В нашей комнате слева от дверей у окна стоял маленький мягкий диванчик с высокой спинкой. По бокам диванчика были приделаны круглые, откидывающиеся валики, что при необходимости добавляло длину. Это был мой диванчик. Я на нём спала ночью и играла днём. На спинку диванчика был натянут чехол из белой плотной ткани, украшенной маминой вышивкой. Когда мама была ещё совсем молодой, она, как и все девушки, любила вышивать крестиком или гладью. Вышивка изображала орнамент из двух, изогнутых в противоположные стороны завитков, украшенных большими и маленькими цветами. Лепестки цветов были как живые. Их выпуклость, полученная в результате плотно прилегающих друг к другу стежков, придавала цветам полное ощущение объёма. К тому же в одном только лепестке очень нежно и тонко сочетались несколько близких оттенков ниток мулине. Вечером перед сном я подолгу разглядывала вышитые цветы, трогая пальчиком гладкую поверхность лепестков, и засыпала.
Моя сестра была ещё совсем маленькой и не могла спать одна. Поэтому она спала рядом с мамой. К родительской кровати сбоку подставляли два стула спинками наружу, что служило заграждением, и сестра не могла упасть ночью на пол. На стулья укладывали матрасик, подушечку и постелька готова. Видимо маме было так удобно, что бы ребёнок спал с нею рядом даже ночью.
Но как-то в доме появился странный предмет - люлька-качалка. Любовно и добротно сделанная каким-то умельцем из деревянных брусков и дуг, покрашенная нежной голубой краской, красивая и необычная, качалка сразу заняла почётное место почти в середине комнаты. И на это почётное место, после недолгих приготовлений, была торжественно уложена моя сестрёнка. Теперь и у неё был своя кроватка. Только она не оценила этого, потому что большую часть времени спала или кричала.
В этот период мы с мамой не ходили в детский сад и целыми днями были дома. Отец с утра уходил на завод. Он работал на заводе "Красмаш", а мама занималась домашними делами.
Однажды она затеяла большую стирку. Для этого нужно было натаскать воды из колонки, принести дрова из стайки и затопить печку. Воду и дрова отец заготовил ещё с вечера, и теперь мама собиралась растапливать печь, чтобы согреть два ведра воды.
Печка занимала угол с правой стороны от дверей, и была наверно единственным объектом, возбуждающим моё любопытство, к которому мне строго - настрого запрещалось подходить. Особенно когда в печке горел огонь. Огонь так завораживающе светился через круглые дырочки в железной дверке, закрывающей от меня более яркое зрелище пламени, что я никак не могла поверить в опасность. Решила проверить. Больно!!!
И вот теперь, как только в печке затрещали дрова, я на всякий случай спряталась под кровать. В комнате становилось всё теплее. Возле печки на табуретке стояло большое цинковое корыто с замоченным бельём. Мама подлила в него горячей воды из ведра, и достала из угла стиральную доску, которую я часто использовала в качестве музыкального инструмента, весело и самозабвенно ударяя по металлическим волнам каким-нибудь предметом. Стирка началась. Мама, крепко держа пелёнку в руках, усердно тёрла ею о волнистую поверхность доски. Я вылезла из-под кровати и стала ходить вокруг люльки.
Сестрёнка спала, изредка всхлипывая во сне. Тогда мама тихонько покачивала кроватку, а я ей помогала. Ребёнок затихал, и стирка продолжалась.
Время шло. Стирка сменилась полосканием. Наконец всё бельё было выполоскано в этом же корыте только в холодной чистой воде. Мама вытерла руки, повесила на шею верёвочку с деревянными прищепками, взяла тяжёлый таз с чистым бельём, и пошла во двор развешивать его на солнышко.
В комнате стояла тишина. Вдруг сначала жалобный, а потом уже более настойчивый, крик раздался из люльки. Я заволновалась, мамы не было рядом. Но, помня её действия при укачивании дочки, я уверенно подошла к люльке и начала её раскачивать. Кач-кач, кач - кач, туда сюда. Сестра не замолкала Я, вцепившись в деревянные палочки заграждения, стала качать сильнее. Мне очень хотелось успокоить сестру, как это делала мама. Но неожиданно пальцы мои разжались, и кроватка с грохотом перевернулась кверху дном, выставив напоказ полукруглые дуги. Сестра сразу замолчала. Я испугалась и, забившись в самый дальний угол под кроватью, ждала, наблюдая из своего укрытия.
Дверь открылась, появились мамины ноги в коричневых туфлях. Потом послышался её голос. Она заохала, запричитала и стала звать меня. Я выползла из засады и ждала наказания. Но мама быстро сдвинула кроватку в сторону и стала разгребать вывалившуюся на пол кучу. Сестра лежала в самом низу под матрасом и молчала. Видимо от испуга или от такого неожиданного переворота в пространстве, ей уже не хотелось плакать. Она только морщила личико и кряхтела. Мама развернула одеяльце и стала ощупывать и разглядывать ребёнка. Убедившись, что дочка не пострадала, она немного успокоилась, завернула ребёнка в сухую пелёнку и стала кормить, прижав к груди. Потом, поставив кроватку на место и, положив в неё выпавшую постельку, уложила уже уснувшую сестру.
Вечером, когда отец пришёл с работы, мама рассказала ему о случившемся происшествии.
Меня немного поругали, показали, как надо правильно качать люльку, а отец сказал, глядя на меня, чуть улыбаясь