Сафина Диана Рустэмовна : другие произведения.

Золотая нить

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  I
  Тихо... Так тихо бывает лишь в могилах глубоко под землей.
  Сыро... Так сыро может быть лишь в каменном гроте...глубокая, пробирающая сырость.
  Холодно... Так холодно бывает лишь за Северными Ледниками, далеко за пределами Кирлиэли.
  Кирлиэль!.. Словно вздох, словно лавина. Возвращение, осознание... Моя судьба, моя участь...
  Сколько я здесь, в лапах цепких тишины?
  Сколько я здесь, в объятьях сырого холода?
  Как я попал сюда? Как мне выбраться отсюда?
  
  
  
  - Так не честно! - мальчику на вид было лет двенадцать. Смуглый овал лица обрамляли светлые вьющиеся волосы, на худом теле висели рубашка и штаны, равно запыленные и выцветшие. Рядом стояло несколько сверстников, таких же чумазых и загорелых. Мальчик, нахмурившись, смотрел на них. - Почему я должен туда забираться? Почему бы кому-нибудь из вас не залезть в дом волшебника?!
  - Не играй цыпленка, Лилак! - эти слова произнес темноволосый и голубоглазый паренек, манера держаться которого, как и возраст (он выглядел несколько старше остальных ребят), выдавали лидера компании. - Мы же обо всем уже договорились! Ты втираешься в доверие к этому задохлику... как его там? Филлип? Филлиан?..
  - Филлоний, - терпеливо поправил Лилак. Друг никак не мог (или не хотел?) запомнить имя юного ученика волшебника.
  - Во! Филлоний! Ты же единственный, кто над ним не издевался, "добренький Лилак"! - паренек произнес последние слова с явной издевкой. Его острота тут же была поддержана дружным смехом. - У задохлика нет ни одного друга. Он с радостью поверит всему, что ты скажешь. А как уши развесит, попроси показать дом... ну, и тайную лабораторию, конечно.
  Лилак уныло пожал плечами, то ли соглашаясь, то ли смиряясь с неизбежным. Марвин давно загорелся идеей проникнуть в святая-святых дома Алого волшебника, в место сосредоточения мальчишеских легенд, в секретную лабораторию. Ведь никто толком не знал, что скрывается за этим причудливым словосочетанием.
  - А вот и он, легок на помине! - прервал его размышления Марвин. - Значит всё, как договоривались!
  По пыльной солнечной улице в их сторону шел мальчик. В этом мире света и тепла он казался чужим и странно лишним. Темные спутавшиеся волосы прикрывали бледное строгое лицо, словно застывшее в выражении отрешенности. Лилак ни разу не видел, чтобы Филлоний улыбался, даже глазами, которые были единственным источником жизни в этом худом детском теле, облаченном в черные одежды послушника. Боже, как же ему не жарко в этом балахоне?!
  - Ладно, Лилак! Вмешаешься, когда прижмем его к стенке, - шепнул ему на ухо Марвин.
  
  
  Темно...Сыро...Холодно... Но это не все...
  Я видел...
  В этой темноте я видел солнечный свет.
  В этой тишине я слышал пение птиц.
  В этом холоде я чувствовал дыхание жарких песков.
  В этой сырости я ощутил почти забытый запах жизни.
  Я видел пустынный ветер, бегущий по узкой улочке. Я видел желтые стены домов и песок под чужими ногами.
  Я видел его...мальчишку, что вернет меня в мир плоти...
  
  - Ты в порядке? - Лилак отвел глаза от убегающих друзей и взглянул на Филлония. Кто-то из ребят все-таки успел стукнуть его по лицу, и теперь на черный балахон тонкой струйкой стекала с губы кровь.
  - Да, - ответил тот. И: "Нет!" - ответили его глаза, печальные, как сама грусть. Человек не может быть в порядке, если на него ополчился буквально весь мир. А для десятилетнего мальчишки узкая немощеная улочка в маленьком городе на южных окраинах и была всем миром.
  
  
  
  * * *
  - Да, - ответил Фил, как несколько дней назад, когда он впервые заговорил с Лилаком. Несколько дней, за которые странная зыбкая надежда в глубине души сначала робко зашептала, а потом, окрепнув, запела в его сознании: неужели, я нашел друга.
  У него не было друзей с тех далеких пор, когда он жил у Западного моря; с тех далеких пор, когда в дом прачки зашел странный высокий человек в накидке, расшитой звездами; с тех далеких пор, когда его мать, едва сдерживая слезы, махала ему на прощание рукой, пока фургон с ее трехлетним сыном катил все дальше и дальше на юг.
  Фил вздрогнул, очнувшись от полустершихся воспоминаний.
  - Здорово! - пришел в сознание голос Лилака.
  Фил улыбнулся. Ему нравился его новый знакомый (друг?), его открытый взгляд, его широкий лоб, скрывавший незаурядный ум. Пару раз он замечал, как на мгновение лицо Лилака будто накрывает легкая дымка, но затем она уходила бесследно и перед ним вновь был Лилак Ловец.
  Вот и теперь, Фил согласился показать ему лабораторию Учителя при условии, что тот ничего не будет трогать. "Здорово," - сказали его губы, но на мгновение (что это было? печаль?) что-то промелькнуло в глазах. Затем все исчезло.
  - Так, когда мне зайти к тебе? - спросил Ловец, всем видом показывая нескрываемое мальчишеское нетерпение.
  - Дай подумать, - уклончиво ответил Филлоний. Хотя он уже знал, когда. Единственный раз в году, когда Учитель уезжал ненадолго в соседний (чуть более удачливый) город, прибившийся к Большому Караванному Пути, за кое-какими травами. - Дай подумать.
  
  
  
  Нити...
  Здесь, в необъятной пустоте, я, как никогда, чувствую эти мерцающие творения Вечности.
  Нити...
  Если увидеть их все, можно различить лик самой Судьбы.
  Нити...
  Видя даже часть, можно совершать великие дела.
  Видя только часть, можно совершать ужасные дела.
  Одна Нить - много это или мало?
  Одна возможность - много это или мало?
  Смотря какая возможность и какая Нить.
  Если понадобится, я использую их все.
  
  
  
  
  II
  
  - Да тише вы! - Лилак с ужасом увидел, как древний сосуд на столике покачнулся, задетый Уортом. Воображение услужливо нарисовало картину: склянка разбивается о каменный пол и над черепками возникает...кто? Джин или Темный Дух, заточенный много веков назад и жаждущий крови.
  - Спокойно, Лилак! - Уорт схватил своими толстыми пальцами древнюю реликвию (и откуда в этой туше столько ловкости) за мгновение до ее падения.
  - Да, Лилак! - поддержал его Марвин. - Успокойся. С тех пор, как мы сюда спустились, ты только и делаешь, что отдергиваешь нас!
  Лилак вздохнул, вспоминая, как три дня назад они с Филом спустились сюда. Секретная лаборатория оказалась именно тем, чем и была в воображении двенадцатилетнего мальчишки: большая комната под землей, заставленная тысячами странных и подчас не безопасных предметов. Обещание, данное им Филу до начала экскурсии: ничего не трогать руками - выполнить было тяжело. Вещи так и просились, чтобы их посмотрели поближе, потрогали, заглянули внутрь...
  Поэтому в какой-то степени он понимал друзей, оказавшихся здесь впервые. Но он понимал и Фила, поэтому ежеминутно отдергивал кого-нибудь из них, когда у того знакомо загорались глаза и руки сами тянулись к предмету.
  Из всей компании ребят пошли в результате только трое: Марвин, Уорт и Римми - худой долговязый мальчишка, которого все называли не иначе как Тощий Рим. У остальных вдруг появились срочные дела. И по презрительному взгляду Марвина легко можно было понять, что ни одному из них он не верит. Ребята знали это и продолжали врать.
  
  Они прошли мимо старого, запылившегося чучела, некогда бывшего Северным Медведем. Теперь он представлял собой жалкое зрелище: свалявшийся, даже не белый - желтый мех; мертвый тусклый отсвет стекляшек там, где должны были быть глаза, с рождения полные величия и силы.
  -Поверженный Северный Король, - вырвалось у Лилака, когда он увидел чучело в первый раз. - Откуда взялся здесь медведь?
  - Не знаю, - чуть помедлив, ответил Фил. - Наверное, с севера.
  Лилак хохотнул.
  
  Сейчас перед поверженным хозяином Северных Ледников столпились мальчишки: Марвин, сощурившийся и подавшись вперед (словно не было у него острого зрения); Уорт, челюсть которого отвисла настолько, что, казалось, он вот-вот проглотит чучело; Римми, вдруг сжавшийся и инстинктивно отступивший на шаг. Сзади него стояла закрытая сафьяном клетка на длинном треножнике.
  
  - А это мой Лимбердан! - всплыл в памяти Лилака голос Фила. Сафьян приподнимается широким щедрым движением тонкой руки. Фил улыбается, видя удивленное лицо друга. Но это сознание Лилака отмечает мельком, оно полностью поглощено существом в клетке: маленькая зеленая мохнатая тварь, тело которой напоминает обезьянье, мордочка - собачью и крокодилью одновременно.
  Лимбердан смотрит на Фила и начинает вилять обезьяньим хвостом.
  Лимбердан поворачивает голову к Лилаку и лениво оскаливает собачье-крокодилью пасть.
  Лилак сглатывает, видя ровные ряды острых зубов и радуясь, что не успел "погладить" зверька.
  - Лимберданы считаются самыми неуловимыми и опасными существами Брошенных Земель. Не из-за острых зубов или зеленой окраски, - Фил делает паузу, наслаждаясь заинтересованным лицом друга. - Все дело в их крике. Там, в густых чащах Брошенных Земель, когда Лимберданы чувствуют опасность (А, поверь мне, Брошенные Земли люди оставили не просто так! Там на каждом камне, должно быть, написано "Опасно"!). Так вот, от крика взрослого Лимбердана деревья, вековые деревья трещат и разлетаются в щепки, - и видя, как Лилак с опаской отходит от клетки, добавляет снисходительно. - Не бойся. Этот еще малыш. Чтоб повзрослеть, ему понадобится еще лет семьдесят.
  
  Лилак моргнул; с того момента, как его захлестнули воспоминания, прошла всего доля секунды. И, однако же, что-то неуловимое, будто молния, скользнуло в воздухе.
  
  Нити...
  Будто живые существа, они, переплетаясь, ткут Бытие.
  Если знать, можно ткать и перекраивать его.
  Если знать, можно подстраивать его под себя.
  Одна Нить. Дохнуть на нее, заставить звучать, расписать ее золотом. И вот уже из Ничего возникает событие, переходит зыбкую грань между Возможно и Есть; как песчинка, срывается с вершины горы, увлекая за собой лавину...
  Найти точку ответвления...
  Тощий Рим отступил назад.
  Коснуться, усилив Нить...
  Клетка на треножнике покачнулась...
  Заставить ее звучать...
  ...упала и покатилась по полу.
  Позволить камешку скатиться с горы...
  Лимбердан заверещал, пронзительно и высоко, за дымкой Вечной Тишины, за шалью Полярного Холода...
  Если бы у меня был рот, я непременно бы улыбнулся.
  
