Опять эта, до боли знакомая палата больницы, опять старая кровать с видавшим виды постельным бельём.
Господи, какой уже раз он здесь!
Сестра с каменным лицом и полным отчуждением от чужой боли торопливо прокалывает вену, вводи лекарство, потом убирает шприц и подключает капельницу.
Летят прозрачные кусочки жидкости в "озеро", стекают торопливо в вену, он смотрит на торчащий сверху пузырек и привычно точно определяет, что через пол часа жидкость закончится.
Какой раз в своей жизни наблюдает он эту операцию над собой
Минут через пять он чувствует, что что-то пошло не так. Лицо начинает пощипывать, сначала слегка, потом сильней, уменьшает скорость поступления лекарства, но становится ещё хуже, горит уже всё тело.
Поворачивает голову в сторону соседа по палате: "Позови сестру, мне плохо".
Полностью перекрывает поступление лекарства, и рука безвольно падает вдоль тела.
Откуда-то уже издалека голос врача: "Что с вами?"
Ему кажется, что он отвечает тихо и спокойно: "Кажется, мне каюк".
Пытается поднять руки, они не слушаются, он видит, как вместо рук поднимаются какие-то прозрачные их контуры
Свет гаснет.
Сознание возвращается с голосом врача, который называет его по имени-отчеству, хлопает по щекам.
Сестра вводит в вену какое-то лекарство, а через минуту подключает другую капельницу.
Реальность возвращается, лишь крашенную стену палаты он видит не полностью, а фрагментарно.
Уже вечером, обсуждая с соседом этот случай, он с удивлением узнал, что тот видел совершенно другую картинку произошедшего.
Глядя на него, тот рассказывал: "Ты так что-то зарычал, заскрипел зубами, а потом руку согнул, я боялся, что иглой капельницы себе вены проколешь"
Странно, но сам он представлял это иначе.
А в память навсегда врезались эти контуры его прозрачных рук, что, казалось отделились от его безвольно лежащего тела.
В его медицинской карточке появилось название лекарства, которое ему нельзя принимать и которое он запомнит навсегда.
И ещё появилось сомнение, что смерть - это окончательный конец всему.