Пока я прохаживался, давая ценные советы "курсантам", Фермер и Бродяга уединились по "командирским" навесом и о чём-то спорят. "А чего гадать. Надо будет, сами донесут "судьбоносные решения"". Хотя о судьбе нашей задуматься стоило. Ну, сколько мы ещё так проскачем, без кола, без двора? Неделю? Две? С тесного пятачка у Минска мы, вроде вырвались, теперь неплохо бы вдумчиво засесть за карту и определятся с районом и образом действий. Да уж с районом... Буквально с утра вспомнил что-то важное, связанное с Минском, а сейчас из головы вылетело... Ничего, вспомню...
Я услышал, что меня кто-то окликнул по имени:
- ... Антон, Антон! Ты что, оглох что ли?
Поворачиваюсь. Ба, да это же Казачина! Главвсехнахренподрывтрест, собственной персоной.
- Да Ваня. Что случилось?
- Отойдём на минутку, разговор есть.
- Секунду... Так, всем отдыхать пять минут. Советую лечь на спину, а ноги разместить так, чтобы они выше головы были. И не курить! - это уже занимающимся.
Отойдя на пяток метров, мы уселись на тёплую землю.
- Ну, с чем пожаловал?
- Тох, ты только не обижайся, но я вчера схитрил.
- ?
- Ну, когда фугас испытывали.
- И в чём же хитрость была.
- Я пороха недосыпал. Точнее оставил только треть от нормального заряда.
- А почему?
- Гильзу на полном в пыль разнесёт, и на трети заряда видел, как её разворотило.
- Так на что мне обижаться-то? Ты же для дела. Кстати, а если заряд прикапывать, как, эффективнее будет?
- Да. Точно эффективнее.
Я почесал затылок, а потом выдал на-гора ещё одну "гениальную" идею:
- Вань, а я придумал, как нам электровоспламенители сэкономить. Только ты не отвергай её сразу. Обдумай, ладно?
- Ну, давай, высказывай!
Я подобрал щепочку и начал чертить:
- Вот, смотри... Берём несколько наших зарядов, и заклиниваем их в бревне... Или зажимаем между двумя брёвнами. Это поможет от преждевременного разрыва?
- Может и помочь. Смотря чем зажимать будем...
- Верёвочной скруткой. Или проволокой. Дальше слушай. Вот здесь крепим электровоспламенитель, а от него делаем дорожки из смеси смолы и пороха. Его у нас, как я понимаю, теперь - хоть на зиму заготавливай?
- Интересная идея. Пойду, проверю. Может и сработать.
- А ты, вообще, зачем подходил?
- Так, извинится хотел.
Я уставился на Казачину.
- Извинится? Ну ты, брат, даёшь! Но спасибо! Мне приятно.
- Да не за что... Тош, я ещё тебя попросить хотел...
- Ну?
- Ты меня отдельно не поучишь? - я вспомнил, что ещё ТАМ, в нашем времени Ваня собирался прийти, поучится, но всё как-то не складывалось.
- Вань, о чём разговор? Конечно, поучу.
- А то знаешь, хочется соответствовать высокому званию советского "сверхдиверсанта" - и Ванька лукаво улыбнулся.
Я дружески ткнул его кулаком в плечо:
- Замётано. Через неделю будешь кирпичную стену с одного удара разваливать. Головой. Причём независимо от твоего согласия.
Отсмеявшись мы разошлись по своим делам: я - к своим "баранам", а Казачина пошёл экспериментировать со смолой и порохом.
....
Погоняв "курсантов" ещё с полчасика я объявил об окончании занятия. В быстром темпе выдал персональные рекомендации каждому и, довольный собой, направился к командиру с целью получения дальнейших указаний.
Идя по полю, я обратил внимание на неприятный запах, на который до этого момента как-то не обращал внимания (Как же обратишь тут - четверо суток - это с учётом поездки в Минск и подготовки к игре, без душа и ванны!). Что-то знакомое было в нём... Чёрт, ну точно! Так пахло в больничном морге! В отрочестве, ещё учась медучилище, я пару лет отработал санитаром, а затем и операционным медбратом в одной из московских больниц. Только здесь к этому "запаху смерти" не примешивался "аромат" формалина, вот я сразу и не узнал его. Блин, да мы же на кладбище живём! Хорошо, что я к командиру иду, надо будет предложить перебраться куда-нибудь в другое место. Размышления на эту не очень приятную тему как будто придали толчок моим мыслям. Я вспомнил-то важное, что забыл утром...
