Глаза Максима постепенно привыкли к полумраку. Салон микроавтобуса оборудован для перевозки заключенных. Никаких окон или кресел, только две небольшие скамейки. Водителя от салона отделяла железная перегородка с маленьким задвижным окошком. Гул мотора неприятно бил по ушам. От пола шел резкий запах солярки.
- Ребят, я его случайно нашел, - Максим попытался кивнуть на рядом лежащего дедушку, но сделать это лежа в наручниках на полу оказалось сложно. - Я на экскурсию приехал. Чернобыль посмотреть. Я - студент. За пару километров до КПП тридцатки вышел в туа... подышать воздухом. А тут слышу звуки странные. Захожу в кусты, а там этот дед лежит, кашляет.
Двое мужчин в камуфляже не обращали на Максима никакого внимания.
- Вот, - замялся Максим. - Я, в общем, подхожу. Ну, думал помочь чем, а тут вы. В наручники меня и деда этого полудохлого. За что? Меня там ждут, навер...
- Слышь, худой, рот закрой, - сказал тот, что сидел ближе к Максиму и обратился ко второму конвоиру.- О! Я прям как поэт, которого твоя жена сейчас читает. Быков!
- Вообще-то, - промямлил Максим. - Василь Быков только прозу писал, а не стихи.
Удар ногой по ребрам заставил Максима резко выдохнуть. С этими людьми не поспоришь.
Рядом лежал дед, пристально смотрел на Максима сквозь прикрытые веки. Задвижное окошко приоткрылось. Послышался хриплый голос:
- Нормально все?
- Так точно. Успокоили умника, - ответил ударивший Максима конвоир.
- А-а-а. Понятно, - окошко со стуком захлопнулось.
Внезапно в салоне вспыхнул ослепительный свет. В ушах зазвенело. Максим потерял ориентацию в пространстве. Кто-то закрыл ему рот рукой. Через несколько секунд наручники перестали сжимать запястья.
Когда взгляд немного прояснился, Максим увидел, что рот ему зажимает дед. Он приложил палец к губам, медленно убрал ладонь. Конвоиры лежали без сознания на полу, на том месте, где несколько минут назад лежал дед.
Окружающую тишину нарушал лишь гул мотора.
Не отрывая от Максима взгляда, дед подошел к перегородке, приложил к ней ладонь. Запахло озоном. Метал под старческой рукой тихо и бездымно плавился. Словно по куску пластмассы проводят раскаленным ножом. Вот только рука не может быть настолько горячей.
- Оконце запаял, чтобы эти гады нас не услышали, - тихо прошептал дед.
Максим попытался отползти к задним дверям, внимательно глядя на его руку. Из его горла негромко вырвалось что-то нечленораздельное.
- Семь умножить на тринадцать, - произнес дед.
- Что?
- Я должен быть уверен, что твои мозговые функции в норме, и ты адекватно воспримешь поступающую информацию. Сколько будет семь умножить на тринадцать?
- У меня мало временя. Слушай внимательно. Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.
Дед потер шею, тихо продолжил:
- Они жучок вкололи. Умные стали, гады. Теперь наблюдают, как меня перевозят. Так что мне не удастся скрыться, а про тебя не сообщили. Это..., - он достал из кармана маленькую черную статуэтку, сделанную в форме сидящей кошки, протянул Максиму. - Нужно передать человеку по имени Трофим, он должен жить в Апрелевке - это на юго-запад отсюда.
Максим автоматически протянул вперед правую руку. Дед схватил ее, крепко зажав между своими ладонями. Старческие руки едва заметно вспыхнули желтоватым светом, и дед разжал ладони.
Максим испуганно смотрел на свою руку, но на ней всего лишь лежала статуэтка. Ничего страшного не произошло.
- Прости меня, - развел руками дед. - Но я должен быть уверен, что ты ее передашь. Теперь от этого зависит твоя жизнь. Еще ты можешь узнать, что на самом деле случилось в восемьдесят шестом, ты же у нас любопытный - пошел посмотреть, чего в кустах делается. Если, конечно, братишка Трофим будет в настроении. А если он правильно оценит обстановку, то настроение точно будет соответствующее.
- Не открывается, - еле слышно донеслось из-за перегородки. - Вадим, все нормально? Эй! Вадим!
- Держись, - успел сказать дед, прежде чем раздался резкий звук тормозов.
Максим ударился плечом о скамейку. Дед быстро открыл задние дверцы микроавтобуса и выскочил наружу. Максим испуганно потирал ноющее плечо, до него донеслись звуки борьбы. Через некоторое время он услышал голос деда.
- Выходи! Только паспорт свой у этих гадов не забудь забрать.
Максим быстро нашел паспорт, положил его в карман. Осторожно выглянул наружу и спрыгнул на неровный асфальт.
- Ты все понял? - спросил подошедший дед.
Максим смотрел на его руки. С них капала кровь. Судорожно кивнув, залепетал:
- Найти Трофима в Апрелевке. Отдать ему статуэтку.
Дед кивнул, посмотрел наверх.
- Теперь беги. Они скоро будут здесь.
Максим развернулся и побежал.