  "Кажется, Фил поторопился называть его малышом," - мелькнула у Лилака холодная мысль, когда он, оглохший, упал на каменный пол лаборатории и что есть силы инстинктивно зажмурил глаза, будто накатившая волна звука могла еще и ослепить. Что-то тяжелое рухнуло сверху, но разум, успевший отгородиться от реальности милосердным полузабытьем, едва воспринял этот факт. Потом все кончилось. В уши легла ватная тишина; в разум скользнула гулкая пустота. Лилак открыл глаза, почувствовав, что кто-то трогает его за плечо. Над ним склонился Марвин. Кажется, он что-то говорил.
  Лилак, как завороженный, смотрел на струйку крови, стекающей у него из уха; тонкая алая дорожка к самой мочке и капля, срывающаяся вниз. Вот повисла - сорвалась, снова повисла...
  Его встряхнули. Лилак наконец перевел взгляд на губы Марвина: они шевелились. Лилак напрягся и только теперь понял, как болит у него голова.
  "Лилак", - повторили губы Марвина. В ушах все еще стояла тишина. Лилак попробовал встать: руки и ноги его напряглись...и ничего не произошло. Он продолжал лежать на каменном полу. Попробовал еще раз - с тем же результатом. Марвин заметил его тщетные попытки, что-то сказал, покачал головой.
  - Почему? - шепнули губы Лилака.
  Марвин что-то ответил.
  - Не слышу, - прогудел в голове Лилака его собственный голос.
  Марвин опустил ладонь левой руки на сжатый кулак правой.
  "На меня что-то упало", - припомнил Лилак.
  К ребятам подполз на четвереньках Рим и, явно еще плохо соображая, боднул Марвина в плечо. Марвин посмотрел на него, как на надоедливую муху. Рим попытался снова его боднуть, то ли привлекая внимание, то ли пытаясь преодолеть внезапно возникшее препятствие. Марвин поймал его голову и повернул так, чтобы их взгляды встретились. Римми взглянул на него глазами только что родившегося теленка. Марвин неторопливо повернул его голову вправо: теперь Тощий Рим смотрел на Лилака. Через пару мгновений на лице его наконец появились отблески разума.
  -Эээ, - услышал Лилак сквозь редеющий песок в ушах. Но что хотел сказать Тощий Рим, они так и не узнали, потому что в этот момент притихший воздух Лаборатории пронзил визг. Не крик, не стон, а высокий девчачий визг.
  Все трое вздрогнули и повернули головы на звук. Там, в десяти шагах от них, среди маленького песчаного холмика вопил Уорт; вопил и исчезал. Его рыхлая фигура, темные волосы, коричневые рубаха и штаны выцветали на глазах. Вокруг него будто кружил невидимый вихрь, обесцвечивая, стирая, унося. От Уорта оставалось все меньше с каждым витком. Завороженные, ребята смотрели, как силуэт его становится все прозрачнее. Никто из них не заметил, как с противоположной стороны метнулась ко все еще визжащему Уорту худая маленькая тень; подавно не видели, как вихрем ее отбросило назад. Трое мальчишек смотрели на Уорта: вот он стал блеклым духом, вот превратился в едва уловимый силуэт, вот обернулся дуновением ветра. Вихрь исчез, крик оборвался.
  В наступившей тишине они продолжали сидеть все так же неподвижно, оцепенело глядя на кучку песка, над которой только что возвышался одиннадцатилетний мальчуган. Их тела застыли в тех позах, в которых их застал крик, словно скованные магическими путами. Но внутри, за этой броней оцепенения, будто закручивалась какая-то пружина: все туже и туже, готовая вот-вот вырваться, привести тело в движение. Все туже, туже... В глубине Лаборатории послышался стон, а затем какой-то шелест. Пружина была отпущена.
  Римми вскочил и с воплем помчался к выходу: через несколько мгновений до ребят долетел скрежет плохо смазанных петель. Дверь Лаборатории открылась и вновь захлопнулась, увлекаемая сложным механизмом. Марвин вскочил на ноги, прислушиваясь, приглядываясь, даже принюхиваясь. Лилак, который до сих пор не мог подняться с пола, видел, как раздуваются его ноздри, втягивая воздух. Шелест приближался.
  Лилак попробовал повернуть голову в сторону звуков и, когда это ему не удалось, от обиды стукнул кулаком по полу. Звук вышел на редкость раскатистым. Шелест стих. После короткой паузы послышался вновь.
  - Я сейчас,- прошептал Марвин и юркнул куда-то в сторону.
  "Подожди!" - чуть не взвыл Лилак. Нет, пусть спасается. Ведь он сам виноват в том, что случилось. Он привел их сюда. Ну, ничего! Лилак еще покажет этому шелестящему монстру! Светлейшей Девой и Голосом Ее клянется, он у этой твари поперек горла встанет!
  Лилак, возбужденный и готовый дать отпор, прислушался. Все стихло. Потом, через несколько ударов его сердца, послышался возглас Марвина: "Ты?!" - полный (чего?) удивления?
  - А ну, пошли! - вновь его голос, ближе.
  - Отпусти! - в возгласе его собеседника невольно проскользнули жалобные нотки. Но сам голос! Сколько раз он уже слышал его.
  И до того, как в поле его зрения появилась темная мантия и тихий голос назвал его вторым именем, он уже знал, кто это; ему уже было стыдно.
  - Ловец, - произнес Филлоний с непонятным сочетанием чувств на лице и в голосе.
  - Не стой так! - Марвин наконец отпустил его локоть. - Помоги мне сдвинуть это!
  Фил как-то отстраненно кивнул. Они вместе зашли за спину Лилака, и откуда-то оттуда Марвин скомандовал:
  - Мы поднимаем, ты ползешь. На счет три!
  Лилак почувствовал, что тяжесть, пригвоздившая его к полу, уменьшилась. Кряхтя и обдираясь обо что-то, он начал ползти.
  - Быстрее, черепаха! - хриплый от натуги голос Марвина. Лилак заработал конечностями быстрее. Ноги он освободил одним рывком, отчего треснула и порвалась ткань правой штанины.
  Сзади что-то гулко ударилось об пол. Лилак повернулся и, изможденный, сел. Перед ним лежало чучело, поверженный король Севера, из оскалившейся пасти которого свисал клок его штанины. Лилак не сразу понял, что хихикает. Заставил себя успокоиться.
  - Теперь к делу! - холодный взгляд Марвина скользнул по Филу, прикидывая, сможет ли тот сбежать. Все же решив перестраховаться, он придвинулся поближе.
  - Где Уорт? - Марвин спросил это тем же голосом, каким обычно спрашивают: "Где Солнце?"- в облачную погоду.
  - Уорт? - переспросил Филлоний.
  - Да, Уорт! И не прикидывайся, что не знаешь! Ты - ученик волшебника, а исчез он явно с помощью магии! - Марвин все ближе подходил к Филу и при последнем слове возвышался над ним, словно камень над чахлой пустынной травой.
  - Марвин, - тихо позвал Лилак.
  - Не знаю, - перекрыл его голос Фила.
  - Не знаешь? - теперь Марвин буквально испепелял его взглядом. Филлоний попятился. - Не знаешь?!
  - Марвин, он действительно не знает, - уже громче сказал Лилак. - Ну откуда ему...
  - Оттуда! - злорадно улыбнулся друг. - Думаешь, этот твой ангелочек Фил сюда с неба спустился? Я всегда слежу за тем, что происходит вокруг. Дверь Лаборатории открывалась дважды: когда вошли мы и когда выбежал этот предатель Рим. - Марвин поморщился, упоминая его имя. - Этот красавчик был тут с самого начала! Он раскусил тебя, Лилак, и, ехидно посмеиваясь, устроил ловушку. Только попался в нее Уорт!
  - Фил, - Лилак взглянул на ученика волшебника, безмолвно прося, умоляя: "Скажи, что это не так".
  - Я не виноват в том, что случилось! - как-то жалко всхлипнул Филлоний. - Нет, нет. Я не хотел этого. Он сам... - снова всхлип, - сам разбил сосуд с Черепками Путешествия! Я хотел побегать вокруг вас, повыть. Ну, как привидение. А он... - два всхлипа.
  - Ты знал? - Лилак был оглушен. - И... и продолжал называть другом?.. Из-за мести? Или...
  Где сейчас Уорт? - перебил его излияния Марвин.
  - Где угодно, - мотнул головой Фил. - О чем подумаешь - туда и попадешь. Поэтому Черепками Путешествия и не пользовались последние...
   - Должно быть заклятье, зелье! Ты ученик волшебника! Думай, как его вернуть! - Марвин топнул ногой. - Должен быть способ.
  Филлоний начал качать головой, затем взгляд его упал на клетку.
  - Лимбердан! - воскликнул Фил и лицо его, до того мрачное, просветлело. - Его найдет Лимбердан. Он отсюда способен почувствовать запах цветов на лугу за Западным морем! Мы отправимся на поиски Уорта. Это будет грандиозно! - ученик волшебника так и пылал воодушевлением. Он бегал по Лаборатории, что-то собирая; проносился то в одну сторону, то в другую мимо изумленных ребят.
  - А как же твой учитель? - вырвалось у Лилака.
  Фил запнулся и взглянул на ребят глазами только что проснувшегося человека. Вот он спал и видел сон, а вот он уже в реальном мире. И взгляд его спрашивает: "Что это было?". Филлоний взглянул на невесть откуда взявшийся мешок у себя в руках, уже наполовину заполненный диковинками из Лаборатории. Вновь поднял глаза на ребят, будто узник, с разбегу врезавшийся в решетку своей тюрьмы и заново осознавший себя запертым.
  Марвин больно пихнул Лилака локтем и подошел к Филу.
  - Ты можешь найти Уорта? - мягко спросил он.
  - Мой учитель... - жалобно промямлил Филлоний.
  - Ты можешь его найти? - повторил Марвин тверже.
  Филлоний закрыл глаза, размышляя. Ребята ждали, наблюдая, как он стоит, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Затем медленно, очень медленно ученик волшебника открыл глаза и посмотрел вначале на Марвина, затем на Лилака. Взгляд его был спокойным и решительным, как и голос:
  - В том, что исчез этот паренек, есть и моя вина. Я забыл, чему меня учили. Я забыл, что волшебник должен помнить об ответственности. Я забыл, что непосвященных нельзя подпускать к магическим предметам. Пока я не исправлю свою ошибку, я не имею право продолжать обучение, - Фил будто давал клятву. - Более того, я не достоин пользоваться магией!
  Марвин, до того согласно кивавший, при последних словах протестующее замахал руками:
  - Вот этого не надо! Зачем ты нужен в этом явно опасном путешествии без заклинаний? Мы балласт с собой не тащим! - друг сознательно опустил тот факт, что с Лимберданом ни он сам, ни Лилак связываться, а тем более таскать на себе, не хотели.
  Филлоний снова задумался.
  - Хорошо, я не имею право пользоваться магией, кроме крайних случаев.
  Марвин пожал плечами: хоть что-то. Затем скомандовал:
  - Фил собирает магические штучки, Лилак - съестные припасы, я попробую раздобыть денег.
  Лилак кивнул, вспоминая, что у них осталось с обеда.
  - Встречаемся через час возле дома чародея.
  - Волшебника, - поправил Филлоний. Вновь сияя.
  
  Если бы у меня были руки, я бы поаплодировал. Камешек катился вниз. Нить звучала, отливая золотом. И не было в мире музыки прекрасней.
  
