Аннотация: Книга была написана в 2002г. в соавторстве с Каменских В.Б. Оставил только свое, полную версию можете прочитать у соавтора в Самиздате.
ГЛАВА 1
В соседней комнате выли женщины. Зачем? Будто они не знали раньше, что пришел его последний день. Или это уже не день? Ночь? Лучше бы еще день не заканчивался. Ночью умирать страшнее. Хотя о чем это он? Какая разница - днем, ночью, все равно когда, просто страшно уйти в никуда! Господи как больно! Господи! Перестань меня мучить в последние мгновенья на земле! Дай мне счастливую, быструю смерть, лиши меня сознания, мыслей, не терзай, забери душу на свой праведный, небесный суд!
И пусть они перестанут выть! Сколько можно! Губы дернулись, рот приоткрылся, но вместо крика, горло издало еле слышный стон, перемежаемый хрипом. Кажется, целую вечность он не владеет своим телом, силы тают с каждой минутой. Конечности холодеют, тело как бревно, язык застыл шершавым кляпом во рту, даже веки налились свинцовой тяжестью и давят на глазные яблоки. Лишь слух и обоняние продолжают подчиняться сознанию. И мысли. Мысли.... Зачем умирающему человеку мысли? Зачем ясное сознание? А раньше... раньше, когда он был молодым.... А это было? Может быть и было..., все в дымке далеких снов..., ничего не всплывает в памяти и жизнь почему-то не проходит перед мысленным взором, будто ее и не было. Осталась только боль, только тяжесть запахов немытого тела и лекарств. Как приторно пахнут лекарства, эти хлипкие, бумажные стены, отделяющие нас от неизбежного конца. Вся комната пропиталась их запахом. По всей видимости поздно, они не в силах остановить неизбежное.... Не зря здоровые люди бояться запаха лекарств. Это запах несчастья, беды, смерти. Его, Николая Тимуровича Шилова, смерти...
- Пульс совсем слабый. Еще ампулу вколоть больному? - Негромкий голос медсестры в ушах отдается грохотом колоколов.
- А смысл переводить добро? Ты Светлана, лучше припрячь подальше флакончик, лекарство дорогое. Живым пригодится. - Судя по голосу, молодой доктор устало и равнодушно зевнул, не прикрывая рот ладошкой. - Еще минут десять и можно звать родственников.
- Ты не знаешь, они верующие? Попа позвать надо, исповедовать умирающего? Грехи отпустить?
- Черт его знает. - Холодная, влажная рука опустилась на шею и осторожно стала нащупывать пульс. Дышать стало тяжелее, и хрип усилился. - Потерпи дорогой, скоро отмучаешься. Сходи, проверь, пожалуйста, как там его супруга, если что, нашатыря дай или валерианы.
Значит совсем скоро, если говорят вслух, не стесняясь. Но он же все слышит! Он еще чувствует! Не хочу уходить! Мамочки как мне больно! Господи спаси и сохрани! Не забирай меня, не хочу, боюсь!
Мысли все путанее и бессвязнее. Лишь боль расширяется по неподвижному телу, отбирая последние силы и покоряя организм. Да заткнитесь, в соседней комнате! Не войте, дайте покоя мне и тишины!
Усталое сердце внезапно застыло, расширившись на последнем толчке и потеряв силу, опало, не вытолкнув из себя кровь, а лишь вяло, всколыхнув красную жидкость. Наступила долгожданная тишина, не прерываемая хриплым дыханием. В голове внезапно прояснилось, стало светло и легко. Боль, мучившая бренное тело, последние несколько дней улетучилась, оставляя ни с чем не передаваемое ощущение радости и лёгкости. Переход произошёл настолько быстро и неожиданно, что захваченный своим новым состоянием, Николай не сразу заметил изменение ракурса видимого мира. Он узнавал свою комнату, предметы, что всегда окружали его, но смотрел на это откуда-то свысока и с боку, как будто муха с потолка. Внизу стояла кровать, рядом с которой, потирая пальцем висок, сидел доктор. Молоденькая медсестра, взяв пузырёк с нашатырём, выходила из спальни. На самой кровати, лежал человек. Странно... Желтовато-синее лицо с заострёнными скулами и носом, смутно кого-то напоминало. Некоторое время, он заторможено перебирал в уме всех своих знакомых, пока, наконец, не вспомнил, где видел это лицо. Каждое утро, оно глядело на него из зеркала, иногда счастливое, иногда задумчивое, иногда раздражённое. Как не прискорбно это признавать, зеркала далеко не всегда правдиво отражают реальность... Бесспорно, человек в постели он сам.... Оказывается, он не так симпатичен, как привык считать... Конечно, болезни не красят человека, но не до такой же степени! Внезапно обожгла сознание безжалостная мысль, невозможно видеть себя со стороны! Человеческое тело не в состоянии дать на себя такую точку обзора! Это возможно только в одном случае, если не находиться в этом теле! Значит, выходит, тело его лежит в низу, а сам он находится вне него. Он умер? И что же он теперь? Душа? Последняя мысль? Аура?
Видимо, почувствовав какое-то изменение в состоянии больного, доктор заглянул лежащему без движения телу в лицо, и облегчённо вздохнув, прикрыл веками уже пустые и мертвые зрачки глаз.
- Всё. Отмучился.
Доктор встал, потянулся всем телом, до хруста в спине и пошел в соседнюю комнату. Что значит отмучился? А реанимация? Искусственное дыхание, в конце концов? Не-ее, так не пойдет! Спасайте до конца! И Шилов рванулся вслед за врачом, но не успел проскочить в закрывающийся проем и получил дверью по тому, что из себя представлял, вернее, думал, что получит... На самом деле, дверь просто прошла сквозь него, или он сквозь неё... Немного огорошенный, Николай вновь вернулся в комнату, но уже не через дверь, а прямо сквозь стену. У него получилось! Здорово! Выходит, сейчас для него больше нет преград, во всяком случае, материальных! Уже уверенно он вынырнул обратно в комнату к жене и доктору. Врач не торопясь, складывал свой чемоданчик с инструментом.
- Светлана... - Позвал он медсестру. - Собирайся. Мы здесь больше не нужны. А вы, Анна Сергеевна, дайте, пожалуйста, паспорт вашего покойного мужа. Я вам прямо здесь справку о смерти выпишу. К чему вам лишняя беготня?..
Всхлипывающая, моложавая женщина, Шиловская жена, медленно поднялась со стула и дрожащими руками, стала искать в серванте документ.
- Вы не волнуйтесь, Анна Сергеевна, не торопитесь, я подожду...
Врач присел за стоящий у окна, раскрытый стол- книжку. Жена, наконец, нашла паспорт и, подав его молча доктору, снова без сил опустилась на диван. Слёзы вновь начали душить её, обняв сидящую рядом дочь, она по-бабьи запричитала.
- Как нам дальше-то жить, Танюша? Нет больше отца... Господи, как мне тяжко.... За что нам это, за какие грехи?..
Что же они воют? Он же здесь, рядом. Ему хорошо, сердце больше не болит, и лёгкость в теле необыкновенная! Опьяняющее чувство счастья и свободы переполняют весь организм! Эй! Не уж то вы не видите слепые, как мне хорошо?!
Шилов подлетел к Анечке и начал, что-то ей говорить, пытаясь утешить и ободрить, но к своему ужасу вдруг понял, что ни она, ни дочь, никто в комнате, его не слышит! Как сумасшедший он начал метаться от одного человека к другому, громко кричал, мельтешил перед их лицами, пытался мешать но, увы... Бесплотная оболочка неощутима в мире грубых физических тел. Правда, один раз, его младший сын поднял голову прислушиваясь, словно почувствовал что-то, но тут же в смятении и страхе сильнее обнял мать, пытаясь успокоить себя и ее.
В панике он выскочил на улицу и начал метаться по городу, изо всех сил пытаясь найти, кого ни будь, кто его слышит или видит. Но.... В этом мире, полном людей и событий, Николай был абсолютно один! Ни кто и ни что не замечало Шилова в упор! Люди спешили по своим делам, разговаривали, ссорились, влюблялись, но ни один из них не видел и не чувствовал его присутствия. Никто не ощущал глубины его одиночества и ужаса рождающегося из него. В панике он бросился назад, к тем людям, ближе которых у него не было, к своей семье. Почти мгновенно очутившись в собственной квартире, Шилов увидел печальную картину подготовки к погребению бывшего, когда-то им тела. Жена ходила по квартире, автоматический выполняя необходимые действия. Что-то протирала, занавешивала зеркала, продолжая беспрерывно беззвучно плакать.
Он тоскливо понял, с ужасом осознавая неизбежное, что уже никогда не вернется в мир людей, и сейчас наблюдая за женой из-под потолка - он никогда не задумывался, что она его так любит! А при жизни, скрывали свои чувства друг от друга, думая, что жизнь бесконечна! Хотя он тоже был не подарок. Чаще надо было говорить о своих чувствах. Бедная ты моя, несчастная Аннушка! Как тебе сейчас страшно и одиноко. А каково мне?! Она расстроена и напугана, как любой человек, в дом к которому, пришла смерть, но еще остается там, а он уже здесь...
