Селение Рессоден близ Хельсинки в зимнюю пору было особенно прекрасно: широкая дорога, вымощенная асфальтом, была укрыта искрящимся снегом, белым, как облако. Вдоль дороги, подобно стражам, стояли изящные фонари, выкованные на манер девятнадцатого века. Они освещали улицы Рессодена в час, когда небо затягивалось сумеречной дымкой. На улице Сяккиярви в ряд стояли шесть аккуратных домиков, архитектура которых была дыханием современности: никаких вычурных лепнин и колонн, ведь все сводилось к минимализму. Но это никак не скрадывало всю прелесть улицы Сяккиярви. Здесь все было так приветливо и по-домашнему уютно.
В доме, окна которого летом были увиты плющом, жил Пааво Саволайнен. Он был красивым мужчиной со светлыми волосами, который через три года должен переступить порог полувека. Пааво, всю юность и молодость отдавший искусству танца, после тридцати пяти лет открыл в себе талант писателя. Начал он с легких романов, но потом осознал, что фэнтези манит его. Прославившись на серии книг о стране Нордис, о которой он слышал из уст матери, рассказывающей ему семейные предания, Пааво решил, что пора ему написать историю о своих предках.
Вернувшись из Хельсинки, он, оставив свой Форд в гараже, прошел в дом. Сегодня была презентация его нашумевшей истории о колдуне Троине и чародейке Илоне. Эту книгу Пааво издал в начале года, а к его концу он уже пожинал плоды своих трудов. Он думал, что его история настолько плоха, что ему придется потом самому скупить свои книги и сжечь их в саду, чтобы не осквернять неудачей свое доброе имя... Но молодежь любит сказки. Видимо тот, кому едва исполнилось двадцать, еще живо помнит эти восхитительные истории о принцах и драконах, которые раньше передавали в районе девяти часов вечера по радио... И, еще не простившись до конца с детством, эти люди продолжают читать сказки, называя их теперь модным словом "фэнтези". И благодаря юным читателям Пааво Саволайнен не скупил и не сжег свои книги. С их легкой подачи теперь проходят его творческие вечера, автограф-сессии и пресс-конференции. Успех пришел к нему... Только что ему от этого. Если в человеке нет гармонии, то ни слава, ни деньги не сделают его счастливым. А что есть гармония в человеческой жизни? Вероятно, органичное сочетание блестящей карьеры, душевного равновесия и устроенной личной жизни. Пааво явно не доставало двух компонентов для того, чтобы сварить это снадобье, название которому Счастье.
Он был безнадежно одинок. Все его родственники уже давно ушли туда, откуда не возвращаются. Женат Пааво был лишь однажды. Ее звали Кирси, и она была его партнершей по танцам, но не сложилось.
Естественно, недолгий брак не принес ему тех, кто смог бы продолжить одну из ветвей его древнего рода. Поэтому каждый раз Пааво не спешил возвращаться домой с работы - откровенно говоря, ноги просто не шли в дом, где его никто, абсолютно никто, кроме его домашней крысы, не ожидает. Он решил провести свой вечер за написанием очередного шедевра. Все, что осталось Пааво от давно почивших предков - это истории, которые рассказывала ему мать в детстве и юности. Аурора, слушая со времен своего пребывания в колыбели и на протяжении жизни от родителей предания о своей семье, с радостью потом пересказывала их своему единственному сыну. Так уж исторически было заложено в этой семье - ценить свои корни и знать, с чего начинается твой род. Пааво, вдохновленный этими вечерними сказками с долей истины от матери, решил написать автобиографический роман, в котором он расскажет всю историю своего рода, от его начала во тьме веков и до сегодняшнего дня.
Пообедав и приняв душ, он уселся в уютное кресло, что стояло в углу, образованном двумя книжными стеллажами высотой в потолок. Неспешно Пааво открыл крышку ноутбука и настроился на то,чтобы плодотворно поработать.
- Ты хочешь посодействовать мне, верно, Аэрин? - Пааво отвлекся на своего домашнего крыса, сидящего в клетке и поглядывающего на него с явным интересом. - Ну что ж, мой друг, настало время вспомнить все...
В свете настольной лампы он, прикоснувшись к клавишам ноутбука, начал:
"Мой род берет начало с тех времен, когда Магнус Суровый сверг с престола короля страны Нордис Олафа Лихая Секира, - строчил он по клавиатуре, вглядываясь в выводимые на мониторе слова - Король был свержен, а его жена, славная королева Ингрид, покончила с собой. Лишь чудом, не без помощи своего любимого шута Хлодвига Славная Песнь, который был колдуном, спаслась дочь короля, принцесса Агнета..."
Он весь вечер и ночь описывал события далекой древности, а в последующий год расписывал историю своего рода, бравшего начало от союза спасшейся принцессы и ее возлюбленного Хлодвига. В июле следующего года, завершая свою книгу, Пааво с особым трепетом описывал судьбы тех, кто жил в начале прошлого века. Иллюзии, они повсюду.... В свое время Пааво, равно как и те, в ком текла его кровь, испытал на себе эту туманную дымку самообмана, окутывающую сознание. Однажды он понял, что все то, что Пааво когда-то принимал за истинное, оказалось ложным... А вот его предки, осознав, что заблуждались в одном, похоже, сами того не подозревая, ступали на новую тропу самообмана...
