В декабре 1974 года, через несколько месяцев после своего двадцать первого года рождения, Стю совершил первую поездку в Лас-Вегас. Он отправился в увеселительную экспресс-командировку, организованную Филли Тартальей, для игры в джин с некоторыми из самых выдающихся хайроллеров Вегаса. Связи Стю с игорными кругами Нью-Йорка в сочетании со связями Филли в Лас-Вегасе обеспечили им бесплатный номер, еду и напитки (бонус, известный как RFB¹) в Caesars Palace. Стю оставалось только зажечь в казино.

Менее чем через час после того, как Стю и Филли приземлились в аэропорту "Мак-Карран", их лимузин подкатился к главному входу "Дворца Цезаря", проехав мимо грандиозного фонтана, который чуть не погубил отчанного мотоциклиста Ивела Книвела, пытавшегося через него перепрыгнуть. В замысловато украшенной porte-cochère², окруженной репродукциями статуй античных солдат в дугообразных нишах, заключалась суть философии дальновидного отельера Джея Сарно, направленной на то, чтобы поднять азартные игры до уровня экзотической фантазии.

В те времена большинство отелей на Стипе в Лас-Вегасе носили такие названия, как "Дюны", "Трактир в пустыне", "Пески", но "Цезарь" стал предтечей концептуальных дворцов, определившим облик современного Вегаса. Официантки там, разносящие коктейли, одеты в струящиеся туники, охранники одеты как центурионы, там есть ресторан под названием "Жрец Бахуса", где богини вина делают массаж обедающим джентльменам, и плавучий крытый бар под названием "Баржа Клеопатры".

Через несколько мгновений после того, как он ступил в этот роскошный мир грёз, Стю пришёл в состояние сильного волнения. Он просидел в самолёте больше пяти часов - целая вечность для него. И, пока Филли занимался их оформлением, Стю ушёл, сказав, что хочет осмотреться, и что он придёт в номер через несколько минут. Когда он вышел из зоны ресепшена и сошёл в казино, его опьянил не столько романский декор, сколько звон игровых автоматов, жужжащий грохот колёс рулетки и музыкальный звон фишек и монет. Он чем-то напоминал алкоголика, случайно попавшего на ликёро-водочный завод.

После жизни, проведённой в покерном подполье, после игры в кости в подсобках, он очутился в параллельной вселенной, где то, что он любил больше всего, преобразилось - нечто тайное и тёмное здесь стало настоящим святилищем, где люди могли открыто опьяняться азартом. Когда Стю огляделся, погрузив ноги в глубокий плюшевый ковёр, он понял, что нашёл свой рай на земле, место своего истинного предназначения.

Он привёз с собой 30 тысяч наличными - три пухлых пачки по 10 тысяч долларов, обмотанных одной длинной резинкой. Стю тогда потянул молнию кармана ветровки, вытащил их, подошёл к ближайшему столу для крэпса и бросил одну из пачек в 10 тысяч на поле на надписью "Come".

- Только фишки, - объявил дилер, быстро пересчитывая стодолларовые купюры тренированными пальцами банковского кассира. - Девять тысяч восемьсот, девять тысяч девятьсот, десять тысяч... Какими бы вам хотелось, сэр?

- Две тысячи чёрными. На остальные крупными, - ответил Стю.

Дилер отсчитал стопку из двадцати чёрных фишек, по 100 долларов, потом потянулся к банке разноцветных фишек и отсчитал шестнадцать фиолетовых, по 500 долларов. И затем переправил по сукну обе стопки в протянутые руки Стю.

- Удачи, сэр, - сказал дилер.

Стю знал - чего казино меньше всего хочет, так это удачи игрокам. Он поставил немного и проиграл. Потом ещё небольшая ставка и снова проигрыш. Выиграл, проиграл, опять проиграл. Вскоре ставки увеличились. Вслед за стодолларовыми чёрными фишками пошли фиолетовые, на каждый бросок. Ему везло всё меньше. Не прошло и двадцати минут, как он вскрыл вторую пачку денег и выложил на стол ещё 10 тысяч долларов.

