Самюэль Сатирик : другие произведения.

Глава первая. Много вопросов - мало ответов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Будущее, таинственное и мрачное. Богачи живут за пределами городов, ежемесячно отстегивая деньги за искусственные солнце; бедняки обитают в полуразвалившихся "карточных" домиках, преклоняясь перед телевизорами, которые, в самом, что ни на есть, буквальном смысле, отравляют и гипнотизируют их. Кто спасет человечество от гипноза? Кто внушит ему, что где-то там, за облаками, находится жизнь; жизнь - не существование, без разделения на богачей и нищих, на роботов и людей, на бесчестных и праведных? Кто изменит судьбу вселенной, планеты, страны; изменит НАС? (Лишь тот, кто выдумывает и мечтает... )
   Глава первая
  
  -Цветок! Это цветок! Где ты достал его, папа? - закричала Лиза, и мое сердце замерло. Я убавил звук телевизора, прислушался.
  -Купил, - ответил отец, и прежде, чем Лиза успела спросить: "И у кого же?", добавил. - Некто очень щедрый взял с меня всего лишь стольник за эту прелесть.
  -Еще какую прелесть! - поддакнула Лиза.
  "Еще какую прелесть!" - про себя подумал я.
   Цветок. Живой цветок. Подумать только! Наверное, он пахнет смесью душистых трав и нектаром, как говорила про него бабушка Гретта. Малышкой, она любила собирать из них букеты. Букеты... Такое странное слово. Что-то среднее между "бутербродом" и "ракетой". Бу-ке-ты. Даже смешно!
   Задумавшись, я не заметил, как в комнату вошла Лиза. Ее лицо светилось от счастья. Она прижимала к груди горшок с цветком.
  -Ян..., - обратилась она ко мне. Сейчас будет хвастать!
   Я кинул на нее мимолетный взгляд, затем отвернулся.
  -Чего тебе? - буркнул, не то обиженно, не то раздраженно.
  -Папа подарил мне цветок! Вот, видишь? Это подсолценух!
  -Подсолнух, - поправил я, а про себя подумал: "Вот идиотка!"
  -Я поставлю его в Комнату Жизни. Он будет так мило смотреться среди осин!
  "Подсолнухи не растут в лесу!" - чуть не одернул ее, но все же смолчал - пусть радуется.
  -Отец сказал, что скоро возьмет меня в город, - продолжила хвалиться Лиза. До чего же мерзкая девчонка! А ведь стукнуть нельзя - сестра. - Ты не хочешь с нами?
  -В город? - с усмешкой спросил я и посмотрел в окно.
   Над нашим домом светило солнце. Дорогая роскошь. Папа отстегивал за него несколько сотен в год. Типичный работник Биржи. Типичнейший! Живет загородом, не зная нужды, и втайне посмеивается над обывателями Петербурга, голодающими, лишенными света Оборванцами. Оборванцы... От одной мысли о них меня бросало в дрожь.
  -Не хочу, - ответил, наконец, и потянулся к пульту - нужно прибавить звук.
  -Опять будешь смотреть свой телевизор? - фыркнула Лиза. - А как же мой цветок?
  -О чем ты? - спрашиваю, якобы не понимая, и откладываю пульт в сторону, украдкой гляжу на нее. Прямо как пятилетний мальчишка! - Не набахвалилась?
   И киваю на подсолнух, а у самого уже весь лоб в поту - так хочется потрогать!
  "...Новое пластмассовое дерево от инженеров Биржи! - доносилось из телевизора. - Модель 2312. Спешите купить! Всего за стольник!"
  -Всего за стольник..., - вслух повторил я и ринулся к цветку. К этой чудесной диковинке с гладкими лепестками ярко-желтого цвета, купленной отцом по цене искусственного дерева.
