Теперь каждую утреннюю вахту Лешу приветствовал Пол. Австралиец поднимался в рубку с рассветом, потом завтракал в кают-компании и снова возвращался на мостик. Вот и сегодня, когда Алексей принял вахту, Пол пытался выяснить у Егоровича, что там дают на завтрак. Матрос, не мудрствуя лукаво, произнес по-русски:
- Ничего особенного, все как обычно. Каша манная...
Пол уловил только его последнюю фразу и радостно воскликнул:
- Cash money?! - сделав при этом вид, будто стремглав несется в кают-компанию.
- Лёха! Да объясни, чего он опять ржет?! - растерялся Николай Егорович. - Смешочки все ему...
- Он не над тобой смеется! Ты сказал - "каша манная", а это очень похоже на слова "Cash money", то есть наличные деньги, по-английски!
- Ye! OK! - кивал Егоровичу Пол, при этом его улыбка растянулась от уха до уха. - Кашь манни! Cash money!
Между тем, старпом, начал, подбирая слова, извиняться перед австралийцем, мол, с едой у нас неважно, четвертый месяц без свежих продуктов, без "скоропорта".
- Don't worry! Don't worry! - успокоил его Пол и перешел на русский, видимо, ему было неловко, что не все понимают, когда он говорит на английском. - Я любить руски кухня. Боржч - это фантастик! Пелмени, вареник! О, у нас в Крайстчерч есть украински бистро - "Varenik"!
Потом, видимо исчерпав словарный запас, перешел на родной язык, как обычно, говоря внятно и короткими предложениями:
- Ваша кухня, это еще не самое страшное! Абсолютно нормальная еда! Вот когда я был наблюдателем на японских судах, я ел один только рис. Остальное есть у них невозможно. Живые моллюски, какие-то червяки. Бр-р! После рейса с японцами я так похудел, что в мои джинсы, кроме меня, еще моя герлфренд помещалась!
Рассказывая, Пол так натурально отплевывался от японской пищи и показывал, как они с подругой залезали в одни джинсы, что все, кто был на "мосту", покатывались от смеха.
Когда сдавшие вахту старпом и его рулевой, начали спускаться по трапу, австралиец обратился к третьему штурману, сменив широкую улыбку на слегка виноватую:
- Володья! Я не люблю каш. Можно попросить у вас чашку кофе?
Услышав знакомое слово "кофе", Егорыч тут же отправился в кормовую часть рубки. Между тем, Пол стал засыпать "третьего" вопросами:
- Извини, что тебе пришлось из-за меня жить в каюте второго помощника, но это, ненадолго? Почему у вас нет кают для пассажира? И есть на борту магазин? Я могу купить кофе, чай? Еще что-нибудь?
- Магазин! - ухмыльнулся Володя, посчитав, что первые вопросы были чисто риторическими. - Нет магазина! - и, когда Пол отвернулся, полушепотом объяснил Лешке. - Я ж не пошлю его в судовую лавку, где кроме носков по пятьдесят копеек и мыла хозяйственного - давно ничего нет. Одеколон весь в первые дни рейса выпили, колбасу копченую, по батону на брата, давно съели, сигареты ему не нужны, он вроде некурящий. Короче - нэма у нас магазина!
Вскоре к ним присоединился Александр Романович, "научник". Поздоровавшись со всеми, он прошел мимо тумб с приборами и стал возле австралийца, который наблюдал за птицами. Их беглый английский Алексей понимал с трудом, но основное в их беседе он понял.
- Вы очень богатая страна, - говорил Пол. - Можете позволить себе направлять такое большое судно к Антарктиде. Это же очень дорого. Мне кажется, что ваш вылов за рейс не компенсирует даже затраты на топливо. Не подумай, что я говорю именно о вашем судне. Это уже седьмой русский траулер, на котором я побывал. Вы очень богатая страна...
- Но вы же, ваша организация тоже занимается исследованиями. И вы выходите в море?
- Конечно! Но мы не можем себе позволить иметь такие большие суда! Нанимаем каждый год транспортное судно из Голландии, оно приходит в Австралию. На его палубу ставим контейнера, которые, по сути - готовые лаборатории. Остается только подключиться к судовым системам. И на два-три месяца выходим к берегам Антарктиды.
- Но все страны, которые создали комитет, платят взносы, неужели не хватит на покупку судна?
- Не знаю, я маленький человек. Это пусть большие боссы думают! - рассмеялся Пол. - Пойду посмотрю - очень интересная пара справа по борту.