- Теперь дайте мне одни фиолетовые, - сказал Стю.

Дилер исполнил распоряжение и снова пожелал ему удачи.

Стю разместил две фиолетовые фишки на Pass Line. С другой стороны стола игрок метал кости по сукну, справа налево. Все игроки следили, как красные кубики с белыми точками отскакивают от скошенной стены на противоположном конце.

- Пять - метка, метка - пять, - прокуковал крупье.

Стю выставился за пять - ставкой в 2000 долларов, в надежде на двойную выплату. Потом потянулся через сукно и поставил 1000 на Сome.

Крупье вернул кости бросающему, тот взял два красных кубика в правую руку, потряс кулаком и снова швырнул их в заднюю стену, изо всех сил.

- Восемь, ставки в силе, - прокричал крупье.

- С какой максимальной выплатой я сейчас могу поставить? - спросил Стю.

- Вы можете сделать ставку против, ставите 2000, выигрываете 2400, сэр.

Стю снял четыре фиолетовые фишки с деревянного бортика и бросил на сукно. Дилер поднял их как раз вовремя - кости пролетели мимо его руки.

- Семь, аут! Линия уходит!

Дилер тут же протянул руку и сгрёб фишки с разметки в большую кучу у бортика рядом с собой. Аккуратно выложил их столбиками.

Стю смахнул оставшиеся фишки с края бортика и свалил, проигнорировав пустое прощание дилера, подобное соли на раны: "Спасибо за игру, сэр".

За сорок минут атмосфера чрезмерной роскоши казино превратилась из манящей в раздражающую. Сияющая полутьма, внешний лоск этого заведения казались для Сью издевательскими. Он остановился на полпути у пустующего стола для блэкджека и сел, сжав фишки в кулаке. Дилер с сомнением посмотрел на него.

- Сэр, это стол с минимальной ставкой 100 долларов.

Стю с размаху поставил фишки на сукно, пять фиолетовых по 500 долларов. Глаза дилера расширились. А Стю просто глянул на него с презрением.

- Будете играть, сэр?

- Ну да, буду играть. Думаешь, чо я сюда припёрся? Давай, раздавай - сюда, сюда, сюда, сюда и сюда!

Стю разбросал по фиолетовой фишке на каждое из пустых мест.

Дилер вытащил карты из башмака, раскидал по одной к каждой фишке, а затем ещё по одной. Стю получил разношёрстную коллекцию рук, которым предстояло противостоять открытой пятёрке дилера. Дилер перевернул карту, там оказалась ещё одна пятёрка, затем вытащил короля - всего двадцать. Стю проиграл все пять ставок, его 2500 были сметены в мгновение ока.

Чтобы слить ещё больше, он рванул обратно к столу для крэпса, вытащив последние 10 тысяч. Они ушли меньше чем за десять минут.

Стю ещё не успел узнать, где его номер, а уже проиграл три пачки денег. Он уже собирался отойти от стола, но тут пит-босс склонился над ним, коснувшись его руки:

- Мы вам сегодня обеспечим номер, если вам это требуется.

- Вы прикалываетесь?

- Или есть что-то ещё, что мы можем для вас сделать, сэр?

- Ага, вышвырните меня отсюда к чёртовой матери.

Пит-босс сочувственно улыбнулся. А что он мог сказать тому, кто всего за час проиграл годовую зарплату большинства людей?

Стю добрался наконец до стойки регистрации, но Филли давно ушёл.

- Скажите, какой у меня номер? - сказал он клерку. - Фамилия - Тарталья.

Через пару минут Стю вышел из лифта на четвёртый этаж и отыскал нужную дверь в длинном коридоре с ковровым покрытием. Постучался. Открыл Филли Браш, в одних семейных трусах. Он только что лежал, развалясь, и смотрел телик.

- Где ты был? - спросил он. - Я тебя не смог найти.

Стю вошёл в комнату и сел на край кровати, не ответив. На телевизионном экране из воздуха материализовалась Барбара Иден, одетая в откровенный наряд джинна.

- Принесли фрукты, напитки, - сказал Филли. - Угощайся!