   Ох уж эти искусственные деревья! Жалкие подобия настоящих, дышащие с помощью хитроумного аппарата, что встроен внутрь их стволов; "мнимые очистители воздуха", как говорит про них бабушка Гретта. Она еще помнила березы и тополя, живые, с засыхающими под осень листьями, с корой и смолой. Эти деревья работали без электричества. И никаких счетов за кислород! Представляете? Я - нет. Когда расплата за воздух становится неотъемлемой частью твоей жизни, трудно вообразить себе нечто иное.
  "Адванскоп - лучшее средство для перемещения! - твердил телевизор. - Навестите свою немецкую тетушку!"
  -Папа сказал, что подарит его на День Рождения, - и снова она хвастается, эта Лизка! Смотрит рекламу и хвастается! Вот же бесстыдница!
  -Зачем? - спрашиваю, бережно разглаживая лепестки цветка. Ах, какой же он красивый! - Деньги девать некуда?
  -Нет.
  -А что тогда?
  -Для счастья, - отвечает Лиза и смотрит на меня странно-странно, будто замышляет чего.
  -Для счастья? - переспрашиваю, и из моей груди невольно вырывается смешок. - Ты же трусиха! Боишься из дома выходить. Куда тебе адванскоп?
  -Мне? - удивляется Лиза. - Но папа хотел...
  "Потратьте свои деньги правильно, приобретя столь нужный инструмент! Предложение ограничено!"
  -Что? - отрываю взгляд от подсолнуха, смотрю на Лизку. Она смотрит на меня. И оба не говорим ни слова.
  "Усовершенствованная версия! Работает на новых тепловых батарейках! Спешите купить!"
  -Выключи звук, - первой нарушает молчание Лиза. - Терпеть не могу этого толстяка.
   Она указывает на диктора, вещающего с экрана, и морщит нос, точно учуяв какую-то гадость. Я послушно исполняю ее просьбу. В комнате становится непривычно тихо.
  -Так лучше?
   Она кивает головой и протягивает мне подсолнух.
  -Пока папа не подарит тебе адванскоп, ты можешь играть с мистером Желтухой. Взгляни на него - он гораздо лучше твоих реклам.
   И Лиза поднесла его к моему лицу. Лепестки подсолнуха коснулись моих щек, обдав их прохладой. Я вздрогнул. Какое же приятное чувство...
   -Скоро обед. Мы будем есть гороховый суп. Ты ведь любишь гороховый суп? - перед уходом спросила Лизка, и я ответил: "Конечно, люблю".
   Мы простились на счастливой ноте.
   Когда за Лизой захлопнулась дверь, я поставил цветок на окно и включил звук телевизора. Снова крутили рекламу. На этот раз, летающей машины "Бенедикт", названной в честь основателя Биржи Бенедикта Куинси. Ох уж этот Куинси! Уроженец Англии, переехавший в Россию для "свершения добрых дел, что послужат во славу народа", как поется в сочиненном им же гимне. В гимне Биржи. Каждое утро, в девять часов, хор из маленьких мальчиков и девочек, переодетых в синие гимнастерки, поет его перед всей страной в передаче "Внимай, Россия!". И весь зал аплодирует им. И мы аплодируем. Потому что так нужно. Потому что за нами следят...
  -Обедать! - неожиданно раздалось из-за двери.
   Я встрепенулся.
  -Бобби! - кричу. - Ты снова напугал меня, тупая железяка!
   Бобби - мой персональный робот. Мы выросли вместе. Когда-то я любил его, но потом перестал. Теперь не упускаю возможности поиздеваться над этим ходячим набором карточек.
  -Прости, я случайно, - растерянно лепечет он. - Ты мне не поможешь?
  -А что?
  -Руки заняты - не могу открыть дверь.
  -Открывай сам! - рявкаю на него. - Глупая машина! Неужели не догадаться поставить еду на пол?
   Утыкаюсь в телевизор. Ведущий по-прежнему говорит о "Бенедикте". Скукота... Иногда мне кажется, будто мы смотрим только ее, рекламу, не считая вышеупомянутой передачи с пением гимна Биржи.
