Двадцать девятого декабря Йоханнес, Ильмари и Элиас побывали в Норидже, главном городе графства Норфолк. Там Йоханнес показал свой фирменный фокус с чернильной галочкой, который до этого демонстрировал лишь на улице. Не поведать о том, в какое смущение пришли целомудренные девушки и какое удовольствие получили искушенные барышни при виде обнаженного мужского стана - значит, ничего не сказать. А Ильмари потешил публику, исчезнув со сцены и появившись непосредственно в зрительном зале. Элиас же отличился тем, что умудрился увеличить достоинство монеты в один шиллинг до флорина. Их популярность возрастала с каждым выступлением - видимо, скоро Баркеру придется уступить им место на олимпе Славы. Это, конечно же, способствовало развитию их благосостояния и братья отныне могли надеяться, что однажды им удасться нарушить вековую традицию семьи быть нищими. Они мечтали сломать сложившуюся систему и выбиться в люди, вырвавшись из глухого селения, где жила лишь одна семья. Это было мощным стимулом для работы, но так порой хотелось вернуться в те времена, когда они каждое утро и вечер могли видеть своих близких...
Ранним утром тридцатого декабря Ярвинены вернулись в Лиственную пустошь, чтобы пожить дома неделю, прежде чем уехать на месяц. Йоханнес, едва ступив на порог дома и позавтракав, куда-то ушел, как всегда никому ничего не сказав. Он уехал в Грин-Хилл на семичасовом поезде. Оказавшись там, Йоханнес, пройдя по Тревел-Авеню мимо церкви святого Петра, вскоре оказался на улице Кромвеля. Это была сельская улочка, окруженная поясом высоких холмов, усыпанных мягким снегом, серебрящимся на их вершинах. Там было выставлено много домов на продажу. Можно было также снять домик за сумму денег, которая раньше могла показаться ему огромной, а сейчас - совершенно не ощутимой для кошелька. Но Йоханнесу не понравилась архитектура и вид из окна. "Опять, как в деревне... Будто я такого в Пустоши не видел," - подумал тогда Йоханнес. И он двинулся в Дрим-Таун, что находился севернее Нью-Роута, в часе езды до Мэринг-Лайна. Йоханнеса привлекал не так город, как его название. Есть в нем что-то романтическое... Уже во второй половине дня он снял один из домиков на окраине города, близ лагуны Рыбака. Но просто так поселиться здесь с Жанной он бы не смог, ведь общество не примет их, покуда они не обручатся. Но как это сделать? Ни в одной церкви не обвенчают несовершеннолетних без согласия их родителей или законных представителей... А до возраста двадцати одного года им еще ждать и ждать, ведь Йоханнесу в июне исполнится лишь девятнадцать, а Жанне будет столько же в июле. Он вспомнил, что однажды от кого-то слышал о священнике из Мэринг-Лайна, кажется, его все зовут отец Патрик и он венчает людей, решившихся на вольный брак, который,конечно же, не был принят их близкими. Быть может, это шанс? И Йоханнес отправился в Мэринг-Лайн. Он уже был сегодня в двух городах, не считая Нью-Роута, что ж, ему не сложно посетить и третий. Йоханнес, поблуждав по городу, нашел этого священника на Портовой улице в храме у причала. Он полагал, что будет очень трудно договориться о столь важном деле, но все оказалось слишком просто.
- Да не вопрос - обвенчаю я вас, раз такое дело... - проговорил священник, выслушав историю Йоханнеса. - Ты только немного поготовься к венчанию - соблюдай пост хотя бы два дня, молись... Есть специальная молитва - я сейчас напишу. Это нужно для того, чтобы причаститься перед венчанием. Надо бы еще исповедаться вам обоим будет - нужно идти к алтарю с кристально чистой душой. А невесте, в ее положении, можно не поститься.
Итак, святой отец предложил для Йоханнеса судьбоносную дату - четвертое января, день, когда он сможет провозгласить его и Жанну супругами перед богом.
- Приезжайте накануне, - попросил отец Патрик. - Исповедуетесь и причаститесь, а на следущий день обвенчаетесь.
Йоханнес был удивлен простотой обращения к нему этого человека в рясе. Все так запросто, будто для него людей обвенчать, как чаю попить. И даже отказался от денег, что предложил ему Йоханнес в знак благодарности. Распрощавшись со священником до третьего января, он уехал в Нью-Роут, откуда уже пешком добрался до Лиственной пустоши. Было уже восемь часов вечера.
