Зельрот проснулся от криков. Он шевельнулся и сел, мутно глядя перед собой. Голова от жары была тяжелой, хотелось пить.
Он встал и, шлепая босыми ногами по гладкому дощатому полу, направился в сени. Там в полутьме он нащупал плававший в ведре ковшик. Вода была теплой и пахла тиной, но он все равно принялся пить. Облегчения это не принесло. Вода тут же выступила испариной по всему телу, живот стал тугим, как барабан.
Между тем раздававшиеся на улице крики стали сильнее. Клубок воя, плача и какого-то невнятного бормотания катился уже рядом. Зельрот толкнул дверь и, щурясь от яркого солнца, поглядел через забор. Ничего конкретного он не увидел. Забор был высок, лишь сквозь его редкие прорехи было видно какое-то мельтешение. Судя по всему, голосили деревенские бабы.
Фыркнула лошадь.
Зельрот, зевая и почесывая спину, потащился к калитке. Тщедушный мужичок со странным именем Бурак вел запряженную в телегу кобылу. В телеге, накрытое серой материей, лежало что-то напоминающее по очертаниям человеческое тело. Голосившие во всю мочь бабы шли за телегой гурьбой. То одна, то другая делали время от времени движения, словно бы собираясь припасть к лежавшему на телеге телу.
В конце улицы, семеня на кривеньких ножках, спешил староста Индуз. Его лысая, похожая на яйцо голова блестела на солнце. Лысым, кстати, он был не от природы, а от того, что каждую неделю брился. Волосы он ненавидел. Он считал, что волосы вытягивают из головы "мозговую силу", и чем они длиннее, тем сильнее вытягивают (именно поэтому, утверждал он, все бабы такие тупые).
Зельрот властным жестом остановил телегу и спросил:
-- Кто?
-- Игумнор с сыном, -- ответил Бурак.
Подойдя к телеге, Зельрот резким движением сорвал покрывало. То, что он увидел, заставило его содрогнуться. В лежавшем на сене теле трудно было узнать еще совсем недавно цветущего здоровьем Игумнора. Большая часть его плоти исчезла, осталась только сдутая, как бычий пузырь, желтая кожа. Вместо глаз -- жуткие черные дыры, волосы -- как пакля.
-- Выпили? -- спросил Зельрот.
-- Выпили, -- сказал Бурак сумрачно.
Приумолкшие было бабы заголосили опять.
-- Ой, выпили! Выпили! Ой, выпили нашего сокола! Да на что же ты нас покинул!
Между тем подошел Индуз.
-- Ах ты ж боже мой! -- забормотал он, глядя на тело.
-- А сын где? -- спросил Зельрот.
Бурак пожал плечами.
-- Ты же говорил, что он с сыном.
-- Ну да. Утром пошли на Перепелиный Луг -- траву косить...
-- Это у Гнилой Балки, что ль?
-- У ей самой.
Зельрот покрутил головой.
-- Тоже мне, нашли место.
-- Трава там дюже хорошая.
-- Трава, -- передразнил Зельрот. -- Теперь даже похоронить толком нечего... Так сын его где?
Бурак не ответил.
-- Вот горе-то, а?! -- продолжал между тем бормотать староста.
-- Может, жив еще? -- спросил Зельрот.
-- Да какое там -- жив, -- махнул рукой Бурак. -- От болтуньи рази спасешьси?
-- В Цыбунах один в прошлом году убег.
-- Так и что ж, что убег? Умом-то ить тронулси.
Что сказать на это, Зельрот не нашел.
Тут староста закончил бормотать и, вцепившись в рукав Зельрота, жалостливо так сказал:
-- Зельротушка, миленький, убей ты наконец эту гадину.
Зельрот молча вырвал рукав и пошел к калитке. Староста, однако, не отставал. То и дело забегая вперед и заглядывая в лицо Зельрота подслеповатыми глазками, он скороговоркой затараторил:
-- Зельротушка, миленький, ну ить нет уж никакой мочи терпеть, уж третий случай на энтой неделе. Ну убей ты эту гадину!
-- Не мое это дело, -- сказал наконец Зельрот. -- Иди к его светлости.
-- Так ить нет его светлости. Давеча на рыцарский турнир они изволили уехать... Зельротушка, миленький, ну не откажи, убей ты енту паскуду, а мы те все, что надо, на зиму приготовим, печку перекладем, пшеницу -- два мешка... а то и три... если надо. Только не отказывай, а?
Зельрот вздохнул, но вслух не сказал ничего. Староста, однако, почувствовав перемену в его настроении, сменил тон с жалостливого на деловой.
