Вопреки предположениям многих членов экипажа, "Звезда Приазовья" сразу не двинулась в родной порт. Около полуночи Лешка подловил в коридоре спустившегося с мостика Николая Егоровича. Он устремился к нему, но только успел задать первый вопрос, как открылись двери нескольких кают и к ним присоединились любопытные моряки. Да и как тут уснешь, когда до родного дома, который покинули ровно полгода назад, всего несколько миль?
Наслаждаясь вниманием слушателей-соплавателей, Николай Егорович рассказал, что стали они у входного буя, потому что родной пролив встречает родным же норд-остом, то есть "мордотык" и "папа" решил дождаться, когда ветер немного убьётся. Кроме того, "власти", то есть погранцы и таможня, не желают работать по ночам, так что заход в порт разрешили только в дневное время суток. Огорченные зрители разошлись по каютам, отправился в свою "шхеру" и Алексей. Забрался в уже ставший родным "ящик", тихо, чтобы не разбудить похрапывавшего внизу боцмана.
Но сон никак не шел. Леша лежал и думал, правильно ли он поступил, не сообщив отцу и матери дату прибытия. И решил, что - правильно. Зачем им тащится через пол-Украины, если через несколько дней он сам будет дома. Понятно, когда встречают вернувшихся из рейса - их жены, дети, друзья. Его же на берегу никто не ждал. Может быть, именно по этой причине вчера, когда его вызвал к себе старпом, он согласился сразу же по приходу заступить на вахту. Потом сон все же сморил его.
По ощущениям Алексея ему удалось поспать всего несколько минут, как в дверь каюты раздался стук и ввалился вахтенный матрос-рулевой. Он отдернул занавеску койки Семена Семеновича.
- Дракон", подъём! - сказал громким шепотом.
- Шо такое? - сразу же вскинулся боцман. - Ты чего?!
- Ну ты, даешь! - матрос видимо увидел свесившегося через бортик койки Лешку и уже в голос сказал. - Якорь выбирать команду дали! Идем до дому, до хаты!
Леша посмотрел на настенные корабельные часы - ровно четыре. Четыре часа ночи или четыре часа утра?
Он лежал в койке, прислушиваясь к корабельным звукам. Вот загрохотала якорная цепь, неторопливо взбираясь на борт, потом скрежет железа по железу прекратился и мерная бортовая качка сменилась на неровную килевую. Значит - дали ход. Леша посмотрел в иллюминатор, огни поселка, медленно качавшиеся до этого на темном берегу пришли в движение и стали уползать назад, траулер втягивался в пролив. Леша решил, что все равно уже не уснет и отправился в уголок, к раковине. Холодная вода, которую он щедро плескал на лицо, окончательно прогнала остатки сна. Критически осмотрел себя в зеркале и, решив, что можно не бриться еще пару дней, стал одеваться. Потеплее. По дороге на палубу заглянул в столовую команды, как раз там завтракала сменившаяся вахта. Налил себе крепкого чаю из стоявшего посреди стола на мокрой тряпице алюминиевого чайника, намазал ломоть белого хлеба яблочным повидлом. Пока наслаждался горячим чаем, невольно прислушивался к разговору за соседним столом. О близком доме, об окончании этого длинного рейса, о планах на берегу, и ... о следующем рейсе. Время от времени молодой моторист подбегал к носовому иллюминатору и докладывал:
- О, братва! Уже Героевка показалась!
- Да ладно, какая там Героевка! До нее чапать и чапать еще!
- Точно вам говорю! Слева по курсу уже огни Камыш-Буруна видно!
- Он прав. - Солидно сказал второй штурман, прожевав очередной бутерброд с маслом и повидлом. - Сейчас как раз на траверз Героевки выходим, а там до Аршинцевской косы - минут двадцать хорошего хода.
Допив свой чай, Леша вышел из столовой. Естественно, предварительно сказав: - Приятного чая!
На палубе он был далеко не первым из команды. Несколько человек пристроились на шкафуте, возле надстройки, которая защищала от ветра, на корме кто-то даже забрался на трал, сложенный в "кармане" у борта. Леша поднял меховой воротник куртки и приблизился к наблюдающим за берегом.
- О, Лёшка! - послышался из темноты голос его приятеля, матроса Сереги. - И тебе не спится? Тебе же вроде с обеда на сутки на вахту заступать?
