Аннотация: Суровый, саркастически-пессиместичный рссказ о жизни.
Ай! Опять нога! Каждый день я просыпаюсь от этой проклятой судороги, она мне уже всю душу изгрызла!...
Фуф! Отпустила. Какое замечательное утро: голова не болит, поясницу не ломит. Небо за окном такое синее-синее, а листья на тополях желтые-желтые. Вот один сорвался, вот еще один. Выходит, уже осень в разгаре? Когда успела? Как быстро время летит! Это, наверное, потому, что я уже давно ничего не жду. Лет десять назад в новый год я поставил себе цель дожить до майских праздников. Дни тянулись, я жил в привычном страхе, что умру, так и не достигнув цели. Первого мая мной овладели смешанные чувства: с одной стороны удовлетворение, но с другой жуткое опустошение. Так бывает, когда сбывается одно желание, а другого не возникает. Но я решил долго себя не мучить - это вредно для сердца. И тогда мою старую голову посетила свежая идея, я поставил новую цель - дожить до 7-го ноября. Потом до Нового года. Много лет круг бессменно замыкался, но в какой-то момент я сильно испугался собственной неоригинальности, а это намного страшнее, чем остаться без цели. Пришлось научиться жить без ожиданий.
И все-таки замечательный сегодня день. Должно быть воскресенье. С самого детства я жил от воскресенья до воскресенья. В этот день я просыпался, когда хочу, никакой головной боли и небо за окном синее-пресинее, прямо как сегодня. Садился на край кровати, свесив босые ноги на лакированный паркет, и начинал неспешно думать. Я представлял себе будущую жизнь. В ярких картинках я видел себя уникальным человеком, который непременно влияет на судьбы миллионов. Все завидуют мне, готовы отдать последнее, чтобы стать хоть чуточку на меня похожими, но это не возможно. Я такой один! В одно из воскресений я написал сенсационную книгу, в другое возглавил мировую революцию... Мама кричит, что завтрак уже остыл, и вообще пора обедать. Кончики пальцев на ногах уже совсем замерзли. Но вся эта бытовая суета не стоит того, чтобы отвлекаться от высоких дум. Под вечер я ужинал, и спешно садился за уроки, которые я как любой нормальный школьник откладывал на выходные. Стоило открыть учебник, как уже слышался мамин голос: "Пора спать!". Я не сопротивлялся.
Так, какой сегодня день? И спросить не у кого. Может на улицу выйти, бабки на лавочке всегда в курсе последних новостей. Нет, ни за что. Лучше уж жить предположениями, чем опять видеть Машку с 1-го этажа и эту Клаву из соседней парадной. Опять скажут: "А вот и наш философ изволил воздухом подышать. Эй-эй, куда пошел? Ах, да! Посидеть с нами как нормальный человек они не могуть!" Всю жизнь эти сварливые страшненькие вертихвостки меня донимают. С детства слово "философ" для меня звучит как самое страшное ругательство. Несмотря на все мои способности к рассуждениям, я окончательно укрепился в мысли, что пойти на факультет философии, все равно, что признать крупное поражение. Я поступил на инженера-технолога. Учился как все, плыл по течению. По воскресеньям убеждал себя, что все еще впереди, жизнь только начинается. Вскоре у меня появился приятель. Практически единственный человек, с которым мне было легко. Через несколько лет в пьяной беседе я узнал, что с раннего детства он любил собирать всякие травы, под кроватью у него множатся гербарии с неизвестными ему, но таинственно манящими растениями. Во дворе его прозвали ботаником, и для него не было ничего оскорбительней этой безобидной клички.
По окончанию института наши пути разошлись. Так и не знаю как он там, каждый год собираюсь позвонить, но почему-то откладываю. Ничего, успею.
То, чему учили в институте, пришлось мне по вкусу. Я увлекся созданием оригинальных проектов. В голове крутились сотни по сути гениальнейших моделей, пару из них я даже воплотил на бумаге, но разве что слегка не доработал. Чертежи по-прежнему лежат в верхнем ящике стола. Иногда я даже подумываю об их усовершенствовании, но руки пока что не доходят, а глаза уже почти покинули меня. Может сегодня стоит глянуть, только узнать бы для начала какой день недели. Пожалуй, воскресенье. Только по воскресеньям бывают такие чудесные сумерки, как сейчас.
В точно такой осенний воскресный вечер я как-то зачем-то вышел из дома и увидел девушку необыкновенной красоты. Раскованной походкой от бедра она прошла мимо меня и слегка замедлила шаг, чтобы выкинуть окурок на клумбу возле нашей парадной. Этот немудреный жест словно дернул во мне какой-то рычаг. Я САМ подошел к ней и непринужденно ЗАВЕЛ БЕСЕДУ, она улыбнулась белозубой улыбкой. Я начал ухаживать за ней самым стандартным способом. Около месяца длились наши вечерние прогулки. Я был на седьмом небе от счастья, но, как говорится, чем выше взлетишь, тем больнее падать. Мы поженились и резко сняли маски. Под ее маской я нашел лишь стервозную дуру, и эту стерву решительно все во мне не устраивало. Дура не оказалась способной даже отдаленно воспринять мой богатый внутренний мир. Стерва только и могла, что списком высказывать все мои якобы обязанности. Мы жили вместе, тихо ненавидя друг друга, точнее, только я тихо, что толку возмущаться дурой. Родилась дочь. Я взял на руки этот маленький кулечек и увидел те же пшеничные волосики, те же пустые серые лучистые глаза, вздернутый носик, румяные пухлые щечки. Я возненавидел это существо с первой секунды. Правда, потом у девочки изменился цвет глаз, волос, овал лица, а я случайно где-то вычитал, что все дети рождаются одинаковые. Но ненависть не прошла. В одно прекрасное воскресенье моя дура назвала меня инженером-философом. Это было последней каплей - я схватил ее, она кричала, вырывалась, я не обращал внимания. Я грубо изнасиловал ее, а затем выкинул с балкона их многочисленное тряпье, а их самих вышвырнул из своей квартиры, как тараканов, нет, хуже - как использованный носовой платок! и остался, наконец, наедине с остатком воскресенья и со своими мыслями. Кровать подвинул обратно, поближе к окну. Все стало как прежде, вся жизнь была впереди...
Раздался звонок в дверь. "Кого нелегкая несет в такой час, мать вашу! Уж ночь на дворе!", - выругался дед. Заскрипел старый паркет, старик торопливыми шажками подошел к двери. На пороге стоял небритый, явно подвыпивший молодой человек лет сорока.
- Здравствуй, Сашенька! Внучек ты мой ненаглядный!
- Дед, ну, в-вобщем это, как бы, ну понимаешь, б..., как там у нас обычно, ну у молодежи...К-короче, дай, на х..., 200 рублей, с в-возвратом, б...
- Бери, бери. Не беспокойся. Это ж у меня на похороны отложено, мертвым грузом лежит.
Захлопнулась хлипкая деревянная дверь. Послышались грузные шаги вниз по лестнице. Они заглушили все вокруг. Никто не услышал, как старый дед издал ужасающий стон и повалился на скрипящий паркет.