Леша посмотрел направо. Через стекло двери, ведущей на правое крыло, были видны две величественные птицы, которые не летели, а плыли в воздухе рядом с судном. Настолько гордыми и независимыми казались они издалека, будто нет никакого дела им до большой железной рыбы, неуклюже переваливающейся на волнах. Австралиец подхватил бинокль и вышел на крыло мостика.
Пока Пола не было рядом с ними, Алексей обратился к сразу же закурившему "научнику".
- Александр Романович! А что Пол имел ввиду, когда говорил, что мы - Rich country? Мы богатая страна, потому что много денег?
- Не совсем так, Леша. Денег как раз у Них - много, только тратят они их с умом. Вот тебе история из моих студенческих времен. Затеяли несколько стран как-то большой эксперимент в Карибском море, точнее - масштабные исследования. Так вот американцы, чтобы не посылать свои суда, передали нам в пользование приборы для измерения параметров воды, с отстреливающимися датчиками. Капсула, с намотанным тонким проводом-тросом, опускается за борт и датчик, погружаясь на глубину, передает на борт информацию, а когда достигнет нужной глубины - просто отстреливается вместе с тросиком. Мы делали измерения и делились с американской стороной данными. Так что сравни наши затраты, что дороже - пригнать в Карибское море один из ведущих научно-исследовательских судов "Михаил Ломоносов", громадину, побольше нашей "Звезды", или передать нам в пользование приборы и датчики к ним. Вот так они свои деньги считают.
Распахнулась дверь и, поеживаясь от холода, в рубку зашел Пол.
- Это были буревестники? - спросил его Леша.
- Даже гигантский буревестник таким не бывает! - воскликнул австралиец и взял в руки определитель птиц, полистал и протянул Леше открытую страницу. - Это странствующий альбатрос! Diomedea exulans! Крылья у него в размахе больше трех метров!
Красивая птица, подумал Леша, разглядывая рисунок. Большая, с мощным клювом, вся абсолютно белого цвета, только крылья по краям чуть тронуты черной тушью, да выглядывает кусочек красной лапки.
- Как же они так далеко от земли летают?
- Они используют так называемые потоки обтекания волн, - ответил за Пола "научник" - Больше пятьсот морских миль могут в сутки пролетать. И альбатросы и буревестники. Само название же за них говорит - бурю несут они на крыльях. Точнее - это буря их несет, а штиль губителен для них. - Повернулся к австралийцу. - Пол! Много видел вчера альбатросов?
- Нет, совсем мало, - ответил тот. - И эта пара отвернула от нас.
- Ну, точно тебе бабка-гадалка скажет! - ответил "научник". - А точнее - только у штурманов спрашивай, они за погодой следят. Но, судя по спутниковым картам и альбатросам - может нам повезти, пожалеют нас "сороковые". Тьфу-тьфу. - Трижды сплюнул он через левое плечо и постучал по деревянной планке обшивки.
"Научник" и австралиец ушли в кормовую часть рубки и о чем-то беседовали там. Поэтому Лешка решился задать Володе, третьему штурману вопрос, который ему казалось неловко спрашивать у Александра Романовича.
- Володь, а если Пол прав, зачем мы, страна в смысле, посылаем суда так далеко искать рыбу, ведь она золотая получится в результате, если ее везти через все океаны?
- Понимаешь, до начала восьмидесятых годов все было просто, рыбу лови где хочешь, главное - в двенадцатимильную зону, то есть в территориальные воды не залезай.
- Точно! - перебил Володю Николай Егорович. - Раньше мы без проблем у берегов той же Африки ловили, берег видно было. И таскали рыбу - сколько хотелось. А теперь, вон куда жизнь загнала, аж в Антарктиду, к черту на кулички!
- Так вот, - продолжил штурман, - ввели морской конвенцией исключительные двухсотмильные зоны, где ты без разрешения государства, которому принадлежат эти воды, не имеешь права - ни рыбу ловить, ни полезные ископаемые разрабатывать. А так, как все сразу захотели денюшку за лов в их водах, причем - денюшку немаленькую, вот и ищем теперь новые места для промысла. Ладно, хорошо тут с вами, но мне журналов кучу надо заполнить. Смотрите повнимательнее вперед.
