Рыбалко Анатолий Валерьевич : другие произведения.

Дымы над Дажелетом

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Выкладываю потихоньку, чтобы опять не потерять вместе с диском. Вкратце - альтернатива РЯВ, попаданцев нет, русские, как это не изумительно, выиграют :)

Дымы над Дажелетом

Дажелет, он же Уллындо - остров в Японском море, в 120 километрах

от побережья Кореи. Происхождение вулканическое.

Квельпарт, он же Чеджу...

Цусима...

Пролог. Владивосток. Сентябрь 1903 года.

   - Александр, ну Вы меня просто изумляете. Взрослый уже человек, офицер, а не понимаете простейших вещей...
   Подполковник Семен Петрович Урядов был мужчина видный. Небольшая аккуратная борода, густые усы, нависавшие над плотно сжатыми губами наподобие двускатной крыши, тщательно выбритые виски, пенсне - словом, сей "сибирский стрелок" был импозантен и обращал на себя внимание. Собеседник его, состоящий в скромном звании мичмана, столь же замечательной внешностью похвастаться не мог. Не слишком высок, худощав, темноволос - да в Российском Императорском Флоте таких мичманов десяток на дюжину. Самый что ни на есть обыкновенный мичман Александр Бутаков, одним словом.
   - Я, Семен Петрович, позволю себе не согласиться с озвученной Вами позицией. Еще государь Александр Александрович говорил, что нашей стране надобны два союзника - армия и флот. Вы же предлагаете одного из этих союзников пустить, извиняюсь, под разделочный нож!
   - Вы, Александр, забываете, что государь-Миротворец сказал это два десятилетия назад. Сейчас уже вполне очевидно, что Россия не может себе позволить содержать и первоклассную армию, и хороший флот.
   - Однако это необходимо,- упорствовал мичман,- Россия, как великая держава, должна быть способна отстоять свои интересы и на суше, и на море. Флот российский еще в конце прошлого столетия был третьим в мире, после английского и французского.
   Подполковник Урядов хмыкнул и затянулся популярным в этом году душистым "Дарлингом"; выпустив клуб ароматного дыма, он снисходительно ответил:
   - Посмотрите на границы нашей страны, Александр. Все эти бескрайние версты надо кем-то охранять, именно за них в случае чего и воевать предстоит. Какой-нибудь броненосец построить - это корпус пехотный снарядить; а броненосец ваш не захватит ни города, ни губернии. Ванька-солдат все решает. Англия - ей понятно, ей, державе островной, сам Господь велел содержать флот; Франция издревле с Британией соперничала, и потому ей также флот надобен. Да и колонии у них по всему свету разбросаны, без флота их все оборонить невозможно. То ли дело у нас - единая страна на материке, большая часть границы морской идет по северу, мы там со льдами граничим да с медведями,- Семен Петрович оседлал любимого конька и начал говорить быстрее, активно жестикулируя свободной от сигареты рукой,- где нам, Александр, флот надобен и какой? Понятное дело, что нужен нам флот на Балтике - такой, чтобы шведов с данами в случае чего одолеть, ну и столицу прикрыть, пока армия наша побеждать на суше неприятеля будет. Нужен флот и в Черном море - супротив турок, они нам враг привычный. Дальность флота этого - чтобы базы оборонить наши на Балтике да чтобы Черное море из конца в конец пройти можно было. И все, этого довольно будет.
   - А как же наши интересы на востоке?- не удержался мичман.
   - Ах, полноте, Александр! Ну с кем нам на востоке воевать? С китайцами или японцами? Так мы их только что побили, и безо всякого флота обошлись...
   - Мы, Семен Петрович, побили китайца. Это дело правда нехитрое. Япония - совсем иначе; это развитая страна, корабли у них хорошей европейской постройки,- перебил подполковника мичман,- А после того, как мы отобрали у них Ляодун, сложно заподозрить японцев в особой к нам любви. Китайцы, Семен Петрович, нам дали полнейший, извиняюсь, афронт по поводу дел манчжурских как раз исходя из поддержки Японии...
