Наступление июля ознаменовало приход суеты в дом Ярвиненов. С самого начала месяца женщины стали пропадать всеми днями и ночами в лесу - они возносили молитвы к небесам, обращаясь к древнескандинавским богам, жгли костры, гадали и запасали травы на зиму. Братья окружили вниманием Жанну, боясь того, что мать и сестры могут сбить ее с пути и увлечь язычеством. Они старались огородить Жанну от присутствия Аннели, Тарьи и Мамы. В то время, когда Ильмари не находил в поклонении природе ничего ужасного, Йоханнес и Элиас были обеспокоены - бог знает, чем они занимаются в лесу; может, и правда гадают, а может... "Я читал о язычниках." - говорил Йоханнес. - "Сама по себе эта религия кровавая и дикая... Например, каждый год викинги приносили в жертву богу Одину своего пленника. Кто знает, может и наши сейчас режут кого-нибудь для богини Фрейи... Или еще для кого-нибудь."
- Совсем сдурели, - проговорил Элиас. - Не думаю, что эти глупости доведут их до хорошего. Окрестились бы как все нормальные европейцы в христианстве, а им подавай единения с природой и возвращения к истокам...
- Говорят, что в далекие времена основоположники нашего рода были язычниками, - сказал Ильмари. - Видимо мама и сестры просто чтят традиции предков.
- Во времена, когда дымят заводы и ездят поезда, это крайне неуместно, - сухо проговорил Элиас, тем самым поставив точку в зарождающемся споре.
По окончанию недели Ляйадейнена, когда череда обрядов прекратилась, и женщины стали возвращаться к обычной жизни, все начали готовиться к отъезду - из Ювяскюля пришла телеграмма от Хелены, где говорилось, что они с мужем ждут своих "дорогих англичан", как выразилась сестра Маритты Ярвинен. Семья Бредберри, приглашенная с позволения Хелены в Ювяскюля, была уже давно готова к путешествию: мать Жанны договорилась со своей кузиной о том, чтобы та приглядела за домом в период их отсутствия, а мистер Бредберри взял отпуск длиной в два месяца. Жанна отдыхала все лето по договору с Сент-Джеймсами, и поэтому ей не пришлось просить отпуска - он у нее уже вовсю шел. Когда были куплены билеты на завтрашний рейс поезда, следующего из Нью-Роута в Мэринг-Лайн, Ильмари и Элиас отправились накануне в Нью-Роут, чтобы уладить дела со своим отпуском - господин Роппер долго не соглашался давать добро на то, чтобы братья на время вышли из состава театральной труппы. А Йоханнес, любимчик художественного руководителя театра, уже давно обо всем договорился и вот уже два дня проводил в кругу семьи, а не актеров. В то время, когда мама и Аннели гуляли по Торговой улице в поисках обновок, в которых они планировали посетить Финляндию, Тарья изводила находящихся дома Йоханнеса и Жанну своей безбашенной игрой на фортепиано.
- Этот мир очень прост - все понятно и так, под собою сжечь мост может только дурак... - доносились со второго этажа фальшиво спетые нотки, смело, но бездарно сыгранные на старом фортепиано.
- ...И покуда твоя голова на плечах - всегда осторожным ты будешь в делах, - проговорил Йоханнес, сидящий в прихожей с Жанной.
- Ты уже знаешь весь ее репертуар, - смеялась Жанна, заплетая от скуки его волосы в косу.
- Конечно, можно выучить, если изо дня в день слушать одно и то же. Как выучила одну песню, так и поет ее уже год, - сказал он, усмехнувшись.
- Я у нее еще про Дочек Рейна слышала, - говорила Жанна. - Нет, это не единственная ее песня.
- Это она у меня научилась, - равнодушно ответил он. - Я эту песню пою нашему Юхани как колыбельную. Кстати, как он? Ты вроде бы заходила к нему утром.
- Я покормила его, и он попросил у меня карандаши с альбомом для рисования. Я все принесла Юхани, - ответила девушка.- Обед ему сам отнесешь?
- Да, - сказал Йоханнес. - Уже два часа дня... Думаю, что он проголодался.
- Мы с миссис Ярвинен варили сегодня суп с бараньими ногами... - сказала Жанна. - Ему можно давать жирную еду?
- Конечно, можно, - сказал Йоханнес. - Он такой же, как и мы... Только немного отличается от нас своим... поведением.
Жанна понимала, что это больная тема для всей семьи и поэтому лишний раз старалась не заводить разговоров о Юхани, а если не получалось избегать их, то девушка пыталась быть как можно деликатнее и тактичнее. "Бедный мальчик... Угораздило же его родиться таким... " - думала Жанна.
Йоханнес тем временем направился в сторону кухни. Он, оставив на несколько мгновений девушку, выполнял свой братский долг - поднявшись в комнату Юхани с едой на медном подносе, Йоханнес оставил тарелку с супом на столике близ кровати мальчика.
- Котеночек, оторвись уже от своих дел - я принес тебе кое-что вкусное... - проговорил Йоханнес, обратившись к рисующему что-то в своем альбоме Юхани.
- Ландыш - это цветок... Цветок... - бормотал себе под нос Юхани, выводя на альбомном листе замысловатые узоры.
- Да, мой мальчик, Ландыш - это цветок весны, чистоты и целомудрия, - говорил Йоханнес, усаживая Юхани за стол. - А ты у меня Нарцис - ослепительно красивый и чарующий...
Йоханнес не прекращал говорить с Юхани, поскольку разговор - это единственный способ отвлечь его и, покуда мальчик слушал речи брата, Йоханнес, болтая с ним без пауз, накормил Юхани, который не мог поесть без чьей-то помощи.
- Как ты красиво рисуешь, котеночек, - говорил Йоханнес, вытирая ему ручки бумажной салфеткой, смоченной в мыльной воде. - Вижу твой раскрытый альбом, лежащий на полу... Что это? Лошадка?
- Да, Ночка... Ночка... Иго-го... Иго-го... - Юхани стал ерзать на стуле и махать руками, пытаясь изобразить, как лошадь встает на дыбы.
- Не хочешь погулять, мой мальчик? - спрашивал Йоханнес, убирая со стола посуду. - Сейчас на улице так хорошо, а ты сидишь дома...
Юхани отрицательно покачал головой и стал ложиться на пол.
- Все понятно, ты хочешь спать, - проговорил Йоханнес, бросив посуду и принявшись расправлять постель Юхани. - Сейчас я тебя уложу на твою мягкую перину, набитую гусиным пухом...
- Жанна... Где Жанна?
- Она на первом этаже, - говорил Йоханнес, укладывая брата в постель.
- Я хочу к Жанне! - завопил Юхани. - К Жанне...
- Ты же хотел спать...
- Мне нужна Жанна... - Юхани проговорил это так жалобно, что сердце Йоханнеса, привыкшего к его выпадам, затрепетало.
- Хорошо, я сейчас ее позову, - ответил Йоханнес, погладив его по голове и поцеловав в щеку. - Только не плачь ради всего святого...
Когда Йоханнес спустился вниз, он застал Жанну за поливкой цветов на подоконнике. Девушка, трепетно относящаяся ко всему живому, касалась своими тонкими белыми пальчиками лепестков фиалок и лила им под листья прохладную воду, что-то напевая на английском языке.
- Жанна, ты очень сильно занята? - спросил Йоханнес, неслышно подойдя к ней со спины. От неожиданности робкая девушка вздрогнула.
- О, Йоханнес... Ты меня напугал, - проговорила она, повернувшись к нему.
- Извини, я не хотел, - ответил Йоханнес, взяв ее за руку. - Видимо ты покорила не только Ильмари. Юхани очень хочет видеть тебя - отказывается ложиться в постель, не пообщавшись с тобой.
- Гувернантка найдет ключ к сердцу любого ребенка, - с улыбкой произнесла Жанна, поставив маленькую железную лейку с водой на подоконник. - Пойдем, я помогу тебе уложить его спать.
- Господи, под эти дьявольские звуки не заснет даже шахтер после тяжелой смены, - проговорил Йоханнес, слыша, как из комнаты Тарьи доносятся аккорды "Боже, храни короля".
- Ну вот, уже до гимна добралась... - говорила Жанна, поднимаясь по лестнице с Йоханнесом.
- Ты иди пока к Юхани, а я усмирю ее музыкальные порывы... - сказал Йоханнес. - Иначе он просто не уснет... А когда Юхани долго не спит, он обычно переутомляется и мучается с приступами.
- Хорошо.