-- Правду говорю, печку мы живо тебе перекладем. Я сегодни же Ятрепку к тебе пришлю. И я сам, сам за ним пригляжу. Ты, главное, не сумлевайси...
Тут Индуз, запыхавшись, на секунду умолк, и Зельрот сказал:
-- Жди здесь.
Они стояли уже подле дверей в дом Зельрота.
-- Ага, ага, -- сказал староста.
Судя по блестевшей от пота лысине, старику тоже приходилось несладко. Очень уж жарким выдался в этом году август. Минут через пятнадцать Зельрот снова вышел во двор. Теперь он был не в холщовых штанах и рубахе, а в боевых доспехах, что еще в прошлом году пожаловал ему сэр Бирман за спасение господских угодий от прожорливых сларгов.
-- Когда вернусь, -- сказал он, -- печка должна быть готова.
Индуз торопливо кивнул.
-- Само собой, Зельротушка.
-- И пшеница... -- Зельрот окинул взглядом тщедушного старика. -- Ладно, двух мешков с тебя хватит.
-- Все принесем, не сумлевайси. Ты, главное, чуду-юду эту убей, а за нами не пропадет...
-- Ну да, -- пробормотал Зельрот с сомнением.
Он зашел в хлев, оседлал Бурна и повел его на поводу к калитке. По пути он свистнул Фарфнира, и пес тут же вылез из бурьяна. Индуз невольно поежился. Даже в самом благодушном своем настроении Фарфнир производил воистину устрашающее впечатление. Самый крупный из деревенских псов выглядел рядом с ним трехмесячным щенком.
На улице было пусто. И тихо. Только откуда-то со стороны -- с игумнорова, должно быть, двора -- доносились приглушенные расстоянием вопли. Зельрот взобрался в седло и сказал напоследок:
-- Так смотри же, вернусь -- все должно быть готово.
-- Не сумлевайси, Зельротушка. В лучшем виде все будет, -- заверил его староста, обнажая в улыбке несколько коричневых пеньков.
Зельрот тронул поводья, и конь шагом двинулся вдоль улицы. Рядом затрусил пес. Откуда-то из-за забора посыпались чумазые ребятишки и тоже побежали рядом, громко обсуждая доспехи и цель похода Зельрота.
2
На Перепелиный Луг Зельрот выбрался к вечеру. Солнце еще не зашло, но момент этот был уже близок -- из-за горизонта торчал лишь край багрового круга.
Первое, что сделал Зельрот, это вознес молитву Аларису милосердному, потом стал осматривать местность. Ничего особенного он не увидел. Судя по всему, беда застала косарей в самом начале работы. Был скошен лишь небольшой пятачок у самой кромки Дикого Леса. Привядшая трава лежала ровными рядками. Могучие стволы вековых исполинов стояли стеной. Разглядеть, что находилось далее, не было никакой возможности -- подлесок на опушке был особенно густой. Правее деревья редели. Там начиналась Гнилая Балка.
Зельрот спешился. Он огляделся еще раз и увидел справа под кустами растерзанный узелок. Судя по всему, продукты, которыми косарям так и не суждено было воспользоваться. Он подошел ближе. Так и есть -- втоптанные в землю луковицы, хлеб, несколько ломтиков сала. Измузюканная в земле тряпица.
-- Нюхай, Фарфнир, -- сказал Зельрот.
Пес послушно повел носом и поглядел на хозяина.
-- А теперь ищи, -- приказал тот.
Пес двинулся вдоль опушки в сторону Гнилой Балки. Зельрот, ведя Бурна на поводу, зашагал следом. Расчет его был прост -- болтунья (а по-городскому -- химера), высосав старшего Игумнора, сыта. Младшего, стало быть, потреблять пока что не будет, утащив его с собой про запас. Вряд ли он, конечно, еще жив -- болтунья не брезговала и падалью, но след, пусть даже и слабый, должен был от него остаться. По нему-то с помощью Фарфнира Зельрот и рассчитывал обнаружить звериное логово.
Вскоре местность понизилась. Деревья стали более низкорослыми, потянуло сыростью и гнилью. Весь низ балки представлял из себя сплошное болото (отсюда и ее название). Когда-то там водились будрузлы -- род болотных водяных, теперь, похоже, это место облюбовала химера.
Энергетически это было очень тяжелое место. Едва вступив в балку, Зельрот сразу же это почувствовал. На макушку словно бы положили пудовую гирю, грудную клетку и уши сдавило.
Почувствовал неладное и Фарфнир. Шерсть его вздыбилась. Он как-то весь подобрался. От недавней сонливости не осталось и следа.