"Гиммлер! Твою мать, через месяц в Минск приедет Генрих Гиммлер, рейхсфюрер СС будет инспектировать лагерь военнопленных и Минское гетто!" - я читал об этом в какой-то книге за несколько месяцев до приснопамятной поездки в Минск.
Как ужаленный я рванул к командиру.
- Как позанимались? Не сильно бойца помял?
- Саш, не время. Позже. Я что вспомнил-то! Четырнадцатого, а, может, и пятнадцатого августа в Минск приедет Гиммлер!
Саня даже рот раскрыл от неожиданности.
- Бродяга, ко мне! - закрыв рот, рявкнул он. Всё-таки реакции и скорости мышления командира и молодые должны завидовать!
Шура-два нарисовался буквально через пару минут.
- Так, - взял быка за рога Фермер, - ты представляешь, что этот разгильдяй только что вспомнил?
- Нет, откуда?
- В Минск. Приедет. Гиммлер! - раздельно произнёс командир.
- Ёп... А не зря мы поутру про индивидуальный террор говорили, не зря!
И, повернувшись ко мне, Бродяга спросил:
- Когда? На сколько?
- То ли четырнадцатого, то ли пятнадцатого августа... - неуверенно ответил я. - Он там какую-то айнзатцкомманду инспектировать должен...
- Месяц на подготовку. Нормально.
Фермер задумчиво поскрёб заросший подбородок, а потом произнёс:
- Так, в течение следующей недели проводим серию диверсий, смещаясь вдоль шоссе на восток, потом загибаем крюк и идём на Минск.
- А зачем диверсии-то на шоссе устраивать? - не понял я.
- А мы возможных "кураторов" отвлечём, - пояснил Бродяга.
- Да какие, на фиг, "кураторы". Кто о нас знает? Кому мы нужны?
- Ты, Тоха, немцев не недооценивай! Они педанты ещё те. Это пока за нас не взялись, поскольку мы - "чокнутая бабуся". Но, будь уверен, если мы маху дадим, прилетит нам столько, что и поднять не сможем.
........
Появившаяся цель и пугала и манила одновременно. С одной стороны Генрих Гиммлер однозначно заслуживал смерти, ведь концлагеря уже работали, а наших советских граждан расстреливали на обочинах дорог. К тому же, гибель третьего, а то и второго человека в реальной иерархии рейха могла заставить припадочного фюрера заметаться и наделать кучу ошибок, вроде отзыва частей с фронта для чистки тылов.
С другой стороны, были, как это ни странно, аргументы и против: маниакальное упорство с которым Гиммлер создавал боевые части СС, лишало вермахт довольно значительной части качественных призывников, а вооружение этих частей "второсортицей", разгружало оружейные заводы Германии для производства оружия "первой", так сказать, очереди.
Хотя по боку экономику, за одно только введение "газенвагенов" и приказ о перепрофилировании части лагерей в "лагеря смерти" эту тварь на куски порезать надо.
"Так, что я помню об этом визите?" - задал я сам себе главный вопрос. "Практически ничего!" - тут же пришёл ответ от сознания. Тут мне вспомнилась одна нехитрая методика по активизации подсознания, которую я частенько применяю, когда потеряю какую-нибудь вещь дома. Смысл в том, чтобы не сосредотачиваться на поисках предмета, а позволить разуму "скользить" от одной вещи к другой. То есть, вместо лихорадочного перерывания книжных шкафов и тумбочек, я спокойно брожу по квартире, и позволяю телу делать неосознанные движения. Обычно через пять минут руки сами открывают нужную дверцу, или, приподняв какую-нибудь газету, находят ту самую книгу. Аналогично, когда кто-нибудь из моих друзей при метании в мишень теряет в густом подлеске нож, я вместо судорожного вытаптывания травы, просто иду в направлении броска и, как бы машинально, поднимаю "потеряшку" с земли. Конечно, потом, при анализе, я понимаю, что здесь вот - веточка была надломлена, а здесь на коре след от отскочившего ножа, но картинка, обычно, возникает сама собой, не разбиваясь на детали. Эта методика, которую мне "показал" один из моих наставников, здорово выручала меня, когда я учился на химфаке одного из вузов - сложные формулы органических соединений я запоминал целиком, а не вычерчивал, высунув язык и скрипя мозгами.