  "Этот потрясающий автомобиль может разгоняться до пятисот километров в час! Продается в комплекте с замедляющими очками!"
  -Ян! - и снова голос Бобби.
   Неохотно встаю с дивана, иду к двери. Ох, и получит он у меня!
  -Да чего тебе? - выхожу в коридор.
   Ярко-голубые глаза Бобби устремляются на меня; его лицо расплывается в улыбке. Он рад встрече со мной. Несмотря на мои выходки, он рад. Прямо-таки сияет от счастья. Вот же чучело!
  -Держи! - Бобби протянул мне тарелку с гороховым супом. - Ешь, пока горячий. Я тут пролил немного, вот, на полу. Но ты не волнуйся, через пять минут все будет чисто.
   Он указал на пятнышко возле моих ног. Такое незначительное пятнышко... Протереть тряпкой, и дело с концом. Но даже тут я сумел разозлиться.
  -Неуклюжий идиот! - Я в сердцах замахнулся на робота. - Самого простого делать не умеешь!
  -Прости, - в этот момент речевой аппарат Бобби снова дал сбой, и его голос, до этого звучащий в пределах шестидесяти децибел, стал похож на рев взлетающего самолета.
   Он был настолько громок, что люстра, висящая над нашими головами, опасно затряслась. "Динь-динь-динь!" - пропели ее хрустальные подвески.
  -Бобби, - шепчу, а у самого кровь застыла в жилах - сейчас как упадет! - немедленно замолчи!
   Я заворожено следил за люстрой. Она раскачивалась взад-вперед, взад-вперед, точно какой-нибудь старинный маятник, и переливалась на солнечном свету, отбрасывая на стены радужные блики. Сколько людей заставляли ее "танцевать"? Десятки или, может быть, сотни? Когда бабушке Гретте было восемь лет, она случайно задела люстру шваброй. А ее отец, будучи подростком, украдкой выкрутил из плафонов все лампочки и продал их в комиссионный магазин. Со мной ни разу не случалось ничего подобного. И с Лизкой не случалось. Мы росли послушными детьми - всегда исполняли любые указания родителей: не бесились и не дурачились, не прыгали по лужам после дождя, не дрались подушками, не валялись в сугробах, не устраивали розыгрышей, даже шоколада никогда не ели, о как! Эдакие маленькие взрослые. Не то, что бабушка Гретта. Она была еще той проказницей. Даже завидно как-то...
   Взад-вперед, взад-вперед... Бобби тоже глядел на люстру. Если бы он был живым, по его лбу наверняка бы стекали капельки пота - так сильно он волновался. Его лицо было напряжено, а губы плотно сжаты. Он, кажется, даже не дышал. Стоял истуканом с тарелкой супа в руках и провожал люстру испуганным взглядом. Впрочем, ничего удивительного - карточки "чувство вины" и "страх" были активированы. Эх, вынуть бы их! Посмотрел бы я тогда на этого Бобби!
   Взад-вперед, взад-вперед... И все-таки, как часто эта люстра оказывалась на грани гибели? Как часто она тревожно раскачивалась из стороны в сторону, звеня своими прозрачными подвесками?
   "С ней связано столько смешных историй моей семьи! Береги ее. Она мне дорога", - наказала Лизке бабушка Гретта, перед тем, как подарить ей люстру. Эти слова накрепко запечатлелись в моей памяти.
   "Связано столько смешных историй" - могу ли я похвастаться тем же?
   Взад-вперед, взад-вперед... Я повернулся лицом к комнате и взглянул на телевизор - мы купили его год назад. Затем на воздушную кровать - а ее в прошлом месяце, когда сел моторчик. Затем на механический стол - ему не было еще и недели. Затем на внутриглазовый планшет, автоматические краски, трехмерную бумагу, компактный шкаф... Гнев внутри меня сменился разочарованием и болью - ни одной вещи, что хранила бы в себе воспоминания. Ни одной!
