Аннотация: Рассказ опубликован в сборнике фантастики "Вся неправда вселенной"
Саблин Сергей Евгеньевич:
КАБИНКА.
Все дело было в кабинке, вернее не в самой кабинке, а в том, что было внутри нее. Она стояла, одиноко покосившись, на одном из бесчисленных марсианских барханов. Ее полированная, блестящая поверхность отчетливо выделялась на красноватом фоне оксида железа - основной составляющей местного песка. Странно, что я ее раньше здесь не видел, - подумал Том и, осторожно взойдя на вершину холма, провел защитной перчаткой скафандра по полированному боку странного сооружения. Кабинка была реальна. Так же как реален был и сам Том Кларк, человек из плоти и крови.
Старость не лучшее время для такого прожженного космического волка, каким был Том, позади остались миллиарды миль холодного и черного космоса, десятки потерянных в дальних странствиях друзей, маленькие победы и большие трагедии. Можно было сказать, что позади осталась целая жизнь, наполненная столькими приключениями, каких бы хватило не на один роман. Теперь всему этому приходил конец, старость прокралась в тело и душу, посеребрила виски, сдавила тяжелой ношей натруженное сердце и не отпускала уже ни на миг. Медицинская комиссия Федерации Астронавтики списала его на Землю доживать свой век в безделии и сплетнях, среди таких же отживших свой срок пилотов и навигаторов, штурмовавших звездное небо первых дней Прорыва. Ведь был еще и Прорыв. Он и сейчас помнил тот великий день, один из первых дней освоения дальнего космоса, один из первых дней его настоящей жизни, жизни пилота Службы Дальнего Поиска, жизни без компромиссов и сомнений. Сейчас оставались лишь воспоминания, размытые лики сотен планет, на которые приходилось садиться и в шторм, и в солнечную бурю, и вверх ногами, и боком, на капле топлива и вообще без двигателя. Но он всегда побеждал, ему везло больше чем остальным, может, поэтому он и был до сих пор жив, в отличие от других, чьи тела навеки остались там, в пылающей ртути Кадониса, неистово белой углекислоте Авроры-13 и еще в тысяче уголков огромной вселенной. На все была воля божья. Иногда во сне, он возвращался к событиям тех лет, вспоминал погибших друзей, и внезапно проснувшись, в душной, прокуренной комнате, шептал их имена, кляня себя за то, что выжил и не остался с ними, такими молодыми и счастливыми, на самом краю вселенной, на дороге у которой нет конца. Том понимал, что прошлого не вернуть, и остаётся жизнь, со всеми своими неурядицами и тревогами, остаток которой нужно было достойно прожить, хотя бы ради памяти тех, кто пал во имя единственной цели, пройти дальше других.
Ему снова везло. Помог старый знакомый Вильям Смит, ставший большой шишкой в Совете Федерации Космических Ресурсов. Ведь раньше, когда его звали просто Билли, они были просто друзьями не разлей вода. Их так и звали, наша веселая парочка, пилот Том Кларк и штурман Вильям Смит. Сколько трудных рейсов прошли они вместе до того дурацкого полета на Асту-18, маленькую планету, богатую железной рудой и марганцем; простой маршрут, ясная полетная карта, и дернул же черт Билли предложить посмотреть другую сторону планеты. Том по глупости согласился, а там - лучше не вспоминать - какая-то магнитная аномалия, больше смахивавшая на хитрую ловушку - все приборы отказали, оставалось только ручное управление. И здесь, Билли впервые ошибся при прокладке посадочного курса. В общем, сели они на скалы, оторвало две дюзы, пилотская кабина всмятку, Тому хоть бы хны, а штурман Вильям Смит стал инвалидом. Осколком ему оторвало ногу, и Том два часа просидел в аварийном шлюзе, тщетно пытаясь зажать его кровоточащую рану. В тот раз Тому повезло - Билли списали на Землю, а его лишили капитанских нашивок и отправили на Богус-1, где он проторчал целых три года, управляя тяжелыми рудовозами. Теперь, по прошествии многих лет, Билли смог помочь другу, спас от томительного ожидания смерти на Земле, избавил от этого страшного дома престарелых, куда ему выдали предписание явиться. Теперь Том Кларк смог стать старшим пилотом марсианского лихтеровоза Звезда Энтории, возить всякое барахло, и мечтать о том, что это будет длиться вечно. Руководство Энторийских Рудников было в курсе истинного возраста новоприобретенного пилота, но, видимо, закрывало на это глаза. Все будет "на мази", как сказал Билли своему старому другу.
