К ночи Пузырь ушёл, как он говорил обычно, "по делам", а Зуб и Дим взялись пачкать пошитые нами балахоны. Было даже досадно.
Дим руками возил балахон по саже от очага, комкал и пачкал снова, а Зуб просто бросил в золу сразу два балахона и стал по ним топтаться ногами.
Пузырь пришёл не один.
В подвал спустился не сразу, говорил с кем-то, задержавшимся в тени. Махнул в нашу сторону рукой, Зуб и Дим молча стали надевать на себя грязные балахоны. Мы помогали, следили, чтоб ничего не оторвалось.
Вскоре и Пузырь стал одеваться. Оделся, осмотрел Зуба и Дима, вернулся к двери и опять они о чём-то говорили с неизвестным.
Пузырь опять подошёл к очагу, зацепил горстями сажу, и стал ею умываться, будто водой. Кривил морду, но зачернил обе руки до запястий, всё лицо и шею. Пока натирался, сказал Зубу и Диму делать, как он, подкреплял свои слова движениями рук.
Уже втроём они пошли к выходу, опять Пузырю кто-то неизвестный что-то сказал, Зуб и Дим пошли наверх, а Пузырь позвал нас, махнув рукой.
Зуб и Дим потерялись в ночи, Пузырь их сразу куда-то отослал. Вскоре он и мне дал задачу, сесть за разбитой каменной чашей у таверны. Эту таверну сперва сжёг огненный плевок Багровой Горы, затем разграбили взрослые, а после них дочищали мы. Знали мы эти дома хорошо и я понял, что мне надо смотреть в две стороны - вперёд, где стояли крепкие дома братьев купцов, и назад, откуда пришли мы. Чтобы крикнуть, если кто за нами придёт.
Пузырь скрылся, его дурацкий балахон ловко растворялся в тенях.
Впереди кто-то был, за белеющей в темноте невысокой оградой слышались редкие шаги, кто-то громко, с клацаньем зубов, зевнул. Шаги отдалились и опять стало тихо.
Наверное, это взрослая банда заняла дом и выставила охрану возле входа.
Пузырь возник из темноты резко, напугал.
Наверное, специально, он весь был какой-то злой и суровый. Яростно зашептал на ухо, озадачив делом - мне придётся выманить сторожей со двора, заставить их выйти на улицу, и подольше продержать там.
Возражать или переспрашивать было страшно, я не мог отказать старшему.
Пузырь вновь исчез в темноте.
А я досчитал до сотни, и вышел на булыжную мостовую.
Дальше было неинтересно и совсем невесело.
Мне удалось и нашуметь, и привлечь внимание сторожей. Но долго бегать и уворачиваться от взрослых бандитов не вышло. "Они неповоротливые, огромные, а ты мелкий, шустрый" - поучал меня Пузырь.
Один из данмеров был, и вправду, здоровым. А другой шустрым. От копья шустрого я увернулся и убежал в калитку. А вот огромный не спешил. Он сразу понял, куда я побегу на улице, и пошёл в ту же сторону, а потом просто перемахнул через низенькую оградку. До обидного лениво перемахнул, и оказался рядом. А потом дважды махнул тупым концом алебарды. Первым махом сбил меня с ног, я рухнул на камни, но тут же вскочил, и хотел бежать, хоть ногам и несладко пришлось от такого маха.
Но верзила, всё с той же ленцой, сделал ещё пару шагов, и вторым ударом отправил меня в стену.
По спине, вдогон, прилетело так страшно, что дышать стало нельзя, я чувствовал, что медленно сползаю под стену, и не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Грабители остановились, посмотрели, как беспризорный влип в каменную стену, и как отлипает от неё, валясь на мостовую бесформенным комом.
"Нордский щенок" - сказал шустрый.
Верзила смолчал.
"Даже не сказать, пожалел ты его, или наоборот" - шустрый ухмыльнулся. Верзила опять молчал.
Руки беспризорного дёргались, нога мелко тряслась.
Данмеры молча развернулись и пошли на своё место. Охранять награбленное.
Вор, который вскрыл охраняемую дверь и пропустил в здание двоих мальцов Пузыря, уже запирал замок изнутри.