- Ну ты и гулять! - изумленно проговорил Элиас, встретив на пороге Йоханнеса, совершенно измотанного, замерзшего и голодного. - Где ты так долго был? Ведь утром из дома ушел...
- Ничего не спрашивай, у меня уже язык не ворочается, - сказал Йоханнес, скинув с себя плащ и пройдя на кухню. Там, наскоро поужинав, он немного согрелся у очага.
- Наверное прогуливался с какой-нибудь красавицей. Не иначе, как подыскал себе кого-то вместо Кейт, - говорил Элиас, глядя на то, как замерзший Йоханнес греется у огня.
- Да, как ушел в шесть утра, так и гулял с ней четырнадцать часов подряд, - усмехнулся Йоханнес.
Он поспешил наведаться к Жанне, чтобы сообщить ей то, что утаил от Элиаса. Когда Йоханнес коснулся ручки двери, она не подалась - девушка сидела на замке. "Разумная. Все-таки послушалась меня," - подумал он, вспомнив о том, как велел ей без надобности не выходить на люди и лишний раз не утягиваться корсетом.
- Это я, Йоханнес, - сказал он, стоя у двери. - Открой мне, Жанна.
- У вас с Ильмари такие похожие голоса, что я вас все время путаю, - призналась девушка, пустив его к себе.
Они обнялись и Жанна проговорила: "Где ты был весь день? Твои братья приехали еще утром..."
- Я возделывал почву для нашей дальнейшей жизни, - сказал он. - Жанна, ты когда-нибудь была в Дрим-Тауне?
- Красивое название для города, - заметила она. - Нет, милый мой, я не бывала дальше Саме-Тауна.
- Будешь, если согласишься обвенчаться со мной через пять дней, четвертого января. Я снял там дом на четыре года.
- Сейчас дело не в этом, - сказал он. - Поедешь со мной в ночь на третье число в Мэринг-Лайн? Просто в нашем возрасте мы можем обвенчаться лишь там - в других храмах нужно позволение родителей.
- Да, я буду счастлива пойти с тобой под венец... Но как-то боязно мне, Йоханнес.
- Мне тоже, - признался он. - Но ничто не остановит меня на пути к долгожданному счастью с тобой... С вами. Слишком долго я шел к тому, чтобы завоевать твое сердце, дорогая моя.
- Но что я надену? - озадачилась девушка. - Я полагала, что примерю наряд невесты только в августе, поэтому не спешила... У меня кроме серых и черных шерстяных платьев, которые я ношу зимой, и нет ничего...
- Я видел, как ты надевала на работу теплое платье, отделанное бархатом цвета изумруда. Я хотел бы видеть тебя в нем - оно очень красиво смотрится на тебе.
- Слишком темное... - проговорила Жанна. - Ну хорошо, я надену его. Там слабый корсет, мне можно.
Йоханнес и Жанна стояли у окна, глядя на то, как в темноте приближающейся ночи блестели, серебрясь мелкими кристалликами, снежинки, падающие на землю. Вчера была метель - выпало столько много снега, сколько не выпадало за последние три года и заросли вереска, что обжили землю за пределами двора, полностью были укрыты белым снегом и прозрачной коркой льда, сковавшей их ветви. Йоханнес подумал о том, что времена, когда он мог беспечно прогуливаться по заснеженным берегам Литла, уже прошли. Этой весной ему не покататься по зеленым лугам, оседлав Викинга - у него отныне будут другие заботы. Пока еще возможно все исправить - Йоханнес может отречься от Жанны и от своей семьи, ведь время, покуда он считается любимым братом и сыном, уже идет на сутки. В таком случае, Йоханнес просто покинет дом родителей, поселится в Дрим-Тауне один и, уйдя в сольную карьеру, которая пройдет без братьев - вероятно, после того, как их с Жанной тайна всплывет наружу, они отвернутся от него, он продолжит свою жизнь, оставаясь человеком, живущим лишь для себя. Но Йоханнес четко осознавал, что, во-первых, он не может так подло поступить, а во-вторых, не сумеет оставить ту, которую любит. Он, обнимая Жанну за талию, ощущал, что где-то под ее платьем, в глубинах плоти, живет часть него и это, конечно, разжигало в его душе еще более яркий огонь любви к той, которую он так бессовестно увел у родного человека.
