и непрерывных двухмесячных боях Красная Армия потеряла убитыми 150 тыс., ранеными 440 тыс., пропавшими без вести 110 тыс. человек, а всего 700 тысяч человек, 5.500 танков. 7.500 орудий, 4.500 самолётов.
   Героически сражаясь против коварного и жестокого врага, Красная Армия развеяла легенду о непобедимости германских войск и опрокинула все расчёты германского командования. Красная Армия и далее преисполнена неукротимой готовности и воли к упорной борьбе с врагом до полного его уничтожения.
   Советская авиация имела полную возможность систематически бомбить Берлин в начале и в ходе войны. Но командование Красной Армии не делало этого, считая, что Берлин является большим столичным городом, с большим количеством трудящегося населения, в Берлине расположены иностранные посольства и миссии и бомбёжка такого города могла привести к серьёзным жертвам среди гражданского населения. Мы полагали, что немцы, в свою очередь, будут воздерживаться от бомбёжки нашей столицы -- Москвы. Но оказалось, что для фашистских извергов законы не писаны и правила войны не существуют. В течение месяца с 22 июля по 22 августа немецкая авиация 24 раза произвела налёты на Москву. Жертвами этих налётов явились не военные объекты, а жилые здания в центре и на окраинах Москвы, больница и две поликлиники, три детских сада, театр им. Вахтангова, одно из зданий Академии наук СССР, несколько мелких предприятий местной промышленности и несколько колхозов в окрестностях Москвы. В результате бомбардировки жилых домов вражеской авиацией в Москве убито 736, тяжело ранено 1.444, легко ранено 2.069 человек.
   Разумеется, советское командование не могло оставить безнаказанным эти зверские налёты немецкой авиации на Москву. На бомбёжку мирного населения Москвы советская авиация ответила систематическими налётами на военные и промышленные объекты Берлина и других городов Германии. Так будет и впредь. Жертвы, понесённые трудящимися Москвы, не останутся без возмездия.
   В войне против Советского Союза германская армия чинит неслыханные в истории войн преступления: пытает и зверски избивает пленных раненых красноармейцев и командиров; истребляет тысячи мирных советских жителей, не останавливаясь перед массовыми убийствами женщин и детей; дотла разоряет советские сёла и города; занимается грабежом и мародёрством; насилует женщин и девушек. Гитлеровские орды предстали перед всем миром в отвратительном виде убийц и грабителей. Всё это даром гитлеровским бандитам не пройдёт. За свои неслыханные кровавые преступления им придётся ответить. И они поплатятся кровью за кровь, смертью за смерть.
   Таким образом, два месяца военных действий между фашистской Германией и Советским Союзом показали:
   1) что гитлеровский план покончить с Красной Армией в 5-6 недель провалился. Теперь уже очевидно, что преступная война, начатая кровавым фашизмом, будет длительной, а огромные потери германской армии приближают гибель гитлеризма;
   2) что потеря нами ряда областей и городов является серьёзной, но не имеющей решающего значения для дальнейшей борьбы с противником до полного его разгрома;
   3) что в то время, когда людские резервы Германии иссякают, её международное положение изо дня в день ухудшается, силы Красной Армии неуклонно возрастают, а Советский Союз приобретает новых могущественных союзников и друзей.
   История войн свидетельствует, что побеждали всегда государства и армии, силы которых в ходе войны возрастали, а терпели поражение те государства и армии, силы которых в ходе войны иссякали и уменьшались.
  
   Приложение 3.