Дочь тихо плакала в уголке комнаты, что-то причитая под нос. Сын, может из-за того, что не совсем повзрослел, а может из-за мужского упрямства, держался без слёз, но был очень напряжён. Но их одиночество и страх не могли и сравниться с Шиловскими. Да, они остались без мужа и отца, но у них есть целая планета людей! А у него? Вроде бы тоже, но никто, никогда, не сможет ответить ни на один заданный им вопрос, да и сам он ни когда не сможет никому помочь.... Даже если на его глазах будут погибать его дети, он будет выступать только в роли стороннего наблюдателя.... Никогда Шилов не предполагал, что одиночество это так страшно....
Постойте-ка господа! Не мог же только он умереть сегодня один на всей Земле! Из семи миллиардов живых! Если верить статистике, в день уходит из жизни, несколько сотен тысяч человек! Значит, где-то есть души подобные Николаевским! Надо только просто и элементарно пойти и найти их! Вместе, они гораздо быстрей освоят новые энергетические сущности!
Обрадованный и окрылённый надеждой, он бросился прочь из дома. Если в городе, около миллиона человек, то даже при грубом подсчёте получается что двести - триста из них ежедневно должны заканчивать своё телесное существование! Конечно, найти триста душ в огромном городе непросто, но это уже, что-то! Итак, где их искать? В морге, или на кладбище? Нет, это вряд ли... Там находятся только те тела, что уже лишились души. Где ещё? Искать по квартирам? Глупо и неэффективно. Ни одна неделя пройдёт, прежде чем попадёшь в нужное время и в нужное место. Почему же он ни когда раньше не задумывался над этим?
Где люди умирают? Дома престарелых? Гонки на выживание? В драках? Нет, всё не то... Больницы? В этом, что-то есть... Больница, реанимационное отделение, не все же выздоравливают, в конце концов! Остался пустяк, найти больницу с реанимационным отделением и дождаться когда случится неизбежное. Кинув прощальный взгляд на свою семью, Шилов пожелал им достойно перенести его потерю и в некотором волнении бросился на поиски нужного ему места. Сейчас он хотел только одного - найти товарищей по несчастью, или счастью?
Отринув всё прошлое, душа рванулась ввысь в бесконечность, уходя безвозвратно от земли. Отчаяние рывка, привело не на другую планету, как он ожидал, а внутрь сотканного из мрака туннеля, пронзённого единственным лучом белого тёплого света, манящего и зовущего к себе, что противостоять его зову было невозможно! Убаюканный его теплом, Шилов расслабился и поплыл навстречу свету...
ГЛАВА 2
...Осталось только перебежать поле и спасительная зеленка гостеприимно укроет их в своих зарослях. От группы осталось всего три человека и полтора рожка патронов. Рейд получился неудачным. Какой-то шакал вложил всю группу федералам, половина полегла на месте, а оставшиеся в живых, уходили от погони уже четвертый час, потеряв во время отступления еще двоих. Над небольшой рощицей барражировала вертушка, контролируя все перемещения на местности и координируя наступление федеральных частей. Командир отряда, араб Мустафа раскумарил последний косяк и затянувшись пару раз, пустил наркоту по кругу. Фарид жадно припал к самокрутке, вбирая каждое колечко спасительного зелья. В голове появилось легкость и зобнув еще раз, с явным сожалением передал косяк Ренату.
- Что делать будем командир?
- Дэлать? - Мустафа растер пот по бороде, усмехнулся и, продолжая специально коверкать язык, закончил. - Секир башка грязным собакам дэлать будэм, как вертушка на второй круг пойдет, так и будем!
- Патронов мало, секир башка делать. - Ренат отбросил тлеющую бумагу, все с сожалением проследили за её полетом. - До леса двести метров бежать через поле, как кур перестреляют.
- Ааа! - Мустафа пренебрежительно махнул рукой. - Какой разница, перестреляют как курица, или перережут как баранов. Есть шанс дорого продать свою жизнь и отправить парочку неверных собак к шайтану в ад.
- Насчет курицы, ты прав Ренат. - Фарид сплюнул сгусток крови на землю. - Врассыпную бежать надо, тогда хоть один из трех должен уйти.
- Голова! - Похвалил командир, цыкнув слюной сквозь зубы. - Слушай, скажи пожалуйста, все понять тебя не могу. Вот я профессионал, за деньги и за веру воюю с неверными, погибну - семья деньги получит, мучеником объявят, родители гордится будут. Ренат за землю свою дерется, за брата своего мстит, ну и при деле вроде, баксы зарабатывает, а ты зачем здесь? Деньги не берешь, сам не местный, фанатик да?
- Фанатик, фанатик. - Машинально согласился Фарид, прислушиваясь к стрекоту вертолета. - Вроде на новый круг пошел, ну что прикажешь командир?
- Ээээ... мутный ты джигит. - Араб покачал указательным пальцем у своего носа. - Уходишь от ответа.
- Извини командир, не время сейчас для душевных бесед. - Фарид устало улыбнулся. - Живы будем, все тебе расскажу, как отцу родному. Командуй!
- Вах... Ты прав, сначала уйти надо. Подъем. - Все с кряхтением поднялись с земли. Вдали послушался треск автоматных очередей. Рассыпавшись редкой цепью, подходили федералы, изредка постреливая по подозрительным местам. Они тоже устали, но, зная непредсказуемость поступков и маневров группы Мустафы, шли осторожно, не торопя события. Араб прокашлялся, привлекая внимание. - Вдоль кромки рощи, расстояние сто метров, я правый, Фарид центр, ты Ренат слева. Сигнал дам, все вместе побежали. Встречаемся на той стороне у ручья. Да поможет нам всевышний. Я все сказал.
Переглянувшись, и хлопнув друг друга по раскрытым ладоням, все бросились занимать свои места. Вертолет, отстреливая сигнальные ракеты, на мгновенье скрылся за деревьями рощи. Раздался командирский свист, и остатки группы рванулись через поле.
Бежать было очень тяжело, заросшее бурьяном поле оказалось все в кочках, а недавно прошедший дождь расквасил землю, превратив в густой кисель. Фарид на первых метрах вырвавшись вперед, резко сдал, силы уже не те, сорок пять лет и старая рана, давили на плечи дополнительным грузом. Конечно не спринтер, но если прикинуть время и расстояние, то за сорок секунд можно добежать.
О, всевышний! Дай сил добраться до зелёнки! Помоги своему верному слуге! Гул от винтокрылой смерти усилился, вертушка возвращалась. Сейчас все зависит от того, кто окажется первой мишенью для бортстрелка. Если бы он был за пулеметом, он бы начал с любого края и одной длинной очередью положил бы беглецов на землю. О господи, о чем он?! Беги старая развалина переставляй ноги! Из легких вырывался сиплый хрип пополам с сукровицей, отзываясь невыносимой резью вдоль ребер. Застучал крупнокалиберный пулемет, заглушая шум мотора, и тяжелые двадцатиграммовые пули вспороли землю с правой стороны от Фарида.
Все ясно, он первая мишень, стрелок принял его за командира отряда. Глупая логика славян, они почему-то всегда думают, что командир находится в середине, или впереди отряда. Нагляделись фильмов про Чапаева. Ах, Мустафа, Мустафа, ты как всегда оказался хитрецом. Теперь нет смысла убегать как трусливой собаке от опасности. Настоящий мужчина должен встретить смерть лицом к лицу.
Отпрыгнув в сторону, Фарид в падении развернулся, перехватил автомат на изготовку и от живота послал короткую очередь в налетающий силуэт боевого вертолета. Даже не дрогнув, вертолет продолжил свой ход, закрывая полнеба, что ему пятиграммовая пулька! Как слону дробинка!
Слегка развернув турели с пулеметами в сторону Фарида, вертолет ответил длинной очередью не жалея патронов. Это не первая война, сейчас боеприпасы они не экономят, мелькнула мысль и прервалась на средине.
Что-то с силой ударило в живот, незримым кулаком опрокидывая навзничь и вдавливая в раскисшую землю, как в мягкую перину. И совсем не больно, только дышать стало невозможно, да ноги потеряли чувствительность. Приподнявшись на локтях, он бросил взгляд на нижнюю часть тела. Ноги и низ живота, лежали в полуметре от всего остального , соединяясь с грудью сизыми, влажными шлангами кишок.
Время внезапно замедлило свой бег, окрашивая весь мир в черно-белый цвет. Наплыла тень вертолета, закрывая ослепительно белый диск солнца, темная кровь толчками выливалась на землю и растворялась в черноту. Ослабевшие руки подломились, небрежно роняя голову на лист мать-и-мачехи. Сил осталось лишь на попытку улыбнуться, уходит как мужчина, он выполнил свой долг перед всевышним и уходит с чистой совестью... Его ждут на небесах погибшие во имя веры друзья и долгожданная награда для верного слуги ...