Йоханнес, опередив Жанну, поднялся на второй этаж и прошел без стука в комнату Тарьи. Девушка самозабвенно била кончиками пальцев по клавишам фортепиано и пела известную песню, срываясь на высоких нотах в визг.
- Ну что, великий Рубинштейн, концерт окончен, занавес спущен, - проговорил Йоханнес, хлопнув крышкой фортепиано. - Один из зрителей собирается спать - ему нужна тишина.
- Ну Ландыш! - воскликнула Тарья, ударив ногой по педали. - Я еще не все!
- Потом продолжишь, - сказал Йоханнес, подойдя к окну.
- Ах, Йоханнес, теперь я снова вспомнила про Сэма, - печально произнесла девушка, повернувшись к нему на стуле. - Так хорошо отвлеклась за фортепиано...
- Нельзя так страдать по недосягаемой мечте, - говорил Йоханнес и понимал, что он сам в этом плане ничуть не лучше Тарьи. Ему ведь тоже было, о чем помечтать. - Ты, чем мучать себя, сделай лучше первый шаг. Времена, когда господа добивались своих дам, давно прошли. Вот когда отправишься сегодня в Плейг за молоком, ты между делом пригласи его на чай. Придумай повод и действуй. Ничто не получается из ничего. Любовь - дело времени и стараний.
- И как я его приглашу? - растерянно проговорила Тарья. - Мама, наверное, скоро придет... Им нельзя встречаться. Да и я недостаточно смелая, чтобы так легко пригласить его в гости...
- Ну и что теперь делать? Я бы мог, конечно, тебе помочь. Но я не думаю, что Сэмюэлю польстит такое внимание со стороны совсем незнакомого ему парня, - усмехнулся Йоханнес. - Ничего не бойся - возможно, он - твоя судьба. Хочешь ты этого или нет, но от судьбы все равно не уйти. Поэтому, если что-то неизбежно, то к этому нужно сделать первый шаг. Если, конечно, это не смерть или еще что-то такое, чей приход хочется отсрочить.
Йоханнес, пообщавшись с Тарьей, вернулся в Юхани. Он уже лежал в своей постели, укрытый одеялом и спящий. Быть может, крепкий сон еще не задел его своим синим крылом, однако, можно было понять, что мальчик во всяком случае дремлет.
- Я знаю, Йоханнес, что ты отличный фокусник. Никогда не забуду твоего чудесного действа с нашими кольцами, - прошептала Жанна, взглянув на свое колечко, которое, побывав однажды о одном звене с перстнем Йоханнеса, теперь снова красовалось на ее изящном пальчике. - Но фокус с укладыванием в постель брата у тебя сегодня не вышел.
- О, да, ты мне очень помогла, - говорил Йоханнес. - Спасибо тебе, Жанна.
- Пожалуйста, - ответила девушка, поправив одеяло, укрывшее Юхани. - А ты будешь мне помогать заботиться о моих детях и твоих племянниках?
- А можно я сначала погуляю на вашей с Ильмари свадьбе? - улыбнулся Йоханнес.
- Это в первую очередь, - смеялась она, прикрывая ладонью лицо. "А у него прекрасное чувство юмора" - подумала Жанна.
Покинув комнату безмятежно спящего Юхани, Йоханнес и Жанна разошлись по своим углам - вчера девушка обнаружила, что серая рубашка Ильмари, в которой он ходил почти каждый день, разошлась по швам в пройме. Сегодня утром она подала ему чистую белую рубашку с накрахмаленными воротниками, а серую рубашку, нуждающуюся в починке, оставила себе, чтобы прикоснуться к ней иглой.
Йоханнес ушел к себе и, устроившись в плетеном кресле, погрузился в размышления. В его мыслях пролетали вереницы событий, которые в последнее время сваливались на него подобно снежному кому, упавшему с крыши на голову прохожему. Что происходит в этой семье? Женщины уходят на целый день в лес, в комнате каждой изображение странного бога. Безумный Юхани что-то шепчет на древнескандинавском, колет кукол и все время говорит про какого-то Джека. Странно, что сегодня он про него ни разу не вспомнил, но ведь и день еще только начался. Ильмари, которого Йоханнес раньше считал достойным уважения человеком, стал каким-то инфантильным и болтливым. Ладно бы хоть умные вещи говорил... А то он мечтает об универсальной женщине, которая будет выполнять функции бесплатной прислужницы и любовницы, которая, в свою очередь, не станет нуждаться в высшем чувстве, доступным избранным, имя которому Любовь . Йоханнес знал, что брат в отсутствие Жанны флиртует с другими девушками и это убивало его. Зачем он так бесчестно поступает? Если ему не нужна Жанна, если он игнорирует верность, зачем же он ослепляет ее своими клятвами любви? "Только наивный Элиас считает, что наш дом наполнен любовью и гармонией..." - подумал Йоханнес. - "Как только появится возможность, сразу же сниму дом в Нью-Роуте. Я не в силах терпеть это безумие". Однако безумие коснулось и его. Совсем недавно Йоханнес осознал, что и сам влюблен в Жанну. Да, в Жанну! И это после того, что его связывало с Кейт... Йоханнес продолжал встречаться с Кейт потому, что не знал, как поступить. Пытаться покорить Жанну - это не вариант, ведь ее отношения с Ильмари - это святое для Йоханнеса. Если он сделает попытку разлучить их, то он навсегда расстанется с братом, ведь Йоханнес просто не имеет права любить Жанну. Да и нет смысла ее любить - все равно эта девушка, наверное, питает к нему антипатию. Йоханнес сам не понимал, с чего это взял, ведь Жанна не давала ему ни единого повода так думать, но Йоханнесу почему-то казалось, что из всех родственников своего будущего мужа, Жанне меньше всего нравится именно он.
Новая любовь ворвалась в его сердце внезапно. Недавно в театре отгремела премьера нового мюзикла, где принимали участие Элиас, Ильмари и Йоханнес. После грандиозного шоу братья как всегда отправились в гримерную комнату, чтобы подкрепить возбужденное сознание крепким ромом. Они долго выходили из своих образов, и Йоханнес тогда сказал Ильмари: "Сегодня я играл твоего брата, который воспылал страстью к невесте твоего персонажа - не нравится мне это... Как бы в жизни так не вышло". Конечно, сказал он это не серьезно, шутя. Вскоре Ильмари куда-то вышел - оказалось, что в зале тогда присутствовала Жанна, которая привела своих подопечных в театр, чтобы те могли приобщиться к искусству, посмотрев мюзикл. Она пообещала ему вернуться через пятнадцать минут - ее рабочий день закончился, и ей только оставалось отвести детей Сент-Джеймсов домой, на соседнюю улицу. Весь вечер они провели в гримерной комнате - братья угощали ее виски и ромом, предлагали мятные пряники. Однако, в силу своей скромности, девушка почти от всего отказывалась, прежде всего от опьяняющих виски и рома. "Боже... Как она скромна... " - подумал Йоханнес, очарованный этой чертой. Когда, наконец, было решено продолжить общение вне театра и отправиться на прогулку по вечернему Нью-Роуту, вся компания, заперев за собой двери гримерной, двинулась в направлении выхода. Пройдя по длинному и узкому коридору, Жанна вместе с братьями Ярвиненами достигла крутой лестницы, ведущей вниз, спустившись с которой можно было очутиться прямо напротив входной двери. Йоханнес предупредил ее о том, что лестница крутая и с нее можно легко свалиться. "Осторожнее, Жанна, с нее уже наш Ильмари падал - не хочу, чтобы ты повторила его судьбу," - сказал Йоханнес. Он, как обычно опережая всех, спустился вниз и стал ждать, когда это сделают все остальные. Покамест Ильмари и Элиас находились на верхних ступенях, Жанна была в трех шагах от Йоханнеса. Женское платье - очень неудобная вещь. В то время, когда мужчины свободны в движениях, женщинам приходится подбирать юбки платья и, не видя из-за этого, что у них под ногами, подвергать себя опасности. В один момент Жанна почувствовала, что каблук ее туфельки соскользнул на другую ступень и в единый миг она, потеряв равновесие, полетела с лестницы. Пока Ильмари с Элиасом, эти медлительные создания, сообразили, что произошло, Йоханнес, стоящий у лестницы, которая едва не покалечила Жанну, схватил ее за руку и она очутилась в его спасительных объятиях.
- Я же говорил, что нужно быть осторожнее! - сказал он, поймав Жанну. - Отсюда каждый день кто-нибудь падает. Не ударилась?
- О, нет, Йоханнес, все в порядке... Спасибо, - проговорила она и сразу от него попятилась. Ей было ужасно неловко за то, что почти чужой человек узрил ее изъян - угловатость, которая так и не прошла у нее со времен подросткового возраста.
