Рецензии на повести Сд-1
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Рецензия на повесть "Безумное расследование".
Пометавшись некоторое время по квартире, я решил чётко следовать предложенной схеме рецензии, отказавшись от произвольного варианта. Дело в том, что анализ сам по себе уже напоминает детективную историю, в которой есть, как минимум, загадка и расследование. Поскольку разгадку автор повести от читателей старательно скрывает, то придётся самому найти её - эту прекрасную незнакомку и вывести из темницы, куда её поместил жестокий творец, на светлую дорогу.
Итак, предложенную повесть надо отнести к какому-либо жанру, но сделать это довольно трудно. Предлагаю свой вариант: "Безумное расследование" - попытка создать иронический детектив с элементами триллера, боевика, хоррора, лав стори и чего-то ещё, что определить возможным, увы, не представляется, если только сам автор не смилуется над читателями и не предложит какого-нибудь понятия, которым в дальнейшем мы могли бы оперировать.
Прошу понять, что ключевое слово во всём этом "попытка". Попытка бывает удачной и неудачной. С сожалением констатирую - перед нами попытка неудачная. Неудачная она не потому, что в повести произошло смешение жанров, такое случается довольно часто, и несть числа примерам, которые не только относятся удачному варианту попыток, но и стали культовыми, заложили основу для целого направления и т.д. Возможно, это связано с тем, что сам автор так до конца и не определился, что именно он пишет и чему всё-таки отдаёт предпочтение. А вслед за ним и читатель не знает, как назвать то, что начинается как остросюжетный детектив, переходит к боевику, а потом вдруг начинает скакать, как дикий мустанг, из стороны в сторону, пытаясь сбросить наездника (имеется в виду читатель, конечно), что в большинстве случаев, боюсь, ему - мустангу - вполне удастся.
Следующим пунктом у нас идёт анализ цели, идеи, темы и сюжета, когда необходимо (или, по крайней мере, желательно) понять замысел автора и сказать, станет ли читатель разбираться в хитросплетениях сюжета, и если нет, то почему.
Что ж, попробуем.
Тема - это о чём произведение. Пожалуй, в "Безумном расследовании" определить тему - самая лёгкая задачка. Повесть о том, как девушка Ирина приезжает в какой-то город искать родственника, знакомится с двумя парнями, один из которых - юрист, но иногда дизайнер интерьеров, а другой - охранник, в свободное время строчащий романы аж под двумя псевдонимами. Непонятно, насколько хорошо, он делает и то, и другое, но, вероятно, хорошо, потому что признан обществом успешным. Подвергаясь разным опасностям и пережив невероятное количество приключений, герои приходят вот к чему: юрист-дизайнер намерен жениться, охранник-писатель опознаёт какого-то бандита, а девушка Ирина не находит своего родственника, но влюбляется в охранника-писателя. А может, рецензенту это просто показалось. Такова тема.
Далеко не всё так просто с определением идеи и целей автора, а так же анализом сюжета. Собственно говоря, сделать это просто невозможно. Не затруднительно, сложно или тяжело, а именно невозможно.
Идея - это ответ на вопрос: зачем создавалось произведение. Ответ рецензента - не знаю. Цели автора совершенно непонятны, потому что, если автор и обдумывал идею и цель, то тщательно замаскировал свои находки, и для их поиска придётся собирать консилиум из Даши Васильевой, Евлампии Романовой и Виолы Таракановой. А сюжет таков, что подвергнуть его анализу нельзя ни с помощью дедукции, не с помощью индукции по простой причине: и дедукция, и индукция представляют собой логические структуры, а в "Безумном расследовании" логики...нет. Просто нет, и всё.
Отсюда печальный вывод: для меня понять замысел автора возможным не представляется, остаётся надеяться, что другому читателю это удалось. Хотя в том, станет ли читатель разбираться в хитросплетениях сюжета, рецензент осмелиться усомниться.
Далее необходимо представить анализ композиции со всеми прилагающимися элементами. Композиция напрямую связана с тем жанром, в котором произведение написано. А с жанром, как вы помните, точно определиться нам не удалось. Срабатывает принцип "домино" - всё строение падает, и одно звено увлекает за собой другое. Композиция - это структура вещи, а структура - это система. В "Безумном расследовании" системы нет. Почему столько мы читали о злоключениях Ирины, а потом она растворилась во мгле, растворилась бесследно? Откуда взялся бандит Горбышев? Из повести следует: он возник внезапно в голове Дана, наш герой его "вспомнил". Хорошо ему - есть что воспоминать, несмотря на многочисленные удары по голове. А нас, читателей, сколько по голове не бей, мы Горбышева не вспомним, его прошлое для нас загадка, а потому персонаж по определению не может быть нам интересен. И дело не спасает то, что Горбышевым оказывается сосед (и сообщник) лжепрофессора, потому что вся его биография - это кролик из шляпы фокусника. Зачем нужно такое долгое и ни к чему не ведущее описание странной вечеринки, на которую попадают Игорь и Диана? Зачем столько "левых" баек, уводящие и без того витиеватый сюжет от сути так далеко, что возвращение к этой самой сути уже в свою очередь выглядит, как очередная байка?
Если обратиться к экспозиции, то остаётся удивляться, как при наличии всего лишь четырёх основных героев автору удаётся так неравномерно и неоправданно расставить их по ходу сюжета. При этом в повести обнаруживается огромное количество второстепенных персонажей, роль которых неясна и без них не только можно, но и нужно обойтись.
Завязка есть: Ирина приезжает в город и начинает поиски троюродного брата. С завязкой должны быть нераздельно соединены все остальные этапы произведения. Но я не могу выделить кульминацию: какой эпизод считать таковой? Поскольку завязка представляет нам Ирину, то тогда это должно быть похищение или побег, или второе похищение, или второй побег. Да, наверное, так и есть. Но описания приключений Игоря и Дианы на съёмочной площадке "перетягивают" на себя всё, что было раньше...Честно говоря, разбираться глубже просто не хочется. Развязка и финал поданы так торопливо, с таким небрежением к чувствам читателя (а они у него есть, и к финалу уже негодуют), что говорить о них как будто и смысла нет.
О, дальше у нас десерт - язык произведения.
По совести, весь текст представляет собой поле для анализа ошибок всех возможных видов и сортов, но пуще всего, стилистических.
"- Да-а? - невнимательно сказал он, не сводя глаз с бумаги", - многое можно в этой жизни сделать "невнимательно", но "сказать" что-либо "невнимательно" нельзя, может быть это единственное, что невозможно совершить таким образом.
"Дан сделал шаг назад и постарался укрепиться на своих ногах...", - а на чьих ещё он мог вот это "укрепиться"?
"Огромный кулак возник в воздухе и скользнул по его голове", - очевидно, кулак и был воздушного происхождения, потому и "скользнул", а не обрушился или ещё что-нибудь этакое.
"Но полгода назад его отсутствие затянулось", - логикой это явление постичь невозможно, как, впрочем, и многое другое в "Безумном расследовании".
Чтобы не увлекаться, могу добавить только, что если за рассмотрение каждой ошибки в повести (по сути, каждого предложения) рецензент будет брать по бутылке вина, то к финалу соберёт, пожалуй, один из лучших в мире погребков. Зачем брать мзду вином? А затем, что рецензенту пришлось изрядно опустошить свои запасы спиртного, пока читал "Безумное расследование" - так невыносимы были страдания за горячо любимый великий и могучий.
И последнее. Рецензенту полагается поставить общественность в известность о своём впечатлении от текста в целом, о недоработках и удачных эпизодах, а так же о том, что осталось в памяти. Выполняю рекомендации (без них, признаться, просто не знал бы, что и делать).
Впечатление от текста в целом - тяжёлое, потому что он никуда не годится, написан плохим, корявым языком, не содержит признаков "литературности", повесть читать трудно, потому что приходится продираться через безграмотные языковые конструкции, сюжетные дебри, лишённые всякого смысла, эпизоды зачастую не связаны с предыдущими и последующими, психологические характеристики персонажей неубедительны, а логика их поступков не поддаётся расшифровке. Интрига не выдерживает критики, она не вызывает ни интереса, ни желания следить за героями, ни строить каких-либо параллельных догадок по поводу происходящих событий.