   - Полноте, мичман,- теперь уже подполковник перебил юношу,- что одни узкоглазые, что другие, разница меж ними невелика. Китайцы почуяли за собой поддержку Лондона, вот и осмелели. Знаете, что они в своей японской газете пишут? Что ареной грядущей войны будет пространство от Кореи до Ляодуна. Это они, черти узкоглазые, собираются с нами воевать. С нами! Да Россия-матушка может выставить армию по числу жителей в той Японии, и еще солдаты останутся, чтобы вторую такую же армию выставить!
   Подполковник Урядов один раз на эту тему уже высказывался пару дней назад - немало его однополчан, уволенных в запас, отправились охранять концессию Безобразова на реке Яле. Бутаков, волей-неволей, за время путешествия во Владивосток изучил историю этой концессии досконально - от августа 1896 года, когда Юлий Бриннер по факту покупки концессии на 20 лет стал хозяином Северной Кореи, до сего дня, когда былая затея оборотистого швейцарца оформилась в огромное предприятие, в которое вложили деньги Безобразов, Абаза и даже сам Государь. Золото и серебро, медь и железо, уголь, лиственница и кедр - там, у рек Туманная и Яла, земля скрывала великие богатства... Богатства, которые должны были принадлежать России и на которые ныне претендовала Япония.
   Мнение собственно корейцев, номинальных хозяев оспариваемой великими державами земли, никого не интересовало.
   - Нам, Семен Петрович, все эти армии еще надо будет как-то сюда доставить. В Петербурге-то у нас и солдаты, и пушки есть, но от Петербурга до Владивостока верст немало. От Токио поменьше будет. А без противодействия флота японцы смогут высадить свои войска да хоть и прямо в бухте Золотого Рога.
   - Александр, ну вы же взрослый человек. Ну что это за сочинения мусье Верна, право слово? Когда англичане и французы готовились к высадке в Крыму - они же почти год собирались с силами для этого короткого броска. Пока япошки будут готовить свой десант - мы уже здесь соберем полмиллиона суворовских чудо-богатырей и этот самый десант перебьем прямо на берегу. А флот здесь надобен разве что в виде мелкосидящих канонерских лодок - прикрывать фланги армии при действии оной у побережья.
   - Рискну с Вами все же не согласится, Семен Петрович. От столицы до Владивостока пять с половиною тысяч верст железкой, и это если мы наконец вокруг Байкала дорогу построим. Две недели суворовским богатырям трястись в вагонах, сколько мостов да тоннелей придется проехать... и каждый из них японские агенты попортить могут. На станциях, опять же, диверсии устраивать могут.
   На этих своих словах Бутаков посмотрел в окно. Как раз проезжали Седанку; об этом мичман узнал, прочитавши надпись на здании вокзала. Здание было высоким, трехэтажным - хоть сейчас на какую-нибудь станцию под Петербургом; из окна второго этажа высовывался вихрастый пацаненок, пристально вглядывавшийся в громыхающие мимо вагоны. Может, ждет отца-машиниста, а может, просто развлекается так, по-мальчишески...
   - Беспокойство, Александр. Разумное, но для того у нас иные люди есть, не флотского толка. Вот, к примеру, в Иркутске я гостевал у Ивана Павловича, так он...
   - Простите, Семен Петрович, но не опознаю-с по имени-отчеству.
   - Ах, Александр, ну таких людей надобно бы знать. Генерал-лейтенант от инфантерии Иван Павлович Надаров - наказной атаман казачков забайкальских и военный губернатор всей области. Так вот он, Александр, в случае хотя бы угрозы войны с макаками сразу всех китайцев да япошек под надзор полиции, а от дороги вообще верст на 30 отселит. И это нам Иван Павлович говорит - а что еще сделают господа из Департамента полиции, то нам, людям мало сведущим в искусстве борьбы со шпионами, и вовсе непредставимо. Так что зря Вы, Александр, беспокоитесь...
   Мичман спорить не очень хотел. Скоро, уже очень скоро поезд дойдет до края Российской империи - города Владивосток, и там он, Александр Бутаков, впервые увидит корабль, на котором ему служить. Крейсер первого ранга "Богатырь", однотипный со сгоревшим на Галерном острове "Витязем" трехтрубный красавец, ждал одного из своих офицеров...
  

