Однажды ты поднимешь глаза, непонимающе и удивленно смотря на мир. Ты не поймешь, что привекло твое, ну очень занятое и драгоценное внимание. На самом деле ничего сверхважного. Просто бледный труп солнца прикрыл белесый саван туч, и редкий, рассеянный свет бродит по улицам, слепо заглядывая в чьи-то окна. Одетый в невысказанные желания и шутовские обрывки вскользь брошенных фраз, он делает каррикатурные лица людей мертвенно-бледными, словно тетрадные листы, и пишет на них тенью засохших листьев. Ты поднимешь глаза, в которых застыл немой вопрос, на который я не дам ответ. Я не скажу тебе, почему от этого света мир кажется разделенным на черно-белые клетки, а люди застывают в позах шахматных фигур. Я не скажу, а ты не спросишь. Потому что в этом свете ты просто меня не увидишь. Посмотри на людей вокруг. Что ты видишь? Захлебываясь фальшью изысканных улыбок, прикрывая грязь венецианскими масками бесстрастия, они растворяются в рассеянном свете, становясь неотьемлемыми частичками бесконечного потока.
А он, этот свет, настойчиво бродит среди нас. Кого-то, испугавшись, он опасливо обходит стороной, сквозь кого-то глядит с полным равнодушием, а кому-то долго и настойчиво смотрит в глаза, выпивая их цвет, превращая их в расплавленную ртуть. Ты боишься его? Не надо. Он совсем нестрашный. И это совсем небольно - раствориться в нем, в себе, не видя других, разучившись сочувствовать и сопереживать, любить и ненавидеть. Это совсем небольно - просто немножко грустно. Просто немножко странно - вдруг, словно по щелчку пальцев, оказаться в сером мире один на один с собой, бродить среди сожженных, поддернутых пеплом ненужных уже желаний, разбитых осколков своего "я".
Что это? В твоих глазах страх? Не надо. Не надо нарушать хрупкое равновесие недавно обретенного мною света. Да, он немного рассеянный, но ведь это ничего? Ведь он же все равно остается светом? Пусть и немного... не таким? Не надо смотреть на меня с состраданием, потому что оно, твоё сострадание, куда ярче моего света. Почему? Почему так? И почему от твоего света сгорает мой, возрождая почти забытые чувства? Нет! Мне не нужна твоя жалость, со вкусом соленого моря на обветренных губах, мне не нужно твое сострадание с запахом опавших осенних листьев, мне не нужна твоя любовь, выжигающая каленым железом на сердце древние руны.
Рассеянный свет очень боиться этих рун. Он прячется на дне больших тоскливых глаз, постепенно наполняя их своим тусклым сиянием, в сердце, а может и в том месте, где прячется хрупкая и пугливая человеческая душа, растворяя её в себе.
Посмотри на меня, и пусть мне будет больно. Посмотри, и выжги мой рассеянный свет. Пусть невесомые хлопья его пепла, тополинным пухом осядут на лице, и смоются первым осенним дождем. Посмотри на меня, и не дай мне расствориться сумрачном безвременьи...
Я смотрю на тебя.
Ты поднимешь глаза, в которых будет свет...
Ты поднимешь глаза, в которых будет тьма...
Ты поднимешь глаза, в которых не будет рассеянного света...