Безжалостное солнце слепило глаза. Том прикрыл щиток шлема солнцезащитным стеклом, и устало присел на корточки, пристально осматривая новоявленное чудо. Этот маршрут Том знал почти наизусть, две мили от городка до доков, еще полмили до космодрома. Каждое утро в течение двух лет эти пески отпечатывались в его памяти, он привык ним, они стали для него почти родными. Иногда ему даже казалось, что он родился на этой выжженной, красноватой земле, среди величественных холмов и кратеров, в самом сердце пустыни. А сегодняшним утром он шел на работу своим любимым маршрутом и неожиданно почувствовал, что привычную идиллическую картину нарушает какая-то новая деталь, сильно мозолящая глаза. Он обернулся и увидел кабинку. Кабинка как кабинка, ярко-синего металлического цвета. Похожа на небольшую десантную капсулу. Том один раз сидел в ней, колени упираются прямо в подбородок, одноразовый гроб на один труп. Десантники презрительно называли его "бумбокс", потому что когда он падает на поверхность планеты происходит большой бум, а иногда даже бум, бум, бум, когда капсула неудачно приземляется на высокую скалу. Но это явно был не десантный "бумбокс", эта кабинка была угловатой и приземистой, а десантная капсула состояла из многочисленных ребер и силового кокона черного цвета. Он так сразу и назвал это нелепое сооруженьице кабинкой, это слово первое пришло на ум и показалось Тому настолько удачным, что он сразу же прошептал его, лишь чуть коснувшись ее полированной поверхности. Она была явно неземного происхождения, эти странные симметричные узоры и незнакомые буквы, если это были, конечно, буквы. Сразу видно, марсианская штучка. Это открытие весьма позабавило Тома, и он принялся осматривать кабинку в поисках какого-нибудь устройства, которое позволило бы попасть во внутрь. Он водил рукой по блестящей, идеально ровной поверхности в поисках какого-нибудь углубления или выпуклости, которая могла бы служить механизмом для открывания двери. Перчатка скользила, будто по полированному стеклу, не встречая никакого сопротивления. Неожиданно, одними кончиками пальцев он почувствовал небольшую деформацию, где-то посередине предполагаемой двери. Вот он, маленький бугорок, совсем небольшой, размером с пуговицу, такой сразу и не заметишь. Стремясь совладать с нарастающим волнением, Том немного отступил назад, а затем решительно надавил большим пальцем на случайно обнаруженную кнопку. Кабинка тихонько зажужжала и нехотя, будто раздумывая, выдвинула из своего чрева короткий, черный рычаг. Щелчок, еще один, и рычаг, провернувшись вокруг своей оси, снова исчез внутри кабинки, не оставив никакого следа своего присутствия. Дверь медленно отворилась, и Том ошеломленно замер, пораженный увиденной картиной - внутри кабинки было абсолютно пусто. Но немного позже, присмотревшись повнимательнее, он увидел, что на задней стенке сооружения, тускло светились какие-то серебристые пирамидки, всего шесть штук. Они все располагались по кругу, а в центре этой геометрической фигуры медленно мерцал зеленоватый огонь. Том, более не раздумывая, вошел внутрь и принялся с интересом изучать хитроумную конструкцию, созданную, несомненно, представителями чужого разума. Но вот для чего? Положив руку на одну из пирамидок, Том