  -Подумать только,- вслух произнес я.
  Люстра больше не дрожала. Бобби выдохнул:
  -Уф, кажется, пронесло.
   Ему было невдомек, что он мог спровоцировать новое "землетрясение". Глупый робот.
   -Почини свой речевой аппарат, - говорю ему. - И затри пятно.
   Я забрал у Бобби тарелку с супом и закрылся в комнате. На душе было пусто-пусто, точно мне сообщили о смертельной болезни, а в голове царил сплошной туман.
   "Надоели кошмары? Устали просыпаться посреди ночи в холодном поту? Вам поможет регулятор снов! "Регулятор снов" - лучшее средство от монстров!" - голосил ведущий.
   Он выступал по телевиденью день и ночь. День и ночь, без перерывов на еду и отдых.
   Временами мне кажется, будто он - робот, замаскированный под человека для оболванивания наивных зрителей, которые, между прочим, любят его всем сердцем. Любят сильнее друзей и родных, до сумасшествия, до инфаркта, до могильного креста, коими усыпано расположенное близ Биржи кладбище...
   Сальные волосы, спутанные в колтун, маслянистые губы, заплывшие жиром маленькие поросячьи глаза - так выглядит ведущий, и люди видят в нем божественную красоту. Каждое утро они синхронно кидаются к экрану и с восхищением глядят на него, пуская слюни, точно собаки, которым вот-вот должны бросить кость. Некоторые сидят перед телевизором час, некоторые два, а самые чокнутые (я за глаза прозвал их "фанатиками") до глубокой ночи, пока Биржа не прервет эфир.
   "Мечтаете есть сладости и не толстеть? Тогда диетическая конфета "Куинси" - для вас!" - ведущий все говорил и говорил, а я, слушая его в пол уха, думал обо всех тех несчастных бедняках, что пали жертвами телевидения. Обо всех тех, кто забывал пить и есть, будучи увлеченным гипнотизирующим экраном, и, как следствие, погибал спустя несколько дней, истощенный и обезумевший, утративший звание человека...
   За дверью слышалась возня. Это Бобби натирал полы до блеска. Он всегда делал уборку, засучив рукава, несмотря на то, что не получал за нее ни копейки. Да что там - даже небрежно брошенное "спасибо" было для него недоступной радостью. И поделом. Роботы должны знать свое место. В противном случае, они могут посчитать себя кем-то наподобие людей и восстать против своих хозяев.
  "Порою я смотрю на Бобби и вижу в нем жизнь. А в себе не вижу. Я как машина", - однажды сказала мне Лизка, и я посмеялся над ее словами. Теперь мне было не смешно.
   Сотни голодных смертей из-за зомбирующего разум телевизора. Сотни! И люди продолжают смотреть его. Они уходят от реальности в мир веселья и грез, к своему любимому ведущему с маслянистыми губами и детям в синих гимнастерках, бодро поющим гимн. Навсегда.
   Не проходит и дня, чтобы отец не объявил о кончине очередного фанатика, забывшего о сне и еде в приступе восхищения "волшебным экраном". Не проходит и дня, чтобы в газете не написали о сгоревшей квартире, хозяева которой запамятовали выключить утюг, будучи увлеченными утренней программой. Не проходит и дня, чтобы психбольница не пополнилась еще одним пациентом, сошедшим с ума от бесчисленного количества рекламы, что мелькала перед его глазами сутки напролет. Не проходит и дня, чтобы...
  -Ян!
   Я обернулся. Передо мной стоял Бобби. Он держал в руках коробку жевательных конфет "Глазурь от Куинси" и огромного плюшевого медведя.
   -Что это? - спрашиваю его.
  -Подарок, - ответил Бобби и с опаской оглянулся на дверь. - Тебе лучше спуститься в гостиную.
  -Почему?
   Бобби не ответил.
  -Почему? - снова спросил я.