- Все, Ильмари, ты в долгу у Ландыша - он спас твою невесту и, возможно, тем самым повлиял на ваше будущее, - сказал Элиас, слабо улыбнувшись. - Кто знает, чем бы все закончилось?
- Я бы все равно женился на Жанне, что бы с ней не случилось, - сказал Ильмари, подойдя к ней.
Этот инцидент разжег в сердце Йоханнеса огонь вожделения. Когда они оказались на таком близком расстоянии друг от друга, Йоханнес ощутил сладкий аромат ее духов - он словно одурманил его. Жанна была так робка - она напомнила ему птичку, заключенную в клетку, рядом с которой сидит кот. Он почувствовал ее тело под платьем - она была так хрупка и трогательно нежна... Йоханнес видел маленькую родинку на ее шее - она была овальной формы и имела вид сердца. Необычная форма родинки - такую он еще никогда не видел. В тот день Йоханнес не предал значения своему мимолетному влечению, однако, с течением времени оно усиливалось. Он просыпался утром и первое, что приходило ему в голову после сна - это облик Жанны. Ехал на работу - думал о ней. Исполняя роли, где нужно было изобразить любовь - страстную и нежную, он так прижимал к себе партнерш и сливался с ними в пылком поцелуе, что те просто не могли дышать. Девушки полагали, что в Йоханнесе бурлит кипящей лавой талант - из всей театральной труппы мог только он так вжиться в роль, будто все происходит с ним самим, а не с его персонажем. На самом же деле Йоханнес просто представлял на их месте Жанну... Оказавшись дома, где частым гостем была Жанна, Йоханнес испепелял ее взглядом - он не мог налюбоваться ею, а оказавшись с нею наедине, Йоханнес мечтал просто заключить ее в свои объятия и предаться наслаждению любви. Единственное, что сдерживало его - это то, что Йоханнес отдавал отчет своим действиям. Он ни на минуту не забывал о том, что Жанна душой и сердцем отдана его брату и никаких отношений между ними быть не может. Вскоре влюбленность Йоханнеса стала похожей на паранойю - образ Жанны преследовал его, и он уже едва сдерживал свои чувства. Йоханнес жалел, что она не актриска из их театра, его огорчало, что Жанна не девица с улицы - была бы она кем угодно, только не возлюбленной Ильмари! Было бы все гораздо проще, если бы с ней однажды пересекся он, а не его брат... Боясь, что его желание и душевные терзания выйдут из-под контроля, Йоханнес стал попросту избегать ее - он подолгу оставался в театре, редко возвращаясь домой с братьями. Он достигал Лиственной пустоши лишь в первом часу ночи, когда Жанна ложилась спать в доме своих родителей. Его домочадцы не заметили перемен в своем брате и сыне, ведь в последнее время Йоханнес буквально летал на крыльях любви, когда возвращался домой счастливым после встреч со своей девушкой. Но это было раньше. А сейчас Кейт ему просто опостылела. Эта девушка все сильнее и сильнее влюблялась в него, Кейт уже фантазировала насчет того, как выйдет за него замуж и он увезет ее в далекую Финляндию... А Йоханнес, скрепя сердце, назначал ей свидания. Он хотел удержать ее рядом, чтобы не остаться одиноким, ведь с Жанной ему все равно быть не суждено, но Йоханнес понимал, что его любовь к Кейт, если это была и правда любовь, прошла так же быстро, как и зародилась.
Это ужасное чувство любви к той, которая недосягаема... Оно травило его душу и съедало плоть. Когда Йоханнес видел Жанну, его сердце начинало ныть и ему казалось, что оно, не успевая перегонять по телу кровь, бьющую кипящим ключом по венам, просто встанет и погубит его. Сейчас, когда он находится один на один с самим собой, ему должно быть легче, но нет - мысль о том, что Жанна в соседней комнате, так близко к нему, сводила его с ума и Йоханнес едва сдерживался, чтобы не вскочить с места и не побежать к ней, чтобы увидеть ее прекрасный облик, сияющий нежностью юности. Он так боялся того, что однажды не сможет сдержать свой пыл и, повинуясь запретным чувствам, сломает жизнь и себе, и ей, и брату, который, несмотря на свои похождения, наверняка в глубине души любит ее. "Боже, зачем мама тащит всех нас в Ювяскюля? Там будет она... Круглые сутки Жанна будет с нами, а вечером она не уедет домой и я не вздохну спокойно. Лучше бы меня оставили с Юхани и хозяйством..." - думал Йоханнес, держась за голову. Да, в последнее время и в самом деле на его долю выпало слишком много испытаний. Решив отвлечься от мучительных дум, Йоханнес достал из ящика стола запечатанный конверт из Блади-Тауна. Очередное письмо от Элен. Интересно, что же она ответит на его вопрос о процессе создания литературного произведения? Она писала:
"Доброго времени суток, Йоханнес!
Лето в самом разгаре - наконец-то я перешла на ситцевые платья со слабым корсетом после громоздких зимних одежд. О, как же прекрасно сидеть за старинным столом в цветущем саду с чашкой вкуснейшего клубничного морса и писать послание давнему другу. Только что вернулась с прогулки в компании своей кузины по матери - жаль, что моя другая кузина, скончавшаяся в ноябре прошлого года, не разделит с нами радости. Ты знаешь, я скоро стану заботливой тетушкой. Наша Аверилл в сентябре станет матерью - сегодня во время прогулки она сказала, что это состояние ожидания выжигает в ее душе огонь любви к еще неродившемуся младенцу. О, я так мечтаю очутиться на ее месте... Жаль, что никто еще не положил на меня глаз и не позвал замуж. Моя влюбленность канула в лету - трудно любить безответно. Нет, это была не любовь. Настоящая любовь горит вечным пламенем и не гаснет, даже когда тот, к кому пылаешь страстью, вступает в брак и уезжает соседнее графство... Похоже, на этом моя наивная юность закончилась. Я ступаю в суровую молодость, где нет места доверию людям.
Ты спрашивал меня, каково это, быть властительницей пера. На самом деле, ничего особенного. Я пишу так же просто, как дышу. Все началось в один из весенних дней, когда мне было четырнадцать лет. Я услышала мелодию песни, доносящуюся с площади - как оказалось, тогда отмечался день нашего города, пятисотая годовщина со дня его основания. Мне очень понравился этот мотив, и я стала вслушиваться в текст песни - благо, мы живем недалеко от той площади и можно хорошо слышать, что там происходит в данный момент. Как оказалось, пели об англичанах и французах, воевавших между собой в четырнадцатом и пятнадцатом веках - я сразу вспомнила об "Орлеанской деве" Жанне д`Арк. Мелодия чем-то напомнила мне мотивы средневековых менестрелей - это было так чарующе, от музыки веяло глубокой стариной... И я, вспомнив все о знаменитой женщине - воительнице, стала писать... Мне хотелось создать что-то похожее на то, что я слышала с площади. Рифма пришла сама собой, но были проблемы с ритмом. Через полгода я уже располагала поэмой о гордых Тюдорах и серией стихов о различных битвах на территории средневековой Великобритании. В пятнадцать лет я загорелась идеей написать роман - сюжет пришел мне в голову во времена бессонницы. В то время я держала экзамены в школе для девочек и готовилась к поступлению в колледж, мне было некогда писать... Но вскоре я поняла, что сойду с ума, если не приступлю к работе в ближайшее время. С тех пор образы моих персонажей преследовали меня - я сидела на занятиях в школе, а в моей голове были взаимоотношения средневекового шута и королевы... Это было похоже на наваждение и я думала, что не сдам экзамены из-за кутерьмы в своей голове. Однако, все обошлось и теперь я студентка филологического колледжа. Я работала над этим романом полтора года и чувствовала такую сильную привязанность к своим персонажам, что мне было очень трудно по окончанию романа осознать, что это конец и продолжения не будет. Полгода назад я задумала написать о скандинавских богах, о мистической войне Тора и Локи. Отныне я больна ими. Теперь ты понимаешь, как рождаются стихи и проза? Ты, наверное, не поверишь мне, скажешь: "Как это так, семнадцатилетняя девочка, а уже имеет за своими плечами груз стихов и романа? Наверняка лукавит и ее произведения ни что иное, как бред графоманки". Но нет, я чувствую, что у меня все гораздо серьезнее...
