- Ах, Артур, до чего же ты красив... - прошептала чуть слышно Николь, которой так хотелось выплеснуть свой восторг возгласом. - Еще чуть-чуть уложить твои роскошные волосы... И все будет просто потрясающе!
Гувернантка и ее подопечный находились в зале у большого зеркала. Николь и Кертту месяц трудились над пошивом одежды для Артура из старых рубашек его отца и юбки Николь. Образ Артура, которого сегодня окрестят в христианстве, был и в самом деле восхитительным: белоснежная рубашка свободного покроя с кружевным жабо из старой скатерти великолепно сочеталась с шелковыми брюками классического покроя из старой юбки Николь. Мальчик был обут в свои крошечные туфельки черного цвета, купленные еще до войны. Они уже не очень хорошо выглядели, поскольку потрепались, но Кертту догадалась покрасить их печной краской цвета смоли. Все было замечательно, если не считать кулона с кельтским узором. Кертту, сочтя рисунок проявлением чего-то языческого, попыталась снять кулон с шеи племянника, но Йоханнес строго настрого запретил ей это делать против воли Артура. "Ему вообще-то, эту подвеску завещала мать! Не может быть ничего дороже памяти о ней! Не делай больно моему ребенку!"
- Я хочу кушать, - произнес Артур, которому несколько дней пришлось поститься.
- Вот придем из церкви, и тетушка Лилия даст тебе курочку, запеченную в фольге и яблок, много яблок, испеченных на костре... - произнесла Николь, вспомнив о том, как вчера они закололи одну из куриц, которую вместе с другими птицами Йоханнес и Кертту зимой благополучно утащили у одного фермера.
- Пертту и Эйно тоже скоро крестятся? - спросил Артур, глядя на свое отражение в зеркале.
- Да, мой мальчик. Через год и им исполнится семь лет... - говорила Николь, расчесывая ему волосы. - Какой же ты красивый... А давай позовем твоего папу, пусть и он увидит, как ты хорош сегодня?
Вскоре в гостиную был приглашен Йоханнес. Сегодня он, как и всегда, был необычайно элегантно одет: на нем была темно-синяя рубашка из атласа, дополняемая кожаной жилеткой в тон черным брюкам. Йоханнес носил остроносые черные туфли, обильно смазанные гуталином, придающим им красивый блеск. Его шея была украшена несколькими кулонами, которые он носил еще со времен юности, а на пальцах было всего несколько колец - перстень, подаренный на его восемнадцатый день рождения матерью, обручальное кольцо и женское колечко, дарованное Жанной в день ее смерти. Она хотела, чтобы это кольцо с красным камнем принесло ему счастье... Йоханнес носил серьгу в мочке уха и это, конечно же, вызывало много вопросов у домочадцев. На время он даже снимал ее, уставая выслушивать недоумевающие речи, но сегодня Йоханнес снова решил надеть серьгу. Его светлые волосы красиво спадали на спину Йоханнеса. У него была мысль убрать их в хвост, но он решил, что это будет не слишком опрятно. Итак, необычайно красивый отец был под стать прекрасному сыну.
- Ну что, Артурри, вот мы и дожили до того момента, когда тебя облачат в белые одежды и окунут в Литл, - проговорил Йоханнес, оглядев его. - Страшно?
Мальчик, молча, кивнул головой.
- Я тоже боялся, когда мой учитель привел нас с Ильмари в церковь, а потом, вместе со священником повел нас на берег Литла. В городе Грин-Хилл ведь тоже течет эта река, -вспоминал Йоханнес. - Нам, правда, было тогда по двенадцать лет. Но не так было страшно креститься, как приезжать потом с крестом на шее домой. Ох, нам тогда и попало от мамы...
- За что? - удивилась Николь. - За то, что крестились? Так это очень странно...
- Наша мама не была христианкой, - проговорил Йоханнес, стараясь закрыть эту тему.
Николь, поняв по его тону, что он не хочет развивать этого разговора, лаконично заговорила о насущном.
