День предстоял жаркий, и окна такси были широко распахнуты, когда водитель ехал по бульвару от вокзала, обсаженному тонкими, недавно посаженными деревьями. Характерный утренний воздух Донбасса был уже насыщен знакомым дымным зловонием, которое оседало на городском ландшафте.
Они проехали по Ленинскому проспекту, и повернули направо, следуя по бульвару, к парку Славянской письменности и культуры. Таксист развернул машину на полпути и помчался по улице Куйбышева, с высокими тополями, затенявшими обе стороны проспекта.
Глядя через грязное лобовое стекло такси на улицу, наблюдая нынешнюю донецкую реальность, Андрей почувствовал первые приступы жуткости, которые были подарком города любому приезжему путешественнику, знающему хоть что-то о событиях последних лет. Маломощные уличные фонари придавали жутковатый оттенок дыму, висевшему среди высоких деревьев бульвара, словно адское дыхание. Андрей не мог не думать о том, из чего состоит этот смог, потому что он видел немало тел, выброшенных на свалку в зоне боевых действий, большинство из них были изуродованы и распухли, как сосиски от тропической жары. И часто они тлели, как и все остальное на свалках, добавляя свои маслянистые испарения к грязному воздуху, чтобы остальной город мог дышать. Здесь смерть буквально витала в воздухе, и каждый мог ощутить ее вкус.
Для Андрея не было неожиданностью, что таксист промчался прямо через застроенные кварталы города, направляясь по адресу, данным Андрею Федоровым. Дмитрий был неприхотлив в быту, мог жить без особых удобств. Указанный дом находился в Ленинском районе, где улицы были узкими, узкими и плохо освещенными. Они выехали на улицу Ткаченко и водитель остановился у трехэтажного дома из желтого камня, узнаваемого только по табличке, установленной в каменной стене рядом с почтовым ящиком. Одна слабая лампочка горела у подножия лестницы.
Андрей вышел из машины и расплатился с водителем, который дал задний ход и выехал с проспекта, гудя шинами по мостовой и завывая мотором до самого перекрестка Ткаченко и Металлургов, где они свернули. Андрей постоял немного на тротуаре и посмотрел в обе стороны широкой улицы.
Напротив него была бензоколонка, аптека на углу дома, куда он вошел, и магазин оргтехники, чуть дальше по тротуару от Андрея. В остальных дверных проемах не было никаких опознавательных знаков, которые он мог бы разглядеть, вероятно, это были частные или многоквартирные дома или небольшие офисы.
Он толкнул дверь и увидел, что рядом с лестницей был узкий проход, который вел обратно во двор. Он искал квартиру номер 4, но ни один знак не давал ему ни малейшего представления о том, можно ли ее найти во дворе, откуда доносилось неясное, жестяное пение радио. Сначала он прошел по короткому коридору, пахнущему сырым камнем, к маленькому дворику, где звук радио здесь был более четким, доносился из-за кустов. С каждой стороны здесь было по одной двери. Он подошел к ближайшей к нему двери в стене справа и увидел цифру 1 на каменной перемычке. Он повернулся к двери на другой стороне коридора, куда вошел, и посмотрел поверх двери. Это был номер 4.
Прежде чем постучать, он еще раз оглядел двор. К запаху затхлого камня примешивался запах жареного лука, перца и капусты. Рядом с каждой дверью, выходившей во двор, было одно окно, и хотя номера 1 и 4 были темными, 3 и 2, частично скрытые растительностью, были освещены. Андрей прошел вдоль стены немного ближе к номеру 3, и хотя окно было открыто для утренней свежести, он не слышал никаких звуков, доносившихся изнутри. Напротив, однако, из другого открытого и освещенного окна доносился голос по телевизору, в котором теперь можно было узнать голос ведущего Соловьева, и Андрей также услышал звон посуды и чей-то кашель.
Он вернулся к двери Федорова, но тишина маленького дворика заставила его не решиться постучать. Если Федорова не было дома, он не хотел привлекать внимание к своему присутствию. В комнате Федорова было темно, и Андрей сомневался, что он там. Он наклонился и подергал дверную ручку. Она повернулась, и раздался тихий щелчок, от которого Шальнев вспотел. Если бы Федоров ушел, он бы запер дверь. Андрей вспомнил, как Федоров говорил, что Лена и Белов знают, где он остановился, и он также помнил, что Федоров говорил, что он переезжал несколько раз. В этот момент Андрею казалось невероятным, что он не спросил Федорова, зачем тот это сделал.
Он держал дверную ручку, удерживая натяжение пружины, чтобы та не щелкнула снова, когда она вернется на место. Он отчаянно скучал по своей "Беретте". Медленно вращая запястьем, он ослабил натяжение ручки, пока та не оказалась на месте. Он отступил к стене и осторожно, вытянутой рукой толкнул дверь в комнату, в то время как за его спиной, Соловьев вещал про русский мир и величие России.
− Федоров, − сказал он негромко, но для помещения достаточно громко. − Федоров.
Когда дверь распахнулась, Андрей увидел в тусклом голубоватом свете, лившемся из другого окна, выходившего на улицу, что комната была именно такой, одной из них. Он переступил порог и заглянул в комнату с противоположного угла. Дверь была полностью открыта, плотно прижата к внутренней стене, так что за ней никто не мог прятаться. Андрей шагнул в дверной проем и оглядел комнату, насколько это было возможно в полутьме: изножье односпальной кровати напротив него и над ней окно, справа перегородка, за которой должны были скрываться туалет и душ, а справа стол, два стула и шкаф без двери. В шкафу что-то висело. Андрей взял свою сумку, вошел внутрь и закрыл за собой дверь. Он поставил одно колено на неубранную кровать, потянулся через изголовье и задернул простую занавеску. Окно, которое выходило на внутренний двор был закрыт. В комнате было жарко и пахло плесенью. Андрей осторожно подошел к столу, скользя ногами по полу, чтобы не споткнуться, и включил свет.
Лампочка, должно быть, была мощностью сорок ватт или меньше, но желтушное свечение было достаточно ярким, чтобы заморозить Андрея на месте. Комната была разгромлена. Покрывало было сдвинуто к изголовью грязным комком, один стул перевернут, а стол накренился набок. Занавеска для душа была сорвана с большинства крючков, и по какой-то причине туалетная бумага была вытащена из рулона и разбросана по комнате свернутыми, червивыми прядями, которые оказались в куче у ног Шальнева.
Внезапно Андрей услышал, как щелкнула дверная ручка, и обернулся, чтобы посмотреть, как деревянная дверь грациозно распахнулась так же медленно, как и открылась для него. Но дверной проем был пуст, а потом из прохода в кусты выскочила кошка, и Дмитрий Федоров шагнул в желтую дымку, засовывая огромный пистолет за пояс брюк.