Тактико-технические характеристики

ТМ-1-180

   Калибр, мм
   180
   Длина ствола, калибров
   57
   Наибольший угол возвышения, град.
   +50R
   Угол горизонтального наведения, град.
   360R
   Угол склонения, град.
   0R
   Масса в походном положении, кг
   160000
   Масса фугасного снаряда, кг
   37,5
   Начальная скорость снаряда, м/с
   920
   Наибольшая дальность стрельбы, м
   37129
  
   Железнодорожная артиллерийская установка ТМ-1-180 (транспортер морской, тип 1, калибр 180 мм) была наиболее современной и одной из самых массовых установок советской железнодорожной артиллерии. К началу Великой Отечественной войны двадцатью установками этого типа были вооружены пять батарей: 12-я, 16-я, 17-я, 18-я и 19-я. Батареи имели трех-четырех орудийный состав.
   Предварительные исследования, направленные на создание 180-мм железнодорожной артиллерийской установки с круговым обстрелом с любой точки железнодорожного пути проводились в СССР с 1931 года. Установка предназначалась для использования в системе береговой обороны и для решения широкого круга задач в интересах сухопутных войск.
   Разработка технического проекта установки осуществлялась КБ ленинградского Металлического завода. На этом же заводе были изготовлены и первые четыре установки ТМ-1-180, из которых одна прошла испытания на Научно-исследовательском морском полигоне в декабре 1934 года, а остальные в январе -- марте 1935 года. В 1936 году сформировали первую батарею, вооруженную установками ТМ-1-180.
   Основную часть установок ТМ-1-180 изготовил завод N 198 в Николаеве (бывший Николаевский государственный завод им. А. Марти -- НГЗ).
   Как и у других железнодорожных артиллерийских установок, основой конструкции ТМ-1-180 являлся железнодорожный транспортер. Он включал главную балку, опирающуюся на две четырехосные железнодорожные тележки. Балка была снабжена восемью откидывающимися опорными ногами, в ее средней части на поворотном основании монтировалось 180-мм пушка Б-1-П, с длиной ствола 57 калибров, которая использовалась также в береговых одно орудийных башенных установках МО-1-180 и в корабельных трех орудийных башенных установках МК-3-180, разработанных для крейсера "Киров". Производство пушек было организовано на ленинградском заводе "Большевик".
   Первые образцы пушки имели скрепленный ствол, состоявший из нескольких труб и кожуха с навинтным казенником. В 1933 году итальянская фирма Ansaldo смонтировала на заводе "Большевик" автофрежекторную установку, что позволило выпускать пушку Б-1-П в варианте с лейнированным стволом, состоявшим из трубы со свободно вставленным лейнером, кожуха и навинтного казенника. Оба варианта пушки имели двухтактный поршневой затвор типа Vickers с открыванием рамы затвора вверх.
   Для подачи боеприпасов к орудию транспортер снабдили снарядной платформой, которая вращалась вместе с орудием. При этом вагоны-погреба располагались спереди и сзади транспортера и подача боеприпасов осуществлялась с любого из них. Между вагонами и снарядной платформой располагались рольганги с. деревянными роликами. По ним снаряды из вагонов подавались вручную на платформу. Для полузарядов рядом с рольгангом был установлен наклонный желоб. Заряжание производилось на угле вертикального наведения +10R, такой же угол придавался и лоткам.
   Для удобства размещения прислуги при заряжании снарядная платформа устанавливалась на главной балке с небольшим эксцентриситетом относительно оси вращения системы. Поэтому во время горизонтального наведения платформа меняла свое положение относительно рольгангов, и приходилось непрерывно перемещать рольганг, отслеживая движение платформы. Это было серьезным недостатком системы подачи боеприпасов, но при соответствующей тренировке сбоев и задержек в стрельбе не было.
   Для того чтобы снарядная платформа не выходила за железнодорожный габарит по ширине, ее разделили на две части. При переходе из боевого положения в походное они поворачивались на вертикальных осях на 180R и располагались прямо под орудием, которое в походном положении было направлено к концу состава.
   Конструкция транспортера позволяла вести круговую стрельбу с любой точки железнодорожного пути без предварительного инженерного оборудования огневой позиции. Для этого главная балка опускалась на специальные брусья, которые устанавливались на шпалы железнодорожного полотна. Брусья набирались из дубовых досок и связывались болтами и скобами.