- Я не хочу есть, - сказал Стю и опустил голову к коленям.

Филли глянул на него и понял, где он пропадал.

- Как же я не догадался, что ты сразу пойдёшь к столам!

- Я проиграл, - простонал Стю.

- Сколько?

- Всё.

- Все тридцать?

- Да.

- Пиздец.

- Да, пиздец.

Повисло неловкое молчание - знакомое тем, кто смешивает деньги с дружбой.

- Что будешь делать?

- Не знаю.

Филли покачал головой, пытаясь придумать, как бы получше разрулить ситуацию.

- Слушай, давай сегодня лучше попробуем расслабиться. Поужинаем, спустимся, посмотрим шоу, а потом решим, что делать.

Стю всё молчал. Он знал, что его судьба - и, что ещё важнее, его возможность вернуться в игру - в руках Филли. Вся цель полёта в 2500 миль до Вегаса заключалась в том, чтобы обчистить в джин нескольких лохопетов. Проигрыш Стю игровом зале, можно, наверное, счесть отклонением, но цели это не меняет. Реальность ситуации заключалась в том, что Филли Браш имел игровой банк по самые некуда, практически неограниченный, будь то резервы наличности или кредитные линии во всех крупных казино. Один звонок, и они снова в деле.

Пока они спускались в лифте обратно к вестибюлю, Филли отчитывал Стю за недисциплинированность.

- Понимаю, ты хочешь лудить, но надо ж и голову включать. Мы здесь по делам.

Когда двери открылись, Стю сказал:

- Чем я, по-твоему, буду заниматься? У меня даже пройтись денег нет.

Филли вздохнул. Он понимал, что Стю надо выделить немного налички на карман, перекусить и всё такое. Отчитал тысячу долларов, вручил деньги своему юному подопечному и посмотрел на него предостерегающим взглядом.

- Пойдём, возьмём билеты, - сказал он.

- Давай встретимся здесь через тридцать минут, - сказал Стю. - Мне нужно смотаться в туалет.

Через тридцать минут, взяв билеты на Синатру, Филли вернулся в вестибюль возле лифта, где они расстались. Стю не было. Филли направился в казино, бухтя себе под нос.

Вокруг игровых столов толпы. Найти этого маленького негодяя в игровом зале в субботу вечером было настоящим смертоубийством. Филли обошёл всех, заглядывая людям через плечи. Это всё равно, что искать ребёнка на параде.

Филли заметил, что у одного стола для игры в крэпс собралась огромная толпа, люди стояли, по крайней мере, в три ряда. Мужчины в банлоновых брюках, золотых цепях, ковбойских шляпах и сапогах; женщины в обтяшгивающих платьях, в бриллиантах и мехах.³ Из середины доносились вопли и крики. Филли протискнулся сквозь первые ряды и разглядел шутера - тот как раз в очередной раз собирался бросать кости. Рядом с шутером, сгорбившись и делая ставки со всей возможной поспешностью, стоял маленький Стю. Бортик перед ним был заставлен фишками - не простыми, чёрными, а фиолетовыми, и в великом множестве.

Настроение Стю повернулось на 180 градусов, с тех пор, как он сорок пять минут назад осел на край кровати.

На шоу мы так и не попали. Какое там, нах, шоу, как я мог там усидеть после таких шестидесятитысячных качелей - я за час с минус тридцати штук дошёл до плюс тридцати. Филли пришлось бы связать меня и надеть на меня смирительную рубашку. Вместо этого он организовал мне игру в джин, в "Дюнах", через дорогу. Был там один парень, Джонни Хоук, с кучей денег, так что мы пошли, и я его хорошенько уделал. После того, как я его уделал, он повернулся ко мне и сказал: "А не хочешь щаз сыграть на нормальные деньги?" Я сказал: "Нормальные?" "Ага, у меня есть друг. Любит играть по-настоящему крупно." Так что Хоук взял телефон, набрал номер того типа, о котором я никогда даже не слышал. Его звали Дэнни Робинсон. Хоук предупредил меня, что Робинсон, как считается, лучший игрок в джин в Лас-Вегасе. Я сказал: "Передай Робинсону, что он ещё не видел лучшего игрока в джин." Робинсон услышал мои слова и уже через час был в "Дюнах". Мы играли до поздней ночи, и я выиграл у него сто тысяч долларов. Не просто выиграл. Порвал в клочья.