Прогноз погоды оправдался и "ревущие сороковые" не потрепали "Звезду Приазовья", а попутные течения даже добавили им немного скорости, пусть и пару-другую узлов, но все же - ближе к дому. С каждым днем становилось все теплее, теперь перед ними были не тяжелые, наполненные доверху влагой облака Южного океана, а легкие, будто бегущие по волнам небольшие кучевые облачка. В такую погоду, когда светило солнышко, за бортом журчала изумрудного цвета вода, вместо шороха льдин, и вместо ныряющих с осколков льда пингвинов, "пекли блинчики" по спокойной поверхности летучие рыбки, вахты пролетали весело и незаметно. Да плюс к тому - на каждой утренней вахте с ними на "мосту", обязательно был Пол. И хотя Лешкин английский был далек от совершенства, да и Пол говорил, как он сам сказал, не на английском, а на австрало-новозеландском, Леша все же понимал его с пятого на десятое и засыпал вопросами. На которые Пол всегда отвечал старательно и с широчайшей улыбкой.
Только вот однажды Леша заметил, что закончив разговор с ним, Пол отвернулся к лобовому иллюминатору, и в ту же секунду Леша увидел в отражении стекла, что улыбка моментально исчезла с лица австралийца, будто стерли ее. Но стоило Леше обратиться к нему, как Пол повернулся к нему с обычной сияющей белозубой улыбкой. Так у них, наверное, принято, подумал Алексей. Может не совсем искренне, зато гораздо приятнее, чем хмурые и озабоченные лица соотечественников.
Появилось у Леши еще одно занятие, разнообразившее серые будни. Теперь, после обеда, он не шел, как обычно в каюту, а отправлялся на палубу, где встречался с третьим штурманом. Володя предложил ему составить компанию в прогулках по судну, мотивируя тем, что скоро земля и надо, чтобы ноги привыкали работать, а не стоять на месте во время вахту или валяться в койке. На пару с "третьяком" они наматывали круги вокруг настройки, беседуя о чем попало. Тем более, что "на улице" значительно потеплело и они, сначала, сняли с себя теплые куртки, потом свитера, а через пару дней стали выходить в одних футболках. Вскоре и джинсы сменили на шорты. Только на ногах, по-прежнему, оставались выданные в начале рейса сандалии, которые оказались самой удобной для хождения по судну обувкой. Разве что, за исключением резиновых сапог для рыбцеха и валенок для морозильного трюма. На берегу Лешка бы постеснялся выйти в таких старомодных сандалиях из дома, а тут носил их и совершенно при этом не заморачивался. Иногда к ним присоединялся Пол и троица гуськом, как говорят в Одессе - постепенно, шествовала вокруг настройки. Вроде и беседы были не о чем, чаще просто молчали, разглядывали спокойно катящие валы океан, на которых мерно покачивался их траулер.
Самым заметным событием за эти дни стала неожиданная встреча в океане. Все шло как обычно, Леша стоял у руля, "третий" перебирал карты в штурманской, а Егорыч вышел на крыло мостика, поболтать с боцманом, который зачистил до чистого металла ржавые пятна на некогда белой надстройке и покрывал их суриком. Внезапно справа по борту Леша увидел какое-то белое пятнышко. Сначала он решил, что это птица, сидящая на воде, и не стал звать штурмана, но постепенно пятно превратилось в парус, периодически ныряющий в волны зыби. Тогда уже Леша позвал "третьего".
Володя взял бинокль и стал рассматривать далекое суденышко.
- Гляди-ка! Яхта! Вроде целая... Так, френчи..., - повернулся к Лешке. - Флаг у них вроде французский. Да тут же французский остров недалеко, Реюньон. Наверное - оттуда.
Теперь и без бинокля была видна двухмачтовая яхта под белыми парусами, которая скользила по пологим волнам.
Володя подошел к УКВ-станции, включенной, как положено, на 16-ом канале и взял в руки микрофон:
- Sailing boat! Sailing boat! This is the soviet fishing vessel Zvezda Priazoviya starboard of your position, calling you, over.
Буквально через пару секунд в динамике радиостанции прохрипело:
- Zvezda Priazoviya! Zvezda Priazoviya! This French sailing yacht Pologne, listen you. Over.
- Sailing yacht! Sailing yacht! This is Zvezda Priazoviya! Spell, please, your ship's name. Over.
Слышно было неважно и разбирал Володя ответ с трудом, даже возникла мысль позвать Пола, может он лучше объяснится с неожиданным встречным, как из динамика донеслось на родном языке:
- Звезда! То есть яхта "Полонь"! Польска! "Польша" по-русски! Прием.
Володя развел руками и сделал огромные, "по пять копеек" глаза, шепнул Лешке: - "Мухой к капитану, попроси подняться на мост", потом щелкнул тангетой и сказал:
- "Полонь"! Я "Звезда Приазовья". Вы говорите по-русски? Прием.
К тому моменту, когда Лешка вернулся, а капитан, сопя, поднялся за ним, Володя прояснил ситуацию:
- Александр Владимирович! Мы тут яхту встретили. Французскую. Но капитан и владелец - поляк, хорошо говорит по-русски.