Пролог. Санкт-Петербург. Ноябрь 1903 года

   - Скорее всего, с медвежьей страной мы будем воевать уже через два-три месяца.
   Полковник Мотодзиро Акаси неторопливо расхаживал по кабинету, заложив руки за спину. Возможного прослушивания он не боялся - во-первых, он тщательнейшим образом изучил здание и был уверен в том, что к этой комнате случайный человек не подберется, а во-вторых - он говорил по-японски и сомневался в том, что гипотетический агент русской охранки сможет понять хоть слово.
   - Да, Акаси-сан,- кивнул его собеседник, капитан Такеши Тано,- северный тигр помнит про удар мечом в Оцу (*1) и желает отомстить за него.
   Дело действительно шло к войне с Россией, и не понимать этого мог только идиот. Русские упорно пытались закрепиться в Корее, отобрали у Японии плоды победы над Китаем... в общем, война была неизбежна, как неизбежен восход солнца.
   - О нет, про ту свою рану этот тигр давно забыл - я помню, как тогда ему слали телеграммы со всей нашей страны с соболезнованиями. Дело не в давно высохшей крови, а в богатствах, у которых может быть только один хозяин.
   - Да, Акаси-сан, - поклонился капитан,- прошу простить мою романтичность.
   - Еще до войны я уеду в Европу - здесь, в медвежьей стране, мне делать нечего. Обязанность представлять интересы императора у этих варваров перейдет к вам.
   Такеши Тано вновь склонился в поклоне. Такого поворота событий он и ожидал - понятно было, что не знающий русского языка Акаси при приближении войны либо вернется в Париж, из которого он прибыл в Россию, либо переедет в Вену. Сам капитан Тано, как и его начальник, прекрасно владел английским, немецким и французским языками, но, помимо этого, он также мог говорить и по-русски - причем настолько хорошо, что незнакомые с Такеши люди часто принимали его за калмыка.
   - Вам останутся мои контакты, большую часть которых вы прекрасно знаете, - продолжил Акаси,- вы даже переводили для них инструкцию по использованию взрывчатки. С вами останется работать Уеда, поскольку вы с ним вполне сработались. Мой друг Ижима, наш консул в Одессе, будет руководить своими людьми сам, но у них будут другие задачи, отличные от вашей. Основное, что у вас будет - это местные контакты среди бунтовщиков, постарайтесь использовать их максимально эффективно...
   Строго говоря, полковник ошибался - инструкцию по использованию взрывчатки для российских социалистов Тано не переводил. Капитан разработал и записал на бумаге теорию "живой бомбы" - самоубийцы, который пронесет взрывчатку под одеждой.
   "Если все в мире не более чем притворство - истинна лишь смерть" - так говорится в "Записках о сокрытом в листве". Самурай до мозга костей, Такеши Тано "жил так, как если бы он был уже мертв"; факт, что он смог привить эти истины бусидо на неподатливую сакуру российских бунтовщиков, вызывал у капитана вполне понятную гордость.
   - ...и помните, что вы не какой-нибудь синоби, посланный с заданием убить враждебного даймё. Ваша задача, Тано - в случае войны прервать снабжение войск медведя,- даже в безопасном кабинете Акаси старался обходиться иносказаниями, не произносить вслух слова "Россия",- не давать высылать подкрепления, устроить беспорядки в столице и иных городах. Даже устранение вождя гайдзинов не будет служить достаточным оправданием прекращению такой вашей деятельности. Я надеюсь, вы это хорошо понимаете.
   - Да, Акаси-сан,- вновь поклонился Тано,- я все понимаю.
  
  
  

Глава 1

Первый удар

Февраль 1904 года; Порт-Артур, Санкт-Петербург, Владивосток.