В свою очередь я хочу проникнуться тайной твоего ремесла. Йоханнес, ты ведь ненамного старше меня, неправда ли? Однако, ты уже актер... Каково это, выходить на сцену в нарядах своих героев и набрасывать на себя маску чужого человека? Да, я помню, что уже спрашивала тебя об этом и ты тогда ответил, не кривя душой, что тебе противна твоя работа и ты мечтаешь о другом. Но о чем же ты мечтаешь? Знаешь, мне кажется, что я уже знаю о тебе все, но эта завеса тайны, укрывающая твою персону, видимо, никогда не исчезнет. Но все же... Приоткрой для меня свою душу, ведь со мной ты можешь быть откровенным - я, по сути дела, не знаю тебя, ты не знаешь меня и вряд ли мы когда-то встретимся. А я в свою очередь, быть может, чем-то смогу тебе помочь - хотя бы дружеской поддержкой или, если это будет нужно, советом. Просто мне очень хочется быть кому-то полезной...
Расскажи мне о своей семье - ты говорил, что у тебя есть три брата и две сестры. Наверное, это здорово - иметь большую семью, где пятеро человек, не считая родителей, любят тебя, окружая своим теплом и заботой. А я с нетерпением буду ждать ответа на свое послание. Надеюсь, что прощаюсь с тобой ненадолго.
Целую,
Элен.
15.06.1908"
- Долго же шло это письмо... - подумал Йоханнес, доставая чернильницу, чтобы ответить ей.
Однако ему не удалось уединиться с листом бумаги и гусиным пером, которым Йоханнес любил писать, игнорируя современные перьевые ручки в стальной оправе. В дверь его комнаты постучались. Убрав послание Элен в ящик, он сделал два щелчка ключом, тем самым спрятав ее мысли под надежным замком.
- Зайди, Жанна, - Йоханнес уже знал, кому он понадобился в этот час.
- Видение сквозь дверь тоже входит в твой репертуар на Торговой улице? - смеялась Жанна, удивляясь его интуиции.
- Просто Юхани спит, Тарья ходит босиком и лишь ты носишь туфли на каблуке, - улыбнулся ей Йоханнес, встав с места. - А остальные в Нью-Роуте.
- Логично, - ответила Жанна, подойдя к нему ближе. - Что-то миссис Ярвинен и Аннели долго не идут. Ведь всего лишь на рынок пошли.
- Возможно, зашли в гости к чете Спанжен,- предположил Йоханнес. - Они всегда пользуются возможностью побывать у них, когда выбираются в Нью-Роут.
- Юхани спит, Тарья не расположена к беседам, как я заметила, встретившись с ней вприхожей... А я уже расправилась с делами, которые запланировала на сегодня и теперь мне скучно, - проговорила Жанна, бросив на него свой томный взгляд. - Не хочешь прогуляться со мной по лугам и поговорить о чем-нибудь приятном?
- Такой девушке, как ты, сложно в чем-то отказать. Пойдем, - проговорил Йоханнес и удивился тому, что Жанна так дружелюбна к нему. А может, она вовсе и не питает к нему скрытой ненависти? Быть может, Жанна, напротив, относится к нему, как к своему будущему родственнику?
Они вышли через главную дверь на первом этаже. В коридоре у выхода им встретилась Тарья - вид у нее был тревожный, но в то же время счастливый. Очевидно, она возвращалась с улицы - в ее руках был букет каких-то незнакомых Жанне и Йоханнесу цветов.
- Вы куда собрались? - спросила, мило улыбнувшись,Тарья, снимающая туфли на домотканом коврике.
- Хотим прогуляться, - сказал Йоханнес и ответил на ее улыбку. - Если хочешь, можешь составить нам компанию, - он предложил ей это лишь из-за вежливости. На самом деле, безнадежно влюбленный Йоханнес мечтал побыть в этот час наедине с Жанной.
- О, нет, Ландыш, я сейчас жду гостя, - ответила девушка, сияющая радостью. - Я только что из Плейг. Знаешь, я решилась... И твой совет сослужил мне добрую службу.
- Неужели... - сердце Йоханнеса будто растаяло. - Я очень рад за тебя. Что ж, ты теперь на один шаг приблизилась к цели. Смотри только не утрать того, чего успела добиться.
- Уж я-то постараюсь, - Тарья улучила момент, чтобы поцеловать брата в щеку. - Я люблю тебя, ведь ты так участвуешь в моей жизни!
Выйдя на улицу, Жанна, заинтригованная разговором Тарьи и Йоханнеса, смысл которого был умышленно ими завуалирован двусмысленными фразами, спросила: "Уж не стал ли ты субреткой, Йоханнес?"
- Нет, что ты, - с улыбкой проговорил он. - Я не интриган... Наверное. Просто моя сестренка вступает в юность, и я в этом деле ее куратор.
Они вышли за калитку и оказались на просторе - впереди расстилался зеленый луг, пестрящий цветами и окруженный полосой высоких зеленых холмов, забравшись на которые можно было увидеть, как на ладони, всю Лиственную пустошь, Нью-Роут и близлежащую деревню Плейг - селение с пугающим названием. Шесть веков тому назад в этой деревне жили крестьяне сэра Чапмана - приграничного лорда с темным прошлым. Осенью, в самый разгар сбора урожая, по селению прошла страшная эпидемия чумы, которая переморила абсолютно всех крестьян, скот и, конечно же, лезвие ее косы испытал на себе сам лорд Чапман. Около полувека деревня пустовала - жители территории, которую ныне занимает молодой Нью-Роут, так и прозвали эти мертвые земли, дав им право быть тезками ужасного кровяного заболевания, погубившего однажды сотни людей. Со временем деревня была поднята с колен переселенцами из Шотландии, которые решили ничего не менять в названии населенного пункта. Йоханнес и Жанна бродили по берегу реки, несущей свои воды в Северное море. Оба не говорили ни слова - Жанна наслаждалась звуками природы: трелью птиц, журчанием быстрой реки с кристально - чистой водой, шорохом травы, приводимой в движение ветром... Йоханнес просто не знал, что сказать - присутствие девушки согревало его сердце, но похищало самообладание; он был покорен ее красотой и чертами, присущими его идеалу женщины, а душа Йоханнеса, совершенно растаявшая перед Жанной, при других обстоятельствах с радостью бы подписала капитуляцию в ее пользу. Если бы она не метила в жены Ильмари...
- А помнишь, как мы неделю назад держали с тобой пари насчет того, кто раньше уйдет в отпуск: ты или твои братья? - спросила его Жанна.
- Помню, - ответил Йоханнес, глядя на алмазную гладь Литла. - Ты была права - как видишь, я уже свободен, а братья до сих пор хлопочут об отпуске.
- Надеюсь, ты не забыл, что пообещал мне на случай своего поражения.
- Да, я помню, - сказал Йоханнес, заглянув прямо в ее глаза. Жанна, смутившись, поспешно отвела от него взгляд. - Даю тебе право спросить меня о чем угодно. Или попросить у меня что-нибудь такое, чего я буду в состоянии тебе дать.
- Даже не знаю, что у тебя попросить... У меня вроде бы все есть... - задумалась Жанна. -Да, я, кажется, знаю, чего хочу... Мне известно почти все о вашей семье - я знаю все секреты Аннели, она поделилась со мной многими своими тайнами, мне известны причуды Ильмари и я посвящена в мечты Элиаса. Но ты для меня, как дверь с висящим на ней тяжелым замком - вроде бы интересно, что за дверью, но ключа от замка нет, а без него не откроешь эту дверь. Я прошу тебя, открой свою душу для меня - я хочу поближе тебя узнать. Если пожелаешь, я могу обнажить для тебя свой бесплотный мир.
- Уже второй человек за сегодня хочет от меня откровенностей, - усмехнулся Йоханнес, вспомнив о просьбе своей заочной подруги Элен. - Ну хорошо... Я могу тебе не только кое-что рассказать, но и показать...
Он молча взял ее за руку и, сняв с ее шеи синий платочек, проговорил: "Это - тайна для посвященных, никто не должен знать..." Йоханнес закрыл ее глаза шелковым платком, и, взяв ее за руку, сказал: "Ты сама просила меня открыть свою душу..." Жанна была в растерянности - чего же он хочет? Что задумал этот загадочный Йоханнес и для чего он завязал ее глаза? Сначала она была в смятении, но вскоре оно переросло в тревогу, переходящую в страх - куда он ее ведет? А что если Йоханнес задумал недоброе? Плохая примета для целомудренной девушки очутиться на пустыре с молодым человеком, который, по сути дела, никем ей не приходится. "Боже мой, зачем я пошла с ним?" - думала встревожено Жанна, но все же не отнимала своей руки от его рук. Йоханнес, будто почувствовав ее волнение, проговорил: "Не бойся, я тебя не обижу". Жанна слышала, как под ее ногами бурлит поток воды - очевидно, они идут по мосту. Значит, он ведет ее на другой берег Литла. А там лес..." Господи, буду кричать - никто не услышит..." - думала Жанна. - "Что за вздор? Нет... Йоханнес не причинит мне зла... Не такой он уж и чужой для меня-Йоханнес приходится родным братом моему жениху, не думаю, что он желает плохого любимой девушке близкого человека..."
