Меня зовут Александр. Мне двадцать восемь лет. Я не сплю уже трое суток, и не отличаю реальность от вымысла моего воспаленного сознания. Эти записи - мой единственный шанс оставить о себе хоть что-то. Кроме того, они помогают мне не спать, хотя я прекрасно понимаю, что надолго меня не хватит. Но ведь человек и отличается этим непостижимым упорным желанием отсрочить момент своей гибели. А я не сомневаюсь в том, что погибну если... Нет, как бы мне этого не хотелось, но не "если" - когда. Когда я усну. Впрочем, у меня нет времени на пустую философию, и пора бы уже начать рассказ о том, что произошло.
Когда-то, кажется совсем в другой жизни, я был веьсма успешным и преуспевающим молодым человеком. У меня была невеста, любимая работа и все перспективы, для счастливого развития дальнейшей жизни. Я строил планы, и досконально знал свою жизнь на ближайшие десять лет вперед. Вот только автомобильная авария в неё никак не вписывалась. Тот августовский вечер был просто потрясающим: закат окрасил небо во все оттенки алого и розового, шаловливый ветер влетал в открытое окно мего "Фольксвагена", а в магнитоле играла легкая, ненавязчивая мелодия. Дома меня ждала невеста, как всегда приготовившая вкусный ужин, и я расчитывал на, не менее приятное, продолжение вечера. На что расчитывал водитель черного "Ланд Крузера", который на полной скорости врезался в мою машину, я, наверное, уже никогда не узнаю. Все, что я помню, это визг тормозов и жуткий удар, а после была темнота. Сквозь неё иногда пробивались обрывки фраз:
"Надо же, какой молодой и такая нелепая смерть..."
"Эй, так он же еще живой!"
"Нет, все равно не жилец"
"Сестра, разряд!" - жуткие удары сотрясали то, что когда-то было мной, заставляя почти застывшее сердце биться так отчаянно, словно оно хотело вырваться из груди. Потом опять были слова, смысла которых я не понимал:
"Адреналин! Быстро вколите ему еще!"
"Он не выдержит!"
"Быстро!" - а потом звук словно бы отключился. Сколько я провел в этом безвременье не знаю. Мне казалось, что я, мгновенно ослепший и оглохший, брожу по нескончаемому лабиринту, я знаю, что где-то должен быть выход, но найти его не могу. Однако, ставшую уже привычной тишину внезапно разреазют слова:
"Как он?"
"Кома, вызванная остановкой сердца, плюс черепно-мозговая травма" - внеапно ослепительно-яркий свет режет мне глаза. Я вижу стерильно -белые стены, тело опутанное бинтами и непонятными трубочками, и двух людей: врача и какую-то девушку, стоящих над этим телом, и обсуждающих, видимо, его состояние.
"И ничего невозможно сделать?"
"Мы можем только ждать. Существует также возможность того, что выйдя из комы он будет просто живым растением. Мы не знаем как долго мозг был без кислорода. "
"Видимо нашей свадьбе не суждено состояться" - я захотел посмотреть на девушку поближе, и с удивлением опознал в ней свою невесту. Но что она тут делает? Страшная догадка пронзила меня острее, чем электрический ток. Я понял, что не чувствую ни своих рук, ни своего тела. Казалось, мое сознание жило отдельной жизнью. И тогда я увидел, что это безвольное, забинтованное тело и есть я.
А потом опять была темнота. Она засасывала меня, словно болото, а я, захлебываясь, тщетно пытался выбраться. Наконец, мои руки натыкаются на что-то твердое, я слышу, как трещат сухожилия, а в голове набатом звучит только одно слово: "Жить! Жить, я хочу жить, слышите вы! Вы все, я не знаю, есть ли где-то рай или ад, есть ли Бог или Дьявол, но если вы все же существуете - я хочу жить!"
Мне кажется, что я схожу с ума. Я не ощущаю времени, и пытаюсь уже целую вечность выбраться из этой всепоглощающей тьмы. Словно бы услышав мои мольбы, декорации внезапно меняются. Я вижу поле, нет не поле, а скорее длинную лесную просеку. Я знаю, что мне нужно туда, на другую сторону, где возвышается какое-то непонятное здание, но стоит мне только сделать шаг, как песок на тропе немедленно взрывается от сотен пуль. Но я уже не могу думать, или бояться о своей жизни. Срываясь с места, я бегу, даже не чувствуя боли. Воздух звенит от автоматных очередей, я понимаю, что пули вонзаются в мое тело, но остановиться уже не могу. Перед самым порогом странного здания, я чувствую, что уже не могу бежать, но даже рухнув на песок, я продолжаю ползти, и вдруг...