   Рында глухо звякнула четыре раза. Два часа до полуночи, значит - еще два часа, и начнется "собака", и можно будет смело сдать пост и пойти в кубрик спать. Николай фон Клебек, мичман флота ЕИВ, еще раз посмотрел на берег.
   На море был штиль; тяжелая громада "Петровавловска" казалась неподвижной, как если бы и не на броненосце вовсе стоял мичман, а на тверди земной. Берег казался совсем темным и далеким, редкие городские огоньки лишь увеличивали это ощущение. Ночью на Тигровом хвосте, в предместье города, мало что освещено, а до европейской части Порт-Артура от броненосца было все же далековато безо всяких там "кажется".
   Все 6 броненосцев эскадры стояли одной линией прямо у берега, прямо вдоль извилистого Тигрового хвоста; чуть мористее стояли крейсера, опять же в линию.
   - Что, мичман, скучаете?
   Лейтенант Ладыгин подошел по своему обыкновению совершенно незаметно, и мичман даже вздрогнул от неожиданного вопроса.
   - Так точно-с, Александр Николаевич. Скучаю. Море спокойное, ночь темная, все равно с пары кабельтов уже ничего не разглядеть...
   - Вы лучше внимательнее смотрите, мичман,- посоветовал лейтенант, в свою очередь вглядываясь в ночную мглу,- время неспокойное, японцы могут и напасть, а у нас даже сети не выставлены. И сами мы стоим на внешнем рейде, просто как приманка для ночной атаки...
   Ладыгин проснулся только полчаса назад, но признаваться в этом мичману не хотел. Дело в том, что проснулся бравый лейтенант от кошмара - ему приснилось, будто бы он тонет в холодной воде, и выплыть ему никак не получается. Предчувствиям своим лейтенант привык доверять, и вот сейчас у него просто, что называется, кошки на душе скребли - что-то надвигалось, и это что-то сулило неприятности. Стоящий рядом мичман никаких неприятностей не чуял - ему было холодно и он хотел на берег, в ресторацию "Саратов" или же в любое заведение на ярко освещенной Морской улице. Там шустовский коньяк, шампанское, девочки, музыка... а здесь туман наползает и "собака" на носу. В общем, юношу понять было можно, а вот неприятности требовали каких-то действий.
   - Вот что, Николай Леонидович. Схожу-ка я на каком-нибудь миноносце в море, посмотрю, что там происходит, - решился наконец лейтенант,- коли меня будут разыскивать, так я к рассвету вернусь. Кто сейчас бегает по рейду, не знаете?
   - "Стерегущий", Александр Николаевич. И "Бесстрашный" с "Расторопным" брандвахтенными.
   ...Через час примерно лейтенант уже был на "Стерегущем". Море с палубы маленького кораблика смотрелось совсем иначе - туман вроде как казался гуще, волнение выглядело куда более серьезным. На миноносцах ходит народ достаточно суеверный, и к вроде бы ничем не оправданному беспокойству Ладыгина лейтенант Кузьмин-Караваев 2-й отнесся с пониманием. Лучше, как говорится, перебдеть, чем крабов кормить.
   - Его превосходительство вице-адмирал Старк человек, конечно, опытный,- зябко ежась, говорил собеседнику Ладыгин,- но я бы, Борис Леонидович, на его месте ввел эскадру на внутренний рейд. Ну или, по крайней мере, отдал бы по кораблям приказ ставить противоминные сети и прийти в полную готовность. Вы знаете, что сегодня вечером японский консул приказал всем своим соплеменниками покинуть Порт-Артур?
   - Не знал, Александр Николаевич, не знал. Думаете, нападет япошка?
   - Ну а на что иначе они такие средства во флот вложили? Вопрос не в том, нападет или нет, вопрос - нападет ли сегодня...
   Берег по-прежнему был темен, только где-то в районе Электрического Утеса зоркий взгляд мог разглядеть одинокую искорку костра; зато громады русских кораблей были освещены по порядкам мирного времени и для возможного неприятеля представляли собой завидную мишень.
   -Темнят их благородия, темнят и дурят нашего брата. А я, братцы, так точно знаю, что к чему,- разглагольствовал трюмный машинист "Стерегущего" Василий Новиков, известный на весь 2-й отряд миноносцев Тихоокеанской Эскадры весельчак, балагур и сказочник,- думаете, их благородие лейтенант с "Петропавловска" просто так нас в море среди ночи погнал? Не-ет, братцы, тут дело хитрое, конечно. Плесните-ка мне.