- Мои домочадцы постоянно спрашивают меня, почему я стараюсь не попадаться им на глаза и где пропадаю целыми днями... - говорил Йоханнес, ведя ее в сторону леса. - Наверняка во времена моего отсутствия братья и сестры строят предположения, касаемые этого. Я уверен, что тебе известны их версии...
- Да, на самом деле, я очень удивлена, что весь сегодняшний день ты провел дома, - сказала Жанна. - Обычно ты куда-то уходишь и долго не возвращаешься... Такое ощущение, что тебе не хочется видеть нас.
- Нет, я стараюсь избегать людей не поэтому... - ответил он.
- Ильмари полагает, что на твоем сердце боль и горечь из-за какой-то женщины, с которой ты не ладишь, - говорила Жанна, немного осмелев. - Говорят, что ты питаешь к ней ненависть...
- Да, я действительно ненавижу эту дрянь, - довольно холодно ответил Йоханнес.
- Все сейчас обсуждают твои отношения с мисс Лоу, - сообщила Жанна. - Элиас надеется, что ты свяжешь с ней жизнь - тебе все-таки уже восемнадцать лет, пора создавать свою семью.
- Да, я действительно был в нее влюблен, но все когда-то заканчивается. Больше всего в этой истории мне жаль Элиаса - он, бедный, все еще надеется меня на ней женить, - усмехнулся Йоханнес, уводящий ее вглубь леса.
- Значит, твое сердце сейчас свободно? - отсутствие скованности со стороны обоих, уже придавало беседе дружеский характер.
- Нет, я снова влюблен, - ответил Йоханнес, загадочно улыбнувшись. - Думаю, что ты знакома с той девушкой.
Она не поняла намека Йоханнеса, но спрашивать о том, кто же его возлюбленная, постеснялась. Жанна чувствовала, как они поднимаются по лестнице, она слышала скрежет металла, листы которого приводились в движение порывами ветра.
- Где мы? - спросила на время ослепленная девушка. - Судя по запаху хвои и треску веток под ногами, мы в лесу... Но откуда лестница?
- Скоро ты все сама узнаешь, Жанна, - проговорил Йоханнес, подхватив девушку за талию и подняв ее, как показалось Жанне, на небольшую высоту. - Извини, что имею наглость прикасаться к тебе, но тут нет нескольких ступеней - боюсь, что ты можешь оступиться и покалечиться. Еще одно мгновенье и мы очутимся в одном необычном месте...
- О, Йоханнес, это все похоже на приключенческую сказку, - сказала она, смеясь. - Это странно, но на приключения меня тянет не в компании моего будущего мужа, как это положено, а именно в твоем обществе.
- Я никогда не жил по скучным правилам, придуманным людьми, чтобы усложнить себе жизнь, - признался Йоханнес. - С чего ты взяла, что принято пускаться в приключения именно с кандидатом в мужья? По-моему, однообразие убивает чувства и охлаждает страсть.
- Если есть любовь, ее ничто убить не может. Хотя я не думаю, что она, как таковая, существует. То, что мы называем любовью - это психологическая привязанность к кому-то, не более, - возразила она. - А страсть проходит с годами сама по себе.
- Вступил бы в ожесточенный спор, если бы не имел дело с тобой, - сказал Йоханнес, проведя рукой по ее предплечью, медленно достигая плеча, шеи... Он прикоснулся к кончикам шелкового платочка, завязанного на ее голове с целью лишить на некоторое время Жанну зрения. Она увидела божий свет и, оглядевшись вокруг, с удивлением обнаружила, что находится в уютном местечке, походящем на комнату в каком-нибудь замке. Стены и потолок, обшитые тканевыми обоями темно-синего цвета со скромным цветочным узором, деревянный пол, обагренный краской вишневого цвета. Здесь даже есть окна со стеклом! Правда, стекло в одном месте немного треснуто, но этот изъян хорошо маскировала штора из дешевой ткани - очевидно, это был обычный ситец темно-серого цвета. В самом углу этой тесной комнатки стояла старая кровать с панцерной сеткой, дополняемая толстой периной и укрытая покрывалом бардового цвета. На стене, около импровизированной двери, представляющей собой плотную ткань, прибитую к дверному порталу сверху, висело помутневшее от времени зеркало. На круглом столике, застеленном фиолетовой скатертью, лежала стопка книг, рядом с которой расположилась початая бутылка красного вина "Мария Луиза" и чугунная пепельница причудливой формы, полная сигаретных окурков и серого пепла от них.
- Что это, Йоханнес? - удивилась Жанна, осматриваясь по сторонам. - А мы точно в лесу?
- Да, мы в глубине леса, Литл остался далеко позади и Лиственная пустошь - тоже, - сказал ей Йоханнес, присев на деревянную табуретку, стоящую у столика. - Присаживайся - для гостей, визит которых был исключен до сегодняшнего дня, у меня тоже предусмотрено место.
Жанна устроилась напротив него и, окинув взглядом стопу книг, проговорила: "Гюго "Собор Парижской Богоматери", Брэм Стокер "Дракула", Дюма "Граф Монте-Кристо..." - устройство этого помещения хорошо иллюстрирует литературные предпочтения хозяина... Значит вот где ты пропадаешь..."
- Именно, - согласился Йоханнес. - Если пожелаешь, можешь тоже приходить сюда, когда захочешь уединения. Я могу принебречь своей тайной и посвятить тебя в путь, ведущий сюда - главное, чтобы это осталось между нами.
- Я бы с радостью приходила сюда с тобой, - в ее глазах заиграл огонь. - Обожаю дружеские посиделки.
- Если ты еще любишь дружеские посиделки, то значит, тебе плохо известен нрав Ильмари - он ужасно ревнив и если до него дойдут сведения об одной из таких посиделок, тебе придется не сладко.
- А ты на правах его брата ведь оправдаешь меня, да?
- Конечно! - патетически проговорил Йоханнес, прислонив ладонь к сердцу. - Я же сказал, что ты можешь просить меня о чем угодно.
- Йоханнес, мне интересно... Что это за место? - спросила девушка, рассматривая устройство комнаты. - Никогда не видела подобного...
- Я не знаю, что это за место, но очевидно, что раньше здесь был дом лесника. Эта комната, как ты уже поняла, расположена высоко над землей - очевидно, так было сделано из соображений безопасности, чтобы в комнату не пробрались дикие звери, - сказал Йоханнес. - Год назад я обнаружил это сооружение - оно было в ужасном состоянии... Я решил, что это - отличное местечко, чтобы побыть наедине с самим собой - знаешь, человеку из большой семьи, устающему от ежедневного присутствия людей, порой просто необходимо уйти прочь от мира сего. Я немного облагородил его и теперь наслаждаюсь здесь одиночеством...
- Судя по расцветке этого помещения, можно сделать вывод о том, что ты переживал не лучшие времена, - заметила Жанна. - Все так мрачно...
- Я раскрыл свою душу для тебя, - сказал Йоханнес, взяв ее руку в свою и заглянув в глаза Жанны. - Теперь твоя очередь - ты ведь сказала, что сможешь обнажить свою душу передо мной.
- Хорошо, - согласилась она, снова отводя взгляд. - Надеюсь, что ты не обидешься... Знаешь, когда я впервые увидела тебя, я почувствовала такую неприязнь к твоей персоне...
- Я знал, - проговорил Йоханнес. - Но почему так вышло?
- Ты показался мне очень неприятным человеком: ты был равнодушен ко всему, что происходило вокруг тебя - за столом говорили о нас с Ильмари, обсуждали поездку в Ювяскюля, знакомились между собой наши родственники... А ты имел такой бесстрастный вид, будто ты совсем чужой среди двух семей. От тебя веяло леденящим холодом... И взгляд... У тебя такой тяжелый взгляд, что когда ты на кого-то смотришь, становится не по себе.
- Значит, поэтому ты в глаза мне не смотришь...
- О, нет, Йоханнес - ни в коем случае! - поспешила оправдаться Жанна, боясь, что это его огорчит. - Просто... Я смущаюсь, когда нахожусь в компании молодых людей. Если ты заметил, я и на Элиаса стараюсь не смотреть.
- Я могу надеяться, что твое отношение ко мне с тех пор сильно изменилось?