Что же до Бурна, то старина, служивший еще отцу Зельрота, ничем своего волнения не выдавал. Он только изредка прядал ушами да отмахивался хвостом от комарья, которого тут было навалом.
Темнело быстро. По обе стороны едва заметной тропинки, по которой они двигались, светили гнилушки. То и дело из полутьмы выпархивали нетопыри и ночные ичмарги. Небо, впрочем, было еще достаточно светлое.
Вскоре под ногами захлюпала грязь. Фарфнир было остановился, но тут же уверенно двинулся дальше. След он держал твердо.
Чувствуя по поведению пса, что логово уже близко, Зельрот проверил, легко ли вынимается из ножен меч, потом зарядил и взвел арбалет.
С каждым шагом стоявшая впереди вонь усиливалась. Лишь однажды Зельроту приходилось здесь бывать -- в прошлом году, когда он выслеживал сларгов.
Как для простолюдин, так и для благороднорожденных, случилось все тогда неожиданно. В этой самой вот Гнилой Балке просела вдруг земля, причем, как сразу же выяснилось, до самого Гекмара, мрачного подземного царства, владыкой которого был Базгон. Кто знает, по какой именно это произошло причине -- быть может, съедаемый скукой владыка решил добавить горчицы в пресную жизнь верхнежителей, быть может, еще что -- но в какой-то момент из-под земли полезло такое количество мрази, что впору было собирать ополчение. Впрочем, до этого не дошло. Случившийся в этой местности Зельрот сразу включился в охоту. Не прошло и дня, как стало ясно -- чудища большей частью выползают из провала ночью, днем же рискуют охотиться только сларги (этакая смесь ящерицы, крысы и гиены). Пройдя по окрестным деревням, Зельрот убедил жителей, что бежать пока рано. На следующий день в Гнилую Балку потянулись груженые камнем и землей подводы. Всего в провал бухнули подвод восемьсот. Судя по тому, что чудища больше не появлялись, эта акция увенчалась успехом. Что же до сларгов, то с помощью Фарфнира Зельрот выследил их всех и уничтожил. Благодарности жителей не было предела. Староста Копченого Уха даже предложил ему для постоянного проживания заброшенный дом, очень, между прочим, неплохой, только печка там немного чадила. И Зельрот, поразмыслив, согласился. Он давно уже планировал отдохнуть годик-другой, так что предложение Индуза пришлось кстати. Договор был таким: жители обеспечивают Зельрота всеми необходимыми продуктами, он же при случае обороняет их от всяческой нечисти. Если, конечно, этим не сможет заняться сэр Бирман, в чьем владении находилась вся эта местность.
3
Тут Зельрот насторожился. Ему показалось, что словно бы едва различимый шепот донесся до него из чащи. Он остановился и, подняв перед собой арбалет, стал прислушиваться. Не прошло и нескольких секунд, как шепот раздался опять, теперь уже громче.
-- Не трон-н-нь мен-н-ня-а-а! -- донеслось, казалось, из темноты.
Зельрот усмехнулся.
-- Боишься, болтунья?! -- крикнул он.
И снова из чаши донесся протяжный едва различимый шепот:
-- Не трон-н-нь мен-н-ня-а-а!
-- Ну-ну, -- сказал Зельрот. -- Трепещи.
Он двинулся дальше.
-- Уходи-и-и, челове-е-ек-х-х! -- заговорила опять невидимая химера. -- И я оставлю тебе жи-и-из-з-зн-н-нь! Слыш-ш-шиш-ш-шь?!
Зельрот больше не отвечал. Он шагал молча, зорко глядя по сторонам, готовый в любой момент дать отпор.
Вскоре на пути появился провал. Это был тот самый провал, из которого в прошлом году лезли твари Гекмара. Был он округлый, диаметром локтей в двадцать пять, и походил на вертикальную шахту. Сейчас его верхние склоны осыпались и поросли чахлой травой. Львиная доля вони Гнилой Балки приходилась на этот провал. Что там было в его глубине, Зельрот не разглядел -- одна только тьма.
За провалом смутно белели в темноте кости -- последствия кровавого пиршества, еще дальше, где склоны балки смыкались вплотную, темнела пещера -- судя по всему, это и было логово зверя.
По-прежнему зорко глядя по сторонам, Зельрот двинулся дальше, огибая провал, и тут химера напала. Как всегда, это произошло неожиданно. Первый удар она нанесла по Зельроту, как по самому опасному для нее противнику. Бурн, однако, заметил ее раньше других. Он же первым и отреагировал, ударив передними копытами по вязкому телу, что и спасло его хозяину жизнь. Ненадежная почва под Бурном просела, и он рухнул в провал.