ГЛАВА 3
Николай вплыл, погружённый в ласковый свет. Тоннель расширился и вдали появился необычный пейзаж. На бескрайней белой равнине, слегка похожей на тундру и укутанную низким стелющимся туманом, толпились кучки людей всех рас и цветов, образуя длинные шеренги, стягивающиеся к центру. Посредине этой толпы высилась странная арка, слегка смахивающая на Триумфальную, как в Париже. Только размеры у этого сооружения даже издалека, впечатляли своей мощью и величиной. Ослепительно-золотистая, в причудливых завитушках на исполинском портале, с широкими белоснежными лестницами, ведущих в проемы, между стоящими в ряд белыми бочкообразными колоннами.
Выпав из тоннеля на землю, Николай с удивлением обнаружил, что его бестелесная душа, вновь, как и раньше обрела плоть. И это тело было очень похоже на его предыдущее, только странно гладкое и нагое. Остановившись на месте падения, он с любопытством принялся разглядывать себя и окружающую обстановку.
Среагировав на реплику, Николай рефлекторно задрал голову вверх. Но него падала голова, с широко раскрытым ртом и безмерным удивлением в глазах. По мере приближения к поверхности, голова обрастала прочими органами и частями тела с калейдоскопической быстротой.
Вначале проявился скелет, обтянутый жилами и нитками синих полосок, по всей видимости, нервы, потом проявилась кровеносная система, запульсировало сердце, вздулись мешочки легких и гениталий, мелькнули печень с желудком, и тут же скрылись за клубком кишечника. Наконец возник кожный покров и на голову Николая упал мужчина ближневосточной, или кавказкой национальности. Рухнув под тяжестью чужого тела, Шилов с ужасом замер на месте в ожидании боли. Но как не странно, тело особых болевых ощущений не испытывало, только неприятная близость мужского обнаженного тела коробила чувства.
- Извини брат! Но я же кричал. - Мужчина встал с поверженного Николая и протянул руку, предлагая свою помощь.
- Ничего- Ничего! Я сам. - Шилов неловко поднялся с земли.
Хотя, судя по ощущениям, землей здесь и не пахло. Самый близкий эпитет - упругая вата. Даже не так, упругий туман, который через десяток сантиметров превращается в податливый каучук не ощутимый телом. Как будто идешь по воде, не ощущая твердой поверхности, но в тоже время чувствуется твердь. Вот такая божественная консистенция! Блин.
- Сам виноват. Извини, засмотрелся по сторонам. - Разводя руки в стороны, попытался оправдаться Николай. - Не часто в раю оказываюсь.
- Я тоже. - Озираясь с любопытством по сторонам, согласился южанин.
- Предлагаю отойти чуть в сторону, а то еще кто ни будь, на голову упадет. - На правах хозяина, предложил Шилов, попавший в это место, лишь на несколько мгновений раньше, чем незнакомец.
Смущенно оглядываясь по сторонам, они прошли чуть вперед. Возникающие неоткуда люди, падали на непонятную твердь, и в зависимости от натуры, и свойств характера, поступали, кто как мог. Одни вскакивали и целеустремленно шли к арке, другие как Шилов, стояли на месте, озираясь по сторонам, а некоторые сразу бежали к ближайшей кучке людей узнавать у старожилов информацию о месте появления.
- Может, познакомимся? Тебя как брат зовут? - Предложил незнакомец Шилову. - Меня Фарид.
- Очень приятно, Николай Тимурович. Можно просто Николай. - Шилов протянул руку представляясь. Широко улыбнувшись, Фарид крепко ее пожал.
- Из Удмуртии? Башкир?
- Да нет, восточнее. - Машинально ответил Николай, но тут же удивленно переспросил у Фарида. - А почему ты так решил?
- Ты ж необрезанный! - Фарид взглядом показал на низ живота Николая. Автоматически, Шилов перевел взгляд туда же. В самом деле, необрезанный. В отличие от Фаридовского органа, Николаевский орган стыдливо прятался в полоску кожицы. - Недавно приобщенный?
- Ну, как сказать... - Замялся Николай. Крестили в детстве, а вот надо или нет обрезать, он как-то не задумывался никогда. Хотя вроде бы православные не должны. Может, изменилась процедура приобщения в последние годы? Веяния перемен, говоря поэтическим языком?
- Не грузись брат! Это не главное! Если всевышний тебя призвал на небо, значит заслужил! - Фарид хлопнул Николая по плечу.
- Ты думаешь? - С сомнением переспросил Шилов.
- Думаешь... - Хмыкнул Фарид и вскинул руку в характерном восточном стиле. - Знаю! Верные слуги всемилостивого, всегда попадают в рай!
От небольшой кучки голых людей отделился невысокий мужичок и направился к новоприбывшим друзьям. Судя по тому, как он уверенно держался, не обращая внимания на свой обнаженный вид, товарищ здесь уже был достаточно давно. Только цвет кожи был у него слегка необычный, синий. Но когда мужичок подошел ближе, разгадка цвета оказалось весьма прозаической. Он оказался с головы до ног, покрыт татуировками фривольного содержания. Самым приличным изображением, была наколка с русалкой с бюстом не меньше чем ее хвост. Да и судя по манерам и походке, уркаган отмотал не один срок на зоне. Подойдя поближе к новичкам, он мимолетным взглядом оценил новоприбывших и, ощерившись поломанными зубами, изобразил душевную улыбку.
- Привет кореша! Хавка, колеса, махра, есть? - Поигрывая всеми частями тела, как на шарнирах и растопырив кривые пальцы, поинтересовался у друзей, рыская глазами по сторонам в поисках внезапной опасности.
- А что? Кто-то умудряется проносить и сюда? - Удивился Николай, с любопытством разглядывая накожную живопись аборигена. Мужичонка печально вздохнул и стрельнул длинной соплей из носа на белоснежное покрытие.
- Пока не встречал. - И размазав остатки собственных выделений по колену, с энтузиазмом продолжил. - Но если кодла большая, бля буду, кто ни будь, да что ни будь, протащит на зону. Вот помню, когда я сидел в Белом Лебеде...
- Э... мужик! - Вмешался Фарид. - Ты как никак, в святом месте находишься! Не злословь в райских садах милосердного, а не то богохульную голову со срамным местом, соединю!
- Ты чебурек, не вмешивайся чисто - конкретно в разговор православных! Ваш вход четвертый, вот и плыви к своим чучмекам! Или за гнилой базар живо ответишь своей грязной, волосатой задницей! - Урка вскинул руки, растопырив пальцы и делая Фариду козу, как отпетый рокер, или новый русский на "разборках". - Видишь за спиной, моих братанов? Свистну, по нирване размажут и косточек не останет...
Закончить фразу он не успел. Разъяренный Фарид, схватил его за указательные пальцы обоих растопыренных рук одной рукой, а другой полураскрытой ладонью резким ударом вогнал нос под переносицу врага, а пальцами проткнул глазницы на черепе, выдавив глаза наружу. От неожиданного и сильного удара мужик опрокинулся на спину, даже не успев охнуть. Все действие заняло не более секунды. Брызнувшая кровь залила лицо, но тут же перестала течь, застывая на воздухе в мгновение ока. Продолжить убийство урки, не дал Шилов, бросившись наперерез Фариду и хватая его за руки.
- Фарид успокойся! Достаточно!
- Эта грязная тварь, меня и бога оскорбила! - Не имея возможности дотянуться до уголовника руками, Фарид пытался наступить ногой на горло поверженного противника и раздавить ему кадык. - Пусть я не попаду в рай, но и эта нечестивая скотина закончит свой путь здесь!
- Да он уже получил достаточно! Ты его уже грохнул, побойся бога! В ста метрах от небесного трона затевать разборки и свары, неприлично! Остановись! Из-за придурка остаться без рая! Голову включи! Или меня тогда тоже убей!
- Хорошо брат! - Фарид остановился резко остывая. От волнения, он начал слегка говорить с акцентом. - Только ради тебя и всемилостивого, я не буду его добивать. Хотя как он сюда попал?
- Как попал, как попал... - Раздался спокойный голос снизу. Друзья обернулись на голос. Урка сидел на корточках и хладнокровно вставлял глаза на место. - Как ты попал, так и я попал. Тут все в одинаковом положении... Ловко ты мне врезал - даже больно чуть-чуть стало. Приемчик покажешь?
- Ты еще жив грязная собака?! - Изумился Фарид, мгновенно наливаясь злобой, как берсеркер перед смертельным боем.
- Как видишь. Что за жизнь! Так и норовят все по морде заехать! - Схватившись за нос, мужик с треком поставил его на место и, встав на ноги, с уважением оглядел мускулатуру Фарида. - Ну, ты здоров чебурек!
- Ты опять меня оскорбляешь?! - Зловеще переспросил Фарид, пытаясь, освободится от рук Николая. Урка осторожно переместился на пару шагов в сторону.
- Кто тебя оскорбляет? Я ж тебя должен как-то называть? Вот если б я тебя петухом например назвал, или еще как. Это конкретные оскорбления. За такие слова на зоне пикой в брюхо отвечают. А чебурек это как национальность. Мы же немцев - фашистами, или фрицами называем? Называем! А евреев - жидами... - Уголовник, похоже, искренне не понимал, на что именно обижается Фарид. В его окружении и в его уголовном окружении, все говорили именно так.