попытался надавить на нее, но она не поддалась ни на дюйм, он надавил посильнее - тот же эффект. Что-то видно было не так, наверное, пирамидки работали совсем по-другому, если вообще работали. Он попробовал их немного повернуть, и одна из них, внезапно поддавшись, повернулась на 90 градусов, осветившись изнутри мягким, голубоватым светом. Она работает! - чуть было не выкрикнул Том, но вовремя спохватился. Это предположение было пока еще не совсем обоснованным, но в душе зародилась надежда, что ему, Томасу Эдвину Кларку, удалось сделать важное открытие: отыскать на Марсе действующий образец инопланетной техники. Следы разумной жизни на Марсе находили и раньше, еще первая марсианская экспедиция наткнулась на непонятные сооружения недалеко от северной полярной шапки, в основном это были, так называемые, черные руины. Кто их сейчас не знает, полуприсыпанные песком здоровенные черные коробки без дверей и окон. Во всю стену геометрический орнамент, языки разноцветного пламени и три раскрытых ладони на гранях невидимого треугольника. И так бессчетное количество повторений одной и той же комбинации. Ученые сразу решили, что это реликтовые сооружения древних марсиан, начали их активно пилить, пытаясь добраться до самой середины, но они были практически монолитны, за исключением сердцевины. Там была обнаружена небольшая полость, заполненная блестящим серым порошком, но он практически мгновенно испарялся, и его не удалось никому исследовать. О находках постепенно стали забывать, и теперь они служили лишь неплохой наживкой для любителей археологии и различных древностей. После этого открытия, а это было лет двадцать назад, предприимчивые люди, каких всегда хватало на Земле, перекопали всю планету в поисках древних построек, и в результате этих титанических, многолетних усилий, удалось откопать жалкий десяток примитивных марсианских артефактов. Теперь их даже школьники знают наперечет: парочка каменных блоков со следами тупых ударов древним молотком, неработающая модель солнечной системы из неизвестного металла, шесть золотистых пятифунтовых шаров с круглыми прорезями и, самое главное, маленький металлический ящичек с рычажками и различными делениями в виде полукруглой шкалы. Сколько земные ученые ни бились над этой загадкой, так ничего и не смогли понять, а ведь у Тома раньше была даже своя теория на этот счет. Правда, многим она активно не нравилась, так как Том, то ли в шутку, то ли всерьез, утверждал, что инопланетный ящичек - это сломанная музыкальная шкатулка с мелодией "янки дудль", а таинственные мячики не что иное, как шары для игры в боулинг. Он конечно шутил, но как можно было иначе относиться к потугам земной науки, если за целых три года экспериментов ученые смогли установить твердо только одно: железный ящичек никак на передвижения рычажков не реагирует, а значит он неисправен. Назначение этого устройства так и осталось неизвестным, в результате чего можно было честно признаться себе, что на Марсе ничего путного найти не удалось. Теперь вы можете представить себе эйфорию, охватившую человека, нашедшего столь ценный и работоспособный артефакт как кабинка, буквально у себя под носом, в целости и сохранности покоящийся в мягком песочке под ласковым марсианским солнцем.
