Раз-два... Раз-два... Вход и выход. Выдох-вдох. Тамара Прекрасная, так он её когда-то назвал, стонала призывно и трепетно. Уже около часа они занимались любовью и вот эти безумные стоны, почти крик... Он уже привык к этому её сценическому образу, но в его сегодняшних планах этот факт играл особенную роль. Осечки не должно случиться.
Когда всё закончилось, и он откинулся, потный, горячий на подушки, она всё ещё постанывала, и теперь этот стон походил на скуление. Ему вдруг стало неприятно.
- Послушай, ты это...
Тамара сразу стала серьёзной, скуление прекратилось. И это само по себе давало повод задуматься об искренности её отношений и чувств к нему. Нет, не чувств, конечно. В том, что она его любит без памяти он не сомневался. Такого, как он, не любить нельзя.
- Что?
Он помолчал, успокаивая рвущееся дыхание. Незачем обижать женщину. Ну и пусть, если ей так нравится, в конце концов, разговор должен был перейти совсем в другую плоскость.
- Да ничего-ничего...
Но она уже настороженно смотрела в его лицо, пытаясь понять, что он в ней разглядел.
- Ты ведь действительно хотел что-то спросить, так давай.
- Да нет, правда, ничего.
- Глупости, чего, говори сейчас же!
Она сделала такое лицо, мол, попробуй, не скажи - всё равно выпытаю, не мытьём, так катаньем...
- Ты только не обижайся, ладно?
- Ну ты и так знаешь, что я на тебя никогда не обижаюсь. Ты гений, а на гениев сердиться нельзя, - Тамара была серьёзной.
Рыжий Эд посмотрел на неё искоса, усмехнулся. Но усмешку пустил не злую, скорее, чтобы замять неловкость. О сексе он говорить не умел.
- Зачем ты так стонешь?
Тамара гневно замолчала, слегка покраснев, но справилась, только вдруг как-то сразу закрылась от него, его взгляда, натянула простынку на голую грудь:
- Как ещё - так? - голос её был не обиженным но холодным.
Эд одбнял её за плечи, поцеловал в лоб, очаровательный носик и губы. Потом отпустил, поднял её лицо к своему властно, за подбородок, чтобы она видела его глаза:
- Глупышка, ну ты же сама просила, чтобы я спросил.
Тамара смотрела на него с вызывом, в её умных карих глазах не было лжи. Она, конечно, всё уже поняла и совершенно ничего не поняла, разумеется:
- Ты думаешь, что я притворяюсь?
Он молчал, но взгляда не отвёл, просто в глазах появилась какая-то тоска. Она не в силах была выдержать этого:
- Ты решил бросить меня?
Он сразу моргнул, скривил губы, выгнул брови - разочарованно, молча говоря ей: "Ну уж не думал, что ты и можешь так подумать!" Вслух Эд, сказал:
- Ну, разумеется.
Сказал, потому что они давно привыкли друг к другу, давно уже жили вместе и прекрасно понимали друг друга без всяких слов. Тамара села на кровати, сцепив руки на коленях, а он остался наслаждаться видом её голой спины. Его руки сразу заскользили, лаская её, мягко, нежно, без всякого намёка на секс. Он просто хотел, чтобы ей сейчас было приятно. Они такие странные существа, эти женщины. Ему тоже приятны ласки любимого человека, но хорошего доброго секса они не заменят и с ним не сравнятся. Она нагнула голову, подставляя под его ласки шею:
- Ты ведь знаешь, что я не притворяюсь! Ты ведь чувствуешь меня!
Он кивнул:
- Забудь об этом дурацком вопросе, - это должно было её спровоцировать.
Она вздохнула:
- Забыла сто лет назад. Меня гораздо больше интересует, почему ты спросил. Ты считаешь, что между нами что-то изменилось? В плохую сторону?
Эд вздохнул, отнимая руки:
- Нет же. Меня всегда это занимало. Ты такая всегда была, а я всегда стеснялся спросить...
- Стеснялся четыре года, а сегодня, наконец, спросил. Это что - рутина? Я уже "приелась" тебе?
Эд вдруг вскочил голышом, уселся в совершенно нелепом виде прямо перед нею, разбросав в разные стороны худощавые ноги. Он на самом деле испугался. Вдруг на самом деле обидится, затаит зло и уйдёт. Зря он всё это, наверное, затеял, гений! Вот уйдёт сейчас, и кусай потом локти.
- Я тебя просто очень люблю, - честно сказал он, прямо глядя в её глаза. Она всё ещё дулась, отвела взгляд:
- По-моему, совсем наоборот.
- Дак нет же! Подумай сама!
- Ты хотел, чтобы я обиделась и ушла!
- Уау! - он деланно схватился за голову, - Ужасное дело - женщины! Спросил, потому что я хочу, чтобы наши отношения стали более искренними. Вот и всё!
Она вспыхнула:
- Ах, они уже и стали неискренними!
Он схватил её лицо двумя руками, расцеловал его, а она сердито и вяло, будто убитая кукла, ничего не делала, ждала, что он скажет.
- Ну я ведь неглупый?
- Ты гений, я же сказала, - она посмотрела грустно и серьёзно. Возле её сухих губ пролегла две морщинки, это значит, она сдерживалась.