- Ты все еще носишь кольцо Ильмари? - спросил Йоханнес, увидев серебряное колечко, сверкающее холодными бликами на безымянном пальце ее левой руки.
- Приходится, - сказала Жанна. - Однажды я сняла кольцо и забыла надеть, так Ильмари обиделся, решив, что я его никогда не любила.
- А ты любила? - спросил Йоханнес, заглянув в бездонную глубь ее глаз, когда Жанна повернулась к нему.
- Я пыталась полюбить, - призналась она. - Поняв, что не питаю к нему никаких чувств, кроме симпатии, которую обычно чувствуют лишь по отношению к друзьям, я вдруг испытала чувство стыда: согласись, ведь выходить замуж без любви могут лишь женщины, которым нужно от супруга что-то материальное. Я не из тех, кто станет сидеть на шее у мужа, пользуясь тем, что всего-лишь приняла однажды предложение выйти за него. Поэтому я некоторое время пыталась найти в нем как можно больше положительных черт, чтобы всем сердцем проникнуться к нему любовью. Мне удалось отыскать в нем много хорошего, но полюбить я смогла лишь тебя.
Йоханнес снял с пальца Жанны колечко, подаренное Ильмари в день их помолвки и, оставив его на подоконнике рядом с искусственным цветком лилии, проговорил: "Я купил для нас золотые. Тебе придется освободить этот палец для обручального."
- Я не против, - произнесла Жанна, обвив руками его шею и прикоснувшись своими губами, которые чем-то напоминали Йоханнесу нежные лепестки роз, к его губам.
Он чувствовал тепло Жанны и понимал, что готов принести в жертву свою юность, блестящую карьеру и связь с прежней семьей во имя счастья с ней и тем, кто увидит этот свет в июне.
Но мгновения нежности были прерваны их же невнимательностью. Йоханнес, пройдя в комнату Жанны, забыл о необходимости запирать дверь. Как-раз в этот час Ильмари, видевший ее в последний раз еще на Рождество, решил посетить Жанну, надеясь на то, что она на этот раз пустит его к себе. Он искал с ней встречи за завтраком, но Жанна не пришла. Обычно она принимала пищу в одиночестве, избегая домочадцев. Ильмари хотел заглянуть к ней после обеда, но дверь оказалась заперта и она не пустила его к себе, сказав, что плохо себя чувствует. Сейчас он встретился с ней, совершенно не ожидая повидаться еще и с братом. Ильмари застал Жанну в объятиях Йоханнеса и сердце его, казалось, скатилось,упав в душу.
- Знать, судьба у меня такая, приходить в неподходящее время... - промолвил Ильмари онемевшими губами. Он, всегда румяный, стал совершенно бледным. - То явлюсь в конюшню, нарушив прелести уеденения Тарьи с мальчишкой из Плейг, а теперь вот, помешал вам...
- Это должно было случиться... - прошептала Жанна, спрятавшись за спиной Йоханнеса.
- Ильмари, я знаю, что грешен перед тобой - то, что произошло - ужасно. - сказал Йоханнес. - Но и ты пойми меня - любовь не обращает внимание на семейную этику. Я пытался скрывать свои чувства к ней, я избегал ее, надеясь, что однажды остыну. Но не вышло. Извини, но, как ты понял, у тебя больше нет невесты.
- Поверить не могу... - говорил Ильмари, потупив взгляд. - Я ждал ножа в спину от кого угодно, только не от вас... Йоханнес, как ты мог? Ты ведь знал, как я люблю ее...
- Я видел, как ты ее "любишь", поэтому и решил, что уж лучше опуститься до статуса любовника, чем смотреть на то, как ты говоришь о всепоглощающей любви к Жанне, а сам ходишь к едва знакомой попутчице Саре, юной Лэттис, к которой, кстати, неровно дышит Элиас. Говорить про нашу ассистентку Джулию, ее сестру и Синтию, к которой ты пару раз наведывался в Мэринг-Лайне?