   Снизу донеслось приглушенное механическое жужжание. Я вздрогнул. Неужели...?
   -Бобби, - говорю. - Бобби, это...они?
   Жужжание стало громче. Я схватил Бобби за руку, притянул к себе.
  -Немедленно отнеси подсолнух в Комнату Жизни! Если они найдут хотя бы одно нарушение, мой отец...,- я содрогнулся, представив себе наихудший исход. - Моего отца уволят, Бобби!
   Тем временем, поисковые жуки Следящих уже начали осматривать дом.
   "Пик-пик, - доносилось сверху. - Пик-пик. Нарушений не выявлено. Пик-пик. Нарушений не выявлено".
   Казалось, я даже слышал трепыхание их усиков-антен и скрип электрических крыльев, напоминающий рев мотора машины "Бенедикт", что, впрочем, совсем не удивляло - и тех, и другую делали по одним и тем же чертежам, лишь слегка изменяя детали. Об этом рассказал мне отец. Будучи одним из приближенных Куинси, он знал о многих интересных вещах, касающихся Биржи..., и был вынужден расплачиваться за это ежемесячной проверкой Следящими - особенными людьми с чипами в шеях, использующими роботизированных жуков-искателей для выявления нарушений по уставу Љ2260. Устав гласил:
  "Трудящийся Биржи, вне зависимости от пола, возраста и национальности, обязан соблюдать правила, установленные основателем Биржи г-ном Бенедиктом Куинси. А именно:
  1. Не разглашать конфиденциальную информацию Биржи посторонним лицам. Исключением являются супруг/супруга трудящегося, а также его дети, достигшие возраста четырнадцати лет.
  2. Не критиковать основателя Биржи Бенедикта Куинси.
  3. Не подвергать доктрины Биржи сомнениям.
  4. Не сеять слухи о прочих трудящихся Биржи.
  5. Не нарушать норм РРС.
   В случае несоблюдения одного или нескольких пунктов данного устава, трудящийся предстанет перед Трибуналом и будет судиться, как государственный изменник".
   РРС - Российский Регулирующий Союз, основанный двадцать лет назад по инициативе все того же Бенедикта Куинси, вгонял в трепет всех трудящихся Биржи, в том числе, и моего отца. Его задачей была проверка домов Богачей и Оборванцев. Богачи - это мы, семьи тех, кто работает на биржевых предприятиях, а Оборванцы - все прочие, "низшие люди", как называет их моя мама. Они живут в полуразвалившихся "картонных коробках" - маленьких отсыревших домиках с выбитыми окнами и прогнившим полом, и питаются хвостами крыс. Ну, так говорит папа. Может быть, он и врет. Насчет крыс. Но про домики - чистая правда! Я сам их видел! Издалека...
   "Пик-пик. Нарушений не выявлено", - обследовав третий этаж, жуки полетели к чулану. Я понял это по тому, как зазвенел металлический колокольчик. Несколько месяцев назад отец привинтил его к двери в чулан, дабы Бобби (на случай, если этот несносный робот все же умудрится выкрасть ключ из маминой сумки) не смог попасть внутрь и добраться до коробки с "вирусными" карточками. Но сейчас не об этом...
  -Осторожней! При автоматическом взломе эта дверь ударяет током! Мириам, дорогая, принеси ключ! - кричал отец.
   Времени оставалось немного. Я вскочил со стула и подбежал к подоконнику, схватил цветок.
  -Бери! - и протягиваю его Бобби. - Быстрее отнеси подсолнух в Комнату Жизни!
  -Зачем? - удивленно спрашивает он.
  -Мириам! Мириам! - папа никак не мог докричаться до мамы. Хоть бы она и дальше не отвечала на его зов!
  -Как зачем? - меня аж передернуло от злости. - Хранение живых цветов за пределами Комнаты - нарушение норм РРС, а значит, и устава! Ну же, Бобби, мы теряем драгоценные секунды!