   Транспортер имел восемь опорных ног, которые в боевом положении располагались таким образом, что стрельба могла вестись под любым углом горизонтального наведения. Опускание главной балки производилось с помощью двух винтовых механизмов, расположенных на концах транспортера. Каждый из них приводился в действие двумя номерами расчета.
   В августе 1935 года, когда установки ТМ-1-180 были продемонстрированы наркому обороны К.Е. Ворошилову, последний потребовал разработать вспомогательные механизмы для облегчения и ускорения установки опорных ног, а также электрические приводы для опускания и подъема главной балки. Под различными предлогами разработчики и завод-изготовитель установок уклонились от выполнения этого распоряжения, считая его нецелесообразным.
   Однако, в ходе войны оказалось, что Ворошилов, которого в современных "научных" исследованиях и мемуарах изображают как весьма недалекого человека, был прав. Дело в том, что германская артиллерийская инструментальная разведка (АИР) практически мгновенно засекала позиции стреляющего транспортера, так что максимально быстрый уход с позиции после стрельбы был единственным способом спастись от ответного огня противника. Из-за отсутствия затребованных Ворошиловым механизмов установки зачастую подвергались ненужному риску. Впрочем, за все время войны немцам так и не удалось повредить ни одну крупнокалиберную железнодорожную артиллерийскую установку.
   Стрельба из пушки Б-1-П установки ТМ-1-180 велась в основном бронебойным и осколочно-фугасным снарядами образца 1928 года. Масса снаряда составляла 97,5 кг, масса взрывчатого вещества -- 1,95 и 7,97 кг соответственно. Масса метательного заряда равнялась 37,5 кг, заряд обеспечивал снаряду начальную скорость 920 м/сек, дальность стрельбы при угле возвышения 49R составляла 37129 м. Имелись также несколько типов полубронебойных снарядов, фугасный и бетонобойный снаряды, а также дистанционная граната, предназначенная для стрельбы по воздушным целям. В обстановке повышенной секретности были разработаны и производились 180-мм снаряды, предназначенные для ведения химической войны. Это были разработанный в 1941 году осколочно-фугасный снаряд (ОХС) с добавкой твердого отравляющего вещества и химический снаряд ударного действия с жидким отравляющим веществом. По имеющимся данным, на складах ВМФ к 1.01.1943 г. хранилось 2696 снарядов ОХС.
   Также секретными были исследования ленинградского филиала НИИ-24 по созданию сверхдальнобойных 180-мм снарядов. Начальная скорость этих снарядов достигала 1275 м/сек, они могли поражать цели на дальности до 55000 м.
   Для обеспечения скрытности стрельбы железнодорожных артиллерийских установок сотрудники ленинградского Научно-исследовательского морского артиллерийского полигона разработали беспламенные заряды, которые готовились на базе обычных пламенных пироксилиновых порохов путем введения специальных добавок. Вследствие отсутствия яркой вспышки при выстреле германская АИР практически лишилась возможности визуально засекать стреляющие установки.
   В годы войны в составе Ленинградского фронта действовали три батареи 180-мм установок ТМ-1 -180: 12-я, 18-я и 19-я. 16-я батарея в самом начале войны убыла на Черное море, а 17-я была заблокирована на полуострове Ханко и впоследствии при эвакуации гарнизона Ханко ее транспортеры пришлось вывести из строя.
   В январе 1942 года 12-я, 18-я и 19-я батареи ТМ-1-180 наряду с 11-й батареей ТМ-1-14 были сведены в 1-й отдельный артиллерийский дивизион. Этот дивизион и шесть дивизионов железнодорожных артиллерийских установок калибром 152--100 мм, в свою очередь, составили 101-ю морскую железнодорожную артиллерийскую бригаду -- самое мощное артиллерийское соединение Ленинградского фронта. Бригада выполняла задачи контрбатарейной борьбы с германской артиллерией, огневой поддержки советских войск, обеспечения морских коммуникаций Ленинград--Кронштадт. В 1943 году артиллерийские установки бригады участвовали в прорыве блокады Ленинграда, а впоследствии были задействованы в Красносельской и Выборгской операциях, в боях под Либавой и Кенигсбергом.
   Установки ТМ-1-180 оставались на вооружении до 1961 года. В этой связи следует отметить, что в 1945 году в строй вошли отремонтированные установки бывшей 17-й батареи с полуострова Ханко. Они поступили на вооружение вновь сформированной 292-й батареи.
  