- Да не по дороге, идиот, - донеслось ему вслед. - Через лес нужно.
Максим, не сбавляя скорости, свернул в лес. Бежал до тех пор, пока окончательно не выбился из сил. Прислонившись к одной из сосен, он, тяжело дыша, медленно сполз на землю. В груди бешено колотилось сердце.
Огромные сосны возвышались над Максимом, словно пытались прикрыть от палящего летнего солнца. Дороги за деревьями уже не видно, но где-то вдали слышался шум сирены.
- Да пошел ты! - Максим с силой швырнул статуэтку себе под ноги.
Как теперь этот дед его найдет? Скрыться в лесу не составляет никаких проблем, да и паспорт на месте. В карманах должно быть достаточно денег, чтобы добраться домой. Максим слабо улыбнулся. Во рту появился странный металлический привкус.
Экскурсия! У них же записаны все его данные. Они уже и милицию, наверное, вызвали. Хотя, если военные про него не успели сообщить, то нужно всего лишь оказаться поблизости, чтобы его нашли, и никто не заподозрит, что с ним произошло что-то необычное.
Из-за спины послышалось нарастающее рычание. Максим повернулся. В двух метрах от него стоял волк, обнажив белоснежные клыки и низко склонив голову к земле. Оранжевые глаза смотрели на застывшего Максима.
Волк прыгнул, Максим рефлекторно выбросил перед собой правую руку. Ладонь ударила волка по носу. Удар получился несильным, но волк заскулил. Положил голову на землю, он пытался двумя лапами очистить нос, который обуглился, будто раскаленным железом прижгли. Максим удивленно смотрел на свою правую руку. Осторожно прикоснулся к ней - ничего необычного.
Волк скулил все громче и громче, мотая головой.
Привкус металла во рту усилился. Максим будто в тумане поднял с земли брошенную статуэтку черной кошки. Посмотрел на солнце, пошел на юго-восток. Скулеж за спиной становился тише с каждым шагом. В правой руке появилась ноющая боль.
Мысленно Максим поблагодарил своего крестного, который не один раз брал его с собой в лес и научил неплохо ориентироваться.
Судя по времени поездки в микроавтобусе - Максим находился в десяти километрах от границы тридцатикилометровой зоны отчуждения.
Через полтора часа ходьбы его вырвало. Во всем теле появилась слабость. Он пришел к границе только через четыре часа, преодолев последние километры с трудом. Несколько раз ему попадались дикие животные, но они убегали, едва увидев его.
Судя по симптомам, у него прогрессирует лучевая болезнь. Экскурсоводы говорили про привкус во рту и рвоту, но ничего не упомянули про нечеловеческую усталость, которая становилась сильнее с каждым часом. Максим с ненавистью посмотрел на правую руку. Кажется, он знает причину. Возможно, если отдать чертову статуэтку какому-то Трофиму, то появятся шансы на спасение.
То, что когда-то было границей зоны отчуждения, теперь представляло собой жалкое зрелище. От невысокого железного забора теперь мало что осталось. Почти все растащили люди, решив, что им нужнее. Это хороший знак, значит где-то рядом деревня. Апрелевка, кажется.
За деревьями невдалеке угадывались небольшие клубы дыма. Максим двинулся к ним.
Старые, почти развалившееся строения назвать деревней сложно. Окна в некоторых домах заколочены. Из-за обилия выросших вокруг домов деревьев, складывалось впечатление, что дома оказались там случайно. Трудно себе представить, что когда-то здесь жили люди. Еще труднее поверить в то, что кто-то может жить тут до сих пор.
Почему-то Максиму вспомнилось, как в детстве он попал на огромную свалку. Он смотрел на нужные когда-то вещи, и думал, что со всеми этими ними еще можно играть и играть, а их просто взяли и выбросили.
Идти становилось все сложнее. Максим с трудом переставлял ноги. Его подташнивало, зрение помутилось, а боль в правой руке стала почти невыносимой.
Около одного из домов Максим заметил человека, сидящего на скамейке. Максим подошел к гнилому забору и выдавил из себя приветствие.
- Привет и тебе, - кивнул мужчина и затянулся сигаретой.
Мужчине на вид - лет сорок. Сапоги, спортивные штаны и грязная полосатая рубашка.
- Где живет Трофим? - Максим покачнулся, но не упал, вцепившись левой рукой в забор.
- Трофимов не знаем. А забор мой не ломай, сгодится еще.
Несмотря на то, что мужик сидел в паре метров, до Максима долетел запах перегара.
- Это какая деревня?
- Вот ты мне скажи, - нахмурился мужик. - Чего вам всем тут нужно, а? Ходите, все ходите. Кто в игры играет, а кто и похуже - ворует все что можно. Все растащили, изверги.
- Какая это деревня? - повторил Максим.
- Ну, Апрелевка. Чего надобно?
Максим облегченно вздохнул. Значит, не перепутал, не сбился с дороги.
- Мне Трофим нужен.
- Нету тут таких. Из мужского пола - только я, да Семен Петрович. Если и был твой Трофим, так уехал давно еще куда-нибудь.