Жанна, конечно, знала, что Ильмари изменял ей, но сегодня она впервые узнала, насколько велик его список. Йоханнес, очевидно, молчал, боясь причинить ей боль, а сегодня, лишний раз удостоверившись, что она и в самом деле совсем равнодушна к его брату, решил пойти ва-банк, чувствуя, что его отношения с Ильмари все равно испорчены.
- Я мог утолять свою плоть с другой, но сердце мое было отдано навеки ей! - парировал Ильмари. - У меня, как и у любого мужчины, есть потребности в женщинах и одной Жанны мне было недостаточно! Она просто должна была принять мои особенности!
- Ничего она не должна, - сказал Йоханнес. - Я расстался с Кейт, чтобы полностью посвятить себя Жанне и почему-то мне, кроме нее, никто не нужен! Видит бог, что в случившемся виноват не только я.
- Виновна и Жанна, поддавшись искушению быть с тобой - наверняка это не она решила покорить тебя, - проговорил Ильмари. - Но я прощу тебя, Жанна. Только вернись ко мне - я не хочу, чтобы эта история вышла за пределы этой комнаты.
- Нет, Ильмари, я не могу сделать этого, - заявила девушка. - Я не люблю тебя.
- А как же все то, что было? - воскликнул Ильмари. - Выходит, что все мои клятвы в любви напрасны, а твои уверения во взаимности - ложь?
- Выходит, что так, - сухо сказала Жанна. - Я полюбила твоего брата за искренность и за верность. Если бы ты по-настоящему любил меня, то ты, Ильмари, хранил бы мне верность и не заводил бы отношения на стороне. Твои чувства ко мне были слишком поверхностны, как и мои к тебе. Мы были обречены на расставание.
- Йоханнес, ты хоть понимаешь, что ты натворил? - вопросительно взглянул на него Ильмари. - Я же отрекусь от нее и она останется одна. Ее теперь из-за тебя никто замуж не возьмет. Кому она после такой истории отныне нужна?
- Мне, - твердо сказал Йоханнес. - Я женюсь на ней.
- Счастья вам, - неожиданно для них произнес Ильмари. - Я хочу придушить тебя, Йоханнес. Но тогда Жанна останется совсем одна, мама не переживет того, что ты погибнешь, а меня казнят за убийство.
Ильмари ушел, оставив их. Жанна была смущена - она, понимая, что чувствует сейчас Ильмари, с горечью признала себя палачом его души, а Йоханнес, хоть и ощущал боль в сердце от разговора с братом, который, очевидно, теперь и не считает его родным человеком, почувствовал легкость, ведь самое ужасное, что ожидало их, миновало.
Ильмари не спал всю ночь - то, что произошло, уничтожило его. Да, он не был верен ей, но если бы можно было вернуть назад то время, когда Ильмари впервые пошел на измену, то он бы нашел в себе силы, чтобы сказать бушевавшим в нем страстям "нет" и воздержаться. Ильмари осознал, насколько дорога ему Жанна лишь сейчас, когда потерял ее.
В седьмом часу утра он уложил свои вещи в сумку, с которой вернулся еще от мистера Баркера в родной дом, и, сорвав с шеи кулон в виде половинки сердца, собрался уходить. Примечательно, что другую половинку сердца носил на шее Йоханнес, а не Жанна, ведь сердце - символ любви. Еще в детстве братья обменялись кулонами в знак вечной дружбы и кровного родства. У них одно на двоих сердце, день рождения и душа, ведь они не просто родные братья, а двойня. Но этот аргумент не мог заставить его все забыть и простить. Йоханнес пренебрег их родством и сделал все, чтобы убить все братские чувства. Ильмари не сможет это забыть никогда.
Он вдруг вспомнил о том, как впервые встретил Жанну. Тогда они с братьями только устроились работать в театр, и Ильмари решил прогуляться по городу в выходной день. Это была среда и он шел в сторону клуба Читателей на Черч-Стрит, где по этим дням читал лекции Чарльз Чедвейк, мэр Нью-Роута. Ильмари не любил его философские изречения, скучные лекции, но посещал их лишь для того, чтобы быть в кругу образованных людей. Не проводить же Ильмари свое время в трактире тетушки Нэнси в обществе рабочих, от которых разило потом, и бродяг с босыми ногами. Слишком высок был уровень его образования, чтобы дружить с невежественными людьми. Ильмари шел по Роуз-Стрит мимо дома, величественно возвышающегося над остальными строениями. Это был особняк господина Сент-Джеймса, местного дельца, в чьих руках была почти вся торговля города. Из-за ворот выбежал мальчишка лет шести и побежал в сторону Ильмари.