  
  * * *
  Адрелиан Солк вздохнул и открыл глаза. Кошмар был еще слишком реален, и в первые мгновения канцлер не мог понять, где он находится.
  - Тьма забери этот сон! - Адрелиан встал из-за стола и оглядел свой кабинет.
  - Мастер Солк? - в приоткрытую дверь заглянул дворецкий. - С пробуждением вас.
  - Спасибо, Джеймс, - Адрелиан улыбнулся. Ему всегда нравился этот седой старик, служивший еще при его деде.
  - Чаю, мастер Солк?
  Адрелиан покачал головой и сделал жест, отпуская дворецкого. Улыбка исчезла с его губ, как только закрылась дверь. Этот сон... Третью ночь тот же сон...
  - Ты даже мертвый не успокоишься. Вильям. Или это моя совесть никак не успокоится?
  На мгновение канцлер застыл, прислушиваясь. Что он хотел услышать? Голос разума, говоривший, что все сделанное было сделано верно? Голос сердца, шепчущий, что все решенное было решено зря? Голос Нитей, лгущий, что все было предначертано? Возможно, все они были правы. Но он не мог знать этого наверняка.
  Оставалась одна вещь, которую канцлеру Адрелиану Солку, двадцатипятилетнему Лорду Кирлиэли, нужно было вы еще три года назад...до того, как стать убийцей. И, видимо, пришло время разобраться с этим.
  
  
  III
  
  - Ты был когда-нибудь в Кирлиэли? - Лилак взглянул на Фила.
  - В землях Кирлиэли - да, в городе Кирлиэль - нет, - ученик волшебника погладил холщовый мешок, в котором была спрятана клетка с Лимберданом. - Но я много слышал о столице. Говорят, там все улицы, даже самые распоследние, вымощены камнем. Еще говорят, что городом правят Ловцы Нитей. Это благородные лорды, способные видеть будущее и творить чудеса без помощи магии. Все они светловолосые и голубоглазые, как братья Пресветлой Девы. Считается, что они их потомки.
  - Потомки семи братьев? Тех, что повергли Темного в Бездну и восславили на земле царство Божье?! Братья Пресветлой Девы, исцеляющей страждущих... - Лилак задумался, и в голову ему пришла другая мысль. - Вот почему ты зовешь меня Ловцом? Из-за цвета моих волос?
  Фил не успел ответить, так как в этот момент в заброшенную лачугу, где они остановились на ночлег, ввалился Марвин. Он именно ввалился, и с первого взгляда было видно, что он страшно устал. Но в тоже время очевидно, он был очень доволен.
  Лилак и Фил переглянулись: все две недели пути Марвин проявлял недюжие таланты лидера в самых тупиковых ситуациях. И они надеялись, что и в этот раз будет тоже самое. В конце концов, оказаться перед воротами Кирлиэли без гроша в кармане; выглядя, как самые настоящие попрошайки; зная, что Уорт где-то там, за городской стеной... Разве это не тупиковая ситуация? Как проникнуть в город, где не терпят нищих и сбежавших детей?
  - Как? - спросил Лилак.
  - Все схвачено! - Марвин улегся на солому, заменившую им кровать. - Как твое полное имя, Лилак?
  - Лилариан Груфт. А что?
  - Так вот, мастер Груфт, примерь-ка это! - Марвин, не вставая, кинул через комнату куль.
  Лилак поймал его и развязал узел. Внутри оказался дорогой бархатный костюм, сшитый на подростка.
  - Завтра мастер Груфт с двумя слугами пройдут через ворота Кирлиэли, - Марвин перевел взгляд с удивленного Лилака на еще более удивленного Фила.
  - А как же пошлина? - спросил ученик волшебника.
  - Деньги я тоже достал, - усмехнулся Марвин. - Даже на еду останется.
  Лилак почувствовал, как рот наполняется слюной: они уже больше суток ничего не ели. Конечно, дома ему жилось не слишком сладко, родители не были богачами. Но и голодать не приходилось. И с непривычки желудок скулил и жался к позвоночнику. Не самое приятное ощущение.
  - Не сиди, Лилак! Померь одежду, - Марвин перекатился на живот, наблюдая, как худой белобрысый мальчик снимает с себя рвань, которую и одеждой-то назвать нельзя. Сложно было себе представить, сколько всего им пришлось пережить за эти две недели пути...
  - Его попросят показать свою силу, - заметил Фил, разглядывая новоиспеченного лорда. Длина рукавов и штанин была в самый раз. Только Марвин, сын портного, своим наметанным глазом мог так "подобрать" нужный размер. Однако лордов из Кирлиэли кормили куда лучше, чем мальчишек с Южных Окраин: одежда болталась на Лилаке, что на шесте.
  - Это мы исправим, - Марвин начал вставать с соломы, затем понял, что силы он все истратил, и снова лег. - Завтра с утра все и исправлю, не будь я сын портного! Все равно лорды раньше обеда на людях не появляются. А насчет проверки: тут дело за тобой, Фил.
  - За мной? - ужаснулся тот.
  - Я разузнал: обычно просят изменить погоду. Дождь там или наоборот солнце. Придумай, как незаметно это сделать, чтоб все подумали на Лилака.
  - Постараюсь, - Фил задумчиво взглянул на Лилака, вспоминая, как давно (давно ли?) он не брал в руки книг по магии. - Я постараюсь.
  - Мне можешь этого не говорить, я и так тебе верю, - Лилак кивнул на другой конец комнаты, где уже спал без задних ног Марвин.
  - Да уж, хорошо, что он с нами, - вздохнул Фил. - И хорошо, что эту ночь я проведу за чтением книг.
  - Почему? - спросил Лилак, аккуратно снимая одежду. И тут же сам ответил. - Потому что ты чувствуешь себя бесполезным в этом путешествии? Но это же глупо! Ты и твой Лимбердан нашли Уорта. Разве этого мало?
  - Я и "мой" Лимбердан еще не нашли его, - Филлоний достал из мешка две толстые книги. - Думаешь, ты справишься завтра?
  - Марвин бы сделал это лучше, - вздохнул Лилак. - Но, как ты заметил, я похож на Ловца, пусть очень худого и давно не спавшего на кровати.
  - Нет, Лилак. Ты не похож на Ловца, - Фил был серьезен. - Ты и есть Ловец, очень худой и давно не спавший на кровати.
  Лилаку стало не по себе под внимательным взглядом ученика волшебника. Он натянуто рассмеялся:
  - Ну, ты скажешь тоже!.. Пожалуй, перешью эту одежку сам. Чего Марвина лишний раз дергать.
  - Не хочешь быть бесполезным? - взгляд Фила вновь стал открытым и застенчивым.
  - Да уж, - расслабился Лилак. - Это точно.
  
  Имеет ли право мастер восхищаться своим творением? Имеет ли право Ловец назвать реальность своим творением? Имею ли я право называть себя Ловцом?
  Нити под реальностью - тот же шов на обратной стороне платья. Ловец, возвращающийся в Кирлиэль - та же Нить под реальностью. Правда за всеми правдами - тот же Ловец, возвращающийся в Кирлиэль.
  Жаль, что лишь я могу восхититься этим циничным творением Судьбы. И не важно, я ли его создатель.
  
  
  * * *
  Марвин достал из кармана свернутый в кожуру от початка кукурузы табак и старую глиняную трубку.
  -Это же... - Лилак удивленно вытаращил глаза.
  - Да, это отцовская трубка. Он, поди, ее уже обыскался, - Марвин самодовольно улыбнулся. - Табак, кстати, тоже его.
  - Ну тебе и взбучку устроят, когда ты вернешься! - Лилак вспомнил отца Марвина, крепкого мужчину, которому ничто никогда в жизни не давалось просто так. Да и какая жизнь может быть у портного, который то и дело срывается с насиженного места и переезжает с семьей в другой город Южных Окраин. Его собственные родители говорили о таких: "в душе свербит, в ногах горит".
  - Знаешь, когда я вернусь...если вернусь, табак будет последним из тех прегрешений, что мне припомнит отец, - Марвин поджег огнивом сухую палочку и поднес ее к трубке.
  - Ты раньше уже курил? - осведомился Фил, когда Марвин закашлялся от дыма.
  - Честно говоря, нет. Но женщинам нравится, когда мужчина курит. Он становится в их глазах солиднее, что ли. Поскольку мы не знаем, когда вернемся, лучше заиметь эту полезную привычку, - Марвин осторожно затянулся и передал трубку Лилаку.
  - Почему ты сказал "если"? - он взял трубку слегка дрожащими пальцами. Его родители всегда запрещали ему курить.
  - Что-что?
  - Ты сказал: "если я вернусь". Что это значит?
  Марвин оглядел лес, темной стеной ставший за кругом света от костра. Через два дня дороги на север ландшафт начал меняться: унылая красота пустыни тут и там сменялась зеленью степей. А на пятый день...
  - Что ты почувствовал, когда впервые увидел лес? - ответил Марвин вопросом на вопрос.
  Под его пристальным взглядом Лилак проглотил дым и закашлюлся, на глазах выступили слезы. Марвин ждал, когда к другу вернется способность говорить.
  - Не знаю, - наконец ответил тот. - Радость, наверное. Я люблю леса.
  - Любишь? - поднял бровь Марвин. - И много раз ты был в лесу?
  - Ну, - Лилак задумался. Кажется, его возил в лес отец, когда он был маленьким. Или это был не отец? - Один-два раза в лесу я бывал. И потом, каждый житель пустыни любит тень деревьев. Разве нет?
  - Думаю, в этот есть смысл, - подумав, ответил Марвин. Затем перевел взгляд на второго своего спутника. - Фил, хочешь затянуться?
  Филлоний взглянул на Лилака, и тот неохотно передал ему трубку. Марвин уже пятый день наблюдал эту картину: с самого начала путешествия эти двое старались не встречаться взглядом, не передавать друг другу вещи, не участвовать в одной дискуссии. Когда с Марвином говорил один из них, другой молчал. И наоборот.
  Марвин мысленно вздохнул. Если бы они предъявили друг другу все, что у них накопилось в душе; ну, подрались бы; ну, прокричались...и жили бы дальше дружно. В конце концов, многие взрослые делали именно так. Его родители уж точно.
  - Что за бред насчет женщин? - Фил буквально обнюхал трубку. - Неужели им действительно нравится, когда от мужчин так ужасно пахнет?!
  - Ну, женщины - что цветы, распустившиеся на закате: им нужен солнечный свет, но их манит сияние луны.
  - Чего? - не понял Лилак. - Откуда ты это взял, Марвин?
  - а что такого?! - зарделся друг. - Если я - сын портного, то уже и слов красивых не знаю?
  - Он хотел сказать, что женщины непредсказуемы, и понять их почти невозможно. Особенно тебе, Ловец, - ответил за Марвина Фил.
  - Это еще почему? - наконец заговорил с ним Лилак.
  - Потому что такому ничтожеству, как ты, не определиться даже с самим собой! - Филлоний встал.
  - Хочешь еще что-то сказать, колдун-неудачник? - Лилак тоже поднялся. Теперь он смотрел на ученика волшебника сверху вниз.
  - Еще бы! - взвизгнул Фил.
  Марвин поднял с земли оброненную трубку и с сожалением обнаружил, что она погасла. Его особо не занимала ссора спутников. Он и так знал, что будет дальше, и догадывался, кто выйдет с меньшими потерями.
  - Филлоний Дварт! - по поляне пронесся холодный низкий голос, властные нотки которого заставили всех троих спутников синхронно повернуть головы.
  На границе света, отбрасываемого костром, стоял высокий мужчина с седой бородой по пояс и в накидке, расписанной странными знаками. Все трое одновременно сглотнули, ибо Алый Волшебник прошел по их следу весь этот путь явно не для того, чтобы поинтересоваться, как у них дела.
  - Учитель, - вырвалось у Фила. Мальчик весь дрожал; лицо его, только что пылающее злостью, теперь было белым, как пепел.
  Алый Волшебник - легенда Южных Окраин и побережья Западного Моря - подошел к своему ученику, первому за всю его долгую жизнь. Лицо его ничего не выражало.
  - Учитель, - повторил Фил.
  Волшебник поднял руку и отвесил ученику оплеуху такой силы, что странным потом казалось, как челюсть мальчика ее выдержала. Звонкий звук повис в воздухе. Филлоний упал на землю. Марвин и Лилак застыли, скованные (чем?) страхом.
  - Ты опозорил мое имя, - волшебник пнул все еще лежащего Фила под ребра.
  - Простите, - выдохнул мальчик; от боли на его глазах навернулись слезы.
  - Ты забыл все, чему я учил тебя, щенок! - волшебник вновь пнул мальчика.
  Фил крепко сжал зубы, стараясь сдержать стон. Да, он был виноват. Учитель был добр к нему, сыну простой прачки. Ведь какая честь - учиться у самого Алого Волшебника. Сколько людей хотело бы оказаться на его месте! Он заслужил этих побоев. Он заслужил еще более строгой кары.
  - Хуже того, ты повинен в исчезновении человека! - волшебник поднял вдруг появившийся в его руках хлыст.
  Лилак смотрел, как поднимается и опускается рука колдуна. Что-то застыло в его груди; то, что должно было биться быстро-быстро. Что-то исчезло из его головы; то, что должно было пронзить тело молнией и заставить его действовать. Он онемел, оглох, замер.
  И еще Лилак знал наверняка, что если не избавится от этого сейчас, не стряхнет с себя здесь, на поляне, где старик (пусть он тысячу раз маг) избивает (кого?) его друга, это будет с ним всю жизнь. Более того, он к этому привыкнет.
  - Не смейте, - прошептал Лилак. - Не смейте.
  Волшебник повернул к нему голову. Рука с хлыстом замерла.
  - Будь вы уважаемы хоть в самой Кирлиэли, не смейте избивать своего ученика! А ты, Фил, не позволяй ему этого делать! Если этот человек взял тебя в ученики, значит в тебе есть что-то особенное. А раз так, Вы, господин волшебник, не имеете право обращаться с Филом, как с грязью.
  Фил поднял голову с земли и взглянул на Лилака одним глазом (другой не открывался): золотоволосый мальчик с разгоряченным лицом и горящими глазами в отсвете костра как никогда прежде походил на благородного Лорда Кирлиэли, на Ловца. Волшебник, по-видимому, подумал о том же.
  - Кто ты такой, чтобы осуждать меня, дитя? - мягко спросил он.
  - Я, - Лилак не задумался ни на секунду. - Я друг Филлония.
  - И я его друг, - заговорил и Марвин. В отличие от Лилака, он выглядел спокойным. - Думаю, что с высоты своего величия Вы не увидели ту преданность, что Фил питает к Вам, и то желание исправить свои ошибки, что движет им в этом путешествии. Позвольте ему продолжить путь, ведь волшебник рано или поздно должен начать учиться самостоятельно.
  Алый Волшебник задумался: у его ученика появились друзья; его ученик решился на путешествие. Значит ли это, что он готов к нему? А был ли он сам готов к своей первой дороге, пустившись в путь желторотым юнцом, в гордом одиночестве и без гроша в кармане? Светловолосый паренек прав: в Филлонии был этот дар, дар к волшебству, такой же редкий, как дар Ловца. И раскрыть его мог только он сам.
  - Филлоний, встань, - лицо волшебника было непроницаемо.
  Мальчик медленно поднялся. Было видно, что ему стоило больших усилий встать прямо. Но он встал, высоко подняв голову, готовый к любым наказаниям. "Друзья, - подумал он, - у меня есть настоящие друзья".
  Волшебник вновь поднял руку...и обнял ученика.
  
