Было все как обычно. Сопровождающий офицер долго вел по подземным коридорам, и вдруг... свет! Настоящий дневной свет. Хотя они вошли в бетонированное укрепление. В нем находились несколько пушек, которые перемещались по рельсам вдоль бойниц, пулеметы и множество усталых, серых солдат, только что отстрелявшихся и откашливавшихся от пороховой гари. Дневной свет шел сквозь бойницы. Солдаты не обратили на вошедших никакого внимания. Офицер нырнул в очередной подземный переход. Пройдя метров двести, они вышли в окопы, которые вились длинными змеями, уходившими за горизонт. Окопы были укреплены обычными бревнами, солдаты встречались редко -- метров через сто. Им, не чувствующим плеча друзей, было ужасно одиноко, они поворачивались к офицеру лицом и отдавали ему честь. Серое, влажное утро. Туман сошел, но солнце не появилось. Кучевые сиреневые облака, нависшие над позициями, грозили новым дождем. Под ногами чавкала рыжая глина. Сегодня Ивана и Васю разбудил знакомый офицер контрразведки и предложил им, как он выразился, "прогуляться" на боевые позиции, дал сопровождающего и удалился. Иван повернулся к офицеру и хотел спросить, долго ли им еще прогуливаться, но тут раздался свист и грохот. Прежде чем первый снаряд опустился на позиции. Обстрел длился примерно с час. Прекратился так же внезапно, как и начался. Пока Иван отряхивался и приходил в себя, Вася успел оттащить тяжелораненого сопровождающего к санитарам. На обратной дороге он где-то прихватил два карабина с примкнутыми штыками. Видно, их владельцы знали, что предстоит атака, но не дожили до нее. -- Идут! -- крикнул Вася. Иван поднял голову и увидел редкие цепи противника. -- Залпом огонь! -- нервно, но энергично прокричал невидимый офицер. Оставшиеся в живых солдаты стреляли дружно, но не спеша. Те, что шли в колонах, стали падать. Застрочили невидимые пулеметы. Ухнуло несколько орудий. Когда наступавшие приблизились метров на сто пятьдесят и с ревом побежали, тот же командирский голос скомандовал: -- В атаку! Вперед! Ура-а-а-а! Иван выскочил вслед за Васей. Он не упускал из виду маленькую фигурку и старался не отставать. Лишь увидев лица солдат противника, до изумления похожие на лица наших солдат, он вспомнил про карабин в руках и выставил штык вперед. Но в этот самый момент и Вася вспомнил, что он охранник, а не солдат, и застыл на месте, оглянулся, увидел Ивана, задыхающегося, подбегающего к нему, и тут же выстрелил в набегавшего солдата-противника. Тот рухнул вперед лицом. Рукопашная схватка продолжалась не более минуты-двух. Противник был опрокинут и бежал. Наши солдаты на "плечах" врага ворвались в его траншеи. Потом Иван, спотыкаясь и волоча в руках карабин, шел обратно. Рядом с ним шагал Вася. Ноздри охранника раздувались, небольшие глазки метали молнии. Мало ему было этой схватки, хотелось еще. Совсем другие настроения посетили Ивана. Неужели этот кошмар продолжается шестьдесят лет? В чем причина? Кому нужна война? Почему армия вооружена столь примитивно? Почему солдаты не получают тех поддерживающих силы организма препаратов, что получает остальное население страны? Они спустились в окоп. Их уже ждали. Незнакомый офицер взял под козырек и сказал, что он из контрразведки и ему поручено их сопровождать. По глазам было видно, что он наблюдал за ними во время атаки, и взгляд его полнился уважением. Снова шли по траншее, нырнули в подземелье, но теперь уже не на бетонированном укреплении, а в простом бревенчатом блиндаже. Когда Ивана и Васю оставили одних в приемной контрразведчика, Вася недоуменно сказал: -- Почему они так слабо вооружены? -- Я догадываюсь, у вас есть оружие получше, -- усмехнулся Иван. -- Чтобы остановить эту атаку, достаточно одной нашей ручной установки "Пульсатор", -- пожал плечами Вася. -- Они воюют как при первобытнообщинном строе. -- Тогда не было карабинов. -- Между карабином и дубиной невелика разница, -- заметил