Тишина стояла над городом. Тишина и проклятье. Жителей почти не было видно. Лишь изредка открывалась какая-нибудь дверь, и хмурая неразговорчивая хозяйка, выплеснув из ведра помои прямо на мостовую, скрывалась опять. Даже собаки и кошки, обычно мелькавшие то там, то здесь, куда-то попрятались.
Пройдя центральную улицу насквозь, Каруд постоял минуты две у Восточных ворот, глядя на сумрачных озабоченных стражей, и повернул к трактиру "У Гырга", что располагался под самой стеной. На его удивление, в трактире было людно. Почти все столы были заняты. Двое играли в шахматы, остальные сидели молча, уткнувшись в пивные кружки. Сам хозяин -- высокий мослатый мужик со странным именем Гыргольнаут -- сидел по своему обыкновению за стойкой, мусоля старый журнал.
Когда Каруд вошел, глаза присутствующих обратились на него, трактирщик отложил журнал в сторону, а шахматисты зазывно махнули руками.
-- Давай к нам, -- сказал один из них.
Каруд кивнул и прошел к стойке. Гыргольнаут, вытирая руки о грязный передник, ждал.
-- Две пинты пива, -- сказал Каруд. -- И солонины... пару фунтов.
Гыргольнаут кивнул и, отвинтив медный кран, принялся наполнять кувшин.
-- Есть что-нибудь новое? -- спросил у него Каруд.
Трактирщик задумчиво пожевал губами и сказал одно только слово:
-- Нет.
Каруд недоверчиво покачал головой.
-- Так никто и не пробрался? Больше недели однако прошло.
Трактирщик пожал плечами, что, мол, тут можно сказать, и снова уткнулся в журнал.
-- Дерево из четырех букв, -- сказал он вдруг, морща мучительно лоб.
-- Акация, -- откликнулся один из шахматистов.
-- А... ка... -- начал считать Гыргольнаут, тыкая в журнал огрызком карандаша.
Каруд, взяв поднос, направился к шахматистам. Один из них чуть подвинулся, освобождая место. Каруд сел и с любопытством поглядел на положение фигур, оценивая позицию. Ничего выдающегося, впрочем, в ней не было. Оба игрока предпочитали явно оборонительный вариант. Положение фигур было таково, что и той, и другой стороне давало возможность безопасного существования сколь угодно долгое время. Результат, похоже, катился к ничьей. Потом Каруд стал искоса оглядывать шахматистов. Один был пухлый, низкорослый, с широко открытыми голубыми глазами, которые смотрели на окружающее с такой живостью, будто до всего у него было важное дело. Звали его Вазилиус. Второй был полной его противоположностью -- высокий, неуклюжий, медлительный, с набрякшими нижними и верхними веками, между которыми были такие узкие щелочки, что разобрать цвет глаз не представлялось возможным. Единственное, что можно было утверждать наверняка, так это то, что казались они темными, как чулан после яркого солнца. Звали второго шахматиста Завеллос.
Познакомился с ними Каруд (как, впрочем, и все здесь присутствующие) недавно -- чуть более недели назад, когда началась эта свистопляска и жителям города ничего не оставалось делать, как торчать с утра до вечера в трактирах и хлестать пиво. Были они какими-то негоциантами из Зиггурана (невысокого, впрочем, полета), а в город прибыли на свою беду всего за день до начала блокады. Ну, естественно, и застряли тут неизвестно насколько. Оба, впрочем, удрученными пока что не выглядели, резко контрастируя с местными горожанами.
-- Ну, что скажете? -- спросил Вазилиус у Каруда, кивнув на доску. Глаза у него хитро блестели.
Каруд снова стал изучать положение.
-- Ничья, -- сказал он коротко.
-- Ну, а я что говорил! -- воскликнул толстяк, радостно потирая ладони.
-- Посмотрим, -- прогудел Завеллос низким густым голосом. -- В бой еще не вступили главные силы.
Он сидел, откинувшись на спинку стула, не отрывая взгляда от доски, и весь его вид свидетельствовал, что действовать наобум не в его манере.
-- Это же какие главные силы вы имеете в виду? -- поинтересовался Вазилиус. -- Не ладью ли?
-- Может, и ладью.
-- Нет, уважаемый мой, никакие главные силы тут не помогут. Все решат обычные пешки.
-- Вы думаете?
-- Я в этом уверен. Когда игра перейдет в эндшпиль...
Договорить Вазилиус не успел. Из-за стойки снова подал голос Гыргольнаут.
-- А акация пишется с двумя "эс" или с одним?
-- С двумя, -- откликнулся Вазилиус сейчас же.
-- А-ка-сс... -- стал трактирщик считать снова. -- Нет, -- сказал он потом с сожалением, -- не подходит. Тут четыре буквы надо, а с двумя "эс" получается больше... Хрен его знает, сколько с двумя "эс" получается...