- Ну и? Я читал, давно уже... Не помню даже, где. Женщины чувствуют оргазм гораздо слабее мужчин.
- Это ещё почему?
- Ваш организм создан для родов. Поэтому у вас там, ну ты понимаешь, где... Там у вас мало нервов.
- Чтобы рожать было небольно?- она усмехнулась, - Но ведь всё равно больно!
Появилась надежда, что бури удалось избежать:
- А это плата за ваш оргазм. У самок животных там гораздо меньше нервов, то есть, даже меньше, чем у вас, женщин. И боль при родах меньше, зато и половой акт у них ни-че-го не вызывает, в смысле эмоций.
Она горько усмехнулась, посмотрела на его "нижнюю голову", как она называла его орган.
- Я сейчас подумала сразу о двух вещах...
- Очень характерно для женщин!
- Во-первых, - Тамара загнула свой тоненький пальчик, - о том, что мне хотелось бы быть какой-нибуть там... лосихой.
- Хорошее сравнение! В том смысле, что они тоже стадные...
- А они стадные, ты уверен?
- Нет. А во-вторых? - он взял её ручку в свою сильную загорелую руку и мягко загнул второй палец.
- Во-вторых, если ты когда-нибудь захочешь, чтобы я вышла за тебя замуж, то я откажусь.
- Глупости! - протянул Эд разочарованно, - Ну и почему же это? Заметь, я не предлагал ничего пока что!
Она не обиделась, привыкла к его взбрыкам:
- Ты бы всю жизнь взвешивал меня на точнейших весах, но это ещё ничего! Ты бы измерял вес моих мыслей, строил бы модели моих фраз, изучал бы среднюю длинну моих слов. И я бы стала для тебя подопытной крысой, материалом, так сказать. Я и сейчас уже.
Он опустил голову. Ловушка, которую он расставил, сработала с точностью до секунды. Дверца уже захлопывалась, хотя жертва всё ещё ошибочно полагала, что свободна.
- Что же ты живёшь со мной? Замуж не зову, богатства не имею, в голове полно тараканов. Я чёкнутый учёный. И поделать с этим ничего нельзя. Но ты почему-то живёшь со мной. Ты хочешь мне угодить. Ты даже кричишь для этого в постели! А ведь тебе не нужно притворяться, ты очень страстная. Ради чего ты живёшь со мной? Зачем я тебе нужен?
Она совсем поникла, опустила голову:
- Значит, всё-таки я была права, ты выставляешь меня...
Он чуть не закричал от досады. Казалось, что ловушка сработала удачно, но вот уже и он сам бьётся в силках. В отчаянии он пошёл ва-банк:
- Да! Потому что я все годы знал, что я тебе рано или поздно надоем, и ты тоже это знаешь, поэтому и говоришь всё время, что я не зову тебя замуж, а ты бы и так не пошла.
- Но ты не зовёшь!
- А ты не пойдёшь!
- Откуда ты это взял? С чего? Просчитал?
- Конечно. Думаешь, невозможно просчитать?
- Глупости! - они уже давно оба кричали, но незло, как будто играя в мяч. Причём каждый из игроков хорошо знал своего партнёра и явно подыгрывал ему. "Глупости!" - крикнула Тамара. И он сразу "кинул мяч", но сегодня - совсем в другой угол:
И вдруг заплакала - громко, навзрыд. Эд не растерялся. Тамара не была плаксой. И он не пугался её слёз. Просто перегрелась. Он нежно обхватил её руками, прижался к ней всем телом, зарылся в её мягкие каштановые волосы, чуть влажные, пряно пахнущие мускусом.
- Скажи ещё раз, пойдёшь за меня? - его глаза тоже наполнились влагой. Он знал, почему, а она - нет. Он плакал и улыбался.
- Пойду, - Тамара уже успокаивалась. Невообразимое облегчение охватило её полностью и целиком. Напряжение спало. Она ещё раз всхлипнула, но уже улыбаясь.
Потом они занялись любовью, и в комнате впервые было так непривычно тихо. Слышались только шорохи, звуки поцелуев и хриплое усталое дыхание двух человек. Если бы в комнате в тот момент оказался каким-то невероятным образом, кроме них, некий слепой наблюдатель, ему бы показалось, что это дышут два усталых воина-борца, потерявших все свои силы в слишком долгой изнурительной схватке.
Эд долго трепетно целовал её, пока его любимая не заснула. А он всё никак не мог уснуть. Слишком перенервничал, кто поймёт этих женщин. Особенно, с претензией на умственные способности. Спустя час спали уже оба. И всё оставалось как всегда, все предметы стояли на своих местах. На полке пылились многочисленые книги, тикали часы, под кроватью валялись две пары тапочек вперемежку. На спинке стула висела сумочка Тамары. И там всё ещё лежал тот самый положительный тест на беременность, который совершенно случайно выпал из её сумочки, когда Эд опрокинул после ужина стул. Тест был, разумеется, водворён на место, там он сейчас и лежал, дожидаясь своего звёздного часа. На одной стороне розовой коробочки была изображена уыбающаяся беременная женщина, а на другой чёрным маркером выведена пляшущим подчерком одного гениального мужчины надпись, которая сразу бросалась в глаза: "Да мы просто обязаны пожениться!"
Даже самые гениальные люди порой могут проявлять трусость.