- Я не знаю за какие заслуги ты попал в это святое место, но если всевышний выбрал тебя из прочих, то, по крайней мере, можно называть друг друга не кличками и прозвищами, а например братьями... - Фарид на секунду задумался, почесал волосатую грудь и продолжил - друзьями..., наконец товарищами...
Урка схватился за живот и заржал как сумасшедший. Фарид с Николаем недоуменно переглянулись, не уловив причину безудержного веселья рецидивиста.
- Какой же я тебе товарищ и брат! - Сквозь смех произнес он. - Я ж православный! А твои чурки дальше, у четвертого входа.
- Какой, такой вход? Ты что на уши волну гонишь! Это наш рай! - Возмутился Фарид. Урка заржал еще громче, привлекая всеобщее внимание.
- Ты что, баран? По-русски не понимаешь? Это чистилище! - Наконец продолжил он сквозь смех. - Пересылка! Предвариловка. Сюда все попадают, а дальше сортировка идет типа как по зонам. В смысле после приговора. Евреи к своему богу, правоверные к своему, христиане отдельно от кришнаитов. Буддисты направо, атеисты налево и так далее. Короче, в кого верил, в ту очередь и встаешь. Там тебя принимают и судят, что делать с тобой. Статья тяжелая, грехов типа много - значит в ад. Если заслужил примерным поведением, то в рай, к своим любезным урюкам!
- Не понял. - Николай поднял руку, останавливая красноречие синего уголовника и пресекая на корню реплику и горячие физические действия Фарида. - Подожди друг! Еще раз его убить ты успеешь. А ты товарищ хочешь сказать, что чистилище общее место, для всех конфессий?
- Короче мужики, концессий, концертов - мне по барабану, не компостируйте мозги своим образованием. У меня другие университеты. Я за базар отвечаю! - Урка щелкнул ногтем по желтому зубу, провел пальцем по шее и стал указывать рукой в кучки людей, разъясняя, кто где. - Там евреи, дальше чуреки, где самая большая куча узкоглазых стоит - тоже в кого-то верят, а там еще какой-то хер нарисован, всех не знаю. А я православный! Наши двери крайние.
- Ты православный? - Не поверил Шилов.
- А то, как же! - Мужик гордо выпятил живот и размашисто перекрестился слева направо. На средине груди, в окружении коммунистических вождей проглядывался католический крест, обвитый змеей и вонзающийся нижним концом в промежность сисястой красотки, лежащей навзничь.
- Художник у тебя такой же грамотный был, как ты. - Констатировал Шилов, даже он малосведущий в вопросах религии знал, что православный крест восьмиконечный. Он деликатно перевел разговор на другую животрепещущую с Фаридом тему. - Давно здесь торчишь?
- А тут, не дня, ни ночи, всегда светло. Но пару суток - зуб даю! Когда вечер, или ночь, народ прибывает быстрее. Так и ориентируюсь. А зачем тебе знать? Стукачок местный? - Насторожился мужик.
- А вас много таких?
- Да хрен! Один я.... - Пригорюнился уголовник, стряхивая засохшую кровь с лица. - Обычно народ сразу в свои ворота заходит. Я тоже сунулся в двери, а мне вертухай на вахте - ша! Типа, жди, по твоему делу еще не разобрались. Слоняюсь без дела по плацу, как чмо опущенное! И главное, не пожрать, не оттянуться! Бабы какие-то чумные ходят, не даются поманать, напряжение душевное разрядить. На суд справедливый якобы торопятся - лоханки позорные! Будто от лишнего разика, что-то в судьбе изменится! Получат по полной катушке блудницы! Курицы опущенные! Жизни правильной не нюхали, срока не мотали! Когда судья в понятиях был? Они же все - суки позорные! Слушай, ты вроде мужик правильный, башковитый, не подскажешь из-за чего, меня не определяют на срок? Я уж и в ад согласен, лишь бы скорее шконку занять на зоне, да срок начать отматывать! Не люблю предвариловку!
- Я, может не прав, конечно. - Замялся Николай, но, ткнув пальцем в грудь уголовника, продолжил свою догадку. - Крест у тебя братан, не православный выколот, а католический. И крестишься наоборот. К католикам, или протестантам, не пробовал пристроиться?
- Точно! Вспомнил! Мне же Яшка - Корефан говорил, что так красивше будет, а папе Римскому похрен, лишь бы крест был! - Уркаган жизнерадостно хлопнул себя по лбу рукой. Глаза выпучились, но удержались в глазницах. - То-то на входе, вертухаи косились на мою галерею Третьяковскую! Точно! Ну, кореш! Ну, голова! Бля буду, если проблемы за воротами будут, я местным блатным, словечко за тебя замолвлю. Шнырь - пацан с понятиями, слов на ветер не бросает. Обращайся, в хлеборезку устрою! А теперь - пока мужики! Побегу к католикам устраиваться. Ох, оторвусь, если дело выгорит! Расступись шестёрки голозадые! Я впереди стоял!
Деловито пожав руки Николаю с Фаридом, новоиспеченный католик быстрым шагом направился к центру равнины, бесцеремонно расталкивая толпу. Хмыкнув вслед удаляющемуся уголовнику, Николай обернулся к Фариду. Сморщив брови и насупившись, Фарид пребывал в глубокой прострации, решая религиозные внутренние проблемы.
Решив не отвлекать нового друга от размышлений, Шилов тоже стал рассуждать, пытаясь ответить на некоторые любопытные вопросы, возникшие в ходе многогранной дискуссии с уголовником. Например, почему уголовник не почувствовал боли? Почему он не умер после смертельных приемов Фарида? Кстати, Фарид опасный человек, такого бойца лучше иметь в друзьях, чем в противниках. Где-то он получил основательную спецподготовку. Может душман? Не похож он на примитива, гораздо глубже и сложнее.
Николай окинул изучающим взглядом атлетическую фигуру Фарида и незаметно от задумавшегося друга, ущипнул себя за ухо. Боль отсутствовала. Он сжал ухо ногтями посильнее, но кроме ощущения обычного сжатия, ничего особенного не почувствовал. Лишь пальцы ощутили теплую влагу, Шилов поднес руку к лицу. На пальцах засыхала свежая кровь. Ммм, да...
В принципе это естественно. Зачем в чистилище боль и смерть? Нерационально. Все и так идут на суд божий, а лишние эксцессы перед справедливым судилищем никому не нужны. В конечном счете, перед ним предстает только душа. Она получит своё по полной катушке - если блаженство, то полное, если страдания, то нравственные и моральные. А оболочка - тьфу! Эфемерное виденье... Мираж... Голая душа, или одетая... Перед богом мы все как на ладони. Логично.
Но возникает следующий интересный вопрос. Почему чистилище для всех религий одно? Или так и должно быть? Попробуем рассуждать логически...Отсекаем всё лишнее... Получается... А ничего и не получается. Пшик. Не прописано чистилище в религиях! Так... общие слова и невнятные рассуждения по поводу. Рай и Ад - они расписаны в книжках подробно.
Особенно Ад. Видимо страдания грешников, занятнее описывать. Или авторы данных произведений там бывали чаще. Так сказать активные участники описываемых событий. Но не будем отвлекаться. Включаем логику и аналитику. Раз чистилище не расписано подробно, следует вывод - должно быть что-то нейтральное! А что может быть нейтральнее разнообразных оттенков белого? Ничего. Только черное. Но это уже национальный цвет и прерогатива Ада, хотя далеко не у всех... А вот белое, и в Африке белое. Ну и естественно курятник, в смысле храм классический.
Минимализм Малевича - пустая равнина в тумане, колонны, завитушки, рюшки. В результате добиваемся маловыразительными художественными методами, многозначительных и далеко идущих выводов. Значит, самое волнующее их ждет впереди. Так, так, сказал бедняк... Тук-тук, тук, застрочил пулемет...
- Фарид. - Шилов обернулся к другу и помахал перед его носом ладонью, привлекая внимание. - Что будем делать, брат? Пошли дальше?
- Ты мне не брат и с тобой я не пойду. - Тихо ответил Фарид, медленно поднимая взгляд черных глаз исподлобья.
- Ты что, загрузился пустой болтовней, разрисованного клоуна? - Удивился Шилов. - Ему поверил?!
- Нет, не поверил, но и тебе верить не могу, ты тоже русский. - И выдавил с ненавистью сквозь зубы. - Неверный.
- Он такой же русский, как я балерина. А у вас что, преступников нет? И почему я неверный? Кому? С другой стороны, ну и что? В чем проблемы? Сам раскинь мозгами. Если ты тоже здесь очутился, может и в самом деле чистилище для всех религий одно, верный ты, или нет. И что нам мешает дойти до храма вместе? Потом разойдемся. Ты, к своим верным, я к своим неверным. А вдвоем, однозначно веселее....
- Не для того я бился с вами на земле, что бы здесь осквернять себя общением с нечестивым.