Из-за ворот вышла Жанна и, увидев не старшего брата своего воспитанника, а незнакомца, похожего на него, произнесла: "Джеральд, ты ошибся, мой дорогой. Джоуи придет только вечером. Пойдем, нам нужно продолжить занятие. Извинись перед господином."
Эта хорошенькая гувернантка сразу же приглянулась Ильмари и с тех пор он стал интересоваться ею - каждый день Ильмари ждал ее у ворот, надеясь, что она хотя бы ненадолго отлучится из дома, и ему удастся познакомиться с ней поближе. Он долго искал с ней встреч, много времени затратил на то, чтобы покорить ее и для чего? Чтобы теперь Жанна была с его братом... Ильмари чувствовал себя униженным и оскорбленным - значит, Йоханнес во многом лучше него, если он сумел разжечь пламя любви в ее сердце в то время, как он этого сделать не смог. Но не так глодало его душу ужасное чувство унижения, как обида. Ему казалось, что Йоханнес, лишив его Жанны, вырвал из его тела пару ребер. У Ильмари так болела душа, что боль от страданий отдавалась в теле. Он и в самом деле любил ее. Вспоминая о трогательном знакомстве и нежных встречах, Ильмари казалось, будто его сердце режут острым лезвием. К его глазам подступали слезы, но он старался держаться - неверная Жанна и подлый Йоханнес не достойны его слез. Однако, вскоре Ильмари не смог удержать в себе эликсир боли и отчаянья и, упав на кровать, он закрыл лицо руками, горько разрыдавшись. Вот уж чего не мог раньше допустить несчастный Ильмари, так это того, что ему однажды придется покинуть родной дом из-за предательства человека, от которого ему даже не приходило в голову этого ожидать.
В этот момент Элиасу пришло в голову выдумать захватывающий трюк. Ему вдруг захотелось поиграть со смертью и пощекотать нервы зрителей. Он представил такую картину: можно вырыть среди зимы могилу, изготовить настоящий гроб, положить туда одного из Ярвиненов и закопать, а потом, спустя некоторое время вырыть живым и совершенно здоровым. Конечно, это нельзя проделать просто так, нужно, чтобы каким-то образом в деревянный ящик поступал воздух... Но об этом можно поговорить с Баркером, Ильмари и Йоханнесом. Вчетвером они смогут довести до дела этот трюк без человеческих жертв. Зато какой фурор они произведут на толпу зрителей, которая неприменно соберется вокруг них.
- Ильмари! Я придумал потрясающий фокус! - воскликнул Элиас, ворвавшись в его спальню. Он, увлеченный своей идеей, не сразу заметил, что Ильмари утопает в слезах. - В общем, мы можем закопать Йоханнеса в землю и достать его оттуда живым!
- Да, его только и остается закопать в землю... И оставить там. - произнес Ильмари дрожащим голосом.
Элиас, увидев, что его брат заливается слезами, обеспокоенно произнес: "Что произошло, Солнце? Почему ты плачешь?"
- Иди спроси у своего Йоханнеса, - проговорил тот, проводя белым носовым платочком по лицу.
- Но что случилось? - удивленно проговорил Элиас. - Вы всегда были дружны...
- Больше этого не будет, - сказал Ильмари, встав с места и взявшись за сумки. - Он сломал мне жизнь. Я ухожу.
Элиас лишь молча наблюдал за тем, как Ильмари надевает у двери свой плащ.
- Но что он такого сделал?
- То, что не имел права делать.
Ильмари удалился из спальни, зная, что больше туда не вернется. В это время на первом этаже завтракали. Он сбежал с лестницы, громко стуча каблуками сапог и, ничего не видя перед собой от слез, едва не свалил с ног маму, которая шла кормить Юхани.
- Что это с тобой, Ильмари? - произнесла она озабоченно. - Ты куда с сумками? Вы же только вчера приехали...
- Я ухожу из дома, прощайте, - проговорил он, обойдя ее.
- То есть как это, уходишь? Почему?
- А как же Жанна? - вмешалась Аннели, услышав разговор на повышенных тонах.