  
  Мне оставалось только отдыхать над сплетением Нитей.
  
  IV
  - Что я скажу ему? - думал Адрелиан, шагая по коридору здания муниципалитета и машинально здороваясь со знакомыми. Мысли кружились в голове, но ни одна не устраивала канцлера. К тому моменту, когда впереди появилась дверь с табличкой "Главный аналитик", Адрелиан пришел к нелегкому решению сказать все, как есть.
  Канцлер еще не успел постучать, а дверь уже открыл щуплый седовласый мужчина, которому на вид нельзя было дать больше пятидесяти лет. Адрелиана это ничуть не удивило. В конце концов, главным аналитиком мог стать только Ловец, великолепно чувствующий Нити и абсолютно не умеющий ими манипулировать. При желании этот человек мог заранее узнать весь их разговор и избавить Адрелиана от мук повествования. Мог бы, но, конечно, не узнал. Это было не в его принципах.
  - Канцлер Солк?
  - Простите, что без приглашения. Но мне понадобилась помощь главного аналитика в решении некоторых вопросов касательно изменений погоды этим летом.
  Мужчина хмыкнул и открыл дверь ровно настолько, чтобы Адрелиан смог протиснуться в образовавшийся просвет. Затем закрыл дверь на все три запора. Это было вызвано не простой паранойей. В кабинете главного аналитика хранились документы, за которые многие Ловцы готовы были отдать правую руку. И кое-кто не останавливался на простом желании.
  - Ну, здравствуй, Адрелиан. Давненько я тебя не видел! В последний раз года четыре назад, кажется.
  - Да, года четыре, - кивнул, поразмыслив, канцлер. - Тогда я здорово ошибся с урожаем на Южных Окраинах. Вернее, думал, что ошибся.
  - А Вильям с самого начала знал, что ты не при чем, - главный аналитик изучающее взглянул на канцлера.
  - Да уж, - Адрелиан постарался ничем не выдать своих чувств. - Иначе бы он не стал канцлером в своем-то возрасте.
  - Ты пришел спросить меня о нем? - увидев удивленный взгляд Солка, аналитик продолжил. - Я ждал тебя три года назад, но ты тогда не пришел... Однако вечно прятаться от самого себя ты не мог; и я просто продолжал ждать твоего появления в этом кабинете. Тебе нужна карта Нитей, не так ли?
  Адрелиан молча кивнул.
  - А мне нужна полная история. Вокруг этого дела ходит много слухов. А ты прекрасно знаешь, что я не люблю довольствоваться слухами.
  - Но ты же мог просто прочесть все в карте Нитей. Там все события и вся подоплека.
  - Честно говоря, я боялся в нее заглядывать, - аналитик грустно улыбнулся. - Старик оказался не смелее тебя, Адрелиан.
  - А кто же тогда?..
  - Карту составил мой помощник, достаточно талантливый, чтобы ничего не упустить; достаточно умный, чтобы ничего не разболтать. Пойми меня правильно, Адрелиан. Вы оба - ты и Вильям - были мне всегда симпатичны. Именно поэтому я хотел сначала услышать твою историю, а уже потом посмотреть, как все было на самом деле.
  Адрелиан вновь кивнул и сел в массивное, обитое алым сафьяном, кресло. Он сам хотел сначала разворошить то, что пощадили память и время. Как бы трудно ни было это вспоминать.
  
  
  Адрелиан помнил кусочек погожего дня три года назад. Кусочек кошмара, снящегося ему последние несколько ночей.
  Светило жаркое летнее солнце, но в тени сада в его фамильном поместье близ Кирлиэли было прохладно. По выложенной мозаикой аллее шли два Ловца, два самых молодых канцлера: один - юноша, второй - ребенок. Между ними не было той преграды, что в эти годы порождает разница в возрасте: старший был горяч и мечтателен, младший - умен не по годам.
  - Мы ведь всю жизнь будем друзьями. Да, Вильям? - старший из Ловцов скорее утверждал, чем спрашивал.
  - Конечно, Адрелиан, - чуть помедлив, ответил младший.
  Эта пауза, значила ли она что-то? Мог ли мальчик уже тогда что-то предвидеть? Планировать?
  Старший весело рассмеялся, опьяненный жарким солнцем и свежестью сада. Мог ли он тогда знать, что уже через сутки оборвет все Нити судьбы своего друга?..
  
  
  Сразу после этого в своем кошмаре Адрелиан оказывался в доме канцлера Паск, в ужасе глядя на распростертый на полу гостиной труп, две еще дымящиеся чашки чая и жену канцлера, Мирбал, вновь и вновь выкрикивающую имя мужа и бьющую его маленькими кулачками в грудь, будто это может оживить умершего.
  На самом же деле, этому предшествовала ночь, полная странных снов, внезапное пробуждение и странное чувство обреченности, оставшееся от них. Адрелиан чувствовал, что что-то изменилось в Паутине Нитей; понимал, что это изменение важно; но никак не мог определить его. Прошло несколько минут. А потом в темноте спальни, под пение цикад и порывы прохладного ветра, тревожащего занавеску, он понял. И это понимание сразу состарило его на несколько лет.
  Кто-то впервые за двести лет использовал Карающую длань - заклинание (заклинание ли?), обрывающее все Нити Судьбы того, на кого оно накладывается. Все мечты, все пути, все непрожитые годы...все разом. Заклятье, придуманное для наказания провинившихся Ловцов, способных избежать любой другой кары.
  Адрелиан пробежался по Нитям канцлеров: не хватало троих. Его бросило в холодный пот: использованная трижды за ночь Карающая Длань! Ни в одних анналах не упоминался такой прецедент. И кое-что еще более страшное: золотая Нить там, где были раньше Нити канцлеров.
  - Этого не может быть, просто не может, - прошептал Адрелиан. - Я ошибся! Нити там, где им и положено быть.
  Лорд Солк вскочил и начал спешно одеваться. Одного из этих канцлеров он хорошо знал: лорд Паск был другом его отца. Адрелиан должен был убедиться, надеясь, что он ошибся; в глубине души зная, что он прав.
  На ходу застегивая камзол, канцлер Солк выскочил из спальни, окунаясь в вязкий кошмарный сон, от которого было не проснуться, и который затем напоминал о себе снова и снова все эти три долгих года.
  