   Человек пять из команды, не занятых на вахте и при этом все еще не спящих, собрались у второй трубы миноносца и говорили тихо - до "их благородий" было рукой подать. Василию плеснули в кружку; он выпил, отер короткие усы и продолжил:
   - Так вот, хитрят-хитрят, а пользы-то нуль. Их превосходительство господин вице-адмирал Старк просто шахматы любят и порядок. Вот и погнали нас посмотреть, как корабли с моря видны, в правильном ли порядке стоят - так в городе говорят.
   - Чушь какая-то, Василий,- после недолго размышления отозвался один из матросов,- если бы кому и надо было посмотреть, красиво ли стоят корабли - так посмотрел бы днем с любой из гор, все прекрасно видно. А с нашего миноносца и не разглядишь ни черта, тем более ночью.
   -Вот!- довольно хмыкнул Новиков,- и ты, Петро, заметил, что что-то тут не так. А я говорил с одним знакомым китайцем вчерась, так вот он-то мне все и разъяснил... плесни-ка, мил друг, еще мне беленькой.
   - Василий, не томи! Рассказывай уже, что там тебе твой китаеза наплел.
   Новиков снова отер усы, молодецки крякнул и продолжил:
   - А то он мне рассказал, что с джонок своих они уже трижды за неделю видели аграмедного черного кальмара - первый раз в Голубиной бухте, а второй уже тут, буквально что на рейде.
   - И что, сильно большой кальмар?- скептически поинтересовался все тот же Петро.
   - Говорю ж тебе - аграмедной что просто жуть, почитай с "Джигит" размером, - Новиков кивнул на правый борт, где как раз виднелся стоящий на якоре старичок-клипер,- живет тут, китайцы сказывают, уже без малого тыщу лет. Рыбаков сожрал просто без счета.
   - И чего нас в ночь погнали?- все еще скептически спросил Петро.
   - Дурья твоя башка, парень,- снисходительно ответил Василий,- их благородиям энтот кальмарина нужен, чтобы его упаковать да в столицу отправить, в кунсткамеру. Это ведь китайцы его кличут просто "морской змей", по науке-то он зовется "морская гидра". Вон, смотри - как их благородия в горизонт вглядываются. Думаешь - волны считают? Так вот и ты смотри внимательнее - ведь ежели кто эту кальмарину углядит, тому потом, как мы зверюгу забьем, будет и благодарность, и награда.
   - А ты, Василий, чего тогда не смотришь?
   - А я, Петро, глазами не очень силен,- Новиков довольно ухмыльнулся, - где уж мне, трюмному-то, углядеть кальмару. А ты смотри, смотри - глядишь, их благородие тебе потом за усердие ведро водки поставит.
   - Силен ты, Василий, сказки сказывать,- довольно усмехнулся Петро,- гидру выдумал какую-то...
   Матроса прервал страшной силы взрыв совсем рядом - в темноте было не определить, насколько, но казалось, что рвануло почти под бортом. "Стерегущий" немедленно лег в разворот, Новикова при этом чуть не выбросило за борт - он едва успел ухватиться за болтавшийся без дела конец.
   - А вот и кальмарина, Василий!- завопил Петро.
   Само собой, на кальмара это было похоже мало. Прогремел еще один взрыв, потом еще один. Море исчертили суматошные лучи прожекторов, через минуту раздались запоздалые голоса орудий противоминного калибра. Все вокруг грохотало и ревело, суматошные отсветы корабельных огней мешались со вспышками выстрелов, и лишь берег был все еще безмятежен и тих.
   - Александр Николаевич, нападение, как полагаете?
   - Безусловно,- кивнул Кузьмину-Караваеву Ладыгин, - японцы. Только зря вы к нашим кораблям повернули.
   - Что значит "зря"? Там же миноноски японские!
   - Много Вы, Борис Леонидович, миноносцев своей трехдймовкой угробите, да... На крейсерах сейчас паника, по любому начнут бить, кто приблизится. Лучше возьмите чуток мористее - посмотрим, не идет ли там случайно на добивание весь японский флот.
   - Ночью?
   - А что ночью? Напасть без объявления войны смогли, а для ночной атаки неподготовленной эскадры тоже много ума да умения не надо. Возьмите, право слово, мористее. Японцы ж тоже не будут по нам сразу стрелять - миноносцев с четырьмя трубами и у них хватает.
