В потолке прорезано метровое окно, крыша над окном стеклянная и через стекло видны разлапистые мокрые ветви старой сосны. Дождь уже кончился, но с напитавшихся влагой веток продолжают падать на стекло крыши тяжелые капли: кап...кап... Я лежу лицом вверх на диване и в окно мне видны и черные тучи неба, и мокрые ветви сосны, и любопытная ворона, которую что-то заинтересовало на крыше, и она, энергично вертя головой, пробует удовлетворить свое любопытство.
Дождь резко охладил воздух и без горящих в камине дров не выдержать этот холод. Оставленная на веранде рассада помидоров коченеет. Мне жалко рассаду и я непроизвольно наполняюсь желанием внести её в теплую комнату, но почему-то желание не исполняю. Наверно уровень жалости уступает уровню лени. Или, начитавшись советов, издеваюсь в закаливании бедных растений.
Время от времени без крайней необходимости выхожу за дверь. Просто так. Обхожу грядки с взошедшей редиской, сочувственно стою возле поникших под тяжестью дождя тюльпанов и, достаточно охладившись, возвращаюсь к приветливому пламени камина. Голос Шаляпина в магнитоле плачет над судьбой бедной Машеньки и его грусть плавно растекается по моим нервам.
И во всём этом есть какое-то оправдание.
Оторвал кусок газеты и аккуратно, чтобы не раздавить, прихватил клеща за брюшко. А затем слегка потянул и, почувствовав достаточное натяжение, остановился. Потребовалось секунд десять, чтобы сломать сопротивление паразита. Через увеличительное стекло разглядел шевелящиеся лапки: значит все в порядке, под кожей ничего не осталось.
Каждый год одно и то же! Сколько можно? надо что-то делать, и радикально.
Беру коробок спичек и в преступном упоении разбрасываю горящие спички по всем кочкам сухой травы. Ветер с не меньшим наслаждением помогает раздувать пламя. Вскоре весь участок почернел и дымился как городская свалка. Попутно сгорели несколько кустиков крыжовника и, конечно, все невинные, попавшие под лихую руку. Теперь-то конец сволочам!
В четверг среди ночи вдруг почувствовал легкую боль в складке кожи на животе. Включил свет, откинул одеяло... торчит как ни в чем ни бывало.
В нервозном возбуждении хватаю ножовку и, держа её зубьями вверх, с дрожью в коленях, но быстрым шагом выхожу из дома, сворачиваю за угол и, против ожидания, не вижу своего противника. Куда он мог деться? Ведь так решительно с угрозами расправы устремился в мою сторону и вдруг пропал.
Останавливаюсь, всё ещё ожидая нападения, но вокруг тихо и спокойно.
Долго не могу уснуть. Возбуждение не проходит, к тому же время от времени в ночной тишине слышатся какие-то выкрики, но уже не близко.
Явление это обычное, дачные грабители прижились поблизости и по ночам чувствуют себя вольготно, не опасаясь сопротивления.
А рано утром, отъехав с полкилометра, вижу выходящих из леса двух парней. Днем страхи не так велики, и я настороженно вглядываюсь в их лица. И вдруг слышу издевательски веселое:
"Привет спортсмену!"
Газон как цветная мыльная пена моими усилиями медленно, но уверенно расползается, захватывая запущенные грядки, разрушающиеся теплицы, задохнувшиеся в объятьях осота цветочные клумбы. И даже необходимость рыхления приствольных кругов яблонь в ущерб тому же газону ничуть не ослабляет агрессивность его намерений. Обкашивать газон становится всё труднее, морочнее, но вместе с тем обширная короткостриженая лужайка благотворно ласкает взор.
Скромные остатки былой практичности задвинуты на периферию и аккуратно ограничены строгими геометрическими формами квадратов,кругов и треугольников: пусть доживают!
Каждое утро, до завтрака, в любую погоду я в волнении открываю дверь, выхожу на терраску и бросаю взор в яркозеленое с редкими вспышками яркокрасных пионов и желтозолотистых тюльпанов пространство газона. Глаза заволакивает невольная влага радости.
Достаточная ли это компенсация?
К каждому сколько-нибудь памятному дню носил живые цветы и ставил их рядом с теми бумажными, которые как нержавеющее железо твердо держат форму и цвет и никак не хотят уступить нежности живых цветов. Но я носил живые. Как-то так получалось, что живые цветы, бережно опущенные в вазу со свежей водой, под влиянием ветра, дождя или неосторожности прохожего несравненно быстро угасали или оказывались выброшенными из вазы, тогда как бумажно-железные , воткнутые проволочными стеблями в песок, стойко держали цвет и форму.