- Никак, - ответил Ильмари. - Вам-то ведь, не имеет значения, чьей она женой станет. Напротив, еще раньше на свадьбе погуляете. Только жених не я. Поздравьте Йоханнеса!
- Что ты болтаешь? - из кухни выбежала миссис Бредберри, почувствовав неладное.
- Не уследили вы, Агнес, за дочерью. И ты, мама, тоже не углядела за сыном, - сказал Ильмари. - А я настолько плохой жених, что не смог довести до алтаря невесту. Фаворит свержен, господа.
Ильмари, громко захлопнув дверь, ушел прочь. Он не знал куда идти, но был уверен, что больше сюда не вернется.
Маритта и Агнес, едва поняв, что произошло, поспешили к Жанне, надеясь найти все ответы на свои вопросы в разговоре с ней. Они застали ее с Йоханнесом. И тут обеим все стало ясно. Жанна мирно спала , положив голову на плечо Йоханнеса, а он дремал, облокотившись на стену. Сегодня ночью они не спали, находясь под неприятным впечатлением от разговора с Ильмари.
- Жанна! - вскричала Агнес.
Девушка, вздрогнув, открыла глаза.
- Что все это значит?! Ильмари ушел из дома, сказав, что свадьбы в августе не будет, ты - с Йоханнесом... Боже мой, какой стыд!
- Мама, Ильмари изменял мне! - выпалила от растерянности Жанна. - Я была бы несчастна с ним!
- А ты, негодник, этим воспользовался! - воскликнула Маритта, схватив за волосы сына и едва не ударив его головой о стену. - О, великий Вейнямейнен! Да у нее же... - Маритта увидела Жанну без корсета. - Что вы натворили?!
- Признайся мне, милая, он применял к тебе насилие? - обеспокоенно произнесла Агнес, оглядев с ужасом дочь.
- Да какое насилие, миссис Бредберри?! - воскликнул Йоханнес. - Мы любим друг друга!
Маритта и Агнес снова перевели взгляд на нее. Жанна лишь положительно качнула головой.
- О, миссис Ярвинен, мне так стыдно за свою дочь... - произнесла Агнес, схватив за руку Жанну. - Я правда не думала, что так получится...
В тот же день миссис Бредберри увезла Жанну из Лиственной пустоши. Йоханнес как ни старался убедить ее остаться, не смог внушить Агнес, что и в самом деле хочет создать семью с ее дочерью.
Следующий день он провел у окон Жанны, несмотря на то, что Агнес пыталась прогнать его. Лишь вечером второго января Йоханнес смог поговорить с миссис Бредберри.
- Не могу я отдать свою дочь за тебя замуж! - говорила Агнес страдальческим тоном. - Не могу! Мне же придется породниться с твоей семьей. Как я буду смотреть в глаза Маритте? А Ильмари?
- Вам придется породниться со мной, - сказал Йоханнес совершенно спокойно. Своим спокойствием он еще сильнее выводил ее из себя. - В июне у Жанны родится ребенок и я его отец!
- Хорошо. Забирай ее, - сказала Агнес, сдавшись. - Только я больше шагу не сделаю в Лиственную пустошь. Я так опозорилась за нее...
- И не надо. Я увезу ее в Дрим-Таун, - сказал Йоханнес. - Послезавтра мы обвенчаемся в Мэринг-Лайне. Не беспокойтесь, наши отношения будут узаконены, и вам не придется стыдиться нас.
***
Жанна и Йоханнес прибыли в Дрим-Таун второго января вечером. Сегодня она впервые ночевала вдали от родного города, ведь раньше ей доводилось жить лишь в Лиственной пустоши, что находилась рядом с Нью-Роутом. Утром они причащались и исповедовались в храме на Портовой улице Мэринг-Лайна. На следующий день в Дрим-Таун прибыли к их удивлению, Элиас и Агнес. Они с трудом отыскали домик близ лагуны Рыбака.
- Я решил, что вам тяжело одним в чужом городе... - сказал Элиас. - Да и не дело идти к алтарю без свидетелей.
- Позвольте, я благословлю вас, - Агнес достала из сумки маленькую иконку святого Давида.
Йоханнес и Жанна, поняв, что от них требуется, встали на колени перед миссис Бредберри, что осенила их крестным знамением. Она произнесла напутственные речи и позволила им преклониться перед иконой.