Стю не был жуликом или каталой - он был ассасином. Он был просто тем, кем он был, и не мог это в себе сдерживать. Плохо в этом то, что разгромив Робисона, так, как он это сделал, вместо того, чтобы поиграть с ним в кошки-мышки, этот вундеркинд размером с пинту с тем же успехом мог поставить себе на голову неоновую вывеску, предупреждающую других держаться подальше.

Уже в своей первый день в Вегасе Стю сыграл с лучшим в городе - а может быть, и лучшим в мире, и показал ему кто есть кто. За всё остальное время Филли удалось найти в Вегасе ещё несколько игроков в джин, Филли уничтожил и их - прибавив где-то ещё десять штук к своему выигрышу - но слухи пошли, и уже стало тяжко кого-то расшевелить. Не поддаётся подсчёту, сколько денег потерял Стю, так быстро и полностью раскрыв свою сущность, но можно с уверенностью сказать, что вызвал крайнее недовольство у Виктора, Филли и других своих покровителей в Нью-Йорке.

Его возвращение в город едва ли можно счесть триумфальным. В Вегасе он денег заработал, но было неясно, что же делать дальше. В любом случае, Нью-Йорк теперь казался вялым, в сравнении с круглосуточным безумием высоких ставок в Вегасе. Несколько карточных клубов Манхэттена закрылись, а сам город пребывал не в лучшем состоянии, балансируя на грани банкротства.

Затосковав и разнерничавшись, Стю через несколько недель отправился обратно в Вегас - и по этому маршруту он курсировал с возрастающей регулярностью в течение нескольких следующих лет. Большую часть денег, которые он заработал в Вегасе, он, как и в Нью-Йорке, заработал на джине, но начал интересоваться и покерными играми - сверхзадача заключалась в знакомстве с потенциальными соперниками по игре в джин.

Престон, по кличке Амарилло Слим, долговязый катала с ростом в шесть футов четыре дюйма - деревенский парень, ковбой с южным говором, который умудрился выжать пожизненную славу (а также одиннадцать приглашений на The Tonight Show) из одного-единственного турнира в Мировой серии покера в 1972 году, вспоминал, как он впервые встретился со Стю:

- Когда он впервые появился в Лас-Вегасе, он был маленьким, вертлявым, я никогда в жизни не видел, чтобы малой в двадцать лет так хорошо соображал. У меня был друг в Лас-Вегасе, по имени Стэн Сильверман - в игроцких кругах его больше знали как Джимми Блэка - и когда он играл в джин, я думал, что он правитель вселенной. Так вот, Стю сказал, что собирается с ним разобраться, а это серьёзная заява. И я решил бекнуть Джимми и выложил на кон 25 тысяч долларов. Чтоб ты понял, я ещё даже почесаться не успел, а Стю эти 25 тысяч уже выиграл.

После победы на Джимми Блэком, Стю устроил матч-реванш с Дэнни Робисоном. Несмотря на предыдущее унижение, Робисон жаждал ещё раз потягаться с Мелким, но на этот раз с одной уступкой. Стю согласился позволить Робисону смотреть на дно колоды, чтобы знать последнюю карту - огромное преимущество для топового игрока в джин, позволяющее скорректировать стратегию так, чтобы избежать комбинаций, связанных с ключевой картой, которая выпадет только в конце. Однако это не помогло Робисону. Он проиграл ещё 30 тысяч.

- Он [Стю] знает что-то такое, чего не знают остальные. Это как шестое чувство, - сказал Робисон в интервью журналу New York несколько лет спустя.

Чтобы привлекать соперников, Стю делал всё более диковинные предложения. Он начал предлагать гандикап - нечто неслыханное в джине с высокими ставками - сокращал проигрыши оппонентов на треть. В качестве дополнительного стимула сулил выплатить на треть больше обговоренной ставки, если соперник сумеет его обыграть. Как известно, никто с этого так ничего и не поимел.