-- Тогда лиственница, -- подсказал толстяк.
-- Лиственница?! -- пробормотал Гыргольнаут с сомнением. -- Тут вроде бы вторая буква "и"...
-- Так в "лиственнице" вторая буква как раз "и".
-- Точно, -- обрадовался трактирщик и снова принялся считать.
-- Уверен, -- продолжал между тем Вазилиус. -- В этот раз победа будет точно за мной. Моя пешка станет ферзем.
Высокий скривил губы.
-- Каждый раз я слышу эти хвастливые речи, а результат неизменен.
-- В этот раз все будет по-другому.
-- Почему же?
-- Потому что пешка с характером.
Тут оба как по команде посмотрели на Каруда.
-- А вы что по этому поводу думаете?
-- Рано пока что делать какие-либо выводы, -- ответил Каруд туманно.
-- Но допускаете ли вы, что личные качества пешки могут повлиять на конечный результат?
-- Это все-таки шахматы...
-- А вы представьте на миг, -- перебил его Вазилиус, -- что никакие это не шахматы, а настоящая битва. Будут ли тогда иметь значение личные качества каждого конкретного воина?
-- Разумеется, -- ответил Каруд уверенно. -- Только какое это имеет отношение к игре?
-- А самое непосредственное, -- сказал Вазилиус, снова хитро сощурившись. -- У нас с коллегой Завеллосом давние счеты.
Тут дверь трактира отворилась, и на пороге, оглядывая присутствующих, возник человек в форме посыльного. Увидев Каруда, он уверенно к нему направился.
-- Господин Каруд, -- сказал он, приблизившись, -- господин бургомистр требует вас сей же час к себе.
-- Зачем?
-- Он мне об этом не сказал.
-- Хорошо, только пиво допью.
-- Господин бургомистр требует вас немедленно.
Каруд с сожалением посмотрел на кувшин, содержимое которого уменьшилось только на треть, и встал.
-- Делать ему, что ли, больше нечего, -- проворчал он.
Посыльный терпеливо ждал.
Гыргольнаут сказал из-за стойки:
-- Я сохраню ваш обед.
Каруд кивнул и пошел за посыльным вон из трактира. Ничего за время его отсутствия на улицах не изменилось. Были они также пусты и угнетающе серы.
2
Чтобы сократить путь, посыльный повел Каруда тесными переулками. Через пятнадцать минут они вышли на центральную площадь, посреди которой возвышалось здание ратуши. По обе стороны двери стояли вооруженные стражи. О визите, похоже, они были предупреждены заранее, так как проходу посыльного и Каруда не препятствовали.
По отполированной каменной лестнице, обе стороны которой украшали витые металлические перила, они поднялись на второй этаж. Бургомистр их ждал. Он сидел в кресле подле журнального столика, заваленного всевозможными бумагами. Кроме него, в комнате находилось еще двое. Тяжелый мохнатый Нелюд, кресло под которым казалось игрушечным, и какой-то юнец, тоже достаточно крупный, русоволосый, зеленоглазый, в котором Каруд, приглядевшись, признал вдруг сына Кортведа. Сам Кортвед погиб года два назад в заварушке у Локриды при невыясненных обстоятельствах. Парня, кажется, звали Зельрот.
При появлении Каруда бургомистр встал.
-- Наконец-то, -- сказал он высоким певучим голосом. -- Мои люди с ног сбились, разыскивая вас.
Был он уже достаточно немолодой. Узкое удлиненное лицо избороздили морщины. Редкие светлые волосы аккуратно уложены. Впалые щеки и подбородок покрывала бородка. Одет он был достаточно просто -- в черный с серебряным шитьем камзол и такие же брюки. На среднем пальце имелось кольцо с сапфиром -- давний подарок барона Картвиду за какую-то услугу. Не смотря на явно непрезентабельный вид, в народе он пользовался немалым уважением и на посту бургомистра отбывал уже шестой срок. Если кому-то и суждено справиться с постигшей город бедой, то это только ему. Тут двух мнений быть не могло.
Жестом пригласив Каруда сесть в свободное кресло, бургомистр сел сам. Посыльный, миссия которого была завершена, поклонился и вышел.
-- Итак, -- сказал бургомистр. -- Я позвал вас сюда, как наиболее опытных в том деле, которое вам потребуется осуществить. Сегодня утром Городской Совет постановил: медлить больше нельзя, в столицу нужно немедленно послать гонца, чтобы поставить власти в известность о том, что у нас происходит. -- Он на секунду-другую замолчал, окидывая присутствующих испытующим взглядом, и продолжил: -- Не скрою, дело очень опасное. Магбурские купцы не дошли всего двухсот саженей. Быть может, одиночке повезет больше...
-- Да что там, -- воскликнул парень. -- Я готов хоть сейчас! -- Тут он замолчал, словно бы смутившись собственной горячности.
