Любовная лирика Альфреда Пруфрока


Пойдем с тобой, мой друг, в тот час,
когда под небом свет разлит вечерний,
распластан, как под скальпелем больной.
Пойдем с тобой по улицам пустынным
где ночи беспокойной слышен шепот
в дешевых номерах и смрадных ресторанах.
По улицам, в чьем нудном бормотанье
заметить можно скрытую угрозу
и эти улицы приводят нас к вопросу...
Прошу тебя, не спрашивай к какому,
нам предстоит с тобой еще один визит.

За окнами струится желтый дым,
он спину чешет об оконную фрамугу,
шершавым лижет вечер языком.
Чуть задержался у канавы сточной,
там на него упала сажа из трубы,
здесь он метнулся по веранде, прыгнул,
понюхал теплую октябрьскую ночь,
круг вокруг дома... и уже он спит.

И будет время желтому туману 
скользящему по мокрым мостовым,
что тычет носом мне в оконное стекло.
И будет время, будет время,
накрасить губы, подвести глаза
в преддверии возможных встреч.
И будет время на свершение всех дел,
на руки, что вопрос как камень бросят,
и будет время для рождений и утрат,
и время для тебя, и время для меня,
для колебаний время и раздумий 
за чашкой чая и дежурным бутербродом.

И будет время, будет время, 
чтоб удивляться самому себе.
И будет время, что бы развернувшись,
стремглав по лестнице сбежать,
сверкая лысины пятном.
(Ведь скажут - Как он облысел!)
Вот мой костюм парадный, тверд воротничок;
мой скромный галстук, он весьма недешев, с простой заколкой.
(Скажут - нет в фигуре стати!)
Могу ли я сломать привычный ход вещей?

В одной минуте времени хватает
принять решенье и тотчас его сменить.


Я это видел, я все это знаю.
Утром, вечером, ночью и днем...
По чайной ложечке я жизнь свою размерил,
и чьи-то голоса, так приглушенно,
и будто мне почти уж не слышны...
Могу ли я?

Я помню, знаю, все эти глаза,
которые булавкой могут
как бабочку пришить тебя к стене.
И как, скажите мне, пришпиленному мне,
осмелиться начать, всех дней моих и всех моих путей
окурки сплюнув...


Я знал те руки, все те руки знал,
обнажены, белы, в браслетах, в свете ламп,
покрыты нежным пепельным пушком...
Простите, я отвлекся. Наверно,
из-за запаха духов.
Они лежали на столе, те руки,
или кутались в платок...
И как же мне начать, и что могу сказать я?

Как мне сказать, что я бежал в туман 
и видел как струится дым из сигарет безчисленных прохожих?

Я был когтей подобен ржавой паре
ползущих дном безмолствущих морей.


Но эти дни и вечера,
спят так покойно, под твоей ладонью,
дремотно, словно притворяясь,
разлегшись на полу,
здесь, рядом, между мною и тобой!
Я должен, чая с плюшкой выпив,
собрать все силы, что бы разрешить вопрос?
Да, пусть я плакал и бежал,
пусть плакал и молился,
пускай я видел, как мою,
недавно отсеченную главу вносили в зал на блюде,
я не пророк, да и не в этом дело.
Я видел, как моя гордыня тает,
и Вечный Страж Ворот уже держал
мое пальто, и хохотал безумно.
И если коротко - я был испуган.

И разве это стоило чего-то?
И после чашек, мармелада, чая
среди фарфора, сплетен о тебе и обо мне - 
да разве это стоило того?
Что бы сломать все с легким полусмехом,
что бы скомкать вселенную в яйцо,
и бросить в сторону извечного вопроса?
Сказать - "Я Лазарь, я пришел из мертвых.
Вернулся, что б сказать тебе, поведать все тебе"?
Если она, убрав подушку, скажет:
"Ведь я совсем не так хотела,
совсем не так".

И разве это стоило того,
и разве это стоило чего-то?
И после всех закатов и дворов, дождливых улиц,
после стихов, и после чаепитий, и после юбок, что шуршат по полу,и этого, и многого еще?
Да, невозможно просто объяснить все то, что я хочу сказать.
Но как в калейдоскопе, один паттерн сменяется другим.
Но разве это стоило того, чтоб кто-то,
взбив подушку, или отбрасывая шаль,
смотря в окно, сказал натужно:
"Совсем не так,
ведь я совсем не так хотела".

Нет! Я не принц Гамлет, и не хотел им быть.
Я просто персонаж, для действия полезный;
для сцены, может быть, для двух.
Могу подать совет, не сомневайтесь;
я довольно прост, почтителен,
всегда готов к услуге. Вежлив,
осторожен, щепетилен. Фразер, хотя немного туп.
А временами, в общем-то, смешон.
А временами, в общем-то, Дурак.

Да, я не молод. Время брюки подгибать.
Какую мне носить прическу? Можно персик съесть?

Надевши белые штаны неспешным 
шагом буду мерить пляж.

Я слышал дев морских поющих друг для друга.
Не думаю, что мне они споют.

Я видел как они на волнах вдаль неслись,
ероша пенны шапки волн,
а ветер белым красил черные валы.

Нас взяли в плен русалки, все в водрослях коричневого цвета,
и в укромных бухтах мы медлили, покуда голос человеков
не разбудил нас....  и пошли ко дну.