- Элиас и Лилия, наверное, впервые станут крестными? - спросила она.
- Наверное, - слабо улыбнулся Йоханнес.
Вспомнив о том, что ее воспитанник в последний раз употреблял пищу еще вчера вечером, Николь обеспокоенно произнесла: "Артур, мой мальчик, ты, наверное, очень голоден... Тебе сейчас есть нельзя, но чай, наверное, не возбраняется... Пойдем на кухню, я налью тебе чаю!"
И она увела его на первый этаж, оставив своего хозяина в гордом одиночестве. Едва их голоса на втором этаже утихли, как кто-то потусторонний заговорил с ним. Это был Джеймс Бредберри, вышедший из-за угла.
- Кто бы мог подумать, от кого родится мой внук, боже мой! - смеясь, будто разговаривая с давним приятелем, проговорил мистер Бредберри, исчезнувший несколько лет назад. - Но видит бог, мне все нравится. Кстати говоря, привет, Йоханнес.
- Сгинь! - пытался отмахаться от него зять. - Ты мне кажешься! Это демоны хотят сорвать мой визит в церковь... Или я схожу с ума...
- А ты не рассматриваешь того варианта, что в этом доме живете не только вы, живые люди? - произнес Бредберри.
- Нет, этого просто не может быть, - упорно сопротивлялся Йоханнес.
- Да брось ты отрицать очевидное, - фыркнул Бредберри, присев на диван. - Тем более, что я не первый, кого ты видишь здесь. Не тебя ли просил вывести его из этого дома юный Энжел, которого в начале века очаровала твоя старшая сестра, чтобы убить его во славу своих богов?
- Я вроде бы еще не пил за здоровье сына крепкий виски... - размышлял вслух Йоханнес.
- Быть может, ты еще скажешь, что не слышал, как бренчала среди ночи на фортепиано твоя старшая сестра, которая, как и все мы, не может найти покоя? - продолжал Бредберри.
Йоханнес, находясь в ступоре от суеверного ужаса, молчал, устремив свой взгляд на дух мистера Бредберри. До сегодняшнего дня он верил, что без вести пропавший отец Жанны жив и обитает в настоящее время где-то далеко, возможно даже в новой семье. И хоть Йоханнес слышал разговор Аннели о том, что Бредберри убит, ему до конца не верилось в то, что слабые женщины смогли совладать с крепким мужчиной. Но нет, с ним, судя по всему, и правда произошло что-то ужасное.
- Ну скажи еще, что тебя не посещает моя дочь в часы твоей скорби, - привел Джеймс решающий аргумент.
Последний аргумент Джеймса сразил его, и Йоханнес воскликнул, вознеся руки к небу: "Боже, за что?!"
- За то, что ты особенный, - проговорил Бредберри. - Ты бы лучше не причитал о своей нелегкой участи и не гневил бога. Тебе бы следовало нам помочь.
- Да чем я вам помогу? Мне надо идти к доктору и помогать себе - у меня, похоже, сносит башню!
- Боюсь, что доктор в нашем случае не поможет... - произнес мистер Бредберри и исчез.
Йоханнес так и остался стоять на своем месте, уставившись в пространство, которое только что занимал его покойный зять. Что происходит в этом доме? Жаль, что нет денег, а то бы он уже давно покинул бы его...
В этот момент в гостиную вошел Элиас. Он уже был готов идти в церквушку деревни Плейг.
- О, брат, ты бы видел, какую роскошную белую сорочку сшила в качестве подарка Артуру наша Лилия... - говорил Элиас, открывая двери гостиной. Узрив там совершенно потерянного Йоханнеса, он произнес: "Ты что стоишь? Крещение уже через двадцать минут, а ты прохлаждаешься?!"
- Прости... Задумался. Пойдем, - сказал Йоханнес и поплелся за Элиасом.
- Забавный ты, - усмехнулся брат. - У тебя сына крестят, а ты в облаках витаешь. Впрочем, как всегда.
