"Благословенные времена!.." - так почему-то в народе называют наш обыкновенный, ничем особо не примечательный Золотой век. В Багдаде все спокойно, иногда даже слишком спокойно. Хотя все равно весело, хорошо. ...Хотите знать, почему? Ровно в три двадцать (за полчаса до того, как начинают горланить все петухи в округе, приветствуя первый луч солнышка), мы всей деревней радостно просыпаемся, благословляя новый день и Всевышнего. Затем начинается ни с какими благами мира не сравнимая утренняя церемония. Ведь только с утра, не зашореный грузом дневных хлопот и не пришмякнутый прессом вечерней усталости наш ум способен с непередаваемым, ни с какими благами мира не сравнимым наслаждением читать МАНТРУ. Конечно, мы не сразу садимся ЕЕ читать. Мы сначала, чтобы слегка освободиться от невежества, принесенного сном и порой затуманенным, не всегда адекватным процессом просыпания, совершаем омовение. Моем полы в комнатах (немного капель непременно брызжем на кровать - должна же она так же очиститься после ночной коловерти), стираем одежду, в которой спали, опорожняем желудок, пьем воду, чистим зубы - язык, после омываем все тело струями прохладной воды. Затем разводим до жиденькой кашицы в небольших, специально для того предназначенных сосудах глину из Святой земли - дхамы и наносим ее на тело, любовно повторяя Имена Всевышнего. Эти знаки на теле - тилаки - наша защита от демонов и ненастий на ближайшие двадцать четыре часа. И вот благословенный момент - можно садиться на пуфик в уголке дома или под дерево во дворе, или добежать вприпрыжку - три метра - до храма на мангала-арати - кто как любит - и читать МАНТРУ. Так жаль, что удается читать ЕЕ только 1748 раз - шестнадцать кругов. Правда, работники умственного труда - брахманы умудряются вставать пораньше и благоговейно "строчить" все 32 круга, но куда нам, простым смертным, до них... После нектарного чтения мы уже окончательно освобождены от ночного невежества, бодры, веселы, можем без страха и прочей шелухи начинать трудовой день, всяк на свой лад. Мы уверены, что все и сегодня, и завтра будет прекрасно, что бы не происходило, потому что у нас есть МАНТРА. ...Меня больше нет. Как это произошло - я не знаю. Но теперь уже знаю - почему...Неделю назад я проснулся с тяжелой, гудящей, как огромный церковный колокол башкой, забитой какими-то странными, несуразными и противоестественными для меня мыслями. Мне чудовищно не хотелось идти на работу, я был зол на всех и вся, перебирал в голове фразы и поступки народа, который окружал меня, и понимал, что каждая и каждый вызывает во мне бурю противоречий, обижает и оскорбляет меня. Вообще: все - против меня! Все меня не любят, издеваются, подтрунивают. В добавок к сраному настроению, я чувствовал недельную, нет, вековую усталость и ломоту во всем теле. Оно было ватным, тяжелым, неповоротливым, совершенно не хотело напрягать мышцы и производить какие-то действия. Это был отдельный от меня механизм, с тупой, невежественной настойчивостью бубнящий: "вставать - не буду, двигаться - не буду. Давай жрать и спать, валяться и нежиться"... Как-то даже не приходило в голову, не увязывалось, не состыковывалось, что виной всему этому один маленький, незаметный и в последнее время абсолютно пустяковый для меня факт - я не успевал читать МАНТРУ. Так все закрутилось в последний месяц, понесло и завьюжило-заметелило, что в круговерти спешки, радости, осознания своей значимости и нужности мне вдруг показалось, что (ай, да и ладно! - никому ж не скажу) не успеваю читать МАНТРУ. Я был на вершине счастья, на пике своей деятельности, обстоятельства складывались наилучшим образом: вечерами до полуночи, а то и до утренних петухов я сочинял, писал, правил. Море идей, сюжет романа меня так захватили, что - только успевай-записывай всю эту головокружительную телегу. И я старался успеть за ночь, потому что с утра - другая, не менее увлекательная песня. Я не успевал на утреннюю службу, потому что добрался таки, допустили меня до святая святых - нашей деревенской кухни. С каким сладчайшим упоением я сыпал специи в шкварчайшее, живое ги, замешивал восхитительно воздушное тесто, обильной опарой поднявшееся за ночь, кромсал горы сочных овощей и фруктов, заливая их ароматными сливочными соусами и свежим нежным ёгуртом, приправляя благоухающей зеленью...