**** Шарик бежит по листу целлюлозы,
Мажет по смеси акриловых смол,
Шарик бежит. Я бегу от занозы.
Точно под сердцем, осиновый кол.
Серо-зелёным, как приступ удушья,
Жизненным циклом мелькающих дней
В оптовом складе людского бездушья,
Раб на плантации взлётных огней.
Заново строить сортиры познаний,
Тянется к свету мужская рука,
Смесью из нефти, младенцев, исканий,
Бережно взявшись за член мастерка.
Где-то на Марсе, в раздумии красном
Дремлет в тени валунов паучок,
Если б умел, то мечтал о прекрасном,
Болью в суставах кричит дурачок.
Томной спиной в сексуальном порыве
Трётся о ноги желание БЫТЬ,
БЫТЬ для себя и БЫТЬ не в надрыве,
Томно со временем сбросило прыть.
Лезет на стену, жрёт целлюлозу
Сине-зелёный настойчивый сон.
Лезет в желанья пристрастье к навозу
И нецензурно-правдивый жаргон.
Демоны Цвета песочного демоны,
Плескались в прозрачной купели,
Из страха и копоти сделаны,
Кружили цветные метели.
Взъерошив травы обаяние,
Осколками майского мёда,
Выпытывай злое признание
Под синью очей небосвода.
Любимой мечтой ретрограда
Как взмахом нежной руки,
Запугивай куст винограда,
Увядший от летней тоски.
Глаза защитив от сует,
Отдавшись полуденной дрёме,
Не веря в фатальность примет,
За солнцем следи на подъёме.
Томленье вечерней прохлады,
Сбегает по жарким плечам,
А звёзды на небе... так рады!
Сокрыть от тебя шум и гам...
Манифест одного идиота НИ о ЧЁМ Где мне рухнуть на колени,
Искусав губу до крови, Как избавиться от лени И покрасить в белый брови?
Я пишу вопросы мелом По доске умов незрячих, Подтверждая слухи делом, Охлаждая нрав горячих.
Я не прочь принять наркотик, Отиграть в домашнем порно. Я пушистый серый котик, Чушь несу весьма задорно.
В паутине эпатажа, Декадансовом угаре, Не видать мне Эрмитажа, Как премьерства тёте Варе.
На укора тонкий палец Я плюю как на рекламу, Не такой уж я мерзавец, Ведь люблю родную маму.
Я бы даже посмеялся, Только толку -- вой сирены. Да, да, да! - опять нажрался И пытаюсь резать вены.
Дочери [ASUS] Маленькая повесть, дырка в рукавице,
Поиск оголтелых, надоевших фраз,
Если засыпаешь, пусть тебе приснится
Сильный и открытый, многотонный КРАЗ.
Ситец недоверий, нити паранойи,
Сакуры деревья - наш вишнёвый сад.
Даже при оргазме помни, мы изгои,
Помни, человечность - самый сильный яд.
Спокойствие Спокойствие. Дышит испариной утра.
Шагами лёгкими по грязной мостовой.
Она идёт под сенью бога Ра,
Плечом худым зовёт меня с собой.
Отбросив сон. Допив горячий чай.
Сидеть в окне, на панихиде дня.
Улыбкой редкою, как бы невзначай,
На перекурах требовать огня.
Забыто здесь. Забыто навсегда.
Забыто мокрым зонтиком в углу.
И дождь, и снег, и чай: вода, вода, вода!
Шагами лёгкими навстречу сну бегу.
Забыто здесь. Под стопкой перфокарт.
В объятьях женщин или одеяла.
Не различить июнь, сентябрь и март,
Не прочитать под лампой в полнакала.
Спокойствие. Над крышами туман.
Скользит вуалью по безликой коже.
Добро и зло? Любовь? Печаль? Обман?
Таких вопросов не стесняюсь тоже.
Стена. Граффити на библейский лад.
Глаза автомобиля за углом.
Глубоким вдохом: сразу шах и мат,
И от дождя скорей в уютный дом.
Твой. Герой. Я твой герой. С запахом пота.
На мутном стекле следом воды.
Нет ничего такого. Зевота.
И бижутерия -- жилой слюды.
Занавесь в лето. Пепел и взгляд.
Крепко держи локоть в испуге.
Снова до фильтра дымящийся яд,
Шея в замкнутом провода круге.
Ложь это. Ложь. Шоколад под язык.
Чайную ложку ко лбу.
Пить анальгин от боли привык,
В небо смотрю сквозь трубу.
Западный склон. Фудзи не спит.
Дождь барабанит стеклом.
Призрак из зеркала вслух говорит,
Грудью зовет и бедром.
Сонная трель. Занавесь ввысь.
И босиком в туалет. Завтра...
Завтра скажу тебе жалобно: брысь!
Ты промолчи мне в ответ.
**** Календарное эхо уходящей эпохи, Кашица кофе в помойном ведре, Челку на глаз, стоны и вздохи, Сетка чулок на спокойном бедре.
Жалюзи, пыль и лето окна, Стыд простыней на холщевых веревках, Глазкам раскосым, -- арию сна, Солнце в румяных, хрустящих обновках.
Мягкость Дали и нежность холста, Тело в плену тишины акварели, Крепко зажмурюсь, губами, до ста, Розовых листьев отдамся метели.
Легкой истомы хрустальный интим Жаждой и лубочным плясом, Буду отпущен, жив, невредим, Озорно влюбленным Пегасом.
Халатик шелк Светом фар слепит жар, Невидима даль за кромкой тумана, Мечтаю бесплодно о ножках кан-кана, Взбиваю для шейка любовный угар. Лечу в дешевом Chevrolet, К прорыву разностной натуры И с жаждой массовой культуры, Ношу в кармане пистолет. Нон-стопом синема. Опять. За безыдейностью стремлений, В погоне странных наслаждений, Цветущих пагубно изгнать. Изгнал, ищу повторно дым, Стыжусь жеманности зевоты, В припадках креатив-работы, Таким не буду больше злым. Рулет и крем, желе и чай, На тихих улочках Парижа, Возможно даже, где-то ближе, С тобою встречусь невзначай. Халатик шелк. Да, comme il faut. Как фрески здесь, на стенах ада Призывом к ласке, ты же рада?! Летучей мышью за окно.
Щатафака Сопливым утром начался день, Дешёвый кофе долбит мозг, Ищу подобие на тень, Нутро оплавилось как воск.
Рука привычно на затылок, Привычно потный антураж; Из окружения улыбок Начну свой офисный вояж.
В застенках радостного мира, Надзор самсунга синих глаз; Держась прикрытия сортира, Грызу одно и тоже в сотый раз.
Обед прикрытие для счастья, Подсохшей сдобы прочь диктат! С опаской высшего ненастья, Пью удовольствий суррогат.
Панно Играю мысленно панно
На клавишах двойной кровати,
В окне луна, в окне темно,
Стена в прогорклой жёлтой вате.
Я ржавый штык, я помидор,
Я смысл в сказке дадаиста,
И туалет, и спящий двор,
И спирта в бутле граммов триста.
Однажды тень пришла, смеясь,
С печатью в справке на убийство.
Я задыхался как карась,
Позволил её такое свинство.
И красоту, и смысл, и боль
Вложить в ладони как фонарик,
Захлопнуть шкаф, закрыв там моль,
Надуть небесно-синий шарик.
Я знаю, верю, мысль есть!
Не может быть дыры в идеях,
Словесный бред - словами месть
Тому, кто ходит в корифеях.