- Ага, - откликнулся Леша, доставая из-за пазухи пачку сигарет. - Все равно никто не встречает, пусть другие домой едут.
- Это правильно, - протянул ему свою папиросу один из тральцов. Леша прикурил, прячась от ветра, и благодарно кивнул. - Я один раз попал так... Пришли домой, а меня на вахту поставили, не помню даже почему, вроде с "чифом" зацепился перед приходом, вот он мне по-мелкому и подгадил. Все по домам разъехались, а я торчу у трапа как три тополя на Плющихе. Хорошо, корефан догадался - сначала пузырь водки подогнал, мы с ним выпили за приход и он на "тачку" - и домой. Но по дороге заскочил к моей и доложил, в какой я переплет попал. Так она в порт примчалась со всем, что наготовила. Еле на проходной договорились, чтоб пропустили, вахтенный там орал - не пущу с такими баулами, таможню вызову! Так мы с женой и все вахтой отметили приход!
- Точно, есть негласное правило, в первый день ставить на вахту иногородних, кого никто не встречает тут. - Вместе со всеми рассмеялся Сергей. - А местных - западло ставить. Видать, ты старпому хорошо насолил!
- Вот поэтому проще, когда из рейса самолетом прилетаешь, а не своим ходом в порт приходишь! - поддержал разговор пожилой электрик. - Никакой тебе мороки с вахтами и сдачей-передачей имущества!
- Не скажи, Михалыч! - вмешался тралмастер, тоже оказавшийся в это компании. - Есть в приходе своим ходом особый кайф. Как к берегу подходишь, как дом свой узнаешь издалека. И самое из рейса лучшее - это когда на причале своих увидишь...
- Так сейчас на причал встречающих не пускают, режимная территория, граница, понимаешь, - проворчал Михалыч. - Вот и толпятся все у проходной.
- Это у кого как! - с улыбкой в голосе ответил тралмастер. - Моя Валентина - гром-баба! Где хочешь пройдет! Так что как миленькая на причале стоять будет.
- Конечно! - заржал в ответ кто-то из тральцов. - Она же в нашей конторе кассиром работает! И приходной аванс прямо на борт привезет!
- И шо?! - нисколько не смутился тралмастер. - Первая на причале стоять должна! А, как и почему - это семечки!
- Василич! - внезапно восхитился Серега. - Ты целое предложение без мата сказал!
- Ну и х...что?! Я, по-вашему, не умею говорить без матюков?!
- Можешь! Только, в основном, про мать-перемать!
Все так смеялись, что хохот, наверное, был слышен даже на берегу. И уж точно - на мостике. Потому как над планширем показалась голова старшего помощника.
- По какому поводу ржём?!
- Иванович! Тут тралмастер тренируется без мата говорить!
- И как? - заинтересовался старпом. - Получается?! Василич! Поделишься потом опытом?!
- А чё там сложного..., - лениво протянул тралмастер. - Вот вы ржете, черти, а думаете - легко каждое слово контролировать? А если дома молотком себя по пальцам?
- И как?! Получается?! - восхитился сверху старпом.
- А как же... Только первые две недели - в основном, молчу...
Огней на берегу стало значительно больше, среди них виднелись пульсирующие сигналы двух маяков. Яркость огней потихоньку сходила на нет, потому что прямо по курсу, над противоположным концом пролива нехотя выползало из моря бледное солнце и, как заправский матрос по трапу, начало карабкаться вверх по облакам. Народу на палубе становилось все больше и больше, казалось, весь экипаж собрался здесь. Возле Леши пристроились у лееров научник Александр Романович и судовой врач Олег.
- Вот и мой дом виден! - Романович показал на серые домики, лепившиеся на склоне обрыва, недалеко от маяка.
- Жаль, что я Симферополь отсюда не увижу. - Притворно вздохнул док. - Разве что - если успею на вечернюю лошадь, вот только бы погранцы с таможней нас долго не мурыжили...
- Так твои не приедут встречать? - спросил его научник.
- Нет, чего им мерзнуть тут, вроде не первый рейс...
- А мои должны прийти...
- Значит - придут.