Вася. -- Противник уничтожается механическим воздействием. А "Пульсатор" в секунды превратил бы этих ребят в пыль. -- "Пульсатор", -- пробормотал Иван. -- У них нет даже танков и самолетов. -- Самолеты есть, -- напомнил Вася, -- стреляли же они по нашей тарелке. -- Похоже, все, что у них есть наиболее современного, повернуто против своих? -- высказал предположение Иван. Вася покраснел, но промолчал. Через минуту их пригласили в кабинет. Принял вчерашний контрразведчик. Он сказал, что информация Ивана полностью подтвердилась, но есть маленькое "но"... Иван ждал. Контрразведчик передал ему записку. Иван узнал почерк Алисы. В записке говорилось: "Иван, тебя впутали в грязную игру. Если ты возвратишься сейчас, не повидав меня, то все (для тебя) кончится благополучно. В противном случае мы обречены на то, что попадем в руки страшных людей. Они выбрали нас случайно, чтобы использовать как подопытных кроликов. К тому же если ты протрезвел, то это окончательно меняет дело. Ты можешь меня просто не узнать. Мой совет -- уезжай. Алиса". Иван положил записку в карман механическим движением. -- Уничтожьте записку, -- сказал контрразведчик. -- Это улика против вас. Отвечать не хотелось. Для Алисы Иван остался прежним алкоголиком, видеть которого она не желала. Или по каким-то другим причинам он стал лишним. -- Если можно, я подумаю, -- попросил Иван. -- Но если я захочу встретиться с Алисой? -- Я помогу вам, -- сочувственно кивнул контрразведчик. И вот снова они с Васей в уютной комнате с ванной и мягкими креслами. Вася, конечно, догадался о переживаниях Ивана, но тактично сел к видику и крутил кассеты с боевиками. Что ж, Алиса действительно подсказала ему правильный выход из положения. Ведь он стар и ориентируется в этом мире хуже ребенка. Зачем он ей, а она ему?
* * *
Их разбудили довольно бесцеремонно. Иван проснулся от толчка в бок. Яркий свет слепил глаза. Два рослых парня в голубых мундирах с серебряными погонами стояли возле дивана. -- Прикажи ему остаться здесь, -- кивнул один из них на Васю и прикрикнул: -- Быстрее! -- Останься, Вася, -- сказал Иван. Никакой опасности он не ощущал. Скорее всего, знакомый контрразведчик что-то решил уточнить. -- Эти офицеры не из контрразведки, -- крикнул в спину уходящему Ивану Вася. Дверь захлопнулась. Щелкнул автоматический замок. По спине Ивана пробежала дрожь. Он боялся этих самозакрывающихся замков, которые могут замуровать человека живьем внутри армейского подземелья. Сели в лифт, и началось бесконечное изнуряющее движение по подземелью. На Ивана офицеры не обращали никакого внимания, словно его и не было. Их усталые лица с болезненным выражением и зеленым оттенком кожи казались лицами мертвецов. Они боролись со сном. Но все-таки заснули. Где же свет? Когда наступит конец? Может быть, здесь имеет место движение по кругу, а спящие офицеры никогда не проснутся? Но когда Иван был готов уже закричать, забиться в этой пластмассовой, летящей с огромной скоростью клетке, раздался тихий свист -- кабина тормозила. Офицеры проснулись, как и заснули, одновременно. Их открытые глаза уставились в упор на Ивана. Он не заметил, чтоб они отдохнули. Скорее короткий сон сделал их самочувствие еще более омерзительным. Один из них достал из кармана золотую коробочку, вытащил из нее пилюлю и кинул в рот. -- Полтора месяца почти без сна, -- сказал он, обращаясь непонятно к кому. Они вышли первыми из кабины, не сказав Ивану ни слова, и тот, вздрагивая всем телом от отвращения ко всему происходившему, последовал за ними. После короткого подземного перехода они оказались в сказочном дворце. Все произошло мгновенно. -- Сюда! -- раздался властный голос. Иван обернулся. Из-за огромного стола поднимался мужчина в распахнутом на груди халате. Властное, бледное лицо, подбородок римского легиоќнера, стальные глаза... Иван понял, что его привели к самому генералу. Каштанов протянул