- А почему под французским флагом? - спросил капитан, разглядывая в бинокль яхту.
- Так он женат на француженке и живут они во Франции.
"Кэп" отложил бинокль и взял микрофон радиостанции:
- "Пологне" "Звезде Приазовья"! Капитан Александр Владимирович Медогонов на связи. Прием.
Видимо капитан не был большим знатоком иностранных языков, подумал Алексей, поэтому произнес название вызываемого судна так, как прочел надпись на борту.
- "Звезда"! Здесь "Полонь". Капитан Дариуш Новак! Пше прашем пана капитана - не "Пологне", а "Полонь", то есть Польша по-францзски! День добжи! Прием.
- День добрый! Я вас понял. Откуда и куда следуете? Нужна ли помощь? Прием.
- Следуем с Реюньона в Порт-Луи. Спасибо. У нас всэ добже! Прием.
С мостика уже можно было разглядеть не только всю яхту, но и тонкую женскую и две детские фигурки, одетые в разноцветные яркие куртки. И хоть с мостика и с палубы им махали "приазовцы", даже с такого расстояния видно было что, пассажиры яхты ведут себя настороженно.
- Нет-нет! - поспешно ответил поляк. - То есть не пассажиры, то есть экипаж! Моя жена Натали, сын Янек и дочка Гражина. Просто они немного испугались, увидав советский шип. Как говорят у нас в Польше - страх мае велики очи! Я смеялся - думаешь, это пан Ярузельски за нами целый траулер послал?! - Вздохнул в микрофон. - Пробачьте, пане капитан. Мы столько лет боялись Советов...Пробачьте. Прием.
Капитан только вздохнул и покачал головой. Выдержал паузу и ответил.
- Я понимаю Вас, пан Дариуш. И все же... Можем мы вам чем-нибудь помочь? Может какие-нибудь продукты, вода? Прием.
- Дзенькую, то есть спасибо, пане капитан. У нас есть мясо, овощи, вода тож есть! Разве что... Я слышал, на советских судах пекут отличный хлеб! Если нетяжко, я бы попросил немного. Прием.
- Добро. Сейчас организуем. Прием. - Повернулся к штурману. - Пусть боцман дует на камбуз и сообразит передачку. А ты сбрось пока скорость.
Через пару минут на палубе появился боцман, который держал в руках большой полиэтиленовый пакет с несколькими буханками хлеба. Он завернул этот пакет еще в несколько таких же, из плотного полиэтилена, затем тонким линем привязал к мешку оранжевый пластмассовый шар-буй, так называемый - кухтыль, и осторожно опустил его в воду.
Кухтыль оранжевым апельсином покачивался на воде и Володя дал ход. Траулер стал на циркуляцию, описывая круг вокруг яхты. В это момент она приблизилась к поплавку, и вышедший из надстройки высокий седовласый мужчина ловко подцепил передачу багром.
Капитан дождался, когда пакет и буек подняли на борт и скомандовал: - Лечь на прежний курс. Полный вперед.
- Есть на прежний курс! - ответил Леша. И пока он выводил траулер на курс, успел оглянуться на яхту. Она уменьшалась на глазах, но все еще можно было разглядеть четыре фигуры разного роста, которые махали им вслед.
Шел седьмой день перехода, вахта началась как обычно. Вокруг лежал синий с зеленым отливом океан, по ровной, будто выглаженной гигантским утюжищем, поверхности которого чертили штришки летучие рыбки. Внезапно штурман Володя произнес будничным голосом - "Ну вот и Маврикий".
- Где?! - вскинулся Лешка и завертел головой, пытаясь увидеть остров. "Как же я проглядел такое?!" - думал он, лихорадочно шаря глазами по горизонту.
- Не туда смотришь! - рассмеялся Володя. - Вон там он!
- Да где?! - присоединился к Леше Егорович. - Чего голову морочишь...
- Облака видите на горизонте?
И, правда, вдали, над океаном катились пушистые комочки кучевых облаков.
- А вон то облако, - показал штурман, - на месте стоит. Видите?
Теперь и Леша с Егоровичем заметили зависшее над горизонтом облако.
- Там значит земля, горе-мореходы! - продолжал подначивать их "третьяк". - Ладно - Лешка первый раз в морях! Но у тебя же, Егорыч, вся жопа в ракушках, а такой приметы не знаешь!
К концу их утренней вахты под облаком, точнее под - мощной кучей облаков, показались верхушки гор, сплошь покрытые зелеными лесами.