Вот и здесь, я присел в тенёчке и бездумно уставился на бегущие в небе облака...
"Минский аэродром... Кубе..." - всплыло в голове через какое-то время. Потом появилось ещё несколько слов: "Юбилейная площадь", "гетто", "сто тысяч"...
Вскочив, я направился на поиски Дымова. Сержанта я нашёл сидящим под "оружейным" тентом в компании Алика и Трошина. Совместными усилиями они пытались разобрать чешский ручной пулемет. И, судя по количеству деталей, лежащих на коврике и отсутствию мата, получалось это у них неплохо.
- Зельц, дело к тебе есть, да и к тебе, Вячеслав - тоже. Начал я без лишних предисловий.
Дымов попытался вскочить прямо под тентом, так, что чуть не сорвал его с растяжек. "Да, здорово его Бродяга "накачал"!" - подумал я и продолжил.
- Вы, друзья мои как, в Минске хорошо ориентируетесь?
- Не очень. Бывал пару раз. - Ответил Зельц.
- А ты? - повторно поинтересовался я у Трошина.
Тот задумчиво посмотрел на меня. Потом ответил:
- В тридцать шестом почти месяц прожил. Мы тогда приезжали опытом обменяться. Ну, и перед войной уже - неделю.
- Великолепно! То есть город знаешь?
- Ну, не так, чтобы очень хорошо... - замялся он.
- Район Оперного театра знаешь?
- Если новое здание, то видел, как раз перед войной. Его ведь только в тридцать девятом построили.
- А какое от этого театра расстояние до аэродрома?
- До Минского центрального или ещё какого?
- Центрального.
- Километра четыре.
- Так, хорошо. А Коммунистическую улицу и площадь Свободы знаешь?
- Да, конечно.
- Ну и чудненько! - и весело насвистывая, я отправился к командиру, оставив боевых товарищей в некотором недоумении.
Пока начштаба слезал со своей "радиоёлки", как метко назвал Док то гнездо, что соорудили для нужд связи, я успел покурить "командирских с фильтром" (так сам Саша обзывал любимый им "Русский Стиль", пачки которого, в силу их ярко выраженного "старорежимного" декора, никогда не доставал из кармана.).
- А Люк где? - спросил я.
- Неймется ему. К шоссе ушёл. На разведку. И сержанта пехотного с собой забрал. Сказал, посмотрит, каков тот в деле.
- Правильно, Юрин парень, вроде, дельный...
Тут к нам, наконец, подошёл Шура-два, и мы занялись прожектёрством.
- Давай, Антон, продолжай делится воспоминаниями из будущего. - Подбодрил меня Фермер.
- Из того, что вспомнил: Гиммлер прилетит вместе со своим начштаба Вольфом. Помните, его в "Мгновениях" Лановой играл. На аэродроме их будет встречать сам группенфюрер СС Артур Небе, глава одной из первых айнзацкомманд, и всякая мелкая сошка в чинах от майора и выше. Потом на машинах они поедут в резиденцию гаулейтера Кубе, историю его ликвидации в сорок третьем, вы должны были изучать, верно?
Мужики утвердительно кивнули.
- То есть - тот ещё фрукт. Далее, у "объекта" будет большая "культурная" программа - с посещением музеев, гетто, массовыми расстрелами и прочей инферналией...
- Чем? - переспросил Фермер.
- Имеющий отношение к аду. - Пояснил Бродяга, одна из дочерей которого была активным готом.
- А, понял... - протянул Саня. - Но, попрошу в армии больше странными словами не выражаться!
- Мне представляется, что лучше всего подловить всю группу по дороге от аэродрома до резиденции. В городе нам будет работать очень сложно. Да и маршруты короткие, а в гетто мы вообще войти не сможем, как и в лагерь для военнопленных.
- А далеко им ехать от аэродрома? - спросил Бродяга.
- Три, может четыре километра, я у Трошина спросил. Он, оказывается, до войны в Минске почти месяц жил.
