Роберт Сервис
Цыгане

Те маки, что весной посеял я
Сейчас в венце сияющем горят
Как бы в весельи светском гранды.
И ясны мои сны когда я рядом. 
Лишь вечер, веет все прохладой,
Они склонялись гордо у веранды.

Средь них и алые, и в золоте наряд
И распускаясь волшебство творят, 
И белые и розовые чаши.
Они своим всегда гордятся рангом,
Изящны и вольны их па в фанданго
Для них нет танца краше. 

Увидел я, подняв взгляд беззаботный
Родню их, смуглых,  диких и свободных,
Рассеянных в полях и вдоль дорог.
"Уйдите, рома!" -  крикнул в суету
Пока не истоптали  эту красоту,
Что стерегу я от чужих сапог.

Мои цветы - как проблески комет
В них магии загадочный секрет.
И бьется сердце быстро чувству в лад.
Но почему гляжу я все назад
Там их родня - изгнанники - горят
Неведомой мне страстью у оград. 

И маки эти - гордость и услада,
Но вот взглянул я за ограду,
Где сестры их тоской объяты.
Блестят малиновые кубки
Желанья трепет тронул губки
Готовые любить, не требуя возврата.

Танцуют маки в легком менуэте
Как при дворе: в шелках и на паркете.
Мой яркий сад - какое буйство....
Опять сошлись бродяги у  ворот
Бестыжие цыганки, всякий сброд
Взывая к им знакомым чувствам.
 
 


The poppies that in Spring I sow,
In rings of radiance gleam and glow,
Like lords and ladies gay.
A joy are they to dream beside,
As in the air of eventide
They flutter, dip and sway.

For some are scarlet, some are gold,
While some in fairy flame unfold,
And some are rose and white.
There's pride of breeding in their glance,
And pride of beauty as they dance
Cotillions of delight.

Yet as I lift my eyes I see
Their swarthy kindred wild and free.
Who flaunt it in the field.
"Begone, you Romanies!" I say,
"Lest you defile this bright array
Whose loveliness I shield."

My poppies are a sheen of light;
They take with ecstasy the sight,
And hold the heart elate . . . .
Yet why do I so often turn
To where their outcast brothers burn
With passion at my gate?

My poppies are my joy and pride;
Yet wistfully I gaze outside
To where their sisters yearn;
Their blowzy crimson cups afire,
Their lips aflutter with desire
To give without return.

My poppies dance a minuet;
Like courtiers in silk they set
My garden all aglow . . . .
Yet O the vagrants at my gate!
The gipsy trulls who peer and wait! . . .
Calling the heart they know.