Остаётся надеяться, что в памяти сохранится только одно: определение "безумное" невероятно точно соответствует как форме, так и содержанию рецензируемой работы. Увы, это и есть детективная разгадка, которую мне удалось вытащить из загадочного "Безумного расследования".
Рецензия на повесть "Симметрия смерти".
Определить жанр повести "Симметрия смерти" особого труда не составляет - это полицейский детектив. Показана работа полицейской бригады по поиску и поимке убийцы девушек в небольшом городке. Практически весь сюжет - расследование, показанное читателю поэтапно, туда включены и результаты вскрытия (с пояснениями патологоанатома), и данные экспертизы, и опрос свидетелей.
Примерно так же можно охарактеризовать и тему повести. Задачи, которые перед собой ставил автор, тоже понятны: читатель следит за ходом расследования, а в финале он без всякого обмана получает то, ради чего и погружался в историю - преступника поймали, цепь страшных убийств остановлена, всё разъяснено, найдены неопровержимые улики, в личности и мотивах убийцы не остаётся никаких сомнений. В этой связи как будто нащупывается и идея. В общем и целом, её можно определить так: справедливость восстановлена, несмотря на гибель девочек, их убийца понесёт заслуженное наказание. Вот тут можно отметить, что читатель всё же остаётся "в стороне" от расследования, он следит за ним, но не сопереживает - здесь сыграла свою роль крайняя невыразительность главного героя/героев, который/которые не обладают практически никакими индивидуальными чертами. Образы настолько ходульные, что кажутся тенями, а не полнокровными персонажами. Команда Парфёнова сливается в один какой-то тусклый образ, к тому же речь всех персонажей тоже не придаёт им яркости.
Хочется сказать добрые слова в адрес композиции "Симметрии смерти" - это, пожалуй, самая большая удача автора. Композиция ровная, логически выстроена, все её элементы находятся на своих местах, а эпизоды так плавно переходят один в другой, что "швов" практически не заметно. Действия и поступки всех персонажей никаких вопросов не вызывают (за исключением всё тех же речевых особенностей) - они вполне в русле всех необходимых признаков полицейского детектива.
Что касается саспенса, то тут всё не так лучезарно. Напряжение создаётся в основном за счёт искусственного привлечения внимания читателя к медицинско-анатомическим подробностям убийств, приём несколько навязчив, и описание отвратительных деталей на самом деле не только ничего не добавляет к процессу расследования, но и сбивает читателя, вызывая вопрос: а зачем всё это? Как способствует развитию детектива и что даёт нам для понимания авторского замысла? Само расследование напряжения, по сути, лишено, хотя две "обманки" его оживляют и находятся на своих местах.
Наибольшие претензии у рецензента к языку повести. Как уже говорилось выше, её (повесть) не украшает речь персонажей, из которых наиболее ярко выписана тётка, Раиса Александровна, персонаж эпизодический. Главный герой, капитан Парфёнов, начинает идентифицироваться читателем лишь к середине повести, и речь его тоже не характеризует как личность.
Более того, диалоги прописаны довольно небрежно, люди так не "разговаривают", от этого на повести налёт искусственности, чего-то ненастоящего. Понятно, что в реальности сотрудники милиции тоже не отличаются высоким штилем, но даже они до такой конструкции вряд ли додумаются:
"- Вот. Если там, где мы уже были, появлялись двое из жертв, то мимо этого "ПроПлюса" проходили все трое", - размышления полицейского могут идти такими витиеватыми путями, но читателя в них зачем окунать?
Авторская часть тоже местами хромает:
"Тремя разными цветами были начерчены ровные линии, отмечающие пути перемещения трёх жертв за последнюю неделю их жизни", - закон русского языка (а он столь же суров, как законы физики, природы и всех УК мира) говорит, что нельзя ставить в разное время глагол и причастный оборот, следовательно, правильно: "отмечавшие".
"Осознание того, что где-то преспокойно ходит, дышит, есть, испытывает эмоции и потребности чудовище, совершившее зверство, не давало Игорю покоя", - смысл ясен, конструкция - нехороша, честно сказать, просто смешна, а ведь речь идёт о трагедии, о серьёзном преступлении!
"Получалась логически устойчивая конструкция действий убийцы", - конструкция действий, может быть, и устойчивая, языковая - напротив.
"...- зашипел Крапивин, любопытно следя за действиями Парфёнова", - рецензент уверен: здесь дОлжно поставить "с любопытством", при этом сочетание двух действий - "шипа" Крапивина и его "слежения" мы вообще не обсуждаем.
Вот отрывок, как минимум, странный:
"Как-то отстранённо Парфёнов подумал, что в холостяцкой жизни есть огромное преимущество...., - и далее по тексту до слов: ...и жжёт свет на кухне. Думать было о чём". Так о чём? О преимуществах холостяцкой жизни или всё-таки о девочках, которых убили? Надо бы весь отрывок привести в логическое соответствие, чтобы читатель не путался в "думках" капитана.
"Настроение Игоря поднялось в заоблачные выси", - и это в момент, когда герой скрутил преступника! Тоже вполне понятен смысл, но выразить его можно было бы и не столь неуклюже.
Надо сказать, что таких проблем в тексте много, рецензент привёл лишь малую часть накопанного. Некоторые предложения синтаксически слишком закручены, другие - наоборот, примитивны и невыразительны. По хорошему, над повестью ещё надо бы работать, а язык шлифовать, чтобы добиться стройности и того, что можно назвать "литературностью".
В качестве заключения можно сказать, что повесть производит впечатление несколько расширенного рассказа, как будто автора кто-то ограничивал, или он слишком спешил. Повесть - форма, в которой не только можно, но и нужно развернуть и психологические характеристики, создать такие художественные образы, которые вызвали бы у читателя желание сопереживать, или хотя бы следить с интересом за перипетиями сюжета, а не "как-то отстранённо думать", что убийцу-то всё равно поймают, а кто это будет: Вася Иванов или Петя Степанов - какая разница?
Тем не менее, успехи есть, есть удачные эпизоды. Рецензент к таковым отнёс бы первый ложный ход - с лжепедофилом, хотя там тоже все эти странные описания "объекта" слежки, его ухмылка, подглядывание за играющими детьми - это что, показалось полицейским, что ли? Но в целом, эпизод неплох, ошибка полиции оправдана. К сожалению, ощущение общей недоработки и какой-то "сжатости" текста и "грязного" языка мешает полноценному восприятию.
Рецензия на повесть "Тревожные хроники Горно-Эмска".
Жанр повести можно определить как остросюжетный детектив с элементами боевика. Есть тайна, есть интрига, но загадка решается в бОльшей степени в результате активных действий двух героев, Егора и Леонида Липкина, чем в результате их совместных умственных усилий. Кроме того, по ходу развития сюжета, они неоднократно подвергаются опасности, а место действия переносится со стремительной скоростью.
Тему повести можно, наверное, определить так: история о том, как житель небольшого города Горно-Эмска Егор с помощью столичного писателя Липкина раскрывает цепь непонятных событий, уходящих корнями в прошлое. Автор показывает читателю, к каким сложным взаимоотношениям и конфликтам приходят разные люди с течением времени, как на них влияют различные обстоятельства, меняя или ломая их, на какое преступление и на предательство способен человек ради своей выгоды, ради корыстных целей.
События поданы так, что читателю практически не остаётся времени для построения собственных версий - вместе с героями они несутся, как на американских горках, не успевая осмыслить произошедшее, как уже накрывает всех новой волной сюжетных коллизий.
Композиция укладывается в необходимые требования жанра - эпизоды быстро сменяют друг друга, повесть насыщена действием, практически на первой странице уже завязка - с Егором в самолёте знакомится "мутный" Толик с целью, впрочем, вполне понятной - найти друга детства Егора.