Каруд искоса на него посмотрел. Сколько ж это ему лет -- шестнадцать, семнадцать? Лицо у парня было совсем юное. Подбородок покрывал едва заметных пух, назвать бородой который можно было лишь с большой натяжкой. Глаза казались восторженными. В эту минуту он совсем не напоминал отца -- осторожного опытного вояку, который если и пускался в какую-либо авантюру, то только после долгих раздумий. Впрочем, каким он был в молодости, Каруд конечно не знал, так как познакомился с ним значительно позже, -- быть может, таким же горячим.
Бургомистр, оставив реплику Зельрота без внимания, продолжал:
-- Дело опасное, не скрою. Да вы и сами это понимаете не хуже меня, однако если сможете привести помощь, каждый получит по двести бетламинских диггов.
Нелюд крякнул.
-- Если кто вдруг погибнет, чего, конечно, я не желаю, его долю разделят другие.
-- Это дело, -- сказал Нелюд. -- Я готов.
-- И я, и я! -- снова воскликнул парень.
Бургомистр поглядел на Каруда.
-- Надо так надо, -- проворчал тот, пожимая плечами.
-- Рад, что вы согласились, -- сказал бургомистр с облегчением. -- С добровольцами иметь дело куда как приятнее. Впрочем, неволить не буду. Если у кого есть сомнения, лучше сказать сразу. Я отнесусь с пониманием...
-- Да что там! -- снова воскликнул Зельрот. -- Когда выступаем?
-- Ты, парень, погоди, -- сказал Каруд. -- Как вы оцениваете обстановку?
Бургомистр помолчал и ответил:
-- Похоже, все это дело рук неизвестного колдуна. Заклинание древнее, нашим штатным магам неизвестное. Во всяком случае, они тут бессильны. Зона поражения -- не более версты вокруг крепостных стен. Почему не затронут сам город и какова цель колдуна, я не знаю. Быть может, это смогут прояснить только столичные маги.
-- Когда выступать?
-- Чем раньше, тем лучше. Впрочем, время на сборы и размышления еще есть, только недолго.
Каруд встал. За ним поднялись и все прочие.
-- Сбор через час у Восточных ворот, -- сказал он, решительно беря на себя бремя лидерства.
Ни Зельрот, ни Нелюд оспаривать это право не стали, молча согласившись, что кому как не опытному Каруду быть у них вожаком.
-- Ну вот и хорошо, -- сказал бургомистр с облегчением. -- Если вам понадобится что-нибудь для снаряжения, наши кладовые к вашим услугам.
3
Вид со стены открывался живописный. Почти все пространство, начиная от стен и кончая горизонтом, было безлесной равниной. Лишь кое-где торчали купы деревьев -- насаженные местными фермерами оливковые рощи. Слева вдалеке тянулась вереница пологих холмов. И долина, и холмы были покрыты изумрудной травой, залитой солнечными лучами. Словом, вид у местности был самым что ни на есть безобидным. Во всяком случае, его можно было бы считать таковым, если бы не розовое пятно у самых ворот и еще несколько примерно таких же на дороге саженях в двухстах. Розовое пятно у ворот -- это все, что осталось от главы местной гильдии магов, а пятна на дороге -- брошенные как попало повозки, трупы лошадей и людей -- остатки купеческого каравана, лишь самую малость не добравшегося до стен. Базгон его знает, какой тут нужно выбрать путь! Везде может быть плохо. Дорога тут ничем не лучше и не хуже, чем где-либо еще.
Каруд поглядел на стоявших рядом товарищей.
-- Ну, что скажете? -- спросил он.
Нелюд пожал плечами.
-- По дороге пойдем, -- сказал он уверенно.
Зельрот же лишь кивнул головой, давая понять, что лично ему все равно, с какого места приступать к делу.
Все трое были в легких майдельских доспехах, не стеснявших движений и не сильно обременительных, что было важно, если вдруг придется бежать. На боку висели мечи, тоже легкие. Из прочего оружия у каждого было по арбалету и ножу из острейшей зиггуранской стали. Впрочем, все это могло и не пригодиться. Бывалые купцы из каравана тоже, должно быть, полагались на свое оружие, и где они теперь?
-- Скажите, дядя Каруд, -- спросил Зельрот, -- а что нужно сделать, чтобы посвятили в рыцари?
Каруд усмехнулся.
-- Мечтаешь о подвигах, сынок?
Зельрот покраснел.
-- У них такая интересная жизнь.
-- Забудь об этом. Чтобы стать рыцарем, нужно быть благороднорожденным. Разве ты об этом не знаешь?
-- Знаю, но...
-- Забудь, -- повторил Каруд и, заметив, как у его юного товарища вытянулось от огорчения лицо, чуть смягчившись, добавил: -- Хотя... бывали прецеденты...
-- Что вы имеете в виду? -- спросил Зельрот с вновь пробудившейся надеждой.
-- Об Одварге Лютом знаешь?