   Приложение 4.
   0x01 graphic
   УКАЗАНИЯ ПО АРТИЛЛЕРИЙСКОМУ ОБЕСПЕЧЕНИЮ
   ПРОРЫВА УКРЕПЛЕННОЙ ПОЛОСЫ ПРОТИВНИКА
   И СОПРОВОЖДЕНИЮ НАСТУПАЮЩЕЙ ПЕХОТЫ
  

I. Общие указания

   1. Обязанности начальника артиллерии дивизии (НАД). Начальник артиллерии дивизии нарезает участки отдельным группам и дивизионам на местности по хорошо видимым местным предметам на переднем крае оборонительной полосы противника из расчета 300 м по фронту на дивизион (25 м на орудие).
   Штаб НАД своевременно рассылает схемы артиллерийской подготовки и огневого сопровождения и в дальнейшем проверяет на местности, правильно ли понимают задачи командиры дивизионов, батарей и огневых взводов.
   Начальник артиллерии дивизии:
   - организует огонь, не допускающий контратак противника с флангов;
   - ставит задачи артиллерии резерва главного командования по борьбе с артиллерией противника и огневому воздействию по целям в глубине оборонительной полосы противника в период артиллерийской подготовки и при сопровождении атаки;
   - обеспечивает управление огнем групп надежной связью;
   - привлекает минометы для создания огневого вала.
   При недостаточном количестве артиллерии привлекаются полковые минометные батареи. Для минометной батареи 4-минометного состава дается участок в 150-200 м по фронту. 76-мм батареям ПА даются участки в 100 м.
   Огонь минометов ведется внакладку на участках огня артиллерии.
   2. Обязанности командиров групп. Командир группы:
   - отвечает за правильную организацию и своевременность ведения огня;
   - по согласовании с командирами стрелковых частей на местности указывает командирам дивизионов их огневые участки по фронту и на флангах, исходя из расчета 25 м на орудие по фронту, и последующие рубежи переноса огня, разъясняя все вопросы на местности и на карте;
   - указывает места передовых наблюдательных пунктов (ПНП) командиров дивизионов;
   - по окончании предварительной работы проверяет одиночными контрольными выстрелами батарей, правильно ли понимают командиры дивизионов задачи.
   3. Обязанности командиров дивизионов. Командир дивизиона:
   - увязав полученные задачи с командиром стрелкового подразделения, указывает командирам батарей с наблюдательного пункта их задачи на местности, определяя по местным предметам середину участка каждого;
   - указывает реперы, от которых переносится огонь в глубину и по фронту обороны противника;
   - проверяет отдельными выстрелами, правильно ли понимают задачи командиры батарей (командиры взводов проверяются контролем данных, выписанных на щитах орудий);
   - следит за правильностью расположения передовых наблюдателей и обеспечением их надежной связью с командирами стрелковых подразделений.
   4. Обязанности командира батареи. Командир батареи отвечает за выполнение артиллерийской подготовки и создание огневого вала.
   Работа командира батареи заключается:
   а) в проведении пристрелки репера и в проверке веера батареи;
   б) в подготовке данных для переноса огня и данных по рубежам (данные передаются на огневую позицию и записываются на щитах орудий).
   Командир батареи находится на НП вместе с командиром поддерживаемой роты; в том случае, если условия наблюдения не позволяют находиться вместе, командир батареи располагается отдельно, но обязательно устанавливает с командиром роты надежную и бесперебойную связь.
   5. Передовой наблюдатель (командир взвода управления) находится на линии второго эшелона передовых подразделений пехоты (при командире роты).
   6. Обязанности командира огневого взвода. Командир огневого взвода:
   - отвечает за правильность действий орудийного расчета, точное соблюдение режима огня и своевременность открытия и прекращения огня;
   - получив задачу от командира батареи и данные установок для ведения огня по участку и рубежам, следит за правильностью записи всех установок на щитах орудий;
   - знакомит командиров орудий и орудийные расчеты с графиком ведения огня во время артиллерийской подготовки и огневого сопровождения;
   - производит тренировку личного состава огневого взвода.