Том еще раз осмотрел диковинную конструкцию и заметил интересную особенность, таившуюся в гранях пирамидок. Они были не совсем симметричные, одна из граней была чуть длиннее остальных. Как раз сейчас, одна из таких граней была направлена в центр мигающей точки, это была та самая пирамидка, которую он недавно сдвинул. Стало казаться, что разгадка уже совсем близко, протяни руку - и ты у заветной цели, в одном шаге от великого открытия, способного перевернуть всю твою серую и убогую жизнь. Том еще раз провел рукой по острым граням и положил свою ладонь на вершину другой пирамидки. Немного усилий и еще одна из них засветилась голубоватым светом, точка на середине круга начала пульсировать быстрее, сердце екнуло и забилось, как паровой молот. От волнения Том весь взмок, стекло его шлема покрылось изнутри капельками влаги и слегка запотело. В скафандре с каждой минутой становилось все труднее дышать. Том мельком взглянул на деления манометра и отметил про себя, что кислорода остается маловато и уже пора поторапливаться, если он, конечно, не хочет умереть от удушья среди этих песков. С остальными фигурами проблем не возникло, и вот настал момент, когда почти все пирамидки оказались повернуты в правильном направлении. Сердце колотилось уже просто в бешеном ритме, готовое в любую секунду выскочить из груди. Еще один поворот фигуры, и геометрическая композиция была закончена. Пирамидки одновременно мигнули и замерцали теплым голубым светом, будто ожидая чего-то. Пауза затянулась.
Том кашлянул и, приняв подобающую позу, изрек, еле сдерживаясь от подступающего приступа смеха: - Я конечно не знаю, для чего ты сделана, но если ты умеешь выполнять желания, выполни всего одно мое. Я хочу вернуться во времена своей молодости, я мечтаю вновь увидеть звездное небо Алькора и встретить своих друзей: Мика, Эндрю, Дженни, всех тех кто не вернулся из космоса, я хочу увидеть их глаза и сказать им: - Привет ребята, мы наконец вместе!. Стало тихо, было даже слышно, как поднятый ветром песок стучится в тонкие стенки нелепого сооружения. Он струился по полу, сыпался откуда-то сверху, пустыня уже начала завоевывать себе новое жизненное пространство. Вот и все, больше ничего не происходило, кабинка оставалась мертва, и Том, печально улыбнувшись, провел рукой по разноцветному узору из переливающихся огней. За спиной резко хлопнула ребристая дверь и все помещение погрузилось во тьму, страх леденящей змейкой пробежал по коже и куда-то исчез. Пульсирующая точка почти перестала мигать и загорелась рубиновым зрачком, все ранее неподвижные пирамидки одна за одной, сдвигались со своих мест и, подчиняясь невидимому механизму, начинали медленно вращаться, отмечая каждый свой новый поворот изменением своей окраски. В глубине аппарата, что-то наконец звякнуло, и представление прекратилось так же внезапно, как и началось. Почти все пирамидки вернулись в свои прежние положения, кроме одной, верхней слева, она так и осталась на своем новом месте, прямо в центре круга, там, где раньше пульсировал рубиновый огонек. Дверь кабинки внезапно отворилась, и Том вновь увидел, всё те же нудные марсианские пески, тянущиеся по всей поверхности планеты. Он даже не знал, плакать или смеяться, кабинка, в общем-то, кое-как работала, но что она делала, понять было решительно невозможно. По крайней мере, понять человеческим разумом. Жители Марса наверняка знали, что с ней делать, но Тому они почему-то забыли об этом рассказать. Взглянув еще раз на манометр, он понял, что надо торопиться, стрелка почти прилипла к красной черте, за которой была смерть, мучительная и беспощадная, и это в такой момент, когда он почти ухватил птицу своего счастья за длинный павлиний хвост. Том выскочил из кабинки и вдруг увидел нечто такое, что заставило его застыть на месте и даже схватиться за дверь, чтобы не упасть. От кабинки и вниз до самого холма тянулась цепочка следов, постепенно исчезающая за очередным холмом. Следы были явно не его, он пришел с севера, из жилой зоны базы Энторийских рудников, а следы были с юга, со