"Маритта, дочь Матти и Алины, родилась в городе Ювяскюля, как и ее предки последних пяти поколений. Там же она, став взрослой, вышла замуж за Аапо. Поскольку он жил на берегу озера Кейтеле, его прозвали "Ярвинен", что в переводе с финского значит "Озеро". Потом прозвище Аапо стало фамилией для его детей. Самыми старшими его детьми были Аннели и Элиас, который родился, когда Аннели было десять лет. Двойняшки Ильмари и Йоханнес, а так же их младшая сестра Тарья и блаженный Юхани родились уже в английском городе Нью-Роут, или где-то рядом с ним, где Аапо и Маритта оказались после своей эмиграции. Аапо, как гласит наше семейное предание, был принесен в жертву своей дочерью Аннели какому-то языческому богу. Спустя много лет Аннели и ее мать погибли в огне жертвенного костра, сами себя принеся в жертву. Незадолго до этого, не найдя спасения у брата от религиозного помешательства матери и сестры, из дома сбежала Тарья.
Братья Ярвинены, в отличие от своих сестры и матери, были католиками и вполне неплохо продолжили жить без них. Они прославились на весь мир и навсегда вошли в память народа, как гениальные фокусники. Но иллюзии были не только их профессией. Они были их проклятием. Не было среди них человека, который когда-то не обманывал сам себя, принимая за истинное ложное. В этом - трагедия любого, живущего на Земле. Но всегда их иллюзии разоблачались ими же, и они становились на путь истины.
Я прихожусь внуком Пертту Ярвинену, сыну Ильмари. Моя мама, ее звали Аурора, была самой младшей из трех его детей, не считая приемного Кристиана. Мои родственники по линии Элиаса и Йоханнеса разбросаны по миру. Кто-то вернулся в Англию, как когда-то вернулись в Финляндию дети Маритты, кто-то уехал в Россию - на родину мужа Хелены, сестры Маритты. Я знаком с сыном Йоханнеса. Артур сейчас очень стар, но он весьма приятный человек. К сожалению, Йоханнес рано покинул его, упав с оборвавшегося троса во время исполнения одного из своих трюков. Но он оставил богатое наследство всей Финляндии, всему миру, в виде своего искусства. Артур рассказывал мне о том, что незадолго до своей гибели его отец признался ему, что он всю жизнь винил себя в том, что когда-то не смог спасти свою младшую сестру. Тарья просила Йоханнеса увезти ее, спасти от язычества, которое навязала ей мать, а он не успел... Она сбежала из дома, и больше он никогда ее не видел. Йоханнес ушел из жизни с тяжестью на сердце, так и не узнав, что его сестра была все это время рядом...
Тарья, будучи уже зрелой женщиной, но, увы, бездетной, нашла нас во время Второй Мировой. Оказалось, что первые десять лет после своего побега она жила в доме одного старого дельца, который приютил ее, страждущую и бездомную. Он обещал ей безбедную жизнь, а взамен лишь просил скрасить его старость. После его смерти она унаследовала все имущество местного дорожного магната. Тщетно разыскивая родных в Англии, она, совершенно отчаявшись, решила вернуться на родину. Тарья поселилась в Ювяскюля, но, решив, что ее близкие не пережили Первую Мировую, поскольку она не смогла отыскать их в Англии, подумала, что и Князевых тоже нет, ведь Финляндии в те годы досталось значительно больше, чем Англии. Ведя почти затворническую жизнь, она ничего не знала о происходящем в городе. Зимняя война с Советской Россией лишила ее крова, и она, умирая от холода, искала спасения в уцелевших домах. Судьба привела ее на порог дома моих предков. В тот день Тарья вновь обрела семью. Жаль только, что она застала в живых всех, кроме своего любимого старшего брата, прекрасного Йоханнеса, павшего жертвой искусства в свои тридцать восемь...
Элиас, самый старший из легендарных братьев-фокусников, несмотря на врожденное заболевание сердца, прожил дольше всех - он умер в семьдесят девятом году, ему было девяносто пять. А Ильмари был мне хорошим прадедом. Я помню, как он рассказывал мне о том, как воевал на Сомме в тысяча девятьсот шестнадцатом...
А знаете, зачем я заговорил об их проклятии, имя которому Иллюзии? Я хотел лишь сказать, что все то, в чем вы сейчас уверены, завтра может разбиться в осколки. Но на смену этому придет новое заблуждение.
Мои родные заблуждались даже в своих иллюзиях. Маритта стремилась в другую страну, думая, что ее там ждет лучшая жизнь, Йоханнес хотел быть независимым от своей семьи, считая, что кровное родство - формальность и можно быть вполне счастливым вдали от тех, с кем он разговаривал на разных языках. Тарья, рано опустив руки, решила, что ее близких уже нет на свете, хотя они жили в одном городе с ней. Но вся семья, много раз распадающаяся и вновь оживающая, заблуждалась в главном: они строили из себя великих страдальцев, даже не осознавая, насколько они были счастливы. Они были вместе, они были друг у друга. Они не знали настоящего одиночества. Так зачем же они стремились к лучшей жизни, если она у них и так была? Этот самообман, приправленный смятениями, и порождает этот проклятый фарс, мистерию иллюзий... Иллюзии - это бесконечный процесс и вся наша жизнь - сплошное ложное, о котором мы порой и не подозреваем. Это проклятие моего рода и всех, живущих в этом Мире...