- Нам пора, - сказал Йоханнес встав и подав руку Жанне. - Через два часа начнется утренняя месса и нас обвенчают. Поедете с нами в Мэринг-Лайн?
- Мы для этого и прибыли в Дрим-Таун, - с добродушной улыбкой проговорил Элиас. - Видишь, я во фраке, а госпожа Бредберри в праздничном платье?
Им еще пришлось около двадцати минут ожидать Жанну. В их с Йоханнесом спальне ей помогала одеваться мать.
- Вот уж не ожидала, что выдам тебя замуж на полгода раньше, - говорила Агнес, завязывая атласные ленты цвета изумруда на бархатном платье дочери. - Давай поговорим с глазу на глаз, пока мужчины ждут нас в гостиной.
- О чем ты хотела поговорить со мной, мама? - спросила Жанна, теребя кружевные воротнички на платье. Она поглаживала их ладонью, расправляя невидимые складки на них.
- Ты изначально не собиралась идти к алтарю с Ильмари? Если это так, то я не могу понять, для чего мы так трепетали перед помолвкой.
- Нет, я, равно, как и вы, думала, что выйду за него замуж, - рассказала она.
- Но что же случилось? Как ты пересеклась с Йоханнесом? - удивлялась Агнес. - Мы ведь до последнего дня даже не могли предположить, что произошло между тобой, Ильмари и Йоханнесом.
- С самого начала я чувствовала, что мое сердце для Ильмари закрыто, - призналась Жанна. - Но мне было страшно сказать ему об этом - ты же знаешь, как я боялась остаться одна и не у дел. Поэтому я решила пренебречь своими ощущениями и выйти замуж без любви. Я надеялась, что за год, что оставался до свадьбы, мне удастся проникнуться к нему хотя бы толикой любви. Не вышло...
- Но что ты нашла в Йоханнесе такого, чем не располагал Ильмари? По мне, так они оба не уступают друг другу в красоте. Другое дело, что Йоханнес, в отличии от Ильмари, замкнут и нелюдим. Но я не думаю, что это его лучшая черта.
- Я не знаю, мама, - Жанне явно не нравились ее допросы. - Но я люблю его и это - не мираж любви, который я видела в начале наших отношений с Ильмари. Бывает, что находятся похожие люди, которые однажды должны стать единым целым, связав навсегда свои судьбы. Я нашла такого человека.
Она, нанеся на лицо матирующий крем, привезенный из дома вместе с огромными запасами косметических средств, слегка подвела глаза и смазала губы пчелиным воском с добавлением розовой воды, что хранился в красивой жестяной баночке с египетским узором. Ей не следовало сегодня ярко краситься - церковь этого не одобряла. Жанна расчесала свои прелестные черные волосы, упавшие на ее плечи роскошным, золотящимся в свете лампы занавесом. Она закрепила их тонкой серебряной диадемой, которая очень красиво создавала на фоне ее темных волос иллюзию замерзших цветов незабудки.
- Надень еще это, - попросила Агнес, сняв со своей шеи серебряный кулон с кельтским узором. - Он достался мне от матери, а ей - от твоей бабушки. Теперь этот кулон -твой. Если у тебя родится дочь, то передай ей это украшение. Пусть оно будет ее талисманом.
- Мне почему-то кажется, что у меня сын... - сказала Жанна. - Чувствую, что там нет ничего женского.
Жанна, обув свои изящные кожаные сапожки с расписным каблучком, спустилась вниз. Там ее ожидал Йоханнес - он был уже давно готов. Как был прекрасен юный жених в строгих черных брюках и алой рубашке, что так контрастно выделялась из этой вездесущей черноты. Он был обут в лакированные черные туфли, начищенные до блеска, а на среднем пальце левой руки блестел, переливаясь золотом, перстень с изумрудом - подарок матери. Жанна вспомнила, как однажды он показал ей фокус с соединением колец. В ее голову влетела шальная мысль: "А не колдун ли он?" - подумала суеверная Жанна, - Быть может, это был не фокус, а обряд приворота?" Но в следущий момент она в мыслях посмеялась над собой. "Фокусники, хоть и горазды на чудеса, наверное, сами не верят в них," - подумала она. Девушка обратила внимание на то, что она вся в серебре, а он - в золоте. На ней были серебряные серьги с жемчужиной, а он носил золотую серьгу в виде колечка. До встречи с Йоханнесом она видела мужчин с серьгой лишь в иллюстрациях книг о пиратах. "Интересно, она имеет для него какой-то смысл?" - подумала Жанна. Ей казалось, что она все знала о нем, а нет, оказывается, не все. Йоханнес, в отличии от нее, не мог надеть диадему, чтобы его прекрасные волосы цвета подснежника не лезли ему в глаза, поэтому он просто расчесал их и надеялся, что сегодня будет не слишком ветренная погода.