- Смешно вспоминать сейчас, - произнес Романович, закуривая. - Помню, как-то в один из первых рейсов, пришли мы домой. На СРТМе. Как бы ни на том, на котором ты, Леш, побывал. Тогда еще родных прямо на причал пускали встречать. Поднялась жена на борт, зашла в каюту мою. И заплакала. Говорит, неужели вы в этом ужасе и тесноте год прожили?! Мы с Володей-ихтиологом, соседом по каюте переглядываемся недоуменно - каюта, как каюта. Три на два, даже один иллюминатор есть. Это ж мы ее отдраили и окурки-бутылки почти все выбросили! Даже календари с барышнями голыми - и те сняли!
- Помню я СРТМы, когда первый рейс фельдшером пошел, сразу после мединститута. Думал - в прошлый век попал, такое старьё... В комплекте даже скальпеля ни одного не было. А жил прямо в лазарете. Веселые времена были..., - улыбнулся док. - Вот и еще один рейс позади.
- Сплюнь, док! - воскликнул тралмастер. - Вот когда у стенки причальной будем, когда привяжемся веревками к земле - тогда и рейс закончится!
- Нет! - рассмеялся кто-то из тральцов. - Когда в ведомости распишемся и расчет получим - вот тогда и рейсу конец!
День уже полностью вступил в свои права. Леша смотрел на берега, проплывавшие перед ним. Зима, а снега не видно, подумал он. Только колючий ветер, только высохшая степь и серые девятиэтажки вдали. Прошли мыс, слева открылась бухта, по берегам которой вольно раскинулся город, по обе стороны от горы с устремленным ракетою вверх монументом на вершине. Траулер повернул влево, удаляясь от основного канала, по которому шли другие суда. Город становился все ближе и ближе - вот и пустующая в утренние часы набережная, церковный купол, похожие на казематы старые здания на берегу. Все как-то серо и уныло. Леше вспомнилось буйство красок на Маврикии, идеальная чистота ледников Антарктиды, неброские, но завораживающие пейзажи Суэцкого канала. Как там, в старом анекдоте - "Это наша Родина, сынок...", подумал он.
Прошли вдоль набережной, сбросили ход. Траулер медленно входил в ковш, так называли акваторию местного рыбного порта. С одной стороны неширокого входа в порт виднелись кирпичные пакгаузы, над которыми цаплями нависли высокие краны, а справа по ходу - возле подступавших прямо к воде старых сталинской эпохи домов, на берегу стояли люди. Вход в ковш был такой узкий, что с борта траулера можно было различить их лица. Все, кто был на палубе, моментально устремились на правый борт, в надежде увидеть среди этой группки своих.
- Вовка! - пронеслось над водой со стороны берега. - Вовчик!
- Надюха! - азартно замахал руками один из мотористов. - Надюха! - Потом повернулся с сияющим лицом к приятелям. - Вишь, догадливая какая, сюда прибежала!
Кто-то еще увидел своих - крики, шум. Парень в темном длинном пальто ловко спустился по мокрым валунам прямо к урезу воды и, широко размахнувшись, бросил в сторону траулера букет. Разумеется - не попал. Букет рассыпался еще в полете и гвоздики легли ковром на радужную от мазута воду. Парень совершенно не расстроился и крикнул в сторону "Звезды":
- Батя! Я еще принесу! Уже в порт!
- Вот дает, обормот! - улыбнулся в седые усы пожилой электромеханик, втихаря смахнув скользнувшую по морщинам слезу. - Он у меня в рыбколхозе механиком работает.... Поднял руку и помахал сыну в ответ.
В ковш траулер входил под музыку. Не под фанфары или оркестр. Из судовых динамиков зазвучала песня. Плавная и тихая как воды родного порта.
У рыбака своя звезда --
Сестра рыбацких сейнеров и шхун,
В туманном небе в давние года
Ее зажег для нас Нептун.
Дальних причалов чужие огни...
Ищут кого-то лучи маяка...
Соленые волны, соленые дни,
А в небе горит, горит, горит звезда рыбака.
У рыбака свои мечты --
В суровой схватке с морем побеждать.
Чтоб пели ветры, чтоб любила ты,
Чтоб, как Ассоль, умела ждать.
"Звезда Приазовья" вошла в акваторию порта и двинулась в сторону длинного причала с большими портальными кранами. Там были пришвартованы разные суда, стоявшие под разгрузкой. Свободного места было немногим более длины траулера, поэтому, когда они медленно приблизились к причальной стенке, два пыхтящих черным дымом буксира уперлись в борт траулера и буквально втиснули его на положенное место. На причале почти не было людей, кто-то из портовских, из докеров увидел знакомых на борту, снова началась веселая перекличка. Громче всех кричал тралмастер, увидавший свою ненаглядную.