- Ну и я там частенько бывал, - сказал Фермер.
- Саш, ау! Его после нашего наступления в сорок четвёртом практически заново строить пришлось. Если мне мой склероз не изменяет, процентов двадцать довоенной постройки сохранилось.
- Да, тут ты прав. Но где старый аэродром находится, я помню. Недалеко от вокзала, так?
- Вроде да...
- Так дело не пойдёт. Пойду Зельца и Трошина озадачу - будем план-схему рисовать. А вот ещё, как вы думаете, не пора ли майору бывшему позывной дать? - выступил с пачкой деловых предложений наш начштаба.
- Вполне. - Согласился я.
- Ну вот, ты и подумай, какой ему позывной дать! - по-командирски перевёл на меня стрелки Фермер. - Ладно, отставить лирику! Подлавливать, как я понимаю, надо будет фугасами?
- Ага, Тоха как раз идейку здравую мне предложил: сеть фугасов разного типа с подрывом по радио.
- По радио? Идея интересная. А как с реализацией?
- Так у нас "Алинка" внештатная есть. Даже две. Ну а схему завода мы с Ваней сделаем, будь уверен.
- Значит дело за зарядами, в основном?
- Да. "Шрапнельки" сегодня-завтра опробуем, тогда и будет ясно, подойдут они или нет. - Ответил Бродяга. - Но взрывчатка нормальная нам всё равно нужна.
- Будем искать! Тоха, ты сейчас что-нибудь важное будешь делать? - Я отрицательно помотал головой. - Ну, так возьми пяток бойцов, и по лесу этому прогуляйтесь, авось найдёте что полезное. Заодно погоняй их там, на предмет хождения по лесу.
- Разрешите выполнять, товарыш командыр? - с нарочитым "среднеазиатским" акцентом спросил я.
- И будет у нас, как у всех нормальных частей двоеначалие! - оставил я за собой последнее слово.
....
Самое смешное, что взрывчатку мы нашли. Правда, для этого нам пришлось пройти весь лес насквозь. Примерно в километре от нашей стоянки, в поле, на другом берегу речушки, чьё название никто из нас не знал, в поле мы увидели несколько остовов танков. Поначалу Трошин порывался рвануть к танкам бегом, по прямой, но я успел осадить его, схватив за штанину.
- Боец, туда посмотри! - и я показал рукой в направлении на "один час".
По шоссе, находившемуся от нас примерно в двух километрах, нескончаемой чередой двигались войска: маршевые колонны, грузовики, мотоциклы, легковушки, виднелась даже парочка танков.
Оставив трёх бойцов в кустах на берегу, мы с Трошиным поползли к ближайшему. С трёхсот метров эта тридцатьчетвёрка выглядела практически неповреждённой, в отличие от соседнего с ней БТ-7, башня которого, сорванная внутренним взрывом, валялась метрах в пяти от машины.
Триста метров по-пластунски, это вам не по Тверской субботним вечером гулять, доложу я вам! Соответственно, до танка мы добирались почти полчаса. Однако наши страдания были вознаграждены сторицей! Не знаю почему, но в танке был практически полный боекомплект - при свете налобного фонарика я насчитал целых шестьдесят семь снарядов.
- Вячеслав, посмотри по маркировке, много тут осколочно-фугасных? - попросил я Трошина.
- Сорок шесть, - ответил тот через пару минут.
- Ты не помнишь, сколько в них взрывчатки?
- А тебе... то есть вам зачем?
- Да ладно тебе, будем отныне на ты... Вне строя, конечно... Выплавлять будем.
- Как "выплавлять"? - не понял он.
- Обыкновенно. Так сколько взрывчатки-то?
- От полкило до восьмиста грамм. Это от конкретного снаряда зависит.
- Так, возьмём среднее - шестьсот грамм, - принялся я вслух считать, - умножить на сорок шесть...
- Двадцать семь тысяч шестьсот... - практически мгновенно ответил Трошин.
- Ну, ты, блин, и кал... арифмометр - изумился я. - О! Всё! Так Слава, отныне твой позывной - Бухгалтер!
- Что?
- Для тех, кто в танке, - скаламбурил я, - повторяю: "Отныне твой позывной у нас в группе - "Бухгалтер"!" Почему не слышу криков радости и восторга?