стороны космодрома, куда он просто не успел дойти из-за своей находки. Больше терять времени было нельзя, и он вбежал на длинный склон холма в надежде увидеть человека, оставившего эти следы. Бежать было очень тяжело, организм все настойчивее требовал кислорода, но аварийный клапан скафандра выдавал все более уменьшающиеся порции живительного воздуха. В глазах появлялись и пропадали черные точки, сознание понемногу путалось и приходилось все время держать себя в руках, чтобы не упасть. За следующим холмом должны были показаться белоснежные коробки складских корпусов, а главное - воздушный шлюз космодрома, его единственное спасение в этой сложной ситуации, где малейшее промедление грозило смертью. Добежав доверху, Том Кларк остановился и напряженно замер, отыскивая глазами знакомые силуэты зданий. Плоская равнина в обрамлении песчаных хребтов, раскинувшаяся перед ним, была совершенно пуста: ни корпусов, ни энергоблоков, совсем ничего, как будто здесь никогда не жили люди. Цепочка следов, уходившая куда-то вдаль, терялась на вершине одного из холмов. Неожиданно щелкнул манометр и в гермошлеме противной трелью заверещал передатчик, пытаясь сообщить наземным службам, местонахождение терпящего бедствие человека. Пока он не выйдет на волну спасательной станции, он не заткнется. Когда-то, очень давно, все это уже было, еще во время его первой марсианской стажировки. Тогда он вместе с ремонтной бригадой попал в ужасную песчаную бурю возле Олимпа, вездеход перевернулся, и они пытались вытащить его из небольшого кратера. Промучились полдня, но сделать ничего так и не смогли. Им повезло, помощь пришла вовремя, и их, полумертвых от удушья, оперативно доставили на Гамму-3, третью марсианскую станцию со дня освоения красной планеты. Но сейчас удача оставила его, и Том постепенно начал осознавать весь ужас своего положения. Страшная мысль, на мгновенье мелькнувшая в голове, сковала волю. Он просто тупо брел вперед, не разбирая дороги, не в силах осознать произошедшее.
Передатчик уже не умолкал ни на секунду. Виски постепенно наливались тяжестью, и в голове билась одна отчаянная мысль, вот и конец всему, хотя в принципе, для него это была вполне достойная смерть. Не на больничной койке в окружении сердобольных нянечек и хныкающих внуков, а здесь, в самом сердце пустыни, в полном одиночестве и покое. Том уже понял, что на этот раз помощь не придет, ей просто неоткуда будет взяться. На всей чертовой марсианской орбите нет ни одного аварийного спутника, а это могло значить только одно: до заселения Марса оставались еще долгие годы. Время безжалостно. Он вернулся в прошлое, чтобы остаться в нем навсегда. Где то там, в невообразимой дали, смеялась Дженни, молодая и красивая. Летел в свой первый полет, добродушный толстяк Микки Ллойд. Все они были еще живы и не знали о будущем, которое было для них таким же далеким и нереальным, как-то голубое небо, до которого в детстве хотелось дотянуться рукой. Том остановился и упал на колени. Пока еще были силы сопротивляться, он держался, высоко подняв голову, он должен был еще раз увидеть это небо, хоть и совсем чужое, но такое же звездное. И небо, черная бездонная чаша, прощалось с ним. Он увидел мерцающую россыпь Млечного пути, и звезды Плеяд и даже холодный Ксеркс, все пришли попрощаться с ним, не было только Земли, она спряталась за горизонтом и невидимая наблюдала за тем, кто когда-то навсегда попрощался с родным домом и ушел в бесконечное путешествие к черным глубинам вселенной. Ярко багровый горизонт приблизился и сомкнулся в круг. Началась буря, отовсюду сыпался песок, он шуршал и стучался в стекло шлемофона, он хотел победить это неожиданное препятствие и, поглотив его в своем чреве, навсегда покончить с этим недоразумением. Через пятнадцать минут на этом месте вырос песчаный холмик, а затем и целый бархан, один из сотен тысяч безликих островков, возвышающихся над поверхностью великой пустыни.
Все дело было в кабинке, а вернее не только в ней, а в том, что она выполняла любые желания, даже самые невероятные.