  
  Адрелиан скакал по темной дороге, ведущей через леса Кирлиэли к поместью Роат, надеясь, что Вильям там; что все, происходящее этой ночью - недоразумение, которое друг легко сможет объяснить. Конь почти вслепую мчался под кронами вековых деревьев, перепрыгивая корни, наступая мимо камней. Любой другой всадник уже давно сломал бы себе шею, но Адрелиана вела Нить; пусть не золотая, как в роду Роат, но и не из ряда слабых. Мужчины рода Солк никогда не жаловались на недостаток силы. Они всегда становились канцлерами, так же, как лорды Роат - главными канцлерами.
  "Если Вильяму не будет оправдания, я помогу ему бежать", - думал Адрелиан, спешиваясь и поднимаясь по ступеням крыльца. И тут же настойчивый голос отца, погибшего у Западного Моря много лет назад: "Лорды Солк всегда чтили законы Кирлиэли, даже когда это значило траур для семьи".
  - Прости, отец. Он - мой единственный друг, - прошептал Адрелиан и постучал в дверь, намеренно проигнорировав шнур дверного звонка.
  Как любил говорить Вильям, а за ним и дворецкий поместья Солк: "Если звонят в дверь, значит, пришли знакомые. Если стучат - пришли друзья. Если выламывают - пора уходить." На стук в этом доме открывали быстрее, чем на звон колокольчика.
  Послышались торопливые шаги, и на пороге появился рыжеволосый юноша в черном камзоле. Адрелиан сразу вспомнил его: старший сын дворецкого, часто заменяющий отца, ибо сам дворецкий был уже очень стар. Вильям, как истинный лорд, держал его из-за заслуг перед своими отцом и дедом.
  - Мастер Солк? - поздоровался юноша, ничуть не удивленный столь позднему (или раннему?) визиту.
  - Где Вильям? - Адрелиан отстранил дворецкого и зашел в просторный холл. - Скажи своему господину, что я хочу его видеть.
  - Но мастера Роат нет, - закрывая за гостем дверь, ответил юноша, ничуть не смущенный таким поведением канцлера.
  Адрелиан посмотрел на дворецкого в упор:
   - Если ты лжешь мне!..
  - Нет, мастер Солк. Все в этом поместье знают, как дружны Вы с нашим господином. Я не посмел бы врать вам.
  - Он просил что-нибудь передать мне? Куда он направился?
  - Я не знаю, куда уехал мастер Роат. И он не оставлял Вам никаких посланий, - лицо дворецкого оставалось невозмутимым.
  - Да как он!..- Адрелиан запнулся. Злоба, жгучая злоба захлестнула его. Как Вильям мог просто уйти? Как он мог бросить его? Как он мог?
  Адрелиан молча вышел на крыльцо и сел на ступенях. Друзья нужны для того, чтобы вместе переживать черные дни, чтобы поддерживать друг друга в беде и в горе. Так ли это? "Так", - канцлер взглянул на появившиеся за деревьями огни. Отряд Ловцов, не иначе. Не он один понял, что произошло.
  "Почему же он ничего не рассказал? Почему не поделился своими мыслями и сомнениями? Почему не попросил помощи? Потому что не доверял? Или не хотел вмешивать меня, ломать мою карьеру? Тогда он считал меня слабым. Или просто плохим другом", - Адрелиан безучастно наблюдал, как всадники спешиваются у крыльца, как поднимаются к нему по ступеням.
  "Он предал меня? Он что, предал меня???"
  Один из Ловцов наклонился к Адрелиану и, узнав, махнул остальным:
  - Это канцлер Солк. Канцлер, Вы знаете, где лорд Роат?
  Адрелиан покачал головой.
  "Можно ли сказать, что он предал меня?"
  - Обыскать особняк. Ищите все, что может указать, где он сейчас находится, - скомандовал старший Ловец. - Простите, канцлер Солк. Но Вам придется проследовать за мной в здание муниципалитета. Остальные канцлеры уже там.
  Адрелиан поднялся со ступеней, качая головой:
  - Не все.
  Старший Ловец опустил голову:
  - Вся Кирлиэль скорбит об этом.
  - Не будем тратить время, - Адрелиан взглянул на светлеющее небо. За его спиной Ловцы безуспешно пытались сломать дверь, забыв, что ни одна Нить не может сравниться с золотой. Лорды Роат хорошо укрыли от посягательств семейное поместье, и слуги это прекрасно знали.
  "Если выламывают, значит, пора уходить, - вспомнил Адрелиан, садясь на лошадь. - И все-таки, Вильям, неужели ты предал меня?"
  
  
  Зал собраний был полон: не осталось ни одного свободного стула...точнее, их осталось только четыре. Все канцлеры собрались в этот рассветный час в здании муниципалитета. На памяти Адрелиана ни одно собрание прежде так высоко не котировалось.
  "Полный аншлаг, Вильям, - подумал он. - Ты еще канцлер, а уже у всех на устах".
  - Слушание по делу канцлера Роат считаю открытым, - объявил высокий плотный мужчина с густыми бакенбардами и выцветшими голубыми глазами.
  Лорды затихли.
  - Поскольку канцлер Вильям Роат не явился на слушание, это будет расценено как отказ от защиты.
  "Он ведь никогда не любил Вильяма. Едва переносил его присутствие. Знал, что скоро придется уступить ему место главного канцлера", - подумалось Адрелиану.
  - Думаю, все присутствующие введены в курс дела. Однако я напомню суть: этой ночью с часу до двух часов ночи канцлером Вильямом Роат было трижды использовано заклятие Карающая Длань, в результате чего скоропостижно скончались канцлеры Лирр, Паск и Миор. Фактически, мы имеем дело с убийством и нарушением запрета, братья-канцлеры. Законы Кирлиэли недвусмысленны. Преступление их карается смертью. Но виновен ли он? - главный канцлер сделал театральную паузу. - Предлагаю вынести этот вопрос на голосование.
  - Поддерживается, - раздалось со всех сторон.
  - Тогда голосуем. Кто считает канцлера Вильяма Роат виновным в тройном убийстве канцлеров и тройном нарушении первого закона Кирлиэли?
  Адрелиан видел, как поднимаются руки. Он догадывался, о чем думают эти люди: "Этот мальчишка всегда лез на рожон! Сразу было понятно, что он не такой, как мы! Черная страница в летописи семьи Роат! Чего было ожидать от сына черноглазой девки с Южных Окраин?!"
  Адрелиан опустил голову: рук было больше, чем достаточно. Вильям всегда показывал свою независимость, но другие канцлеры не могли этим похвастать. Они часто шли на компромиссы. А главный канцлер давно жаждал крови юного лорда Роат.
  "Но Вильям действительно убил их. С этим ты не можешь поспорить, - вновь голос отца. - И главный канцлер, этот старый лось, слишком глуп, чтоб такое подстроить. А Вильям слишком умен, чтоб на такое попасться. Если у него были веские основания так поступить, почему он не пришел в совет и не выступил в свою защиту?"
  "Замолчи!"
  "Он предал тебя."
  "Умолкни!"
  "И ты для него можешь сделать лишь одно."
  - Следовать закону, - прошептал Адрелиан.
  - Лорд Солк, - главный канцлер поднял бровь. - Я заметил, что Вы не голосовали. И, хотя абсолютным большинством канцлер Роат признан виновным, мне хотелось бы выслушать Вашу точку зрения. Ведь, как всем известно, Вы очень сблизились с юным лордом Роат.
  "Я знаю, чего ты хочешь, - подумал Адрелиан. - Ты надеешься, что я устрою скандал, и ты обвинишь меня в пособничестве. Ни на это ли Вы надеетесь, главный канцлер?"
  - Благодарю за предоставленное слово. Я хотел бы обратиться к вам, братья-канцлеры, с признанием, - по рядам волной прокатился шепот. - Я виновен! Виновен в том, что не увидел в канцлере Роат (что я несу?) человека (Пресветлая Дева!), способного на убийство (остановись!), способного нарушить закон (это говорю не я!). Я виновен в том (не смей!), что вовремя не остановил его (это безумие!). Даже понимая (как я могу говорить это?), что у меня не было возможности ничего сделать, я (я - ничтожество!) чувствую себя виновным. И потому, со скорбью в сердце (если я сейчас скажу это...) я прошу совет канцлеров (...мне придется выполнить свой долг) позволить мне прочесть заклятье Карающей Длани (это все, что я могу сделать для тебя, Вильям), как гласит закон Кирлиэли (прости меня, Вильям).
  Шепот со всех сторон. Одобрительные кивки канцлеров.
  - Речь, достойная лорда Солк! Ваш покойный отец гордился бы Вами, - главный канцлер казался слегка разочарованным.
  - Я знаю. Мой отец рассказывал о преступлении своего брата, - Адрелиан украдкой взглянул на свои руки: они дрожали.
  - Он тогда поступил так же благородно, как Вы сегодня. Я возлагаю на Вас обязанность по приведению приговора в исполнение, - главный канцлер обвел взглядом всех собравшихся. - На этом заседание объявляю закрытым.
  "Что такое долг? Что такое предательство? Что из них я совершил сегодня? Карающая Длань... Почему, следуя закону, я чувствую, что совершаю преступление? Ты никогда не задумывался о таких вещах, отец", - Адрелиан вздохнул. В опустевшем зале звук отразился и усилился. И за ним, в темноте и пустоте по Великой Паутине уродливым пауком поползла к золотым Нитям Карающая Длань, чтобы снова и снова рвать их, пока не останется ни одной...
  
  
  - Я хотел умереть, - Адрелиан взглянул на главного аналитика. - Но я, видимо, слишком малодушен. Поэтому и продолжаю жить после всего...
  - Не думаю, что ценить жизнь значит быть слабым духом, - покачал головой главный аналитик. - И я не имею право тебя осуждать. Ты следовал своим принципам, хотя это было тяжело. Ты просто выбрал свой путь. Ловцам, как никому другому, тяжело выбирать судьбу. Ведь вы привыкли сами творить ее.
  Адрелиан прикрыл рукой глаза. Пальцы дрожали, выдавая напряжение и эмоции, которые ему вновь пришлось пережить.
  - Твой отец был таким же, - аналитик вышел в соседнюю комнату и через несколько секунд вернулся с двумя чашками крепкого кофе. - Он страшно переживал, когда его брата осудили за подрыв здания муниципалитета. Ведь, каким бы безумным твой дядя ни был, он оставался частью вашей семьи. Твой отец пришел ко мне на следующий день после казни, сел в тоже кресло, в котором теперь сидишь ты, и задал мне один вопрос. Знаешь, какой?
  - Нет, - покачал головой Адрелиан. - Я никогда не слышал этой части истории.
  - Он спросил меня: "Я предал его?"
  Адрелиан вздрогнул.
  - И я ответил ему тоже, что теперь говорю тебе: он был великим Ловцом и знал, что ждет его на этом пути. Возможно, он даже хотел этого. А потом в свою очередь я задал ему вопрос: уверен ли ты, что хочешь влезать в это дело и, возможно, рисковать всем?
  - И что он ответил? - Адрелиан затаил дыхание.
  - К этому моменту у него уже были жена и трехлетний сын. Он ответил: нет. И я бы на его месте ответил так же. Но что скажешь мне ты? Все еще хочешь увидеть карту Нитей?
  - Да, - не задумываясь, ответил Адрелиан и залпом выпил кофе. Напиток оказался очень крепким. Канцлеру показалось, что у него вот-вот вылезут на лоб глаза.
  Посмеиваясь, главный аналитик вытащил из ящика стола свиток в металлическом коробе. На крышке значилась дата трехлетней давности. Адрелиан, отдышавшись, подошел к аналитику. Тот бережно раскрыл свиток и ткнул пальцем в переплетение серебристых линий, между которыми извивалась россыпь золотых.
  - Вот день накануне тех событий. Все Нити спокойны, ничто не указывает на причину случившегося. А вот, - он ткнул в другое место свитка, где внезапно обрывались все золотые Нити, - день казни Вильяма.
  Адрелиан сглотнул. Он знал, что ему тяжело будет смотреть на деяние рук своих. Но эти оборванные Нити... Ему вдруг вспомнился уродливый паук, ползущий по Паутине, и по спине пробежали мурашки.
  - Здесь тоже ничего, - бубнил себе под нос главный аналитик, наметанным глазом изучая карту. - Возможно, он увидел что-то, что только еще должно произойти.
  - Что именно? - Адрелиан постарался отогнать жуткое видение.
  - Теперь сложно сказать. Нити канцлеров оборваны и то, что увидел Вильям, ушло в небытие. Если он вообще там что-то такое увидел, - аналитик почесал подбородок. - Единственное...вот здесь, если продолжить основные линии убитых канцлеров от места их обрыва, они все пересекутся.
  - Хочешь сказать, они могли над чем-то вместе работать? - Адрелиан силился увидеть в линиях то, о чем говорил аналитик. Но эта плоская картина Паутины была для него просто непостижима.
  - Нет, они могли начать чем-то вместе заниматься. Причем в ближайшее к тем событиям время. Но само по себе это ничего не значит. И, надеюсь, ты не кинешься разоблачать коварный заговор, так и не состоявшийся несколько лет назад, - аналитик наигранно рассмеялся.
  - Спасибо, Артурион, - Адрелиан пожал ему руку. - За все спасибо. Мне пора идти.
  - Заходи еще, - улыбнулся главный аналитик. - На этот раз - просто так. Чтоб не пить кофе впопыхах.
  - Постараюсь, - рассмеялся Адрелиан, выходя за дверь.
  Он знал, что заглянет к главному аналитику по крайней мере еще один раз, чтобы больше узнать об отце, о другой части его личности, которую он никогда не показывал сыну.
  "Может ли быть, что Вильям знал о том, что произойдет? - размышлял Адрелиан, возвращаясь домой. - Возможно ли, что это был единственный путь для него? Возможно ли, что это был единственный путь для нас обоих? Единственный, несмотря на множество Нитей... Я не знаю ответов на эти вопросы. Я просто иду вдоль стены, надеясь (на что?) на прозрение."
  