Зельрот покачал отрицательно головой.
-- Был такой рыцарь во вторую эпоху. У самого Митры служил. Так он от рождения был брадобреем...
-- Правда?
-- Ну, так говорят. Какую-то услугу он, говорят, оказал императору. Тот его и посвятил... Впрочем, это может и слухи... Ладно, идем...
По каменной лестнице они спустились вниз. Капитан городской стражи Грод провел их тайным ходом через караулку и, пожелав удачи, закрыл окованную железом дверь. Теперь им оставалось полагаться только на самих себя.
-- Значит, так, -- сказал Каруд. -- Мои приказы выполнять беспрекословно.
Оба его товарища кивнули.
-- Я иду первым, -- продолжал Каруд. -- Вы чуть сзади и по бокам. Смотреть в оба. Все ясно?
Оба товарища снова кивнули.
-- Вперед!
Останки городского мага лежали саженях в десяти. Погиб он в самом начале блокады. Каруд помнил, как это произошло. Он стоял среди прочих горожан на стене, следя за действиями мага. Облаченный в розовую мантию волшебник вышел под одобрительные крики из ворот и только воздел к небу руки, чтобы сотворить какое-нибудь заклинание, как что-то невидимое и мощное ударило, словно молот, по нему сверху, в одно мгновение превратив его в плоскую блямбу. Никто даже и ахнуть не успел. Пожалуй, разразись среди ясного неба гром, и то это произвело бы меньшее впечатление, чем гибель этого всемогущего, как казалось многим, человека...
Всеми порами своего тела ощущая сгустившуюся впереди опасность, Каруд первым ступил на дорогу. Какая-то птица, выпорхнув из травы, полетела вдоль дороги прочь, потом свернула и через несколько секунд затерялась на фоне холмов. Все трое проводили ее настороженными взглядами. Птица как птица. Проклятье, похоже, на нее не распространялось. Быть может, это проклятье уже и снялось давно. Снялось, а они тут сидят за крепостными стенами, боясь высунуть нос за ворота. Бдительность, однако, утрачивать пока что рано.
Каруд оглянулся. Грод и еще несколько стражников стояли на стенах, наблюдая за смельчаками. Зельрот помахал им рукой. Возможные опасности, похоже, его ничуть не пугали. Если выживет, подумал о нем Каруд, из парня может получиться неплохой воин.
Они двинулись шагом, зорко поглядывая по сторонам.
А вот и останки волшебника. Лежавшая на дороге мантия казалась вбитой в землю. Сила, обрушившаяся на мага, была настолько могучей, что от тела ничего не осталось -- мантия, во всякой случае, выглядела плоской. Косясь на нее, они прошли мимо. Невидимая сила в этот раз ничем себя не явила, и они вздохнули с облегчением. Расслабляться, однако, пока что не стоило. Кто знает, что их там впереди поджидает.
Каруд вспомнил, как года четыре назад он уже участвовал в чем-то подобном. Какой-то ополоумевший маг устроил близ Истенграда побоище, набрасываясь на всех, кто двигался мимо него в город. Справились, впрочем, с сумасшедшим быстро. Поздним вечером Каруд, пуская из лука подожженные стрелы, которые на фоне темнеющего неба казались кометами, отвлек внимание старика, а глава истенградской гильдии магов заключил его в лампу. Убивать старика никому не хотелось. В свое время он оказал империи немало услуг, и не его вина, что ум его к старости ослабел. Сейчас эта лампа, по слухам, хранится в музее артефактов Локриды.
Тут Каруд резко остановился, подняв кверху руку -- знак, чтобы товарищи замерли тоже. Товарищи замерли.
Вытянув шею, Каруд стоял минуты четыре неподвижно, вглядываясь в воздух перед собой и пробуя его носом. Ничего такого он пока что не видел, однако все нутро его словно бы противилось дальнейшему шагу.
Вокруг стрекотали цикады, и звук этот показался Каруду зловещим. Потом он все-таки сделал этот треклятый шаг, и воздух впереди него как-то разом сгустился, словно бы наливаясь некой магической силой. Как бы некое шаровидное облако размером с купол часовни образовалось вдруг перед ним. Это было облако клубящихся разноцветных пылинок, мерцавших в своем радужном хороводе.
-- Назад! -- крикнул Каруд, попятившись.
Облако как бы затанцевало перед ним, превращаясь в направленный острым концом вниз конус. Оно занимало всю ширину дороги, и чтобы его обойти, нужно будет ступить на траву. Каруд вдруг понял, что от облака нужно не бежать, а плавно уйти в сторону. Если побежать, оно отреагирует подобно собаке -- тут же пустится за ними в погоню и немедленно уничтожит. Откуда это стало Каруду известно, он пока что не думал. Главное, что он знает, что нужно делать.
-- За мной, -- сказал он, не поворачивая головы, уверенный, что его товарищи сделают все, как он просит.