- Валюха! Вот он я! - будто его медведеобразную фигуру можно было не заметить с причала.
- Вижу, не слепая! - смеялась в ответ полная женщина в шубе и махала небольшим букетом. - Тебя громилу - и не увидеть!
Жена тралмастера прижимала к себе большую женскую сумку.
- Валентина! - выкрикнул стоявший у фальшборта рядом с тралмастером стармех. - Ты сумку свою крепче держи! Наши денюшки все же!
- А тебе чего волноваться?! - захохотала в ответ женщина. - Я твой аванс приходной Татьяне, супруге твоей уже отдала у проходной!
- Как отдала?! - опешил "дед". - Как отдала?! Мой аванец отдала?!
Веселье команды было прервано сообщением по трансляции:
- Экипажу разойтись по каютам! До особого распоряжения каюты не покидать! Ответственным за помещения приготовиться к досмотру!
На причал выехали два серо-зеленых тентованных "газика", из которых выскочили молодые солдаты - пограничники. По команде они выстроились вдоль борта, через равные промежутки, двое замерли у уже опущенного парадного трапа. Несколько солдат и два офицера остановились у трапа, поджидая, когда из подъехавшей за ними "Волги" выбралось несколько человек в серых форменных пальто. Вскоре по трапу застучали сапоги пограничников и ботинки таможенников.
В каюте Леша сидел один, потому как боцман сопровождал "власти" при досмотре судна. Первое общение с проверяющими вышло коротким. В открытую настежь дверь каюты вошли пограничник и молодой, не намного старше Алексея, подтянутый таможенник. Пока пограничник рассматривал Лешин паспорт моряка, таможенник приоткрыл дверцу шкафа, сказал выдвинуть рундуки под койкой. Потом попросил Лешу открыть сумку с подарками домашним. И уже через минуту они покинули каюту. Напоследок, молодой таможенник задержался у двери и спросил:
- Наверное, первый рейс?
- Точно, - ответил Алексей.
- Значит, еще встретимся! - таможенник козырнул и добавил. - Да! С прибытием в родной порт!
Через полчаса Леша был уже в кают-компании, где за столом восседала жена тралмастера. Спросив фамилию, поставила галочку там, где Алексею нужно было расписаться. Василич, сидевший рядом с женой, пошутил:
- Лешке можешь и побольше дать!
- А в кассу ты за меня деньги положишь, кормилец?! - и ущипнула мужа так, что он подпрыгнул на диванчике.
Вслед за Лешей подошла очередь Сереги Постникова. Он скорчил приличествующую моменту физиономию и произнес солидным басом:
- Сергей Николаевич Итого. Вот здесь внизу расписаться?
Валентина залилась смехом и стукнула ладонью по столу.
- Серенький! Я еще не помню ни одного парохода, чтоб там не оказалось внезапно товарища с фамилией Итого! Придумайте же что-нибудь новенькое!
- Валентина Исаевна! - чуть не упал на колени Серега и заголосил. - Спаси, заступница! Совсем твой мужик нас замучил, полгода издевался, ирод! На трал выгонял в снег и дождь, и все ему не то - и бобинцы не так, не бантиком подвязаны, и ваера не надраены и сетка дырявая! А доски-то, доски! Заставлял, извращенец, после каждого подъема с мылом мыть!
- Я ему дома пропишу! - вытирала выступившие от смеха слезы кассир. - Ну, Сережка! Никак ты не меняешься, такой же балабол, язык без костей!
- Ничего, попадет еще со мной в рейс, - зловеще произнес тралмастер. - Точно бобинцы будет надраивать, чтоб блестели как...короче, как у кота!
- Василич! - возмутился Серега. - Это ты против рабочего класса?! Против самой, так сказать, основной силы?! Тьфу, прям как моторист или механик какой, чесслово!
- Серега! - раздался тревожный голос от дверей, где стояла небольшая очередь. - Мухой в каюту, там таможня у тебя повторный осмотр проводит!
- Как?! Почему?! - Сергей вылетел из кают-компании, но уже в коридоре, затормозил так, что линолеум под ногами задымился. И заржал, ничуть не обидевшись. - Гады! Над кем смеетесь?! Лады - один-один!