- Слушай Антон, у тебя что, нервов вообще нет? Веселишься всё время!
- А что, если бы я слезу пускал по каждому поводу, со мной было бы приятнее общаться? Ты вот лучше думай, как нам всё это добро до дому переть?
- А что тут думать? Сейчас ребят позовём, и пока мы остальные танки осматривать будем, они через нижний люк их на землю выложат. Часа за два управятся. А потом, как стемнеет всё на базу, - он употребил наше словцо, - и отнесём. Вот только это около шести центнеров выходит, так что придётся в несколько заходов.
- Молодец! Хвалю за проявленную смекалку. Так, давай ты за бойцами, а я тут посижу, понаблюдаю.
....
Проводив взглядом бодро ускакавшего Антона, "старики" продолжили разговор.
- Шур, а скажи честно, не страшно тебе? - спросил Фермер.
- Сань, а что боятся-то? Сам знаешь, наше дело солдатское, а суку эту, Гиммлера... Заодно станем почётными гражданами государства Израиль...
- Вы-то всё время скачете, дела делаете, а я вот сижу на одном месте, и мысли всякие в голову лезут... А тут Гиммлер этот ещё... Это же было, уже всё, и батя мой - где-то взводом своим сейчас командует. Чудно... Я вот привыкнуть никак не могу.
- Ты что, предлагаешь мне тебе команду подать? Что-то типа "Майор Куропаткин отставить рефлексию!" Не выйдет, Саша. Ты что же, думаешь, меня всё это не волнует? Волнует, а куда деваться? Попала нога в колесо...
Фермер тряхнул головой, и, как будто отдал себе ту самую команду "Отставить рефлексии!", другим, деловым тоном, сказал:
- Шур, ты ваших "конторских" всяко лучше меня знаешь, как думаешь, не пора на связь с "Большой землёй" выходить?
- Я думаю - пора. Я с вечера, кстати весьма, озаботился... На, взгляни. - И он протянул Фермеру толстую тетрадь в чёрном дерматиновом переплёте.
Тот открыл её и прочитал надпись, аккуратно, крупными буквами сделанную на первой странице:
"Журнал боевых действий группы специального назначения "Рысь"".
На следующих двух страницах каллиграфическим подчерком были изложены героические деяния двух (всего лишь двух!) минувших дней. С подробным указанием трофеев, потерь противника и собственных (а куда деваться?) потерь.
Командир вернул тетрадь Бродяге.
- Это ты правильно. Верно. Пригодится.
- А то!
- Ты как думаешь на связь выходить?
- Пойду, послушаю на коротких волнах, может, поймаю чего. Просто так, с бухты-барахты сеансы связи не получаются. Блин, как не вовремя дятел этот сбежал!
- Ты про Сотникова?
- Про него, молокососа...
- Ну, сбёг, и сбёг... Чего уж теперь?
- Да я записку правильную хотел ему с собой дать. В нужном стиле, так сказать... А и хрен бы с ним, тут ты прав. Ладно, пойду я на "ёлку".
- Давай. А я посижу, прикину хрен к носу...
Посидев под "штабным" тентом ещё десяток минут, Александр решил найти себе какое-нибудь занятие. Это кабинетные учёные и рефлексирующие интеллигенты могут думать, спокойно сидя в кресле, а для человека, большую часть жизни провёдшего "в поле", такая бездеятельность была непривычна.
- Несвидов!
- Я, товарищ майор! - Сержант откликнулся практически сразу.
- Ты инструменты из грузовика прихвати, вдруг пригодятся.
....
Пока Бухгалтер ходил за пивом...то есть за подмогой, я начал потихоньку разгружать танк: выкладывал снаряды на землю через эвакуационный люк, а затем откатывал их в сторону. Ворочать десятикилограммовые унитары, свесившись вниз головой, было занятием несколько утомительным, поэтому за четверть часа я выгрузил только четыре снаряда. Правы были классики, говоря о том, что специализация - ключ к эффективности производства! Так что я решил немного передохнуть, а, заодно и понаблюдать за местностью.
"Интересно, почему же этот танк целёхонький стоит и даже со снарядами?" - думал я, разглядывая поле сквозь мутноватое стекло командирского перископа. - "Пробоин нет. Все люки, кроме днищевого, закрыты. Снаряды не истрачены. Прям, какой-то "Летучий Голландец" белорусских полей!".