- Ты что, из непримиримых хранителей веры?! - Догадался Шилов и всплеснул в притворном изумлении руками. - Ое-ей! Умру на месте! И ты думаешь, это что-то меняет? Очень даже будет интересно подискутировать на разнообразные темы философии и религии.
- Меняет. - Отрезал Фарид и, развернувшись, зашагал в сторону арки, не глядя по сторонам. Николай на секунду остолбенел, но тут же догнал друга.
- Ты что - дурак? Это там было, на земле! Там! Очнись дружище! Все там осталось! Ненависть, любовь, дружба, враги, семья! Дети! Здесь другое! - Шилов топнул ногой по поверхности равнины, но нога беззвучно провалилась по щиколотку в туман, не вызвав даже содрогания в теле. - Не знаю что, но другое! Пора оставить земные понятия и переходить на новые! Задумайся, не случайно же, все представители религий оказались вместе! Это же о чем-то говорит!
- Говорит. - Согласился Фарид, не останавливаясь. - Но лишь о том, что это последнее испытание перед судом, которое надо выдержать с честью и достоинством. Надеюсь всевышний отметит мою преданность и верность до конца.
- Но ты же практически убил урку! Даже здесь! - Обличающее заорал Шилов, призывая голубые небеса в свидетели. И только сейчас обратил внимание, что солнца и вообще никаких явных источников света на небосклоне нет, но, тем не менее, было светло как в полдень на Земле.
- Я думаю, что это дает мне дополнительный плюсик в глазах всевышнего. - Фарид резко остановился, мгновенно развернувшись к Николаю. - И если ты не отстанешь, змей искуситель, у меня появится еще одно призовое очко.
- Ну, спасибо! - Шилов, отвесил полный поклон в пояс. - Благодетель ты мой! И этого человека я назвал своим братом!
- Вот за это я тебя и не убиваю.
- Да катись ты со своей благородностью! Чурбан неотесанный! - Шилов в сердцах плюнул на землю. - Вот в этом вы все и есть! Вначале друг, брат, а потом готовы исподтишка в голую спину кинжал воткнуть. Правильно говорил мой отец, никогда не верь чурке, обманет и предаст!
- Кто предаст? - Зловещим шепотом переспросил Фарид, с азартом предстоящей схватки в глазах.
- Ты и передаст! То есть предашь! - Поправился Шилов, понимая, что в запале ссоры перешел все мыслимые границы в оскорблениях. Острый язык в очередной раз опередил медлительное сознание. Рубикон перейден. Такое смывается только кровью.
Не размахиваясь, Фарид выбросил руку вперед, проводя свой коронный прием, но Шилов успел уйти в сторону и кинулся в клинч. По массе и росту они были примерно равны, единственное преимущество лишь в том, что мышцы Фарида оказались более тренированные и рефлексы острее.
Два года лазанья по горам и непрерывные стычки с федералами отточили его боевые навыки. Шилову на первых порах пришлось тяжеловато, но правильно выбранная тактика уравновесила шансы противоборствующих сторон. В смертельной драке, подскоки на ногах и размахивания руками, не имеют преимущества перед борцом, ломающего хребет противнику в удушающем захвате. Фарид это понял сразу, и теперь два тела тесно сплелись в яростном объятии.
Мгновенно вспотев от предпринятых усилий, они стояли, покачиваясь в боевом танце. Наконец Фариду удалось сделать неожиданную подножку, и они грузно опрокинулись на землю. Не чувствуя боли, а только наливающуюся усталость в руках, они катались по туману попеременно оказываясь сверху противника. В очередной раз, оказавшись сверху, Шилов мгновенно отпустил поясницу Фарида и, вцепившись в голову, за подбородок и затылок, резко крутанул вокруг шеи на двести градусов, слушая как одновременно хрустнула ломаясь собственная спина и он внезапно сложился как перочинный нож прислонившись темечком к икрам своих ног. Боли не было, но и ноги перестали слушаться тело.
Не отпуская Фаридовской головы и продолжая ее выкручивать дальше, Шилову неожиданно стало смешно, вспомнив как полчаса назад, на это же самом месте, вставлял собственные глаза в глазницы татуированный уголовник.
Какого черта драться, прости господи за богохульство, если через минуту они станут абсолютно целые и здоровые! Представив себя в виде позы йоги и поглядев на Фарида с вывернутой головой, он засмеялся и ослабил хватку. Услышав булькающий смех Николая, решив, что он победил, Фарид напоследок еще раз провел прием, доламывая спину, якобы добивая противника. Сбросив с себя Николая, он сел. Переломанная шея не держала голову, и она болталась за спиной как пустой капюшон.
- Извини, я не правильно выразился. Слегка переборщил в шутке. - Покаялся Шилов, пытаясь с помощью рук выправить сломанную спину. - Но если ты хочешь дальнейшей сатисфакции, то я к твоим услугам.
- Перерыв две минуты. - Процедил сквозь зубы Фарид, ставя голову на свое законное место, но так как шейные позвонки еще не восстановились, приходилось поддерживать ее руками.
Наконец Шилову удалось занять горизонтальное положение и распрямиться. В животе хрустели осколки хребта, занимая свои положенные природой и господом богом места. Кроме некоторой щекотки и онемения при движении тела, никаких болевых ощущений Николай так и не испытал. Пальцы на ногах зашевелились, и он опять стал ощущать полностью свое тело.
- Фарид! - Позвал Шилов.
- Что?
- Можешь записать в свою копилку дополнительный балл. Спину ты мне сломал капитально. На Земле никакая реанимация бы не помогла.
- Ты мне первый шею свернул. - Буркнул Фарид. - Это твоя победа. Честная.
- Мне чужой славы не надо! - Воспротивился Шилов. - Да и по вере нашей - это не положено. Грех. Так у меня есть шансы в рай попасть, а с твоей якобы смертью, мне полностью хана. Гореть целую вечность в гиене огненной по твоей милости, у меня желания нет.
- Обман и ложь являются более тяжким грехом, чем убийство неверного в честной битве! - Торжественно процитировал по памяти первоисточник Фарид, продолжая поддерживать голову.- Значит, ты хочешь, что бы я оказался в аду?
- Логично...
- Логично, что хочешь? - Осторожно убрав руки от головы, Фарид слегка покачал ею из стороны в сторону, проверяя качество регенерации органа. Мыслительный орган держался на шее уверенно.
- Нет, это другое, личное. Тогда предлагаю считать, что была ничья, или продолжить схватку до победного конца, раз такой принципиальный спор. Хотя физическое единоборство до смерти, в нашей ситуации абсолютно бессмысленно, по причине ее отсутствия. - Онемение прошло, и Шилов поднялся с поверхности, проверяя организм. Тело слушалось беспрекословно. - А бить физиономию, зная, что противнику не больно, превращает все действие в фарс. Судя по возрасту, тебе около сорока?
- Месяца не дожил, твои соотечественники помогли. Из турели на вертолете, как волка расстреляли!
- Значит, было за что. Сколько голов нашим пленным солдатикам отрезал?
- Я не палач, а воин всевышнего. - Фарид резко вскочил на ноги, в гневе раздувая крупные ноздри носа. - С пленными не воевал. Это вы бомбили безоружных людей в горных селениях!
- Давай не будем переходить на личности. Я вообще не военный, к армии и войне отношения не имею. - Успокаивающе поднял руки Шилов.
- А я имею, самое непосредственное! И много ваших солдат отправил на этот свет! А если б у меня появилась возможность вернуться обратно, я бы снова отправился на священную войну!
- А за что ты воюешь? Вернее воевал и убивал людей? За веру? За то что бы вернулись средневековые устои в наш мир? Иметь гарем и покуривать кальян, наблюдая за собственными рабами, которые работают на твоем поле?
- При чем тут гарем и рабы! Я за веру воевал, за идеалы! За собственное достоинство! За народ свой, который за время существования в вашей империи сократился вдвое, а оставшаяся его часть спивается и деградирует! Вы являетесь тем мировым злом, которое надо искоренять под чистую! Вы даже хуже американцев!
- А американцев то, чем хуже? - Удивился Шилов.
- Потому что они тупые и знают лишь как набить своей бездонный желудок, да ублажить гениталии, и поэтому предсказуемы в своих действиях! А вы своим славянским слюнтяйством и мнимым богоискательством, придумываете красивые и благородные идеи, пудря мозги всем вокруг, а потом сами же их и не выполняете, начинаете заниматься другим делом, абсолютно противоположным и абсолютно противоестественным, но с не меньшим энтузиазмом. Вы как тот жалостливый хирург, который пилит ногу больному потихонечку, вместо того, что бы одним махом, избавить человека от страданий! Сами не живете и другим не даете жить! Болтаетесь как дерьмо в проруби! - Судя по правильной литературной речи, Фарид имел достаточно приличное образование, наконец, сделал однозначный вывод Шилов, наблюдая за жестикулирующим другом. - Вы сами идете в пропасть и тащите за собой всех находящихся рядом. Ваше безверие, ваше лизоблюдство перед западной Европой и Америкой, ваша безнравственность и беспринципность, развращает все и всех, к чему не прикоснетесь! Ваши мужчины не все конечно, но превратились по большей части в истеричных баб, в алкоголиков и наркоманов. Ты видел у нас пьяниц? У нас, их просто нет! Ваши женщины превратились поголовно в шлюх, проституток и феминисток. Глядя на них и наши женщины стали безнравственными и озабоченными не семьей и детьми, а лишь собственной красотой и получением скотского, плотского удовлетворения в постели! Оргазма им подавай!
