Аннотация: Его единственный сын. Нельзя сказать, что внезапно. Через пять с половиной часов. Каким-то чудом. Это просто чужие истории, но каждая из них - реальна.
I
В общем-то, особой необходимости ехать на ночь глядя в такую даль не было. Он потер глаза, сделал погромче радио, моргнул... а когда открыл глаза, увидел, что на дороге кто-то есть, и этот кто-то пытается проскочить прямо у него перед носом. Он успел ударить по тормозам, крутануть руль, выругаться, а потом понеслось: машина вылетела на обочину, врезалась в группу людей, стоящих в темноте, скатилась в кювет и с размаху впечаталась в дерево.
Очнулся он от того, что кто-то зло и настойчиво дергал его за плечо. "Этот живой!", - крикнул некто в оранжевой спецовке, - "тащите инструменты!" и, повернувшись, бросил ему: "Что ж тебя, мудака, на обочину понесло? Теперь бы хоть одного живого довести..."
Через полгода ему огласили приговор - пять с половиной лет колонии за смерть парня и двух девушек. Второй парень, выживший, на последнее заседание суда так и не пришел.
II
Самым страшным моментом в жизни он считал аварию, когда они вчетвером собрались прокатиться в город, а на повороте в их легковушку на полной скорости влетела "Волга". Потом - день операции, когда через четыре месяца мучений, бесконечных больниц ему все-таки сказали - "бесполезно, парень, слишком поздно ты к нам обратился" - и ампутировали ногу по колено.
Он уже решил, что самое страшное в жизни позади. Но потом у его жены начались схватки, и он, как и договаривались, решил присутствовать при родах. Ровно через две минуты две худеньких медсестры вынесли его в коридор, сунули ватку с нашатырем и запретили входить обратно, чтобы он не мешал работать и не отвлекал внимание персонала на себя. Так он и сидел в коридоре, прислушиваясь и обмирая от страха...
III
Каким-то чудом он выбрался из этого кошмара. Попал в тот ничтожный процент, который удается вытащить из наркотического дурмана. Провалявшись на больничной койке с полгода, он вышел на свободу по-настоящему свободным.
Неделю он бродил по городу, не представляя, что делать дальше. Потом в каком-то сумрачном переулке его осенило: он так долго не видел своих троюродных братьев, с которыми играл в детстве в деревне, своих теток и прочую родню. И для всех из них он остается наркоманом, неудачником, жалким и ничтожным. И никто не знает, что он вылечился. Поэтому нужно всех обойти, конечно же, обойти всех.
Спустя два месяца он сидел в ванне прямо на кафеле и с довольным видом вычеркивал имена из длинного списка. Очень удачно одна из теток увлеклась генеалогией, семейными древами и прочей ерундой. Именно у нее он и получил основной список и некоторые адреса. Он объехал всех, а вчера еще раз навестил двоюродных бабушек на хуторе. К ним он наведался два раза, потому что у бабок склероз, а ему хотелось, чтобы и они запомнили, что он все-таки стал человеком.
Он вычеркнул последнее имя, проверил список еще раз, положил его на стиральную машинку, влез на табурет, поправил веревку на шее и сделал шаг вперед.
IV
К богу все приходят по-разному, говорила бабушка. А она только отмахивалась. Что ей до бога в пятнадцать-то лет? А потом, когда бабушки не стало, слова постепенно забылись. В семнадцать она закончила школу, поступила на педагогический, в восемнадцать влюбилась в военного, вышла замуж. Родила одного ребенка, через четыре года другого. Постоянные переезды, смена квартир, работа по специальности. Обычная жизнь.
В тридцать с небольшим вдруг грянуло: на легкое, казалось бы, недомогание, врачи поставили диагноз: опухоль, нужно оперировать. Несколько дней она была как тумане, потом в голове всплыли слова бабушки - и она пошла в церковь. Раз, другой. Покрестилась. Познакомилась с батюшкой, стала помогать с занятиями в приходской школе. Полегчало. Страх отступил - и вместе с ним боли и прочие симптомы. Иногда она даже говорила сама себе с гордостью - это меня бог спас...
Через пять месяцев в Москве, когда они с мужем и детьми ехали в очередной отпуск, ее внезапно скрутило так, что даже шевельнуться, вскрикнуть было нельзя. Скорая, больница, операционная - и бешеное лицо врача, который через сутки орал на нее, а она только слабо улыбалась и теребила пальцами крестик...
V
На экране телевизора диктор бормотал что-то о бесснежной зиме в центральной полосе России, а она, открыв рот, слушала рассказ подружки. В пригороде, где живет подруга, стали отключать свет, а без света перестает бежать вода, из-за чего лопаются трубы. Поэтому уже пять дней подружкино семейство живет без воды, в холоде, потому что не топят, а на днях у них в собачьей конуре сдох кот. Мало того, что он сдох - он примерз к этой будке изнутри, и его не могут отодрать оттуда даже лопатой. А собака, чья жилплощадь теперь занята, ночует в сарайчике!