Поскольку ничего существенного в поле моего зрения пока не попало, я решил доложить командованию об успехе поисковой экспедиции. К некоторому моему удивлению на вызов ответил не Фермер, а Казачина:
- Казачина в канале. Что хотел Арт?
- Фермера дай!
- Обожди минутку, его ещё из-под машины достать надо.
- Откуда? Вы чем там занимаетесь? - заволновался я.
- Всё в порядке. Он от скуки решил "эмку" отремонтировать.
- Ладно, понял. Тогда не тревожь его. Передай только, что эклеры с начинкой мы нашли. Сорок шесть. Как понял?
- Понял тебя хорошо. Эклеры с начинкой. Сорок шесть. Дальше?
- Мы от вас на "Один-Ка" в направлении на "два часа". Нужна помощь в разгрузке. Как понял?
- Понял хорошо. Да не переживай я записываю.
- Ну и славно. Отбой.
После разговора я выгрузил ещё два снаряда и снова занялся наблюдениями. Взглянув в правый боковой перископ, я заметил группу людей, пригнувшись идущих к танку на расстоянии каких-нибудь пяти десятков метров.
"Ну что за беспечность! Так и на танке кто-нибудь подъедет, а я, замечтавшись, и не замечу. Хотя обзорность в "тридцатьчетвёрке" и в правду - не ахти, книжки не врали". - Подумал я, и, на всякий пожарный, взвёл ППД.
Но, при ближайшем рассмотрении, подходившие оказались нашими бойцами, так что можно было расслабится. Открыв верхний люк, я окликнул ребят:
- Эй, славяне! Что это мы идём, а не ползём?
Бойцы залегли, а потом послышался ответ Бухгалтера:
- Из-за гребня холма нас с шоссе не видно. Я когда назад полз - проверил. Виден кусок у кромки леса и вершина холма. А так - быстрее.
- Понятненько. Давайте сюда. Двое - под танк, двое - внутрь. А мы с тобой - пошли к вершине сползаем - за окрестностями понаблюдаем. Потом поменяемся. Нам главное снаряды из танка вытащить.
- Товарищ старший, то есть, Арт, а как мы их тащить будем? В руках не удобно, только по два нести можно.
- А вон, на корме чехол брезентовый. Раскатаем, десяток снарядов уложим и оттащим к кустам. Ты, главное, взрыватели из них выверни.
- Здравая идея. Так, может, я с бойцами останусь и буду сразу взрыватели вытаскивать?
- Хорошо. Как первый десяток готов будет - свистни.
С первым десятком снарядов, учитывая уже вытащенные мной шесть, мужики управились буквально за пять минут - я только-только успел добраться до "бэтэшки", подбитой на вершине холма. Трошин тихонько свистнул, но я знаками показал, чтобы они продолжили разгрузку.
Внезапно из-за гребня холма донеслись голоса, и я залёг за подбитым танком. Повернувшись к "тридцатьчетвёрке", я замахал рукой, показывая Трошину, что нужно спрятаться. Слава и ещё один боец исчезли за корпусом танка.
- ...дядько Пилип сказав, шо тот не помацаный, а етот вишь, как разнесло... - сумел я разобрать слова
По какому то наитию, я полез в нарукавный карман, куда положил "шпалы" снятые с тела подполковника артиллериста. Достав две, я складным ножом торопливо проколол дырки в лацканах соей камуфляжной куртки и вставил "шпалы". Осторожно выглянув из-за танка, я увидел двух пацанов, бредущих по полю. Один из них, тот, что постарше (на вид ему было лет десять) поучал второго - явного дошколёнка:
- Дядько Пилип шо сказав? У речки! А мы ещё не дошлы.
- Сашко, я устав! - канючил второй. - Давай отдохнём!
Подумав немного, я тихонько свистнул, привлекая внимание. Ребятишки остановились и стали оглядываться по сторонам.
Эй, пацаны, давайте сюда! - позвал я их и помахал рукой.
- Ой, Сашко, хто ето? - младший дернул за рукав старшего.
- Не бойтесь, я свой, советский, - я постарался успокоить малышей.
- Если советский, то бумагу покажь! - грозно сказал Сашко, загораживая собой мелкого.
