Аккерманские судебные разбирательства по результатам выборов городского головы сначала переместились в Одессу, а потом и до Киева докатились. В начале сентября состоялись повторные выборы, мэром Аккермана стал Николай Николаевич Чербаджи. Новый зигзаг "удачи" - как вам это нравится? - снова отбросил меня на исходные позиции.
Я выждал месяц, не мешая новому мэру войти в курс неотложных дел, и заготовил новое письмо, но уже несколько иное по форме и содержанию и без группы поддержки. Простое и доверительное, с краткой и четкой информацией о моих контактах с А.Лукьяновым и А.Дорошенко. Как оказалось, выждал месяц и Илья Кабаци,- мы снова встретились в исполкомовском коридоре. Только на сей раз был на приеме у мэра Илья, а я всего лишь заглянул мимоходом.
Вышел Илья из приемной взволнованный и даже слегка растерянный. По его порозовевшему лицу, по его безмолвной заторможенности было видно, что на него свалилась целая тысяча гривен, а может быть, и полторы. Мы отошли к свободному окну в конце коридора и только тут Илья произнес первые слова:
- Две тысячи...- Долго и молча смотрел мне в глаза и затем добавил с явным сожалением:- Зх, надо было просить три тысячи.
Сегодня был его праздник, его звездный час. И, надо отдать ему должное, - он подготовил и сделал сильный ход: пришел с официальным письмом из Одесского союза писателей за подписью председателя союза Богдана Сушинского. Я поздравил его, похвалил.
- А ты тоже на прием? - спросил Илья.
- Нет, я только на разведку.
- А на прием когда?
- Да, пожалуй, не пойду вообще. Через пару дней оставлю в приемной письмо на имя Чербаджи, а дальше будет видно.
Так и сделал. Занес, оставил и стал ждать. Где-то через неделю один знакомый, человек близкий к исполкомовским кругам и принимающий в моей творческой судьбе живейшее участие, позвонил мне и сказал, что мое письмо мэр передал своему заместителю по вопросам соцбыта и культуры. Сказал, что заместитель этот, Киссе Василий Дмитриевич, находится в бывшем кабинете Волкова, телефон прежний. Мне нужно созвониться с Василием Дмитриевичем и подойти к нему.
Я созвонился, взял новые распечатки "Аккерманских баек" и пошел на прием. Познакомились, поговорили. Киссе сказал, что дальше мы будем работать по такой схеме: я устанавливаю контакт с городской типографией, беру там несколько счетов на разные суммы, а он по этим счетам работает со спонсорами, с выходом на итоговую сумму - три тысячи гривен.
Новый обнадеживающий зигзаг удачи?
Вот на этой оптимистической ноте я и заканчиваю сию осколочную байку, надеюсь, она долетит до счастливой развязки.
ОСКОЛКИ
***
Недавно услышал от знакомого, как он ходил на прием с просьбой
о помощи к Диденко. Тот показал ему большой список и пояснил: "У меня уже стоят на очереди сто человек, ты будещь сто первым". Приблизительно такой же список у безотказного Кубыщенко Якова Захаровича, директора нефтебазы.
***
Две стороны медали. Одна - хождение просителей по мукам. Другая
- недовольство и отчуждение спонсоров. Я так думаю: когда закончу "Аккерманские байки", уже ни одного благодетеля не останется в Аккермане. То-то анекдот будет!
***
Телефонный разговор со старым номенклатурным работником, его
"хитрый" ход и оставленный им неприятный осадок... После этого
разговора у меня родился новый афоризм. Он ни в коей мере не нацелен на моего собеседника, а всего лишь возник благодаря некой ассоциативной связи с происшедшим.
Вот этот новорожденный.
"Чаще всего мы теряем свое лицо именно тогда, когда пытаемся его спасти любыми средствами".
ЗАРУБКИ НА ПАМЯТЬ
***
Вот уже и новый век разменял свой первый, 2001-й год. В середине января по согласованию с Василием Дмитриевичем занес ему в исполком парочку счетов. Прошло почти два месяца. Иногда я звоню В.Д., и каждый раз он предлагает мне перезвонить через несколько дней. Начинается новый зигзаг?
***
Ярцева Надежда Федоровна, председатель пос. Затока, дала Илье
Кабаци на издание небольшой книжки 500 гривен. Почти наверняка мне там ничего не светит, на всех не напасешься, но обратиться считаю своим долгом; было бы невежливо обделить вниманием такую женщину.