Конус дрожал словно бы от знойного воздуха, но с места не двигался. Каруд, готовый в любой момент задать стрекача, неспешно его обошел и снова вышел на дорогу, но уже позади облака. Тут за его спиной что-то вдруг хлопнуло и раздался мощный гул. Каруд оглянулся. Облако снова превратилось в шар, а в его глубине с ревом клокотал огромный язык желтого пламени.
Зельрот смотрел на облако, вытаращив глаза. Нелюд же смотрел на Зельрота, причем с явным неодобрением.
-- Что случилось? -- спросил Каруд.
-- Да вот, дубина стоеросовая, -- сказал Нелюд, кивнув на Зельрота. -- Кинул туда камень.
Кровь ударила Каруду в лицо. Он подошел к Зельроту и молча врезал ему по физиономии. Тот отшатнулся, ухватившись за нос. На лице изобразилась обида.
-- За что, дядя Каруд?! -- Между пальцами парня потекла кровь.
-- За что!? -- Каруд снова шагнул к Зельроту. -- Я тебе покажу сейчас за что! Ты же мог нас всех погубить!
-- Я просто проверить хотел...
-- Знаешь что, -- сказал Каруд, с трудом удерживая себя от того, чтобы не врезать парню еще раз. -- Катись-ка ты отсюда обратно!
На лице Зельрота изобразился испуг.
-- Нет, нет, -- пробормотал он. -- Обратно я не могу. Меня товарищи засмеют. И потом... невеста у меня... Нет, не могу я обратно.
-- Плевать я хотел на твою невесту! -- сказал Каруд. -- Убирайся! И чтобы духу твоего тут не было!
Испуг на лице Зельрота превратился в самый настоящий ужас. Похоже, то, что Каруд не шутит, дошло до него только сейчас.
-- Дядя Каруд! -- закричал он отчаянно. -- Не гоните меня! Я больше не буду!
-- Идиот! -- проворчал Каруд, невольно смягчившись. -- Ну что с тобой делать! -- Он поглядел на городские стены. Было до них уже больше ста саженей. Не бог весть, конечно, какое расстояние, но не возвращаться же из-за этого дурака. Сам он обязательно во что-нибудь вляпается. -- Ладно, -- сказал он наконец. -- Оставайся, но если выкинешь еще что-нибудь подобное, убью!
Зельрот радостно замотал головой.
-- Нет, дядя Каруд, я больше не буду!
-- Присматривай за ним, -- сказал Каруд Нелюду.
Тот молча кивнул.
-- Только нянькаться нам тут еще не хватало, -- проворчал он все же.
-- Ладно, -- сказал Каруд и поглядел на облако. За время разговора оно значительно уменьшилось в размерах. Еще секунда-другая, и оно исчезло совсем. Гудение стихло. -- Будем считать инцидент исчерпанным. За мной!
4
Они снова пошли по дороге. Валявшиеся впереди трупы и повозки с каждым шагом все яснее проступали в дрожащем мареве. С того момента, как разразилась трагедия, прошло чуть меньше двух дней. Трупы успели раздуться. Запах, который они источали, мог, казалось, свалить и быка. Первым лежал одетый в раздувшиеся зеленые шаровары мужик неопределенного возраста -- он лежал ничком с выброшенной вперед рукой, которая все еще сжимала украшенную драгоценными камнями саблю. Голова была повернута в сторону, глаз неестественно вытаращен. Черная курчавая борода оттеняла желтую кожу лица. Над трупом роились мухи.
Стараясь не особо глубоко вдыхать, Каруд миновал первый труп. Впереди показался еще один -- этот был лошадиный. Невероятно раздувшееся гнедое тело, также облепленное мухами, лежало поперек дороги. Чуть дальше лежала опрокинутая повозка с оборванными постромками. Должно быть, их оборвала давешняя лошадь, когда совсем обезумела. Из повозки просыпались на землю товары: керамика, одежда, какие-то плоские деревянные ящики, из щелей которых торчала солома. Еще несколько человеческих тел лежали на обочине в разнообразных позах. Было видно, что смерть их настигла не сразу, а чуть погодя, всласть перед этим покуражившись. Потому-то и лежали они не кучей, как двигались, а растянувшись на изрядное расстояние, словно бы настигала смерть их по одному и по очереди.
Солнце между тем поднялось в высшую свою точку. Лучи его палили нещадно. И холмы, и оливковые рощи подрагивали в зыбком мареве, будто живые.
Но вот наконец караван позади. Ветер, к счастью, был встречный, и тяжелые запахи им больше не докучали. Потом дорога чуть повернула. По левую руку теперь был виноградник, а по правую -- засеянный клевером луг.
Потом Каруд резко остановился, даже не успев осознать, что именно его так насторожило. Быть может, то, что вокруг снова воцарилась зловещая тишина, не нарушаемая даже стрекотанием цикад.