   "Стерегущий" летел сквозь туман, оставляя по левому борту берег со все еще молчащей громадой Электрического Утеса. Позади него по-прежнему грохотали пушки, но взрывов более слышно не было. Прошло 10 минут, и Кузьмин-Короваев скомандовал поворот - уходить дальше в море было совершенно бессмысленно.
   - А кто это там идет, Борис Леонидович?- недоуменно вгляделся в ночь Ладыгин.
   - "Бесстрашный", похоже. Давайте и мы с ним пойдем.
   Миноносец встал в кильватер идущему впереди "Бесстрашному" , и несколько минут корабли шли один за другим, "Стерегущий" медленно нагонял идущего неторопливым 14-узловым ходом товарища. Затем Ладыгин поднял бинокль и стал внимательно что-то высматривать в ночном тумане. Через всего лишь несколько мгновений он опустил руки и, совершенно внешне бесстрастный, произнес:
   - Влипли мы, Борис Леонидович. Это четырехтрубные истребители английской постройки, минимум три корабля - дальше я и в бинокль не разглядел. Трехдюймовка на ближайшем стоит на корме. Японцы.
   Кузьмин-Караваев недоверчиво вскинул бинокль, мгновение вглядывался в океан, а потом чертыхнулся и скомандовал:
   - Машинное - полный ход. Две красные ракеты, быстро! На орудии - беглый огонь по противнику!
   Это, однако, легче было сказать, чем сделать. Ракеты ушли в небо незамедлительно, но вот заранее сдернуть с пушки парусиновый чехол в суматохе этой ночной беготни никто не догадался, и снаряды все еще лежали в трюме. Японцы, впрочем, проявили себя немногим лучше - неприятностей с тыла они явно не ожидали, и потому русская и японская трехдюймовки открыли огонь практически одновременно. Но к этому времени "Стерегущий" уже разогнался до 22 узлов и ушел сильно к берегу, куда японцы за ним, само собой, не полезли.
   - Бьют часто, но только рыбу глушат,- высказался наконец Ладыгин,- не желаете ли задробить стрельбу, Борис Леонидович?
   Японцы прекратили стрельбу практически одновременно с русскими; попаданий в "Стерегущий" не было, скорее всего и противник отделался легким испугом.
   - Однако к войне мы, господа, не готовы.- задумчиво произнес Кузьмин-Караваев, оглядывая палубу миноносца,- На пушке! Какого дьявола стрельбу открыли только через три минуты после приказа? В морду давно не получали?
   Берег по-прежнему был темен и молчалив, береговые батареи молчали, и прожектор Электрического утеса не пронзал ночную мглу ярким лучом; зато в районе эскадры гремело и сверкало. Через пару минут стрельба резко усилилась - видимо, японские миноносцы, в хвосте которых недолго шел "Стерегущий", были замечены крейсерами и достойно встречены. Грохота, знаменующего взрыв самоходной мины, слышно не было - так что, кажется, эту атаку удалось отбить без последствий...
   Словно в продолжение этих мыслей Ладыгина, впереди показался силуэт медленно идущего в сторону берега броненосца. Матросы на палубе "Стерегущего", только что оживленно обсуждавшие первое боевое столкновение с неприятелем, дружно замолчали.
   Это был "Ретвизан" - броненосец американской постройки, спущенный на воду уже в текущем, 20-м веке. Броненосец шел затемненный... впрочем, шел - это громко сказано: почти полз на шести узлах к извилистому проходу с внешнего рейда на хорошо защищенный внутренний. Причем, судя по крену на левый борт - корабль был серьезно поврежден.
   Миноносец заметили - с "Ретвизана" в сторону "Стерегущего" начали часто и, к счастью, не очень метко бить мелкокалиберные орудия. Шестидюймовки пока не подключились, но и 75мм снаряд для маленького кораблика это не то чтобы мало. Выругавшись, Кузьмин-Караваев велел передать опознавательный сигнал, и через минуту стрельба прекратилась.
   - А полезли бы мы к крейсерам сразу же - утопили бы нас без разговоров, Борис Леонидович. На нервах все, с непривычки к военным действиям, - заметил Ладыгин, пока миноносец подходил к борту броненосца.
