Существует теория, что каждый третий в этом мире влюблён не взаимно. На самом деле, я только что её придумала. Кто угодно может выдумать что угодно и выдавать это за правду. В балетном классе прохладно. Окно распахнуто. Денис занимается напротив - его тонкие кисти взмывают вверх и опускаются обратно. Тело ноет так, будто по мне проехался трактор - наверное, так и было. Я созерцаю красоту, ведь Денис и есть сама красота. Совершенное создание природы. Любовь есть созерцание. Смотреть, как ложатся голубые тени на его глаза перед спектаклем, как оформляется бледным карандашом рот, а щёки розовеют.
- Ты встретишь её после пар? - спрашиваю, поднимаясь.
Она учится в консе, и я терпеть её не могу. У сердца что-то снова покалывает.
- Нет, - Денис обтирает лицо полотенцем и смотрит на меня внимательно. - Всё кончено.
Он говорит это мягко, будто с тайным и странным удовольствием. В любви главное - прикоснуться, сорвать поцелуй. Потом неинтересно. Мне, во всяком случае. Денису, наверное, тоже. Я любуюсь на его ноги.
- Значит, домой?
Он дышит тяжело, улыбается, веснушки у него на носу пускаются в пляс. Взгляд цепляется за родинку на шее - смешно.
Мои теории всегда работают. Это я - каждый третий.
- Хорошо.
Мы снимаем вместе студию. Так удобнее. А ещё во мне сидит, несомненно, ложное чувство, что красота будет со мной всегда, ведь созерцание её - лучшее тому доказательство.
- Я в раздевалку. Останешься здесь?
Я бы могла пойти с ним. Когда два года живёшь вместе, стыдиться нечего. И почему все делают из тела нечто невероятное, будто оскорбляющее зрение?
- Подожду тебя у выхода.
- Как знаешь, - он пожимает плечами.
На самом деле, они хрупкие и белые, покрытые россыпью родинок, но под блузой этого не видно.
У выхода немноголюдно. Мимо проходит Ксюха - чёрные косы, полный достоинства взгляд и манеры королевы. Ксюхой её называю только я, остальные пресмыкаются. Это она подбросила Лизе иголок в пуанты год назад, но дело замяли, а Лиза забрала документы. Было в Лизе что-то неизведанное, непонятная красота, проклятая нотка, золотое сияние. Таких не любят. Таким завидуют.
- Ну чего, сестричка, пошли?
Лёгкий, как пушинка. Нежный и жгучий одновременно. Проклятая нотка, золотое сияние. А я всего лишь каждый третий.
- Что бы ты сказала, если бы я решил уйти из балета?
Начало октября в этом году тёплое. У Питера бывает только два настроения - нутряная тоска и всепроникающая радость. Такое ощущение, будто я застряла где-то между.
- Сдурел?
Денис смеётся, выставляя напоказ маленькие ровные зубы. Любовь есть созерцание деталей. А потом вздыхает.
- Вот так положишь на что-то жизнь, а потом оглядываешься и думаешь - зачем? Один раз ошибёшься - всё псу под хвост.
- Откуда такие настроения? Ты же создан для...
- Танца, - подхватывает он.
Обнимает меня по-свойски.
- Знаю. Только это выглядит беспросветно. Я вечно всем доказываю, что не идиот, вытаскиваю партии из горла, а потом слышу презрительные смешки однокурсников.
- Разве тебе не наплевать на них?
- Наплевать. Я просто сомневаюсь, что мне это нужно. Горбатиться здесь. Я и так достаточно насиловал своё тело.
Денис замирает на секунду.
- Мы просто хотим жить, - говорю я. - Чтобы не было ничего, что против нас. Чтобы нам всё подавали на блюдечке. Но так не бывает.
- Так не бывает, - повторяет Денис. - Просто надоело. Я хочу быть, как все, понимаешь? Обычный вуз, никакой ответственности и гнёта.
- Ты никогда не будешь обычным, - отвечаю я тихо. - Бог не дал тебе такой роскоши. Я каждый день просыпаюсь с похожими мыслями. Иногда мне кажется, тело ноет так, что я просто умру недвижимая. Но вдруг эта боль и есть смысл? И боль, и борьба, и ненависть других.
- Для чего?
- Чтобы чувствовать себя живым. Как плата за необычность. Пошли на остановку.
Всё, чего я хочу, - свернуться калачиком на постели, чувствуя его плечо под головой. Эта любовь - больше любви, выше неё. Я бы никогда не задела его животным побуждением, никогда бы не захотела этого - только убаюкать нежностью. Только сорвать один невинный поцелуй с его губ, и больше ничего.
- Сашка, - Питер за окном автобуса светится от солнца. Денис смотрит на меня, забавно сощурившись. - Что мне делать?
- Что хочешь. Я за тебя отвечать не собираюсь, - улыбаюсь слегка. - Перекладываешь ответственность?
Он весь соткан из этого золотого сияния, аж глаза слепит. Отмеченный. Заклеймённый. Во мне никогда этого не было - или, может быть, изнутри не видно.
- От Лебединого я всё равно отказался, - уголок его рта нервно дёргается.
- Но почему?
- Катю взяли. Папаша ей что угодно купит.
- Она и вправду хороша, - ладошки потеют от нервов.
- Я хотел танцевать с тобой, - Денис хмурится. - Тебя ведь почти утвердили, а потом...
- Будешь из-за этого себя губить? - наверное, грубо звучит.
Я крепко держусь за поручень. Рука Дениса совсем рядом, и он слегка задевает мою мизинцем.
Кожа у него белая, нежная, поцелуй приходится куда-то в подбородок. Редкие проявления моей любви, о которой Денис знает давным-давно. Наверное, ещё до того, как мы встретились.
На улице теплеет. Солнце сегодня щедрое. Выпрыгиваем из автобуса.
- Хочешь мороженого? - спрашивает Денис.
- Холодно.
- А я хочу.
Лёд обжигает язык, вкуса я почти не чувствую.
- Даже влюбиться нормально не могу, - вдруг говорит Денис. - Как только человек признаётся, сразу интерес пропадает. Главное ведь что? Выбить признание. А потом смотришь на него и думаешь - неужели я что-то чувствовал?
Я улыбаюсь.
- Забавный ты. Нелегко тем, кто тебе попадается.
- А для тебя что главное? - спрашивает он.
- В любви? Созерцать детали.
Денис останавливается.
- Когда ты что-то увлечённо рассказываешь, смотришь в правый верхний угол, - говорит он медленно. - На щеке рядом с ухом у тебя две маленькие родинки, их почти не видно, но они классные. Ты плохо проговариваешь мягкую "р" и слегка косишь глазами от волнения. Ты...
Губы Дениса нежные и слегка шершавые. Шарик мороженого падает на асфальт, и в руке у меня остаётся только вафельное основание. Я смеюсь. С мороженым мне всегда - не судьба.
- Поехали.
- Что будем делать?
Он смотрит на меня, надкусывая сердцевину. Смотрит, как обычно, лукаво и по-свойски, только теперь я воспринимаю его взгляд иначе.
- Кино глядеть. Всю ночь.
- Вставать в семь, Саш, - тянет он и мнимо куксится. - С чего начнём?
Золотое сияние заполняет всё вокруг. Существует теория, что каждый третий в этом мире влюблён не взаимно. Или просто так думает.