Воздух впереди, как бы наливаясь магической силой, сгустился опять. Над лугом, вздымая легкую зеленую волну, пронесся порыв ветра. Волнуемый им клевер стал вдруг вспучиваться рядом с людьми, превращаясь во что-то явно шарообразное. Каруд отшатнулся. Шарообразное же нечто, гигантское как давешний конус, стало обретать очертания... как бы человеческой головы, состоявшей из множества крохотных веточек и листьев, которые непрестанно двигались, будто рой насекомых.
Стоявший позади Нелюд глухо воскликнул:
-- О, святой Митра!
Но это было только начало. Порыв ветра пронесся опять, и рядом с первой головой образовалась вторая -- такая же огромная, как давешний конус. Агрессивности, впрочем, ни та ни другая не проявляли. Несколько секунд они как бы пристально на путешественников глядели, а потом одна из них произнесла:
-- Ну, уважаемый, что вы скажете на это теперь?
-- А то же, что и прежде, -- откликнулась вторая сейчас же. -- Рано что-либо тут говорить.
Голоса у обеих звучали гулко, как майдельские трубы. У Каруда зазвенело в ушах.
Странный диалог между тем продолжался.
-- Вы так думаете? -- говорила первая голова. -- А по-моему, для предварительных выводов самое время.
-- Не знаю, не знаю, -- ответствовала вторая. -- Позиция пока что не очень понятная.
-- Позвольте не согласиться... Думаю, именно сейчас мы подошли к критическому моменту.
-- Хотите все-таки сделать ставку?
-- А почему бы и нет?!
-- Если не секрет, на кого?
-- Конечно, на предводителя.
Лицо у второй головы презрительно искривилось.
-- Тоже мне, выбор. Его позиция наиболее уязвима.
-- А на кого бы поставили вы?
-- Естественно, на молодого.
-- На молодого?! Но не слишком ли он горяч?
-- Молодость не порок, -- резко сказала вторая.
-- Но и не достоинство, -- возразила первая.
Тут они, повернувшись друг к другу, заспорили, причем с такой лютой яростью, что, казалось, от поднявшегося рева вот-вот обрушится небо.
-- Каруд! -- гремела первая голова.
-- Зельрот! -- не уступала вторая.
И так продолжалось не меньше минуты. Потом они разом умолкли и, снова повернувшись к путешественникам, которые стояли как вкопанные, боясь шелохнуться, хором произнесли:
-- Дерзайте, отважные!
После чего обе разом исчезли, как будто их никогда и не было. Снова перед людьми было одно только клеверное поле. Люди переглянулись.
-- Дядя Каруд, -- спросил Зельрот, -- это они про нас, да?
Каруд не ответил. Что-то знакомое почудилось ему в этих двух головах. Он напрягся, пытаясь понять, что именно. Казалось, не в это, так в следующее мгновение разгадка происходящего раскроется ему во всей полноте, но... Додумать он не успел.
То, что началось в следующую минуту, запомнилось ему смутно. Все вокруг завертелось как в каком-то калейдоскопе. Для раздумий не было ни секунды -- посыпавшиеся на них удары требовали мгновенных однозначных ответов. Сначала земля перед ними с грохотом лопнула, образовав глубокую трещину, из которой повалил зловонный буро-фиолетовый дым. Все трое, впрочем, перепрыгнули ее без труда -- в ширину она была не больше полутора саженей. Потом земля пошла ходуном. То там, то здесь образовывались из пыли корявые человечки, набрасывавшиеся на путешественников с таким злобным остервенением, что, казалось, мимо них ни за что не пробиться. Но и это было не все. Откуда-то из канавы полезло что-то мохнатое, облепленное с ног до головы репьями и травой, как бы этакий великан -- то ли тролль, то ли медведь, державший в лапах дубину, которая была размером с небольшое бревно. Зельрот шарахнулся от него и упал, оступившись, под самые виноградники. Метнувшаяся из зарослей лоза обхватила юнца за лодыжку. Зельрот тут же ее обрубил, но это не помогло -- вместо одной, его уже держали несколько. Каруд, рубя мечом направо и налево, бросился на подмогу. С великаном между тем схватился Нелюд. Какое-то время они осыпали друг друга градом ударов, потом, отбросив разом оружие, сошлись в рукопашной. Тела у обоих бугрились от чудовищной мускулатуры. Заключив друг друга в объятия, они замерли в этом чисто силовом противоборстве, полагаясь на то, что противник не выдержит первым. Каруд между тем продолжал рубить лозы с отчаянным остервенением -- тех, однако, меньше не становилось. Зельрот уже был спеленат ими с головы до ног и сопротивляться сам, конечно, не мог. Потом его потащило прочь. Последнее, что увидел Каруд, это отчаянный взгляд парня, брошенный им на своего предводителя из скопления листьев, потом все исчезло. Продолговатый зеленый кокон покатился в глубину виноградников, и Каруд его преследовать не решился. Тяжело дыша, он повернулся к Нелюду, который все еще боролся с великаном. Оба, экономя силы, боролись молча, погрузившись в землю по щиколотку, замерев без движения, и только тяжелое дыхание выдавало чудовищное напряжение сил. Зайдя великану за спину, Каруд вонзил ему под лопатку меч. Великан тотчас повалился на землю, прохрипел угасающим голосом: "О, как это низко!" -- после чего дернулся и затих. Теперь из противников, кроме пыльных человечков, которые от хорошего пинка превращались в серые облачка, никого вокруг не было. Нелюд шатался как пьяный. Воздух в его легкие врывался с чудовищным хрипом, из ноздрей бежали кровавые струйки. Если бы не Каруд, поддержавший его, он наверняка бы упал.