Обряд крещения сопровождался беспокойствами священника и плачем Артура - как оказалось, мальчик боится воды. Когда он повел его к реке, Артур сначала просто отказался заходить в Литл, а потом, когда его креститель проявил настойчивость, попытавшись затащить мальчика туда силой, Артур вырвался из его рук и побежал к отцу.
- Я не могу насильно окунать его в воду! - заявил священнослужитель. - Упаси боже, еще случайно утоплю!
- Артур, умоляю тебя, успокойся, - просил Йоханнес, вытирая ладонью его слезы. - Сын мой, ты должен окреститься, иначе за тобой не будет ходить твой Ангел, и ты будешь уязвим для всего и всех.
- Там вода холодная и только богу известно, насколько эта река чистая! - воскликнул мальчик. - Я не буду погружаться в нее с головой - я замерзну или хуже того, вообще утону!
- Артурри, ты не утонешь, отец Августин не допустит этого, - уверял его Элиас. - Речка чистая - она берет свое начало из Северного моря. Поверь мне, все нечистоты, даже если они есть, уносятся быстрым течением. А холод можно и перетерпеть - все произойдет очень быстро, у тетушки Лилии готово полотенце и белье. Она тебя мигом переоденет. А потом мы пойдем домой, и я растоплю камин...
- Артур, не бойся, - сказал Пертту, стоявший рядом. - Мы с Эйно купались в этой реке на прошлой неделе - вода там теплая и никакой грязи. Иди.
Лишь родные ему люди сумели успокоить испуганного Артура и убедить его подчиниться отцу Августину. Он, скрепя сердце, все же вошел в реку и доверился священнослужителю. Тот, проведя некоторые манипуляции, посвятил его в христианство и надел на шею Артура медный крестик.
После погружения в воду Артур выскочил на берег и умоляюще просил дать ему сменную одежду. Йоханнес, стаскивая с него мокрую сорочку, проговорил: "Ну вот, сын мой, теперь ходить каждое воскресенье в церковь - твой священный долг. А через пять лет будем тебя готовить к первому причастию..."
- Представляю, какой скандал нас сейчас ждал бы дома, если бы наша мама была жива... - проговорил Элиас, вспомнив о ней.
В знак благодарности Ярвинены позвали священника в свой дом на праздничный обед. Попробовав экреоря с картофелем и закусив его селедочным салатом, отец Августин почувствовал, что его желудок не готов к экзотической пище и, сославшись на занятость, вскоре удалился, не забыв поблагодарить хозяйку. Потом, уже у себя дома он, ощущая, как его распирает изнутри, подумал: "Боже, как они это едят?" А Ярвинены, в свою очередь, оставшись довольными прошедшим мероприятием, разошлись по своим углам. Артур предпочел залезть под одеяло в детской комнате и крепко заснуть, Эйно и Пертту, счастливые от того, что сегодня не будет занятий с Николь и Йоханнесом, убежали гулять. Кертту сидела на террасе с Эллиотами, ведя с ними задушевную беседу. Йоханнес, отметив с братом крещение своего сына маленьким фужером виски, ушел в свою спальню. Он был намерен сегодня заняться тем, что практиковал изо дня в день, независимо от того, что происходило вокруг него. Дело в том, что вот уже больше, чем полгода, Йоханнес изучал книги, посвященные искусству гипноза. Как ни странно, таковых много нашлось в библиотеке его покойной матери. Что, если она заманивала в дом своих жертв не только красотой дочерей? Но ведь гипноз можно применять и в благих целях... Например, включать сеансы гипноза в свои шоу, если, конечно, они с братьями снова вернуться к иллюзионному ремеслу. На этом же можно заработать еще больше денег... "При гипнотизировании взглядом гипнотизеру следует возвышаться над тем, кого он вводит в транс..." - читал про себя Йоханнес, стараясь отложить эту информацию в своей памяти. Интуиция подсказывала ему, что однажды его умения сыграют с ним добрую шутку...