   - Институтки из Смольного, а не моряки Императорского флота! На нервах, черт нас всех побери, может быть барышня в белом платье перед балом, а не матрос или офицер при нападении неприятеля!- горячился командир "Стерегущего,- может, нам всем стоит кителя-то поснимать да и платья надеть, те самые, белые? Сразу и шалящим нервишкам оправдание будет.
   - Хорошо, что белые платья Вам в голову приходят, Борис Леонидович, - спокойно улыбнувшись, ответил Ладыгин. Случившееся уже нападение его странным образом успокоило - все, чего стоило опасаться, уже произошло.
   - Гм... Это Вы к чему?- недоуменно спросил Кузьмин-Караваев,- полагаете-с, про девочек на Морской думаю?
   - Да и в мыслях не было, Борис Леонидович. Меня скорее цвет обрадовал - хорошо хоть белые, а не цвета кофе.
   Кузьмин-Караваев громко расхохотался. Кофейные платья носили самые младшие воспитанницы Смольного института, а белые - те из них, кто уже готовился покинуть сие учебное заведение.
   Матросы недоуменно оглядывались на хохочущего командира, но суматошная активность ночного неожиданного боя улеглась - раз начальство смеется, значит, все уже закончилось, и кончилось достаточно неплохо для нас.
   Через пару минут, когда миноносец подошел к борту "Ретвизана", ситуация несколько прояснилась. Увы, поводов для смеха более не возникло - скорее уж наоборот.
   За полчаса до полуночи лейтенант Развозов, минный офицер "Ретвизана", обнаружил приближающийся миноносец. К чести лейтенанта, он не стал раздумывать, что это за незнакомый корабль подкрадывается к броненосцу - сигнал "отражение минной атаки" поднял на ноги весь экипаж, от капитана Щенсновича до последнего трюмного матроса. Теперь, по-хорошему, все они должны были ставить свечки за здравие раба Божиего Александра Развозова - поданный сигнал спас корабль, в броненосец попала всего одна мина.
   Одна мина. Это так просто сказать - одна мина; взрывчатки примерно столько же, сколько и в двенадцатидюймовом японском фугаса-"чемодане" - полсотни килограмм, то есть. Броненосец способен пережить немало попаданий таких снарядов без существенного для себя ущерба... Но то снаряд, который, как правило, попадает в броню, толстые плиты которой и предназначены для того, чтобы удержать тяжкий удар металла и взрывчатки. Мина же бьет корабль в незащищенное место, под ватерлинию.
   Самодвижущаяся мина Уайтхеда калибра 457мм попала "Ретвизану" в левый борт, относительно недалеко от носовой оконечности. У минного аппарата левого борта в этот момент было 6 человек - спастись удалось только одному. К счастью, аппарат не был заряжен, и взрываться там было нечему - иначе взрыв японской и русской мины одновременно разломил бы корабль надвое. Огромная пробоина - полтора десятка квадратных метров - с невероятной скоростью набирала холодную зимнюю воду, броненосец оседал на нос и кренился, не работала водоотливная помпа, во внутренних помещениях погас свет, и матросы работали на ощупь...
   И все это - одна мина. Три затопленных отсека и более двух тысяч тонн воды (шестая часть общего веса броненосца), оказавшейся внутри корабля. Практически одним попаданием японский миноносец превратил красавца "Ретвизана" в беспомощного калеку...
   - Представляете, господа, - продолжал рассказ вахтенный начальник, опираясь на борт броненосца,- на "Пересвете" грузят уголь, и он освещен просто как Невский проспект, сети противуторпедные нигде не стоят, мы с "Палладой", точно по инструкции, освещаем рейд прожекторами, и тут - миноносцы. Паника, господа, просто жуткая. "Цесаревич" и мы открываем огонь, уже получив по торпеде - мы, как видите, в нос, а Григорович в корму. И тут, представьте себе, "Петропавловск" прожектор в небо ставит, как перст Божий - прекратить стрельбу. Нет, мы, право слово, ослушались адмиральского приказа - жить-то хочется... А уже минут через сорок после первой атаки, когда все временно успокоилось, говорят, к "Петропавловску" подошел "Бесстрашный", и с миноносца докладывают - "противник, мол, в море не обнаружен!". Ох и фитилил же Оскар Викторович - грозился всех на берег списать, за разгильдяйство...