Билли Бакстер, разносторонний игрок, в том числе и выдающийся игрок в джин, который позже бекал Стю для покерных турниров, подытожил общее мнение:

- Стю был великим игроком в покер - возможно лучшим из всех. Но если говорить о джине, Стю, без сомнения, был величайшим игроком из всех когда-либо живших и, возможно, из всех кто когда-нибудь будет жить. Он единственный, который мог дать фору игроку мирового класса и всё равно выигрывать всякий раз, когда садился с ним за стол.

Джин сильно отличается от любой другой карточной игры. Это не покер. Здесь нельзя блефовать или как-то воздействовать на людей. Джин это игра, где у тебя всё под контролем. Я привык ломать своих соперников. Они рассыпались прямо у меня на глазах. Я получал от этого огромное удовлетворение - видеть, как ухмылка исчезает с их лиц и превращается в страх. Они приходили в галстуках, аккуратно причёсанные, а через пять часов галстуки развязывались, а волосы растрёпывались. У них был такой взгляд в глазах, будто они понимали, что не могут выиграть. Это было охуенно.

По мере того, как Стю пробирался сквозь мир джина и его уверенность в себе укреплялась, росли и его ставки на спорт. Возвращаясь в Нью-Йорк после поездок в Лас-Вегас, он расслаблялся на ипподромах и ставил тысячами. К сожалению спорт и скачки всем приносят убытки, кроме нескольких гандикаперов, и Стю не стал исключением. До поездок в Вегас он ставил от 200 до 300 долларов - "ради развлечения", как у него это называлось. Теперь, имея солидный банкролл, он мог ставить тысячами - и ставил. Букмекеров в городе, готовых у него принять, найти не составляло труда, особенно, когда проходил слух, что Мелкий сорвал большой куш.

Теоретически, Стю был мечтой бука. Он ставил каждый день (то есть пихал на каждый матч, который проходил в тот день) - лузерская стратегия, если это так можно назвать. Как следствие, его выигрышей в джин хватало ненадолго, и вскоре он залезал в долги, которые не мог выплатить. Одному буку он должен был 3000 долларов, другому 6500; и как большинство других встрявших должников, он начинал искать новых букмекеров, чтобы делать ставки и после выигрыша расплатиться с теми, кому был должен. Проблема в том, что он продолжал проигрывать, и это доставляло ему серьёзные неприятности.

Виктор и Филли умоляли его остановиться. Но ничего не могли поделать. К лету 1977 года он уже торчал 65 тысяч и разозил кучу людей, которых бы злить не стоило. Понимая, что встрял, Стю решил залечь на дно - он держался подальше от карточных клубов и других своих обычных мест. Несколько буков, которым Стю был должен, находились под контролем криминального босса Фунци Тьери, одного из наикрутейших авторитетов в городе. Тьери был известен тем, что жёстко распралялся с людьми, которые переходили ему дорогу.

Тьери при встрече с Виктором Романо и Филли Брашем высказал, типа, что понимает, конечно, Стю на нуле, но он никому не позволит пользоваться широтой своей души. Двое заступников Стю тщетно пытались найти своё юное дарование. Звонили Мэдлин, но выяснили только то, что они со Стю в ссоре и не виделись уже несколько недель. Так что им пришлось попытаться сыграть на жалости Тьери - он один с четырнадцати лет, мать в доме престарелых...

- Он неплохой мальчик, - говорил Виктор. - Только немного увлекающийся.

- Этот мелкий подпандосник не уважает деньги, а я не уважаю говнюков, - сказал Тьери.

Но, несмотря на гнев, он осознавал, что будет лучше взять Стю под своё руководство и контролировать его, вместо того, чтобы наказывать. От тактики сильной руки толку не будет.

Порешили на том, что, как только Стю удастся разыскать, Виктор и Филли договорятся с ним о том, как выплатить долг, и всё будет улажено.

Но сперва его надо было найти.