ЛУННАЯ СОНАТА
Он сидел в пустом клубном зале за стареньким пианино и раздумчиво
играл для меня "Лунную сонату" Бетховена. Играл красиво, почти профессионально. Он многое в жизни делал почти профессионально. Писал прозу и специальные статьи, читал свои лекции о Шаляпине и Чайковском. Долго пробовал где-то пробиться, что-то опубликовать, томился в ожидании ответов, заглядывал в почтовый ящик по несколько раз в день - всё надеялся на удачу, и всё напрасно. Судьба многих и многих, кому не повезло. И теперь, замыкая седьмой десяток этой заманчивой и обманчивой жизни, не Бетховена он играл, а переплавлял в звуки свою старую тихую печаль.
День уже к вечеру клонится. Мы прощаемся. Проходя мимо пианино слегка задерживаюсь и одним пальцем отстукиваю первые три такта из "Лунной сонаты". По залу плывет неповторимая, узнаваемая с трех нот бессмертная мелодия. Мелодия, которая дарует нам примирение с миром и судьбой. Примирение со всем, что нам выпало или было нами утрачено. Примирение каждого со всеми и самим собой.
ДУХ БРОДЯЖИЙ
Бывший школьный учитель Н. разоткровенничался и такое порассказал... Я просто не мог себе представить, что этет тихий, скромный человек способен решиться на подобные авантюры.
Он почти каждый отпуск проводил вдали от Аккермана, перебиваясь на скудные сбережения, жил, как и в студенческие годы, полуголодным, перебирался из города в другой чуть ли не "зайцем", возвращался домой худым и почерневшим. И, оказывается, во всех этих скитаниях он ещё умудрялся - не тратя ни копейки! - посещать театры, цирки, филармонии и даже ездить в экскурсии.
Снисходительно посмеиваясь над своими бродяжьими проделками, он как бы заранее подводит себя под оправдательный приговор или хотя бы под амнистию.
- Ну, посуди сам, - говорит он. - Ну, пусть я рядовой работник образования, простой преподаватель, но я же пашу целый год на этой ниве и должен отвлечься, отдохнуть. Я хочу видеть новые края и города, хочу видеть новые музеи и спектакли - и не могу себе этого позволить из-за нашей постыдной бедности. Жизнь постоянно подталкивала меня к спасению меня же,н утопающего. К хитростям на транспорте, к бесплатному куску хлеба в столовой, к проживанию в самой зачуханой гостинице или ночевке на вокзале... И вот я, интеллигентный
бродяга, умылся, побрился и пошел. Вижу экскурсионный автобус и готовую к отправке группу. Толкусь вместе со всеми и сажусь.
- Да,- говорю я,- но ведь там же ограниченное число мест и составлен список?
- Обычно мест больше, чем пассажиров,- поясняет приятель,- с некоторым запасом. А список меня не касается, я вне списка иду.
- Как это, вне списка?
- Группа набирается немного меньше, чем есть в автобусе мест. И на эти свободные места экскурсовод берет за наличные двух-трех левых пассажиров, и водитель поступает таким же образом. А я вошел, сел, и никто меня не знает, водитель думает, что я левый клиент экскурсовода, а экскурсовод - что я клиент водителя.
Смеемся, перебираем разные варианты. Даже такой, когда "зайца" вычислят.
- Ничего страшного,- улыбается приятель.- Скажу, что ошибся автобусом и поеду другим.
- А в театр как же пройти?
- Это смотря по обстоятельствам. В фойе можно найти какую-нибудь лестницу, плакат, стул - и мимо билетеров прямиком.
- А если нет ничего?
- Тогда я иду к двери администраторского кабинета, вынимаю из кармана подготовленную для такого случая обыкновенную электрическую лампочку и несу её перед собой с каменным лицом все мимо тех же билетеров. Бывает, слышу уже за спиной: "А это кто?" "Да, наверное, новый электрик"... А в цирк пройти проще простого, всегда людей полно. Если на контроле два билетера, то можно среди людей толкнуться сначала к одному, потом к другому и проходить дальше, и каждый из билетеров будет думать, что мою старую надорванную бумажку смотрел другой... Или можно подождать, когда пойдет детская группа с воспитателями и следом за ними войти. Меня окликнут: "Гражданин, а вы с кем?" А я только усмехнусь: "С детьми"...
Все эти проделки в далеком прошлом, приятель давно на пенсии.