Довольно быстро к Егору присоединяется Леонид Липкин, приехавший из Москвы по просьбе героя. И теперь они вдвоём поведут расследование, распределив роли так: Липкин - "Шерлок Холмс", Егор - "Ватсон". Надо сказать, что роль главного героя сводится к тому, что он раскрывает перед столичным жителем особенности местной топографии и запутанных личных связей, а писатель складывает это всё, производит в голове какие-то операции и знакомит с выводами заодно с напарником и читателей.
Интересно, что в повести, довольно значительной по объёму, действует по сути очень мало персонажей. Кроме уже названных Егора и Липкина, мы встречаемся "лицом к лицу" с Мариной Чулковой, остальные появляются либо эпизодически, либо уже ближе к финалу, как, например, Славка и Володька. Но автор использует довольно интересный приём (не знаю, осознанно или интуитивно) - обо многих персонажах герои нам рассказывают так пОлно и объёмно, что они кажутся "живыми" действующими лицами, активно включёнными в цепь событий. А ведь некоторых из них уже нет в живых, как Павла Мыльникова и Джакупова, или они погибнут, так и не появившись перед нами, как Роза, или, оставшись живы и здоровы, на страницы так и не сойдут, как Людмила Мыльникова. Приём довольно интересный - создаётся иллюзия, что действующих лиц множество, а на самом деле мы получаем о них всего лишь устную информацию. Это довольно широкий круг, где уже почившие тоже играют свою роль и крепко-накрепко вплетены в сюжет.
В общем, композиция нареканий не вызывает, кроме, пожалуй, финала, да и то не у всех. У меня - вызвал. Какой-то он "голливудский", немного "подслащенно-умилённый": Липкин и Марина женятся, а Егор и Французов взирают на это не без сентиментальной грусти, но благосклонно. Возможно, это связано с образом героини. Вообще, с женскими образами в повести какая-то проблема: они все довольно неприятные особы, даже несчастная Роза, которая вместо того, чтобы явиться "покорной восточной красавицей" (по желанию Чулкова), оказалась весьма эмансипированной девицей, выставляющей возлюбленному довольно жёсткие требования. "Закадровая" Людмила - та и вовсе чистая гюрза. И Марина, внешнее обаяние которой безотказно действует абсолютно на всех персонажей мужского пола, дама слишком уж практичная, идущая к своим целям (основной из которых является материальное благополучие) любыми путями, в том числе и достаточно сомнительными. И такая, с позволения сказать "штучка" всё же очаровывает Липкина, которому подобный набор свойств уже и в столице должен был поднадоесть. Тем более что видит он её без всяких прикрас, да и сам отмечает, что у Мариночки железная хватка.
Образ Липкина тоже время от времени вызывает вопросы. Странный он, московский товарищ: то разражается нудноватыми монологами, то действует с решительностью "морского котика", проявляя иной раз и соответствующие навыки (как в сцене, когда приводит под дулом пистолета замаскированного Славку к пещере). А то вдруг песню трогательную распевает, правда, момент для этого более или менее подходящий, если уж петь, то только в недолгие спокойные минуты. Получается, что жизнью Липкин рисковал ради того, чтобы в виде награды получить на шею дамочку не самых высоких моральных устоев, меркантильную и довольно нахальную.
Язык повести приличный, читается легко, изредка встречаются немного неуклюжие конструкции, как будто автор осторожничает, да вот со словом "сентенция" у него какие-то особо теплые отношения.
"А именитому писателю пришлось даже выслушать пространную сентенцию" (это от матери Славки).
"Увы, сентенции писателя не помогли - ничего похожего на пещеру не попадалось".
Если в первом случае слово "сентенция" ещё как-то оправданно (хотя и сомнительно), то во втором - совсем уж режет глаз. Сентенция означает "суждение", "мнение", а в чём выражается суждение или мнение Липкина, когда он утверждает, что искать пещеру надо тщательнее?
Проскакивают такие мелкие шероховатости, но надо отдать должное - глаз за них "цепляется", в основном, при повторном чтении.
Особенно удачно описана та стремительная череда событий, которая подхватывает героев - не растянуто, но ёмко.
С диалогами тоже всё было бы в порядке, если бы не эта уже указанная особенность, которой автор наделяет Липкина - пускаться то и дело в пространные рассуждения.
В целом, "Тревожные хроники Горно-Эмска" производит приятное впечатление, читать её интересно, обращают на себя внимание авторские намёки на те или иные события, фильмы, литературные произведения прошлого, которые связывают почти незримой нитью людей старшего поколения, всех, кого можно назвать "made in USSR". Несмотря на то, что детективная интрига не слишком закручена, за счёт постоянно перетекающих из одного в другое событий повесть увлекательна для читателей, равно ценящих и умную беседу, и рискованные приключения.
Рецензия на повесть "Первый мотив".
Повесть "Первый мотив" можно отнести к жанру закрытого или классического детектива. Но автор включает в сюжет два эпизода, которые работают как элементы триллера. Это преследование Ники в Смоленске (которое, впрочем, оказывается совсем не опасным, преследователь - посланец Игната) и, конечно, финальная сцена с несостоявшимся взрывом. Но в целом, это классический детектив со всеми составляющими: преступлением, с которым всё понятно только на первый взгляд, ложными ходами, а самое главное - чётко очерченным узким кругом подозреваемых. Их, кроме обвиняемого Подольского (которого тоже со счетов сыщики не сбрасывают), всего трое: жена Подольского и два его компаньона, Серегин и Воробьёв. Выстраивая систему взаимосвязей и тщательно анализируя все факты (часть из которых представлены изначально, а часть - добыты в процессе расследования), герои, Игнат и Ника, приходят к таким выводам, которые невозможно опровергнуть.
Композиция повести стройная и выверенная, текст воспринимается как единое целое. Немалое значение имеет и экспозиция: Игнат и Ника то обсуждают дело Подольского плюс к этому историю самой Ники, то разъезжаются и действуют самостоятельно, принося в "общий улей" полученную информацию. Тут может возникнуть вопрос: рассеивается ли внимание читателя, не отвлекается ли он на прошлое Ники, восстановление памяти и пр.? Это не простой вопрос, возможно, кому-то этот ход и не понравится. Но, стоит вчитаться внимательнее, и становится понятно, что Ника не сама по себе - её прошлое прочно связано с той линией, расследованием которой она с Игнатом и занимается. Вопрос: какова возможность такого совпадения? Но почему, собственно, детектив должен воспроизводить все реалии жизни? Это литературное произведение, в котором могут быть разные извивы и изгибы судьбы. Кроме того, у рецензента возникло ощущение (возможно, обманчивое), что повесть может вылиться в цикл со сквозными главными героями, тогда подобный вариант развития событий вообще органичен.
Язык произведения можно смело отнести к разряду литературного. Автор мастерски использует все возможные виды предложений, чередуя их между собой. Диалоги хороши, речь героев соответствует их характерам: Ника может говорить отрывисто, резко, её речь отличается внутренней эмоциональностью при внешней сдержанности. Речь Игната представляет нам довольно спокойного человека, любящего всё расставлять по своим местам. Он как раз позволяет себе горячие высказывания, но внутреннее всегда собран и методичен, что особенно демонстрирует нам финальная сцена.
Все остальные персонажи: Подольская, Воробьёв, Серёгин и свидетели, с которыми сталкиваются герои, говорят в русле своих характеров, например, тот же Серёгин - простой, незатейливый мужик, и речь его пересыпана словами, которые трудно отнести к высокому стилю. Воробьёв - тот манерен (называет Серёгина "Пит", что совершенно не идёт "своему парню) и одновременно нахален, несколько навязчиво пытается воздействовать на Нику своим обаянием.
Финал, пожалуй, самая спорная часть повести. И хотя она насыщена драматизмом, активными действиями (что для "закрытого" детектива уже большая подвижка) и элементами, относящимися к более "бойцовским" жанрам, на самом деле не выходит за рамки предложенного автором стиля. Все персонажи ведут себя в соответствие с тем, что мы о них знаем, психологически "ломка" Воробьёва возможна: немало примеров тому, как душегубы всех мастей и уровня "бессовестности" привязывались к своим животным и сдували с них пылинки.