  
  
  
  V
  - Это не сработает! - Лилак нервно почесал затылок. При свете солнца идея Марвина не казалась такой блестящей, как прошлой ночью.
  - Не трогай волосы! - в ужасе вскричал друг. - Я пол-утра потратил, приводя их в порядок.
  Извини, - стушевался Лилак. - Я не смогу сыграть лорда. Может, вернемся в хижину и придумаем другой способ?
  - Не сможешь сыграть?! - Марвин скрежетнул зубами. - Ты говоришь мне это после того, что я пережил, одалживая эту одежду; после двух часов, что я провел, приводя в порядок твою обросшую голову и перешивая одежду, над которой ты уже успел "поработать"?!
  - Ну, - Лилак понял, что друг прав. - Извини.
  - О, Пресветлая Дева и семь братьев Ее, сидящие на престолах над славными землями Кирлиэли! - Марвин сделал паузу, чтобы отдышаться.
  Лилак и Филлоний уважительно переглянулись: им еще не приходилось слышать столь витиеватого упоминания имени Ее всуе.
   Марвин в городке на Южных Окраинах появился год назад, когда его отец в очередной раз сорвался с насиженного места, следуя какой-то непостижимой вере. Лилака родители привезли в тот же городок на пару лет раньше (семья получила в наследство дом дальней родственницы). Но, живя там втрое дольше Марвина, он так и не сблизился с простыми и незатейливыми соседскими мальчишками, знающими, что они всю жизнь - как и их родители - проживут в бедности и безграмотности. Единственным настоящим другом ему стал сын портного, который легко влился в будничную жизнь маленького городка и вскоре стал настоящим молодым атаманом, порой грубоватым, порой самонадеянным, порой жестоким. Если где-то затевалась мальчишеская драка, там был он. Если где-то не было спасу от детских проделок, там неизменно чувствовалась его рука. Что отличало его от босоногих бездельников? Возможно, оригинальность. Он никогда не повторял одну проделку дважды. Возможно, желание творить. Он никогда не сидел без дела. Возможно, интуиция Лилака подсказала ему, что на пыльных улочках не весь Марвин, даже не большая часть его.
  Вероятно, поэтому друг ухватился за эту возможность уйти из города. И поэтому не хотел возвращаться обратно. Здесь, на дороге, он был совсем другим. Оставаясь лидером, он стал мягче. Проявились такие его качества, как ответственность и терпение. Даже к Филу, которого он раньше называл не иначе как слизняком, Марвин проявил удивительное понимание. Тот самый Марвин, который любил говорить Лилаку: "Ты - сердце, я - ум. И даже не рассчитывай поменяться местами!" Вначале Лилак на это обижался, считая, что друг намекает на то, что всегда будет умнее его. Но теперь он смотрел на это иначе: Марвин не хотел показаться мягкосердечным.
  Что еще было необычного в нем? Иногда цитируемые им сонеты. Или вот такие красочные богохульства, на которые у многих из его знакомых не хватило бы ни ума, ни памяти.
  - Лилак! - Марвин больно дернул друга за ухо.
  - Ай! Ты чего? - негодующе взглянул на него тот. Столь беспардонно оборванная цепочка размышлений тут же рассыпалась.
  - Повтори, что я только что сказал, - голубые глаза Марвина недобро блеснули.
  - Ну, - Лилак взглянул на Фила. Тот сочувственно улыбнулся. Значит, Марвин успел за это время развести целую дискуссию. - Честно говоря, я все прослушал.
  Друг поднял кулак, подержал его в воздухе и со вздохом опустил.
  - Тебя спасло лишь то, что фингал под глазом лорда будет смотреться подозрительно.
  - Ты подойдешь и скажешь, что ты - лорд Кирлиэли, Ловец, отправившийся на пешую прогулку через другие ворота. Если спросят про загар, ответишь, что долгое время был с заданием в Южных Окраинах, - Филлоний замолчал, припоминая, не забыл ли чего. Взглянул на Марвина, тот одобрительно кивнул:
  - Ну, хоть кто-то еще способен думать! Готов, Лилак?
  - Нет, - честно признался друг.
  - Тогда вперед! - Марвин пихнул его в поясницу, и все трое (впереди Лилак, в богато расшитом голубом камзоле, с аккуратно уложенными волосами; сзади Марвин и Филлоний, насколько позволяли возможности и время приведшие себя в порядок) зашагали к виднеющимся впереди городским воротам.
  
  
  * * *
  - С ума сошел?! - прошипел Марвин, когда Лилак устроился в конец разношерстной толпы, выстроившейся перед воротами Кирлиэли. - Ловцы проходят вне очереди!
  Лилак, сглотнув, на нетвердых ногах приблизился к стражам у входа, стараясь излучать спокойную снисходительность.
  - Прошу объявить свои имя, сан и цель посещения? - в сотый раз за это утро продекламировал бородатый стражник.
  Лилак открыл рот...и понял, что забыл все, чему его учил Марвин. Он не знал, что ответить. И, что еще хуже, он начинал паниковать.
  - Прошу объявить свои имя, сан и цель посещения? - выждав несколько секунд, повторил стражник.
  Лилак почувствовал, как его сзади пихнул Марвин. И тут будто отпустило. Он не сразу узнал в спокойном голосе свой собственный:
  - Ты считаешь меня глухим, что повторяешь дважды? Меня, Ловца, потомка братьев Пресветлой Девы?! Ты либо глупец, либо безумец! Задерживать меня после долгой пешей прогулки на пути к гостинице, в которой я остановился!
  - простите меня, благородный господин. Боюсь, я перегрелся на утреннем солнце, раз не признал сразу Ловца. Но нам приказано вести учет всех, проходящих через эти ворота, а потому не назовете ли свое имя?
  - Мое имя? - Лилак лихорадочно пытался вспомнить, как его зовут. - Только не говори, что не знаешь моего имени! Вся Кирлиэль знает мой род!
  Марвин взглянул на Фила: тот казался не менее удивленным, чем он сам.
  "Полное фиаско!" - обреченно подумали оба.
  
  Был ли я настолько циничным до того, как меня убили? Или это смерть позволила мне переосмыслить человеческое существование. Взять Нить у самой кромки Паутины. Ту, что ушла далеко за границу "очень маловероятного". Отлить ее из золота и оставить еще одну крошку хлеба на твоем пути , Адрелиан.
  
  - Простите мое невежество, но не назовете ли вы свое имя, дабы еще пуще устыдить меня? - ответил уже начинающий что-то подозревать стражник.
  - Я - лорд Лилариан Солк!
  Вы... - у стражника отвисла челюсть. Синхронно отвисла челюсть у Филлония. Марвин сумел сдержать себя. - Простите, мастер Солк! Я...я не узнал Вас сразу!
  - Уже во второй раз, - пробурчал Лилак, от чего стражник густо покраснел.
  - Теперь прочь с дороги, я и мои слуги устали! - новоиспеченный лорд повелительно махнул рукой.
  - Вообще-то...- промямлил стражник.
  - Что еще? - возвысил голос Лилак.
  "Кажется, он вошел во вкус", - усмехнулся про себя Марвин.
  - Вообще-то, - уже пропищал несчастный, - каждому Ловцу надлежит сотворить что-нибудь простенькое на небе: радугу там...затмение...
  - После этого ты, наконец, отстанешь от меня? - наигранно вздохнул Лилак. - Что ж, небольшая цена за возможность наконец принять ванну.
  Стражник из пунцового стал фиолетовым. Фил даже испугался, а не плохо ли тому стало с сердцем. Но тут же его мысли переключились на заклинание, над которым он корпел всю прошлую ночь. Совсем без пассов не получилось. Но вряд ли на него обратят внимание, если он слегка хлопнет рукой по бедру.
  
  Забавно! Никогда не думал, что увижу, как за Ловца его работу делает колдун. И, как все эти волшебники, он не придумал ничего лучше второсортной радуги.
  Нет. Мое возвращение в Кирлиэль не будет столь избитым!
  Смотри внимательно, Адрелиан. На тебя падает целый каравай, последний на пути к истине. Если ты и его проглядишь, я сниму перед тобой шляпу...когда вновь смогу ее носить.
  
  - Пресветлая Дева! Смотрите! Что это?! Как красиво! - к небу поднималось все больше и больше лиц.
  Над землями Кирлиэли с востока на запад протянулась гигантская золотая радуга, будто сотни солнц застыли на небосводе, тщетно силясь сдвинуться с места.
  - Я не знал, что ты такое можешь, - с уважением прошептал Марвин.
  - Ну...эээ...спасибо, - ничего не понимая, ответил Фил.
  
  Где-то на другом конце города смотрел в окно своего кабинета Адрелиан. Его лицо оставалось непроницаемым, лишь руки слегка дрожали.
  "Де жа вю", - думал он, не в силах оторвать взгляда от медленно исчезающей в небе Золотой Нити.
  
  
  VI
  
  На пути к зданию архива канцлера Солка не оставляли воспоминания. Может ли что-то значить то, что произошло утром? Слишком невероятно простое совпадение: та же золотая радуга...
  
  Четыре года назад, когда Адрелиан вернулся с Южных Окраин в полной уверенности своей вины, мучимый неопределенностью своего будущего; Вильям, выслушав его, с жаром стал доказывать, что друг невиновен.
  "Спасибо тебе, - ответил ему на это Адрелиан. - Но моя непричастность слишком маловероятна."
  "Как и появление в небе Кирлиэли Золотой Нити," - улыбнулся Вильям.
  "При чем здесь это?" - не понял Адрелиан.
  А друг поднял голову и улыбка его стала еще шире: "Ну кто бы мог подумать?!"
  