Получив деньги, Леша аккуратно сложил купюры и двинулся к выходу на палубу. Пряча деньги поглубже в карман он подумал, что никогда еще не держал в руках такую сумму - целых триста рублей. Считай, зарплата мамы за два месяца работы в школе.
На палубу вышел в тот момент, когда жен и родственников пустили на территорию порта. Будто два ручья устремились навстречу друг другу - встречающие с букетами в руках и навстречу им - человек тридцать из экипажа. И столкнулись в объятиях. Вон Романович - обнимает стройную блондинку, с непокрытой головой в такую холодрыгу, рядом хватают отца за ноги двое мальчишек, младший подпрыгивает, пытаясь забраться отцу на руки, недалеко - третий штурман Володя целует свою молодую супругу, вон и боцман, Семен Семенович, с какой-то пожилой женщиной, которая плачет у него на груди. Сестра - догадался Алексей.
А по судовой трансляции, из палубных динамиков над бетонным причалом, над спокойной водой порта, над лесом мачт притулившихся у причала сейнеров, снова зазвучало:
У рыбака своя судьба
Здесь каждый с детства с морем обручен.
Где штормы да ветры, там вся жизнь -- борьба.
Бесстрашье -- наш морской закон.
Дальних причалов чужие огни...
Ищут кого-то лучи маяка...
Соленые волны, соленые дни,
А в небе горит, горит, горит звезда рыбака.
- Ой, блин, прямо как в кино. Романтика...,- рядом с Лешей оказалась Марина. - Лешик, у тебя есть сигареты?
- Тебя тоже не встречают? - спросил он, доставая пачку. И в этот момент заметил, что глаза Маринкины блестят, но не от радости, а от слез.
- А чего мои из деревни нашей попрутся? - ответила, вздохнув, Марина. - Камбуз тоже на вахте - сегодня я, завтра "шахиня" с обеда. Так что успею еще домой попасть.
- Ты чего, Марин? - Лешка даже не знал, как вести себя в такой ситуации и внезапно решился и смахнул с Марининой щеки крохотную слезу.
- Хороший ты, Леш..., - Марина на секунду прижалась щекой к Лешиной ладони. - Это от ветра...
- А Димка где?
- Димка..., - Марина отвернулась на секунду, глубоко вздохнула и бросила. - С дружками твой Димка. Его человек десять встречало. Уже в какой-нибудь забегаловке сидят...
Смяла недокуренную сигарету прямо о железо фальшборта и бросила в плескавшуюся между бортом и причалом покрытую разводами мазута и нитями водорослей воду.
К вечеру на судне осталась только вахта, все остальные разъехались по домам. Лешу вызвал в рулевую рубку второй помощник капитана.
- Так, Борисенко..., - произнес он, раскладывая на штурманском столе, поверх карты с последними прокладками курсов, объемистые папки и журналы. - Твоя задача - дежурство у трапа. Сейчас там другой матрос стоит, сменишь его. На ужин он тебя подменит. Если кто не наш по трапу полезет, посылай подальше, а если кто из начальства - звони мне в рубку. Телефон у трапа радист наладил. После двадцати одного часа - можешь подвирать трап, метра на три от земли. А сам иди спать. Я все равно услышу, если кто с причала будет звать. Потому как мне с отчетами как раз до утра разбираться. С восьми ноль-ноль утра - рабочий день. Выгружаться будем. И рыбу и снабжение.
После ужина Леша долго стоял у борта, разглядывая порт и окрестности. И пусть давно уже наступила темень, порт жил своей жизнью. Рядом со "Звездой Приазовья" стояла большая плавбаза, вроде той, на которую они сдавали в океане рыбу. Краны поднимали из раскрытых трюмов стропы - уложенные рядами на деревянный поддон паки с рыбой, на причале их подхватывал своими "вилами" автопогрузчик и увозил в холодильник - огромное, похожее на куб темное здание. Сразу за холодильником светились окна пятиэтажек, и даже был виден кусочек освещенной дороги, по которой, с клубами пара на хвосте, неслись автомобили. Ради интереса Лешка сошел на причал, походил вдоль борта, впрочем, стараясь не отходить далеко от трапа. С удивлением заметил, что на земле его немного качает! Сначала привыкаешь к пароходу, а потом - к берегу, подумал он. Поднялся на борт и еще долго курил, любуясь ночными огнями города. Где-то за этими окнами сидят за столом с родными члены их экипажа. Поднимают тосты за благополучное возвращение, детвора разглядывает подарки, веселые, радостные лица. Лешка стоял на темной палубе и радовался вместе с ними...