Что касается интриги, что за её развитием следить интересно хотя бы потому, что читатель понимает - преступник или преступники среди персонажей, это кто-то из тех, с кем общаются Игнат и Ника, а следовательно, увлекательно параллельно обдумывать возможности и мотивы, как самый первый, так и те, что потянулись за ним.
Рецензия на повесть "Небо в алмазах".
К сожалению, повесть по ряду причин невозможно отнести к жанру детективов. А причины эти таковы: нет никакой тайны, которую можно было бы разгадать, нет даже просто интриги, которая бы обострила сюжет и позволила нам отнести произведение к какому-либо остросюжетному поджанру. Нет никакого расследования, а есть суровый рассказ о том, как две женщины, безвольная и робкая Валентина и оборотистая, шустрая Оксана, прошли путь от простых "ИП" до убийц. Загадки никакой нет - вся жизнь тёток просто открытая книга, показанная на фоне всем хорошо памятных событий 90-х годов. Надо сказать, что детектив не всегда построен только на какой-то тайне и её раскрытии. Бывали это истории падения человека, рассказы о том, как герой превращается из добропорядочного члена общества в преступника. Но в этом случае авторам удавалось найти такую форму подачи, что читатель всё-таки воспринимал вещь как детектив. Здесь этого нет, что связано с композицией, на которую тоже хотелось бы обратить внимание.
Что же касается жанра, то рецензент определил бы его так: социально-психологическая драма. Возможно, автор хотел показать нам, что не только сами героини виноваты в совершённом преступлении, но и та общественная ситуация, которая сложилась в нашей несчастной стране после распада СССР. Вспоминая эпоху "дикого капитализма", вряд ли кто-то из читателей не согласится с такой позицией, не вздохнёт о тяжких временах, не посетует на несправедливое разделение средств и богатств и т.д. К этому, наверное, можно добавить и мысль о том, как человек, плывя по течению и поддаваясь чужому влиянию, теряет нравственные ориентиры, не может противостоять искушению и стремится добыть лёгкие деньги или решить с их помощью свои проблемы. Эти задачи и цели достойны всяческого уважения и поощрения, только вот к детективу не имеют никакого отношения.
Проблемы с композицией бросаются в глаза практически сразу. Нам представлена журналистка криминальной хроники Алёна Владимировна, которая присутствует на судебном заседании. Она слушает материалы дела, от которых ей становится нехорошо, покидает зал суда и...больше не появится на страницах повести. Если автор хотел показать нам, так сказать, финал дела, то зачем нужно было это делать глазами персонажа, никакой функции в сюжете не выполняющего? К тому же дальше всё развивается линейно, причём линейно до некоторой примитивности. Вот мы шли-шли и дошли... опять до судебного заседания, уже без растворившейся в тумане журналистки. А завершается всё тоже странным отрывком - выходом из колонии после отсидки Валентины и мечтаний о том, как могли бы её встречать, но...не встречают. Можно предположить, что автор хотел этим сказать, но из-за простой линейности основной части повести эти два отрывка воспринимаются как чужеродные элементы.
Характеры всех персонажей, в первую очередь, Вали и Оксаны, не радуют читателей какими-то сложными заворотами. Напротив, они слишком просты, слишком понятны, а потому интерес к ним утрачивается очень быстро. Остальные персонажи настолько невыразительны, что стираются из памяти сразу же после прочтения повести. Пожалуй, неплохо передана эпоха со всеми особенностями, детальками, точно подмеченными чертами. И так получается, что эпоха - и есть главная героиня повести, подминающая под себя всех остальных, ходульных и тусклых манекенов, которым явно не хватило ни авторской любви, ни авторского внимания.
В тексте много опечаток, есть пунктуационные и стилистические ошибки. Язык, в целом, тоже довольно незатейливый, перенасыщен глаголами. Вот пример:
"Не успели оглянуться, прошёл февраль, в марте к дублёнкам добавили оставшиеся не распроданными кожаные куртки. В апреле выручка немного увеличилась и они даже чуть-чуть воспрянули духом. Но на подходе было лето, а время упущено. Кому теперь нужны дублёнки? Надо было менять ассортимент, как это и предполагалось изначально, но было не на что. Попробовали занять у Светланы. Она даже дверь не открыла. По телефону тоже не отвечала".
Показательный отрывок. Когда хорошо использование глаголов и почти полное отсутствие эпитетов? Когда автор хочет показать быструю смену действия, когда герои стремительно переносятся из одной ситуации в другую, а с ними и читатель. Что нам предлагается тут? В восьми предложениях (скуповатых, лишённых красочности) рассказывается очень простая вещь, вполне могущая "упаковаться в два-три предложения. А переизбыток глагольных форм потому и бросается в глаза, что действия-то никакого и нет. Обычно эпитеты, метафоры, вставные конструкции тормозят действие, а тут их просто катастрофически не хватает, глаз устаёт и хочет передохнуть на каком-нибудь лингвистическом "цветочке".
С сожалением рецензент вынужден констатировать, что подобных отрывков в повести много, и довольно простенький идейно-смысловой пласт они не раскрывают, не украшают и читателя не утешают.
У рецензента осталось ощущение некой попытки создать журналистскую хронику "падения души в бездну", которая, не вылилась ни в полноценное социально-обличительное моралите, ни, тем более, в детективную историю - чего нет, того нет.
Рецензия на повесть "Меркнущий свет".
Часть 1. Скорбная.
"J'accuse" - именно так мне хочется начать рецензию, этими знаменитыми словами великого Золя. Автор, знаток французской культуры, легко переведёт их на родной, но повторю по-русски: я обвиняю! Обвиняю вас, автор, в убийстве! Вы - убийца! У меня есть все доказательства и улики, остаётся только понять: зачем?
Совершено страшное преступление - вы убили детектив. Он жил, дышал, обещал расцвести и дарить радость окружающим, а вы его...вот так, жестоко. История о том, как бойкие чиновники организовали контрабанду в тяжёлые для Франции времена, и как другой чиновник нанял бедствующего ветерана наполеоновских войн, чтобы тот скопировал с гравюр шифр - хороша. В повести созданы такие мощные, потрясающие образы, такая тонкая изящная атмосфера Франции 19 века, что всё это могло развиваться в русле детективной истории и, без малейшей иронии, принести автору овации. При одном условии - если бы все эти чудесные дары служили теме и идеи. Увы, они ведь этого не делают, герои, их чувства, Париж, гранитный Ангел - они все живут своей отдельной жизнью, а детектив... Он похоронен вместе с Карин...Или с Годериком... Или с папашей Лафаргом, зачем-то появившимся в сюжете, к которому не имеет ни малейшего отношения. Детектив там, с ними, в их тихих и скорбных могилах. И Жан-Круа, смотритель кладбища, вряд ли проведёт его эксгумацию, хотя отдать ему должное надо - наш голубчик Жан-Круа очень старался, чтобы читатель всё же пришёл к какому-то заключению, на эксгумацию Годерика даже решился...
Ах, как печально, как трагично! Детектив умер таким молодым - он ничего не успел ещё в этом мире. А ладно был сложён, хорош собой, интересен и весьма тонок. Что же с тобой сделали, бедолага? О, нет, кое-что ты оставил нам, прежде чем покинуть сей бренный мир. Мы узнали имя главного злодея - Балтасара, умирая, детектив прошептал его имя. Но осталось столько вопросов, что сердце обливается кровью. Сколько же тайн так ушли от нас нераскрытыми! О, юная дева Карин, что сталось с тобой? Да и была ли девочка? Куда пропала другая юная дева, та, что с шекспировским именем - Титания? Она написала такое прочувствованное письмо Жану-Круа, грамотное, изящное, слишком изящное для простой служанки, а потом канула в Лету со своими милыми глазами и неправильно уложенной причёской.
О, я даже знаю, как именно автор совершил убийство - детектив был задушен. Задушен массой сведений, не имеющих никакого отношения к нему, бедняге. Был задушен обилием персонажей, заглянувших на минуточку в гости, да отхвативших свой кусок текста. Задушен пространными рассуждениями автора о том, о сём, а больше о жизни вообще, такими многословными рассуждениями, что если бы детектив и не задушили, он скончался бы просто от ожидания своего очередного выхода на сцену.