Голова закружилась, Максим упал. Облачное небо вертелось перед глазами, руку, словно в кипяток опустили. Значит все...
- Петрович, сюда иди! - будто сквозь вату донеслось до Максима. - Тут какой-то болезный шляется. Ему плохо, кажись.
Максим с трудом разлепил веки. Он лежал на кровати в незнакомой комнате, которую освещала грязная керосиновая лампа. Сил отрывать голову от подушки не было. Ужасно хотелось есть. За окном стояла ночь. Боль в руке немного притихла. Глаза закрылись сами собой.
Проснулся Максим от того, что его трясли за плечо. Он разлепил глаза. Уже стояло утро. Оказалось, что его будил незнакомый дедушка с короткой бородкой и усами. Очень худой, сильно похожий на кощея из советских мультфильмов. Но доброе и открытое лицо сразу располагало к себе.
Максим хотел поздороваться, но смог лишь слабо просипеть. Дедушка нахмурил брови:
- Сейчас принесу воды.
Он на минуту скрылся из виду, а потом протянул Максиму железную помятую кружку.
Максим протянул правую руку, но на полпути остановился, с удивлением заметив, что она тщательно перебинтована. Взяв кружку в левую руку, Максим выпил ее почти залпом. Вода оказалась ледяная.
- Спасибо, - прохрипел Максим, заметив на тумбочке рядом статуэтку черной кошки.
Рука непроизвольно потянулась к карману.
Дедушка, заметив его взгляд, взял статуэтку с тумбочки, задумчиво покрутил ее в руке.
- Меня Трофимом зовут.
Максим удивленно вскинул брови.
- Вернее звали когда-то, - поправил себя дедушка. - Думаю, ты захочешь услышать, почему ты рисковал жизнью ради того, чтобы мне ее принести. Человек, который просил тебя ее передать - мой брат. Прости меня, он, так сказать, не всегда выбирает правильные меры для достижения своих целей. Он не подумал, что у тебя так быстро возникнет лучевая болезнь. Слабенький ты.
Максим сжал зубы.
- Понимаю твои чувства. Думаю, ты захочешь подробнее обо всем узнать, - грустно улыбнулся дедушка. - Видишь ли, люди давно заинтересовались ионизирующим излучением и его влиянием на человека. У моего брата необычайная способность. Он может, так сказать, излучать радиацию. Не совсем обычную, но все же. Причем без всякого для себя вреда. У моей жены было такое же свойство. Твою правую руку брат, так сказать зарядил. Он еще много чего умел. А у меня тоже редкая способность. Я могу его заряды снимать. Брат - не такой плохой человек, каким мог показаться.
Выражение лица у дедушки не изменилось, но из глаз потекли слезы. Он взял статуэтку кошки в руки. Ласково погладил ее.
- Это принадлежало моей жене. Ее убили в восемьдесят шестом. Видишь ли, если поместить человека, который может излучать радиацию, в реактор перед самым взрывом то можно потом долгие годы проводить множество, так сказать, интересных экспериментов, которые будут на порядок любопытнее, чем, если просто так взорвать. На эту роль определили моего брата. Но когда мы с женой и братом попытался сбежать, догадавшись, к чему все идет, на эту роль определили ее. В наказание, так сказать. Брата оставили на потом, а меня за дверь.
Дедушка посмотрел Максиму прямо в глаза.
- Знаешь как обидно, когда ты понимаешь, что у тебя есть необычные свойства, и ты сам приходишь. Сам хочешь служить на благо родине, добровольно участвуешь в экспериментах. А потом выясняется, что тебе еще и умереть ради этого нужно.
Дедушка судорожно вздохнул, трясущимися руками поставил статуэтку на тумбочку.
- Они сами взорвали..., - нахмурился Максим. - Но официальная версия...
- Я тебя умоляю, - перебил его дедушка. - В советском союзе за малейшее нарушение на станции в лучшем случае увольняли. Не в игрушки, так сказать, играли. Сам подумай.
- Но столько людей пострадало.
- Плевать они на них хотели.
- Совсем как ваш брат на меня? - зло прохрипел Максим.
- Трудно, так сказать, любить людей, после того как они с тобой поступают.
- Что мне теперь делать? Меня же найдут. Уже ищут, наверное.
- Я бы на этот счет не беспокоился. Пока ты спал, прогремел взрыв на станции. Скоро начнется эвакуация. На этот раз будет и стокилометровая зона отчуждения. Братову радиацию я с тебя снял, а ту, что ты получаешь сейчас... Уж извиняй - я, так сказать, не волшебник. Так что ты пока собирайся с силами, а мне надо за брата выпить.
- Из-за вашего козла-брата я чуть не умер, а теперь еще и радиацию получаю?
- Мой брат пожертвовал ради науки и своей страны всем. А что, молокосос, сделал ты? Твой самый великий подвиг - это спасение своей шкуры. Даже сейчас ты думаешь не о том, как можно помочь другим, зная правду, а о себе.
Дедушка презрительно на него посмотрел, и, не говоря больше ни слова, вышел из комнаты.
С улицы послышались звуки сирены.
![[]](/img/s/safronow_s_s/dominantnyjinstinktzh/safronow.jpg)