Ворон перешел на соседскую половину газона. И тут, и там он чувствовал себя как хозяин, ему и дела нет до того, что один участок принадлежал сухопарому пенсионеру Роджеру, а другой - красивой пухленькой Луизе и ее лохматой болонке, которая иногда охраняла двор: лаяла на соседей в удобное для себя время, но сейчас, в жару, отдыхала в прохладных комнатах внутри.

Ворон и болонка - каждый по-своему - cчитают себя хозяевами небольшого квадратного участка земли. Жизненные их интересы ни коим образом не пересекаются, но сферы влияния накладываются одна на другую: собака может легко прогнать птицу со двора, но власть ее распространяется не далее забора. Ворон тем не менее остается неуловим и свободно распоряжается землей и Роджера, и Луизы, и даже тем огромным участком неподалеку, который так и остался неподеленным, неразрезанным - еще с незапамятных времен, когда земля в этих местах продавалась совсем недорого. Там, на задворках невысокого домика доживает свою жизнь полуржавый грузовичок довоенного образца. Там же, на земле ценою в несколько миллионов, на скромную свою зарплату живет простая рабочая семья. За деревьями, в глубине участка, прячется ведущая к дому дорога, горят разноцветные яркие клумбы, а в тихом тенечке томятся от скуки пластиковые газонные кресла. Там у них, в высокой траве, червей искать гораздо труднее, но и здесь, у Роджера и Луизы - ни червячка. Ворон потоптался и улетел, и на улице не осталось ни души...

В жаркий июльский полдень жизнь замирает в окрестностях двадцать четвертой улицы - мы называем их королевством Шибы, но вложенную в эти два слова иронию едва ли можно передать словами. Территория королевства начинается под склоном невысокого холма, охватывает две-три улочки да пару уютных тупиков, и упирается в забор, за которым в тени старинных кедров колышется дикая, ни разу не кошенная трава и ржавеет тот самый старенький грузовичок послевоенной модели.

Мы приезжаем сюда раз в месяц, пьем красное вино или холодное пиво и, сидя в тени, на укрытом от посторонних взглядов крыльце, наблюдаем за сонным течением местной жизни. Прошло уже года три с тех пор, как мы познакомились с Роджером. Когда он и его супруга здесь поселились, двадцать четвертая улица еще утопала в строительных лесах и сорняках. Роджер сам построил свой дом и сам же уложил кпрпичные стенки огромного цветника. Вечерами, едва лишь спадает жара, перед домом появляется сухощавая пенсионерка в розовой маечке и шортах и щедро поливает из шланга и цветы, и шелковую зеленую травку. Жена Рождера горда и необщительна, за три года нашего знакомства с Роджером нам так и не довелось узнать ее имени, а потому и не удивительно, что к ней пристало прозвище "королева Шибы." Оно удивительно ей подходит, вот только вложенную в эти слова иронию едва ли можно передать словами.

Года три назад участок Роджера еще держал неоспоримое первенство: среди уже поднявшихся и среди еще достраивающихся, и дом его, и цветник казались самымим большими, самыми помпезными, самыми-самыми...

зарисовка будет продолжена.. когда-нибудь