Я большим пальцем показал на свои знаки различия.
- Ух, ты! - сказал старший, и тут же спросил: - А вы от немца прячетесь?
После чего приблизился ко мне шагов на пять.
- Не то, чтобы прячемся, но опасаемся. Как, у вас в деревне есть? - и я рукой показал на видневшуюся километрах в полутора деревушку.
- Не, у нас немаэ. В Косачах есть трохы, а нас - тилькы старосту назначилы.
- А как ваша вёска (припомнил я характерное слово) называется? И что за староста у вас?
- Та Волковщына называется. А дядько Пилип - он добрый. Он раньше милицыонэром был, а сейчас - старостой. - Ответил Сашко.
- Дядя командир, а вы тут тряпку большую не видалы? - вступил в разговор младший. - А то нас дядько послал её приташыть, а мы ходим, ходим...
- Цыть, ты козывка, не видишь, я с товарищем командиром разговариваю!
- Так, ребята, давайте сюда. Посидим, поговорим. - И я приглашающе махнул рукой.
Пока ребята поднимались к "моему" танку, я успел помахать Бухгалтеру, и показать ему, чтобы он подошёл ко мне.
Когда ребята сели рядом со мной, я нашарил в кармане штанов пакетик с продуктовым НЗ и, открыв его, не вынимая из кармана, набрал полную горсть "вкусняшки". Надо сказать, что я предпочитаю в качестве "экстренной подпитки" таскать смесь сухофруктов и орехов. Протянув руку с лакомством детям, я предложил:
- Угощайтесь.
Ребята подумали пару мгновений, а затем сложили ладошки "горсточкой", и я щедро отсыпал каждому орехово-фруктовой смеси. Младший сначала задумчиво разглядывал незнакомую субстанцию в руках, а потом высыпал всё в подол рубахи и, выбрав из кучки кусок сушёного ананаса, отправил его в рот. На лице его появилась умильная улыбка, и он торопливо запихнул в рот примерно полгорсти невиданного угощения.
- Шашко, вку...шно ошенно, - не переставая жевать, сказал он.
Старший не заставил себя долго упрашивать, и тоже принялся за угощение. В этот момент к нам и подошёл Трошин.
- Здорово хлопцы! - поприветствовал он ребятишек, а мне кивнул головой: "Кто такие, мол?"
- Вот, боец Трошин, ребята местные, до брезента охочие. Их дядька Филипп прислал. - Коротко обрисовал я ситуацию. - А дядька Филипп - большой человек, староста.
Пацаны, продолжая увлечённо жевать, согласно закивали головами.
- А как бой здесь был вы, ребята, видели? - спросил Бухгалтер.
- Угум... Я видал. - Откликнулся старший. - А Михася мамка в погреб загнала, он малой ищо.
- Ну, и что же ты видел? - это уже я.
- Тому скоро как три тыдзени... Германы по дороги той, - и он махнул рукой в сторону шоссе, - пёрли. А наши танкы в аккурат от вёски нашей поехалы... Только германы хитры были, они в лесу пушкы понаставилы. Почти усих пожглы. Дядько Пилип сюды ходыл, кулемёт принёс - я видыл як он яго в дровы заховал. А нас, вот, за тряпкой якой-то послал.
- "Тряпку" мы вам, конечно, отдадим. Только она тяжёлая очень. Не дотащите. - Ответил я.
- Нее, мы с Михасем сильные. Я вон из самых Углян книгы домой притащщыл, когда в школу пошёл!
Поскольку я не знал, где эти самые Угляны ноходятся, то только и мог, что одобрительно покачать головой. Однако тут мне пришла в голову хитрая идея.
- Ребята, а что, если мы сами вам тряпку принесём. Да, и с дядькой Пилипом познакомиться нам охота. Вы говорите, он милиционером был?
- Да. Был. Только у нас решили германам про то не говорить.
- Так передайте Пилипу, что мы вечерком заглянем. Тряпку принесём.
- А, может, ему записку напишем? - предложил Трошин.
- Верно, сейчас и напишем.
- Дядьку командыр, а у вас ласунаку етого больше няма? - спросил Сашко, облизывая ладони.
По контексту догадавшись, о чём он спрашивает, я снова полез в карман.