Каждый шаг тяжёлых кирзовых сапог отдавался в голове размеренным гулом, который полностью заполнял сознание и заглушал тихий невнятный голос, доносившийся откуда-то сзади:
- Товарищ лейтенант.
- Что? - наконец очнулся я, - что такое сержант?
Худой, нескладный сержант Спичёнок, в промокшей от пота гимнастёрке, потрёпанных галифе и запыленных до песчаной серости сапогах остановился и, бросив на меня измождённый взгляд, тихо сказал:
- Рядовой Кощеев не может дальше идти.
Я тоже остановился и поглядел назад на дорогу. Невдалеке у обочины я увидел сидящего рядового и склонившегося над ним сержанта Ерохо, помогающего снять сапоги.
- Почему? - машинально спросил я, хотя причина и так была ясна.
- Мозоли, товарищ лейтенант, Вася и шагу ступить больше не может.
И действительно, как только сержант Ерохо потянул за голенище, лицо рядового Кощеева исказилось гримасой боли и он, придерживая одной рукой ногу, начал разматывать окрашенную красным портянку.
- Но нам надо,во что бы то не стало выйти к своим, - озвучил я единственную мысль, которая крутилась в моей гудящей от голода и усталости голове. Ответом мне были уставшие глаза сержанта Спичёнка и тихие стоны, доносящиеся со стороны рядового.
- Ведь это приказ товарища комроты, - вспомнил я окровавленное лицо капитана Тихонова, хрипевшего что-то неразборчивое мне в ухо, когда я выносил его из-под огня немецкой артиллерии. Затем, уже умирая, он в последний раз открыл глаза и, оглядев наш небольшой отряд, оставшийся от роты, сказал: - "Ребятки, дойдите до наших, скажите, что Тихонов не сумел выстоять, не сумел отбросить врага, но вы ведь выстоите, дадите отпор немцам, только дойдите до наших, только дойдите..." - глаза офицера закрылись навсегда.
Когда видение схлынуло, я понял, что уже и сам сижу на обочине в траве и с силой растираю отяжелевшие от постоянной ходьбы икры ног. Сержант Ерохо сидел на земле и выливал себе в рот последние капли воды, оставшиеся в помятой фляжке. Рядовой Кощеев лежал с раскинутыми руками и глядел в небо. Покрытые красными пятнами портянки были развешаны на ветвях ближайшего куста. Сержант Спичёнок углубился в лес и что-то высматривал на земле возле стволов деревьев, наверное, искал грибы, чтобы хоть как-то подкрепится: последние сухари из сухпайка закончились ещё позавчера.
- От трассы мы отошли на приличное расстояние, - начал я рассуждать вслух и все: два сержанта и рядовой, разом повернули головы в мою сторону, - вероятность наткнуться на колонну немецких войск в этой глуши, - я кивнул на окружающий нас лес, - крайне мала. Максимум, что может быть - это какой-нибудь заплутавший разведотряд, отставший от передовых сил противника. Но на этот случай у нас ещё есть оружие, - я бросил взгляд на свой ППШ, единственная запасная обойма от которого висела у меня на поясе, и на "мосинки" сержантов, рядовой потерял свою винтовку ещё во время первого боя.
- Предлагаю, - эх, не по уставу это, офицеру устраивать совещание с рядовыми, но что поделаешь, обстановка такая, - остановится здесь, разбить по возможности лагерь и провести разведку местности на предмет обнаружения хуторов или деревень, где можно раздобыть еду.
Возражений не было, только сержант Ерохо одобрительно кивнул головой. Он был старше и опытней меня, мальчишки, только что закончившего офицерское училище, и распределённого на границу незадолго до нападения Германии. Ерохо принимал участие в освобождении Западной Белоруссии, прошёл всю финскую войну, но, несмотря на это, он не стал, пусть и формально, руководить нашим маленьким отрядом и полностью подчинялся мне, как старшему по званию, давая иногда дельные советы. Он лишь взял под опеку неоперившегося совсем ещё рядового Кощеева из дополнительного весеннего призыва.
Через пять минут я встал и, глядя в уставшие лица красноармейцев, сказал:
- Ладно, отдохните, разведку проведу я сам, пройдусь пока есть силы.
Метров через двести дорога резко забирала вправо, и вскоре я потерял своих бойцов из виду. Я шёл не торопясь, стараясь не тратить попусту силы, и думал, куда же может вывести эта заброшенная лесная колея заросшая травой? Сомневаюсь что в какой-нибудь особо крупный населённый пункт. Внезапно на меня накатило непонятное головокружение и тошнота, я остановился, помотал головой и огляделся. Что-то изменилось в окружающем меня лесу: поредели деревья, между стволов появился еловая поросль, да и дорога казалась менее заросшей, чем раньше.