- Ты можешь быть в этом уверен, - сказала Жанна. - Не думаю, что я была бы столь многословна с неприятным мне человеком.
Йоханнес и Жанна сидели бок о бок друг с другом на кровати, продолжая нескончаемые разговоры о разном. Девушка, окончательно осознавшая, что в его присутствии ей ничего не угрожает, успокоилась и стала получать истинное удовольствие от общения с Йоханнесом.
- А я в детстве боялась луны, - говорила она, продолжая развивать тему о детских фобиях. - Как только на землю ложилась ночь, я, видя на черном небосводе белый фонарь луны, начинала паниковать: мне казалось, что это - знамение чего-то ужасного. В итоге родители просто повесили на мои окна жалюзи.
- А мне, напротив, нравилось смотреть на луну, - сказал Йоханнес. - Я смотрел вдаль, глядя на нее, и моя фантазия рисовала мне на ней различные узоры.
- На мой взгляд, детство - это пора, когда живешь в стране иллюзий: луна для тебя - это одушевленный предмет, несущий опасность или эстетическое удовольствие, как в твоем случае, под кроватью живет твой воображаемый гном, приносящий тебе сладости, а за чертой твоей улицы стоят цыгане, которыми тебя пугают родители, заботясь о том, чтобы ты не ходила туда, куда не следует... А как приятно было забрести куда-нибудь, где еще никогда не была, и почувствовать себя первопроходцем! О, я наверное и в старости буду вспоминать об этом с благоговейным трепетом.
- Иллюзии... Почему-то с этим словом у меня возникают самые приятные ассоциации, - сказал Йоханнес.
- Это твой профессиональный термин, Йоханнес. - сказала Жанна. - Мне не нравится, что людей, занимающихся тем же, чем и вы с Ильмари и Элиасом, называют фокусниками... Какое-то демоническое слово, на мой взгляд. Иллюзионист звучит красивее. А приятные ассоциации у тебя возникают наверное потому, что в этом вся твоя жизнь. Мне Элиас рассказывал о том, как вы все трое мечтаете бросить театр и давать представления со своими иллюзиями.
- Наверное это единственное, что нас связывает, если не считать кровное родство, -проговорил Йоханнес. - Своеобразное массовое помешательство.
За теплой беседой они потеряли счет времени - казалось, что совсем недавно Жанна шла с повязкой на глазах, ощущая, как ее ведет за собой Йоханнес, а между тем с момента их прихода в этот славный уголок, скрытый от цивилизации, прошло два часа. Вспомнив о том, что дома остался Юхани, который наверняка уже проснулся, Жанна произнесла: "Наверное, он уже мучает Тарью просьбами погасить свои вездесущие свечи..."
- Нет, скорее Юхани станет колоть кукол, произнося обрывки слов на древнескандинавском...
- Наверное, уже давно вернулись Ильмари и Элиас... - сказала Жанна. - Не иначе, как гадают, куда подевались мы.
- Пусть это останется загадкой для посвященных, - сказал Йоханнес. - Скажем, что просто гуляли по лугам.
- Хорошо, - произнесла Жанна, поднявшись с места. - Люблю это чувство... Приятное ощущение тайны.
Возвращались домой они по незнакомой Жанне тропе, которая вывела их к озеру Теней. Здесь они уже однажды были... Вместе с остальными братьями Ярвиненами. Жанне было очень непривычно находиться здесь с одним Йоханнесом, который, чтобы не дать ей заскучать, развлекал ее простыми трюками с монеткой, которая нашлась у него в кармане рубашки. Их дальнейший путь пролегал по тропе, протоптанной конями - обычно тут братья любили устроить бешеную скачку, чтобы их кони могли вволю насладиться простором лугов, казавшихся бескрайними. Когда они наконец оказались в Лиственной пустоши, Жанна, лишь завидев дом Ярвиненов, проговорила: "Нет, похоже, они еще не вернулись..."
- Почему?
- Если бы братья были уже дома, они стали бы пить чай, а церемония чаепития у них обычно проходит на террасе и сопровождается шутками Элиаса, дополняемыми громким смехом Ильмари. Я не слышу их голосов.
- Быть может, они пьют чай дома...
Однако, переступив порог дома, Йоханнес и Жанна не обнаружили присутствия в нем Ильмари и Элиаса. Маритта Ярвинен и Аннели тоже еще не пришли. И встреча Тарьи с ее другом, наверное, уже давно подошла к концу.
- Уже доходит четыре часа дня, а они до сих пор где-то ходят... - проговорил Йоханнес, взглянув на часы.- Похоже, братьям не дают отпуск... Если бы им удалось договориться, они уже давно были бы дома.
- Если Ильмари еще не приступил к традиционной церемонии чаепития со старшим братом, то почему бы нам не сделать это за них? - говорила Жанна, разогревая чайник на плитке, нагретой посредством раскаленных древесных углей. - Люблю попить чаю в этот час и уединиться на некоторое время в комнате с хорошей книгой.
- Как хорошо... Есть свежая заварка - я чувствую аромат мяты и зверобоя... Видимо, мама с утра постаралась, - проговорил Йоханнес, наливая себе в чашку отвар из трав.
- Странный вкус... - проговорила Жанна, попробовав чай. - Это по какому-то особому рецепту?
- Не знаю... - сказал Йоханнес. - Горько-кислое... Быть может, сюда еще добавили корки какого-нибудь цитрусового?
После чая Жанна и Йоханнес поднялись на второй этаж - она ушла в спальню Ильмари, намереваясь дочитать один из многих сентиментальных романов, которые Жанна любила изучать на досуге, а Йоханнес решил заглянуть к Юхани. Тот, конечно же, не спал - он обнаружил, что в комнате Юхани находится Тарья. Она читала мальчику какую-то книгу. Судя по всему, Тарья пыталась приобщить ребенка к скандинавскому эпосу.
"Старый, верный Вяйнямейнен
В чреве матери блуждает,
Тридцать лет он там проводит,
Зим проводит ровно столько ж..." - доносились до Йоханнеса выдержки из "Калевалы".
- Он давно проснулся? - заговорил с ней Йоханнес по-фински, как было принято разговаривать в семье в отсутствии Жанны.
- Недавно, - ответила Тарья, подняв на него взгляд. - Как прогулка?
- Вполне недурно, - проговорил Йоханнес. - Но без тебя нам было скучно. Расскажи лучше, как у тебя все прошло с Сэмюэлем?
- Никак... - опечаленно произнесла девушка. - Он даже не пришел. А я так ждала...
- Не расстраивайся, милая, - проговорил Йоханнес, по-братски обняв девушку. - Однажды и ты получишь билет в счастье. Не гневи бога, впадая в уныние. Если ваша встреча не состоялась, значит, не нужно требовать ее в скором времени. На все воля божья и если задуманное не случилось - значит, не пришел еще срок.
- Я не христианка, Йоханнес, - напомнила Тарья. - Я думаю, что просто Фрейя была немилостива ко мне...
После долгой беседы с сестрой о религии, которая как-то плавно возникла из разговора о счастье, он зашел к Жанне. Йоханнес вспомнил, что должен ей кое что сказать. Она, находясь в комнате Ильмари, сидела в кресле у окна, читая книгу некой писательницы по фамилии Фарр.
- Жанна... Ты не сильно отвлечешься от дел, если я займу у тебя некоторое время? - спросил Йоханнес.
- Нет, я ничем не занята - книга может подождать... - сказала девушка, отложив роман и приготовившись выслушать его.
- Как известно, завтра утром мы едем в Мэринг-Лайн, где ступаем на борт корабля, на котором нам всем предстоит плыть в Финляндию, - сказал Йоханнес. - Тут такое дело... Ты делишь каюту с родителями, правильно?
- Да.
- Ильмари предусмотрел для себя место рядом с вами - в соседней каюте, - произнес он, замявшись. - Недавно у нас с ним был разговор и речь зашла о тебе... Ильмари поделился со мной своими сокровенными фантазиями. Не буду рассказывать тебе все, поскольку не хочу представлять своего брата не в самом лучшем свете. Просто я хотел тебе сказать -постарайся избегать его во время плавания, особенно в вечернее время.
- Так... Продолжай... - заволновалась Жанна. - Я не все знаю о своем будущем муже?
- Не совсем все, - уточнил Йоханнес. - Я сам о нем не все знаю, но все же... Береги себя, хорошо?
- Хорошо... - растерянно проговорила Жанна и, когда Йоханнес уже собрался уходить, она сказала ему вслед: "Постой, не уходи... Побудь со мной..."
Он остановился. Девушка предложила ему сесть в кресло, стоящее напротив нее.