  Сейчас, остановившись около архива, канцлер Солк вновь провел эту параллель между двумя золотыми радугами, разделенными четырьмя годами. Было ли это намеком? Безусловно. Кто бы ни был Ловец (Адрелиан уже распорядился выяснить его имя), он оставил это послание не просто так. Что-то подсказывало канцлеру: все это связано с тем процессом из-за климата Южных Окраин, на который он (благодаря Вильяму) был вовлечен лишь как свидетель. А где еще начинать поиски, как ни в архиве?
  В большом читальном зале было пусто, лишь где-то в глубине здания играла спокойная музыка. Но уже через мгновение послышались торопливые шаги и в проеме арки, уходящей к тысячам полок с сотнями тысяч архивных документов, возник мужчина с рано появившейся залысиной, которую он старался (всегда безуспешно) прикрыть зачесанными набок волосами. В свои тридцать лет архивариус Эрнаут имел большие амбиции и пятнадцать отказов в предоставлении звания Ловца, что впрочем его амбиций не усмиряло.
  - Канцлер Солк! - искренне обрадовался архивариус. - Рад Вас видеть. Здесь редко бывают посетители. Чем могу Вам помочь?
  - Мне нужны все документы, касающиеся процесса по Южным Окраинам четырехлетней давности.
  - Конечно, - архивариус подошел к большому столу, на котором высилась стопка документов, и вытащил из нее толстую сшивку. - Вот они.
  Адрелиан удивленно взял бумаги и убедился, что это как раз то, что ему было нужно.
  - Почему они здесь?
  - Их вместе с другими документами, касающимися убитых лордов, недавно запрашивал главный канцлер. Знаете, его срок скоро заканчивается, и он должен представить отчет о проделанной работе.
  - Спасибо, - Адрелиан почувствовал, что у него кружится голова от вороха новых мыслей. - Оставьте меня, я хочу побыть один.
  - Конечно. канцлер Солк, - архивариус удалился так же быстро, как и появился.
  Адрелиан сел на один из стульев и взглянул на руки: кажется, в последнее время он никак не мог унять дрожь в пальцах.
  - Нужно открыть первую страницу и убедиться, - прошептал канцлер.
  Процесс о Южных Окраинах был закрытым; Адрелиан. как и большинство, знал лишь, что осудили троих... И Вильям убил троих. Почему его ум никогда раньше не проводил эту параллель?
  Трясущейся рукой Адрелиан Солк перевернул кожаную обложку. В самом верху листа значилось: "Процесс об изменении климата в Южных Окраинах, способное повлечь полное их вымирание. Обвиняемые: канцлер Паск, канцлер Лирр, канцлер Миор. Приговор: халатность..."
  Сколько Адрелиан сидел, потрясенный? Минуту, час, три часа?.. В голове была пустота: ни мысли, ни звука. ни образа... Самое лучшее, что случилось с ним за последние несколько дней. Затем, нехотя, Адрелиан вынырнул из этой Пустоты и вернулся к чтению, отгоняя сомнения, будто назойливых мух. Он должен был понять все. Это был единственный способ покончить с прошлым.
  
  
  * * *
  Закат окрасил белые стены в цвет крови. В здании архива было тихо. Адрелиан давно дочитал последнюю страницу и теперь сидел, наблюдая за красными отблесками на штукатурке. Он никак не мог понять мотива Вильяма.
  Канцлеры, как выходило, были виновны лишь в том, что не предотвратили вовремя надвигающегося катаклизма. И, зная лично лорда Паск, можно было с уверенностью сказать, что они выучили свой урок. К тому же, как верно сказал главный аналитик, все это может ничего не значить.
  - Однако, если списывать все на совпадения, список получится уж очень длинным, - подумал Адрелиан вслух.
  Что-то он упустил, что-то важное, и теперь отчаянно страдал от неспособности сопоставить все факты и создать логическую цепочку заключений.
  - Почему Золотая Нить? Что хотели этим сказать? Что имел ввиду Вильям четыре года назад? - размышлял Адрелиан. - Что непричастность моя маловероятна, но маловероятное тоже возможно... Но он сам создал эту радугу в небе. Маловероятное стало возможным благодаря усилию его воли. А это значит...
  От неожиданной мысли канцлер вскочил и зашагал кругами по комнате. Возможно ли, что тогда, четыре года назад, он действительно был виновен? И что все улики, обеляющие его, были сфабрикованы? Стоп... (Адрелиан замер на месте) Судьи смотрели карту Нитей. Ее невозможно подделать. Хотя... Обладал ли Вильям силой, способной изменять прошлое? Заменить реальность, в которой скандал разразился, на альтернативную, где этого не произошло, не было под силу даже лорду Роат. Слишком много жизней и судеб изменилось бы. Но сделать так, чтобы ошибку допустил не его друг, а кто-то другой...
  Его дядя смог изменить прошлое, переписав судьбу двоих. Тогда он еще не был безумен, просто убит горем из-за скоропостижной смерти своей жены (второй закон для ловца - смерть всегда смерть, ее нельзя предотвращать). И боль его была так сильна, что он вскричал: "Почему я должен был влюбиться в нее?!" - и тут же нашел непостижимое решение: изменить их прошлое так, чтобы никогда не встретить ее.
  В итоге Мириам, дочь канцлера, наследница титула и состояния, уехала в Южные окраины вслед за своей любовью, а дядя так никогда и не женился. О том, что раньше все было по-другому, не знал никто, кроме семьи Солк, ибо когда дядя понял, что натворил, он впал в еще более великое горе и рассказал обо всем отцу Адрелиана, чтобы вскоре после этого сойти с ума и быть казненным.
  Третий закон: прошлое менять нельзя. Зачем было придумывать его, если все равно никто не узнает о нарушении и не сможет привлечь к ответу? Отец считал, что его брат сошел с ума не от потери женщины, а из-за потери прошлого, точнее - грубого изменения его.
  "В мире есть что-то более высокое, чем мы, - сказал он Адрелиану, уезжая к Западному Морю, чтобы остаться там навсегда. - Что-то, создавшее Паутину или Судьбу, как ее называют простолюдины. Ни один Ловец еще не смог воссоздать Нить. Все попытки их были убоги. Что за сила способна творить их? Возможно, Пресветлая Дева. Возможно, Ее братья. А может, только сам Создатель. Я не ведаю этого. Но твой дядя разрушил Нить прошлого, чтобы создать новую. Ведь ты знаешь: как только будущее становится настоящим, альтернативные варианты этого будущего исчезают. Поэтому прошлое - что ствол дерева. Если изрубить его, дерево упадет: сразу или медленно засыхая. Это и произошло с твоим дядей и, думаю, случилось с его женой. Так или иначе, за некоторыми проступками следует высшая кара. Потому, чти законы Кирлиэли, сын. Это мое напутствие тебе."
  - Дядя изменил две судьбы. Но ты, Вильям, хватило ли у тебя сил и духу изменить четыре? - Адрелиан продолжил ходить по кругу. - Зная тебя, я бы сказал - да. А потом в какой-то момент ты увидел, как с канцлерами происходит неладное. Ты увидел, что они вот-вот сделают что-то, что-то вроде подрыва здания муниципалитета, так, Вильям? А на слушание ты не явился, потому что боялся, что правда откроется. Ты боялся за меня, Вильям. Пресветлая Дева!
  Адрелиан остановился, поняв, что почти бегает по читальному залу и разговаривает с давно умершим другом.
  "Неужели я схожу с ума, как мой дядя? - в ужасе подумал он. - Неужели эти четыре канцлера действительно умерли из-за меня?"
  - Канцлер Солк! - в помещение вбежал Запыхавшийся Ловец.
  Адрелиан, вздрогнув от неожиданности, недовольно выхватил протягиваемый ему конверт. Это было донесение от одного из стражников у Южных ворот Кирлиэли. В нем значилось, что этим утром Ловец с двумя слугами прошел через вышеуказанные ворота и в доказательство своего статуса сотворил над городом золотую радугу. Имя Ловца было Лилариан Солк. Ниже значилась гостиница, в которой остановился лорд, и его приметы.
  Адрелиан не смог читать дальше, так дрожали его руки. "Пресветлая Дева, сжалься над моим рассудком! Неужели ты так мстишь мне за убийство Вильяма?!"
  
  VII
  
  - Как вкусно! - Лилак запихнул в рот большой кусок мяса и откинулся на спинку стула, с трудом и усердием пережевывая.
  - Я бы на твоем месте не ел так много. Мы голодали три дня: у тебя может случиться заворот кишок, - Марвин отпил из кружки нечто, подозрительно смахивающее на вино.
  В свои четырнадцать лет он не уступал в росте взрослому мужчине. А когда хмурился и делал задумчивое лицо, был похож скорее на семнадцатилетнего. Поэтому в гостинице, где они остановились перекусить, ему вполне могли продать вино.
  - И потом, Ловец, лорды себя так не ведут, - напомнил Фил. - Ты бы еще руки о камзол вытер.
  Лилак взглянул на потемневшее лицо Марвина и понял, что этого он, пожалуй, делать не будет. Друг трепетно относился к хорошо пошитой одежде, не важно, была она на бедняке или на лорде. В этот момент Лилак понял, что ему пора временно отлучиться из-за стола.
  - Ты куда? - удивился Филлоний, когда друг встал и направился вглубь зала.
  - Полить цветочки, - хмыкнул Марвин. - А ты что подумал?
  - Какие цветочки? - не сразу понял Фил. Затем, сообразив, удивленно взглянул на Марвина. - А мы не должны пойти вместе с ним?
  - Штаны подержать? Или кое-что другое? - рассмеялся Марвин. - Не бойся, деньги у меня. И потом, светлой голове Ловца тут куда безопаснее, чем темным головушкам его слуг.
  Фил обдумал его слова. По всему выходило, что друг прав. Тут на ум ему пришла еще одна мысль:
  - Давно хотел тебя спросить: Лилак тебе не кажется странным?
  - Хочешь обсудить его? Посудачить на его спиной? - от последней фразы Филлония бросило в краску. - Что ж, я не против. Лилак - мой друг. Он жизнерадостный, иногда до жути трогательный и сентиментальный. С мозгами у него пока техническая накладка...
  - Какая накладка? - переспросил Фил.
  - техническая, - повторил Марвин. - Это значит, что голова у него есть, но пока не работает, как хотелось бы... Ну вот, ты меня сбил с мысли... Одним словом, нормальный паренек. Странностей за ним как-то не замечал.
  - А я замечал, - Фил наклонился поближе к Марвину. - Еще в Лаборатории. Он тогда сразу узнал Северного Медведя.
  - Ты о чучеле, порвавшем его штаны? - Марвин улыбнулся воспоминаниям, которые теперь были хорошим поводом для шутки. - И что в этом странного? Его родители могли рассказывать сказки об этих существах.
  - Как тебе объяснить... Он назвал медведя с такой уверенностью...как будто видел раньше.
  - Лилак?! Видел белого медведя?! - Марвин вновь улыбнулся. - Ты еще скажешь, что он бывал у Северных Ледников!
  Филлоний взглянул на друга с такой грустью, что Марвину стало немного стыдно.
  - Ладно, извини. Я перегнул палку. Продолжай, пожалуйста.
  - Что еще. Это его высказывание насчет леса. Ты тогда сам удивился, как он мог его видеть несколько раз.
  - Ну, - Марвин пожал плечами. - Не думал, что он просто прихвастнул?.. Хотя я понял, куда ты клонишь. Светловолосый голубоглазый мальчуган в городке Южных Окраин действительно смотрится странно. Считаешь его потомком лорда?
  - Да, - кивнул Фил. - А ты - нет?
  - Тебе еще не удалось убедить меня, - уклончиво ответил Марвин.
  - Утром, у ворот, золотую радугу вызвал Лилак, а не я, - открыл Филлоний свой главный козырь.
  - Ты шутишь? - Марвин пристально взглянул на друга. И понял, что тот говорит правду.
  Ему вспомнилась какая-то ошарашенность на лице Фила, когда радуга появилась в небе. Но он тогда это списал на застенчивость друга, его неуверенность в собственных силах.
  - Ты мог что-то перепутать, неверно прочесть заклинание, - не сдался Марвин.
  - поверь мне, как ученику Алого Волшебника: я не ошибся. Мое заклинание умело изменили, и сделал это Ловец! Кроме того, тебе не показалось странным, как хорошо Лилак сыграл свою роль? И это имя?
  - Думаешь, дала о себе знать голубая кровь? - Марвин взвесил слова Филлония. И понял, что не был бы удивлен, если бы все оказалось именно так.
  - Что скажешь, Марвин?
  - Я скажу, что время и Пресветлая Дева расставят все по своим местам... А вот, кстати, и лорд Лилариан Солк собственной персоной. Долго он, однако!
  - Оранжерея оказалась большой. - улыбнулся Фил.
  - Молодец! - расхохотался Марвин, отметив про себя, что это первая шутка, которую он услышал от нового друга.
  