Сославшись на усталость и связанную с ней невнимательность - не заметил, как перешёл в полосу молодого леса - я побрёл дальше. Вскоре впереди замаячил просвет, и я смог выйти на опушку и оглядеться. Но как только я это сделал, то сразу же бухнулся на землю и закатился в высокую траву - недалеко от леса была видна деревушка, по которой ехал автомобиль и ходили люди. Приглядевшись, я понял, что это не военная машина, по крайней мере, таких моделей я не видел ни у нас, ни у немцев. Да и формы у неё были не совсем обычными: какими-то округлыми и зализанными. Ещё несколько приземлённых силуэтов таких автомобилей я заметил, стоящими во дворах домов, тоже не совсем обычных для деревни. Деревянные и кирпичные, они были в основном двухэтажными, а рядом с ними располагались небольшие земельные участки, на которых то и дело появлялись люди. Решив не испытывать судьбу и не показываться им на глаза: вдруг это всё-таки немецкие оккупационные силы расположились в деревне, я прополз несколько метров вдоль опушки и скрывшись за обширным кустарником, сел на корточки и огляделся. Деревушка, если это конечно была деревня, потому как многие домики были не совсем деревенской, а скорее дачной архитектуры, была небольшой и находилась недалеко от маленького озера, которое можно было бы принять и за пруд. В деревню вела одна дорога, по которой как раз сейчас двигалась ещё одна машина неизвестной конструкции. Недалеко от себя я заприметил неглубокий овраг, заросший травой, на краю которого стояла железная оградка с каким-то памятником внутри. Я ползком добрался до оврага и приблизился к ограде. За ней действительно был памятник в форме обелиска увенчанного железной пятиконечной звездой. К обелиску была приделана табличка, на земле возле памятника лежал свежий букет цветов. Я подполз ближе и прочитал:
"Братская могила советских солдат:
--
Звание: лейтенант Имя: неизвестно
--
Звание: сержант Имя: неизвестно
--
Звание: сержант Имя: неизвестно
--
Звание: рядовой Имя: неизвестно
Бессмертен подвиг советских воинов-победителей!
Вечная слава погибшим за свободу нашей Родины!"
Смысл написанного дошёл не сразу. Но когда я понял, что речь идёт о погибших красноармейцах, я удивился, как могли наши войска, в спешке отступающие от границы, поставить памятник четырём погибшим, да ещё такой основательный и с оградой? Или это памятник времён советско-польской войны?
В полном смятении я выполз из оврага и направился к лесу. Надо было сообщить своим, что деревня найдена и сегодня ночью можно было наведаться туда за провизией.
Возвращаясь той же дорой, я вновь ощутил странное помутнение в голове, но уже не обратил на это особого внимания, потому что и так валился с ног от усталости. Придя на место нашего "лагеря" я понял, что ночью ни я, ни мои бойцы не сможем совершить поход в деревню: всех сморила усталость. Я рассказал о деревушке и предложил пойти туда завтра на рассвете. Бойцы молча согласились.
Пока я ходил в разведку сержант Ерохо сумел соорудить некое подобие шалаша из еловых веток и поместил туда рядового, сержант Спичёнок тоже разместился рядом и лежал, подложив под голову полупустой вещмешок. Я обессилено опустился на землю возле шалаша и мгновенно провалился в тяжёлый сон без сновидений.
- Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант!
Кто-то громко шептал мне в ухо и тормошил за плечо. Я нехотя открыл глаза и увидел испуганное лицо сержанта.
- Товарищ лейтенант, немцы!
Ничего не ответив, я привстал и огляделся. Было раннее утро, ещё скапливался между деревьев ночной туман, но из глубины этой дымки доносились до нас приглушённые голоса и тихий лай собак. Сержант Спичёнок нервно сжимал винтовку, неподалёку залёг у дерева сержант Ерохо, прислушиваясь к отдалённым голосам, рядовой Кощеев с искривлённым от боли лицом, с трудом натягивал сапоги.
- Товарищ лейтенант, надо что-то делать, - донёсся до меня шёпот Ерохо, - голоса приближаются.
Я не раздумывая скомандовал отступление. Рядовой бросил на меня умоляющий взгляд, но всё же попытался подняться на ноги.
Бежать мы старались как можно тише, но хруст под ногами, казалось, выдавал нас за версту. Ветви неистово били по лицу и я, придерживая одной рукой фуражку, что бы не свалилась, вторую руку, сжимающую ППШ за цевьё, выставил вперёд, словно таран, пробивающий завесу деревьев. Лес вскоре кончился, и мы оказались на его опушке. Ерохо молча указал куда-то пальцем, и я увидел большой овраг недалеко от нас. Не сговариваясь, мы все бросились туда. Чуть отдышавшись, я поднял вверх голову, чтобы оценить обстановку. Вдалеке виднелся одинокий хутор, стоящий возле небольшого озерца, и цепь идущих от него чёрных силуэтов, по пояс скрывающихся в утренней мгле.
Я понял, что это конец - немцы взяли нас в кольцо. Я оглянулся и посмотрел в глаза бойцам. Сержант Ерохо всё понял сразу, рядовой же стал недоуменно смотреть то на меня, то на него.
- Готовьте оружие к бою, - прошептал я и потянулся за второй обоймой к ППШ.
Внезапная догадка осенила меня, и я хлопнул себя по груди в надежде обнаружить под гимнастёркой "смертный медальон" с личной информацией, но он скорей всего остался в казарме, или был потерян уже в первом бою.
- Сержант, покажите ваш медальон, - прошептал я Ерохо. Он удивлённо посмотрел на меня и развёл руками, мол, нету и не было никогда - плохая примета. Что скажешь - бывалый солдат. Сержант Спичёнок тоже покачал головой. Лишь рядовой продолжал бездумно пялиться на меня, по его лицу уже начали скользить первые слёзы; у этого растяпы жетона не было уж точно.
Я выглянул из оврага и посмотрел в сторону немцев. Цепь приближалась медленно и тихо, как в немом кино. Чёрные фигуры, казалось, просто вырастали из земли.
Я снова сполз в овраг и принялся осматривать свой ППШ, готовя его к бою. Странное спокойствие овладело мною, страх смерти отступил сам собой, и даже вид хныкающего рядового Кощеева не внушал ничего кроме жалости.
Я передёрнул затвор и лёг на живот, начиная выцеливать приближающихся вражеских солдат. Ерохо подполз ближе и тоже выставил вперёд свою винтовку, сержант Спичёнок последовал его примеру.