- Расскажи мне, о чем Ильмари говорил тебе, - попросила она. - Это останется между нами - я буду молчать.
- Ты многое знаешь об Ильмари, но тебе не известно о его желании... - Йоханнес начал издалека. - Ты ведь в курсе того, насколько он ласков, несмотря на свою внешнюю брутальность... В общем не собирается Ильмари ждать вашей свадьбы. Берегись его - у него большие планы на это путешествие.
Жанна сразу поняла намек Йоханнеса и ужаснулась.
- О, Йоханнес... - испуганно проговорила она. - До брака... Какой стыд... Неужели он сказал тебе это серьезно?
- Да, увы.
- Но почему именно завтра и... на корабле?
- Он сказал, что хочет романтики и острых ощущений.
- Да, через стену с моими родителями - это и в самом деле экстримально, - произнесла она, опустив глаза. - Что же мне делать?
- Я уже тебе сказал - остерегайся темных углов и приближения ночи, когда все лягут спать, - ответил Йоханнес. - А лучше не выходи из своей каюты, а если уж захочешь побыть в обществе людей - держись поближе ко мне или Элиасу, он ведь тоже знает о распутстве нашего брата.
Он видел, как глаза девушки слипаются - очевидно, она сегодня не выспалась и хочет спать. Странно... Он проснулся довольно позно, а тоже хочет спать. Видимо, долгая прогулка способствовала пробуждению Морфея, который взялся за работу с ними.
- О, да... Что-то разморило меня после чая... - проговорила Жанна, тряхнув головой, чтобы взбодриться. - Ох, Ильмари... Кто бы мог подумать...
- Только умоляю тебя, не подумай, что он - чудовище... Ильмари хороший, просто... -произнес Йоханнес. - Просто в нем просыпается дух мужчины - это нормально, поверь мне, ведь сложно кому-то устоять, постоянно находясь рядом с девушкой, обладающей неземной красотой. Думаю, что со временем буйство страстей в нем утихнет.
В этот момент Йоханнес вновь взглянул на Жанну и понял, что последняя его фраза не была услышана - девушка, склонив голову, просто заснула. "Устала..." - подумал он, убедившись, что она и в самом деле спит. Йоханнес поводил рукой у ее лица - никакой реакции. "Крепко спит..." Он взял ее на руки и положил на кровать Ильмари, заботливо укрыв одеялом, найденном на кресле. В этот момент Йоханнес почувствовал, что все перед его глазами будто бы плывет, а глаза закрываются. "Да что это такое..." - подумал он, направляясь в сторону своей комнаты. Едва Йоханнес переступил порог спальни и прикрыл дверь, как земля будто бы ушла из-под его ног - тело внезапно стало деревянным, и сон поработил его. Он заснул в картинной позе, сидя на полу со склонившейся головой и облокотившись о стену.
В половине шестого вечера домой вернулись Аннели и Мама. Тарья в это время безуспешно занималась арифметикой у себя в спальне. Быть может, Йоханнес прав и ей в самом деле нужно совершенствовать свой ум, чтобы стать более гармоничной личностью? Жаль только, что науки даются ей слишком тяжело...
- Ну что, мой мальчик, вам с Элиасом удалось договориться об отпуске? - спрашивала Маритта Ярвинен, обхаживая Ильмари, который стал для нее любимчиком после долгого пребывания в чужой семье.
- Да, мама - нам позволили отдохнуть до второго сентября - если честно, мы на это даже не рассчитывали, - ответил Ильмари, учтиво ей улыбнувшись. - Роппер видимо сегодня был слишком добр...
- Настолько добр, что заставил нас напоследок выйти на сцену с "Эгмонтом" Гете, -подметил Элиас. - Я думал, что нам удастся сегодня избежать спектаклей...
- А мы с Аннели побывали сегодня у доктора Спанжена, - сообщила мама, накрывая на стол ужин для сыновей.
- Кто-то из вас болен? - встревожился Ильмари.
- О, нет, слава Вейнямейнену, мы здоровы, - поспешила заверить братьев Аннели, хлопочащая за разогреванием пищи. - Чета Спанжен, как вам известно, наши давние друзья. Мы просто заглянули к ним в гости и засиделись...
ќќ- А где Йоханнес и Жанна? - спросил Элиас, обнаружив, что их нет рядом с ними. - Почему они не ужинают с нами?
- Быть может, Жанна не дождалась Ильмари и уехала домой? - предположила Тарья, пришедшая к ужину.
В ее голосе звучала тревога. Именно сейчас, когда Тарья подошла к столу, она вспомнила, что творила несколько часов назад. Отчаянно пытаясь добиться любви мальчишки из Плейг, Тарья, ослепленная влюбленностью, решила просто приворожить его. Найдя в маминой тетради рецепты приворотных отваров, она, прочитав определенные слова, заварила этот чай. Сэм не пришел, а она, расстроившись, и забыла про этот чай. Очевидно, что его напились Йоханнес и Жанна, когда вернулись с прогулки...
- Не думаю. Ей не на чем ехать, - возразил Ильмари. - Сюда она добирается в кэбе, а домой Жанну отвожу я.
- Ее мог отвезти в Нью-Роут Йоханнес, - допустил Элиас. - Он отличный всадник.
- Но где же он? - проговорила Аннели. - Мы приехали час назад - их уже не было. Йоханнес бы уже давно вернулся.
- Я видела плащ Йоханнеса и накидку Жанныв прихожей, - произнесла Мама, вспомнив об этих вещах, висящих на крючке у входной двери. - Вечером похолодало - он непременно бы надел его... И Жанна не оставила бы здесь своей накидки.
- Значит, они на втором этаже, - заключил Элиас. - Может, нянчатся с Юхани и не слышат нас?
- Может быть, - сказала Аннели. - Сходи, позови их - они, наверное, голодны. Пусть ненадолго расстанутся с нашим Юхани - он, наверное, уже за день устал от них.
- Да, нужно растормошить их - видимо, они слишком увлеклись, взяв сегодня шевство над ним, - согласился Элиас, встав из-за стола.- Я сейчас приду с ними.
Однако в комнате Юхани он обнаружил лишь самого младшего из детей Мамы. Мальчик сидел на полу и бросал в стену детали от своего набора строителей. Элиас оставил его в одиночестве, решив, что Юхани лучше не тревожить, пока он сытый - очевидно, Жанна недавно кормила его, поскольку Юхани не просил "ням-ням". Случайно наткнувшись на комнату Ильмари в темном коридоре, Элиас заглянул туда и увидел спящую Жанну, на лицо которой падали лучи заходящего за горизонт солнца.
- Жанна, мы ужинаем без тебя, - прошептал Элиас, склонившись над ней.- Просыпайтесь, мисс Бредберри, вас ждут за столом.
Он прикоснулся к ее щеке и в ужасе отстранился - Жанна была холодна, как стекло зеркала. Он, не на шутку перепугавшись, зажег свет и увидел, как восковая кисть руки девушки спадала с кровати и касалась пола. "Черт знает что... Боже мой... " Однако, не растерявшись, Элиас нашел на подоконнике карманное зеркальце, которым пользовался Ильмари и поднес его к приоткрытым губам Жанны. Зеркало помутнело. Она дышит... "Жанна просто спит, а я уже подумал бог знает что..." - пронеслось в его мыслях, и Элиас совершенно успокоился. Он, решив не будить девушку, отправился на поиски брата. Зайдя в его комнату, дверь которой оказалась незапертой, Элиас обнаружил Йоханнеса, сидящего на полу - если бы он не проделал тех же манипуляций с зеркалом, которые проводил, находясь в спальне Ильмари, то Элиас подумал бы о самом ужасном - Йоханнес был похож на человека, заснувшего вечным сном: никаких признаков жизни, слабое, едва ощутимое дыхание, ледяная, жемчужного цвета кожа и бескровные губы... Это было ужасное зрелище. "Йоханнес! Очнись! Что с вами, черт возьми?!" - воскликнул Элиас, хлопая его по щекам. Но тот даже не пошевелился. Элиас, так и не сумев разбудить его, вернулся на кухню.
- Ну и где же те, с кем ты обещал вернуться к нам? - спросил его Ильмари.
- Вы представляете, они спят... Оба, - произнес тот растерянно.
- В обнимку, как перебравшие виски товарищи... - усмехнулась Аннели.
- Что-то вот мне вовсе не смешно, Аннели, - проговорил Элиас. - Жанна спит беспробудным сном в комнате Ильмари, а Йоханнес вообще в своей комнате спит полулёжа... Оба бледны и холодны. Я уже черт знает что подумал, перепугался, но, слава Всевышнему, они дышат, - говорил Элиас, ловя на себе скептические взгляды домочадцев. - Недавно я участвовал в постановке Шекспира, где Ромео и Джульетта принимают яд... Вот это что-то наподобие...