II. Артиллерийское обеспечение атаки

   1. Артиллерийское обеспечение атаки начинается точно в часы, установленные приказом (часы всех командиров должны быть предварительно сверены), и осуществляется по графику.
   Стрельба ведется на одних и тех же установках веером действительного поражения.
   2. Огневое сопровождение. Огонь с переднего края переносится в глубину по устанавливаемому общевойсковым штабом световому сигналу, по радио или точно по часам.
   Перенос огня производится по рубежам каждый раз примерно на 100 м в глубину в зависимости от условий наблюдения и наличия видимых целей. Эти рубежи называются рубежами прочесывания в отличие от основных рубежей, обозначаемых названиями животных ("Тигр", "Лев").
   По каждому рубежу прочесывания огонь ведется в течение 3 минут и переносится по приказанию командиров батарей на следующий рубеж, а с последнего промежуточного рубежа, по истечении 3 минут, - на основной рубеж.
   По основному рубежу огонь ведется до сигнала, устанавливаемого заранее командиром стрелкового полка (ракетами), и затем - по рубежам прочесывания до следующего основного рубежа и т. д.
   Расход снарядов на рубежах прочесывания: в одну минуту два снаряда пушечных или один гаубичный на каждое орудие.
   Расход снарядов на основных рубежах: в одну минуту на 4-орудийную батарею пушечных 10 снарядов, гаубичных 6 снарядов. Этот темп огня продолжается в течение первых 10 минут; в последующие 10 минут темпы огня те же, что и на рубежах прочесывания.
   По истечении 20 минут огневое сопровождение прекращается, и огонь ведется по отдельным целям, мешающим продвижению пехоты.
   При успешном продвижении пехоту следует сопровождать огневым валом на глубину 1.5-2 км.
   Ликвидацию отдельных очагов противника, остающихся после артиллерийского огня, следует производить минометным огнем.
   Орудия 152-мм калибра ведут огонь по основным рубежам с режимом огня, установленным для гаубичных батарей на рубежах прочесывания.
  

Зам. командующего 16-й армией
генерал-майор артиллерии
КАЗАКОВ

Военный комиссар Артиллерийского
управления 16-й армии
старший батальонный комиссар
ДМИТРИЕВ

  

Начальник штаба артиллерии
16-й армии подполковник ГЛУШКОВ

  
   Приложение 5.
   Подекадные сводки ОКХ за 1941 год.
   0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
  