А Элиас, зная, что сейчас из кухни в чулан отправится Лилия, чтобы достать оттуда кадку для засолки томатов, которые поспевали в их огороде, решил опередить ее. Он, быстро поднявшись на второй этаж, скрылся за дверью чулана, спрятавшись под лестницей. И вот Элиас услышал знакомый стук каблучков о деревянные полы дома. Лилия напевала что-то, когда заходила в темный чулан. Не успела она зажечь лампу, как кто-то схватил ее и затащил под лестницу.
- Ах, Элиас! Ты, верно, хочешь, чтобы я умерла от разрыва сердца! - воскликнула девушка, оказавшись в его объятиях.
- Нет, детка, ты не умрешь, пока жив я, - улыбнувшись в темноте, проговорил Элиас. - А жить я собираюсь долго!
- А ты хитрец, мой Элиас, - смеясь, произнесла она. - Днем ходишь мимо меня с каменным лицом, но когда хочешь встреч и прикосновений, ловишь в безлюдных местечках, чтобы избежать молвы. Только это зря - мне кажется, что сэр Йоханнес все знает о нас, как бы мы ни старались скрывать свои чувства. Я боюсь его. Он однажды сказал, что зря я вышиваю скатерть, ведь все равно не доведу дело до конца. А я ведь молчала и не говорила об этом даже тебе - хотела подарить ее на день рождения госпоже Кертту, но так и бросила вышивать, не успев доделать ее до праздника! Мой хозяин может смотреть вглубь разума...
- Да, его и в самом деле нужно бояться - он с детства был каким-то не таким... И Артур пошел в него. Загадочная парочка, - произнес задумчиво Элиас. - Но, надеюсь, что ему сейчас не интересно прожигать взглядом стены, чтобы увидеть нас...
И он еще крепче сжал ее в своих объятиях. Одарив Лилию жарким поцелуем, Элиас сказал: "Знаешь, мне так хочется все бросить, сесть на коня и уехать туда, где озера, леса и северное сияние..."
- Родные земли зовут тебя, да? - произнесла девушка.
- Мои родные земли - это Ювяскюля, ведь я там родился. Мне так хочется отстроить где-нибудь в поселке Неллим дом и поселиться там с тобой...
- А почему не в самом Ювяскюля?
- Не знаю... Я хочу тихой, уединенной жизни в кругу семьи.
Лилия, от чего-то тяжело вздохнув, произнесла: "Так что же тебе мешает это сделать, кроме войны? Мы могли бы вполне счастливо жить и в этом доме, в Лиственной пустоши..."
- Могли бы... Вернее, можем, - говорил Элиас, поглаживая ее ладонь. - Почему бы нам не обвенчаться у того же отца Августина, который крестил сегодня Артура?
- Нет, Элиас, я не могу быть твоей женой, - сказала вдруг Лилия то, что Элиас совершенно не ожидал услышать.
- Но почему? - удивленно, но в то же время опечаленно, произнес он.
- Я служанка твоего брата. Он в свое время сделал мне большое добро, когда выкупил меня из работного дома и взял в свою семью. Я буду вечно благодарна ему и в знак своей благодарности посвящу всю себя сыну сэра Йоханнеса. Я буду верной слугой моему господину и я заменю несчастному Артуру его мать. Если мы создадим семью, то я, сама став матерью, полюблю кого-то больше, чем Артура. Сам понимаешь, я не могу себе такого позволить.
- Но ведь это не значит, что мы с тобой расстанемся, едва ощутив на себе чувство любви?
- Нет, - сказала решительно Лилия. - Но только давай это останется между нами. Никто не должен знать...
В минуты уединения Элиас думал о том, что недолго продлится эта игра в тайну. У них два пути - либо тихо расстаться, насладившись мимолетным романом, либо отбросить все стереотипы и стать семьей. Ему так хотелось, чтобы первая участь не коснулась их... И видел бог, что мечты должны сбываться.