Помянем же почившего, мир праху его. И пусть статуя с его безвестной гробницы, как суровый Командор, каждую ночь сходит со своего места и тяжёлыми шагами приходит к создателю, по совместительству убийце с немым укором во взгляде и вечным вопросом: "ЗА ЧТО?".
Часть 2. Сентиментальная.
Ах, как растревожилась душа, в какое волнение пришли все чувства! На улице поздняя осень, а в мыслях цветёт весна. А всё потому, что прочитал человек повесть "Меркнущий свет". Какой язык, какой стиль, какие образы и выразительные средства! О, вот где-то защёлкал нежный соловей, а вот к нему присоединился жаворонок! Да, в природе такое невозможно, но здесь - здесь возможно всё. Читатель искупался в литературном водопаде, и мир заиграл чудными красками.
И ведь даже не мешает восхищению несколько перегруженные синтаксические конструкции. И ничего, что иной раз кажется, будто текст переведён на наш язык носителем великолепного французского. Не важно, что странные эпитеты подобраны автором порой и такие тропы, которые так и остаются иносказаниями. А всё потому, что подлинную красоту ничем не испортить, даже несколько небрежным исполнением. Стиль - он либо есть, либо его нет. Тут он не просто есть - он во всей своей красе распустился, как пышный пион после майской грозы, он ароматен и вкусен, он свеж и приятен. Хорошо написано, одним словом, хоть автор и не любитель вот так: одним словом, а хорошо, и всё тут.
Ну, и ладно, что нет связи между эпизодами, зато каждый сам по себе - маленький шедевр. И здорово, что автор уходит воспоминаниями то в дни революции и кровавого террора, то в героические и тяжёлые дни великих сражений - так красочно и живо, что кажется, это не Жан-Круа, а сам автор видел собственными глазами те события. Упоительно и увлекательно. А как великолепна сцена побега компании из трактира от полицейской облавы! Картинки проходят перед глазами. И тут рецензент вынужден был прервать чтение и долго-долго вытирать выступившие слёзы, потому что нахлынули воспоминания, как сам он когда-то, юный и бойкий, уходил от облавы на Гар де Лест со своей любимой половиной и парой африканских студентов. И пусть облава была всего лишь на "зайцев" в пригородной парижской электричке, но вот она - великая сила искусства!
И сам Париж - автор нам провёл чудесную экскурсию, пусть теперь он другой, чем двести лет назад, но всё же это Париж, который, как известно, стоит увидеть. И слаб сердцем своим рецензент, и не поднимается у него рука кинуть камень в автора, потому что:
"Если тебе повезло, и ты в молодости жил в Париже, то, где бы ты ни был потом, он до конца дней твоих останется с тобой, потому что Париж - это..."
Ну, а дальше автор, рецензент уверен, и сам знает - великие слова великого человека, но как они подходят к тем описаниям, которыми можно насытить свою душу, читая "Меркнущий свет".
Эх, автор, автор! Как жаль...
А может быть, и нет...
Рецензия на повесть "Забудь про Майами-Бич".
Читатель, остановись! Остановился? А теперь замри и задумайся, готов ли ты познать, прежде никем не познанное. Готов? Тогда слегка подожми губы, придай лицу целеустремлённое выражение, а глаза сделай безмятежные и простые, хотя и холодные. Что - говоришь, трудно? Да ладно, кому сейчас легко! На крайний случай, постарайся, чтобы кожу на лице успешно мумифицировал густой слой пахучей косметики. Герои замечательной книги мудрости это делают - у них получилось, значит, и ты сможешь. Сделал, как сказано? Тогда - вперёд!
Сейчас ты поймёшь, каким должен был человек, и как красиво и поэтично он может идти к вершине мира, даже если вдруг из интеллигентного маклера превратился в матерого уголовника, для которого пришить человека в пустынном районе - все равно что отлить.
Например, вот тебе, читатель, самый верный рецепт, как стать секретарём в солидной фирме...или не в солидной, какая, собственно, разница? Главное, что рецепт удивительно глубок: пусть на место секретарши реально претендовал сонм безработных, но выглядеть как Тульская могла только Тульская. Ты уже конечно, понял, дурашка, что Тульская - это героиня чудо-произведения, так что не размышляй, а действуй! И если будешь внимательно изучать книгу мудрости, то узнаешь очень важную для жизни вещь: всегда, ну, просто всегда оттопыренные уши в сочетании с коротким ростом дополняют образ трудоголика. Учти это, и если природа всё-таки всучила тебе оттопыренные уши, то случится с тобой, читатель то, что случилось с неким Либидовым. Спрашиваешь, а что с ним случилось-то? А пёс его знает, но, наверное, что-то настолько неприятное, что автор решил не травмировать тебя, дорогой читатель, жестокими описаниями. Зато добрый автор даёт самый дельный совет, который только можно встретить на жизненном пути. У каждого из нас бывают такие минуты, когда потребуются умственные усилия. Вот этот перл мудрости: ночная стрельба даст хорошую разрядку нервам, и ты почувствуешь в себе силы поразмыслить и все разложить по полочкам. Согласись - это дёшево и сердито, практично и очень эстетично.
Хочешь стать богатым? Нет проблем - книга мудрости подскажет тебе верный рецептик, как разжиться партией урана. Известно, как это обычно бывает: когда реактор ремонтировали, возникла неразбериха в количестве использованных стержней, и кое-кто этим умело воспользовался. Как видишь, всё очень просто, главное, чтобы неразбериха возникла, а за ней, сам понимаешь, дела не станет. Ты главное про осторожность не забывай, а то вскрыть сейф не так уж сложно, однако в такой крупной игре тебя могут раздавить, как каток гусеницу.
И кстати, читатель, а ты умеешь бесшумно и легко, как кот забираться по водосточным трубам? Нет? Тогда плохи твои дела - в великой книге-то все умеют. Очень помогает этот навык Марию, фамилия которого в данном случае одна, в других - другая: бесшумному как кот Бышкину удалось забраться по водосточной трубе и подслушать всю необходимую информацию. Узнав все, что его интересовало, Бышкин тем не менее остался висеть на трубе, надеясь, что парочка проследует в спальню, окно которой было рядом. Вот, а ты не умеешь! Как же ты останешься висеть на трубе, когда настанет такая необходимость? Эх ты, недотёпа! Любому же ясно, что у окна есть много особенностей, например, утечка информации могла осуществиться только из окна.
А где ещё ты сможешь увидеть, как в дверь протискивается южный горилла? Котор/ого/ую к тому же зовут Автандил? Такая диковина, право слово, что ради одной этой встречи хочется читать и читать. А встреч в книге мудрости просто бесчисленное множество, потому что она, книга эта, длинная, зара..., то есть загадочная. И будет у тебя, читатель, возможность узреть, как швейцар вытянул носок левой ноги и похлопал ей по резиновому коврику, как бы нарушавшему симметрию облицованного плиткой входа. Согласись, красиво ведь? Я вот и лотосы распускающиеся видал и редких журавлей, занесенных в Красную книгу, а такого чуда, представь себе - никогда.
Да, и запомни, если вдруг на твоём жизненном пути встретится человек и, глядя на его короткое в шортах туловище и шляпу с длинными полями, бросающими тень на его мясистый затылок, можно было подумать, что это заправский рыболов (ну, вдруг придёт тебе в голову такая блажь), однако рот его будет злобно кривиться, то...Не знаю, на всякий случай, не думай, что тебе будет уютно и спокойно, как в субмарине во время глубоководной атаки. Лучше сваливай подобру-поздорову, да бойся, что твоя крадущаяся фигура заставит его мышцы напрячься.
А если на помощь тебе придёт отважный мачо, то, открыв пухленький рот, убедись, что сыщик и вправду оказался сыщиком.
Думаешь, это всё? Ничего подобного, милый читатель, это я тебе просто для затравки несколько мудрых мыслей кинул, а дальше сам, дружище, сам, припадай, так сказать, к источнику.
