Год назад читаю в подземке кроссворд: "Прощение, милосердие - шесть букв"... Мне как и всем людям не нравятся истории о прощении. Мы все хотим видеть, как горят прерии, рушатся мосты и президенты отправляются в тюрьму Гаагского Трибунала. Всем нужна драма, на фоне которой их собственные жизни покажутся достойными пощады.
...Когда я перестал теряться в закаулках этой жизненной "философии", было уже поздно. К тому же каждый должны почувствовать ответственность за то, как он живёт на Земле. И вот однажды - в тот самый момент, когда я читал кроссворд: "Прощение милосердие - шесть букв... звонит по телефону незнакомая читательница, чтобы оспорить один мой рассказ в журнале...
Нет, тут ты, конечно, можешь уйти в оборону и сказать, что читатель просто быдло и гения твоего не понял. А потом продолжать писать, как писал. Но это не приблизит тебя к ответственности за то, как живёшь на Земле, а значит, ты просто потратишь кучу сил, штампуя подобные оправдания и никому не нужный разговор.
Человеки все очень разные. И статья могла не зайти человеку по тысяче разных причин, многие из которых он сам может не осознавать. Иными словами, это как выразился Эйнштейн: "Если теория относительности подтвердится, то немцы скажут, что я немец, а французы - что я гражданин мира; но если мою теорию опровергнут, французы объявят меня немцем, а немцы - евреем."
Мы встретились. Она как храм Артемиды - в дымящихся развалинах... А это Герострат сжег храм Артемиды в ту ночь, когда на свет появился Александр Македонский. Пожар в храме был явным предзнаменованием того, что судьба Малой Азии решена: великому полководцу было суждено полностью подчинить её. Не зря Артемида, присутствуя при его рождении, отвлеклась и не смогла защитить свой храм.
Вот и она... Незнакомка утверждала, что я украл её тему.
- Позвольте. Но я вас даже не знаю. К тому же рассказал я историю из собственной жизни. Так оно и было.
А она мне в ответ:
- Не так. Эта история, которая произошла между нами двумя.
- Но я вас не знаю.
- И я вас - тоже.
Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись. Оба понимали: ситуация выглядит абсурдно. Но, как бы то ни было, сейчас мы пили кофе вдвоем. Вместе бояться абсурда было не так уж и безразлично.
- Значит, эта история произошла с нами двумя.
- Да.
- Одна и та же история или подобная истрия.
- Одна и та же.
- Может закажем кофе с коньяком?
- Как хотите.
В конце концов коньяк заменили привычным в Англии джином.
- Допустим в том самолёте летели вы.
- Это была я.
- Допустим у нас был секс.
- Он был.
- Мне понравилось. А вам?
- Мне тоже.
- Такогот не должно быть.
- Почему?
- Нельзя быть полностью счастливым, если счастье приходится делить.
- Почему?
- Не логично.
- Но мне действительно понравилось.
- Тогда допустим логика тут не при чём. Но вам же не понравилась статья?
- Нет. Всё было не так. И мне понравилось совсем не то, что понравилось вам. И уж совсем не то, что вы написали обо мне.
- И что же вам понравилось?
- Не помню.
- Простите...
- Не помню. Но точно не то, что вы написали.
- Но это - абсурд!
- И что?
- Вы должны понимать, что рассудить нас может только повторение эксперимента.
- Я понимаю.
- Но мы уже не те.
- Я понимаю.
- Тогда я был женат. И многие вещи выгледели по-особенному.
- Я тоже была замужем.
- Вы хотите повторить?
- Да.
- Вы уверены?
- Абсолютно.
- А вы не думаете, что в жизни есть что-то более важное, чем секс в самолёте?
- Конечно есть целая куча более важных вещей, но..
- Но?
- Вы написали не так как было.
- Послушайте... В старших классах я молил бога о сексе с одноклассницей... потом понял, что бог работает по-другому... я напоил её дешевым вином и трахнул и стал молить бога о прощении.
- И это тоже не так.
- Что не так?
- Я сама молила бога об этом.
Я вгляделся... Нет. Не могу вспомнить... Ни лица. Ни имени.
- Это тоже была ты?
Она кивнула.
- Странно!
- Не сомневаюсь, - сказала незнакомая знакомка тоном, каким говорят, когда впереди уже всё безоблачно.
Я не помнил кого я трахнул, но прекрасно запомнил марку низкосортного дешевого шмурдяка с красивой этикеткой.
- Какое вино тогда я купил? - решил проверить я.
- Wild Irish Rose.
Это была правда.
- Я же говорила. Ты вообще никогда не замечаешь кого трахаешь.
- Не хочешь ли ты сказать...
- Да.
- Все кого трахал я была ты?
- Да.
- И зачем тебе это была надо?
- Если скажу, ты мне не поверишь.
- Я тебе поверю, я тебя трахаю всю жизнь.
- Как сказал мой папа перед тем, как трахнуть маму и она забеременела мной: "Если что-то нужно сделать как следует, сделай это сам".
До этой встречи я обычно считал, что трахать женщин - приятно и радостно. Она же, наоборот, всякий раз думала о том, какой горечью наполнена её жизнь, когда мы трахались. Как мысль о том, что надо понимать кого трахаешь, меняет саму жизнь.
- Послушай, даже доктор не знает о пациенте ничего кроме симптомов болезни.
- Я понимаю.
- Я не должен был запоминать всех кого трахал.
- Да не должен.
- Ты же понимаешь что мне в итоге обидно?
- Нет. Обидно мне. А тебе...
Я же про себя думал: "Ужаснее - потерять счёт женщинам или вовсе не иметь его?"
- Давай больше никогда не трахаться?
- Почему?
- Ты была несчастна тем, что я тебя не замечал. Теперь несчастен я сам - так как трахал только одного человека. Практически - зря прожил жизнь.
- А ты не хочешь трахнуться именно со мной. Теперь... Когда ты узнал.
Я попросил время подумать. Всё таки человеку нужно не то, что у него есть. Человеку нужно то, чего у него нет. Она - пощадила меня