Ах, как ликовала моя душа, когда толпа босоногих пострелят набрасывалась на мои угощения! Потом я галопом несся на дневную лекцию гуру, тщательно конспектировал, ловил восторженным слухом его нектарную речь, потом, по дороге домой, обсуждал ее с друзьями...И снова - вечер, и мой диалог с моим чадом - растущим, превращающимся в увесистый томик романом. Меньше всего в этом состоянии восторга и полета я думал о том, что не успеваю читать МАНТРУ. Сначала не дочитывал один - два круга, в надежде наверстать на следующий день, но в следующий раз не удавалось прочесть и половины того, что предназначалось для этого дня, не говоря уж о предыдущем, и я снова и снова оставлял МАНТРУ на потом...А потом стало ну просто некогда ВООБЩЕ. А потом, неделю назад, я вдруг проснулся вот с этой башкой. Сначала я как-то механически еще функционировал, нехотя, но перся на эту опостылевшую утреннюю готовку, потом без особого энтузиазма топал слушать нудятину - лекции гуру, на которых закрывались глаза и отключался мозг. Я еще более ли менее общался с друзьями, делая вид, что слушаю их и что они мне интересны, хотя слушал в пол-уха, а их назойливое трещание, подтрунивание, усмешки и шутки (все время они норовили достать и подковырнуть меня, сволочи!) меня раздражали откровенно. С каждым последующим днем мне все меньше хотелось вставать, что-то делать вообще, роман был заброшен, на кухню я не ходил, прикрываясь недомоганием. Все произошло с неимоверной скоростью. Я не понимал причины происходящего и не хотел понимать: мозг превратился в высохшую мочалку, не желающую ни впитывать информацию, ни размышлять. Уже через три дня после того, как я напрочь забросил МАНТРУ, начали отказывать ноги. После они начали исчезать: рассыпались на микроскопические, переливающиеся шарики и, искрясь, улетали в межгалактическое пространство, - их будто засасывала какая-то адская турбомашина. Ни боли, ни каких-то еще телесных ощущений у меня не было. Так постепенно меня не стало. Остался мой блуждающий, бесполезный ум с сопровождающими его дурацкими эмоциями: это каша из обид, разочарований, злости, зависти, непоняток, неумения анализировать, назойливого прокручивания неприятных, не устраивающих меня ситуаций и фраз других людей... ...Пронзительно закричали петухи. Я проснулся в холодном поту, совершенно отчетливо помня тот ужас, который мне приснился. С давно не чувствуемой радостью вдруг ощутил свое тело: мне были приятны и утренняя раскоординированность, и боль в суставах, оставленная после вчерашнего кухонного марафона с угощением полтораста гостей. С каким наслаждением я совершил все утренние церемонии и сел читать МАНТРУ! Моя жизнь на Голооке Вриндавана, вечной планете, где царит вечный Золотой Век, в тонком и вечном теле продолжалась. Я продолжал служить Всевышнему, занимаясь кулинарией и творчеством, - двумя своими самыми любимыми занятиями, я продолжал читать МАНТРУ - Великую Молитву Господу, хотя она здесь, на этой планете и в этой жизни уже и не нужна. Ну, просто - из Великой Любви к Нему. Я так и не понял, откуда, с каких планет, из каких прошлых жизней ко мне прокрался этот жуткий сон. Должно быть, Кришна решил так со мной поиграть, чтобы я, проснувшись, еще больше полюбил этот наш замечательный Золотой Век, эту удивительную самосветящуюся планету - Голоока Вриндавана, это мое прекрасное и вечное духовное тело, - все, что здесь создано для того. Чтобы служить Ему, любить Его, каждый свой вздох посвящать Ему...