А, спрашиваешь, а сюжет какой? Не понял, стало быть...Да как бы тебе объяснить? Понимаешь, сюжет в этом деле - не главное, тут главное проникнуть в глубины авторского сознания, подарившего нам творение, которое только потомки смогут оценить по достоинству.
Так что вперёд - читай, дивись, познавай, ощущай, проникай...
В общем, друзья, вздрогнем терпеливо!
Рецензия на повесть "Внезапно смертен".
Жанр повести определить довольно трудно, но рецензент собрался и совершил то, что можно назвать "мозговым штурмом". Результат таков: перед нами остросюжетная мелодрама, вот так. Чудный такой мутантик, когда-то, лет пятьдесят назад появившейся на свет в результате то ли изнасилования одурманенной алкоголем на какой-то сомнительной вечеринке остросюжетки, причём изнасилованной по очереди всеми представителями мелодрамного клана. То ли мутант и вовсе завёлся от сырости - кто сейчас уже помнит досконально тёмную историю его рождения? Но маленькое чудовище выросло и вот уже пытается стать законодателем литературной моды.
Мода модой, но куда деваться от вопросов? В чём всё-таки детективная загадка? В повести есть только одна, которую можно с натяжкой "назначить" на эту роль: почему следователь Калганов самым последним в этом грешном мире понимает, что же произошло, и кто кого убил? Ему все хором рассказывают, но он держится до последнего, такой твердолобый. То есть, никакого расследования нет, да и откуда ему взяться. Ладно, проехали с расследованием. Взглянем на бойкость и "дрожепробирательство" интриги.
Сказать, чтобы интрига эта самая поражала оригинальностью или хотя бы напряжённостью - нет. Как-то сразу понятно: Андрей жизнь самоубийством не покончит, да и его чудесное выздоровление "посверкивает". А что делать? Законы этого самого жанра-мутанта располагают ко всякого рода "неожиданным" ходам. Смертельно больные выздоравливают, потерянные дети находятся, Герой и Героиня, взявшись за руки/слившись в объятии/целуясь "в диафрагму" идут к счастливому будущему. Все довольны, всем хорошо, а детектив... Да кому он, собственно говоря, нужен?
Наверное, самым интригующим элементом предстаёт судьба Виктора. Но поскольку читатель быстро просекает, что "любовь всей его жизни" мертва, то "недоброе предчувствие" терзает грудь - ох, не жить ему на белом свете, не гулять на свободе, не для чего потому что.
Поразительная живучесть всех героев, Андрея, Виктора и Тугара, в общем-то, в рамках остросюжетного жанра - так положено. Рецензент не возражал бы против такого хода, пусть персонажи преодолевают тяжкие препятствия и в кульминации сходятся все вместе в великой битве - читатель в массе своей уважительно относится к подобным сюжетным поворотам.
Но автор обладает волшебной палочкой, не иначе. А как ещё объяснить удивительный факт: все события, которым по статусу положено быть "острыми", просто источают "масло масляное", на глазах читателя превращаясь в сентиментальную водицу "сериального" розлива. Пафосный стиль, какие-то ненатуральные монологи и диалоги, которые выдавливают последние крупицы искренности из персонажей и из всей истории в целом:
"- Не подведите, осталось немного, совсем немного... Я удержусь, я залезу. И мы обретём покой...
Он шептал это, отчетливо представляя, почти видя в себе почки, а над ними ту самую железистую ткань, которая предала его, перестала подчиняться нервной системе и непомерно разрослась, убивая хозяина и сама себя.
Андрей умолял не эти бездушные кусочки плоти, а организм в целом, ту волшебно согласованную структуру, полная власть над которой не дается даже йогам. И мольба, похоже, оказалась услышана - пальцы не сорвались. Он устоял".
Речь идёт о смертельно больном, который решает покончить жизнь самоубийством, бросившись со скалы, до которой ещё добираться семь вёрст и всё лесом. Таким, с позволения сказать, языком передавать внутренние чувства человека просто нехорошо, от слащавой неискренности воротит с души у любого, кто пережил потери близких, чей тяжелый и горький жизненный опыт навсегда остался в сознании. Подобные описания - просто попытка спекуляции важными и серьёзными вещами, а с другой стороны, они настолько далеки от правды жизни, что принять их за чистую монету может только либо юное существо, либо тот, чей интеллект не способен осмыслить всю глубину трагического бытия человека.
Вообще, к стилистике претензий много. Не только высокопарность и излишний пафос мешают восприятию. Дело в том, что автор хочет показать читателю действия, как события быстро сменяют друг друга. А ничего не выходит, хотя есть большое количество глаголов и отглагольных форм. То ли все эти странные ощущения героев, то ли вымученные синтаксические конструкции:
"Воспоминание о звере возродило ужас - тот хлестнул жаркой волной, выдавил вопль, невнятный из-за сухости рта, и погнал наверх, выжимая из мышц жалкие крохи энергии. Дрожа от непосильной работы, умирающий одолел последние метры, подтянулся, лёг грудью на ровный камень и неуклюже забросил ногу. Сделав усилие, он перевалился через край".
Ну, что это, право слово? "Ужас выдавил вопль", "выжимая из мышц жалкие крохи энергии" - зачем ТАК писать? Можно намного проще, не надо искать какой-то фальшивой красоты, когда русский язык прекрасен сам по себе, в нём заключена природная музыкальность, гармония.
"Тем временем день стремительно хмурился, а небо зарастало тучами. Отдалённые громы стали раскатистее, мгновенные огненные деревья то вспыхивали в небесах, то врастали в землю. Надвигалась гроза, и это беспокоило Виктора".
"Память горного туриста и саянского скалолаза проснулась полностью".
"Но что-то мелькнуло впереди, рука вцепилась в это и задержала тело, готовое рухнуть".
Все эти монструозные фразы напомнили мне милую девчушку, хорошенькую и славную в своей естественной простоте, которой вдруг вздумалось выглядеть "как взрослой". Она взяла косметику у мамы и накрасилась, да так, что смотреть невозможно: ресницы прилипают ко лбу, тени переливаются всеми цветами радуги, губы и румянец полыхают, как новенькая пожарная машина. Вот что автор сделал с языком Тургенева, Чехова и Бунина.
А есть ещё и такой момент. Когда сюжет развивается стремительно, не стоит концентрироваться на внутреннем состоянии персонажа - внимание читателя размазывается. Тут уж надо выбирать: либо действия молниеносно сменяют друг друга, либо герой рефлексирует. А то и другое вместе - это и есть самый неприятный признак жанра-мутанта. В повести многовато эпизодов, которые производят впечатление затянутых, а ведь по объёму невелики и герои (Андрей и Виктор) находятся в экстремальной ситуации. И тут их пробивает на "чувства-с".
Что касается любовной линии, тут можно только выдавить стон. Мы где вообще? В каком жанре? Такое впечатление, что в повесть с того света заглянула некая Барбара Картленд и писала, писала, не в силах остановиться.
Зачем в том, что автор выдаёт за остросюжетку, вот это ВСЁ:
"Ты о чем? - уточнил он, насладившись долгим поцелуем и радуясь, что руки её обвивают шею.
Организм по-мужски отреагировал на аромат знакомых духов и вкус губ, на прикосновение высокой груди. Маришка всё ощутила, но тревога не исчезла из её голоса".
"Маришка каким-то чутьём узнавала, что он вот-вот появится, и заранее открывала задвижку. О, это было как раз то, о чём мечталось! Женщина встречала Андрея на пороге, обвивала руками и приникала к устам.
Затем... Эти часы Андрей не смог бы описать, даже если захотел. Язык бессилен выразить блаженство гармонии, когда человек находит свою половину и сливается с нею не в кратковременном экстазе сексуальной близости, а полностью, навсегда, словно оба взаимно растворяются, становясь подлинно "единодушными".
"Андрей осмотрелся по сторонам, прислонил пакет к ближайшей берёзке и обнял Маришу. Головокружительный аромат, который жаркое солнышко возгоняло из многочисленных цветов, а ветерок смешивал в изменчивых комбинациях, вызвал у него необоримое желание. Пара опустилась на траву".