-- Бежим... Скорее... -- крикнул Каруд и потащил товарища за собой.
Тот повел вокруг налитыми кровью глазами.
-- А где... -- начал было он и замолчал, вконец обессиленный.
Каруд понял, что Нелюд хотел спросить о Зельроте.
-- Нет его, -- ответил он зло. -- Погиб... Ну, чего встал! Бежим!
И они наконец побежали. Нелюд, переваливаясь на своих толстых неуклюжих ногах, быстро отстал. Каруд же, вырвавшись вперед, настороженно озирался по сторонам, ожидая новых атак. Было ясно, что сюрпризы, которые подготовила им чья-то злая бездушная воля, далеко не исчерпаны. И вскорости это полностью подтвердилось. То справа, то слева из шелестящей травы то и дело появлялись и снова скрывались темные мордочки. Вослед же им несся такой озлобленный вой, будто тысячи сларгов слали им миллионы проклятий.
Потом и виноградники, и клевер как-то разом закончились. Теперь вокруг была только едва прикрытая невысокой травой необработанная земля. И тут они наконец увидели, кто их преследует. Тысячи серо-коричневых тел размером с крупную крысу. Но это не были крысы. То, что Каруд увидел, заставило его содрогнуться. По его телу пробежали мурашки. В это было невозможно поверить. Преследовавшими их зверьками были обыкновенные... суслики. Трепетавшие обычно собственной тени, не говоря уже о самом главном своем враге -- человеке, сейчас они, ведомые чьей-то безжалостной волей, представляли из себя воистину грозную силу, собравшуюся сюда едва ли не со всей округи, и вот это пугало больше всего. Лучше уж это были бы какие-нибудь волки, агрессивность последних, по крайней мере, привычнее.
Напрягая все свои силы, они бежали еще минуты три, потом серо-коричневая лавина нахлынула на них, разом похоронив под собой. Со стороны это выглядело, будто на месте людей образовались вдруг два серо-коричневых кома, которые непрестанно шевелились, будто живые. Множество мелких укусов почувствовал Каруд на себе. Если бы не доспехи, он бы мгновенно погиб. Особенно сильно досталось тыльной стороне ног, где доспехи не полагались вообще. Не выдержав навалившейся на него тяжести, он упал, прополз сажени две, потом, прилагая воистину нечеловеческие усилия, поднялся опять, сделал три шага, расшвыривая в стороны трупы зверьков, как вдруг зверьки посыпались с него сами, как перезрелые яблоки, шустро разбегаясь в разные стороны. Теперь они снова стали сами собой. Снова превратившись в прежних боязливых зверьков, они ничем больше не напоминали недавних агрессивных созданий. Однако, когда Каруд оглянулся, стало ясно, что не все суслики взялись за ум. Саженях в десяти по-прежнему продолжал ворочаться огромный серо-коричневый ком, в недрах которого боролся Нелюд. А может, уже не боролся, может, его доедали. Проверять это у Каруда не было сил. Он упал на траву ничком, хватая разинутым ртом воздух, чувствуя, как сердце колотится в бешеном ритме. От множественных укусов лицо и шея были целиком покрыты кровью, ноги саднило. "Вырвался", -- промелькнуло у него в голове, и это было последнее, что он запомнил перед тем, как провалился в небытие.
Очнулся он минут через пять.
За это время вокруг не осталось ни одного суслика. Окрестности были пустынны. Каруд приподнялся, озираясь по сторонам, и сразу же понял: Нелюду спастись не удалось. Должно быть, слишком много сил он потратил в борьбе с великаном. Обезображенное до неузнаваемости тело лежало невдалеке. Стараясь на него не смотреть, Каруд встал и направился в ближайшую оливковую рощу, где срубил кол, который, вернувшись, воткнул в землю подле дороги, отмечая границу пораженной территории.
5
-- Здесь, -- сказал Каруд, останавливаясь посередине дороги.
Столичный маг Зид тоже остановился. Что до его свиты, то та остановилась еще раньше. Сейчас она стояла саженях в сорока позади, сгрудившись в цветастую кучу и наблюдая за действиями своего господина.