- Даже так? - Хмыкнул Шилов, начиная, заводится от гневных слов Фарида. - Значит, мы есть зло, а вы белые и пушистые?
- Да! - С вызовом ответил Фарид. - Мы конечно не белые, и не совсем пушистые, но у нас еще остались моральные устои и чувство собственного достоинства!
- А тебе не кажется, что это все слова обиды младшего брата, на не всегда понятные действия старшего брата? Школьник не всегда понимает студента, хотя по возрасту, они различаются всего лишь на несколько лет. Но между ними, пропасть, которая изменяется в течение жизни.
- Ты мне еще теорию о благородной миссии белого человека расскажи! - Хмыкнул Фарид и презрительно добавил. - Националист - самоучка!
- Только об этом не надо! Побывали мы уже в шкуре интернационалистов. Спасибо товарищи! Потеряли половину коренного населения страны! Хватит! Пора и о национальных интересах вспомнить!
- Во-во! Вот она ваша истинная сущность! - Фарид обличающим жестом ткнул Николая в грудь. - Вы заинтересованы лишь в себе и в тех, кто вам выгоден! Вы готовы поцеловать хоть китайского коммуниста в задницу, лишь бы поиметь свои интересы! Просрали империю, а теперь и остатки страны просрёте!
- Мы империю просрали?! А по чьей вине, скажи, пожалуйста?! - Николай сделал удивленное лицо и, не дожидаясь ответа, продолжил. - По вашей! Вы же ревели, что из-за России у вас жизни нет, что русские нахлебники и пьяницы не даю вам жить! А что получилось в итоге? Мы строили у вас заводы и дороги, электростанции и города, а вы торговали в нашей глубинке мандаринами и виноградом, посмеиваясь над Ваней пряником! Что не так?
- Ой, много их ездило к вам! А что нам оставалось делать, если вы продвигали на руководящие посты своих, русских?!
- Ну, уж это, явный поклеп! Хрен займешь должность без согласования с партийной ячейкой! Национальные кадры всегда были на первом месте в союзных республиках!
- И при каждом руководителе, русский заместитель, работающий на КГБ и милицию! - Язвительно добавил Фарид.
- Потому что ваши национальные кадры воровали на право и налево!
- А куда несли? К вашим начальникам и таскали!
- Ну, Фарид, ты же не прав! - Николай укоризненно поглядел на оппонента. - Бакшиш, калым и тому подобное, это ваше изобретение. У вас как были баи да шахи, так они и оставались, все семьдесят лет советской власти, а в принципе и остались по сей день, только названия сменили. После того как развалился союз, вы всех русских или выгнали, или вырезали, распределяя их добро. Ну и что? Пожили самостоятельно и поняли, что у себя воровать больше нечего. Понимаешь, что бы заработать, надо что-то производить. Ручками надо работать, а вы не умеете, да и не хотите! Вы все, снова, бросились к нам в Россию. И появилось кроме пьянства - наркомания и национальные мафии.
- После того как вы нас разграбили и развратили! - Заорал громко Фарид. Проходящая мимо них голая женщина, в испуге шарахнулась в сторону.
- А теперь вы нас грабите, развращаете легкими деньгами и трахаете наших женщин! - Тоже заорал в исступлении Николай, непроизвольно сжимая кулаки и брызгая слюной. Услышав последние слова, женщина рванула бегом, не оглядываясь по сторонам.
- Русские свиньи!
- Черномазые!
- Грязный Гяур!
- Сам ты гяур и сын шайтана! Да пошёл ты.... козел!
- Сам иди - козел! Грязная собака! - Плюнув под ноги Шилову, Фарид развернулся и двинулся в сторону Триумфальной Арки. Не зная как еще досадить, Шилов из принципа пошел в другую сторону.
ГЛАВА 4
Злость не проходила и требовала выхода. Раньше на Земле, он бы спокойно снял стресс, пнув ногой, или врезав кулаком по любому предмету, и боль бы вытеснила без остатка злость, а лучше выпить водки. Но ни водки, не предмета, ни боли, все позади. Одно радует, очередной инфаркт он не заработает. Можно психовать безнаказанно для организма. За что он его так оскорбил?
Откуда столько злости и нетерпимости к людям другой веры?! Фанатик! Да ему Шилову, абсолютно наплевать, как кто молится и как крестится. Религия это личное дело каждого. Как и цвет кожи и волос. Хотя... человек защищает свое достоинство и имеет твердые убеждения, что всегда импонирует. Пусть они и догматичные, но не нам русским это говорить. За те семьдесят лет, что мы тащили свои убеждения в мир, а потом резко от них отказались, не говорит о силе характера.
Но если глядеть на это дело с другого ракурса, то только сильный духом человек может признаться, что он был не прав и начать все сначала. Что и происходит в России. Шилов засмеялся. Что ж у нас, у россиян, за дурацкий характер! Решать глобальные проблемы, не заботясь о себе. Сократ из провинции! Тут о боге надо думать, готовится к встрече с праведным судом! Куда его определят?
По совокупности факторов и всей его личной жизни, на место в райских кущах рассчитывать не приходится. Но если рассматривать жизнь, как плюс с минусом, то положительного в жизни было гораздо больше. Весь вопрос, за сколько один грех покрывается благими делами? Один к двум, или в зависимости от тяжести греха? Курение и выпивка в малом количестве большой грех? А прелюбодеяние - по факту, или достаточно одних грешных мыслей для обвинения в соитии? А порнушка? А его подглядывания за процессом Кама-Сутры, в окна молодоженов, во время блуждания по Земле?
Голова от подобных вопросов пухла, но не находила ответа. Внезапно Шилов ударился телом в невидимую стену и отлетел назад. Встав на ноги, он вытянул руки и подошел обратно. За упругой прозрачной стеной продолжалась бескрайняя равнина, уходя за горизонт.
Чистилище оказалось изолированным местом, как лагерь для допризывников - место сбора и распределения. Что б не разбегались? Строго, но справедливо. Разбегутся от божьего суда, собирай их потом по всей равнине. На небосклоне продолжали непрерывно появляться души и, обретая тело, опускались на грунт. Процесс сбора призывников шел непрерывно и безостановочно. Оглянувшись по сторонам, Шилов заметил, что он не одинок, кто торчит у стены.
Какая-то женщина упав на колени непрерывно крестилась и клала поклоны в сторону арки, ее старая сморщенная грудь болталась мятыми колокольчиками, не вызывая эротических эмоций в организме. Неопрятный коренастый мужичок, с большой лысиной и рыжеватой бородкой клинышком, шел вдоль стены непрерывно ощупывая ее руками - наверное, искал выход для побега.
В глазах беглеца застыла безмерная тоска и безнадежность сумасшедшего. Заметив заинтересованный взгляд Шилова, мужичок заспешил навстречу, но от стены руками не отрывался, боясь прервать процесс. Встречаться и разговаривать с неприятным полубезумным человеком Шилову не захотелось и он, отвернувшись, зашагал в сторону Арки.
- Товарищ! Погодите! Три миллиона сто шестьдесят четыре тысячи девятьсот восемьдесят.... Будьте любезны! - Раздался умоляющий слегка картавый голос мужичка. - Умоляю, это архиважно!
Пришлось остановиться и обернуться на голос. Природная порядочность и такт, не позволили отвергнуть человека обращающегося с просьбой. Нет бы, буркнуть, невнятное слово под нос и сделать ноги! А теперь придется выслушивать бред сумасшедшего. То, что придется беседовать с безумцем, Шилов не капельки не сомневался.
Жизнь на Земле и тем более в России, в период первоначального накопления капитала научила разбираться в людях. Спотыкаясь на слабых заплетающихся ногах, но, непрерывно ощупывая прозрачную стену, и что-то считая под нос, мужчина, наконец, достиг Шилова и крепко вцепился одной рукой за запястье, а другой рукой продолжил держаться за стену, непрерывно ее ощупывая.
- Спасибо! Вы благородный человек, батенька! Прошу прощения, как вас зовут молодой человек?
- Шилов. - Слегка растерявшись от напора незнакомца, Николай машинально представился и помедлив секунду, зачем-то добавил имя с отчеством. - Николай Тимурович.
- У меня к вам огромная личная и революционная просьба, сообщите всем. Непременно всем товарищам. Надо срочно и кардинально решить вопрос с буржуазной религией! - Не слушая Шилова, продолжил мужичок. - И запомните! Бога нет! Это происки буржуазных врагов-империалистов и контрреволюционеров!
- Да, да, конечно. - Согласился безропотно Николай, пытаясь осторожно освободить свою руку от захвата.