Зельрот же, не теряя ни секунды, рванулся вперед -- самое главное, чтобы химера его не коснулась. Развернулся он на ходу. Химера находилась от него в трех шагах. Выглядела она, как туманное облако размером с корову, в центре которого находилось лицо, женское, как у сирены, только зеленоватого цвета. Поняв, что промахнулась, химера пришла в ярость. Лицо ее исказилось, глаза расширились, и Зельрот прямо между этих исполненных гневом глаз и влепил из арбалета стрелу. На этом, собственно, битва и закончилась. Химера рухнула неопределенной белесой грудой на землю, которую Фарфнир обнюхал с брезгливым презрением.
Зельрот поднялся на ноги. Если бы химере удалось к нему прикоснуться, бой мог бы закончиться и с другим результатом. Белесая субстанция, из которой тварь состояла, несла в себе парализующий яд.
Первым делом Зельрот зажег факел и кинулся к провалу. Однако тот был настолько глубок, что разглядеть что-либо там было нельзя. Тьма была полной.
-- Бурн! -- крикнул Зельрот, до боли в глазах вглядываясь в темноту.
В ответ не раздалось ни звука.
-- Бурн! -- позвал Зельрот опять.
И снова молчание.
Фарфнир, пробуя носом воздух, тоже заглянул в провал. Потом он несколько раз гавкнул, но и его призывы остались без ответа.
Лицо у Зельрота скривило на мгновение мучительной гримасой.
И тут до него донесся еще один протяжный, едва уловимый стон. Фарфнир тут же залаял и кинулся к пещере.
-- Фарфнир, назад! -- крикнул Зельрот.
Но пес его не послушал.
Времени перезаряжать арбалет не было. Выхватив меч, Зельрот устремился следом. Неужто химера была не одна?
Он увидел, как опередивший его Фарфнир исчез в пещере, но через несколько секунд появился опять. Вид у пса был не боевой, и это Зельрота успокоило. Впрочем, о предосторожностях забывать не стоило. Держа в одной руке меч, а в другой факел, Зельрот вошел в пещеру.
Поначалу она ему показалась пустой.
Только камни и кости, во множестве разбросанные по всему ее пространству. Фарфнир снова кинулся вперед, и тут только Зельрот увидел, что у стены лежит человек. Судя по всему, это был младший Игумнор. Неужто он еще жив?
Тут человек испустил еще один стон, и Зельрот опустился перед ним на колени. Да, это был младший Игумнор. Весь опутанный какой-то липкой дрянью, он лежал неподвижно.
Зельрот принялся сдирать с него дрянь, и тут Игумнор открыл глаза.
-- Живой? -- спросил воин.
-- Дядя Зельрот, это вы? -- пробормотал юноша.
-- Я, -- сказал тот.
-- А где... -- Игумнор повел вокруг себя глазами.
-- Гадины больше нет.
-- Слава Аларису, -- прошептал мальчик.
-- Что ж ты не спрашиваешь об отце?
Мальчик посмотрел на воина с удивлением.
-- Вы разве не знаете? Он же... погиб. Я... видел.
-- Извини, -- сказал Зельрот. -- Конечно же, ты видел... Встать сможешь?
-- Попробую.
С помощью Зельрота юноша кое-как поднялся на ноги. Выглядел он очень неважно. Ноги и руки дрожали. Он шатался, и если бы не помощь Зельрота, свалился бы снова.
-- Тело как не мое, -- пожаловался он.
-- Так и должно быть. Действие яда закончится только утром... Уходить, однако, надо сейчас. Место тут гиблое. Так давит, что к утру все тело будет ломать.
-- Я попробую, дядя Зельрот.
-- Да ладно.
Зельрот перекинул мальчика через плечо и зашагал к выходу. Пес, нюхая воздух, бежал впереди.
Из Гнилой Балки они выбрались, когда стемнело уже окончательно. На небе было ни облачка. Одни только звезды, которым, казалось, не было числа.
Из скошенной травы Зельрот соорудил подстилку и уложил на нее Игумнора. Потом он развел костер. К несчастью, все его снаряжение, и продукты в том числе, погибло вместе с Бурном. Так что до завтра придется подтянуть пояса. Мальчишку, впрочем, это не беспокоило. Он мгновенно заснул.
4
Встречать Зельрота высыпала вся деревня. Кое-как отбившись от многочисленных родственников Игумнора, в порыве благодарности падавших ему в ноги, он пошел по дороге, выискивая глазами Индуза. Старика нигде не было видно
-- Где староста? -- спросил он первого встречного.
-- А евон, -- сказали, -- за деревьями прячется.