Резкий толчок, рывок, свет, буквально выжигающий глаза, и испуганный крик: "Доктор, он пришел в себя!" Я неверяще поднимаю тяжелую руку, и вижу, что она вся в крови и песке... На вопль сестры в палату вбежал пожилой доктор. Пару мгновений он неверяще смотрел то на меня, то на показания аппаратов, а потом удивленно спросил у сестры:
- Почему он весь в крови и грязи? - медсестричка лишь испуганно развела руками. - Ну парень, ты просто в рубашке родился!
Потом он принялся осматривать меня и расспрашивать о самочувствии. Когда я сказал, что наверное весь изрешечен пулями, он как-то очень странно посмотрел на меня, и сказал, что никаких пуль не было в помине, а переломы, полученные мной при аварии успешно заживают. У меня уже не было сил с ним спорить, и я просто устало закрыл глаза.
- Скажите, доктор, сколько я был без сознания?
- Месяц, Александр. Мы уже не думали, что вы сможете придти в сознание. А сейчас, отдыхайте. - но последних его слов я почти не слышал, вновь проваливаясь в глубокий сон.
И опять ночь. Темная, беспросветная. Лишь где-то вдалеке виднеется луч света, а сам я отчаянно пытаюсь до него добежать. Я слышу, знаю, чувствую, что то, что гонится за мной страшнее даже самой смерти, и я бегу изо всех сил, задыхаясь, хрипя, и, кажется, выплевывая куски легких. Слепой, первобытный ужас гонит меня вперед без оглядки. Но внезапно я спотыкаюсь, и падаю на землю, качусь сквозь какой-то кустарник, царапая лицо и ударяясь о камни. Но я опять не чувствую боли, потому что ужас прилижающейся смерти куда сильнее... Толчок! Рывок! Яркий свет, и мне удается разглядеть испуганное лицо медсестры.
- Что... Что вы делаете? - лепечет она. - Зачем вы исцарапали себе лицо?
- Позови доктора, - голос настолько хриплый, что я не узнаю его.
- Но...
- Быстро! - её словно ветром сдуло, а я в тот момент осознал, что мне нельзя спать.
- Что произошло? - в палату торопливо вошел врач. - Что с вами?
- Доктор, - отчаянно зашептал я, - помогите! Мне нельзя спать, доктор, все мои сны, они... Сбываются. В каждом, слышите, в каждом я должен умереть! Пока мне везет, я просыпаюсь раньше, но ведь это везение не вечное! Понимаете, я не должен спать! Не должен! - и снова врач странно на меня посмотрел:
- Леночка, вколите ему успокоительное.
- Нет, доктор, нет! Я не могу спать! - но было уже поздно. Как ни странно, но мне больше ничего не снилось.
Прошло два месяца. Я восстанавливался после аварии, учился заново ходить, и вроде бы все было в порядке. Но каждую ночь я отказывался засыпать, заметив, что когда мне делают укол, я не вижу снов. Я панически боялся спать. Я чувствовал, что схожу с ума, взгляды доктора подтверждали это, но я уже не мог остановиться.
Однажды, когда я уже мог уверенно передвигаться без посторонней помощи, врач сказал мне:
- Ну что ж, Александр, ваше физическое здоровье восстановилось достаточно для того, чтобы мы могли вас выписать, чего однако, я не могу сказать о вашем душевном здоровье.
- Доктор, поймите, я не сумасшедший, но я не могу спать!
- Знаю, Александр, знаю. Поэтому вы поедете в реабилитационный центр, где о вас смогут позаботиться...
- Я поеду в психушку, да? В психушку?
- Ну зачем же вы так... - а мне уже было все равно. Какая разница где умирать?
Ну вот я и оказался в этом самом "реабилитационном центре", то есть в психушке. Здесь мне недвусмысленно дали понять, что не стоит привлекать к себе внимание. Серые мрачные стены, пустые безумные глаза людей, и атмосфера абсолютной обреченности. Итак, я не сплю уже третьи сутки. Я прокусил вену, и кровью пишу на стене свою исповедь. А вообще, мне уже даже стало интересно: каким будет мой последний сон?
В палату зашел санитар, и почему-то голосом моей невесты сказал:
- А ты уверен, что сейчас не спишь? - темнота.
Эпилог
К месту столкновения двух машин отчаянно спешила машина скорой помощи. Из Фольксвагена очевидцы вытаскивали безвольное окровавленное мужское тело. Послышался визг тормозов, и из скорой выбежали врачи, однако опытному медику хватило одного взгляда, чтобы констатировать: