Я знал, что ничего не успею сделать. Стоял и смотрел. Я не пытался вмешаться. Не пытался успокоить подвывающую от ужаса совесть. Всё произошло слишком быстро. Она уже падала, мёртвая, а я этого ещё не осознавал. Теперь понял. Поздно.
Фонтанчик алой крови и ошмётков платья на груди, затем второй, с волосами, на затылке - и её нет. Мгновения отделяют жизнь от смерти, и в эти мгновения я был предательски далеко от неё. Вызывающе красное пятно на груди выглядит изыском безумного дизайнера. Красиво выглядит. Смертельно красиво. Она и в смерти остаётся утончённой женщиной.
Земля ударила по коленям с сухой злобой. Молча ударила, с облачками пыли. Пули оказались мелкого калибра, поэтому лицо не повреждено. Жаль. Не должны мёртвые быть настолько красивы. Не должны. Глаза не остекленели и меня бьет мелкая дрожь. В книгах по другому. В книгах проще. Её глаза меня любят. Она знала, что умирает. Она знала, за кого умирает. Это был счастливый конец. Для неё. А мне плохо.
Я плачу. Я хочу её поцеловать. Я боюсь. Боюсь разрушить гармонию смертной маски на лице. Окунаю руки в тёплую кровь и веду пальцами по лицу. Своему лицу. Меня не трогают. Я львица над детёнышем. Все это понимают. Вглядываюсь в застывшие глаза. Почему в них нет осуждения? Почему ты не возненавидела меня? На мгновенье. На вечность называемую смертью. Почему?
Как и сотни ночей прежде, я сжал солёную от слёз подушку зубами и заскулил. Заскулил, зная, что назавтра увижу тот же сон...