- Одевайся теплее, дорогая, сегодня ночью было морозно, - Йоханнес надел на Жанну ее пальто, что висело на стуле у окна.
Около часа они затратили на путь до Мэринг-Лайна. Ближе к полудню Жанна и Йоханнес уже были обручены золотыми кольцами, увидев которые, любой признал бы их мужем и женой. В честь своего венчания они пригласили своих немногочисленных гостей отобедать в рестаранчике Джорджиньо на Литейной. День сегодня был теплым, несмотря на утренние заморозки. Воды Северного моря золотились бликами солнца, а лужицы на дорогах, замерзшие ночью, к полудню расстаяли. Еще пару часов они гуляли по городу, после чего уехали обратно в Дрим-Таун. Миссис Бредберри и Элиас решили остаться у них до завтра. Вечером, когда Жанна с матерью легли спать в разных комнатах, Элиас остановил Йоханнеса, собирающегося уже согреть их с Жанной постель.
- Постой, - задержал он его на кухне после позднего чаепития. - Я должен тебе кое что сказать.
- Я слушаю тебя, Элиас, - Йоханнес снова сел напротив него.
- Ты ведь помнишь, что шестого января, уже послезавтра, мы должны ехать с Ильмари и Адамом в графство Хэмпшир? Там расписаны по дням наши выступления, уже послезавтра мы выступаем в Саутгемптоне. - сказал Элиас.
- Помню... - печально произнес Йоханнес. - Но я не думаю, что смогу разделить с вами сцену. И ты знаешь, почему.
- Я все понимаю, Йоханнес, - сказал Элиас. - Мне довелось застать Ильмари в слезах, и я не думаю, что он тоже будет тебе рад. Но ты обязан ехать с нами хотя бы потому, что ты отныне несешь ответственность за свою семью, для существования которой нужны деньги.
- Я пойду работать на железную дорогу или еще куда-нибудь. Но с вами я больше никуда не поеду - я не смогу смотреть в глаза Ильмари.
- Не болтай ерунды, - отмахнулся Элиас. - Все время работал в театре, а сейчас пойдешь на железную дорогу - тебя оттуда в первый же день выгонят, ведь это не для тебя, Ландыш. Вы только выступите и сможете разойтись в разные стороны. Пожалуйста, не отказывайся.
- А если откажусь?
- Тогда ты будешь величайшим глупцом, - сказал Элиас. - Сейчас ты купаешься в лучах славы, занимаясь любимым делом и получая за это немалые деньги. Ты хочешь отказаться от всего этого и обречь свою жену и будущего ребенка на нищенское существование? Йоханнес, ты очень умен и совсем не дурак - подумай до завтра хорошенько и поехали со мной.
- А как же Жанна? Я не могу оставить ее одну.
- С ней поживет миссис Бредберри, - пообщещал Элиас. - Мы с ней уже говорили о том, что твоя профессия обязывает тебя часто оставлять дом. Жанна не пробудет в одиночестве и дня.
- Да, может ты и прав, - согласился Йоханнес. - Нам и правда нужны деньги хотя бы для того, чтобы обустроить этот дом - его состояние оставляет желать лучшего. Все-таки нам здесь жить четыре года, а может и больше - потом, быть может, я выкуплю его.
Пожелав Элиасу доброй ночи, Йоханнес ушел к Жанне. Подумать только, сегодня они впервые ночуют вместе, совсем не боясь, что утром их могут разоблачить. Он смыл с нее позорное клеймо любовницы, дав ей свою фамилию. Теперь Жанна его супруга перед богом. Йоханнес засыпал, обнимая ее, и чувствовал необычайное умиротворение. Он был счастлив. Но в радужные картинки будущего врывался образ Ильмари, с которым ему придется скоро встретиться вновь...