  
  Темнота... В этой темноте по паутине вновь рыщет жуткий паук.
  Тишина... В этой тишине снова тонко звенят оборванные им Нити.
  Пустота... В этой пустоте вновь я один, очнувшийся от мрачных грез, заменивших мне сны.
  Сколько раз я вновь и вновь видел свою смерть, свое избавление и заточение в этой странной тюрьме? Сколько раз я снова терял себя в надежде когда-нибудь вновь обрести?
  Три года... Для меня они растянулись на три тысячелетия - расплата за свою ошибку, свою гордыню и свой успех...
  
  
  * * *
  - Еще вина? - спросила расторопная служанка.
  Адрелиан с удивлением взглянул на чудесным образом опустевшую бутылку.
  - Нет, пожалуй, я откажусь, - натянуто улыбнулся он. Девушка тут же исчезла из поля его зрения.
  Почему он остался здесь после того, как узнал, что никакого Лилариана Солка в гостинице нет (чему он не слишком удивился)?
  Передышка. Ему нужны были время и одиночество, чтобы подумать. И бутылка вина, чтоб процесс шел живее.
  Но чем больше он думал, тем мрачнее становились его мысли. А чем больше пил, тем сильнее давил на него трехлетний груз вины.
  "Что мне делать отец?" - подумал он. И тут же понял, что знал ответ с самого начала, но был слишком слаб, чтобы выбрать этот путь.
  - Красавица, - Адрелиан поймал за руку пробегающую мимо служанку. - Мне нужны бумага и перо с чернилами... И еще одна бутылка вина.
  
  
  
  
  VIII
  
  - Никогда не думал, что Уорт окажется таким извращенцем, - поежился Лилак.
  К наступлению ночи Лимбердан привел троих путников на старое кладбище Кирлиэли, где многие века хоронили наследников великих родов ("благородных мертвецов", как выразился Марвин). Мрачная красота склепов и статуй в сгущающихся сумерках, молочный туман, уже клубящийся в низинах, шепчущие что-то деревья - все это создавало гнетущую атмосферу.
  - Неужели первое, что пришло Уорту в голову, было вот это?! - продолжил свою мысль Лилак. - Нет, он действительно извращенец!
  - Не забывай, что перед его исчезновением заголосил Лимбердан. Уорт мог перепугаться настолько, что подумал о смерти, - резонно заметил Марвин.
  Но почему именно сюда? - не сдавался Лилак.
  - Вот уж чего не знаю... Спросишь у него сам. когда найдем, - пожал Марвин плечами.
  Филлоний с клеткой в руке, шедший все это время впереди, резко свернул с тропинки и остановился у одного из склепов, явно нового.
  - Здесь, - объявил он, посмотрев на радостно виляющего обезьяньим хвостом Лимбердана.
  - надеюсь, это не его, - пробормотал Марвин, осматривая склеп со всех сторон.
  На двери висел тяжелый замок. Лилак для порядка подергал его: разумеется, безуспешно.
  - Сможешь открыть, Фил?
  - Постараюсь, - ученик волшебника начал делась пассы руками и что-то бормотать себе под нос, предварительно отнеся подальше клетку с Лимберданом.
  "Забавно, оказывается, смотреть на волшебника за работой," - подумалось Марвину.
  Через несколько минут замок то ли на самом деле не выдержал напора заклинаний, то ли сдался из жалости, и со стуком упал на каменные плиты.
  Ребята переглянулись. Марвин, сглотнув, сделал шаг вперед и осторожно открыл дверь. На ступенях, ведущих вниз, в самое сердце склепа, лежало худое детское тело. Когда лунный свет упал на него, тело пошевелилось и подняло голову. Спутники не сразу узнали в изможденном мальчике толстячка Уорта.
  - Пресветлая Дева, он же голодал тут две недели! - выдохнул Марвин и кинулся доставать из заплечной сумки флягу с водой.
  
  
  В той же части города, в гостинице Адрелиан поставил подпись под только что написанным им признанием.
  
  
  - Я знал, что вы найдете меня! - всхлипывал Уорт, обсасывая выданный ему Марвином сухарь.
  Эти две недели он прожил лишь благодаря маленькому ручейку, сбегающему по стене склепа, и тем внутренним запасам, которые он наел к своим двенадцати годам. Он то и дело поднимался по ступеням к выходу и звал, звал на помощь. Но, то ли дверь склепа почти не пропускала звуков, то ли Старое Кладбище не пользовалось популярностью, на его крик никто не отвечал.
  Потом, почувствовав, что больше не в силах двигаться, он решил остаться на ступенях, чтобы вошедший мог сразу его увидеть.
  - Это было ужасно, - снова разрыдался Уорт, явно начав приходить в себя. Сухарик возымел свое действие. - Когда я только попал сюда и увидел саркофаг, и понял, что он детский... Мне показалось, что он мой собственный.
  Марвин сочувственно кивнул.
  - но потом я увидел, что он чужой...и словно от сердца отлегло.
  - Посидишь с ним? - Марвин взглянул на Фила.
  - Конечно, - кивнул тот.
  - Только есть ему не давай. Уорт, - Марвин склонился над всхлипывающим мальчиком. - Мы с Лилаком спустимся в склеп и сразу же вернемся. Хорошо? С тобой побудет Филлоний.
  Уорт кивнул и отполз подальше от склепа, словно тот мог ожить и вновь заточить мальчика в своем чреве. Марвин, а вслед за ним Лилак, спустились вниз. В склепе было сыро и холодно. Лунный свет проникал через окошечко, размером с кулак, под самым потолком.
  - Что ты ищешь? - шепотом спросил Лилак.
  - Понимание, - прошептал в ответ Марвин, приблизившись к саркофагу. - Я хочу понять, почему Уорт попал именно сюда.
  
  
  В той же части города, в гостинице Адрелиан дописал завещание и раздумывал над тем, чье имя указать в нем.
  - Почему бы нет, - наконец усмехнулся он и ровным подчерком вывел: "Лилариан Солк, признанный мной сын моего дяди".
  
  
  - Чей это оказался гроб? - спросил Филлоний. наблюдая, как поднимается над городом полная луна.
  - Что там написано? - прошептал Лилак несколькими метрами ниже, в холодном и мрачном склепе.
  - Вильям Роат, - разобрал Марвин, склонившись к саркофагу.
  - Вильям Роат, - ответил Уорт, поежившись. - Но саркофаг пуст. В нем нет тела.
  
  
  Неужели этот миг, наконец, настал? Я чувствую, как отпускают меня лапы цепкие Тишины. Я чувствую, как слабеют объятия сырого холода. Я вижу. как открываются двери темницы, созданной мной самим; созданной для того, чтобы избежать Карающей Длани.
  Мы не умеем создавать новые Нити. Они появляются сами, когда рождается новый человек. Но новый человек может родиться в старом теле: новая личность, заточившая глубоко в подсознании старую.
  И два слова, возвращающие меня из небытия.
  
  - Вильям Роат, - эхом повторил Лилак.
  
  Как сложно создавать самостоятельную личность, способную грустить и радоваться, развиваться и усложняться! Как просто стереть ее, разрушить, чтоб не осталось и следа. Будет ли это убийством? Для меня - нет. Три тысячи лет (три года?) - достаточный срок, чтобы понять это.
  И какое же это наслаждение: вновь почувствовать свое тело и мир, что окружает его.
  
  В той же части города, в гостинице Адрелиан со странным облегчением наблюдал, как высоко над его головой паук, названный давным-давно Карающей Дланью, одну за другой разрывает Нити канцлера Солка, решившего, наконец, свести счеты с жизнью.
  
  - Лилак. я давно хотел тебя спросить: на что ты готов пойти ради своего лучшего друга? - мой голос прозвучал спокойно под сводами своей собственной усыпальницы.
  - На все, - тихо ответил мальчик, который при других обстоятельствах мог бы стать неплохим Ловцом. Мальчик, так и не узнавший (а нужно ли это?) своих настоящих родителей, кем бы они ни были.
  - И я тоже, - печально улыбнулся я.
  
  Где-то в той же части Кирлиэли паук оборвал последнюю Нить и бездыханное тело канцлера упало на пол. Расторопная служанка истошно закричала, поняв, что лорд мертв.
  
  - Мне страшно. Марвин, - прошептал Лилак.
  Я кивнул: он все-таки был сыном Ловца и интуитивно мог чувствовать, как я изменяю главную Нить, изменяю всю его судьбу. Для меня этот мальчик был уникальным, ибо среди его Нитей я нашел редчайшую, возможно единственную. Мы не умеем создавать возможности, мы можем лишь использовать их. И чем больше наша сила, тем более маловероятные возможности мы можем использовать.
  А эта Нить была вторым шансом для Адрелиана. Думал ли я, что совершаю убийство, стирая раз и навсегда личность мальчика, считавшего меня своим лучшим другом? Да. Раскаивался ли я в содеянном? Нет. Три тысячи лет (три года?) - достаточный срок, чтобы понять кое-что о жизни и смерти.
  - Вильям?! - удивленно взглянул на меня белокурый двенадцатилетний мальчишка. - Ты встретил меня, чтобы проводить в другой мир? Ты простишь меня. Вильям?
  - Я никогда не держал на тебя злобу, - мягко улыбнулся я. - Тебе дорого дались эти три года, но ты нашел в себе силы прийти ко мне по хлебным крошкам. Это твой второй шанс. Адрелиан. Или теперь тебя называть Лилариан Солк?
  Белокурый мальчик удивленно открыл рот, затем закрыл его, потом снова открыл. Он начал понимать.
  - Ты все знал! Пресветлая Дева, ты знал все, что я сделаю!.. Ты снова спас меня?!
  - Я лишь надеялся, что ты последуешь моим подсказкам. Плохим бы я был другом, если бы не понимал тебя и то, как ты поступишь в той или иной ситуации.
  - Ты знал, что я перепишу все наследство на Лилариана Солк и признаю его своим родственником?
  Я подошел и обнял его за плечи:
  - Это не имеет значения. Важно лишь, что мы всегда будем друзьями. Ты веришь мне?
  - Да, - прошептал наследник дома Солк. - Я верю тебе.
  
  - Странно, - Филлоний взглянул на Уорта. - Почему-то мне вдруг стало очень тоскливо. Как будто я только что потерял нечто, нечто очень ценное.
  - Не знаю, - Уорт зябко поежился. - По мне, за последние несколько минут ничего не изменилось. Крикни ребятам, чтобы быстрее вылезали. Я не хочу провести здесь ни одной лишней минуты.
  - Да, ты прав, - кивнул Фил.
  И с чего он вдруг решил, что произошло нечто непоправимое?! Как глупо. Видимо, атмосфера кладбища так повлияла на его воображение...
  
  Кирлиэль укрыла ночь, безветренная и тихая. А за ней, в холодной и безмолвной пустоте вплелись в вечную Паутину золотые Нити, звеня и переливаясь тысячами всполохов, чтобы изменять ее узор еще многие и многие годы. И не было для меня в этом мире ничего прекраснее.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"