Лариса уже легла спать, но решила прочитать хоть пару страниц перед сном. Сын сидел за компьютером. Засыпать под мерный гул машины и клацанье клавиатуры было не очень приятно, но уже стало привычным. Ночью интернет дешевле, так что с поздним отбоем сына Ларисе пришлось смириться. Сейчас Алик изредка щелкал мышкой. "Читает что ли? Или? Чего это он задышал тяжело? Никак порнуху смотрит!" Лариса тихонько сползла с кровати, освободившись от одеяла, на носочках подошла к сыну и заглянула в монитор.
--
Ма?
--
Алик, ты что, голодный?! - сын читал поваренную книгу.
--
Съел бы чего-нибудь...
--
Так иди, там овощи замороженные в морозилке... вроде, вермишель быстрого приготовления оставалась...
--
Ой, нет! Только не это! - простонал Алик.
--
А чего ты хочешь?
--
Котлет... какие бабушка готовила.
--
Вспомнил!..
Бабушкины котлеты были любимым воспоминанием Алика. Уминая быстрорастворимый суп-пюре из шампиньонов, который он предпочитал прочим сублиматам, Алик не редко вспоминал, как в былые времена они с бабушкой ходили в воскресенье на рынок и выбирали там кусок мяса покрасивее. Дома бабушка говорила: "Крутить фарш - это мужская работа" и доставала мясорубку. Алик собирал мясорубку, представляя, что это автомат Калашникова. Потом они вместе закрепляли мясорубку на краю стола, и та превращалась в пулемет. А бабушка замачивала в молоке сухую булку. Бабушка подносила снаряды... ну, в смысле, закидывала кусочки мяса, лук, чеснок и размоченную булку в мясорубку, а Алик наваливался всем телом на ручку. На первый раз крутить было тяжело, и бабушка ему помогала, а уж на второй раз он справлялся сам. Потом нужно было разобрать автомат, то бишь, мясорубку, очищая детали от фарша. Мыть мясорубку нужно было, как следует, так что этого бабушка Алику не доверяла. Она солила фарш, выбивала туда сырое яйцо, и пока она намывала и вытирала автомат, Алик добивал гадов. Он запускал руки в фарш и давил его. Яйцо такое склизкое, противное, размазывалось по рукам, а фарш пролезал между пальцами. Алик кричал: "Не уйдешь!" и ловил его снова, пока яйцо не перемешивалось с фаршем. А потом оставалось лишь намочить столовую ложку, зачерпнуть ею фарш, мокрыми же руками сформировать котлетку, обвалять ее в муке и положить на разогретое в сковороде масло... У Алика аж слюнки потекли от этих воспоминаний.
--
А ты помнишь, сколько времени уходило на эти котлетки?! - пошла в атаку Лариса.
--
Мам, скажи, что такого гениального люди делают, что экономят на приготовлении еды? Напридумывали всякого! - растворяется даже в холодной воде, жарится без масла... микроволновки, тефали... Бабушка без всяких микроволновок готовила - пальчики оближешь. Это от умения и желания зависит, а не от покрытия на сковороде.
--
Начитался?!
--
Да не, я "Алые паруса" искал, а наткнулся на это, - примирительно признался Алик.
--
И как, нашел?
--
Нашел.
--
И прочитал?
--
Угу.
--
Не врешь?
--
А что, были прецеденты?
--
А то не было. Помнишь, как я тебе перед пятым классом принесла задачник по математике, чтобы хоть немного перед началом учебного года мозги встряхнул?
--
Не, не помню.
--
Ты тогда в новую школу перешел. Хотелось, чтобы сразу произвел хорошее впечатление на учителей. А у тебя с математикой уже тогда не лады были.
--
Ну и?
--
Ты переписал примеры и ответы подставил. Подсмотрел на последней странице и подставил.
--
Умный мальчик.
--
Так ведь и я не дурочка. Спрашиваю: "А где же решение?" Ты говоришь: "В черновике" - "А черновик где?" - "Выбросил" - "Куда, - спрашиваю, - выбросил?" - "В ведро мусорное". Я не поленилась - заглянула в мусорное ведро, не было там никаких черновиков.
--
Ма, ты че, правда, в мусорное ведро лазила?
--
Ну, я же не рылась там, просто заглянула. И так было видно, что исписанных листов там нет. Должна же была я тебя разоблачить.
--
Ну, и? - разоблачила? Легче стало?
--
Нет. Обидно было. Как будто это мне было нужно.
--
Я помню. Ты плакала. И сказала: "Лучше бы сразу отказался, раз не хотел". С тех пор я стал сразу отказываться. Так что урок даром не прошел.
--
Значит, Грина прочитал?
--
Ну, сказал же.
--
Перескажи.
