- Потому что люди очень любят врать. Играть жестами, словами. Перекатывать их, словно играя в кости, а потом с интересом ждать: сколько очков выпадет?
- Зря ты так, - прикосновение, легкое, словно дуновение ветра.
- Да нет. Просто я не верю людям. Не верю их словам. - тихий, почти незаметный шаг в сторону.
- А ты? Ты разве не человек? - точь в точь повторяя движение.
- А кто сказал, что я верю себе? Я тоже играю в увлекательную стратегию, которую все называют: "жизнь".
- Ты так легко в этом признаешься.
- Не вижу смысла врать. По-крайней мере сейчас. - застывшее мгновение: глаза в глаза. Черные и карие.
- Почему ты говоришь это мне? - застывшую, как кисель, тишину всколыхнули слова.
- Тебе лучше это знать.
- Что именно? - легкое пожатие плеч в ответ. - Знаешь ты права.
- Знаю.
- Ты холодная. Не снаружи. Внутри. На твоем лице всегда улыбка. Ты остроумно говоришь, еще интереснее молчишь. Но запрещаешь себе чувствовать. Вот только твои глаза говорят совсем другое.
- Ты ждешь от меня каких-то слов? Не надо, - тихо, словно вздох, почти жалобно.
- Почему? - последние шаги. Близко. Слишком близко. Чужое дыхание на щеке, руки обнимают плечи. - Я просто хочу тебя отогреть.
- А хочу ли этого я?
- Ты очень похожа на льдинку. Когда тебя берешь в руки - ты колешься, обжигаешь холодом. Но льдинка - это просто замерзшая вода. И она очень скоро растает.
- Не знаю... - глаза задумчиво изучают трещинки на полу, не решаясь посмотреть в лицо собеседнику.
- Что? Чего ты не знаешь? Прошло два месяца, но ты словно застыла там, в прошлом. - он резко, на грани с болью, берет её за плечи, встряхивает, пытаясь заглянуть в глаза. - Хватит! Понимаешь, хватит! Ты считаешься моей, но ты не со мной!
- Я - одиночка. Я думала, что ты понял это. Я просто не могу быть чьей-то. Не умею. - решаясь поднять глаза, она смотрит прямо и открыто.
- Ты замораживаешь и меня тоже. Я надеялся, что смогу отогреть тебя. - надежда. Бессильная, но яркая. Огонек колеблется, но упрямо продолжает гореть.
- Слишком много раз меня пытались отогреть, лишь для того, чтобы еще больнее огреть кнутом предательства.
- Нельзя думать обо всех одинаково!
- Я понимаю. Я все понимаю. - последняя отчаянная попытка собрать осколки ледяной брони, но они утекают водой сквозь пальцы.
- Ты хочешь все изменить? - требовательно, почти жестко.
- По-крайней мере попытаться стоит, как думаешь? - бледня полуулыбка.
- У тебя получится. У нас получится.
- Хочу поверить...
Три
Яркий свет и конец тоннеля -
Здесь расходятся наши пути.
Вот и кончилось что-то. Время.
Время знает куда нам идти...
- Знаешь... - и опять глаза в глаза. Только что-то уже неуловимо изменилось.
- Знаю. - улыбка. Отчаянная, нервная. - Я все знаю. Я сама во всем виновата. Даже самый яркий костер неизбежно потухнет, если не подбрасывать в него дров. А я, различая лишь черное и белое, разучилась видеть оттенки и полутона. Твой костер погас, мой, едва разгоревшись - погаснет тоже.
- Ты злишься?
- Разве ты не видишь? - она продолжает улыбаться, и не замечает, как из прокушенной губы скатывается небольшая капелька крови. - Я улыбаюсь.
- А в душе? Что в твоей душе?
- Какая разница? - спохватившись, она слизывает кровавую дорожку. - Мы же останемся друзьями?
- О таком друге можно только мечтать.
- Вот видишь. Мы прекрасно друг друга поняли. - уже собираясь уходить, вполоборота звучит легкое, как дуновение ветра. - Прости...