За время его вахты с судна сошел только один человек - это был второй механик, который доверительно сообщил Леше, что отправляется в ближайший магазин и поинтересовался, не нужно ли что-нибудь и ему купить.
- Ну, как знаешь! - ответил он на Лешин отказ и растворился в темноте. Вернулся через полчаса нагруженный пакетами и пригласил Алексея заглянуть в "машину" - отметить приход. Леша пообещал, что, по возможности, обязательно зайдет, понимая, что никуда он не пойдет, а приглашение - всего лишь дань судовой вежливости. Все же сегодня - праздник...
В девять вечера, как и приказал старший по судну, Леша поднял трап так, что нижняя площадка нависала над бетоном причала в двух с половиною - трех метрах. Но спать в каюту не отправился, полагая, что вахта - есть вахта. Благо боцман, перед тем как уйти домой, выдал ему огромный овчинный тулуп. Прямо как у Шурика в "Операции "Ы", подумал Лешка, разглядывая раритет. Ближе к ночи он оценил заботу Семеныча, когда на порт обрушился норд-ост. Еще и с мелким, колючим снегом. Леша прикорнул в тамбучине, предбаннике на входе в надстройку. Сюда не доставал ветер и. уткнувшись в тепло плотного воротника, можно было покемарить. Но - чутко, вздрагивая от каждого незнакомого звука, скрипела ли это незакрепленная снасть или это был лай одной из многочисленных портовых собак. Ближе к полуночи ему показалось, что кто-то выкрикивает его имя.
Леша выбрался из своего закутка и подошел к борту.
- О, Лёха! Братан! - внизу стояла темная фигура, размахивающая одно рукой, вторая была занята объемистым пакетом. Приглядевшись, Леша узнал тральца Диму.
Осторожно, стараясь не скрипеть талями, опустил трап. Пошатываясь, матрос поднялся на борт. От Димы несло стойким запахом перегара и табака. Положил сверток на кнехт и даже помог Алексею снова поднять трап. Потом тяжело опустился на ступеньку при входе в тамбур.
- Один кукуешь? Как пионер - герой?! - Обратился он к Леше, потом полез в пакет и вытащил два раздвижных пластмассовых стаканчика. Поставил их на ступеньку, рядом пристроил початую бутылку водки и закуску на промасленной бумаге - копченую скумбрию, полбуханки серого хлеба с рваным боком и пару плавленых сырков. - Давай, корефан, отметим приход...
Водка скользнула внутрь холодным жидким огнем, на минуту в животе стало тепло. Леша откусил сырок и начал жевать, удивляясь, что, спустя шесть месяцев, эта нехитрая еда показалась настоящим деликатесом. Прожевав, он спросил у Димы:
- Ты же вроде с компанией уходил...Чего сюда вернулся?
- Компания... Бичи они, а не компания! - со злостью в голосе произнес матрос. - Вместо того, чтоб в рейс пойти, сидят в резерве, дожидаются, кто из корефанов с морей вернется...Пошли они, знаешь, куда?! Давай - еще по одной! - лихо махнул полный стаканчик и продолжил. - Ты на меня, Лёх, зла не держи...Всех так учат. И меня учили. Это как в армии, драй гальюны, пока "дедушкой" не станешь. Вот тогда - лафа! А ты - молодец! Главное, что не обиделся... И народ тебя принял, уважает, хоть ты и пацан еще...Давай третий - за тех, кто в море. Да пойду я...
- Трап опускать? - Спросил Леша.
- На хрена?! - ухмыльнулся Дима. - Там, в кабаке, даже не заметили, что я слинял. Главное - что я заплатил, вроде как - проставился...
- Ой, мне же Серега ключ от твоей каюты оставил! - спохватился Леша и начал рыться по карманам. - Сейчас найду!
- Не суетись под клиентом! - снова хмыкнул тралец. - Я ж не в свою каюту пойду...
Подхватил пакет и пошел по коридору, покачиваясь, будто траулер не стоял у стенки, а взбирался на крутую океанскую волну.
![[]](/img/r/ryboreckij_a/25/port.jpg)