Его тошнит от вида крови, он пацифист и вегетарианец, трудно поверить, что это случилось с ним, пускай и десять лет назад: между тем как двое пацанов стояли несколько подрастерявшись - столь повелительно крикнула: "Не подходи!", он таки подошел и ударил наотмашь по лицу, процедив, чтоб раздевалась, а не то покалечит, и с невидящими глазами она принялась это делать. Видно, черт его попутал в ту минуту, ведь самому же стало тошно, и когда чуть попозже один из тех двоих, раскрасневшийся, обернулся к нему: "А ты чего?", он соврал, отвернувшись, мол, не нравится мне, и получше видал.
"Да ведь ты меня совсем не знаешь! Так вот сразу и замуж..." Где я раньше ее видел, стоп, ведь не натуральная блондинка, и очки, возможно, не всегда носила.. боже... Что с тобой, вопрошала в испуге, он побелел как бумага, так огорчен ее ответом, миленький, ведь это не отказ, это, в сущности, согласие, ах дурачок... УзнАет?- думал в липком ужасе, он был тогда лысым и в темных очках, вон какая сейчас шевелюра, и надо взять себя в руки.
В руках держал себя три года, и снова облепило ужасом, когда спросила невзначай: пусть не удивляется вопросу, ему.. никогда не хотелось.. сделать ей больно? Ударить? Нет, нет, никогда, шептал он в страхе. Зачем спросила? Узнаёт, подозревает? Достоевщина.
О ты, ненавистный, отстань от нас, отыди, ты ведь раз уже изгадил ей жизнь, да и мне тоже, ведь я - не ты, это было наваждение, прими забвение от нас.
Так шептал он себе три недели, а потом его раздавило запиской: она уходит, пусть простит.
Чем обидел тебя?! когда?! кричал он, разыскав, прорвавшись к ней; сейчас скажет, когда, думал в трепете, между там она глядела на него теми же невидящими глазами, как в тот день, что срывала одежду, боже - взмолился он, ожидая самого страшного, но она сказала страшней. Прости меня, не стою твоей любви, ласки и великодушия - мужик мне надобен, а не джентльмен, я хочу, чтоб мне сделали больно, как лет десять назад, когда изнасиловали меня трое, вернее двое, третий только ударил, вот тогда мне был кайф, а того, третьего, лысого в темных очках, до сих пор вспоминаю, и похожего найти хочу. Ты вот лицом на него похож, только ведь ударить не смеешь.
Ах я подлая, грязная, правда? Так оставь же меня.
Что сказать бы теперь о его состоянии? Неописуемо оно. ТАК вот и закончим рассказ.