--
Ма, да ты что?! Ты сама-то когда в последний раз книжки пересказывала?
--
Классе в четвертом.
--
Вот-вот... а я в восьмом уже.
--
У нас такая строгая библиотекарь была в школьной библиотеке, у нее и восьмиклассники пересказывали. А я просто перестала туда ходить.
--
Ребенок всегда найдет способ уйти от террора.
--
Ой, ты, бедненький, затерроризировали мальчика. Не стыдно?
--
Ну что рассказывать-то? Эту сказку даже малолетки знают. Короче, "Ребята, надо верить в чудеса".
--
Глубокий анализ.
--
Мам, тебе действительно интересно знать, как я все это увидел?
--
Интересно.
--
Так вот, неприглядная картинка получается.
--
?
--
Грэй увидел на берегу спящую девушку. Внешне она произвела вполне приятное впечатление. Ну, он ее окольцевал, чтобы не перепутать с кем-нибудь, порасспрашивал местное население, нащупал слабое место, ну а дальше - дело техники. Но он хоть добровольно на это пошел. А ей-то вовсе выбора не оставил. Весь город знал о ее мечте. И вот, пожалуйста, чудо свершилось. Что ей оставалось? Не говорить же при всем честном народе: "Что Вы, что Вы, мы с Вами так плохо знаем друг друга" Народ бы взвился, дескать, барышня, будьте последовательны: хотели алые паруса - получите, распишитесь, и не портите людям шоу. И вот наша барышня садится на судно незнакомого мужчины, ничего кроме кольца, не имея... Авантюрная, скажу тебе, барышня... А кто он, этот Грэй? И почему Грэй - то есть "серый"? Может, он просто внешне был ничего и при деньгах, а посмотреть поближе - ничего особенного? Может, он для того и затеял все это, чтобы ошеломить, не дать опомниться? А?!
--
Ну, ты психоаналитик! - Лариса рассмеялась.
--
Нет, ты скажи. Почему Грин не рассказал, как у них там все дальше сложилось?
--
Традиционный хэппи-энд.
--
Вот-вот... и сказки так же заканчиваются. Свадьбой. Как будто это и есть самое главное, а что дальше - не важно.
--
Ну, почему же? "Они жили долго и счастливо и умерли в один день"
--
В автокатастрофе.
--
Почему?!
--
Ну, раз в один день, значит, несчастный случай.
--
Это утрированно, конечно. Но в жизни такое часто случается: кто-то из стариков-супругов умирает, и второй после него живет недолго - скучает.
--
Ладно, пусть умирают в один день. Но как это - долго и счастливо? Пусть бы рассказали людям. Вот среди твоих знакомых много пар, которые живут долго и счастливо? Небось, не отказались бы хоть по книжке знать, что это такое.
--
Мда уж...
--
Вот и Грин. Он потому и не стал дальше рассказывать, что хэппи-энд был возможен только в этом самом месте. А дальше начались разборки. И оказалось, что за романтичностью Ассоль скрывается инфантильность, а за эффектностью Грэя - его неспособность любить...
--
Да ты у меня оптимист!
--
Я, мама, реалист. А кто сказал, что ее, Ассоль, никто не любил в родном городе? Может, Грин смалодушничал, когда нарисовал угольщика стариком? - ну, чтобы не портить сюжет. А что если это был молодой парень, влюбленный в Ассоль? И знал он про ее мечту, и вкалывал день и ночь, чтобы заработать на паршивенькую какую-нибудь яхточку с красными парусами... И ему тоже хотелось чуда. Разглядела бы его Ассоль, полюбила бы, и был бы парень счастлив. Ан нет... Нам же корабль нужен, и чтобы при всем народе, чтобы с шиком...
--
Алик, у тебя какие-то неприятности?
--
Ма, мне 14 лет. Какие в этом возрасте могут быть неприятности?
--
Я серьезно.
--
Я тоже. Думаешь, какая-нибудь девочка предпочла меня более упакованному однокласснику? Успокойся. Я рассуждаю абстрактно.
--
Надеюсь, ты не собираешься в таком же духе отвечать на уроке?
--
Да ну, что я, дурак что ли? Отвечу, как положено. Дескать, за каждым чудом стоит конкретный чувак и реальные бабки.
--
Слушай... давай, я олашек быстро напеку? А то чай пить не с чем.
--
Единственная здравая мысль за весь вечер.
"С получки куплю мяса, - думала Лариса, разводя тесто, - Накрутим с Аликом котлет. Бабушкиных. И плакат на кухне повесим: "Каждой Ассоль - по алому парусу, каждому Грэю - по натуральной котлете". И пусть все умирают, когда хотят - в одиночку или парами, лишь бы жили долго и счастливо".