-- Вот этот кол. -- Каруд указал на оставленную им вчера метку.
Об останках Нелюда он промолчал. Никаких останков, впрочем, на дороге уже не было. Вместо останков на том месте, где они вчера лежали, было теперь только темное пятно неправильной формы -- сами останки, должно быть, растащило ночное зверье.
Зид, впрочем, все видел и сам -- и пятно, и кол. Озираясь по сторонам, он пошел по дороге, и гладкое загорелое лицо его стало при этом как бы задумчивым. Каруд, готовый в любой момент прийти на помощь, пошел сзади и чуть в стороне.
Потом Зид остановился.
-- М-да, -- пробормотал он. -- Тут и впрямь чувствуется сильное колдовство... Однако...
Зид замолчал.
Каруд, ожидая продолжения, молча на него смотрел.
-- Однако теперь его нет, -- закончил наконец Зид и повернулся к Каруду.
-- Нет? -- переспросил тот. -- Вы уверены?
Маг улыбнулся.
-- Более чем. Впрочем, это не сложно проверить. Ступайте за мной.
Они снова пошли по дороге -- теперь уже рядом. Вскоре и метка, и зловещее пятно неправильной формы остались далеко позади, однако ничего такого, что можно было бы расценивать, как угрозу, так и не произошло. Впрочем, и вчера, когда Каруд с товарищами вышел из Валленбурга, тоже все началось не сразу, а чуть погодя.
-- Ну, как, убедились? -- спросил Зид.
Каруд неуверенно пожал плечами.
Маг, оглянувшись, махнул свите рукой и снова повернулся к Каруду.
-- В том, что тут и впрямь было сильное колдовство, я нисколько не сомневаюсь, -- сказал он. -- Однако природа его мне не понятна... Признаться, сталкиваться с таким прежде мне не приходилось... Что я могу утверждать наверняка, так это то, что школа применяемой здесь магии явно не наша... Да...
Зид опять замолчал.
-- Это были чужие? -- уточнил Каруд.
-- Похоже, что да.
-- Не из Проклятой ли Земли?
-- Не знаю, не знаю... Может, и оттуда... Сейчас здесь, во всяком случае, чисто... Остался, правда, энергетический след, совсем незаметный, но к вечеру рассеется и он... Эй, Анголле! -- крикнул он вдруг.
От свиты, которая их уже почти настигла, отделился человек в мантии и рысцой подбежал к Зиду.
-- Слушаю, мой господин, -- сказал он, почтительно склонив голову.
-- Начинайте проверку. Постарайтесь захватить как можно большую территорию. Если что-то покажется странным, немедленно доложите.
-- Слушаюсь, мой господин.
-- Ступайте!
Анголле кивнул и той же рысцой побежал в обратную сторону. Выслушав его указания, свита разделилась на две равные половины, после чего, выстроившись в редкую цепь, принялась обследовать территорию по обе стороны дороги. Зид, ничуть не сомневаясь, что его распоряжение будет выполнено в точности, снова повернулся в сторону города.
-- Как вы думаете, -- спросил у него Каруд, -- Этого колдуна поймать можно?
Волшебник ответил не сразу.
-- Не знаю, -- сказал он наконец. -- Очень уж сильное колдовство... В любом случае, я попытаюсь. -- Он улыбнулся опять, потом повел вокруг задумчивым взглядом и вдруг произнес: -- Вы знаете, все это очень напоминает... какую-то игру...
Каруд удивился.
-- Игру?! -- переспросил он.
-- Да, -- сказал Зид. -- Игру... Особенности энергетического следа... Вы же не будете отрицать, что в магической сфере я вижу дальше, чем вы... Так вот, особенности этого следа... Э, что это с вами?
Каруд не ответил. Страшное волнение испытал он вдруг в этот момент. Давешняя догадка, мелькнувшая в нем вчера подле клеверного поля, предстала перед ним во всей полноте.
-- Игра, игра! -- бормотал он, как безумный, не обращая внимания на то, что волшебник смотрит на него со все возрастающим удивлением.
Каруд его больше не слушал. Он вдруг вихрем сорвался с места и побежал к городу, стены которого были невдалеке. Все, что он вокруг сейчас видел, явно свидетельствовало: маг не ошибся -- проклятие и впрямь больше не властвовало над этой землей. То там, то здесь мелькали в виноградниках люди, трупы магбургских купцов были убраны. Подле распахнутых настежь ворот стояли несколько стражников. Каруд пробежал мимо них, не снижая скорости, и ворвался в трактир. Заведение было забито веселящимися людьми. Перекрывая мощный гул голосов, у стены дребезжал на бандурах оркестрик. Веселье, похоже, длилось давно.
Окинув публику взглядом и не найдя тех, кто ему был нужен, Каруд кинулся к Гыргольнауту.
-- Где они?! -- заорал он, перекрывая стоявший в заведении шум.