руку, Иван почтительно пожал ее. Малиновый халат генерала распахнулся еще шире, и Иван увидел татуировку на груди -- орла. -- Я принял вас потому, что вы участвовали в штыковой атаке, -- заговорил рокочущим басом Каштанов. -- Мне знакома история вашей жизни, но хотелось выслушать от вас все, что вы хотите мне сказать. Ведь вы искали встречи со мной, как мне докладывали? В своем рассказе Иван постарался быть кратким. Каштанов слушал не перебивая. Лицо его казалось абсолютно спокойным и почти неподвижным. Но спокойствие генерала было чисто внешќним. Иван заметил, что у него дергается левое веко и иногда пальцы сжимаются в кулаки. Но, несмотря на явно усталый вид генерала, первое впечатление, что он сильный человек, не улетучивалось, а, напротив, возрастало. Однако в какой-то момент Иван понял, что генерал его не слушает и погружается в сон. Иван сломал карандаш. Генерал вздрогнул и открыл глаза. -- Странный звук, -- усмехнулся он. -- Так же сухо трещит снаряд, разрываясь в горах. В горах вообще особая война. Каштанов поднялся и прошел в соседнюю комнату. Иван услышал всплеск воды. -- Если я буду засыпать, будите меня, -- попросил он, выходя из ванной. -- Вот сейчас они молчат, -- он указал на десятки телефонов, -- но только потому, что я приказал на пятнадцать минут отключить связь. Посмотрите сюда. Генерал подошел к стене и энергично нажал на кнопку. Металличеќские створки разъехались, и Иван увидел огромную карту со множеством пометок. Иван понял, что перед ним карта многочисленных фронтов. Полем боя стало почти полмира. -- Мои батальоны истекают кровью, -- поделился Каштанов. -- Мы держимся лишь благодаря тому, что и у противника дела не лучше. Иван заговорил о фантастических достижениях науки, о новом оружии, о "Пульсаторе". Но насмешливая, кривая улыбка на лице генерала остановила Ивана. Каштанов вытащил из ящика стола большие фотографии и протянул их Ивану. На фотографиях -- мертвое лицо человека с крохотным пулевым отверстием во лбу. -- Имею честь представить покойника -- мой бывший шеф, главнокомандующий русской армией. Был убит неизвестными вот за этим самым столом. -- Каштанов похлопал по толстой крышке стола. -- Иногда я достаю эти фотографии и разговариваю с покойником. Я спрашиваю его -- что он мог сказать в ставке президента, чего потребовать, чтобы кончить подобным образом? И не нахожу ответа. Я уже сотни раз называл при свидетелях президента мерзавцем и предателем, сотни раз подавал в отставку, пытался начать мирные переговоры с противником и жив... к сожалению. -- Но бесчисленные попытки военных переворотов... -- начал Иван. -- Одни инсценировки, -- захохотал Каштанов. -- У нас и техники такой нет, хотя и в спектаклях этих не ахти какая участвует. Иван с недоумением и почти со страхом глядел на хохотавшего человека. Каштанов заметил его испуг, подошел к карте и погладил ее нежно рукой, словно гладил живых людей, своих солдат, умиравших в грязных окопах. -- Если бы за моей спиной была Россия, я бы не колебался, а то ведь ее давно нет -- есть одни округа. Я не хочу воевать за округ наркоманов или округ алкоголиков... Но Россия осталась здесь. -- Каштанов ткнул пальцем в карту. -- Моя армия и есть Россия. Потрясенный, с полными слез глазами, Иван молчал. Он чувствовал готовность пойти за этим человеком на смерть, выполнить любой его приказ. Но генерал совершенно неожиданно заговорил об Алисе. Он сказал, что они собирались пожениться, что сенатор Владимиров даже благословил сей союз и позволил дочери последовать за Каштановым, но он, генерал, любить не способен, у него нет на это душевных сил, и что делать с Алисой -- не знает. -- Когда десять лет назад она пропала, я был рад, -- сказал Каштанов. -- Теперь она снова здесь. Он сморщил лоб как будто от приступа головной боли и предложил, не глядя на Ивана: -- Быть может, вы поможете мне избавиться от девчонки? Гнать ее просто так -- жалко.