- Нам не стоило сегодня после работы заходить в "Трактир тетушки Нэнси" и заказывать себе по целой пинте пива, - проговорил Ильмари.
- Вы что, не верите мне?! - воскликнул он. - Богом клянусь! Если хотите, поклянусь еще каким-нибудь Вейнямейненом...
- Еще им не вздумай клясться! - воскликнула Маритта Ярвинен, грозно взглянув на Элиаса.
- Если хотите - идите сами на второй этаж и удостоверьтесь! - вскричал Элиас. - По-моему, всем, кроме меня, плевать на них. А Йоханнес, между прочим, кому-то из нас приходится любимым сыном и является нашим дорогим братом... А тебе, Ильмари? Неужели тебе все равно, что происходит с твоей невестой?
- Я уверен, что она просто спит, - проговорил Ильмари, выйдя из-за стола. - Ну если тебе угодно... Пойдем вместе посмотрим, что там с ними.
Через некоторое время оба вернулись к сестрам и матери с хмурыми лицами и тревогой во взгляде.
- Да, дейтвительно... Когда человек просто хочет спать, он ложится в постель, а не на пол... - произнес Ильмари, признав очевидное.
- Что случилось?! Неужели Элиас был прав?! - воскликнула Аннели, вскочив с места. - Я должна идти к ним... Нужно что-то предпринять...
- Сначала надо успокоиться, хоть это почти невозможно. Однако, никто не принимает поспешных решений, будучи на взводе, - сказал Элиас, остановив Аннели, которая уже рванула на второй этаж. - Они живы, ничего им не сделается - им не с чего умирать. Просто все так странно... Оба спят, будто их одновременно сон скосил... Холодные... Конечно, у всех здоровых людей после пробуждения низкая температура тела, но... В общем, я не знаю, что с ними.
- Давайте просто подождем, когда они проснутся... - предложил Ильмари.
Однако ни через час, ни через шесть часов, Жанна и Йоханнес не проснулись. Бодрствующие Ярвинены были не на шутку обеспокоены: уже на рассвете они отправятся в Мэринг-Лайн, а те, без кого путешествие не имеет смысла, спят, словно убитые, и неизвестно, когда проснутся. Братья стали расспрашивать Тарью о том, что происходило в доме во время их отстуствия, ведь она была весь день с ними. Девушка отчаянно отбивалась от вопросов путаными ответами и говорила, что ничего не знает. Элиас догадался заглянуть в мусорное ведро, надеясь отыскать там что-то, что могло дать ответы на их вопросы. Он нашел там пучок трав, из которых, очевидно, делали какой-то отвар или настойку. Элиас и Аннели узнали в этих травах зверобой, мяту, листья лесного папоротника и еще что-то. "Это же кровелистник..." - проговорила Аннели, узнав растение по алым соцветиям. - "Вот они и спят! Напились чаю с кровелистником, теперь мы еще удивляемся, что Йоханнес и Жанна не просыпаются... Это растение применяли волхвы и друиды, чтобы уйти в состояние, похожее на транс. Обычно после него люди спят сутками - нам очень посчастливиться, если они очнутся утром, но все равно ничего хорошего... Весь день будут ходить, как живые мертвецы, едва не падая в забытье".
- Ты думаешь, что они умышленно пили настой с этим растением? - спросил недоверчиво Элиас.
- Нет, конечно, - ответила Аннели. - Это растение известно лишь посвященным и найти его не так просто - кровелистник под ногами на каждом шагу не растет... Знаешь, состав этого настоя походит на приворотное зелье...
- Что ты несешь! - воскликнул Элиас. - Неужели Жанна, любящая Ильмари, станет привораживать Йоханнеса? И вообще, я не думаю, что образованная девушка станет заниматься такой глупостью.
- Мне кажется, что она тут не при чем... Рецепт этого напитка знаю только я, мама и... Тарья... - Аннели в одно мгновение сорвалась с места. - Тарья! Она могла это сделать!
- Не думаю, что ей нужен Йоханнес... - проговорил Элиас.
- Я тоже так не думаю, но вдруг она захотела усыпить их, чтобы сорвать поездку - вряд ли Тарье хочется оставаться на целый месяц в пустом доме с юродивым Юхани.
Они немедля явились в комнату к Тарье, которая обмазывалась маслами после позднего купания.
- Тарья, мы знаем, чьих рук это дело... - проговорила Аннели, указав пальцем в сторону комнаты Йоханнеса. - Немедленно говори, зачем ты это сделала!
- Я ничего не делала, - Тарья нервничала, но еще пыталась выкручиваться.
- Да, то есть Жанна и Йоханнес сами изучили мамину тетрадь, нашли рецепт приворотной настойки с кровелистником и решили заснуть эдаким искусственным сном, чтобы проснуться послезавтра!
- Значит, так оно и было, - Тарья, залившись краской смущения, начала нервно теребить кружева на своей сорочке.
- Хватит врать, маленькая дрянь! - прижал ее к стене Элиас. - И ведь лжет самым наглым образом, даже глаза не прячет! Говори, что и зачем ты сделала с ними!
- Я все расскажу! - разрыдалась девушка. - Но только тебе, Элиас! Это секрет, в него посвящен только Йоханнес, потому что я знаю, что он никому не разболтает! Я не желала зла им с Жанной, а то, что произошло с ними, случилось лишь из-за моей невнимательности!
- Выйди, Аннели, - попросил Элиас. - Я поговорю с ней.
- Только не говори Аннели и маме... Они накажут меня... Я совершила страшный грех,- это было похоже на исповедь. - Я полюбила христианина. Он очень хороший, но не для меня... Я хотела ему понравиться, но все было тщетно. И тогда я пригласила его к нам в гости, пока мамы и Аннели не было дома. Я решила его приворожить, поскольку взаимности так и не смогла добиться. Приготовив чай, я стала его ждать, но он так и не пришел, хоть и обещал. Потом я забыла про этот чай и не выплеснула его вовремя, а сделала это лишь тогда, когда чай собрались пить вечером вы. Под предлогом того, что хотела заварить новый.
- Ох уж эта ваша языческая ересь... - негодующе проговорил Элиас. - Вот христиане никогда не станут заниматься такими глупостями. Бросай все это, девочка. Конечно, маму надо слушаться, но не в том случае, если она исповедует сомнительную религию.
- Ты ведь никому не скажешь, Элиас? - произнесла доверчиво Тарья, вытирая ладонью слезы.
- Я сохраню это в тайне. Только, пожалуйста, больше так не делай, - произнес Элиас. - Господи, что теперь делать с этими двумя спящими? Ты их, наверное, отравила...
Он оставил сестру и вышел к Аннели. Но рядом с ней стояла теперь еще и их мать.
- Что она тебе сказала, Элиас? - нетерпеливо спросила Маритта. - Жанна и Йоханнес могут не проснуться до завтра. Оно бы ладно, если бы это случилось в обычный день... Но завтра мы плывем в Финляндию! Йоханнес пусть спит хоть до окончания своего отпуска, а Жанна нам нужна - без нее путешествие не имеет смысла!
- А если Йоханнес умрет, ты тоже будешь говорить, что пусть он умирал бы в обычный день, только не накануне отъезда?! - воскликнул Элиас. - Почему ты так равнодушна к нему?!
- Да ничего с ним не случится, - ответила Маритта. - Он здоровый парень и выдержит все.
Элиас, возмущенный таким отношением матери к его брату, молча, ушел прочь от них с Аннели. Проходя по коридору, Элиас увидел, как дверь комнаты Йоханнеса открывается и из нее выходит его брат, на ходу собирая волосы в хвост - так он делал, когда они лезли ему в глаза, мешая созерцать прелести окружающего его мира.
- Ландыш! - радостно воскликнул Элиас, подойдя к нему. - Неужели ты наконец проснулся?! Мы уже не надеялись, что ты сегодня встанешь...
- А сколько времени? - проговорил Йоханнес, подняв на него сонные глаза. - Я вроде бы недолго спал...
-Недолго... - повторил Элиас. - Время уже давно заполночь - мы так беспокоились о вас с Жанной, что даже не ложились спать! Расскажи мне, как ты себя чувствуешь?
- Ты чего какой взвинченный? - спросил его недоумевающий Йоханнес. - Я всего-лишь спал, а сейчас проснулся... Поужинаю и снова лягу спать. Хорошо я себя чувствую, правда голова болит и в сон клонит...