"Там было так уютно, что у Андрея появилось мужское желание, которое любимая женщина тотчас удовлетворила, блаженно постанывая и счастливо улыбаясь небу".
Мужчины могут, конечно, позавидовать шустрости умирающего, а женщины - участи его возлюбленной, но количество "необоримых мужских желаний" на килобайт авторского листа явно превышает среднестатистические нормы. Боюсь, что только "кратковременные экстазы сексуальной близости" героев и останется в памяти читателя.
Тем более, что финал тоже не подкачал. Он настолько великолепен в своём незамутнённом мелодраматизме, что сахар в организме подскакивает до опасной отметки:
"До двери его квартиры оставалось всего ничего, когда она распахнулась, и любимая женщина шагнула навстречу:
- Твоя опухоль рассасывается! Маркин позвонил!
Ненужные листки запорхали, освобождая руки для объятия...".
Осмелюсь дать автору совет: надо устроить аукцион по продаже сюжета мексиканским и бразильским киностудиям. За эти сладкие конфетные обрезки они передерутся между собой.
Если, конечно, Болливуд не добежит первым.
Рецензия на повесть "Жанна".
Детектив "открытого" типа, когда герой "двигается" по сюжету в поиске истины, а читатель следует вместе с ним, получая ту же информацию и находясь в той же стадии расследования. Потому не удивительно, что чаще всего в подобной схеме героем выступает частный детектив.
Его нанимают для...Неважно, для чего, потому что это оказывается "обманкой", и правда проступает постепенно через туман, напущенный противниками героя, разгильдяйством самого героя и, конечно, стараниями автора.
Тайна в повести наличествует: куда пропала девушка Жанна? К ней присоединяются несколько других тайн, связанных кровно с главной, например, при каких обстоятельствах Лепеха убил Пригожина? Зачем нанимательница выдавала себя за мать Жанны? Сложностью, тем более, загадочностью, интрига не отличается, тайна довольно проста, и герой приходит к разгадке, благодаря не столько интеллектуальным усилиям, сколько настырности и умению быстро приходить в себя после избиений. Оказывается, что с Жанной всё в порядке, и она припеваючи живёт под крылом своей тётки-миллионерши. А сыщик просто оказался втянут в семейные проблемы наследников умершего олигарха. Скучновато. Зачем надо было разыгрывать всю эту катавасию с Лепехой, организовывать его побег из тюрьмы? Лепеха уводит сыщика в дебри, рассказывая о своих отношениях с Жанной, но зато просвещает того (наконец-то!), что мать Жанны умерла давным-давно. Разве не в силах могущественной Карины как-то решить вопрос проще и тише? Побег Лепехе устроили, а спасти его от наймитов жадной вдовицы не смогли? Зачем путать сыщика, когда с лентяем и пофигистом лучше всего договориться? В общем, к сюжету много вопросов, хотя образ главного героя психологически довольно интересен.
Однако все остальные персонажи так и не раскрываются перед нами. Помнится, у корифеев жанра всегда особое внимание уделялось характеру и внутренним свойствам персонажа, для поиска которого наняли сыщика, или жертвы. Здесь же Карина, Лепеха и все остальные как-то невыразительны, а Жанна так и не обрела "плоть и кровь", осталась бледной неясной тенью, неинтересной читателю, а следовательно, её судьба нас не трогает.
Композиция повести такова, каковой только и могла быть - проста, незатейлива, но идёт себе и идёт к финалу довольно гладко, хотя, с точки зрения рецензента, есть парочка лишних эпизодов, сбивающих читателей с толку. Например, как-то сложна история с лаборанткой и секретаршей, которые сменяют друг друга около института, плюс к этому несвоевременные мысли сыщика по поводу того, что одна ему сильно нравится, а другая - так себе. Внимание рассеивается, читатель ждёт какого-то неожиданного поворота, а всё рассасывается. Потом Карина вскользь бросит, что Катя ей очень помогла, успела "организовать" фото с Лепехой, но как-то незавершённая эта линия, оборванная.
Написана повесть несколько небрежно, постоянно глаз цепляется за предложения, в которых нелады с пунктуацией:
"Я ходу прибавлю и она тоже, я скорость сброшу и сзади меня - та же реакция".
Это совсем уж вопиющий пример, но множество мелких огрехов повесть тоже не украшает.
Есть стилистические неточности, часть из которых можно было бы отнести к речи героя, но присутствую они и в авторском тексте:
- Утром выезжаю в Энск, - заверил я женщину, провожая её с порога конторы.
- Как, где взять? - переспросил меня Сергей Анатольевич, хмуря бровь.
Сразу видно, что к синяку он еще не привык и часто пытался прикрыть его ладонью.
Я от неожиданности крайне неосторожно откинулся назад и свалился с привернутой к полу табуретки.
Лаборатория, где работала сейчас Катя, оказалась очень тесной, и пахло здесь чем-то не особо приятным, а даже более того.
принял холодный душ и решил срочно начать новую жизнь.
Два последних предложения как раз демонстрируют тип мышления героя повести, но показать его характер и особенности, вероятно, удалось бы и с меньшими потерями для литературной составляющей.
И всё-таки самым большим упущением автора рецензент назвал бы странную особенность героя мыслить и действовать одновременно в разных временных состояниях. То и дело путаются прошедшее и настоящее времена:
"Все мои слабенькие надежды найти в урюкинской колонии малюсенький кончик ниточки рвались как утренняя паутина в малиннике. В качестве последней попытки пытаюсь предъявить Лепехе, фото Жанны".
Если это такой авторский приём, то крайне неудачный, потому что сбивает читателя с толку, и часто непонятно, КОГДА вообще событие происходит, мы в прошлом или в настоящем? Событие уже произошло или происходит вот сейчас, сию минуту? Причём, это происходит постоянно, по ходу развития сюжета, раздражает и мешает восприятию.
В общем-то, повесть можно отнести к попытке создания истории частного расследования, попытке довольно слабенькой, хотя элементы все налицо. Но создаётся впечатление, что сам автор не слишком-то любит своё детище, потому что отнёсся к нему скорее, как к нелюбимому пасынку, чем к родному чаду, которое холят и лелеют. А потому "Жанна" - это такая Золушка остросюжетного детектива.
Рецензия на повесть "Тихий городок".
Повесть можно с некоторой натяжкой отнести к остросюжетному детективу. Почему с натяжкой? Потому что есть явные проблемы с композицией - повесть дробиться на две части, связанные между собой общими героями, но связка условная, притянутая. Так и остались два отдельных эпизода: один о том, как у героя украли "мафиозную" кассу, а второй - о том, как друг героя пропал (тоже с кассой), но на самом деле быт убит, понятное дело, всё тем же героем.
Но элементы остросюжетного детектива проглядывают, потому и определяем таким образом.
Замысел автора в большей или меньшей степени понятен: он поведал читателям историю... Рецензент тут тяжело вздыхает и находит осторожную формулировку: автор рассказывает историю нравственного падения. Тут снова натяжка и весьма сильная. На самом деле, что именно думал автор, находится в яйце, а яйцо то в утке и так далее.
Дело в том, что нравственное падение героя нам само по себе не представлено - мы уже знакомимся с человеком, ведущим, мягко говоря, неправедный образ жизни. Он не полуфабрикат, а вполне оформившийся мерзавец, и по ходу сюжета мы наблюдаем его падение от этого самого мерзавца до полного подонка...Впрочем, любой из читателей может по собственному вкусу подбирать термины, боюсь, что именно этим и ограничится интерес к данному произведению.
Удивительное дело: в повести нет ни одного героя, которому читатель мог бы сочувствовать, нет ни одного действия, за которое персонажам не было бы стыдно. История про то, как вор у вора дубинку украл, а тот его за это в землю закопал, вызывает у нормального человека недоумение: зачем нам знать обо всех этих непотребствах? Какой смысл в том, что перед нами раскрыли столь неприглядную цепь событий? А отсюда, конечно, в повести проблемы с поиском идеи. Тема есть, а идеи нет. Сакраментальный вопрос "Зачем?" так и остаётся без ответа.