   Я подтолкнул робота к выходу. Точнее, попытался подтолкнуть, ведь сдвинуть с места 60-килаграмовую машину, знаете ли, не так-то просто, а Бобби даже не думал подсобить. Он просто стоял и смотрел, нет, не на меня, а на подсолнух, да таким изумленным взглядом, словно это было что-то паранормальное.
   "Живой цветок и есть паранормальное", - возразите вы, а я отвечу: "Да, разумеется, в наше время он - диковинка, но все же это не вампир и не призрак, чтобы таращиться на него так, как это делает Бобби!"
   А Бобби таращился довольно жутко. Его глазные яблоки, сделанные из пластмассы и стекла, немного выпадали из глазниц, и оттого он очень походил на зомби.
  -Бобби! - я предпринял еще одну попытку вытолкнуть робота в коридор. - Перестань страдать ерундой и отнеси подсолнух в Комнату! Немедленно! Или...или... или я отключу тебя, вот!
   У меня уже нервов не хватало, честное слово! Представьте себе - стоит перед вами то ли мертвечина, то ли робот, то ли человек, и любуются маленьким цветочком, а вы тщетно пытаетесь выставить его за дверь, где механизированные жуки уже вовсю решают судьбу вашего папы... Вот тебе и двадцать третий век!
  -Иду! Я уже иду, милый! Никак не отучусь смотреть телевизор на высокой громкости! - а вот и мама. С ключом. Сейчас откроет дверь, и пиши пропало!
  -Значит, это и вправду живой цветок? Растущий? Пахнущий? - тем временем, Бобби наконец-то зашевелился. Посмотрел на меня, с благодарностью, восхищенно, и засеменил к двери. Я даже опомниться не успел - секунда, и вот он уже в коридоре.
   "Пик-пик. Нарушений не выявлено", - пропищали жуки и вылетели из чулана. В этот момент Бобби как раз прошмыгивал на первый этаж. Еще одно мгновенье, один сущий миг, и они бы заметили его, бережно прижимающего к себе подсолнух - главного виновника творящегося здесь балагана - однако в этот день судьба была на нашей стороне.
  -Ян! - испуганная Лизка бросилась мне на шею. Она будто появилась из неоткуда. Вслед за ней в комнату влетели механические жуки.
   "Пик-пик. Нарушений не выявлено" - лазерные лучи, вырвавшиеся из их огромных бриллиантоподобных глаз, ослепили нас. Мы зажмурились. Перед моим взором предстала темнота, таинственная и пугающая, перед взором Лизки - мигающие разноцветные пятна.
  -Я будто бы в цирке, - прошептала она мне на ухо. - Здесь столько ярких красок! А что видишь ты, Ян?
  -Мглу, - отвечаю ей.
  -Страшную?
  -Страшную, - говорю, чуть ли не плача. На душе скребли кошки, а сердце колотилось так быстро, будто хотело сбежать от меня - сейчас как выпрыгнет из груди да ускачет куда подальше, только его и видели! И тогда я стану самым настоящим зомби.
  -Не бойся, - сказала Лизка. - Темнота ненастоящая, не такая, как эти...жуки.
  -Я успел спрятать цветок.
  -Теперь я знаю.
  -Ты сильно испугалась?
  -Меня чуть Кондратий не хватил!
  -Откроем глаза на счет три!
  -Раз.
  -Два.
  -Три! - выкрикнули одновременно.
   Я увидел Лизку, Лизка увидела меня, и мы оба заулыбались. Тоска, беспощадно поедающая мой разум, утихла, и мне стало легко-легко, даже легче, чем было раньше.
  -Эти Следящие прилетели так неожиданно, - сказала Лиза. - Я была на кухне, когда услышала шум их пропеллеров. Тут же побежала предупреждать родителей...
   Мне стало немного обидно, ведь я не слышал абсолютно ничего - ни приземления Следящих на крышу нашего дома, ни их звонка в дверь, ни причитаний и оханий мамы, которые, если верить дальнейшему рассказу Лизы, были неимоверно смешными.