   - Разгильдяйство, конечно, есть,- ответил Ладыгин, предварительно оглядевшись - нет ли рядом кого из матросов,- кто вчера в ответ на предложение поставить сети сказал, что наличие сетей помешает русской эскадре быстро сняться с якоря для перехвата японских судов? Кто не послал дозорные крейсера к Шантунгу и Чемульпо? Эх, Россия-матушка - пока гром не грянет, и адмирал не перекрестится. Счастье еще, что японцы не одной волной нас атаковали - видать, решили, что мы после первых же потерь впадем в панику, и нас можно будет просто голыми руками брать. Ну, тут они просчитались - мы все же не китайцы, воевать умеем.
   ...Рассвет 27 января 1904 года занимался медленно. Огни на берегу давно погасли, и боевые прожектора более не полосовали морскую поверхность, выискивая низкие хищные силуэты миноносцев. Ладыгин был уже на своем корабле и даже успел получить разнос от командира за отсутствие на месте во время нападения неприятеля. Впрочем, на фоне того, что он видел сейчас, любое взыскание выглядело несущественной мелочью.
   "Паллада", бронепалубный крейсер 7 тысяч тонн водоизмещения, стояла на мелководье у маяка. Из трех торпедированных кораблей она отделалась легче всего - торпеда угодила в угольную яму, затопления получились не очень значительными. В извилистом длинном проходе, ведущем на внутренний рейд Порт-Артура, крепко сидели два броненосца. "Ретвизан" развернулся прямо поперек прохода, носом к Электрическому Утесу, а кормой к Тигровому полуострову. В ближайшее время снять его с мели не представлялось возможным. "Цесаревич" застрял у самого входа на внутренний рейд, и днем, как все рассчитывали, корабль удастся протащить в бухту, к докам. В любом случае всем трем кораблям был необходим серьезный ремонт, и в ближайший месяц-два их как боевую силу можно было не учитывать.
   Настоящих героев редко вспоминают. Машинист Афиноген Жуков, услышав пронзительный звук горна, извещавший корабль об атаке неприятеля, успел добежать до своего поста в рулевом отделении - и задраить люк, ведущий в соседнее, румпельное отделение, прежде, чем хлынувшая через пробоину морская вода затопила отсек и забрала жизнь матроса. На тот момент броненосец имел крен на левый борт в 18 градусов - и если бы угол увеличился хотя бы на полградуса, опрокидывание корабля было бы неизбежным. Крен удалось остановить только благодаря трюмному механику Петру Федорову, который наплевал на инструкцию, предписывавшую затопить три отсека для спрямления крена, и затопил сразу девять. В общем и целом. "Цесаревич", броненосец французской постройки, в борьбе за живучесть показал себя не с лучшей стороны - а его экипаж, наоборот, продемонстрировал прекрасную выучку, смекалку и героизм, что и позволило кораблю уцелеть.
   С берега меж тем поступали противоречивые приказы - то вице-адмирала Старка вызывали в штаб наместника Алексеева для доклада, то ему разрешалось "действовать по обстоятельствам", а через полчаса снова приходил приказ явиться с докладом...
   Ближе к полудню на горизонте сперва показался посланный в разведку, а теперь спешно возвращающийся под прикрытие береговых батарей крейсер "Боярин", а за ним в тяжелых облаках черного кардиффного дыма уже надвигался японский флот, и на "Микаса", переднем из шести броненосцев Объединенного Флота Японии, с высоты мостика смотрел на торопливо снимающиеся с якорей русские корабли вице-адмирал Хейхатиро Того. Битвы он принимать не хотел - вернувшиеся из ночной атаки миноносцы докладывали о практически уничтоженном русском флоте, теперь же было явно видно, что их командиры приняли желаемое за действительное. Пять броненосцев ("Петропавловск", "Пересвет", "Победа", "Полтава" и "Севастополь") уже шли навстречу японскому флоту, и даже сидящий на мели "Ретвизан" дал пару выстрелов из шестидюймовок, как будто обозначая: "я здесь, я еще жив!".
   Того решил не рисковать. Японская линия медленно развернулась, уходя от столкновения с раненой, но не уничтоженной русской эскадрой...
   Так началась война.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"