Хватило меня только на полгода. В последний раз я ткнул в вазу осенние хризантемы, которые не были ни привлекательными как все осенние, ни пышными. И вот в какой-то момент возникло согласие купить бумажно-железные лилии. Остановившись в нерешительности возле лотка с этими пошлыми поделками долго стоял, повинуясь рассудку, но все же не выдержал его возражений и купил цветок.
С этим цветком прохожу почти половину пути, но вдруг резко сверачиваю к обочине, оглядываюсь и быстро втыкаю проволочный стебель среди густой лебеды.
Сразу становится легко.
Ещё по-настоящему не проснулся,но уже чувствую, что погода испортилась. Инстинктивно прислушиваюсь и в шуме ветра улавливаю легкую дробь падающих на стекло крыши капель дождя. Дождь освобождает меня от обязательств привычного жизненного ритма и я в сладкой безответственности засыпаю, хотя в сознании сохраняется опасность проникновения в комнату дождевой воды через прохудившуюся крышу. Надо бы подставить тазик на этот случай, но противно зудит комар у самого уха и я с проклятиями прячусь с головой под одеяло. Безмятежность сна усиливает удовольствие, и хорошо бы ещё вытянуть затекшие ноги, но не получается по вине кота, растянувшегося во всю длину поперек кровати...
Но и это удовольствие долго продолжаться не может. Сначала привычным движением втыкаю в розетку вилку радиоприемника, через паузу сбрасываю с головы одеяло , полной грудью вдыхаю прохладу воздуха. И окончательно пробуждаюсь. Комар все ещё суетится возле моей головы, но сейчас охотник уже не он, а я.
Шум дождя не стихает и я все ещё опасливо поднимаю глаза к потолку, боясь увидеть набухающие капли. Но потолок сух: пару дней назад я поползал по крыше в поисках протечки и наугад что-то поделал. Видимо, угадал, если вода не появляется в комнате. Это странным образом веселит меня как может веселить случайная маленькая победа.
Теперь можно начать будничный день не обремененного заботами мещанина и я, позавтракав и убрав постель, удобно устраиваюсь на широком диване , пытаясь читать старую газетную подшивку.
И только глубоко внутри меня зарождается и скребет душу необъяснимое беспокойство.
Всё, что делаю - бессмыслица! Мне это совершенно не нужно. Грею печкой дом, а рядом теплая квартира для меня одного; строю теплицу, а огурцы не ем; шевелю пером или кистью и тоже без смысла. И только медленное движение в любой форме наполняется смыслом, в движении я напряжен ожиданием неизвестного. И это напряжение избавляет меня от мыслей, а мысль, говорят, материальна, а значит, бессмысленна в числе прочих совершаемых мною дел. В движении я озадачен объективностью и это оправдывает моё существование.
Пробую читать и не могу - засыпаю. То ли книга не интересная, то ли действует выпитое вино. И всего-то одна рюмочка, так,для поднятия духа. А оно, наоборот, опускает этот дух. Ещё что-ли выпить?
Наливаю ещё рюмочку, опрокидываю и выхожу за дверь. Там солнце, там свежая травка, там первые цветы, там соседи жгут сухую траву и ветер гонит дым прямо на меня. Дым приятно пахнет весной. По свежевскопанной грядке прыгает трясогузка и кот, притаившись в траве, внимательно наблюдает за ней. Я наблюдаю за котом.
Но настроение быстро портит сознание необходимости скучной работы: куда ни повернись всюду заросшие бурьяном гряды, запутавшиеся в траве кусты смородины, недоделанный с осени парник.
Снова прячусь в дом, наливаю рюмочку вина, выпиваю, беру в руки книгу.
Пробую читать...
...Пионы отцвели и только кое-где чуть держатся на стеблях розовые листики. До первого ветерка. Ничего интересного. Но не могу разгадать себя и, куда бы ни шел, останавливаюсь возле этого куста.
...Темные июльские тучи разбегаются по сторонам и тогда яркие желтые пятна солнца падают на газон. Но вот тучи сближаются и внезапно изливаются горькими слезами. О ком тучи плачут? Не обо мне ли? И тучи плывут и куст сгорбился широкими стрельчатыми листьями до самой земли, словно бы грустит над розовой подстилкой опавших листьев.
...Это в унисон моему настроению. С неохотой, словно кем-то подталкиваемый, беру подрамник с наколотым листом бумаги и присядаю на корточки возле грустящего куста.