Рецензента особенно покоробило то, как герой мысленно начинает перебирать своих близких в поисках возможного похитителя "кассы". Нет, ну, молодец, конечно, мамочку он всё-таки отвергает - мужик, что тут скажешь! Отвергает, но ведь подумал! Братца практически в вора записал, любимую девушку - ах, нет, тут он, тоже надо отдать ему должное, больше упирал на её болтливость, чем на внутренние свойства души. В общем, герой, он герой и есть.
Конечно, в мировой литературе есть немало произведений, в которых герой - негодяй, и в некоторых из них рассказ ведётся тоже от первого лица - по желанию можно пуститься в перечисления. Но там-то как раз и нет никаких вопросов к идее. Можно отослать автора к довольно известному роману Агаты Кристи "Ночь без конца".
Язык повести тоже не попадает в анналы детективной литературы. Просто, можно сказать, незамысловато, в основном, предложения распространённые каким-нибудь одним второстепенным членом, а иной раз и вовсе в виде грамматической основы. Попадаются просто корявые, неуклюжие конструкции, как будто автор боится углубится в бескрайние просторы родного языка, дабы не потеряться там, как маленькому ребёнку.
Вот только некоторые примеры таких конструкций:
"Я поднапряг фантазию" - можно было бы поднапрячь её мощнее и изобрести что-нибудь более изящное.
"Мне надо было набрать на сумму в эквиваленте не менее тысячи двухсот долларов" - какая-то казённая фраза, будто бухгалтер отчёт пишет.
"надо самому усиленно соображать" - ???? Только "это" приходит на ум.
"Наша мама от такого рассказа совсем спать перестала" - нарушена логическая последовательность событий (всё-таки надо было использовать наречие "после"), это раз, и что значит "совсем", раньше мама спала наполовину?
"В общем, все городские удобства в сочетании с природными красотами и садом" - казённая фраза, тоже будто из отчёта, даже для рекламы не сгодится.
"Димон как-то неопределённо ухмыльнулся" - не знаю, как герой для себя выстраивает "уровни" определённости и неопределённости ухмылок, отсюда совершенно непонятно, что автор вкладывал в эту загадочную фразу.
Но многое можно было бы простить (кроме языковых проблем), если бы в повести наличествовал детектив. В чём, собственно говоря, интрига? В первой части - кто спи..., простите, украл "кассу"? Во второй - куда делся Димон?
Загадка первой части решается легко и незатейливо, герой даже не имеет возможности "выйти" на Димона с помощью логических средств мышления - тот сам раскрывается, пытаясь пригрохать "першего кореша".
Во второй части сделана попытка накрутить загадку, но...как-то сразу понятно, что Димона убили, и единственный кандидат на роль убийцы - герой. На взгляд рецензента, не стоило так подробно в финале рассказывать от лица героя, как именно он убил друга - очередное разочарование для читателя. А потому что никакой особенной изощренности ума герой не проявил, действовал довольно прямолинейно, использовал подручные средства (мобильник) да рассчитывал на невнимательность и равнодушие окружающих (эпизод с соседкой Димона).
В общем и целом, попытка создать остросюжетку "как-то неопределённо" проглядывает. Но из-за набора в повести исключительно моральных уродов и безвылазного пребывания их по ту сторону нравственных принципов, читать не слишком интересно, судьба персонажей не волнует, даже мысли героя в финале о несбыточной мечте выглядят довольно цинично, Рецензент невольно вынужден относить их не только к герою, но и, увы, к автору, но выражает надежду, что это не соответствует действительности. Но так или иначе, этот "ироническая" концовка ничего не добавляют к ощущению пустоты и безыдейности.
Предвидя апеллирование автора к тому, что рассказал "чисто за жизнь" и показал всю неприглядную правду, рецензент может возразить многое.
Можно вспомнить, что литература, даже направления реализма, даже в самой своей радикальной форме соцреализма никогда не ставила непосильной задачи воспроизвести досконально все мерзости и гадости, творимые homo sapiens. А действительно - зачем? Мы, в общем-то, и так знаем, каков мир. Ну, рассказали ещё об одном паскудстве - и что это добавляет к нашему миропониманию? Цели литературы иные - прежде всего, обобщить явления, проанализировать их причины и истоки, попытаться понять (с помощью художественных средств), есть ли пути и возможности хотя бы малейших изменений в лучшую сторону. А ещё есть так штука, как "художественный образ", который даёт автору возможность психологических исследований. Это в широком плане.
Если уйти в более узкий круг и обратиться к детективу как таковому, тут тоже есть, что сказать. От самого рождения своего детектив опирался на столкновение двух условных начал: "добра" и "зла". И расследователь - это некий представитель позитивных сил, который вступает в схватку с силами деструктивными. Прелесть детектива (в любом его поджанре) в том, что он не дидактичен, не навязывает каких-то моральных убеждений, не проповедует нудно о "правильном" образе жизни. Но в увлекательной форме заставляет читателя сопереживать героям, если это подлинная остросюжетка, или параллельно с сыщиком строить свои версии произошедшего, если это ортодоксальный детектив. А на самом деле предлагает свой вариант "победы прогрессивных сил". Прошу прощения за пафосную терминологию, но как ещё разжевать, казалось бы, очевидное. Конечно, детектив видоизменился, появилось множество новых элементов, но занимательности, "закрученности" интриги пока никто не отменял. Развлекательный жанр не должен опускаться до уровня документальной хроники из серии "Чрезвычайное происшествие". Но и развлекать нужно толково, чтобы, как говорится, и уму и сердцу.
Рецензия на повесть "Пальцем в небо".
Честно говоря, отнести повесть к детективу практически невозможно. По большей части, это приключенческий боевик. Да, остросюжетный - этого не отнять. Но детектива нет вообще никакого. В чём загадка? В чём интрига? В основном, в том, смогут ли уйти от преследователей Даша, Сергей и Лиля. Ловкая хорошо тренированная троица, обладая разными навыками, относящимися, по большей части, к физической составляющей, петляют, как зайцы. Но с другой стороны тоже пацаны не пальцем деланные, так что сюжет развивается стремительно, и читатели не успевают задуматься о том, что же такого совершили представители современной молодёжи оптом и в розницу. Автор, конечно, объясняет причины сильной нелюбви серьёзных дядей к героям, но причины эти не слишком убедительны. Да и не они важны, а сам ход развития противостояния. Как в американском кино, нет, лучше возьмём отечественный аналог - как в "Ну, погоди!". Заяц убегает, волк догоняет, важен сам процесс, ради него всё и заводилось. К отсутствию глубины и внятной идеи можно предъявлять претензии, хотя, вероятно, какая-то часть читателей останется довольна предложенным сюжетом: ненапряжное для мозгов развлечение обеспечено. Вот как-то так и можно охарактеризовать идею. Она же - тема. Она же - цель и задача автора.
Композиция повести, впрочем, весьма недурна: сначала параллельно развиваются две линии: девушки Даши и Сергея с Лилей. Потом они сойдутся вместе - с того момента, когда Лиля придёт в детективное агентство. События наслаиваются друг на друга, наскакивают, даже начало такое - "боевое". И финал - тоже. Буйно начиналось и так же завершилось - практически гармония. В общем-то, в своём роде повесть совершенна, во всяком случае, по композиции она удачна, и включает в себя всё, что необходимо для основного набора.
Конечно, остаются некоторые вопросы, например, что же сталось/станется с Юрой? Почему всё-таки прицепились к Даше - так ли уж опасна была девушка, которая до самого финала (вместе с читателями, надо сказать) не полностью осознала, что же происходит?
Образы героев таковы, что выполняют поставленные перед ними автором задачи: их внутренние свойства не раскрываются, да и незачем. Только Сергей как-то плавно и легко переходит от устремлений к примитивному спариванию со своей самкой к некоему более глубокому чувству, о чём нам зачем-то решили поведать.
Самым большим достоинством повести является язык. Интересен способ, которым автор начинает каждый абзац первой части - рецензент не может сказать, намеренный это приём или нет. Но вот что получается подряд по абзацам:
Степаныч хмурился.
Григорий Пафнутьевич трясся от злости
Юра держался.
Степаныч знал.
Даша застыла перед телевизором.