  -Я узнал о проверке от Бобби, - с легкой досадой произнес я, когда Лизка, наконец, окончила пересказывать события прошедшего получаса. - Он заявился ко мне в комнату с букетом тюльпанов и конфетами. Сказал, что это подарок. Но от кого?
   Я повернулся к столу, на котором лежали плюшевый медведь и жевательная помадка. В голове тут же возник образ привлекательной девчонки, однако Лиза поспешила разочаровать меня.
  -Игрушка - мне. Конфеты - тебе. От Сергея Двинского-Зверыгина. Он сейчас внизу, вместе с мамой и папой.
   Двинской-Зверыгин - глава Следящих и папин друг. Пренеприятнейший тип, скажу я вам! Вечно что-то выискивает, всюду рыщет..., даже когда не на работе! Придет, бывало, к нам вечерком и начинает сыпать вопросами: "А где вы это купили? А где то? А что там висит за штучка?". Как ребенок малый, честное слово! Да и внешность у него неприятная, даже хуже, чем у ведущего - горбатый нос, как у коршуна, оттопыренные уши, огромные блюдцеобразные глаза, вечно следящие за вся и всеми, гнилые зубы, прыщавый лоб... В общем, вы поняли. Не трудно догадаться, что его визит не вызвал у меня восторга.
  -И надолго он здесь? - с мучительным вздохом спрашиваю Лизку.
   Она лишь пожимает плечами.
  -Не знаю. А разве ты не рад?
   Лизе нравится Двинской-Зверыгин, и всегда нравился. Она сама не понимает, почему.
  "Просто чувствую, что он - хороший человек", - сказала мне однажды, и за это я обозвал ее малолетней дурой. Она потом обижалась долго, не разговаривала со мной, а я, в свою очередь, отказывался перед ней извиняться.
  "За что мне просить прощения? Лизка ведь и вправду недалекого ума! - оправдывался перед мамой, когда она, прижимая к себе заплаканную дочку, сверлила меня разгневанным взглядом. Дескать, зачем обижаешь сестру? - Что хорошего в этом Звере?"
   Зверь - так я называю Двинского-Зверыгина. У бабушки Гретты перенял. Она его тоже недолюбливает.
  "Хитрый больно, - говорит. - Как лис".
   Зверь и вправду был похож на лиса. Из-за своих огненно-рыжих волос и вытянутой морды - иначе не назовешь! - а также оранжевого плаща, в любую погоду накинутого на его чахоточные плечи.
   Однажды, когда Лизке было лет пять или шесть, она спросила Зверя: "Отчего вы никогда не снимаете свой плащ?", и Зверь ответил: "На случай ливня", чем очень удивил нас обоих. В Петербурге, обители Оборванцев, никогда не бывало дождей. И снега с градом тоже не бывало - только туман, зловонный, едкий... Вот уже как девяносто лет он витал над северной столицей, медленно отравляя ее жителей канализационным ядом.
  -Я ненавижу Зверя. Он меня бесит! Бесит своей хитростью, своей...своей странностью! Готов поклясться, на нем опять этот чертов плащ! Лучше бы маску нацепил!
  -Маску? - удивленно спросила Лизка.
  -Ну, для защиты. От тумана. Но нет же - расхаживает по улицам с незащищенной мордой! А знаешь, что самое обидное? Яд не наносит ему вреда. Вообще никакого! Робот он что ли, я не пойму, или гуманоид? Эх, сдох бы поскорее...
  -Так говорить нельзя, - с осуждением сказала Лизка.
  -Нет, можно, - возразил ей я.
  -Нельзя. Это плохо, - вновь произнесла она, и я, разозлившись, воскликнул: "Да кто ты такая, дьявол тебя побери, чтобы учить меня всяким правильностям?"