- Тут должен быть выход! Я знаю! Но мне постоянно мешают враги и саботажники! Они постоянно путают мои карты!
- Это плохо! Ужас. - Посочувствовал Шилов и попытался перевести разговор на другую тему. - А как вас зовут?
- Для мировой революции это не имеет никакого принципиального значения. Товарищ! Если мы сможем сосчитать длину периметра этого места в метрических единицах, то на основе этого сумеем рассчитать национальный вопрос современности и найдем представителей революционного класса для мировой революции! - Дед понес полный бред, но руку Шилова не отпускал, брызгаясь слюной и вращая обезумевшими глазами. - Мы создадим ячейки на местах! Только беспощадная революционная сознательность масс двигает мировые конгломераты стран. Империя религиозного дурмана должна быть разрушена!
- Да, конечно. - Не отрывая заинтересованного взгляда от бреда мужика, всем видом показывая, что внимательно прислушивается к словам сумасшедшего, Шилов незаметно, но с большим напряжением смог оторвать руку старика, выламывая его пальцы. Кровь потекла по запястью, но дед не обращал на это никакого внимания, лишь пытаясь не оторваться от прозрачной стены, и непрерывно продолжал говорить.
- Дайте мне рычаг, и я смогу перевернуть этот загнивающий мир! Только железная воля и осознанная беспощадность к врагам спасут революцию. Долой буржуазных прихвостней! Стойте! Подождите, батенька! Я все понял. - Рыжие глаза деда осветились очередной бредовой мыслью и, ткнув в Шилова пальцем, он закричал с новой силой. - Вы тоже контрреволюционер! Вы предатель дела революции. Но вы никогда не остановите мировой процесс! Я буду продолжать свое дело до конца! Вы не дождетесь, слабости от меня и передайте своим господам, мы никогда не уйдем! Гражданка! Проявите революционную бдительность, расстреляйте его, пока он не ушел в бега! Я лишаю товарища Шилова мандата и доверия партии!
Не оглядываясь и стараясь не прислушиваться к крикам и брани старика, Шилов торопливым шагом пошел к Триумфальной Арке. Неужели это наш любимый дедушка - вождь? Но тогда почему, он до сих пор торчит в чистилище? Не погребенное тело не пускает? Глупость. Тогда, получается, по логике, что все, не лишившиеся тела, ползают по чистилищу? Мраки, за пару тысячелетий, здесь накопилось бы столько душ, не продохнуть! Может то, что он безумный? Насколько Шилов помнил историю, в последние два года жизни вождь потерял помять, а потом и обезумел. Да кстати очень интересная мысль, куда деваются безумные личности? Или тут и ходят столетиями среди прочих людей? Не может быть, по религии все блаженные и безумные автоматически попадают в рай. Ну-ну, блажен, кто верит.
Отойдя на безопасное расстояние от помешанного, Шилов стал осторожно оглядываться по сторонам, стараясь делать это незаметно для окружающих. Мимо проходили в основном люди преклонного возраста, гораздо реже молодые мужчины и женщины. Мир стремительно стареет, и основная масса людей доживает до естественной смерти в почтенном возрасте.
Судя по выправке молодых мужчин - это люди экстремальных профессий. Военные, пожарные, работяги с заводов и шахт, бандиты и наркоманы. Ну и естественно прочие любители острых ощущений. Излишек тестерона в крови толкает на необдуманные поступки. Потом потенция падает и поднимается кровяное давление.... А молодые женщины явно распадались на три категории - больные, жертвы насилий и проститутки, во всевозможных комбинациях. Больные проститутки, больные жертвы насилий и больные проститутки - жертвы насилий. Маленьких детей практически не было, лишь пару раз мелькнули подростки, четырнадцати - пятнадцати лет. Шилов очень надеялся, что у детей прямой путь на небо, минуя чистилище и ад. Он всегда считал - дети ангелы божьи, до тех пор, пока не становятся маленькими, гадкими бесенятами подросткового возраста....
Интересно наблюдать за голым человеком со стороны, когда все наклонности и пороки не прикрыты одеждами и побрякушками. Правильно говорится в поговорке - в бане все одинаковые. Тут не баня, но недостатки как на ладони. Или еще прекрасное выражение - В человеке все должно быть прекрасным! ... и далее по тексту. Одежду изобрел лживый и порочный человек, а недалекие люди женского пола, этим воспользовались.
Кто в любом обществе, включая первобытные племена, во время оно, да и сейчас одет больше? Правильно - дамы. Мужику много ль надо? Прикрыл главный отличительный орган от случайных ран и колючек - уже практически одет во фрак. Для торжественного мероприятия, нанес боевую раскраску в ближайшей луже с грязью и вообще красавец мужчина.
А дамам сложнее. Оставаться привлекательными для дорогого мужчины после первых, не говоря о пятых родах проблематично. Девушка становится женщиной, мамой, тещей, а еще так хочется и личного счастья помимо детей.... Так все и пошло, дальше - больше. И вот одежда отличительный знак, показывающий богатство и положение в обществе. По одежке встречают, а докопаться до ума обладателя яркой тряпки, иногда не хватает ни времени, ни сил.
Все люди рождаются красивыми, но под воздействием домашнего и общественного окружения, личного характера, наследственности, разительно меняются. И гораздо чаще в худшую сторону. Тело и лицо человека - это чистый лист, на котором, жизнь пишет свои картины морщинами, жиром, угрями, псориазом, и прочими мелкими гадостями, применяя их вместо кисти. И наоборот, человек изначально некрасивый, но благородный и глубоко порядочный с течением времени становится прекрасен. Чем старше, тем прекраснее.
Шилов усмехнулся, представив из себя подобную картину. Нет господа - старость это судьба и прекрасен ты лишь для себя и родных. Естественно бывают исключения. Плохая наследственность, травмы. Но если принимать за аксиому, что за всем этим, стоит божье проведение, и ты несешь горькую чашу грехов своих предков. Нет, бог однозначно лучше! Хотя... и прикусив язык, Шилов не дал крамольной мысли дорогу в жизнь. Не больше часа находится в чистилище, а нагрешил и физически и духовно на пару лет в кипящих котлах! Пора с этим завязывать и срочно явится на праведный суд.
Чем ближе к Арке, тем народу становилось больше и больше, но самое парадоксальное, что все говорили на одном языке вне зависимости от национальности и цвета кожи. Осознав этот факт, Шилов впал в недоумение, но тут же успокоился. Уравниловка необходима во всем, в том числе и в языке. Но какой язык принят за базисный? Может иврит? Они же придумали пару мировых религий, не считая сотен сект и тысячей общин и ячеек со своими пророками и провидцами. Говорят, и Адам был обрезанный.... Все мы люди, все мы евреи и жидомассоны.... Или всё же не все?
Наконец появились концы шеренг с верующими стоящими к своим воротам. И здесь толкучка.... Остался пустяк - найти свою толпу, занять свое место в строю и скромно дожидаться своей очереди. В зависимости от веры и народа составляющие ее костяк, такая и была колонна.
Скорбные, инфантильные европейские католики стояли с опущенными головами и скромно пытались молиться на латыни, сложив ладони у груди, а стоящие рядом латиноамериканские католики весело лопотали друг с другом жизнерадостно размахивая руками и пританцовывая.
Протестанты стояли прямо и неподвижно, дисциплинированно вытянувшись во весь рост, как манекены на витрине магазина, не отвлекаясь и не оглядываясь по сторонам. Разношерстные правоверные устроили шумный базар, темпераментно споря о предстоящем суде и погоде в раю.
У последователей Иеговы хором распевали псалмы и святые тексты. Иудеи громко выясняли, кто чей родственник, а насчёт очереди, в ход шли обычные приёмы, типа - на нас занимали, а вы здесь не стояли!
Часть детей Африканского народа стучали по животам и приплясывала, ритмично хлопая в ладони, другая часть африканцев, исповедующая что-то из европейской религии, просто отбивали ногами ритм, поднимая пыль, и распевала что-то из рэпа, на манер деревенских частушек в средней полосе России.
Шилов в порядке эксперимента энергично попрыгал на месте, но пыль не поднялась. Да и не из чего здесь поднимать! Но они же поднимали! Парадокс...
Следующая колонна верующих, представляла собой последователей юго-восточной религии, все присутствующие мужчины и женщины медитировали застыв в странных позах. Наблюдать голых последователей оригинальной религии, было необыкновенно интересно, и возле их колонны, кучковались любопытные зеваки, вполголоса комментируя особо интересные комбинации и позы, изредка смущенно хихикая в ладошки.
Но верные последователи религии хладнокровно не обращали на любопытствующих никакого внимания, высокомерно игнорируя извращенцев. Лишь один из мужчин изобразивший своим телом такую сложную позу, что мужское достоинство постоянно елозило по его же носу, мешая сосредоточиться и уйти в нирвану, в связи с этим возмущенно, но молча сверкал карими глазами на любопытствующих.
У православных, как всегда царила неразбериха. Все стояли за всеми и вместо аккуратной очереди, сгрудились огромной толпой, переговариваясь друг с другом вполголоса и негромко ропща по поводу этого бардака, хаяли местные власти. Оказалось что православные не только русские и славяне братских народов.