Поняв, что обнаружен, Индуз подошел. Зельрот бросил ему под ноги голову химеры, которую нес на шесте.
-- Ну? -- спросил он.
-- Зельротушка. А и какой же ты молодец! -- запел староста, пугливо косясь на голову. -- Ить знал же, что не подведешь...
-- Как там печка? Переложили?
-- Перекладываем, Зельротушка. Ятрепка с утра там... А пшеницу-то принесли... Два мешка, как договаривались. Сам проследил.
-- Конь у меня погиб, -- сказал Зельрот хмуро.
-- Ах, какая жалость! -- всплеснул руками Индуз. -- Такой хороший был конь! Стена!
Зельрот окинул старосту мрачным взглядом.
-- Без коня мне никак, -- сказал он. -- Конь мне нужен.
-- Насчет коня у нас уговору не было, -- сказал староста. -- Насчет печки был, и насчет пшеницы был, а насчет коня мы не договаривались.
Зельрот окинул старика еще одним мрачным взглядом и сказал:
-- Ладно, проваливай.
Просить себя дважды Индуз не заставил. Он подхватил шест с торчавшей на нем головой и засеменил прочь. Ватага чумазых ребятишек, галдя как стая воробьев, побежала за ним следом.
Зельрот направился домой. То, что он там увидел, радости ему не доставило. Печка была развалена напрочь. Всюду лежала пыль. Посередине же комнаты в луже собственной блевотины валялся деревенский дурачок Ятрепка. Когда Зельрот вошел, Ятрепка шевельнулся и, разлепив гнойные веки, сказал:
-- Хозяин, похмелиться бы.
В углу стояли два мешка, которые мешками назвать можно было лишь с большой натяжкой. Скорее, это были мешочки. Зельрот открыл один из них и усмехнулся. Пожалованная старостой пшеница была прелой -- такой даже сларг побрезговал бы.
Вечером из замка прибыл гонец. Зельрот к этому времени успел прибраться, так что встретить гостя было не стыдно. Разодетый в пух и прах вельможа заполнил, казалось, собой все пространство зельротовой горницы. Хозяин указал ему на табурет, и гонец, секунду помедлив, сел.
-- Его светлость сэр Бирман, -- начал он, -- прослышал о ваших вчерашних подвигах. Он выразил глубочайшее сожаление, что не смог принять участие в охоте лично, однако надеется, что, как и прежде, вы поступите разумно.
-- Конечно, -- сказал Зельрот. -- Химеру убил его светлость. Голову можете забрать у Индуза.
-- Уже забрал, -- улыбнулся гонец. -- Сэр Бирман в благодарность жалует вам это кольцо.
Покопавшись в кружевах камзола, гонец вынул изящный золотой перстень с драгоценным рубином.
-- Ну и на хрен он мне, -- сказал Зельрот. -- Он же мне ни на один палец не налезет.
-- На мизинец должен налезть, -- сказал гонец. -- Вы попытайтесь.
Зельрот попытался. С трудом, но перстень и впрямь налез на мизинец.
-- Ладно, пусть будет, -- проворчал он.
Гонец между тем на все лады расхваливал подарок.
-- Это кольцо не простое, -- говорил он. -- А по особому зачарованное. Когда вы его носите на своем пальце, оно повышает харизму вашего красноречия. К тому же это память о милости нашего господина.
-- Я так благодарен, -- сказал Зельрот.
-- Еще раз выражаю вам свое глубочайшее почтение.
-- У меня конь погиб, -- сказал Зельрот, опустив глаза долу. -- Не мог бы его светлость пожаловать мне коня?
-- Я передам вашу просьбу его светлости.
Гонец встал.
Тут за окном раздалась какая-то возня, как бы легкий топот копыт и конское ржание. Зельрот как-то весь встрепенулся. Он вскочил и, оттолкнув гонца, выбежал из дома вон. Он успел как раз к тому, чтобы увидеть, как его Бурн, перемахнув через забор, приземлился посередине двора.
-- Бурн! -- заорал Зельрот, чувствуя, что еще мгновение -- и его сердце лопнет от радости.
Конь подбежал к нему и ткнулся мордой в лицо хозяина. Зельрот обнял его за шею. Вокруг них, прыгая и лая от радости, носился Фарфнир.
Он чуть отстранился и окинул коня быстрым взглядом. Вороную кожу его покрывали многочисленные мелкие раны, словно бы от крысиных укусов, но в целом конь был здоров.
-- Бурн, -- повторил Зельрот, зарываясь в гриву лицом. -- Как же я рад!
Вышедший на крыльцо гонец, задрав брови, с изумлением наблюдал за этой сценой.