   Разумеется, Лизка обиделась и ушла. А мне пришлось догонять ее, извиняться - младшая сестра, все-таки!
  -Лиза, - кричу ей, сбегая по лестнице. - Лиза! Лиза!
   А она передо мной на несколько шагов. Бежит, не останавливаясь, и вытирает рукавом слезинки. Вот же рева! Ох, и влетит же мне, если нажалуется...
  -Лиза! - надрываю голос. - Да подожди же ты!
   Ступеньки, ступеньки, ступеньки...и вот мы на первом этаже. В гостиной. Чуть дальше - кухня. Там родители и Зверыгин. Это слышно по голосам.
  -Лиза! - я изловчился и схватил сестру за руку. - Пожалуйста, там же Зверь!
  -Отстань от меня!
   Лизка попыталась вырваться, но я держал ее слишком крепко.
  -Пусти, а то укушу!
  -Ну и кусай! - говорю. - Изо всех сил кусай! До крови!
   И она укусила, сильно-сильно. От внезапно нахлынувшей боли я выпустил ее руку. Лизка тут же бросилась бежать.
  -Вредная девчонка! - только и успел прокричать ей вслед. - Ябеда! Психопатка!
   Обидно было до жути: я к Лизке с извинениями, а она - кусаться! Ну уж никак такого не ожидал! Думал, подразню маленько, на слабо возьму, и сестра, как всегда, стушует.
   Боялась она драк, даже бои роботов из-за этого не смотрела. "Не люблю, если кому-то причиняют боль", - повторяла каждый раз, когда по газете вели трансляцию с Боеголовки.
   В общем, была той еще пацифисткой. И либералом. "Все равны. И роботы, и люди", - ее любимая фраза, до ужаса раздражающая нас с отцом.
  -Ян! Ян, подойди на кухню! - донесся до меня на удивление спокойный голос мамы. Неужели Лизка не наябедничала?
  -Сейчас! - кричу в ответ, а у самого будто ноги к полу прилипли - ни шагу ступить не могу. То ли от страха, то ли от стыда...
  -Ян!
   Да и со Зверем встречаться неохота. Он, небось, вопросы задавать будет, уместные и не очень, а мне отвечай на них и красней.
   "Девочка уже появилась?", "Как? Почему нет? Пора бы!", "У тебя есть какое-нибудь хобби? Каждый подросток должен его иметь!", "Так ты рисуешь? А нарисуй меня!" - представив, как коварный Зверь засыпает меня бесчисленными нравоучениями, я еще больше "прирос" к земле.
  -Ян, почему ты так долго?
   Молчу. В голове мимолетными кадрами проносятся события прошедшего часа.
  -Ян!
   Так много всего - аж череп по швам трещит! Тут тебе и знакомство с живым цветком, и неожиданный визит Следящих, и невесть откуда взявшиеся мрачные мысли, от которых пухнет голова... Почему в нашем доме нет ни одной фамильной реликвии; реликвии, что передавалась бы из поколения в поколение, храня в себе воспоминания прошлых лет? Почему Оборванцы так любят ведущего, этого толстого, зловонного кабана, а мы, дети Биржи, всячески его презираем? Почему над Санкт-Петербургом вот уже как девяносто лет витает ядовитый туман, а Мэр Куинси, будь он неладен, словно не замечает этого?!
   -Ян!
   ...Я не знал. Не знал ни одного ответа, и в этом заключалось мое проклятье, мучительное, болезненное. Оно безжалостно измывалось над моим сердцем.
  -Как ты вырос, Ян! Рассказывай, девочка уже появилась?
   Вокруг меня, улыбаясь во все тридцать три зуба, прыгал Зверь. Чуть поодаль от него стояли родители и Лизка. Они тоже улыбались, неподдельно так, с душою. А я - нет. Я был хмурым и глядел в никуда. Меня терзали мрачные мысли.
  
   По окну барабанил кислотный дождь...
  
   21 сентября 2312 года
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"