   Имперская служба труда (нем. Reichsarbeitsdienst, RAD) -- национал-социалистическая организация, существовавшая в Третьем рейхе в 1933--1945 годах. Имперская служба труда руководила прохождением гражданами Германии обязательной трудовой повинности. Во время Второй мировой войны выполняла вспомогательные функции, обеспечивая поддержку войскам. Руководителем организации был рейхсляйтер Константин Хирль.
   Московский институт инженеров транспорта - ныне Московский государственный университет путей сообщения (МГУПС (МИИТ)) -- федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования Российской Федерации. Крупнейший транспортный вуз Европы и один из старейших технических вузов России.
   Бомбо-штурмовой удар.
   Morgenstundehat Goldim Mund
   Карл Ру?дольф Герд фон Ру?ндштедт (нем. Gerd von Rundstedt, 12 декабря 1875 -- 24 февраля 1953) -- немецкий генерал-фельдмаршал. Командовал крупными соединениями в европейских кампаниях. В начальной фазе операции "Барбаросса" командовал группой армий "Юг".
   Вильгельм Йозеф Франц риттер фон Лееб (нем. Wilhelm Josef Franz Ritter von Leeb; 5 сентября 1876, Ландсберг-на-Лехе, Бавария -- 29 апреля 1956, Фюссен, Бавария) -- немецкий генерал-фельдмаршал, участник Первой и Второй мировых войн. В это время командовал Группой Армий "Север"
   "Дас Райх"
   "Много шума из ничего" - название пьесы Шекспира.
   Оборот, принятый при общении на телеграфном аппарате Бодо. Соответствует "Приём" при радиообмене.
   Способ связи, когда с низколетящего самолёта сбрасывали верёвку с крюком-"кошкой", которой подцепляли контейнер с грузом или донесением. Часто при этом сбрасывали так называемый "вымпел" с ответным сообщением.
   Народный комиссариат боеприпасов (сокр. НКБ) -- один из центральных органов управления в СССР с января 1939 г. по 1946 г., контролировавший производство порохов и боеприпасов (за исключением боеприпасов к стрелковому оружию, которые оставались в ведении Наркомата вооружения)
   Пё?тр Никола?евич Горемы?кин (16(29) июня 1902, с. Рождественское (ныне г. Поворино) Новохоперского уезда Воронежской губернии -- 8 ноября 1976, Москва), -- советский государственный деятель. Генерал-майор инженерно-артиллерийской службы (1944). Избирался депутатом Верховного Совета РСФСР.
   февраль 1938-февраль 1939 -- начальник 3-го Главного управления наркомата оборонной промышленности СССР, февраль 1939-май 1940 -- заместитель наркома вооружения СССР, май 1940-март 1941 -- член Бюро по оборонной промышленности при СНК СССР, март 1941-февраль 1942 -- народный комиссар боеприпасов СССР, февраль 1942-март 1946 -- заместитель наркома боеприпасов СССР, март 1946-июнь 1946 -- заместитель министра сельскохозяйственного машиностроения СССР, июнь 1946-март 1951 -- министр сельскохозяйственного машиностроения СССР, июнь 1953-- сентябрь 1954 -- директор Государственного союзного НИИ N 642 в Москве, сентябрь 1954-апрель 1955 -- заместитель министра оборонной промышленности СССР, апрель 1955-май 1957 -- министр общего машиностроения СССР, с мая 1957 -- на пенсии
   Занятно, что, несмотря на тыловую должность Вернер Гёриц дослужился до чина генерал-лейтенанта, командовал различными пехотными соединениями, впоследствии прославился своей храбростью и был награждён Рыцарским крестом Железного Креста, и считался одним из наиболее заслуженных генералов вермахта.

Документ NARA, Т 311, R 244, f. 280. Перевод Василий Ристо. Взято с сайта solonin.org

   ЦАМО РФ, ф.500 (трофейные документы), оп. 12462 (переводы трофейных документов), д.606 (Разведсводки штаба ГА "Центр"). Взято из: А.Уланов, Д. Шеин "Первые Т-34" "Тактикал Пресс", Москва 2013.
   Мне интересно, что вы делаете здесь - в самом сердце Русских дебрей? (англ.)
   На вашем месте я бы больше заботился о собственном будущем. (англ.)
   Не беспокойтесь о тех, кто в радиомашине. Я уверен - они отошли. Они не настолько безумны, чтобы напасть на вас. Одна дюжина не преуспеет там, где три потерпели неудачу. (англ.) Британцы традиционно считают не десятками а дюжинами.
   Заткнись! (анг. грубое.)
   Где находится ближайшая часть, к которой вы можете обратиться за подкреплением? (англ.)
   "Песня Доваторцев". Музыка: Вано Мурадели. Слова: мл. политрук И. Кармазин 1942г.. Слова песни написаны младшим политруком Иваном Кармазиным после рейда кавалерийской группы Доватора в августе 1941 года. Кармазин учавствовал в этом рейде.
   Случай описан в книге Сергея Николавича Севрюгова "Так это было... Записки кавалериста (1941-1945)" -- М.: Воениздат, 1957.
   Вилибальд фон Лангерман унд Эрленкамп (нем. Willibald Freiherr von Langermann und Erlencamp; 29 марта 1890 -- 3 октября 1942) -- барон (фрайхерр), немецкий офицер, участник Первой и Второй мировых войн, генерал танковых войск, кавалер Рыцарского креста с Дубовыми листьями. В описываемый период командовал 4-ой танковой дивизией, входившей в состав 24-го моторизованного корпуса генерала Швеппенбурга.
  
  
  
  
  
  
  
  
  

105

  
  

105

  
  
  
  
Оценка: 4.85*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"