Тут и там торчали кудрявые головы африканцев, мелькали азиаты и раскосые лица американских индейцев. И не только индейцев, но представителей крайнего севера, крайнего востока и крайнего юга. Может, тут были и представители крайнего запада, но их лица терялись среди европеоидов и русофилов. Подойдя к краю толпы, Шилов растерянно остановился и принялся оглядываться, пытаясь определить на глазок, крайнего в очереди.
Через минуту, сообразив, что так дело не пойдет, он набрался духа и негромко обратился к ближайшей даме среднего возраста, выглядевшей достаточно привлекательно для своих лет, еще сохранявшей остатки былой стройности в фигуре и красоты на лице. Судя по всему, она про это помнила и держалась, подчеркнуто надменно, подтягивая живот и бледные целлюлидные ягодицы, гордо выпячивая маленькую обвисшую грудь.
- Извините, пожалуйста. Вы не подскажете кто здесь крайний? - Дама мелькнула обесцветившимися глазами и неопределенно дернула тощим плечом в сторону толпы за своей спиной.
- Где-то там, дальше, последние стояли. У них и спрашивайте. - И больше не удостаивая Шилова разъяснениями, отвернулась в сторону, вильнув бедрами. Николай не удержался и скорчил ей в спину презрительную физиономию, показав язык. Стоящий рядом старичок, ехидно улыбнулся в бороду. Видимо дамочка своим глупым высокомерием достала и его.
- Милок. Ты подальше спроси людей. Свеженькие избранники туда идут. - Дед махнул рукой, указывая верное направление. Шилов кивком поблагодарил дедушку и направился на поиски конца очереди.
Проблуждав минут десять, Шилов, наконец, занял место и приготовился ждать своей участи в бесформенной очереди соплеменников. Стоящие рядом люди, в основном умерли в одно время, но прибыли, из разных мест, включая и далекую заграницу.
Компания подобралась разношерстная и разновозрастная. Мужчина среднего возраста с натруженными руками и кирпичного цвета лицом кузнеца или сталевара. Женщина с лицом неопределенного возраста, но молодой грудью, с исколотыми венами на руках, ногах и в паху. Парочка бабушек в смущении как девицы, прикрывающие свои морщинистые, бледно-желтые прелести. Чуть дальше бритоголовый браток, с наколкой десантника на предплечье и неопрятный, жирный боров неопределенного пола. Две девчушки лет шестнадцати, держащихся за руки как школьницы младших классов и с подростковым вызовом, в глупеньких блеклых глазах сиреневого цвета.
Никакого движения очереди не было, и люди постепенно начали раскрепощаться, робко знакомясь, друг с другом, узнавая подробности чужого появления в чистилище. Вначале Шилов тоже хотел заговорить с окружающими его людьми, но застеснялся и сейчас, только прислушивался к чужим фразам и диалогам, изредка кивал, поддакивая собеседникам. Сам же он, скромно молчал, улыбаясь, стараясь сохранять на лице маску доброжелательности и участия, хотя на душе вновь начали, скрести кошки, вызывая необъяснимую тоску и ужас от предстоящего судилища.
- А я не предавался пороку чревоугодия, у меня болезнь такая. Гормональный сдвиг после лечения печени. Антибиотиков два полных курса прошел. Теперь хоть одну воду пей, все равно жир образуется, а если голодать, то сознание теряю. Вы как думаете, примут во внимание болезнь, или в грех запишут?
- .... Только я отскочил в сторону, а граната как пи...
- ....Ленка, скажи как здорово, что мы вместе здесь оказались?! Представляешь, мы скоро сможем встретить Осина! Он так удивится!
- Светка! А чо они все голые? Они все покойники?! Я их так боюсь, они все противные и пахнут нафталином!
- Дура ты Ленка! Себя вспомни, как воняла в гробу на Земле! А тут запаха нет, одни старики противные...
- ....Саня меньше выпил, да и закусывал он больше. Всю банку с килькой в томате усугубил в одиночку! Пожрать он мастак и поэтому только ослеп на оба глаза. А я с устатку полный пакет и усугубил. Вначале-то ничего, а к вечеру поплохело и зрение выбило напрочь. Меня в реанимацию под капельницу, а что наши медики могут? Только клизмы ставить! Еще сутки промурыжиали, да и отпустили сюда...
- .... Осколками ноги, руки посекло. Лежу, матерюсь и даже на курок нажать не могу, мышцу перебило. А тут и чехи подходят. Один сквозь бороду оскалился и кинжалом мне по шее...
- ....Светка! Давай нашу песню любимую споем? Про любовь с бананом? А то мне страшно становится...
- ....Я же говорю, гормональные изменения!
- ....Если б пару рублей добавил Васька-бригадир, разве мы пакеты со стеклоочистителем взяли? На заводе копейки платят, буржуи, проклятые власть делят, деньги в оффшоры сливают, а на работяг хрен кладут!
-.....Я думала доза как всегда разведенная и вставила полную. Три куба. А пацаны прикололись и чистого Героиныча взяли. На день рождения мой. Подарок типа сделали, торчки чумовые. Ну, я сразу и отъехала...
-.....Зинаида Петровна по паспорту. Девятый десяток пошел! Сорок пять лет одного трудового стажу!
- Да... мы свое отгорбатилися на заводах-то! А молодежь-то пьет, не просыхая и работать нехотит!
- Мужик! А тебя за что так рано забрали? - Развязано обратился к Шилову бритоголовый десантник. - По контракту служил, или по пьянке на гражданке залетел?
- Да я собственно сердечник. На третьем инфаркте погорел. - Николай усмехнулся. - Не успели откачать.
- А в армии служил?
- Как положено. Срочную оттрубил на китайской границе в конце семидесятых. Все два года за сайгаками гонялся на контрольной полосе. - Николай непроизвольно вытянулся во весь рост, подтягивая живот, вспоминая армейскую выправку.
- Повезло. А я с чехами полгода воевал. Месяц до дембеля остался. Сразу после школы попал. Я у матери один был... - Приглядевшись, внимательнее Шилов только сейчас понял, что перед ним стоит двадцатилетний пацан, а не бритоголовый браток, как показалось вначале. Глаза у мальчишки подозрительно блестели, а вся бравада оказалось напускной мишурой и ему безумно страшно находится здесь. Он робко спросил у Николая. - Ты не в курсе, куда я попаду? В рай, или в ад? На мне кровь убитых людей тоже есть...
- Ты же не людей, а бандитов убивал! По долгу службы! Родину защищал, а это всегда святым делом на Руси, испокон веков было! Это за грех не считается, не переживай. - Шилов через силу улыбнулся, стараясь поддержать парня. Шутливо хлопнул десантника по плечу. - Все путем будет боец!
- Мать жалко... Она с ума сойдет, или руки на себя наложит, когда похоронку на меня получит. Я ее знаю... - Парень якобы смахнул соринку с глаза, отворачиваясь в сторону. - Она у меня такая впечатлительная... была...
- Почему была? Она есть! Не переживай, сюда попадет, встретитесь непременно! Матерей воинов тоже в рай забирают.
- А самоубийц? Если руки наложит, это грех смертный! Она у меня одна, отца-то не было у нас никогда. Одиночка. Учительницей младших классов работает. Для себя рожала.... И родни нет...
-Я тебе говорю, нет, значит, нет! Однозначно сюда попадет. Вон, какого геройского сына воспитала! Мужик!
- А я ей даже внука, или внучку не оставил. Девчонки у меня не было. Думал после армии приду, на ноги встану, профессию получу, тогда и семью заведу. Измен боялся. Девчонки парней из армии редко дожидаются, замуж выскакивают при первой возможности. За откосивших от армии, продвинутых, козлов... Кто забашлял в комиссию призывную, или родня при бабках и связях...
- Козлы, они и по жизни козлы. Не переживай, гореть им в геене огненной! За все грехи в земной жизни, заплатить придется по полной программе. А ты честно прожил свою пусть и не очень длинную жизнь. И мать твоя, выполнила свой земной долг, перед богом и людьми. Жаль только, что мало родила детей, братика или сестричку тебе не оставила. Вот так и уходят из жизни раньше времени нормальные люди, оставляя вместо себя, только козлов и халявщиков...
- Вы, на самом деле так думаете? - С надеждой в голосе спросил парнишка. Шилов тяжело вздохнул.
- Теперь - да. А раньше дурак был - слепой. Поздно прозревать стал. Предполагал, что проживу вечно и счастливо. - Николай грустно улыбнулся и развел руками. - Оказалось не судьба. Мы предполагаем, бог располагает.
Над Триумфальной Аркой поплыл звонкий и чистый звук колокола. Толпа ожидающих страшного и праведного суда, пришла в судорожное движение. Все конфессии заволновались, по шеренгам и колоннам пошел гул, перемежаемый негромким ропотом и нервными вскриками. Особо дисциплинированные души, принялись успокаивать чересчур взволнованных, окриками и подзатыльниками.