В этой прописи нет ничего, что могло бы заинтересовать случайного читателя, ибо её появление вызвано не столько зудящей мозг потребностью к славе, хотя и этого аргумента отбрасывать не следует, сколько тем, что, накопленный за свою жизнь словарный запас вдруг начинает требовать использования его в каком-либо порядке с надеждой на то, что понукаемый инстинктом, собственный разум расставит слова в композиции, способной удивить автора.
В наше время, когда у нормального человека нет никаких забот, потому что, несмотря на сопротивление сыновней интуиции, родители поторопились оставить им впоне приличную квартиру и, таким образом избавили от необходимости корчиться в когтях ипотеки; образование позволило найти работу, могущую удовлетворить скромные потребности; жалобы же на издержки семейной жизни, как часто бывает, неправильно понимаются и ему, этому нормальному человеку, остается только изобретать себе развлечения, в перечне которых игра в расстановку скопившихся в памяти слов может оказаться не хуже других.
Нет, дети меня не напрягают, хотя мои попытки разглядеть даже в сильную лупу перспективы их увлечений, которыми можно было бы успокоиться, большей частью неудачны, но ведь я и сам никаких талантов, способных удивить меня самого, не показывал до того момента, пока борода моя не засветилась серебром. Что же касается жены, то... Ну что тут говорить? Каждые двое из трех сильных личностей многозначительно избегают ответа на случайный вопрос по поводу радостей семейной жизни, а радость оставшейся трети основана лишь на том, что их страсть одаривать свою жену букетиками полевых цветов оправдана только тем, что носить их нужно на кладбище.
И вот в этой довольно скучной по меркам собственной юности обстановке приходится заниматься глупостями, например, расставлять так и сяк слова, с надеждой неожиданно удивиться случайности. Надо оговориться, что в своих рефлексиях я как-то вдруг пришел к мысли, что ничего более интересного в жизни человека, не стесненного обстоятельствами, достаточным утешением как раз и может быть удивление как форма счастья, случайно извлеченное из глубин собственного мозга.
Вот и эта глупая растасовка слов ничего другого не подразумевает, кроме игры, волнующей меня несравнимо больше, чем неуемное падение курса рубля. Я пишу, перечитываю, перечеркиваю текст, снова пишу, снова читаю и разочарованный неудачей, закрываюсь. Но только для того, чтобы отойдя на пару шагов, выпив чашку чая и успокоившись, вновь ощутить неукротимую тягу к написанному. И в этом смысл моего существования. Я не ищу сюжетов, я против сюжетов. Стоит лишь забыться и вмешаться в события дня как сразу же письмо превращается в бессмысленное повествование, а сам ты превращаешься в его заложника, подчиняешься ему и лишаешься главного, того, что заставляет тебя брать перо в руку. Это сравнимо с рисунком: рисунок интересен автору только пока карандаш находит себе простор, но как только его вмешательство начинает вредить рисунку, руки сами опускаются в признании своего бессилия. И в этом смысле работа с текстом, точнее, с запасом слов не менее забавна и, главное, может стать бесконечной, ибо в ней нет повествования, то есть нет обязательств, а есть только форматирование значений, или на языке художника - композиционное творчество.
8-е февраля
Удивительным результатом компоновки слов может стать небольшое бессюжетное произведение, весь смысл которого как раз и состоит только в том, чтобы удивиться: то есть вызвать в себе самом какие-либо заметные чувства одной лишь композицией слов, а не повестью, не информацией, не замыслом. Вот не было ничего, вот ты сидишь в кресле, вот ты тупо смотришь на пустую стену, потому что смотреть больше некуда, долго смотришь, ибо другого занятия у тебя нет и в какой-то момент на стене или в твоем воображении образуются пятна, они начитают двигаться относительно друг друга и в конце-концов требуют словесного определения. Ты говоришь себе: "праздник цвета!" и хочешь уже подобрать обои под эту композицию... развесить свои рисунки снизу доверху, по центру поставить вазу с цветами..." На этом твои фантазии заканчиваются, потому что нацепив на нос очки и взяв в руку карандаш, ты уже строишь словесное воображение . Теперь дело только за композицией самих слов.
12-е февраля
Холодный восточный ветер проникает сквозь неплотно прикрытую балконную дверь. Под тяжелым одеялом не могу согреться, нехотя поднимаюсь и подхожу к окну.
Мертвая тишина.
В огромном доме напротив не светится ни одно окно и только уличный фонарь силится высветить запруженную павильонами просторную базарную площадь, спрятавшуюся под свежим ночным снежком, и одинокую мрачную фигуру с безвольно опущенной головой, зАмершую в этой позе посреди проезжей части.
Настораживаюсь и терпеливо жду.
Но вот голова чуть приподнимается, фигура сдвигается с места, довольно уверенно делает с десяток шагов и, спрятавшись в тень торговой палатки, вновь позирует.
Дождаться развязки не хватает ни терпения, ни сил. Устраняю причину, заставившую меня подняться, и сохраняя чувственную напряженность, прячусь под тяжелое одеяло.
Это пример того, чем мне хотелось бы удивлять и утешать себя: ни сюжета, ни глубокой чувственности, ни страсти - только коллекция знаков, обозначающих моё состояние, состояние, не претендующее ни на что, кроме попытки заключить эти знаки в композицию, где есть лишь безусловные начало и конец, то есть начало на пределе моих литературных возможностей и столь же бескомпромиссный финал.
Бесчисленное количество раз перечитываю композицию, каждый раз делая незначительные корректировки: и в этом весь смысл моего CRAZE.