"Зима в этом году настолько теплая, что в Подмосковье в лесу высыпали грибы", - переключился диктор на новый сюжет...
VI
Он поправил шарфик на ее шее, натянул шапку на уши, внимательно выслушал ее кашель и озабоченно посоветовал пить лекарства. Она раскашлялась опять, вернула шапку на место и буркнула, что лекарства она пьет и так, только толку от них... Ладно, ладно, примиряюще сказал он, просто лечись и посиди пару деньков дома, а потом я к тебе приеду.
Междугородний автобус увез ее, он посмотрел вслед, вздохнул и поплелся к родственникам на ужин. Был чей-то день рождения, как всегда было шумно и весело, он тоже не лез за словом в карман, но все казалось каким-то не таким. Просто ее не было рядом. В конце вечера он позвонил ей домой, еще раз напомнил про таблетки, понежился в ее голосе несколько минут и, положив трубку, твердо решил послать подальше работу и с первым же автобусом сорваться к ней.
Через пять с половиной часов она умерла в реанимации. Воспаление легких, вызвали скорую, начали колоть лекарства... и отказали почки.
VII
Его единственный сын в десятом классе занял первое место в математической олимпиаде по краю. Ему даже прислали приглашение из МГУ поступить к ним на бесплатной основе, но на семейном совете было решено, что сын в Москву не поедет, будет учиться в родном городе. Через два года сын успешно закончил первый курс и решил отметить это с друзьями за городом. Вечером вышел из дома и на следующий день домой не вернулся. Он позвонил друзьям сына, но те очень удивились и сказали, что парень к ним так и не приехал. Тогда он кинулся в милицию, но там заявили, что раньше чем через 10 суток они пропавших не ищут.
Через некоторое время милиционеры сообщили ему, что в одном из сел в реке нашли труп, будто бы это и был пропавший, и даже предъявили ему что-то, что было знакомо. Но пока милиция сообщала, тело уже похоронили. Неизвестных хоронят на местном кладбище просто - выкапывают траншею, кладут всех скопом и закапывают.
Он до сих пор не верит в то, что сын мертв, но проверить это можно только одним способом. Каждые весну и осень он едет в то село, берет разрешение на вскрытие могилы, вскрывает ее, берет материалы на анализ, везет на экспертизу. Но медики сличают материалы с взятыми у него и его жены и говорят, что это не то. Он снова едет в село, берет разрешение, вскрывает могилу, берет материалы... и так - несколько лет. За межсезонье он успевает вскрыть два-три захоронения, но пока своего сына он не нашел.
VIII
У нее в жизни было мало светлых моментов. Школу закончила кое-как, в институт не поступила, даже из родного села уезжала всего несколько раз - да и то, в основном, в районный центр. Пошла работать в столовую - сначала посудомойкой, потом поваром. Женилась однажды, развелась, потому что пил. Сошлась с другим, но тоже не заладилось. Мать умерла, единственная, кто помогал, кому хоть поплакаться...
В тот день выдавали зарплату, еще двухмесячной давности, и, оживленная, она вышла с работы вместе с другими. Теперь можно пожить хоть немного нормально, отдать долги, продуктов купить про запас, чего-нибудь сладкого детишкам.
Довольная, она шла по улице и прикидывала, что куда потратить, как вдруг мимо нее промчалась пожарная машина. Она еще ничего не поняла, но что-то екнуло внутри, и она прибавила шаг. А потом и вовсе побежала, увидев, где остановилась машина. У ее дома, где не было ничего - так, какие-то вещи, и где было всё - ее Наденька (год и два месяца), Влада (два года и четыре месяца) и старшенький Димка (три года девять месяцев).
IX
Нельзя сказать, что это было совершенно внезапно. Ему было за пятьдесят, он часто болел, не пил лекарства, что-то бормотал под нос и копался в огороде, когда были силы. И курил по три пачки "Примы" в день, хотя ему строго-настрого запретили курить.
Нельзя сказать, что ее никто не предупреждал: еще по весне она получила письмо с обтекаемым "если будет возможность, приезжай". Но она не бросила все и не приехала в первую неделю. И во вторую. И в третью. А на четвертую эта мысль как-то затерялась среди остальных, спряталась за другими, "более срочными".
Но когда ей позвонили, она не нашлась, что сказать. И не перезвонила на следующий день. И два дня не открывала дверь почтальону, чтобы он не смог вручить телеграмму. И почти не заплакала, когда встретила на улице старичка с таким же табачным запахом.
Невозможно сказать, как это было - но через полгода она отсчитала 144 шага от его могилки до дороги, подняла голову к небу и, наконец, призналась себе: его больше нет.